Гарри Поттер и Наследники Слизерина (гет)

К середине ноября сильно похолодало. По замку бродили сквозняки, ночами хлопали рамы, звеня стёклами. В аудиториях стало промозгло и неуютно. На занятиях приходилось сидеть прямо в тёплых мантиях, согревая руки волшебным огнём в банке.

Как-то утром Рон увидел рекламное объявление в ''Пророке'':

''Новое изобретение – Комнатное Солнце Смеллоуна. Жидкий солнечный свет на службе магии! Прикрепляется к потолку, греет и освещает. Забудьте о старомодных каминах и согревающих заклинаниях. Приобретайте новинку сезона! Абсолютно безопасно, просто в использовании. Всего 49 галлеонов 96 сиклей 95 кнатов. Только у нас, только сегодня! Оптовым покупателям – скидка. Стоимость доставки включена. Спешите приобрести! Завтра – уже дороже''.

– Вот здорово! – восхитился Гарри. – Давайте закажем такое в нашу спальню, а то у нас там просто Антарктида, я никак уснуть не могу от холода.

– Ага… – уныло отреагировал Рон. – Ты цену видел? Нам придётся скинуться по десять галлеонов. Издеваешься что ли? Откуда у меня такие деньги?

– Извини, – пробормотал Гарри. Ему это как-то в голову не пришло. Ему самому родительских денег на жизнь вполне хватало.

Он сунул Букле в рот, вернее, в клюв, совиную вафлю. Она только что вернулась, отнеся Сириусу ответ на его изумлённое письмо по поводу статьи в ''Пророке''. Нюхалз узнавал новости несколько позже остальных, воруя газеты из почтовых ящиков жителей Хогсмида. Крёстному пришла в голову бредовая мысль о том, что не зря Гарри возмущался по поводу его собачьих ухаживаний за Мисс Найтингейл, и на самом деле у Гарри был свой личный интерес к ней. Гарри весь день недоумевал по поводу того, как такая абсурдная мысль могла прийти в голову вполне здравому человеку, правда, явно влюблённому. В обратном письме Гарри объяснил всю ситуацию и порядком повозмущался по поводу глупых подозрений Сириуса. Он отпустил Буклю в совятню, но она, сделав круг над залом, почему-то села на плечо Мелиссе.

– Это что-то новенькое… – не понял Гарри. Он не припоминал, чтобы его Букля проявляла дружелюбие к кому бы то ни было, кроме него.

Букля вертела головой, щёлкала клювом и ухала. Лицо Мелиссы оставалось вполне серьёзным, она будто …слушала сову, изредка незаметно кивая.

После завтрака Мелисса подошла к Гарри сама.

– Твоя Букля подала мне отличную идею. Я намерена обсудить её с Дамблдором, надеюсь – всё получится. А ещё у меня для тебя новость.

– Хорошая или плохая?

– Судить тебе. Твоя Букля собралась замуж!

– Это как? – не понял Гарри.

– Очень просто. В совятне ведь много сов. Она долго присматривалась к одному симпатичному крупному самцу, да и он оказался к ней неравнодушен. Дело только за тобой. Как её хозяин, ты должен разрешить ей отлучиться, чтобы свить гнездо и вывести птенцов. Тогда тебе придётся какое-то время обходиться без её услуг – самый конец зимы, весну и часть лета. Но летом она тебе всё равно почти не нужна. Тебе решать…

– Ого… – растерялся Гарри. Ему и в голову не могло прийти, что Букля вдруг захочет вывести птенцов. Хотя – почему бы и нет? Букля – птица молодая, интересная, блондинка к тому же… Так вот, почему её частенько не бывает в совятне! У неё свидания!

– Ну? Что скажешь? – прервала его мысли Мелисса.

– М-м-м… Я не против. А как вы узнали, что Букля собралась замуж? Как вы вообще её поняли? Вы же не были сорокой, когда она с вами… э-э-э… разговаривала.

Мелисса замялась:

– Ладно уж, – открою тебе одну мою маленькую тайну. Я понимаю язык птиц и говорю на нём. Я – птицеуст. Этот дар довольно редко встречается, и я не распространяюсь об этом. Помнишь, я рассказывала, что Сорока-Мэгги ворует чужие вещи, а мне их приходиться возвращать с извинениями? Тогда вам не пришло в голову спросить, как я узнавала, где Мэгги украла ту или иную вещь. Я её просто расспрашивала об этом, а она, как умела, объясняла.

– А как Букля узнала, что вы – птицеуст?

– Не знаю. Может – Мэгги проболталась. Эта хулиганка везде летает, может – и в совятню заглядывает, чтобы подразнить неповоротливых сов. Там и выдала меня с потрохами.

– А какую идею подала вам Букля?

– Скоро узнаешь! – улыбнулась Мелисса.

Гарри приободрился и уже не так неохотно поплёлся к профессору Трелони, опять была её очередь вести занятие. Чем был хорош её кабинет, так это тем, что там было тепло. Жар вечно горящего камина впитался в толстые стены, и сейчас они щедро отдавали тепло. Но зато там сразу же клонило в сон. Тем более, что новая большая тема была посвящена толкованию снов. Оказалось, в прошлом году они успели не всё пройти из-за того, что ''стрекозу'' уволила Амбриджиха.

В качестве напоминания ''мышь в очках'' прочитала лекцию о сонниках. Оказалось, что одни и те же сны по разному толковались в разных сборниках, и в прошлогодней книжечке под авторством Иниго Имаго профессор Трелони успела разочароваться. Она повозмущалась по поводу того, как можно было воспринимать всерьёз такую чушь, как атаку людоедствующего зефира в шоколаде, если вам приснилось, что вы летаете на метле. Отныне она решила комментировать сны сама, изредка сверяясь со стихотворным пособием Адамуса Ностра.

– Никто не хочет рассказать какой-нибудь интересный сон? Мы все вместе попробуем в нём разобраться. Только надо, чтобы сон был необычный, не связанный с событиями, происходящими с вами повседневно. Подобные сны просто отражают восприятие вами действительности, переработку дневных впечатлений.

Но бывают сны совершенно особенные. Вы сами чувствуете, что они необычные. Подобные сны могут повторяться, преследуя вас в виде кошмаров, доводя до безумия… – голос профессора Трелони стал зловещим, пробирая до костей. – Это могут быть сны-воспоминания. Ваша память избавляется от ужаса произошедшего, но оно остаётся в подсознании и всплывает в виде снов, мучая вас снова и снова... – Гарри вздрогнул, вспомнив кошмары о мёртвом Седрике. ''Мышь'' удовлетворённо замолчала, наслаждаясь произведённым эффектом, а потом добавила уже другим тоном:

– Ну? Кто-нибудь хочет рассказать что-то необычное? – она обвела класс очкастыми глазами, выбирая жертву.

Гарри неловко повернулся на своём пуфе и уронил учебник. Он наклонился вперёд, протягивая за ним руку.

– Ага, я вижу – Поттер тянет руку. Что ж, мы внимательно слушаем его сон.

– Я… э-э-э… вовсе не… Я не хотел!.. – залепетал Гарри невразумительно.

– Не стесняйся, Гарри, смелее, – сказала она несколько фамильярно. – Вдруг ты завтра умрёшь согласно моим многочисленным предсказаниям и лишишь тем самым всех нас шанса овладеть искусством толкования необычных, возможно вещих, снов.

''И не надоело же ей меня хоронить!'' – зло подумал Гарри и уныло принялся рассказывать сон о таинственном голосе, просящем помочь кому-то с завидной регулярностью, какой-то девушке, таинственной ''ей''.

Профессор Трелони слегка изменилась в лице, на нём отразился едва уловимый испуг. Но она постаралась держать себя в руках, пряча нервозность за показной улыбкой. Она забросала Гарри вопросами:

– А как часто тебе снится этот голос? Когда это произошло впервые? Кажется ли тебе этот голос знакомым? Мужской он или женский? Он употребляет одни и те же слова, или разные? Кого, ты думаешь, голос имеет в виду?

Гарри растерялся. Он не успевал реагировать на новые вопросы, путался в ответах или вовсе не знал, что сказать. Хуже всего дело обстояло с версиями относительно той, кому была необходима помощь.

– Я не знаю ни одной девушки или женщины, которая бы остро нуждалась в моей помощи, – уверенно сказал Гарри.

– Да? Правда? – искренне изумилась ''мышь'', будто бы Гарри сплошь окружали одни убогие, больные и инвалиды, требующие неустанной заботы, помощи и внимания. При этом она нервно теребила бинтовую повязку на пальце.

– Да, очень необычный сон, очень, – говорила профессор Трелони будто бы сама себе. – Надо сообщить хо… – Она резко оборвала себя. – Простите, я отвлеклась.

– А вы можете объяснить, что значит мой сон? – поинтересовался Гарри невинно. Он был уверен, что у ''стрекозы'' нет ни одной здравой мысли по этому поводу. Хорошо у неё получалось только предсказывать ему смерть.

– Видишь ли, – замялась та, – такие сны сложно трактовать именно потому, что они такие простые. Очевидно, его следует воспринимать буквально… – спряталась профессор Трелони за умными словами. – Наверное, тебе и правда следует кому-то помочь.

– Это я и без вас знал, – пробормотал Гарри себе под нос, пробираясь на своё место. – Тоже мне, открыла Америку…

– Но ты должен быть рад, Гарри. Такие сны – это показатель того, что ты открыт чистой энергии космоса. Твоя душа впечатлительна, если ты видишь такие сны, – обрадовала его на прощание ''летучая мышь''. – При высокой концентрации флюидов ты смог бы стать медиумом, даже некромантом! Не исключено, что это голос из прошлого, из мира духов… Он взывает к тебе… – завывала она.

''Час от часу не легче. Сначала я был победителем Волана-де-Морта, потом – змееустом, а теперь я ещё и некромант пополам с медиумом! Только этого мне ещё не хватало, собаке пятая нога'', – злился про себя Гарри. – ''Лучше б я вообще молчал! Сунулся как всегда вовремя!''

Рон не преминул над ним подшутить:

– Гарри, некромант ты наш! Вызови мне дух Альтарунаса Богатого и спроси у него годы его жизни, мне по Истории Магии это позарез надо, а искать недосуг.

– И совсем не смешно, – обиделся Гарри. – Я думал, она что-нибудь дельное скажет, а она…

– Ладно, прости, не сердись. Но с медиумом она явно хватила лишку.

– Можно подумать, мне только некромантии для полного счастья не хватало. Угораздило же нас связаться с этим Прорицанием. И Ференца как назло нет в те дни, когда у нас его урок. Мы чаще других попадаем к ''стрекозе''!

– Забудь! Это не первое её чудачество, а что касается достоверности предсказаний профессора Трелони, то ты сам понимаешь, ''регулярно умирающий Гарри''. Бежим, а то опоздаем на Травологию, идти аж в десятую теплицу.

Но Гарри ещё надо было в библиотеку. Приближаясь к главной лестнице, он услышал крики:

– Отдай! Отдай сейчас же, воровка!

Голос принадлежал Малфою.

– Дрянная птица!

Послышались возмущённые птичьи крики, и победный возглас Малфоя.

– Так тебе и надо, воровка! Хотела моё фамильное кольцо украсть! Надо бы тебе весь хвост выдергать, а не какую-то несчастную пару перьев. Жаль, что мне ещё экзамены твоей заразе-хозяйке сдавать, век бы её не видеть.

Гарри осторожно выглянул из-за угла. Драко держал Сороку-Мэгги за уже куцый хвост, вырывая у неё из клюва очень красивое кольцо в виде змейки с россыпью драгоценных камней.

– Дай сюда, а то вмиг башку скручу и свалю на этого жирного криволапого кота грязнокровки. Вечно он шныряет по замку…

– Эй! Ты что делаешь? – вышел Гарри из своего укрытия, когда Малфой с садистским удовольствием выдрал ещё одно перо из хвоста Мэгги.

– Эта дрянь спёрла моё кольцо!

– Это не повод, чтобы отрывать ей хвост. Она же летать не сможет!

– Так ей, воровке, и надо! Бьюсь об заклад – эта Найтингейл специально приучила свою сороку воровать чужие драгоценности!

– Для вас, Малфой, она Мисс Найтингейл! – прогремел голос как всегда бесшумно подкравшегося Снегга у них за спиной. – Минус двадцать очков Слизерину! Ещё раз услышу что-нибудь подобное – ты навеки простишься с этой школой, где тебя доводят до самоубийства ''аморальная особа'', специально обучившая птицу воровать твои фамильные драгоценности!

Драко съёжился под недобрым взглядом Снегга, полным презрения и негодования. Его самомнение и бравада сразу же исчезли. За все годы обучения в школе Малфой ещё ни разу не получал штраф от Снегга. Но этот год был явно ни его.

''Если бы я это сказал, он оштрафовал бы меня на сто пятьдесят очков, а потом заставил бы отбывать наказание'', – подумал Гарри про себя, но счёл за лучшее промолчать.

– Поттер, отнесите сороку Мадам Помфри. Она приклеит ей хвостовые перья обратно приживляющим клеем.

Гарри отнёс трепыхающуюся Сороку-Мэгги, делающую бесплодные попытки взлететь, в больничное крыло. Мадам Помфри быстро привела её хвост в порядок. Сорока что-то залопотала в качестве благодарности, потом выкрикнула пару мудрёных словечек и вылетела в окно, чтобы опробовать отреставрированный хвост.

Гарри побежал на Травологию, немилосердно опаздывая.

Следующим был урок у Хагрида. Двуроги-детёныши хорошо росли, прибавляя в росте и весе. У них уже стали проклёвываться крохотные рожки, и они норовили почесаться мордой об изгородь. Лесничий просто летал на крыльях. ''Детишек'', как он их ласково называл, он окрестил Ганс и Гретель. С веселым похрюкиванием они довольно резво бегали по загону, удивительно напоминая рогатых поросят грязно-бурого цвета.

Возле изгороди сегодня был привязан крылатый конь – пегас. Он тоненько мелодично ржал, пытаясь встать на дыбы и расправить свои огромные белоснежные крылья, но ему не давали это сделать тонкие кожаные поводья, привязанные к изгороди.

– О! Какой красавец! – с восхищением сказал Рон. – Пегасы дико дорогие. Только очень состоятельный волшебник может себе такого позволить.

Хагрид запретил им подходить всем вместе, чтобы не пугать нервничающее животное.

– Мне ''Полярную Ночь'' на один лишь день в питомнике выдали – хозяин в отпуск уехал, оставил его там на содержание. Пегасы – самые редкие из крылатых лошадей, хотя есть и другие. Абраксаны очень сильные и выносливые, они огромного размера, пегие, со светлой гривой. Этонаны гнедые, размером они меньше, зато подвижные и юркие. Грэньяны серые, они очень быстрые. А про тестралей вы уже всё и так знаете, мы их в прошлом году проходили. Белоснежные пегасы же поистине короли среди крылатых лошадей. Мне еле-еле этого дали, чтоб вы хоть знали как они выглядят, вот. Мало их осталось-то. Плохо, чевой-то, размножаются. Капризные они очень, ревнивые, их трудно содержать. Странно они к людям привязываются, не по-животному, а по-человечески. Если самка полюбит хозяина, самца она к себе уже не подпустит. Вроде – лошадь с крыльями, а будто человеческая душа у ней есть. Но коли уж полюбил пегас хозяина – жизнь за него отдаст, понимает с полуслова, слушается беспрекословно, команды будто сердцем угадывает. Так это коли искренне полюбит. А вообще они привередливые страшно. Дрессировке насильно не поддаются вовсе, тогда нельзя на них летать, норовистые – жуть. Сбросят, а потом растопчут. Чуть взбрыкнёт – копытами убить может.

При этих словах Хагрида все непроизвольно подались назад.

– Так зачем же их держат? Какая от них польза? Лучше бы остальных крылатых лошадей разводили, – недоумённо спросила Гермиона.

– Да что ты понимаешь в пегасах, грязнокровка? – вмешался Малфой, внезапно оживившись. – Это же сама красота, изящество и грация! Совершенное животное! У нас было два пегаса – самец и самка. Отец хотел стать заводчиком, но не получилось. Они, к сожалению, друг друга терпеть не могли – то крыло один другому копытом перебьёт, то укусит так, что до мяса.

– А ещё парочку купить у вас денег не хватило? – ехидно поинтересовался Рон.

– Молчи, Уизли! Всех ваших денег и на фотографию пегаса не хватит!

Гермиона решила заступиться за друга и подлила масла в огонь:

– Если ты такой многоопытный, справишься с этим красавцем?

– Раз плюнуть! – раззадорился Драко, заглатывая наживку вместе с удочкой и напрочь забыв о недавнем переломе.

– Нет, Малфой, назад! Ты однажды уже на гиппогрифе полетал! – засуетился Хагрид, но было поздно. Драко уже подошёл к пегасу и протянул руки к упряжи, говоря: ''Смотри и учись, грязнокровка!''

Пегас нервно раздувал ноздри, бока его ходили ходуном. Вот рука Драко коснулась морды, все затаили дыхание. Полярная Ночь встал на дыбы, резко мотая головой, и тонкие кожаные декоративные поводья, привязанные к изгороди, с треском лопнули. Почувствовав свободу, пегас раскрыл огромные крылья и почти без разбега поднялся в воздух.

Все остолбенели. Зрелище, и правда, было потрясающее. Задрав головы вверх и открыв рот, все молча глазели на Полярную Ночь, поднимающегося в небо. В чувство их привёл голос Хагрида:

– Драко! Что ты наделал?! Мне же его завтра возвращать! Это ж самец, его теперь не поймаешь! Я за всю жизнь теперь не расплачусь! – Хагрид рвал на себе волосы, чуть не рыдая.

– Что здесь происходит? – раздался сзади голос Мисс Найтингейл.

– А вы что, не видите? – язвительно отозвалась Пэнси Паркинсон. – Пегас улетел.

– Ну-ка, Гарри, ты у нас лучший ловец? Пегас не снитч, мы его быстро поймаем. Акцио метла! – живо сориентировалась Мелисса, заставляя всех вновь приоткрыть рот. И вот к ним уже летели две метлы из ближайшего сарая.

– Хагрид – верёвку! – Хагрид не заставил просить себя дважды.

Мелисса и Гарри взмыли вверх. У девушки была в руках верёвка с петлёй, вроде аркана. Пегас метался довольно высоко над землёй, не узнавая местности и не зная, куда лететь.

– Заходи справа, Гарри! Не давай ему уйти за лес!

Через две минуты Малфой тоже был в воздухе, он, как-никак, тоже был ловцом.

– Слева! Правее! Чуть выше! – раздавались попеременно возгласы ловчих, но пегас ловко ускользал, не подпуская к себе.

– Надо его измотать, чтобы он устал и потерял бдительность, – предложил Гарри.

– Ничего не выйдет, – откликнулся Малфой. – Они очень выносливые, к тому же чертовски хитрые. У пегасов очень развита интуиция. Ты только подумал, а пегас уже знает твоё следующее действие.

– Эй! Поменьше болтайте! Натворили дел, а мне разбираться? – прикрикнула Мелисса деловито. – Заходите с двух сторон и гоните его ко мне.

Но Полярная Ночь беспорядочно метался в небе, то резко падая вниз, то взмывая вверх.

– Да он будет похуже любого снитча! – заметил Гарри, уходя в вираж, чтобы не дать пегасу низом прорваться к лесу.

– Отвлеките его, – крикнула Мелисса. – Я зайду сверху сзади и попытаюсь его заарканить.

Гарри и Драко стали летать вокруг пегаса, сжимая и расширяя круги. Тот искоса следил за ними влажным глазом, пытаясь разгадать странный манёвр. Мелисса тем временем поднялась гораздо выше, чтобы дать пегасу забыть о своём существовании. Она стала медленно снижаться, заходя со спины крылатой лошади и разматывая верёвку с петлёй на конце. Ближе, ближе, ближе…

В последний момент Полярная Ночь почувствовал что-то неладное и резко дёрнулся вверх, молотя ногами по воздуху. Но было поздно. Девушка молниеносно оказалась рядом и одним движением руки набросила аркан на шею красавца-пегаса. Тот понял, что пойман, и неистово забился, вспарывая копытами прозрачный воздух и хлопая крыльями. На шее у него вздулись жилы, глаза дико вращались, на морде висели клочья пены. Конь был дико напуган.

– Тихо, тихо, мальчик! Я всего лишь хочу спустить тебя на землю, – отчётливо и спокойно проговаривала Мелисса, желая утихомирить пегаса. Она осторожно подтягивала верёвку, сматывая её и понемногу сокращая расстояние между ними. Она не переставала произносить ласковые слова, намереваясь заговорить пегаса, отвлечь его.

Крылатый конь постепенно успокаивался. Глаза его больше не вылезали из орбит, он перестал неистово бить копытами по воздуху. Мелисса уже была на расстоянии вытянутой руки, как вдруг в последний момент пегас запаниковал, мелодично заржал и задёргался. Неуловимым движением девушка перепрыгнула с метлы на спину Полярной Ночи и дёрнула за уздечку. Конь взвился на дыбы.

Шестикурсники, стоящие внизу, побелели от ужаса. Кто-то закрыл глаза, кто-то отвернулся, чтобы не видеть, как Мелисса упадёт и разобьётся.

– Вниз! Вниз! – властно кричала Мелисса пегасу, вцепившись в шею пегаса намертво. Желая сбросить наездника, конь выделывал немыслимые пируэты в воздухе, только мёртвой петли не хватало, но Мисс Найтингейл крепко сжимала его бока ногами, словно ковбой на родео. И пегас …послушался. Он плавно опустился на землю у загона и покорно дал себя привязать. Через мгновение приземлились Гарри и Драко.

Между учениками-шестикурсниками суетился Колин Криви, щёлкая фотоаппаратом. К Хагриду его прислал Снегг со сгущённой кровью дракона для Розиты. Колин недрогнувшей рукой снял весь процесс поимки Полярной Ночи от начала до конца и был очень горд собой.

Когда Мелисса спрыгнула с пегаса, раздались аплодисменты. Она поправляла мантию и приглаживала растрепавшиеся волосы, улыбаясь.

– Мисс Найтингейл, вы такая храбрая! Вы, должно быть, учились в Гриффиндоре! – восхищённо пролепетал Невилл, с трудом отважившийся на свой первый в жизни комплемент. Во время её родео на пегасе он был одним из тех, кто испуганно закрывал глаза руками.

– Это лучший комплимент в моей жизни, – улыбнувшись сказала Мелисса в ответ покрасневшему от собственной смелости Невиллу.

– Вот это да! – кричал на бегу Хагрид, расталкивая учеников. – Это был высший пилотаж, Мисс Найтингейл! Не знаю, как вас и благодарить. Я бы за него вовек не расплатился! Это пегас какой-то Министерской шишки, дали мне его в питомнике на день всего, детишкам показать. А оно вишь, как получилось… Греха с этим Малфоем не оберёшься.

– Ничего, Хагрид, всё в порядке. Я просто оказалась в нужное время в нужном месте – шла наш ясли-сад проверить. К тому же без Гарри и Драко у меня всё равно ничего бы не вышло.

– Да если б ни Малфой, ничего бы вообще не произошло! – выкрикнул Рон. – Заводчик пегасов фигов! Специалист-неудачник! ''Красота, гармония''! – довольно похоже передразнил он Драко. – Небось не ты бы из своего кармана деньги платил!

Против обыкновения Драко молчал, набычившись. Он не оправдывался и не прикрывался своим отцом.

– Всё! Успокоились все. Всё хорошо, что хорошо кончается, – помирила всех разом Мисс Найтингейл. – А вот о пегасе не помешало бы и позаботиться. Он весь в мыле. Надо его протереть.

Гермиона вызвалась сбегать за какой-нибудь подходящей тряпочкой в хижину Хагрида. Мелисса посмотрела на Гарри и Драко, всё ещё стоявших возле неё с мётлами в руках.

– Вам спасибо, молодые люди. Сегодня вы были на высоте, – скаламбурила она.

– Мисс Найтингейл, вы просто родились в воздухе! Как ловко вы управляетесь с метлой! А как вы пегаса укротили, просто одной левой! – восторгам Гарри не было предела, он просто фонтанировал.

– Спасибо, Мисс Найтингейл, – потупясь сказал Малфой. – Если бы не вы, не видать нам пегаса как своих ушей. Воздух и правда ваша стихия.

– Я признательна вам за комплимент, Малфой, – поджала губы Мелисса. – Но, признаться, я делала это не ради вас.

– Всё равно спасибо. Отец отказался бы платить за улетевшего по моей вине пегаса, а у матери нет своих денег, как вы знаете. Не знаю, что я стал бы тогда делать…

Мисс Найтингейл внимательно посмотрела на Драко, но промолчала. Гарри подумал, что Малфой впервые в жизни выглядит нормальным человеком.

– Спасибо, Поттер, – вдруг поблагодарил Малфой Гарри. Тот чуть в обморок не упал от удивления. Чтобы Драко кого-то благодарил? Да при этом благодарил его – Гарри? Где-то медведь сдох! Нет, целый десяток!

Что-то на секунду промелькнуло в бледных глазах Малфоя, и он добавил каким-то чужим, охрипшим голосом:

– Я отблагодарю тебя, Поттер. Сделаю тебе подарок. Скоро.

Он резко развернулся и на негнущихся ногах пошёл к слизеринцам. Мелисса и Гарри переглянулись.

– Странный он какой-то.

– Более чем. За шесть лет учёбы я от него слова доброго не слышал. Когда он пожелал мне жениться на Плаксе Миртл, это было самым добрым, что он когда-либо мне говорил… С ним явно что-то случилось.

– Не иначе как. Подхватил вирус учтивости?

Шестикурсники стали покидать поляну, Мисс Найтингейл пошла в сарай Розиты. Гарри и Рон тоже собирались идти, но прибежавшая Гермиона жестом остановила их. Она окликнула Хагрида, уже начавшего протирать крутые бока пегаса.

– Хагрид, извини, ты только не подумай, что я копалась в твоих вещах, я просто схватила тряпку, а под ней лежало вот это! – она протянула ему серебристые щепки, подозрительно напоминающие обломки волшебной палочки.

– А-а-а… М-м-м… Это... Да! Это щепки от палочки. Я не выбросил их, когда меня исключили. Я держу их в рукоятке зонтика, – зашептал он торопливо, воровато оглядываясь по сторонам. – Иногда бывает полезным, волшебство, ага. Надо было их почистить, зонтик барахлил. Я забыл убрать их подальше… Вы ведь никому не скажете, ребята? А?

– Нет, Хагрид, не бойся, – заверили его все трое. – Мы давно уже догадались об этом.

– Но почему твои щепки серебристые? – поинтересовался Рон.

– Так известно почему! Я же полукровка. Полувеликан.

– Ну и что? – не понял Гарри.

– А то, что любым нечеловеческим существам нельзя иметь и пользоваться палочкой, то же верно и в отношении их потомков в первом поколении от брака с людьми, то есть в отношении полукровок, – процитировал Хагрид закон наизусть. Не зря Скелетони говорил, что великаны отличаются великолепной памятью. – Я же полувеликан. Нельзя мне было палочку. Но к этому закону есть поправка: если полукровка поступает учиться в школу Чародейства и Волшебства, и за него при этом ручается директор в присутствии двух свидетелей, то Министерство разрешает владение палочкой специальным актом. Её окунают в кровь единорога, иначе она будет капризничать и не срабатывать, чувствуя чужеродную кровь. Вот почему она серебристая. А вы и не знали?

– Нет, откуда? – снова в один голос ответили все трое.

– Так вот почему у Мисс Найтингейл палочка серебристая! – воскликнул от внезапной догадки Гарри. – Она же наполовину вейла!

– Тише, мальчик! – шикнул на него Хагрид, закрывая ему рот своей огромной лапищей. – Откуда вам это известно?

– Мы сами догадались, – охотно пояснила Гермиона. – Её нет в справочниках ''Всё обо Всех'' и ''Кто есть Кто'', в котором фиксируются все волшебники, она здорово летает и она понимает язык птиц – ведь вейлы родственники птиц – сиринов и фениксов, она странным образом действует на мужчин, даже пегаса умудрилась укротить, – дала исчерпывающий ответ словоохотливая Гермиона.

– Уж больно вы умные, детки, как я погляжу, – бурчал лесничий. – Только никому об этом не говорите. Сами знаете, как плохо относятся люди к полукровкам. Не доверяют, избегают, вечно в чём-то подозревают. Многим родителям не понравится, что их детей учит наполовину вейла. Прошлый раз Люциус Малфой приезжал, так он хотел из-за этого скандал раздуть, да учителя не дали ему в обиду нашу девочку. Но он прав в том, что ещё один скандал, и даже авторитет Дамблдора не сможет удержать Мисс Найтингейл в Хогвартсе – её уволят. Предрассудки правят этим миром. Разные люди живут на свете. Разве кровь определяет, хороший ли ты человек? Важно то, какой ты. Мисс Найтингейл – любимая учительница всей школы. Только такие, как Малфой, могут смотреть на неё сверху вниз, гордясь чистотой своей крови, а сами мизинца её не стоят! – расфилософствовался Хагрид. Он даже говорить стал по-другому, без своих обычных ''ага'', ''энтот'' и ''вот''.

– Ты абсолютно прав, Хагрид, но нам пора, у нас Не-Совсем-Люди, – и они понеслись в замок, явно опаздывая.

После ужина случилось нечто из ряда вон выходящее. Вечернее небо, уже загоревшееся звёздами, вдруг заполнили сотни сов. Они несли какие-то объёмные коробки, по четыре совы на штуку, и сбрасывали их в холле перед главной лестницей. Профессор Дамблдор и Мисс Найтингейл пересчитывали коробки.

– Итак, 149, 150. Всё. А быстро же они работают! Утром заказали, вечером уже доставили, – сказал Дамблдор довольно.

– Ещё бы, за такие-то деньги! Мы просто разорили школьный попечительский совет, – вернула его с небес на землю Мелисса.

– Мисс Найтингейл, я в курсе, что вы вложили часть своих денег. Вы – удивительно бескорыстный человек.

– О, нет, вы заблуждаетесь, профессор Дамблдор! Во-первых, я и сама не хочу мёрзнуть до самого апреля. А во-вторых, разве могут дети что-нибудь усвоить, когда они стучат зубами на занятиях и думают лишь о том, как согреться? Им будет не до учёбы. А в этом году ожидается особенно холодная зима.

– Какая вы умница, Мелисса! – Дамблдор по-отечески похлопал её по плечу.

В холле собралось уже полшколы. Всем было интересно узнать, что находится в коробках. Гарри, Рон и Гермиона шли из библиотеки в Зал Славы. Увидев толпу, они тоже заинтересовались.

– Леди и джентльмены! Попрошу минуточку внимания. Мы заказали ''Комнатное Солнце Смеллоуна'' в количестве ста пятидесяти штук для обогрева аудиторий, гостиных и спален, – обратился к ученикам Дамблдор. – Теперь вас ожидают горячие денёчки! – скаламбурил он.

Ученики обрадовались и оживились.

– Эту идею нам подала Мисс Найтингейл, за что ей отдельно большое спасибо, – раздались аплодисменты.

– Это не совсем так. Первоначальный замысел принадлежал Рональду Уизли. Это ему надо сказать спасибо. Прошу любить и жаловать! – поправила Дамблдора Мелисса.

Рон покраснел от удовольствия, не часто он оказывался в центре внимания. Гарри выпихнул его в центр, к ящикам. И тут Рон растерялся. Он не знал, куда деть руки, что сказать и на кого смотреть. Он почувствовал себя не в своей тарелке, когда на него уставилось половина школы, а он, вроде бы, ничего такого и не сделал. Он глупо стоял у ящиков, разглядывая свои ботинки.

– Ну, господа ученики! Разбирайте ящики, разносите их по гостиным, аудиториям и спальням, – бодро скомандовал директор, и ученики засуетились.

Коробки были не из лёгких, одному нести было тяжело, а вдвоём – неудобно. Гарри и Рон кое-как дотащили своё солнце до гостиной Гриффиндора.

– Вот ослы! – стукнул себя по лбу Рон. – А Вингардиум Левиоса, Мобилиарбус или там Локомотор какой-нибудь на что? Зачем мы его несли сами?

Они открыли ящик и прочитали инструкцию. Комнатное Солнце Смеллоуна крепилось к потолку с помощью заклинания Липкости, а потом зажигалось с помощью Игнитио. У солнца был температурный регулятор. Можно было устроить ''африканскую жару'', а можно было обойтись ''английской весной''. О создании чудесного обогревателя не было сказано ни слова – секрет фирмы.

– Слушай, Гарри! Как ты терпишь, когда на тебя все пялятся? Постоянно. Я себя чувствовал обезьяной в зоопарке, разве что пальцем не показывали. Когда на тебя смотрят как на героя, когда ты действительно заслужил все эти взгляды, то это здорово. Когда тебя все любят и все тобой восхищаются за дело – это то, что надо. А та-ак – увольте, трёх минут славы мне вполне хватило!

– Вот то-то же. А то вечно ты меня моей славой попрекаешь, – притворно обиделся Гарри. – Ладно, забудь. Поздно уже. Давай спать.

На том и порешили.