Эффект наблюдателя | The Observer Effect (джен)

— …таким образом, трансфигурации, то есть магическому преобразованию, частным случаем которого является создание из воздуха, могут быть подвергнуты все материальные, немагические, исчисляемые, одиночные и отдельные объекты.

Тридцать пять лет — довольно-таки долгий срок, даже для волшебницы.

Тридцать пять раз Минерва МакГонагалл превращалась в кошку и вспрыгивала на преподавательский стол, что вслед за тем трансфигурировала в свинью. Тридцать пять первых курсов разевали рты в ответ на это представление, мысленно клянясь самим себе научиться тому же, а возможно — и чему-то большему, поскольку увиденное заставляло их прочувствовать главное: магия безгранична. Тридцать пять раз сеяла она искры в чужих сердцах, дабы пожать огонь — неугасимую жажду новых открытий и знаний, влечение к истинному могуществу. Нет, Минерва не ощущала себя уставшей — при необходимости она повторила бы многажды пройденное ещё столько же раз. Но нельзя отрицать, что за годы и годы она сформировала вокруг себя привычную колею, определённого сорта рутину, в которой каждое действие отточилось до безупречной наглядности и каждая фраза обрела наиболее доходчивое звучание.

Это было удобно, это было абсолютно правильно — однако это также приводило к тому, что во время лекции у Минервы оставалась возможность размышлять о совершенно посторонних вещах.

— Существует пять принципиальных исключений из Закона преобразования, называемых также исключениями Гэмпа. Первое из них гласит…

Тихонько скребли по пергаменту перья. На её уроках не болтали — недопустимую рассеянность Минерва выкорчёвывала без жалости: трансфигуратор, не умеющий сосредоточиться, добьётся не большего успеха, чем слепец, надумавший сделаться игроком в квиддич. Сопели простуженные носы, шаркали под партами неусидчивые ноги, еле слышной стеклянной нотой ответила чернильница, о чей край постучали, стряхивая лишнюю каплю. В окна классной комнаты поглядывало анемичное октябрьское солнышко, и бледное золотистое небо в переплётах оконных решёток расчерчивали такими же акварельно-бледными штрихами тонкие перистые облачка. Погода в самый раз для полётов.

— …невозможно создать питательную пищу из воздуха или из того, что уже не является съедобным объектом. Согласно второму…

Мерно шагали вдоль прохода меж парт высокие ботинки на пуговицах, которые декан Гриффиндора предпочитала легкомысленным туфелькам — такая обувь не свалится в воздухе с ноги, да и на земле не нужно беспокоиться о норовящих подвернуться каблуках. Мерно постукивал по ладони левой руки кончик волшебной палочки. И так же размеренно, плавно текла с губ давно въевшаяся в них речь. Но не было ни стройности, ни ясного покоя в мыслях Минервы, и сколь же далеки были они сейчас от исключений Гэмпа!

— …не подлежит трансфигурации в разумное существо объект, ранее не являвшийся разумным существом. В соответствии с третьим, магический предмет нельзя создать из воздуха или из немагического предмета. Четвёртое…

Среди прилежно склонившихся макушек Минерва нашла взглядом черноволосую вихрастую голову того, кто оккупировал все её безотрадные думы. Мальчик-угодивший-на-Слизерин, скомпрометированный герой, больше не её ребёнок — по правде говоря, и не был им никогда, но львица в ней, мать и властительница прайда, уже считавшая детёныша своим, отказывалась это признавать. Мальчик, не похожий ни на страстно влюблённую в магию и в жизнь Лили, ни — невзирая на внешнее обманчивое сходство — на безоглядно храброго, но чуточку безалаберного Джеймса. Спокойный, тихий, очень-очень вежливый мальчик с недетским тяжёлым взглядом и словарным запасом заядлого любителя книг. Гарри Поттер.

Ей было жаль, так бесконечно жаль — до слёз, что она не спохватилась раньше. Что не спохватился вообще никто — какое-то зловещее тёмное облако застило им всем рассудок. Десять лет, почти треть её преподавательского стажа — а ведь, быть может, и год назад было бы ещё не поздно.

А теперь?

— …говорит нам о том, что деньги, а также любые предметы, используемые как эквиваленты денег, невозможно получить путём трансфигурации из объектов, отличных от денег и их аналогов. И, наконец, пятое…

Вначале она была шокирована, бесспорно. Казалось, произошла какая-то чудовищная ошибка. Вот-вот Шляпа рассмеётся снова, и скажет: «шутка!», и объявит правильный факультет. Но, поразмыслив, Минерва с горечью на сердце была вынуждена признать — ошибка была допущена куда раньше, и совершила её отнюдь не Шляпа. Бывает, что тяготы детства закаливают в людях стальной характер, и от него, как ржа от стали, бежит любая душевная ржавь и всяческая гниль.

Бывает, к сожалению, и наоборот.

— …исключение, наиболее трудное для понимания. Совершенно не поддаётся магическому преобразованию время.

Чем дольше Минерва всматривалась, тем тревожнее ей становилось. И Северус, глупый мальчишка, только подливал масла в огонь этих тревог — он будто и не пытался приструнить теряющего берега воспитанника. Минерва подавила неуместный среди лекции тоскливый вздох. Впереди ожидал тягостный, неприятный разговор. Но не в привычках Минервы было уклоняться от своих обязанностей. Она завершила очередной круг по классной комнате, остановилась у стола, спиной к доске, и чётко одновременно с тем закончила:

— Поскольку в практической плоскости ограничения, связанные с исключениями Гэмпа, имеют множество нюансов и тонкостей, следующие несколько занятий мы посвятим их подробному разбору. Ко вторнику будьте добры представить мне эссе на пять с половиной дюймов по теме сегодняшнего урока. Специально для вас, мисс Грейнджер, я уточняю — пять с половиной, не одиннадцать. Учитесь краткости. А теперь все свободны. Мистер Поттер! Задержитесь. Вас вызывают к директору. Мне поручено вас сопроводить.

Мистер Поттер, шуршавший исписанными пергаментами, чуть заметно дёрнулся, но тут же взял себя в руки и сдержанно кивнул.

— Да, профессор МакГонагалл.

Коридоры школы по обеденному времени наполнились спешащими детьми, но их двоих ни людской поток, ни оживлённая болтовня не касались, словно вокруг соткался невидимый пузырь, пухший от затаённого напряжения. В молчании преодолели они путь до каменной горгульи. Гарри не поинтересовался причиной вызова, и это выдавало его с головой. Или нет? Он мог быть полностью уверен, что за ним не числится ничего предосудительного — а мог, наоборот, знать свои грехи слишком хорошо. Что из этого было правдой? Минерва косилась на мальчика всю дорогу, но тот ни разу не поднял на неё глаз в ответ.

Северус был уже на месте, кивал с кислым и скучающим видом на какие-то увещевания Альбуса. Минерва успела расслышать обрывок фразы:

— …в стороне предвзятость… — но с их появлением разговор рассыпался и умолк. Северус привстал со стула и приветствовал её лёгким кивком. Директор откашлялся.

— Минерва, как раз вовремя! Спасибо. Гарри, мальчик мой! Проходи, проходи!

Поттер вполголоса поздоровался и скользнул в кресло напротив директорского стола. Минерва взмахом палочки наколдовала себе стул и уселась тоже. Теперь они восседали в ряд — Поттер посередине, в перекрестье взглядов, изучавших его сразу с трёх сторон.

— Мне неприятно об этом говорить, но думаю — ты знаешь, из-за чего ты здесь, не так ли, Гарри? — вкрадчиво спросил Альбус, огладив бороду. Брови мальчика подскочили и он хлопнул глазами с искренней — или идеально сыгранной — растерянностью.

— Мне неприятно это признавать, но, боюсь, господин директор, что я вас совершенно не понимаю, — заявил он, и в его интонации ей послышалось что-то отчётливо Снейповское, как и в самой фразе, прозвучавшей на грани передразнивания. Дети Северуса так быстро подхватывали от него его манеры — выбирая для подражания, разумеется, худшие из них!

Директор расстроенно вздохнул.

— На тебя поступают жалобы, мальчик мой. Минерва?..

Она с трудом удержалась от столь же душераздирающего вздоха. Директор перевёл стрелки на неё — а на кого бы перевести ей? Но это были недостойные мысли.

— Мистер Поттер, — сухо сказала она. — Это правда, что вы пытали другого студента?

Брови Гарри взлетели ещё выше, под самую чёлку — он всегда тщательно зачёсывал волосы на лоб, скрывая шрам. Мальчик повернулся к ней, криво улыбнулся и покачал головой.

— Пытал? Мерлин упаси. То есть, я хотел сказать — да что вы, госпожа профессор. Я бы никогда так не поступил. А можно ли узнать, кто… моя предполагаемая жертва?

Минерва нахмурилась. Жертва, вообще-то, с минуты на минуту должна была быть здесь. К счастью, как раз в этот момент в дверь постучали. В кабинет заглянул Перси Уизли — самый вменяемый представитель непутёвой семейки, фанатичным рвением в учёбе и приверженностью дисциплине выгрызший себе пост префекта. Он выпихнул вперёд Лесли МакЛина, её второкурсника, выдернутого из-за обеденного стола, что легко угадывалось по хлебным крошкам на мантии, тихо поздоровался и так же тихо ушёл. Оставшийся МакЛин оглядел собрание исподлобья. Проходить к столу он не торопился.

— Сюда, сюда, мальчик мой! — ласково призвал директор. Лесли уселся, болтая ногами, на наколдованный для него стул и хмуро уставился на Гарри.

— Мистер МакЛин, не могли бы вы вкратце повторить суть своих обвинений? — желчно произнёс Северус. Тот побледнел, затем покраснел и, наконец, выговорил:

— Поттер подкараулил меня в коридоре вчера вечером после ужина. Он… он применил пыточное, сэр.

Последнее слово далось ему с трудом — на декана змеиного факультета МакЛин поглядывал с неприязнью и отвращением, что было, увы, не редкостью среди её студентов. Обидная предвзятость Северуса плохо переносилась детьми. Честно говоря, Минерва и сама была от неё далеко не в восторге — на их счету числилась не одна некрасивая ссора по этому поводу, но Северус следовал собственным методам воспитания, и делал это с упорством, поистине достойным лучшего применения.

— Пыточное?! — шокировано всплеснул руками подсудимый. — Побойся Мерлина, Лесли! Господин директор, — горячо воззвал он, — это была всего-навсего дружеская шутка!

— Ты издеваешься?! — крикнул МакЛин, перестав стесняться присутствием директора и профессоров. Его буквально подбросило с сиденья — физиономия пылала багрянцем, глаза сузились, кулаки гневно сжались.

— Да с каких пор щекочущее стало считаться пыткой? — насупился Гарри и скрестил руки на груди. — Ты сам в меня первый им запустил, припоминаешь?

— Нет! Это было другое! Ты использовал что-то другое! — притопнул ногой Лесли.

— Мальчики! — вмешался Альбус и, дождавшись относительной тишины, веско продолжал:

— Дело крайне серьёзное. Речь идёт об отчислении, Гарри, ты понимаешь?

— Господин директор, сэр! — откликнулся Поттер. — Честно, это ни в какие ворота… Я хочу сказать, сэр, что к нашему факультету относятся предвзято…

— Истинно так, — ядовитым тоном поддакнул Северус.

— …но это, это просто безумие какое-то. Я даже не знаю пыточного проклятия, клянусь чем хотите, — губы Поттера задрожали, казалось, он вот-вот расплачется. Минерва снова засомневалась — притворяется? Или нет?

— Врун! — процедил МакЛин, тоже с видимым трудом удерживавшийся от слёз.

— К счастью, у нас есть надёжные способы выяснить правду. Вашу палочку, мистер Поттер, — потребовала она.

Помедлив мгновение, он достал её из рукава. Минерва протянула руку, и Гарри отдал палочку ей.

— Приоре инкататем!

Глазам собравшихся предстал ничем не примечательный набор учебных и простейших бытовых чар, перемешанных с вполне невинными шуточными заклинаниями, среди которых, действительно, пару раз попался щекочущий сглаз. Действие «приоре» истощилось на очередном «люмосе»; палочка больше не подавала признаков активности. Минерва была приятно удивлена.

Тем временем в кабинет снова постучались. Это оказалась школьная медиведьма.

— Директор, коллеги! — поздоровалась она и деловито огляделась. — Где пациент? Вы, мистер Поттер?

— Нет, мадам Помфри, — поспешил исправить ошибку Альбус. — Я хочу, чтобы вы продиагностировали вот этого молодого человека, — он указал на сердито зыркавшего в сторону Гарри МакЛина.

— Совершенно здоров, — вынесла вердикт Помфри после нескольких быстрых пассов, сопровождавшихся скороговоркой на латыни. Директор воздел палец.

— Будьте добры дополнительно проверить его на следы использования непростительных, — попросил он. Медиведьма изумлённо хмыкнула.

— Конечно, — сказала она с крохотной заминкой, и снова подняла палочку, сплетая необходимые чары. — Не вижу ничего подобного, — заключила она. — Мистер…

— МакЛин, мэм, — досадливо напомнил Лесли.

— Мистер МакЛин не подвергался действию тёмной магии, либо же это случилось достаточно давно. Я бы посоветовала обратиться в Мунго, если требуется — там есть настоящие кудесники, например, мой бывший однокурсник Янус Тики…

— О каком сроке идёт речь? — настойчиво перебил Альбус.

— Насколько давно могли накладывать сглаз? — Помфри задумчиво завела глаза к потолку. — Ну, пару недель я гарантирую. И всё же, вам лучше…

— Да, да, — отмахнулся директор. — Мы поняли. Благодарю вас! Не смеем больше задерживать, возвращайтесь к своим обязанностям.

Помфри, заядлая сплетница, разочарованно сникла, но кабинет покинула без возражений. Оставшиеся бросали друг на друга взгляды, далёкие от приязненных, лишь Альбус словно бы ушёл в себя, механически поглаживая бороду.

— Профессор МакГонагалл, — разбил воцарившуюся тишину шёпот Гарри. — Моя палочка — не могли бы вы её вернуть?

Минерва, с некоторым удивлением обнаружив искомое в своих руках, протянула палочку Гарри. Это словно послужило сигналом — все зашевелились.

— Гарри… я приношу свои извинения от лица нас всех, — объявил директор. Северус скривился.

— Нет нужды. Я думаю, Поттер всё понимает. Не так ли, Поттер? — тот истово закивал. — Разрешите нам откланяться? У мистера Поттера, если память меня не подводит, после обеда ещё есть пары.

— Две недели отработок по два часа за колдовство вне класса, — Минерва поджала губы.

— Я прослежу, чтобы он получил своё наказание, — мрачно усмехнулся Северус, и Поттер боязливо съёжился. Сейчас он выглядел самым обычным ребёнком — или зловещий ореол вокруг него вообще был плодом воображения Минервы?

— Вас, мистер МакЛин, это тоже касается, — строго добавила она.

Тот вскинулся и возмущённо засопел, но от пререканий воздержался — и хвала Годрику, не то Минерва могла бы и сорваться. Подумать только, какая гнусная ложь, и это её воспитанник! Альбус вздохнул и подёргал себя за бороду. Вплетённые в седые пряди бубенчики отозвались неуместно легкомысленным перезвоном.

— Ступайте, Северус. Минерва, вы двое тоже можете быть свободны. И, мистер МакЛин… — директор осуждающе покачал головой. — Вам стоит поразмыслить над своим поведением, как думаете? Хотелось бы, чтобы факультет гордился вами, но вы взяли не слишком хороший старт. Доброго всем дня!

Кусающий губы Лесли, раздражённая Минерва, притихший Гарри и по обыкновению угрюмый Северус нестройной толпой покинули кабинет и разошлись кто куда. Минерва, едва дождавшись относительного уединения, сцапала Лесли за ухо. Тот обиженно взвыл.

— Паршивец! — разъярённой кошкой зашипела Минерва. — Ну я тебе устрою!

— Но мэм!.. — заспорил тот, невольно поднимаясь на цыпочки. Минерва фыркнула.

— И слышать ничего не хочу! Тыквам в огороде у Хагрида будешь свои сказки рассказывать! Гарри — хороший мальчик!

* * *

— Хо́дите по тонкому льду, — обронил декан, когда щупальца правосудия разжались, оставил Гарри невредимым. Они зашагали бок о бок — путь в класс ЗОТИ и дорога в Снейпов кабинет лежали пока что в одном направлении. Гарри счастливо улыбнулся.

— Ничего бы не нашли, сэр, — заверил он. — Я не попадусь!

— Уже попались! — недовольно рыкнул тот, но заинтересовался:

— А что именно не нашли бы? Что у вас там такое было, хоть со мной-то поделитесь?

— Щекочущее, сэр! — отчитался Гарри. Его разбирал смех — последствие нервного напряжения, всё же лёд, что ни говори, и впрямь был довольно тонким. Но Том был гением — а ещё он уже проходил через всё это однажды, и методы приведения к порядку, выработанные им, доселе не давали сбоев. Более того, творчески доработанные с учётом их уникальных возможностей, эти методы заиграли новыми гранями, что твой диамант в короне наследника Слизерина.

— Неужто? — скептически поднял бровь Снейп. Гарри активно закивал. Поколебавшись, он всё-таки поделился тайной — не всей тайной целиком, но покуда декану хватит:

— Дело в том, сэр, куда его накладывать. И как долго держать.

Говнюку Лесли, благослови его Мордред, потребовалось минут семь. Но это не было проблемой — проблемой было найти укромный уголок и вовремя остановиться. До равнодушия, с которым мог пытать Том, Гарри оставалось ещё расти и расти.

Снейп, замедляя шаг, послал ему долгий ничего не выражающий взгляд.

— Оригинально, — наконец бесстрастно вымолвил он, но Гарри расценил это как похвалу. Он скромно потупился.

Тут их маршруты разошлись и Гарри, вздохнув по утраченному обеду — стол «Хогвартса» был столь обилен и щедр, что даже Кричеру пришлось бы трудно, доведись им соревноваться — свернул за угол и запетлял коридорами, направляясь к самому своему нелюбимому классу. Он явился первым — и предпочёл подождать снаружи, коротая время на подоконнике.

Над лётным полем вдалеке тренировалась квиддичная команда — по жёлтым спортивным мантиям Гарри опознал хаффлпаффцев. На днях он начал читать «Квиддич сквозь века» — книга должна была помочь ему лучше вписаться в помешанный на этом безумном виде спорта коллектив. Возможно, в целях завоевания престижа стоило обдумать и собственное участие в факультетской сборной — но первокурсников не принимали, так что это было заботой другого дня.

Но вот подоспели дорогие соученики, во главе с нервно теребившим ремень сумки Драко, и Гарри пришлось оторваться от созерцания летунов. Он забрал собственную сумку у Гойла, поблагодарив того небрежным кивком, и потрепал Малфоя по плечу.

— Порядок, — заверил он его, многозначительно подмигивая, и Драко, внимательно просканировавший взглядом его лицо, расслабился и заухмылялся. Увы, остатки хорошего настроения испарились без следа, стоило им войти в кабинет.

Класс ЗОТИ вонял. Хуже того, Гарри начинало казаться, что сквозь всепроникающее чесночное амбре пробивается иной душок, ещё более неприятный и слегка зловещий. Перед глазами вставала дохлая ворона, найденная однажды в парке — раззявленный клюв с высунутым чёрным язычком, мешанина осклизлых перьев и личинки, копошившиеся на месте глаз. Крыса тут, что ли, под полом сдохла? Не иначе, траванулась чесноком. И куда только смотрят домовики?

Но атмосфера ощущалась затхлой и в другом смысле. Квиррелл был бесполезен. Сегодня он снова предоставил им самостоятельно читать параграф, а сам замер, сидя за своим столом, глядя в пространство остановившимся взором и изредка подёргиваясь. Гарри, исподтишка наблюдавший за ним, отметил, что сегодня профессору явно хуже. А вчера ему было хуже, чем во вторник, и во вторник — хуже, чем на прошлой неделе. Оставалось гадать, когда тот окончательно развалится на части. Может быть, хоть это заставит администрацию школы подыскать более достойную замену.

Но рано или поздно заканчивается не только хорошее — плохое тоже имеет свойство подходить к концу, и последовавший затем урок чар заставил Гарри практически забыть случайную мысль, промелькнувшую в голове на ЗОТИ. Однако позже она вернулась со всей ясностью, и Гарри аж запнулся на ровном месте, да так, что Драко, рядом с которым они шли к себе в подземелья, еле-еле успел придержать его за локоть.

Мысль эта была о библиотеке фамильного особняка Блэков. Как наяву перед ним предстал заваленный книгами низкий столик, чайный поднос и корзинка с выпечкой на одном углу, раскрытый фолиант — на другом, и Том, склонившийся над страницами, постукивая пальцем по строчкам.

«Я уже упомянул, что тело начнёт разлагаться сразу после вселения?»

— Да ладно, — вслух сказал Гарри, которого пробрала непроизвольная дрожь.

— Ты чего? — изумился Малфой, и Гарри отмахнулся:

— Нет, ничего. Ерунда, — и он в самом деле думал именно так.

Ну каковы шансы, что никто из преподавателей не опознает одержимости? Верховый чародей, опять же, им на что — бородой пол мести? Взяли же Квиррелла как-то на работу, значит должны были проверить подобные вещи. И разве учителям не положен периодический медосмотр? Нет, наверное бестолковый профессор просто подцепил какое-нибудь на редкость паскудное проклятие — рассказывали, что раньше он вообще вёл маггловедение, а в преподавание ЗОТИ подался только на этот год. Крайне неудачное карьерное решение, как ни погляди.

Гостиная Слизерина встретила вернувшихся с занятий первокурсников привычным уютом. Негромкие разговоры, чей-то приглушённый смех, склонившиеся над конспектами старшекурсники за столами — к концу года их станет больше, но самые дисциплинированные уже вовсю зубрили, готовясь кто к промежуточным, а кто и к выпускным экзаменам. Префекты, раз и навсегда застолбившие за собой кресла у камина, полным составом резались в подрывные карты — и, судя по всему, Блишвик опять проигрывал. Ходили слухи, что после отбоя они порой играют на раздевание, но Гарри трудновато было в это поверить. Как-то он не представлял себе, что Роули или та же Блетчли позволят себя публично обнажить. С Фарли бы ещё сталось — ну так она и не была покуда помолвлена. Словно откликаясь его думам, префект подняла голову и помахала Гарри рукой.

Без особой охоты он подошёл — внимание старших редко означало что-нибудь хорошее, но Джемма, казалось, была настроена на редкость благодушно.

— Ты когда показывать-то будешь, наследник? — спросила она с иронией. Гарри заморгал. Она всерьёз рассчитывает увидеть Тайную Комнату?

— Показывать что? — на всякий случай уточнил он.

— Парселтанг, — ответил вместо неё Селвин и потёр украшенную серьгой мочку уха. — Думали, ты давно похвастаешься, а ты всё никак. Неужто наши источники врут?

— Да я один раз уже… похвастался, — понурился Гарри и переплёл руки на груди, ковыряя носком ботинка пушистый ковёр. — Неудачно вышло.

— Хватит ломаться, я хочу посмотреть, — капризно бросила Блетчли, мешавшая карты. — Или смотреть не на что, а?

Взмахом палочки Роули призвала змею — да, благодаря лекциям Маккошки Гарри теперь знал, что змею серпенсортия именно вызывает, а не создаёт из воздуха. Невольно он задумался о том, где же источник — какой-нибудь маггловский зоопарк? Интересно, где находится ближайший? Вот, должно быть, смотрители удивляются, когда у них то и дело змеи пропадают!

— Валяй, — пригласила префект факультета, указывая палочкой на скользившую по ковру змею — это снова была гадюка, насколько Гарри разбирался. Он присел на корточки.

— Привет! Иди сюда, не надо ползти к камину. Там огонь, тебе он навредит. А я тоже тёплый. Вот, забирайся.

Змея, трепеща раздвоенным языком, с сомнением обнюхала протянутую руку, но всё же соизволила обвиться вокруг запястья.

— Говорящий? Хочу есть. Хочу мышь.

Змеи не были особенно интеллектуальными собеседниками, стоило признаться откровенно.

— Да это всё фокусы, — кисло прокомментировала скривившаяся Блетчли. — Так и я пошипеть могу. Чем докажешь, что она тебя понимает?

Остальные префекты наблюдали представление с интересом, но приструнить Блетчли никто не поспешил. Гарри задумался над решением поставленной задачи.

— Давайте я отвернусь, а вы ей покажете карту. Ну, или несколько, а она мне потом скажет, какие вы выбрали. Годится?

Гадюку после некоторых хлопот пересадили на плечи Блишвику, занявшему самое ближнее к камину кресло. Гарри наколдовали повязку на глаза и под смешки побросавших свои дела соучеников отвели в дальний конец гостиной. Он лишь вздохнул про себя — ну кто бы из слизеринцев отказался послушать парселтанг? Наверняка те, кто сейчас на занятиях, или ещё почему-либо пропускает бенефис наследника, локти себе позже изгрызут от досады. Впрочем, он смутно подозревал, что прогульщиков нет — вряд ли Фарли выбрала момент случайно. Разве что кто-то впал в немилость, и его лишили занятного спектакля в наказание.

Гарри немного переживал, что у змеи возникнут трудности с различением мастей, но, видно, Блишвик позаботился подносить картинки достаточно близко. Гарри, во всяком случае, именно так и сделал, когда ему вручили перемешанную колоду. Он продемонстрировал гадюке все карты по очереди и по подсказке своей новой холоднокровной приятельницы отделил от общей стопки три — даму червей, валета пик и семёрку треф. С каждой следующей картой зрители шумели сильнее, а на семёрке разразились аплодисментами. Гарри понял, что Блишвик, прирождённый артист, дал посмотреть всем, что именно загадывает.

— Ну как, убедил? — спросил он сквозь общий гам, сдерживая желание раскланяться и послать парочку воздушных поцелуев. Цирк, да и только!

— Всё равно не верю, — Блетчли, завладевшая змеёй, своим выражением лица могла бы заставить скиснуть целую молочную ферму. — Ты как-то жульничаешь.

Но её уже никто не слушал. Гарри обступила толпа — да, это была слизеринская толпа, а потому довольно сдержанная и обходившаяся без толкотни, но всё же.

— Скажи ещё что-нибудь!

— Скажи: «привет»!

— Скажи: «Салазар Слизерин»!

— А парселтанг можно записать?

— А драконы тебя тоже понимают?

— А ты знаешь, где Тайная Комната?

— Дурак, конечно знает, он же её открыл!

Нашлись и те, кто просто хотел пожать Гарри руку. Особенно усердствовал Забини — он долго тряс кисть Гарри обеими ладонями, приговаривая: «Не верил! Прости — не верил!», а в конце вообще полез обниматься. Гойл наградил Гарри мощным ударом промеж лопаток, который сопроводил редкой для себя улыбкой, а Крэбб обменялся с новообретённым наследником степенным молчаливым рукопожатием.

Один Драко не сделал абсолютно ничего — он лишь встал за его левым плечом, так, чтобы не мешать подходившим поручкаться. Спустя пару минут он закинул локоть Гарри на плечо — благо разница в росте позволяла ему выполнить этот манёвр как бы невзначай. Гарри разобрал смех — слишком очевидно, Драко переусердствовал. Демонстративнее было бы только развернуть над головой транспарант: «Выкусите, я его первый нашёл!»

Весёлую свалку прервал заполошный визг. Блетчли, чья мантия как-то подозрительно шевелилась на животе, отчаянно боролась с галстуком, пытаясь одновременно расстегнуть ворот блузки и заглянуть себе за пазуху.

— Поттер! — проверещала она. — Вели ей немедленно вылезти! И пусть не вздумает кусаться!

Гарри ухмыльнулся во все зубы.

— Да что ты, — сладко пропел он. — Сама вели — я ведь жульничаю, меня она не послушает.

— Поттер, — одёрнула Роули, и Гарри со вздохом повиновался. Ну не признаваться же, что одной из ранее сказанных фраз на парселтанге была вовсе не «Слизерин лучше всех!»

Гадюку, едва она высунула голову между пуговиц блузки, изгнали при помощи «эванеско випера», но всеобщее возбуждение не улеглось. Откуда-то появилось сливочное пиво — да в таком количестве, что последние сомнения в неспонтанности сегодняшнего действа у Гарри испарились. Зачарованный граммофон проигрывал пластинку «Ведуний». Гарри занял место у камина — Блишвик усадил его на подлокотник своего кресла, что было не слишком-то удобно, зато крайне почётно. Драко крутился рядом — раскрасневшийся и с непривычно растрёпанными волосами. Сливочное пиво, пусть и очень вкусное, оказалось явно с подвохом — две бутылки спустя Гарри поймал себя на попытке перевести Йейтса на парселтанг. Префекты, что-то доливавшие из потихоньку передаваемой по кругу фляжки в собственные бокалы, были, впрочем, уже настолько хороши, что его импровизацию восприняли на ура. Атмосферу спонтанной вечеринки несколько разбило явление декана. Тот, на удивление, пресекать веселье не стал, хотя и принюхался подозрительно. Зато украл героя празднества — но на это уже мало кто обратил внимание.

— Мистер Поттер, — изрёк Снейп, усадив Гарри у камина в своём кабинете и сам сам усевшись напротив — хвала Салазару, здесь была возможность каждому устроиться в собственном отдельном кресле, — я взрослый человек, но мне ведь тоже любопытно. Показывайте.

Гарри икнул, стеснительно прикрывшись ладонью.

— Вызовете змею, сэр? — попросил он, не доверяя сейчас своей способности колдовать. Появившаяся коричневая змейка с зигзагом треугольников вдоль хребта заставила его праздно задуматься, не было ли заклинание настроено призывать только ядовитых змей. Или вообще только гадюк. Хоть бы раз ужик попался, так ведь нет.

— Привет. Да ты совсем малышка. Давай, ползи сюда. Сэр, может быть, наколдуете заодно и мышь? — Снейп, с интересом прислушивавшийся, прокомментировал:

— Крайне занятно. Вы, похоже, полагали, что говорите по-английски, однако это не так.

Гарри постарался сфокусироваться не на гадюке, а на профессоре зельеварения:

— Мышь?

— А вот теперь — да. Сами-то вы улавливаете разницу?

Гарри поразмыслил над этим вопросом.

— Если сосредоточиться, сэр.

— Говорящий, — дозрела тем временем до диалога змея. — Здесь есть еда?

— Вон тот дядька даст тебе еду, если будешь вести себя смирно, — декан неожиданно хохотнул, и Гарри понял сразу две вещи: во-первых, Снейп моложе, чем кажется из-за своей вечно недовольной рожи, и во-вторых, он сам ляпнул последнюю фразу всё-таки на английском, а вовсе не на змеином. Ну, и в-третьих, со сливочным пивом впредь надо быть аккуратнее.

— Феноменально, — задумчиво сказал не обидевшийся на «дядьку» Снейп, постукивая себя сцепленными пальцами по подбородку. — Хотел бы я знать, как это возможно. Парселтанг всегда считался наследственным даром. Тёмный Лорд в своё время приводил его как доказательство родства со Слизерином.

Гарри надулся.

— Сэр, а я? Моё доказательство чем хуже? — возразил он. Змея, подхваченная с пола, смирно вести себя не хотела — ей не нравилось пребывать на весу, и Гарри позволил ей переползти на предплечье.

— Вы не можете быть наследником Слизерина, никак, — охотно пояснил декан. — Поттеры находятся в доказанном родстве с Певереллами — по кудели, разумеется, по мечу род давно пресёкся. Последние же потомки Салазара — Гонты, а Тёмный Лорд был их единственным представителем, увы.

Гарри, ещё в августе чуть ли не наизусть разучивший пресловутую «Природную знать» в поисках новых сюрпризов, могущих таиться в его родословной, всё это, конечно, знал — и только отмахнулся.

— Вы зря выкидываете из уравнения мою мать, сэр, — запротестовал он. Снейп нехорошо сверкнул глазами и подобрался.

— Что вы имеете в виду? — спросил он далеко не так расслабленно, как до того. Что-то странное померещилось Гарри в его поведении — уже не в первый раз декан как-то излишне остро реагировал на упоминание Лили Поттер, в девичестве Эванс.

— Я о её статусе крови, — Снейп напрягся ещё больше, и Гарри понял, что ему отнюдь не мерещится. Ого! — А вдруг она была не магглорождённой, а обретённой? Вот вы бы поручились, что Эвансы не потомки сквибов? — Это, очевидно, было не то, что Снейп ожидал услышать. Он явно удивился — и глубоко задумался. — Я вот не поручусь.

— То есть, вы полагаете, что ваше родство проистекает из считавшейся утраченной кровной линии?

Змея доползла до плеча — и чуть не свалилась оттуда на колени. Гарри со вздохом подставил ей ладонь.

— Факты, сэр. Мой дар говорит сам за себя.

Снейп понял его правильно.

— Итак, вы претендуете всерьёз на этот нелепый титул? — нахмурился он.

— Именно так, сэр, — Гарри решил не обижаться на нелестную характеристику. Зависть — страшная вещь, а величие всегда разжигает зависть. Тут он неожиданно для себя сладко зевнул и смутился. — Я бы с вашего разрешения отправился сейчас в кровать.

Снейп, уже не впервые игнорировавший вопиющее нарушение комендантского часа — очевидно, оно не считалось нарушением в его присутствии, или до тех пор, пока последствия не расходились дальше факультетской гостиной — благосклонно кивнул.

— Ступайте, Поттер. Нет, это оставьте здесь, — он занёс палочку, но Гарри прикрыл гадючку рукой.

— Сэр, а можно я заберу её себе? — попросил он наудачу. В перечне разрешённых питомцев змеи не числились, но позволили же Уизли держать его облезлую крысу?

— Гадюку? — изумился декан, но палочку опустил.

— Да. Они забавные, хоть и не очень умные. Я уже и имя ей придумал, — пустился в уговоры Гарри, постаравшись состроить самое умильное выражение лица. — Пожалуйста, сэр? И вам не придётся каждый раз призывать змею заново, если вы захотите ещё поизучать их язык.

Последний аргумент был слабоват, но мольбы всё равно сработали. Снейп покачал головой и смилостивился:

— Противоядие держать всегда под рукой. Ещё не хватало, чтобы вас не только в пытках, но и в убийстве обвинили!

— Да, сэр! Конечно, сэр! — обрадованно зачастил Гарри и широко улыбнулся.

— Ну, и как будут звать вашу новую подругу? — хмыкнул декан.

— Ты мальчик или девочка? — осведомился Гарри у змеи. — О! Он не подруга, а друг. Значит — Наг. Была бы девочка, назвал бы Нагини. Как у Киплинга. Пусть это и не кобра… Ой, что с вами, сэр? Вам нехорошо?