Игры не для нас (джен)

Не оправдание признания

Не попытка улизнуть

Жизнь моя — Млечный Путь

И старания не изменят мою суть

Не изменят суть

Нет, не изменят суть

КняZz — Вервольф

Чун Хо уже перестать бы удивляться... Но он не мог. И нет, порадоваться удачно открытому в конце ноября окну, из которого тянуло запахом жжёного кофе, он не успел. Потому что сходу столкнулся с господином Соном, который спокойно попивал себе кофейно-шоколадный напиток и совершенно не выглядел похищенным или удерживаемым против воли... Оно в принципе было понятно и по разговору этих двоих. По, чёрт возьми, очень мирному и обыденному разговору. Который могли бы вести два старых приятеля или даже гея, но никак не злейшие враги.

На всякий случай Чун Хо тихонько, дабы не спугнуть «добычу» (и так битой чашкой привлекли внимание), уточнил, точно ли Ки Хун тут не пленник? В ответ получил искреннее изумление, такое, что последние сомнения отпали — между этими двумя происходило что-то странное, что-то, чего он не догонял. Чун Хо успел озвучить только часть мучающих его вопросов и не получить ни одного внятного ответа, когда на горизонте возник не успокоенный словами Ки Хуна, что всё в порядке, Ин Хо.

Сказать, по правде, минуту-другую форы Чун Хо ему всё же обеспечил, тупо пялясь на брата в инвалидной, чтоб его, коляске (теперь стал понятен пассаж Ки Хуна про ногу!), с бледной рожей, покрытой отцветающими синяками шеей и в бледно-розовой обтягивающей футболке. Всё это было слишком для его восприятия, как и то, каким паническим взглядом наградил его этот гад... Паническим! Не каменным! Что тут с ним, чёрт возьми, сделал Ки Хун? Почему, несмотря на все странности и травму, тот выглядит собой прежним?

Додумать ему не дало то обстоятельство, что Ин Хо стартанул от него. Снова. Даже не выслушав его, набившее оскомину и так и оставшееся безответным: «Почему?!» Ну не в этот раз! Боги всё же сжалились над Чун Хо и затруднили Ин Хо побег насколько могли.

Однако не признать, что брат — мастер по с*ёбам, Чун Хо не мог. Даже на коляске. Этот дурень вёл себя так, будто за ним гнался Ктулху, а не младший брат, который всего-то поговорить желает. Вон, на скорости проскочил порог и съехал по ступенькам, рискуя сломать шею... Но нет, дуракам везёт — Чун Хо уже думал, что придётся ловить его за воротами, шокируя прохожих, но сюжета «простите, извините, мой брат идиот» не случилось. Везение Ин Хо забуксовало в раскисшей от ненастья земле.

Есть справедливость на свете! Чун Хо торжествующее улыбнулся, тормозя, и с диким лицом собирался было пойти и сцапать добычу — поднять братца за грудки и глядя в бесстыжие глаза повторить свой вопрос, но его намерениям не суждено было сбыться. Внезапно Ин Хо загородил запыхавшийся и держащийся за бок Ки Хун.

— Что ты делаешь? — полным обиды голосом спросил Чун Хо, для которого это выглядело подлым предательством и вообще, отбиранием мороженого у ребёнка. Что этот... себе позволяет? Подрагивающим от гнева и нетерпения голосом он велел: — Отойдите, господин Сон! Это наши с братом разборки! — он хотел сказать ещё про семейное дело, но внезапно по решительному лицу Ки Хуна прочитал, что если так сформулировать, то это станет и его делом... Впрягался он за его братца, как за своего. И зачем? Неужели думает, что Чун Хо правда может тому навредить? И он столько искал его и покрывал для того, чтоб самому прибить?!

— Не уйду, — упрямо ответил Ки Хун, сверкая глазами. А ведь и правда думает... Не доверяет. Думает, что не способен себя контролировать, что в гневе натворит дел. Может, пытать начнёт, чтобы узнать ответ на свой вопрос. Мысли эти обожгли Чун Хо. Вот теперь он точно себя не контролирует. От обиды внутри всё звенело. Он столько вытерпел ради этого гада, к чёрту в пасть дважды забрался, а тот... Камень мягче, чем взгляд, которым его одарил! А вот с этим придурочным Ки Хуном спелся, да так, что аж в этот дом-призрак привёл и в ус не дует! А тот его ещё и защищает самоотверженно! Нет, он не верит. Слова вылетают изо рта быстрее, чем он успевает подумать над ними:

— Вы что? — Чун Хо аж попятился, такой реальной показалась ему эта мысль. — Заодно? И давно? Вы... — Он всё же собрался с духом, переводя взгляд со стоящего айсбергом Ки Хуна на пристыженно молчащего Ин Хо. О да, пристыженно! Он снова видел на его лице эмоции, а не скалу! — Вы, что, любовники? — свистящим хрипом добил и себя, и этих двоих Чун Хо.

— Чего? — одновременно ужаснулись эти... эти... Чун Хо даже не знал, как их назвать. Но на душе было мерзко. И обидно. Его, значит, старания брат проигнорировал, а с Ки Хуном, глядите-ка, ласковый и нежный зверь! О чём он и не постеснялся сообщить виновникам:

— А чего? — вызверился он в ответ на их притворное удивление, почти оскорблённую невинность, ага. — Очень на то похоже! — И Чун Хо понесло: — С тобой он нормальный! Такой, как раньше, а от меня убегает, молча и с каменной рожей! Вон, в дом свой привёл, заботится! Ребёнок у вас! Что тут можно подумать?! — задыхался от гнева, обиды и чего-то ещё третьего, неопознанного уже не детектив Хван. Какие же эти двое всё-таки гады. Пока он носом землю рыл, они тут почти три недели гнёздышко вили...

— Ты не прав. И многого не знаешь! — Ки Хун отмер и пытался убедить его... В чём? Своей реакцией он только подстёгивал Чун Хо видеть всё именно в таком свете, что он представил сейчас на словах. Впервые за много лет обратившийся к нему братец подлил масла:

— Да, Чун Хо, давай поговорим, только спокойно.

Да что б его?! Он издевается? Чун Хо била истерика! Какое спокойно?! Его брат — распорядитель в смертельной игре, но Ки Хун и сам он ведут сейчас себя так, будто он всего лишь ведущий детского утренника!

— Спокойно?! — у Чун Хо аж бровь задёргалась. — Что бы ты опять сбежал, но уже с подельничком?!

— Так, хватит! — Ки Хун рявкнул так, что Чун Хо аж подпрыгнул. Ну и голосище... Ему бы в полицию... Потому что даже он заткнулся и прислушался, что тот доносил уже голосом потише, но не менее твёрдым, стараясь объяснять доходчиво: — На улице почти зима, с неба льёт холодный дождь! — с этим сложно было не согласиться. Чун Хо тут уж в куртке продрог, кажется, до костей, а эти двоё... он испытал укол совести — в футболках выперлись! Словно вторя его мыслям, Ки Хун продолжал давить: — Я не собираюсь потом кремировать этого бегуна-колясочника, потому что он сейчас точно подхватит тут на ослабленный организм какое-нибудь воспаление лёгких! В дом оба! — рявкнул на них Ки Хун, отчего вздрогнули разом и Чун Хо, и его старший брат... который, пока виновник сего парада беспомощно моргал, резвенько вскочил с завязшей коляски и поскакал к дому. Правда, прыть Ин Хо оставила на первой же ступеньке.

Только это, как и подорвавшийся к брату Ки Хун, помогли Чун Хо стряхнуться... И правда, можно обдумать потом, отчего Ин Хо столь легко послушался этого ушастого... Ведь Сон прав! Выглядел братец и так не очень — ему только заболеть для пущей радости не хватало... Только Чун Хо всё подмывало и распирало: с чего это Ки Хун решил, что это он будет кремировать этого гада? У него что, семьи нет?!

Однако, заметив краем сознания, как всем телом вздрогнул Ин Хо, когда он подхватил его под плечо слева, нельзя было не усомниться... Считает ли ещё этот гад их с мамой своей семьёй? Почему-то, когда обогнанным им Ки Хун пристроился, то он никак не отреагировал. Только сразу как-то обмяк и позволил им затащить его в дом.

Внутри расплескалась горечь. А ещё стыд. Ин Хо, конечно, сам виноват... Стартанул, и вообще, мерзавец тот ещё... Но Чун Хо вместо того, чтобы самозабвенно орать, надо было давно затащить этого гада в дом (и Ки Хун ему б не помешал — не в той форме: сам бледноват и бок трогает осторожно) и уже там всласть наорать... То есть учинить разбор полётов. А так Ин Хо был весь мокрым и продрогшим, кроме головы... Последнее Чун Хо понял случайно: когда сгружали Ин Хо на диван, он на секунду ткнулся ему горяченным лбом в руку. Кажется, это называлось белой горячкой и было очень плохо.

Об этом неплохо говорило и то, что Ин Хо больше не пытался сбежать. Он не только покорился судьбе, но и весь обмяк, расползшись конечностями по поверхности дивана, как изнемогающий от чего-то кальмар.

Ки Хун куда-то исчез, а заметил Чун Хо это лишь когда тот вернулся и оттеснил его от дивана. Что он делает — тоже не сразу понял. А когда понял, то попытался было предложить помощь, за что удостоился очень злого взгляда и приглушённого возгласа:

— Ты уже помог! Прижми зад и не мешай! — именно это Чун Хо и сделал, получив возможность разглядеть гостиную, в которой мало что поменялось, кроме... О да, в люльке спал младенец. Судя по игрушкам — девочка... И да — он был готов на что угодно смотреть, лишь бы не сгорать со стыда, глядя, как Ки Хун, негромко выбранивая Ин Хо, промокает полотенцем его мокрые волосы... Как, не слушая вялого сопротивления, стаскивает с него заледеневшую футболку и всё тем же полотенцем растирает... Как, видимо, всё-таки идёт на сделку с ним, останавливается, стаскивает с самого себя такую же заледенелую футболку, тычет в повязку на боку и самоуверенно заявляет:

— Видишь, нормально всё? Не промокла!

Ин Хо что-то негромко и скептически ему отвечает — Чун Хо не слышит толком, что — на том чёртовом кресле, куда его выселили, это слабо возможно... С другой стороны, совсем его взашей никто не вытолкал. Поэтому он продолжил сидеть тихо и не отсвечивать.

Ки Хун, закутав Ин Хо по самые уши в одеяло, скорее всего, специально, чтобы тот так активно не пытался от него отмахнуться, тем временем принялся разматывать промокшие повязки вокруг конструкции... Чун Хо в очередной раз словил было приступ стыда — неверно оценил состояние брата, как вдруг проснулся младенец. Ки Хун был явно занят, потому-то Чун Хо решил, что это был его шанс оказаться полезным. С младенцами он до этого дел не имел. Но не должно же это быть сложнее, чем управляться с катером?! Угу... Малышка, едва он её взял, закатила такой концерт... Что, пожалуй, лучше бы она в люльке и лежала.

— Положи сюда! — неожиданно единодушно указали ему на диван отвлёкшийся Ки Хун и откопавшийся из одеял Ин Хо.

— Сюда? — перекрикивая младенца с очень сильными лёгкими, переспросил Чун Хо. Братец снова показал ему на подушку рядом с собой. Так как и Ки Хун не опроверг этого странного предложения, Чун Хо всё же подчинился. Чтобы потом наблюдать престранную картину укрощения капризули... Ин Хо, словно бы опять ожил, легонько тренькнул ту по маленькому носику и, поглаживая по лысенькой головёнке, начал что-то ей активно затирать. Да так удачно, что ультразвуковой плач сменился лёгким и жалостливым похныкиванием.

— Принеси с кухни бутылочку со смесью. Только погрей сперва. Не сильно, — не оборачиваясь, сказал ему Ки Хун.

Послушно отправляясь на кухню, Чун Хо внезапно со всей пугающей ясностью осознал: его только что переиграли и уничтожили. Вряд ли он сегодня получит ответ на свой вопрос. Ин Хо будет прикрываться чем угодно: раненной ногой, Ки Хуном, младенцем — и тем самым дальше сводить его с ума при этих уважительных обстоятельствах. И ведь ничего не сделаешь. Он и так совершенно неожиданно превратился в главного злодея под этой крышей. Тронутой во всю мощь крышей!