Тридцать один оттенок рыжего (джен)

Невероятность происходящего создавала ореол нереальности. Сандра и Гермиона не скрывали слёз, впрочем, Рольф тоже. Луна уже ворковала над малышами, прикладывая их к груди по очереди и целуя носики-пуговки.

Единственным, кто никак не реагировал на произошедшее только что чудо, был Уильям. Он стёк по стенке у подоконника, сжимая в руках скрипку и смычок, словно его внезапно покинули последние силы. Поначалу Сандре так и показалось, что Уильям выложился до самого донышка и ему необходимо прийти в себя. Хотелось, конечно, узнать, что именно произошло, видел ли он Смерть и как сумел с ней договориться.

Когда первые эмоции улеглись, они поняли, что Уильям не дышит. По крайней мере, он не двигался, не реагировал на развившуюся вокруг него бурную деятельность. Гермиона с Сандрой отлевитировали тело Уильяма на кровать, Рольф быстро осмотрел его.

— Он жив? — спросила Луна, прижимая к себе Лоркаса — Лисандера она только что передала Гермионе.

— Да… — после паузы сказал Рольф. — Пока да. Но жизненные показатели практически не прощупываются. Первый раз вижу упыря без сознания… Они же и так вроде как не совсем живые.

— Он не простой упырь, — заступилась за Уильяма Сандра.

— Мы не можем позволить ему умереть! — в отчаянии сказала Луна. — Он спас малышей.

— Я знаю, — с печалью произнёс Рольф. — Когда он вбежал в комнату, Лоркас уже не дышал, а Лисандер… Думаю, это были и его последние вдохи. Мерлин всемогущий, я в жизни не видел ничего подобного и не слышал! Когда этот ваш не совсем упырь заиграл на скрипке, меня точно мехом наружу вывернули. А потом я увидел столп белого света. Он шёл от окна, прямо от упыря со скрипкой. Прошёл через гнёздышки малышей, укутал их. А потом я видел своими глазами, как корки на их лицах словно втягиваются внутрь. И малыши очнулись…

— Рольф, миленький, сделай что-нибудь! — взмолилась Луна. — Ты же всё-всё знаешь о волшебных существах.

Рольф взял руку Уильяма в свою, потом попытался нащупать пульс на сонной артерии. Повисла пауза. Слышно было только, как причмокивает Лоркас.

— Мне очень жаль… — сказал Рольф и прикрыл глаза Уильяма движеньем ладони.

* * *

Он поднялся, не чувствуя боли в суставах. Не было ветра, не было стылой ночи и дождя. Было удивительно тихо.

Он огляделся и увидел совсем рядом с собой Аманду. Она улыбалась. Только сейчас это не была посмертная улыбка. Лицо её было чистым и прекрасным, без тени заразы. К ней жался маленький мальчик с жёлтыми кудряшками, как у Аманды, и карими глазами, как у Уильяма.

Аманда протянула Уильяму руку.

— Кто это, мамочка? — прошептал малыш, выглядывая из-за её юбки.

— Это твой папочка…

Уильям шагнул к ним навстречу и заключил в объятия. Он стоял вот так целую вечность, каждой клеточкой ощущая тепло Аманды и трогательное доверие маленького сына, которого никогда не знал.

— Спасибо, что ты положил Арни рубашку, — услышал он мягкий голос Аманды.

Уильям с удивлением разглядел на сынишке то самое белое платье, которое положил в гроб Аманды. Теперь он огляделся внимательнее, чтобы понять, где же они находятся и что произошло.

— Я умер? — вырвалось у него.

— А ты не помнишь? Ты упал со смотровой площадки, — подсказала Аманда.

— Но почему я сразу тебя не встретил?

Уильям осторожно посмотрел на свои руки, тело и чуть не задохнулся от потрясения. Он больше не был упырём! С противной глупой рожей, склизкой зеленоватой кожей и способностью угукать как младенец.

— Пойдём, — сказала Аманда, потянула его за пиджак и повела прочь с булыжной мостовой, оставшейся в круге ярчайшего света. Он взял на руки Арни, который тут же прильнул к нему и обвил шею ручонками.

Они шли по утоптанной тропе мимо небольших строений, погружённых в полутьму. Уильям чувствовал присутствие людей, но никого не видел. Однако кто-то точно ходил рядом, шептался, смотрел на него и звал по имени.

— Тебе не о чем беспокоиться, дорогой, — сказала Аманда. — Всё закончилось. Здесь мы будем счастливы.

Но что-то его тревожило.

— Где мы? — остановился он.

Арни поднял голову, и его мягкие локоны погладили щёку Уильяма. Он прижал сынишку к себе покрепче.

— Скоро мы будем дома, — сказала Аманда. — Посмотри!

Уильям перевёл взгляд в то место, на которое она указывала, и у него перехватило дыхание. Оказалось, строения, мимо которых они шли, были могилами. Огромное кладбище из улиц, переулков и тупиков.

Теперь он видел их очертания чётко. Могилы больше не прятались в тени. Одни были старыми и заброшенными, другие ухоженными и чистыми. Были тут огромные склепы и неказистые холмики.

— Откуда-то ведь надо начинать свой путь, верно? — сказала Аманда.

Во все глаза он смотрел на свою собственную могилу. А рядом на каменной плите было имя Аманды.

Тропинки и дорожки убегали вдаль, соединяясь в дорогу пошире, а та, в свою очередь, втекала в целый тракт. Словно десятки маленьких ручейков, берущих начало в лужицах, стремящихся вперёд к бурной реке.

И там впереди был точно такой же ослепительный свет. Только в разы ярче.

Он ускорил шаг, но ноги его наливались свинцом, словно не желая слушаться минутного порыва.

— Ну что ж ты? — ласково улыбнулась Аманда и нетерпеливо потянула его вперёд. — Мы тебя так долго ждали.

— Я тебя очень люблю, Аманда, — сказал ей Уильям. — Не было дня, чтобы я не вспоминал тебя и не горевал.

— Тогда чего же ты медлишь? Ворота скоро закроются!

Впереди манил свет. Он обещал покой и умиротворение, радость и эйфорию, полёт и благодушие.

Уильям оглянулся назад.

— Меня там ждут, — просто сказал он. — Я там нужен.

В глазах Аманды стояли слёзы.

У Уильяма и самого перехватило в горле. Когда воспоминания к нему вернулись, печали его не было предела. Но сейчас он вдруг понял, что, прожив сорок лет в облике упыря в семье Уизли, привязался к ним. Более того, именно мысли о них наливали его ноги свинцом и не давали парить вперёд к вечному счастью.

Взрывная шумная Молли и чудаковатый добряк Артур; крутой тёзка Билли и любитель драконов Чарли; рыжие сорванцы Фред и Джордж — ладно, сейчас только Джордж, но он за двоих; нескладный до сих пор — но это как посмотреть — Рон; малышка Джинни, милая в быту и гарпия в небе; а также Флёр, Одри, Анджелина, Гермиона и Гарри… А Молли-младшая и Люси? А Джейми, Ал и все-все остальные? А Тедди, который в последний раз насмешил всех, когда превратился в копию упыря и, хрюкая, ходил за ним по пятам, так что бедная Молли подумала, что упырь на крыше раздвоился?

Они его семья. Давно. А ещё там остались маленькие малыши Луны.

Аманда смотрела на него с таким теплом и невероятной грустью, что он понял: она всё знает. Прочитала в его мыслях и душе ещё раньше, чем он сам до этого додумался.

Она взяла у него с рук Арни.

— Иди, милый. Я люблю тебя. Мы любим тебя.

Он обнял их крепко, как только мог. Руки Аманды стали холодеть. Он понял, что время уходит. В последний раз поцеловал он их и, не оглядываясь, устремился чуть не бегом обратно.

Только бы успеть. Свет впереди на том месте, где была булыжная мостовая, почти потух.

А потом и вовсе стало темно, хоть глаза выколи. Холодное дыхание полоснуло по спине.

— Вернуться решил? — услышал он насмешливый голос. — Думал, сыграть со мной по твоим правилам?

— Отдай малышей, — выкрикнул он, тщетно вглядываясь в темноту.

— К моему великому сожалению, я упустила их минимум лет на сто. Божественная игра! Но тебя я отпускать не хочу. Ты мой!

— Обещаю по полнолуниям радовать тебя игрой с чердака, — ответил Уильям. — Если раздобуду подходящую скрипку. У Сандры, конечно, ничего, но я опасался, что этого звука будет недостаточно, чтобы воззвать к тебе.

— Ты лукавишь! И рисуешься. Все вы, чёртовы гении, любите, чтобы с вами носились, как с писаными торбами. Ты бы сыграл и на одной струне.

Холодом теперь веяло со всех сторон. Уильяма била крупная дрожь. Может, и правда следовало уйти с Амандой? Что теперь его ждёт, если он не успеет добраться до площади? Будет скитаться в потёмках между двух миров?

— Никто не мешает тебе вернуться с женой и отпрыском, — сказала Смерть, и он почувствовал, как сзади, откуда он только ушёл, разгорелся свет.

Но это был обман. Выход остался только один.

И он побежал.

Только что толку, ведь вокруг была непроглядная ночь.

— Глупец! — раздался ему в спину ледяной возглас, перешедший в жуткий смех.

Ну вот и всё. Он чувствовал, как силы его покидают. Дышать становилось всё труднее, ледяной воздух обжигал внутренности.

— Тебе сюда, — внезапно раздалось совсем рядом.

Стало теплее. Теплее от света могилы, которая проступила из темноты, разгоняя смертельный холод. Молодая призрачная женщина с увеличительным стеклом на лбу, с забранными в конский хвост волосами, немыслимыми серёжками в ушах и парой пробирок в руках здорово ему кого-то напоминала.

— Ну уж ещё один неудачный эксперимент мне не помешает, — сказала она, тщательно взбалтывая в пробирке содержимое, а потом посмотрела прямо на Уильяма. — После небольшого бума дорогу будет хорошо видно, но недолго. Сумеешь добежать до третьей аллеи от главной — молодец! Передавай привет моим!

Уильям успел прочитать имя на гранитном памятнике, когда воздух вокруг осветился радужными пузырями-вспышками, которые принялись бабахать с оглушительным треском. Дважды повторять не пришлось: он припустил по главной дороге, внезапно высветившейся совсем рядом, стараясь не пропустить третью аллею.

Только успел выхватить её взглядом, как кладбище вновь потонуло в темноте. Она опустилась сразу, без каких-либо любезностей и расшаркиваний, так что Уильям наскочил на ограду. На ощупь, вытянув руки вперёд, вышел на тропу, осторожно сделал пару шагов.

И куда теперь? Он понимал, что игра в книззлы-мышки со Смертью будет им проиграна. Если только ему не поможет чудо.

Или кто-нибудь, при жизни верящий в чудо.

— Сэр, сюда, — услышал он тихий, мягкий голос.

Молодой симпатичный парень в форме Хогвартса с эмблемой Пуффендуя на свитере смотрел с большим теплом.

Его памятник был заботливо усажен цветами, а низенький каменный столик с лавочкой был отполирован с такой тщательностью, будто являлся рекламным лицом похоронного агентства.

— Свет от Авады не самый яркий, но всё лучше, чем брести в темноте, — сказал парень. — Счастливого вам пути. И привет моим. Вдруг свидитесь.

Он замер на секунду, а потом лицо его исказила смертельная мука. Он выгнулся, развёл руки в стороны, позволяя левой стороне груди разорваться мощным зелёным лучом света. Свет был холодный и зловещий, но аллею освещал прекрасно.

По крайней мере до четвёртого проулка, в который посоветовал нырнуть парень.

Сколько ему ещё будет везти? Сколько ещё из большинства воспользуются дырой в Воротах и успеют помочь, пока дыра не закрылась совсем?

И ведь осталось совсем чуть-чуть…

— Осталось совсем чуть-чуть, бро! — услышал он жизнерадостный голос, который узнал мгновенно, ещё до того, как могила в пяти шагах от него осветилась ярким светом.

На него смотрел Фред Уизли и улыбался.

— Отлично выглядишь, дружище! — сказал он. — Хотя человеком тоже ничего. Привет там нашим. И передай Джорджу… Передай, чтобы жил за двоих. «Набора начинающего негодяя» у меня нет, но есть путеводная нить окровавленного креста. Кровное родство, понимаешь?

Фред подмигнул, вытащил из кармана клубок и бросил его на землю.

Пряжа его была не из шерсти или новомодного акрила. Нить была соткана из солнечных лучей, млечного пути и лунной дорожки. Незримая нить, что соединяет сердца ушедших и оставшихся.

Уильям, неловко переставляя ноги упыря — когда он опять стал упырём, сам не понял — поспешил за светящимся клубком, махнув Фреду на прощание.

Когда нить клубка почти сошла на нет, разглядел тусклое сияние впереди. Он понял, что успел, разглядев булыжную мостовую и круг света.

Добежал, встал в центр.

Воздух вокруг словно выключили. Стало тесно и душно, будто Уильям превратился в большую муху, которую поместили в стеклянную банку.

Он пытался что-то сказать, крикнуть, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

* * *

— Мне очень жаль… — сказал Рольф и прикрыл глаза Уильяма движеньем ладони.

Гермиона растерянно посмотрела на Сандру. Луна заплакала. Дверь открылась, на пороге показался Ксено, и все посмотрели на него.

— Что тут у вас происходит? Святые кизляки! Девочка моя, какое счастье! Но как!?

— У-о-а! — раздался от кровати бодрый ответ Уильяма.