Упала, очнулась - султанша! (джен)

Айше не находила себе места. Новая наложница в покоях господина, а ей ничего не доложили!

— Дайе, как ты могла допустить такое?!

— Простите меня, госпожа, но я и сама ничего не знала. Я думала...

— Неважно, что ты думала, важно, что гарем начал выходить из-под контроля! Ты хотя бы выяснила, кто провёл девушку по Золотому пути?

— Нет, госпожа, однако в то время, когда это происходило, я была в гареме и большинство калф находилось на своих местах. Я составлю список тех, кого точно видела, если пожелаете.

— Это ничем не поможет. Впрочем, всё равно напиши, так хотя бы выяснится, кто не водил эту хатун лично.

— Как прикажете, госпожа. Только не нервничайте, прошу вас, это может быть вредно для ребёнка.

— Гораздо вреднее будет ещё один конкурент, Дайе, — потеряв былой запал, отмахнулась султанша, инстинктивно кладя руки на живот. — Где мои дети?

— Сулейман и Хатидже на занятиях, Орхана и Бейхан вы приказали отвести в сад, разве вы не помните?

— Да-да. А Муса?

— Шехзаде спит. Его здоровье почти пришло в норму, иншалла, но есть ещё кое-что, о чём вы должны знать.

— Говори.

— Гюльбахар-султан прислала весточку, госпожа.

— Моя дорогая свекровь всегда умела портить окружающим настроение, — фыркнула Хафса. — Что на этот раз?

Вместо ответа Дайе вытянула из рукава платья свёрнутый в трубочку небольшой листочек, который подала султанше.

Лицо той всё больше вытягивалось во время чтения, в конце концов бумажка была кинута на диван, а сама Айше начала нервно расхаживать по комнате, заламывая руки.

— Хоть мы и не ладим, — начала сбивчиво объяснять она на вопросительно-беспокойный взгляд служанки, — сейчас нас объединяет стремление видеть Селима следующим султаном. Новости касаются его брата, шехзаде Ахмета. Из Амасьи сообщили, что он собирался кого-то послать в наш санджак, но больше ничего узнать не удалось. Дайе, во дворце может быть шпион!

— Госпожа моя, прошу вас, не беспокойтесь. Может, он не успел ещё ничего сделать.

— О чём ты говоришь? Пока человек свекрови узнал про это, пока смог сообщить ей, пока она писала мне ответ, пока гонец ехал с максимально возможной секретностью... Нет, прошло уже достаточно времени!

Вдруг она пошатнулась и осела на подушки, напугав верную служанку.

— Госпожа!! Стража, позовите лекаря!

— Найди мне эту девушку, Дайе, — просипела Айше. — Умри, но найди. Она опасна для шехзаде...

* * *

Двенадцать часов назад.

— Господин желает меня видеть? — неверяще уточнила Дильшах.

— Глупая. Время пришло, — ухмыльнулась калфа. — сегодня тебе выпал редкий шанс, больше такого не будет. Цени мою доброту, хатун. Я приду позже, помогу тебе подготовиться. Но тише, как можно тише.

Наклонившись к уху оторопевшей девушки, Эсен прошептала:

— Звёзды сегодня очень яркие.

Ахмет лично проинструктировал наложницу, и кодовая фраза означала, что план следует начать приводить в исполнение. Дрожащими пальцами она коснулась лифа, под которым покоился крохотный пузырёк с прозрачной жидкостью. Яд, выпив одну каплю которого, человек уснёт и больше не проснётся. Однако любопытным было другое — разбавленный в воде, он мог проникать под кожу, не оставляя следов, и быстро убивать. Если в течение двух месяцев не удастся успешно подлить его Селиму в еду или хамам, Дильшах выпьет остатки сама. Иначе умрёт вся её семья.

В идеале шехзаде не должен пережить эту ночь. Конечно, при подготовке к хальвету девушек неустанно контролируют, но сунуть под язык маленький флакончик не очень сложно, особенно когда рядом помогающая тебе в этом калфа. Главное, потом помалкивать, и незаметно переложить в одну из туфель, которые выдадут для Золотого пути.

Полтора часа пролетели быстро, и вот уже Дильшах замерла перед покоями господина, пальцами левой ноги запихивая пузырёк из прочного стекла подальше в обувь, чтобы не выпал, когда она будет её снимать. Если повезёт, можно будет поесть с господином, а столы низкие, и недаром одна известная поза называется "сидеть по-турецки". Стопы рядом с руками.

— Войдите, — произнёс мужской голос.

И она вошла.

* * *

Это был пиздец. Полная, всеобъемлющая жопа.

Должна признаться, в шестнадцатом веке весьма хреновые способы лечения запора.

То ли с продуктами что-то не то, хоть и питаемся мы на высшем уровне, то ли занесла грязь на слизистую, играя в саду — теперь уже не узнаешь, из-за чего я, скрюченная пополам, красная и потная от потуг, сижу на горшке. Хорошо хоть, приспичило днём, а то пришлось бы всех перебудить. В прошлой жизни у меня была анальная трещина, которая причиняла немалую боль при жёсткой консистенции стула, и не дай Аллах, она перекочует в новую тушку вместе с мозгом.

Первые десять минут меня пытались подбодрить, чем-то отвлечь, чтобы проблема разрешилась естественным путём. Но злобные говяхи объявили забастовку, которая причиняла мне весьма большие неудобства. Поэтому ещё пять минут подошедшая лекарка, вымыв руки в тазу, натурально пыталась пальцем их выковыривать. Да проктологи из прошлой жизни просто душки по сравнению с этим чудовищем! Даже мысленные шутки про золотой трон не скрашивали унылую реальность. Когда я начала всхлипывать и шмыгать носом, морально готовясь принять столь позорную смерть, какахные боги наконец смилостивились. Возможно, их мотивации поспособствовало то, что было предложено напихать в меня слабительного и одновременно продолжать раскопки моей несчастной жопки. Короче, я запомнила эту бабёху.

Но самое дерьмо было не это. А то, что о моей проблеме узнал Сулейман. Едва увидев его довольную морду, я взвыла. Житья мне теперь не будет ближайшие дня два, это точно.

— Хатидже-е-е-е...

— Замолчи.

— Хатидже-е-е-е...

— Я пожалуюсь маме.

— Хатидже-е-е-е...

— Сдам твою заначку.

— Так нечестно! — возмутилось это исчадие ада. Брат иногда воровал с подносов сахарные конфеты и ныкал их куда-нибудь за изразцовые подоконники, диваны, шкафчики, в общем, везде, куда мог дотянуться. В лучшем случае он держался несколько часов, будучи сам на себя не похож, и съедал украденное. А в худшем просто забывал, и тогда бедным служанкам приходилось выискивать источник мух, заглядывая во все уголки, даже самые дальние. Они старались прикрывать его маленькие шалости, потому что сердитый шехзаде — загадочная и карьероопасная штука. Очень часто я становилась свидетельницей преступления, и потому имела свежую информацию о том, где сейчас можно поживиться. И сама, бывало, таскала из его заначек сладости, но немного.

— А меня за болезнь дразнить честно?

Он насупился. Ещё бы, в логических спорах я его почти всегда уламываю, обидно терять такую хорошую возможность отыграться.

— Но ты меня всегда побеждаешь, теперь моя очередь!

— Мы сражались на мечах, а ты притащил пушку!

— Прекратите, — устало бросила мать, уже смирившаяся с нашими шутливыми склоками. — Сулейман, ты неправ. Сестру нельзя дразнить, о ней нужно заботиться.

— Но...

— Идите, поиграйте в саду. Дайе и Азра за вами присмотрят.

Мать года, аплодирую стоя. Отсылаешь детей в сад, где никто не смог бы остановить насмешки старшего брата, зайди он за грань. Айше снова ждала ребёнка, срок был уже приличный, может, это как-то повлияло на мозговую деятельность?

— Госпожа! Госпожа!! — ворвалась в покои служанка.

— В чём дело?!

— У Фериде-икбал начались роды!

* * *

— Твоё имя Абдулла, твоё имя Абдулла, твоё имя Абдулла, — повторял Селим. Новоиспечённая мать сияла от счастья, Айше сглатывала тугой комок, всё никак не желающий покинуть горло. Рядом стоял её старший сын — мальчика разрешили взять на имянаречение шехзаде.

Сулейману было скучно. Он не в первый раз наблюдал рождение брата или сестры, процедура хорошо знакомая и не особо интересная. Однако было кое-что, не дававшее мальчику во всеуслышание заявить о своём недовольстве.

— Зачем нас зовут, Хати?

— Не нас. Тебя.

— Почему тебе разрешили остаться?

— Меня и не звали.

— Но...

— Брат, — серьёзно произнесла девочка. — Тебе почти пять, ты взрослеешь. Отец зовёт тебя, чтобы посмотреть, чему ты выучился, как будешь вести себя, когда надоест, способен ли сдерживать себя. От поведения зависит, станет отношение к тебе более серьёзным или нет. Поэтому, пожалуйста, ради мамы и Аллаха, будь спокоен, хорошо?

— Ладно, — кивнул шехзаде, — я понял.

Мать сжимала руку излишне крепко, но сын молча терпел. Он внимательно смотрел на младенца, пытаясь запомнить черты лица, найти сходство с собой и отцом. Получалось плохо.

— Помнишь, я отпрашивалась у мамы в библиотеку, чтобы посмотреть, как многому ещё нужно научиться?

— Ну?

— Там была одна книжка... по истории. Наш предок, Мехмед Завоеватель, ввёл закон, — она сглотнула. Сулейман напрягся. Сестра делала так только если дело было плохо.

— О чём?

— Когда новый султан восходит на престол, он убивает всех своих братьев, — упавшим голосом выдавила она. — Чтобы не было войны за власть.

— Аллах дарует здоровье.

— Аминь.

— Аллах посылает счастье.

— Аминь.

— Аллах да сохранит его для османского государства.

— Аминь.

Сулейман пошатнулся. Страх смерти был ему доселе неведом, но сейчас, представив, что случится, если на трон сядет не отец...

— Папа умрёт, если не станет султаном? — прошептал он. Взглянул на девочку — и оцепенел. В глазах её, той, которая всегда могла найти выход, всегда знала, что сказать и сделать, чтобы всем было хорошо, стояли слёзы.

— Не только папа, — всхлипнула она. — Ещё ты и братья.

Мальчик сел, где стоял. Тонкие ручки обвили шею, тёплое дыхание согрело ухо. Почему-то этот момент отпечатался в памяти, словно перстень на сургуче.

Она здесь, с ним, рядом. На грязном полу.

Сестра.

Хатидже.

Та, кто всегда заботилась, делилась сладостями, вместе шалила, командовала, побеждала в спорах, теперь прижималась к брату так, словно могла потерять его в любую секунду.

— А ты? — с ужасом спросил он. — Тебя тоже... убьют?

Шмыгнув носом, малышка ответила:

— Скорее всего, выдадут замуж за кого выгодно и вышлют куда подальше.

— Пусть Аллах дарует маленькому шехзаде долгих лет жизни, — нацепив милую улыбку, проговорила Айше.

— Благодарю, — склонила голову Фериде.

— Не говори никому, что я тебе об этом сказала! Пожалуйста! Иначе могут подумать, что мама настраивает нас против братьев, и её накажут или сошлют! — девочку аж потряхивало.

— Хорошо, — пришибленно выдохнул мальчик. — Она же знает?

— Да, конечно.

Отстранившись от плеча (он вдруг заметил, что оно влажное), девочка, не расцепляя объятий, выпалила:

— Я лучше умру, чем увижу твою смерть!

— Пусть брат растёт сильным и умным, — пожелал Сулейман, недружелюбно поглядывая на свёрток, который баюкала наложница.

— Спасибо, юный шехзаде, — приторно улыбнулась она. Хафса постаралась скрыть приятное удивление и тут же перевела взгляд на Селима — заметил ли?

На лице мужчины промелькнуло удивлённое выражение, сменившееся одобрительным.

Они сидели так ещё минуты две, пока не послышался топот служанок, потерявших своих подопечных. Члены великой османской династии прятались в бельевой, где их и нашли. Но до этого...

— Я люблю тебя, брат.

— Я люблю тебя, сестра.

В тот день произошло что-то очень таинственное и светлое. Словно они обменялись частичками души прямо там, среди запачканной одежды, мешков и пыли. И теперь всегда будут друг для друга особенными.

— Я доволен тем, как ты воспитываешь шехзаде Сулеймана, Айше. Пора найти ему учителя по фехтованию, пусть начинает готовиться к бою, а не игре.

Хафса-султан склонила голову в поклоне.

Примечания:

Как ваши дела, дорогие читатели? :) С прошедшим праздником вас всех!