Приключения Перри Поттса, фальшивого доктора и настоящего волшебника (джен)

С момента исчезновения Стивена прошло уже больше шести часов, но похитители не торопились с требованиями, и почтовый ящик оставался гулким и пустым. Волшебник сидел неподвижно во главе стола у потухшего камина, в доме стояла тишина, даже сквозняк боялся потревожить покой в этой комнате. И тем выразительнее стал скрип калитки, пронзительный и ещё более зловещий в этом безмолвии. Под ногами визитера шуршал гравий, тихо постанывали половицы, и он входил в особняк доктора, как победитель, будто сам был здесь хозяином. Ступив за порог, непрошеный гость чуть помедлил, но прошел в гостиную, а дальше в кабинет, где его и ожидал Перри.

— Шериф Осгуд. Разумеется, я ждал вас, — сообщил ему доктор. — Извините, чая не предлагаю.

— Неужто я был настолько очевиден? И как, согласны договариваться? — Освальд хмыкнул, прошёлся по комнате, тронул пальцем корешки книг.

— Вы не прятали своих намерений, — отозвался Перри, рассматривая разводы древесины на столешнице. — С первой встречи провоцировали конфликты, врали, испытывали. Хотели проверить, насколько сильно меня можно прогнуть. Слишком очевидно для такого умного человека, не находите?

— Не люблю ходить вокруг да около, я человек действия, — отрывисто кивнул шериф.

— И что вам сказала гадалка? — с еле заметным любопытством поинтересовался Поттс.

— Ничего, она отказалась со мной говорить и сбежала, — сделав круг по комнате, Осгуд снова стал против своего оппонента. — И вы не спросите, зачем я это делал?

— Вы сами расскажете.

— Конечно, хрестоматийная финальная речь злодея. — Освальд хохотнул, но не стал сдерживаться и продолжил говорить, лучась от сдерживаемой радости. — О вашей необычной семье мне рассказала Элеонора, упоминала, как ваш отец в её детстве превращал тополиный пух в мармелад, заставлял полицейских икать мыльными пузырями. И что вы умеете не меньше. Я сначала подумал, что это глупости. Но решил проверить. Иначе зачем бы мне, с моей властью и состоянием, ехать в эту дыру? Заплатить одному, другому, пообещать услугу третьему, — и в результате получить звезду оказалось совсем не сложно! Но когда я своими глазами увидел, на что вы способны, был поражен. — Шериф изобразил пару восхищённых хлопков. — Подобное могущество, и тратится так бездарно! Тогда я решил овладеть вами, доктор! Ваши дурацкие чудеса здесь бесполезны, но эта сила сделает меня всесильным! Ещё больше власти! Богатейшие и сильнейшие склонятся передо мной, иначе я прикажу вам уронить на них гору! Или астероид! Или корабль с их близкими на борту пойдёт ко дну после одной идиотской песенки!

— Поэтому вы схватили Стивена, — подытожил Перри, глядя в упор на полного самодовольства шерифа. Выражение лица Поттса было нечитаемым, но губы кривились в странной усмешке.

— Да! Я проверил — во всем городе вы больше никого так не цените, как этого парня! А значит, вы уязвимы.

Осгуд довольно расхохотался, но выражение лица Перри не изменилось. Он все так же задумчиво, со скрытой усмешкой следил за врагом, и постепенно смех шерифа затихал.

Освальд Осгуд был очень коварным человеком, жадным до денег и власти, он не чурался идти к своей цели по головам и использовать для её достижения самые грязные методы. Но он не был дураком, и теперь, анализируя обстановку, его инстинкты принялись настойчиво шептать, что происходит неладное. Шериф насторожился, напрягся, теперь он держался очень прямо, но, как ни парадоксально, низенький Перри, сидящий в кресле, казался выше, солиднее рослого Освальда, он подавлял и доминировал, а тень его, раскидистая, хищная, будто живая, расползаясь по комнате, полностью поглотила тень шерифа, хотя тот и не обратил на это внимания. Комната все сильнее погружалась во мрак, и если ранее Осгуд чувствовал себя хозяином положения, теперь уже не был так в этом уверен.

— Я пытался с вами по-хорошему, меня бы устроил и зять-волшебник, но вы всё противились. Так что у меня не было другого выхода. И не глупите, — низким, угрожающим тоном прошипел он. — Если я отсюда не выйду, ваш помощник умрет. И вы тоже.

— Как предсказуемо, — скучающим тоном протянул Перри. — Некоторые считают себя самыми умными, но для грязных дел используют дочерей или нанимают громил.

— Ничего, дочери не маленькие, понимали свою выгоду... И не недооцениваете меня, доктор. Я сюда явился не с пустыми руками… Как офицер при исполнении, расследующий таинственную гибель мистера Серпента… В случае чего скажу, что вы спятили и на меня напали…

— Тогда какой смысл? Приехать в нашу, как вы выражаетесь, "дыру", чтобы захватить меня, но в итоге не получить ничего. Партия, в которой вы только теряете, глупый риск.

— Я считаю игру стоящей. Даже если в случае неудачи понесу некоторые убытки, это не проблема. Ведь если удастся вас сломать, я получу всё!

— Жадность, азарт, самоуверенность — бич рода человеческого. Ничего не меняется. И, поставив на эту карту, шериф, вы всё потеряли.

Доктор мельком глянул на часы, и они послушно начали бить, отсчитывая один за другим десять ударов.

— Дети в это время уже должны спать, — озабоченно сообщил Перри. — Но вопрос в том, проснутся ли они утром? Ваши вот не проснутся.

— О чем вы? — прорычал Осгуд, краснея от гнева, но Перри снова прервал его нетерпеливым жестом:

— Вы хорошо подготовились, узнавали обо мне, приглашали к себе, искали слабые места. Но этим обнажали собственные… И в результате так и не узнали, с кем имеете дело. Вы слушали жену, читали газеты со смешными побасенками, а нужно было изучать древние мифы.

Осгуд дернулся, но тени, метнувшись, оплели его ноги, не давая сделать и шага. Потусторонний шепот проскользнул по ткани тяжёлых портьер, шевельнул огоньки свечей. Уловив этот шорох, Перри кивнул и сообщил:

— Нанося подлый удар, наивно не ждать сопротивления. Вы почему-то решили, что я мягкосердечен и смиренно подставлю другую щеку… Прискорбная ошибка. Мой страж, змий Абсент, выбравшись из логова, своим дыханием уже отравила ваших приближенных и семью в том большом особняке на холме. Теперь это не Розовый дом, а Розовый склеп. А мои верные тени посетили лодочный склад, где вы держали Стивена, усыпили его и вернули домой. Стоит ли упоминать, что там тоже не осталось никого живого? Мальчик у себя, крепко спит и завтра даже ничего не вспомнит. Но для вас, Освальд, завтра не наступит…

Шериф прерывисто дышал, не в силах пока понять масштаб катастрофы, тот необратимый крах, настигший его, не желал верить услышанному, и доктор, доброжелательно прищурившись, тихо пояснил:

— Ты приехал в мой город. Ты пришел в мой дом. Ты собирался вредить, губить без жалости, но до конца не осознал… Мой помощник не мое "слабое место", это скорее моральный якорь, который тормозит меня от бесчинств и разрушений. Он правда хороший мальчик, добрый, заботливый и честный, он выполняет свою работу и старается оградить меня от любых проблем, поэтому рядом с ним очень легко казаться милым, беспечным и рассеянным пожилым чудаком. Но мне далеко не одна, не две и даже не пять сотен лет… И временами приходится защищать тех, кого опекаешь. И напоминать тем, кто забыл…

Поттс наконец поднялся из кресла, небрежно крутанул в руке тросточку, которая теперь не выглядела безвредной или смешной, а узоры на древке шевельнулось, наливаясь багряным сиянием.

— То, что я делаю хорошие дела, вовсе не делает меня добрым волшебником… Более того, я никогда этого не утверждал, при первой встрече предупреждая каждого, что я очень плохой волшебник…

Перри жутковато улыбнулся, и его предвкушающий оскал вызвал у Освальда весьма ощутимую дрожь в поджилках. Он пытался сказать что-то, возразить, извиниться, попросить пощады, сбежать… но тело больше не слушалось, ноги окаменели, паралич охватил руки, подбираясь к челюстям, холодными щупальцами охватывая сердце и делая его стук прерывистым и нерегулярным. Осгуд понял, что с той минуты, как он ступил в особняк, ощущая себя победителем и осмеливаясь что-то требовать, он находился в ловушке, вызывая у своего противника лишь брезгливую снисходительную насмешку. Собрав последние силы, он глотнул воздух и, преодолевая себя, завопил. И этот дикий, пронзительный, отчаянный вопль вмещал в себя ту безысходность и смертельную тоску, которой был переполнен Освальд.

Продолжая холодно улыбаться, Третий повел тростью, и крик оборвался.

— Приберите здесь всё, нечего пугать ребенка пятнами крови на ковре, — сухо распорядился он и ушел к себе, а массивные двери плотно и бесшумно захлопнулись за спиной, отрезая шуршание теней.

Доктор Перри Поттс был по сути своей немного ленивым, рассеянным, добродушным в общении и спокойным человеком… и Очень Плохим Волшебником.

Послесловие

История доктора Перри была одновременно и экспериментом — уж очень хотелось написать историю с картинками, похожую на сказку; и попыткой после долгого перерыва снова писать что-то оригинальное. Концовка мне была известна с самого начала, она попросилась на бумагу практически сразу и манила, такая близкая, и такая недосягаемая. Но, как ни парадоксально, одновременно хотелось и дописать историю побыстрее, и растянуть сюжет подольше, не желая расставаться с героями.

Вряд ли кого-то из моих уважаемых читателей удивил "вотэтоповорот" в финальной главе, по ходу было набросано достаточно намёков на дуальность личности Перри, и чем дальше, тем главы выходили "темнее", но мне было искренне забавно писать о докторе, который "не сбегал из тюрьмы" (потому что это тюрьме лучше держаться от него подальше), или ухахатывался, когда его спрашивали о деньгах (учитывая, что деньги ему вообще не нужны, он может иметь их, сколько пожелает).

Легкий элемент обмана имелся в том числе потому, что смотрели мы на доктора глазами Стивена, которому древний волшебник заменил отца. Разумеется, Серпент не видел в его поступках дурного. А доктор, не желая разочаровывать, соответствовал ожиданиям своего воспитанника. Да, он не врал, но умалчивал, позволяя превратно понимать свои слова. Он не творил зла, сдерживая себя, но его шуточки не всегда оказывались дружелюбными. И если смотреть объективно, ни одно заклинание Перри не было добрым, везде упоминались кости, прах, смерть или кровь. То есть, он вполне мог поднять зомби-кошек или отправить картонных тигров на охоту, но не стал. Потому что не хотел. Или ему было лень. Или не желал огорчать Стивена, который, что бы ни происходило, продолжал искренне верить в его доброту.