Гарри Поттер и Наследники Слизерина (гет)

Тёмные загнутые ресницы спали на её щеках. Она разрумянилась во сне, рот чуть приоткрылся, волосы рассыпались по подушке. Она была похожа на Спящую Красавицу из маггловских сказок. Какая-то тень приблизилась к её узкому ложу, пройдя прямо сквозь дверь, наклонилась над ней, помедлив пару секунд, а потом аккуратно поцеловала прямо в приоткрытые губки. Ресницы дрогнули, глаза медленно приоткрылись. Естественно, она никого не увидела.

* * *

– Она просыпается… – прошуршала трава.

– Она просыпается… – прозвенел дождь.

– Она просыпается… – прошелестел ветер.

Озеро покрылось рябью, солнце скрылось за тучу, зашумели кроны деревьев.

''Не спускай с неё глаз'', – услышал профессор Снегг чей-то голос совсем рядом и от неожиданности уронил ''Основы Теоретической Химии'' Николаса Лемери на пол.

''Будь с ней рядом'', – услышал Чарли Уизли голос у самого уха, резко дёрнулся и пролил драконью кровь мимо реторты.

''Держись от неё подальше'', – услышал Люциус Малфой, слегка нахмурился, прислушиваясь, и задумчиво пригубил бокал рубинового вина.

''Присмотри за ней, пожалуйста'', – услышал Римус Люпин чей-то очень знакомый голос, недоверчиво тряхнул головой и зябко поёжился, плотнее запахнув мантию.

''Вспомни о ней'', – услышал Билл Уизли, заворочался в постели и сонно всхрапнул.

''Помоги ей'', – услышал Гарри и резко сел на кровати, пытаясь понять, приснился ему этот голос, или он уже не спал.

Нашарив в полутьме очки, он посмотрел на часы. Было полседьмого – все равно через полчаса надо было вставать, и Гарри решил одеваться. Привычным движением он потянулся к стулу за рубашкой, но рука окунулась в пустоту: стула на месте не оказалось.

''Странно'', – подумал Гарри. – ''Опять, что ли, шуточки Дадли? И как это он умудрился прокрасться в мою комнату и бесшумно переставить стул – с его-то грацией носорога – чтобы не разбудить меня?''

И тут до него дошло: да ведь он же не дома! Ненавистные Дурсли уехали от-ды-хать! На Канары.

* * *

Лето началось с того, что у тёти Петунии открылась мания по наведению чистоты и порядка. Нигде не было ни соринки, ни пылинки, а уж если на полу обнаруживалась хлебная крошка или, не дай Бог, волос, то можно было сразу писать завещание, заворачиваться в саван и идти на кладбище. Все было бы ещё ничего, если бы вылизывать дом приходилось не Гарри. Он давно именовал сам себя ''Золушкой'' Поттером и домашним эльфом. По возвращении в школу он решил первым делом вступить в организацию Гермионы ВЗаДЭ и принимать самое активное участие в её деятельности, потому что теперь он на личном опыте знал, как трудно поддерживать чистоту и порядок. В результате именно его стараний в доме воцарилась чистота как в аптеке. Но это было даже к лучшему, постоянный физический труд отвлекал Гарри от мыслей о Сириусе.

Тётушка Петуния была очень чистоплотной хозяйкой, но она обладала умением превращать чистоту в нечто более неуютное и неопрятное, чем любая несусветная грязь: там не встань, здесь не сядь, туда не клади, сюда даже не смотри… Дом усилиями тётушки Петунии превратился в гибрид музея и операционной. Даже обычно сдержанный, невозмутимый (если дело не касалось Гарри, конечно) и непоколебимый дядюшка Вернон лез на стенку от сверхчистюльных требований жены, чего уж говорить о свинтусе и неряхе Дадли, привыкшем раскидывать свои вещи где попало.

А ещё, в подражание своей любимой телеведущей Марсии Корфу, тётя Петуния помешалась на экологически чистой пище, полностью стерилизованной, обеззараженной, обезжиренной и трижды проверенной всевозможными комиссиями по питанию. Полуфабрикаты она покупала только в вакуумной упаковке, фрукты и овощи ошпаривала кипятком, крупы обрабатывала паром, воду использовала только фильтрованную суперфильтром ''Нет Бактериям''. Ей было невдомек, что Гарри периодически подливал ей в суп воды из унитазного бачка и с трудом справлялся с желанием сунуть в тушёное мясо пару мышиных косточек, оставшихся от ночного пиршества Букли. В чай для похудения, который пил Дадли, Гарри как-то вылил целый пузырек слабительного, вполне резонно рассудив, что это кратчайший путь к обретению желанной худобы. В случае стойкого эффекта тётя Петуния должна была бы сказать ему большое спасибо, но, к сожалению, слоновий желудок Дадли остался глух как к действию слабительного, так и к действию чая. В следующий раз Гарри вознамерился опробовать на Дадли тошнилку – настойку, свойства которой вполне соответствовали ее названию и тошнотворному вкусу. Надо же было Гарри убедиться, что домашнее задание по Зельеварению выполнено успешно и вредительская настойка удалась.

Но следующего раза не было – Дурсли уехали отдыхать.

– Хоть две недели не увидим твою физиономию, филин очкастый, – злорадствовала тётя Петуния. Про себя. Вслух она такое не рискнула бы говорить, памятуя о том, что Гарри, как-никак, волшебник.

Дурсли уже не могли безнаказанно шпынять его по поводу и без, пользуясь тем, что они его единственные близкие люди, теперь-то уж точно единственные. Они об этом не знали, Гарри ''случайно'' забыл сообщить им что его крёстный, сбежавший ''маньяк-заключённый'' трагически погиб. Поэтому Дурсли до сих пор побаивались этого родства. К тому же Грозный Глаз Грюм на вокзале сделал внушение дяде Вернону, вращая волшебным стеклянным глазом, чтобы тот хорошо относился к Гарри, если не хочет иметь дела с ним. Дядя Вернон впечатлился, как, впрочем, и тётя Петуния, и Дадли. Но от их затаённой злобы, мелочных придирок и нападок исподтишка Гарри было не легче. Он бы с радостью жил где угодно, хоть в канаве, хоть в подворотне, хоть в теперь необитаемом ''Благородном Доме Блэков'', но Гарри знал, что он под защитой только тогда, когда рядом есть кто-то из родственников, иначе он станет лёгкой добычей Волана-де-Морта.

''Почему Дурсли не похожи на каких-нибудь милых людей вроде Уизли?'' – недоумевал Гарри. – ''Неужели в целом свете у меня больше никого нет? Почему было суждено погибнуть именно Сириусу? Разве это справедливо?!''

Единственным светлым пятном за всё лето было письмо с оценкам по СОВам. Несмотря на все треволнения конца учебного года, каким-то чудом Гарри умудрился набрать целых семь СОВ, не завалив даже Зельеварение. Возможным объяснением такого успеха было то, что экзамен принимал не Снегг, а работники Министерства из отдела Волшебного Образования. Полученных баллов Гарри как раз хватало на то, чтобы после школы учиться на мракоборца, о чём он страстно мечтал в последнее время. Он вынашивал планы мести Беллатрикс Лестрейндж, убившей Сириуса.

Все каникулы он мучался оттого, что не с кем поговорить, перекинуться словечком. Как же он скучал по Сириусу… Безумно. Да, конечно, он получал письма от друзей – Рона и Гермионы, от Хагрида, даже одно от Дамблдора, но ведь это только письма… Гермиона с гордостью написала ему, что набрала девять СОВ, в чём Гарри нисколечко и не сомневался. Он даже удивился, что она не набрала все десять. Рон звонил ему пару раз, сообщил, что против ожидания набрал шесть СОВ, хотя не рассчитывал и на два. За это он был весьма обласкан Миссис Уизли, но занесён в чёрный список Фредом и Джорджем, которые в своё время набрали всего-то по три СОВа. Они и так до сих пор не могли простить ''крошке-Ронни'' того, что он стал старостой, как и почти все остальные братья Уизли до них. Рон жаловался, что они немилосердно дразнят его, обзывают предателем и не пускают в свой магазинчик приколов в Косом переулке даже посмотреть на то, что они там продают. Больше Рон ничего рассказать не успел, потому что под бдительным оком тёти Петунии особо не разговоришься...

Ещё друзья пересылали ему статьи из ''Пророка'' с важными сообщениями. Так Гарри узнал, что мятеж дементоров удалось подавить, что Волан-де-Морт бесследно пропал, совершенно ничего не предпринимая и не начиная войну, что Пожиратели, бывшие с Воланом-де-Мортом в Министерстве, снова непонятно как отвертелись от тюрьмы. Всё это оставляло желать лучшего.

В случае острых приступов одиночества Гарри мог поговорить с Буклей, белоснежной полярной совой, сидящей все лето в клетке. Букля всегда его внимательно выслушивала, аккуратно пощипывая клювом за ухо в знак одобрения, да ведь и это всё было не то. Букля не умеет разговаривать: дать совет, ободрить, похвалить, объяснить. Был бы у него хоть какой-нибудь захудалый пятиюродный дедушка – Гарри ни на минуту не остался бы с Дурслями. Он был безумно рад, что они уезжают. Терпеть ненавистное семейство становилось все труднее.

– Остаёшься, да? Остаёшься! – мерзко хихикал утром Дадли, примеряя обновку – гавайскую рубашку как минимум 56-го размера, – остаёшься в этом дурацком пыльном пригороде, а мы уезжаем отдыхать и развлекаться! – О том, чтобы взять Гарри с собой, даже и речь не шла.

– От чего это ты собираешься отдыхать? От ничегонеделания, что ли? А-а-а! Ты переучился, устал получать двойки в Воннингсе, бедный Дадлик! Аж похудел, бедняжечка, с 58 до 56 размера. – Гарри сочувственно поцокал языком. Вес Дадли явно зашкаливал за центнер, хотя он и сидел на диете. Целых два раза в неделю по часу. – Смотри, как бы из-за твоего веса самолёт в океан не упал. Сколько, говоришь, тебе мест в салоне выделили? Два? Три? Или ты полетишь в багажном отделении, потому что для таких, как ты, и размеры кресла не предусмотрены? Колобок в подтяжках! Почему у тебя вообще такое дурацкое имя? Это производное от додик, что ли, или дурик? Ай-яй-яй, ну и фантазия у твоих мамы с папой, я бы сто раз удавился, с таким-то имечком! – Гарри, наконец-то, научился дразниться.

– Ах ты, тощий заморыш! Глиста в обмотках! Скелет ходячий! Очкарик несчастный! И имя у тебя глупое, слишком уж простонародное! Радуйся хотя бы, что ты не Джон Смит, парней с таким именем даже бить приятно. А тебе я сейчас покажу, как дразниться, ты у меня допрыгаешься! Применю на тебе пару приёмчиков из бокса! Я из тебя сейчас котлету сделаю и съем её на обед!

– Подавишься!

Дадли неуклюже развернулся, чтобы схватить Гарри за шкирку, но тот шмыгнул мимо, а толстяк задел локтем изящный столик на одной ножке. Любимая хрустальная ваза тёти Петунии опрокинулась и упала на пол, с мелодичным звоном разлетевшись на тысячу осколков.

Тётя Петуния была тут как тут.

– Что здесь происходит?! – взвизгнула она бензопилой. – Моя любимая ваза! О-о-о! А-а-а! Кто это сделал?! Гарри, я знаю, это ты, неблагодарный щенок! Мы приютили тебя, дали кров и пищу…

''Началось, – подумал Гарри, – сейчас она скажет скольким они ради меня пожертвовали, во сколько им обходится мое содержание, обучение и воспитание… А ваза – лишь повод''. – Смысл лекций тети Петунии с годами не менялся, сколько он себя помнил.

– Ради тебя мы пожертвовали спокойствием и благополучием нашей семьи. Дядя Вернон трудится в поте лица, чтобы прокормить тебя, я пренебрегаю собственным сыном, чтобы следить за тобой. Бедный Дадлик весь извёлся, похудел, (''Что? На 200 граммов?'') чтобы угодить тебе! А что мы видим с твоей стороны? Какой чёрной неблагодарностью ты платишь нам за добро и любовь…

''Ей еще минут сорок распинаться'', – подумал Гарри апатично, но при этом он постарался придать своему лицу настолько благодарное выражение, насколько возможно для мальчика, не ведающего, кого и за что он должен благодарить. Гарри уже наизусть выучил все эти обвинительные речи. Они, как-никак, ведутся в доме Дурслей уже почти 16 лет.

Гарри не мог вставить ни слова в гневный монолог тети Петунии, чтобы оправдаться. Ведь не он же в самом деле разбил вазу, а бегемот-Дадли – ''мой котёночек''. (''И на каком это ''Вискасе'' он так раздобрел?'') Ему надоело выслушивать стоны и ахи.

– Это Дадли разбил вазу, а не я! – громко сказал он, пытаясь перекрыть вой сирены, раздающейся из горла тетки.

– …как можно так беспардонно нарушать… Что-о-о? – не поняла тётя Петуния, прерванная на самой середине проникновенной фразы.

– Да не я это, это Дадли натворил, – повторил Гарри смиренно.

– Это он виноват, он, – притворно заканючил слоноподобный Дадли, выразительно шмыгая носом. – Он меня дразнил жирным боровом, пончиком, жиртрестом, пузырём, толстопузом и беременным хомячком!

– Неправда! – попробовал было возмутиться Гарри. – Я ничего такого… Да я просто… (''А жаль, что я не догадался назвать его беременным хомячком!'')

– Не смейте оправдываться, молодой человек! Мой сын не станет врать! Это ниже нашего достоинства, достоинства Дурслей, возводить напраслину на какого-то мальчишку Поттера! – тётя Петуния аж покраснела, охваченная праведным гневом. Входя в раж, она словно проповедь читала, выражаясь официально и будто демонстрируя окружающим, как много умных слов она знает. Но это было все же лучше, чем неконтролируемый истеричный визг.

И тут тётя Петуния неожиданно вспомнила, из-за чего разгорелся весь сыр-бор.

– Это же моя любимая ваза! Она такая дорогая! Вернон подарил мне её на десятилетие свадьбы! А ты что натворил, мерзкое отродье! От тебя одни убытки и ущерб! Убирайся с глаз моих долой, чтобы я не видела тебя до самого отъезда. Сиди в своей комнате и не высовывайся. Отработаешь мне стоимость вазы у Миссис Фигг за время нашего отсутствия. О-о-о! Целых две недели отдыха от тебя! – И Миссис Дурсль закатила глаза в сладостном предвкушении.

''Ну вот'', – подумал Гарри, покорно плетясь в свою комнатушку, – ''мало того, что придется жить у этой странной старушенции, так ещё и работать на неё! Мало я у тёти Петунии грязь возил… так теперь она меня в аренду соседям сдавать собирается! Что я – раб какой? Арабелла Фигг, конечно, из наших, и всё такое, но при этом она сквиб. Весёлого мало. Небось, придётся приводить в порядок подвал, битком набитый хламом, или сортировать её любовные письма столетней давности. И всё это по чужой вине. Почему всё так несправедливо? Хоть бы уже эти ненавистные каникулы уже кончились и я бы поехал наконец в школу!''

Гарри Поттер был, наверное, единственным на свете мальчиком, искренне ненавидящим летние каникулы. Ведь у Гарри они ассоциировались не с отдыхом от школьных занятий, а с местопребыванием у Дурслей. А необычная школа Хогвартс – школа Магии и Волшебства – была для него олицетворением другого мира. Мира друзей, приключений и опасностей. Мира, где его любили. Мира, где он был счастлив. Мира, которому он принадлежал и который по праву принадлежал ему. …Его мира, который он покидал на лето словно по ошибке.

* * *

Как это унизительно – сидеть в своей комнате отбывая наказание, как провинившийся ребенок. Ему уже почти 16 – вполне взрослый, самостоятельный человек. А уж по части бед и опасностей, составляющих львиную долю его жизненного опыта, Гарри позавидовал бы любой супергерой из комиксов. И не всякий взрослый вышел бы из этих передряг с честью, как это сделал Гарри. …И вот он сидит в своей комнате, наказанный за проступок, которого не совершал.

''Ладно, уже сегодня вечером они уедут, и я стану совершенно свободен, не считая Миссис Фигг, конечно'', – воодушевился Гарри. – ''Соберу-ка я пока свои вещи: набор для игры в квиддич, котел, учебники, перья, свитки, мантии. Может, остаток лета я проведу у Уизли в ''Норе'', а поеду туда прямо от Миссис Фигг. Вот было бы хорошо… Так, ничего не забыть''.

Вечером, когда Дурсли поехали в Лондон в аэропорт, они попутно закинули Гарри со всеми вещами к Миссис Фигг на соседнюю улицу Уистерия-Уок. Дадли из вредности полуулёгся на заднем сиденье, вынуждая Гарри примоститься на краешке в обнимку с клеткой Букли, скрючившись в три погибели. Выбравшись из машины, Гарри размял затёкшие ноги и вытряхнул свои пожитки из багажника. Он просто не смог удержаться от ехидства:

– Дядя Вернон, придётся тебе скоро менять машину!

– А чем плоха эта вашему королевскому величеству? Может быть, мне по твоему примеру пересесть на ковер-самолет?

– Да просто Дадли в нее скоро не поместится, ему понадобится мини-фургон, – хихикнул Гарри, отойдя на всякий случай на приличное расстояние от машины – мало ли что.

Но тревога его была напрасной – Дурсли решили, что для них важнее успеть на самолет, чем гоняться за дерзким мальчишкой по всей округе. А может они решили отомстить по возвращении.

Автомобиль укатил, фырча двигателем и давясь выхлопными газами.

– И вообще, у нас нет ковров-самолетов, у нас – летающие метлы! – крикнул Гарри вдогонку, но, кажется, его никто не услышал.

Дурсли уехали. Гарри вздохнул свободно. Тетя Петуния права: целых две недели отдыха!

* * *

Миссис Фигг, некогда страстная кошатница, однажды разочаровалась в своих любимцах. Однажды она, с авоськой наперевес, шаркала в своих традиционных клетчатых войлочных туфлях в ближайший магазин, споткнулась об очередную кошку, и, не удержав равновесия, упала и сломала ногу, два месяца прохромав на костылях. Этот день стал поворотным в её жизни. Она незамедлительно выгнала всех кошек, количеством не менее 17 штук, оставив одного только заслуженного котяру Мистера Тиббиса, и всецело посвятила себя новому хобби: она решила собирать ковры. Теперь её старый, скрипучий, щелястый дом, провонявший кошачьей мочой и сухим кормом, заполнился ещё и пылью старинных ковров. Каких здесь только не было… Большие и маленькие, ручной работы и фабричные, пёстрые и однотонные, с сюжетной картинкой, с абстракцией или просто с узорами, круглые, прямоугольные и квадратные… Они висели и лежали повсюду, превращая английский дом в подобие турецкого дивана. Миссис Фигг не знала чувства меры, со всей страстью отдаваясь любимому занятию.

Сегодня с утра пораньше Миссис Фигг отправилась на собрание Общества Анонимных Сквибов, а потом собиралась взглянуть на очередной пропылившийся претендент на покупку где-то в глухой провинции. Вернуться она должна была не скоро. У Гарри был целый день блаженного одиночества впереди.

Гарри наскоро позавтракал чёрствыми кексами с кисловатым молоком, рискуя переломать все зубы или надолго оккупировать туалет. Но другого выхода не было, если он не хотел остаться голодным, Миссис Фигг была не самой аккуратной хозяйкой, не в пример той же тёте Петунии. Дома у неё царил вопиющий беспорядок, а холодильник традиционно пугал своей пустотой. Все свои сбережения Миссис Фигг пускала на ковры.

Завтрак Гарри лежал на столе, о чем сообщала записка, нацарапанная корявым старческим почерком. В ней же были и указания по работе. В свое отсутствие Миссис Фигг поручала Гарри вычистить ''парочку ковров'' – то есть, как минимум, штук восемь.

Вложив в глубокий страдальческий вздох всё своё разочарование жизнью, Гарри взял специальную щётку, тряпку и ведро, полное мыльной пены, (''нет-нет, никакого пылесоса, только руками'' и, понятное дело, никакой магии – он же несовершеннолетний волшебник) и уныло поплёлся на каторгу. Похоже, эти ковры не чистили со дня их создания, веке так в шестнадцатом! Он медленно возил щеткой по ковру, пытаясь прогнать сонливость. Глаза предательски слипались. И чего ради он так рано вскочил? Ах, да, ему же снилось что-то необычное.

Гарри нередко мучили кошмары, ему снилась зелёная вспышка от заклинания, отнявшая жизнь его родителей. Снился ледяной смех Волана-де-Морта и крики ужаса матери. Снился мёртвый Седрик, лежащий на земле с остекленевшими глазами. Снился Сириус, бесконечно падающий куда-то вниз, в арку безвременья. Тогда Гарри резко вскакивал, весь в поту, с колотящимся где-то в горле сердце, с раскалывающей голову болью в шраме. Но сейчас всё было иначе. Он опять резко проснулся, но не было всепоглощающего чувства ужаса, охватывавшего всё существо, не было паники и липкой холодной испарины, сердце не билось о рёбра как безумное, испуганные мысли не метались в голове, заполненной остатками ночного кошмара. Голос, какой-то знакомый голос говорил ему помочь кому-то. Ей. Или показалось? Послышалось. Почудилось... Но голос всё ещё явственно звучал в ушах. Кто же эта она?

Поток мыслей прервал неясный шорох в соседней комнате. Сонливость сняло как рукой.

''Странно, ведь я в доме один. Миссис Фигг не могла так быстро вернуться, прислугу она не держит, так кто же это? Мыши? Сквозняк? Воры? Да что здесь брать! Кому нужны эти пропахшие плесенью ковры? Деньги Миссис Фигг держит в банке, однако, грабителю об этом может быть неизвестно…'' – сразу насторожился Гарри.

Тут послышался новый шорох и звук осторожных шагов. Гарри машинально сунул руку в карман, чтобы достать палочку и, опомнившись, разочарованно вынул ее обратно. В мире магглов-простецов несовершеннолетним волшебникам творить чудеса было строжайше запрещено, и палочка лежала на дне чемодана вместе со всеми остальными вещами, дожидаясь осени и поездки в Хогвартс. Гарри ничего не оставалось делать, как вооружиться щёткой для чистки ковров – ничего более подходящего поблизости не было. Он осторожно двинулся в соседнюю комнату, занеся щётку над головой как дубину – на всякий случай. Осторожно ступая по скрипучему полу, он вошёл в комнату и замер в дверном проеме не дыша.

Судя по фигуре, спиной к Гарри стояла девушка, не слышавшая, по-видимому, его приближения. Она слишком увлечённо разглядывала ковёр, висевший на стене напротив. Ковёр был особенно старым и таким грязным и пыльным, будто его расстилали на скотном дворе. Гарри заранее содрогался от мысли, что придётся чистить и его тоже.

Девушка что-то читала по бумажке себе под нос, будто сверяясь со шпаргалкой: ''Размер три на четыре, семейный, многоскоростной, грузоподъемность – шесть человек, турецкий, пёстрой расцветки, бахрома… Н-да, расцветку уже не определишь, ну и ладно, зато в углу – несомненный знак Ришафа! Это он и есть!'' – Она удовлетворенно выдохнула, сунула бумажку в карман красного комбинезона и двинулась к стене, явно намереваясь снять ковёр. Но тут Гарри отмер и, заикаясь, спросил:

–А-а-а в-вы, собственно, кто? – Он не был уверен, есть ли у Миссис Фигг родственники. Мало ли какая внучатая племянница решила без предупреждения навестить тётку и сделать доброе дело, сдав ковер в химчистку.

Девушка от неожиданности вздрогнула и резко обернулась. Она была довольно высокой и стройной, на ней был новенький с иголочки красный джинсовый рабочий комбинезон с надписью ''Химчистка Трэвиса''. Экипировку дополняли тяжёлые ботинки на шнуровке и кепка-бейсболка, по-видимому державшая волосы. Нарушительница границ частного владения оказалась очень симпатичной. По лицу невозможно было определить, сколько ей лет – с одинаковым успехом можно было дать и пятнадцать, и тридцать. У неё были чуть раскосые тёмно-карие глаза и рыжевато-каштановые волосы, выбивающиеся из-под кепки. Гарри пялился на незнакомку во все глаза, напрочь забыв о щётке, занесённой над головой.

В первое мгновение девушка была растеряна и как будто раздосадована неожиданным появлением Гарри, но отнюдь не напугана. С ее губ сорвалось: ''Мерлинова лысина, опять они что-то там напутали в своём Министерстве! Дом же должен быть пустым!'' И тут она резко выдернула из кармана руку с зажатой в ней волшебной палочкой, выкрикнув подряд ''Импедимента'' и ''Обливиэйт'', направив её на Гарри. Тот еле успел шарахнуться в сторону от потока золотых звёздочек, ударивших в вазу на этажерке за его спиной. Само собой – ваза разбилась.

''Опять я буду виноват'', – мимоходом подумал Гарри и торопливо крикнул:

– Постойте, подождите, ведь я свой! Я Гарри! Гарри Поттер!

Девушка замерла в нерешительности. Гарри стоял в тени, а ей в глаза бил яркий утренний свет из окна. Она просто не видела, кто вышел из соседней комнаты.

– Гарри Поттер?.. – недоверчиво переспросила она. – А что вы тут делаете, Гарри Поттер, и как вы докажете, что это действительно вы?

– Посмотрите хотя бы на мой шрам! – с готовностью отозвался Гарри, запуская пальцы в чёлку и откидывая её со лба. Он всё ещё с опаской смотрел на палочку в руках незнакомки, потому что ему вовсе не улыбалась перспектива потерять память. – А здесь я временно живу. Мои опекуны, Дурсли, уехали отдыхать на Канары, оставив меня на попечение Миссис Фигг.

– Хм, шрам вроде бы натуральный… Значит, ты и правда Гарри Поттер. Почему же твои родственники тебя с собой не взяли, если они твои опекуны?

– Я не являюсь их любимым племянником, Дурсли рады любой возможности хотя бы временно избавиться от меня. Меня спихнули Миссис Фигг на две недели. Я у неё живу и в уплату чищу ковры… – И Гарри скроил кислую физиономию.

– Феноменально, – усмехнулась девушка. – Великий Гарри Поттер чистит старые ковры какой-то полоумной маггле! Неплохая сенсация для ''Пророка''. Может, продать им эту новостишку? Ладно, ладно, не тушуйся, я шучу! – сказала она примирительным тоном Гарри, который ещё не отошёл от шока. – И давно ты тут?

– Со вчерашнего вечера.

– Все ясно. В Министерстве Магии почему-то меня не предупредили, что здесь будешь ты. Мне лишь сказали, что дом будет свободен от магглов, и послали выполнять задание. – Она сняла кепку и тряхнула головой. Волосы рассыпались по плечам огненной волной, переливаясь в лучах утреннего солнца. Гарри невольно залюбовался.

''А она не просто хорошенькая, а красивая'', – поймал себя Гарри на неожиданной мысли.

Девушка вдруг смутилась, убрала палочку в карман комбинезона и извиняюще улыбнулась.

– Хотя понятно – ты же не маггл, вот они и не приняли тебя в расчёт, а меня предупредить забыли. Ты извини, что я сразу за палочку схватилась – мало ли что.

– Да, конечно… не стоит извиняться… ничего страшного ведь не произошло… не переживайте, – глупо залепетал Гарри. – А вы, собственно, кто?

– Ох, прости, я не представилась. Я – Мелисса Найтингейл. Нахожусь на службе Министерства Магии – отдел Неправомерного Использования Маггловских Артефактов, выездной ликвидатор из патруля магического правопорядка. Сегодня меня послали в этот маггловский дом за ковром. Ты поймал меня на месте преступления. Что ж, будем знакомы, – сказала она, улыбаясь и протягивая Гарри руку, для рукопожатия, в которой еще три минуты назад была зажата враждебная палочка. Улыбка сделала её совсем девчонкой, а рукопожатие неожиданно оказалось по-мужски крепким. Гарри отчего-то стало приятно. Новая знакомая ему решительно нравилась.

В это время в распахнутое окно влетела крупная министерская сова с окрашенными в жёлтый цвет лапами, и уронила Мелиссе на голову письмо, по-видимому содержащее штраф.

– Ну да, конечно, предупреждение о несанкционированном использовании волшебства! Как они, оказывается, умеют оперативно работать! Дома бы они с таким рвением на наличие магглов проверяли, избавляя нас от проблем и недоразумений! – недовольно бурчала она себе под нос, распечатывая конверт с уведомлением о штрафе:

''Нарушение Статьи 13 Статута Секретности Международной Конфедерации Волшебников, правила № 5 параграфа 17 дополнения 4 – Использование волшебной палочки в мире магглов без крайне необходимости (угрозы жизни). Вы подвергаетесь штрафу в 50 галлеонов. Отягчающее обстоятельство, влияющее на размер штрафа – служба в Министерстве. Вам необходимо пройти переподготовку или курсы повышения магической квалификации для ликвидаторов в связи с неправомерностью и непрофессионализмом Ваших действий.

Искренне ваша, Мафалда Хопкирк. Отдел Противозаконного Использования Магии''.

Девушка нахмурилась и сразу стала старше:

– Ещё чего! Сами виноваты! Непрофессионализм! Неправомерные действия! Сначала толком не предупредили, а потом – штрафовать! 50 галлеонов! Как зарплату вовремя выплатить, так их нет, а как штраф наложить, так они тут как тут! Если бы не твоя хорошая реакция, Гарри, ты ещё и памяти лишился бы! И опять же якобы по моей вине. И всё потому, что в Министерстве одни бездельники, лень им лишний раз проверить… – Девушка ещё что-то бурчала себе под нос, Гарри не разобрал и решился её прервать:

– Простите, вы говорили, что вам нужен ковёр…

– Ах, да! Это не просто ковёр, а ковёр-самолёт.

– Но они же запрещены Министерством!

– Ну да, вот поэтому меня и прислали, чтобы его… м-м-м… убрать. Ликвидировать.

– Снять чары, да?

– Нет, это могут только специалисты из отдела Практической Левитации, те кто придают летучесть мётлам и, соответственно, отнимают её у ковров. Я должна была только найти нужный ковёр, снять его и доставить в Министерство. На его месте появился бы какой-нибудь другой. Маггла, живущая здесь, наверняка не заметила бы подмены. А если бы ей что-нибудь этакое показалось, ей просто изменили бы память.

– Миссис Фигг не маггла, она сквиб. Сегодня у неё как раз собрание в Обществе Анонимных Сквибов.

– Да? Ну ладно, не важно. В данной ситуации это не столь важно. Маггл, сквиб… практически это одно и то же.

– А много ковров вы уже нашли и ликвидировали?

– Нет, это первый, он же, я думаю, и последний. Понадобился же им этот ковёр именно сейчас. Два года здесь провисел, и вот на тебе – ''срочно ликвидируйте, вещь опасна''.

– Какие сложности. Кому он мешал, этот ковёр? Висит себе и висит. Никто и не догадывался о том, что он волшебный. А Миссис Фигг – в последнюю очередь. Она на нём и летать не смогла бы, если уж она сквиб.

– Не всё так просто, Гарри. У Миссис Фигг есть две сестры – Анабелла и Мирабелла. Анабелла колдунья, а Мирабелла маггла. А Миссис Фигг, как получается по твоему рассказу, что-то среднее между своими сёстрами. Колдунья Анабелла подарила Миссис Фигг этот ковёр, с чего, собственно, и началась коллекция; хотя, по нашим сведениям, он той никогда не нравился. А Анабелла его просто спрятала таким образом. Старушка боялась летать на метле – ловкость уже не та, а на ковре – комфортно и безопасно. Когда вышел приказ на запрет ввоза и использования ковров-самолётов два года назад, ей стало жалко расставаться с хорошей вещью. Вот она и спрятала ковёр у сестры на время. Вдруг пригодиться.

– А она не побоялась? Ведь за это могут наказать. Штраф, как вам, или что-нибудь в этом роде.

– У Анабеллы, много заслуг перед Министерством, просто так её не накажут. Когда-то давно она была мракоборцем. К тому же, разве ты сам, Гарри, всегда придерживаешься правил? О тебе ходят такие легенды… Ты не похож на пай-мальчика.

– Вы, наверное, начитались ''Ежедневный пророк''? Да это всё неправда, пишут всякую ерунду, лишь бы их газету покупали. На самом деле я совершенно обычный, – заскромничал Гарри. – Правда, то, что весной ''Пророк'' писал про возвращение Волана-де-Морта и про меня, то это всё правда. А так… Ну, была пара-тройка опасных приключений. Но на моём месте так поступил бы каждый.

– Похвальная скромность. А в ''Пророке'' и правда печатают одни сплетни, – она снова нахмурилась и задумалась о чём-то.

– А с чего вдруг запретили ковры? – решился прервать её размышления Гарри, одновременно меняя явно неприятную для Мелиссы тему разговора.

– Ах, да, – очнулась девушка. Так ведь это же импорт с востока. Надо поддерживать отечественного производителя. Ведь мётлы производят у нас – и Молнию, и Нимбусы, и уже ставший антикварным и снятый с производства Икар-48, и старые добрые Чистомёты, и Скорость, и Метеорит, и детскую Растрёпку. Вот все и взъелись на ковры, хотя они во многом удобнее и безопаснее, особенно модель ''для всей семьи''. Многим вообще противопоказано садиться на метлу – того и гляди убьются или кого-нибудь пришибут, неудачно приземлившись. Но сейчас все заботятся лишь о своей выгоде, а Министерство – особенно. Оно заранее запретило летающие пылесосы, недавно изобретённые в России. Якобы это нетрадиционно и вообще курам на смех – где это видано – летающие пылесосы! Консерваторы они, и ничего больше!

– Но ведь вы же сами работаете в Министерстве, – урезонил её Гарри, а то больно уж она увлеклась критикой.

– Временно. Это скучно. – Отмахнулась она нетерпеливо. – Я хорошо знаю магглов, вот мне и поручают работу, связанную с ними. Но это ещё ничего. Большинство работников и вовсе занято бумажной работой. Сиди да строчи какой-нибудь доклад о неоспоримом преимуществе буковых палочек над остролистовыми – со скуки умереть можно.

Гарри усмехнулся. Он вспомнил Перси Уизли и его доклад о толщине стенок и днищ котлов. В результате его кропотливой исследовательской работы, длившейся без малого полгода, стандарт был изменён на целых два миллиметра.

Гарри так и сказал об этом Мелиссе. Она засмеялась, а потом улыбнулась ему так тепло и доброжелательно, будто это и не она, не разобравшись, собиралась лишить его памяти каких-нибудь двадцать минут назад.

Он помог Мелиссе снять со стены невзрачный пыльный ковёр и свернуть его в трубу.

– А как можно отличить волшебный ковёр-самолёт от обычного? – невинно поинтересовался Гарри.

– От обычного ковра или от обычного самолёта? – прищурилась Мелисса хитро. – Зачем тебе? А, впрочем, ладно, объясню. На таких коврах в одном из углов обязательно будет знак волшебника-производителя. Этот изготовлен в мастерских Ришафа в Турции. Видишь – виноградная кисть? Сливается с пёстрым узором, но если знать, где искать, то сразу заметишь. Таких значков много: кошка Баст – ковёр из Египта, голова коня – арабский, павлин – ковёр привезли из Ирана, а ладонь – из Туркмении. И не спрашивай меня, где это – сама не знаю. Есть и другие ковры с другими значками – тибетские, азербайджанский, даже шёлковые китайские, но они настолько редки, что даже в специальных книгах по учёту ковров не упоминаются.

– А как заставить ковёр летать? – не унимался Гарри.

– Ну и любопытный же ты! – притворно возмутилась Мелисса, хотя было видно, что ей нравиться объяснять. – Заклинанием, конечно. Только не надейся, что я тебе его скажу. Не хватало мне ещё одного штрафа ''За пропаганду заклинаний, вышедших из употребления в результате указа Министерства'' – короче, за заклинания, которыми нельзя пользоваться, хотя они, в общем-то, не являются непростительными.

– Последний вопрос. Как вы вообще сюда попали? Трансгрессировали?

– Ты что, Гарри, двоечник? Да за это меня бы выгнали с работы и оштрафовали бы на все деньги, которые я когда-либо заработаю, – округлила глаза Мелисса. – Просто так трансгрессировать в мире магглов можно далеко не всем. На это должно быть специальное разрешение Министерства или уж крайние обстоятельства. Я же приехала на обычном маггловском автомобиле-фургоне, принадлежащем Министерству. Он используется для самых разных нужд и сейчас замаскирован под автофургон химчистки. Нельзя возбуждать никаких подозрений. А в дом я забралась через открытое окно – подтянулась на руках и але-ап! Мне повезло, что ковёр искать не пришлось – висит на виду. – Она уже пошла к окну, подтягивая за собой туго свёрнутый рулон, как Гарри вдруг сообразил:

– Как же пустая стена? Как я объясню отсутствие ковра Миссис Фигг?

– Ах, да, молодец, что напомнил, – отозвалась Мелисса. – Можно, конечно, просто сказать ей об этом. Но Миссис Фигг женщина склочная, Министерство последнее время недолюбливает между нами говоря, есть за что. Так что лучше факт ликвидации ковра от неё пока скрыть. Пойдём на чердак. Там должны быть старые ковры, разонравившиеся Миссис Фигг. Она подслеповата, будем надеяться, что она не заметит подмены, иначе будет скандал.

Забравшись на чердак по шаткой узкой лесенке, Мелисса нащупала выключатель. А Гарри вдруг подумал, что Мелисса и вправду хорошо знает магглов. Ведь любой другой волшебник на её месте сразу, не думая, воспользовался бы палочкой, сказал бы Люмос и в мгновение ока осветил бы забитый старым барахлом чердак. Мелисса же знала не только то, что на чердаке есть выключатель, но и где его искать. Может быть – она из семьи магглов или выросла в мире магглов – Гарри не знал, будет ли вежливым спрашивать об этом. Волшебники как могли скрывали своё маггловской происхождение, потому что среди многих было привычкой гордиться своим волшебным чистокровием, презирая при этом полукровок и грязнокровок – волшебников – детей магглов.

Вдвоём они кое-как стянули один из тяжеленных ковров вниз.

– Волшебный ковёр был гораздо легче, – заметила Мелисса. – Это один из признаков ковра-самолёта. Наверное, иначе он бы не взлетел ни под каким заклинанием. – Она раскраснелась и была вся покрыта пылью, но всё равно довольно улыбалась.

Гарри пожалел, что на нём нет комбинезона. Он взмок и основательно пропылился с головы до пят, к волосам прилипла паутина, а очки всё время норовили съехать с потного носа.

Вдвоём Гарри и Мелисса быстро повесили подмену на место. Ковры и правда были похожи: та же вековая пыль, грязь, с трудом угадывающаяся пёстрая расцветка. Только никакой виноградной кисти, кошки, павлина, головы коня или, на худой конец, руки, в углу и в помине не было.

– Ну, вот и всё. Спасибо тебе огромное за помощь, Гарри Поттер! – поблагодарила его Мелисса удовлетворённо. – Одна бы я полдня провозилась. А ещё мне было очень приятно познакомиться с такой легендарной личностью, как ты. Одно дело – читать книги и дурацкие газетные публикации и совсем другое дело – быть знакомым лично. В жизни ты оказался лучше, чем я себе представляла – дружелюбный и совсем не заносчивый.

Гарри покраснел от удовольствия. Нечасто красивые девушки делали ему комплименты. Вообще ни разу, если уж быть предельно точным и честным.

– А ковёр мы подобрали такой похожий, что я и сама бы не заметила подмены. Будем надеяться, что с Миссис Фигг пройдёт этот фокус. Советую тебе как следует потрудиться над этим ковром. Чистым его хозяйка никогда не видела, она ни о чём не догадается. Может, ещё и похвалит за проявленное усердие.

– Ну да, надеюсь, – кисло согласился Гарри. Работы у него прибавлялось, а если что – то он опять окажется крайним.

– Ой! Ещё же ваза! – вспомнила Мелисса. – Репаро! – сказала она как бы мимоходом и небрежно махнула палочкой. Осколки сами собой соединились. Ваза, как новенькая, стояла на этажерке.

''Если бы только мне можно было пользоваться палочкой, я сразу восстановил бы вазу тёти Петунии, и вообще избежал бы наказания. Но, с другой стороны, тогда я не познакомился бы с этой Мелиссой Найтингейл…'' – возникла мысль где-то на задворках сознания.

Мелисса вытолкнула ковёр в сад через окно, следом выпрыгнула сама, взвалила рулон себе на плечо и пошла к калитке по тропинке, слегка прогнувшись под его тяжестью. За заборчиком стоял новенький фургон ''Химчистка Трэвиса''. Запихав ковёр внутрь, Мелисса оглянулась на Гарри, провожавшего её взглядом из окна и лихо послала ему воздушный поцелуй.

Он помахал ей рукой, а потом смутился и покраснел. Но девушка этого уже не увидела – машина умчалась, резко свернув в переулок. Гарри по привычке представил себе лицо Чжоу, на этот раз оно получилось обиженное, и он подумал, что не надо было так дружески болтать с этой странной девушкой без возраста. А в девушке действительно было что-то странное.

– Как-нибудь ещё увидимся… – донеслось до Гарри издалека.

– Угу, – пробормотал он.

Они оба и не подозревали, как скоро это случится.

И изменит всю их жизнь.

За чисткой ковров время тянулось медленно.

Миссис Фигг не заметила подмены, а так как Гарри ещё и основательно вылизал подмененный ковёр, обнаружив под слоем пыли красивый узор, она осталась довольна и дала ему целый фунт в награду.

''Щедро'', – усмехнулся про себя Гарри – ''если бы вы только знали, сколько денег лежит в волшебном банке Гринготтс на моё имя… Кучки золотых галлеонов, серебряных сиклей и бронзовых кнатов! Тогда вы приберегли бы свои жалкие фунты для себя''. – И он мечтательно зажмурился, представив, как будет тратить деньги на вкусности и безделушки. Фунтовую банкноту он всё же взял, решив подарить её Рону, собиравшему маггловские деньги в качестве сувениров.

В свободное время Гарри перебирал свои вещи, полировал палочку и метлу, прокручивал мысленно в голове легендарный финт Вронского, мечтал, как поймает снитч в первые же секунды матча со Слизерином и…

''Да-а-а, мечтать не вредно'', – очнулся Гарри. – ''А чем ещё заняться? Разве что письма написать. Скоро мой день рождения, а Дурсли как назло возвращаются – испортят всё удовольствие. Может, они не успеют приехать? – с робкой надеждой подумал Гарри. – С Миссис Фигг праздновать и то лучше, чем не праздновать вообще. Вот бы Уизли забрали меня к себе до конца лета! Было бы здорово…''

Мысли вяло текли сквозь голову, в комнате было очень душно, жар струился в открытое настежь окно. Жёлтое пыльное марево висело над городком. Хуже всего приходилось Букле. Она ведь полярная сова, ей был нужен холод, ветер и снег, а лето выдалось не по-английски жарким. В редкие моменты, когда Миссис Фигг уходила, Гарри отпускал Буклю полетать по дому, размяться немного. Но этого было явно недостаточно. Букля сидела в клетке какая-то помятая, нахохлившаяся, белоснежные перья потускнели – вид у неё был совсем больной.

– Потерпи, подружка, осталось совсем немного, – старался подбодрить её Гарри. – Вот поедем в ''Нору'', там вдоволь налетаешься с Сычиком.

Букля возмущённо ухнула, как бы говоря:

– Кто? Я? С этой мелюзгой? – но вроде бы немного оживилась.

– Плохо, что ты не умеешь говорить. Всё было бы веселее, – грустно заметил Гарри и решил ложиться спать – всё равно делать нечего.

В последний день отбывания каторги у Миссис Фигг произошло кое-что важное. С утра он получил своё последнее задание – разобрать хлам на чердаке.

''О-о-о… Час от часу не легче'', – подумал он недовольно. – ''И всё из-за той дурацкой вазы, которую разбил Дадли. Пусть меня оштрафуют на все мои деньги, но я превращу его в поросёнка или, вернее, в здоровенного борова. Может, его заколют и зажарят к Рождеству – так он хоть он какую-то пользу принесёт!''

На чердаке было ещё жарче, чем в комнатах. Крытая жестью крыша просто притягивала к себе солнечные лучи. Повсюду толстым слоем лежала пыль, тенёта свисали с потолка. Пятнами светились их с Мелиссой следы и полоса, оставленная ковром, который провезли по полу. Кучи никому не нужного барахла валялись по углам: кресло-качалка без спинки, древняя швейная машинка, велосипедная цепь, лопнувший баскетбольный мяч (''Это-то откуда у Миссис Фигг?''), радиоприёмник как минимум начала века, старый трельяж без половины зеркал, старомодная детская колыбелька, треснувшая бита для бладжера, шкафы с висящими на одной петле створками, забитые непонятной рухлядью, какие-то тюки, не то с одеждой, не то с каким-то тряпьём, разбитые пластинки, поздравительные открытки, целый набор разнокалиберных туфель с отломанными каблуками, граммофон без ручки и множество коробок, наверное – со старыми журналами, и ковры, ковры, ковры… Чердак Миссис Фигг представлял собой просто рай для старьёвщика. Не убирались здесь со дня постройки дома, веке, небось, в восемнадцатом.

– И чего ради всё это держать? По этому хламью давно помойка плачет, а я ещё должен здесь порядок навести, – возмущался Гарри вслух, благо его никто не слышал. Он побродил по чердаку, оставляя следы на слое пыли, пнул кресло-качалку, чихнул на инвалидный трельяж без половины зеркал и заинтересовался коробками. В них и правда были какие-то древние женские журналы по кройке и шитью и по кулинарии. А вот в самой нижней коробке… в ней лежал тонкий фотоальбом в полу-истлевшем бархатном переплёте уже неопределяемого цвета.

''Ага, наверное, это Миссис Фигг и её сёстры в молодости! Ну-ну, сейчас посмотрим''.

Но, как это ни странно, Миссис Фигг на фотографиях не было – её Гарри и в младенчестве узнал бы по водянистым рыбьим глазам, по жиденьким волосёнкам мышиного цвета и по бородавке на носу, из которой торчали три волосины. Если бы Гарри не был уверен в том, что она – сквиб, он бы принял её за стопроцентную ведьму – очень уж у неё внешность была соответствующая – настоящая карга, хотя в сущности она была неплохой и доброй тёткой, разве что склочной.

С фотографий на него смотрели разные люди: молодые, пожилые, совсем дети, стоящие и сидящие группами и по одиночке. Снимки были старые, многие пожелтели от времени или пошли пятнами. Гарри уже собирался захлопнуть заплесневелый фотоальбом, не обнаружив в нём ничего интересного, как вдруг последняя фотография привлекла его внимание. Она была сравнительно недавняя, ещё не успевшая выцвести, глянцево поблёскивающая в полумраке. На ней было двое. Мальчик-подросток лет шестнадцати – высокий, худой, с непокорной копной чёрных прямых волос сидел на стуле, бережно обнимая примостившуюся у него на коленях девочку, совсем крошку лет четырёх, тоже темноволосую, темноглазую, ещё по-детски пухленькую. Мальчик немного неестественно улыбался в объектив, а малышка, напротив, была хмурой, недовольной, со злыми глазами. Она исподлобья смотрела в камеру, будто желая испепелить её взглядом.

''Ну, прямо маленькая ведьма'', – поймал себя на мысли Гарри. – ''Такая кроха, а уже такая злюка. Наверняка это брат и сестра, что-то у них есть общее, хотя не больно-то они и похожи''.

Гарри заинтересовался мальчиком. Где-то он его уже видел, но где? Когда? Вроде бы на какой-то другой фотографии… Или нет? Кого-то он мучительно ему напоминал. Гарри усиленно напряг память, зажмурился, поднял голову и машинально посмотрел на трельяж. Там, в зеркале… У него буквально отвалилась челюсть от изумления: мальчик на фотографии – просто его копия. Да ведь это же его отец! Только ещё подросток. Ну, конечно! Непослушные растрёпанные волосы, острые коленки… А кто же тогда девочка? Несомненно они родственники… Мысли вихрем проносились у Гарри в голове:

''Значит, у отца была младшая сестра, намного младше него! Вот это ничего себе, сюрпризик! Или я ошибаюсь, и сходство детей на фотографии – случайность? А если нет? Значит – у меня есть тётя! Или нет? Где она? Сколько ей сейчас лет? Жива ли она вообще?.. Есть ли у неё семья? дети? Знает ли она о моём существовании? Ведь я-то о ней ничего не знаю… Значит – у меня есть не только эти жуткие Дурсли! У меня есть кто-то ещё! Если, конечно, есть…'' – у Гарри возникли тысячи вопросов. Почему он ничего не знает о сестре отца? Даже не догадывался о её существовании. Знает ли она о нём? Она маггла или колдунья? Почему у неё на фотографии такое злое лицо? Как вообще эта фотография оказалась у Миссис Фигг в альбоме на чердаке?

На Гарри сразу столько всего навалилось, что ему стало плохо. От душного затхлого воздуха закружилась голова и затошнило. На ватных ногах, лихорадочно сжимая альбом, Гарри спустился по скрипучей лесенке и пошёл искать Миссис Фигг.

Она поливала чахлые розы в саду.

– Миссис Фигг, Миссис Фигг, а что это за альбом? Я нашёл его на чердаке.

– А? Что? Да не тараторь ты, я ничего не понимаю.

Гарри повторил свой вопрос.

– Ах, альбом… Да это старьё давно пора выбросить, всё руки до него не доходят. Это фотографии дальних родственников – седьмая вода на киселе. Присылали с письмами – любуйся на них, их братьев, сватьев и детей. Я их лично никого и не знала. Их, небось, никого уже и в живых-то нет. Давно пора всё это сжечь, – недовольно заворчала она.

– А вы не знаете, кто вот эти мальчик и девочка? – Гарри протянул ей снимок отца и его предполагаемой сестры.

– Зачем тебе? – Миссис Фигг поправила свою неизменную сеточку на волосах, из-под которой клочьями выбивались седые пряди.

– Ну, понимаете, этот мальчик очень похож на моего отца, Джеймса Поттера, а девочка, наверное, его сестра, значит – она моя тётя, а я о ней ничего не знаю, я…

– Да подожди ты, не тарахти как швейная машинка. С чего ты взял, что это твой отец, тебе ведь год был, когда родители погибли. Ты их и помнить-то не можешь.

– Но у меня же есть фотографии, к тому же мне все говорили, что я очень похож на отца, и этот мальчик на снимке просто вылитый я, я сравнивал.

– Ладно, дай подумать. Поттеры и правда приходились нам какой-то дальней роднёй, иначе Дамблдор не разрешил бы тебе жить у меня эти две недели, ты ведь в безопасности только у родственников. Но я ничего не знаю о твоём отце, я едва была с ним знакома, хотя мы и состояли в первом Ордене Феникса вместе. Может, на фотографии и правда твой отец. Да и девочка на него чем-то похожа, видать – и правда сестра.

– А можно… – Гарри закусил губу, – можно я возьму эту фотографию?

– Да забирай, зачем она мне? У тебя ведь завтра день рождения? Вот это и будет подарком.

– Ой! Спасибо огромное, – ошалело пробормотал Гарри. Он был готов расцеловать Миссис Фигг в её размалёванные морщинистые щёки.

Довольный, он побежал прятать фотографию. Он будет не он, если не узнает, кто эта девочка, жива ли она, где она теперь – есть ли у него тётя.

На радостях Гарри на одном дыхании убрал чердак. Тут теперь было как в аптеке. Весь хлам аккуратно лежал в углу, пыль подметена, паутина собрана. Ради фотографии стоило постараться. Он весь взмок и испачкался, но был доволен и удовлетворён делом рук своих.

''Права была Мелисса: вот бы мою фотографию в таком виде поместить в ''Пророк'' под заголовком: ''Великий Гарри Поттер работает Золушкой!'' или ''Юный Гарри Поттер – почётный домашний эльф!'' Сплетни не утихали бы полгода!'' – Гарри рассмеялся своим мыслям и пошёл мыться. Хорошее настроение омрачал только завтрашний приезд Дурслей, но зато и трудовая повинность у Миссис Фигг истекала.

Миссис Фигг приняла его работу, придирчиво оглядывая все углы чердака, потом всё же похвалила и в награду дала ещё один фунт. От её щедрости Гарри чуть не прослезился:

''Да-а-а, такими темпами мне не выплатить стоимость вазы тёте Петунии до самой смерти, даже если она навсегда продаст меня в рабство Миссис Фигг. Разве что сделать ей капитальный ремонт?'' – он усмехнулся и пошёл в отведённую ему комнату.

Там его ожидал сюрприз. На кровати сидел Сычик Рона с письмом, привязанным к лапе. Увидев Гарри он радостно заверещал и запрыгал на кровати мохнатым мячиком. Букля надулась от возмущения и ревности и демонстративно отвернулась.

Немногословное послание гласило:

Сегодня в полночь на чердаке.

Мы заберём тебя в ''Нору'' до конца лета.

Дурслям оставь записку.

Рон.

P.S. С днём рождения!

Гарри безумно обрадовался: ему не придётся встречаться с Дурслями! Свой день рождения он впервые проведёт с друзьями! Срок его заключения у Миссис Фигг заканчивается! Ура!!! На радостях он чуть было не расцеловал крохотного вестника свободы, но Сычик уже улетел. Видимо, ему не наказывали ждать ответ.

Гарри заранее собрал вещи и отнёс чемоданы на чердак.

''Интересно, как они сюда попадут?'' – думал он. – ''Наверное, возьмут напрокат портал''.

До полуночи было ещё много времени, но уснуть он не мог. Написать записку Дурслям было делом нехитрым. Гарри объяснил, что остаток лета проведёт у друзей, а потом сразу поедет в школу. Он подумал, что можно было и не оставлять никакой записки – вряд ли Дурсли будут волноваться из-за его отсутствия, только порадуются, что он, наконец, где-то сгинул.

''Даже жаль доставлять Дурслям такое удовольствие, как моё почти годовалое отсутствие, им пришлось меня терпеть чуть больше месяца'', – думал Гарри, передавая записку для дяди с тётей Миссис Фигг. Ей он сказал, что завтра рано утром за ним заедут друзья. Провожать его не надо, справится сам. Миссис Фигг долго ворчала, что ''за друзьями нужен глаз да глаз, а то как бы не стибрили чего под шумок''. Но узнав, что это Уизли, она успокоилась и согласилась отпустить Гарри самостоятельно. К ней в гости приехала её сестра-маггла Мирабелла, и они вспоминали прошлое за ''рюмочкой чая''. До Гарри им особого дела не было. Он был просто на седьмом небе – так всё хорошо получалось.

Депрессия подкралась совсем незаметно. Вот у него было радужное настроение, только десять минут назад, и на тебе… Гарри опять вспомнил крёстного, перед мысленным взором словно в замедленной съёмке текли кадры: удивлённое лицо Сириуса, он падает, падает, сражённый заклинанием Беллатрикс Лестрейндж, падает в тёмную арку, куда нет хода живым, в арку безвременья…

Чтобы хоть как-то себя занять до полуночи, Гарри решил написать Сириусу письмо. Он понимал, конечно, что Сириуса больше нет, понимал это умом, но не чувствовал этого сердцем. Он писал о том, как ему одиноко и плохо без него, как он скучает и верит, не смотря ни на что, что Сириус не умер, верил в саму веру, надеется самой надеждой. Зачем-то он сообщил воображаемому Сириусу, что остаток лета проведёт у Уизли. Хотел было упомянуть о знакомстве со странной девушкой Мелиссой Найтингейл, но отчего-то передумал. Потом решил рассказать о найденной на чердаке фотографии, но отказался и от этой мысли. Он представил себе, как Сириус мог бы распечатать его письмо, беззаботно улыбаясь и говоря самому себе: ''Гарри даже в этом похож на отца, у него такой же почерк…''

Гарри сунул письмо Букле в клюв и сказал:

– Подружка, не суди меня строго, но мне так его не хватает… Полетай с этим письмом где-нибудь… Можешь потерять его, я тебе разрешаю. Ты сочтёшь меня ненормальным, но это письмо Сириусу… Отнеси его… не знаю кому, просто доставь…

Букля сдавленно ухнула, поперхнувшись свитком, но не стала возражать против такого странного задания. Она раскрыла свои белоснежные крылья и бесшумно вылетела в открытое ночное окно.

Дожидаться полночи Гарри не стал. Ему было невтерпёж. Пробравшись на чердак, он сел во всё то же ущербное кресло-качалку и принялся дотошно разглядывать фотографию.

''А ведь и правда я сильно похож на отца. На снимке ему приблизительно столько же лет, сколько мне сейчас. Те же непокорные вихры, такой же худой и нескладный. От мамы у меня только глаза… А своего только и есть, что шрам''.

Потом Гарри начал внимательно изучать девочку. Волосы у неё были волнистые, а не прямые и вроде бы не такие тёмные, как у Джеймса, а, скорее, каштановые – чёрно-белая фотография не позволяла судить об этом с полной уверенностью.

''А глаза у неё раскосые, миндалевидные, как у Чжоу'', – поймал себя на мысли Гарри и смутился. Мысли о первой школьной красавице непременно вторгались в его голову, о чём бы он ни думал, хотя их прошлогодние свидания так ни к чему и не привели. – ''С кем-то она сейчас встречается? Вспоминает ли меня хоть иногда? Ей осталось учиться всего год, ведь она же на один курс меня старше. И потом я её, возможно, никогда не увижу…'' – от этой мысли Гарри стало очень грустно и жалко себя. Он приказал себе думать о чём-нибудь другом, и потому вернулся мыслями к малышке на фотографии.

''Интересно, почему у неё такое злое лицо? Её кто-то обидел? Или она просто капризная? Может – отобрали любимую игрушку? А вдруг она просто не любит фотографироваться?'' – Гарри пытался проникнуть в мысли ребёнка на снимке как минимум двадцатилетней давности. Получалось не очень-то.

При ближайшем рассмотрении его отец и девочка оказались не очень-то и похожи. С чего он вообще решил, что они – брат и сестра? Может, это дочка соседей или приятелей? Или дальняя родственница, приехавшая с родителями к Поттерам на лето погостить. А может это вообще внучка фотографа, которую он посадил на колени к его отцу для создания удачной композиции… Какая только чушь ни приходила Гарри в голову в поисках разгадки. Всё же было какое-то неуловимое сходство в чертах детей на фотографии, что-то в выражении лица или…

Размышления Гарри были прерваны самым беспардонным образом. Раздался такой грохот, что от неожиданности он свалился с кресла-качалки, перекувыркнувшись через голову, и больно ушибся.

– Мерлинова борода и глухие уши!!! – гневно донеслось из кучи хлама в углу. – Я что, не туда попал? Гарри, ты здесь?

– Да, да, – приглушённо зашипел Гарри. – Тише, Миссис Фигг проснётся. Она глуховата, но такой шум разбудит и погружённого в летаргический сон.

– Ну, извини! Откуда здесь эта куча хлама? По моим расчётам угол должен быть пустым. – И из-под барахла показалась кудрявая рыжая голова… Перси.

– Перси? Ты что здесь делаешь? – Гарри был удивлён без меры.

– В этот раз послали меня. Недотёпа Рон обязательно перепутал бы что-нибудь, хулиганам-близнецам такое важное задание никто и не доверил бы, а отец сегодня в ночь дежурит. Я оказался крайним.

– Но ты же… ушёл из дома и со всеми разругался…

– Ах, это!.. Ну, я вернулся… Возвращение блудного сына. Хе-хе. Самостоятельная жизнь, знаешь ли, не сахар. Я упал на колени и повинился во всех грехах, много я всякой бяки натворил по глупости, неопытности и из-за амбиций. Мечтал, что Фадж меня приблизит. А потом понял, что эта надутая глупая жаба просто мыльный пузырь. Им же Малфой руководит! Кстати, ты слышал, что они почти все опять отвязались?! И Малфой, и Макнейр, и Крэбб с Гойлом, и Нотт, и Эйвери и кто-там-ещё-был… Лестрейнджи, правда, пропали бесследно. Не знаю я, как они вёс это провернули, но Пожиратели снова вышли сухими из воды. А Фадж проглотил очередную историю о том, что они не виноваты, что Ты-Сам-Знаешь-Кто их заставил, или что-то вроде того. Их сывороткой правды проверяли на слушании дела в Министерстве и ничего не смогли доказать, представляешь?! Их вроде как и не было в Министерстве, когда вы с ними сражались, мне Рон все уши об этом прожужжал. Так, я не понял, почему весь хлам в углу?

– Я сегодня здесь убирался и сложил всё аккуратно в угол.

– Приспичило же тебе выбрать именно этот!

– Ну извини, так получилось. Я ведь не знал, что ты тоже выберешь именно его, – пререкались они громким шёпотом, что было явно нецелесообразно после такого грохота, разбудившего бы и впавшего в зимнюю спячку паффскейна.

– А ты попал сюда через портал? – спросил Гарри.

– Да, чёрный блин с насечкой. Кажется, это называется ''старая грампластинка''. Я его от неожиданности выронил.

– О-о-о, нет… Дела наши плохи! Этих самых пластинок тут навалом! Мы до утра будем искать портал! – воскликнул Гарри.

– Ничего не поделаешь, – философски отозвался Перси и принялся ворошить груду пластинок.

Но дела их оказались ещё хуже.

Проснулась маггла-Мирабелла. И полезла на чердак.

– Кто там? Что вам нужно на чердаке моей доверчивой сестры? Её бесценные ковры? Её антикварная мебель? Я вам покажу, как грабить несчастную старую даму! У меня в руке крепкая бейсбольная бита! (''Это она, наверное, биту для бладжера имеет в виду'', – подумал Гарри мимоходом, но легче от этого не стало.) Я уже вызвала полицию, они будут здесь с минуты на минуту.

''Это старое барахло, что ли, антиквариат? Может, оно ещё и историческую ценность собой представляет? Куплено, небось, во времена Тутанхамона или какого-нибудь Балдура Косоглазого'', – усмехнулся про себя Гарри, лихорадочно роясь в груде разбитых пластинок. Перси не отставал от него.

Хлам опять раскидали по всему чердаку, будто Гарри и не убирался вовсе. Мирабелла буйствовала и неистовствовала уже в коридоре, ведущем на чердак:

– Я уже иду, я уже приближаюсь…

– Только этой полоумной нам сейчас не хватало, Арабелла чокнутая, и её сестрица, небось, недалеко от неё ушла. И палочку я не взял, – сетовал Перси вслух.

– И моя на дне чемодана… – Гарри даже зажмурился от ужаса необратимого появления Мирабеллы. Она увидит вновь раскиданное хламьё, незнакомого молодого человека в странной одежде, да ещё чемоданы Гарри. Прощай, ''Нора'', здравствуйте Дурсли и полиция… Пока они всё объяснят, пока Миссис Фигг успокоит свою сестру и заверит, что это всего-навсего соседский мальчишка и его друг, а не воры-рецидивисты со стажем… Лучше исчезнуть как можно быстрее.

Голова Мирабеллы показалась в люке – она была удивительно похожа на сестру, даже бородавка на носу имелась – и в эту же секунду Гарри увидел портал, пластинка светилась голубоватым светом.

– Перси! Вот он! Давай на счёт три! – Гарри дотянулся одной рукой до портала, другой обнял свой багаж, и его понесло, закружило, до звёздочек в глазах, куда-то бросило. А когда он несмело открыл их, то увидел прямо перед собой ''Нору''.

Прощайте, Миссис Фигг и её сестра, прощайте, Дурсли, здравствуй, свобода!

* * *

Бриллианты звёзды ярко сверкали на чёрном бархате неба. Ночной воздух был свежий и прохладный, вкусный воздух свободы…

– Давай, помогу нести вещи, – сказал Перси, – иди в дом, а я – следом за тобой.

Гарри послушно взялся за ручку двери, потянул на себя, не ожидая от Перси никакого подвоха. И тут его что-то оглушило, ослепило, буквально сбило с ног от неожиданности. Он и испугаться-то как следует не успел, как вокруг раздалось:

– Сюрприз! Сюрприз! С днём рождения, Гарри!

В гостиной было полно людей – все Уизли собрались вместе ради него. Чарли приехал из Румынии, где он работал с драконами, Билл приехал из Египта, Фред и Джордж, конечно же, тоже не упустили случая повеселиться, Рон и Джинни сияли – сюрприз удался на славу. Мистер Уизли довольно улыбался, Миссис Уизли смахивала слезу, обнимая Гарри, Гермиона смущённо стояла рядом, ожидая своей очереди. Хагрид стоял в углу, согнувшись в три погибели и подпирая головой потолок. Профессор Дамблдор стоял у стены, лукаво улыбаясь в бороду. Люпин и Тонкс сидели у стола рядом с Грозным Глазом…

…Сюрприз и правда удался на славу.

Это был первый настоящий день рождения в жизни Гарри. С друзьями, собравшимися поздравить его, с угощением, с подарками, с весельем, шутками и дружеской болтовнёй. Пожалуй, это был лучший день в жизни Гарри, вернее – ночь, ведь праздновали-то они ночью. В такие моменты понимаешь, что ты любим и кому-то нужен, что твоя судьба кому-то небезразлична, что кто-то хочет сделать тебе приятное, потому что ты ему дорог… Только Сириуса не хватало. Одно место за столом специально оставили пустым.

''Ради таких моментов и стоит жить'', – блаженно подумал Гарри, засыпая уже под утро в комнате Рона, маленькой и тесной, но такой уютной, увешанной плакатами с ''Пушками Педдл'' и забитой всякой всячиной. – ''Нет, я вовсе не одинок. Ведь у меня такие хорошие друзья. Как много это значит в жизни…'' – с этой мыслью Гарри уснул окончательно, отказавшись от мечты о пятиюродном дедушке. Депрессия, кажется, отступила.

* * *

Это лето было лучшим в жизни Гарри, даже лучше того, когда состоялся финал кубка по квиддичу. Он целый месяц провёл у Уизли в ''Норе'', наслаждаясь жизнью.

Сразу же после дня рождения все разъехались: Дамблдор и Хагрид вернулись в Хогвартс, Билл и Чарли – к себе на работу, мракоборцы вернулись в штаб Ордена Феникса, расположенный на Гриммуальд Плейс 12, а Гермиона поехала отдыхать куда-то на юг. Рон скрипел зубами, потому что ему не удалось уговорить девушку провести остаток лета в ''Норе''. Он даже не попрощался с ней, обидевшись. Гермиона тоже обиделась в ответ и сказала, что писать ему не будет – слишком много чести. До отъезда они так и не помирились. А в остальном всё было хорошо.

Гарри и Рон всю неделю мастерили летающего маггло-волшебного змея-шпиона. По их замыслу змей должен был передавать им сверху информацию о том, что происходит неподалёку. Этот опыт был санкционирован самим Мистером Уизли, который приспособил к змею самый обычный маггловский провод и наушники, чтобы прослушивать сообщения. Он радовался как ребёнок подарку Гарри – книге ''От колеса до космического корабля. Прогресс технической мысли за всю историю человечества'', читал её всеми вечерами напролёт, время от времени хлопая себя по лбу и восклицая что-то вроде ''Вот те на!'' или ''Вот это да!''. Прочитанная в книге статья и навела его на мысль о создании экспериментального воздушного змея-шпиона, применив пару-тройку заклинаний по трансфигурации к технической игрушке. Гарри долго ломал голову над тем, как же змей будет передавать сообщения, ведь не будет же он и вправду разговаривать. У Рона на этот счёт тоже никаких идей не имелось. А Мистер Уизли недолго горевал. Он шёпотом прочитал над змеем какое-то хитрое заклинание, и тот начал говорить, совсем как живой! Только голос у него был немного механический. Гарри ещё подумал, что так разговаривают роботы в фантастических фильмах. Они с Роном умоляли Мистера Уизли научить их заклинанию, с помощью которого неживой змей обрёл голос, но тот наотрез отказался, сказав, что оно слишком сложное и опасное.

– И чего в нём сложного, – ворчал Рон, – я же видел, что он всего пару слов произнёс. Что-то здесь не то.

И правда что-то было не то. Вечером министерская сова с жёлтыми лапами принесла письмо Мистеру Уизли на желтоватом пергаменте. Это означало штраф. Мистер Уизли воровато свернул пергамент и спрятал его за пазуху, пока никто не видит, но Гарри всё же заметил.

''Интересно, за что оштрафовали Мистера Уизли? Он не хочет чтобы все об этом знали… Как-то подозрительно. Что такого он мог натворить?'' – Гарри не успел над этим как следует подумать, потому что примчалась возбуждённая Джинни и позвала его запускать змея.

Как оказалось, змей явно нуждался в доработке. Вместо того, чтобы передать: ''Вижу пять коз'', он бесстрастно сообщал: ''Вижу два плюс два плюс два минус одно четырёхногое парнокопытное животное покрытое шерстью, с двумя острыми палками на голове, розовым мешком на животе и мухобойкой сзади. Животные заняты поглощением зелёной субстанции с целью производства белой жидкости посредством мешка на животе. С юга на запад по направлению к животным движется полный человек маленького роста женского пола с волосами цвета огня, в руках несёт ёмкость из серебристого металла, наполненную прозрачной жидкостью''. Джинни хохотала до слёз над подобным сообщением, а Рон расстроился:

– Столько мучиться, так стараться – и какая-то ерунда получилась! Тоже мне, шпион! Пока расшифруешь его сообщения, с ума сойдёшь. Чтобы я ещё хоть раз связался с маггловским изобретением! Да ни в жизнь! – поклялся он.

– Ты лучше трансфигурацией усерднее занимайся, – подначила его Джинни, – может в следующий раз змей назовёт зелёную субстанцию травой, белую жидкость – молоком, а розовый мешок на животе козы – выменем. А если мама услышит, что она, оказывается, полный маленький человек женского пола с волосами цвета огня, который несёт не ведро с водой, а серебристую ёмкость с прозрачной жидкостью, то мало тебе не покажется.

– Тоже мне, умная нашлась! – вспылил Рон. – Иди лучше на пяльцах учись вышивать или, там, вязать – чего ещё девчонки должны уметь делать. А у нас тут свои мужские дела, а ты мешаешься под ногами. Иди, иди!

– Тоже мне – мужчины нашлись! – хмыкнула Джинни. – Ты хотя бы бриться начни, мужчина! – и улизнула от греха подальше, пока ей не влетело от разъярённого Рона.

– Ну я ей покажу, я ей всыплю по первое число, не посмотрю на то, что она моя младшая сестра! – кипятился Рон.

– Да ладно тебе, – увещевал его Гарри. – Подумаешь, она же просто дразнится. А ты её и пальцем не тронешь, ты же только грозишься всегда. Ты и дня без младшей сестрёнки не проживёшь!

– Вот именно, а она этим пользуется, маленькая зараза. Надо её всё-таки как-нибудь хорошенько вздуть, а то только обещаю, – вздохнул Рон. – Ладно, пошли, что ли, удочку усовершенствуем?

Гарри ничего не оставалось сделать, как согласиться.

По задумке Рона удочка должна была быть самозакидывающейся, с саморазматывающейся и самосматывающейся леской. В итоге рыбакам оставалось бы только снимать с крючка рыбу и насаживать наживку из флоббер-червей – больно уж хорошо на них кистепёрые караси ловились. Червей Рон специально в сарае в коробке выращивал, подкармливая их какой-то гадостью вроде сушёной крысиной печени. Она так оглушительно воняла, что Миссис Уизли грозилась либо выбросить червей, либо переселить к ним в сарай Рона, чтобы он сам нюхал всё это безобразие.

– От этого запаха даже куры не несутся, – кричала она.

– Гарри, не слушай её. Куры у нас никогда нормально не несутся. Летом им слишком жарко, зимой им слишком холодно, а весной и осенью они, видите ли, линяют! Так что запах тут ни при чём. Хотя запашок, и правда, тот ещё, – с неохотой признал правоту матери Рон.

Затея с самозакидывающейся удочкой провалилась с треском и стонами. Трещали ломающиеся удочки, а стонали Гарри и Рон, отцепляя крючки от брюк, рубашек и волос, потому что удочки отчего-то упрямо закидывались в противоположную от реки сторону, из вредности целя в самих незадачливых рыбаков. В итоге леска, та, которая должна была быть саморазматывающейся, так запуталась, что никакие заклинания уже не помогали. Пришлось её рвать, резать и распутывать вручную. А в это время какая-то не в меру самостоятельная удочка таки умудрилась что-то поймать. Она самозабвенно вытягивала это из воды, напрягая леску и согнувшись пополам. При ближайшем рассмотрении улов оказался старой гнилой корягой, за которую зацепился крючок. Она медленно, нехотя поднимала из воды свою чёрную скользкую голову.

– Эй! Рон! Сейчас или леска лопнет, или удочка треснет! – крикнул Гарри, в последний момент обратив внимание на самовольные действия удочки.

Они вдвоём кинулись отцеплять корягу, но было поздно. Удочка с треском переломилась, коряга с размаху шлёпнулась в воду, обдав их с головы до ног брызгами вонючей тины, поднятой со дна. Из речки вынырнул заспанный водяной, укоризненно посмотрел в их сторону, что-то беззвучно прокричал и показал кулак. Гарри и Рон переглянулись и расхохотались – уж больно нелепо они выглядели: в пятнах тины и ошмётках ряски, с обломками удочки в руках, да ещё и обруганные разбуженным водяным.

– Да-а-а, не работать нам после школы в отделе Экспериментальных Чар, – разочарованно вздохнул Рон. – Ни с удочкой, ни со змеем-шпионом ничего не вышло. Ни к чему то мы с тобой, Гарри, не пригодные.

– Как это ни к чему? – возмутился Гарри. – А к приключениям?

– Вот разве что. Идём-ка лучше мыться, а то от нас так болотиной несёт, что все русалки наши будут, а мамины куры до Рождества нестись не будут!

И они дружно рассмеялись.

Как-то раз друзья все вместе выбрались в Косой переулок, чтобы погулять, побродить по магазинчикам, поесть мороженого в уличных кафе. Учебники покупать было рано, им даже список ещё не присылали.

Фред и Джордж сразу же убежали искать ингредиенты для своих ослиных таблеток, от которых отрастали полуметровые уши, элегантно вьющиеся на концах. Есть мороженое вместе с Гарри, Роном и Джинни они отказались, назвав это занятием для малышни. Гарри с Роном на них обиделись, но всё равно не могли отказать себе в удовольствии полакомиться волшебным мороженым – самым вкусным мороженым в мире. Поход в кафе они решили оставить на потом, а сначала погулять по переулку.

– Я слышал, здесь где-то новый магазин открылся – суп-пермаркет ''Весёлый Ужас'', – сказал Рон, с трудом выговаривая слишком уж маггловское слово ''супермаркет''. – Пошли, посмотрим, что там.

Магазин, и довольно большой, они обнаружили рядом с банком Гринготтс. Буквы, составляющие фразу ''Весёлый Ужас'' радостно мерцали и менялись местами, так что прочесть название магазина удалось только с третьего раза.

– Ну, идём, – обречённо вздохнула Джинни. Ужасы были ей не по душе, даже весёлые.

В вестибюле их встретил оживший скелет, галантно придерживающий двери за входящими. Джинни при виде него ойкнула, а скелет плотоядно щёлкнул челюстями и улыбнулся во все 33 зуба. Он вежливо предложил взять у них шляпы и тросточки. Так как ни того, ни другого у ребят не имелось, они сразу прошли в торговый зал.

Чего здесь только не было… Сначала внимание Гарри, Рона и Джинни привлекло огромное зеркало на стене. ''Улыбнитесь своей смерти'' – гласила надпись над ним. Увидев собственное отражение, Гарри невольно вздрогнул: в зеркале он был безголовым, с потёками крови на обрубке шеи. Улыбающаяся отрубленная голова лежала у его ног, шаловливо подмигивая.

Зеркальный Рон был посиневшим, с остекленевшими глазами, вылезшими из орбит, с распухшим языком, вывалившимся изо рта, и с огрызком верёвки на шее. Бедняга явно повесился, не выдержав тягот жизненного пути.

Джинни повезло меньше всех. Зеркало не придумало ничего лучше, чем изобразить Джинни утопленницей. Она была мокрая, в прогнившей и истлевшей мантии, висевшей на ней лохмотьями, с изъеденным рыбами лицом, вытекшими глазами и облезшими волосами.

– Пошли скорей отсюда… – сдавленно проскулила Джинни. – Не могу на это смотреть, даже в шутку.

А Гарри и Рону понравилось. Они заупрямились, не желая уходить. Им хотелось посмотреть всё.

В секции ''покоя'' продавались различные саваны и гробовые покрывала всех расцветок и из всевозможных тканей. В отделе постельного белья Гарри особенно понравилось покрывало с рисунком в мелкую гильотину, на которой двигались ножи, отрубая невидимые головы. Рону же больше понравился рисунок из виселиц, на которых раскачивалась верёвка в ожидании ''клиента''. Плаха с подпрыгивающим топором не понравилась никому. Впечатлительная Джинни позеленела.

А вот и отдел подарков… Вазочки для конфет и печенья в виде черепов, чайники, плюющиеся кипятком, расчёски, любовно снимающие скальп, выбивающие зубы зубные щётки, носовые платки, норовящие забраться в нос тому, кто ими воспользовался и много чего ещё вредительского.

Но больше всего им понравились ''поздравительные'' открытки. На них были изображены всевозможные кладбища, могилы и надгробия. На надгробии можно было разместить имя и портрет получателя открытки и дату его предполагаемой смерти.

Ещё в магазине были механические часы с кукушкой, которая отсчитывала вам для жизни ровно столько времени, что оставалось лишь запастись гробом, а они, кстати, здесь имелись в изобилии. Гробы были с музыкой, с вентилированием, с окошечками и подушечками, украшенные рюшами и розочками и совсем уж аскетические – сосновые, из голых досок. Что было самым удивительным – продавались они в мебельном отделе под видом… кроватей.

В посудном отделе были взрывающиеся котлы, пробирки и реторты с трещинами, лопающиеся в самый неподходящий момент (вот бы анонимно подарить их Снеггу!), ложки, бьющие по лбу, мясорубки, засасывающие внутрь руки, кружки, помогающие захлебнуться и ножи, норовящие отрезать пальцы.

Гарри и Рон искренне радовались бурной фантазии хозяина, но купить что-нибудь, тем не менее, не рискнули.

Напоследок они зашли в отдел одежды. Вот тут уж Джинни оживилась. Ещё бы! Чего стоили мини-юбки из кожи летучих мышей, тапочки на шпильке, перчатки с длинными когтями-ножами a la Фредди Крюгер, песцовые и лисьи накидки из внезапно оживающих шкурок. Рону понравились ботинки, у которых вместо шнурков были живые черви, а Гарри приглянулась шуба с рукавами до пола, которые сами по себе завязывались узлом, превращая шубу в смирительную рубашку, полностью обездвиживая своего хозяина.

Новинкой сезона была одежда, приспосабливающаяся под размер своего владельца. Ботинки, рубашки, брюки, свитера, мантии можно было носить с подросткового возраста до старости, пока они не превращались в лохмотья. Джинни дулась, что пока такую одежду производили только для мужчин. Она недавно окончательно выросла из своей любимой мини-юбки, и ей было обидно.

Скелет-портье с ними вежливо попрощался, когда они покидали магазин.

– Эй! А это как понимать? – кивнул головой Гарри на вывеску здания напротив. – ''Клуб Знакомств с Привидениями''! Там что, привидения друг с другом знакомятся, что ли?

– Да нет же! – Рон и Джинни расхохотались. Рон объяснил:

– К примеру покупаешь ты себе новый дом. Всем известно, что в приличном доме обязательно должно жить привидение, ну, хоть самое забубенное. Или хотя бы полтергейст, на худой конец. А откуда им взяться в новом доме? Это в старинных домах и замках их полно. Вот тогда-то ты и идёшь в ''Клуб Знакомств''. Там тебе подбирают бездомное приведение по вкусу – мужчина это или женщина, самоубийца это, или, скажем, кровавый маньяк. Магглы часто разрушают старинные дома для возведения новых построек, и привидения оказываются бездомными, они рады обрести новый дом. В специальном контракте оговаривается, что входит в обязанности привидения – бренчать кандалами, выть в трубе, рисовать пятна крови на ковре у камина. Будет ли оно показываться во всей своей красе, появляться частично – например, только рука, или отрубленная голова, или вообще будет невидимо существовать где-нибудь на чердаке или в подвале… Да много чего обсудить надо. С другой стороны хозяева тоже должны понравиться призраку, чтобы не требовали от него хлопанья дверями и ставнями в полночь, если заказывали странные стуки, скрипы, топот, вздохи и рыдания. В клубе подписывают контракт на определённое время, и привидение отправляется на житьё к новому хозяину.

Гарри был в шоке. Шестой год пребывал он в мире волшебников, но так много ещё не знал о нём…

– Кто же это придумал? – спросил он.

– Не знаю. Была какая-то международная конференция магов и привидений кажется в 1147 году. Вот с тех пор так и повелось.

– Чего только ни придумают, – восхитился Гарри.

Впереди показался вход в Лютный переулок. Когда-то Гарри попал туда по ошибке, неотчётливо произнеся название Косого переулка при перемещении с помощью лётучего пороха.

Лютный переулок был самым мрачным и зловещим местом в волшебной части Лондона. Там ютились полуразвалившиеся лавчонки, торговавшие всякой чернокнижной гадостью – землёй из-под виселицы, зубами вурдалаков, волчьими шкурами оборотней, сушёными свиными пятачками, покрытыми плесенью, русалочьей чешуёй и бородавками циклопов.

Из Лютного переулка выскользнула женская фигура, закутанная в чёрную мантию и капюшоном на голове, несмотря на жару. На секунду Гарри показалось, что это Мелисса Найтингейл. Ведьма шла навстречу ребятам, прижимая к груди стопку книг. Из-под её низко надвинутого капюшона выбилась рыжевато-каштановая прядь. Гарри уж было совсем собирался с ней поздороваться, но тут ветерок-хулиган откинул капюшон с головы ведьмы, и Гарри увидел отвратительное лицо всё в бородавках, каких-то гадких струпьях и болячках. Он невольно вздрогнул, а кошмарная ''красавица'' вдруг улыбнулась ему пеньками зубов и подмигнула косым бельмастым глазом. Гарри шарахнулся в сторону, подумав, что его уже просто глючит от жары. Джинни с Роном рассмеялись:

– Наш красавчик приглянулся какой-то колоритной даме! – насмешливо сказала Джинни.

– У тебя появился повод для ревности, сестрёнка, – подколол Рон заодно и её. – Смотри, уведёт у тебя Гарри из-под носа такая вот милашка! То-то обидно будет…

Джинни вспыхнула и замолчала, а Гарри обрадовался, что Рон не стал его дразнить.

Проходя мимо зоомагазина ''Волшебный Зверинец'', они увидели большущее объявление:

Новый завоз ручных дронтов!

Скидка на домашних гарпий 32 % — только до 28 августа!

Новинка – аквариумные пираньи!

Припомнив шум и смрад, вечно царящие в магазине, Гарри, Рон и Джинни не рискнули туда заходить, хотя Гарри было интересно взглянуть на дронта, давно уже ископаемого в мире магглов, да тем более на ручного.

Они заглянули в магазинчик письменных принадлежностей ''Динглинг и Кнопп''. Среди новинок было самопишущее перо, которое писало под диктовку, да ещё и исправляло ошибки. И хотя у Гарри с грамотностью было всё в порядке, он не утерпел и купил его себе для записей лекций профессора Биннса, на которых он сам благополучно отсыпался. Джинни стала обладательницей магического скотча для своих ветхих учебников, приобретаемых зачастую в букинистическом отделе. Рон положил глаз на кляксоотталкивающий пергамент, потому что он писал как курица лапой, щедрой рукой разбрасывая многочисленные кляксы на метровые сочинения.

В качестве ещё одной новинки в магазине предлагался пергамент многоразового использования со специальными чернилами в комплекте.

Гарри обратил внимание на преподавательские чернила. Они были невыводимыми. Избавиться от тройки за контрольную, поставленную такими чернилами, было невозможно никакими заклинаниями или кляксовыводителями, якобы случайно пролитыми на плохую оценку. Ещё там были весомые чернила. Чем ниже была оценка, поставленная ими, тем тяжелее была тетрадка или свиток пергамента. Зато отличные отметки придавали сумке невесомость, и она плыла за хозяином-отличником по воздуху, как воздушный шарик на верёвочке.

– Надеюсь, Снегг не приобретёт эти весомые чернила, – забухтел Рон, – иначе нам сумки придётся на тележках возить – они будут просто неприподъёмными!

– Да уж, – поспешил согласиться с ним Гарри. – Надеюсь, Снеггу не придёт в голову посетить этот магазин. Хоть бы запасов его проверочных чернил хватило ещё на два года – чтобы мы доучились!

– Здрасьте – на два! На три! Я, как-никак, тоже у Снегга учусь! – вставила Джинни.

Затем они заглянули во ''Флориш и Блоттс'' посмотреть книжные новинки. В витрине красовалась книжечка под любопытным названием ''Настольная книга зубрил и учительских любимчиков. Дополнительные задания для тех, кому мало уроков''. Гарри, Рон и Джинни рассмеялись хором, прочитав название.

– Давайте купим её Гермионе в подарок, – предложил Гарри. – У неё же в сентябре день рождения.

Рон и Джинни сразу же согласились. Славный подарок получится – и полезно, и прикольно.

В другой витрине красовался очередной бестселлер Златопуста Локонса с замысловатым названием ''Кто-нибудь сможет любить меня так же сильно, как люблю себя я? Признание в любви самому себе или Автобиография''.

– К нему что, память вернулась? – удивился Гарри. – С чего это вдруг? В прошлом году он едва своё имя написать мог.

– Не знаю, – пожал плечами Рон. – Может, в госпитале Святого Мунго нашли способ возвращать память, отнятую барахлящей палочкой? А вообще-то он все свои подвиги выдумывал, значит – и автобиографию мог выдумать.

– Да уж, так сильно любить его не будет никто и никогда, – сочувственно протянула Джинни. – Бедный, страдает от неразделённой любви к самому себе… Как ему, должно быть, тяжко приходится. Ах… – Она скорчила такую уморительную мордашку, что Гарри и Рон невольно рассмеялись.

Они зашли в магазин. В центре зала стояла клетка, полная ''Чудовищных книг о чудовищах'', изданных новым тиражом. Продавец кормил их кусочками сырого мяса, а чтобы книги не рвали друг друга, он кинул им прошлогоднюю подшивку ''Пророка'', которая была тут же разодрана в клочья.

Друзья зашли в отдел новинок. Новыми золотистыми переплётами поблёскивали ''Теория Сглаза и Порчи'' Серафины С-Глаз, ''Защита от Сглаза'' Эулалии Бонавентура и ''Изготовление Талисманов в Домашних Условиях'' некоего Т. О. Морроу. Гарри посмеялся над ''Книгой Скромника: Как Никогда Не Стать Ни Кем'' Алана Смити, а потом заинтересовался ''Книгой Мелкой Мести'' Динария Фенелона, содержащей заклинания привлечения пауков, крыс, мышей и тараканов в чей-нибудь недружественный дом. Он уже размечтался, как науськает всю эту живность на дом чистюльной Миссис Дурсль, но потом спохватился, что он пока что и сам там живёт.

Пока Гарри стоял, замечтавшись, что-то неожиданно ударило его по затылку. Он недоумённо оглянулся и увидел зависшую в воздухе книгу, шелестящую страницами словно крыльями. Гарри протянул было руку, но свободолюбивая книга упорхнула, не желая ловиться.

– Это была книга ''Полёты Как Они Есть: Левитация Или Крылья – Сделайте Выбор'', – пояснил парень-консультант. – Удрала с утра из секции подвижных книг, теперь её уже не поймаешь. Вернётся только когда проголодается, если не вырвется на улицу. Тогда поминай как звали – улетит зимовать на юг, прибившись к стае диких гусей. Ха-ха, шутка!

Ребята решили хоть одним глазком взглянуть на подвижные книги. Этот отдел был обнесён решёткой и находился на задах магазина. В нём даже Рон с Джинни никогда не были. А посмотреть было на что. Книги летали, ползали по полу и стенам, бегали, играли в прятки и дрались. Гоблинский словарь атаковал ядовитый справочник знаменитых ведьм-отравительниц, и теперь его обложка облезала клочьями – словарь явно отравился. Спецжурналы для вурдалаков громко смеялись, демонстрируя друг другу длинные зубы. Стайка летающих книг о полётах примостилась на жёрдочках под самым потолком, умудряясь спать посреди этого шума и гама. Несчастный продавец хватался за голову.

Гарри не выдержал и увёл Рона с Джинни оттуда. Они словно побывали в книжном зоопарке.

– А там что за отдел, – спросил Гарри, кивая на маленькую незаметную дверцу, замаскированную под стенную панель.

Рон и Джинни только плечами пожали – они её никогда раньше не замечали.

– А это закрытая секция книг по чёрной магии. Туда ограниченный доступ, – проскрипел кто-то над ухом.

Гарри повертел головой. Рядом никого не было.

– Ты не туда смотришь. Я на полке.

– Ты что, книга? Говорящая?

– Вот темнота! Настоящий маггл! Никогда настоящих книг не видел, что ли? Мало нас, конечно, осталось, но всё-таки…

Гарри достал книгу с полки. На обложке её красовался пухленький старичок-бодрячок с аппетитной розовой лысинкой, белоснежными бакенбардами и щёчками-яблочками.

– Что уставился, невежа? – недовольно заворчал здоровячок. – Ещё и в руки взял без спроса. Руки мыл?

– Простите, пожалуйста… – оторопело пробормотал Гарри. – Руки я мыл… Недавно, – совсем уж невпопад добавил он.

– Ну что ж, – обитатель книги остался вполне удовлетворён, – тогда разрешите представиться, юные джентльмены и прекрасная леди. Я – Феоктист-болтун. Я живу в книге. Собираю сплетни, байки, легенды, разные истории любовной направленности. Хотите, расскажу как Готфрид Славный убил короля троллей, похитившего его невесту? Или как Амарелла Прекраснейшая влюбила в себя триста рыцарей с помощью любовной настойки Клеопатры? Они все поубивали друг друга на поединках, сражаясь за честь лицезреть кончик туфельки Прекраснейшей…

– Вот идиоты! – искренне удивился Рон. – За коим дался им этот кончик туфельки? Умерли ни за что…

– За любовь! Они воспевали красоту возлюбленной и соревновались за её любовь! Правда, они все поубивали друг друга без остатка, и Амарелла вышла замуж за своего конюха, между нами говоря, но это не важно. Эх, молодёжь, молодёжь… Что вы знаете о любви, что вы в ней понимаете… Красота высоких чувств для вас пустой звук! – Феоктист-болтун расстроился. – А ну поставь меня сейчас же на место, – рявкнул он на Гарри. – Не хочу дела иметь с такими обормотами, хотя мог бы рассказать вам массу интересных историй, – добавил он, смягчившись немного.

Гарри вернул говорящую книгу на место, пожимая плечами.

– Вероятно, я и вправду напрочь лишён благородства и чувства прекрасного, если не стремлюсь умереть ради лицезрения чьей-нибудь туфельки, – насмешливо посетовал он.

– Не туфельки, а кончика туфельки, – со смехом поправил его Рон. – Да-а-а… не дотягиваем мы до средневековых джентльменов. Впрочем, и прекрасных дам сейчас нет, чтобы умирать ради их ботинка.

Услышав это, Джинни надулась, но смолчала, опасаясь нарваться на колкость. Она по опыту знала, что ни Рон, ни Гарри в карман за словом не полезут.

Пробираясь сквозь лабиринты книжных полок, они свернули не там и заблудились. Вдруг Рон, шедший впереди, споткнулся обо что-то невидимое и растянулся во весь рост, но не на полу, а как-то странно, над полом. Рон осторожно встал, ощупывая осязаемую пустоту под собой, и вдруг сказал:

– Да ведь это книги! Я упал на невидимые книги! Это же ''Невидимые книги про невидимок'', которые в магазине сто лет назад потеряли, – догадался он. – А они вот где. Лежат себе спокойненько в какой-то забытой секции.

Выпустив сигнальную искру, они подозвали продавца Мистера Кавендиша и показали ему находку. Тот был несказанно рад – книги стоили немало, а найти их давно отчаялись. В благодарность он предложил ребятам выбрать любую понравившуюся им книгу бесплатно. И тут Гарри, Рон и Джинни заспорили: Рон хотел ''Полёты как они есть'', Гарри приглянулась ''Книга мелкой мести'', Джинни же неожиданно захотела говорящую книгу Феоктиста-болтуна. В её предложение хозяин магазина вцепился мёртвой хваткой. Книга благородного сплетника застоялась на полке, пребывая в магазине без малого триста лет. Оставалось только удивляться, откуда Феоктист получал свежие сплетни, и терпеть его бесконечное ворчание. Мистер Кавендиш отдал им книгу с превеликим удовольствием.

– Захотите утихомирить старого чудака – переверните книгу кверху ногами, он и примолкнет, – посоветовал им на прощанье продавец.

– Эй! Эй, куда вы меня тащите? Не трогайте меня своими грязными лапами! Убивают! Караул! Крадут! Уносят! Похища… – доносилось из сумки Джинни верещание Феоктиста-болтуна, когда ребята покидали книжный.

– Силенцио! – шикнул на него Гарри, махнув палочкой, и беспокойный поклонник красоты замолчал, оборвав свою гневную тираду на полуслове.

– Хоть пятнадцать минут будет тихо, – недовольно проворчал Рон, кляня Джинни и её дурацкий выбор на чём свет стоит.

– Да ладно тебе бухтеть, – улыбнулся Гарри. – Одного зануду-ворчуна я уже успокоил и сейчас возьмусь за второго!

Рон рассмеялся. К нему вернулось его обычное чувство юмора.

Витрина магазина ''Всё для квиддича'' против обыкновения оказалась пуста, хотя обычно в конце лета там демонстрировалась какая-нибудь новинка. Вместо метлы на бархатном покрывале лежало огромное объявление, гласившее:

Скоро! Скоро! Скоро!

Самая суперсовременная мультискоростная метла

''Луч Света'' находится на стадии последних испытаний

и скоро поступит в продажу! Спешите заказать её заранее со

скидкой 11,5 %. Будьте первыми!!!

– Вот хитрые! – воскликнул Рон. – Может, они какую-нибудь ерунду изобрели, а выставлять её стесняются. И, чтобы окупить затраты на производство, приглашают нас купить кота в мешке!

– Э-э-э, Рон, да ты будешь заправским рекламным агентом! – с улыбкой заметил Гарри.

– Кем-кем? – не поняли Рон и Джинни.

– Будешь работать в магазине и рекламировать товар так, чтобы убедить людей его купить, – постарался объяснить Гарри как можно доступнее. – Ты хорошо во всяких уловках разбираешься.

В магазине Рон с Гарри прилипли к каталогу ''100 суперновинок для игрока в квиддич'', забыв обо всём на свете.

– Смотри! Перчатки с резиновыми шипами, чтобы руки по древку метлы не скользили!

– Насадка для заднего хода! Ух ты!

– Регулятор скорости!

– Ультразвуковой свисток для подманивания снитча! Запрещённый!

– Солнечные ветровые очки с дворниками и с встроенным определителем расстояния до снитча!

– Антизаклятный лак для древка, снижающий вибрацию!

– Полироль для прутьев для увеличения скорости!

– Тримминговые ножницы для подрезки прутьев!

– Бита с выемкой для подачи кручёного бладжера!

– Бладжероотталкивающая мантия… Вау!!!

– Страховочный парашют!

– Компас!

У Гарри и Рона загорелись глаза и затряслись руки от страстного желания сразу же скупить весь товар из каталога, но, увы и ах – это было не по карману даже Гарри.

В конце каталога говорилось, что теперь каждый желающий мог застраховать свою метлу. В случае неполадок или поломки не по вине владельца её бесплатно ремонтировали или полностью восстанавливали. Если же метла не подлежала починке, её владельцу выплачивали компенсацию. Гарри застраховал свою ''Молнию'', разумно рассудив, что вряд ли он сможет позволить себе купить ещё одну такую же.

Рону вдруг ни с того ни с сего понадобилась новая клетка для Сычика. До кучи они заглянули в лавчонку, торговавшую всяким хламом – сломанными волшебными палочками, заляпанными чернилами мантиями, лампами, брошенными джиннами, и прочим старьём, которое Миссис Фигг непременно назвала бы антиквариатом. Здесь было много всякой ерунды, и пока Рон выбирал себе клетку поприличнее из совсем уж разваливающихся, Гарри пялился по сторонам, вдыхая запах пыли, плесени и старины – запах времени. Взгляд его упал на гору каких-то свитков и книг, и на миг ему показалось, что одна из книг, уже лишённая обложки, зеленовато светится. Он выудил её из груды и с удивлением прочитал название – ''Лучший Друг Лентяя и Двоечника. Здесь Есть Ответ на Любой Ваш Вопрос по Курсу Магии и Волшебства Средней Школы''. Внизу было приписано от руки: ''Увы и ах! Это непроносимая на экзамен книга''.

Гарри вцепился в находку мёртвой хваткой. Если это было именно то, что он подумал, то проблема с половиной домашних заданий была решена. Пока Рон торговался с маленьким плешивым хозяином, похожим на гриб, Гарри опробовал ''Лучшего Друга''.

– Сколько зубов у вурдалака, и какие из них рабочие, – наугад задал он вопрос прошлогоднего экзамена по Защите.

Книга сама раскрылась на нужной странице, выделяя жирным ответ:

У вурдалака 46 зубов, из них 4 рабочих – клыки. В длину достигают до 10 см верхние и до 5 см нижние. Зубы меняются неограниченное количество раз, но если их удалить или выбить, то вурдалак становится не-совсем-человеком и больше не опасен.

– Работает! – обрадовался Гарри и, не торгуясь, купил просто незаменимый справочник, недоумевая, кто же в здравом уме мог сдать эту поистине неоценимую книгу старьёвщику…

Тихий уютный вечер опускался на Лондон.

Перекусив в новом кафе ''Замори червячка'', Гарри, Рон и Джинни собирались домой, в ''Нору''.

– Славный был день, – довольно жмурился Гарри, глядя на тёплый красный шар заходящего солнца.

– М-м-м, – промычал в ответ Рон, дожёвывая ломтик хрустящего картофеля. – Хорошо, ага. Только бы денег побольше было… Я бы здесь всё скупил. И все сто суперновинок для квиддича, и много-много книг, и безразмерную одежду, даже зеркало ''Улыбнитесь своей смерти'', даже ручного дронта купил бы. Говорят, его можно таблице умножения обучить. Как плохо быть бедным… Ненавижу всё это! Я разбогатею во что бы то ни стало.

– А потом что? – нахохлившись, спросила Джинни.

– Буду радоваться жизни. Куплю себе команду по квиддичу, или суп-пермаркет ''Весёлый ужас'', или открою большую такую закусочную, человек на сто…

– Ресторан, что ли? – уточнил Гарри.

– Ну да, рас-то-ран или как там его. Не могут, что ли, магглы слова покороче придумывать? – засопел Рон недовольно. – То ли дело – паб! А то ''растуран'' какой-то.

– А ты что сделаешь, Джинни? – спросил девушку Гарри.

– Если у меня будет много-много денег? Куплю себе необитаемый остров в океане, построю там замок и буду жить одна. Книги буду писать, как Лоредана Мерриуэзер, или как Локонс, – она горько улыбнулась. – В нашем доме нельзя побыть наедине с собой, подумать, – ответила Джинни.

– А замуж ты что – вообще не собираешься? – удивился Рон. – А как же Майкл Корнер?

– Я вообще с таким не знакома, – надменно ответила Джинни, передёрнув плечами и памятуя о том, что он ушёл от неё к Чжоу Чанг.

– А Дин Томас?

– Рон, не приставай к ней, – засмеялся Гарри. – Ей же только пятнадцать. А ты её уже замуж выдаёшь! Ещё успеет выбрать. Не сразу же она замуж выйдет, правда, Джинни?

– Ой, ну я н-не знаю… – выдавила она. – Я выйду замуж только за любимого человека. А если такого не будет, что ж, значит, буду жить одна. Джинни покраснела, старательно отводя взгляд от Гарри.

– У-у-у, какая ты принципиальная, сестрёнка! – проникся Рон, не замечая её смущения. – А ты, Гарри, что сделаешь?

– Деньги для меня не главное, потому, наверное, что пока мне хватает. Я хотел бы обрести семью, желательно большую, со всякими прабабушками и троюродными племянниками. Но ведь семью за деньги не купишь. Я хочу жить с теми людьми, которые меня любят и понимают, кому я нужен и небезразличен. Я хочу чувствовать, что мы – семья. Но это в идеале, я же знаю, что этого не будет никогда, – Гарри горько вздохнул. –Родственники не появляются из ниоткуда... А если я ещё одно лето проведу у Дурслей, я просто умру.

– Да-а-а, разные у нас проблемы, – протянул Рон. – Большая семья… Мы хотим прямо противоположного. Что для одного счастье – для другого тягость.

Договорить они не успели, потому что появились Фред и Джордж, обвешанные с ног до головы свёртками, пакетами, коробками и ящичками с содержимым для опытов, и они все вместе отправились домой в ''Нору''.

Больше к этому разговору они не возвращались.

Фред и Джордж промчались мимо ураганом – кто-то кого-то догонял.

– Мне фотографию, мне, мне…

– С какой это радости? Я первым взял газету!

– А я первым узнал, что там о ней напишут!

– Вот тогда ты забирай себе статью, а я возьму фотографию. Так будет честно.

– Ни за что! И вообще, мне она первому понравилась.

– С чего это ты взял? Я о такой девушке всю жизнь мечтал, между прочим. Может, я ещё на ней женюсь!

– Ха! Мечтать! На что ей сдался такой придурок, как ты! К тому же она старше тебя минимум лет на десять!

– Ну и что. Когда любишь, возраст не помеха!

Так шутливо переругиваясь и выхватывая друг у друга из рук свежий выпуск ''Ежедневного Пророка'', близнецы умчались к речке.

– О ком это они спорят? – спросил Гарри у Рона. Они сидели на опушке леса под огромным деревом недалеко от ''Норы'', пытаясь починить сломанную на прошлой рыбалке удочку.

– Да о Мелиссе Найтингейл. Как же она меня достала… – с досадой сказал Рон, перегрызая леску зубами.

– О ком, о ком? – ошарашенно спросил Гарри. – О ней что, в ''Пророке'' пишут?

– Ну, Гарри, ты, живя у магглов, совсем отстал от жизни. О ней теперь разве что глухонемые попугаи не говорят! Да только о ней сейчас разговоры и ходят! У неё куча поклонников, хотя и недоброжелателей тоже хватает. Поговаривают, что её хотят избрать Волшебницей Года.

– Да-а-а? – изумлённо протянул Гарри. – А за что? – он ещё никому не рассказал о знакомстве с ней, собирался было, но что-то его останавливало, стеснялся он, что ли?

– А эти два придурка влюбились! – продолжал Рон пренебрежительно. – Фотографию никак не поделят, – бурчал он себе под нос. – Вот проберусь ночью к ним в комнату и украду снимок. Буду сам на неё смотреть!

– Так тебе она тоже нравится? – невинно поинтересовался Гарри.

– Ещё чего! – возмутился Рон, но при этом его веснушчатое лицо залилось предательской краской до самых ушей. – Подумаешь, хорошенькая колдунья, всего-навсего, а уж разговоров-то вокруг неё, разговоров…

– А отчего же она такая популярная? – перевёл Гарри разговор в другое русло.

– Ну ты даёшь, Гарри! Ты что – совсем тёмный? Неужто не слышал о любовном напитке ''Тристан и Изольда''?

– Э-э-э… нет.

– Тогда слушай. Мисс Мелисса Найтингейл – опора и надежда современного зельеварения. Небось была любимой ученицей Снегга. Она – изобретательница самого популярного любовного зелья. Оно продаётся всего пару недель, а уже названо товаром года. Благодаря ему уже поженились двести или сколько-то там пар! Я не знаю, как оно действует, но этот напиток официально разрешён Министерством к продаже и употреблению, а этого очень многого стоит. Эта Мисс Найтингейл, небось, озолотилась. Вот бы жениться на ней и стать богатым… – мечтательно зажмурился Рон.

– Она же раза в два тебя старше, насколько я понял, – удивился Гарри.

– Ты не понял! Её называют женщиной без возраста. Никто точно не знает, сколько ей лет. Даже эти сплетники из ''Пророка'' не смогли выяснить её точный возраст, а уж они профессионалы своего дела, у них нюх на сенсации. Выглядит же Мисс Найтингейл лет на 18, не больше.

''Это точно'', – подумал Гарри. – Кому, как ни ему, было об этом знать.

– А ещё она красивая и, говорят, умная. Ещё бы – придумала любовное зелье, официально разрешённое к продаже.

Как это ни странно, Гарри почувствовал смутную ревность. И тут он кое-что придумал.

– А может быть на самом деле она старая и страшная, но изобрела ещё какое-нибудь зелье вечной молодости и красоты, пользуется им и пудрит всем мозги, а вы перед ней в штабеля укладываетесь! – И Гарри триумфально посмотрел на друга, довольный своей выдумкой.

– Ну, не знаю, – растерялся Рон, но тут же вышел из положения. – Значит – она станет ещё богаче, продавая эти новые зелья, а, значит, поводов жениться на ней будет ещё больше! – заключил он, победно глядя на Гарри и гордясь своей логикой.

– Неужели деньги – это всё, что тебя волнует? – возмутился Гарри. Ему стало по-человечески обидно за Мелиссу.

– Да ведь не у всех же увесистая кучка золота в Гринготтсе, – горько усмехнулся Рон.

Гарри не знал, что и возразить на это. Ведь у Уизли и правда никогда не было денег, и вряд ли когда появятся. Ему стало неловко, но тут он нашёлся, уведя разговор в сторону:

– А что значит – официально разрешённое к продаже зелье? Все остальные что же – запрещённые?

– Конечно! Ты что, не знал?

– Нет, откуда? Я вообще не верю ни в какие любовные напитки и приворотные зелья.

– Зря ты так говоришь, Гарри. Вот подожди, подольёт тебе наша Джинни какой-нибудь гадости, вмиг забудешь Чжоу и влюбишься в неё! – И Рон рассмеялся, довольный своей шуткой.

В соседних кустах раздался треск.

– Да как ты смеешь так говорить? – донеслось оттуда, и появилась… Джинни, собственной персоной. С красным от злости лицом и глазами, полными слёз. – Да я никогда… Гарри, не верь ему… я … тебе… да ни за что… А ты! – она повернулась к Рону. – Как ты мог сказать такое! – Она разрыдалась и побежала по направлению к дому.

Ребята растерялись.

– Ну зачем ты так? – укорил Гарри друга.

– Я же просто пошутил, и потом, я же не знал, что она в кустах подслушивает, – оправдывался тот. – Это будет ей местью за то, что она не считает меня мужчиной. А ты и вправду ей нравишься, это все знают. С этим Майклом-как-там-его-Корнером, она, по-моему, просто так встречалась, иначе она бы мне об этом рассказала. Я же узнал о нём в последний момент. Я считаю, что она до сих пор влюблена в тебя по уши, но скрывает.

– Даже если и так, нельзя смеяться над чужими чувствами. Представь, что над тобой кто-нибудь вот так подшутит или будет дразнить.

– Гарри, ты как всегда прав, рассудительный ты наш! – огрызнулся Рон. – Ладно, мы найдём Джинни и извинимся. – Он хитро прищурился. – А потом ты её поцелуешь, и Джинни будет отомщена!

– Ах ты… – и Гарри кинул в него подушкой, мгновенно превратив в неё катушку с леской.

– Я так этого не оставлю! – отозвался Рон, накрыв Гарри той самой подушкой с ног до головы, мгновенно увеличив её в размерах до хорошей пуховой перины.

Минут десять они катались по траве, хохоча и задыхаясь, запутавшись в перине и норовя заткнуть друг другу рот её углом, пока из дома не донёсся голос Миссис Уизли:

– Все обедать! Кто не успел, тот опоздал!

Юноши собрали рыболовные снасти и побежали к дому. У них совсем вылетело из головы, что они собирались извиниться перед Джинни, тем более что её за обедом не было.

Фред и Джордж помирились и собирались заказать вторую газету с фотографией Мелиссы Найтингейл через совиную почту доставки. Они ещё не успели отослать Сычика и решили заняться этим после обеда.

– Слушайте, что про неё пишут в ''Пророке'', – начал читать вслух Фред:

Сегодня мы решили посвятить свою статью колдунье, чья известность набирает обороты во всём волшебном мире. Это – очаровательная Мелисса Найтингейл – создательница любовного зелья ''Тристан и Изольда'', официально разрешённого к применению. Мисс Найтингейл с детства увлекалась зельеварением, но кто бы мог подумать, что подростковое хобби обернётся таким оглушительным успехом! О профессиональных достижениях этой молодой колдуньи, хотя её точный возраст никому не известен, скоро заговорит весь волшебный мир, тем более, что её кандидатура скорее всего будет выдвинута на звание ''Волшебница Года''. В настоящее время Мелисса работает на Министерство Магии в отделе по Злоупотреблению и Незаконному Применению Маггловских Артефактов в должности простого рядового ликвидатора магических вещей, по ошибке попавших к магглам. ''Я хотела отдохнуть от опытов, проводимых мной несколько лет, и поменять обстановку'', – объясняет колдунья свой скромный выбор.

Личная жизнь юной ведьмы покрыта мраком и окутана тайной. К сожалению, даже мы ничего не можем рассказать о друзьях и возлюбленных Мисс Найтингейл, хотя такая красотка наверняка имеет массу поклонников. Смеем утверждать, что её путь к успеху усыпан разбитыми сердцами безнадёжно влюблённых в неё, хотя она утверждает, что её сердце свободно – она была слишком занята проведением опытов. ''Как же так?'' – удивитесь вы. – ''Сама варит любовные зелья, а возлюбленного не имеет?'' Вам придётся поверить ей на слово, а мы постараемся разузнать об этом как можно больше и проинформировать вас как можно быстрее и подробнее, наши дорогие читатели.

В чём же секрет такой удивительной привлекательности Мисс Найтингейл? Красота? Личное обаяние и дружелюбие? Исключительная интеллигентность? Всесторонняя образованность? Врождённый аристократизм? Безупречные манеры в сочетании с непредсказуемым поведением? Да! Да! Да! Всеми этими качествами обладает Мелисса Найтингейл – самая завидная невеста столетия. А она ещё и богата – продажа ''Тристана и Изольды'' сделали её финансово независимой колдуньей. Дерзайте, молодые люди! Может быть повезёт именно вам, и прелестная Мисс Найтингейл отдаст вам своё сердце!

– Может быть – именно мне? – вздохнул Фред, притворно закатив глаза.

– Нет, мне! – непререкаемым тоном потребовал Джордж, но при этом подмигнул Гарри. – Вот бы с ней познакомиться, правда, Гарри?

– М-м-м… Гм… – рассеянно протянул тот, раздумывая, говорить или нет, что он с ней знаком. Ему вовсе не хотелось, чтобы Мелисса с кем-нибудь ещё знакомилась, даже с Фредом или Джорджем. А ещё ему отчаянно не хотелось, чтобы Мелисса Найтингейл кому-нибудь отдала своё сердце…

– Что за глупости вы болтаете! – вывел его из забытья голос Миссис Уизли. – Забудьте об этом! Такая девушка не для вас, олухов! Да и она вам, небось, в матери годится, просто она мастерски скрывает свой возраст, – ревниво добавила она. – Лучше помогите мне накрыть на стол. Гарри, будь другом, сбегай, позови Перси, – попросила она его уже другим тоном. – Он опять целыми днями строчит какой-то доклад в Министерство, кажется – о преимуществе буковых палочек над остролистовыми. Его понизили в должности по его собственной просьбе, он не хочет быть близок к Фаджу, но всё же лелеет надежду на то, что однажды Фадж уйдёт, и тут-то он и заявит о себе.

Гарри улыбнулся. Так это о Перси говорила Мелисса тогда, в доме Миссис Фигг, да ещё назвала его бездельником. Сам же зануда-Перси искренне считал, что своими исследованиями приносит пользу обществу. Гарри же был солидарен с Мелиссой, считая, что тот зря протирает штаны.

Поднявшись на третий этаж, Гарри постучал в дверь Перси, потом позвал его и снова постучал. За дверью было тихо. Не дождавшись ответа, Гарри вошёл. Перси что-то задумчиво выводил пером на пергаменте. Похоже, что стука он и не слышал, увлёкшись своим занятием. Гарри на цыпочках подошёл к Перси и заглянул через плечо в его бумаги. Каково же было его удивление, когда он увидел, что Перси просто расписывается. На пергаменте во всех направлениях и всех размеров были подписи: ''Уизли'', ''Персиваль Уизли'', ''Уизли, П.'', ''П. Уизли'', ''Перси Уизли'' или просто ''П. У.''.

Словно почувствовав, что рядом кто-то есть, Перси оглянулся и подскочил от неожиданности:

– А, Гарри, это ты… Ну и напугал же ты меня! Ты что здесь делаешь?

– Мама тебя к обеду никак не дозовётся, вот и послала меня. Я и звал, и стучал, но ты будто оглох.

– Извини, я задумался, размечтался. Вот подумал – а вдруг я когда-нибудь буду Министром? Уйдёт же эта жаба-Фадж в отставку когда-нибудь? Надо будет всякие указы подписывать. И я решил немного потренироваться заранее – как лучше смотрится.

– Понятно, – про себя Гарри рассмеялся и подумал: ''Мечтать не вредно'', а вслух сказал:

– Ты поторопись, все ждут только тебя.

– Угу, – отозвался Перси, – я трансгрессирую. – И исчез с хлопком.

Гарри вышел, прикрыв за собой дверь.

Маленькая фигурка материализовалась из темноты под лестницей и проскользнула в комнату, дождавшись, пока затихнут шаги.

Гарри не пошёл сразу вниз. Ему в голову пришла одна нелепая идея, вернее – желание. Он тихонько пробрался в комнату близнецов. На столе лежал свёрнутый пергамент – заявка:

Прошу прислать мне газету ''Ежедневный Пророк''

в количестве: 1 штука № 516 за 13 августа. гарантирую. Джордж Уизли.

Гарри торопливо дописал ''+ 1'', крадучись вышел из комнаты и бегом спустился в сад к столу. Вся процедура не заняла и минуты.

Все ждали только его.

К обеду был салат из овощей, пюре с мясной подливкой, кексы и компот из вишни. Все налегали на еду, отдавая должное кулинарному таланту Миссис Уизли.

– А где Джинни? – поинтересовался Перси. – Ей что – отдельное приглашение нужно?

– Желательно от Гарри, – хмыкнул Фред в тарелку.

– Оставьте девочку в покое! – прикрикнула на них мать. – У неё переходный возраст. Не хочет – пусть не ест. Худее будет.

– Да она и так как тростиночка! Одни кости! – возмутился Рон, любящий поесть.

– Ну и пусть. Так теперь модно. Хочет быть худой – пусть будет. Я уже устала кормить её насильно.

– А ты скажи ей, что мужчины – не собаки, на кости не бросаются, правда, Гарри? – толкнул его локтем в бок Джордж, хохотнув при этом.

– Э-э-э… гм…кхм… – неопределённо ответил Гарри. Чрезмерно худые девушки ему, и правда, не нравились, но не будешь же обижать Миссис Уизли, обсуждая за обедом её дочь.

– Так! За едой только о еде! – воскликнула разъярённая хозяйка, и все поспешно уткнулись в свои тарелки, зная, что с Миссис Уизли шутки плохи.

Когда пили компот, Рон вдруг вспомнил о чём-то важном, извинившись, он пулей вылетел из-за стола и сбегал в дом минуты на две. Прибежал он запыхавшийся и озадаченный, но даже Гарри ничего объяснять не стал.

После обеда все разбрелись подремать. Джордж отослал Сычика с заявкой, а Джинни так и не объявилась.

– Отдыхайте, мальчики, набирайтесь сил, скоро в школу. Осталось всего ничего, – покачала головой Миссис Уизли.

Гарри улёгся в самораскачивающийся гамак с подаренной Гермионой книгой ''Как понять себя и найти свой путь'' – новый бестселлер от Лореданы Мерриуэзер. Дело в том, что в этом году им предстояла специализация. Надо было выбрать тот предмет, который нравился больше, чем другие, и который легче давался – Трансфигурация, Защита, Заклинания, Уход за Волшебными Существами, Травология. Этот предмет предстояло изучать углубленно и стать специалистом в этой сфере, а на следующий год написать по нему выпускную работу. Предсказания, Зельеварение и Историю Магии Гарри, само собой, в расчёт не брал. Он надеялся, что книга рассеет туман в его голове, поможет выбрать, подскажет, наведёт на правильную мысль.

Но было душно, в гамаке его укачало, и Гарри задремал, уронив бессмертный шедевр Мисс Мерриуэзер в траву. Во сне он услышал тот же голос, что и в первую ночь у Миссис Фигг. Голос был очень знакомый, если не сказать родной, спокойный, но о чём-то просящий, умоляющий: ''Она уже проснулась… Будь с ней рядом, когда она будет близко… Она поможет тебе, а ты поможешь ей… Ничего не бойся… Вы нужны друг другу, чтобы понять… Будь с ней рядом, будь с ней рядом…'', – удаляясь, голос шелестел в пыльной листве, шуршал в летней траве, звенел в обмелевшей от жары речке. Отдавшись напоследок эхом в голове Гарри, голос растворился в синем августовском небе. Гарри резко проснулся и, не разобравшись, где он, хотел по привычке спустить ноги на пол. Гамак, конечно же, перевернулся, а Гарри растянулся на траве, уткнувшись носом в землю.

– Что? Полетать решил? – окликнул его насмешливо подошедший Рон.

– Нет, просто сон странный приснился, – отозвался Гарри, хлопая спросонья глазами и соображая, где это он.

– Опять кошмары, да? Опять про Того-Кого-Нельзя-Называть? Шрам болит? – озабоченно засуетился Рон.

– Нет, нет, просто сон, – успокоил его Гарри. – Чей-то очень знакомый голос просит кому-то помочь, защитить… её! Именно её! Говорит, что мы будем вместе… Уже второй раз снится.

– А! Это просто болезни роста, как их мама называет, – облегчённо рассмеялся Рон. – Мне самому может тако-о-ое присниться…

– Да нет же, – нетерпеливо перебил его Гарри. – Это что-то серьёзное. И голос – он не просто просит, он умоляет помочь, говорит, что мы будем вместе, и не надо ничего бояться.

– Ладно, – вынес приговор Рон, – жди встречи со своей Таинственной Незнакомкой. Только смотри – Чжоу обидится.

– Ну при чём здесь Чжоу! – вспылил Гарри. – Это совсем другое!

– Как знать, как знать, – пробормотал Рон себе под нос и уже громко добавил:

– Мама просила помочь с гномами. Пойдёшь?

– Конечно.

И Гарри поплёлся за Роном очищать сад от гномов, потирая ушибленное колено и прижимая бесценное творение Мисс Мерриуэзер к груди.

Вечером прилетел Сычик, сжимая в когтистых лапах три свёрнутые в рулоны газеты. К ним была прикреплена записка:

1+1+1 будет 3. Неужели нельзя было по-человечески написать?

Больше подобные заказы выполнять не будем.

Служба доставки.

– А откуда три? – не понял Джордж. – Что ещё за ''1+1+1''? Мы же заказывали одну! Так и написали в заявке.

– Потом ещё я приписал ''+1'', – смущённо объяснил Гарри. – Я… мне тоже захотелось иметь свою фотографию Мисс Найтингейл. Но я не знаю, откуда взялась третья ''+1''.

– Так вот, что это за ''1+1'', – расплылся в улыбке Рон. – А я всю голову сломал – что за странная запись? Это я приписал третью ''+1'', – покраснел он.

– Вот зачем ты выбежал из-за стола за обедом, – догадался Фред. – Побоялся, что мы отправим Сычика, и ты не успеешь сделать свой заказ? Ты унёсся так как будто за тобой летел целый рой гигантских особо ядовитых докси-мутантов. Видать, тебе и правда понадобилась эта газета. Ты же никогда не читал ''Пророк''! Решил узнать последние сплетни? А, может быть, тебе тоже понадобилась фотография Мелиссы Найтингейл? – ухмыльнулся он, лукаво глядя на Рона. – Признайся, ты в неё влюбился!

– А что! – вспылил Рон. – Вам с Джорджем, значит, можно, а мне нет? Может, она мне нравится!

– Куда тебе, малявка! – шутливо поддел его Фред.

– А ну повтори, что ты сказал! – взревел Рон, до глубины души оскорблённый тем, что никто не желает признавать его за взрослого – ни младшая сестра, ни старшие братья. Он выхватил из кармана палочку и замахал ей, лихорадочно соображая, какое бы применить заклинание попротивнее. Шутливый спор грозил перерасти в дуэль на волшебных палочках или в банальную драку.

– Да успокойтесь вы, – воззвал к разуму Гарри. – Взрослые люди, а спорите из-за ерунды.

– Мелисса не ерунда, – тут же отреагировал Рон.

– С каких это пор ты называешь её по имени? – полез в бутылку Фред, которому сегодня изменило его обычное чувство юмора.

– Хватит, я сказал! – прикрикнул на них более рассудительный Джордж. Теперь у нас у всех по фотографии и статье. На этом и разойдёмся. Пусть каждый мечтает о чём хочет.

– Я ещё отомщу ему за малявку! – бурчал Рон себе под нос, поднимаясь в спальню. – Я этого так не оставлю!

– Да ладно тебе дуться, Рон! – попытался урезонить его Гарри. – Сейчас ты, и правда, ведёшь себя как маленький.

– И ты туда же! Взрослый выискался! Вот увидите – я своего добьюсь! Вы ещё услышите о Рональде Уизли! Да!

''Вы ещё обо мне услышите'', – заявила ослиная шкура, натянутая на барабан'', – хмыкнул про себя Гарри. – ''Подростковый кризис…'' – подумал он мрачно и отправился спать. Он ещё раз посмотрел на портрет Мелиссы на первой странице газеты, она сонно зевала, прикрыв рот ладонью. Гарри так никому и не сказал, что он лично знаком с самой популярной девушкой волшебного мира.

* * *

Конец лета выдался дождливым. На смену удушающей жаре пришли бесконечные ливни, стало сыро и холодно, пришлось топить камин. Земля размокла и превратилась в болото. На улицу и носа нельзя было высунуть – хороший хозяин собаку не выгонит. Небо словно прорвало.

Близнецы всё над чем-то экспериментировали в своей комнате, Перси всё писал свой нудный доклад, тихоня-Джинни всё время что-то писала и отправляла сов, глаза у неё при этом часто были на мокром месте, Миссис Уизли всё вязала свои фирменные свитера, а Гарри и Рон проводили все дни и вечера за партиями в магические шахматы. Они как-то попробовали сыграть в волшебные самотасующиеся карты, но те жульничали – фигуры прыгали с карты на карту, менялись мастями, подсказывали, какой картой надо ходить, не желали идти в отбой, запрыгивая обратно в колоду. Это было просто форменное безобразие. Гарри и Рон так ни одной партии до конца и не доиграли.

– Пойду-ка я всё-таки почитаю про поиски собственного пути, – Гарри встал с кресла, потягиваясь. – Я дальше первой главы никак не доберусь.

– О чём хоть там речь-то идёт, – вяло поинтересовался Рон, подавляя зевок.

– О поиске своего Пути в Жизни. Насколько я понял, Путь – это желание следовать своей Судьбе, делать то, что любишь, и таким образом идти к своей мечте. А книга должна помочь мне понять, чего я хочу от Жизни.

– А разве ты сам, без книги, не знаешь, чего ты хочешь? Я вот хочу разбогатеть и прославиться, это ещё зеркало Еиналеж показало сто лет тому назад. И вообще – это уже всем известно.

– А я хочу родственников, не похожих на Дурслей. Я бы все свои деньги и всю свою славу отдал бы…

– Знаю, знаю – за захудалого пятиюродного дедушку, – перебил его Рон. – У меня же родни хоть отбавляй, только радости от этого никакой. Может, зануду-Перси тебе продать? У меня будут деньги, а у тебя – родня. Много я за него не попрошу, но он в любом случае лучше Дурслей! – неловко пошутил он. – Ладно, иди ищи свой Путь, или Судьбу, или и то, и другое, а я пойду найду свою кровать. – И Рон ушёл спать.

Гарри принёс книгу в гостиную, сел у камина в высокое кресло и стал читать. Книга была написана сложным языком, о каких-то Знаках на Пути, помогающих постичь Суть Происходящего. В итоге всё это должно было как-то помочь ему в жизни. Гарри окончательно запутался в туманных формулировках и общих фразах. ''Найди свой Путь и следуй Им.., Слушай своё сердце.., Не вступай в сделки с совестью.., Делай добро и оно вернётся к тебе.., Не старайся победить Зло ещё большим Злом.., Любовь – вот Ключ к тайнам Вселенной.., Полюби себя, друзей и недругов, и Жизнь изменится.., Изменив свою Жизнь, ты изменишь ход Истории.., Хочешь иметь друзей – стань другом сам.., Делай то, к чему есть склонность, и ты найдёшь своё место в Жизни и свой Путь…''

''Склонность у меня только к квиддичу и к попаданию в разные истории, которые обычно плохо кончаются. Ну, и как это поможет мне в жизни?'' – подумал Гарри, отвлекаясь от чтения. Ничего не объясняющие в итоге банальности ему надоели, а то, что половина слов написана с заглавной буквы, стало его раздражать.

У Гарри стали слипаться глаза. Он кинул книгу в кресло, а сам пошёл спать.

Чья-то тень метнулась от стены, схватила книгу и, прижав её к груди, растворилась в темноте.

* * *

Дожди лили не переставая. Летучий порох отсырел, и воспользоваться им для того, чтобы отправиться за покупками к школе, не могло быть и речи. Да к тому же Мистеру Уизли задержали зарплату, и не первый раз в этом году.

За три дня до начала занятий произошло нечто, последствия которого изменили немало жизней. Несомненно, Лоредана Мерриуэзер углядела бы в этом Перст Судьбы, или Знак. В тот день они, наконец-то, отправились за учебниками.

С утра пришли школьные письма со списками, там было целых десять новых книг. Из конверта Гарри вылетел ещё какой-то небольшой голубой листочек официального вида и спланировал на пол. Гарри поднял его с гулко бьющимся сердцем. Если это было то, о чём он подумал, он стал бы счастливейшим из смертных… Затаив дыхание Гарри поднял листочек, исписанный знакомым мелким почерком МакГонагалл.

Ученик шестого курса Гарри Поттер назначается капитаном школьной команды факультета Гриффиндор по квиддичу.

Решение, принятое профессором Амбридж по поводу пожизненной дисквалификации Поттера от 12 ноября прошлого года считать недействительным на основании его незаконности и нелепости.

P.S. Поздравляю, Поттер, и желаю удачи.

Декан факультета Минерва МакГонагалл.

У Гарри от радости просто ноги подогнулись. Он – капитан команды по квиддичу!!! Он, Гарри!!! Он подпрыгнул так, что чуть не пробил потолок головой.

– Рон! Рон! Они сделали меня капитаном нашей команды!!! – заорал Гарри во всю силу своих лёгких.

– Что произошло, Гарри? Что случилось? Почему ты так кричишь? – все имеющиеся в наличии Уизли сбегались в гостиную, чтобы узнать, что произошло.

– Я стал капитаном команды по квиддичу!!! Сбылась моя самая дикая мечта!!! – Гарри кинулся обнимать всех подряд, включая даже Перси и Джинни, немного увлёкшись.

– Здорово! Супер! – зажглись глаза у близнецов. – Ты уж не подведи, Гарри. Теперь на тебя вся надежда. На нашего вратаря-Рона надежды мало, сам знаешь, как он играет. А тебе в этом году команду, считай, по новой набирать надо, все школу закончили – мы, и Анжелина Джонсон, и Алисия Спиннет. Ни приличных загонщиков, ни охотников. Трудно тебе придётся, с целой кучей неопытной мелюзги.

Гарри слегка помрачнел. Это пока ещё не приходило ему в голову. Они с одним только новичком-Роном намучились в прошлом году, а теперь их будет целых четыре…

– Да ты справишься, Гарри, ты не переживай. В охотники вон Джинни возьмёшь, у неё хоть какой-то опыт имеется. Пойдёшь к Гарри, Джинни?

Джинни покраснела и сказала:

– Не решай за Гарри. Пусть он сам выберет того, кто ему понравится и подойдёт. Так будет лучше для команды…

– Но ты же не обидишь нашу маленькую сестрёнку отказом, а, Гарри? – хихикнул Фред.

Джинни развернулась и убежала к себе, глаза у неё предательски наполнились слезами.

– Перестань дразнить сестру, Фред, – прикрикнула на него мать.

Гарри посчитал за лучшее испарится, пока Миссис Уизли не поняла, почему её дочь в растрёпанных чувствах.

– Гарри, вот теперь мы заиграем! – хлопнул его по плечу Рон. – Джинни и правда стоит посмотреть. К ней в пару я предложил бы Колина Криви, он неплохо летает. А вот как быть с загонщиками? Я даже и не знаю, кто у нас такого размера, чтобы справиться с этими слизеринскими гориллами – Крэббом и Гойлом. Прошлогодние Кирк и Слоупер просто ужасны. Надо бы найти новых.

– Ладно, не будем расстраиваться раньше времени. Проведём отбор, и всё будет хорошо… Я надеюсь. – У Гарри как-то неприятно засосало под ложечкой. Впервые он осознал, что быть капитаном команды по квиддичу – это большая ответственность. Он терпеть не мог, когда Оливер Вуд постоянно напрягал их по поводу тренировок, заставляя до обморока летать в жуткую погоду и объясняя какие-то малопонятные схемы, испещрённые стрелочками. Теперь то же самое предстояло делать ему. Гарри вздохнул. Но назвался груздем – полезай в кузов. Он же сам об этом мечтал, разве нет?

Они сели изучать списки учебников. Среди новых предметов значились Гадание и Изучение Не-Совсем-Людей.

– А это ещё кто? – спросил Гарри Рона.

– Великаны, вейлы, эльфы, гоблины, русалки, кентавры, тролли там всякие – те, кто разумен, умеет говорить, обладает магией, чаще своей собственной, но от человека чем-то отличается, – пояснил Рон.

– Ясно, а зачем их изучать?

– А я почём знаю? Может – для упрощения сотрудничества. Вон Билл работает в гоблинском банке, ему обязательно надо знать все привычки гоблинов, особенности их поведения. Все не-люди себе на уме, у них свои заморочки. Надо об этом знать, чтобы их случайно не обидеть, и всё такое. А вот зачем нам Гадания? У нас же уже есть Прорицание!

– Ты пропустил примечание, Рон. Так как Ференц кентавр, он будет вести только Астрологию, то есть всё то, что связано со звёздами. Другим способам предсказывать судьбу нас будет учить новый преподаватель.

– Понятно. Им мало того, чему нас учила профессор Трелони все эти годы, они решили углубить эти дурацкие никому не нужные предметы. Интересно, чем тогда будет заниматься стрекоза? Её ведь уволили приказом Министерства.

– Будет сидеть и ждать вдохновения, когда её посетит очередное пророчество, касающееся меня. Она же на них специализируется, – улыбнулся Гарри.

Из магазина они вышли с такими штабелями учебников, что друг друга за ними не видели. Среди них были ''Начальная Трансфигурация Человека'', ''Зельеварение – Продвинутый Курс'', ''Новейшая История Волшебства'', ''Тринадцатая Книга по Порче и Сглазу'', ''Практическое Пособие по Магической Защите'', ''Астрология без Мистики и Тайн'', ''Звёзды и Судьбы'', ''Стандартная Книга Заклинаний – Уровень Шестой'', ''Травология – Завершающая Стадия'' и ''Люди или ''Нелюди?''.

Ребята с нетерпением ожидали начала нового учебного года.

Тридцать первого августа грянул гром. Утром прилетела почтовая сова с новым выпуском ''Ежедневного Пророка''. Сову можно было выжимать, газета раскисла. ''Пророк'' шлёпнулся на стол рядом с Перси. Тот махнул палочкой, высушив газету заклинанием Аэр, и машинально развернул её, хотя никогда не интересовался сплетнями. И тут он резко перестал жевать. Глаза его изумлённо округлились, брови поползли вверх.

– Что там? Что? – Фред и Джордж повскакивали со своих мест и, толкаясь, кинулись к Перси, не обращая внимания ни требование Миссис Уизли сейчас же сесть за стол под угрозой лишения завтрака.

На всю первую страницу был напечатан портрет Мелиссы Найтингейл под заголовком ''Скандал в Министерстве''.

Гарри с Роном тоже повскакивали со своих мест.

– Давай!

– Не тяни!

– Разворачивай!

– Открывай! – раздались четыре возбуждённых голоса.

Перси открыл газету на новой странице и начал читать вслух. Все слушали в немом изумлении, затаив дыхание. Статья называлась ''Низвергнутый кумир''.

''На этой неделе произошёл крупный скандал в Министерстве Магии. Виновницей произошедшего стала Мисс Мелисса Найтингейл, сотрудница отдела Неправомерного Использования Маггловских Артефактов (ликвидация заколдованных вещей). Она широко известна и весьма популярна благодаря изобретению любовного напитка ''Тристан и Изольда'', официально разрешённого к продаже. По-видимому, прыткая Мисс Найтингейл решила воспользоваться своим же изобретением с целью получения должности повыше. Она подозревается в том, что подлила зелье в бокал Министра Магии Корнелиуса Фаджа во время банкета, чтобы влюбить его в себя и, пользуясь его расположением, выторговать себе местечко получше, чем мелкий ликвидатор.

Мелисса Найтингейл – очень привлекательная молодая девушка (точный возраст неизвестен). Своими чарами она вскружила голову многим сотрудникам Министерства (среди них Людо Бэгман, Арнольд Миргуд, Гилберт Уимпил, Армандо Диппет и другие). Даже Люциус Малфой явно неспроста слишком уж часто появляется в стенах данного учреждения. Первой забила тревогу Клементина Фадж. Её муж слишком много говорил о разнообразных талантах Мисс Найтингейл по поводу и без. В конце концов, Миссис Фадж заподозрила явные чары, исходящие от юной протеже её мужа с целью улучшения своего положения. Она-то и призвала разлучницу к ответу, требуя суровой справедливости. Мисс Найтингейл отказывается давать какие-либо комментарии по поводу произошедшего, считая оправдания ниже своего достоинства. Мы смогли добиться от неё лишь одной только фразы: ''Он годится мне в дедушки''. Не дожидаясь позорного увольнения, Мисс Найтингейл подала заявление об уходе, хотя за неё вступился её непосредственный начальник – Артемиус Уизли, назвав её ''славной девушкой с большим будущим''. Как знать – может, он тоже подпал под чары беспринципной красотки?''

За столом воцарилась гробовая тишина. Близнецы, до этого пытавшиеся отнять газету у Перси, застыли, будто оглушённые заклинанием. Рон побледнел, и веснушки загорелись у него на лице золотыми светлячками. Гарри вдохнул, задержал дыхание и забыл выдохнуть, и теперь его лёгкие разрывались от недостатка кислорода. Перси так и сидел с круглыми глазами. Лицо Миссис Уизли налилось краской и приняло зловещее выражение. Одна лишь Джинни невозмутимо ела овсянку.

– Ну уж я этого так не оставлю, – прогремел голос Миссис Уизли на всю столовую так, что посуда зазвенела. – Взялся защищать какую-то вертихвостку! Больше всех ему надо! Плевать ему на то, что люди скажут! Я ему дам! Я ему покажу ''славную девушку''! – бушевала она.

– Мама, мама, успокойся, – все начали наперебой утешать и утихомиривать её. – Да ведь все знают, что в ''Пророке'' одни только сплетни и домыслы. Ну, не угодила им почему-то эта Мисс Найтингейл, вот они и нашли способ от неё избавиться, её вынудили уйти из Министерства, спровоцировав скандал с её участием. Ты что, наше Министерство не знаешь? Все они под пятой Малфоя, а кому он служит, все прекрасно знают.

– А Клементину Фадж ты сама называла старой жабой – неужто ты ей поверишь? – добавила вдруг Джинни. – Это она всё из зависти придумала.

Пока все успокаивали Миссис Уизли, Гарри незаметно поднял с пола газету и спрятал её за пазуху, не осознавая до конца, зачем он это делает. На её место он положил старый выпуск, выдернув его из стопки газет для растопки камина.

– Нет! Я так этого не оставлю! – всё не могла успокоиться Миссис Уизли. – А с Артуром я сама разберусь! Опять они перепутали его имя! Написали ''Артемиус'' – какая безграмотность! Как не стыдно! Я подам на них в суд! А у этого человека нет никакого честолюбия, он не может потребовать к себе хоть каплю уважения! Дайте мне эту паршивую газетёнку, я её порву!

Хлоп! – раздался небольшой взрыв, и из палочки Миссис Уизли вырвалась крохотная молния. Кусочки газеты снежинками разлетелись по всей столовой.

Никто не заметил подмены.

Вечером все с тревогой ожидали появления Мистера Уизли с работы. Он явно задерживался, опасаясь праведного гнева жены. Стрелка с его именем на циферблате волшебных часов замерла на делении ''неотложные дела''.

Ближе к полуночи, когда все уже разошлись спать, Мистер Уизли на цыпочках пробрался в дом. Но не тут-то было. Жена поджидала его в гостиной с палочкой в одной руке и со скалкой в другой.

Крики Миссис Уизли раздавались по округе глубоко заполночь. Мистер Уизли был с позором выдворен на ночь в гостиную. Гарри дожидался его появления с замирающим сердцем. Мистер Уизли спустился в гостиную в ночном колпаке и в обнимку с подушкой тяжко вздыхая и бубня под нос ''Я же хотел как лучше'' и ''Не делай добра и не получишь в ответ зла''.

– Гарри, – удивился он, – ты ещё не спишь? Завтра тяжёлый день, 1 сентября, вам же рано вставать.

– Я знаю, – нетерпеливо отмахнулся Гарри. – Я хотел узнать, как там Мелисса. Ей сильно досталось?

– И ты туда же! Далась же она всем! Прямо помешательство какое-то. Да, несладко пришлось девочке, чего только стоило выдержать атаку Клементины Фадж, этой старой болотной газеты! Но Мисс Найтингейл с честью выдержала это испытание. И, кажется, мне удалось всё исправить.

– А что вы сделали, сэр? – полюбопытствовал Гарри, сгорая от нетерпения.

– Скоро всё узнаешь, а сейчас давай-ка, ложись спать.

И Гарри понуро поплёлся в кровать. Рон, должно быть, уже десятый сон видел.

''Да, завтра предстоит нелёгкий день'', – подумал Гарри, зевая.

И это было ещё мягко сказано.

Утро первого учебного дня выдалось хлопотным и нервным. Было ветрено и облачно, но без дождя. Был понедельник, как говориться – день тяжёлый. Миссис Уизли не вставала, сославшись на головную боль. Она сказала ребятам приготовить завтрак самим из хлопьев с молоком. Все не выспались, были хмурыми, кое-как подбредали к столу, позёвывая и потягиваясь. Мистера Уизли и Перси прямо с раннего утра вызвали в Министерство на всеобщее совещание по поводу морального облика сотрудников. Близнецам приспичило разобраться с бухгалтерией своего магазина приколов. Миссис Уизли так и не вставала.

Гарри, Рону и Джинни предстояло впервые в этом году отправиться на поезд абсолютно одним, самостоятельно.

– Ну, ничего, вы уже взрослые, – напутствовала их Миссис Уизли, – справитесь сами. – Такси я вам вызвала, обычное, маггловское. Вещей у вас не так много, всё уместится.

Собрались они на удивление быстро и спокойно. Только Рон не досчитался своих денег в копилке, которые он хотел взять в школу. Он долго ворчал, обвиняя всех домашних в том, что кто-то вытянул его деньги для каких-то своих нужд и обратно вернуть не удосужился.

Миссис Уизли поцеловала их всех троих на прощание, наказала им хорошо себя вести, не брать пример с легкомысленного папаши Уизли. При этом она незаметно всхлипнула.

Под окнами уже бибикала машина. Наскоро покидав вещи в багажник и затолкав клетки с совами на заднее сиденье, они отправились на вокзал, впервые ничего не забыв. По дороге разговаривать не хотелось, на душе было тоскливо. Впервые они ехали на вокзал втроём, без провожатых.

Хотя они и выехали с большим запасом времени, уже в Лондоне они попали в большую утреннюю пробку и слегка опаздывали на поезд. Потом просто опаздывали, а затем уже сильно опаздывали. Ворвавшись на всех парах в здание вокзала, похватав тележки и покидав на них грудой вещи, Гарри, Рон и Джинни бросились на платформу 9 и ¾. До отхода оставалось семь минут.

Джинни удачно проскочила первой. На перроне уже никого не было, кроме провожающих, выходящих обратно с платформы. Вторым прошёл Рон. Однажды проход не раскрылся – домовой эльф Добби постарался, стремясь помочь Гарри без его ведома. С тех пор Гарри подсознательно боялся, что это случится снова, и всегда зажмуривался, пересекая границу двух миров.

До отхода поезда оставалось шесть минут. Гарри внутренне подобрался, готовясь к разбегу, зажмурился и мёртвой хваткой вцепился в тележку. И тут сзади послышался тихий вкрадчивый голос:

– Мальчик, а где платформа № 13?

– Там, – неопределённо махнул рукой Гарри. И обернулся.

Перед ним, а, вернее, позади него стояла очень колоритная цыганка неопределённого возраста. Она была пёстрая и яркая, как экзотическая птица – разноцветные юбки в несколько слоёв, малиновые, ярко-зелёные, голубые; лимонно-жёлтая блузка с бахромой, явно знававшая лучшие времена, красная косынка, огромные, до плеч, серьги-кольца и полный рот золотых зубов. Глаза у цыганки были чёрные, как бездонные жерла двух вулканов. Гарри увидел в них своё отражение, и что-то произошло.

– За твою доброту, мальчик, я тебе совершенно бесплатно погадаю. Давай свою руку. Скажу тебе, что было, есть и будет; расскажу всю правду, не совру, ничего не утаю…

Голос цыганки отдавался в голове Гарри, погружая его в туман. Сначала он помнил, что надо куда-то спешить, а потом мысль об отходящем поезде отошла на второй план и исчезла. Оставалось четыре минуты.

Тут возле цыганки возникла вторая, не менее колоритная. В глаза бросались сапоги из поддельной змеиной кожи вдобавок к лихо нахлобученной беретке тошно-леопардовой расцветки. Она принялась поддакивать подружке, клянясь раскрыть перед Гарри чуть ли не все тайны Вселенной и суля исполнение всех желаний. Возникла ещё цыганка, потом ещё две. Они словно появлялись из ниоткуда. Одни были молодые, другие постарше. Все они нахваливали своё мастерство провидиц и хватали Гарри за руки. Гарри понимал, что поезд вот-вот уйдёт, но не в силах был сделать и шага. Какая-то невидимая сила держала его возле цыганок.

– Какая красивая птица у тебя в клетке! Сова, да? Белая сова. Она, наверное, ловит мышей, – ровным голосом говорила самая старшая товарка, не отрывая глаз от лица Гарри. – Хорошая сова, красивая, белая. – И тут же добавила безо всякого перехода:

– Зачем тебе так много чемоданов? Ты один, а чемоданов много. Отдай нам три, вот эти, побольше… Ты такой худенький, щупленький. Все ты всё равно не донесёшь. Ты один, а чемоданов много, у нас же нет ни одного. Подари нам три чемодана, это будет справедливо. Нас вон как много, нам это как раз по силам донести, зачем тебе мучиться, напрягаться лишний раз… – две минуты до отхода поезда.

Время тянулось как резиновое. Гарри будто видел себя со стороны, окружённого цыганками, окутанного их спокойными всепроникающими голосами. В голове стоял туман.

– Ага, – кивнул Гарри безвольно, – берите…

Одна минута до отхода поезда… Но для Гарри время будто остановилось.

И вдруг откуда-то сбоку раздался глухой резкий угрожающий голос, дрожащий от ярости:

– Пакс Вобискум. Пакс Вобискум!

Слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.

Цыганки засуетились, заторопились, начали переглядываться, резво вернув уже взятые чемоданы на место, а Гарри отмер, оттаял. Он завертел головой, чтобы увидеть, что же так напугало цыганок. Они рассеялись как дым.

Со стороны платформы раздался встревоженный голос Рона:

– Гарри, ну где же ты, поезд отходит!

Гарри вдруг понял, что он стоит вовсе не у кирпичной стены, разделяющей два мира, а гораздо дальше. Его увели цыганки.

– Гарри, Гарри! – Рон бежал к нему. Его багаж остался на платформе с той стороны.

И тут раздался свисток, возвещающий об отходе поезда.

– Ну вот, опоздали, – воскликнул Рон. – Что с тобой произошло? Как мы теперь попадём в школу? Ты что, заснул? Ты в порядке? Что случилось?

Откуда-то сбоку снова раздалось:

– Обыкновенный гипноз, цыганский. Цыгане выбирают жертву, отвлекают её, гипнотизируют, а потом обдирают её как липку. Человек ничего не может поделать – он не владеет собой.

– А что такое ''гипноз''? – поинтересовался Рон у невидимого собеседника.

– Маггловское заклинание Империус, – пояснил голос, и из-за колонны появилась… Мелисса Найтингейл собственной персоной!

– В-вы? – заикаясь спросил Гарри, не веря своим глазам.

– Я, я. Между прочим, ты меня ещё не поблагодарил за то, что я спасла тебя от цыганок-воровок.

– С-спасибо… – растерялся Гарри.

– Да что всё-таки произошло-то? – Рон недоумённо смотрел то на Гарри, то на Мелиссу, вертя головой. – Мы опоздали на поезд, а вы про каких-то цыганок… – И тут до него дошло, что перед ним не кто иная, как легендарная Мелисса Найтингейл, чей портрет, вырезанный из ''Пророка'', лежал сейчас на дне одного из его чемоданов.

– Это в-вы?.. – так же заикаясь спросил он.

– Вы что – заики оба? Или у меня вторая голова выросла?

Второй головы у неё не было. Она выглядела обычной магглой: длинная прямая тёмно-синяя юбка, в тон ей пиджак, белая блузка. Несколько старомодная шляпка с вуалью венчала копну густых рыже-каштановых волос, сейчас прибранных в аккуратный пучок a la профессор МакГонагалл. Она была похожа на ученицу какой-нибудь элитной школы для девочек. Только рядом с ней была тележка, подобно тележкам Гарри и Рона гружёная чемоданами. Сверху стояла клетка с сорокой.

– Я, между прочим, из-за вас опоздала на поезд! Что вы стоите как вкопанные? Да, это я! Персона номер один для сплетен и слухов – Мелисса Найтингейл. Ну что, полегчало? – резко сменив гнев на милость, она улыбнулась, и словно луч солнца блеснул сквозь тучи.

Гарри и Рон глупо заулыбались.

– Я – Гарри! Вы же меня помните, да? Ну там, с ковром, в доме у Миссис Фигг? – с надеждой залепетал Гарри, комкая от волнения фразы и боясь, что красавица запамятовала.

– Ещё бы не помнить! Рада видеть тебя снова, Гарри. – И она протянула руку для рукопожатия, тепло ему улыбнувшись.

У Гарри в голове образовался приятный вакуум.

– А ты кто, Рыжик? – обратилась она к Рону.

Рон расплылся в широчайшей улыбке:

– Да я… э-э-э… Пе… Фре… Дж… – залепетал он неуверенно.

– Рон, ты что, забыл, как тебя зовут? – прервал его мычание Гарри, раздражаясь при виде блаженства, написанного на физиономии Рона, во все глаза смотрящего на Мелиссу.

– О! Я – Рональд Уизли. Можете звать меня просто Рон! Приятно познакомиться, – вспомнил он о вежливости.

– Ага! Ты младший сын Артура Уизли?! Ну конечно же, я могла бы и сама догадаться. Мне тоже очень приятно с тобой познакомиться, Рон, – в голосе красавицы звучала искренность. Она точно так же протянула Рону руку для рукопожатия, как перед этим Гарри, и так же улыбнулась.

Гарри обиделся:

''И чего это она всем руки жмёт? С какой стати Рона так ласково назвала Рыжиком? Подумаешь – рыжий! Очередной Уизли! И вообще – это я, Гарри, особенный, единственный и неповторимый! Победил Того-Кого-Нельзя-Называть, и не один раз, выиграл Турнир Трёх Волшебников, кубок по квиддичу выигрывал несколько раз, следовательно – я лучший ловец за всю историю Хогвартса, ещё я один из самых лучших учеников и просто симпатичный парень...''

Он бы ещё долго мысленно перечислял все свои достоинства, подвиги и регалии, но голос Мелиссы вырвал его из забытья:

– Что будем делать, джентльмены? Поезд мы упустили, но нам всем надо в Хогвартс. Есть предложения?

Гарри и Рон беспомощно переглянулись.

– Может, проголосовать палочкой и вызвать автобус ''Ночной Рыцарь''? – несмело предложил Гарри.

– Не выйдет, – огорчила его Мелисса. – Я уже проверяла. У водителя и кондуктора забастовка. Им, видите ли, надоело мотаться чуть не по всему миру за ту зарплату, что платит им Министерство. У Министерства с деньгами какие-то проблемы из-за гоблинов, потому что те, в свою очередь, хотят новый режим работы для не-совсем-людей – выходные, отпуска и пособие по болезни. По собственному опыту зная сговорчивость Министерства, смею предположить, что конца денежным затруднениям не видно. Крайними же как всегда оказываемся мы! Сама я никогда в жизни школьным поездом первого сентября не поехала бы…

– Однажды мы тоже не попали на поезд и воспользовались летающим автомобилем моего отца! – гордо заявил Рон и триумфально добавил:

– Я был за рулём! – он даже покраснел от удовольствия.

– Что толку вспоминать об этом сейчас? – опять разозлился Гарри на Рона. – Тот Фордик до сих пор катается по Запретному лесу, совсем одичав. К тому же скандал тогда был жуткий, нас чуть из школы не выгнали, а Мистера Уизли с работы, потому что магглы сфотографировали летающий автомобиль.

– Как интересно! – воскликнула Мелисса. – А я ничего об этом не слышала!

– Ну надо же… – усомнился Рон в её словах. – Об этом все газеты писали, а ''Пророк'' выпустил даже несколько статей.

– И правда странно, – Мелисса закусила губу в раздумье и нахмурилась, сразу показавшись старше. – Наверное в это время у меня был очень плотный график работы и я ничего вокруг не замечала. Ладно, сейчас нам всем надо попасть в Хогвартс. И у меня есть одна идея… Ну-ка, поторопимся, пока проход на платформу 9 и ¾ ещё не закрылся. Нам лучше отправляться оттуда. Притворимся провожающими и останемся на платформе до закрытия прохода, дождёмся, пока все уйдут. Не хочу, чтобы меня узнали, – сказала она и опустила на лицо густую вуаль.

– Что вы задумали? – спросил Гарри, не особо надеясь на ответ загадочной девушки.

– Увидишь. Любопытство сгубило кошку, – туманно отозвалась Мелисса, не обманув его ожидания.

Они прошли сквозь барьер. Гарри толкал свою тележку, а Рон вызвался помочь Мелиссе.

– Спасибо огромное, Рыжик, – поблагодарила его Мисс Найтингейл.

''Ну, вот'', – подумал Гарри. – ''Опять мне не повезло! Какая досада!''

Забытая тележка Рона так и стояла на перроне. Провожающие семьями и поодиночке покидали платформу. Вскоре Гарри, Рон и Мелисса остались одни.

– Ну, что ж, приступим к осуществлению моего плана, – сказала Мелисса, открывая большой тёмно-синий чемодан и извлекая из него что-то, свёрнутое в рулон, что-то, напоминающее пыльный и грязный прикроватный коврик. Она развернула его прямо на платформе.

– И чем нам может помочь этот коврик? – недоверчиво воззрился на него Рон.

– Терпение, мой юный друг! – многозначительно улыбнулась Мелисса.

– И вовсе я не юный! – возмутился вполголоса Рон, но Мелисса его не услышала.

А Гарри уже догадался, в чём дело.

Мелисса достала палочку из кармана и произнесла: ''Энгоргио''. Коврик тут же вырос и превратился в ''ковёр размером три на четыре, семейный, турецкий, многоскоростной, пёстрой расцветки, грузоподъёмность шесть человек, бахрома''.

– Мы что, полетим на этом? – округлил глаза Рон.

– А у тебя есть идеи получше? – парировала Мелисса.

– Ковёр-самолёт из дома Миссис Фигг, – сказал Гарри. – Но ведь они запрещены! Нам влетит, а вас оштрафуют.

– А если мы не явимся вовремя, нам влетит ещё больше, а оштрафуют всё равно, – заверила его Мелисса. – Складывайте вещи, у него хорошая грузоподъёмность.

– Когда я был маленьким, я ещё застал ковры-самолёты. У нас был один. Мы на нём всей семьёй летали к бабушке с дедушкой. Я с него один раз чуть не свалился. Мы попали в воздушную яму, ковёр основательно тряхнуло, а я сидел на краю. Меня Чарли, Чарли – это мой брат, чуть успел за ногу схватить! – встрял Рон.

– Чарли? Чарли Уизли! – вдруг оживилась Мелисса. Ну, конечно! Вот, почему мне знакомо твоё лицо. Ты же его младший брат! Как это я сразу не догадалась?

– Вы и моего брата знаете? – оживился в свою очередь Рон.

– Да мы же вместе учились, были друзьями не разлей вода, а потом… – она сразу погрустнела и сникла. – В общем, мы уже сто лет не виделись, – невесело заключила она. – Я ничегошеньки о нём не знаю.

Вещи, тем временем, были погружены и равномерно распределены, чтобы ни один край ковра не перевешивал.

– Ну, ребята, проходите на посадку, добро пожаловать на борт. Просьба не курить и пристегнуть ремни.

– Чего-чего? – не понял Рон.

– Шутка, – пояснил Гарри. – Так стюардессы в самолётах говорят при взлёте и посадке самолёта. – Он опять подумал, что Мелисса хорошо знает жизнь магглов.

Выросший в волшебном мире Рон ничего не знал ни про самолёты, ни про стюардесс, но сделал вид, что понял. Ему не хотелось ударить в грязь лицом перед этой красавицей. А ещё ему хотелось поговорить с Мелиссой о брате – нашлась хоть одна общая тема для разговора.

Тем временем Мелисса тоже села на ковёр, дотронулась до вытканной виноградной кисти палочкой и сказала ''Адвола!'' Ковёр дрогнул и плавно поднялся в воздух. Его ноша была ему явно нипочём. ''Направление'', – добавила Мелисса. Палочка показала на север. ''Северо-восток, место назначения – Хогвартс'', – сказала девушка ковру и вновь дотронулась до знака в углу. – ''Скорость – 60 километров в час, высота – 2500 метров''.

Быстро набирая высоту и скорость, ковёр устремился вслед поезду, увозящему учеников в школу Магии и Волшебства.

– Получилось! – заорали Рон и Гарри в два голоса.

– Получилось, – удовлетворённо улыбнулась Мелисса.

Они летели над дождливыми облаками, над головой было ярко-синее небо и ещё по-летнему жаркое солнце, тёплый ветер бил в лицо. Было так хорошо, что дух захватывало. Они летели навстречу новым приключениям.

* * *

Довольный Рон не закрывал рта, рассказывая о Чарли и о Билле – оказалось, что Мелисса его тоже знает. Гарри надоело слушать болтовню Рона, всецело завладевшего вниманием Мисс Найтингейл, и он решил встрять в разговор.

– Мисс Найтингейл, а как это вы разогнали цыганок?

– Нет ничего проще. Заклинание Пакс Вобискум – это пожелание мира и покоя страждущей душе, которая живёт, руководствуясь мелкими грязными делишками. Она нигде не находит покоя и отдыха, творя мелкие пакости и таким образом служа злу. Такие души ничего не боятся сильнее привязанности к одному месту. Это одно из заклинаний, известных магглам. Давно, в средневековье, они использовали Пакс Вобискум для изгнания бесов, борьбы с нечистой силой, чёрной магией, но оно для этого слабовато. А сейчас только против цыганок и срабатывает. Поэтому они сразу разбежались. А держали они тебя, Гарри, гипнозом. Цыганский гипноз довольно сильный, тем более, что их было много. Ты растерялся, и они тебя подловили. По своему действию гипноз напоминает заклинание Империус, подавляющее волю и заставляющее подчиняться. Правда, гипноз гораздо слабее. Противостоять гипнозу можно, сконцентрировав энергию и представляя, что он отражается от тебя как от зеркала.

– Глупо я попался, – сказал Гарри. – И на поезд мы опоздали из-за меня…

– Ничего страшного, – ободрила его Мелисса. – Ведь нет ничего ценнее жизненного опыта. В следующий раз ты уже не растеряешься.

– Я искренне надеюсь, что следующего раза не будет. Последний вопрос: а как вы оказались на вокзале?

Теперь уже недовольно сопел Рон. Ему никак не удавалось вставить ни словечка.

– Профессор Дамблдор прислал мне сову. Он хочет меня видеть – уж не знаю зачем. Но это срочно. Именно сегодня я собиралась сдать ликвидированный ковёр в отдел Неправомерного Использования Маггловских Артефактов, раньше всё руки не доходили. И вот неожиданно получила письмо. Вещи я давно собрала – всё равно надо искать работу и жильё где-то в волшебных местах. Я решила воспользоваться поездом, но вы мне помешали.

Тут Гарри обиделся.

– Могли бы и дальше идти своей дорогой. Я вас о помощи не просил.

– Конечно, не просил. Ты вообще не владел собой. А каково было бы тебе очутиться потом в каком-нибудь тёмном переулке без денег, без вещей и полуодетым? Разве я могла бы бросить тебя в беде? – возмутилась Мелисса.

– Конечно, вы правы, извините, – быстро проговорил Гарри, краснея. Ему стало стыдно.

– А как зовут вашу сороку? – встрял наконец-то Рон, прерывая неприятный разговор. – А говорить она умеет?

– О! – Мелисса вновь оживилась. – Её зовут Сорока-Мэгги, она – моя старая подружка. – Мэгги! Сорока-Мэгги! – позвала Мелисса.

Сорока запрыгала по клетке, наклонив голову и блестя чёрным глазом. ''Мэгги хорошая девочка'', – проговорила птица весьма отчётливо. А потом из клетки понеслось: ''Параллелепипед! Фрустрационно! Синхрофазотрон! Анорексия! Гремуар! Метафора! Инфернальный!..''

– Она безумно любит длинные непонятные слова. Ума не приложу – где она их набирается?

– А она понимает, что говорит? – поинтересовался Рон?

– Я думаю – нет. Её просто нравится болтать вслух. Иногда я её использую как сову для почтовых отправлений. Но она же маленькая, доставить большое письмо ей не под силу. Зато она очень быстрая.

У неё есть один крупный недостаток – очень любит всё блестящее. Она же сорока. Пару раз она воровала драгоценные украшения, влетая в форточки домов, когда я её отпускала размять крылья. Мне потом приходилось разыскивать владельца и долго извиняться за выходки Сороки-Мэгги. Но я всё равно её очень люблю и ни за что с ней не расстанусь.

– А почему её так странно зовут? – спросил Рон.

– Даже и не знаю. Её так Руди назвал. Это…

Но конца фразы они не услышали, потому что он потонул в их собственном крике.

– А-а-а! – закричали они все хором от неожиданности.

Ковёр резко ухнул в воздушную яму, все попадали, инстинктивно хватаясь за вещи. Клетка с Сычиком, стоящая на самом краю, угрожающе накренилась и соскользнула вниз, в облака.

– Ой-ёй-ёй! – заорал Рон. – Там же Сычик! Он разобьется!..

– Ничего, дело поправимое, – живо среагировала Мелисса. Она скомандовала ковру:

– Вниз, быстро. Скорость – 100 километров в час.

Ковёр дёрнулся и с ужасающей скоростью пошёл вниз, нырнув в туман.

Гарри просто потерял дар речи, поразившись безумству Мисс Найтингейл.

– Мы разобьёмся, мы… – заверещал Рон, теряя контроль над собой. Резко оборвав себя на полуслове, он притих, зажмурился и втянул голову в плечи.

– Не бойтесь, молодые люди, я контролирую ситуацию. Сейчас мы его подцепим! – голос Мелиссы был бодрым, в нём слышался азарт. – Угол наклона – 15 градусов, угол скольжения – 45 градусов.

Ковёр послушно развернулся углом и чуть наклонился вперёд.

– Вон клетка, Рон, сейчас мы её подхватим!

– Вперёд! – скомандовала Мелисса ковру, они поддели падающую клетку углом.

Клетка мягко приземлилась поверх ковра. Сычик был в шоке: его жёлтые глаза были совсем квадратными, клюв испуганно открыт. Он пытался возмущённо клёкотать, но не мог издать ни звука. Всё произошло в считанные секунды. Но они пролетели довольно близко над землёй. Когда ковёр выровнялся буквально в последний момент, все облегчённо выдохнули.

– Стоп. Вверх. – Скомандовала Мелисса, вновь принимая невозмутимый вид. – Скорость и высота первоначальные.

Ковёр плавно взмыл вверх, и полёт продолжился как ни в чём не бывало.

Гарри и Рон молча смотрели друг на друга, а потом, не сговариваясь, зааплодировали.

– Вот это реакция у вас, Мисс Найтингейл, – восхищённо произнёс Гарри. – Вам бы быть ловцом в команде по квиддичу. Вы не оставили бы шансов другой команде. Если уж вы так ловко управляетесь с неповоротливым ковром, могу представить вас на метле...

– Вы просто виртуоз, – ввернул Рон умное словечко.

– Очень может быть, – задумчиво проговорила польщённая девушка. – В любом случае, спасибо за комплемент, мальчики.

Те насупились: обозвала их мальчиками. А они уже совсем взрослые, между прочим. Но Мелисса не заметила их реакции на её слова.

– А почему мы летим именно с этой скоростью? Долго нам ещё лететь? – прервал Рон затянувшееся молчание.

– К вечеру будем на месте. Мы летим довольно медленно, иначе мы либо простудимся, либо нас просто сдует отсюда потоком воздуха. Но старенький Хогвартс-экспресс движется ещё медленнее. Мы прибудем быстрее поезда, так что волноваться не о чем. А вот переодеваться придётся уже на месте. – И Мелисса окинула взглядом свой костюм.

Шляпку с вуалью она давно скинула, позволив волосам свободно развиваться по ветру.

– Я специально так вырядилась, чтобы меня на вокзале никто не узнал,– пояснила она, оправдываясь. – Скоро я поменяю этот жутко неудобный маггловский костюм на свободную мантию… – мечтательно проговорила она.

– А вам очень идёт! – пылко уверил её Рон.

– Может быть, но в нём невыносимо жарко! – откликнулась девушка.

Полуденное солнце и правда давало о себе знать. Это внизу, под слоем облаков было сыро, туманно, промозгло и осенне тоскливо. Наверху же было по-летнему жарко. Ветерок, приятно овевающий лицо, лишь слегка освежал. Юноши давно уже скинули свитера, а Мелисса избавилась от пиджака, но это не спасало.

Они летели уже довольно долго, съеденный в девять утра завтрак давно исчерпал свои ресурсы.

– В поезде как раз сейчас развозят всякие вкусности на тележке… – истекая слюной проговорил Рон.

– Да уж, – немногословно согласился с ним Гарри.

– Что, молодые люди, проголодались? – бодро спросила Мелисса.

– А вы как думаете? – огрызнулся Рон. – Как говорит мама – молодой растущий организм, и всё такое…

– Этому горю легко помочь. – Она открыла свой чемодан, порылась в нём и достала что-то свёрнутое, какую-то ткань, по виду напоминающую мешковину.

– Она что – съедобная? – без энтузиазма спросил Гарри, ожидая увидеть бутерброды или, на худой конец, яблоки.

Мелисса искренне расхохоталась.

– Да нет же! Это – скатерть-самобранка. Импорт из России. У нас такие не производят. Исключительно ценная вещь. Незаменима в походах, в поездках, в больших семьях. Она экономит уйму времени, денег и сил, уходящих на приготовление еды. У них есть один недостаток – со временем ресурс скатерти истощается. Если новая скатерть-самобранка готовит еду на двенадцать человек три раза в день, то через пятьдесят лет её хватает лишь на то, чтобы приготовить еду на одного человека один раз в день.

Моя скатерть довольно старенькая, она готовит на одного человека три раза в день или на троих один раз в день. Сегодня я ей ещё не пользовалась, значит, сейчас закатим пир горой.

Мелисса развернула скатерть. Ничего не произошло.

– А где еда? – разочарованно протянул Рон, глядя на скатерть голодными глазами.

– Так заказывать надо! Чего бы вам хотелось?

– А-а-а, – дошло до Гарри и Рона, и они наперебой начали выкрикивать:

– Жареная курица!

– Свиная отбивная!

– Картофельное пюре с укропом!

– Гречневая каша с острой подливкой!

– Копчёная селёдка!

– Консервированные помидоры!

Названные блюда появлялись на скатерти со скоростью света уже на тарелках и блюдах буквально из ниоткуда.

– Полегче, молодые люди, не увлекайтесь. Запас блюд ограничен, к тому же ведь есть ещё и сладкое, и напитки, – образумила их Мелисса. Сама она ограничилась фруктовым салатом и соком. Букле, Сычику и Сороке-Мэгги тоже кое-что перепало.

На сладкое Рон заказал кусок шоколадного торта, а Гарри – свой любимый пирог с патокой. Мелисса выбрала фисташковое мороженое, украшенное листиком мяты.

– Моё любимое, – пояснила она.

– Почему вы так мало едите? Вы на диете, да? Прямо как моя младшая сестра Джинни. Она…

Гарри незаметно толкнул его локтем в бок – не очень-то вежливо задавать подобные вопросы девушке, да ещё малознакомой. Но Рон к тому времени и сам понял, что сморозил глупость и повёл себя бестактно.

– Извините, – смешавшись проговорил он. – Вам, наверное, трудно смотреть, как мы объедаемся разными вкусностями.

– Ничего страшного, я уже привыкла. Красота требует жертв.

– Вы очень красивая, – заверил её Гарри.

– И худенькая, – конфузливо добавил Рон.

– Спасибо, – сказала Мелисса почему-то серьёзно, без своей обычной кокетливой улыбки. – А теперь надо убраться, – добавила она своим обычным жизнерадостным тоном.

– Объедки покидать за борт? – осведомился Рон.

– Ни в коем случае! – остановила его Мелисса. – Надо всё аккуратно сложить на скатерть, она сама обо всём позаботится.

– Здорово! – восхитился Гарри. – Безотходное производство.

– Вот бы нам домой такую… – размечтался Рон. – А то мама на нашу ораву целыми днями готовит. Я обязательно такую достану.

– Вынуждена тебя огорчить, Рон. Такие скатерти – очень большая редкость, сравнимые, разве что, с мантиями-невидимками. Я уже говорила, что это старый импорт из России, сейчас их уже не завозят, да и в России их больше не производят – что-то там у них разладилось.

Мелисса поблагодарила скатерть, и та сама свернулась узелком со всеми остатками их пиршества, а через несколько мгновений ткань опала – всё исчезло. Девушка бережно свернула самобранку и положила её обратно в чемодан.

– Можете подремать, – добавила она, аккуратно выдёргивая три пера у дремлющей Букли, и превращая их в подушки.

После сытного обеда глаза у Гарри и Рона и правда слипались. Предложение подремать пришлось как раз кстати. В полудрёме Гарри пробормотал:

– А у меня, между прочим, есть мантия-невидимка. Досталась мне от отца… – Он хотел ещё что-то добавить, но заснул на полуслове.

Рон тоже спал, обнимая подушку. Птицы дремали, сунув головы под крыло. Мелисса же увлечённо листала какую-то очень старую ветхую рукописную книгу, подложив под спину подушку. Листы книги были обожжены по краям, словно книга побывала в камине, многих листов не хватало. Но девушка, казалось, этого не замечала. Закусив губу, девушка внимательно водила пальцем по строчкам, в раздумье потирая время от времени лоб рукой.

Полёт проходил нормально.

Ничто не предвещало непогоды. Внезапно налетел северный ветер, и резко похолодало. Ковёр замотало из стороны в сторону и затрясло. Чемоданы и клетки стали ёрзать и переползать с места на место. Птицы забеспокоились, стали биться о прутья, стараясь расправить крылья.

– Клей! – крикнула Мелисса, применив заклинание Липкости, и вещи замерли.

От немилосердной тряски Гарри и Рон проснулись.

– Мне плохо, – пролепетал Рон. – И зачем, спрашивается, я столько съел? Его лицо сначала побледнело, а потом и вовсе позеленело.

Гарри чувствовал себя не лучше. Хотя он и привык к лёгкой тряске во время полётов на метле, и при резких поворотах, падениях и взлётах желудок не бунтовал, но такого издевательства он выдержать не мог. Того и гляди придётся перевешиваться за борт, избавляясь от обеда.

– Я смотрю, вам совсем худо, – покачала головой Мелисса. – У меня есть таблетки от морской болезни, но они экспериментальные, ещё не проверены на людях. Не могу гарантировать, что вам станет лучше, и что у них нет побочного действия. Боюсь, как бы от них не стало хуже.

– Хуже быть уже не может, давайте что есть, прохрипел Рон. – Умереть и то будет милосерднее.

Мелисса протянула им по ярко-красной таблеточке и проглотила одну сама, на всякий случай. Через несколько минут они почувствовали ощутимое облегчение. Лицо Рона приобрело нормальный оттенок, а Гарри нашёл в себе силы улыбнуться.

– Спасибо огромное, – сказал он. – Вот сколько с нами хлопот.

– Ничего страшного, – отозвалась Мелисса. – Зато весело. Ну, представьте: ехали бы мы сейчас на поезде, всё как обычно, ничего интересного. А тут на тебе – зловещие цыгане, опоздание на поезд, полёт на запрещённом ковре-самолёте, ловля клетки с Сычиком, обед на скатерти-самобранке, проверка таблеток на людях… – перечисляла она. – Приключения, будет о чём вспомнить! – возбуждённо говорила она. Разве не здорово?

– Ага, – неуверенно согласились Рон и Гарри, а про себя каждый подумал: ''Вроде бы она взрослая, а ведёт себя странно – как подросток''. Но вслух они, конечно же, ничего не сказали.

– Ещё вы помогли протестировать мои таблетки, – продолжала Мелисса. – Можно их патентовать и пускать в продажу. Вам будет начислен процент за оказанную вами помощь по проверке действия таблеток.

– А что вы ещё изобрели, кроме этих таблеток и ''Тристана и Изольды'', – спросил Гарри.

– Сейчас я работаю ещё над одним зельем, но мне нужна лаборатория для экспериментального производства этого зелья. Хорошо бы при новом месте работы была хоть какая-нибудь, даже с минимумом оборудования…

Ковёр болтало так же сильно, он то и дело проваливался в воздушные ямы, от чего сердце сначала подпрыгивало до самого горла, а потом камнем падало в желудок, поворачивалось там и проваливалось в самые пятки. Птицы беспокойно кричали и прыгали по клеткам. Похолодало ещё сильнее.

Мы уже подлетаем, – сказала Мелисса. – Придётся немного снизиться, иначе при такой тряске ни одни таблетки не помогут. Но меня беспокоит вот что. Нельзя, чтобы вас видели на ковре-самолёте, а то потом неприятностей не оберёшься. Пока мы летели над облаками, всё было хорошо, но при снижении нас непременно заметят. Вам здорово попадёт.

– Да уж, – недовольно поморщился Рон. – Снегг спит и видит, чтобы нас исключили из школы.

– Ты имеешь в виду профессора Северуса Снегга?

– Кого же ещё? Гарри он просто ненавидит. Это старая история, связанная с его отцом. В молодости Снегг с ним соперничал, они друг друга терпеть не могли, его и его друзей. А ещё отец Гарри как-то спас Снегга от одного… м-м-м… знакомого оборотня…

– Стоп, стоп, стоп! Я ничего не поняла, – прервала сбивчивый рассказ Рона Мелисса, но вид при этом у неё сделался задумчивый, словно она силилась что-то вспомнить, но воспоминания ускользали от неё. – Ох! Из головы совсем вылетело, заболтал ты меня, Рон. Я ведь хотела предложить вам воспользоваться мантией-невидимкой. Никто тогда и не узнает, что вы были на этом ковре вместе со мной. Кроме наложения штрафа я ничем не рискую, меня даже с работы выгнать нельзя. А вот вам, юноши, самое время замаскироваться.

''Ну вот, уже лучше – юноши, совсем другое дело, а то – мальчики!'' – удовлетворённо подумал Гарри, доставая мантию-невидимку – серебристый невесомый полупрозрачный плащ.

– Ого! – встрепенулась Мелисса, нежно погладив лёгкую ткань, – откуда она у тебя? У меня когда-то давно тоже была мантия-невидимка, но её вскоре забрали, сказав, что я не умею обращаться с ценными редкими вещами. Мы с Чарли случайно её свечкой прожгли – совсем маленькая дырочка получилась. Бродили по замку ночью, вдвоём под мантией – ну и по неосторожности…

– Это с моим братом вы ходили ночью по школе, да? – перебил её Рон.

– А то с кем же!

– Вот это ничего себе! А мне-то он лапшу на уши вешал, что никогда и ни за что не нарушал школьные правила! И вообще он был самым примерным мальчиком за всю историю Хогвартса!

– Это Чарли-то был самым примерным мальчиком? Да наврал он тебе с три короба! И вообще – примерные студенты это те студенты, которые ни разу не попались! Чарли только выглядел серьёзным тихоней, а на самом деле… Как-то раз ради эксперимента мы с ним слили взрывающееся зелье в канализацию – Филч чуть от разрыва сердца не умер, когда узнал, сколько ему придётся убирать!!! Запашок в замке стоял тот ещё, куда там сотне бомб-вонючек! А сонное зелье в зубной пасте! Полшколы вырубилось в Большом зале во время завтрака! Чего стоило одно только заклинание Липкости, наложенное на разные предметы! Профессор Синистра однажды дотронулась до телескопа, и её руки прилипли намертво! Ей до утра пришлось стоять в обнимку с телескопом, потому что действие заклинания было отсроченное, и мы к тому времени уже ушли с урока, а позвать на помощь она никого не могла – от огромного тяжеленного телескопа-то не отойдёшь, даже палочку не возьмёшь! Кричать-то в башне бесполезно! Её утром вездесущая Миссис Норрис обнаружила. А ещё это заклинание можно на одежду накладывать, тогда человек раздеться не сможет. У Чарли один зловредный недруг был – Расмус Хиткотт что ли, из Когтеврана, так вот. Он неделю ходил в одном и том же и даже спал в одежде. Мы с Чарли на него совместно заклинание наложили, оно очень мощное получилось. Его даже профессор МакГонагалл расколдовать не смогла. Чарли же наотрез отказался это делать. Так он помимо удовлетворения получил ещё неделю взысканий. Меня тоже вниманием не обошли. Короче – весело нам жилось. А вот ещё…

Но что было ещё, Гарри уже не слышал, он думал о том, что в его мантии тоже была маленькая дырочка... В реальный мир его вернул громкий смех Рона и Мелиссы по поводу какой-то их очередной детской шалости с Чарли.

''Она с кем угодно найдёт общий язык'', – ревниво подумал Гарри. – ''Может, не всё в ''Пророке'' враки и сплетни?'' – но он тут же устыдился собственных нехороших мыслей.

– Ну всё, молодые люди, накидывайте мантию, мы снижаемся, – отсмеявшись, сказала Мелисса.

Сев очень близко друг к другу и накинув мантию, Гарри и Рон исчезли. В то же время ковёр нырнул в облака, начав снижаться по команде Мелиссы.

– Вон шпили Хогвартса!

– Прямо под нами Запретный лес!

– Я уже вижу озеро!

– А там поле для квиддича! – неслись радостные голоса невидимок.

– Сейчас я выберу хорошее место для посадки, и мы приземлимся. Лучше бы это была какая-нибудь лесная полянка – и людей нет, и переодеться в кустах можно.

– А в другом месте нигде нельзя? – недовольно пробурчал Рон. – Уж больно у нас воспоминания нехорошие связаны с этим лесом.

– Попробуй сам найти что-нибудь подходящее! – обиделась Мелисса.

– А давайте сядем на самую высокую башню Хогвартса, башню Астрономии, – предложил вдруг Гарри. – Там как раз есть открытая площадка. Рон, помнишь, мы оттуда Норберта переправляли?

– Такое вряд ли забудешь, он мне все брови тогда спалил и чёлку, – отозвался тот.

– А это ещё кто? – подняла брови в недоумении Мелисса.

– О-о-о! Это долгая история о Хагриде, который завёл маленького дракончика и скрывал его ото всех… – начал Гарри, когда Рон чувствительно пихнул его ногой под мантией – мол нечего всем про это разбалтывать, Хагрид и так вечно находится под угрозой увольнения.

– Да что ты толкаешься, Рон! – возмутился Гарри. – Ей можно рассказать, она же своя! – И вдруг поймал себя на мысли: а когда это Мисс Найтингейл стала своей? Они запросто рассказывали ей о своих приключениях и проделках, то, о чём они никогда бы не рассказали ни одному взрослому. Уж больно быстро втёрлась она к ним в доверие, и без всяких усилий.

Пока они по очереди, перебивая друг друга, рассказывали о Норберте и Хагриде, ковёр плавно приземлился на открытую площадку башни. Гарри снял мантию, но убирать её в чемодан не стал – ещё понадобится. Они убрали вещи с ковра, и Мелисса уменьшила его до размера свёрнутой в трубку газеты с помощью заклинания Редуцио, а заодно уменьшила и свои чемоданы.

– Ну что, молодые люди, давайте прощаться. Мне надо к профессору Дамблдору, а вам – где-нибудь отсидеться до прибытия остальных учеников поездом. Мы обогнали их часа на два. Жаль, что переодеться я не успела, так и пойду в этом дурацком костюме. Ну, пока! – она тепло улыбнулась одновременно Рону и Гарри, пожав им по очереди руки.

Те подавленно молчали – им не хотелось прощаться.

– Чего вы надулись как мыши на крупу? – рассмеялась Мелисса. – Может, ещё увидимся, – бросила она своё обычное, подхватила маленькие, словно игрушечные, чемоданчики и клетку с Сорокой-Мэгги и бодро зашагала вниз по винтовой лестнице.

– Сейчас самое главное – не встретиться с Филчем или Пивзом… – донеслось до них откуда-то снизу, и гулкий звук шагов стих.

– Вот и всё… – сказал Рон удручённо.

– Она ушла. Насовсем… – убито откликнулся Гарри и вздохнул. – Она необычная, правда? Особенная. Не зря в неё все влюбляются.

– Угу, – немногословно согласился с ним Рон. – Она замечательная. И она ушла. Возможно, мы никогда её не увидим. Я умру от тоски… – сказал Рон, картинно закатив глаза.

– Не придуривайся, – одёрнул его Гарри. – Ты что – тоже влюбился? – спросил он Рона на полном серьёзе, без издёвки.

– Нет, это совсем другое, – мечтательно улыбнулся Рон. – Влюбиться можно в девчонку-ровесницу, это совсем не то. Мелисса – она как солнышко. Она будто согревает всех, кто находится с рей рядом, подпадая под действие её лучей. Своей улыбкой, добрым взглядом, участием, искренним вниманием она мгновенно завоёвывает людей. Когда она рядом с тобой, возникает такое чувство, будто сбылась твоя самая заветная мечта – так хорошо становится. Она как дементор наоборот. Наверное, за это её все и любят. Вот скажи – с какой стати ей было нам помогать? Села бы себе в поезд и уехала. Большинство людей так и поступило бы. Так ведь нет же – помогла просто так двум совершенно незнакомым людям. (''Не совсем незнакомым'', – поправил Гарри Рона про себя.) А тебе помогла даже дважды. Она хорошая. Просто хороший человек. А эти в своём Министерстве, – его лицо стало злым, – как пауки в банке! Выжили её. Наверное, не поделили её внимание, или кто-то к кому-то приревновал.

– А ''Пророк'' раздул скандал, – поддакнул Рону Гарри. – Больше никогда его читать не буду.

– И я, – уверенно добавил Рон, в очередной раз решая никогда в жизни не притрагиваться к этому ядовито-жёлтому бульварному листку.

На том и порешили.

Они так же, как и Мелисса, уменьшили свои чемоданы, накрылись мантией-невидимкой и попытались пробраться в башню Гриффиндора. Но не тут-то было. Под одной мантией вдвоём, да ещё с чемоданами, было ужас как неудобно. Это в двенадцать лет было нормально, они умещались под мантией втроём с Гермионой. Прошли те золотые денёчки, они выросли.

Часть вещей пришлось распихать по пути за двигающиеся рыцарские доспехи, а потом вернуться за ними.

В первый раз они пробрались к себе, в спальню мальчиков, без приключений. Портрета Розовой Дамы, закрывающего проход, пока не было. Наверное, его ещё не принесли после летней реставрации. Рон и Гарри смогли свободно пройти через отверстие в стене. Второй раз, когда они вернулись за оставленными на полпути чемоданами, тоже всё обошлось. В третий раз они шли в обнимку с клетками. Мантия тут была бесполезна. Приходилось надеяться только наудачу. И, как водится, им не повезло.

Гарри и Рон уже почти спустились из башни вниз, как вдруг у самого подножия винтовой лестницы послышался знакомый до зубовного скрежета скрипучий голос завхоза Филча:

– Я слышу чьи-то шаги, Миссис Норрис, какой-то шорох. Кто бы это мог быть? Или показалось? Слушай, золотая моя, слушай.

Гарри и Рон замерли. Судя по тишине внизу, Филч прислушивался. И тут Букле срочно понадобилось расправить крылья. Раздался отчётливо слышный хлопающий звук, многократной усиленный сводами лестницы. Гарри и Рон внутренне сжались, стараясь срочно уменьшиться в размерах. Жаль, что заклинание Редуцио не действовало на людей! Беда в виде Филча неумолимо надвигалась.

– Ага! – вскричал он, и его голос прозвучал зловеще. – Я был прав, Миссис Норрис! Наверху кто-то есть, и сейчас мы его поймаем! Деться им не куда, разве что отрастить крылья и улететь! Ха-ха-ха! – рассмеялся он, довольный своей шуткой. – Вперёд, моя киска.

И тут Рона осенило. На него просто снизошло озарение свыше. Он открыл клетку с Сычиком и выпустил малютку на волю. Как по заказу громко хлопая крыльями, малыш храбро полетел вниз, навстречу судьбе в виде Филча. Внизу раздался возглас удивления:

– А ты что за недомерок? Откуда взялся? Чей ты? Я тебя сейчас достану, я тебя поймаю! Не смей летать по замку – ещё нагадишь, а всё убрано к началу нового учебного года. Миссис Норрис, посмотри, нет ли там ещё кого, а я поймаю эту мелочь… – голос стал удаляться. Храбрая маленькая сова уводила Филча подальше от друзей.

– Рон, ты молодец! Здорово придумал! Я бы в жизни не додумался. А главное – просто! – Гарри хлопнул Рона по плечу.

– Назвал мою сову недомерком и мелочью! – кипел от праведного гнева Рон. – Теперь пусть побегает за ним по всему замку. Сычик Филча в такие дебри заведёт, о которых тот и не подозревает. Сам виноват, нечего было мою птицу оскорблять. Сычик очень чувствителен к замечаниям о его размерах.

– Ладно, успокойся. У нас ещё Миссис Норрис. Чёртова вездесущая кошка. Хотя, что мы, собственно, так её боимся? Ведь не может же она позвать Филча, в самом деле. Мы её слегка заколдуем, и всё, – внёс предложение Гарри.

Как раз в этот момент появилась Миссис Норрис собственной персоной. Пыльная серо-полосатая кошка неизменно выглядела так, будто её шкурка была побита молью и выцвела от вечного пребывания в сырых подземельях. Её красные глаза плотоядно сверкали. Миссис Норрис уже открыла рот, чтобы истошно замяукать, но не тут-то было.

– Рано радуешься, киска. Отведай-ка!

Рон применил заклинание Обезноживания, отчего кошачьи лапы мгновенно окоченели и слиплись попарно. Миссис Норрис застыла на месте, обалдев от такой наглости – на неё впервые кто-то посмел поднять руку. Гарри же лишил кошку голоса с помощью Силенцио, чтобы она не могла истошным мяуканьем подозвать Филча раньше времени.

– Потерпишь пятнадцать минут, – утешил Рон животное. Миссис Норрис с ненавистью глянула на него своими красными глазами, беззвучно открывая рот.

– А Филч не узнает, что это мы сотворили это с его кошкой? – запоздало забеспокоился Рон.

– Разве что только он анимаг, превращающийся в кошку и понимающий кошачий язык. Но это вряд ли. Он и спичку в иголку дикобраза не превратит, сквиб несчастный, куда ему до анимагии. По идее Миссис Норрис может пожаловаться МакГонагалл, что маловероятно, ведь эту жалкую кошку все терпеть не могут, что ученики, что учителя, – успокоил Рона Гарри.

Юноши без проблем добрались до гостиной Гриффиндора, поставили клетки и только тогда перевели дух.

– Первый учебный день, а сколько всего уже произошло! – заметил Гарри. – Такое впечатление, что мы выехали из ''Норы'' не сегодня, а дней десять назад!

– Да уж, приключения не заставили себя ждать, – отозвался Рон.

Наконец-то они переоделись, посидели немного, чтобы прийти в себя и решили прогуляться по совершенно безлюдной школе – когда ещё представится такой шанс! Они решили воспользоваться мантией-невидимкой на случай незапланированной встречи с кем-нибудь из учителей или с тем же Филчем.

Гарри и Рон бродили по пустым гулким коридорам, которые покинули всего-то пару месяца назад, но уже успели по ним соскучиться. Это были места их боевой славы. Там туалет Плаксы Миртл – проход в бывшее логовище василиска, здесь Джинни писала петушиной кровью слова под влиянием зловещего дневника Тома Реддла, а там, в статуе Горбатой Колдуньи, один из тайных проходов в Хогсмид. Здесь когда-то был Запретный коридор, в подземелье которого трёхголовый пёс Пушок охранял философский камень, вон там стоял Кубок Огня, выбиравший трёх чемпионов от трёх школ для состязания, а в том коридоре Фред и Джордж развели в прошлом году болото для Амбриджихи.

Так незаметно они дошли до кабинета профессора Дамблдора, дверь в который охраняла каменная горгулья. Юноши уже собирались повернуть назад, но тут до их слуха донеслись приглушённые каменными стенами голоса о чём-то спорящих людей.

Спорщиков было много, по-видимому, это были учителя. Очевидно, они решали какой-то очень важный вопрос, если при этом так громко кричали обычно сдержанные люди.

До Гарри и Рона доносились обрывки разговора:

– Мы не можем… взять… Скандал!

– Мы должны… Ученики… Родители не позволят! Попечительский совет не одобрит… что…

– Даже не профессор!

– А я думаю, всё получится… прекрасный специалист! Только вот возраст…

– Я была в том же возрасте, когда поступила на работу сюда, да вот и Северус тоже…

– Здесь в безопасности от… гнусные сплетни!

– Мы отвечаем за…

– В Министерстве ничего не знают, это нарушение закона об образовании! Ваше своеволие, профессор Дамблдор, привело в прошлом году к …

– Всё уже давно согласовано, это единственный метод… избежать.

– Голосуем!

– Надо всё взвесить!

– Голосуем! Голосуем!

– Вы берёте на себя ответственность?

Гарри и Рон стояли не дыша и обратившись в слух. Там, за дверью, решалась чья-то судьба, но о ком именно шла речь, понять было невозможно. Крики возобновились:

– Большинство ''За''!

– ''Против'' МакГонагалл, Трелони и Синистра, остальные ''за'', воздержавшихся нет.

Послышался отчётливый голос Дамблдора:

– Вакансию профессора Защиты от Тёмных Искусств объявляю занятой.

Гарри и Рон тревожно переглянулись – кто на этот раз? Неужели Снегг? Он каждый год рвался на эту должность, хотя должность профессора Зельеварения была более престижной. У Дамблдора была одна отговорка – Северус Снегг слишком ценен в должности профессора Зельеварения, он лучший специалист в стране по зельям и всё такое прочее. Нет, учителя явно спорили о ком-то другом.

– Ну что ж, по местам, господа профессора, – объявил Дамблдор. – Ученики прибудут с минуты на минуту.

Голоса приближались, учителя спешили к выходу. Гарри и Рон припустили бегом по коридору, путаясь в полах мантии.

В этот момент входные двери раскрылись, и галдящая волна учеников влилась в холл, затопляя ступени лестницы и растекаясь по замку.

Новый учебный год наступил.

Рон и Гарри присоединились к толпе и незаметно сняли мантию-невидимку. Их тут же стали окликать, хлопать по плечу и просто приветствовать.

– Где вы были? – возникла рядом Джинни. – Вас ведь не было на поезде.

– Да мы… – начал было Рон.

– Мы чуть было не опоздали и сели в последний вагон в последнюю минуту, – поспешно перебил его Гарри, незаметно наступая Рону на ногу. Тот тихо ойкнул и сделал удивлённое лицо. – А потом Рону пришлось патрулировать вагоны, он же староста. В первом вагоне слизеринцы подрались с пуффендуйцами, что-то не поделив, началась заварушка и… Ну, ты сама знаешь.

Джинни посмотрела на Гарри с недоверием, но он так лучезарно ей улыбнулся, что девушка отчаянно покраснела и поспешно ретировалась.

– Чего это на тебя нашло? – прошипел Рон. – Она же моя сестра!

– Не надо никому знать как мы добрались сюда, – шёпотом ответил Гарри. – Ни нам, ни Мелиссе лишние проблемы не нужны.

– Ты что, не доверяешь Джинни?! – возмутился Рон.

– Не в этом дело! В двух шагах от неё стояла Пэнси Паркинсон, подружка Малфоя, а у неё слух как у … не знаю, как у кого, – Гарри попытался подобрать сравнение, но не смог, – как у подслушивающего устройства! – выпалил он.

– Это что ещё такое? – не понял Рон.

– Долго объяснять, но эта штука умеет подслушивать чужие секреты на расстоянии.

– Понял я, понял, типа ушек-подслушек, – угрюмо отозвался Рон. – Так что, мы теперь и похвастаться не сможем, что знакомы с самой Мелиссой Найтингейл? – дошла до Рона ужасная правда.

– Получается так, – пессимистично кивнул Гарри, который и сам был бы не прочь похвалиться.

– С кем, с кем это вы там знакомы? – послышался сзади очень знакомый голос.

– Гермиона! – в один голос выкрикнули Гарри и Рон и одновременно бросились к ней обниматься. Вышло неловко.

Сзади незаметно подкрался Снегг и елейным голоском поинтересовался:

– Чем это вы занимаетесь, молодые люди? И это не где-нибудь, а в стенах школы! И не стыдно? Малолетки!

– Да мы же просто только встретились и поздоровались, – на правах лучшей ученицы попыталась оправдаться Гермиона.

– Меня не интересуют ваши шашни, мисс Грейнджер! – отчеканил Снегг. – Пудрите мозги и практикуйте ваши чары на молодых людях где-нибудь в другом месте! А здесь – школа! Здесь учатся и получают знания! Устраивать свою личную жизнь будете не здесь! И выберите, наконец, кого-нибудь одного! – сердито добавил он. А потом тихо проговорил, но так чтобы Рон и Гарри его слышали:

– Судя по загару, вы неплохо провели время в Болгарии в обществе звезды квиддича Виктора Крама. Радуйтесь, что учёба ещё не началась, а то я снял бы с вас достаточно очков за нарушение правил школьной дисциплины! – добавил он уже громко и пошёл прочь как ни в чём не бывало.

Гермиона стояла растерянная и бледная – видно было даже сквозь загар, Рон покраснел от злости, и его веснушки полыхали, у Гарри губы сжались в ниточку, что служило признаком сильного гнева.

– Да как он смеет… – только и мог выговорить он.

– Так и превратил бы его в поганку, а потом раздавил бы! – прошипел Рон сквозь сжатые зубы.

– Ну что, грязнокровка, славно тебя вздули? – это подошёл вездесущий Малфой с двумя своими вечными прихлебателями, Крэббом и Гойлом. – Ха-ха, сердцеедка-неудачница! – тоненько хихикнул он, но при виде сжатых кулаков Рона и Гарри поспешил улизнуть от греха подальше, не надеясь даже на помощь своих верных телохранителей.

Для Гермионы это было последней каплей. Её глаза быстро наполнялись слезами.

– Идём отсюда, – мгновенно сориентировался Гарри, и они с Роном подхватили девушку под руки и проворно увели её из холла в укромное местечко под главной лестницей, обнаруженное Роном в прошлом году, когда он в качестве старосты патрулировал вечером школу. Там они могли спокойно поговорить, не рискуя быть обнаруженными и подслушанными.

Они сели на выступ стены и довольно долго молчали.

– Ну, как ты? – наконец-то решился нарушить молчание Гарри.

– А как ты думаешь? – огрызнулась Гермиона. – Надо же быть такой сволочью! Даже первый день в школе испортил! Самое обидное – ведь взъелся ни за что, – и она горестно вздохнула.

– Да не переживай ты, – попытался ободрить её Гарри, взяв за руку. – Ты ведь знаешь Снегга. Он будет не он, если не испоганит кому-нибудь настроение. Тем более, что у него сегодня чёрный день – опять пролетел мимо вожделенной должности. На Защиту взяли кого-то нового.

– А ты откуда знаешь? – шмыгая забитым от слёз носом недоверчиво осведомилась Гермиона.

– Мы с Роном случайно подслушали, как профессора о чём-то, вернее, о ком-то, спорили. Правда, Рон?

Но Рон молчал, напряжённо думая о чём-то своём. Он сердито сопел и был всё ещё красным как помидор.

– Ты что, Рон? – удивился Гарри, глядя на друга.

– Ты правда ездила к нему в Болгарию? К Викки? – отмер Рон, обращаясь к Гермионе. Он будто и не слышал, о чём они говорили с Гарри.

– Да я …

– Неплохо отдохнула, как я посмотрю! Весёлая, загорелая! Вот почему ты весь месяц не писала! Тебе было чем и кем заняться! Вот, почему ты не осталась в ''Норе''! – ни с того ни с сего разошёлся Рон.

Гарри обомлел: Рон устроил самую настоящую сцену ревности. Гермиона только открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег, не в силах произнести ни слова в своё оправдание.

– Рон, успокойся! Ты что, Рон! – увещевал его Гарри, но безуспешно. Рон разошёлся не на шутку, будто плотину прорвало, и поток злых слов смывал всё на своём пути:

– Небось нежились себе на тёплом песочке, в обнимку, как голубочки, и грезили о счастливом будущем! А кому нужен верный друг Рон? Вечный оруженосец главного героя Рон? Нищий рыжий Рон? Этот чёртов Снегг открыл мне глаза! Он был прав. Тебе просто нравится играть чужими чувствами! Не достался тебе всемирно известный звёздный мальчик Гарри – Чжоу увела, так ты нашла перспективного чемпиона Крама! – Рон уже не контролировал себя. Злые и несправедливые слова слетали с его языка, отравляя смертоносным ядом всё то, что у них было. Годы их крепкой дружбы, их былое взаимопонимание – всё катилось в тартарары.

– С меня хватит! – орал Рон. – Всё! Поиграла кошка с мышкой! До свидания! Нет, прощайте навсегда! Счастливо оставаться! Утешьте друг друга как следует! – И Рон ушёл.

Гарри и Гермиона сидели как громом поражённые.

– Что это на него нашло? – Гарри пребывал в полнейшем недоумении. – Что за ахинею он тут нёс?

Лицо у Гермионы некрасиво перекосилось, и Гарри понял, что сейчас будут слёзы.

– За что мне всё это? – заревела Гермиона в голос. Сквозь всхлипы и рыдания она что-то говорила о Викторе Краме, о тяжёлом разговоре с ним и о похожей сцене ревности при расставании.

Гарри слушал молча, а потом как-то по взрослому обнял рыдающую девушку и протянул ей платок.

Когда Гермиона успокоилась, Гарри попросил рассказать ему обо всём по порядку. Рассказ получился коротким.

Вскоре после дня рождения Гарри Гермиона и правда уехала в Болгарию по приглашению Виктора, у которого был летний отпуск. Не писала она, потому что в Болгарии началась забастовка почтовых сов – они требовали улучшения условий содержания, надбавки за расстояние, отпуск по уходу за птенцами и увеличения штата почтовых птиц.

Гарри ушам своим не поверил. Совы, и те чего-то требовали. Ему впервые пришло в голову, что совы живые, что у них есть личная жизнь, проблемы и потребности, что они болеют, выводят птенцов и получают зарплату в виде еды и жёрдочек в тёплом помещении.

Гермиона послала письмо обычной почтой Гарри на адрес Дурслей, но то ли оно затерялось, то ли они не удосужились его переслать.

Расставание с Виктором было тяжёлым. Гермиона не пожелала вдаваться в подробности, но из её сбивчивого рассказа Гарри заключил, что она серьёзно нравилась Краму, но не разделяла его чувств.

– Лучше бы я вообще никуда не ездила, – шмыгая носом, пробурчала Гермиона. – Собиралась отдохнуть, а взамен этого получила две серьёзных ссоры.

– А как обо всём узнал Снегг? – спросил Гарри. – Он что – ясновидящий?

– Вот ещё, – скривила губы девушка. – Сегодня утром обо всём этом напечатала эта гадкая газетёнка – ''Пророк''. Ты разве не читал? И фотография была – уж не знаю, как нас ухитрились выследить и снять, что мы даже не заметили. И ещё был огромный заголовок: ''Разбивательница сердец и её новый поклонник – величайший игрок в квиддич Виктор Крам на отдыхе в Болгарии''. Каково, а? Хорошо ещё, что у нас ''Пророк'' не печатают, а то мои родители с ума сошли бы.

– Нет, я этого не читал, – пожал плечами Гарри. – Я с недавних пор зарёкся читать этот жалкий бульварный листок.

– Ну и правильно, – зло сказала Гермиона. Слёзы у неё высохли, а нос остался распухшим и покрасневшим, лицо же было всё в красных пятнах.

– Д-а-а, редкостная красавица-сердцеедка! – горько рассмеялась Гермиона, глядя на своё отражение в маленькое зеркальце. – Ладно, Гарри, пойдём. Придётся умыться – в таком виде появляться в Большом зале просто стыдно. Да и не доставлю я им такого удовольствия – видеть меня в слезах, – гордо проговорила девушка.

Гарри уже стал выходить из-под лестницы, как вдруг Гермиона его окликнула. Гарри обернулся, и Гермиона порывисто его обняла и сказала:

– Спасибо за всё, Гарри, ты настоящий друг, который может выслушать и не осудить заранее, как остальные. Спасибо.

И тут Гарри понял, что Гермиона для него больше, чем просто подруга, она – настоящий друг на века, она – его сестра, которой у него никогда не было, родственная душа, с которой делишься и плохим, и хорошим, вместе радуешься и делишься любой бедой, та кто придёт к тебе на помощь и за кого ты, не задумываясь, отдашь жизнь.

– Идём, – сказал Гарри, отступая от Гермионы и прерывая повисшее молчание. – Пошли, если не хотим остаться голодными, у меня уже живот подвело. Церемония распределения уже, наверное, закончилась.

– Не могу же я идти в таком виде, – сказала Гермиона, лицо которой опухло от слёз и покрылось безобразными красными пятнами. – Холодная вода мне не поможет. Боюсь, тебе придётся идти одному.

Они стояли у подножия лестницы перед дверями, ведущими в Большой зал, в котором проходили все церемонии.

– Вот бы было такое заклинание, которое приводит внешность в порядок, – с несчастным видом вздохнула Гермиона.

– А оно существует, – вдруг раздалось сзади.

Гарри и Гермиона резко обернулась.

Перед ними стояла Мелисса Найтингейл. Тёмно-синий костюм она сменила на парадную изумрудную мантию, отделанную золотой нитью. Цвет ткани выгодно оттенял её рыжеватые волосы. Глаза Мелиссы искрились от предвкушения чего-то, что неминуемо должно произойти.

– Вы? – удивился Гарри.

– Я. А кого ты ожидал увидеть, Гарри?

– М-м-м… – замычал он неопределённо.

– А вы кто? – спросила Гермиона, не зная, как скрыть заплаканное лицо.

– Вы что, девушка, газет не читаете? В частности ''Пророк''? – притворно возмутилась Мелисса. – Я – самая скандальная персона года. Уступаю лишь последней сенсации, мисс Гермионе Грейнджер, коварной сердцеедке. Судя по фотографии – это вы, – заключила она вполне дружелюбно, без сарказма.

– Угу, – промямлила Гермиона, и глаза её предательски заблестели.

– Плакать из-за такой ерунды? Чего только в ''Пророке'' не наврут! – удивилась Мелисса. – Ну-ка, Гарри, посторонись. Сейчас приведём мисс Грейнджер в полный порядок. Душевное спокойствие не гарантирую, а красоту лица – запросто.

Она взмахнула палочкой и произнесла: ''Формоза''. Из палочки появились клубы нежно фиолетового тумана, на миг окутали Гермиону, а когда туман рассеялся, лицо её было свежим и чуть-чуть разрумянившимся, будто она слегка покраснела, довольная комплиментом.

– Ну вот, порядок! – улыбнулась Мелисса. – Из любого положения всегда можно найти выход.

– Как вы всегда умудряетесь появиться в самый нужный момент? – поинтересовался Гарри.

– Не знаю, талант, наверное. Люблю делать добро хорошим людям, – отшутилась та.

– Я думал, вы уехали. Почему вы остались? – спросил Гарри, хотя где-то в глубине подсознания он уже понял, зачем Дамблдор вызвал Мелиссу.

– Немножечко терпения, и ты всё узнаешь вместе со всеми ровно через минуту.

В этот момент в зале раздались аплодисменты – распределение закончилось. Послышался голос Дамблдора:

– Я обещал вам сюрприз и сдержу своё слово.

– Ну, пора, заходим, – скомандовала Мелисса, распахнула тяжёлые двери и, гордо выпрямив спину, вошла.

Гарри и Гермиона, быстро юркнув в зал за её спиной, чтобы не привлекать внимания, по стеночке пробрались к столу Гриффиндора в общей суматохе. Рона за столом не было, Джинни демонстративно отвернулась.

Как только Мелисса вошла, аплодисменты и оживлённый гул в зале стихли. Многие за дальними столами повскакивали, чтобы лучше видеть, кто вошёл в зал. Все взгляды были прикованы к Мелиссе. Она стояла, невозмутимо обводя глазами зал и давая всем себя рассмотреть, будто бросая вызов.

Повисла мёртвая тишина. Мелиссу Найтингейл узнали.

– Прошу внимания, – встал со своего места Дамблдор. – Я имею честь представить вам выпускницу нашей школы Мисс Мелиссу Найтингейл. Мы приняли её на работу по блестящей рекомендации Мистера Уизли, работника Министерства. Мисс Найтингейл – наш новый преподаватель Защиты от Тёмных Искусств.

В зале было слышно, как жужжит попавшая в паутину муха на окне. Никто не проронил ни звука. Давящую тишину можно было резать ножом.

– Прошу любить и жаловать, – продолжил Дамблдор. – Иначе придётся подлить вам всем по несколько капель ''Тристана и Изольды''! – не очень удачно пошутил он. Но его шутка разрядила атмосферу. Все преувеличенно весело засмеялись.

Мелисса прошла за преподавательский стол и села на пустующее место между профессором Снеггом и коротышкой Флитвиком. На её лице были написаны скрытое торжество и едва заметное облегчение. Гарри подумал, что Мелисса хорошо умеет держать себя в руках.

– Прошу считать учебный год начавшимся, – объявил Дамблдор. – Пора приступать к проведению банкета по этому торжественному случаю.

На столах появилась всевозможная еда на золотых и серебряных блюдах. Все снова загалдели, зашумели, обсуждая случившееся. Кто-то смотрел на новую преподавательницу с восхищением, кто-то – с презрением, многие с интересом, но находились и такие, кто смотрел на неё с ненавистью.

– Я не переживу, если она окажется ещё одной Амбриджихой из Министерства. Не ужели прошлогодний опыт ничему не научил Дамблдора? – сказал Невилл Джинни.

– Она выглядит очень милой, совсем не похожа на эту вонючую жабу-Амбридж. Я думаю, Дамблдор взял её из принципа, чтобы досадить Министерству. Они её выгнали, а он принял на работу, – откликнулась Джинни.

– Не оскорбляй моего Тревора сравнением с Амбриджихой! – откликнулся Невилл, у которого прорезалось чувство юмора.

Малфой за соседним столом во всеуслышание возмущался и утверждал, что не будет посещать уроки этой ''аморальной особы'', как выразилась его мать.

– Странно, – крикнул Симус Финниган, – ведь твой отец, Драко, входит в число её поклонников. Неужели, у тебя впервые жизни появилось собственное мнение? – Гриффиндорский стол взорвался хохотом.

Малфой мигом притих. Он прошипел что-то нелестное о Мелиссе и гриффиндорцах своим дружкам и с ненавистью уставился в сторону нового преподавателя. Если бы взглядом можно было убивать, Мелиссы уже не было бы в живых.

Гарри посмотрел на стол преподавателей. Мелисса, как ни в чём не бывало, разговаривала со Снеггом. Тот у-л-ы-б-а-л-с-я!

– Смотри-ка, Гермиона, Снегг улыбается! – ошеломлённо проговорил Гарри.

– Вот это да… – у Дина Томаса глаза на лоб вылезли. – Я впервые за шесть лет учёбы вижу весело улыбающегося Снегга! Неужели и он подпал под чары роковой красавицы?! Да он впервые в жизни голову помыл! Вау, где-то медведь сдох!

– Да чушь всё это про роковую красавицу! – уверенно проговорила Гермиона. – В ''Пророке'' всё врут, лишь бы поднять тираж газеты!

– А ты завидуешь, – крикнула подслушавшая Миллисента Булстроуд из-за стола слизеринцев, – потому что про неё больше пишут, чем о твоём романе с Крамом.

Гермионе краска бросилась в лицо. И зачем она только встряла в разговор? Будь проклята эта её поездка в Болгарию и все фотографы на свете! Она уже собиралась, было зареветь снова, как вдруг ей в голову пришла мысль:

– Гарри, а ты ведь уже был знаком с Мелиссой, когда она к нам подошла, – сказала она тихо.

– Я уже полдня собираюсь тебе об этом рассказать, но было не до этого, – проговорил он в ответ. – Потом это обсудим, сейчас не время и не место – слишком много ушей.

Гермиона кивнула в знак согласия и горестно уставилась в тарелку – аппетита не было. Гарри вертел головой, вытягивая шею в сторону стола когтевранцев – он никак не мог разглядеть Чжоу. За столом её явно не было… Гарри впал в панику: а что, если она больше не будет учиться в Хогвартсе? Вдруг она перешла в другую школу? Или с ней что-нибудь случилось? На сердце у него стало неспокойно. Вдруг он никогда больше её не увидит? Желудок Гарри болезненно сжался, аппетит сразу же улетучился, хотя до этого он был готов проглотить живьём дракона и закусить его флоббер-червями.

Дамблдор велел всем вести себя потише и объявил, что через полчаса торжественный обед закончится, и старосты разведут учащихся по спальням факультетов. Все перестали обсуждать новость и налегли на еду.

За преподавательским столом царило оживление. Все натужно улыбались, глядя на Мелиссу, о чём-то её расспрашивали. Гарри показалось, что в этом оживлении было что-то искусственное. Может – непривычная улыбка Снегга, который по идее должен быть в ярости из-за снова упущенной должности? Или поджатые губы МакГонагалл, обычно доброжелательной к новым учителям? Или присутствие профессора Трелони, которая вообще никогда не покидала своей башни, тем более, что она уже больше не преподаватель? Да, что-то явно не то. Да ещё отсутствие Чжоу… Гарри хотел об этом подумать, но сытный ужин и всё пережитое за день давали о себе знать. Его неудержимо клонило в сон, несмотря на чувство смутной тревоги. Напротив уже клевал носом Невилл Долгопупс. Гермиона безразлично ковырялась в пудинге. Слизеринцы уже ушли.

Гермиона, как староста, сходила к МакГонагалл за новым паролем и вернулась злая как фурия.

– Новый пароль – ''Ежедневный Пророк'', – сообщила она зловеще.

– Тьфу ты, – выругался Гарри. – И тут покоя от него нет.

Отреставрированная Толстая Дама дремала на портрете. Она недовольно пропустила ребят, ворча, что не дают поспать.

В спальне полог кровати Рона был опущен. Гарри посмотрел туда мельком и не понял, там Рон или нет. Но Гарри был слишком уставшим, чтобы гадать и думать что-то по этому поводу.

''Подумаю об этом завтра'', – решил он и заснул как убитый, как только голова коснулась подушки.

Неужели только сегодня утром он покинул ''Нору''?

Утром Гарри проснулся от коровьего мычания. Он не понял, что происходит, и где он оказался, если рядом корова. Но до него тотчас дошло, что это волшебный будильник, подаренный Роном на день рождения. Каждое утро он будет будить их на разные голоса. Гарри улыбнулся, но улыбка враз потухла, когда он вспомнил, что с Роном они разругались, а вернее – он с ними.

– Уберите корову, – сонно пробормотал Дин Томас, засовывая голову под подушку.

– Вставать пора, соня, и это не корова, а будильник.

– Всё равно, поспать не дали.

Полог кровати Рона был задёрнут.

Невилл спросонья сунул обе ноги в одну штанину, потому что одевался с закрытыми глазами. Само собой он упал, попытавшись сделать шаг. Под общий хохот ребята вывалились в гостиную Гриффиндора, где уже были девочки.

– Эй, вы Рона не видели? – озабоченно спросила их Гермиона вместо приветствия.

– Не-е-ет, – протянул Гарри и понял, что Рон не ночевал в спальне. – Рон исчез… – выговорил он побелевшими губами.

– Это всё из-за меня, – у Гермионы скривилось лицо. Слёзы были на подходе.

– Да ладно тебе, вернётся твой Рон, никуда не денется. И вообще – он сам виноват! – с досадой сказал Гарри. ''Интересно, будет ли обо мне кто-нибудь вот так волноваться, если я внезапно пропаду?'' – подумал он.

– И вовсе он не мой! – вспылила Гермиона и запунцовела, с головой выдав себя.

Лаванда Браун и Парвати Патил переглянулись и хихикнули. Гермиона ещё сильнее покраснела.

– Пошли завтракать, а то опоздаем.

Войдя в зал, первым, кого они увидели, был Рон. Он преспокойно уплетал завтрак.

– Где ты был!? – кинулись к нему Гарри и Гермиона, забыв былые обиды.

Тот несмело улыбнулся.

– Я переночевал в хижине Хагрида, пока его не было, а с утра поговорил наткнулся на Ме… на Мисс Найтингейл и поговорил с ней. Она вправила мне мозги. – Он тяжело вздохнул. – Я думаю, я должен извиниться.

– Я тоже так думаю, – иронично заметил Гарри. В душе он был безумно рад, что их ссора не продлилась долго. Когда-то, во время Турнира Трёх Волшебников, они сильно поругались с Роном и долго не разговаривали. В конце концов дружба пересилила все обиды и недомолвки, но Гарри до сих пор помнил, как ему было плохо без друга. Сейчас он был рад тому, что Рон быстро одумался.

– Прости, Гермиона, – виноватой скороговоркой проговорил Рон. – Я вёл себя как дурак. Наговорил кучу глупостей, оскорбил тебя. Я… я сам не знаю, что на меня нашло.

''Зато я знаю'', – подумал Гарри, улыбаясь про себя. – ''Самая настоящая ревность''. Похоже, Гермиона разделяла его мнение.

– Я подумаю, – с серьёзным видом ответила Гермиона, а потом вдруг загадочно улыбнулась, будто бы говоря: ''Да ладно заливать, Рон, я прекрасно знаю причину твоего поведения''.

''Да, девчонки – они такие. Будто чувствуют, когда к ним кто-нибудь не равнодушен'', – философски заметил Гарри про себя и тактично отвернулся, чтобы не мешать.

Рон же ещё больше смутился от улыбки девушки и залепетал что-то невразумительное про ''больше никогда не буду, клянусь своими веснушками''. Ещё он извинился перед Гарри, хотя тот на Рона даже не обиделся. Он-то понял, откуда уши растут.

Улучив минутку, Гарри поделился с Роном, что Чжоу не вернулась после летних каникул. Он боялся, что с ней что-то случилось.

– Да что с ней могло случиться? – беспечно отозвался Рон. – Небось, навещает свою троюродную бабушку в каком-нибудь медвежьем краю и не успела вернуться к началу учёбы. Ну, не замуж же она вышла, в конце концов!

– Мне бы твою уверенность, – нервно вздохнул Гарри.

– Не дёргайся раньше времени. У нашей Парвати сестра учится в Когтевране. Давай через Падму узнаем про Чжоу, они должны быть знакомы, или через Луну Лавгуд, в крайнем случае.

– Давай! – обрадовался Гарри. У него прямо от сердца отлегло. – Только ты сам спроси, а то я … стесняюсь…

– Хорошо, ловелас-неудачник! Чего не сделаешь ради друга! Радуйся, что у тебя есть я, и доедай быстрее завтрак. Первым у нас сегодня Травология – идти далеко, – сказал Рон.

''Сам ты ловелас-неудачник, чья бы корова мычала!'' – подумал про себя Гарри, но вслух так говорить не стал, чтобы не обидеть друга.

Второпях дожёвывая яичницу с беконом, Гарри посмотрел на стол преподавателей. Мисс Найтингейл уныло ела овсянку, а Снегг ей что-то увлечённо рассказывал, забыв о еде.

Гарри толкнул Рона локтем в бок:

– Смотри, чего это он к ней всё время липнет?

– И правда, – отозвался Рон. – Как это она его терпит?

– Женская душа – потёмки, – со знанием дела вставила Гермиона. – Всё, пошли, а то опоздаем.

Травология была вместе с пуффендуйцами. Практики сегодня не было, только теоретическая лекция о плакун-траве. Профессор Стебль рассказывала:

–У плакун-травы много полезных свойств. Одно из них – устрашать и изгонять мелкие вредные сущности, например – прогнать гномов из огорода или согнать кикимору с лесной тропинки, избавиться от расшалившегося домового. А ещё эта трава может открыть доступ к кладу, который охраняют привидения. Плакун-траву собирают в Иванов день на утренней заре, не имея при себе ничего металлического. Используется корень растения. Для усиления действия плакун-травы можно использовать златоцвет и молочай высокий.

– Вот здорово, – прошептал Рон на ухо Гарри. – Надо у нас эту траву в огороде посадить – от гномов.

– Да ладно, они же тебе нравятся! – подначил его Гарри. – Лучше отгонять им Пивза.

– А что, мысль!

– Да тише вы, – шикнула на них Гермиона. – Не успела учёба начаться, а вы уже отвлекаетесь!

– Зануда! – ласково отозвался Рон.

– Зубрила! – добродушно добавил Гарри.

В обеденный перерыв по глухому телефону до Гарри дошла информация, что Чжоу уехала учиться по обмену в Шармбатон на месяц. Он пострадал и погоревал, что ещё месяц её не увидит, но всё же был очень рад, что с ней всё в порядке, ведь она всего навсего уехала по обмену, а не перешла в другую школу насовсем и не вышла замуж. На радостях, что с Чжоу ничего не случилось, Гарри предложил пойти навестить Хагрида.

Около его хижины в загоне пофыркивал какой-то гибрид носорога и броненосца: ростом с осла, покрытый толстой шкурой из пластин, тело приземистое, коренастое и неповоротливое, на толстых ногах-тумбах. Морда у него была в каких-то бородавках и наростах, на голове росли два непропорциональных рога на манер носорожьих. Животное мирно хрустело морковкой из корыта. Из хижины вышел Хагрид с ведром чего-то розового и тягучего.

– Гарри! Рон! Гермиона! – обнял он их всех троих зараз. – Какие вы молодцы, что пришли ко мне, навестили, не забыли!

– А почему тебя вчера на торжественном ужине не было? – спросил Гарри, расправляя помятые объятиями Хагрида плечи.

– Дак-ить я за зверем ездил, за двурогом!

– Так вот кто это у тебя в загоне!

–Да, взял его напрокат в Оствельдском питомнике редких животных. Несу вот ему кисель клюквенный – очень они это любят. Мало их осталось – истребляют ради их рогов. Но обо всём этом завтра на занятии расскажу, а то слушать будет неинтересно, да.

Уж кому, как ни Гарри, Рону и Гермионе было знать, для чего нужен рог двурога. На втором курсе они тайно варили Оборотное зелье, в состав которого как раз и входила этот самый рог, чтобы выяснить, кто являлся наследником Слизерина. Гарри и Рон тогда стали на час Крэббом и Гойлом, чтобы проникнуть в гостиную слизеринцев. Гермионе повезло меньше, она стала кошкой, а её обратное превращение заняло больше месяца.

– Ребятки, просьба у меня к вам одна…

Гермиона сразу же насторожилась. Когда Хагрид делал подобное заявление, это означало что-то явно нехорошее. Последний раз он просил их позаботиться о Граупе, своём великане-братце, которого он приволок в Англию и поселил в Запретном лесу.

– Да не бойся ты, Гермиона. На этот раз всё в порядке. Это насчёт Клювокрыла. Он у меня сейчас живёт. Там, в загоне. Так я что хотел сказать. Министерство же его казнить может, приказ-то тот старый не отменяли. Так я что подумал: может, его выкрасить? На лбу-то у него не написано, что это Клювокрыл. Гермиона, ты же хорошо в заклинаниях разбираешься. Выкраси его, а?

У Гермионы просто от сердца отлегло. Такую просьбу можно было выполнить без риска для собственной жизни и опасности быть исключённым из школы. Она махнула палочкой, применив заклинание Изменения Цвета, и Клювокрыл стал угольно-чёрным. Только оранжевые глаза ярко сверкали на чёрном фоне.

– Ух ты! Да его родная мать не признала бы! И Сириус не узнал бы, честное слово! Спасибо тебе, Гермиона! Я знаю, к кому обращаться за помощью.

– Всегда пожалуйста, Хагрид, – откликнулась Гермиона. – Мы всегда готовы тебе помочь, если только дело не касается обучения великанов английскому и переправки драконов в Румынию…

– Ладно, Хагрид, нам пора, у нас Защита у новой преподавательницы, – стал прощаться Гарри.

– А, повезло вам, – оживился Хагрид. – Она того, толковая, эта Мелисса Найтингейл. Отличницей была, навроде нашей Гермионы – всё знает, всё умеет. Нравится она почти всем, но и завистников у неё хватает. Да. Ну, пока, бегите. Приходите вечерком на чай, я булочек испеку.

– Обязательно придём, обязательно, – заверила его троица.

– Только не надо булочек, – попросил Гарри, памятуя о несъедобных кулинарных шедеврах великана. – Мы лучше что-нибудь с собой принесём.

И они побежали к замку.

…Такого занятия у них ещё ни разу в жизни не было.

По закону подлости урок был вместе со слизеринцами. Те заранее сделали кислые физиономии, как будто уксуса хлебнули. Под предводительством Драко они вообще собирались бойкотировать занятия Мисс Найтингейл – ''этой аморальной особы'', но Снегг хорошенько вправил им мозги. Раскаты его голоса, доносившиеся из коридоров подземелья, слышались в башне у Мадам Трелони.

Мелисса вошла в кабинет секунда в секунду, приветливо поздоровалась и начала рассказывать о своём предмете и о том, что им предстоит выучить в течение года.

– Защита от Тёмных Искусств очень важна. Это не просто школьный предмет как История Волшебства или Астрология, не имеющие практической ценности. Защита призвана спасти вашу жизнь. Вы потеряли очень много времени в прошлом году с этой некомпетентной бюрократкой из Министерства, и нам придётся навёрстывать упущенное. Если вы будете невнимательны на уроке и упустите что-то важное – пеняйте на себя, тем более, что в любой момент может начаться настоящая война.

Зло могущественно и многолико. Оно не выбирает средств и не дремлет. Мы не можем противостоять ему его же средствами, потому что сила добра ограничена. Надо использовать все возможности и способности, чтобы одержать верх в честной борьбе. Хотелось бы верить, что добро всегда побеждает, но на деле это вовсе не так. Мы живём в неспокойные времена. Это как раз тот случай, когда от вашей успеваемости будет зависеть ваша жизнь.

Зло использует ваше самое тайное, самое сокровенное желание против вас. Вы можете разумом понимать, что это несбыточно, нереально, но в душе всё же верить, что это возможно, и это могучее желание, эта вера в несбыточное победит. Зло поймает вас в ловушку, и вы перейдёте на его сторону. Это случилось со многими. Сила добра ограничена, а зло всемогуще. Оно ни перед чем не остановится, чтобы перетянуть вас на свою сторону, если вы ему понадобитесь. Но запомните одно: зло нельзя победить ещё большим злом…

Гриффиндорцы слушали с интересом, слизеринцы же сидели со скучающим видом, демонстративно не обращая внимания на речь преподавателя. Драко сделал такое лицо, будто ему под носом навалили кучку. Всем своим видом он показывал, что ему совершенно неинтересно, и вообще глубоко отвратительно само присутствие Мелиссы.

''Ну и терпение у неё'', – подумал Гарри. – ''Я бы его уже убил''.

Казалось, что Мисс Найтингейл ничего не замечала. Или делала вид.

Когда Малфой в очередной раз скорчил гримасу отвращения, на столе прямо перед его носом появилась… кучка. Свежая, от неё даже пар шёл. Мелисса же незаметно подмигнула Рону, сидевшему прямо напротив неё за первой партой. Тот расцвёл. Преподавательница продолжала говорить как ни в чём не бывало, будто не замечая чужеродного предмета на парте Драко. Послышались смешки.

– Что это такое? – крикнул Малфой. – Что это ещё за шуточки?! Кто это сделал?!

Он вскочил из-за стола и хотел отойти, но тут же упал – его ботинки были связаны шнурками. Класс прыснул. Лицо Мелиссы не изменилось. Драко взялся за край парты, чтобы встать, но тут на него опрокинулась бутылочка с чернилами, прямо ему на голову. Чернила тёмным потоком потекли по его бледному лицу, оставляя синие разводы.

– Мистер Малфой, вы что, возомнили себя Феей с Голубыми Волосами? – насмешливо спросила Мисс Найтингейл, наконец-то соизволив взглянуть на Малфоя. – Неплохое дополнение к голубой крови, которой вы так гордитесь!

Тут класс не выдержал. Захохотали даже слизеринцы, даже Крэбб и Гойл – верные оруженосцы Драко.

– Идите и приведите себя в порядок, – властно велела Мисс Найтингейл, и её гонору позавидовал бы сам Люциус Малфой. – Идите и унесите с собой это с вашего стола. С собой вы что ли, это принесли? И надо же так любить себя, чтобы не расставаться даже с продуктами собственной жизнедеятельности! – яда в её словах было больше, чем в жале скорпиона.

И хотя все смеялись, каждый понял, что с Мисс Найтингейл шутки плохи, и её лучше иметь другом, а не врагом.

Малфой, гордо прошествовал к выходу из класса, шмыгая носом и держа бумажку с ''гордостью'' перед собой на вытянутых руках. Но почти у самого порога он вдруг запнулся за что-то невидимое и растянулся во весь рост, угодив носом прямо в то, что он нёс!

– Мистер Малфой! Вы забыли извиниться за сорванный урок и попрощаться, – холодно прозвучал ему в спину голос преподавательницы. Слизерин лишается двадцати очков!

Это было чересчур. Драко шеметом вылетел из кабинета, буркнув что-то типа ''Вы за это ответите!'' и что-то там ещё про отца. Мелисса же, как ни в чём не бывало, продолжала вести урок, демонстративно открыв окно, хотя ничем неприятным, на удивление, не пахло.

– Вот это молодец! Сразу показала, кто в доме хозяин, – восхищённо прошептал Симус Финниган. – Виртуозно!

– Ага! – только и сказал Гарри, возбуждённо блестя глазами.

Мелисса загадочно улыбнулась им в след и попрощалась до следующего занятия.

К вечеру вся школа знала о произошедшем. Малфой впервые в жизни стал мишенью для насмешек. Когда Драко проходил по коридору, все специально зажимали нос и говорили ''Фу-у!'', будто бы от него воняло как из выгребной ямы, в которую десять лет подряд гадили страдающие поносом горные тролли. Синие чернила не до конца смылись с его белоснежных волос, и Драко ходил по школе, поражая всех нежно-голубым оттенком. Кое-кто из первокурсников решил, что это новая мода, и доставал Драко вопросами, где и как он выкрасил волосы. Луна Лавгуд завоевала всеобщее признание тем, что назвала его ''Феей с Голубыми Волосами''. Драко мысленно поклялся её убить.

Пивз не остался в стороне от случившегося. Он летал под потолком, горланя очередной издевательский стишок собственного сочинения:

Бедняга Драко, ты упал

И носом прям в дерьмо попал!

Ты долго будешь отмываться,

Не будешь больше издеваться.

Мисс Найтингейл, вы наш герой;

И поделом тебе, Малфой!

Когда обладательница своеобразного чувства юмора вошла в зал на ужин, её встретили овацией. Хлопали даже те, кто всего день назад воротил нос от ''этой аморальной особы''.

''А эта Мелисса Найтингейл умеет завоёвывать друзей. Но и наживать себе врагов она умеет также'', – подумал Гарри про себя. Он боялся, что ей достанется от Дамблдора за непедагогичное поведение или прилюдное унижение ученика, но тот лишь сдержанно усмехнулся в бороду, блестя очками-половинками.

Снегг должен был быть вне себя от ярости – его любимого ученика выставили на всеобщее посмешище – но он лишь едко улыбнулся. До слуха Гарри долетела сказанная им фраза, что-то вроде ''Пусть знает своё место, а фамильную гордость заткнёт поглубже''. Странно, но Снегг был доволен.

Только МакГонагалл, поджавшая губы, сказала Мелиссе что-то неодобрительное – это было ясно по её осуждающему взгляду. При ответе Мелисса постаралась, чтобы её объяснение было слышно и ученикам:

– Никому ещё не было плохо оттого, что его окунули носом в растопленный шоколад! – обезоруживающе улыбнулась она МакГонагалл.

''Так вот почему свежая на вид кучка ничем неприятным не пахла!'' – догадался Гарри. ''А молодец эта Мелисса – и Драко на место поставила, и границ дозволенного не перешла''.

Новая преподавательница, на которую ещё вчера смотрели сверху вниз и хмыкали при одном упоминании о её имени, стала героем дня, разом перетянув на свою сторону всех недовольных и сомневающихся.

Гарри и Рону не терпелось рассказать Гермионе о полёте на ковре, но им никак не удавалось уединиться. В гостиной Гриффиндора всё время было много народу, за едой поговорить тоже не представлялось возможным, в перерыве между уроками кто-то постоянно крутился поблизости. Гермиона предложила библиотеку:

– Начало года, там всё равно никого ещё нет. Пошли, там вы мне всё и расскажете.

Гарри и Рон просто лопались от нетерпения поведать ей обо всех своих приключениях. Каково же было их удивление, когда навстречу им попалась Мелисса, выходящая из библиотеки со стопкой книг в руках. У верхней было весьма интригующее название: ''От Любви до Ненависти: Как Сделать Этот Шаг или Заставить Других Сделать Его. Отворотные Зелья и Заклинания''.

– О! Легендарная троица! – улыбнулась она. – Что это вы здесь делаете? Неужели какой-то преподаватель-садист в самом начале года задал что-то такое, к чему надо готовиться в библиотеке?

– А мы… это… поговорить хотели, ну …о полётах, – замялся Рон.

– Ясно, только говорите шёпотом, потому что у стен есть уши, – намекнула Мелисса на кого-то, любящего подслушивать.

Она уже собралась уходить, как вдруг Рон о чём-то вспомнил:

– Спасибо вам огромное, Мисс Найтингейл, за промывку мозгов и за совет.

– Я рада, что он тебе пригодился, и что ты образумился, – Мелисса напустила на себя мудрый и взрослый вид.

Гермиона ойкнула:

– Ой, Мисс Найтингейл, я ведь тоже завыла поблагодарить вас за то, что вы… перед банкетом… – ей не хотелось говорить при Роне, в каком она была состоянии после его выходки.

– Пожалуйста, Гермиона, обращайся ко мне в любое время.

– Я тоже должен сказать вам спасибо, – вставил Гарри.

– За что это? – удивилась Мелисса.

– За Малфоя. Вам надо объявить благодарность от имени всей школы и выдать орден Мерлина первой степени за заслуги перед школой и всем волшебным миром. Малфоя впервые в жизни поставили на место.

Мелисса сделала недоумённое лицо, но глаза её искрились от смеха, а вид был как у девчонки-хулиганки:

– Не понимаю, о чём это ты, Гарри. Если Драко не умеет завязывать шнурки, опрокидывает на себя чернила, носит с собой весьма сомнительные ценности, а потом падает в них носом, это его личное дело, – сказала она совершенно серьёзно, но вид у неё был шкодливый. – Ну, мне пора, счастливо оставаться. И она ушла.

Гарри, Рон и Гермиона смотрели ей вслед.

– Славная она, – сказала Гермиона.

– Не то слово, – с готовностью согласился Рон.

– Ага, – просто откликнулся Гарри, глядя на удаляющуюся фигуру.

* * *

Школьная жизнь завертела, закрутила их с головой. Предпоследний курс – это серьёзно. Загружали их по полной программе. Гарри и Рона спасал только ''Лучший Друг Лентяя и Двоечника'', в котором можно было найти подсказки на любые теоретические вопросы. Но писать сочинения и зубрить заданное наизусть приходилось самим.

Чудачка-Гермиона принципиально отказалась пользоваться ''Лучшим Другом''. Она мотивировала свой отказ тем, что делает домашнюю работу не для учителя и не ради хороших оценок, а для самой себя, чтобы больше знать и уметь. Гарри и Рон не были такими щепетильными и вовсю эксплуатировали полезную книгу. Учебник-подсказчик здорово экономил время и силы. Чтобы не тратить время на поиск нужной информации в библиотечных справочниках, Гарри и Рон советовались с ''мудрой'' шпаргалкой по поводу и без. Теперь они хотя бы спать ложились вовремя, а не заполночь, как в прошлом году.

Самыми интересными уроками были уроки по Защите. Единственным минусом было то, что они проходили совместно со слизеринцами. Малфой сидел тише воды ниже травы, исподлобья поглядывая на преподавательницу. Его всё ещё дразнил Пивз, а Снегг ему такой нагоняй устроил, что Драко вообще собирался сменить школу. Однако отцу он жаловаться не посмел.

– Начнём курс с Оскула Даре и Мирарус, – начала Мисс Найтингейл урок Защиты.

– Оскула Даре? Поцелуйное заклинание? – хмыкнула Гермиона недоверчиво.

Класс захихикал.

– Что вас смущает? Просто если использовать что-нибудь другое, к концу занятия тут будут одни убитые и увечные – так вы друг друга любите! – с сарказмом ответила Мелисса.

''У Снегга она, что ли, язвить научилась?'' – подумал Гарри, а Мелисса тем временем начала объяснение:

– Просто проводите палочкой по губам и резко выкидываете руку вперёд, произнося заклинание и целя в нужного человека. – Она сделала едва заметный жест, сверкнула серебристая палочка, и в этот момент подпрыгнул Невилл. Все уставились на него. На щеке Невилла ярко алел след от воздушного поцелуя. Он залился краской от смущения и удовольствия, а Гарри обиделся – думал, что Мелисса выберет его для демонстрации.

– Это и есть Оскула Даре, – пояснила Мелисса, – вполне невинно. На бис попрактикуетесь на перемене, а сейчас попробуйте, поучитесь.

С первого раза получилось у Парвати Патил и у …Невилла Долгопупса. Поцелуйчики заалели на щеках Рона и …Малфоя. Невилл промахнулся – его Оскула Даре не долетел до Гермионы. Гермиона насупилась. Драко чуть не лопнул от злости. Все хохотали, даже Мисс Найтингейл не смогла удержаться. У Рона от смеха слёзы выступили на глазах.

– Драко, извини, я не хотел, – лепетал бедный Невилл, а тот остервенело тёр щёку.

Минут через пятнадцать получалось уже у всех. Щёки и лбы были в поцелуйных следах, даже у Мисс Найтингейл краснел один на щеке – кто-то то ли промахнулся, то ли сделал это намеренно, в общей суматохе разобрать было невозможно.

– Отлично, закончили, – попыталась перекричать класс преподавательница, но её голос утонул в гуле и смехе. – Фините Инкантатем! – прогремел голос Мелиссы, и только тогда всё стихло. – Теперь переходим ко второй части занятия – Отзеркаливанию. Мирарус похож на Чары Щита, но при этом гораздо сильнее. Это заклинание создаёт тонкий серебристый щит из воздуха. Оно не просто закрывает вас от пущенного в вас заклинания, а отзеркаливает его от вас в того, кто его применил, или же попадает в кого-то третьего рикошетом. Цепочку можно продолжать до бесконечности. По этому принципу строится игра ''Солнечный зайчик'', сами в неё сыграете в Дуэльной комнате.

Мисс Найтингейл объяснила, как пользоваться Мирарусом, и запустила Оскула Даре в Рона, который отразил заклинание в Гарри со звуком, напоминающим слабый удар гонга, а от него воздушный поцелуй попал прямо в лоб неповоротливого и медлительного Крэббу. Тот расцвёл.

''И почему это я не догадался не отзеркаливать? – поморщился Гарри от досады. Его мысли прервал недовольный голос Мелиссы:

– И нечего улыбаться, Крэбб! Ваше счастье, что это невинное Оскула Даре, а могло бы быть и кое-что гораздо более серьёзное, может быть даже смертельное.

– Извините, Мисс Найтингейл, – басом сказал Крэбб, но выражение удовольствия на его туповатом лице осталось.

– Ну что ж, теперь вам новое задание. Попробуйте попасть в меня своим Оскула Даре.

Что тут началось… Каждому ''юному джентльмену'' хотелось быть именно тем, кто оставит след своего поцелуя на щеке красивой преподавательницы. Но не тут-то было. У Мелиссы была поразительная реакция. Казалось, она шестым чувством ощущала, с какой стороны ей грозит опасность быть застигнутой врасплох летучим поцелуем.

Через десять минут Мелисса подняла руки вверх, шутливо сдаваясь.

– Шестой курс! Вы очень упорны в достижении цели, но вам не хватает реакции. Потренируйтесь-ка теперь друг на друге!

И пошло-поехало. Поцелуи летали по классу по траектории движения бабочки. Самым шиком было отразить Оскула Даре неприятного тебе человека и якобы случайно пропустить поцелуйчик того, кто тебе приглянулся. У всех на лицах было по одной-двум отметкам, один Гарри упорно держался.

– Отличная реакция, Поттер, десять очков Гриффиндору. Давайте последний раз. Двадцать очков получит тот, чьё Оскула Даре не отзеркалят. – И она сама запустила воздушный поцелуй.

Борьба шла упорная, целых двадцать баллов было на кону. Поцелуй летал молнией. У Гарри от напряжения взмок лоб, очки съехали с носа, перед глазами всё расплывалось. Сбоку послышался какой-то звук, и Гарри не глядя отзеркалил поцелуйчик туда. Вдруг всё разом прекратилось. Гарри понял, что он в кого-то попал – его Оскула Даре не отзеркалили! Он в кои-то веки получил для Гриффиндора двадцать баллов на уроке, а не при игре в квиддич! Он безумно обрадовался, поправил очки на потном носу и лишь потом обернулся. Лучше бы он этого не делал… Там стоял Снегг, только что вошедший в дверь.

– Что здесь происходит? – металлическим голосом осведомился он. На его щеке алел след поцелуя. – Кто посмел сделать это?

Все пришипились. Гарри понял, что пришла его смерть. И сейчас будет минус пятьдесят очков, а не плюс двадцать. Он внутренне сжался в комочек, ожидая неминуемой кары. Все молчали. Куда только девалось их недавнее веселье?

– О, простите, профессор, это моя вина, это моё Оскула Даре случайно попало в вас! – раздался вдруг голос Мисс Найтингейл в полной тишине. – Вы зашли неожиданно… – она смутилась, растерялась и покраснела. – Я сейчас уберу! – взмахнула она серебристой палочкой, но Снегг остановил её жестом.

– Не стоит беспокоиться, – сказал он вполне миролюбиво, слегка дотрагиваясь до щеки. Он сдержанно улыбнулся, но вид у него был довольный, как раньше у Крэбба. – Очень оригинальный способ обучения Зеркалению, – поднял он бровь скептически. И уже добавил другим тоном:

– Я нашёл книгу, которую вы просили, Мисс Найтингейл, – сказал он вкрадчиво. – Зайдите ко мне после уроков. – И он исчез за дверью.

Все буквально выдохнули от облегчения. Гарри благодарно взглянул на преподавательницу.

– Ну, что ж, – Мелисса уже пришла в себя. – Теперь вы знаете на два заклинания больше. Забавно, но именно Гарри получает двадцать очков.

– Любимчик, – прошипел Драко себе под нос.

– Я сделаю вид, Малфой, что я не слышала вашей последней реплики, чтобы не усугублять ваше положение. Но впредь учтите, что у меня очень хороший слух. Урок окончен, до свидания, – попрощалась она. Лицо у неё было задумчивое.

– Гарри, – вдруг окликнула она его. – Подойди ко мне на минуточку. Гарри, ты когда-нибудь занимался Ментальной Блокировкой?

– В прошлом году профессор Снегг занимался этим со мной дополнительно, но особых успехов я не достиг. Он всё время заставлял меня вспоминать или что-нибудь жуткое или слишком личное. Я злился, и у меня ничего не получалось.

– Совсем ничего?

– Ну, пару раз получилось, но это, скорее, было случайностью, чем закономерностью.

– Ну ничего. Начнём всё с начала. Профессор Дамблдор хочет, чтобы ты овладел Ментальной Блокировкой в совершенстве, чтобы научился закрывать свой разум от воздействия извне. Будешь заниматься со мной дополнительно. Когда тебе удобно?

– Ой, правда, я буду заниматься с вами?! Это же просто здорово!

– Впервые в жизни вижу, чтобы кто-то так радовался дополнительным занятиям. В прошлом году ты наверняка не был и в половину так же счастлив!

– И на одну тысячную! Как вы можете сравнивать себя и Снегга! Его же все терпеть не могут! Мне теперь вся школа обзавидуется! – искренне округлил глаза Гарри.

– Зря вы не любите профессора Снегга. Он очень хороший специалист.

– Может быть. Но я предпочитаю иметь дело прежде всего с хорошим человеком…

– Он не плохой, Гарри, просто несколько своеобразный. У него была, м-м-м, трудная жизнь…

– А у вас и у меня она была полита мёдом и усыпана розовыми лепестками! – съязвил Гарри, недовольный, что Мисс Найтингейл заступается за Снегга. По его скромному мнению тот этого вовсе не заслуживал.

– Ладно, будем заниматься два раза в неделю. Жду тебя послезавтра в пять. И чур не опаздывать!

За обедом её не было, как, впрочем, и Снегга. Все обсуждали свои первые уроки по Защите. Кому-то нравились методы Мелиссы, кому-то нет, но все сходились во мнении, что скучно не будет. Это вам не прошлогодняя Амбриджиха с её ''палочки долой''.

– А вы обратили внимание на то, какая странная у неё палочка? – спросила наблюдательная Джинни. – Серебристая, явно не просто деревянная, как у всех нас!

– А перо? Вы видели её перо? Оно какое-то бело-розовое! – вторил ей малютка Деннис Криви. – Не совиное, не лебединое, не орлиное, даже не павлинье! Хотел бы я знать, от какой оно птицы.

Девушки больше обсуждали внешний вид новой преподавательницы – цвет волос (очень модный в этом сезоне оттенок рыжего), размер глаз, загнутость ресниц. Юношей больше интересовали её профессиональные способности и умение красиво поставить на место любого, кто только попробует перейти ей дорогу, хотя втайне каждый из них признавал её очень привлекательной.

''Счастье, что они не знают, что я буду с ней заниматься дополнительно, а, значит, чаще её видеть. Иначе они меня в клочки разорвали бы от зависти, и пуговиц от рубашки не осталось бы!'' – подумал про себя Гарри, весьма при этом довольный.

* * *

В этом году занятия были специализированными. Так как в идеале Гарри видел себя мракоборцем, самым важным предметом в этом году для него была Защита. Им невероятно повезло, что её вела Мелисса, оказавшаяся профессионалом своего дела. Уроки были интересными и содержательными. Гарри предчувствовал, что Мелисса их многому научит. На её уроки он ходил с превеликим удовольствием. Чего нельзя было сказать о занятиях Снегга. Хотя Гарри и мечтал о том дне, когда ему не надо будет ходить на Зельеварение, профессия мракоборца требовала высоких ТРИТОНовых баллов по зельям. Скрепив сердце, Гарри таскался и к Снеггу, стеная и обливаясь горькими слезами про себя. Но деваться было некуда, если уж он задался благородной целью стать мракоборцем во что бы то ни стало. Астрономию Гарри бросил как бесперспективную, да ещё профессор Синистра всегда столько задавала, что без её предмета Гарри мог запросто обойтись. В прошлом году он собирался избавить себя от Предсказаний, которые вела ''летучая мышь''-Трелони, но на смену ей взяли кентавра Ференца, а вот к нему ходить стоило. В итоге Гарри ходил и на Предсказания тоже. История Магии, самый скучный и бесполезный предмет, был, почему-то обязательным для всех, его нельзя было бросить. Он долго думал, от чего бы ещё избавиться, но так ничего и не решил. Травология была несложной и интересной, Уход за Магическими Существами вёл Хагрид, это нельзя было бросать хотя бы и даже ради него, а Трансфигурация и Заклинания были обязательными. Таким образом, Гарри оказался загруженным под завязку. Учитывая тренировки по квиддичу и дополнительные занятия по Защите, свободного времени у него совсем не оставалось.

''Что бы ещё бросить?.. Совсем без отдыха тоже нельзя. Посоветоваться бы с кем…'' – думал Гарри, по привычке вспоминая о Сириусе. Опять он начал терзаться тем, что у него был один единственный близкий, почти родной человек, с которым можно было поговорить о чём угодно, и вот жестокое провидение отняло и его. Чтобы не погружаться в пучину депрессии, которая всегда незаметно подкрадывалась к нему на мягких лапах, Гарри решил почитать что-нибудь, но не по школьной программе, а так, для себя, и вспомнил о книге, подаренной Гермионой. Он обшарил всю тумбочку и шкаф, проверил чемодан – не завалилась ли книга за подкладку – но книги не было. Гарри стал вспоминать, когда он читал её последний раз, и сообразил, что книга пропала ещё в ''Норе''. Кому могла понадобиться эта невнятная писанина?

С отчаяния Гарри стал читать о брачном законодательстве горных троллей дольменского периода. Учебник Истории Магии действовал лучше любого снотворного. Само собой, Гарри тут же уснул в высоком кресле у камина.

Проснулся он от какого-то шороха за спиной. От раскрытого окна пахнуло холодом. Там кто-то был. Хлопнула форточка, вылетела почтовая сова. Кто-то на цыпочках крался к окну закрыть форточку. Он должен был неминуемо пройти мимо Гарри. Тот вжался в кресло, затаив дыхание. Мелькнула худощавая фигурка в белой ночной сорочке и рыжая косичка.

''Джинни!'' – еле удержался от возгласа Гарри.

Джинни быстро захлопнула окно, сражаясь с порывом ветра. У неё в руках что-то было, что-то маленькое, уменьшавшееся у неё в кулачке. Не замечая Гарри, Джинни пересекла гостиную и скрылась в спальне для девочек.

– Вот это номер! – сказал Гарри сам себе под нос. – Что же это она получила, да ещё ночью? Надо будет спросить Рона, может, он в курсе.

С этой мыслью Гарри отправился спать.

Утром их разбудил крик осла.

– Чёртов будильник, угораздило же меня его подарить! – ворчал Рон спросонья.

– А-а-а, сегодня Зельеварение… – не успев проснуться, заныл Невилл. – Я растоплю ещё один котёл, а Снегг опять будет издеваться.

– Последнее время у него вроде бы хорошее настроение, – заметил Рон. – Может, на него общение с Мисс Найтингейл так благотворно влияет? – пошутил он, а потом сам испугался собственной догадки. Округлив глаза, он сказал:

– А ведь он неспроста к ней всё время липнет и в зале всё время рядом с ней сидит… А, может, он того, влюбился?

– Да ну тебя, Рон, влюбился! Скажешь тоже! Снегг – волк-одиночка. Его мрачности и язвительности никто не выдержит, – отозвался Гарри, но в душе у него зашевелился червячок сомнения.

– Это ты так думаешь, а как Гермиона сказала, женская душа – потёмки. Может, для Мелиссы он – мрачный готический красавец, чёрный демон, – живописал Рон, – изгнанник общества…

Гарри вздохнул, обречённо закатил глаза и заткнул уши.

В обеденном зале Джинни каким-то необъяснимым образом оказалась рядом с Гарри. Обычно она садилась подальше и искоса посматривала на него.

''Может, она хочет поговорить о ночной посылке?'' – подумал Гарри, но в этот момент влетели почтовые совы. Гарри прямо в тарелку упало письмо. Брызги овсянки полетели в разные стороны.

– Букля себе такого не позволяет, – пробурчал он, поднимая конверт.

Это оказалось письмо от Люпина. Он спрашивал, всё ли у Гарри в порядке, просил писать, если что-то случиться. Похоже, он принял эстафетную палочку от погибшего Сириуса и начал заботиться о Гарри вместо крёстного. Гарри подумал о Люпине с теплотой. В сущности он был Гарри никто, но всё равно волновался за него. Гарри задумчиво вертел письмо в руках, думая о том, не написать ли Люпину о загадочной фотографии. Ведь тот был таким же другом его отца, как и Сириус, а, значит, он точно так же мог быть знаком с его сестрой.

Тут в зале зашумели. Гарри поднял голову, чтобы посмотреть, что случилось. Все внимательно читали ''Ежедневный пророк''.

– Ну что там ещё? – спросил он Рона.

Тот пожал плечами.

– Наша звёздная училка в очередной раз отличилась! – вещал Малфой на весь зал, пользуясь тем, что Дамблдор уехал в Лондон в Министерство. Размахивая газетой точно флагом, Драко стал читать статью вслух, нимало не заботясь о том, что преподаватели его тоже слышат. Заметка называлась ''Девица не промах''.

''Печально известная недавним скандалом Мисс Мелисса Найтингейл решила изменить тактику. Она скрылась от общества в школе Хогвартс, словно заточив себя в монастырь. (''Ну и стиль'', – подумал Гарри.) Она решила искупить свои грешки, служа обществу и обучая молодых. И у директора школы, величайшего из ныне живущих волшебников Альбуса Дамблдор, не возникло никаких сомнений относительно такого серьёзного шага. Не знал он, что пригрел на груди змею в лице данной особы. Первым делом она стала наводить в школе свои порядки, оскорбляя и унижая учеников из самых уважаемых семей. И это сходит ей с рук! Ученик шестого курса Драко Малфой, сын Люциуса Малфоя, известного мецената, отпрыск одной из самых чистокровных семей, всерьёз подумывал наложить на себя руки, с трудом пережив прилюдное оскорбление. Его вовремя спасли верные друзья. (''Что за чушь?'' – не поверил своим ушам Гарри, да и все остальные здравомыслящие люди тоже.)

Но и это ещё не всё! В обществе Мисс Найтингейл всё чаще стали замечать известного профессора Зельеварения, лучшего специалиста в стране, Северуса Снегга. Не иначе, как и тут не обошлось без ''Тристана и Изольды''.

И вы готовы, господа, доверить своих детей подобной аморальной особе? Подумайте, не скажется ли на юных созданиях пагубное влияние беспринципной красотки?''

Аноним.

Статья была без подписи.

Что тут началось в зале! Крики ''Неправда! Что за чушь!'', ''Какой осёл спас Малфоя от самоубийства?'', ''Недоповешенный!'' и ''Лишить её должности!''.

– Какая бредятина! – встряла Гермиона. – Лучше бы прочитали о том, что в больнице Святого Мунго случился пожар, хотя никто к счастью не пострадал, и что больницу временно перенесли из Лондона в другой корпус где-то в провинции. Теперь туда будут пускать по пропускам только родственников, потому что подозревают поджог с целью убийства кого-то из больных. Убили же в прошлом году Бода… По-моему, это гораздо важнее… – но эта статья никого не заинтересовала. Гермионин глас вопиющего в пустыне утонул в общем гуле.

Джинни неловко повернулась, желая рассмотреть фотографию Мелиссы в газете Симуса, и уронила письмо Гарри на пол. Тот полез под стол его доставать и упустил самое интересное – в зал вошли Снегг и Мелисса.

На секунду воцарилась тишина, все повернулись к дверям. Гарри из-под стола заметил, что Джинни что-то быстро сунула в широкий рукав мантии.

Галдёж возобновился.

– Силенцио! – прогремел голос Снегга на весь зал, и всё разом стихло – ученики на какое-то время лишились голоса. – Я узнаю, кто это сделал, и ему не поздоровится, – сказал Снегг тихо, но очень отчётливо. В голосе его слышалась явная угроза, лицо побелело от злости, а губы стали в ниточку. Он медленно цедил слова сквозь зубы, и от этого кожа покрывалась мурашками. – Клевета – подсудное дело. Я лично прослежу за тем, чтобы виновный понёс наказание.

Снегг говорил резко и отрывисто, без обычного яда в голосе. Он был в ярости, взгляд его словно пронизывал насквозь, когда он встречался глазами с кем-нибудь из учеников.

– Имейте в виду, вам эта шутка дорого обойдётся. А теперь – марш все на урок.

Ученики понуро побрели по классам – не все успели позавтракать, включая и Гарри. Он только успел напоследок выпить молоко. Теперь придётся ждать обеда. К тому же у них сейчас Зельеварение. Ох, и отыграется же на них Снегг!

Снегг опоздал на урок впервые за шесть лет их обучения, а может, и за всё время его работы в школе.

''Наверное, преподаватели обсуждали произошедшее прямо на месте в Большом зале. И Дамблдора как на зло нет!'' – подумал Гарри.

Снегг стремительно вошёл в класс, сверкая глазами. Он не сразу приступил к объяснению. Постоял немного, успокаиваясь и окончательно приходя в себя и глядя невидящими глазами в находящееся вровень с землёй окно, а потом спокойно, но твёрдо сказал:

– Я не дам вам возможность выжить её из школы, кто бы ни пытался это сделать. Скорее, он уйдёт отсюда первым. Как будущие специалисты, вы все вместе взятые не стоите её мизинца. Она на первом курсе больше знала, чем вы когда-либо выучите. Даже вы, мисс Грейнджер, – насмешливо добавил он, чтобы позлить Гермиону. Она терпеть не могла, когда кто-нибудь сомневался в её знаниях и способностях.

– Она могла бы вести любой предмет в школе, – продолжал он, – но судьбе было угодно, чтобы её досталась именно Защита от Тёмных Искусств. Значит, так тому и быть. Возможно знания, полученные от неё, однажды спасут вам жизнь. Я бы не советовал вам ставить ей палки в колёса или переходить ей дорогу. Я лично выясню, кто автор статьи в ''Пророке'', – он выразительно посмотрел на Малфоя, и тот съёжился под колючим взглядом учителя, – и пусть пеняет на себя. Его не спасут ни влиятельные родители, ни голубая кровь, ни куча денег. – Снегг презрительно скривил губы. – Я всё сказал.

Дальше урок пошёл как обычно. Они занимались редкими ядами.

На этот раз Снегг отравил Невилла, а остальные искали противоядие. Обнаружил его, как ни странно, Малфой. Обычно он вредничал и ни за что не спас бы гриффиндорца. Но то ли он в этот раз перенервничал под взглядом Снегга, то ли захотел перед ним выслужиться, но Невилл очнулся с его помощью.

– А Снегг, оказывается, свой парень! – торопливо говорил Рон, когда они шли на Прорицания в Северную башню. Дамблдор предупредил их, что иногда вместо Ференца уроки будет давать профессор Трелони, потому что кентавру иногда надо будет отлучаться. Этим заявлением Дамблдор их крайне заинтриговал. Гарри уже решил про себя расспросить обо всём Хагрида, который дружил с Ференцем. – Как он ради Мелиссы расстарался! Говорю тебе, он к ней неравнодушен. Я думаю, что он сдержит слово и найдёт того, кто написал эту гадость.

– Хотелось бы мне знать, как он это сделает, – откликнулся Гарри. – Не будет же он всех поить сывороткой правды.

– Но круг поиска сужается, если учесть, что этот человек здесь, в Хогвартсе. Ведь только находящийся здесь знает, что Снегг много общается с Мелиссой.

– В Хогвартсе учится какая-то несчастная тысяча человек, плюс учителя, эльфы и привидения! К тому же кто угодно мог написать о происходящем домой, а его родители подсунули эту гадкую анонимку ''Пророку'', чтобы ''предупредить общественность'', – стоял на своём Гарри.

– Пожалуй, ты прав, – вздохнул Рон, соглашаясь.

Наконец-то они добрались до башни профессора Трелони – ''мыши в очках'', как её называли ученики между собой.

В кабинете профессора Трелони всегда был очень тяжёлый воздух. Тут как обычно тошнотворно-удушливо пахло восточными благовониями, круглый год горел камин, везде были свечи. На столах и полках стояли хрустальные шары, глобусы планет, сервизы для гадания на чаинках, висели карты звёздного неба для составления гороскопов.

Ни Гарри, ни Рон не верили ни в предсказания, ни в гороскопы профессора Трелони. Раньше они ходили к ней просто так – расслабиться и отдохнуть от сложных предметов. Гарри пару раз даже засыпал. Хотя у ''стрекозы'' и случались иногда пророческие видения, это было крайне редко. Девушки же, Парвати и Лаванда, были ярыми поклонницами пророцательского таланта ''мыши''. Они всегда с замиранием сердца и затаив дыхание слушали вещание ''медиума''. Парвати и Лаванда сильно огорчились, когда вместо профессора Трелони Астрологию им стал преподавать кентавр Ференц. Гарри и Рон подозревали, что девушки в конце концов смирились с Ференцем только потому, что он был очень красивым.

Профессор Трелони вплыла в кабинет, как всегда зябко кутаясь в слои шалей и мелодично позвякивая многочисленными бусами и браслетами.

– Здравствуйте все, я рада вас видеть, хотя бы иногда, и счастлива, что никто из вас не умер, – замогильным голосом произнесла она. – Вы, Поттер, были близки к этому, очень близки, как я и предрекала. Но с моей помощью вы были к этому готовы и смогли постоять за себя – что ж, я рада за вас и сочувствую. Может быть, вам удастся умереть в другой раз…

Гарри хмыкнул – на тот свет он, вообще-то, не торопился, а мадам Трелони, похоже, не терпелось ему помочь.

– Что ж, сегодня будем рассеивать туман над будущим с помощью хрустального шара, вы наверняка давно этого не делали.

Лаванда и Парвати сразу же оживились, а Гарри и Рон тяжело вздохнули. Профессор повернула шар, на её руке блеснуло массивное кольцо-змейка, усыпанное драгоценными камнями. Можно было рассмотреть зелёные изумрудные глазки и красную рубиновую пасть. По тельцу змейки шёл узор из крохотных сапфиров, топазов, опалов и алмазов.

''В прошлом году у неё этого кольца не было'', – машинально подумал Гарри.

– Сосредоточьтесь, устремитесь мыслями внутрь шара, проникните за его хрустальные пределы, и туман рассеется от ветра провидения…

Что и говорить, ''мышь'' была мастером слова. Её голос действовал усыпляюще, вводил в транс. У Гарри закружилась голова, перед глазами поплыло. На миг ему показалось, что змейка на кольце мадам Трелони ожила и зашевелилась, подняв серебристую головку и сверкнув драгоценными глазками.

– Гарри, Гарри, тебе плохо? – всполошился Рон, памятуя о том, что однажды в этом же кабинете у Гарри был приступ боли в шраме, он тогда даже потерял сознание. Боль была верным признаком того, что Тот-Кого-Нельзя-Называть был где-то поблизости.

– Нет-нет, всё хорошо, – поспешил заверить его Гарри. Просто мне стало слегка нехорошо. Наверное, это из-за того, что здесь душно и навязчиво пахнет благовониями. Да ещё я позавтракать не успел.

– Ты какой-то бледный. Давай, я отведу тебя в больничное крыло, – не мог угомониться Рон.

– Да что ты в самом деле! Не надо, всё в порядке! Хотя… Давай! Чего тут делать?

– Профессор Трелони, профессор Трелони, Гарри плохо! – затараторил Рон. – Наверное, как раз сейчас он собирается нас покинуть! – с шутливым ужасом в голосе проговорил он, выразительно округлив глаза. – Можно, я отведу его к Мадам Помфри?

– Идите, – милостиво отпустила их ''стрекоза''.

И довольные Гарри и Рон умчались.

– Ну, что? Лучше? – заботливо спросил Рон.

– Кажется, да. Вот только живот болит, – отозвался Гарри.

– Это потому что ты остался без завтрака. Молодой растущий организм нельзя морить голодом, – назидательно процитировал Рон Миссис Уизли, которая никак не могла заставить Джинни нормально питаться. Та изводила себя голодом, желая похудеть по последней моде, хотя и так уже была полупрозрачная. ''Кожа да кости'', – вздыхала мать.

– Ну, куда идём? – спросил Рон. – Тебе точно не надо в больницу?

– Не-а. Следующей у нас Защита. Пошли к Мисс Найтингейл. Может, она свободна. Поговорим с ней, – предложил Гарри.

– Давай, – поддержал его Рон.

Они уже подходили к классу, как из комнаты Мелиссы, которая примыкала к кабинету, но имела и отдельный вход, вышел … Снегг!

Рон и Гарри спрятались за двигающиеся доспехи в тёмном углу. Снегг пронёсся мимо них огромной летучей мышью, бормоча что-то себе под нос.

– Да его ни один скандал, раздутый ''Пророком'' его не остановит. Он привык добиваться своего не мытьём, так катаньем, – зло прошипел Рон.

– И чего же это, интересно, ему там понадобилось? – прищурился Гарри. – Ладно, идём.

Они зашли в кабинет. Мелисса что-то читала, какую-то потрёпанную книгу с обгоревшими краями.

– О! Кого я вижу! Вы почему не на уроке? – улыбнулась она друзьям.

– Мы решили прогулять Астрологию. Нам уже надоело слышать о том, что мы умрём самой мучительной смертью в ближайшее время, а потом ещё составлять гороскоп и высчитывать время собственной кончины, её предсказание сработало только в случае ''недоповешенного'' Малфоя, – ответил за двоих Гарри.

– А! Вы сбежали от профессора Трелони! Редкостная зануда. Я один год у неё проучилась. Эта дамочка с маниакальным упорством предрекала мне смерть от заклинания Авада Кедавра в возрасте пятнадцати лет, но, как видите, я до сих пор жива и нахожусь в добром здравии!

Рон вдруг вспомнил о Снегге:

– Профессор Снегг поклялся всем, что у него есть, что найдёт того, кто тиснул ту гаденькую анонимку в ''Пророк''. Как вы думаете, кому это нужно?

– Я кому-то здесь сильно мешаю, – задумчиво проговорила Мелисса. – Вот и хотят от меня избавиться.

– А, может, Снегг сам её написал, чтобы отвести от себя подозрения? Ведь это ему который год подряд не достаётся должность учителя Защиты. Он хочет убить одним выстрелом двух зайцев – отвести от себя подозрения и получить должность. Кстати, что он вам сказал?

– Когда?

– Да сейчас. Мы видели, как он выходит из кабинета.

– Из моего кабинета? Снегг?

– Ну да, пять минут назад.

– Не может этого быть, его здесь не было, вам показалось. Я всё время была здесь одна.

– Он вышел не из класса, а из вашей комнаты! В неё же есть отдельный вход из коридора.

– Я туда уже около часа не входила…

– Значит, он был там один. Наверняка он что-нибудь искал.

– Пошли, проверим. Я не пользуюсь той дверью, ведущей из спальни прямо в коридор…

Они ворвались втроём в кабинет, взбежав по лесенке. Мелисса торопливо огляделась.

– Вроде бы всё на своих местах… Странно. Никакого шума я не слышала, как же он вошёл в мою комнату? Дверь из коридора заперта на маггловский ключ. Зачем Снеггу вообще понадобилось сюда заходить? Что ему могло понадобиться в моей комнате? Он мог бы попросить это у меня лично, а не проникать сюда тайно… Очень странно…

Гарри огляделся. Он побывал здесь при всех преподавателях Защиты. У Локонса он подписывал конверты для писем его поклонникам, Люпин поил его чаем с волшебным энергетическим шоколадом, Грозный Глаз Грюм расспрашивал его о поединке в Воланом-де-Мортом, произошедшем после того, как Гарри дотронулся до Кубка Трёх Волшебников, оказавшегося порталом, а профессор Амбридж заставляла его писать собственной кровью ''я не должен лгать'' в качестве наказания за то, что он говорил ей в глаза чистейшую правду. И вот он снова здесь.

Комната впервые выглядела уютной. Было видно, что это комната девушки: на окне висели светлые воздушные занавески, на столе царил порядок, кресло было покрыто вышитой накидкой в тон ковру на полу, гобеленам на стенах и пологу кровати. Книжные полки ломились от книг. И вместе с тем в комнате не было ничего лишнего, вроде гадких блюдец с противными котятами грязного цвета, бесчисленных вазочек, скатёрочек и салфеточек, которые просто обожала Амбриджиха. Сразу было видно, что теперь здесь живёт бывшая отличница, привыкшая к порядку и аккуратности.

В углу всё ещё стояло огромное зеркало – уловитель врагов. Сейчас оно никого не отражало. На шкафу пылились большущий вредноскоп и детектор лжи – золотая скрюченная антенна. Все эти хитроумные приспособления остались от лже-Грюма, опасавшегося разоблачения.

На подоконнике стояла клетка Сороки-Мэгги, сейчас пустая, а рядом с ней…

– Ой? Что это? – удивился Гарри в голос.

В золотом горшке рос чудо-цветок. Каждые несколько минут на нём появлялись, расцветали и увядали разные цветы: розы сменялись гладиолусами, потом возникали хризантемы, за ними – орхидеи, после них – фиалки, и так – до бесконечности.

– Это цветок-на-любой-вкус, – пояснила хозяйка комнаты. – Он цветёт круглый год. Когда кончатся цветы, пойдут ягоды или фрукты. Он забавный, но очень капризный. Его нельзя оставлять на сквозняке, надо поливать исключительно драконьей кровью и изредка подкармливать щетиной гримпинского кабана. Зато он радует глаз круглый год, на него никогда не надоедает смотреть. К тому же фрукты вполне съедобные. Вот, попробуйте-ка!

В этот момент яблоневый цвет сменился яблоками.

– Рвите быстрее! Если они упадут раньше, чем вы их сорвёте, они сразу же пропадут. Есть их тоже надо сразу же, гниют они так же быстро, как и созревают.

Гарри и Рон торопливо захрустели сочными зелёными яблоками – отсутствие завтрака давало о себе знать. Апельсины они пропустили, потому что их долго чистить, а вот персиков нарвали много, даже все съесть не успели, а потом сливами полакомились на славу.

– Здорово! – воскликнул Рон, дожёвывая грушу. – С голоду вы явно не умрёте.

– Вы что, не завтракали? – удивилась Мелисса их богатырскому аппетиту.

– Нет, Снегг же нас всех выгнал! – ответил за друга Гарри.

– Ах, да! Не повезло вам. Теперь ждите обеда. Надеюсь, больше никому не придёт в голову вылить на меня ушат грязи ещё и за обедом. Как, вы говорили, дразнят Драко? ''Недоповешенным''? Метко, ничего не скажешь! – она улыбнулась. – Я не знала, что он такой нежный, и не стала бы доводить его до… гм… самоубийства. Завидное воображение у нашего Анонима…

Они вернулись в класс.

– Я давно хотел вас спросить, – несмело начал Гарри. – Почему у вас палочка какая-то серебристая? Она что – не деревянная?

– Деревянная. Просто она облита кровью единорога, которая обладает целым набором разных свойств, помимо целительных. Мистер Олливандер никак не мог подобрать мне палочку, я провела в магазине полдня без особого успеха – палочки меня отвергали. И тогда ему пришла в голову одна идея – он дал мне уникальную палочку, набранную кольцами из двух пород дерева – граба и остролиста, а не цельную, как обычно. Внутри у неё перо белого ворона. Он появляется раз в тысячу лет и даёт одно перо. Палочка была резервной, то есть подходила любому достаточно опытному, сильному и могущественному волшебнику, но она выбрала меня, хотя мне и было одиннадцать лет. Чтобы приглушить действие палочки, Мистер Олливандер облил её кровью единорога, и та стала серебристой. Он предупредил, что эта палочка на всю жизнь, хотя большинство волшебников время от времени меняют свои палочки на более мощные, накапливая опыт и развивая способности.

– Ого! – округлил глаза Рон. – Я и не слышал никогда о белом вороне.

– Ещё услышишь, – заверила его Мелисса. – Попрошу Хагрида рассказать вам о нём на занятии. Правда, будет только теория. До его следующего появления ещё несколько сот лет.

Гарри впечатлился не хуже Рона.

– А перо? От какой птицы ваше бело-розовое перо?

– А-а-а! Это перо фламинго. Я как-то работала в Индии, там его и купила, экзотика. Ещё у меня есть перо белой цапли, оно из Японии. Я его держу для ''автографов'', как говориться, – она рассмеялась, глядя на недоумённые лица Гарри и Рона. – Шучу, шучу, автографы я у ещё не раздаю. Просто перо это очень красивое, с золотистым краешком, потом как-нибудь покажу.

В класс стали постепенно подтягиваться ученики – предыдущий урок закончился. Вбежала радостная Гермиона, взахлёб рассказывая им о квадрате Пифагора, который они проходили на Нумерологии.

Когда все ученики были на местах, и Мисс Найтингейл уже собиралась начать урок, Гермиона вдруг подняла руку.

– Да, Мисс Грейнджер? – на уроках Мелисса становилась более официальной.

– Мисс Найтингейл, я хотела спросить, а почему ваше зелье ''Тристан и Изольда'' легально разрешено к продаже? Получается, что продажа всех остальных любовных зелий незаконна?

– Что ж, Гермиона, раз ты спросила, то я объясню, если все остальные не возражают.

– Нет, нет, – загалдели все. – Нам это очень интересно.

– Тогда слушайте. Обычное приворотное зелье действует так: вы подливаете его понравившемуся вам человеку, и он теряет голову от любви. В зависимости от дозы действие подобного напитка продолжается от месяца до нескольких лет. Самые сильные зелья действуют всю жизнь. Ну, представьте себе ситуацию: в вас кто-то влюбился и из минутной прихоти подлил вам подобное зелье, совершенно не интересуясь вашим мнением по этому поводу. Вы-то можете любить другого, даже быть счастливы в браке, не подозревая о существовании того влюблённого в вас человека, или же вообще ненавидеть его. Выпитое зелье практически полностью меняет вашу жизнь, потому что его действию нельзя сопротивляться. Вы не властны над своими чувствами, вы безумно любите того, кто вам его подлил, становитесь его рабом. А если он прикажет вам кого-то убить? Так чужими руками совершались преступления, когда виновный был не властен над собой, это искусственное чувство сильнее его. Это гораздо хуже заклинания Империус, потому что в данном случае человек осознаёт всё, что он делает, но не может сопротивляться. К счастью, такой случай был всего однажды в 1342 году, когда Бугвис Смоллз убил Рифиниуса Валентайна из-за безумной любви к его жене Адване, подлившей ему любовный напиток. Но это уже крайности. Чаще бывает так, что некогда любимый человек надоедает, обычная-то любовь проходит. А отравленному напитком несколько лет мучаться, пока его действие не прекратится. Были и такие случаи, когда юноша или девушка подливали зелье из вредности или мести тому, кого они терпеть не могли, чтобы тот человек мучался от безответного чувства. Подобные шалости несколько раз доводили до самоубийства, последний случай был не так давно, но юношу вовремя спасли.

(В классе кто-то вслух ахнул, а Дин Томас выкрикнул: ''Малфой, это не о тебе, случаем, речь идёт?'' – Все засмеялись. Драко позеленел.)

Поэтому приворотные зелья и запретили в 1764 году, хотя ведьмы до сих пор тайно их варят по старинным рецептам, а потом продают в Лютном переулке. Вы можете и сами сварить что-нибудь этакое, но я сильно удивлюсь, если его действие продлится дольше трёх дней и вызовет что-нибудь серьёзнее мимолётной привязанности и лёгкого флирта.

Я же изобрела принципиально другое снадобье. Это даже и не любовное зелье по своей сути. Оно просто помогает вам понять, что вы не равнодушны к какому-то человеку. До принятия настойки вы не осознавали, что вы его любите. Или же бывает так, что вы застенчивы и не решаетесь открыть свои чувства любимому человеку, потому что не уверены в его отношении к вам. Зелье поможет вам решиться на этот важный шаг и признаться в любви.

Давайте рассмотрим конкретный пример: Рону нравится… э-э-э… например Гермиона! – В классе раздались сдавленные смешки. – Я ведь сказала – например! Но Рон не знает, как намекнуть девушке о своих чувствах. Тогда он подливает ей ''Тристан и Изольду'' и отдаётся на милость судьбы. Если он тоже нравится Гермионе, то в ближайшее время она это осознает, что просто жить без него не может, и они будут счастливы вместе. Может быть и по-другому. Рон и Гермиона нравятся друг другу, но оба бояться в этом признаться, потому что не уверены в чувствах другого. Тогда, скажем, Гермиона подливает Рону напиток и он под его действием наконец решается на любовное признание. В итоге они опять же счастливы вместе. Если же изначально кто-то из них не любит другого, ''Тристан и Изольда'' ни в коем случае не может его заставить насильно влюбиться.

Бедняга-Рон покраснел до корней волос, своим ''напримером'' Мелисса явно попала в точку. Но так как он сидел за первой партой, этого никто не видел, кроме самой Мелиссы. А она не подавала вида, продолжая объяснять:

– Вы скажете – зачем такие сложности, трата большой суммы денег на любовный напиток, который даже и не любовный! Неужели нельзя просто взять и откровенно поговорить? Но кому-то застенчивому легче доверить свою судьбу волшебному зелью, если он не доверяет силе своих слов и панически боится отказа. Для них я и создала любовный напиток ''Тристан и Изольда''.

Основная проблема не в том, что вас никто не любит, а в том, что кто-то стесняется вам признаться. Люди стесняются проявления своих чувств из-за неуверенности в себе. Множество пар распадается, потому что их отношения заходят в тупик – девушка ждёт признания от юноши, а тот не уверен либо в своих чувствах, либо в любви девушки. ''Тристан и Изольда'' просто помогает, слегка подталкивает. Но моё изобретение не может никого заставить полюбить против своей воли.

В классе повисла тишина. Все переваривали сказанное.

– Так значит всё это ерунда, всё то, что напечатал ''Пророк''? – осмелился высказать свою догадку Гарри.

– Конечно! Просто автор этих статей и не подозревает о реальном действии напитка. Я могла бы налить Корнелиусу Фаджу, да и всем остальным в Министерстве Магии по цистерне ''Тристана и Изольды'', но при этом совершенно ничего бы не произошло, ведь действие напитка основано на первоначальной влюблённости.

– Но почему вы тогда не потребовали официального опровержения всей этой клеветы? – удивился Гарри.

– Оправдываться за свои поступки, тем более за те, которых я не совершала, не в моих правилах. Мне не хотелось формально извиняться за скандал, который возник не по моей вине. Просто кому-то надо было убрать меня из Министерства, как теперь убрать из школы. Они сделали бы это тем или иным способом, рано или поздно. К любовному напитку это, по сути, не имеет никакого отношения.

И тут выступил Малфой:

– А что если бы Грейнджер и правда подлила Уизли немного напитка, ну, при условии, что он к ней неравнодушен, конечно, – и он окинул фигуру Рона насмешливым взглядом, тот мечтал провалиться сквозь землю. – Он признался бы ей в любви?

– Хороший вопрос, Драко, – Мелисса лукаво прищурилась, обводя взглядом класс и выдерживая театральную паузу. Рон ждал приговора, затаив дыхание. – Нет, Драко! Действие напитка начинается с семнадцати лет. Юным влюблённым пришлось бы разбираться самим.

– Это нечестно! – завопили некоторые.

– А мне исполнится семнадцать уже в марте! – похвастался кто-то радостно.

– А искусственное старение поможет? – спросил кто-то озабоченно.

– Всё честно! По закону о несовершеннолетних волшебниках использование ими магии ограничено до разумных пределов по достижению ими совершеннолетия, то есть семнадцатилетнего возраста. Раньше этого возраста вам зелье и не продадут. Искусственное старение не помогает!

– У-у-у! – расстроился класс, зато Рон вздохнул с облегчением, у него явно отлегло от сердца.

В это время в дверь постучали, и вошла Джинни. Она объяснила, что профессор Дамблдор хочет видеть Мисс Найтингейл после уроков.

– А когда ваше зелье начинает действовать?

– Максимум через неделю, минимум через пару часов, зависит от силы чувств и от комплекции человека, – ответила Мелисса.

– Сколько раз надо давать зелье?

– Один раз, ну максимум два, если вы хотите быть полностью уверенным, хотя это излишне. Для любящего человека и одного раза вполне хватает.

– Нужно ли добавить в зелье что-нибудь, принадлежащее человеку, которому ты его подливаешь?

– Конечно. Но совершенно не обязательно при этом выдирать у него пучок волос или обрезать ему все ногти на ногах, когда он спит. Достаточно положить в напиток кусочек той вещи, которая ему принадлежит – пуговицу от рубашки, заколку для волос, всё что угодно. Важно не забыть положить и что-нибудь своё.

Хлопнула дверь – Джинни вышла.

– А какой состав зелья? – невинно поинтересовалась Пэнси Паркинсон.

– Хочешь узнать, нельзя ли его приготовить самой? – понимающе улыбнулась Мелисса. – Состав очень сложный, я подбирала его несколько лет, постоянно проверяя результат, и состав зелья – мой профессиональный секрет. Хотя каждый может попытаться повторить мой результат и даже улучшить его, насколько это возможно.

Все сразу скисли. Как сказал Снегг, Мелисса была талантливее и способнее их всех вместе взятых. Значит, придётся ждать совершеннолетия, когда напиток ''Тристан и Изольда'' можно будет купить.

* * *

После уроков состоялся отбор новых игроков в команду по квиддичу. Джинни Гарри взял сразу, почти без проверки. Хотя в прошлом году она была ловцом, заменяя его, в этот раз её предстояло быть охотником. Джинни была ловкой и юркой, превосходно уворачивалась от бладжеров и изящно посылала квоффлы в цель, мастерски обходя защиту Рона на кольцах. Когда за обедом Гарри предложил Колину Криви попробоваться на охотника, тот чуть в обморок не упал от удивления, счастья и благодарности. Летал он вполне сносно, а вот с попаданием в цель у него дела обстояли явно хуже. Рон не пропустил ни одного квоффла, что было бы просто чудом с другим охотником. Джинни обещала его потренировать дополнительно. Опытный охотник Кэти Бэлл доучивалась последний год, она обещала натаскать Джинни и Колина как следует, обучив их всем уловкам охотников. А вот с загонщиками дела обстояли гораздо хуже. Прошлогодние временно заменяющие близнецов Уизли Кирк и Слоупер просто никуда не годились, и Гарри решил подобрать новых. Он перепробовал целую кучу народа, но они так жутко летали и так неуклюже отбивали бладжеры, что Гарри за голову хватался. Это было даже хуже, чем он ожидал. По сравнению с ними неуклюжий Невилл Долгопупс казался просто образцом изящества и ловкости. Пришлось пока смириться со Слоупером и Кирком и начать их усиленно тренировать.

* * *

Вечером Рон болтал по каминной связи с Фредом и Джорджем. Те смертельно обзавидовались, узнав из газет, что девушка-мечта Мелисса Найтингейл преподаёт в Хогвартсе.

– Стоило нам закончить школу, как в ней сразу появилось то, ради чего вообще стоило бы в ней учиться! – сокрушались они.

Рон хвастался перед братьями тем, что видит живую Мелиссу каждый день, им же приходиться довольствоваться фотографиями из ''Пророка''.

Ещё Фред и Джордж полюбопытствовали насчёт подробностей нового скандала, в котором оказался замешан Снегг:

– Ворон! Летучая мышь! Да как он вообще смеет смотреть в её сторону! – возмущались они, пылая праведным гневом. Потом они дружно хохотали, слушая рассказ Рона о том, что Мелисса сотворила с Малфоем.

– Да, кучка – это здорово придумано. Вот это трюк! Выведай у неё, Рон, как она это делает. Я думаю, что это пригодиться нам для бизнеса, – загорелся более предприимчивый Фред.

– А заодно попроси у неё автограф, – размечтался романтичный Джордж. – Какие бы скандалы с её участием не происходили, уверь её, что я самый преданный её поклонник! – добавил он.

– Нет, я! – крикнул Фред. – Моё желание жениться на неё остаётся неизменным, несмотря ни на что! Передай ей обязательно!

– Ну хватит вам, такие глупости я передавать не собираюсь! – разозлился Рон. – Сами разбирайтесь со своими потерянными от любви головами. Кстати, вы ими не перепутались, когда нашли их? – съязвил он.

– Конечно нет, я Фред!

– Что? Это я Фред, а ты – Джордж!

– Он всё врёт, не верь ему!

– Тогда отдавай мне мою голову назад, снимай её, снимай прямо сейчас!.. – и весело хохоча, они отключились с сеанса каминной связи.

Рон был доволен, что увиделся с братьями. Хоть он и не признавался в этом, но очень скучал по ним. Гарри не предавался общему веселью. Он сидел на подоконнике, глядя на ползущие по стеклу капли дождя. Погода вполне соответствовала его настроению. Тоска. Тоска снаружи и внутри. Гарри сидел и тихонько страдал.

О, если бы знал рыжий веснушчатый Рон, как Гарри завидовал ему в такие моменты. Рону бы и в голову не пришло, что можно ему завидовать, потому что у него есть семья. А он-то, глупый, всегда считал себя обделённым любовью матери – ведь ей столько детей надо любить. Он ныл по поводу донашивания одежды за старшими братьями и приглядывания за младшей сестрёнкой. Рон искренне расхохотался бы, если бы ему сказали, что семья – это богатство.

Гарри стало так жалко себя, что он чуть было не пустил слезу. Но он вовремя вспомнил, что он уже взрослый, уже как-никак шестнадцать лет. Да и разве слёзы вернут ему родителей?

Настроение было ужасное. Гнетущая тоска засасывала его словно тёмная болотная жижа, заливала его, топила, тянула вниз, в безысходность и чёрную меланхолию.

Рон предложил сыграть в шахматы, но Гарри отказался. Он решил весь вечер жалеть себя. Пошёл и достал альбом с фотографиями родителей и их друзей и стал его листать. Он успел изучить фотографии до мелочей, хотя люди на них всё время менялись: вот отец и мать машут ему руками, оба нарядные, радостные, а тут они заняты друг другом, не обращают на него внимание. Вот крёстный держит на руках маленького Гарри, а рядом с ним какая-то живая симпатичная девочка лет пятнадцати попеременно то строит Сириусу глазки, то показывает Гарри язык…

Гарри вглядывался в снимки до рези в глазах, сам не зная, что хочет на них рассмотреть. Перевалило за полночь. Он и не заметил, как уснул за столом, положив голову на сложенные руки.

Он проснулся от тихих шагов.

''Неужели Джинни опять получила что-то посреди ночи по почте? – удивился Гарри, соображая спросонья, где это он. Но это была не Джинни.

Посреди комнаты стояла …Мелисса Найтингейл. Она медленно оглядывала комнату, улыбаясь своим мыслям и не замечая Гарри.

– Эй! – тихо окликнул он девушку, чтобы не пугать её. От неожиданности та вздрогнула и резко обернулась.

– О, Гарри, это ты! – она облегчённо выдохнула. – Я не знала, что здесь кто-то есть. Извини, если помешала. Почему ты не спишь, ведь уже очень поздно.

– Да я… – замялся он, не зная, как объяснить, что он посвятил этот вечер жалости к себе. Ещё подумает, что он совсем ребёнок! – А что вы здесь делаете и как вы сюда попали? – ответил он вопросом на вопрос.

– М-м-м… – неопределённо промычала Мелисса, собираясь с мыслями. – Понимаешь, ностальгия замучила. Я ведь встречалась здесь иногда с Чарли Уизли для… – она сделала неопределённый жест рукой, – для планирования всяческих проказ. Я пробиралась сюда ночью из подземелья по тайному коридору с помощью Карты Мародёров, и мы…

Гарри слушал с открытым ртом и наконец решился перебить преподавательницу:

– По тайному коридору?

– Ну да. В Хогвартсе полно тайных ходов и переходов. Можно из одной части замка пробраться в другую, пользуясь ими. Все их мало кто знает, это настоящий лабиринт, и там запросто можно заблудиться.

– Из подземелья?! Так вы учились не в Гриффиндоре?! Получается, что вы – из Слизерина! – он не мог поверить своей неожиданной догадке и своим ушам.

– Ну да, из Слизерина. А ты разве не знал? Я поступила в школу в первый год работы профессора Снегга, он сразу же стал деканом факультета.

– Но я… я думал, что вы… – Гарри не знал, как объяснить своё изумление и разочарование. Ему и в голову не могло прийти, что его любимая учительница могла учиться не в его обожаемом Гриффиндоре, а в проклятом Слизерине, пачками выпускающим тёмных магов.

– По твоему лицу вижу, что ты имеешь зуб на Слизерин. Чем же он так плох? – спросила она, гладя на вытянувшееся лицо Гарри.

– Да нет, не плох… Нет, но… Видите ли, большинство тёмных магов учились именно в Слизерине, и Во… Вы-Знаете-Кто тоже там учился… поэтому… И вообще – слизеринцы противные, – выпалил он. – Помешаны на чистоте крови, и всё такое. По-моему они даже скрытно гордятся, что Волан-де-Морт учился на их факультете.

– Ты не боишься называть Волана-де-Морта по имени? – удивилась Мелисса. – Я уважаю тех, кто называет вещи своими именами, – она немного задумалась. – В моё время всё было немного по-другому. Слизерин был обычным факультетом, на него не боялись поступать и учиться там. Волан-де-Морт только-только начинал набирать силу и власть, собирая вокруг себя сторонников, к нему тогда не отнеслись так серьёзно, как следовало бы. То, что сейчас в Слизерине не хотят учиться только из-за того, что Сам-Знаешь-Кто учился именно там, я считаю предрассудком. Это всё равно что не есть тыквенный пирог только потому, что это любимое лакомство Волана-де-Морта. Слизерин – обычный факультет, не лучше и не хуже других. Но в чём-то ты попал в точку.

Я всю жизнь мечтала поступить в Гриффиндор. Там учился мой старший брат и его друзья, бывшие и моими друзьями тоже. Для меня проблема выбора не стояла вовсе, я твёрдо решила, что буду в Гриффиндоре. Представь себе моё изумление, когда я, едва взяв в руки шляпу, услышала ''Слизерин'', да я её и надеть-то толком не успела, как она заявила мне такое! Я попросила шляпу подумать, но эта рухлядь стояла на своём. Я разругалась со шляпой прямо во время распределения! Я думала, что раздеру её в клочья! Профессору МакГонагалл пришлось отобрать у меня Шляпу, потому что я чуть было не оторвала ей поля. Меня вовсе не радовала перспектива провести следующие семь лет моей жизни в сырых подвалах Слизерина. Но шляпа менять своего решения не собиралась. Последнее, что я от неё услышала, это фраза ''Хороша бы я была, если бы отправила тебя на другой факультет! Я ещё не выжила из ума, хоть и очень старая''. Не знаю, что она имела в виду. Вот так я и оказалась в Слизерине.

– Вы ещё упомянули Карту Мародёров… – несмело спросил Гарри. – Она была у меня, но её забрал тот тип, что выдавал себя за Грозного Глаза Грюма два года назад. Такая полезная вещь…

– А откуда она у тебя взялась? – перебила его Мелисса.

– Мне её отдали близнецы Уизли – братья Рона. Они стащили её у Филча, а он, в свою очередь, ликвидировал её у кого-то. Мой отец и его друзья сами создали эту карту для передвижения по тайным закоулкам и переходам Хогвартса, когда они ещё здесь учились. А как эта карта попала к вам?

– А! Ещё на младших курсах я её выменяла у какого-то семикурсника на Устранитель Запаха – это такое зелье, уничтожающее неприятный запах, вонь, короче. Тот мальчик, не помню его имя, дополнительно занимался Травологией, а так как у профессора Стебль, сам знаешь, любимое удобрение – драконий навоз, можешь себе представить, как очаровательно благоухал тот бедняга. Да с ним ни одна девочка встречаться не хотела! Устранитель Запаха он сам сварить не мог, потому что был полным профаном в Зельеварении. Вот мы и совершили взаимовыгодную сделку. Мне досталась карта, выменянная на большущий флакон Устранителя, а тому парню – самая красивая и популярная девочка.

В годы учёбы мы с Чарли пользовались картой для свободного передвижения по ночному замку, с её помощью мы всегда вовремя узнавали о приближении Филча или дежурных учителей и старост. Но как-то раз Филчу просто повезло, и он отобрал её у нас с Чарли. Он додумался расставить невидимые капканы у всех тайных проходов в Хогсмид, и мы попались как два глупых мышонка. Мы были уже на пятом курсе, был разгар осени. Началась череда убийств мракоборцев, вокруг было неспокойно, и нас не выпускали из замка. Нам же позарез понадобилось в ''Зонко''…

Так я и лишилась карты. Значит, именно после меня карта попала к Уизли, а затем – к тебе. Сейчас же я нашла её на потайной полочке в своей комнате. Видимо, лже-Грюм забыл её там. – Она стукнула палочкой по карте и произнесла:

– Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость.

На карте возникли слова:

Привет! Сохатый, Лунатик, Бродяга и Хвост приветствуют вас! Мы очень рады, что карта вам пригодилась! Пользуйтесь ей почаще и берегите её, она вам ещё не раз понадобится! Для таких хороших людей мы и старались, создавая её. Только смотрите, как бы карта снова не попала к Филчу, он её уничтожит. Удачи вам обоим. Пока!

И строчки исчезли.

– Это та самая карта! Карта моего отца! Это Джеймс Поттер был Сохатым. А мой крёстный, Сириус Блэк, был Бродягой. Лунатиком был их друг, Римус Люпин. Он был вашим предшественником, учил нас Защите на третьем курсе. Хвостом был предатель Питер Петтигрю… Вы случайно не были знакомы с кем-нибудь из них, а? Может – это один из них был тем самым семикурсником? Ведь иначе их карта не попала бы к вам… Я сейчас покажу вам их фотографии. – И он дал Мелиссе фотоальбом.

Они сидели рядом на диване, преподавательница и ученик, запросто, как старые знакомые, и листали альбом.

– Это мои родители, Джеймс и Лилли Поттер. Они погибли пятнадцать лет назад от руки Волана-де-Морта.

– А кто твои опекуны? Как их там звали?.. Такая смешная маггловская фамилия…

– Дурсли-то? Это мои тётя и дядя. Ещё у меня есть кузен – их сын.

– Они тебя любят?

– Вы шутите или издеваетесь? Такого слова в их лексиконе по отношению ко мне просто не существует. И вообще, если бы существовал справочник ''Тысяча Самых Гадких Магглов Всех Времён и Народов'', они бы его возглавляли, занимая первое место! – горько усмехнулся Гарри.

– Да-а-а, не повезло тебе, – сочувственно посмотрела на него девушка. – И больше у тебя нет родственников?

– Нет, больше никого…

Мелисса внимательно смотрела на фотографии. Люди на снимках весело махали ей руками и улыбались.

''Может, люди на волшебных фотографиях всегда так делают, и не важно, кто на них смотрит?'' – подумал Гарри, но спросить не успел. Мелисса прервала его мысли, осведомившись:

– А это кто такой симпатичный? – указала она на Сириуса. Тот приосанился, довольно ухмыльнулся и сделал шутовской книксен, чуть не уронив маленького Гарри, который не преминул разреветься.

– Это и есть мой крёстный, Сириус Блэк, лучший друг моего отца, – грустно пояснил Гарри. – Они вместе учились. Потом… – он запнулся, – потом его ложно обвинили в том, что он предал моего отца, выдав наше убежище Волану-де-Морту, и тот убил моих родителей. Сириус двенадцать лет просидел в Азкабане, но сумел сбежать и нашёл настоящего предателя – Питера Петтигрю. Вот он, – Гарри показал Хвоста Мелиссе на старой фотографии членов первого Ордена Феникса, которую Грозный Глаз Грюм отдал ему в прошлом году. – Петтигрю снова улизнул, и Сириусу никто не поверил. Он два года был в бегах, спасаясь от дементоров. Он погиб, недавно… Его убила Беллатрикс Лестрейндж, она из Пожирателей… А вот это Люпин. – Тот улыбнулся и козырнул Мисс Найтингейл. – Теперь, когда Сириус погиб, он заботится обо мне, пишет, спрашивает, как дела, советы разные даёт… – Гарри и сам не знал, зачем он всё это рассказывает совершенно постороннему человеку, которого он, в сущности, совсем не знает. Он просто продолжал говорить, доверяя свою душу Мелиссе. Та понимающе кивала, задумчиво разглядывая фотографии.

– А кто эта девочка? – ткнула Мелисса пальцем в ту самую девчушку, которая строила глазки Блэку и показывала Гарри язык. В этот самый момент та озорно подмигнула Гарри, весело помахав рукой Мелиссе.

– Не знаю, – искренне ответил Гарри. – Я её раньше и не замечал вовсе. Я… больше смотрел на родителей… – в горле встал ком, который он безуспешно пытался проглотить. У Гарри перехватило дыхание и сел голос. Очки запотели. – Я…

– Я понимаю, – просто сказала Мелисса, беря его за руку. Я тоже сирота. Волан-де-Морт убил всю мою семью – родителей, брата, его жену и сына… Мне было пятнадцать… Я не знаю, зачем он это сделал. Мы были обычной семьёй, вовсе не представлявшей для него опасности... Но я ни о чём не забыла! – её лицо стало жёстким, в голосе послышалась угроза. – Он одним махом уничтожил всех, кого я любила! – голос её звенел от ярости. – И он за это ответит!

– Успокойтесь, Мисс Найтингейл! – забеспокоился Гарри. – А то вы всех разбудите.

– Ох, извини! Я не могу об этом спокойно говорить! – её щёки окрасил гневный румянец.

Гарри задумался – у скольких ещё людей Волан-де-Морт отнял родных и близких, любимых и друзей? Хотят ли они отомстить? Или смирились? Забыли?

Его размышления прервал голос Мисс Найтингейл:

– Смотри, снова она, эта девочка, но младше, вот, на свадьбе твоих родителей.

И правда. Тугие косички и раскосые глаза, праздничная жемчужно-серая мантия вся в кружевах – стоит рядом с его отцом.

Гарри осенило:

– Сестра! Это сестра отца! – чуть не в полный голос заорал он. – И почему раньше я не обращал внимания на эту девочку? Это же младшая сестра отца! Вот, смотрите! – И он открыл последнюю страницу альбома, куда он положил снимок, найденный на чердаке Миссис Фигг.

– Эту фотографию я случайно нашёл у Миссис Фигг, у которой вы ликвидировали ковёр. Не знаю, как она к ней попала, но этот мальчик – явно мой отец, он же просто моя копия, или я его… А вот насчёт девочки я не был уверен. Они не сильно похожи. Но если эта кроха и та кокетка со снимков – это одна и та же девочка, то это, несомненно, сестра моего отца!

… А в это время кто-то стоял в тайном коридоре неподалёку от двери, прислушиваясь к разговору Гарри и Мелиссы с помощью ушек-подслушек из магазина приколов братьев Уизли. ''Нет, так дело не пойдёт. Плохо. Очень плохо. Придётся принимать меры, иначе все труды пойдут прахом. И откуда она взялась? Ведь всё же тщательно проверили, изъяли, уничтожили, наконец. Придётся начать коррекцию завтра же ночью…'' – И тёмная фигура бесшумно заскользила обратно по тайному коридору, удаляясь от гостиной Гриффиндора, в которой беседовали мальчик и девушка.

…Они сравнивали маленькую пухлую крошку со злым обиженным лицом и худенькую озорницу с тугими косичками – вроде бы похожи. Тёмные волосы, раскосые глаза. Она? Не она? Кто знает ответ на этот вопрос? У кого спросить? Вроде бы не так уж она и похожа на Джеймса Поттера. Или всё-таки похожа? – всё те же вопросы, которые мучили Гарри, когда он только нашёл фотографию, возникли вновь, закружились вихрем в его голове, сбивая с толку и не давая сосредоточиться.

Девочка мелькнула ещё на паре фотографий – то же шаловливое личико и косички. И везде она непостижимым образом оказывалась рядом с Блэком, преданно глядя на него.

– По-моему, она была влюблена в твоего крёстного, – задумчиво проговорила Мелисса, разглядывая предполагаемую тётю Гарри и Сириуса. – У неё такое характерное выражение лица… Жаль, что у него уже не спросишь… Хотя, можно посмотреть списки выпускников Хогвартса – ведь она наверняка здесь училась, можно полистать справочники ''Всё обо Всех'' и ''Кто Есть Кто'' – там обязательно должны быть сведения о ней. Прочитаешь информацию о всех женщинах по фамилии Поттер, наверняка обнаружишь там свою тётю, – предложила Мелисса.

– Вот это вы здорово придумали! – обрадовался Гарри. – Обязательно так и сделаю! Я даже и не подозревал, что есть какие-то справочники, по которым можно найти человека в волшебном мире. Вы так мне помогли! Большое вам спасибо! – он посмотрел на преподавательницу с такой благодарностью и обожанием, что та даже смутилась.

– Ладно, Гарри, мне пора. Сбылась моя старая мечта, я побывала в гостиной Гриффиндора, – она ещё раз огляделась. – Но уже очень поздно. Я пойду. Да и тебе пора спать, завтра учебный день.

– Приходите ещё, – неожиданно для самого себя Гарри пригласил её ''в гости''. – Когда вам будет одиноко или не с кем будет поговорить… – оборвал он себя на полуслове, подивившись собственной раскованности.

– Спасибо за приглашение, Гарри. Я обязательно приду, – заверила его Мелисса и вошла в открывающуюся панель рядом с камином. – И ты заходи ко мне в гости. – Она улыбнулась ему из темноты и исчезла в чёрном проёме, уходящем вглубь замка.

''А ведь где-то я её видел… Когда-то давно, – подумал Гарри. – В таком же дверном проёме, или рамке или… или у меня уже глюки? Пойду-ка я лучше спать'', – подумал он.

Он долго не мог уснуть, вспоминая хулиганистую девочку с фотографии и мысленно сравнивая её с малышкой с хомячьими щеками. А ещё он думал о том, что сегодня он окончательно подружился с Мелиссой Найтингейл.

* * *

А завтра был новый день. От греха подальше Гарри решил никому не рассказывать о ночной встрече с Мелиссой и о чём они договорились.

За завтраком Джинни опять каким-то мистическим образом оказалась рядом с ним. Девушка беспокойно озиралась, ёрзая на стуле, и вообще была какая-то дёрганая. Гермионы за завтраком не было, Рон же за милую душу лопал яичницу с беконом, не обращая никакого внимания на состояние младшей сестры. Гарри лишь на секунду обернулся, чтобы посмотреть, на месте ли Мелисса, как Джинни ойкнула и вскочила – она по рассеянности опрокинула на себя бокал Гарри с тыквенным соком, задев его локтем.

– О, Гарри, прости, мне очень жаль… – залепетала она. – Возьми мой сок, пожалуйста.

– Да ладно, чего уж там, – досадливо поморщился Гарри, глядя на её мокрую мантию.

Джинни то бледнела, то краснела, но упорно настаивала на своём.

Гарри не особо любил тыквенный сок, но чтобы успокоить Джинни, он его выпил. И Джинни …улыбнулась, сразу же убежав переодеваться.

Первым уроком на сегодня стоял новый предмет Изучение Не-Совсем-Людей. У кабинета уже стояла Гермиона в обнимку с книгой ''Люди и Не Совсем. Где Же Граница?'' – вместо завтрака она была в библиотеке.

– Спешишь выслужиться, Грейнджер? – поддел её Драко Малфой, идущий на Трансфигурацию. – Ещё и предмет не начался, а она уже набрала дополнительной литературы!

– Да ну её, хочет быть умнее всех, – поддержала его Миллисента Булстроуд. Драко уже ушёл, а она задержалась, чтобы подразнить Гермиону. – И всё равно ты грязнокровка! – Миллисента хотела было исподтишка выдернуть у Гермионы из рук книгу, но её словно током ударило, когда она схватилась за чужой учебник. Слизеринка ойкнула и резко отдёрнула руку, едва не потеряв равновесие и не упав.

– Вот дрянь! Кровь пополам с драконьим навозом! Посмела на меня, чистокровную, руку поднять… – Миллисента просто задохнулась от злости.

– Не будь ты девчонкой, Булстроуд, я бы тебе сначала всё рёбра переломал, а потом превратил бы тебя в ерш для унитазов в слизеринских уборных! – Вали отсюда подобру-поздорову! – вскипел Гарри, заступаясь за Гермиону.

Видимо, он сделал достаточно зверское лицо, чтобы Миллисента впечатлилась и скоренько унесла ноги.

Гермиона демонстративно отвернулась, будто и не слышала обидных слов, делая вид, что отвечать какой-то слизеринке – это ниже её достоинства.

– Не будет хватать чужое своими грязными лапами! – крикнул Рон вслед Миллисенте. – Как это ты сделала, Гермиона?

– Обычное Обережное заклинание, ничего особенного, – заскромничала Гермиона. – Когда не хочешь, чтобы до твоих вещей дотрагивались чужие люди, применяешь его, и дело с концом… Лёгкий удар током. Это вроде маленькой молнии, попавшей в тебя, – пояснила она Рону, не знавшему, естественно, что такое ''ток''. А эта зараза у меня ещё ответит! Наложу на неё сглаз!

– Да она и так по жизни сглаженная, – ввернул Дин Томас, ставший свидетелем этой некрасивой сцены.

– Тогда намекну Пэнси Паркинсон, что Миллисента на Драко заглядывается!.. – И Гермиона злорадно ухмыльнулась.

…Гарри посчитал большой удачей, что на этот раз занятие было вместе с когтевранцами.

Учителем оказался очень своеобразный человек – профессор Скелетони. Худой как щепка, с жёлтой кожей и ввалившимися глазами, казалось, он с трудом передвигает ноги, а если упадёт, то рассыплется по косточкам. Когда он начал говорить, оказалось, что у него не хватает нескольких зубов.

– Ему подходит его фамилия, – хихикнул Рон, и все не преминули с ним согласиться.

Скелетони с виду был медлительным, ходил осторожно передвигая ноги, будто боясь зацепиться за ножку стола. Однако его голос оказался неожиданно сильным, молодым и звучным. На первом занятии он изложил содержание своего предмета, объяснив всю специфику.

Мой предмет важен, насколько важно общение между людьми и не-совсем-людьми. Ведь люди – не единственные в нашем мире, кто обладает даром слова, интеллектом и магическими способностями. Мне не хватит урока, чтобы перечислить их всех: русалки, сирены, тритоны, фавны, вейлы, лепреконы, домовики, горные эльфы, цветочные феи, болотные кикиморы, лешие, тролли, гномы, гоблины, болотники, банники, кентавры, вампиры, медузы, валькирии, джинны, великаны, духи, упыри, оборотни, полтергейсты и привидения. Каждый вид этих существ обладает определённым характером, достоинствами и недостатками, многие владеют магией, общей или собственной – ограниченной. Некоторые могут вступать в брак с людьми и иметь детей. Сразу же следует отметить, что нечеловеческому существу нельзя иметь волшебную палочку и пользоваться ей. Это же относится и к их потомкам от браков с людьми – магглами или волшебниками – запрет снимается через поколение или специальным указом Министерства по поводу конкретной личности, – объяснил он несколько официально.

– Я вижу, мисс Грейнджер уже позаботилась о дополнительной литературе! Похвальное рвение. Эта книга не будет лишней.

Профессор Скелетони очень интересно рассказывал. Все слушали затаив дыхание. Казалось бы – ну чего нового можно было узнать о великанах или тех же эльфах-домовиках – они жили дома у каждого второго в качестве слуг или нянек. Но Скелетони раскрывал такие факты, о которых никто даже не подозревал. На дом он задал сочинение про великанов. Гарри сразу же решил написать о Хагриде.

По дороге на следующий урок Рон возбуждённо размахивал руками:

– Вот это действительно интересно! Знать не знал, что у великанов великолепная память, и они могут запросто выучить наизусть книгу, у домовиков стопроцентный музыкальный слух, а из вейл получаются лучшие ловцы в команде по квиддичу! Вот это урок по мне! Не то что Зельеварение – яды, противоядия… Кому это нужно. Кажется, я понял, по какому предмету я буду специализироваться! – он не давал Гарри и Гермионе вставить ни слова в свой монолог. – Когда Билл выбрал этот предмет, я недоумевал, зачем ему надо связываться с нелюдьми, вернее, с не-совсем-людьми, – поправился он, – гоблинами. Он ведь работает в Гринготтсе. А теперь я сам понял, как это, оказывается, интересно!

Так они дошли до кабинета Трансфигурации. Возбуждённый Рон угомонился и замолчал, только когда урок уже начался. В этом году им предстояло обучение трансфигурации человека, они же с грехом пополам превращали совиное перо в подушку. Более менее сносно получалось только у Гермионы. Оно и понятно – это был её любимый предмет.

Сегодня они учились превращать руки и ноги в ласты. У Гарри получились перепонки, но конечности при этом не удлинились. У Рона же всё было наоборот – ступни рук и ног были метра по полтора, но перепонок между пальцами не было. У Невилла руки и ноги покрылись шерстью, а у Парвати Патил почему-то покрылись чешуёй. Только у Гермионы – кто бы сомневался! – всё получилось как надо, за что она и получила десять очков. Довольная, она разгуливала по классу, шлёпая ластами и хихикая:

– Вот это лыжи! С таким размером ноги мне ни в одном магазине обуви не найти!

– Зачем тебе обувь? – подначил её Симус Финниган. – Запасись жаброслями и выходи замуж за тритона! Будешь жить припеваючи в нашем озере, плавать, загребая ластами.

– Сам женись на русалке! – крикнул ему Рон, неожиданно разозлившись.

– Да ладно тебе, Уизли, – примирительно сказал Симус. – Я ведь просто пошутил. – Да-а-а… – пробормотал он себе пол нос, – кажется Мисс Найтингейл была права, так удачно приведя тебя в пример как кандидата на покупку её зелья.

– Что ты сказал? – уже почти кинулся на Симуса с кулаками Рон, краснея до корней волос.

– А ну-ка тихо! Вы на уроке, молодые люди! Все свои проблемы решите на перемене, – прикрикнула на них МакГонагалл. – Снимаю с каждого по пять очков за нарушение дисциплины, хотя вы и на моём факультете! Всё, урок окончен.

У Гермионы вытянулось лицо – её десять очков пропали. Кинув недовольный взгляд на Рона, она сказала:

– Тоже мне, защитник нашёлся. Спасибо за медвежью услугу, – и вышла из класса.

Рон растерянно смотрел ей вслед.

– Вот и пойми этих девчонок! Хотел как лучше…

– А получилось как обычно! – закончил за него Гарри. – Идём, у нас Уход за Магическими Существами. Что-то мне опять нехорошо, голова кружится и живот болит, как вчера, – сказал он, поморщившись.

– Может, тебе и правда лучше к мадам Помфри сходить? Что-то с тобой не так, – Рон выглядел озабоченным.

– Ладно, – беспечно отозвался Гарри. – Может, съел что-нибудь несвежее. Снегг, небось, глянул в сторону моего молока, и оно сразу скисло – попробовал отшутиться он.

– Молоко было вчера, а сегодня – тыквенный сок, – машинально поправил его Рон. – Ты ничего странного на вкус не ел? А вдруг тебя Малфой отравить задумал? Чего-нибудь тебе в еду подсыпал или в сок подлил, – высказал он свою версию.

– В сок подлил… – эхом отозвался Гарри. – Даже если он мне что-то и подлил, то у него ничего бы не вышло. Сегодня Джинни разлила мой сок и отдала мне свой. Я и пить вовсе не хотел, но она так расстроилась и так настаивала, что я его выпил. И вообще – она какая-то странная в последнее время.

Но Рон его уже не слушал. Он напряжённо думал о чём-то своём, наморщив лоб.

– Странная, говоришь… И очень настаивала… Я сейчас! – крикнул он на бегу и исчез.

– Ничего не понимаю… – пробормотал Гарри и пошёл к хижине Хагрида на занятие.

Хагрид был взволнован и чем-то чрезвычайно доволен.

– Я тут недавно узнал, что наш двурог – самочка, я её Розитой назвал. Она того, э-э-э… детёныши у ей будут! Ага! Нельзя её обратно в питомник везти, надо, чтоб она здесь, ну, того, родила. Да. А когда детёныш чуть подрастёт – отправим их уже вдвоём. Ну, вам, это… предоставляется, как его… уникальная возможность поухаживать за беременной самкой двурога, а потом за детёнышем. Если всё будет хорошо, то, может быть, разрешу вам ещё и при родах присутствовать! Вот! – заключил он торжественно, весьма довольный собой.

Малфой скорчил недовольную рожу:

– Вот уж сомнительное удовольствие, делать мне больше нечего!

Но остальных, похоже, эта новость заинтересовала, особенно девочек. Лаванда и Парвати решили покормить будущую мать морковкой с рук. Гермиона же тотчас решила почитать что-нибудь о размножении двурогов в неволе, на случай возможных осложнений. Гарри же для себя решил, что ни за что ни за какие коврижки ни на каких родах присутствовать не будет. Он до сих пор помнил, как когда-то, живя у Миссис Фигг, ему пришлось принимать роды у одной из её многочисленных кошек. Вопли бедного животного до сих пор стояли у него в ушах. Он понятия не имел, что и как нужно делать с мокрыми комочками, время от времени появлявшимися из кошки. Он осторожно обтирал их махровым полотенцем и подкладывал к кошачьему боку. Новоявленная мамаша с благодарностью смотрела на него, вероятно принимая юного акушера за ''отца''. Гарри со всем справился, несмотря на юный возраст, и даже получил благодарность от Миссис Фигг и пирожное в награду. Но с тех пор он зарёкся.

''Мужчины для этого слишком слабонервные'', – философски подумал он.

– Хагрид, – спросил его Гарри после занятия, – а ты случайно не знаешь, куда иногда девается Ференц? Дамблдор сказал, что его будет иногда заменять профессор Трелони.

– Случайно знаю. У Ференца ведь семья. У него есть жена и два жеребёнка. Он не может жить с ними в лесу, кентавры ведь его изгнали, но ему надо иногда видеться с семьёй. Раз в месяц его жена и дети приходят тайком к моей хижине и проводят с Ференцем весь день. Для них это единственная возможность повидаться…

– Да… Плохо с Ференцем вышло. А если кентавры больше никогда не примут его обратно? Он что, всю жизнь будут так мучиться?

– Не знаю, Гарри, не знаю…

– А Грауп? Как он? Он до сих пор в лесу? На тебе вроде бы синяков не видно…

– Нет, Гарри… – Хагрид тяжело вздохнул. – Мне пришлось рассказать всё Дамблдору, потому что Грауп покалечил пару кентавров в прошлом году. Они пригрозили, что обратятся в Министерство Магии по поводу незаконного пребывания полноценного взрослого великана на территории Англии. И Дамблдор распорядился отправить Граупа обратно с помощью одноразового портала. Прав был Ференц, сказав, что ничего у меня не выйдет. Жалко его, конечно, он ведь мой брат, но… Ему здесь было плохо. По-английски он почти не говорил, столько деревьев сломал и всё зверьё распугал на мили вокруг, ему уже есть было нечего. И пришлось мне согласиться с Дамблдором. Да и толку от Граупа было бы мало. Какая ему война с Сам-Знаешь-Кем… Он разве что камнями кидаться мог, да деревья с корнем вырывать… Э-эх… – Хагрид тяжко вздохнул. – Отправили мы его, а у меня сердце не на месте, вдруг его там обижать будут? Он же такой маленький…

– Да ладно тебе, Хагрид, маленький, всего-навсего пять метров ростом! До тебя он ведь как-то жил с другими великанами, не умер же. Ему там всё равно лучше. Там он со своими. Очередной каркус сменится, и может, Граупа к себе приблизит, откуда мы знаем.

– Всё может быть, конечно. Спасибо за утешение. Ладно, беги на следующий урок.

* * *

После уроков Гарри летел на дополнительное занятие по Защите как на крыльях. Как не похоже было его настроение сейчас на то, с каким он ходил в прошлом году к Снеггу… Ему просто не терпелось начать. Мелисса уже ждала его.

– Итак, начнём. Сначала объясню тебе, как ты можешь понять, что кто-то вторгся в твой разум и шарится там как у себя дома.

– У меня сразу же начинает болеть шрам. Будто мне на лоб ставят клеймо.

– Но это если в твои мысли вторгся Волан-де-Морт. На деле же любой может попытаться это сделать, да любой тёмный маг, да кто угодно, просто желая проверить, правду ли ты говоришь в данный момент. Этот человек будет пристально смотреть тебе в глаза, у тебя возникнет чувство дискомфорта, если ты достаточно чувствителен к такого рода вещам. Проще же догадаться по тому, как тебе будет немного щекотно в области лба, между бровями, чуть выше. Возникнет такое чувство, будто тебе хочется чихнуть. Вот, приблизительно, такое. Лигиллименс!

Перед глазами замелькали образы, и Гарри увидел себя, обнимающим Гермиону и говорящим, что Рон просто дурак, если устроил ей такую безобразную сцену. Лоб и правда слегка щекотало.

– Это не слишком личное? Не хочу бесцеремонно вторгаться в твою личную жизнь.

– Нет, что вы. Всё нормально.

– В таком случае сейчас я объясню тебе, как избавляться от непосредственного вторжения. Сконцентрируйся и представь, что ты что-то отбрасываешь что-то от головы, что-то вроде руки, которую кто-то прислонил к твоему лбу, чтобы проверить температуру. Понял? Поехали! Лигиллименс!

У Гарри перед глазами снова замелькали хаотичные образы, и он увидел профессора Снегга, который так неудачно пытался научить его Блокировке в прошлом году. Он постарался мысленно сконцентрироваться, но зловещая физиономия Снегга, мельтешащая перед глазами, мешала ему, сбивая с мысли.

– Откидывай его, просто отбрасывай от себя этот образ и воображаемую руку, – услышал он голос Мелиссы сквозь туман и резко дёрнул головой, мысленно отталкивая от себя Снегга и воображаемую руку на лбу.

– Ай! – взвизгнула Мелисса и схватилась за голову, сжимая виски пальцами.

– Вам больно, извините, я не хотел! – засуетился Гарри. – Я не знал, что это больно…

– Нет, ничего страшного… Больно уж ретиво ты взялся за дело, Гарри! Я даже не успела защиту поставить. Но зато у тебя получилось с первого раза! Представляю, как вы с профессором Снеггом терпеть друг друга не можете!.. Ладно, давай ещё раз, но уже с защитой. Начали. Лигиллименс!

И они начали. Теперь Гарри было гораздо сложнее. Перед глазами мелькали образы из детства, потом из школьной жизни. Вот Малфой, дразнит Гермиону грязнокровкой, вот он срывается с метлы и падает, падает, падает в бесконечность… Или это уже не он, а Сириус падает в арку безвременья?

– Гарри, Гарри! – услышал он сквозь вату в ушах. – Гарри, очнись! – Мелисса осторожно хлопала его по щекам, стоя около него на коленях.

Гарри медленно приподнялся, соображая, что произошло.

– Это твой крёстный, да? – несмело спросила Мелисса, аккуратно отряхивая его мантию.

– Да, – глухо сказал Гарри.

– Извини, я вовсе не собиралась… Но у Ментального Проникновения есть определённые особенности. Ты почти автоматически начинаешь вспоминать что-то плохое, какой-то эмоционально напряжённый момент твоей жизни, что-то произошедшее с тобой, твоими друзьями или близкими, если у меня нет конкретной цели выведать что-то определённое. Давай попробуем ещё раз.

Гарри кивнул. А что ещё ему оставалось делать?

В башню Гриффиндора он возвращался, еле волоча ноги от усталости, но довольный собой и удовлетворённый проделанной работой. За одно занятие с Мелиссой он достиг больших успехов, чем за всё то время, что он занимался со Снеггом.

''Надо будет хорошенько этому научиться, а потом научить этому всех членов ДА, это ни для кого не будет лишним'', – решил он по дороге в башню Гриффиндора.

Вечером, сидя в гостиной, Гарри вновь разглядывал фотографию отца и девочки рядом. Было в снимке что-то странное.

Остальные гриффиндорцы развлекались тем, что ставили кляксы из исчезающих чернил на учебники, а потом смотрели, как они медленно испаряются.

– А что если поставить кляксу на оценку? Она исчезнет вместе с кляксой? – спросил Невилл, получивший ''неуд'' за последнюю теоретическую контрольную по Зельеварению и переживавший из-за неминуемого возмездия со стороны бабушки в виде громовещателя.

– А ты попробуй! – весело предложил Колин Криви, некогда бывший фанатом Гарри, но теперь к нему привыкший. Колин был отличным фотографом. Он подсел к Гарри и мельком взглянул на снимок:

– О! Маггловская фотография! Никогда таких не видел в волшебном мире! – сказал он доброжелательно. – Можно я посмотрю?

– Нет! – несколько сухо сказал Гарри. Ему не хотелось, чтобы кто-то дотрагивался до его реликвии.

''Вот оно!'' – дошло наконец до Гарри. – ''Вот она, странность. Дети на снимке не двигаются как на обычной волшебной фотографии!''

– Извини… Прости… – попятился Колин. – Я не хотел тебя обидеть, – сказал он дрожащим голосом и ушёл к другим ребятам.

Гарри не обратил внимания на то, что невольно обидел Колина. Он напряжённо думал: если эта фотография маггловская, значит отец и его семья какое-то время жили в мире магглов. Гарри не знал об этом. Ему вообще впервые пришло в голову, что у отца была семья, были родители, его, Гарри, дедушки и бабушка. Где они? Умерли? Как? Когда? Почему ему раньше и в голову не приходило разыскать их или хотя бы попытаться разузнать что-нибудь о них?

Его размышления прервали крики из другого конца гостиной:

– Отстань от меня, Рон! Ты ошибаешься!.. Я… Я…

Потом послышались всхлипы Джинни и жёсткий голос Рона:

– Гарри, иди сюда, Джинни хочет кое-что тебе рассказать.

Гарри вскочил, положив снимок на стол изображением вниз и пошёл к брату с сестрой.

– Гарри, – обратился к нему Рон официальным тоном. – Моя сестра Джинни хочет тебе кое-что рассказать. Мне она отказывается что-либо объяснить, но тебе, я уверен, она откровенно выложит всё.

– Нет, Гарри, нет! Я вовсе не собиралась никому ничего… – по лицу Джинни текли слёзы. – Я… Нет…

Джинни выручила какая-то суматоха за столом в другом конце комнаты и возгласы: ''Фотография! Поднимите фотографию!'' Гарри понял, что что-то случилась с его снимком. В три прыжка он добежал до стола, разом забыв и о Джинни, и о Роне.

Обратная сторона фотографии, как, впрочем, и весь стол, были залиты чем-то чёрным. Гарри лишился дара речи. Невилл Долгопупс виновато смотрел на него.

– Это я виноват, извини… – его голос дрожал. – Пролил жидкий проявитель для невидимых чернил, – каялся он.

У Гарри затряслись руки. Он боялся взять фотографию и увидеть, что она безнадёжно испорчена. От расстройства у него сразу же разболелась голова. Он бессильно стоял и смотрел, как чёрные струйки проявителя стекают по крышке стола, капая на потёртый ковёр на полу.

– Что случилось? – спросила подошедшая Гермиона. Она читала в углу взятый утром справочник по не-совсем-людям и не видела, что произошло.

– Да вот, – бессильно махнул рукой Гарри. – Наш ловкий Невилл опять отличился.

– Да в чём проблема-то? – пожала плечами Гермиона. Она походя махнула палочкой в сторону стола и сказала ''Клиерус''. Проявитель стал по капелькам собираться в лужицу, стекаясь потом тонкой струйкой обратно в бутылочку. Выглядело это так, будто плёнку перематывают назад, и жидкость не выливается из бутылочки, а вливается в неё снизу вверх. За считанные секунды стол был чист. Все потрясённо молчали, а потом, не сговариваясь, зааплодировали находчивой Гермионе, втихомолку умудрившейся выучить столько полезных заклинаний. Девушка загадочно улыбнулась, будто говоря ''а я ещё и не такое могу''.

– Правда, проявитель уже впитался в ковёр. Но универсальный пятновыводитель Миссис Чистикс это исправит. Так что вперёд, Невилл!

Тот сконфуженно улыбнулся. Он взял крышку от бутылочки, чтобы сразу же закрыть её от греха подальше, но тут его взгляд упал на фотографию, и он открыл рот от удивления:

– Гарри! На твоей фотографии проявилась какая-то надпись!

Гарри молнией кинулся к столу и лихорадочно схватил снимок. Там было всего четыре слова. ''Джеймс и Маргарет Поттер.''

Один Бог знает, чего стоило Гарри дотерпеть до поздней ночи, когда все разойдутся. Как только Рон и Симус доиграли в волшебные шахматы и отправились спать, Гарри бегом кинулся к потайной нише у камина. Фотография прожигала дырку в кармане рубашки.

– Алохомора, – произнёс он громким шёпотом, пританцовывая от нетерпения, пока часть стены бесшумно отходила вбок.

В узком коридоре было темно и промозгло. Пахло плесенью и сыростью. С высокого сводчатого потолка свисали тенёта, покрытые вековой пылью.

''И чем тут только пауки питаются? Мух-то ведь здесь нет'', – подумал Гарри немного невпопад и сказал: ''Люмос'', чтобы хотя бы видеть, куда он наступает. Пол был пыльный, на нём чётко отпечатались … четыре цепочки разных следов! Отпечатки ног Мелиссы были поменьше, они шли в двух направлениях – в гостиную Гриффиндора и обратно, начинаясь и кончаясь у самого проёма. Следы второй цепочки были гораздо крупнее. Они тоже шли в двух направлениях, но не доходили до входа из коридора в гостиную шага на три. Зато и место там было истоптано, будто человек долго стоял на месте, время от времени разминая ноги.

У Гарри мороз пошёл по коже – кто-то выследил Мелиссу и шёл за ней по пятам, а потом, видимо, подслушал их разговор с помощью ушек-подслушек, которые уже вовсю продавались Фредом и Джорджем и пользовались бешеной популярностью.

''И как же это я не догадался наложить Заглушающее все звуки заклинание на дверь, чтобы нас никто не смог подслушать? Вот шляпа!!! С другой стороны, я ведь не мог предположить, что за дверью кто-то есть… Я вообще не знал, что там дверь в потайной коридор. Но Мелисса-то знала, как же она так лопухнулась? Будто не знает, что у стен есть уши! Стоп! А может Мелисса сама привела этого кого-то и оставила в коридоре? Зачем? Боялась идти одна и взяла себе провожатого? Школьник это или преподаватель? Или ни тот, ни другой? Опять куча вопросов и очередная тайна!''

Гарри нагнулся, чтобы рассмотреть следы. Когда следы шли в гостиную, отпечатки ног незнакомца ложились поверх следов Мелиссы. Обратно же – наоборот, ботинки Мелиссы наступали на след незнакомца. Значит тот, кто её выследил, ушёл раньше. Стало понятно, что они шли не вместе, иначе следы шли бы рядом, а не ложились друг на друга.

Гарри попытался рассмотреть рисунок на подошве, но это было невозможно – следы были смазаны. Да и как проверить всю школу? Ботинки со всех снимать, что ли, включая и учителей? А если этот человек вообще не из школы? Зачем он следил за Мелиссой? Как он её выследил, как узнал, что этой ночью она пойдёт в Гриффиндор?

– Ладно, – сказал Гарри сам себе. – Пойду по следам, а там видно будет.

Он не знал, куда точно ведёт потайной коридор, но предполагал, что в комнату Мелиссы позади кабинета Защиты. Гарри довольно быстро шёл по следам, и тут коридор пересёкся под прямым углом с точно таким же коридором!

''Вот это да!'' – подумал Гарри. – ''Это и правда настоящий лабиринт! Получается, что можно тайно добраться из любого помещения в любой кабинет! А мы и не знали! Но, похоже, этим коридором никто не пользуется, даже Филч, если пол такой пыльный!''

Он решил никуда не сворачивать, чтобы ненароком не заблудиться.

''Да, Карта Мародёров мне сейчас не помешала бы!'' – посетовал он про себя.

Цепочки следов всё ещё ложились друг на друга, как вдруг вправо пошёл ещё один проход, и большие следы свернули туда! Гарри решил идти по маленьким следам Мелиссы. Каково было его удивление, когда он увидел большие следы, идущие и в том направлении тоже!

– Ничего не понимаю… – озабоченно пробормотал он, но тут до него дошло, что человек, вышедший из бокового коридора, сначала пошёл к комнате Мелиссы, не застал её на месте и прошёл по её следам до гостиной Гриффиндора. Постоял там, подождал, послушал, а потом ушёл обратно в свой боковой коридор.

''Обязательно надо пройти и по этим следам тоже, узнать, куда они ведут. Может, удастся выяснить, кто же следил за Мелиссой'', – решил для себя Гарри и пошёл дальше по отпечаткам ног Мелиссы.

Коридор менял направление, отклоняясь то вправо, то влево, изгибаясь под немыслимыми углами и пересекаясь с такими же коридорами. Гарри заметил, что идёт немного под уклон.

''Всё правильно. Ведь башня Гриффиндора расположена на высоте седьмого этажа, а кабинет Защиты – на третьем''.

Он шёл уже полчаса, и вдруг упёрся во что-то прозрачное.

''Что же это за странная дверь? А, это зеркало с обратной стороны'', – догадался Гарри и посмотрел сквозь него.

В комнате Мелиссы, а это несомненно была она, горел приглушённый свет. Никого не было видно, только Сорока-Мэгги спала в клетке на подоконнике, засунув голову под крыло.

– Алохомора, – прошептал Гарри, и зеркало бесшумно отворилось.

В комнате и правда никого не было.

''Странно'', – подумал Гарри. – ''Где же это она ходит посреди ночи? Ностальгия по другим гостиным, что ли, замучила?'' – почувствовал он укол ревности.

– Сорока-Мэгги, – позвал Гарри её в шутку. – Где твоя хозяйка?

Та неожиданно встряхнулась, встрепенулась, глянула на него чёрным глазом и вдруг ни с того, ни с сего гаркнула:

– Просыпайся, Мэгги! Просыпайся!

Гарри вздрогнул и торопливо оглянулся на массивную кровать, но она была пуста.

– Тьфу, ты, напугала! Я и забыл, что ты вечно несёшь всякую чушь. Да и хозяйка у тебя Мелисса. Ты что же это – сама себя будить вздумала таким криком?

Сорока не унималась:

– Гарри! Ты нужна Гарри! Он один, совсем один! Ты ему очень нужна! Ему плохо! У него кроме тебя никого нет! Просыпайся! Просыпайся! – И безо всякого перехода. – Тахикардия! Палиндром! Оксюморон! Метилбензонат!

Гарри стоял как громом поражённый – сорока знала его имя!

– Гарри, ты как здесь оказался? – послышалось сзади, и Гарри аж подпрыгнул от неожиданности – хозяйка комнаты вошла абсолютно неслышно. – Что же ты молчишь? Отвечай!

– Я… я… я… – растерялся он, уже успев забыть о цели своего визита. – Я пришёл показать вам это! – выдернул Гарри из кармана фотографию. – Невилл Долгопупс случайно пролил на неё жидкий проявитель для невидимых чернил, и сзади проявилась надпись ''Джеймс и Маргарет Поттер'', – скороговоркой выпалил он.

– О! А раньше ты не догадывался проверить, нет ли там какой-нибудь надписи?

– Ну, я тёр обратную сторону ластиком-проявителем и попробовал использовать заклинание Апарекиум, но ничего не произошло. Я вообще не знал, что существует ещё и жидкий проявитель…

– Понятно. Человеку, выросшему в маггловском мире, порой трудно ориентироваться в волшебном. Ластик-проявитель подходит только для недавних записей, не старше полугода. А Апарекиум вообще часто даёт осечку. Ладно, теперь ты выяснил главное – у твоего отца действительно была сестра. Теперь надо её найти. Ей должно быть около тридцати – чуть больше или чуть меньше. Если она жива, – тихо добавила Мелисса.

Это не приходило Гарри в голову. Он успел твёрдо уверовать в существование тётки и почти не подвергал сомнению тот факт, что она жива.

– Вы думаете – её нет в живых? – спросил Гарри с дрожью в голосе.

– Всё может быть, я не отвергаю такую возможность. Он мог уничтожить всю твою семью. Из простой прихоти или по каким-то своим соображениям. Обнадёживаться слишком рано… Но будем надеяться на лучшее! – добавила она каким-то неестественно жизнерадостным тоном.

Гарри подумал, что она просто не хочет его расстраивать и отнимать последнюю надежду. Потому что шансов обнаружить Маргарет Поттер живой было действительно очень мало.

– Но теперь у нас по крайней мере есть, от чего отталкиваться, у нас есть имя, а это уже немало. Фамилия Поттер распространённая. Не зная имени, мы завязли бы на долго, а так нам уже легче. И мы выяснили самое главное: у твоего отца была младшая сестра. Девочка с фотографии – это не соседка и не дочка лучших друзей. Это твоя тётя!

Вам надо пойти в библиотеку и просмотреть справочники ''Всё обо Всех'' и ''Кто Есть Кто'' и альбом выпускников Хогвартса. Займись этим завтра после уроков, попроси друзей помочь тебе. Я тоже подойду вечерком в библиотеку.

– Вы здорово придумали. Спасибо вам огромное за помощь! – чуть не прослезился Гарри. Подумать только – совершенно чужой человек, преподаватель, сама Мелисса Найтингейл – взялась ему помогать! Гарри медлил уходить.

– Что-то ещё?

– М-м-м… да. Почему ваша сорока назвала меня по имени? Откуда она знает, как меня зовут? Она настолько волшебная?

– Думаю, это случайно вышло. Просто Мэгги знает всего одно мужское имя. Она назвала тебя Гарри, потому что так звали моего погибшего племянника.

Гарри даже растерялся от такого ответа.

– Ясно… Извините…

– Ничего страшного… Ладно, Гарри, уже поздно, иди спать. Кстати, как ты вообще сюда попал?

– Я пришёл по тайному коридору.

– Без Карты Мародёров?

– Я шёл по вашим следам, они отпечатались в пыли.

– А ты догадливый! – похвалила его девушка. – Молодец!

Гарри расплылся в улыбке. Обратно он не шёл, а летел как на крыльях.

''Она меня похвалила! Она назвала меня молодцом! Она мне поможет! Она – самая хорошая взрослая девушка на свете!''

Уснул он кое-как, беспокойно ворочаясь от желания, чтобы завтрашний день побыстрее наступил.

* * *

– Слушай, Гарри, где ты был ночью? Я специально не спал до самого твоего возвращения, а вернулся ты очень поздно. Где ты был? – сделав подозрительное лицо спросил его назавтра Рон.

– Да так, нигде, – отговорился Гарри чуть громче, чем ему хотелось бы, совершенно забыв, что они были на уроке Истории Волшебства профессора Биннса. Ему не хотелось раньше времени посвящать друга в свои планы.

– Что там у вас? Поттридж? Уизантри? – очнулся профессор-призрак, читавший скучнейшую лекцию о трудовом законодательстве эльфов-домовиков от 1242 года. Профессор никак не мог запомнить их фамилии, хотя и читал им лекции уже шестой год. Дремавшие ученики зашевелились. Сиплый скрипучий голос Биннса всегда усыплял их своей монотонностью. Внимательно слушала лишь одна Гермиона, которая живо интересовалась вопросом труда домашних эльфов, возмущаясь отсутствием заработной платы, отпуска, выходных и больничного. Ещё два года назад она основала ассоциацию В Защиту Домашних Эльфов. Свой тогдашний энтузиазм она растратила впустую, оказаться во ВЗаДЭ не хотел никто, да и сами эльфы-домовики не очень-то жаждали свободы. Сейчас же Гермиона вновь воспряла духом, обнаружив корень зла в этом самом законодательстве 1242 года.

Урок закончился, и Рон намертво прилип к Гарри.

– Гарри, ты явно темнишь. Разве мы не лучшие друзья? – умирал от любопытства Рон. – Расскажи, в чём дело, а то я обижусь. Что там за фотографию залил вчера Невилл? На тебе лица не было! Давай, давай рассказывай! – тараторил он.

– Ладно, – сдался Гарри. Ему так или иначе пришлось бы рассказать всё друзьям. – Только давай сначала дождёмся Гермиону, ей тоже захочется всё узнать.

– Ну, хорошо, – уступил Рон. – Поговорим за обедом.

– Нет, после уроков в библиотеке.

Рону пришлось смириться.

В Большом зале во время обеда Гарри заметил, что Пэнси и Миллисента, обычно сидящие рядом за слизеринским столом, оказались на противоположных концах. У Пэнси под глазом красовался внушительный фонарь, уши Миллисенты превратились в здоровенные кумкваты, просто загляденье, и она тщетно пыталась прикрыть их волосами. Видимо – Пэнси была тайной поклонницей насквозь жёлтого ''Придиры'', который издавал отец Луны Лавгуд. По всему было видно, что Гермиона успела осуществить свой коварный замысел и намекнула Пэнси про ''чувства'' Миллисенты к Малфою, хитроумно столкнув слизеринок лбами.

''Интересно, не хотела ли Распределяющая Шляпа первоначально распределить Гермиону в Слизерин, с такими-то коварством и хитростью?'' – задался интересным вопросом Гарри про себя.

После обеда в расписании стоял последний в этом году новый предмет – Гадание.

– Снова что-нибудь вроде Прорицания, – недовольно ворчал Рон. – Опять, небось, мура будет! Если и тут надо будет себе смерть нагадывать, я брошу этот предмет после первого же занятия. Он всё равно необязательный.

Преподавательницей оказалась …старая цыганка! Гарри аж содрогнулся от неприятных воспоминаний. Мадам Земфира, а она откликалась только на такое имя, была невысокой и грузной. Лицо её было похоже на печёное яблоко. На нём было столько морщин, что было непонятно, как они все там умещаются, а хитро прищуренные умные глазки пытливо смотрели по сторонам, всё примечая. В ушах Мадам Земфиры были типично цыганские серьги до плеч, на шее позвякивали мониста, многослойные цветастые юбки подметали пол, шёлковый тюрбан скрывал волосы, делая её чем-то похожей на злополучного профессора Квиррела. Голос у неё был низкий, грудной, почти мужской бас.

– В этом году Гадания решили окончательно отделить от Астрологии, разделив курс Прорицания на два предмета. Главная причина этого даже не в том, что у вас появился учитель-кентавр, хорошо разбирающийся лишь в Астрологии, а в том, что гадания многочисленны, словно звёзды на небе. Гадать можно на картах, на цыганских картах, на картах таро, рунах, звёздах, на кофейной гуще, по чаинкам, по руке, на древних камнях, на свечном воске, на расплавленном свинце, на месяце, на снежинках, на бараньей лопатке, на цыплячьей печени, на крови, по полёту птиц, по Книге Перемен… да много ещё как. Бывают даже псевдо-гадания – например – гептомология. Совершенно отдельным аспектом являются приметы, по сути связанные с гаданиями. Этим мы будем заниматься во втором семестре, ближе к концу года.

Гадание всегда сбывается, неважно, верите вы в него или нет. Но могут измениться обстоятельства, и гадание сбудется не точно, а приблизительно. Люди гадают, чтобы узнать своё будущее, чтобы узнать, что их ждёт. Узнав о чём-то плохом, они не хотят в это верить. И это правильно! Гадания предсказывают судьбу, но не предопределяют её. Если вы узнали о чём-то плохом, что должно случиться с вами, это не означает, что оно непременно произойдёт. Гадание может просто предупредить об опасности, а кто предупреждён – тот вооружён. Гадание – это не предвидение будущего, это предвидение возможного будущего. Не пугайтесь, нагадав смерть, не радуйтесь, предсказав счастье. Ведь это только возможность…

На первом занятии они по новой прошли гадание по руке, или Хиромантию. Было очень интересно, не то, что с профессором Трелони, хотя Мадам Земфира тоже решила взять за образец ладонь Гарри.

– Вот, смотрите, – вещала она. – Вот его линия жизни. Она прерывается в самом начале, предвещая смерть в раннем детстве, и мы все знаем, что Гарри чудом избежал смерти от палочки Вы-Знаете-Кого. На протяжении всей юности, начиная лет с … м-м-м… одиннадцати, линия жизни всё время прерывается. Значит, он часто бывает в смертельной опасности, но или счастливо избегает её, или с честью выходит из переделки. Видите, линия жизни предупреждает о частом риске для жизни, но не обязательно о лишении её.

Поработайте на досуге с вашей правой ладонью, справочник ''Звёзды и судьбы'' по разделу Хиромантия вам поможет. Это и будет вашим домашним заданием. Срок сдачи – месяц.

– Вот ведь бывают же нормальные цыганки, – размышлял Гарри вслух устало ковыляя в библиотеку после тренировки по квиддичу, во время которой он учил новичков уворачиваться от бладжеров, резко уходя в пике, – не то что те, на вокзале.

– И мне понравилось, – поддакнула Гермиона. – Не то, что ваша Астрология, пусть даже и с кентавром Ференцем. Сам-то он в звёздах разбирается и предсказывать умеет, а вот других научить… К этому и правда должны быть способности, по-моему, этому нельзя научиться.

– Зачем мы вообще идём в библиотеку, Гарри? – спросил Рон, не выдержав. – Ты обещал рассказать, что-то важное. Я всю тренировку терпел, но теперь ты нам расскажешь! – у него аж кончик носа покраснел от нетерпения. – Ну, не тяни же.

И тогда Гарри пришлось по дороге рассказать им о фотографии, о сестре отца, и о том, что Мелисса обещала помочь. Восторгам Рона и Гермионы не было предела.

– Здорово! У тебя есть близкая родственница, а ты молчал! Гарри, мы же твои лучшие друзья! Но главное, что ты уже не один! У тебя есть кто-то, гораздо лучше пятиюродного дедушки! Родная тётя!

– Но мы же ничего не знаем точно. Я ничего не знаю о ней, жива ли она вообще, где она, что с ней.

– Д-а-а… – почесал макушку Рон. – Но мы же приложим все усилия, чтобы её найти.

– И потом – нам же поможет Мелисса! – добавила Гермиона с воодушевлением.

Перво-наперво они решили посмотреть ''Альбом Выпускников Хогвартса'' и пошли в зал, посвящённый истории Хогвартса. Там никогда никого не было – ученики постыдно мало интересовались историей альма матер, если только дело не касалось какой-нибудь страшной тайны, вроде истории с тайной комнатой, в которой жил василиск Слизерина.

Они просмотрели альбомы выпускников за подходящие пятнадцать лет, ведь точного возраста Маргарет они не знали, вот и решили подстраховаться. Гарри нашёл родителей – на выпускной фотографии Джеймс Поттер и Лилли Эванс стояли рядом, явно держась за руки. Родители Рона были в разных альбомах – Артур Уизли был старше Молли на три года. Родителей Гермионы же не было вообще – они были магглами.

Маргарет блистала своим отсутствием.

Ребята перешли в огромный зал статистики. В толстенном справочнике ''Кто Есть Кто'' с фамилиями, адресами и профессиями волшебников они опять не обнаружили следов Маргарет. Фамилию Поттер носили двадцать три женщины от одного года до девяноста двух лет, но ни одной в районе тридцати лет по имени Маргарет не было.

– Она может быть замужем или разведена, или просто поменять фамилию, – резонно предположила Гермиона.

– Но как же тогда её найти? – расстроился Гарри.

– Нам надо заглянуть в справочник ''Всё обо Всех'', – деловито сказал Рон.

– Так давайте найдём его скорее! – загорелся Гарри.

– Э-э-э… есть одна проблема, – остудил его пыл Рон.

– Какая? – спросили в один голос Гарри и Гермиона.

– Этот справочник – книга-невидимка.

– Он что, особо секретный или запретный? – возмутилась Гермиона.

– Вовсе нет, но насколько я знаю, его создатель и составитель Теофельс Мангейм был помешан на невидимости, – ответил Рон. – Он создавал невидимые ключи, невидимую мебель и даже вывел какие-то невидимые деревья – Инвизибилиус … чего-то там, не помню. В конце концов он додумался до невидимых книг. Да он и сам полжизни был невидимкой.

– Откуда такие глубокие познания, Рон? – скептически посмотрела на него Гермиона, ведь Рон никогда не отличался прилежностью и любовью к чтению учебников.

– А, – отмахнулся он. – Просто писал доклад про невидимок летом.

– Как же сделать книгу видимой?

– Не знаю… Про это в моём докладе не говорилось.

– Да-а-а, дела... – огорчился Гарри. – Больше нам в библиотеке сегодня делать нечего. Придётся сначала всё узнать про этого невидимку-Теофельса.

И они отправились в гостиную Гриффиндора несолоно хлебавши.

В гостиной раздавался заливистый смех Джинни.

– Чего это наша тихоня развеселилась? – удивился Гарри.

Рон только пожал плечами.

– По-моему она с кем-то разговаривает, тихо вы! – шикнула на них Гермиона.

Каково было их удивление, когда они увидели, что Джинни разговаривает …с книгой!

– Да это же Феоктист-болтун, наш старый приятель! – воскликнул Рон. – А я, признаться, совсем о нём позабыл.

– Сэр Феоктист рассказывает мне об Адольфо Желанном, как он спасался бегством от семи противных дочерей короля Уриана, которые хотели выйти за него замуж, – объяснила Джинни со смехом.

– О! Молодые люди! Приветствую вас! – приветствовала их живая книга. – Я не имел чести быть представленным сей очаровательной юной даме. Считайте, милая, что я целую ваши ручки. – Гарри и Рон прыснули, отвернувшись.

– О, вы так галантны, – покраснела Гермиона от удовольствия. – Современные молодые люди далеко не так учтивы, как вы.

Феоктист улыбнулся, его щёчки-яблочки зарделись от комплимента хорошенькой девушки:

– Позвольте представиться. Я – Феоктист-болтун. Живу в книге, как вы изволите видеть. Собираю сплетни и слухи куртуазно-любовной направленности. Я всегда к вашим услугам, если вам есть, что мне сообщить. Говорите мне не стесняясь о ваших любовных победах над достойными джентльменами, а заодно и о том, как вы гордо отвергли ухаживания недостойных, вроде вон тех двоих, – и он кивнул на Гарри и Рона. Те просто опешили, переглянувшись.

– Пощекочи-ка мне обложку, деточка, а то я что-то чешусь, – попросил он Джинни. – Не иначе, как книжная плесень напала – сыро тут у вас. Меня надо на каминной полке держать, поближе к живительному теплу.

– Да хоть в самом камине! – обрёл дар речи Рон. – Ну-ка, Джинни, дай я растоплю этим старым балбесом камин! Мы его из магазина спасли и после этого мы, видите ли, недостойные, по его мнению! Сам ты идиот! Надоели мне его оскорбления и любовные бредни!

– Но-но, молодой человек! Выкиньте мысли об убийстве из головы! Это вам даром не пройдёт, за такие дела и в Азкабан могут посадить! Да!

Рон не дослушал и схватил Феоктиста-болтуна в охапку с твёрдым намерением вышвырнуть его в окно.

– Поставь меня, а ну поставь! – заверещал Феоктист, до которого дошло, что Рон вовсе не шутит. – Небось и руки не помыл! Помогите же мне, леди!

Рона неожиданно остановила Гермиона. Ей кое-что пришло в голову. Она выхватила книгу у Рона и бережно поставила его на стол.

– Нижайше прошу вашего извинения за сего непочтительного юного придур… то есть олуха, – пролепетала она сверхпочтительно, подражая Феоктистовой манере выражаться. – Не обращайте внимания на его невежество. Он вообще немного не в себе, – она ухмыльнулась. Рон вспыхнул, но промолчал, решив припомнить это девушке при первой же возможности. – А не соблаговолите ли вы, глубокоуважаемый болтун, поведать нам историю учёного-невидимки Теофельса Мангейма? Говорят, он сошёл с ума от любви и после этого начал делать невидимые вещи – книги и всё такое.

– Надо говорить ''и тому подобное'', – наставительно поправил её Феоктист.

– Ах, да, вы правы, извините меня за оговорку.

Её уловка сработала. Феоктист попался на удочку.

– Да-а-а… было дело. Сей учёный муж был без памяти влюблён в одну замужнюю даму, не буду называть её имени, чтобы не скомпрометировать саму память о ней. Но, между нами говоря, это была Руфина Стоунбридж, жена того самого Савентуса, который был Министром Магии году этак в… о чём это я? Ах, да, о невидимке. Так вот. Теофельс Мангейм приходил к ней тайно, но однажды его подкараулил Савентус и пригрозил жалобой в Министерство – аморальное поведение, знаете ли, тогда это было очень серьёзно, не то, что сейчас, могли и в Азкабан посадить, не пожизненно, конечно, но всё-таки. Тогда-то Теофельс и стал проводить эксперименты с невидимостью, чтобы на время становиться невидимым и проникать в покои возлюбленной. Он делал невидимыми разные вещи – ключи, мантии, книги, даже какие-то деревья, смазывая их неким составом, изобретённым им. А потом он попробовал на себе. Но эксперимент не удался! Он не смог стать видимым обратно! Представьте себе его отчаяние! Он был уже на пороге счастья, но судьба обманула его в последнее мгновение капризная богиня удачи Фортуна отвернулась от него. Как трагична жизнь… он сошёл с ума. Сошёл с ума от горя, ведь не могла же Руфина любить пустое место, воздух, невидимку… Она, кстати, вскоре ушла от мужа, стала отшельницей и была известна под именем Одинокая Скорбящая Душа. Очень романтично, очень… – в голосе Феоктиста послышались слёзы.

– А почему вещи становились видимыми, а он сам не смог? Как он делал вещи видимыми обратно? – затаив дыхание, спросила Джинни очень своевременно.

Как кстати был её вопрос! Гарри мысленно ей зааплодировал, чуть было не кинувшись обнимать её из чувства глубокой благодарности.

– А, всего и делов-то, сказать Инвизибилиус Визибилис, и вещь станет видимой. Но в нашей истории это не главное. Главное – это страдания молодого человека, на веки разлучённого с возлюбленной, обречённого на муки. Его пытливый ум всю жизнь пытался найти выход, но ничего не вышло. В итоге бедный Теофельс стал затворником и, чтобы чем-то занять, себя стал создавать знаменитый справочник ''Всё обо Всех''. Но тогда он был уже не в себе. Он сделал так, что книга становится видимой, только когда желающий правильно и без запинки произнесёт кроме заклинания ещё одно длиннющее слово, как там его… Пирманоклюдаре… Пирнома… тьфу ты, язык сломаешь!

Гарри аж вспотел от напряжения. Неужели старый чудик забыл такое важное слово? Как же оно им сейчас нужно!

– Юная леди, соблаговолите посмотреть сами на странице 351, если не ошибаюсь, пятая строчка сверху. Но только при условии, что у вас чистые руки.

– Чистые, чистые, – скороговоркой произнесла Гермиона, нетерпеливо хватая говорящую книгу.

– Эй! Не так быстро! Вы же порвёте мой золотой корешок! Эх, молодёжь, молодёжь, вечно они спешат, вечно они куда-то торопятся…

Но Гермиона уже листала книгу:

– Вот! Я нашла! Пирманоклюдаребоститеардонотирапс! Вы запомнили? – обратилась она уже к Гарри и Рону.

– Куда уж нам, мы же олухи, балбесы и тупицы, – съязвил Рон.

– Тогда хотя бы запишите, – прошипела она и уже совсем другим тоном обратилась к Феоктисту:

– Спасибо вам за эту грустную и поучительную историю, дорогой мудрец, то есть болтун! (При её намеренной оговорке Феоктист совсем растаял.) Мы благодарны вам за ваш уникальный талант рассказчика, который проявился так… э-э-э… искромётно!

В этот момент Гарри не выдержал и вытащил Гермиону из гостиной на лестницу, задыхаясь от смеха.

– А ты, оказывается, умеешь грамотно льстить, не знал об этом, – признался он, отсмеявшись.

– Лично я не знал, что она может запросто лучших друзей назвать болванами, олухами, придурками и тупицами! – огрызнулся Рон.

– Если это нужно для пользы общего дела, то я способна на всё! – поддразнила их Гермиона, и они понеслись в библиотеку, перепрыгивая через три ступеньки.

Феоктист-болтун же начал рассказывать Джинни новую историю, не менее грустную:

– А вот вам, юная леди, притча о том, как один молодой учитель влюбился в свою ученицу, здесь, в этой славной школе Хогвартс. Не так уж и давно это было, тому лет…

* * *

В вечно пустом зале Истории Хогвартса чуть не впервые в жизни кто-то был. Спиной к ним сидел… Невилл, пыхтя над чем-то.

– Невилл, ты что здесь делаешь? – окликнула его Гермиона.

Тот вздрогнул от неожиданности и обернулся.

– А, ребята, это вы… У меня вот тут вот… прошлая работа по зельеварению. Я за неё ''неуд'' получил. Бабушка обещала громовещатель, если я получу ещё одну двойку у Снегга. Я хотел отказаться от Зельеварения, Снегг же обещал, что на порог меня не пустит, как только у него появится такая возможность. Но бабушка лично попросила профессора Снегга, чтобы он оставил меня в своём классе. Она видит меня мракоборцем, продолжателем дела родителей, а для этого Зельеварение необходимо. Ей не объяснишь, что у меня нет никаких способностей к Зельеварению и мракоборчеству, что Снегг меня терпеть не может, и что я вообще почти сквиб... По её мнению преподаватель всегда прав. Как в той шутке – ''Пункт первый: преподаватель всегда прав. Пункт второй: если преподаватель не прав, то смотри пункт первый!'' – он грустно улыбнулся. – Короче, я тут думаю, как избавиться от ''неуда'', но ничего не выходит. Я её уже мазал пятновыводителем Миссис Чистикс и капал на неё исчезающими чернилами и кляксовыводителем – ничего не получается. Наверное, у Снегга какие-то особые чернила для оценок… Ещё я попробовал Эванеско, но, видимо, что-то неправильно сделал. ''Неуд'' не исчез, а вместо этого появились три мешка стручковой фасоли, крылатый сумчатый хомяк в голубую клеточку, он уже в окно вылетел, и какая-то надувная камера, как от маггловского автомобиля – вот эта! – И Невилл со всей силы пнул надутую до отказа камеру под столом, которая вылетела и весело запрыгала по полу в сторону стеллажей с книгами. – А фасоль придётся в столовую к эльфам тащить. Хоть какая-то польза от неё будет… – невесело заключил он.

– Вот вы где, – послышалось сзади. – А я вас по всей библиотеке ищу.

Это была Мисс Найтингейл.

– Тут у Невилла беда, – сказала Гермиона, и они всё вместе объяснили, что случилось.

Преподавательница лишь на миг нахмурилась, а потом хитро улыбнулась:

– Ну, этому горю легко помочь. Будучи в вашем возрасте, я кое-что придумала. Невилл, у тебя есть с собой какая-нибудь старая работа с хорошей оценкой, которую бабушка уже видела?

– Да, вот, ''отлично'' по Травологии, – извлёк свиток из пухлой сумки Невилл.

– Нам помогут Манящие Чары, Акцио пятёрка, – скомандовала Мелисса, указывая палочкой на работу по Травологии – ''отлично'' отделилась от свитка и поплыла по воздуху, приземлившись на работу по Зельеварению по указке палочки рядом с ''неудом''. – А теперь на место пятёрки надо переместить двойку. Акцио ''неуд''! – И вот уже плохая оценка оказалась на другом свитке.

– Вуаля! – довольно произнесла Мелисса. – Моё собственное изобретение.

Но тут подпись Снегга задёргалась, не желая стоять рядом с отличной отметкой за подобную работу. Она стала потихонечку сползать к краешку, намереваясь улизнуть вовсе.

– Ага! Антиобманные чернила! – закусила губу Мелисса. – А ну-ка Клей! – прикрикнула она на подпись, применив заклинание липкости, и та застыла, намертво приклеившись рядом с оценкой.

– Вот здорово! – воскликнул Невилл, с немым обожанием взирая на преподавательницу-спасительницу. До смерти довольный, он выбежал из библиотеки в обнимку с мешками стручковой фасоли, на радостях даже забыв сказать ''спасибо''.

– Я бы в жизни до такого не додумалась бы, – удручённо сказала Гермиона. Ей всегда было трудно осознавать себя не самой умной.

– Как это вы придумали? – округлил глаза Рон.

– Я пошла по стопам Руди. Он с приятелями много чего хулиганского изобрёл, мы с Чарли тоже решили не отставать. Хотя с этим переставлением оценок главное – не переборщить, а то будет подозрительно, что у заядлого троечника сплошные пятёрки.

– А кто такой Руди? – спросил Гарри.

– Так, так, так! – раздалось внезапно у них за спиной.

Все нервно оглянулись. К ним как всегда незаметно подкрался Снегг.

– Вот это компания: Поттер, Уизли, Грейнджер и Мисс Найтингейл! – насмешливо проговорил он. – Что же это вы тут делаете? Проводите внеочередное занятие по Защите? Открыли факультатив?

Все растерялись, включая и Мелиссу.

– А мы…

– Да вот…

– Э-э-э… – послышался нестройный хор голосов.

Первым нашёлся Рон:

– Мы интересуемся историей Хогвартса. Решили побольше узнать об архитекторе, создавшем такой прекрасный замок с множеством… э-э-э… тайных ходов, коридоров и местечек, – выпалил он наобум первое, что пришло в голову. Гарри больно пнул его под столом, но было поздно. Снегг насторожился:

– С множеством тайных ходов, коридоров и местечек, говорите? А откуда вам, Уизли, о них известно?

– М-м-м, – замялся Рон, придумывая правдоподобное объяснение.

– Это я рассказала ученикам историю о том, как вы поймали нас ночью с Чарли Уизли в тайном месте под лестницей, – бодро соврала Мелисса, спасая Рона.

– О-о-о! – показно удивился Снегг. – Не знал, что вы настолько откровенны с учениками, – саркастически, но как-то невесело заметил он и сразу ушёл, развернувшись на каблуках.

– Ну и влез же ты, Рон, не вовремя, упомянув тайный коридор, – зашипел на него Гарри.

– Сам бы выкручивался! – огрызнулся на него Рон.

– Хватит ссориться, после драки кулаками не машут, – вмешалась Гермиона. – И почему это Снегг так быстро ушёл?

– Просто он терпеть не может ту историю под лестницей, – объяснила Мелисса.

– А что там произошло? – несмело поинтересовался Гарри. По большому счёту не стоило совать нос не в своё дело.

– Дело было так. Помните, как я рассказывала о том, что много лет проводила опыты, пока создала ''Тристан и Изольду''? Так вот. Я их начала проводить ещё в школе. Чарли же мне во всём помогал. Мы учились на разных факультетах и не могли делать это ночью где-нибудь в общей гостиной. Случайно обнаружив местечко под лестницей, мы там обосновались, соорудив что-то вроде мини-лаборатории. Ингредиенты я потихоньку таскала у Снегга. Он тогда был молодым, неопытным, не знал, что шкафчики нужно тщательно запирать ограничивающим доступ заклинанием от разных любознательных учеников вроде меня. – Гарри, Рон и Гермиона переглянулись и захихикали. – Ага, вижу, вы тоже пользовались личными запасами Снегга, – улыбнулась она хулиганисто. – Сначала я потихоньку заимствовала зелья, а потом, когда Снегг таки начал запирать шкафчики, пришлось на добровольных началах вызываться разбирать его зелья, сортировать их по назначению и так далее. Теперь ''заимствование'' проходило без проблем… Так вот. Сваренное с помощью всех подходящих по на мой взгляд ингредиентов зелье приходилось проверять на Чарли с его добровольного согласия…

Рон побледнел:

– А если бы он отравился?

– Да нет, всё же обошлось. Я хорошо разбиралась в том, что варила.

– А как вы проверяли годность зелья? – задала вопрос Гермиона.

– Чарли должен был бы в меня влюбиться.

– Но он же был вашим лучшим другом! – возразил Гарри.

– В общем да… – Мелисса замялась. – Слегка нелогично… Глупые мы были, воспринимали это скорее как забаву. Это сейчас я понимаю, насколько серьёзно всё то, что связано с любовными зельями. Понимаете, мы далеко в своих расчётах не заходили. Даже и не знаю, чтобы мы стали бы делать, если бы Чарли в меня действительно влюбился в результате действия зелья. Это было огромной удачей, что тогда у нас ничего не получилось! Довела зелье до ума я гораздо позже. А тогда… Однажды нас выследил Снегг, дежурящий по школе. Может, ему кто-нибудь из ''доброжелателей'' наябедничал. Он всегда особо тщательно проверял все закоулки в поисках влюблённых парочек. Ведь прогулки по школе ночью – это серьёзное нарушение дисциплины. Короче – профессор Снегг нас накрыл. Сгоряча он даже не заметил ни склянки и реторты, ни целый склад ингредиентов и книг. Он решил, что у нас любовное свидание! Ух! Таким злым я его никогда не видела! Нам здорово влетело, усугубляющим обстоятельством послужило то, что Чарли был старостой. Он просто рвал и метал! Первым делом он снял с каждого по пятьдесят очков, потом грозил нам вылетом из школы, доведением до сведения родителей и чем-то там ещё. Причём мне досталось гораздо больше. Ведь я была его любимой ученицей, да ещё с его факультета. Снегг отвёл меня к себе в кабинет и до самого утра отчитывал, выпуская пар. Он добился того, что мне стало жутко стыдно за то, чего я вообще не совершала. Ещё больше мне было обидно, но я ничего не могла объяснить, ведь приготовление любовных зелий в школе строжайше запрещено. Никто бы и слушать не стал о моих научных изысканиях. Чтобы не усугублять ситуацию, пришлось мне прослушать скучнейшую лекцию о том, что встречаться с мальчиками в четырнадцать лет ещё рано и всё такое прочее. (Хотя, на мой взгляд, было уже самое время.) К утру он, наконец-то, смилостивился и даже Дамблдору не сказал ни слова! Хотя обязан был это сделать.

С тех пор я перестала ходить в его любимчиках, наверное, он во мне разочаровался. Профессор-то думал, что я идеальная ученица, послушная, дисциплинированная, не доставляющая никаких проблем, а вышло вон как. Лабораторию пришлось перенести в другое место, а Чарли ещё очень долго возмущался, что кто-то посмел принять его за моего дружка. Он ворчал, что влюбиться в меня может только ненормальный, и никакое зелье мне не поможет, хотя моё варево пил всё же исправно. Но с тех пор больше тройки он у Снегга не получал. Профессор оказался мстительным.

Снегг эту историю, почему-то терпеть не может. Наверное потому, что он в первый и последний раз в жизни не исполнил свой учительский долг и не сказал о нарушении дисциплины директору…

Все молчали. Гарри трудно было представить Снегга ''с человеческим лицом'', нарушившего правила ради кого-то, пусть и ради любимой ученицы, или же по каким-то своим причинам. Гермиона думала о том, какую силу воли надо иметь, чтобы не бросить проводить эксперименты в течение многих лет, не боясь трудностей и веря в успех. Рон же вспоминал, как Чарли взахлёб рассказывал о своей школьной подруге, скрывая от всех её имя. Фред и Джордж тогда дразнили его ''влюблённым Ромео'', начитавшись маггловских книжек, а тот злился.

Гермиона очнулась первой:

– Мы ведь пришли искать невидимый справочник! Время-то идёт! – Они бегом кинулись в зал статистики.

– Ну, Гарри, говори ты! – дышал ему в спину Рон. – Мы же твою тётю ищем.

– Хорошо. – Он ещё раз посмотрел в огрызок пергамента, шевеля губами. – Инвизибилиус Визибилис Пирманоклюдаребоститеардонотирапс! – выдохнул он.

В ту же секунду в центре зала, огороженном толстым бархатным канатом, материализовалась просто гигантская книга, лежавшая на огромной подставке. Подставка держалась на толстых цепях, спускавшихся с потолка.

– Ух ты! У нас получилось, получилось! – Гарри, Рон и Гермиона бросились к огромному фолианту, Мелисса подошла за ними.

– Так вот, почему эта кажущаяся пустой часть зала огорожена! Всю жизнь хотела знать, почему! – Гермиона наконец-то удовлетворила своё любопытство.

Все вчетвером они занялись перелистыванием огромных плотных страниц. Увы и ах! Их снова постигло разочарование. Никаких следов пребывания Маргарет Поттер в этом мире они не обнаружили.

В огромной книге были сведения, включающие в себя фамилию, имя, девичью фамилию женщин, даты рождения, основных жизненных событий и смерти, информацию о родителях, браке, детях, профессии, хобби и даже внешности. Этот тщательно заколдованный справочник содержал постоянно обновляющиеся сведения обо всех волшебниках с 1500-го года. Листая ''Всё обо Всех'', Гарри прочитал данные на своих родителей, а потом нашёл сам себя. В книге значилось:

Поттер, Гарри Джеймс

дата рождения;

место жительства – Англия, графство Суррей, Литтл Уингинг, Привет драйв, 4;

особые приметы: тонкий шрам на лбу в виде молнии;

внешность: глаза: зелёные, волосы: тёмно-каштановые, почти чёрные;

родители – Джеймс и Лилли Поттер (в девичестве Эванс) – погибли от руки Того-Кого-Нельзя-Называть; опекуны – Петуния и Вернон Дурсли (магглы),

Ученик школы Хогвартс – факультет Гриффиндор, шестой курс (год поступления);

член команды по квиддичу (ловец) – с первого курса;

победитель Кубка Трёх Волшебников (на четвёртом курсе);

хобби и предпочтений не выявлено, характер – формирующийся.

Особые отметки:

Привлекался к суду по Статье 13 Статута Секретности Международной Конфедерации Волшебников в связи с незаконным применением магии не достигнув совершеннолетия (заклинание Вызова Патронуса) в присутствии магглов в магглонаселённом районе. Оправдан на основании показаний свидетеля волшебной крови согласно поправке 5 вышепоименованной статьи: Угроза Жизни.

По непроверенной информации П. подвергается преследованиям Того-Кого-Нельзя-Называть (четыре встречи) в связи с пророчеством, сделанным Сивиллой Трелони за год до его рождения. Подробности пророчества неизвестны по причине высокой секретности.

Для подробной справки о П. смотрите также: ''Тот-Кого-Нельзя-Называть и его поражение'', ''Мальчик, который выжил'', ''Легендарные личности нашего времени''… –

дальше шёл длиннющий список книг, в которых упоминался Гарри, а также газетных статей с названиями и номерами газет.

– А что значит автоматически обновляющиеся сведения? – поинтересовалась Гермиона.

– Вот, смотри-ка, – указала Мелисса на фамилию Поттеринг чуть ниже фамилии Поттер. Там было написано:

Поттеринг, Анна Эрменгарда

дата рождения…

место жительства…

особые приметы…

внешность…

родители…

дата вступления в брак…

девичья фамилия – Бейонс…

муж – Томас Поттеринг;

дети: Мэри, Арнольд…

И тут Гарри не поверил своим глазам – прямо на ходу возникало ещё одно имя – Стелла.

– Ну вот, Миссис Поттеринг только что родила ещё одну девочку, и сведения об этом сразу же поступили в надлежащим образом заколдованный справочник. Вот ты, Гарри, не сразу же стал ловцом или победителем в конкурсе. Но как только это произошло, информация поступила во ''Всё обо Всех''. Кстати, Гарри, как это ты умудрился стать ловцом в первый год обучения? – удивилась Мелисса.

– А, было дело, – вспомнил Гарри, и они втроём вкратце рассказали, как он поймал напоминалку Невилла, брошенную Малфоем, в первый же день обучения полётам на мётлах.

– Да, Гарри, ты и вправду легендарная личность, – покачала головой Мелисса, усмехаясь. – Не зря про тебя столько книг написали. Даже под судом успел побывать… А какой у тебя Патронус?

– Олень. Мой отец был анимагом… м-м-м… незарегистрированным… и превращался в оленя. Может, есть какая-нибудь связь между тем, что он был оленем, и моим Патронусом… Когда я создаю Патронуса, мне кажется, что я вижу отца… – Гарри решил не вдаваться в грустные подробности. – А тогда это просто случайность была, с напоминалкой, – засмущался он. – А вообще-то чувство полёта – это у меня наследственное. Мой отец ведь тоже был ловцом. В Зале Славы висит памятная табличка с его именем… Хотя, вы и так это, наверное, знаете. Вы и сами здорово летаете! Я хотел сказать, что видел вас на ковре-самолёте и уверен, что вам в воздухе просто нет равных!

– Ладно, не надо мне льстить, а то слишком возгоржусь. – Но было видно, что Мелиссе очень приятно, что её умение оценили. Она быстро перевела разговор на другое:

– Однако мы отвлеклись. О Маргарет Поттер нет никакой информации вообще, будто её никогда не существовало… Очень странно. Хотя… есть две возможности: Маргарет могла быть магглой, тогда совершенно естественно, что её нет ни в одном справочнике, ни в альбоме выпускников. Тогда её надо искать в мире магглов, здесь мы бессильны тебе помочь, Гарри. Есть и другая возможность, но это слишком невероятно… – У Мисс Найтингейл лицо стало задумчивым. – Мне надо кое-что проверить… Но не сегодня. Уже поздно, и библиотека закрывается. Ладно, всем пока. – Она как-то слишком быстро попрощалась и ушла.

– Д-а-а, Гарри, что-то странное с твоей тёткой, – говорил Рон по дороге в гостиную. – Если уж сведений о ней нет даже во ''Всё обо Всех'', может – её вообще никогда не было?

– А как же фотография? – возразил Гарри.

– Может – это какая-то ошибка? Имя перепутали, или это кузина твоего отца, а не сестра, да мало ли что, – согласилась с Роном Гермиона.

– А какая возможность ещё осталась непроверенной? – спросил Гарри.

– Не знаю, – пожал плечами Рон. – ''Всё обо Всех'' регистрирует всех людей автоматически.

– А фамилии умерших пропадают? – спросила Гермиона.

– Нет, но появляется дата смерти, – пояснил Рон. – Есть ещё отдельно ''Книга Мёртвых'' с датами рождения и смерти. Она очень мрачная – в чёрной кожаной обложке. Я её только один раз видел, когда Перси уточнял годы жизни какого-то нашего пра-пра-пра-предка.

– Ладно, подумаем об этом завтра, – перебила его Гермиона. – А теперь – спать. – Она развернулась и ушла.

Гарри и Рон побрели к себе в спальню. Гарри быстро заснул – сказывались предыдущие бессонные ночи. Рон же долго возился, какая-то мысль не давала ему покоя. Когда он уже задремал, догадка на миг сверкнула в его голове и исчезла. Последней его мыслью перед тем как он окончательно заснул была: ''А ведь имени и фотографии самой Мелиссы Найтингейл в ''Альбоме Выпускников Хогвартса'' в год выпуска Чарли не было!..''

Гарри проснулся посреди ночи. Сон! Опять этот сон и удаляющийся голос:

– Она тебе поможет… Вы будете вместе… Вы поможете друг другу… Всё кончится…

В ушах словно была вата. Гарри лежал оглушённый, весь в испарине. На часах – три ночи. Гарри понял, что заснуть больше не удастся. Он немного повозился и тут вспомнил, что так и не выяснил, куда ведут большие следы в тайном коридоре. Он быстро оделся, накрылся на всякий случай мантией-невидимкой и шагнул в темноту. В коридоре было уже всё истоптано – ведь он и сам там ходил. Поначалу Гарри смело шёл, не боясь заблудиться, но когда пошли ответвления и пересечения, он стал смотреть в оба.

Ага! Вот и нужный коридор, уходящий вправо, довольно-таки сильно истоптанный следами. Гарри вступил в него, зябко кутаясь в мантию. Он довольно долго шёл. Коридор петлял и сворачивал, постепенно снижаясь. Было сыро, становилось холоднее, чувствовался запах воды.

''Наверное, озеро где-то поблизости'', – подумал Гарри. – ''Я явно спускаюсь куда-то вниз''.

Коридор неожиданно свернул, и Гарри упёрся в дверь. Толкнув её, он оказался в знакомом помещении.

''Да я же в подземельях Снегга!'' – осенило его. – ''Вот, кто подслушивал под дверью! Снегг же следит за Мелиссой! Вот, почему он так к ней липнет! А ночью он, значит, может спокойно зайти к ней в комнату! Ага, вот, как он проник в её запертый кабинет, когда мы видели его с Роном, прячась за доспехами. Тогда почему он вышел через обычную дверь, а не ушёл к себе тем же путём? Ничего не понимаю. Но он явно шпионит за Мисс Найтингейл. Зачем? Интересно, она об этом догадывается? Хотя, это конечно не моё дело…'' – размышлял Гарри на обратном пути, – ''но всё же хотелось бы знать, что за этим скрывается. Надо будет утром рассказать обо всём ребятам''.

Он осторожно прокрался в спальню, спрятал мантию в чемодан, быстро разделся и лёг спать. Против ожидания, он почти мгновенно уснул.

* * *

Две недели с начала учёбы пролетели незаметно в заботах и школьных делах. Но Гарри ни на шаг не приблизился к разгадке тайны фотографии.

Он думал об этом, сидя на Защите, а преподавательница между тем говорила:

– Вы хорошо овладели Зеркалением за эти две недели, и сегодня у нас новая тема. Наш сегодняшний урок связан с очень оригинальным существом – притендусом. Вы помните боггартов? Что они собой представляют, и как с ними бороться?

Класс загудел. Гермиона как всегда первая подняла руку, но Мелисса спросила тупицу-Крэбба. Тот несмело ответил:

– Они превращаются в то существо, которое ты больше всего боишься, а избавиться от боггарта можно с помощью заклинания Ридикулус, высмеяв его.

– Что ж, пять очков Слизерину, – Мелисса осталась довольна. – А я-то думала смутить вас этим вопросом по курсу Защиты столетней давности. Видимо, в тот год у вас был хороший учитель. Так вот, притендус – полная противоположность баггарту – он превращается в то существо, которое вы любите, будь то ваша бабушка, любимая собачка, мама или бойфренд.

Девочки захихикали.

– Тихо! Тишина, я сказала! Я ещё не договорила. Притендус – очень опасное существо. Оно обладает почти человеческим разумом, хотя это всё-таки животное. Тёмные силы могут использовать его в своих целях, превратив его, скажем в вашу мать, отца, сестру – кого-то родного вам, чтобы отвлечь ваше внимание – не будете же вы махать палочкой на близкого вам человека. Тем временем враг исподтишка вас обезвредит, применив заклинание. Чтобы обезвредить притендуса, нужна злость и ярость. В разумных пределах, конечно.

Если боггарта надо было высмеять, то притендуса надо обидеть, сделать ему больно. Он боится боли и очень обидчивый. Для этого используется заклинание Круциатус Майнор. Оно не доставляет сильной боли – так, вроде укуса комара. Но для притендуса и этого достаточно. Он снова станет собой.

Итак, кто хочет попробовать?

Но желающих, против обыкновения, не было. Ведь противный притендус сразу же покажет, кого ты любишь! К тому же страшновато использовать Непростительное заклинание…

– Ну что? Нет желающих? Тогда я выберу сама. Нам нельзя терять время, на сегодня я запланировала ещё Стеклянные Шарики Слепоты.

У Гарри забилось сердце. Что если выберут его? Кого покажет притендус? Маму? Отца? Рона или Гермиону? Вдруг – Чжоу? Или ещё того хуже – саму Мелиссу Найтингейл?

– Ладно, я выбираю Невилла!

У Гарри от облегчения гора с плеч свалилась. Весь класс шумно выдохнул. Невилл на негнущихся ногах вышел в центр класса, судорожно вцепившись в палочку. Мисс Найтингейл сняла с довольно объёмной клетки бархатное покрывало и открыла дверцу.

Из клетки выползло очень симпатичное животное, похожее на огромную белку. У него была длинная белоснежная шерсть, чёрные влажные глаза и длиннющие ресницы!

– Пусть вас не сбивает с толку внешний вид животного, оно только выглядит таким безобидным и милым. Постоянно держите в уме всё то, что я вам про него рассказала. Невилл, смотри ему прямо в глаза!

Невилл лишь на секунду зафиксировал взгляд, как притендус превратился в высокую полную пожилую женщину – бабушку Невилла.

– Невилл, применяй заклинание, не теряя глазной контакт, – скомандовала Мелисса, но Невилл молчал. – Я предупреждала, что психологически очень трудно применить подобное заклинание против близкого и дорогого вам человека. В этом-то и состоит коварство притендуса.

Невилл невольно отвёл глаза, замахиваясь палочкой, и тут произошло нечто. Притендус молниеносно стал огромной белкой и кинулся к двери по проходу между рядами. Невилл растерянно моргал, все переполошились. Вместо того, чтобы попытаться что-то сделать, все старательно отводили глаза и жмурились, не желая выдавать свои привязанности. Притендус был уже в проходе посередине класса, как вдруг дверь открылась, и зашёл профессор Снегг, бывший частым гостем на уроках Мисс Найтингейл. Снегг невольно уставился на сбежавшего притендуса, а тот прямо на глазах стал превращаться в кого-то, любимого Снеггом… В темноволосую девушку в чёрной мантии с зелёной окантовкой – ученицу Слизерина! Снегг недоумённо застыл в дверях. Все глазели на притендуса, разглядывая незнакомую девушку. Мисс Найтингейл же мгновенно сориентировалась – набрав горсть чего-то из коробки на столе, она подкинула это под самый потолок, закрыв глаза. Все задрали головы. Гарри успел заметить, что это маленькие стеклянные шарики, и тут же ослеп – шарики стали взрываться с негромким хлопком, давая ослепительную белую вспышку и осыпая их искрами.

– Всем оставаться на местах, – Мелисса старалась перекрыть своим голосом вопли. – Слепота временная, через две минуты пройдёт. Посидите спокойно.

Чертовски интересно было узнать, в кого же превратился притендус Снегга, но Мисс Найтингейл рассудила по-другому. Никто толком и не рассмотрел ту тёмненькую девушку, разве что то, что она была из Слизерина, и на вид ей было лет пятнадцать.

– У вас похвальная реакция, Мисс Найтингейл, спасибо, – сдержанно поблагодарил её Снегг. Но по голосу чувствовалось, что у него от сердца отлегло. Он тоже ослеп и стоял на том же самом месте у двери.

Мелисса тем временем загнала притендуса в клетку при помощи лёгких уколов Круциатус Майнор.

– Мисс Найтингейл, у меня для вас хорошие новости. Зайдите ко мне после уроков, – сказал Снегг и добавил:

– Вы отлично справляетесь с вашей должностью, вряд ли кто-то смог бы сделать это лучше. – Он вздохнул и вышел.

Слепота действительно быстро прошла. Правда, потом перед глазами плавали синие круги и золотые звёздочки, но недолго.

– Что ж, с притендуса начнём в следующий раз. Если вы стесняетесь, я поставлю ширму. Но притендуса вы должны освоить.

Теперь переходим ко второй части урока, к тому, что вы уже освоили на практике. Это Стеклянные Шарики Слепоты. Их рекомендуется иметь при себе всегда, лишним не будет. Они взрываются только в воздухе, создавая яркую белую вспышку и искры, ненадолго ослепляющие врага, давая вам возможность выиграть время и убежать, либо подготовиться, скажем, к дуэли. Никакой хитрости в использовании Шариков Слепоты нет, их надо просто подкинуть вверх, даже не целясь. Они самонаводящиеся, то есть сами выбирают жертву и взрываются над её головой.

Это ценное изобретение принадлежит Гаспару Шинглтону, известному волшебнику-экспериментатору, также создавшему самопомешивающиеся котлы и идущие назад часы. Его сочли сумасшедшим и поместили в госпиталь Святого Мунго.

– А самовытирающую туалетную бумагу он не изобрёл? – хмыкнул вполголоса Малфой.

– Жаль, что специально для тебя он не придумал самозатыкающий рот кляп! Как он был бы кстати! – весело откликнулся Симус Финниган.

Класс расхохотался. Мелисса незаметно улыбнулась.

– Что ж, это всё на сегодня. До свидания.

Гарри машинально поднял с пола невзорвавшийся Шарик Слепоты и сунул его в карман, думая о своём.

Всем не терпелось поскорее выйти из класса и обсудить Снегга и его любимую девушку, в которую превратился притендус. Никто не успел её как следует рассмотреть – всё произошло за считанные секунды.

– Ничего себе, – удивлялся Рон по дороге в столовую. – Оказывается Снегг тоже кого-то любит! Уму непостижимо! Просто не верится!

– А что здесь такого? – встряла Гермиона. – Это может быть его сестра или вообще дочь! Может, он любил эту девушку, когда ещё сам был учеником Хогвартса и запомнил её такой.

– Кстати, – вставила Лаванда, – а Снегг женат?

– Ты можешь представить его женатым? – искренне изумился Гарри. – Ну у тебя и воображение! Его вообще хоть кто-нибудь когда-нибудь любил? Очень в этом сомневаюсь, – безапелляционным тоном заявил он.

– Может быть, когда он был молодым, в него влюблялись романтичные ученицы? – предположила Парвати Патил, склонная видеть в людях только хорошее. – Согласитесь, что Снегг всё-таки обладает отрицательным обаянием. И у него есть харизма.

– Что-что у него есть? – хором переспросили Гарри и Рон.

– Харизма, – повторила девушка. – Я сама точно не знаю, что это такое, но так говорят про сильных личностей, привлекающих к себе людей. Харизматическая личность, вот.

– По-моему, Снегг только отталкивает от себя людей своим сарказмом и презрением к окружающим, – не согласился с ней Гарри.

– Ну не всех же он презирает и не над всеми насмехается. К Мисс Найтингейл он, между прочим, очень хорошо относится, – не унималась Парвати.

– По-моему, он к ней неравнодушен, – хихикнула Лаванда.

– Вот уж скажешь тоже! – возмутился Рон, которому эта мысль пришлась не по вкусу. – Может он и харизматическая личность, но это было бы уже слишком… – Насчёт харизматической личности Рон ровным счётом ничего не понял, но сразу же решил ею стать, чтобы хоть чем-то выделяться из кучи своих братьев.

– Кстати, про харизму есть в книге, которую я тебе на день рождения подарила, Гарри, – вспомнила Гермиона. – Ты её дочитал?

Гарри нехотя признал, что книга исчезла, пропала.

– Ну, не украли же её! – удивилась Гермиона. – Потерял, так и скажи что потерял. Я не обижусь.

– Да нет же. Она пропала ещё в ''Норе''. Я читал её в гостиной у камина и оставил в кресле. Утром её уже не было.

– Чудеса…

– Может, Перси решил стать харизматической личностью и решил её почитать? – хихикнул Рон.

– Всё может быть, – отозвался Гарри. – Знаете, я случайно увидел, как он тренируется красиво расписываться – вдруг надо будет подписывать законы и указы, – и он очень похоже изобразил напыщенного Перси.

Они все втроём расхохотались.

По дороге на Трансфигурацию после обеда Гарри вдруг почувствовал лёгкое, но весьма неприятное покалывание. Сначала кольнуло руку, потом ухо, затем щёку и плечо.

''Это ещё что такое?'' – подумал он. – ''Будто комар кусает, а комариного звона не слышно, да и откуда в замке взяться комарам?''

Он повертел головой, и тут из-за угла до него донеслось очень знакомое гаденькое хихиканье, несомненно принадлежащее Малфою.

''Да это же Круциатус Майнор!'' – дошло до Гарри. – ''Этот поганец на мне тренируется! Ну, я ему сейчас покажу…''

– Ты что это делаешь, Малфой? С каких это пор Круциатус разрешено применять к людям?

– Ах, это и правда ты, Поттер? А я было, решил, что это притендус вновь вырвался из клетки твоей любимой училки и пошёл разгуливать по школе! – Драко был доволен своей шуткой, Крэбб и Гойл, как всегда сопровождающие его, подобострастно заржали.

– С каких это пор, Малфой, ты меня так любишь, что притендус превращается в меня, глядя тебе в глаза? – нашёлся Гарри. – Вот уж не знал, что больше всех на свете ты любишь меня! Ты хорошо скрывал свои чувства все эти годы! Что ж, теперь я буду знать о твоей преданной любви, но вот ответить взаимностью не могу… Извини. – Гарри решил оторваться на растерявшемся Малфое, слишком поздно понявшем, что он сморозил глупость. – Хочешь, дам автограф, а то и награжу Оскула Даре? Вообще-то я не по тем делам, но только ради тебя… – и он лучезарно улыбнулся Драко, поднося палочку к губам и делая вид, что сейчас и вправду пошлёт ему воздушный поцелуй.

Драко покраснел до корней волос, но крыть ему было нечем. Проходящие мимо ученики одобрительно смеялись над Малфоем, подмигивая Гарри – так, мол, его. Драко топнул ногой от досады и злости и умчался прочь, уводя за собой своих прихлебателей, а Гарри, посмеиваясь, пошёл себе дальше. Он был чрезвычайно доволен собой – впервые в жизни он смог прилюдно высмеять Драко. Этот год для Малфоя явно не задался. Сначала его

дразнил Пивз Феей с Голубыми Волосами, потом вся школа называла его ''Недоповешенным'', теперь же он прослывёт ''Безнадёжно Влюблённым'' или кем-то вроде того.

– Эй, Гарри, ты на Трансфигурацию? – окликнул его Деннис Криви. – Не ходи через левое крыло, там Пивз разлил жидкое мыло, Мадам Помфри уже троим помощь оказывает!

Пришлось делать большой крюк. Идя на Трансфигурацию по коридору мимо кабинета Защиты, Гарри услышал какой-то гул и увидел толпу народа. Один знакомый звонкий голосок выделялся из общего шума, выкрикивая обвинения:

– Вы обманщица! Вы обманываете людей, берёте деньги и обещаете любовь, а ничего не происходит! Он даже не обращает на меня внимание, даже иногда не здоровается!

Гарри протиснулся сквозь плотную толпу любопытных и увидел… Мелиссу и Джинни. Рон пытался за руку утащить сестру, но та упиралась ногами как мул, продолжая громко выкрикивать свои нелепые обвинения. Мелисса недоумённо смотрела на неё. Гарри присоединился к зевакам.

– Да о чём вы говорите, Мисс Уизли? – наконец спросила Мелисса у Джинни, у которой началась форменная истерика. Её колотила дрожь, глаза лихорадочно горели.

– Я говорю о вашем приворотном зелье, о ''Тристане и Изольде''! – кричала Джинни на весь коридор. – Оно не действует, он меня не любит!

– Ты что, подливала кому-то зелье?

– Да! Да! Да! И ничего не произошло! Я два раза его подливала, как вы и говорили, и ничего не произошло! Ни-че-го!!!

– Но оно вовсе не приворотное, а любовное и действует только с семнадцати лет… – растерянно проговорила Мелисса, но Джинни её даже не услышала. Теперь она просто рыдала у Рона на плече, а тот пытался вытащить её из плотной толпы зевак.

Профессор МакГонагалл тоже в обход направлялась в свой кабинет и подошла на шум и крики.

– Что здесь происходит? Что за крики? Урок уже начался! Почему везде, где вы появляетесь, дело сразу же заканчивается скандалом? – строго спросила она, глядя на Мелиссу. – Это уже третий с начала учёбы. Я с самого начала была категорически против вашей кандидатуры, и я оказалась права!

Мелисса виновато покраснела и выглядела расстроенной. Захлёбываясь слезами, Джинни опять выкрикнула:

– Обманщица! Шарлатанка!

Рон опять сделал попытку уволочь её, но снова потерпел фиаско.

А Гарри всё понял… Он чуть было по стеночке не сполз от слов Джинни. Вот, что она получила ночью по почте! Вот, зачем разлила его сок и заставила выпить свой! Вот, почему ему два раза было плохо! Это ему она подлила злополучный ''Тристан и Изольду''! Он и представить себе не мог, что у Джинни всё так серьёзно. А он-то глупые, над ней летом шутили и подсмеивались… И вот, что из этого вышло.

Тем временем МакГонагалл разогнала толпу, пообещав каждого, кто не пойдёт на урок и будет болтать о произошедшем, лишить пятидесяти очков. Угроза подействовала, и в коридоре остались только Мелисса, дрожащая и всхлипывающая Джинни, Рон, всё ещё держащий её за руку, и сама МакГонагалл. Гарри спрятался за колонну. Ему страшно хотелось узнать, чем всё закончится.

– Вот, к чему привели ваши любовные штучки! – скривив губы, заявила МакГонагалл. – Вы заварили эту кашу, вам её и расхлёбывать. – И она гордо удалилась в свой кабинет.

Джинни, вроде бы, успокоилась. Она ещё конвульсивно всхлипывала, но, по крайней мере, молчала. Лицо её было покрыто некрасивыми красными пятнами.

– Пойдём поговорим, Джинни, – ласково проговорила Мелисса. – Ты мне всё расскажешь в моём кабинете, у меня как раз нет урока. – Казалось, она вовсе не рассердилась на Джинни за её безобразную выходку. – А ты, Рон, подожди сестру здесь. Потом отведёшь её к Мадам Помфри, она даст Джинни успокоительное.

Мелисса взяла вялую и ко всему безучастную после истерики Джинни за руку и повела её в свой кабинет. В коридоре остался только Рон. Гарри вышел из своего укрытия и подошёл к другу. Тот весь кипел от злости и гнева:

– Нет, ты видел, какой цирк здесь устроила эта влюблённая курица? Зрелище, представление, балаган! Театр одного актёра! И это – моя тихоня-сестра! Поверить не могу! – бушевал Рон. – Устроила скандал на всю школу! Так опозорить лучшую учительницу в школе! Да мама десяток громовещателей пришлёт, и правильно сделает! Да эту дурищу теперь из школы выгонят и оштрафуют за оскорбление – это-то она должна понимать, ведь не маленькая же! А в итоге окажусь виноватым я – не усмотрел за сестрой. К тому же я ещё и староста! (Рон всегда гордо добавлял эту фразу кстати и некстати.) Как будто у неё своей головы на плечах нет!

Я случайно увидел у неё в руках пузырёк и всё понял. Она ещё и копилку мою опустошила, маленькая зараза! Помнишь, я в самом конце лета денег недосчитался? Ведь говорил же ей – поговори с Гарри, поговори! На днях, в гостиной, помнишь? Так ведь нет же! Вот дура! И чего она добилась? Опозорилась на всю школу! Ну, как так можно? И ведь крайним буду я. Я с этой Джинни с ума сойду!.. – фонтан возмущений Рона, похоже иссяк, и Гарри предложил:

– Давай-ка лучше подслушаем, о чём они там говорят.

– О! Это идея! – сразу же согласился Рон.

Они воспользовались ушками-подслушками, аккуратно просунув их под дверь как раз вовремя – Джинни только начала свой рассказ. До этого она, видимо, извинялась.

– Гарри с Роном сами подали мне эту идею. Рон по-дурацки пошутил, а я услышала. Они как раз говорили о ''Тристане и Изольде''. Гарри сказал, что в приворотные зелья не верит, а Рон пошутил, что поверит, когда я ему подолью немного, и он как миленький в меня… – она замялась, – влюбится. Мне ничего подобного в голову никогда не приходило. Но как только Рон сказал, мне это прямо в душу запало. Я за обедом даже есть не могла, всё время об этом думала. Я знала, что до семнадцати лет мне никто зелье не продаст, даже по почте, но мне помог случай. Я пряталась под лестницей рядом с комнатой моего брата Перси. Он уже взрослый и работает в Министерстве. Он жутко честолюбивый, мечтает сделать карьеру и стать Министром Магии. Так вот, как-то раз Перси тренировался красиво расписываться на пергаменте, – она нервно хихикнула, – вдруг понадобится подписывать указы или законы… Глупые амбиции Перси сыграли мне на руку. Я стащила этот вдоль и поперёк исписанный ''автографами'' пергамент, ведь Перси уже давно исполнилось семнадцать, и я могла воспользоваться его подписью, поставленной под заявкой на доставку зелья почтой. Я долго думала, как перенести подпись с одного пергамента на другой, а потом просто оставила самую нижнюю роспись на свитке, а остальные стёрла кляксовыводителем. У меня всё получилась. Я отослала заявку, а вместо обратного адреса написала Хогвартс. Сова принесла мне зелье ночью, когда все спали. Ваше зелье оказалось ужасно дорогим, мне пришлось влезть в нашу с Роном копилку, он ещё ругался, что кто-то вытянул все его деньги. Недавно Рон сообразил, что к чему, увидев у меня пузырёк. Он убеждал меня поговорить с Гарри, но я не решилась… – Джинни умолкла.

– Скажи, а как тебе удалось незаметно подлить напиток Гарри? – задала вопрос Мелисса.

– Первый раз мне просто повезло. Это случилось в тот день, когда вышел ''Пророк''

со скандальной статьёй про вас и профессора Снегга. Я уронила письмо Гарри под стол, а пока он за ним нагибался, я подлила незаметно снадобье. Всё очень удачно сложилось, тем более, что в этот момент вы вошли в зал, и все смотрели в сторону дверей. Я вылила полпузырька Гарри в молоко. Никто ничего не заметил. Я весь день приглядывалась к Гарри, но никаких изменений в его поведении по отношению ко мне не заметила. Я решила вылить вторую порцию в его сок на следующее утро. Я не придумала ничего лучше, чем вылить зелье в свой сок, а сок Гарри я намеренно разлила. Я отдала свой бокал ему. Гарри не хотел пить. Я занервничала и чуть не расплакалась. Чтобы меня успокоить, Гарри выпил сок, и я убежала сушиться.

Помните, в тот день я заходила к вам во время урока? Я услышала, что зелье подействует максимум через наделю. Но прошло уже полторы…

– А Гарри не спешит признаваться тебе в любви? – закончила за неё Мелисса. – Ох, Джинни… В изобретательности тебе не откажешь… – вздохнула она. – Зелье продаётся только с семнадцати лет, потому что оно действует только с семнадцати лет. А так как ни тебе, ни Гарри ещё нет семнадцати, то считай, что свои деньги и нервы ты потратила зря. Но в действии напитка возраст – не главное ограничение. – И она вкратце рассказала о принципе действия напитка.

– Значит, у меня нет никаких шансов? – подавленно проговорила Джинни, и Гарри, внимательно слушающий за дверью, понял, что девушка плачет. У него сердце разрывалось от жалости, но что он мог поделать? Насильно мил не будешь. По тишине в классе Гарри понял, что Мелисса тоже не знает, как утешить безответно влюблённую девушку.

Порывом ветра из раскрытого окна в классе приоткрыло дверь, и в щёлку Гарри и Рон увидели, что Мелисса обняла плачущую Джинни и гладит её по голове, протянув носовой платок. Та же безутешно плачет, уткнувшись преподавательнице в плечо.

– Дела-а-а… – протянул Гарри шёпотом. Ему было не по себе.

Джинни ещё пару раз всхлипнула.

– Спасибо вам. Я вас так оскорбила, а вы со мной возитесь после этого… – опухшее от слёз лицо Джинни снова сморщилось – она собиралась опять расплакаться, теперь уже от избытка благодарности. – Меня теперь из школы выгонят, да?

– Какие глупости, конечно нет! Мы скажем, что у тебя был лёгкий нервный срыв… Или нет! Скажем, что-то кто-то подлил тебе из вредности Глоток Путаницы и Дурмана, и ты не понимала, что говоришь. Полежишь в больничной палате денька три, успокоишься, попьёшь настойку пустырника, за это время все забудут об этом досадном происшествии. Жизнь пойдёт своим чередом.

– А как же Гарри?

– Даже и не знаю, что тебе сказать, – отозвалась Мелисса озабоченно. – Любовь в твоём возрасте – это прекрасно, но безответная любовь – это катастрофа. Я прекрасно знаю, как ты себя чувствуешь. Когда я была в твоём возрасте, даже младше, я по уши влюбилась в человека гораздо старше себя. Само собой, он относился ко мне как к ребёнку. – Гарри и Рон перестали дышать, превратившись в слух. – Эта подростковая влюблённость и дала импульс для моих экспериментов с любовными зельями. Я прочитала сотню книг, провела тысячу опытов, и в итоге получилось ''Тристан и Изольда''. К тому времени я едва могла вспомнить, в кого я была так безумно влюблена, но какую пользу принесла мне моя первая любовь… Я не тратила время, рыдая в подушку и страдая ночи и дни напролёт. Ведь в зарёванном виде у девушки ещё меньше шансов понравиться своему ''принцу''. Свою энергию я пустила на созидание, творчество, мыслительную работу и не ошиблась.

Любовь, даже безответная, делает нас лучше – добрее, умнее, чище, заботливее, самое важное – опытнее. Уж извини за эти банальные слова. Мы начинаем думать не только о себе, любимых, но ещё о ком-то. Люди пишут стихи, рисуют картины, сочиняют музыку, отдавая свою энергию творчеству, начинают усиленно учиться, чтобы занять свои мысли.

Любовь никогда не проходит в пустую. – Джинни успокоилась и внимательно слушала. Только её лицо ещё было покрыто красными пятнами.

– Я не могу посоветовать тебе забыть Гарри. Это для тебя сейчас нереально. Просто попробуй занять свою голову чем-нибудь другим. Отвлекись. Может быть, в будущем что-то в ваших отношениях изменится или тебе понравится кто-то другой. Не вешай нос. Всё будет хорошо, – закончила она. – Ну, беги к Рону, он проводит тебя к Мадам Помфри.

На прощание Мелисса привела опухшее лицо Джинни в порядок с помощью Формозуса и выслушала от девушки слова благодарности сто раз, как минимум.

Гарри и Рон еле успели отпрянуть от двери, а Гарри кое-как спрятался за колонну. Рон сделал вид, что заждался Джинни. Он ворчал, что из-за неё пропустил Трансфигурацию, но Джинни его даже не слышала. Она думала о чём-то своём, улыбаясь своим мыслям и явно что-то прикидывая в уме.

Рон вернулся со скоростью света. Они решили досидеть до конца занятия под лестницей.

– Ну Джинни, ну тихоня, ну дала прикурить! – не унимался Рон. – Вот это младшая сестрёнка, скромняга, синий чулок! Как она всё просчитала!

– Молодец она, – сказал Гарри, чем весьма удивил Рона. – Она точно знает, чего хочет. Зато мы получили объяснение моему плохому самочувствию – это зелье не сработало… – Гарри не знал, чего ещё сказать. Он тоже не ожидал ничего подобного от малышки Джинни. Вот уж воистину – в тихом омуте черти водятся.

– В кого же это была влюблена Мелисса, когда была ещё девчонкой? – прервал молчание Рон. – В человека, гораздо старше её… Кто же это мог быть?

– Мы об этом никогда не узнаем. И потом, зачем это тебе?

– Просто любопытно, кто был её идеалом мужчины. Слушай… а вдруг это был Снегг?

Гарри аж вздрогнул от предположения Рона.

– Ты что, с ума сошёл? Как Мелисса могла полюбить эту летучую мышь – Снегга? Как только тебе такое в голову могло прийти? Снегг же форменное страшилище, а она вон какая красивая… Тоже мне – красавица и чудовище!

– А что? Женщины, они вообще существа непредсказуемые. Может Снегг в молодости был другим? Помнишь, Лаванда назвала его маразматической личностью?

Против своего желания Гарри расхохотался:

– Харизматической, Рон, харизматической!

– Да какая разница?

– Большая разница. Ладно, проехали. Я очень надеюсь, что ты не прав. Да мало ли с кем могла быть знакома Мелисса в тринадцать лет. Друг семьи, сосед, случайный знакомый… Нет, в Снегга я не верю.

Но отныне в душе Гарри поселилось сомнение.

Жизнь в замке и учёба шли своим чередом. О выходке Джинни все на удивление быстро забыли – то ли угроза МакГонагалл о лишении пятидесяти очков сработала, то ли тот факт, что Джинни целую неделю провела в больничном крыле, старательно симулируя лёгкое отравление вредительским зельем Путаницы и Дурмана.

Была уже середина осени. Похолодало. Светало поздно, а темнело рано. Тренировки по квиддичу и индивидуальные занятия с Мелиссой шли своим чередом.

Гарри вполне успешно прогрессировал. Он быстро научился закрываться от доступа извне и ставить хороший защитный блок. Теперь задание усложнилось. Мелисса захотела сделать Гарри ментолегусом. Для этого надо было научиться проникать в мысли самой Мисс Найтингейл, сначала хотя бы незаблокированные. Гарри немного удивился про себя, как она позволяет проникнуть в её голову ученику, но спросить не решился.

– Лигиллименс! – И замелькали хаотичные беззвучные воспоминания. Он увидел, как её увольняет с работы Фадж, а его крохотные глупые глазки при этом масляно блестят. Затем он увидел Малфоя-старшего, с гадкой улыбочкой останавливающего Мелиссу в коридоре Министерства и о чём-то её спрашивающего. Потом что-то случилось, и поток воспоминаний замедлился. Гарри увидел, как Мелисса-подросток, такая же рыженькая и хорошенькая, сидя на мостках летней речки и, болтая ногами в воде, говорит кому-то, капризно надув губки:

– А на что ты готов ради меня, а, Питти?

– На всё что угодно, – обречённо ответил ей мальчик-подросток, повернувшийся к ней спиной.

– Что, даже украсть? Даже предать?

– Да.

– Питти, укради для меня… м-м-м… ''Смертельные Яды и Их Использование'' из запретной секции ''Флориш и Блоттс''. А я тебя за это поцелую. Согласен? – она снова заливисто рассмеялась и похлопала мальчика по плечу. Тот стал поворачиваться, и в этот момент картинка исчезла. Гарри опомнился и с удивлением сообразил, что Мелисса поставила блок. Она была бледной как смерть и сильно взволнованной. Лицо её выражало недоумение.

– Что с вами? – невольно спросил Гарри.

– Я… Я не знаю… Эт-то… что-то странное… Я не помню такого… Я вообще никогда не была знакома ни с кем, по имени Питти… Терпеть не могу это имя! – Она хмурилась, напрягая память, а потом сказала:

– Ладно, Гарри, на сегодня всё. В следующий раз продолжим. Беги к себе.

Подсознательно Гарри разозлился на Мелиссу, которая прервала воспоминание на самом интересном месте. Что ей стоило сделать это всего через какую-нибудь секунду? Копаться в чужих мозгах было на удивление интересно. Гарри находил в этом какое-то извращённое удовольствие. Это, конечно, было непорядочно, но ведь Мелисса сама разрешила ему, разве нет? Что же тогда она его сразу выставила вон, когда он что-то интересное высмотрел? Чего она ожидала? Что он ничего занимательного и достойного внимания не увидит? Сама же говорила, что в этом и заключается свойство Ментального Проникновения, что в результате его воздействия вспоминаешь самые неприятные или эмоционально напряжённые моменты в жизни.

И какому это Питти так повезло, что его готова была поцеловать сама Мелисса Найтингейл?

* * *

– Вы так здорово объясняете все ощущения, действия и движения палочки, что Лигиллименс кажется совсем не трудным. Заниматься с вами – сплошное удовольствие. Так я в два счёта стану ментолегусом. Почему профессор Снегг не мог делать этого так, как вы? Он ведь сам вас научил. Почему он не мог и меня научить также? – спросил как-то Гарри на одном из занятий.

– А почему ты думаешь, что меня научил профессор Снегг?

– Разве не так?

– Нет, не так. Наоборот.

– Вы хотите сказать, что это вы научили Снегга? Но вас ведь не было в… – Гарри чуть было не ляпнул ''в Ордене'', потому что ему отчего-то показалось, что Мелисса должна была научить этому Снегга совсем недавно. Та, по счастью, ничего не заметила.

– Я научила его давно, ещё когда сама здесь училась. На третьем курсе я неосторожно проникла в его мысли на экзамене, стараясь угадать, что ещё он может у меня спросить, потому что я не очень хорошо знала теорию. Он почувствовал, что я с ним что-то делаю, но не понял, что именно. Тогда он спросил меня об этом прямо. Я ему рассказала правду, на правах любимой ученицы не опасаясь мести с его стороны. Я была готова к штрафу, но вместо этого он попросил меня научить его. Почему бы и нет? За это он давал мне книги по зельеварению из своих личных запасов и пару раз позволял ставить опыты в своей лаборатории. Так что наше сотрудничество оказалось взаимовыгодным.

– Но вы были только ученицей, а он – преподавателем. Как же так получилось, что он не владел Ментальной Блокировкой, а вы владели? Как вы стали ментолегусом так рано?

– Ментальной Блокировкой и Проникновением на хорошем уровне владеет далеко не каждый волшебник, Гарри. Неважно, ученик ты или преподаватель, это почти не зависит от возраста. Многие уже рождаются с этим даром, другие же вообще никогда с этим не сталкиваются. Это в какой-то степени можно сравнить с аниморфомагией. Как аниморфы с рождения умеют перевоплощаться, так ментолегусы могут копаться в чужих мозгах. Но, в отличие от аниморфомагии, ментолегусом можно стать. Конечно, это не то же самое, что прогнать боггарта из шкафа. Это магия высшего порядка, такая, как создание Патронуса, как Перевод из Трёхмерного Плана в Двухмерный, заклинание Невидимости и тому подобное. Это сложно, трудоёмко, и не у всех получается. Чтобы научиться читать чужие мысли и воспоминания, нужны особые способности и терпение. В своё время я этому научилась, читая всё подряд на каникулах и экспериментируя без конца. Как я сама научилась Ментальной Блокировке, до сих пор ума не приложу, ведь для этого нужно, как минимум два человека…

– Значит, вы и правда суперспособная и суперталантливая, как всегда и говорил Снегг. Теперь я понял, что он имел в виду.

– Вот, у кого ты научился льстить! Ладно, шутки в сторону, надо заниматься. Сегодня начнём третий этап, самый сложный. Это проникновение в чужой разум и создание там зрительно-звуковых образов с целью внушения того, что выгодно тебе – формирование мыслей. Короче говоря, буду внушать тебе всякую ерунду, а ты сопротивляйся этому, как можешь. Профессор Дамблдор не просил меня обучать тебя этому, но я думаю, что на всякий случай надо. Никогда не знаешь, что может пригодиться в жизни. Так что я предлагаю тебе научиться и этому тоже. Только имей в виду, что это не для баловства, а то знаю я вас, мальчишек. Будешь потом на Малфое своё мастерство ментолегуса оттачивать!

– А что, это идея! Сам бы я никогда не догадался бы! Спасибо за подсказку. – И они вместе рассмеялись.

Удивительно, как смех объединяет людей.

* * *

У Гарри было очень мало свободного времени, потому что задавали много, особенно по Гаданию. Больше всего мороки было с поиском планетных линий и холмов. С линией жизни было всё более менее ясно, её было хорошо видно на ладони. Но кроме неё были ещё линии ума, сердца, судьбы, успеха, здоровья, интуиции и брака. Гарри так и не смог обнаружить у себя линию интуиции, а линия сердца у него не просто раздваивалась, а расстраивалась. У Рона напрочь отсутствовала линия успеха, а у Гермионы – линия здоровья. У Дина Томаса не было линии брака, зато у Лаванды их было целых три. А вот у Невилла не было линии сердца – единственной из главных линий, которая может отсутствовать. В итоге все окончательно запутались. В конце месяца подошёл срок сдачи большой зачётной работы по хиромантии. Нужно было сделать отпечаток с ладони левой руки, а потом описать особенности своего характера и судьбы, согласуясь с планетарными линиями. На эту работу они угробили почти все выходные. Но результаты Гарри весьма порадовали.

Линия жизни у Гарри была длинная и чёткая, хоть и прерывалась постоянно. На конце она раздваивалась. Всё это служило признаком долгой жизни и крепкого физического здоровья – он и вправду никогда не болел, хотя всю жизнь был маленьким и худым, хрупкого телосложения. От линии жизни отходили ветви к линиям сердца и ума, обозначающие успех в делах и ведение активной жизни. (''Могла бы быть и поспокойнее'').

Линия ума у него начиналась в одной точке с линией жизни, что было вполне нормально, шла ровной и чёткой чертой, что свидетельствовало об идеальном благоприятствовании. Не понятно только, чему. Линия ума была довольно длинной, доходящей до безымянного пальца. Она немного загибалась вниз – надо было развивать в себе целенаправленность; а ещё это означало недостаток концентрации внимания. Линия ума сворачивала чётко в направлении запястья – Гарри обладал живым воображением, но был склонным к витанию к облакам. А ещё она разрывалась посередине, и на второй половине был квадратик, предвещающий частые ушибы от падения и раны. (''Ещё бы! Попробуй-ка поиграй в квиддич и посражайся с Воланом-де-Мортом без травм!'')

Самой интересной и льстивой была линия сердца, отмечающая эмоциональность, душевность, отвечающая за чувство привязанности. Линия сердца Гарри выходила из холма Юпитера, свидетельствуя о честолюбии, но также и о том, что он заслуживает доверия в любви и дружбе. (''Какой же я молодец!'') Зато он оказался ревнивым и скептичным. Чёрной меланхолии и склонности к самоубийству у него не было (''Придётся огорчить ''мышь в очках''!''), зато обнаружилась склонность к флирту, к любви окружающих и постоянному покорению сердец. (''Да неужто? Я как-то за собой такого не замечал… Я же всю жизнь просто зря терял время! Вот бы порадовался за меня Златопуст Локонс!'') Три линии, отходящие от линии сердца и идущие к указательному пальцу, были признаком доброго и честного сердца и сильно развитого чувства красоты. Он был честен, правдив, но при этом очень любил хорошо покушать. (''А кто не любит? Разве это плохо?'')

Линия судьбы у Гарри была еле заметной, состоящей из отдельных отрезков. (''Ну вот! Самая нужная линия, а её совсем не видно''). Именно по линии судьбы можно было узнать обо всех событиях, прошедших, настоящих и будущих, предугадать все перемены: успехи, неудачи, препятствия, достижения цели и победы. Эта линия начиналась от линии жизни. Отсюда следовало, что детские годы были полны страданий и лишений. (''Попробовал бы кто-нибудь быть счастлив рядом с Дурслями!'') Признаков необычайного везения, успеха и счастливой жизни Гарри не обнаружил (''А жаль!'') – линия судьбы вовсе не шла к холму Аполлона. Гарри огорчился тому, что его линия судьбы брала начало на холме Марса – признак жизни, исполненной борьбы с судьбой, преодолений невзгод с помощью своего ума, энергии, воли и отваги.

Линия успеха Гарри была слишком короткой, но всё же имелась – явные шансы на достижение жизненного успеха, несмотря на многочисленные препятствия.

Линия здоровья была еле заметной и не пересекалась с линией жизни – от болезни Гарри явно не умрёт. (''И пусть профессор Трелони рвёт на себе волосы от досады!'')

Линия брака была такой короткой, что на неё даже комментария в книге не нашлось. (''Я что, вообще не женюсь?'')

Так как линии интуиции у Гарри вообще не было, на сём его изыскания закончились. Больше Гарри ничего определённого не обнаружил. В планетарных холмах он запутался самым форменным образом – где холм Венеры, где Аполлона, где Луны, а где вообще Марсово поле. А в дебри крестов, островов, звёзд и решёток, находящихся вне линий, Гарри лезть просто не решился.

''Хватит с меня и этого'', – подумал он. В гостиной оставалось всего несколько шестикурсников, все они дописывали эту же работу по хиромантии. Первым закончил Рон. Не вдаваясь в подробности, он написал сжато и коротко. Гермиона же, как всегда, накатала целый научный трактат. Невилл мучился, не зная, что ему делать без линии сердца.

– Можно подумать – жизнь кончена! – фыркнул Рон. – Я бы только радовался, писать меньше надо. У меня вон линии успеха нет, я и то не страдаю. – Хотя Рон явно приврал. Он чувствовал себя глубоко несчастным от отсутствия такой важной, по его мнению, линии. ''Вот почему мне вечно во всём не везёт'', – думал он.

Гарри со спокойной совестью отправился было спать, как в окно настойчиво стала стучаться клювом почтовая сова.

– Опять, что ли, Джинни взялась за старое? – съюморил Рон, но тут же посерьёзнел под суровым взглядом Гарри.

Он открыл окно, и сова кинула Гарри под ноги письмо. Он распечатал пергамент и медленно осел на пол, не веря своим глазам.

В письме была всего пара строк:

''Я прибыл. Опасности никакой. Приходите завтра к 14.00 в пещеру за перевалом.

Сириус.

P.S. Прихватите что-нибудь поесть''.

– Эт-то чья-то злая шутка… Сириус погиб… Он упал прямо в арку безвременья… Он исчез там прямо на моих глазах… Я убью того, кто прислал мне это письмо, просто убью… Он же умер, как можно глумиться над памятью погибшего человека? Кто может настолько меня ненавидеть, чтобы прислать мне подобное?.. – Гарри трясло, на глаза у него навернулись слёзы.

– Гарри, ты точно знаешь, что он умер? Ты видел, как он умер?

– Нет, но Дамблдор сказал, что оттуда не возвращаются. Мы же видели эту арку в Отделе Тайн, ничего особенного в ней не было. А это оказался проход в мир мёртвых, куда можно пройти, но откуда нельзя вернуться. Сириус ведь попал в арку, значит – он погиб.

– Не знаю, у кого хватило совести так издеваться над тобой, но я предлагаю пойти в пещеру, – уверенно сказал Рон. – Я не видел, как Сириус погиб, поэтому мне проще представить его живым.

Один Бог знает, чего стоило Гарри заснуть в эту ночь и дождаться утра. Неужели небо услышало его мольбы и вернуло ему крёстного? Как такое могло произойти? Ведь сам Дамблдор сказал ему, что Сириус погиб. Гарри жаждал поверить в случившееся и не мог. Завтра он всё узнает. Завтра, только бы дождаться завтра…

Вскочил он ни свет, ни заря. Гарри уговаривал себя поспать ещё немного, но больше он глаз не сомкнул. Тогда он решил подумать о том, о чём же он будет спрашивать Сириуса, если, конечно, это и правда он. Перво-наперво, конечно же, он спросит о том, как он выжил и где он был всё это время. Потом он расспросит его о сестре отца, Маргарет. Не может такого быть, чтобы Блэк о ней ничего не знал. Он ведь был лучшим другом отца. Пусть расскажет всё, что он о ней знает – где она, что с ней стало, когда он видел её в последний раз. И ещё надо рассказать ему о голосе, который преследует его ночами, прося кому-то помочь. Ей. Какой-то девушке? И тут-то Гарри и осенило: а может надо помочь сестре отца? Вот оно! Конечно же! Надо её найти и ей помочь! От нетерпения Гарри завозился как навозный жук, кровать сильно заскрипела, и Рон проснулся.

– Гарри, – заворчал он недовольно, – ты чего в такую рань вскочил? Да ещё и всех перебудил. Жаворонок выискался! Ждёшь-ждёшь выходных, чтобы отоспаться, а тут на тебе! Поттеру не спится! Совести у тебя нет! – И он запустил в Гарри подушкой.

Гарри не растерялся и ответил ему тем же, применив Отбрасывающие чары, но промахнулся и попал в ещё пребывающего в мире сновидений Симуса. Через три минуты все обитатели спальни принимали живейшее участие в подушечной битве. К тому времени, как окончательно рассвело, спальня была покрыта слоем пуха и перьев.

– Ффу-у, фу пвяво как мафейкие, – только и смог сказать Гарри, потому что его рот был забит пухом.

– А ну переведи! – потребовал Рон.

– Ну прямо как маленькие! – повторил Гарри, хорошенько отплевавшись.

– Да ладно тебе, умник, – перебил его Дин. – Вырасти мы всегда успеем, а вот стать опять подростками мы уже не сумеем. Даже с помощью искусственного омоложения. – И он грустно, по-взрослому, вздохнул.

– Эй, вы там! Вы живые? – стали стучаться к ним девочки. – Такой шум с утра подняли! Имейте совесть!

– Мы её с кашей съели! – крикнул Гарри.

– Совесть была у волшебника в хвосте! – поддержал его Невилл.

Но уже через пять минут они все вместе спешили на завтрак.

Гарри, Рон и Гермиона не столько ели, сколько незаметно складывали еду под стол в сумку – кусочки бекона, куриные крылышки, пирожные и даже пару яблок и груш. Гермиона умудрилась стянуть со стола целую бутыль тыквенного сока и сунула её в уже трещавшую по швам сумку.

До встречи с Сириусом было ещё три часа. Они решили пойти посидеть у Мадам Розмерты в ''Трёх Мётлах'', чтобы не привлекать внимание, целенаправленно идя с полной сумкой к перелазу.

В кабачке было полно народу – ученики Хогвартса, жители Хогсмида, преподаватели. Чтобы не привлекать внимание, ребята выбрали столик у стены далеко от стойки, как обычно заказав себе сливочное пиво. Как же медленно тянулось время! Гарри сидел как на иголках.

В проходе мелькнула знакомая фигура – Мисс Найтингейл собственной персоной! Казалось, она кого-то ищет глазами в полутёмном помещении. Только Гарри собрался её окликнуть и позвать к их столику, как она нашла того, кого искала. Она подсела за угловой столик к какому-то мрачному субъекту, сидящему совсем недалеко от их компании. Капюшон его мантии был низко опущен на лоб, тщательно скрывая лицо, сама мантия была старая и грязная, покрытая зеленоватыми пятнами плесени и болотной тины.

– Что общего может быть у Мисс Найтингейл с подобным типом? – надула губы Гермиона.

– Вот бы подслушать, о чём они говорят, – разочарованно вздохнул Рон. – Жаль, нельзя воспользоваться ушками-подслушками – сразу же будет заметно.

– Эх, где моя мантия-невидимка? – посетовал Гарри.

– Смотрите лучше в оба! – сердито прервала их бесполезные стенания Гермиона.

Они исподтишка уставились на Мелиссу и её таинственного собеседника.

Те тихо разговаривали, низко наклонившись над столом и явно не желая привлекать излишнего внимания. Мелисса зачем-то показала ему предплечье, незаметно закатав рукав мантии, и только после этого незнакомец явно расслабился. Он достал что-то из-под полы мантии и постарался незаметно передать это Мисс Найтингейл. Она в свою очередь постаралась так же незаметно протянуть ему туго набитый мешочек. Мешочек благополучно исчез в его рукаве.

Незнакомец тотчас встал и бочком-бочком выполз из-за стола, мгновенно растворившись в толпе. Мелисса же осталась сидеть, аккуратно спрятав в складки мантии то, что передал ей незнакомец.

– Интересно, что он ей дал? – спросил Гарри шёпотом.

– Ты хотел сказать – продал? – поправил его так же шёпотом Рон.

– Да какая разница, тише вы! – шикнула на них Гермиона. – Если она глянет чуть вбок, она нас враз заметит!

– Разница, между прочим, большая! Там же был битком набитый мешочек! Небось – золотом. А ты говоришь – какая разница! За просто так столько золота не дают.

– Тихо, Рон! – зашипели на него уже Гарри и Гермиона одновременно. – Смотри, Снегг!

В кабачок и вправду зашёл Снегг и направился к столику Мелиссы, явно намереваясь составить ей компанию. Похоже было на то, что именно его она и дожидалась после ухода незнакомца. Девушка торжествующе улыбнулась на безмолвный вопрос Снегга, прямо-таки написанный у него на лице, и показала глазами на свободный стул. Он нахмурился, кивнул в знак согласия и сел. Мелисса что-то горячо ему зашептала, Снегг же всё больше мрачнел. На его лице появилось недоумённое и недоверчивое выражение. Мелисса вновь задрала рукав мантии, у Снегга от удивления глаза вылезли на лоб. Девушка лукаво улыбнулась и поскребла ногтями руку. Снегг одобрительно хмыкнул, искоса глядя на собеседницу. Потом они начали о чём-то говорить, низко склонившись над столиком. Как ребята ни прислушивались, они не разобрали ни звука.

– Ой, ёлки-палки! Время без двадцати два! – первым очнулся Рон.

Они быстро расплатились за сливочное пиво и, стараясь не привлекать внимания, бросились вон из кабачка, чуть было не забыв в спешке сумку с едой.

До перелаза они неслись как ветер. Благо, хоть на бегу согрелись – день выдался холодным. Потом по камням бежать уже было нельзя, того и гляди подвернёшь ногу. Они шли быстрым шагом, изрядно при этом запыхавшись.

Поблизости никого не было, но в пещеру они зашли с палочками наготове. Шутник мог прятаться где-то внутри. И хорошо ещё, если это просто шутник. Кто-то ведь мог попытаться выманить Гарри намеренно. После возвращения Волана-де-Морта всего можно было ожидать.

Гарри зашёл первым. В пещере и правда кто-то был. Резко вступив в темноту, Гарри на мгновение ослеп. Чья-то тень двинулась к нему.

– Не подходи! Не подходи, у меня палочка! – громко крикнул Гарри, размахивая рукой с зажатой в ней палочкой. Рон и Гермиона прикрывали его сзади.

– Гарри, не собираешься же ты убивать своего крёстного! Люмос. – голосом Сириуса сказала тень, и в этот момент стало светло. Пещера осветилась сотней свечей, установленных на уступах пещеры предприимчивым Сириусом ещё два года назад.

– Сириус?! Это и правда ты? Ты же умер!!! Ты исчез в арке безвременья… – голос Гарри дрожал от волнения. – Ты не можешь быть моим крёстным, он умер! Погиб! – в его голосе послышались истеричные нотки. – Ты… ты… Я не знаю, кто ты! Но ты не он! Не он!!! Что тебе надо?! Зачем ты надо мной издеваешься?! Зачем заманил сюда?!

– Гарри! Гарри!!! Подожди, не кричи! Дай мне сказать!

– Нет! Нет, ты не мой крёстный! Он умер, умер! Я сам видел, я знаю! – Гарри захлёбывался рыданиями, сам того не замечая. Мнимый Сириус схватил его и прижал к себе, гладя по голове.

– Это я Гарри, правда я. Я всё объясню… Вернее, надеюсь, что объясню, постараюсь объяснить…

Гарри вырывался из его объятий, выкручиваясь и лягаясь.

– Ты не он, ты не он! Ты не можешь быть им, он умер, его нет!!!– Слёзы градом катились по его лицу. Когда крёстный погиб на его глазах, Гарри так и не поплакал по нему, просто не мог. Тогда в горле долго стоял угловатый комок, не давая пролиться слезам. Всё то, что Гарри не выплакал тогда, выходило сейчас с неконтролируемой истерикой.

– Петрификус Тоталус! – выкрикнула вдруг Гермиона, указывая палочкой на Гарри. Тот вытянулся в струнку и упал бы навзничь на каменный пол пещеры, если бы мнимый Сириус не поймал его. Крёстный бережно положил Гарри на пол на соломенную подстилку и сказал:

– Спасибо, Гермиона. Он же не даёт мне объяснить… Гарри, ты успокоился?

Не имея возможности всхлипывать, Гарри начал по-дурацки икать, давясь слезами.

– Гермиона, сними с него заклинание, пока он не задохнулся.

– Фините Инкантатем!

Гарри дёрнулся и скрючился на полу, сев на корточках и обняв колени. Он всё ещё всхлипывал, избегая смотреть на Сириуса.

– Как ты мог? – наконец проговорил он. – Как ты мог меня обмануть? Я четыре месяца считал тебя мёртвым! Мне было так плохо… Я винил себя в твоей смерти! А ты живёшь и здравствуешь! Где ты был?! Как ты выбрался из арки безвременья?! Это ведь обитель мёртвых?! Ты и правда живой?

– Да, кажется, – просто ответил Сириус.

Гарри подскочил на месте как ужаленный и кинулся на шею Сириусу, вновь рыдая.

– Как же я по тебе скучал… Я до самого конца не верил, что ты умер… Ты не мог умереть и оставить меня одного на всём белом свете… Даже когда Дамблдор сказал, что тебя больше нет, я не поверил… Я просто не чувствовал, что тебя больше нет. Как же ты выжил? Где ты был всё это время? В арке? Что там? Как ты добрался сюда? Когда?

– Я пришёл пешком, потому что получил твоё письмо.

– Какое письмо?

– Букля принесла письмо. В самом начале августа… Ты же мне писал…

– Гарри, как ты мог написать мёртвому Сириусу? – не понял Рон.

– Я… Я написал письмо просто так, от отчаяния… Я отдал его Букле и велел ей отнести письмо куда угодно… Мне… Мне было так плохо, как не было никогда в жизни. Как… Как ты… Почему ты не…

– Почему я не умер, попав в арку безвременья? Не знаю. Вернее, не помню. Последнее, что я помню, это как заклинание Беллатрикс ударило меня в грудь. Я падал, падал, падал в бесконечность… потом пустота. Ничего. Наверное, это была не смерть. Это было ничто. Я был нигде… Не могу объяснить… Сам не понимаю. …Я очнулся в какой-то комнате. Небольшой такой комнатушке, вроде больничной палаты. Там стояла узкая кровать, в ней спала девушка. Она показалась мне смутно знакомой, но я не смог её вспомнить. Она казалась крепко спящей, волосы разметались по подушке, губы приоткрыты… Мне пришло в голову, что я там не просто так, что я должен, просто обязан что-то сделать, но я не знал, что. – Сириус нахмурился. – Вы только не смейтесь, ребята, ладно? Что-то заставило меня поцеловать эту спящую девушку, какая-то сила. Это было сильнее меня. Не в моих привычках целовать незнакомых спящих девушек, но я не отвечал за свои действия… Я не был собой, я был чем-то иным. Я был тенью, просто тенью. Не привидением, ни призраком, а тенью. Помните, Волан-де-Морт стал тенью, когда не смог убить маленького Гарри? Боюсь, что я в тот момент был чем-то подобным… В тот момент, как я коснулся её губ, девушка открыла глаза и сонно улыбнулась, а меня словно выдернула оттуда какая-то неведомая сила, из той комнатки спящей девушки, я назвал её про себя Спящей Красавицей, и в следующее мгновение я очнулся лежащим на берегу огромного озера, в тине…

Было раннее утро, солнце только вставало. Я ничего не понял. Совсем ничего. Я уже был нормальным человеком, а не бесплотной тенью. Я посмотрелся в воду озера, увидел своё лицо, испачканное грязью и тиной, и увидел волосы, короткие кудрявые волосы… Когда я умылся, я увидел своё лицо и понял, как я выгляжу. Я не знал, кто я, вернее – не помнил. Магглы называют это амнезией, кажется. Когда ты не помнишь, кто ты и откуда, как тебя зовут, и где ты живёшь.

На озере рыбачили какие-то магглы. Я спросил их, что это за место, и какой был день. Они так переглянулись, подумали, наверное, что я здорово перебрал накануне вечером. Это оказалось озеро Лох-Несс, то самое, в котором живёт Несси – здоровенный келпи, его ещё иногда называют водяным драконом. Было начало июля, седьмое число… Как я туда попал, ума не приложу… Я был в таком шоке... Не знал, кто я, и что я там делал. Я не помнил собственного имени и места жительства. Я медленно брёл пешком, ночуя в лесу, постепенно приходя в себя и соображая, кто я такой. Я отыскивал какие-то ягоды, орехи, травы и корешки, наверное, лечебные, этим в основном и питался. Ко мне постепенно возвращались силы. Я вспомнил, как меня зовут, потом – кто я и откуда. Я даже вспомнил, что меня, кажется, убили. В начале августа Букля принесла мне письмо от Гарри… Правда, сначала я не мог вспомнить, кто это, но потом воспоминания вернулись окончательно. Ко всему прочему я вспомнил, что я в розыске, поэтому я шёл пешком до Хогвартса самыми что ни на есть окольными путями, временами превращаясь в собаку, не зная, кого я могу встретить на пути – друзей или врагов. Вчера я послал письмо из Хогсмида, обернувшись Нюхалзом, чтобы меня не узнали. Вот и вся моя история.

Гарри, Рон и Гермиона сидели молча, слушая историю Сириуса как зачарованные.

– Сириус, – наконец нашёл в себе силы сказать Гарри, – это и правда ты… Ты восстал из мёртвых?

– Не говори глупостей, Гарри, – заявила безапелляционным тоном Гермиона. – Их мёртвых нельзя восстать. Просто он не умирал.

– Но сам Дамблдор сказал, что он погиб! – вставил своё слово Рон.

– Значит, нет. Значит, попадание в арку не означает обязательно смерть, – затараторил Гарри. – Он ведь не был мёртвым, когда упал в неё, он был просто поражён заклинанием, которое даже не является смертельным. Я так надеялся, я так верил в то, что это неправда, что ты жив, Сириус, и я оказался прав! Ты вернулся ко мне! Ты никогда меня не оставишь! Обещай мне, Сириус! У меня больше никого кроме тебя нет… – глаза Гарри вновь наполнились слезами, и он кинулся на шею Сириусу.

Рон шмыгнул носом, Гермиона уставилась в пол.

– А мы поесть принесли, – невпопад сказал Рон, чтобы прервать возникшую неловкую паузу и перевести разговор на что-нибудь другое. Он вытряхнул содержимое сумки на старую газету.

Блэк с жадностью накинулся на еду. Правда, он был не такой худой, как обычно, да и выглядел отдохнувшим, странно молодым и красивым, словно подножный корм пошёл ему на пользу. Волосы у него и правда были гораздо короче, чем обычно, морщин на лице не было вовсе. Сириус словно сбросил с плеч пятнадцать последних беспросветных лет, но его глаза всё ещё были тусклыми, какими-то мёртвыми. В них не было и искры того живого огня, которым они светились на юношеских фотографиях. Пребывание в тюрьме и арке не прошло для него бесследно.

Наевшись, Сириус потребовал:

– Теперь рассказывайте вы.

И они наперебой начали рассказывать о поимке последних Пожирателей Смерти и о том, что они снова отвертелись, о подавлении бунта дементоров, о статьях про возвращение Волана-де-Морта во всех газетах и о том, что он где-то затаился, о Мелиссе, об учёбе, о новых предметах и преподавателях. Блэк долго смеялся над тем, как Мелисса проучила Малфоя и удивлялся находчивости Джинни с покупкой и использованием любовного зелья. О Мелиссе Найтингейл он никогда не слышал, так как ''Пророк'', естественно, не читал, пробираясь окольными путями через леса, минуя населённые пункты. Он не был в курсе последних скандалов.

– А где Клювокрыл? – спросил Сириус про своего гиппогрифа-спасителя.

– Он живёт у Хагрида. Тот ему специальный загончик выделил, так что не волнуйся, он расположился с комфортом. Пришлось его, правда, перекрасить, ведь Министерство не отменяло своего приказа о казни. Он теперь чёрный, как смоль, это Гермиона постаралась.

И вот, наконец-то, Гарри решился задать свой коронный вопрос о Маргарет Поттер – младшей сестре отца.

– Сириус, а кто такая Маргарет Поттер? – задал Гарри вопрос в лоб, но как бы между делом, желая посмотреть на реакцию крёстного.

Блэк резко поднял голову и приоткрыл рот от удивления.

– Это ведь сестра отца! – не дал Гарри вставить ему ни слова. – Ты должен о ней знать! Почему ты скрыл от меня, что у меня есть тётя? Как ты допустил, что меня отдали Дурслям, в то время как у меня есть нормальная тётя? А если бы ты и правда умер? А бы о ней так никогда и не узнал?! – Гарри обвинял Сириуса во лжи. Ведь он не сказал всей правды о его семье, его родственниках. Значит, он солгал.

Сириус не отрываясь смотрел на Гарри, а потом обречённо вздохнул и потёр виски, словно пытаясь сосредоточиться. Он не стал ничего отрицать и увиливать, избегая прямого ответа.

– Ладно. Слушайте. Вы поймёте, почему все посчитали за благо не рассказывать об этом Гарри.

У Джеймса Поттера и правда была сестра Маргарет. Она была младше Джеймса на целых двенадцать лет. Мать Джеймса, колдунья, умерла, когда ему было всего пять лет. Его отец Джастин, маггл, не мог пережить такой утраты и начал пить, впав в глубокую депрессию. Но через три года он встретил чудесную женщину – Миранду. Миранда была колдуньей родом из Литтл Хэнглтона. У неё в жизни тоже произошла какая-то личная трагедия, этого я… не знаю. Но она буквально вернула Джастина к жизни. Это была любовь, которая встречается одна на миллион.

Эта женщина была удивительно красивой – огромные голубые глаза и длинные золотые волосы – Джеймс звал её ''Феей из маггловских сказок''. Она любила его как родного сына, а тот звал её мамой. Она была очень доброй, заботливой и по-настоящему любящей женщиной, но при этом она всегда была преисполнена какой-то невыразимой грусти, тоски, что ли.

Через три года после того, как Джастин и Миранда поженились, у них родилась девочка – Маргарет. Джеймсу уже было двенадцать и он учился в Хогвартсе. Мы приезжали к нему на все летние каникулы и поэтому знали Маргарет с рождения. Её обожала вся семья, да и мы тоже. Она была хорошенькая как кукла – пухлая, темноволосая, с раскосыми карими глазами – пошла в отца. От матери она ничего не взяла, разве что только кошачий разрез глаз да чуть волнистые волосы. Девочку все баловали, позволяли ей всё на свете. Джеймс в ней души не чаял.

У ребёнка с детства были ярко выраженные магические способности. В два года она взяла палочку Джеймса (он тогда был на четвёртом курсе) и шутя замахнулась ей на дерево. Столетний дуб, стоящий во дворе, рухнул, будто срезанный бензопилой. Тогда Джастин понял, что лучше им перебраться из предместий Лондона поближе к волшебным местам. И они поселились в Марини-тауне.

В их домике сам воздух был пронизан счастьем… Дома мне и на сотую, на тысячную долю не было так хорошо, как у них. Я словно подпитывался там энергией, там было так много любви… –

Взгляд Сириуса был обращён куда-то внутрь себя – он вновь проживал счастливые моменты воспоминаний.

– …Маргарет выросла на наших глазах, превращаясь из толстощёкой крохи сначала в хулиганистую девчонку, а потом и в красивую девушку. Её всегда все любили. Её просто невозможно было не любить – красивая, умная, живая, очень способная… Подруг-девочек у неё почему-то не было, она всегда крутилась рядом с нашей компанией. У Маргарет, по сути, было четыре брата – Джеймс, я, Люпин и Хвост. Под нашим влиянием она выросла настоящим сорванцом.

Когда Джеймс и Лилли наконец-то решили пожениться, девочка как раз пошла в школу. Все волновались, не зная, как она это воспримет, ведь брата она любила больше всех на свете. Джеймс был её светом в окошке. Он мазал её разбитые коленки йодом, рассказывал ей на ночь сказки и вытирал ей нос. С ним она делилась своими детским секретами, а потом поверяла сердечные тайны. Свою роль сыграла и большая разница в возрасте – Джеймс ей был вроде второго отца. Она ревниво относилась к подружкам Джеймса, но с Лилли они как-то сразу нашли общий язык. Да ещё первый год в школе, новые друзья, новые впечатления, новые заботы её отвлекли. Но Маргарет всё же восприняла заявление о женитьбе брата слишком уж спокойно, просто подозрительно спокойно, гораздо лучше, чем мы все ожидали.

Я ещё подумал, что тут явно что-то нечисто, и не ошибся. Вскоре Маргарет безапелляционно заявила, что любит меня и выйдет за меня замуж…

Гарри, Рон и Гермиона аж подпрыгнули от неожиданности:

– Замуж? – сказали они одновременно.

– Да! Я сам был ни сном, ни духом. Её заявление прозвучало как гром среди ясного неба. Оказывается, она чуть не с младенчества была влюблена в меня по самые уши! Как это ни странно – никто ничего не замечал. Хотя бывало, что она и раньше так говорила, все воспринимали это как шутку. А в тринадцать лет она заявила об этом уже на полном серьёзе.

Я никогда не воспринимал её как девушку – большая разница в возрасте, да ещё то, что она выросла на моих глазах… Какая уж тут любовь! Она же было совсем маленькая. Ну и скандал устроил мне твой отец, Гарри… Потом, правда, понял, что я и сам знаю не больше о пылком чувстве его сестрёнки.

С тех пор я старался меньше бывать у них дома, чтобы не попадаться лишний раз Маргарет на глаза, но она мастерски подстраивала наши встречи. За столом она непременно оказывалась на соседнем стуле. На свадьбе Джеймса и Лилли она на всех фотографиях рядом со мной – кидает влюблённые взоры! Я старался обратить всё это в шутку, но она не унималась…

Потом родился ты, Гарри… Она ведь стала твоей крёстной! Ты об этом даже не знаешь… Маргарет немного отвлеклась от своей любви. Она часто приезжала к твоим родителям в Полуденную Лощину на каникулы, ухаживала за тобой. Когда ты родился, она во всём помогала Лилли. Она так тебя любила… – взгляд Сириуса снова затуманился, будто перед его внутренним взором проходили образы любимых людей, которых уже нет. Он запнулся, словно потерял нужное место в книге воспоминаний. Сириус не просто рассказывал Гарри историю его семьи, он выплёскивал то, что накопилось за все те годы, что он провёл рядом с Поттерами…

– Кстати, это именно Маргарет назвала тебя Гарри! Не знаю почему. Наверное, ей просто нравилось это имя. Она возилась с тобой сутками – гуляла, кормила детским питанием, купала, пела тебе колыбельные. Лилли не могла нарадоваться на добровольную помощницу. Все каникулы Маргарет безвылазно проводила у вас. Первый шаг ты сделал при ней и первое слово сказал тоже при ней… Все удивлялись – Маргарет словно подменили. Она была самовлюблённой и довольно эгоистичной девочкой – совместными усилиями мы её сильно избаловали. И вдруг она так сильно привязалась к маленькому ребёнку. Наверное, ты был для неё живой куклой… Но она так сильно тебя любила…

– А что было потом? – с замиранием сердца спросил Гарри.

Сириус задумался. Он словно разом постарел, лицо его осунулось, черты заострились.

– Был Хэллоуин. Было очень неспокойно. Пожиратели Смерти уже вовсю зверствовали, убивая волшебников целыми семьями. Учеников Хогвартса тогда распустили по домам. Маргарет была с Джеймсом и Лилли, в Годриковой Впадине, где они укрылись от Волана-де-Морта…

Сердце Гарри остановилось. Он забыл, что надо дышать и чуть не потерял сознание. Срывающимся голосом он спросил:

– Волан-де-Морт убил и её тоже? Зачем? Она ведь была совсем девчонкой!

Сириус долго молчал.

– Этого я не знаю. Когда я прибыл в Годрикову впадину, всё уже было кончено. Я отдал Хагриду свой летающий мотоцикл, и он увёз тебя к Дурслям. Я даже не успел войти в дом, отправившись на поиски Петтигрю. Когда я припёр его к стенке, он имитировал свою смерть, убив тринадцать магглов для отвлечения внимания, а меня сразу же схватили мракоборцы и отправили в Азкабан. Я не знаю, зачем Волан-де-Морт убил твоих родителей, если он собирался убить тебя только из-за пророчества. Это было не просто из-за того, что они состояли в Ордене… И я не знаю, что стало с Маргарет.

– Но в списках мёртвых её нет! – воскликнул Гарри. – Её вообще нигде нет, ни в каких справочниках и сборниках, будто она никогда и не существовала. Разве это возможно? Ты ведь знал её с рождения! Куда она могла деться? Прячется? От кого? Прошло уже пятнадцать лет. Неужели её никто не искал?

– Её искал Люпин, но безрезультатно.

– А почему я случайно узнал, что у меня есть тётя? Или была?

– Я не знаю, почему Дамблдор решил скрыть это от тебя. Может, не хотел ещё сильнее тебя расстраивать или наоборот – вселять лишнюю надежду. А Дурсли о её существовании вряд ли подозревали. Они и Джеймса-то ни разу не видели, их не было даже на свадьбе, уж тем более – на крестинах… – Сириус глубоко вздохнул.

Все подавленно молчали.

Гарри так привык к мысли о том, что у него есть тётя, он так лелеял надежду, что найдёт сестру отца, родную кровь, представлял, как она обрадуется давно потерянному племяннику, ведь она же так его любила когда-то… И вот – все мечты прахом… Умерла последняя надежда.

Так плохо Гарри не было ещё никогда в жизни.

* * *

В замок они возвращались молча, еле волоча ноги. Каждый думал о своём. Они и не заметили, что со стороны Хогсмида к пещере ещё кто-то идёт…

Гарри старался отвлечься, но его мысли упорно возвращались к пухлой малышке на фотографии, а затем – к влюблённому бесёнку с раскосыми глазами и лукавой улыбкой. Он просто не мог поверить, что её нет на свете.

''Она любила меня… Любила… А я её совсем не помню… Я даже не подозревал о её существовании…'' – Гарри опять возмутился несправедливости судьбы, жалея себя.

''За что мне всё это? Почему это случилось именно со мной? С моей семьёй? Я бы ещё десять лет провёл бы с Дурслями, если бы знал, что Маргарет жива. Пусть бы я её никогда не увидел, но только бы она была жива… Сириус вернулся, но это всё равно немного не то, он был другом отца, а Маргарет – сестрой. Как же так?..'' – Он медленно погружался в пучину депрессии, будто рядом с ним надёжно обосновался десяток дементоров. Невыплаканные слёзы жгли глаза.

''Она давно нашла бы меня, если бы была жива. Значит – её нет. Я один. Совсем один…'' – Отчаяние затопило его душу, уныние пустило в ней корни.

* * *

Гарри сидел на своём любимом месте на подоконнике и безучастно смотрел в окно невидящими глазами. Погода резко испортилась, подстать его настроению. Небо заволокло чёрными, совсем зимними тучами. Озеро стало цвета свинца, по нему пошла сердитая рябь от налетевшего северного ветра. Резко стемнело. Того и гляди – снег пойдёт.

Гарри прислонился разгорячённым лбом к окну, и ему стало немного полегче.

Из Хогсмида в замок возвращались ученики и преподаватели, зябко кутаясь в тонкие, ещё летние, мантии. Гарри заметил Мелиссу, одну, без Снегга.

– Интересно, где же её верный воздыхатель? – едко спросил Рон, тоже выглянув в окно. – И где это она была так долго? Не могла же она со Снеггом всё это время провести в ''Трёх мётлах''?

Гарри краем уха слушал Рона. Он вяло подумал о том, что надо бы рассказать Мелиссе, что Маргарет Поттер можно не искать. Если она была в Годриковой Впадине вместе с его родителями и с ним, то она не могла остаться в живых после ''дружеского'' визита Волана-де-Морта.

После нервного срыва им овладела какая-то апатия и лень. Он до самой ночи просидел на подоконнике, ни о чём не думая. В голове была блаженная пустота. Гарри ощущал себя манекеном в витрине больницы Святого Мунго, замаскированного под маггловский магазин, будто он простоял в ней годы, совершенно ничего не чувствуя, не ощущая. Он словно застыл изнутри. К нему несколько раз подходили Рон и Гермиона, но они казались ему смутными расплывчатыми пятнами, мельтешащими перед глазами. Их слова невнятно доносились до него как сквозь вату.

Сам не зная как, Гарри задремал. Ему казалось, что он отключился всего на секунду, а очнулся оттого, что уже знакомый голос вновь настойчиво звучал в его голове:

– Помоги ей! Она нуждается в твоей помощи прямо сейчас! Потом она поможет тебе… Не верь… Не верь словам… Верь своему сердцу… Иди сейчас! – голос удалялся, уходил, вытекал из его головы через какое-то отверстие.

Гарри резко очнулся, чуть не упав с подоконника. В голове гудело, будто его ударили чем-то тяжёлым. Сердце билось в горле, ноги дрожали. Но депрессии как не бывало.

– Кому я должен помочь прямо сейчас? – спросил он вслух. – Кому я должен помочь? Маргарет? Но её нет. Может, Мелиссе? О ней и Снегг неплохо заботится…

Но так или иначе надо было сказать Мелиссе, что нет больше смысла искать Маргарет. Преисполненный решимости, Гарри собрался пойти к Мисс Найтингейл не откладывая. Он захотел взять мантию-невидимку, на случай, если у Снегга бессонница, и он ночами шатается по тайному коридору.

Гарри зашёл в спальню за мантией. Рон окликнул его шёпотом?

– Ты как, Гарри?

– В порядке.

– Ты куда-то собрался?

– Надо сказать Мелиссе, что нет больше смысла искать сведения и Маргарет.

– Что, прямо сейчас?

– А чем плохо это время?

– Ладно, я с тобой, – твёрдо заявил Рон.

– Ты уверен?

–Так же хорошо, как и в том, что меня зовут Рональд Уизли, а моего лучшего друга – Гарри Поттер, и у него проблема, для решения которой ему необходима моя помощь!

– Хорошо, идём.

И, прихватив мантию-невидимку, они вступили в мрачный сырой коридор, лабиринтом уходящий в недра замка.

Гарри хорошо запомнил дорогу и, приближаясь к ответвлению в подземелья Снегга, они на всякий случай накинули мантию, с трудом умещаясь под ней вдвоём. Юноши довольно медленно шли, время от времени переговариваясь шёпотом. Они уже добрались до последнего поворота, за которым коридор заканчивался зеркалом, как вдруг какие-то блики заплясали на стене, осветив коридор тусклым огоньком Люмоса.

– Стоп! Что-то мне это не нравится! – прошептал Гарри в самое ухо Рону. – Давай-ка медленно назад. Пошли спиной, чтобы увидеть, кто оттуда выйдет. – На всякий случай он погасил огонёк на кончике своей палочки.

Они стали бесшумно отступать, осторожно переставляя ноги, чтобы не наступить на край мантии и не упасть. Из-за поворота показалась чья-то спина в чёрной мантии… Так и есть! Снегг! Но почему он тоже идёт спиной, занеся палочку высоко над головой? И тут из-за поворота показалась …Мисс Найтингейл!

В отличие от Снегга, она была в ночной рубашке длиной до пят, с рукавами, простой и плотной, как саван – ни кокетливых рюш, ни кружев. На ногах у неё были тапочки с детскими махровыми помпонами. Обычно аккуратно прибранные волосы были распущены, ложась тёмным облаком до середины спины. По всему было видно, что она только что из постели. Но самыми странными были её глаза – широко раскрытые, невидящие, застывшие, остекленевшие. Она медленно шла чуть вытянув руки вперёд, как сомнамбула, лунатик. Похоже было на то, что ей управлял Снегг!

Гарри и Рон застыли как вкопанные. Снегг неумолимо приближался спиной к ним, но они не в силах были пошевелиться. Первым отмер Рон. Он сильно ущипнул Гарри за руку, и они начали медленно отходить назад.

''Лишь бы не упасть, только бы не упасть…'' – сверлила мозг одна единственная мысль.

Вот влево отошёл какой-то коридор, покрытый толстым слоем пыли, по виду давно нехоженый. Гарри и Рон отступили туда, глядя, как Снегг проходит мимо, ведя словно загипнотизированную Мелиссу палочкой. Только бы Снегг не заметил их следы в пыли!

Но их опасения были напрасными. Снегг вполголоса разговаривал с Мелиссой, задавая ей вопросы. Она исправно на них отвечала, хотя и казалась при этом спящей.

– Осторожно, Мисс Найтингейл, выбоина, делайте шаг пошире. Сейчас будет поворот направо. Вы не устали?

– Нет. – Голос был какой-то механический, неживой, как у летучего змея-шпиона, которого летом заставил говорить Мистер Уизли.

– Вы не замёрзли?

– Нет. – Тускло и безжизненно отозвалась девушка.

– Отлично, сейчас будет поворот налево. Мы спускаемся в подземелья. Будет холоднее.

– Хорошо. – Полное безразличие в голосе.

– Что он с ней сделал? – нервно зашептал Гарри в самое ухо Рону.

– Не знаю. Похоже на Империус. Она как бы спит, но при этом выполняет все его команды.

– Зачем ему это? Империус ведь Запрещённое заклинание!

– А я почём знаю? Он явно что-то задумал! Вот дрянь! Пойдём за ним и всё выясним, – рвался в бой Рон.

– Только тихо. Смотри, они уже ушли вперёд – даже огонька не видно!

На цыпочках, толкаясь под мантией и наступая друг другу на ноги, они заторопились вперёд. Толкнув дверь, ведущую в подземелья – по счастью она не скрипела – они пошли дальше. Так и есть! Дверь в личную комнату Снегга была приоткрыта. Он завёл Мелиссу туда!

– Чёрт! Почему я не привидение? – в сердцах топнул ногой Гарри, постаравшись сделать это как можно бесшумнее. – Нам ни за что не проникнуть в его комнату незамеченными!

Но в эту ночь провидение было явно на их стороне. Через мгновение Снегг вышел, бормоча что-то себе под нос, и направился в их учебный кабинет, где у него был шкафчик со снадобьями и зельями. Рон и Гарри мигом шмыгнули в приоткрытую дверь и притаились в углу между шкафом и стеной. Отсюда было видно всю комнату, которая, вопреки их ожиданиям, оказалась довольно уютной. Помещение вовсе не выглядело мрачным, как можно было себе вообразить, зная его хозяина. Комната была оформлена в чёрно-зелёных тонах. В камине уютно потрескивали дрова, по стенам стояли шкафы, набитые книгами и склянками. ''Заспиртованные глаза ящериц-брабусов'', – прочитал Гарри ярлычок на ближайшей к нему банке. Стол был завален старинными свитками, пергаментами и растрёпанными фолиантами – им явно было ни одно столетие.

В центре комнаты сейчас стояла кушетка, оббитая тёмно-зелёным бархатом, под цвет интерьера. На ней полулежала Мелисса, всё так же глядя в никуда. Зрелище было жутковатое. В изголовье кушетки стоял чуть наклонный столик с какой-то зеленоватой чашей, наполненной густой блестящей жидкостью.

Только Гарри и Рон закончили осматриваться, как в комнату вернулся Снегг с маленькой бутылочкой в руках. Он подошёл к Мелиссе, аккуратно собрал её роскошные рыжеватые волосы в хвост и …опустил их в чашу! Потемневшие от жидкости волосы, плавающие в чаше, напоминали облако разлитых чернил.

– Что он делает? Он что, собирается с неё скальп снять? – изумился шёпотом Гарри на ухо Рону.

– Понятия не имею, смотри! – отозвался Рон.

Снегг взял пузырёк и капнул лишь одну каплю на поверхность густой жидкости, в которой плавали волосы Мисс Найтингейл. Жидкость слегка забурлила и подёрнулась голубоватым дымом. Когда дым рассеялся, жидкость стала зеркальной.

– Ну, что ж, начнём, – сказал Снегг сам себе, а потом обратился к Мелиссе:

– Как вас зовут?

– Мелисса Найтингейл. – Всё тот же безжизненный голос робота, механической куклы.

– Кто вы?

– Я преподавательница школы Хогвартс, мой предмет – Защита от Тёмных Искусств. Преподаю первый год.

– Больше ничего не хотите добавить?

– Нет.

– Кем вы были до этого?

– Работала в Министерстве Магии в должности рядового выездного ликвидатора, члена патруля магического правопорядка в отделе Неправомерного Использования Маггловских Артефактов под началом Артура Уизли – поиск и ликвидация магических вещей, случайно попавших к магглам, – исчерпывающе полно и официально ответила Мисс Найтигейл.

– Как долго вы там проработали?

– Месяц и одну неделю. – В чаше отразился ковёр Миссис Фигг, который Мелисса собиралась снять, и её руки, протянутые к ковру.

– Неверно, – Снегг нахмурился и опустил палочку в жидкое зеркало. – Вы проработали там десять лет после окончания школы Хогвартс и пятилетнего пребывания в Индии и Египте. Правильно?

Картинка тотчас изменилась – возникли какие-то смутные видения огромных пирамид в пустыне и каких-то разрушенных храмов в джунглях.

– Да, вы правы. – Она повторила всё, сказанное Снеггом слово в слово.

– У вас есть семья? Друзья? Близкие люди? Дети? Возлюбленный? Родственники?

– У меня никого нет, я совсем одна. – Зеркало ничего не отразило.

– Я вам сочувствую. Полное одиночество – это ужасно. Но нам пора переходить к вашим воспоминаниям. Расслабьтесь, вспомните ваше детство, впустите меня в свою память...

Вам два года. Стоит конец июня. Жарко. Вы около дома, на лужайке. Вы видите лужайку? – Поверхность зеркала зарябила и отразила летнюю лужайку, залитую солнцем. Чуть поодаль стоял милый домик под красной черепичной крышей, каких полно в Англии. На дороге перед лужайкой затормозило такси, и из него выскочил голенастый подросток лет четырнадцати, растрёпанный и темноволосый, с совой на плече и вытащил три здоровенных чемодана из багажника.

– Луди! Ты наконец-то плиехал! А я тебя с утла калаулю! – вдруг воскликнула Мелисса тоненько, по-детски коверкая слова. Изображение дёрнулось и подпрыгнуло вверх – очевидно, мальчик схватил кроху в охапку, а потом посадил её себе на плечи, потому что стало лучше видно дом и даже небо над ним. Изображение чуть подрагивало – мальчик шёл к дому, неся сестрёнку на закорках. Вероятно, он что-то говорил, но слов не было слышно.

– Вы слышите, что говорит вам Руди?

– Да.

– Передавайте мне его слова.

– Привет, Сорока, как дела? Я приехал на каникулы и всё лето буду с тобой! Ты очень скучала?

– Да, очень, я чуть не умейла от скучания!

– Чуть не умерла? Ну надо же, как нехорошо. Зато скоро к тебе в гости приедут мои друзья. Ты их помнишь?

– Да, Луди, помню! Один такой класивый, кудлявый, такой весёлый; длугой тозе холосый, толко но всё влемя глустный, но он мне зато книски титает; а есё длугова я не люблю, он маенький и толстый.

– Молодец, Сорока, всех вспомнила. А где мама с папой?

– Мама пикёт твои любимые пиласки с мёдом…

– Пирожки с мёдом? А, наверное – с патокой!

– Ну да! А папа в галазе, тё-то там делает с масыной, он хотет наутить тебя водить, Луди! Тойко это секлет, ты не говоли им, сто я тебе плобойталась!

– Ладно, Сорока, не умеешь ты хранить секреты, на то ты и сорока. И сколько тебе раз говорить, не называй меня Руди!

– Ну и сто, мне так нлавится! Это имя такое класивое…

– Ладно, Сорока, идём. – Изображение сильно дёрнулось – мальчик снял сестру с плеч, и они зашли в дом. Мимо проплыло изображение коридора, и вот появилась чистая, светлая кухонька. От плиты отошла молодая ещё и очень приятная женщина с яркими глазами и пушистыми волосами, стянутыми в пучок. Она что-то сказала и обняла мальчика, поцеловав его в щёку.

– Передавай мне слова женщины тоже, – велел Снегг. Мелисса повиновалась:

– О, дорогой, ты уже дома! Мы так по тебе скучали!

– Мам, ну я же писал всё время…

– Письма это одно сынок, а ты сам – совсем другое! Сорока, иди поиграй, а мы с твоим братом поговорим пока о его школьных успехах.

– Ну мам, я зе пелвая его встлетила, знатит, я пелвая буду с ним иглать!

– Наиграться ещё успеешь. Иди тогда позови из гаража папу, скажи, что сын приехал.

– Халасо, но тогда я есё возьму волсебную палотьку у Луди из темодана поиглать.

– Бери, но, смотри, аккуратно, не сломай!

– Я остолозненько… – и девочка убежала. Замелькали комнаты, потом появился задний двор и гараж. – Папа, папа, иди сколей на кухню, Луди плиехал! – и малышка побежала к большущему дубу, растущему во дворе.

Тут Мелисса нахмурилась и замолчала, по жидкому зеркалу пошла рябь и изображение пропало.

– Ну, что ж, это вполне безобидно, можно и так оставить, – сказал сам себе Снегг. – Хм. Что бы ещё проверить? – Он сверился с какими-то записями в своём блокноте явно маггловского происхождения.

– Мелисса, вам три года. Весна, уже тепло, вы одна гуляете около дома. Что вы видите? Может, вы с кем-то разговариваете?

В жидком зеркале вновь возникло изображение. На пригорке стоял дом, уже другой, поменьше и с жёлтой черепицей. Изображение запрыгало, и стало видно золотистый маленький мячик с приклеенными к нему прозрачными крылышками, трепетавшими на ветру. Мячик прыгал вниз по дорожке, а девочка, очевидно, бежала за ним.

''Да это же детский игрушечный снитч!'' – догадался Гарри, внимательно вглядываясь в зеркало.

Бегущая девочка чуть не врезалась на полном ходу в подростка, возникшего буквально из ниоткуда. Он поймал мячик и протянул его малышке, улыбаясь. Подросток был очень симпатичный – темноволосый, черноглазый, с умным тонким лицом. В нём было что-то смутно знакомое, Гарри напряжённо думал, но нужное воспоминание упорно ускользало от него. Мальчик что-то сказал, и Снегг, сильно заинтересовавшись, велел Мелиссе говорить за него. Она начала, чуть басом:

– Привет! Это твой мячик?

– Да, это мой снитч. – Мелисса говорила уже чисто, не коверкая слова. – Руди ловит настоящий в Хогвартсе, он капитан команды по квиддичу, а я – пока этот. Я тоже обязательно буду ловцом, как мой брат.

– Наверное, ты очень любишь своего брата, если хочешь быть похожа на него!

– Да, я люблю его больше всех на свете. Он самый лучший! – Мелисса была бесхитростным и слишком уж дружелюбным ребёнком, по мнению Гарри.

– Его зовут Руди? Рудольф?

– Да, как оленя Санта Клауса. Это моя любимая игрушка. Чтобы он не обижался, что брата я люблю больше, я зову их одинаково.

– Понятно. А как тебя зовут, маленькая красавица?

– Сорока! Мне три года. Я уже умею летать на детской метле, – гордо заявила маленькая Мелисса. – А ещё я один раз взяла у Руди палочку и тако-о-ого натворила… – она захихикала.

– Расскажи мне пожалуйста, мне очень интересно.

– Не могу. Мама будет ругаться. Мне тогда здорово влетело, мы даже переехали в другой дом из-за меня. И вообще, – спохватилась девочка,– мне нельзя разговаривать с незнакомцами.

– Но мы же уже знакомы. Я знаю, что тебя зовут Сорока, а твоего брата – Рудольф.

– А как тебя зовут?

– Я – Том. Том Рэддл…

Гарри прошиб холодный пот. Это же Волан-де-Морт в юности! Волан-де-Морт с маленькой Мелиссой! Хотя, он тогда ещё не был Воланом-де-Мортом… Или уже был? И почему он выглядит таким юным? Ведь ему в то время уже должно было быть около пятидесяти. Он явно применил заклинание омоложения. Но с какой целью? Зачем он вообще познакомился с Мелиссой? Что ему понадобилось от ребёнка? Он незаметно вытягивал из неё сведения о её семье, о брате, об их жизни.

Подросток и девочка, тем временем, продолжали говорить:

– Какая красивая у тебя фамилия, не то, что у меня.

– А какая у тебя фамилия?

– Не скажу, это большой-большой секрет!

– А если я расскажу тебе какой-нибудь мой секрет, ты скажешь мне свою фамилию?

– Может быть!

– Видишь, какое красивое кольцо. – Том Рэддл достал что-то из кармана и протянул его девочке. Кольцо было в виде змеи, её тельце было украшено драгоценными камнями, глаза были изумрудными, ротик – рубиновым.

– А можно мне его померить?

– Можно. Вот вырастешь, выйдешь за меня замуж, и я подарю тебе это кольцо. А заодно и фамилию поменяешь, свою неинтересную на мою красивую.

– Здорово! – Мелисса рассмеялась.

При этих словах Снегг почему-то сильно побледнел. У него даже руки затряслись, когда он что-то быстро записывал в свой блокнот, бормоча ''Мерлин и Моргана! Надо срочно сообщить об этом Дамблдору… Эх ты, он же уехал! Как не вовремя!''

Гарри ещё никогда не видел обычно сдержанного Снегга в таком взвинченном состоянии. Что-то из услышанного очень сильно его взволновало. Том Рэддл тем временем стал прощаться с Мелиссой:

– Ну, Сорока, мне пора. Скоро я ещё тебя навещу. Только никому обо мне не рассказывай, пусть это будет нашим секретом!

– Хорошо! Я люблю секреты! Пока. Я буду тебя ждать.

И Том Рэддл ушёл. Зеркало показало его удаляющуюся спину. Девочка же подобрала забытый снитч и побежала к дому.

Зеркало замигало и погасло.

– А вот это оставлять никак нельзя, – Снегг опустил палочку в чашу и помешал ей содержимое. – Так, готово. Ну что, Мелисса, следующий сеанс через две недели, – невесело сказал Снегг, устало нажимая пальцами на глаза. Он выглядел подавленным и растерянным. Под глазами залегли тени, кожа на лбу собралась в складки. Он словно постарел на несколько лет буквально на глазах.

– Да, профессор Снегг. – Всё тот же чужой голос, не имеющий ничего общего с жизнерадостным голосом Мелиссы.

– Не профессор Снегг, а Северус. Вы поняли? Повторите.

– Поняла. Северус.

– Вот и отлично. Вставайте, вот так, аккуратно… Вам не холодно?

– Нет.

– Дойдёте сами до своей комнаты?

– Да.

''Надо же, какой заботливый!'' – прошипел Рон Гарри в ухо. – ''Прямо отец родной!''

– Да! Чуть не забыл! Надо высушить вам волосы. Аэр, – произнёс Снегг, и из его палочки вырвались потоки тёплого воздуха, как из фена. За какие-то пять минут волосы Мелиссы высохли.

Снегг увёл Мелиссу обратно в тайный коридор. Она шла всё так же безучастно, ни на что не реагируя, чуть вытянув руки вперёд, словно она шла на ощупь.

Гарри и Рон дождались, пока хлопнула дверь, ведущая в потайной коридор, а потом вышли из своего укрытия.

– Что Снегг делает с Мелиссой? – вскричал Гарри.

– Я думаю, он меняет ей память, – мрачно отозвался Рон.

– Но зачем?

– Не знаю. Я что-то слышал, что такие чаши-зеркала ставят в лечебницах для душевно больных. Я читал, что такие есть в больнице Святого Мунго. Человека могут мучить какие-то особенно болезненные воспоминания и сводить его с ума, поэтому ему стирают их в памяти. Так он полностью вылечивается.

– Но зачем Снегг стирает память Мелиссе? Её воспоминания совершенно нормальные. Вполне счастливое детство, мне бы такое. Ничего страшного и ужасного в её воспоминаниях нет. Зачем же он это делает?

Рон неопределённо пожал плечами.

Тут Гарри встрепенулся:

– Тот подросток, подошедший к Мелиссе, это же Волан-де-Морт!

– А ведь правда! – округлил глаза Рон. – Не зря его имя показалось мне знакомым! Это ведь с помощью его дневника Джинни открыла Тайную комнату четыре года назад!

– Я видел его-воспоминание, живущее в дневнике. Это точно он, я его ни с кем не спутаю.

– А почему ему было всего лет шестнадцать на вид? В воспоминаниях из дневника – понятно, а как же воспоминания Мелиссы? Ему должно было быть по меньшей мере пятьдесят…

– Не знаю… А зачем он вообще познакомился с трёхлетним ребёнком? Почему он её обо всём расспрашивал? Зачем показал ей кольцо? Почему сказал, что женится на ней? Что так взволновало Снегга в его словах? Он чуть в обморок не упал!

– Он сказал что-то вроде ''Надо срочно сообщить об этом Дамблдору''. Получается, что Дамблдор в курсе того, что Снегг делает с памятью Мелиссы?!

– Получается так! Я ничего не понимаю, – удручённо проговорил Гарри. – Кстати, что он капнул в чашу?

– Давай посмотрим этикетку на бутылке.

Пузырёк остался стоять на столе. Они потянулись к нему одновременно, читая вслух надпись на ярлычке:

– ''Кровь единорога''!

– Ничего себе! – воскликнул Гарри.

– Это большая ценность… – задумчиво сказал Рон. – Её не так просто достать. Ведь за убийство единорога грозит заключение в Азкабане.

– А если кровь единорога не добавлять? Зеркало ведь не сработает, так? – поинтересовался Гарри, закусив губу.

– Получается так.

– А что, если мы её… позаимствуем? Снегг не сможет больше стирать Мелиссе память?

– Ну ты даёшь, Гарри! Здорово придумал! Вряд ли у Снегга есть ещё запас крови единорога. Он больше не сможет проводить свои сеансы!

– Чего же мы ждём? Сейчас Снегг уже обратно вернётся, бежим скорее к себе! – И Гарри, сунув пузырёк в карман, кинулся вон из кабинета, не забыв накинуть мантию-невидимку. Рон бросился вслед за ним, крича на ходу:

– Подожди! Пусти меня к себе под мантию!

* * *

Когда друзья добежали до зеркала, за которым был кабинет Мисс Найтингейл, Снегг уже собирался оттуда уходить. Гарри и Рону было видно сквозь зеркало, как он заботливо подоткнул одеяло у спящей девушки, аккуратно поставил её тапочки носками к кровати и … ласково погладил её по голове, устало улыбнувшись. От кого от кого, а от Снегга они таких нежностей не ожидали.

– Он бы ещё её в лобик на ночь поцеловал! – разозлился Гарри. – Принц-лягушонок наконец-то нашёл спящую красавицу! Тоже мне, телячьи нежности…

Рон хмыкнул, соглашаясь с ним.

Снегг погасил немногочисленные свечи одним движением руки и пошёл к зеркалу, намереваясь возвращаться к себе. Гарри и Рон отпрянули от зеркала с другой стороны и припустили бегом, будто за ними гналась свора графорогов. Добежав до гостиной Гриффиндора за пять минут, они ввалились в проход у камина и попадали на ковёр, стараясь отдышаться.

– Да-а-а, час от часу не легче! – проговорил с трудом Рон. – Может, у Снегга и правда любовь? Хотел бы я, чтобы меня так кто-нибудь на ночь по голове погладил!

– Например кто? Гермиона? – поддел его Гарри.

– Скажешь тоже! Иди ты! – притворно возмутился Рон.

– Может, я тебе подойду? – улыбнулся Гарри противненько и сделал вид, что протягивает руку, чтобы погладить Рона по голове.

– Ещё лучше! – Рон проворно откатился в сторону. – Но вот от ручки Чжоу я бы не отказался! – не остался он в долгу.

– Ах ты!.. Ты это специально говоришь, чтобы меня позлить! Получай же за это!

– Сам получи!

…И они остались оба валяться на полу. Гарри – парализованный Обезноживающим заклинанием, Рон – с руками и ногами приклеенными друг к другу…

''И когда же я, наконец, высплюсь?'' – было последней мыслью Гарри за этот длинный и трудный день.

* * *

– Знаешь, о чём я подумал? – спросил Гарри Рона за завтраком на следующий день. Он то и дело зевал, разбуженный будильником, сегодня без конца повторяющим таблицу умножения на восемь.

– Нет, не знаю, – без тени улыбки отозвался Рон, который тоже не выспался.

– Я подумал…

– Вау! Ты умеешь думать! – ни с того, ни с сего развеселился Рон, наконец-то проснувшись.

– Рон! Я серьёзно! Помнишь, ты сказал, что память корректируют в психушке тем, кого мучают ужасные воспоминания?

– Помню. Но к чему ты клонишь?

– А вдруг Мелиссе основные воспоминания поменяли в лечебнице, а Снеггу поручили слегка подчистить остатки? Поэтому он и копается в её детстве, убирая всё опасное для её душевного здоровья.

От предположения Гарри у Рона отвалилась челюсть. У него чуть овсяная каша изо рта не выпала, потому что он забыл её проглотить.

– Гарри! Ты в своём уме? Кто бы принял душевно больную девушку на работу преподавательницей в Хогвартс? А если бы она на нас бросаться стала?

– Но ты же сам говорил, что такие пациенты полностью вылечиваются…

– Мало ли чего я говорил! Я же не специалист по психам! Да с чего ты вообще взял, что Мелисса малость… э-э-э … не в себе?

– Она как-то говорила мне, что её родные погибли от руки Волана-де-Мо… ну хорошо, хорошо, Того-Кого-Нельзя-Называть, – поправился Гарри, увидев гримасу на лице Рона, – когда ей было пятнадцать лет. И как раз последние пятнадцать лет ей полностью сменили! А что, если все эти годы она была в больнице? Ей стирали воспоминания о смерти её родных. Ведь они могли погибнуть на её глазах. Представляешь, какой шок она пережила? А Снегг убирает последние воспоминания о Сам-Знаешь-Ком, вернее – Томе Рэддле.

– Гарри? Ты в своём уме? Может, это тебе самое место в больнице Святого Мунго? Да кто б её допустил на работу в школу? Кто бы доверил ей учеников? Снегг её называет лучшей преподавательницей по всем предметам сразу на каждом углу… Да он бы первым развонялся, что его вожделенную должность отдали какой-то ненормальной, вчера вышедшей из психушки! Дамблдор не рискнул бы брать её.

– Но ведь взял же он оборотня-Люпина! А тот, между прочим, был реально опасен, если уж быть до конца объективным! И, тем не менее, он был лучшим учителем Защиты, не считая Мисс Найтингейл, конечно. Она очень хороший преподаватель и человек, но, согласись, в ней есть что-то странное, – упрямо стоял на своём Гарри.

– Все мы с чудинкой. Вот я, например, люблю на бутерброд с ветчиной намазать сгущёнки! – сказал Рон и не преминул это продемонстрировать.

– Фу, какая гадость! – воскликнула Гермиона, присевшая в эту минуту рядом с Роном. – О чём разговор?

– О всяких странностях, – отозвался Гарри мрачно.

– А-а-а! – включилась Гермиона. – Лично я всегда стучусь, прежде чем открыть дверцу холодильника, пью кефир через трубочку и мою голову исключительно в туалетах МакДональдса! – весело рассмеялась она, а вместе с ней и Гарри.

– Дверцу холо… чего? – не понял Рон. – Какого МакДоранса?

– Дверцу холодильника! Это такое маггловское приспособление для хранения еды, чтобы она не портилась, у них ведь нет заклинания Заморозки, – пояснила Гермиона. – А МакДональдс – это такая забегаловка, вроде… э-э-э… ''Трёх Мётел''! – нашлась она.

– Понятно, – отозвался Рон, хотя ровным счётом ничего не понял. Чего с него, урождённого волшебника, было взять?

По дороге на Травологию Гарри и Рон рассказали Гермионе о том, что произошло прошлой ночью. У той вытянулось лицо:

– Почему когда происходит что-то интересное меня никогда нет рядом? В следующий раз, когда соберётесь участвовать в каком-нибудь приключении, зовите меня.

– Что, пробираться посреди ночи в спальню для девочек? – недоверчиво спросил Рон, у которого был свой собственный кодекс чести и свои представления о том, что прилично, а что – нет.

– А хотя бы и так! – храбро отозвалась Гермиона. – Ведь был же ты в туалете Плаксы Миртл.

– Так он же не работал! Там сто лет ни одной девочки не было, кроме тебя и самой Миртл, но она не в счёт, она – привидение. К тому же я не хотел туда заходить, это вы меня заставили! – оправдывался Рон, пока Гарри и Гермиона посмеивались про себя над его щепетильностью.

– Ах, бедные Парвати и Лаванда! Они ещё не знают, что за участь им уготовил излишне принципиальный Рон! Придётся и их тоже сделать привидениями, чтобы ты смог беспрепятственно заходить в спальню для девочек-шестиурсниц! Не знаю, правда, сработает ли тогда сигнализация. Рон, как ты думаешь, запрет входа распространяется на девочек-привидений?

– Типун тебе на язык, Гарри! – всполошился Рон.

– Да шучу я, шучу… – их пикировка сошла на нет, так как в класс зашла профессор Стебль.

В этот раз они учились различать виды папоротников, которых оказалось аж четыре. Первый вид был простым папоротником, совершенно ни для чего волшебного не пригодным. Второй вид был папоротник мужской или щетинник. Он отгонял ночные кошмары, нейтрализовал нечистую силу, разрушал чары и приносил носящему его с собой счастье в игре. Третий вид был самым редким и таинственным – чёрный папоротник. Он цвёл в ночь накануне праздника Ивана Купала седьмого июля. Его надо было собирать в полночь во время цветения, а потом с его помощью отыскивать клады. Если подбросить его вверх, он будет носиться над тем местом, где спрятан клад. С помощью четвёртого вида – папоротника ужового, можно было поссорить друзей. У всех видов были немного разные стебли и листья, но Гарри и Рон в них окончательно запутались. С первого раза отличать чёрный папоротник от ужовника научились только Гермиона (кто бы сомневался!) и, к всеобщему удивлению, Невилл. Травология была его любимым предметом, а сам он – любимцем профессора Стебль.

Следующим предметом было Зельеварение. Спускаясь по главной лестнице, они увидели профессора Дамблдора, по-видимому только что вернувшегося. Ребята подошли к нему поздороваться.

– Гарри, Рон, Гермиона, как дела? – Вежливо поинтересовался директор.

– Нормально.

– Хорошо!

– Отлично! – послышался нестройный хор.

– Как вам наша новая преподавательница – Мисс Найтингейл?

– Если честно, то она наша любимая учительница, – ответил за всех Гарри.

– Что ж, рад за вас. Я ездил в Министерство, чтобы отвоевать её для школы. В связи со всеми этими скандалами и под давлением …э-э-э… некоторых членов попечительского совета её хотели отозвать с должности. Но я смог убедить их, что Мисс Найтингейл – это именно то, что нам нужно.

– Это Люциусу Малфою она как кость в горле, да? – спросил Гарри со злостью. – Она не носится с его сыночком и не пляшет под его дудку как некоторые… – он бросил красноречивый взгляд в сторону подземелий Снегга.

– Не будем переходить на личности, Гарри, но между нами говоря, всё это затеял действительно Люциус Малфой. Говорил, что она некомпетентна, неопытна и плохо относится к ученикам. Что вы, ученики, на это скажете?

– Она самый хороший и квалифицированный преподаватель Защиты, какой у нас только был, не считая профессора Люпина! Она учит нас защищать свою жизнь с помощью нужных заклинаний и рассказывает много интересного. Она нас понимает и с ней всегда можно поговорить о чём угодно! – вступился за Мелиссу Рон.

– Да даже сам Снегг, ой, я хотела сказать – профессор Снегг – её хвалит и всё время ставит в пример! – подхватила Гермиона.

– Что ж, я вижу, что не зря я убеждал Министерство в том, что Мисс Найтингейл нам просто необходима, – блеснул Дамблдор глазами из-за очков-половинок, усмехаясь себе в бороду. – Вот ещё что! У Хагрида скоро день рождения. Кажется – у него юбилей. Надо его хорошенько поздравить, сделав сюрприз.

– Ого! Юбилей! – обрадовался Гарри. – А сколько ему лет?

– А ты сам это выясни, Гарри. В зале статистики в библиотеке есть много справочников, содержащих личную информацию.

– ''Кто есть Кто'', ''Всё обо Всех'', да? – спросила Гермиона.

– Да, да. Вот видите, вы всё уже знаете. Ну, желаю удачи, – и, улыбнувшись всем троим на прощанье, Альбус Дамблдор направился к себе, а троица поспешила в подземелья Снегга, отчаянно опаздывая.

Снегг сегодня был непривычно рассеянным и погруженным в себя. Гарри уже репетировал, что они скажут в оправдание своего опоздания, чтобы лишиться как можно меньшего количества очков, но Снегг, казалось, даже не заметил их отсутствия. В любое другое время он оштрафовал бы каждого на десять очков минимум, но в этот раз он не обратил никакого внимания.

– Профессор, Поттер, Уизли и Грейнджер опоздали, – не преминул наябедничать Малфой.

– А тебе до этого что за дело? – зло огрызнулся Снегг.

– Оштрафуйте их за нарушение дисциплины.

– ТЫ САМ ОШТРАФОВАН НА ДВАДЦАТЬ ОЧКОВ ЗА ТО, ЧТО ЛУЧШЕ МЕНЯ ЗНАЕШЬ, ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ! – неожиданно рявкнул Снегг, и Драко, как побитая собачонка, поспешил убраться от разъярённого преподавателя подальше.

В этот день они варили травяное Ранозаживляющее зелье. У него был сложный состав, требующий высокой концентрации внимания. Совсем не вовремя Гарри вспомнил, что согласно его линии ума этой самой концентрации ему недостаёт, и в эту же секунду просыпал на пол добрую половину порошка из корня шпорника.

– Эй, растяпа, внимательнее! – окликнул его Рон, и в тот же момент сам пролил настойку из листьев зверобоя. У них буквально всё валилось из рук.

В итоге у них всё же что-то получилось. Вскипятив клейкую пасту из ноготков, они запустили в котёл измельчённые листья аврикулы и налили отжатый сок листьев зверобоя, а потом по очереди всыпали порошки из корня подмаренника, тысячелистника и шпорника.

По ходу работы Снегг давал ценные указания:

– Чтобы не беспокоить Мадам Помфри из-за пустяковых царапин или ожогов, советую вам обходиться своими силами, если вы, конечно, не боитесь отравиться собственноручно приготовленным зельем. Для предварительной очистки раны используются розмарин и наперстянка. Потом на рану надо нанести ту смесь, что вы сейчас готовите. Когда она остынет, она загустеет. Сверху можно посыпать рану сушёным девясилом и накрыть листом купены. Часа через полтора вашего пореза как не бывало.

А вот вам, Долгопупс, я бы не советовал пользоваться вашим зельем. Судя по его цвету, вы перепутали подмаренник жёлтый с подмаренником цепким! Вы просто ходячее недоразумение, Долгопупс! Как вы вообще оказались в этой школе? Большего сквиба, чем вы, я никогда в жизни не встречал.

Невилл горестно вздохнул и пошёл выливать испорченное зелье в канализацию.

– Хотя бы котёл в этот раз не растопил, – с горькой усмешкой проговорил он.

– Кстати, отчего вы опоздали, Поттер? – вспомнил Снегг.

– Мы разговаривали в холле с профессором Дамблдором, сэр, – вежливо ответил Гарри.

– Как, он уже вернулся?! – взволнованно вскричал Снегг. – Почему же вы мне сразу не сказали?!

– Извините, сэр, мы не знали, что вы его ждали, – Гарри сделал наивное лицо, вовсю хлопая ресницами.

– Ну да… – пробурчал себе под нос Снегг, распустил учеников раньше времени и умчался к директору.

– Что это с ним? – удивилась Лаванда Браун. – Впервые за шесть лет он отпустил нас раньше и не оштрафовал никого из гриффиндорцев за целое занятие. – Может быть – он заболел?

– Не знаю, – отозвался Гарри и подмигнул Рону.

* * *

На уроке Не-Совсем-Людей они прошли лепреконов. Это были маленькие бородатые эльфы, которых в народе называли ''Полботинка'', потому что они были прекрасными сапожниками. Лепреконы стерегли много зарытых сокровищ, отдавая их тем, кто сможет поймать хоть одного лепрекона, а потом выслушать его не отводя глаз. Золото исчезало, если не дослушать человечка или отвести от него глаза во время рассказа.

– Так вот почему лепреконское золото исчезает! – глаза Рона загорелись алчным огнём. – Надо всего-навсего дослушать бедного эльфа до конца не отрывая от него глаз и йо-хо-хо! Золото твоё!!!

– Рон, всё не так! – остудила его пыл Гермиона. – Если бы это было так легко и просто, как ты думаешь, то представляешь, сколько людей уже разбогатело бы? История не знает ни одного случая, чтобы лепреконское золото хоть кому-то досталось!

– Просто за дело ещё не брался Рональд Уизли! Вот увидите, у меня получится, – переупрямить Рона ещё точно никому не удавалось.

– Рон! Во-первых, лепрекона надо сначала поймать, он же летать умеет. А во-вторых, лепреконы рассказывают свои истории сутками! Ты и дня не продержишься, да ещё не отводя глаз.

– Я?! Да ради золота я сколько угодно просижу!

– Хватит вам пререкаться, пошли в библиотеку скорее, – прервал их очередной спор Гарри. – ''Вот ведь, и друг без друга не могут, и вместе не уживаются''.

И они помчались в зал статистики.

Ребята решили сразу полистать ''Всё обо Всех'', с трудом переворачивая огромные плотные страницы. Пока они дошли до буквы ''Х'', у них отваливались руки. Но Рубеуса Хагрида там не было… Были Алоизиус и Фриквенций, а Рубеуса не было.

– Как же так? Ведь здесь фиксируется информация обо всех людях… – растерялся Рон.

– Ага! – аж подпрыгнула Гермиона. Её явно осенило. – В том-то всё и дело, что это справочник людей. А Хагрид кто? Он же наполовину великан!

– И что это значит? Наполовину людей не бывает в справочнике? И где нам теперь его прикажете искать? – возмутился Гарри.

– Пошли спросим у мадам Пиннс.

Та усмехнулась:

– Эка, куда вы замахнулись! Информация о не-совсем-людях и полукровках в особом справочнике. Он гордо называется ''Книга Судеб''. Эта книга очень редкая, но в нашей библиотеке она всё же есть, вернее — была. Только тут вот какое дело. Эта книга пропала.

– Как пропала? – опешили все трое.

– На днях его уже спрашивала Мисс Найтингейл. Справочником очень редко пользовались. Эту книгу за всё время моей работы – а это без малого шестьдесят лет – спрашивали всего один раз. Позавчера я пошла искать его и не нашла…

– Хотите сказать, что его украли? – не поверил своим ушам Гарри. – Но кому мог понадобиться обычный справочник, который годами пылился в библиотеке?

– Я сама ума не приложу, зачем он всем так срочно понадобился. Последний раз его брали лет пятьдесят назад, а тут вы и Мисс Найтингейл обратились по поводу него на одной неделе.

– То есть вы не знаете точно, когда пропал этот справочник? – вмешалась Гермиона.

– Понятия не имею, – сухо ответила мадам Пиннс. – Его могли украсть как месяц, так и двадцать лет назад. – Больше ничем не могу вам помочь, молодые люди, до свидания.

– Вот так та-а-ак… – задумчиво протянула Гермиона. – Ну да это ничего. Возраст Хагрида мы вычислим запросто. Когда мы были на втором курсе, была открыта Тайная комната. Это было четыре года назад. В том году исполнилось пятьдесят лет с тех пор, как комнату якобы открыл Хагрид, когда ему было тринадцать лет. Тринадцать плюс пятьдесят плюс четыре – шестьдесят семь лет. Хагриду шестьдесят семь!

– Ну ты голова, Гермиона! – восхитился Гарри. Так значит Хагрид такой старый? А выглядит он вполне ничего… молодо.

– Но он же наполовину великан, Гарри, – перебил его Рон. – Если великаны живут лет до двухсот, то Хагрид доживёт лет до ста пятидесяти-ста восьмидесяти. Получается, что сейчас он пожилой мужчина в самом расцвете сил, – рассудил он. – А вот что ему подарить – это, конечно, вопрос. Хотя дата не круглая.

– Да что тут думать? – воскликнул Гарри. – Дракончика, конечно!

– Нет, дракон у него уже был, – возразил Рон. – Лучше детёныша мантикоры.

– Гидру!

– Химеру!

– Горгону! – выкрикивали они по очереди, упражняясь в остроумии.

– Может, дронта или гарпию? – предложила Гермиона.

– Хагрид сочтёт их совсем скучными. Ты что, не знаешь его пристрастий?

– Знаю. Но это не повод дарить ему лягушку-людоеда, ухоглаза, слеподырного куцехвоста, птицу Рух или гигантскую гусеницу Горвица! – обычное чувство юмора изменило Гермионе и она начала раздражаться. – Я говорю серьёзно!

– Да кто ж его знает, серьёзно? Ещё целая неделя впереди, что-нибудь придумаем, – беспечно сказал Рон.

– Вот вечно ты такой… несерьёзный! – Гермиона попыталась подобрать нужное слово, чтобы описать поведение Рона.

– Опять ссоритесь, голубочки! – подначил их Гарри, и те мгновенно угомонились.

– Я вот о чём подумала. Зачем Мисс Найтингейл понадобился этот справочник по не-совсем-людям? – в раздумье закусила губу Гермиона.

– А правда, зачем? – задался тем же вопросом Гарри.

– Да мало ли, чего, вернее кого, она собиралась в нём найти! – скроил кислую мину Рон. – Это её личное дело. Какое это имеет отношение к нам?

– А вдруг это имеет отношение к Маргарет? Вернее, имело… – высказал предположение Гарри.

– Она по-твоему что, русалкой была или великаншей? – раздражённо спросил Рон, глядя на него как на неумного.

– А что, если она была … наполовину кем-то? – сказала Гермиона шёпотом, и округлив глаза, не смея поверить в свою догадку. – Ведь Сириус сказал, что Джеймс и Маргарет были родные по отцу… – Рон и Гарри недоверчиво уставились на Гермиону, собираясь покрутить пальцем у виска.

– Всё абсолютно логично! – захлёбываясь, выкрикнула она. – Если Маргарет когда-либо существовала, а это несомненно так, то информация о ней должна была обязательно сохраниться во ''Всём обо Всех'', ведь даже со смертью человека его фамилия не исчезает из справочника, просто появляется дата смерти. Если же её там нет, значит, она либо маггла, либо полукровка. Но Сириус сказал, что она училась в Хогвартсе, значит, она точно не маггла. Методом исключения получается, что она – полукровка! Если Джастин был магглом, то есть стопроцентным человеком, то получается, что Миранда была не-совсем-человеком.

– Пошли проверим! – и они кинулись в зал по статистике и лихорадочно залистали огромный том.

– Так, Поттер… Амелия, Джина, Фелициата – ну и имечко… – Джойси, Изабелла, Илария, Иона, Линария, Милагрос, Нора, Присцилла… – нет, Миранды здесь нет!

– Значит, она не-совсем-человек! Точно? Моя догадка верна? – ликовала Гермиона. Она в очередной раз доказала, что она самая умная. Девушка аж покраснела от удовольствия.

– Ты рано радуешься, Гермиона. А вдруг Миранда сама полукровка? – возразил Рон.

– Этого не может быть, – вмешался Гарри. – Ведь тогда у Маргарет была бы только четверть нечеловеческой крови, и по закону она считалась бы человеком. В таком случае информация о ней была бы в справочнике ''Всё обо Всех''.

– Что ж, Гермиона, снимаю шляпу, – нехотя признал её правоту Рон. – Ты в очередной раз доказала двум лопоухим ослам свою гениальность!

– Это не гениальность, а простая логика. А ещё говорят, что у женщин логика хромает! Хотела бы я посмотреть на того умника, который это сказал. Он это сделал явно из зависти. А вообще, спасибо за комплимент, Рон! – она лучезарно улыбнулась ему и с гордым видом пошла на обед.

– По-моему, она слишком задаётся, – проговорил Рон.

– Чего уж там, девчонка! – только и нашёл, что сказать, Гарри.

* * *

Гарри предложил проверить их догадку, поговорив с Мелиссой, но её не оказалось на месте.

– Где же она может быть? Может, она у Снегга? – предположил Рон, но через минуту Снегг прошёл мимо.

– Странно. Где же она может быть? Ладно, тогда давай пока проверим мою версию о странностях Мелиссы и пошлём запрос в больницу Святого Мунго на предмет её пребывания там.

– Ты что, смеёшься что ли! Это секретная информация, доступная только родным, врачам и работникам Министерства, – остудил его пыл Рон.

– Н-да… Этого я не предусмотрел. Хотя… Придумал! У тебя же брат в Министерстве!

– Ты думаешь, Перси будет ради нас искать какие-то там бумаги? Он старается только ради своей карьеры!

– На этом мы и сыграем. Мы в два счёта его раскрутим!

– Интересно, как?

– Предоставь это мне! – в голове Гарри созрел план. – Нам поможет Гермиона.

– Эта задавака?

– Мы её попросим. Разве мы не друзья? Я публично признаю её исключительность, если она согласится нам помочь.

– Если твой план сработает, Гарри, я тебя публично признаю гениальным!

– Я тоже тебя люблю, Рон!

И они расхохотались.

Гермиона выслушала план Гарри и согласилась, ухмыльнувшись. Обвести надменного Перси вокруг пальца было бы одним удовольствием.

– Рон, заказывай сеанс каминной связи с Перси! – скомандовал Гарри.

В ожидании связи Рон выглянул в окно.

– Смотрите-ка, Мелисса откуда-то идёт!

Они все посмотрели во двор замка. И правда, это была она – худенькая фигурка, закутавшаяся в мантию по самый нос.

– Откуда это она? – озадаченно спросил Гарри.

– Иди и спроси у неё, – свредничала Гермиона.

Гарри собирался ответить ей что-нибудь в этом же духе, но тут в камине появилась голова недовольного Перси.

– Вы меня отрываете от важной работы, мелюзга! – начал он сходу ворчать. – Только не говорите мне, что позвали меня из-за какой-нибудь ерунды.

– Что ты, Перси, как можно! – заверил его хитрый Гарри. – Мы вот тут с Роном поспорили, на десять галлеонов, между прочим, чиновником какого ранга ты являешься. Я говорю, что третьего, а Рон утверждает, что второго. Рассуди нас.

– Конечно второго! – гордо надулся Перси. – Бывший личный помощник, секретарь и …

– Это значит, что тебе разрешён допуск ко всяким там … бумагам секретным… – прервав его, якобы замялся Гарри.

– Само собой!

– Перси, я не верю! Ты такой молодой, и уже можешь свободно читать секретную информацию? – подливал масла в огонь Гарри, выражая голосом полную неуверенность и сомнение.

– Да сколько угодно! Правда, далеко не любую… Но всё же!

– Перси, будь другом! Помоги мне выиграть десять галлеонов! – выступил на сцену Рон. – Ты же знаешь, у меня таких денег нет, я их у тебя же и займу, если ты мне не поможешь! А так я отдам тебе половину! Пришлю с Сычиком! – Гарри незаметно ткнул его локтем в рёбра, – мол, переигрываешь.

– Да пожалуйста! Лёгкие деньги, – запрыгнул с разбега в ловушку Перси.

– Пришли мне… э-э-э… список… м-м-м… даже и не знаю кого… – Гарри сделал вид, что ему ничего не приходит в голову.

– …список всех душевнобольных пациентов больницы Святого Мунго за последние сто лет! – встряла Гермиона как бы невзначай. – Это ведь не очень секретно? Тебе не попадёт за разглашение секретных данных?

– Да кому они нужны, эти чокнутые? Ждите завтра сову! Рон, не забудь о своём обещании! Лёгкие деньги! – Перси подмигнул и отключился.

Гарри аж рассмеялся от удовольствия. Красиво они сделали Перси!

– Ловко ты его! – восхитился Рон. – Я думал – не клюнет.

– А он заглотил наживку вместе с крючком и леской! – захихикала Гермиона. – Перси можно только так раскрутить, сыграв на его амбициозности и гордости.

– Гермиона, зачем ты сказала сто лет? Надо было всего-то двадцать. Мы же теперь зароемся в этот список, он, небось, длиннющий.

– Да какая разница? Лишние полчаса возни для Перси. А что вы там надеетесь найти?

– Найдём – покажем, – пообещал Гарри.

– Ну и ладно, не больно-то и хотелось! – обиделась Гермиона.

Они и правда нашли, но совсем не то, что ожидали.

* * *

На следующее утро Гарри проснулся, услышав голос Снегга, ругающего его за опоздание и сообщающего о лишении двадцати очков. Гарри в испуге вскочил, не проснувшись окончательно, едва продрав глаза и нацепив очки, начал оправдываться, но Снегг не унимался, повторяя одно и то же?

– Вы ответите за нарушение дисциплины, Поттер! Я лишаю вас двадцати очков!

Гарри покрутил сонной головой – Снегга нигде не было. И тут только до него дошло, что это – будильник!

''И как только Рон умудрился записать голос Снегга?'' – недоумевал Гарри по дороге на завтрак.

За учительским столом почти все преподаватели были в сборе, что было редкостью. Когда большинство учеников собрались, Дамблдор призвал всех к тишине и взял слово:

– Как вы все уже знаете, в конце этого учебного года у нас состоится праздничный Вечер Встречи Выпускников…

Гарри удивился: какой ещё Вечер Встречи Выпускников? Он об этом и слыхом не слыхивал ни разу. Но тут он вспомнил, что пропустил торжественную церемонию первого сентября, вот почему он ничего не знал о предстоящем празднике. Дамблдор тем временем продолжал:

– В школе соберутся все те, кто окончил её, кто-то в прошлом году, кто-то – много лет назад. Это ваши родители, друзья, родственники и знакомые. Для тех, кто окончил Хогвартс много лет назад и давно не виделся с друзьями, это будет поводом для встречи. Для вас же это будет возможностью обмена опытом, может быть эта встреча поможет вам в выборе будущей профессии. Но всё это вам уже давно известно. Теперь сообщу кое-что новенькое, что должно вас обрадовать. От Мисс Найтингейл поступило предложение провести в нашей школе конкурс красоты ''Мисс Хогвартс''!

В зале раздались возгласы одобрения.

– Тише, тише, я ещё не закончил. В течение года мы будем проводить конкурсный отбор девушек. Внимание обращается не только на внешность, но и на артистичность, на манеры и умение вести себя, на умение управляться с домашними делами, на общее развитие, ум, смекалку и воображение. – Вновь гул в зале. – Сначала отбираются по одной участнице на каждом из четырёх последних курсов каждого факультета, я прошу прощения у наших самых юных колдуний, у которых ещё просто недостаточно опыта. – Крики протеста и разочарования. – В результате конкурсов, первенство в которых будет определяться количеством набранных очков, останется всего две участницы. Общешкольное голосование решит, кто является Мисс Хогвартс – символом нашей школы и образцом современной юной колдуньи. В жюри войдут как учителя, так и ученики, так что всё по честному. Председателем жюри будет Мисс Найтингейл, как наиболее авторитетный специалист по вопросам женской красоты и привлекательности. Она же наденет корону победительнице. Финал конкурса состоится на праздничном Вечере Встречи Выпускников, а первый тур – уже на Хэллоуин. Пока это всё, спасибо за внимание.

Зал снова загудел точно разворошённый улей докси – ученики обсуждали услышанное.

– А здорово она это придумала, я бы хотел войти в жюри, – сказал Рон.

– За кого ты будешь голосовать с нашего курса? – спросил его Гарри.

– Ещё не знаю, – соврал Рон, косясь на Гермиону.

– Что, грязнокровка, рискнёшь? – послышался насмешливый голос Малфоя. Он опять нашёл повод прицепиться к Гермионе. – Бьюсь об заклад, за тебя не отдаст голос даже твой верный рыжий рыцарь! – издевался он.

Гарри еле-еле успел схватить Рона, бросившегося на Драко с кулаками.

– Не здесь, же, Рон! В зале полно преподавателей! Разберёмся с ним позже! – зашипел он ему на ухо.

– Ух, я ему покажу! Никаких вежливых дуэлей на палочках! Я ему просто врежу! Нос расквашу! Фонарь поставлю! Гермиона, ты как, в порядке?

Глаза Гермионы горели мрачной решимостью:

– Угу, насколько это вообще возможно, если тебя всё время оскорбляет этот недоносок! – отозвалась та. – Знаете, ещё пять минут назад мне и в голову не приходило участвовать в конкурсе, но теперь я твёрдо уверена, что я хочу принять участие и победить! Пусть Малфой увидит, что грязнокровки тоже на что-то годятся, и заткнётся раз и навсегда.

– Молодец, так держать! – воскликнул Рон. – По мере возможности мы обязательно тебе поможем, правда, Гарри?

– Конечно, – улыбнулся Гарри. Он ещё не знал, чем кончится эта затея.

В зал влетели почтовые совы. Огромная министерская сова с окрашенными в красный цвет лапами скинула Гарри на голову здоровенный рулон официального вида, состоящий, по меньшей мере, из двадцати свитков пергамента – видать, у волшебников крыша частенько отправлялась в путешествие, тихо шурша шифером или погромыхивая черепицей. Перси выполнил своё обещание, честно заработав пять галлеонов. Гарри привязал к совиной ноге кожаный мешочек и отправил её обратно. Ради таких сведений и пяти галлеонов было не жалко.

Ещё Букля принесла записку от Сириуса:

''О еде больше не беспокойся, меня здесь кормят''

Сириус.

Гарри каждое утро отсылал ему с разными совами полные сумки с едой.

– Интересно, кто же его подкармливает? – спросил он сам себя вслух.

– Наверное, деревенские ребятишки приносят еду Нюхалзу, – предположил Рон.

– Твоя правда, – согласился Гарри.

Астрологию они решили прогулять – им не терпелось изучить заветный список, у них аж руки чесались. Гермиона же наотрез отказалась пропустить свою любимую Нумерологию, предоставив друзьям самим узнать правду о Мелиссе.

Засев под лестницей, ребята разделили свитки и начали зачитывать фамилии. Они шли не в алфавитном порядке, а по времени поступления и пребывания в лечебнице. Рядом с фамилией указывалось место, откуда поступил пациент и диагноз. Мужчин они сразу пропускали за ненадобностью, иногда удивляясь их фамилиям, именам и маниям – в голове у них здорово мерцало:

– Брентус Нольф – ловил невидимых мышей у себя в постели!

– Матезиус Лапка – обучал козу устному счёту!

– Армадиллия Флиппергаст – меняла цвет волос по два раза в день!

– Мирра Люкс – шесть раз выходила замуж за одного и того же мужчину и разводилась с ним!

– Филаретус Монгрив – пытался вывести сорт кусачих яблок!

– Валериус Блэкуотер – налил полный колодец чернил на случай, если их перестанут производить, потом же он решил их пить для профилактики появления гусиной кожи!

– Летиссия Олджернон – разговаривала со своей тенью, утверждая, что та ей отвечает!

– Летус Мьюли – этот был уникумом даже среди чокнутых:

– десять лет подряд поливал протухшие яйца домашних гарпий драконьими слезами, чтобы доказать, что с ними всё равно уже ничего не произойдёт,

– пытался вывести сорт съедобных гнилых помидор,

– пытался предсказывать будущее по русалочьей чешуе, смазанной слизью флоббер-червя и нагадал себе казённый дом,

– чтобы соединить приятное с полезным, скрещивал розы с мухоловками,

– собирался вывести сорт слив со вкусом бекона,

– летал на метле задом наперёд!

– О! Эта просто-таки нормальная по сравнению с остальными:

Миранда Флауэр (вейла) – настойчиво искала сына, якобы украденного магглами.

Автоматически отреагировав на знакомое имя, Гарри прочитал название городка, из которого её доставили – Литтл Хэнглтон. Место сходилось!

– Слушай, Рон! А не мать ли это Маргарет? – дёрнул Гарри Рона за рукав.

– Что? Да мало ли Миранд на свете? С чего ты взял, что это та самая Миранда? – разнёс Рон версию Гарри в пух и прах. – Авторесса нашего учебника заклинаний тоже Миранда, между прочим.

– Литтл Хэнглтон – крошечный городишко, а имя Миранда не такое уж и распространённое. Сколько вейл по имени Миранда могло жить в том городке? Смотри, время сходится. Миранду привезли в клинику в возрасте всего восемнадцати лет. Она пробыла там двадцать шесть лет и покинула её, вылечившись. После этого она вполне могла познакомиться с Джастином Поттером, выйти за него замуж и родить Маргарет. Маргарет сейчас было бы тридцать. Это сходится с рассказом Сириуса.

– Гарри! Ты что, на голову хромой? Как она могла родить Маргарет? Да ей в то время было бы уже под пятьдесят! – и Рон выразительно покрутил пальцем у виска.

– Рон! Она же вейла! А вейлы – женщины без возраста. Они до старости выглядят как девочки. К тому же они долгожительницы, вспомни учебники. Не как великаны, конечно, но до ста пятидесяти лет они доживают. Так что в пятьдесят лет она вполне могла бы родить ребёнка. Тем более, что вейлы могут вступать в брак с людьми. Помнишь, как Сириус описал Миранду? Она вполне могла быть вейлой!

– А почему тогда Маргарет на фотографии совсем не похожа на вейлу? Они же голубоглазые и золотоволосые, а девочка на снимках темноволосая и темноглазая! – заявил Рон упрямо.

– А я почём знаю? Может, в отца пошла?

– А что, если нам найти Джастина Поттера по ''Всё обо Всех''? Там ведь будут указаны его жена и дети! – осенило Рона.

– Не выйдет! Джастин-то был магглом, значит, его нет в справочнике, – остудил его энтузиазм Гарри.

– А если найти Джеймса? Там будут указаны имена родителей!

– Ты забыл? У моего отца другая мать!

– О-о-о! Лысый Мерлин!!! Всё упирается в украденный справочник! Прибил бы того, кто его спёр!

– Угу… – поддержал его Гарри без особого энтузиазма – убийство им не помогло бы.

Они немного помолчали, а потом разом опомнились, что вообще-то они хотели выяснить, была ли в лечебнице Мелисса Найтингейл, а не некая Миранда. А вот здесь их постигла неудача – или удача? – следы пребывания Мелиссы в больнице для душевнобольных напрочь отсутствовали. У Гарри аж от сердца отлегло – их преподавательница была совершенно нормальной.

Им пора было идти на следующий урок – Уход за Магическими Существами.

Хагрид решил рассказать им про белого ворона по просьбе Мисс Найтингейл – так всех заинтриговала её необычная серебристая палочка с его пером.

– Ну, ребятки, дали вы мне прикурить! Столько книг пришлось перелопатить – сам-то я не больно много чего знал про ентого ворона. Я всё больше по драконам да по гиппогрифам… Ну, слушайте.

Впервые этот ворон упоминается в самых древних источниках, которым больше тысячи лет. Это ''Книга Событий'', ''Книга от Начала Времён'', ''Книга Сущего''. Белый Ворон появляется раз в тысячу лет и даёт всего одно перо. Палочка, в которую оно попадёт, очень мощная. Она предназначена для опытного и сильного волшебника, способного изменять судьбы. – Малфой недоверчиво хмыкнул – мол сказки для детей, но всё же слушал вместе с остальными. – Первая такая палочка по легенде досталась Салазару Слизерину. – Послышались возгласы удивления. – Он много чего о себе возомнил, у него были свои закидоны по поводу чистоты волшебной крови, но всё же он был великим волшебником, этого отрицать нельзя. Куда делась его палочка после его смерти, никто не знает. По традиции её кладут в могилу умершего волшебника при захоронении, но по легенде палочка Слизерина исчезла. И вот, спустя много столетий, палочка с пером белого ворона вновь появилась в магазине мистера Олливандера и досталась маленькой девочке, которая полдня не могла подобрать себе палочку – Мелиссе Найтингейл. Почему маленькой девочке досталась палочка, некогда принадлежащая самому Слизерину, осталось загадкой. Но она попала в очень хорошие руки нашей Мэ… – Хагрид запнулся и закашлялся, – Мисс Найтингейл. Простите, что-то у меня горло перехватило, – поспешно извинился он.

Остаток урока они кормили уже здорово беременную самку двурога репой и кабачками с рук и слушали, как Хагрид над ней нежно воркует, называя её ''моей хорошей'', ''голубкой'' и ''славной девочкой''.

На следующем уроке у Мадам Земфиры они прошли гадание на кофейной гуще. Надо было выпить чашечку кофе, затем быстро перевернуть её на блюдце дном вверх и потом смотреть на потёки кофе на дне, пытаясь угадать, на что это похоже.

''Мы всё это уже проходили на Прорицании сто лет назад, только с чайными листьями!'' – злился про себя Гарри. – ''И зачем опять то же самое? Терпеть не могу кофе! Нет бы изобрести гадание на горячем шоколаде или сливочном пиве!..''

Разводы в чашечке Гарри вообще ни на что определённое не походили, кроме как на разводы кофейной гущи. Он выпил три чашки кофе, но ясности это не внесло. Единственное, что Гарри понял совершенно ясно, это то, что после такого количества кофе ночью ему уснуть точно не удастся. Даже сама Мадам Земфира ничего не поняла по его чашке.

– Значит, Поттер, это просто не ваш тип гадания. Возможно, вам больше повезёт с гаданием на свечном воске. Кстати, ваше сочинение-исследование по Хиромантии я посчитала самым лучшим и объективным и поставила за него десять из десяти. Оно не слишком подробное, но не упускает самого главного. Вы не льстили себе, приукрашая действительность как некоторые, но и не впадали в панику по поводу чего-то неблагоприятного, как остальные. Сочинение Грейнджер я посчитала излишне детальным, я сама запуталась в её исследовании внелинейных кружков и крестиков. А вот работа Уизли, наоборот, оказалась слишком сжатой. Много важного упущено, – и так она прокомментировала работу каждого.

Сам того не желая, к концу обучения Гарри становился чуть ли не лучшим учеником. Большую часть домашних заданий они с Роном делали с помощью ''Лучшего Друга Лентяев и Двоечников'', таким образом у него оставалось больше времени на сочинения.

Гермиона же искоса глянула на Гарри и надула губы. Обиделась. Ведь она привыкла быть первой во всём.

За обедом Гарри сидел притихший. Он напряжённо о чём-то думал. Рон решил ему не мешать. А Гермиона и вовсе не появилась.

''Небось оплакивает в туалете свои восемь баллов по хиромантии'', – насмешливо шепнул Симус Финниган Дину Томасу, но так, чтобы Рон не услышал.

– У меня идея! – вдруг воскликнул Гарри так, что на него оглянулось ползала.

– О чём это ты? – спросил Рон шёпотом, делая страшное лицо.

– О Миранде Флауэр! – спохватился Гарри и спешно перешёл на шёпот. – Я думаю, мне надо пробраться в больницу Святого Мунго и покопаться там в документах. Там должно быть что-то ещё – кто поместил её в больницу, кто платил за её содержание в течение двадцати шести лет, почему её так долго держали, от чего её вообще лечили… С чего они вообще взяли, что у неё мания? Может, у неё и правда пропал сын? Сириус же сказал, что она всё время была какая-то грустная – может, она тосковала по ребёнку? Жаль, что Сириус ничего знает о её предыдущей жизни…

– Гарри! Ты в своём уме! Как ты попадёшь в больницу? Да у тебя уже у самого навязчивая идея! А! Ты собираешься проникнуть в лечебницу под видом больного?! – пошутил Рон экспромтом.

– Да нет же! У меня план! Родители Долгопупса в этой больнице. Невилл с бабушкой несколько раз в год ездят в больницу, как раз в Хэллоуин, в тот день, когда… – Гарри помрачнел, – всё это случилось.

– Ты что, напросишься с Невиллом?

– Зачем? Воспользуюсь мантией-невидимкой. Главное – попасть в больницу с Долгопупсами. Я даже не знаю, где она теперь находится, после пожара. Но Долгопупсы-то должны быть в курсе. И пропуск у них наверняка есть…

– По-моему, ты перегибаешь палку, – поморщился Рон. – И чего тебе далась эта Миранда? К тому же из школы можно отлучаться только во время каникул – тебя же выгонят за нарушение правил!

– Правила мне нарушать не в первой, ты меня прикроешь, если что. А что касается Миранды, сам не знаю, чем она меня так заинтересовала. Но я буду не я, если всё не разузнаю.

– Ну, как хочешь, – смирился Рон.

Последним уроком в этот день у них была Защита. На этот предмет они ходили с радостью. Гарри и Рон пришли пораньше, надеясь застать Мелиссу одну и поболтать с ней, но не тут-то было. В кабинете вместе с Мисс Найтингейл сидели Гермиона и …Чжоу! И когда это она вернулась? За обедом Гарри её не видел… От неожиданности ноги у него сделались ватными, а язык прилип к гортани.

– Э-э-э… привет… – только и смог выдавить он из себя.

Менее восприимчивый к чарам Чжоу Рон сразу же поинтересовался, что происходит.

– Да вот, учу девушек уму-разуму, – улыбнулась Мелисса. – Это красавицы изъявили желание участвовать в конкурсе ''Мисс Хогвартс'', а я вызвалась помочь всем желающим.

– Как же вы можете помочь? – недоумённо спросил Рон. Гарри собирался спросить то же самое, но он ещё не обрёл дар слова от волнения при виде Чжоу.

– Смотри сам! – И Мелисса стала производить своей палочкой какие-то манипуляции над головой Гермионы. Её волосы, обычно напоминающие воронье гнездо, вдруг зашевелились как живые, пряди стали сами переплетаться, образуя причудливую и очень сложную высокую причёску. Три минуты, и Гермиона преобразилась буквально на глазах. Высокая причёска сделала её немного старше, открыв длинную шею, и маленькие ушки, обрисовав округлый овал лица. Рон восхищённо вытаращил глаза, в свою очередь утратив дар речи.

– Вот это да-а-а! – аж присвистнул Гарри. – Чего только не умеет волшебная палочка… Гермиона, – он хитро прищурился, – ты просто красотка!

Гермиона смущённо улыбнулась и покраснела. Зато с лица Чжоу смыло приветливую улыбку, а Рон порядком разозлился. Гарри смутился – хотел как лучше, а получилось просто ужасно.

– Ну, что носы повесили? – жизнерадостно поинтересовалась Мелисса. – Сейчас мы и для Чжоу что-нибудь придумаем.

Она на секунду задумалась, потом что-то сделала палочкой, и хвостик Чжоу распустился, волосы упали на плечи и стали сами по себе завиваться в кудри, мягко обрамляя лицо. Девушка сидела, боясь пошевелиться, будто ожидая приговора.

– По-моему, отлично! – прокомментировал Рон в отместку Гарри. – У остальных участниц не будет и шанса!

Наступила очередь Чжоу улыбаться Рону и краснеть от удовольствия. Теперь обиделись Гермиона и Гарри.

– Да, нелегко придётся нашему жюри! – лукаво улыбнулась Мелисса, глядя поочерёдно то на Рона, то на Гарри. – Могу ещё посоветовать с цветом одежды. Гермионе пойдёт изумрудно-зелёный, отделанный золотым, к её рыжеватым волосам будет в самый раз. Чжоу могу предложить ярко-красный, ведь она – брюнетка.

Девушки улыбнулись.

– Спасибо вам огромное, Мисс Найтингейл! – искренне поблагодарила Чжоу. – Я выросла среди кучи младших братьев, маме некогда мной заниматься и посвящать во всякие женские штучки. Порой мне бывает трудно сориентироваться.

– Я у родителей одна, но мне тоже бывает несладко, – вставила Гермиона. – Я совершенно не разбираюсь в косметике и одежде, тем более, что здесь мы всё время носим форму. Ко всему прочему я себя неловко чувствую, потому что до сих пор многого не знаю, много такого, о чём прекрасно известно урождённым волшебникам. Я всё время боюсь допустить какую-нибудь глупую ошибку или сказать что-нибудь несуразное. Ведь то, что очевидно для волшебников, частенько повергает нас, магглорожденных, в изумление. Я много знаю благодаря книгам, но всё равно порой я чувствую себя неуверенно…

– Как ты правильно сказала, Гермиона! – поддакнул ей Гарри. – Я, например, до сих пор постоянно попадаю в дурацкие ситуации и частенько говорю глупости, потому что многого не знаю об этом мире, каким бы там великим меня не считали.

– Знаете, вы подали мне идею… – Мелисса покусала кончик пера в задумчивости. – А не организовать ли нам факультативные курсы по изучению мира волшебников? Что-то вроде ориентирования для тех, для кого этот мир не родной? Что вы на это скажете?

– Здорово! – воскликнули Гарри, Гермиона и Чжоу одновременно – Чжоу – за компанию с Гарри. Рон промолчал – ему эти проблемы были чужды.

– Что ж, я сегодня же поговорю с директором.

Уже начинался урок, и Чжоу убежала на Травологию, махнув Гарри рукой и попрощавшись с остальными. Гарри был на седьмом небе.

– Сияешь как новый шестипенсовик! – шепнул ему Рон, хитренько улыбаясь. – приглуши блеск, а то это слишком бросается в глаза.

– Ну и пусть… – блаженно улыбнулся Гарри. Его настроение грозило стать хронически великолепным. Чжоу вернулась!!!

– Сегодня поговорим о редких заклинаниях, коварных и подлых, – начала урок Мисс Найтингейл. – Если вам скажут, что самые страшные заклинания – это Авада Кедавра, Круциатус и Империус, не верьте. – Послышались возгласы удивления и недоверия. – Тише, тише, я всё объясню. Я вовсе не умаляю всех ужасов, творимых непростительными заклинаниями, но они, хотя бы, предсказуемы и прямолинейны. Но есть такое заклинание – Некаре Аксидентале – вершина злодейства. Самое хитрое и коварное, оно выдаёт убийство за несчастный случай, стечение обстоятельств. С его помощью чёрный маг может выстроить бесконечную цепочку совпадений таким образом, что подозрение падёт на кого-то другого, или всё и вовсе свалят на слепой случай, рок, судьбу и так далее.

Вот вам пример. Что вы там недавно варили на Зельеварении? Ранозаживляющее снадобье? Вполне безопасная жидкость, если не перепутать ингредиенты и не воспользоваться случайно экстрактом вороньего глаза вместо ноготков – они одинаковые по цвету. Скажем, Драко сварил зелье, но с другим ингредиентом, и отравился. Но как к нему попал вороний глаз? Он же брал бутылочку вместе со всеми с полки в шкафчике профессора Снегга. А дело было вот как. По рассеянности продавец в ''Кашлюнчике и Сопливчике'' дал профессору Снеггу в числе прочих другой пузырёк. Профессор обнаружил ошибку и поставил его на полку ниже. Но особо везучий Невилл перепутал полки и взял не ту бутылочку. Как же, спрашивается, она в итоге попала к Малфою? А Невилл случайно разбил пузырёк Драко и великодушно отдал ему свой не глядя. В итоге отравлен Драко. Кого же считать виноватым? Неловкого Невилла? Безответственного Снегга? Рассеянного аптекаря? На первый взгляд это просто цепь трагических совпадений. Но их можно подстроить и проследить, совершая убийство чужими руками. Почему был рассеян аптекарь? Поругался со своей женой. Та завелась из-за убежавшего молока. Много ли надо приложить усилий могущественному волшебнику, чтобы заставить молоко убежать? И никто потом не докажет его вину. Ведь убежавшее молоко – это мелкое хулиганство, а преднамеренное убийство человека карается заключением в Азкабан.

Цепочка якобы совпадений может быть гораздо длиннее, чем я привела вам в пример, а события могут происходить годами. Опытный и терпеливый враг может долго ждать подходящей ситуации, нужного стечения обстоятельств, а потом нанести смертельный удар. – Голос Мелиссы звучал вкрадчиво, проникал в душу, заставлял холодеть. От него мурашки ползли по спине. В классе сразу же стало неуютно.

– Вы не думайте, что я вас пугаю. Я просто говорю вам правду, то, что есть. Правду необходимо знать, даже неприятную и непривлекательную. Это жизнь.

Урок закончился. Всем было не по себе.

– Скажите, – задал вопрос Гарри удручённо, – от Некаре Аксидентале совсем нет спасенья?

– Не хотелось бы тебя огорчать, Гарри, но придётся. Получается так. Будь всегда начеку. Тем более, что у тебя много недоброжелателей.

– Спасибо за совет, – сказал он мрачно, а про себя подумал, что так недолго и параноиком стать. Зато в больницу Святого Мунго доступ будет открыт! Гарри нашёл в себе силы пошутить.

Тут он вспомнил, что хотел спросить у Мисс Найтингейл о справочнике не-совсем-людей, который пропал из библиотеки. Его догадка оказалась верна.

– Ну да! Я хотела проверить свою версию о том, что Маргарет была наполовину кем-то. Но книгу украли. Значит, вы выяснили, что она была наполовину вейлой? И как вам удалось это разузнать?

– Я ещё не уверен полностью, но источник очень достоверный. Извините, я пока не могу рассказать вам большего. – Не мог же Гарри сказать, что в списках ненормальных колдуний они искали саму Мелиссу и совершенно случайно наткнулись на Миранду Флауэр. А чтобы что-то соврать по этому поводу, ему сразу ничего не пришло в голову.

– Ладно, не буду тебя расспрашивать, если это тайна, – Мисс Найтингейл совсем не обиделась. – А сейчас извини, мне пора.

Гарри пошёл в свою гостиную. Там развернулись ожесточённые дебаты по поводу того, чью кандидатуру выставить на конкурс Мисс Хогвартс. Рон и Невилл стояли за Гермиону, Дин – за Парвати, Симус – за Лаванду. Но Парвати сама не хотела участвовать, отдавая свой голос Лаванде. Она считала, что так как они с сестрой близнецы, это будет несправедливо по отношению к Падме, которая умудрилась подцепить колючую сыпь и сейчас находилась в больничном крыле. Гермиона нервничала. Было видно, что ей страсть как хотелось принять участие в конкурсе. Голоса разделились, и голос Гарри стал решающим. Он не участвовал в их дебатах, а сидел на своём любимом месте на подоконнике, глядя в окно. Из замка вышла какая-то высокая девушка и пошла по направлению к Хогсмиду.

''Мелисса! Куда же это она ходит каждый день? Надо бы за ней проследить!'' – мелькнула мысль в голове Гарри.

– Ну, Поттер, кого же ты выбираешь? – резко прогремело над самым ухом. Гарри аж вздрогнул.

– А? Что? Ах, да… э-э-э… Гермиону!

– Вот спасибо, Гарри, – кинулась его обнимать обрадованная девушка.

– Да ладно, мы же друзья. И потом, ты заслуживаешь участия и победы в этом конкурсе, – засмущался Гарри.

Рон ворчал, что его она, небось, не обнимала, когда он проголосовал за неё. А Лаванда надулась, бормоча, что она тоже красивая и умная, а у Гермионы, между прочим, недавно зубы были как у бурундука и к тому же волосы в разные стороны.

– Извини, Лаванда, но Гермиона – мой лучший друг и вообще…

– Да, конечно, – ехидно отозвалась та. – И вообще – у неё ещё домашку списать можно! В итоге же ты всё равно проголосуешь за Чжоу!

Парвати одобрительно хихикнула, Дин и Симус понимающе переглянулись, а Гарри покраснел и отвернулся, делая вид, что не расслышал её противного намёка.

К вечеру списки претенденток вывесили на доску объявлений внизу в холле. Там столпилось полшколы, поднимаясь на цыпочки и вытягивая шеи, силясь разглядеть фамилии в списках и отыскивая знакомых. Из тех, кто был младше них, Гарри никого не знал, кроме, разумеется, Джинни, без труда победившей в своей группе. К его огромной радости, Чжоу тоже была в списках, хотя в её победе Гарри нисколечко и не сомневался. Ведь она по праву считалась самой красивой девочкой в школе. Слизеринцы выбрали Пэнси Паркинсон, хотя на вкус Гарри она была просто отвратительная – бесцветные мышино-серые волосы и круглые пустые голубые глаза как две пластмассовые пуговицы. К тому же она напоминала ему бульдога.

– Тоже мне, красавица! Да ей самое место на тыквенной грядке Хагрида! С её-то внешностью! Вообще-то там и без неё есть, кому ворон распугивать! Хотя нет, пугала Хагрида ей не конкуренты! – веселился довольный Рон. – С такими конкурентками Гермиона в два счёта победит!

– Пэнси, наверное, Малфой пропихнул, она же вроде как его подружка, – предположил Гарри.

– Противная она на вид, – сказал шёпотом Невилл, чтобы никто из слизеринцев ненароком не услышал.

– Зато у Пэнси волосы красивые, – вставила с лёгкой завистью Гермиона, разглядывая свою не слишком опрятную гриву в маленьком зеркальце.

– У Пэнси волосы хорошо растут, потому что у неё в голове одно удобрение, то самое, которое предпочитает профессор Стебль, – высказал Гарри своё мнение вслух, пользуясь тем, что слизеринцев поблизости не было, и все расхохотались.

До первого тура оставалась всего неделя.

* * *

Остаток вечера они посвятили домашней работе. Снегг задал выучить двенадцать магических растений Розенкрейцеров со всеми их волшебными свойствами, потому что они очень часто использовались в зельварении. У Гарри уже голова шла кругом, когда он в последний раз выпалил на одном дыхании:

– Арника, борец синий, белокопытник, валериана, вербена, гелиотроп, горечавка, зверобой, мандрагора, роза, сушница альпийская, фуксия.

Больше в голову решительно ничего не лезло, и он с досады отправился спать.

На следующий день по теоретической контрольной работе на спаренном Зельеварении Гарри умудрился получить высший балл, чего с ним ещё никогда не случалось. Снегг явно перепутал его почерк с почерком Драко. Сам Снегг очень плохо выглядел – лицо осунулось, под глазами мешки, нос, казалось, стал ещё больше крючковатым.

''Любовные страдания его, что ли, так иссушили?'' – язвительно подумал Гарри. Его взгляд упал на котёл Снегга, змеившийся вонючей струйкой дыма. Они варились Устранитель Запаха, который на промежуточной стадии производства и сам вонял почище драконьего навоза. Возле котла на полу что-то лежало. Что-то маленькое, что-то цветное… махровое…

''Да это же помпон с тапочки Мисс Найтингейл!'' – чуть не выкрикнул Гарри вслух. – ''Откуда же он здесь взялся? Снегг же сказал, что следующий ''сеанс'' лишь в выходные через две недели, то есть в это воскресенье, а сегодня только пятница… К тому же Снегг заводит Мелиссу прямо в свою комнату, а помпон лежит здесь… Странно, странно. Получается, что Мелисса сама была здесь ночью! Ведь эти тапочки она, видимо, носит только по ночам. Одна она была или со Снеггом? Может, она за ним тоже следит? Ничего не понимаю…'' – мысли Гарри разбегались в разные стороны.

В этот момент в дверь постучали, и в кабинет зашла… сама Мелисса!

– Извините, профессор Снегг, я не знала, что у вас урок.

– Ничего-ничего, проходите, – голос Снегга разительно отличался от того, каким он обычно разговаривал с учениками, отметил про себя Гарри.

– Я принесла вам это, – она подошла к преподавательскому столу и поставила на него бутылочку.

– Спасибо большое. – Но вопреки вежливым словам лицо Снегга как-то болезненно сморщилось при взгляде на бутылочку.

Мелисса тоже заметила свой помпон, и глаза у неё расширились. Бочком-бочком Мисс Найтингейл обошла котёл и сделала вид, что что-то уронила. Она быстро нагнулась и сунула помпон в карман мантии, подняв его с пола. Попрощавшись, Мелисса поспешно вышла.

Гарри со своего места силился разглядеть, что написано на этикетке бутылочки. Снегг ведь сам может приготовить любое снадобье, любое лекарство, так зачем же тогда Мисс Найтингейл ему что-то принесла? Ему удалось рассмотреть только начало надписи – ''Антив…''. Это ему совершенно ни о чём не говорило.

Урок скоро закончился. По дороге Астрологию Гарри и Рон обсуждали неожиданный визит Мисс Найтингейл.

– Что это она ему лично лекарства приносит? – возмущался Рон. – Надо ему – пусть идёт к мадам Помфри!

– А выглядит он и правда, ужасно. Может, он уволится по состоянию здоровья? – с надеждой в голосе проговорил Гарри. – Или он вообще того…

– Как же, жди! – горько усмехнулся Рон. – Держи карман шире. Он ещё твоих внуков здесь будет учить, вернее – мучить! Это только лучшие умирают молодыми, Снегг же ещё нас всех переживёт, не извольте сомневаться!

– Ты не рассмотрел, что было написано на пузырьке? Я увидел только начало слова ''Антив…''.

– Мне с моего места вообще ничего рассмотреть не удалось. М-да… Не густо, не густо. А ты видел, что Мелисса подняла с пола?

– Это был помпон с её тапочки.

– А как он попал в кабинет Снегга?

– Меня спроси, вместе подумаем! – разозлился Гарри. – Я что, ясновидящий, что ли? И вообще, вокруг столько загадок, одни вопросы без ответов. Куда делась Маргарет? Кто украл справочник по не-совсем-людям? Куда ходит Мелисса? Зачем Снегг меняет ей память? Чем таким он болен, что краше в гроб кладут? Может, его оборотень покусал, как Люпина? И полнолуние как раз скоро, кажется…

– Хорошо бы, его тогда из школы точно уволили бы.

Они дошли до башни мадам Трелони, потому что у Ференца было ежемесячное свидание с семьёй, и поднялись внутрь по верёвочной лестнице.

Местный оракул Хогвартса опять подвывала своим заунывным голосом о распространении мощных флюидов и активности Марса, находящегося в доме Рыб. Это означало, что никаких дел начинать было нельзя, тем более, что стояли ночи Гекаты – луны на небе не было. Рон со своим предположением о скором полнолунии явно попал пальцем в небо, принимая желаемое за действительное.

Воздух струился в дрожащем свете многочисленных свечей, одуряюще пахло благовониями, профессор Трелони производила какие-то манипуляции руками над хрустальным шаром. На её пальце была широкая повязка.

– Проникните за хрустальные грани шара! Развейте туман силой своего сознания! Почувствуйте прошлое в себе! Пустите его! Прошлое! Яви себя, приди, откройся недостойным лицезрения! – навевая дрёму, монотонно жужжала ''стрекоза'', которую в этот момент уместнее было бы назвать мухой.

Гарри вполне логично подумал, что если они недостойны лицезреть прошлое, то с какой такой радости оно должно явить себя? Он уж было собрался прикорнуть на мягком пуфе, как вдруг невзначай посмотрел в шар. И не поверил своим глазам. Там что-то было. Какая-то картинка, будто на миниатюрном экране телевизора, отчётливо просматривалась сквозь туман! Гарри напряг зрение и разглядел двух подростков, сидящих на лужайке под деревом в парке. Темноволосый мальчик оживлённо размахивал руками, что-то рассказывая, а девочка, тоже тёмненькая, улыбалась и кивала. На первый взгляд они показались Гарри братом и сестрой. Он прищурился, силясь разглядеть подростков, и изображение вдруг как по заказу увеличилось. Гарри впился глазами в шар. Девочка казалась знакомой, да и мальчик тоже. Кто же это? И тут страшная догадка пронзила его мозг: это же Том Рэддл и Маргарет! У Гарри сразу же заныл шрам, но он не обратил на это внимания.

Маргарет была точь-в-точь такая, как на фотографиях со свадьбы его родителей – пятнадцатилетняя, темноволосая и темноглазая, с тугими косичками. Тому было лет шестнадцать. Вот он снял что-то с пальца и дал Маргарет. Кольцо. Кольцо-змейка!

Гарри отдал бы всё на свете, чтобы услышать, о чём они говорят. Но увы – у изображения не было звука.

Маргарет крутила в руках кольцо, не решаясь примерить. Том что-то говорил ей и как-то хищно улыбался. Улыбка на лице Маргарет полиняла и сползла окончательно, пока она настороженно слушала Тома. Она изменилась в лице, будто сильно испугалась. Том размахивал руками, доказывая ей что-то своё. По лицу Маргарет потекли слёзы, она яростно замотала головой, утверждая что-то. Резко вскочив на ноги и бросив в Тома кольцо, Маргарет убежала прочь из парка. Гарри увидел красивое надменное лицо Тома Рэддла, искажённое гримасой ярости. Голова раскалывалась, но он смотрел не отрываясь, не замечая боли в шраме. Том повернулся и будто глянул Гарри в душу. У того потемнело в глазах и всё поплыло. Будто сквозь пелену он услышал голос Рона, тормошащего его:

– Гарри! Гарри, ты в порядке? Эй, ты меня слышишь?

Он вздрогнул и очнулся окончательно, оглянувшись по сторонам. Все смотрели на него.

– Что случилось? – спросил он хрипло. Во рту пересохло, сердце билось так, будто он за пять секунд пробежал стометровку.

– Ты не отрываясь смотрел в шар, мой мальчик, будто ты был в трансе, – пояснила профессор Трелони, наклоняясь к ним с Роном и заглядывая в шар. – Ты явно что-то видел. Скажи нам, непосвящённым, что это было.

– Я… э-э-э… – замялся Гарри, не имея ни малейшего желания говорить правду. – Я видел финал конкурса красоты, который состоится в мае! – ловко сориентировался он.

– Как странно, – недоверчиво нахмурилась ''мышь в очках''. – Я ведь просила показать прошлое… Будь добр, Гарри, опиши мне всё увиденное тобой в письменном виде и сдай на следующем нашем занятии. Мне будет интересно определить, являешься ли ты настоящим провидцем, обладателем внутреннего всевидящего ока.

Гарри скроил недовольную мину, но так, чтобы профессор Трелони не видела.

По дороге на урок Заклинаний Рон расспрашивал Гарри об увиденном в шаре. Гарри выложил ему всё как есть.

– Как странно, – задумчиво сказал Рон, что-то прикидывая в уме, нетерпеливо почёсывая кончик длинного носа и размышляя вслух, – Том Рэддл обещал подарить кольцо маленькой Мелиссе, а потом даёт его же Маргарет.

– Может, у него их было два? – предположил Гарри, а потом ужаснулся. – Постой-ка! Ведь тогда получается, что Волан-де-Морт был знаком с Маргарет! Но как? Почему? И почему ему всё время шестнадцать лет? А был ли он знаком и с моими родителями тоже? Одно дело убить их только за то, что они мои родители, и совсем другое дело знать их лично. Почему он их убил? Может, хотел за что-то отомстить? Зачем ему понадобилось убивать и их тоже? Он мог просто меня выкрасть, а потом убить, если уж на то пошло. Волан-де-Морт говорил, что моя мать погибла по глупости, защищая меня. Значит, он вовсе не собирался убивать её… А отца, значит, собирался? А Маргарет?

Мне раньше и в голову не приходило, что он мог быть знаком с моей семьёй. Я думал, что мы попались ему под горячую руку, ведь он уничтожил много семей волшебников…

Том дал Маргарет кольцо. Они вместе сидели под деревом и улыбались как старые знакомые, как друзья. И после этого он её убил?! Он ведь явно дарил ей кольцо, не просто давал посмотреть. И это было кольцо, а не какой-то там сувенир. Может... он собирался на ней жениться? – Его аж парализовало от этой догадки. – И после всего этого он смог её убить?!

– Скажешь тоже, Гарри, жениться! Да он же не человек, а чудовище! Что он знает о чувствах, о любви? – раскритиковал его версию в пух и прах Рон.

– А я и не говорю о любви! Мало ли, какие планы в отношении Маргарет у него были. Может, он хотел через неё добраться до меня? Ведь Маргарет жила с моими родителями. Он смог бы убедить неопытную девушку в своих благих намерениях, обманул бы её, применил бы Империус, в конце концов. Она могла бы выкрасть меня и ''добровольно'' доставить ему в наилучшем виде. А с другой стороны – ведь не родился же он Во… хорошо, Тёмным Лордом! Он был обычным мальчиком Томом Рэддлом, которого изменили жажда мести и желание мирового господства. Может быть, когда-то он был совершенно нормальным, и ничто человеческое не было ему чуждо, даже любовь. Но однажды он из-за чего-то изменился. Он стал безжалостным чудовищем не просто так, не в одночасье. Ведь нельзя лечь спать одним человеком и проснуться другим! У всего есть свои причины! – не унимался Гарри.

– Ну ты даёшь! – искренне изумился Рон. – Он убил твоих родителей, чуть было не убил тебя, он истребил множество людей, ЕГО ИМЯ ДАЖЕ НЕ ПРОИЗНОСЯТ ВСЛУХ, А ТЫ ЕГО ЗАЩИЩАЕШЬ!!! Я тебя просто не понимаю.

– Рон! Рон, успокойся! Я никого не защищаю. Я не оправдываю его поступков. Просто ты уже вырос с этой ненавистью к нему, впитав её с молоком матери. Я же впервыё узнал о Волане-де-Морте, когда был уже достаточно взрослым. Да, я тоже ненавижу его. За то, что он лишил меня всего, что хоть что-то значит для меня в этой жизни, но не за то, что просто так полагается. Это осмысленное, осознанное, взрослое чувство, а не слепая ненависть. Именно поэтому в отличие от тебя я могу рассуждать здраво.

Том Рэддл ведь не родился воплощённым злом. Он им стал. Да, он страдал, был несчастным, его отец их бросил, мать умерла, он рос в приюте у магглов… Но всё это не повод. Тысячи людей – сироты, даже я и Мелисса, очень многие вырастают в приютах, очень многие страдают, бедствуют и терпят лишения, но ни один из них не стал Воланом-де-Мортом. Тысячи людей амбициозны и считают себя лучше и выше других, да тот же Перси. Но ни один из них не попытался залезть на вершину горы по трупам. У всего есть своя причина, и у того, что Том Рэддл стал Воланом-де-Мортом – тоже. И я до неё докопаюсь, – глаза Гарри фанатично блеснули. Ещё минуту назад он и не помышлял об этом, и тут его словно осенило. Он смотрел на мир с мрачной решимостью, бросая ему вызов в лице Рона.

– Слушай, друг, а не слишком ли многого ты хочешь? – саркастически усмехнулся Рон. – И Маргарет ты найдёшь, и загадку болезни Миранды разгадаешь, и со Снеггом и Мелиссой разберёшься… Теперь ты уже и в тайны души Того-Кого-Нельзя-Называть проникнуть собираешься, если она у него вообще есть! Не слишком ли много ты на себя берёшь? Откусывай кусок по своему рту, как говориться.

– Думай как хочешь, но я принял решение, – Гарри твёрдо стоял на своём.

– Ну, как знаешь. Я на всё готов ради тебя, но в безумствах я тебе не помощник. – И Рон ушёл, оставив Гарри одиноко стоять в коридоре.

''Ну вот, опять поругались…'' – с грустью подумал он. – ''И почему Рон меня не понимает?'' – Он сунул руку в карман чтобы достать палочку, обнаружил там горсть каких-то непонятных сухих листьев и с досады вытряхнул их прямо на пол, пока Филча не было поблизости.

На уроке коротышки Флитвика они учились двигать предметы на расстоянии с помощью заклинания Мобилиарбус. Заклинание было очень кстати в повседневной жизни – закрыть дверь или окно, накрыть кастрюлю крышкой, задвинуть ящик стола, дотянуться до далеко лежащего предмета – мелочь, а удобно.

Гарри был рассеян. У него ничего не выходило. Гермиона даже вызвалась помочь ему, но толку было мало.

– Да что с тобой сегодня? – разозлилась она.

– Не могу сосредоточиться. Слишком много мыслей в голове. Да ещё с Роном в очередной раз разругались.

– Мальчишки! Да вас на минуту оставить нельзя! Что вы на этот раз не поделили?

– Если тебе очень интересно, расскажу после уроков.

– Опять мне вас мирить придётся… – И Гермиона отошла помочь Невиллу, который не очень-то дружил со своей новой волшебной палочкой.

В субботу утром Гарри с Гермионой пошли прогуляться до Хогсмида. Рон с ними не пошёл, делая вид, что ему жизненно необходимо разобрать сумку именно в этот момент.

День был солнечный и удивительно тёплый для этого времени года. Кристально-прозрачный воздух пах прелыми листьями и землёй. Ярко-синее небо было далёким и безоблачным. Они шли по слегка тронутой ночным морозцем пожухлой траве, загребая жёлтые листья ногами и подбрасывая их вверх. К мадам Розмерте Гарри и Гермиона решили не заходить, а вместо этого подышать свежим воздухом и полностью насладиться одним из последних тёплых сухих деньков. Они дошли до конца деревеньки, разговаривая по дороге. За последним домом, магазинчиком ''Дервиш и Бэнгз'' была низина с небольшой берёзовой рощицей посередине. Гарри и Гермиона уж было повернули обратно, как что-то среди деревьев привлекло внимание девушки. Гарри долго щурился в очках, пытаясь разглядеть, на кого указывала ему Гермиона.

На ковре из жёлтых листьев двигались две чёрные фигуры – девушка и собака. Они играли в догонялки между деревьями, постепенно приближаясь к околице деревни. Девушка хватала охапку листья и высыпала их на голову собаки, заразительно смеясь. Пёс отпрыгивал в сторону, уморительно гонялся за своим хвостом, путался в собственных голенастых ногах и падал в кучи листьев, гавкал и мотал головой, свесив язык и обнажив здоровенные зубы в подобии улыбки, всем своим видом изображая удовольствие. Потом он изловчился встать передними лапами девушке на плечи и опрокинул её на кучу листьев, заливаясь счастливым лаем. Довольный собой, он норовил лизнуть девушку в лицо. Мелисса с хохотом отбивалась от собаки, давясь смехом и с трудом выговаривая:

– Ах ты, невоспитанный пёс! И нечего лезть ко мне с поцелуями. Уйди, перестань! Блэки!

Это были Мелисса и Нюхалз-Сириус.

У Гарри отвалилась челюсть, Гермиона стояла парализованная.

– Так вот куда Мисс Найтингейл ходит с сумкой каждый вечер… – выдавила она.

– Теперь понятно, почему Сириус написал мне не беспокоиться о еде для него… Интересно, а Мелисса знает, что на самом деле это человек? – задался вопросом Гарри.

– Похоже, нет. А то дала бы она ему себя облизать, как же!..

Как раз в этот момент Нюхалзу удалось, наконец, осуществить свою ''поцелуйную'' попытку, и он немедленно облизал Мелиссе всё лицо! Она беспомощно барахталась, запутавшись в мантии и уворачиваясь от пса:

– Ну хватит, хватит, хулиган! Иначе не получишь сегодня вкусненького!

''Хулиган Блэки'' наконец угомонился и сел на кучу листьев, развесив уши и умильно улыбаясь, безумно довольный собой.

Мелисса встала, отряхнулась и стала доставать из сумки еду – куриные ножки, пирожные, даже яблоки. Она подкидывали вверх куски, а огромный пёс хватал их и слёту глотал. Потом девушка покормила его с рук и потрепала по загривку, присев на корточки. Пёс положил ей голову на колени

– Ладно, Блэки, мне пора. Будь хорошим мальчиком, не воруй кур. Завтра ещё приду, – пообещала девушка, подобрала пустую сумку и направилась к деревне, поворачивая как раз туда, где прятались Гарри и Гермиона. Нюхалз побежал через поле к скалам, в свою пещеру.

– Вот, значит, кто о нём так трогательно заботится! – вполголоса проворчал Гарри. – А он и рад стараться! Обслюнявил её всю! – он просто кипел от негодования.

– У меня такое впечатление, что ты ревнуешь к собаке, – подначила его Гермиона, невинно улыбаясь.

– Но я-то знаю, что это не собака, а Сириус!

– А Мелисса не знает! Но ты всё равно ревнуешь.

– Тише, она сейчас повернёт за угол и наткнётся на нас! Давай сделаем вид, что мы просто гуляем…

Как раз в этот момент девушка и подошла к ним.

– О! Сладкая парочка! Что это вы здесь делаете? У вас свидание, как я посмотрю, – она задорно улыбнулась.

– Нет, что вы, мы просто гуляем. Надо было поговорить с глазу на глаз.

– А где же Рон? Вы забыли его в замке?

– Мы… разругались. – Гарри пришлось огорчить её.

– Как же так, вы же лучшие друзья.

– Пойдёмте в ''Три метлы'', и Гарри вам всё расскажет, – предложила Гермиона.

Гарри не стал сходу выкладывать Мелиссе историю о том, что он видел в хрустальном шаре, он лишь поведал ей о споре с Роном о Волане-де-Морте.

Мелисса молча выслушала его, закусив губу в раздумье.

– Знаешь, Гарри, ты прав. Я разделяю твою точку зрения. Я тоже очень много думала о природе злодейства вообще и о Волане-де-Морте в частности. Я прочитала о нём всё, что могла найти. Почему он стал таким? Как и когда он растерял всё человеческое и стал чудовищем? Зачем он перешёл эту грань между просто тёмным колдуном и воплощением абсолютного зла? Я просто хочу это понять. Но в то же время я ни в коем случае не ищу ему оправдания.

Она замолчала, пристально глядя на языки пламени, аккуратно лижущие дрова в огромном камине.

Гермиона решила сменить тему разговора.

– А что это за собака, с которой вы играли?

– Вы видели меня с Блэки? Я точно не знаю, чей это пёс. Так, приблудный какой-то. Пришлось звать его Блэки, он же чёрный. Я подкармливаю его и играю с ним. Он такой забавный! И очень умный, прямо как человек. Иногда я с ним разговариваю, рассказываю о себе, а он внимательно слушает, будто всё понимает, разве что только не говорит.

''Ещё бы ему не понимать'', – подумал Гарри. – ''Ох уж мне этот Сириус!''

Мелисса тем временем продолжала:

– Как-то я возвращалась в замок уже затемно. И вдруг смотрю – огромный пёс. Я сначала испугалась, но он очень дружелюбно себя повёл и проводил меня до самых ворот замка. С тех пор я его иногда навещаю, подкармливаю, гуляю с ним. По-моему, он ко мне привязался!

''К вам вообще трудно не привязаться'', – прокомментировал про себя её слова Гарри.

За окном стемнело, в конце октябре ведь уже рано темнеет. Поднялся ветер. Они допили свой обжигающе горячий кофе – к неудовольствию Гарри горячего шоколада не было, а заказывать сливочное пиво при преподавательнице они с Гермионой не решились – и пошли в замок.

Гарри до позднего вечера писал сочинение для профессора Трелони о том, что он якобы видел в хрустальном шаре, хотя можно было и не мучиться, ведь она не являлась регулярной преподавательницей. Он долго фантазировал на тему победительниц конкурса, оставив в финалистках Чжоу и Гермиону. Он не решался присудить победу ни одной из них и тогда придумал написать, что Рон вывел его из прорицательского транса именно в тот момент, когда должны были объявить результаты. Весьма довольный своей выдумкой, он, наконец, отправился спать.

Но тут его поджидала неудача. Три чашечки кофе, выпитые у мадам Розмерты, давали о себе знать. Гарри провозился с полчаса и понял, что уснуть ему не удастся. Да ещё и мысли о видении не давали покоя. Почему Том Рэддл предлагал кольцо двум разным девочкам – ребёнку и подростку? И обеих, по странному стечению обстоятельств, Гарри знал, хотя Маргарет не помнил. Почему Тому в обоих случаях было шестнадцать лет, хотя Маргарет и Мелисса были приблизительно одного возраста и виделись с ним в разные годы? Что такого сказал Том Рэддл, что Маргарет разрыдалась и убежала?

Гарри безумно хотелось рассказать обо всём Мелиссе, но тогда пришлось бы рассказывать и о зеркальной чаше, и о том, что Снегг меняет ей память, а Дамблдор, кажется, в курсе. Что же делать? Что делать?

Внезапно Гарри принял решение. Он вскочил с кровати, мигом оделся, накинул мантию-невидимку и устремился в черноту потайного коридора.

Когда он проходил мимо ответвления в подземелья Снегга, какая-то сила заставила его свернуть именно туда. Он и сам не знал, зачем идёт в подземелье, ноги сами несли его. Вот и потайная дверь за статуей Коротконогого Дьюи. Гарри услышал приглушённые голоса, доносящиеся из их учебного кабинета, и напряг слух. Он подкрался ближе и воспользовался ушками-подслушками, поистине незаменимым изобретением. Говорили двое.

СНЕГГ И МЕЛИССА!

''Но он же обещал ''сеанс'' только через две недели! И у него нет крови единорога!'' – лихорадочно соображал Гарри, напрягая слух. – ''К тому же они в кабинете, а не в его комнате. Что ещё здесь происходит?'' Он стал внимательно слушать, стараясь ничего не упустить. Гарри отметил про себя, что голос у Мисс Найтингейл был нормальный, а не механический, как тогда, под воздействием Империуса. Мелисса говорила:

– Ну что, вам лучше?

– А что, по мне разве не видно? – саркастически отозвался Снегг.

– Извините, глупый вопрос. Выглядите вы неважно.

– А чувствую себя ещё хуже.

– Я иногда думаю, может быть, бросить всё это?

– Ни в коем случае! Не смейте сдаваться! Это же новое открытие! Оно изменит жизни многих людей. Возможно, мою тоже… Да я готов до конца жизни быть подопытной крысой, лишь бы у вас всё получилось. Не обращайте внимания на моё состояние, делайте своё дело.

''Надо же, какой самоотверженный! – иронично подумал про себя Гарри. – Интересно, для кого же это он так старается, для человечества или для Мелиссы лично?''

Мисс Найтингейл тем временем продолжала:

– Мы уже утвердили вех ядовитый, дягиль лекарственный и масло семян ивы. Но чего-то ещё не хватает. Может, проверить пыльцу кувшинки?

– Думаю, да. Это действенное средство. Шиповник, по-моему, надо изъять. От него совершенно никакого толка.

– Вы так думаете?

– Я это на себе чувствую! – усмехнулся Снегг.

– Простите. Так я заливаю раствор в перегонный куб?

– Давайте, я зажгу огонь для нагревания.

Они помолчали, звякая колбами и ретортами.

– Как вы назовёте это зелье? – прервал молчание Снегг.

– Я над этим уже думала и остановилась на названии ''Один шаг''.

– Как-как? – переспросил Снегг.

– ''Один шаг''. Я имею в виду фразу ''От любви до ненависти один шаг''.

– О-о-о! – насмешливо протянул он. – Какая вы романтичная! Совсем такая же, как тогда, когда вы были девчонкой и учились на моём факультете. Вы всё та же девчонка…

– Неправда! – обиженно возразила Мелисса. – Я повзрослела, стала самостоятельной и опытной, я…

– Девочка, не обманывай себя, – мягко сказал Снегг в ответ на её гневную тираду. – Вы – всё та же хулиганка, сорвиголова, любительница приключений. Вам бы и в половину столько удовольствия не доставили наши опыты, если бы мы работали днём, открыто. Нам ведь ничего не мешает. Просто вам нравится делать всё тайно, секретно, под покровом ночи, воображая себя чёрной колдуньей, совершающей что-то противозаконное.

– Может, вы и правы… – Голос у Мелиссы стал какой-то тихий и грустный. – Всё это как тогда, давно. А вы вместо… ну-у..

– Не надо об этом, – оборвал её Снегг. – Вы же знаете, я не люблю вспоминать о той истории.

Гарри понял, что они говорят об истории с Чарли. Что же так досаждало в ней Снеггу?

– Что ж, уже поздно, – прервала затянувшееся молчание Мелисса. – Я, пожалуй, пойду. Всё равно состав будет готов только к утру. Провожать меня не надо.

– Да, вам пора идти, – голос у Снегга был убитый.

Гарри еле-еле успел отбежать на цыпочках от двери, как она распахнулась, и Мисс Найтингейл вышла. Хотя она и была в мантии, на ногах у неё были не дневные ботинки, а тапочки. Те самые тапочки, на одной из которых не хватало помпона.

''Так вот, как помпон оказался в кабинете Зельеварения!'' – догадался Гарри. – ''Значит, она сюда часто приходит, потому и не заметила, как помпон оторвался''.

Он проводил девушку взглядом. Лицо у неё было грустное и усталое. Она как-то разом подурнела – глаза потухли, уголки губ опустились.

''Может быть, она тоже пьёт это своё зелье? Как там его? ''Один шаг'', что ли? И это оно даёт такой эффект. Может, это новое зелье для временного подурнения? При чём здесь тогда любовь и ненависть? И зачем такое нужно, тем более – чуть ли не всему человечеству?''

Снегг вышел из кабинета и запер его. Он тоже был каким-то подавленным. Гарри странно было видеть такого обычно сдержанного, нечуткого и ни на что не реагирующего человека, как профессор Снегг, в растрёпанных чувствах. Он раздумал идти к Мелиссе и отправился спать. Гарри не заметил, что в один из коридоров отходит свежая цепочка следов.

Неделя, остававшаяся до Хэллоуина, пролетела как один день. Ничего знаменательного не случилось, за исключением дня рождения Хагрида. Гарри, Рон и Гермиона подарили ему маленького ворока, выдержавшего конкуренцию с криволапым ушаном, лопоухим хоботунчиком и бесхвостым трёххвостым двуххвостом. Пока ворок был маленьким и слабеньким, но со временем обещал превратиться в большущую красивую птицу с мощными лапами, тупым клювом и огромным размахом крыльев. В рекламном проспекте его называли ''домашним вороном размером с орла''. Хагрид пребывал на седьмом небе. Он соорудил какой-то гибрид люльки и клетки для птенца, чтобы перед сном ''ворона-великана'' можно было покачать.

''Он бы ему ещё колыбельную спел!'' – хихикал Рон.

День рождения Хагрид отметил во Франции вместе с Мадам Олимпией.

Когда ребята собирали деньги на оплату заказа в питомнике, Рон вывернул карманы мантии в поисках наличности и рассыпал какие-то сухие листья.

– Ой, у меня в кармане были такие же! – встрепенулся Гарри. – Ума не приложу, как они туда попали.

Рон взглянул на него искоса. Они так и не помирились из-за того спора по поводу Волана-де-Морта. Гермиона же неожиданно заинтересовалась, подняв почти целый засохший лист. Она внимательно его осмотрела, помяла в руках, растёрла и даже понюхала.

– Это же ужовник! Тот самый вид папоротника, с помощью которого можно поссорить самых лучших друзей! Вот, почему вы в очередной раз разругались! Кто-то намеренно вас поссорил, подсыпав вам в карманы ужовника!

– Кто мог это сделать и зачем? – не поверил Гарри. – Это могло прийти в голову разве что Малфою. Но он не мог, ведь он не подходил близко и не дотрагивался до наших мантий. Из прачечной их доставляют эльфы прямо в спальни, у Драко не было и шанса... Я ничего не понимаю. В нашу гостиную могут заходить только гриффиндорцы (''и Мисс Найтингейл, но она не в счёт'', – отметил он про себя), но никому из наших нет смысла ссорить нас с Роном…

– Очередная загадка. Но зато это повод помириться! – ободрила их Гермиона. – Ведь если вы поругались под влиянием ужовника, в этом нет вины ни одного из вас. Ну же, Гарри, Рон! Пожмите друг другу руки! – И она взяла их обоих за руки и соединила их в рукопожатии.

Гарри несмело улыбнулся, на лице Рона тоже появилась дружеская ухмылка. Конфликт был исчерпан.

* * *

За завтраком тридцать первого октября девушки-участницы вяло ковырялись в тарелках, враз потеряв аппетит. Конкурс был назначен на шесть вечера, а их уже трясло. Гермиона сидела зелёная, будто мучилась от морской болезни, руки у неё дрожали.

– Чего ты так нервничаешь, Гермиона? – попытался ободрить её Гарри. – Ты всё знаешь и всё умеешь! Ты столько экзаменов каждый год сдаёшь, и ничего!

– То экзамены, выучил и всё. А это… и красота, и общее развитие… – голос у неё прерывался от напряжения.

– Так откажись от участия, – встрял Рон. – Все и так знают, что ты – самая умная девчонка в школе, да ещё и встречалась с самим… Виктором Крамом, – он не преминул скривиться на этой фразе.

– Да не встречалась я ни с кем, – огрызнулась Гермиона. – А участвовать я буду всё равно. И выиграю, чтобы Малфой знал, с кем имеет дело.

– Дался тебе этот придурок! Маменькин сынок! – удивился Гарри.

– Легко тебе говорить, это не тебя он дразнит грязнокровкой. Я хочу доказать, что грязнокровка может соревноваться с волшебницами в пятом поколении типа Пэнси Паркинсон и выиграть при этом! – убеждённо заключила она.

– Тогда я тебя понимаю, – уважительно откликнулся Гарри. – Если бы я был в жюри, я бы обязательно голосовал за тебя.

– А как же Чжоу? – снова встрял Рон, хитро ухмыляясь.

Гарри бросил на него такой взгляд, что тот сразу примолк, поняв, что сунулся не вовремя.

Послышался шелест крыльев, и в зал влетели почтовые совы. Невесть откуда взявшаяся Сорока-Мэгги запрыгала между тарелками, а потом села Гарри на плечо.

– Это же Сорока-Мэгги, птичка Мисс Найтингейл! Что это она здесь делает? – удивился Рон.

Вместо ответа она начала выкрикивать резким голосом непонятные слова:

– Апофема! Демиург! Алеаторика! Гностицизм!

Все начали смеяться. В школе уже знали о пристрастии сороки Мисс Найтингейл к заумным словам. И где она только их набиралась?

Меж тем Сорока-Мэгги бесцеремонно склевала у Гарри из тарелки пару горошин, а потом сунула клюв в его бокал с соком и попила. Не слишком-то приятно, когда кто-то пьёт из твоего бокала, тем более птица! Гарри не знал, согнать её со стола или нет. Ведь это всё-таки птичка Мелиссы, а её самой в зале не было, чтобы призвать хулиганку к порядку.

Мэгги прыгала по столу, задорно блестя глазами-бусинками. В зал влетела припозднившаяся Букля с запиской от Сириуса. Когда она увидела маленькую юркую сороку в непосредственной близости от Гарри, её жёлтые глаза сразу стали злыми – Букля была очень ревнивой. Она резко, с размаха, села Гарри на плечо, вцепившись в него когтями и как бы говоря наглой сороке: ''Это мой хозяин!''

– Эй, подружка, полегче! У меня от твоих когтей шрамы останутся! Мне и одного на лбу вполне хватает! Сделаешь ещё меня Франкенштейном, – попробовал было возмутиться Гарри, но на Буклю это не возымело абсолютно никакого воздействия. Она громко ухнула, явно для острастки Мэгги, но глупышка не поняла намёка. Она разгуливала между тарелок Гарри с беспечным и самоуверенным видом, нагло косясь на Буклю чёрным глазом. Ползала наблюдало за спектаклем, устроенным птицами.

– Эй! Поттер! Нет бы из-за тебя девчонкам так ругаться, а то – птицы! – донёсся до слуха Гарри насмешливый голос Малфоя. Стол слизеринцев поддержал его дружным хохотом. Гарри же не знал, что ему делать. Он чувствовал себя довольно глупо.

Букля уже было совсем собиралась перейти в наступление, как Мэгги зачирикала, засвистела, затрещала на своём птичьем языке. Букля внезапно успокоилась, негромко ухнула, отпустила плечо Гарри, нежно ущипнула его за ухо клювом и вылетела из зала. Мэгги же стала исподтишка приближаться к безучастно сидевшей Гермионе, явно нацеливаясь на её серёжку. Сорока резко подпрыгнула, ловко выдернула серьгу из уха, метнулась вверх и была такова. Всё произошло за считанные секунды, никто ничего сразу и не сообразил. Гермиона опомнилась, вскочила со своего места и кинулась вдогонку за сорокой-воровкой.

– Гермиона, стой! Потом заберёшь свою серёжку у Мисс Найтингейл! – кричал Гарри ей в спину.

– Нет! Это подарок Виктора! Вдруг она её потеряет? – отозвалась на бегу Гермиона, уносясь прочь из зала.

– Ну и невелика потеря! Подумаешь, подарок Вики… – скривился Рон. – А Сорока-Мэгги и правда клептоманка. И зачем это её Мисс Найтингейл держит?

– Наверное, любит. Ведь держал же ты Коросту, когда она была наполовину облезшая и только и знала, что дрыхла. Невилл всё держит свою жабу Тревора, хоть тот всё время убегает, вернее, упрыгивает. По сравнению со всеми ними моя Букля – просто идеал. Обидчивая она, правда, и ревнивая очень, но письма исправно носит. Ой! Письмо! – Он огляделся, обнаружив письмо под столом. Букля в приступе ревности кинула его на пол.

Внутри, как и ожидалось, была записка от Сириуса:

''У меня всё нормально. Приходите в воскресенье с утра''.

Сириус.

Слово ''с утра'' было подчёркнуто.

''Ага!'' – подумал Гарри. – ''Он не хочет, чтобы мы знали, что днём он прекрасно проводит время в компании Мелиссы! Вот жук! Я ему ещё устрою допрос с пристрастием!''

Наконец-то Гермиона вернулась в зал, неся трофейную серёжку в руках.

– Ты чего так долго? – спросил её Рон. Но Гермиона только многозначительно улыбнулась.

Гарри весь день был как на иголках. Вот-вот должна была приехать бабушка Невилла Долгопупса и забрать его в госпиталь Святого Мунго, чтобы навестить его родителей. Полдень, три часа, пять... а бабушка всё не появлялась. Невилл не проявлял никакого беспокойства по поводу её отсутствия.

– Эй, Невилл, – окликнул его Гарри. – Разве ты сегодня никуда не едешь с бабушкой?

– Не-а. Она приедет завтра. Я хотел посмотреть первый этап конкурса, и она разрешила мне остаться. Мы поедем завтра с утра.

– Понятно… – разочаровался Гарри. Он уже успел настроиться на поездку. Приготовил мантию-невидимку, пергамент с чернилами на случай каких-то выписок. Он очень надеялся на успех своего расследования и переживал – вдруг что-то не заладится? Что если он не найдёт нужные бумаги или не обнаружит в них ничего нового? А ну как он вообще не сможет проникнуть в больницу?

– Эй! Ты уже пробовался в жюри? – вырвал его из раздумий Невилл. – Осталась одна вакансия.

– Нет ещё. Да я и не собирался, собственно, – честно ответил Гарри. – Судить – это сложно. Надо быть беспристрастным, объективным. А как это сделать, если среди участниц мои подруги и …

– Да ладно тебе морализаторствовать! Все всегда голосуют за своих друзей, а учителя – за своих любимчиков. Так что в итоге всё по честному. – И Невилл потащил упирающегося Гарри к отборочному барабану.

Механизм отбора был крайне прост. Надо было покрутить барабан, полный шариков, а потом достать из него один и открыть его. Разноцветные шарики были полыми и состояли из двух половинок. Если в него была вложена карточка члена жюри, вытащивший её и становился одним из судей.

Около барабана была толпа. Все хотели попытать счастья – девочки и мальчики, младшекурсники и выпускники. Крэбб стоял надувшись как индюк – ему посчастливилось достать шарик с предпоследней карточкой. Невилл зажмурился, запустил руку в барабан и достал красный шар. Ничего. Пусто.

– Я самый невезучий человек на свете, – проговорил он грустно и разочарованно и отошёл от барабана, – этого и следовало ожидать...

– Гарри! Давай же, чего ты тянешь? – налетел на него Рон. – Я попробовал, но ничего не вытащил. А тебе обязательно повезёт, ты же любимчик фортуны, счастливчик! Давай! Кто-то же должен помочь Гермионе выиграть!

Последний аргумент Рона подействовал, и Гарри покорно поплёлся к барабану, покрутил его чуть-чуть для вида и сунул руку внутрь. Ему показалось, что фиолетовый шарик на миг стал прозрачным, и в нём поблёскивает золотым тиснением карточка. Гарри не задумываясь достал и открыл его. Так и есть! Он вошёл в состав жюри!

Вокруг заохали и заахали. Гарри глупо улыбался. Надо же – не хотел, а вытянул карточку.

– Как всегда! – недовольно бормотал себе под нос Рон. – Вечно одним всё, а другим – ничего. – И уже вслух:

– Поздравляю, Гарри! Пусть победит сильнейший, но мы-то знаем, кто это! – и он многозначительно подмигнул.

Конкурс начался через час.

Шестнадцать участниц, бледных и взволнованных, ждали объявления первого задания. Слово взяла Мелисса – председатель жюри:

– Милые девушки! Милые наши маленькие женщины! – обратилась она к участницам. – Сегодня первый этап конкурса ''Мисс Хогвартс''. Мы собрались здесь сегодня ради вас, чтобы оценить вашу красоту, артистизм и умение перевоплощаться. Для вас приготовлены костюмы известных в нашем мире женщин. Вы вытягиваете имя из барабана, выбираете себе платье, соответствующее имени, прихорашиваетесь и на время становитесь вашей героиней, рассказывая о ''себе'' всё, что знаете, чем вы знамениты, как и когда прославились.

Мы же, со своей стороны, постараемся судить честно и непредвзято. Очки, полученные каждой из участниц, пойдут на счёт её факультета. Следующий этап состоится через два месяца тридцать первого декабря – в Новогоднюю ночь.

У некоторых участниц на лицах отразился запоздалый испуг, другие же, наоборот, расслабились. Чжоу закусила губу, Гермиона побледнела, а Джинни, напротив, успокоилась.

Девушки по очереди подходили к барабану и с обречённым видом доставали шарики. Кому-то досталась Моргана, кому-то – Гиневра, многим достались греческие волшебницы – Цирцея, Медея, даже прекрасная Елена Троянская. Пэнси Паркинсон вытащила карточку королевы Маб, Гермионе досталась Изольда, Чжоу – арабская сказочница Шахерезада, а Джинни – Мисс Найтингейл! Председательница жюри выглядела искренне удивлённой. Дамблдор улыбнулся в бороду и объяснил, что они решили сделать Мелиссе приятный сюрприз, посчитав её достойной преемницей великих колдуний и волшебниц прошлого.

Девушки ушли готовиться.

– Эх, жаль, что для леди Годивы карточки не нашлось! – послышалось откуда-то сзади, и Гарри невольно рассмеялся плоской шутке.

До выхода первой участницы на сцену оставались считанные минуты…

* * *

Больше всех очков набрала …Джинни! Она просто перевоплотилась в Мелиссу, рассказывая вкратце о её жизни и её главном достижении – о любовном напитке ''Тристан и Изольда''. Девушка упомянула и о работе в школе, о происках недоброжелателей, и о шутке над Малфоем. Джинни оказалась незаурядной актрисой. Ей долго хлопал, смеясь, весь зал, включая и жюри, все члены которого, не сговариваясь, поставили ей по десять баллов. Она была польщена и раскраснелась от радости, глаза её сияли.

Второе место разделили Гермиона и Чжоу. Гермиона взяла тем, что подробно рассказала о действии и составе любовного напитка, который по ошибке выпили Тристан и Изольда, чем заслужила десять баллов от Снегга. Зато Крэбб поставил ей всего шесть, потому что ему, видите ли, было слишком скучно всё это слушать.

Чжоу повезло в том, что ей достался весьма выгодный красный шёлковый костюм, состоящий из полупрозрачных шаровар и такой же жилетки расшитой жемчугом. Правда, её рассказ об арабской сказочнице, развлекавшей привередливого царя сказками на протяжении тысячи и одной ночи, тоже был неплох. Заглядевшись на стройные ножки Чжоу, ученики поставили по девять-десять баллов. Преподаватели оказались строже и требовательнее.

Уроки причёсок не прошли даром. Чжоу завила себе волосы в локоны с помощью палочки, как её учила Мелисса, и по-восточному подвела миндалевидные глаза – ни дать ни взять арабская волшебница. Гермиона же соорудила себе сложную корону из переплетённых волос – получилось даже лучше, чем тогда у Мелиссы. Платье она себе выбрала из тяжёлого изумрудного бархата, расшитого золотой нитью.

''И правда королева!'' – восхищённо подумал Гарри. Он и не заметил, когда это маленькая зануда и зубрила Гермиона, ''бурундук'' и всезнайка, превратилась в девушку, да ещё такую миловидную. Но высший балл он, не выдержав, всё равно поставил Чжоу.

Выступления других девушек тоже были неплохими. Правда, противной Пэнси Паркинсон Гарри поставил всего пять баллов, руководствуясь исключительно личной неприязнью, а ещё из мести Крэббу. На деле же злая королева Маб в исполнении Пэнси была более чем убедительна.

Четыре девушки не прошли в следующий тур. Они, конечно, расстроились. Августа Гримли с четвёртого курса из Пуффендуя рыдала где-то в гримёрке. Во время её выступления Пивз начал кидать на сцену пакеты с краской и, конечно же, испортил всё впечатление. У Мисс Найтингейл откуда-то появился хрустальный колокольчик. Раздался мелодичный звон, и Пивз мгновенно убрался восвояси, пятна краски мистическим образом исчезли. Но своё гадкое дело полтергейст сделал – сбил девушку с мысли и отвлёк жюри. Пятикурсница из Слизерина Джулия Маркус сделала вид, что не больно-то ей и хотелось принимать участие в этой глупой затее. Матильда Брестоне и Хейди Найтли из Когтеврана отнеслись к поражению философски – просто не повезло.

Во время праздничного ужина участницы сидели за отдельным столом, оставаясь в выбранных костюмах. Хуже всех пришлось Чжоу. В зале было не так жарко, а на ней был всё тот же прозрачный шёлковый костюм. На неё, к тому же, пялилась добрая половина учеников-мальчиков. Гарри скрипел зубами от ревности. В итоге Чжоу надоели многозначительные взгляды, и она убежала переодеваться.

Гермиона же, напротив, сидела с прямой спиной, держа, прямо-таки, королевскую осанку. Она просто таки купалась в лучах славы, наслаждаясь всеобщим вниманием. Гарри отметил про себя, что его подруга, оказывается, не была лишена чисто женского тщеславия.

Но всё же в центре внимания вполне заслуженно оказалась Джинни. В отличие от других, она была в обычной праздничной мантии, но это было даже оригинально среди бархатных, шёлковых и атласных платьев. Она слегка смутилась, не привыкнув к проявлению вниманию к своей скромной персоне.

– А у этого Уизли сестрёнка ничего! – донеслось до Гарри откуда-то сзади. Он улыбнулся и впервые с удивлением заметил, что она и правда, ''ничего'' – чайного цвета глаза, огненные волосы, молочно-белая, почти прозрачная кожа, слегка тронутая веснушками. И когда эта вечно младшая сестрёнка успела вырасти и похорошеть? Всё время была маленьким гадким утёнком, и вдруг нате вам…

Гарри аж вздрогнул от этой мысли – может, это любовное зелье всё же запоздало подействовало? Но он решительно прогнал эту мысль из головы. Зато на её место пришла не менее жуткая. Однажды ему придётся выбирать между Гермионой, Чжоу и Джинни… Вот это и правда будет ужасно! Не хотел же он быть в жюри, ведь не хотел же! И всё равно судьба-насмешница рассудила по-своему. Вот это он влип. А всё Невилл: ''Попробуй! Попробуй!..'' Его бы поставить перед таким выбором. У Гарри зла не хватало. Прямо в разгар праздника у него резко испортило настроение. Его не радовала ни изысканная еда, ни победа близких ему людей. К тому же он вспомнил, что завтра с утра тайно едет с Невиллом в больницу. Поддавшись дурному настроению, он впервые подумал, что его может постигнуть неудача.

– Эй, Гарри! Ты чего такой кислый? – хлопнул его по плечу Рон. – Жалеешь, что дал Джинни выиграть?

– Нет, что ты. Она и правда была супер! Настоящая актриса. Я вот о чём подумал… – И Гарри рассказал Рону о своих опасениях.

– Пожалуй, ты прав. Однажды тебе придётся принимать нелёгкое решение. Но взялся за гуж – не говори, что не дюж! Если уж ты член жюри, то и суди. Только по-честному.

– Угу, – угрюмо согласился Гарри, а сам мрачно подумал, что Рону легко говорить, от него-то ничего никогда не зависит.

После того, как восторги по поводу конкурса улеглись, и праздничный ужин закончился, все разошлись по своим гостиным. Гермиона без устали болтала о том, как она выбирала костюм, делала причёску и готовила речь. Казалось, что второе место, поделённое пополам с Чжоу, её пока вполне устраивает. Главное, она заткнула за пояс противную слизеринку Пэнси, которая была лишь на восьмом месте.

Гермиона с Джинни срочно кинулись писать письма домой, сообщая о своих успехах, Гарри же пошёл спать, зная, что нужно хорошенько выспаться.

* * *

Утром он вскочил ни свет, ни заря. Невилл ещё сладко похрапывал в подушку. Гарри надёл мантию-невидимку, подхватил сумку со всем необходимым и заковылял вниз заранее, позёвывая во весь рот. В главном холле было пусто и сумеречно. Была суббота, и все предпочитали поспать подольше.

Где-то через полчаса приплёлся сонный Невилл, держа в руках Тревора. Он вышел на крыльцо, Гарри бесшумно проскользнул за ним. Карета, запряжённая парой тестралей, уже стояла на дорожке. Теперь надо было проникнуть в неё так, чтобы Невилл ничего не заметил. Гарри впервые пришло в голову, что он не знает, как сделать даже такую элементарщину.

Невилл дёрнул за ручку, и дверь приоткрылась. Гарри весь подобрался, выбирая подходящий момент. В это время скользкий Тревор выскользнул из рук Невилла и шлёпнулся на землю в попытке бегства. Невилл нагнулся, хватая свободолюбивую жабу, тут-то Гарри и проскользнул в карету. Невилл забрался вслед за ним.

Всю дорогу до станции, где должна была подсесть его бабушка, Невилл дремал. Гарри же пытался угадать, куда сядет Миссис Долгопупс. Наверное, массивная дама сядет напротив нехуденького Невилла – вдвоём на одном сиденье школьной кареты им явно не уместиться.

''Ладно, пересяду к Невиллу во время суматохи'', – решил Гарри и на этом успокоился. Четверть дела была сделана. Оставалось доехать до госпиталя, найти там нужные бумаги в архиве и благополучно вернуться обратно. Как говориться – проще сказать, чем сделать.

До станции они докатили с ветерком, но старая леди уже дожидалась их у края платформы.

– Не мог ещё больше опоздать? – ворчливо выговорила она заспанному внуку вместо приветствия, но всё же его поцеловала. Как Гарри и думал, она выбрала сиденье напротив Невилла, и ему пришлось спешно пересесть. Пока всё шло гладко.

– Больница Святого Мунго, – скомандовала бабушка, и карета послушно свернула на дорогу из жёлтого кирпича.

– Ба, – подал голос Невилл. – Мы уже пятнадцать лет туда ездим, и всё без толку. Они нас даже не узнают и никак не реагируют на наше присутствие. Может, мы зря к ним ездим? – спросил он жалобно.

– Тебе в тягость навестить больных родителей несколько раз в год? – загремела Миссис Долгопупс. – Какого же неблагодарного щенка я вырастила! Тебе не стыдно? Ты не мой внук! Твои родители дали тебе жизнь, они пострадали, спасая жизни других людей, твою в том числе, а ты..! Что ты такое говоришь?! Как ты смеешь?!

– Бабушка! Я совсем о другом хочу сказать! – поспешно прервал её Невилл дрожащим от обиды на несправедливое обвинение голосом. – Ты же каждый раз очень расстраиваешься, хотя и хочешь казаться сильной. Ты уже старенькая, тебе нельзя волноваться. Я не хочу остаться совсем один…

– За меня не волнуйся, я ещё твоих внуков нянчить буду, – старуха вроде бы перестала гневаться, но проповедь свою заканчивать не намеревалась, хотя ей явно была приятна забота внука. – Радовался бы, что твои родители живы. Вон, у Поттера вообще никого нет, кроме каких-то жутких магглов. Всех он разом убил, и мать, и отца, и девочку…

Гарри чуть с сиденья не упал от неожиданности. Значит, она знала о Маргарет! У Невилла округлились глаза:

– Какую девочку? У Гарри что, ещё и сестра была? А он никогда об этом не говорил…

– Нет, – раздосадованно ответила Миссис Долгопупс, поняв, что сболтнула лишнего. – Не сестра, а тётка, сестра отца. Её тогда всего-то лет пятнадцать было, она гостила в доме у брата.

– И он её тоже у-убил?.. – заикаясь, пролепетал Невилл.

– Наверное, да. Он никого не щадил, кто стоял поперёк его пути. Странная это история. Зачем Сам-Знаешь-Кому это понадобилось? Поттеры не были мракоборцами, они руны старинные изучали, всё ездили куда-то, срисовывали их со старинных алтарей… – размышляла бабушка Невилла вслух. – Да ещё и девочку… Такая она была красивая, талантливая, лучшая ученица, обладательница не одного дуэльного кубка. Про неё даже в ''Пророке'' писали. Все её любили, и вот… Тела её, правда, не нашли… – глаза старой леди наполнились слезами.

Невилл кинулся её утешать, вытирая ей глаза платком не первой чистоты.

– А я и не знал, что у Гарри была тётя…

– Я думаю, что он сам об этом не знает. Про родителей он правду только в одиннадцать лет узнал, а о Маргарет ему Дамблдор, видимо, решил не рассказывать – чего зря расстраивать ребёнка. Былого не воротишь. А знать, что у тебя одной могилой больше – приятного мало. Может, у Альбуса какие свои причины были, не знаю я. Да ты ведь и сам про своих родителей никому не рассказываешь. Поди-ка стесняешься? – укорила Невилла старуха.

– Нет. Я… – запнулся Невилл. – Я просто не хочу, чтобы меня жалели, – тихо сказал он.

– А вот это правильно, за это уважаю, – приободрилась Миссис Долгопупс и чмокнула внука в макушку.

Дальше они ехали молча. Гарри с трудом переваривал услышанное. Тела Маргарет не нашли… Значит, остаётся надежда, что она жива. Хоть и маленькая, но надежда. Ведь в списках мёртвых её не было, что бы там Сириус ни говорил. А Дамблдор! Как он мог! Скрыл от него, что у него есть нормальная тётя, и отправил жить к этим магглам-Дурслям! Впервые в жизни Гарри на него разозлился и в очередной раз беззвучно поклялся, что найдёт Маргарет во что бы то ни стало.

Карета так резко притормозила у длинного приземистого одноэтажного здания без окон, что Гарри чуть не слетел на пол. Размышления его прервались самым естественным образом – они приехали. Сюда-то и перебрался госпиталь Святого Мунго после пожара.

С трудом выбравшись из кареты, старая дама пошла за пропуском себе и внуку, потому что теперь просто так в больницу попасть было нельзя. Гарри бесшумно следовал по пятам за Невиллом словно приклеенный. Он едва-едва успел проскользнуть в дверь, как она захлопнулась у него за спиной и прижала край мантии. Гарри спешно стал выдирать подол из щели, и вдруг Крак! – мантия порвалась! Порядочный кусман подола был прихвачен дверью и одиноко торчал из щели. Чертыхаясь про себя, Гарри сунул оторванный клочок в карман, соображая на ходу, будет ли видно его ботинки. Вроде бы всё обошлось.

Долгопупсов повели в палату, а Гарри попытался сориентироваться. Ему нужен был архив. В итоге он часа полтора ходил по бесконечным пересекавшимся коридорам, обходя стороной врачей, медсестёр и эльфов-уборщиков. Кругом были лишь палаты, кабинеты, процедурные, лаборатории и приёмные – всё что угодно, кроме того, что нужно. Гарри и не подозревал, что проблема может подстерегать его в этом месте. Он окончательно заблудился и шёл на ощупь. Вдруг он увидел маленькую неприметную дверцу без таблички в углу. Она оказалась не заперта. Толкнув её, Гарри увидел лестницу, уходящую вниз, в подвал. Наудачу он свернул туда, и ему повезло.

На первой же двери была косо прибитая табличка: ''Архив'', едва державшаяся на одном гнутом гвозде.

''Ура!'' – возликовал Гарри про себя. Открыв дверь с помощью Алохомора, он зашёл внутрь. Глазам предстало то ещё зрелище…

Сказать, что помещение оказалось гигантским, значило ничего не сказать. Стеллажи, стеллажи, стеллажи, стеллажи... От них рябило в глазах. Стеллажи стояли вдоль стен и рядами параллельно друг другу, образуя пересекающиеся коридоры и проходы. Они были битком забиты пыльными свитками.

''Вот, когда стоит позавидовать маггловским компьютеризированным картотекам!'' – подумал про себя Гарри. – ''Как же найти здесь то, что мне нужно? Какой древний архив! Тут при желании можно историю болезни самого Мерлина найти, если он когда-нибудь болел, конечно…''

Походив немного между рядов, Гарри заметил, что на них есть номера и буквы, которые явно должны были что-то означать. От напряжения ему стало жарко, и он снял мантию-невидимку. А мгновение спустя он кожей почувствовал, что на него кто-то смотрит.

Гарри медленно обернулся. Сзади стоял эльф в медицинском халате и шапочке, чудом державшейся на лысой голове между ушами. Его огромные жёлтые глаза влажно блестели.

– Кто вы, сэр, и что вам угодно в больничном архиве Банди? – настороженно спросил эльф.

– Я – Гарри Поттер, – сказал Гарри, у которого от сердца отлегло. Ему хорошо была известна почтительность домашних эльфов. Как он и ожидал, некрасивое лягушачье лицо сразу же расцвело улыбкой.

– О! Сам великий Гарри Поттер, спасший нас от Того-Кого-Нельзя-Называть, здесь! Почтил вниманием маленького скромного Банди, хранителя больничного архива! – залепетал эльф и начал почтительно кланяться. – Всем эльфам известно о самом сильном волшебнике Гарри Поттере. Его слава идёт впереди него. Что же привело его сюда?

– М-м-м… – замялся Гарри, а потом решил рассказать правду. – Видишь ли, Банди, я ищу документы о пребывании здесь моей родственницы, Миранды Флауэр. Она была душевнобольной. Вернее, её держали в отделении для душевнобольных. Ты ведь всё здесь знаешь. Поможешь мне отыскать нужные бумаги?

– О, это большая честь для меня. Помогать самому Гарри Поттеру! Другие эльфы мне не поверят, если я расскажу им об этом…

– И ещё большая просьба, – спохватился Гарри. – Никому не говори об этом.

– О! Я понял, я ни за что не обману доверия великого Гарри Поттера. Я нем, как могила, – заверил его эльф. – Сами вы ничего здесь не нашли бы. Кроме меня здесь никто не разберётся. Мне нужны хотя бы приблизительные годы пребывания вашей родственницы здесь.

Гарри сверился со своей записью и назвал приблизительную дату поступления.

– Так-так-так! – деловито потёр маленькие ручки эльф и на мгновение задумался. – Нам нужен стеллаж 215, проход ''К'', полка ближе к низу. Тут такая система размещения документов, будто её разработал пьяный сумасшедший маггл.

Они шли вдоль рядов стеллажей, всё дальше и дальше углубляясь в ходы лабиринта.

– Ага! – сказал наконец Банди. – Стеллаж мы нашли. С этой стороны свитки со сведениями о тех, кто не вылечился и умер в больнице от старости. Здесь информация о тех, кто до сих пор находится здесь. А вот тут, – он показал крючковатым пальцем на груду полуистлевших свитков пергамента, – здесь то, что нам надо. Тут свитки с информацией о тех больных, кто вылечился и покинул клинику. Двумя самыми нижней полкой займусь я. А вы, мистер Поттер, сэр, повыше меня. Беритесь за третью полку. Проверенные свитки откладывайте в сторону, я потом всё приведу в порядок.

И они начали работу.

Часа три Гарри убил на третью полку, но пока безрезультатно. Ветхие свитки были сложены не по годам и не по фамилиям, а навалены грудой, что значительно усложняло задачу. Да ещё почерк у целителей-волшебников оставлял желать лучшего, как и у обычных врачей. Жуткие каракули с трудом поддавались расшифровке, и Энгус Клири при ближайшем рассмотрении вполне мог оказаться Агнессой Ширн.

А Банди тем временем уже перешёл ко второй полке.

Гарри уже начал беспокоиться о том, не уехали ли Долгопупсы. Ведь он довольно долго искал архив, потом они искали стеллаж и проверяли свитки. Но делать было нечего – не бросать же начатое дело. Он приступил к четвёртой полке, и на тринадцатом свитке ему повезло. От радости он не верил своим глазам.

Гарри несколько раз основательно сморгнул и потёр глаза, чтобы убедиться, что видит имя Миранды Флауэр, а не какой-нибудь Ипраибы Ориафр – свихнувшейся африканской колдуньи. Но нет – никаких сомнений быть не могло. После имени стояли даты поступления и выписки и место жительства – Литтл Хэнглтон. Потом шёл диагноз – навязчивая идея – поиск пропавшего сына. В следующей графе стояли имена обратившихся в больницу и оплативших её пребывание там. Когда Гарри прочитал фамилию, у него всё поплыло перед глазами. Он зажмурился, потряс головой, потом открыл глаза, посмотрел снова и прочитал: Миссис и Мистер Рэддл, Литтл Хэнглтон.

Гарри почувствовал дурноту и сел на пол. Банди переполошился и исчез, отправившись за водой. Гарри незаметно затолкал свиток в сумку и взял в руки другой, делая вид, что внимательно его изучает. Банди скоро появился, уже со стаканом воды. Гарри с благодарностью попил, стало немного легче. Он попросил Банди незаметно вывести его из здания, тот не задавал лишних вопросов.

Они прошли лабиринт из бесконечных стеллажей, и Банди вывел его к неприметной дверце, ведущей прямо на улицу. Гарри долго благодарил услужливого эльфа, предлагая ему всё, что он пожелает, ведь без его помощи он бы не справился. Но тот стеснялся и отнекивался, говоря, что помощь великому волшебнику Гарри Поттеру – большая честь для него. Единственное, о чём он осмелился попросить, это передать привет эльфу Уолли, работавшему в мастерских Хогвартса. Гарри обещал сделать это. Стыдно было обманывать доверчивого эльфа и воровать документ, но у Гарри не было иного выхода. Правда была слишком важна, что бы позволить ей истлевать на свитке старого пергамента в древнем хранилище.

Гарри одел мантию-невидимку, попрощался с Банди, вышел из подвала и оказался на ''стоянке'' сбоку от больницы. Здесь были ''припаркованы'' кареты запряжённые тестралями, к стойкам были прикованы мётлы, стояла парочка гиппогрифов и даже один пегас – белоснежный крылатый конь, похрустывающий отборным овсом. Гарри сразу же приметил карету с эмблемой Хогвартса на боку. Он незаметно юркнул в незапертую дверь и сразу же достал свиток. От предвкушения у него дрожали руки.

* * *

Миранду Флауэр поместили в больницу Миссис и Мистер Рэддл – бабушка и дедушка Тома Рэддла – Волана-де-Морта. Гарри припомнил, что мать Тома Рэддла не была замужем за его отцом, тот бросил девушку и ребёнка. Мать Тома умерла, а тот воспитывался в маггловском приюте. Когда он вырос, он нашёл отца, деда и бабку, и убил их с помощью Авада Кедавра, отомстив за честь матери и за её смерть. А что если… Безумная догадка промелькнула в голове Гарри, и он стал лихорадочно искать её подтверждение в истории болезни Миранды Флауэр.

Ей было всего восемнадцать, когда её поместили в больницу. За её содержание и лечение заплатили Рэддлы за тридцать лет вперёд.

''Но зачем платить за тридцать лет вперёд? Это же внушительная сумма! А если бы её вылечили за пару лет, что стало бы с деньгами?'' – И тут до Гарри дошло: да они же просто заплатили за то, чтобы Миранду держали в больнице! Она же мозолила им глаза, живя со своим ребёнком неподалёку. Рэддлы просто избавились от неё таким образом! Объявили сумасшедшей, а мальчика сдали в приют, солгав, что он – сирота! Немудрено, что у Миранды была мания поиска сына. Похищение было правдой. Тому наверняка внушили, что его мать умерла. Он был слишком маленький, чтобы помнить, что произошло на самом деле. Отцу он был не нужен, а ''заботливые'' бабушка и дедушка избавились от внука, сдав его в далёкий приют с глаз долой.

Гарри стал читать историю болезни, и его гипотеза подтверждалась. Картина вырисовывалась следующая. Миранда на сеансах у целителя-врачевателя душ (психиатра, как догадался Гарри) рассказывала, что в пятнадцать лет познакомилась с Томом Рэддлом, а в шестнадцать родила от него сына, назвав его в честь отца. Том вроде бы собирался на ней жениться, но его отговорили родители. Узнав, что Миранда колдунья, да ещё из какого-то там древнего и могущественного рода (рода Слизерина – догадался Гарри), и вовсе отвернулся от неё в силу своих глупых предубеждений. Девушка скрыла от него то, что она, ко всему прочему, ещё и вейла, хотя и не чистокровная, иначе Том обвинил бы её ещё в привороте и любовной магии, что было запрещено законом.

Когда Тому было уже два года, Рэддлы вдруг решили, что нечего всем любоваться на позор их несознательного сына, и решили избавиться от Миранды. Они просто похитили малыша, чем довели её чуть ли не до настоящего безумия, и в таком состоянии привезли в больницу. Она действительно напоминала ненормальную: растрёпанные волосы, безумные глаза, несвязная, сбивчивая речь, истерика. Она спрашивала каждого встречного о своём мальчике и бросалась на целителей.

Рэддлы назвались сердобольными богатыми соседями, которые, не в силах видеть страдания бедной безумицы, решили помочь ей безвозмездно. И упекли её в больницу, по сути тюрьму, на тридцать лет.

У Гарри голова шла кругом. Он просто не мог понять, что так можно поступить с живым человеком. Волан-де-Морт, конечно, чудовище, но теперь Гарри понял, за что он убил Рэддлов. Не понимал Гарри одного – правда ли Том считал мать мёртвой, не зная, что она жива и находится в клинике, и, или же Рэддлы перед смертью ему всё рассказали, и он убил их из мести?

Гарри глубоко задумался, очнувшись лишь от голосов Долгопупсов, приближающихся к карете. Он мигом спрятал свиток в сумку и накинул капюшон мантии-невидимки. Он весь напрягся, стараясь угадать, кто какое сиденье выберет, чтобы сориентироваться и оказаться на одном диване с Невиллом. Гарри повезло. Долгопупсы разместились так, что ему даже вставать не пришлось. Старая леди скомандовала, и карета тронулась в путь, унося Гарри прочь от больницы, архива и Банди, который так помог ему.

Карета прибыла в Хогвартс, когда уже стемнело, предварительно высадив бабушку Невилла на станции. Дорогой они молчали. Невилл был подавлен и тяжко вздыхал, Миссис Долгопупс была мрачнее тучи и время то времени вытирала глаза.

– Я ведь говорил, ба, что тебе лучше не ездить, – укорял её внук. – Ты так расстраиваешься, мне тебя жалко. Ты не думай, сам я почти не переживаю, я же не знал своих родителей, со мной всю жизнь была только ты. Ты меня вырастила, воспитала, это ты не спала ночей, если я болел. Я не хочу, чтобы ты раньше времени умерла от расстройства, глядя на них… – По его круглому лицу потекли слёзы. – Лучше бы они погибли, чем так… – голос его прервался и Невилл кинулся на шею бабушке.

Гарри было не по себе, что он стал свидетелем этой не предназначенной для чужих глаз сцены. Он впервые подумал, что может быть и правда лучше не иметь родителей вовсе, чем иметь родителей, потерявших рассудок, безучастных ко всему и никого не узнающих. Он боялся представить себя на месте Невилла. Как он ездит несколько раз в год в больницу и видит дорогие любимые лица тех, кто когда-то давно были людьми… Гарри всегда думал, что хуже, чем ему, быть уже не может. Оказалось – ещё как может.

Настроение было паршивое. Он даже на какое-то время забыл, что успешно съездил в больницу и добыл все необходимые сведения. Очнулся Гарри только у главного входа, когда Невилл открывал дверь, чтобы выйти. Он выскользнул из кареты вслед за Невиллом и бегом кинулся в общую гостиную Гриффиндора, скинув на ходу мантию-невидимку.

– Наконец-то, Гарри! – кинулась к нему переполошившаяся Гермиона. – Я уж боялась, не случилось ли чего.

– Что там, Гарри? Не тяни, выкладывай! – потребовал Рон, даже не дав ему отдышаться.

Они засели под лестницей, и Гарри всё подробно рассказал, отдав им свиток. Рон и Гермиона сидели как громом поражённые.

– Да-а-а, друг… Ты оказался прав на счёт Миранды – это и правда была она. Но даже ты, я думаю, не предполагал, что дело примет подобный оборот, – наконец сказал Рон.

– Что же это получается? – присоединилась к разговору Гермиона. – Миранда вышла из больницы, через какое-то время вышла замуж за Джастина Поттера, и потом родила Маргарет?

– Выходит, так, – подтвердил её слова Гарри. – Получается, что Маргарет – сестра моего отца по отцу и сестра Тома Рэддла по матери. Значит я… некровный родственник Волана-де-Морта? – От этой мысли у Гарри потемнело в глазах и стало трудно дышать. Даже в самых страшных кошмарах он не мог себе этого вообразить.

Потрясённые Рон и Гермиона молчали.

– Может быть, он из-за этого решил, что пророчество касается именно тебя, а не Невилла? – выдвинул, наконец, свою версию Рон.

– Я так не думаю, – уверенно проговорила Гермиона. – Они родственники только формально. В пророчестве нет ни слова о том, что именно родственник когда-нибудь убьёт Вы-Знаете-Кого, к тому же ещё и некровный. По-моему, это случайное совпадение. Сами-Знаете-Кто мог на тот момент вообще не знать, что Гарри формально является его родственником.

– Мог знать или не мог – об этом сейчас мы можем только гадать. Хотя… Об этом позже. Меня сейчас интересует вот что, – сказал Гарри. – Искала ли Миранда Тома после того, как её выпустили? И почему её выпустили на четыре года раньше, чем было уплачено за её содержание и лечение?

– Как она могла его найти, если ему к тому моменту было уже двадцать восемь лет? Она-то помнила его всего лишь двухлетним! Даже если бы она и нашла приют, в котором жил Том, к тому моменту прошло бы уже десять лет, как он его покинул. Его уже невозможно было бы найти, – здраво рассудила Гермиона. – Она не узнала бы его, даже если бы столкнулась с ним на улице. А вот искал ли мать сам Рэддл или всё же поверил, что она умерла – тоже вопрос.

– Но ведь он же их нашёл! – вскричал Гарри. – Я же видел их вдвоём с Маргарет в хрустальном шаре! Не может такого быть, чтобы он общался с Маргарет, не зная, чья она дочь, не зная, что она его сводная сестра! Они разговаривали словно старые знакомые. Они улыбались! Это выглядело чудовищно! Через каких-то три месяца она погибла от его руки! Что всё это значит?

– Не кипятись, Гарри, – попыталась успокоить его более сдержанная Гермиона. – Криком тут не поможешь. Будем надеяться, что со временем мы всё выясним до конца. Мы и так уже немало узнали. Маргарет и Том Рэддл – брат и сестра по матери. Между ними тридцать один год разницы. Но Том выглядел её ровесником. Почему? Чтобы проще было познакомиться с девушкой? Наверняка. А зачем он вообще с ней познакомился? Как давно? Знала ли Маргарет о том, что Том – её брат? Сейчас это выяснить уже невозможно. Знала ли о Томе семья Маргарет? Миранда и Джастин? Джеймс и Лилли? Узнала ли Тома мать? А он её? Как они встретились, если вообще встретились? Когда это произошло? При чём здесь кольцо? Сколько опять вопросов… Чем больше мы узнаём, тем больше всё опять запутывается.

Гарри схватился за голову. Гермиона была права – чем больше они выясняли, тем дальше отодвигалась разгадка тайны.

– Кстати, – спохватилась Гермиона. – Тебя искала Мелисса. Мне пришлось ей наврать, что ты пошёл к Хагриду проведать его будущую мамашу. Мелисса, конечно, свой парень, но тебя мог искать и Снегг, и МакГонагалл, да кто угодно. Ты сильно рисковал, уехав на весь день. Хотя, это того стоило!

– А что хотела Мисс Найтингейл? – поинтересовался Гарри.

– Кажется, она собирает всех тех, кто хотел бы ходить на Ориентирование, чтобы подобрать удобное для всех время занятий.

– Сбегаю-ка я к ней прямо сейчас. Вроде бы ещё не поздно.

Гарри мигом добежал до кабинета Защиты на третьем этаже, постучался и зашёл в личную комнату Мелиссы. Хозяйка комнаты отсутствовала.

На столе лежала книжечка с обожжёнными краями. Гарри не удержался и открыл её, чтобы глянуть хоть одним глазком. По виду это была та самая книга, которую всё время так увлечённо читала Мелисса. Но это оказалась книга с обычными советами по ведению хозяйства: как замариновать огурцы и добиться зелёной плесени без жёлтого налёта, как научить ручного дронта приносить домашние тапочки, что делать, если вместо поджигающих искр из палочки идут мыльные пузыри, как вылечить икоту у синей оконной мухоловки, как избавить узкоглазого стрикса от рвоты, что делать, если у снитча оторвалось крыло… Последним советом Гарри заинтересовался.

''Если вы по неосторожности оторвали снитчу крыло, подзовите его нежным свистом, но не перестарайтесь. У золотого мячика тонкий слух. Обычно его пугает рёв стадиона, и он беспорядочно мечется, пока его не поймает ловец. Мелодичный свист – вот первейшее средство для приманки. Поймав раненый снитч, просто используйте приживляющий клей…''

''Ого!'' – подумал Гарри. – ''Я это, пожалуй, возьму на заметку. Подманивание свистом и в игре пригодится''. И он аккуратно закрыл книгу, положив её на место. В этот момент Сорока-Мэгги влетела в приоткрытую форточку и уселась на кровать.

– Привет, Сорока-Мэгги! – радостно поприветствовал её Гарри. – Тебе не стыдно? Украла вчера за завтраком серёжку у Гермионы! А твоя хозяйка вечно за тебя извиняется. Вредная ты птица! – шутливо поругал её Гарри. – Ну, и где же твоя хозяйка?

– Норчёпинг! Христопраз! Колоратура! – заверещала Мэгги вместо того, чтобы дать дельный ответ. Она подпрыгивала на кровати, махая крыльями и чуть наклоняя голову вбок по своей привычке. Затем что-то произошло, и в клубах голубого дыма Сорока-Мэгги …превратилась в Мелиссу Найтингейл, стоящую на кровати и заразительно смеющуюся, глядя на растерянного Гарри.

– Здорово я тебя разыграла? – задорно улыбнулась она.

– Э-э-э… Да. – Гарри ещё больше растерялся.

– Извини, не хотела тебя обманывать, просто решила попрактиковаться на досуге, и ты как раз вошёл.

– Так вы – анимаг? Незарегистрированный?

– Ну да, что тебя так удивляет?

– Ничего, просто… Есть что-нибудь такое, что вы не умеете делать?

– Конечно! Оживлять мёртвых, поворачивать время вспять, предвидеть будущее…

– Нет, я серьёзно. Этого никто не умеет. А вы такая талантливая, так много знаете и умеете, – проговорил он благоговейно. – Нам ещё профессор Снегг говорил, что вы на первом курсе знали и умели больше, чем все мы, вместе взятые, когда-либо научимся. Теперь я вижу, что он ничуть не преувеличил.

– Что ты, Гарри. Я же всего-навсего человек. Допускаю, что я способная. Мне многое интересно, мне не надоедает узнавать что-то новое, обретать новые знания, навыки и умения… Хотя вот, вспомнила! Я не умею трансгрессировать.

– Что, совсем? – Гарри искренне считал, что для Мелиссы нет ничего невозможного.

– Я просто никогда этому не училась. Надо бы, конечно. Просто сейчас я занята кое-чем другим.

– Так вот, почему вы завели сороку?! – вспомнил Гарри начало их разговора.

– А, Сороку-Мэгги? Наверное, да. Вообще-то мне её брат подарил. Он меня в детстве Сорокой звал, а потом, когда я выросла, подарил мне сороку. Её назвали Мэгги. – Лицо Мелиссы стало задумчивым. Мыслями она была далеко в прошлом. – Руди был старше меня на двенадцать лет. Я… – она запнулась. – Я отчего-то очень плохо его помню… Он погиб пятнадцать лет назад, когда… Да ты и сам всё знаешь. – Она закусила губу, лицо её омрачилось на мгновение, потом же складка на лбу разгладилась – Мелисса вспомнила что-то приятное:

– Он был очень хорошим ловцом в квиддиче, одним из лучших. Его хотели взять в ''Уимбурнских Ос'', представляешь? А он предпочёл спорту науку, потом женился... Помнишь, ты всё восхищался моим умением управляться с ковром? У нас это, наверное, семейное. На метле я чувствую себя как рыба в воде. Я мечтала стать ловцом, как брат, но моим мечтам не суждено было сбыться. В квиддиче есть одно такое дурацкое правило, которому лет пятьсот, по меньшей мере. Родственники не имеют права играть за разные команды! Я не знаю, кто автор этого гадкого правила, но он испортил мне всю жизнь. Я с самого детства спала и видела, как я гоняюсь за крохотным мячиком и ловлю его под восхищённые крики зрителей. И вот – не судьба… И никого не волнует, что Руди был старше меня на двенадцать лет, и мы при всём желании не могли бы играть в одной школьной команде: мы учились на разных факультетах, были разного возраста, да ещё оба ловцы. Кто мог придумать такой идиотизм? Как же мне было обидно! Ночами я обливала слезами подушку, а днём до одури тренировалась на площадке для квиддича, чтобы доказать всем, что лучшего ловца ещё не рождалось на свет, чтобы они поняли, кого потеряли. Я заваливала Министерство просьбами допустить меня к игре, но никому и дела не было до моих страданий и талантов. Разве что профессор Снегг хвалил меня за упорство и нежелание сдаваться без боя. Правда, я участвовала во всех возможных гонках на мётлах, даже призы какие-то выигрывала и занимала места, но это всё было не то.

От злости на весь мир я решила стать лучшей ученицей в школе и всерьёз взялась за учёбу. Я вступила в дуэльный клуб и быстро стала лучшей, заклинания мне легко давались, и у меня была очень хорошая реакция. У меня даже было несколько кубков, не знаю, где они сейчас. Я и анимагом-то стала в пятнадцать лет, чтобы кому-то что-то доказать. Родным я приготовила сюрприз, но продемонстрировать своё умение не успела… – Она вновь погрустнела, вернувшись в прошлое.

– Кстати, – внезапно встрепенулась она. – Это ведь я была в зале за завтраком. Это я украла у зазевавшейся Гермионы серёжку! Ничего, что я съела твой горошек? – ухмыльнулась она.

– Вы?! – вытаращил глаза Гарри. – Нет, ничего. Я горошек всё равно не люблю. Приятного аппетита, всегда пожалуйста.

– Здорово получилось, да? Никто ни о чём не догадался. Моё поведение было похоже на поведение настоящей сороки?

– Никому и в голову не пришло усомниться! Помните, Малфой ещё шутил, что из-за меня птицы ссорятся? А Букля? Что вы сказали Букле? Вы и правда с ней говорили? Я же видел, что она вас, вернее, сороку, на кусочки разорвать хотела – уж больно она ревнивая. А потом она резко успокоилась и улетела.

– Твоя Букля и правда очень ревнивая сова. Всё время утверждала, что она – твоя любимая птица, что ты её хозяин. Я по-птичьи объяснила ей, что я не сорока, а учительница. Она всё поняла и успокоилась.

– Объяснили по-птичьи? Вы знаете язык птиц и умеете разговаривать на нём?

– Анимаги, когда они превращаются, могут говорить на языке того животного, которым они становятся. Ещё хорошо в плане питания. Например – ты голоден, а ничего съедобного у тебя с собой нет и купить негде. Так превратись и пообедай! Животному гораздо легче найти пропитание, в кого бы ты ни превращался. Собаки и кошки не побрезгуют мышами и крысами, жучки-бабочки вполне насытятся нектаром и пыльцой, копытным вообще раздолье – травы хоть отбавляй, птицы заморят червячка во всех смыслах… Это плюс. Минус превращения в том, что когда анимаг становится животным, его разум становится близким к разуму животного. Вот почему люди стараются научиться превращаться в собак или кошек, на худой конец птиц – ведь эти животные достаточно разумны. Представь, что ты годы затратишь на овладение анимагией, а в итоге превратишься в улитку, лягушку или флоббер-червя! И чего ради ты потерял столько времени и растратил столько сил впустую? А ведь такие случаи бывали. Ты превращаешься в то животное, которое близко твоей натуре. Самые сильные маги превращаются в волшебных животных – грифонов, пегасов, фениксов, единорогов. Мерлин по легенде превращался в дракона. Но такой сильный дар – действительно редкость. Обычно волшебники превращаются во что попроще, но с определёнными предпочтениями. Собаки умны и преданны, кошки ловки и независимы, обезьяны изобретательны, белки юрки, лисы хитры, птицы быстры и свободны в перемещении. А вдруг ты станешь каким-нибудь огромным неповоротливым слоном или дельфином? Приятно, конечно, но толку и практической пользы никаких. Поэтому, прежде чем решаться учиться анимагии, надо взвесить свои шансы, подумать, в кого ты реально можешь превратиться. Я очень хотела стать белкой, а стала сорокой. Вполне логично – я болтливая и любопытная – везде сую свой длинный нос.

– Знаете… – испугался вдруг Гарри, – понимаете… я – змееуст. Означает ли это, что если я захочу стать анимагом, я стану змеем?

– Вовсе не обязательно. И потом, что плохого в том, чтобы превращаться в змею? Что плохого в змеях как таковых? Ведь они же не виноваты в том, что Салазар Слизерин сделал их своим символом! Змеи, Гарри, это просто змеи, и ничего больше. Они такие же животные, как и все остальные, ничуть не хуже, а в чём-то даже и лучше. Тебе даже выгодно было бы держать змею или руноследа в качестве домашнего животного. Ты мог бы использовать её как шпиона, посылая на разведку, а потом обо всём расспрашивая… Я и не знала, что ты – змееуст. Это очень редкий и от этого ценный дар. Любопытно…

– Я с удовольствием выменял бы его на парочку двухвостых головастиков, – мрачно отозвался Гарри. – Я не хочу иметь ничего общего с Воланом-де-Мортом. Это из-за него я стал змееустом. Кстати, у него есть огромная змея – Нагайна, кажется – кобра. Он её как раз так и использует, как вы сказали. Только ещё он заставляет её убивать. В прошлом году он науськал её на мистера Уизли, когда тот охранял вход в Отдел Тайн в Министерстве. Мистер Уизли чуть не умер… Его вовремя доставили в больницу Святого Мунго. А вы говорите ''змеи это просто змеи''…

– Забавно, что мне частенько приходят в голову те же идеи, что и Волану-де-Морту… Иногда мне даже страшно становится, – пробормотала Мелисса еле слышно себе под нос. – Ну да ладно! А ты змееуст с самого детства?

– Да. Правда, я об этом даже и не догадывался. Я вообще думал, что со змеями все умеют разговаривать, что это вроде применения простейших заклинаний вроде Вингардиум Левиоса. Это уже потом Профессор Дамблдор объяснил мне, что часть способностей Волана-де-Морта перешла ко мне, когда заклинание Авада Кедавра не сработало, и он исчез.

– Хм… Очень может быть. Магическая сила не может исчезнуть просто так, когда исчезает сам сильный маг. Она ищет нового хозяина и находит его.

– Не нужна мне его чёрная сила! Я не хотел этого! – выкрикнул Гарри запальчиво.

– Сила, Гарри, это только сила. Тебе самому решать, использовать её во зло или во благо. Никто не может заставить тебя творить зло, если ты этого не желаешь. Скажи мне, а как ты выжил? Я прочитала кучу книг по этому поводу, но там одна вода, ничего конкретно не сказано, одни лишь домыслы и гипотезы.

Гарри подсознательно насторожился. Ему не нравилось, когда его об этом расспрашивали. Ведь обычно этим интересовался сам Волан-де-Морт, один раз даже в образе Тома Рэддла – дневникового воспоминания.

– Да я и сам понятия не имею, – ответил он не сколько уклончиво. – В этом нет никакой моей заслуги. Дамблдор объяснил мне, что моя мать, умерев за меня, дала мне защиту. Волан-де-Морт не мог до меня дотрагиваться. Когда его дух вселился в нашего учителя Защиты Квиррела на первом курсе, он хотел меня убить, но умер сам, когда прикоснулся ко мне. Я плохо помню, я потерял сознание, потому что было очень больно.

– Чего тебе только не пришлось пережить… – покачала головой Мелисса сочувственно. – Не каждому взрослому волшебнику столько выпадает, сколько тебе…

Гарри на секунду показалось, что Мелисса прослезилась, глядя на него, но поклясться в этом он бы не смог. Он засобирался уходить, как вдруг вспомнил, зачем он вообще приходил.

– Ой, Мисс Найтингейл! Я же приходил узнать насчёт Ориентирования.

– Пока все сошлись на утре субботы, в это время все свободны. Будет восемьдесят два человека. Заниматься придётся в библиотеке, таких больших кабинетов в замке нет. Вот ещё что хотела спросить. Как тебе конкурс?

– О! Просто супер! Джинни такая молодец, она настоящая актриса! Похоже, она стала вашей горячей поклонницей, так здорово выступила. Но в этом есть и ваша заслуга.

– Какая же? – недоверчиво засмеялась Мелисса.

– Она же о вас говорила! Представьте, попалась бы ей какая-нибудь скученная отравительница Екатерина Медичи. Жюри бы просто заснуло. А так она всех впечатлила. Это всё благодаря вам, – расцвёл Гарри, влюблённо хлопая ресницами.

– Однако, Поттер, ты льстец. Но если ты таким образом надеешься увильнуть от зачёта по притендусу, то даже и не надейся!

И они рассмеялись вместе.

Гарри попрощался и побежал к себе. На полпути он сообразил, что по тайному коридору было бы гораздо быстрее, но возвращаться – плохая примета, как их учили на Гадании, и он пошёл обычным путём. А если бы он шёл по тайному коридору, то заметил бы фигуру удаляющегося человека, тщательно подслушавшего их разговор и сделавшего свои выводы.

– Гарри, ты где пропадал? – накинулась на него Гермиона. – Тебя только за смертью посылать. Всего и делов-то – узнать насчёт Ориентирования, а ты пропал на два часа.

– Да ладно тебе, Гермиона, – миролюбиво сказал Гарри. – Подумаешь, разговорились.

– Добром это не кончится, – отрезала она. – Вот помяни моё слово.

– А ты не каркай! – прервал её Рон. – Ну, Гарри, рассказывай, о чём можно было столько времени трепаться?

И Гарри рассказал, как он случайно узнал, что Мелисса – анимаг, и что это она утащила серьгу Гермионы. Та вдруг захихикала.

– Что с тобой? Что в этом смешного? – не понял Рон.

– Нет, ничего. Просто я знала, что это она.

– Как? – воскликнули Гарри и Рон в один голос.

– А так. Когда я погналась за сорокой-воровкой, она завела меня в безлюдный коридор и превратилась в Мелиссу. Ей надо было кое-что мне сказать, и таким образом она выманила меня из зала. Но она взяла с меня слово, что я никому не скажу о том, что она – анимаг. Она не зарегистрирована.

– Мне она сказала, что она анимаг с пятнадцати лет. Неужели всё это время она это скрывала?

– Неправдоподобно, – не поверил Рон. – И вообще на анимага годами учатся. Как она в этом возрасте умудрилась стать анимагом? Она и правда уникум и феномен.

– А ещё Мелисса мне рассказала, что могла бы играть в квиддич, если бы не её брат Руди, который был очень перспективным ловцом. Согласно правилам она уже не могла играть в квиддич. Она до сих пор не может успокоиться.

– Что-то я не припомню никакого перспективного ловца по имени Рудольф Найтингейл, – нахмурился Рон.

– А почему ты думаешь, что он – Найтингейл? – спросила Гермиона. – Мелисса, между прочим, могла успешно побывать замужем и взять фамилию мужа, а потом развестись, оставив её.

– Замужем? – это не приходило Гарри в голову. – Я не могу представить её замужем!

– Почему бы и нет? – не сдавалась Гермиона. – Что мы по сути о ней знаем? Какое-то время она проработала в Министерстве, до того, как поступила в школу. А чем она занималась до этого? Кем была? Где жила? Теперь она наверняка и сама этого не знает. Снегг стёр ей большую часть памяти, вживив другую. И зачем он это делает?

– О-о-о! Лыко-мочало – начинай сначала! – не выдержал Гарри. – Кто же его знает? Вопросов у нас всегда больше, чем ответов. Жаль, библиотека уже закрыта. А то можно было бы глянуть во ''Всё обо Всех'' этого самого Рудольфа Найтингейла. Да и спать что-то хочется, – зевнул он. – Потом посмотрим.

В воскресенье с утра Гарри, Рон и Гермиона пошли навестить Сириуса. Гарри заготовил целую обличительную речь по поводу заигрывания Нюхалза с Мелиссой. Они вышли к перелазу, перебрались через него и спустились вниз к каменному подножью скалы. Нюхалз сидел у самой расщелины, нетерпеливо поскуливая. При виде ребят он просто шеметом кинулся в расщелину в скале, не дожидаясь их.

– Вы чего опаздываете? – накинулся он на них вместо приветствия.

– Помилуй, Сириус, сегодня же воскресенье, – принялся оправдываться Гарри. – Мы выспаться хотели в кои-то веки. В чём, собственно, проблема?

То замялся и слегка покраснел:

– Я… я хожу гулять к одной девушке. Она не знает, что на самом деле я – человек. Она меня кормит и разговаривает со мной, я уже опять отвык от человеческой речи. Вы и то меня совсем забыли! – перешёл он в наступление.

– Ты встречаешься с Мелиссой Найтингейл? – открыто спросил его Гарри.

– С кем? Ах, ну да… А вы откуда знаете? – растерялся Сириус.

– Мы вас видели, – сказала Гермиона. – Как вы играли под деревьями.

– А ещё как ты всё время норовил её лизнуть в лицо! – недовольно высказался Гарри.

– Ах, это! Подумаешь!.. Она мне нравится. Рассказывает о себе, о работе, об учителях, о вас даже. Я бы всё на свете отдал, только бы с ней нормально поговорить.

– Так что тебе мешает, Сириус? – встрял Рон. – Стань человеком, покажись ей.

– Ты не понимаешь! Она уже рассказала мне много такого, чего, возможно, никогда никому не рассказывала. Такого, чего не расскажешь ни одному человеку. Она же думает, что я – собака. Что я никому этого не разболтаю, или что я вообще ничего не понимаю. Я уже не могу ей открыться, всё слишком далеко зашло, уже слишком поздно.

– Ну, и как она тебе? – недоверчиво спросил Гарри.

– Она – самая замечательная девушка на свете… Она умная, красивая, заботливая… да что там говорить! – Сириус расплылся в блаженной улыбке.

Гарри заметил, что в Сириусе что-то неуловимо изменилось, что-то… Глаза! Тусклые и безжизненные после пребывания в Азкабане и скитаний, сейчас они светились, сияли, блестели. Если до этого в крёстном чувствовалась какая-то покорность, апатия, будто он жил из чистого принципа, то теперь в нём появилось настоящее желание жить.

''Ой-ёй-ёй!..'' – подумал Гарри. – ''Только не это… Кажется, он всерьёз влюбился!..'' Вслух же он сказал:

– И давно вы… гм… встречаетесь?

– Сегодня три недели ровно. Она приходит после уроков часа в три-четыре, а в выходные – часов в двенадцать. Она кормит меня пирожными с рук, гладит по голове и называет ''хорошим мальчиком'' и ''молодцом''. Чем не комплимент? Меня уже сто лет никто не гладил по голове, пирожных я лет пятнадцать не ел, а ''хорошим мальчиком'' вообще отродясь не был… Вот бы все так хорошо относились к собакам!.. – Сириус улыбнулся, блеснув зубами. Гарри чуть ли не впервые в жизни видел, как крёстный искренне улыбается. Обычно это была горькая усмешка или гримаса сарказма. Он сразу стал тем самым самоуверенным красавцем, каким был в молодости, а от глаз разбежались лучиками весёлые морщинки.

– Слушай, а отчего ты в молодости не женился? – неожиданно для себя самого спросил Гарри.

– Не знаю, – задумчиво сказал Сириус. – Наверное – из-за Маргарет. Не хотел разбивать девочке сердце. Эта сумасбродка могла всё что угодно натворить, услыхав такую новость. А если серьёзно… Наверное, я так никого и не полюбил, чтобы жениться. Я всегда завидовал Джеймсу, который знал Лилли ещё по школе. Она его сначала терпеть не могла, считала придурком и задавакой, но своими ухаживаниями Джеймс её достал, просто взяв приступом, и Лилли не устояла. Всерьёз они стали встречаться только на седьмом курсе, потом долго работали вместе, а через несколько лет поженились. Мне же на полном серьёзе никто не нравился, хотя за мной много всяких дурочек бегало… даже слишком много. Мне это льстило, но не более того. Так… ерунда всякая.

– Понятно, – проникся Гарри и вдруг встрепенулся. – Чуть не забыли! Мы же столько всего нового выяснили! – И они наперебой стали рассказывать Сириусу о Миранде, о Томе Рэддле, о Маргарет и о кольце-змейке. Сириус был просто потрясён.

– Вот это да… Ни за что не смог бы предположить такое… Стойте, ещё раз всё по порядку. Миранда была вейлой. Она родила Тома Рэддла в шестнадцать лет, а в восемнадцать его бабушка и дедушка отправили её в психушку, а её ребёнка – Тома – в приют. Через двадцать шесть лет она вышла, встретила Джастина Поттера и вышла за него замуж, родив через какое-то время Маргарет. Нет, это просто уму непостижимо! Значит Маргарет – наполовину вейла? Да при этом ещё и наполовину сестра Тома Рэддла, то есть Вы-Знаете-Кого по матери? С ума сойти. Да Джеймс и сам-то не знал, что его мачеха – вейла. Она и правда была голубоглазая и золотоволосая, очень красивая и какая-то вечно молодая. И у неё были самые послушные куры и самые красивые гарпии в округе… Но вейла… Вейлы ведь обладают совершенно особой привлекательностью, они как-то странно действуют на мужчин. Находясь рядом с ней я никогда этого не замечал…

Тут слово взяла всезнающая Гермиона:

– Когда вейлы выходят замуж за людей, они теряют свою странную притягательность. Это в любом учебнике по не-совсем-людям написано! Как ты умудрялся быть чуть не лучшим учеником на курсе, если не знал этого?

– Я знал, но забыл, – ухмыльнулся Сириус, чтобы подразнить скривившуюся Гермиону. – Старость не радость, знаешь ли. А в молодости я предпочитал держать в памяти время свиданий, а не страницы учебников! – он задорно подмигнул Рону, а потом враз посерьёзнел. – Но ведь по вашему рассказу получается, что Миранда была гораздо старше Джастина…

– Похоже, ты вовсе не брал учебники в руки, Донжуан! У вейл другое летоисчисление! – Гермиону уже достало объяснять одно и то же всем незнайкам по очереди. – Они живут до ста тридцати-ста пятидесяти лет, так что физически Миранда и Джастин были ровесниками.

– Кто такой Донжуан? Ладно, неважно, проехали. Но всё равно вы меня не убедили. Правда, теперь понятно, почему Миранда так полюбила Джеймса, – задумчиво проговорил Сириус. – Он заменил ей пропавшего сына. А потом тот появился, и… – он оборвал себя на полуслове.

– Знал ли Сами-Знаете-Кто о том, что Джеймса Поттера воспитала его родная мать? Может, он хотел убить всех Поттеров из ревности? – вставил Рон.

– Теперь мы уже ничего не узнаем, – горестно сказал Гарри. – И всё из-за этих Рэддлов! Если бы не их подлость, мои отец, мать и тётя могли бы быть сейчас живы! – Он непроизвольно сжал кулаки от ярости. Хмурый Сириус промолчал.

– Теперь уже поздно об этом говорить, – попыталась успокоить Гарри Гермиона, что ей удалось с превеликим трудом.

– Ой! – подпрыгнул как ужаленный Сириус. – Я же опаздываю к Мелиссе! Уже почти двенадцать! Мне надо бежать!

Он мигом обернулся чёрным псом и бросился вон из пещеры даже не попрощавшись.

– По-моему, он влюбился. Все симптомы налицо, – обречённо проговорил Гарри.

– Дела-а-а… – только и нашёл, что сказать Рон. Гермиона понимающе хмыкнула.

В замок они вернулись другой дорогой, сделав крюк, так как не хотели мешать бурному проявлению чувств влюблённого Нюхалза.

Во дворе замка царил необычайный переполох.

– Что стряслось? – поймал Гарри Колина Криви за рукав мантии.

– Как, вы ещё ничего не знаете? Двурог Хагрида рожает! Он всех на ноги поднял. Ему там уже помогают Мадам Помфри, Мисс Найтингейл и даже Снегг.

– Вот это да! – удивился Гарри. – Не знал, что у Снегга есть опыт повивальной бабки! Эй! Куда? – крикнул Гермионе, которая устремилась к хижине Хагрида.

– Помогать! Вдруг, я пригожусь? – и она унеслась со всех ног.

– Нет, ну что за удовольствие смотреть на муки несчастного животного? – недоумевал Гарри. – Меня хоть режь – я туда не пойду. Хватило с меня один раз кошки. До сих пор руки трясутся и кошмары снятся.

– Вдруг Хагриду потребуется наша поддержка? – пошутил Рон. – Он, небось, волнуется, как будущий отец. Пошли к нему.

Скрепив сердце и скрипя зубами Гарри согласился.

У хижины стоял дым коромыслом. Ученики суетились, не зная, чем помочь. Из сарая доносилось жалобное похрюкивание. Гарри сразу же стало нехорошо. Из сарая появился очень сосредоточенный Снегг. Окинув толпу ребят тяжёлым взглядом и не найдя никого из Слизерина, он остановился на Гарри.

– Эй! Поттер! Лови ключи. Бегом ко мне в кабинет и срочно принеси бутылочку с кровью единорога. Дела плохи, одна нога здесь, другая там. А ты, Уизли, выгони посторонних – нечего здесь толпиться, это не спектакль. Недовольных штрафуй. – И он вновь зашёл внутрь.

Уже на бегу до Гарри дошло, что кровь единорога они с Роном тогда ''позаимствовали''. Он совсем об этом забыл. Вместо того, чтобы свернуть в подземелья Снегга, он побежал по винтовой лестнице в общую гостиную Гриффиндора. Он даже не представлял, куда делась бутылочка с кровью. Из кармана мантии он её в ту ночь не вынимал, это он помнил. А потом её там уже не было… У Гарри совсем вылетело из головы.

''Вот незадача! Натворили мы с Роном дел! Хотели как лучше, вышло как всегда… Если бедное животное умрёт, это будет на нашей совести…''

Гарри лихорадочно вспоминал, что они делали, вернувшись из тайного коридора. Ага! Они немного поваляли дурака в гостиной, применяя друг к другу Обездвиживающие заклинания. Видимо, бутылочка тогда и выпала. И где её теперь искать? А вдруг она разбилась? От этой мысли у него внутри всё похолодело.

– Нет, нет, пусть она будет целой и найдётся! – твердил он про себя, прыгая через три ступеньки.

В гостиной никого не было, кроме Джинни. Она что-то сосредоточенно читала, сидя в любимом кресле Гермионы.

– Джинни! – заорал с порога Гарри так, что та вздрогнула от неожиданности. – Джинни, помоги мне, очень прошу. Где-то здесь на полу должна быть бутылочка с серебристой жидкостью. Её надо срочно найти, это вопрос жизни и смерти. Помоги мне, умоляю.

Джинни испуганно кивнула и активно включилась в поиски, оставив книгу на кресле.

Им повезло – бутылочка оказалась цела. Она закатилась под то самое любимое кресло Гермионы и лежала там в пыли. Её обнаружила Джинни, сдвинув тяжёлое кресло в сторону. Она протянула бутылочку Гарри ни слова не говоря и мучительно краснея. Джинни вообще выглядела какой-то испуганной.

Повинуясь внезапному импульсу, Гарри наклонился и быстро чмокнул Джинни в щёку в избытке благодарности. Он случайно скосил глаза на кресло, в котором лежала книга. Это был бестселлер ''Как Понять Себя и Найти Свой Путь в Жизни'' Лореданы Мерриуэзер. Та самая бесследно исчезнувшая книга, которую Гарри подарила Гермиона на день рождения. Джинни вспыхнула до корней волос и буквально задохнулась:

– Гарри… Я… я не хотела… Так вышло… Я случайно… В приворотное зелье надо было добавить кусочек чего-нибудь, принадлежащего тебе. Я увидела эту книгу и чуть-чуть оторвала от странички. Я не успела положить её обратно, а потом стала читать и … – Она готова была разрыдаться.

– Да ничего страшного, – нетерпеливо перебил её Гарри. – Она мне никогда не нравилась, забери её себе, дарю!

– Но я думала… Это же подарок Гермионы… Она же тебе нравится…

– Книга или Гермиона? – улыбнулся Гарри растерянной девушке. – Книга мне определённо не нравится, а с Гермионой мы просто друзья. Говоря по секрету, она очень нравится одному моему знакомому рыжему молодому человеку, усыпанному веснушками! И спасибо за помощь! – Гарри унёсся вниз, прыгая через три ступеньки.

Джинни стояла в оцепенении посреди комнаты. Это был Гарри, и он её поцеловал!!! Ну и что, что в щёку. Небось, кого попало он целовать не будет! Джинни счастливо засмеялась и закружилась по комнате.

Гарри успел как раз вовремя. Рядом с хижиной Хагрида уже никого не было, видимо, Рон не поскупился на штрафы. У входа в сарай его дожидалась Мелисса с перепачканными бурой кровью руками и каплями на мантии.

– Давай быстрее, дорога каждая секунда, – скороговоркой сказала она и исчезла в сарае.

Заходить внутрь Гарри не рискнул. Хотя на нервы он не жаловался, подобного зрелища ему было не выдержать. Желудок заранее болезненно сжался, и к горлу подкатила тошнота. Гарри решил пойти подождать в хижине у Хагрида. Толкнув дверь, он с удивлением обнаружил великана внутри.

– Хагрид? Ты почему не в сарае вместе со всеми? – выпалил Гарри от неожиданности.

Похоже – Хагрид был изрядно навеселе. По его лицу катились крупные слёзы, исчезающие в бороде.

– Умрёт моя голу-убка-а… – ревел он как раненый гиппогриф. – А-а-а… не доглядел я… Не справился, не оправдал доверия… Это всё моя вина-а-а…

– Успокойся, Хагрид. Там ведь Мадам Помфри, и Мелисса, и Снегг. Все вместе они справятся. Я принёс кровь единорога – она кого угодно спасёт, даже человека, а твою Розиту тем более, – успокаивал Гарри расстроенного великана как мог.

Тот кое-как пришёл в чувство не без помощи большущей явственно пахнущей спиртом бутылки. Вдвоём они стали напряжённо ждать новостей. Только минут через сорок скрипнула дверь, и вошла Мелисса, устало вытирая тыльной стороной испачканной руки пот со лба, оставляя на нём бурые полосы крови.

– Умерла?! Умерла, да?! – слёзы опять заструились по грубому лицу Хагрида. – Не томи, девочка, говори!

– Что ты, Хагрид, успокойся, всё в порядке! У нашей Розиты двойня! Поздравляю!

– А-а-а… – слабо вскрикнул Хагрид …и упал в обморок от облегчения.

– Ну вот, теперь ещё и с ним возись! – недовольно поморщилась Мелисса. – Ох уж мне эти слабонервные мужчины!

…Отпоив Хагрида валерьянкой, они все вместе пили у него чай. Выглядел Хагрид неважно. Каждую минуту он порывался бежать смотреть на новорожденных и молодую маму. Трое взрослых и один подросток с трудом его удерживали. Аргументы он придумывал самые разные:

– Пойду соломку поменяю!

– Водички надо чистой налить!

– Ой! Проветрить-то я и забыл!

– Надо бы витаминов добавить в корм, как же она без витаминов-то?

Чуть позже в хижину заглянул Дамблдор, справиться о том, как всё прошло. Хагрид начал громоподобным голосом описывать подвиги Мадам Помфри и Снегга и чудеса самоотверженности Мисс Найтингейл.

– И откуда только девочка знала, что делать? Я только диву давался, ещё нечего и понять не успел, а она уже сориентировалась…

Гарри сел тихонечко в уголке за шкафом, про него все забыли. А Хагрид тем временем продолжал:

– …и про кровь единорога ей, сердешной, первой в голову пришло – сразу сообразила, что надо делать. Это ваша школа, профессор Дамблдор. Когда она там, у Мадам Помфри-то была…

– Хагрид, – резко перебил его Снегг. – По-моему, ты слишком много выпил и начал заговариваться!

При этих словах Мелисса слегка насторожилась и закусила губу, что было признаком напряжённых раздумий. Гарри в своём закутке навострил уши.

– А что я сказал-то? Я что? Я – ничего, – засуетился Хагрид. – Я только хотел сказать, что Мисс Найтингейл у Мадам Помфри травки да зелья для опытов брала, все мы у ней травки да коренья берём, которые ей профессор Стебль и профессор Снегг выдаёт, так ведь?

– Да, да, – согласно закивала головой главная медсестра Хогвартса, а Снегг нахмурился. – Поздно уже, Хагрид, пора нам. Все устали. Тяжёлый выдался сегодня денёк.

Все встали и собрались уходить в замок.

– И не тревожь молодую мать своей заботой, Хагрид! Ей тоже необходим покой и отдых, – сделала ему внушение на прощание Мелисса.

Преподаватели ушли. Гарри выбрался из своего угла.

– Гарри? Ты ещё здесь? – удивился великан, у которого от усталости, пережитых треволнений и от выпитого слегка заплетался язык. – А мы про тебя и забыли совсем!

– О чём это ты говорил, Хагрид? – невинно поинтересовался Гарри.

– Э-э-э… Когда? Я ничего не помню. Выпил лишку да перенервничал, вот и нёс какую-то околесицу, – довольно неуклюже попытался отговориться Хагрид.

– Когда это Мисс Найтингейл была у Мадам Помфри? Она же ни разу не заглядывала в больничное крыло! Причём здесь профессор Дамблдор?

– Не знаю я, не знаю, и не спрашивай. Я уже заговариваться начал. Да и не нашего это ума дело, – замахал руками Хагрид. Он не умел врать и сразу же краснел. Но Гарри понял, что сейчас от него уже ничего не добьёшься. Если Хагрид хотел, то умел держать язык за зубами, он сразу же замыкался, когда понимал, что у него пытаются выпытать секрет.

– Ладно, Хагрид, пока, мне тоже пора, – сказал Гарри как можно более обиженно, чтобы Хагриду стало стыдно за свою скрытность. Можно подумать – они не друзья! Разве могут быть секреты от друзей? – А то мне ещё надо сочинение писать по Истории Магии и ещё...

Хагрид не стал задерживать его, хотя Гарри на это рассчитывал. Он вышел из хижины намеренно громко топая и оглушительно сопя, чтобы до Хагрида дошло, что Гарри на него в обиде. Но толстокожего, или проницательного? великана не пронял притворно-несчастный вид Гарри. Тогда тому ничего не оставалось, как потрепать на прощание по голове Клыка, успевшего обслюнявить ему все ботинки, и с разочарованным видом покинуть хижину. Гарри устало поплёлся к замку, стараясь в кромешной тьме аккуратно ступать между грядками. В темноте было хоть глаз коли, а палочку он забыл в гостиной, когда искал кровь единорога. К нему вдруг приблизилась какая-то тень и что-то холодное ткнулось в руку. Гарри от неожиданности вздрогнул и уже открыл рот, чтобы заорать во всю мощь своих лёгких, но как раз вовремя понял, что это Нюхалз.

– А ты что здесь делаешь? – озадаченно спросил Гарри пса. – Ах, да! Мелисса сегодня не пришла на свидание, и ты прибежал узнать, не случилось ли с ней чего? – догадался он.

Нюхалз жалобно заскулил.

– Слушай, она не виновата. Дело в том, что Розита, это двурог Хагрида, сегодня родила. Хагрид так трясся, что был вообще никакой, поэтому Мелисса, Мадам Помфри и Снегг ей помогали. – Услышав имя Снегга Нюхалз зарычал. – Мисс Найтингейл молодец! Ты же её знаешь, у неё просто страсть помогать всем, попавшим в беду. И у неё талант появляться в нужном месте в нужное время. Вот и здесь она оказалась как нельзя кстати. Я бы сто раз в обморок упал, а она спасла Розиту, догадавшись дать ей кровь единорога. Так что ты не волнуйся, с Мелиссой всё в порядке.

Нюхалз коротко тявкнул в знак того, что всё понял. Он проводил Гарри до дверей замка, чтобы тот не оступился в темноте, лизнул его руку на прощание и исчез во тьме.

Гарри еле-еле доплёлся до башни Гриффиндора. От дневных впечатлений он порядком устал, и меньше всего на свете ему хотелось сейчас писать очередное сочинение о неприятии колдовства магглами и о Салемских ведьмах.

– Ты где был? – сходу накинулась на него Гермиона. – Тоже акушеркой решил на досуге стать, по примеру Снегга?

– Скорее уж психоаналитиком! Пришлось успокаивать Хагрида, а то он уже начал пить горькую и устраивать поминки по живой и здравствующей Розите. Он сам себя до истерики довёл, а потом – не поверите – в обморок упал!

– Вот это да! – хохотнул Рон, представив себе это зрелище. – Наш чувствительный великан Хагрид?! Ха!

– Он как узнал, что Розита жива-здорова и родила двойню, так от радости чуть не умер. Мы с Мелиссой его валерьянкой отпаивали и почти час в чувства приводили. Хагрид потом сказал кое-что странное… – И он рассказал Рону и Гермионе об услышанном.

– Подозрительно как-то, – нахмурила брови Гермиона. – При чём здесь Дамблдор и Мадам Помфри? Про травки и зелья чушь всё это. Мелисса сама любое зелье приготовит может или у самого Снегга попросить, зачем ей ещё Мадам Помфри беспокоить?

– Вот это-то и мне непонятно. Причём Снегг, да и все остальные тоже, явно знали, о чём шла речь, а вот сама Мелисса была не в курсе, это было заметно. Может, это связано со стиранием памяти?

– О-о-о… Ещё одна загадка, – взвыл Рон. – Лучше бы ты, Гарри, ничего вовсе не слышал!

– Ну вот! Я же ещё и виноват! Больше вообще вам ничего не скажу! Друзья, называется! Я думал, вам интересно, а вы… – вспылил Гарри.

– Да ладно тебе, это я так, извини, – примирительно сказал Рон, но Гарри ещё целую минуту дулся на него.

Потом они засел за сочинение, в котором должно было быть не меньше тысячи слов. Он пыхтел над ним часа три, но всё равно набиралось только восемьсот с хвостиком. У Рона дела шли и того хуже. Гермиона как всегда накатала эссе на тысячу триста слов. Списать она, само собой, не дала и гордо отправилась спать. В гостиной кроме них осталась одна Джинни.

– Слушай, Джинни, может ты нам с Гарри поможешь? – окликнул её Рон, отчаявшись получить помощь от кого-либо ещё. А ей будто этого только и надо было. Джинни была тут как тут. Как выяснилось, Рон позвал её не зря.

Джинни оказалась просто кладезем информации. Она подробно рассказала о пособии по охоте на ведьм Шпренгера и Крамера 1486 года ''Malleus Maleficarum'' – ''Молоте ведьм'', о произведении Мэтью Гопкинса ''Как ловить ведьм'', о ''Ведьме'' Жюля Мишле и о трактате ''О ведьмах'' Джона Вира.

– Откуда ты так много знаешь? – потрясённо округлил глаза Гарри. Он был уверен, что такого количества сведений не было даже в сочинении Гермионы. – Наизусть ты книги учила, что ли?

Джинни приняла таинственный вид, но при этом отговорилась, что у неё просто хорошая память.

– А кое-что мне ещё Феоктист-болтун рассказал. С этой охотой на ведьм была связана парочка любовных историй. Вот так косвенно я так много и узнала.

''Что-то здесь не то'', – подумал про себя Гарри, но вслух лишь поблагодарил Джинни за помощь, быстро дописал работу и отправился спать.

Ночью Гарри опять проснулся от голоса, заполнившего голову плотным туманом:

– Скоро всё закончится, всё будет хорошо… Вы все будете вместе… Но трудностей ещё много, много… много… Ты уже близко, Гарри, близко… Ты поможешь ей понять… – И голос удалился, растаял, растворился в воздухе, наполненном снами.

Гарри сел на кровати.

– Ну вот, теперь надо помочь ей понять!.. Кому ей? – чуть не плакал он от досады. – Кто ещё здесь чего не понимает? Это я ничего не понимаю! Кругом одни вопросы без ответов…

Он собрался было уснуть снова, как вдруг вспомнил: сегодня же сеанс стирания памяти! И кровь единорога снова у Снегга! Как же он мог об этом забыть? Совсем из головы вылетело! Сон сразу как рукой сняло. Может, он ещё успеет?

Гарри мигом оделся, накинул мантию-невидимку и только было нырнул в коридор, как вспомнил, что палочку он так и не нашёл. Кляня про себя свою забывчивость на чём свет стоит, он обшарил всю гостиную, ползая на коленях, и наконец выудил палочку из-под дивана. Кинувшись бегом по коридору в подземелья, Гарри понял, что опоздал: Снегг уже вёл Мелиссу обратно, управляя ею с помощью Империуса. Гарри проводил их до самой комнаты позади кабинета Защиты, подсмотрел, как Снегг аккуратно подоткнул одеяло спящей девушке и поправил тапочки у кровати.

''Как же я мог забыть?'' – укорял себя Гарри всю обратную дорогу. Он устало брёл по коридору, глядя себе под ноги. Влево пошёл коридор, и Гарри краем глаза заметил в нём отчётливые отпечатки следов. Их было много, но они были одни и те же. Куда ведёт этот коридор? Чьи это следы? Когда они здесь появились? Следы появились совсем недавно, иначе Гарри заметил бы их раньше. Это не были ни следы Снегга, ни Мелиссы, ни их с Роном… ЧУЖИЕ СЛЕДЫ… По спине поползли неприятные мурашки. Гарри решил выяснить, куда они ведут.

…Он шёл, шёл и шёл. Коридор постепенно поднимался вверх.

''Значит, я иду в одну из башен'', – догадался Гарри, – ''интересно, в какую именно? Совятня, вроде бы, в другой стороне, башня Астрономии с открытой площадкой? Очень может быть. Южная башня со стеклянным куполом, которой пользуются слизеринцы? А что, если это… А что? Вполне возможно''.

Гарри прибавил шагу и минут через десять упёрся в панель. Сдвинуть её с помощью заклинания Алохомора не получилось. Дверь что-то удерживало. Неудача. Несолоно хлебавши, Гарри вернулся в основной коридор.

''Очередная странность. Утром расскажу ребятам'', – подумал он.

Гарри выбрался в основной коридор и пошёл к себе, решив, что утро вечера мудренее.

* * *

Гром среди ясного неба грянул утром. Произошёл очередной скандал. Когда за завтраком влетели почтовые совы с ''Пророком'', у всех буквально челюсти поотваливались. На первой странице красовались фотографии Гарри и Мелиссы с подписью ''Роман ученика и преподавательницы?''

В зале сразу поднялся гул. Все зашушукались, искоса поглядывая на Гарри и Мелиссу.

– Вот это ты, Поттер, даёшь! – деланно восхищённым голосом заявил на весь зал Малфой, как всегда принявший на себя роль глашатая – рупора общественного мнения. – А я-то голову ломаю – что это ты у Мисс Найтингейл в любимчиках ходишь? А ларчик просто открывался. Вон оно как!

У Гарри в глазах потемнело. Ничего не соображая, он кинулся на Малфоя и успел съездить ему по носу со всей силы, прежде чем их разняли. У Драко из носа шла кровь, а у Гарри был оторван воротник рубашки.

– Ты трижды пожалеешь, что не родился магглом, Поттер! – угрожал ему Драко из-за спин своих телохранителей – Крэбба и Гойла.

– А ты пополнишь собой ряды привидений, Малфой! Ты ещё составишь компанию Плаксе Миртл, а то ей очень скучно одной! – не остался в долгу Гарри.

– Он сломал мне нос, – притворно захныкал Драко.

– Не будешь совать его в чужие дела! – ответил кто-то.

Вдруг послышался голос Мисс Найтингейл:

– Господа, мне всё это надоело. Я иду к Директору. Если я так настойчиво кому-то мешаю, завтра же моей ноги здесь не будет. Знаете, то, что кто-то из вас делает, просто подло. Это недостойно звания волшебника. – И она вышла с гордо поднятой головой. Гарри выбежал за ней.

– Мисс Найтингейл! Мисс Найтингейл! Подождите, я с вами.

– Хорошо, пойдём. Тебя это, как-никак, тоже касается, – она вздохнула.

Всю дорогу Гарри думал, кому же это надо так настойчиво выжить преподавательницу из школы. Этот человек и раньше не выбирал средств, но сейчас он превзошёл сам себя. С его воображением надо было сказки для маггловских детей писать, а не подлые лживые анонимки. В голову Гарри мог прийти только Малфой, но он бы не осмелился. Снегг давно пригрозил ему вылетом, за это отец Драко его по голове не погладил бы. Но кто же ещё это мог быть? Все любили Мелиссу, и ученики, и преподаватели. Правда, её недолюбливала МакГонагалл, но не могла же она опуститься до такого!

Дойдя до горгульи, за которой был кабинет директора, Мелисса произнесла пароль ''желейные слизнячки''. Горгулья ожила и отпрыгнула в сторону.

Поднявшись в кабинет директора по самодвижущейся винтовой лестнице, они сразу же увидели Дамблдора, сидящего за столом. Нахмурившись, он читал ''Пророк''.

– О-о-о! Заходите, молодые люди. Я ждал вас. Да, я уже читал новую статью. Нет, я не верю ни единому слову, можете не волноваться. Так о чём вы хотели поговорить?

Разбуженная разговором Распределяющая Шляпа пробормотала что-то нелестное о Мелиссе, что-то вроде того, что от такой хулиганки, которая при распределении чуть не вывела её из строя, ничего иного и ожидать было нельзя. Дамблдор цыкнул на возмущающуюся Шляпу и внимательно посмотрел на Мисс Найтингейл.

– Дело даже не в том, верите вы или нет, – подавленно проговорила Мелисса. – Кто-то настойчиво хочет от меня избавиться. Это ведь не первая лживая публикация. Из-за меня тень падает на совершенно посторонних людей, сначала на профессора Снегга, теперь – на Гарри.

– Нет. Сначала Аноним попытался очернить вас, когда вы ещё работали в Министерстве, и компрометируя вас и других работников. Тогда у него ещё не было цели от вас избавиться. Теперь же он настойчиво настраивает общественность против вас, создавая негативное отношение. Он дискредитирует вас в глазах учеников, родителей, преподавателей и читателей, подрывает ваш авторитет, портит вашу репутацию. Но зачем? Чтобы вас выгнали из школы? Для чего ему это? Всё равно другого учителя Защиты посреди года не найти. Может, вас хотят выманить отсюда? – внёс свою лепту в анализ ситуации Гарри, произнеся пламенную речь на одном дыхании. Он сам удивился, что ни разу не сбился и не запнулся, сказав что-то умное.

– Боюсь, что вы правы, молодой человек, но не во всём, – задумчиво проговорил Дамблдор, внимательно глядя на Гарри. – Лично мне кажется, что первые статьи писал другой человек. К тому же подписи ''Аноним'' под ними не было. Сначала их, наверное, строчил какой-то недовольный репортёр, типа небезызвестной нам Риты Скиттер, потом же эстафетную палочку принял ''Аноним'', подстраивая свою писанину под стиль первоначальных публикаций. А вот кто это делает и с какой целью, нам ещё предстоит выяснить. Вы успели прочитать статью? Или вам хватило заголовка?

Гарри даже не успел удивиться, что Дамблдор как всегда будто в воду глядел и всё знал наперёд. Он начал читать вслух, поправив очки-половинки на своём крючковатом носу:

''Печально известная в широких кругах колдунья Мисс Мелисса Найтингейл нашла себе новую игрушку после того, как её чарам не поддался профессор Зельеварения в школе Хогвартс Северус Снегг. Новой жертвой аморальной красавицы оказался подросток-знаменитость Гарри Поттер, ученик шестого курса. Не слишком разборчивую Мелиссу не остановил даже возраст мальчика – всего шестнадцать лет.

Из достоверного источника нам стало известно, что Гарри и Мелисса встречаются ночью в её личном кабинете. При этом на уроках Мисс Найтингейл всячески выделяет Гарри среди других учеников, даёт ему поблажки, завышает оценки и постоянно незаслуженно хвалит. Юный Мистер Поттер смотрит на Мелиссу влюблёнными глазами и ходит за ней повсюду хвостом.

Как могла известная своими некогда строгими нравами школа допустить столь аморальное поведение? Куда смотрит директор? Позор! Трижды позор на его седую голову! Хотите ли вы, чтобы ваши дети воспитывались в такой обстановке? Общественность должна потребовать увольнения столь беспринципной особы, как Мисс Найтингейл, а также отставки директора, допустившего подобное в своей школе''.

Аноним.

У Гарри просто не было слов. Мелисса бессильно опустилась на стул, закрыв побледневшее лицо трясущимися руками.

– Разрешите мне написать заявление об уходе, – жалобно проговорила она наконец. – Этот человек не успокоится, пока не оставит от моей репутации камня на камне. Впрочем – уже не оставил. Рано или поздно он добьётся своего. Он уже столько грязи на меня вылил, что мне вовек не отмыться.

– Но ведь это же всё неправда! – воскликнул Гарри, немного придя в себя. – Сделайте что-нибудь!

– Всё-всё неправда? – переспросил Дамблдор, пряча усмешку в бороде. – И ты на самом деле никогда не был в комнате Мисс Найтингейл ночью?

– Д-да… Но… Это же было по делу! По очень важному делу!

– Ничуть в этом не сомневаюсь. И лучше вас знаю, что всё, написанное в статье – ложь. Но ведь Аноним прав насчёт твоих визитов в комнату Мисс Найтингейл. Не с потолка он это взял, и не цветочная фея ему это на ухо нашептала. Значит, он тебя видел, и неоднократно.

– Но я… Я ходил туда по …по тайному коридору, – выдал Гарри свою тайну.

Против его ожидания, Дамблдор ничуть не удивился, будто всё и так уже знал.

– Значит, не ты один им пользуешься. Выходит, что кто-то видел вас в комнате и истолковал вашу встречу по-своему, а ещё вероятнее – просто воспользовался случаем, чтобы оклеветать вас.

– Но получается, что этот человек живёт в замке! Как может кто-то пойти на такое? Зачем? – искренне недоумевала Мелисса.

– А вот это нам и предстоит выяснить. У вас нет никаких соображений на этот счёт? Ничего странного в коридоре не замечали последнее время?

По инерции Гарри подумал о Снегге, но тому незачем было избавляться от Мелиссы. Он сам ходил за ней как приклеенный. Снеггу наоборот нужно было держать Мелиссу как можно ближе к себе, чтобы удобнее было за ней шпионить, причём явно с ведома самого Дамблдора. А у того же Драко кишка была тонка организовать такую сложную аферу – избавиться от ненавистной преподавательницы, насолить недругу-Гарри, да ещё и бросить тень на самого Дамблдора. К тому же он вряд ли знал о тайном коридоре. Нет, это явно не они. Кто-то играл по-крупному. И тут Гарри вспомнил о новых следах, появившихся совсем недавно и ведущих, по его расчётам, в одну из башен. Он так об этом и сказал.

– Вот и ответ на наш вопрос. Надо лишь узнать, в чью комнату ведут следы. Это и будет наш таинственный ''длинноухий'' Аноним, – заключил Дамблдор. – Я не буду подписывать ваше заявление, Мисс Найтингейл. С этим вы всегда успеете. Не будьте эгоисткой и подумайте о детях, их надо многому обучить, а кто сделает это лучше вас? Другого учителя нам среди года и правда не найти. Мы соберём экстренный педсовет и всё обсудим с преподавателями. Сейчас идите и не о чём не волнуйтесь. Уже завтра об этом все забудут.

Мелисса вроде бы успокоилась. Но Гарри не давала покоя назойливая, как муха, мысль: кому мешает Мисс Найтингейл?

Выйдя из-за горгульи вслед за Мелиссой, Гарри не поверил своим глазам. В коридоре столпилась почти вся школа! Предводительствовала над учениками Гермиона. Как только Мисс Найтингейл появилась, гул голосов сразу стих, и Гермиона начала говорить, громко, убеждённо и торжественно:

– Мисс Найтингейл! Мы все пришли просить вас остаться. Не подавайте заявление об уходе. Ради нас, пожалуйста! Вы лучший учитель Защиты, который когда-либо у нас был. Вы действительно научите нас защищаться. Никто не поверил ни единому слову этого бульварного листка. Все знают, что это полная чушь и ерунда. Такое мог только на голову больной придумать. Вы и Гарри! Просто бред! Мы все просим вас остаться.

В толпе послышались возгласы:

– Мисс Найтингейл, оставайтесь! Мы вас любим! Оставайтесь! Мы вас не отпустим! Вы – самая хорошая учительница.

На крики стали сбегаться учителя, но толпа и не собиралась успокаиваться и расходиться.

– Мы не уйдём, пока вы не пообещаете нам остаться! – заявил какой-то малыш-первокурсник, умудрившийся пробраться в первые ряды. Толпа поддержала его криками и аплодисментами.

У Мелиссы на глазах были слёзы.

– Спасибо вам большое… Я и не подозревала, что вы меня так любите. По такому случаю придётся вас порадовать. Я остаюсь! Профессор Дамблдор не подписал моё заявление. Мы намерены выяснить, кто занимается этими провокациями в школе, кто скрывается за именем ''Аноним''. Этому человеку не поздоровится, кто бы это ни оказался.

В толпе раздались ликующие возгласы. Ученики утихомирились и стали понемногу расходиться. Мелисса улыбнулась сквозь слёзы благодарности.

– Это ты организовала акцию протеста, Гермиона? – спросила она и погладила девушку по голове.

– Идея была моя, но все сразу же согласились. Никто и не поверил этой дурацкой газетёнке. К тому же всем давно известно, что Гарри нравится…

– Кому это всем? – гневно прервал её Гарри на самом интересном месте.

Гермиона прикусила язык.

Пока Гарри возмущался про себя, он и не заметил, что все потихоньку разошлись по своим делам.

Но всем в тот день было не до уроков. Даже сдержанный и непоколебимый Снегг при демонстрации опыта перепутал склянки, и его котёл забурлил и взорвался, заляпав весь пол бурой густой жидкостью – неудавшейся мазью от облысения. Снегг ругнулся сквозь зубы, привёл кабинет в порядок одним мановением руки и распустил всех в крайней досаде. Гарри вышел из класса бочком, стараясь стать как можно меньше и незаметнее, чтобы лишний раз не попадаться Снеггу на глаза и не раздражать его.

На уроке Ухода за Магическими Существами от Хагрида было мало проку. Он всю дорогу рассказывал о Розите и её детёнышах. Великан словно совсем помешался. Даже посмотреть на них никому не дал, говоря, что ученики ещё занесут в сарай с новорожденными какую-нибудь заразу. Тем более что двуроги – очень деликатные животные – могут простудиться и умереть от любого сквозняка.

– Наш папаша совсем двинулся! – прошептал Рон Гарри на ухо и широко ухмыльнулся.

– Да уж! – согласно кивнул тот.

И только Мадам Земфира была невозмутима. Она вела себя как обычно, спокойно объясняя новую тему и приводя примеры. Они начали проходить гадание на рунах, что оказалось совсем не тем же самым, что Толкование Древних Рун. Мадам Земфира раздала каждому по костяному набору для демонстрации, а в качестве домашнего задания поручила выучить туманное и путаное толкование высеченных на костяных пластинках значков, каждый из которых обладал абсолютно непроизносимым названием.

''Что-то уж больно она спокойная. А может Аноним – это она?'' – закралась мысль в голову Гарри. У него уже был неприятный опыт общения с цыганками, от них можно было ожидать любых неприятностей. Вдруг, это какие-нибудь её товарки собирались обчистить Гарри на вокзале? Она узнала, что именно Мелисса разогнала их, и решила отомстить ей таким образом. Версия критики, в общем-то не выдерживала, но это было всё же лучше, чем ничего.

После обеда занятия отменили. Все разошлись по своим гостиным. С минуты на минуту должно было начаться собрание преподавателей. Дамблдор вызвал из Министерства ответственного за Отдел Магического Образования Лопидуса Данди. А попечитель школьного совета, Люциус Малфой, явился сам, без приглашения.

Гарри об этом и не узнал бы, если бы не ещё одно происшествие. Он шёл в библиотеку по пустынному коридору, как за углом вдруг послышались голоса двух спорящих. Один из них принадлежал Мелиссе, её голос Гарри узнал сразу. Второй показался ему смутно знакомым. Лишь потом он понял, что это Малфой-старший.

– Я знаю одну вашу маленькую гадкую тайну, Мелисса. Так что лучше вам быть со мной поласковее. Иначе вы в два счёта вылетите отсюда, как пробка из бутылки! – голос Люциуса из елейного стал угрожающим.

– Дался же всем мой уход! Я понятия не имею, о чём вы говорите, и, признаться, знать не желаю. Нет у меня никаких тайн, тем более – грязных и гадких. – Голос её был ледяным и спокойным, а потом резко перешёл на крик:

– Не смейте дотрагиваться до меня! – взвизгнула она, и послышался звук пощёчины.

– Ах ты, дрянь! – взревел Люциус. – Значит так? Да ты ещё сама меня умолять будешь!

– Как вы смеете! Что вы себе позволяете? Что вы вообще о себе возомнили? Убери от меня свои грязные лапы, скотина! Мне плевать на то, что вы член попечительского совета! И отделу Нарушения Магического Правопорядка, подразделению Нарушения Этических Норм Поведения, на это тоже плевать! При первом же удобном случае я обращусь туда! Глава отдела, Эмилия Боунс, – тётя моей ученицы. Она мне поможет избавиться от ваших преследований!

– Да кто вам вообще поверит, после всех этих скандалов? Вы навсегда погубили свою репутацию, милочка. Не удивлюсь, что приличные люди не захотят даже подать вам руки, – сказал Малфой с холодным торжествующим смехом.

– Значит, вы далеко не приличный человек, по вашему же определению, если запросто пускаете руки в ход! Я и сама неплохо могу постоять за себя. Я прекрасно владею Авада Кедавра и не промахиваюсь.

– Вы мне угрожаете? Дурочка! – Малфой снова холодно рассмеялся. – Тебя же сгноят в Азкабане, в то время, как мы могли бы гораздо более приятно провести время. Что там гласит один из симпатичных маленьких закончиков, а? Закон номер 15 В, к примеру: любое нападение волшебного существа, имеющего интеллект, близкий к… Мне продолжать?

– Заткнитесь! – Мелисса на секунду потеряла контроль над собой, но мгновенно взяла себя в руки. – Уж лучше Азкабан, чем ваше общество. К тому же вам будет уже всё равно, в это время вашими бренными останками будут лакомиться черви на кладбище!

– Соглашайтесь, пока не поздно, – в голосе Люциуса послышалась такая непривычная нотка мольбы, что Гарри поневоле заинтересовался, что он имеет наглость предложить. Он стоял за доспехами, затаив дыхание.

– Соглашайтесь, и я защищу вас на собрании, и не только, – многозначительно прибавил Малфой каким-то интимным голосом. – А ещё лучше, бросайте вы эту школу. У меня есть прекрасный домик в горах… Я сделаю для вас всё, что вы попросите. Хотите лабораторию для ваших исследований, оборудованную новейшими приспособлениями?

Мелисса на несколько секунд замолчала, будто оценивая услышанное и прикидывая в уме все выгоды предложения.

– И не подумаю согласиться! – запальчиво ответила она. – Я не нуждаюсь в вашем покровительстве. У вас есть семья – жена, сын. Пусть они поживут в домике в горах.

– Какая из Нарциссы жена? У неё вечно такой вид, будто у неё под носом дерьмо. Я до сих пор не понимаю, как меня угораздило на ней жениться. Одно слово, что чистая кровь, больше с неё взять было нечего… А что касается Драко, то мне не нужен этот безвольный хлюпик. Я вообще удивляюсь, как мой родной сын мог вырасти таким маменькиным сыночком и неженкой. Я с лёгкостью избавлюсь от них по одному вашему слову…

– Что вы такое говорите? Вы вообще в своём уме? Вы просто ненормальный! Или глухой? Я же сказала, что не нуждаюсь в вашем покровительстве, услугах и помощи. Я не принимаю сомнительные предложения от людей, которые не в себе. Мне неприятно ваше общество. Пропустите меня. Я не намерена больше слушать этот бред, я ухожу.

– Да, я ненормальный! Я схожу с ума при виде вас! Это несправедливо! Природа не должна создавать женщин, подобных вам. Видеть вас и не иметь возможности… – судя по голосу, великий и ужасный Люциус Малфой был на грани. Гарри мог поспорить, что он стоит на коленях, ухватившись за подол мантии Мелиссы.

– Вы что – не понимаете слова ''нет''?

– Понимаю, но не принимаю. Мне ещё никто не смел отказывать.

– Так значит – я не первая, по кому вы так настойчиво сходите с ума? – в голосе Мелиссы была нескрываемая ирония.

– Вы смеётесь над моими чувствами? Так вы ещё пожалеете. Я очень терпелив. Я буду ждать, и вы ещё приползёте ко мне на коленях! Вы будете умолять…

– Ещё одно слово, и я за себя не отвечаю. Будь что будет!

– Но… Мелисса! Пеняйте на себя. Я расскажу ваш секрет всем преподавателям! Уже завтра же вас здесь не будет! Даю вам слово! – Малфой попеременно переходил от мольбы к угрозам и обратно.

– Дайте пройти. Вы мне надоели с вашими пустыми угрозами, признаниями в неземной страсти и гнусными предложениями. Делайте что хотите и увольте меня от слушания ваших бредовых речей. Прощайте, – твёрдо сказала Мелисса и смерчем пролетела мимо Гарри, вжавшегося в стену позади доспехов.

Малфой грубо выругался, нелестно отозвавшись о Мелиссе и всех её предках женского пола до одиннадцатого колена, постоял ещё какое-то время, приходя в себя и принимая свой обычный высокомерный вид ''вы-все-грязь-под-моими-ногтями''. Он медленно прошествовал мимо Гарри своей вальяжной походкой, опираясь на посох с серебряным набалдашником в виде змеиной головы, тоже не заметив его.

Гарри уже было собирался покинуть своё надёжное убежище, как вдруг из-за угла вывернулся …Драко, кравшийся на цыпочках вслед за отцом. Судя по его красному от гнева лицу, залитому злыми слезами, он тоже слышал весь разговор целиком.

''Вот это да… Значит, не только я один был свидетелем этого неприятной сцены…'' – подумал Гарри. Впервые в жизни он посочувствовал Малфою. Услышать такое из уст родного отца, совсем потерявшего голову – Гарри не пожелал бы этого и своему злейшему врагу.

''И что это за маленькую грязную тайну упомянул Люциус? И что это за закон?'' – недоумевал Гарри. – ''Час от часу не легче. Ещё какая-то тайна. Очередная. Когда же всё это закончится?''

Он передумал идти в библиотеку в одиночку и свернул в гостиную Гриффиндора. Уединившись с Роном и Гермионой в уголке библиотеки через двадцать минут, он рассказал им обо всём услышанном.

– Что это за закон номер 15 В? – спросил Гарри. – Гермиона, ты же всё на свете знаешь, вспоминай скорее, о чём там идёт речь, в этом законе, в нём-то всё и дело!

– Подождите-ка… Что-то крутится в голове, где-то я уже про этот закон слышала… Сейчас… Любое нападение волшебного существа, имеющего интеллект, близкий… Причём здесь волшебные существа? Мисс Найтингейл ведь не эльф и не кентавр… Разве она не человек?.. – бормотала себе под нос Гермиона в глубоком раздумье. – Интеллект, близкий к какому? К человеческому?

– Странное что-то с нашей Мисс Найтингейл, – сказал Рон Гарри, немного подумав. – Я бы сказал, что она специфически действует на мужчин.

– Это как? – не понял тот.

– Посуди сам. Она уходит из Министерства, так как слишком многие сотрудники к ней неравнодушны. Газеты писали про любовный напиток, но это оказалось чушью. Получается, что она всем нравится и без него.

– Вспомни Снегга. Она единственная, кому он способен искренне улыбнуться. Он ходит за ней как лунный бычок на верёвочке. Малфой совсем с ума сошёл, если осмелился предложить ей какой-то домик в горах, – Гарри аж передёрнуло.

– А Сириус! Он же собакой был, когда её увидел, и при этом умудрился в неё втрескаться!

– А Фред с Джорджем? Им хватило её фотографии, чтобы влюбиться по уши!

– А ты!

– А ты сам!

– Да, ребята, попали вы, – бесстрастно констатировала Гермиона. – И что же вас в ней так привлекает, позвольте узнать?

– Она красивая, умная, добрая, справедливая, интересная… – наперебой стали выкрикивать Гарри и Рон все известные им комплименты.

– Да просто хорошая, – бесхитростно добавил Гарри в заключение.

Гермиона слегка задумалась:

– А хотели бы вы, чтобы она была, скажем, вашей сестрой?

– Нет.

– Нет, – последовали два ответа незамедлительно.

– Значит, она вам нравится не просто как хороший человек. Человек… Человек?! Нет, она же волшебное существо… А что, если она…

– Вейла!!! – воскликнули они все втроём.

– Но она не похожа на вейлу, – резонно заметил Рон.

– Значит, она вейла наполовину, – констатировала факт догадливая Гермиона. – Пока всё сходится. Она здорово летает на метле, как она нам говорила, а ведь настоящие стопроцентные вейлы – родственницы птиц. Именно поэтому она и превращается в сороку и понимает птичий язык. Гарри, ты ведь как-то говорил, что она хотела стать белкой, но у неё не получилось… Именно поэтому у неё и не получилось, если уж она наполовину вейла, то и быть ей из-за этого птицей! Так. С этим разобрались.

– Но тогда у неё не должно быть палочки! – возразил Гарри. – Ведь никому из не-людей палочку иметь нельзя. Нам об этом Скелетони на первом же занятии сказал.

– Там была какая-то оговорка, я точно не помню… – задумалась Гермиона. – Но остаётся коронный аргумент – все особи мужского пола независимо от возраста теряют остатки разума при виде Мелиссы. Остаётся только проверить её по справочнику ''Всё обо Всех''. Если её там не будет, значит – она точно наполовину вейла. Ведь дети от смешанных браков людей и не-совсем-людей не фиксируются в человеческом справочнике.

Их предположение подтвердилось. В справочнике не было никого по фамилии Найтингейл. Никакого Рудольфа, брата Мелиссы, Гарри, Рон и Гермиона тоже не обнаружили. Чтобы всё знать наверняка, необходимо было найти справочник по не-совсем-людям, украденный из библиотеки каким-то рецидивистом, угораздило же его спереть именно эту книгу! У всех просто зла не хватало.

Было поздно, и библиотека уже закрывалась. Они пошли к себе, споря и строя предположения по дороге.

– А вдруг справочник взяли намеренно? – выдвинула свою версию Гермиона.

– Да кому он мог понадобиться? – усомнился Рон. – Разве что сама Мелисса его стащила, не желая, чтобы кто-то узнал о её происхождении.

– Но почему? – удивился Гарри.

– Гарри, это же ясно как то, что сквибу не стать мракоборцем!

– Мне это совершенно неясно, – пожал плечами Гарри. – К тому же Миссис Фигг, между прочим, член Ордена Феникса, значит – мракоборец, а большего сквиба свет ещё не видел!

– Плохо то правило, у которого нет исключения… Но всё равно, даже пословица такая есть, нехорошая: Полукровка хуже грязнокровки. Извини, Гермиона. Никто не афиширует своё происхождение, если он не является чистокровным волшебником, да ещё не-совсем-человеком. Так уж повелось. Вспомните Хагрида. Как он страдает из-за того, что он – наполовину великан! Сколько раз про него в ''Пророке'' писали гадости? Сколько раз драконьим навозом обливали? Вполне возможно, что Мелисса тоже скрывает своё происхождение. Например, она не хотела, чтобы мы случайно узнали о ней правду, разыскивая Маргарет по ''Книге Судеб'', и взяла справочник сама.

– Что-то мне не верится, Рон. Мелисса не способна на воровство, – Гермиона скорчила недоверчивую рожицу.

– Да какое там воровство! Можно подумать, что он представляет собой какую-то великую ценность! Гермиона, это же всего-навсего дурацкий справочник, а не хищение волшебной собственности из банка Гринготтс в особо крупных размерах!

– Тихо! Кто-то идёт!

Послышались голоса преподавателей, выходящих из учительской после совещания. Они о чём-то спорили:

– Нет, это недопустимо! Мистер Малфой прав. Я с ним полностью согласна. Я была против с самого начала. Мальчики… – МакГонагалл.

– Да ладно вам, Минерва, у нас уже были самовлюблённый идиот, некомпетентная садистка из Министерства, два приспешника Тёмного Лорда и оборотень. И всё это считалось нормальным. Какие могут возникнуть проблемы? Подумаешь – вейла, и то только наполовину. Ерунда какая. А вы сразу – караул, катастрофа, надо спасать детей! Дети об этом и не догадываются. Какой им от этого вред? Успокойтесь пожалуйста. – Снегг.

– Вы видели, что дети с утра устроили? Да девочка их любимый учитель. Можно подумать – в толпе были одни мальчики! Девочек было ничуть не меньше. Мисс Найтингейл просто рождена для этой работы. Ей трудно будет найти замену посреди учебного года. Дети и так уйму времени потеряли в прошлом году. – Флитвик.

– Сколько у вас предрассудков! И неужели это говорят образованные люди, взрослые опытные волшебники? Позор! – Мадам Земфира.

– Так вы дойдёте до того, что вейлы и полувейлы не смогут найти себе работу, как уже не могут найти её оборотни и полувеликаны. Такие, как вы, объявят их социально опасными. Я как специалист с полным правом заявляю, что это не так. – Скелетони.

– А вот бывшего вурдалака я попросил бы не встревать! – нахально заявил Малфой.

''Так значит Скелетони – бывший вурдалак!'' – полыхнула догадка в голове у Гарри. – ''Вот почему у него недостаёт половины зубов! А я-то думал, кого он мне так мучительно напоминает? Да он же вылитый граф Дракула, каким его рисуют в детских книжках-страшилках''.

– Люциус! Вы забываетесь! Как вы смеете оскорблять моих учителей в моём присутствии в моей же школе? – вскипел обычно добродушный Дамблдор. – Я попрошу вас покинуть территорию Хогвартса немедленно, а перед этим извиниться перед профессором Скелетони.

– Ладно, я уйду. Поступайте как считаете нужным! Но я вас предупредил. Как член школьного попечительского совета я выражаю неодобрение вашему решению. Ещё одна скандальная публикация в ''Пророке'', и я доведу это до сведения Министра Магии Корнелиуса Фаджа. И вашу распрекрасную Мисс Мелиссу Найтингейл уволят без вашего согласия, да ещё и разнесут эту историю по всему свету, а в школе больше не будет вейл, оборотней, вурдалаков и кентавров! – Малфой гневно развернулся на каблуках и унёсся прочь. Учителя вздохнули свободно. Ференц гневно топнул копытом в ответ на выпад против кентавров, явно мечтая припечатать им Малфоя.

– На повестке дня у нас ещё всезнающий Аноним. Давайте проверим тайный коридор. Сегодня Гарри рассказал мне о следах в нём. Надо проследить, куда они ведут. Так мы и вычислим Анонима, – предложил профессор Дамблдор.

Все согласились. Никто не заметил, как от толпы преподавателей отделилась фигура в тёмной мантии и тихой тенью вернулась обратно в учительскую.

Повернув за угол, преподаватели увидели ребят, застывших посреди коридора и не успевших сориентироваться и спрятаться где-нибудь за доспехами.

– О! Поттер! Вы-то нам и нужны!– окликнула Гарри профессор Трюк. – Поведёте нас к следам. Давайте войдём в тайный коридор через кабинет Мисс Найтингейл, так вам будет проще сориентироваться.

Все согласились. Гарри шёл первым по уже истоптанному коридору, ведя остальных гуськом за собой.

– Вот он, этот коридор! – победоносно вскричала профессор Стебль, указывая на отходящий в сторону рукав.

– Это не он… – растерянно проговорил Гарри. – Могу поклясться, что тот был гораздо дальше.

– А почему тогда следы в этом?

– Не знаю… Ещё вчера их здесь не было…

Их ожидал неприятный сюрприз: многие ответвления основного коридора и часть пересекающихся с ним коридоров были полны отпечатков следов! Гарри не знал, какой из них – тот самый.

– Вот это да-а-а!.. – воскликнул Дамблдор потрясённо. – Кто-то очень умный сыграл с нами хорошую шутку. Теперь мы не сможем узнать, кто из нас, господа, таинственный Аноним. Я говорю из нас, потому что ученики не знают о существовании тайного коридора, а ещё потому, что мы только что обсуждали поход сюда. Аноним услышал о наших планах и поспешил спутать их, чтобы не быть раскрытым. Он вернулся в учительскую, проник сюда и успел порядком наследить… Теперь нам его точно не вычислить.

В это время из одного из уже пройденных мимо коридоров появилась фигура, закутанная в чёрную мантию, и незаметно присоединилась к толпе учителей.

– Всё расследование книзлю под хвост! – зло выругался Снегг. – Господа, напрягите свою голову и память и вспомните, кто был с нами на собрании, а потом исчез, когда мы шли сюда – ему ведь надо было наследить. Угораздило же нас тащиться до самого кабинета Защиты… Как же, как же, чтобы Поттеру было удобнее ориентироваться! Заботясь об удобстве Поттера, мы проворонили Анонима, он улизнул, а затем снова объявился, чтобы отвести от себя подозрения.

Все заозирались.

– Биннса нет! – победоносно выкрикнула профессор Вектор.

– Но он же привидение! Как он мог оставить следы? – охладила её пыл Синистра.

– Верно. – Вектор была обескуражена.

– Северус, но ведь не можете же вы каждого из нас держать под подозрением! – возмутилась Мадам Земфира.

– Могу и буду! Здесь затронута честь каждого из нас. Сколько можно безнаказанно клеветать? Я ещё в прошлый раз поклялся найти этого ''шутника'', и я сдержу своё обещание, кто бы это ни был. – Обвёл Снегг всех учителей тяжёлым взглядом. – Жаль, что нельзя всем дать сыворотку правды, для именитых волшебников это слишком унизительно. Всё, господа, больше здесь делать нечего, нас всех обвели вокруг пальца как детей. Считайте эксперимент неудавшимся. – Он скривил губы в подобии кислой улыбки и пошёл в тот коридор, который вёл в подземелья.

Повздыхав, учителя стали расходиться, сворачивая в те ответвления от основного коридора, которые вели к их кабинетам. Гарри, Рон и Гермиона понуро побрели к себе. Было обидно, что их постигла неудача в казавшемся пустяковым деле. Здесь действовал кто-то умнее, хитрее и дальновиднее их. Но кто? И чего он, в конце концов, добивается?

– Стоп! – вдруг скомандовал Гарри. – Если мы средь бела дня выйдем в гостиной, все узнают о существовании тайного коридора, что совсем нежелательно. Там ведь сейчас полно народу.

– Ты прав, – поддержал его Рон. – Давайте попросимся пройти через кабинет Мелиссы, она не будет возражать. Заодно и новости её расскажем, её же не было на педсовете. – И они пошли обратно.

– Опять по мою душу? – грустно улыбнулась им Мисс Найтингейл. Она сидела за столом и внимательно читала всё ту же рукописную книгу с обожжёнными страницами, а в это время расчёска сама расчёсывала ей волосы.

– Вот здорово! – восхитилась Гермиона, глядя на манипуляции расчёски.

– Ничего особенного, – откликнулась Мелисса. – На следующий год и вы научитесь комбинировать заклинания, и жизнь станет гораздо проще. Шнурки будут сами завязываться, зубная щётка станет чистить вам зубы, а крем – мазать руки и лицо. Некоторые умельцы заставляют еду запрыгивать в рот – конфеты или, например, вишни. Но облегчая себе жизнь таким образом, вам придётся держать в голове гораздо больше заклинаний. Так что неизвестно, что лучше и удобнее.

Они объяснили, почему хотели пройти через её кабинет и рассказали о неудавшихся поисках следов Анонима.

– Гарри, а ты точно помнишь, что следы шли из одного из коридоров? Ты ничего не путаешь?

– Нет, это я хорошо запомнил. Мне показалось, что коридор ведёт в одну из башен, хотя я могу и ошибаться. Дверь с помощью Алохомора не открылась, она была как-то мудрёно заперта.

– Да-а-а… Кто-то поставил чёткую цель навредить и не собирается так легко сдаваться. Он не успокоится, пока не осуществит задуманное.

– А можно поинтересоваться, что вы с таким интересом читаете, – спросила, немного помолчав, Гермиона, больше всего на свете любившая читать и упорно верящая в то, что в книге можно найти ответ на любой вопрос.

– Да это просто книга советов по хозяйству, – ответил за Мелиссу Гарри и виновато посмотрел на неё. – Я случайно подсмотрел, всего один раз, когда вас не было, не удержался.

Мелисса изумлённо посмотрела на Гарри и расхохоталась:

– Стала бы я так внимательно читать книгу советов молодой хозяйке! Это – книга-оборотень, книга-хамелеон. Непосвящённого она собьёт с толку привычным содержанием. Если книга попадёт в чужие руки, обнаруживший её не заметит никакого подвоха, увидев лишь книгу по хозяйству – как правильно мариновать лягушачью икру и гладить шнурки. Настоящее содержание отражается лишь с помощью специального заклинания. На самом деле это – гремуар, чёрная книга, пособие по чёрной магии. В ней собраны всякие жуткие запретные заклинания, попадаются и смертельные.

Гарри поёжился:

– Вы интересуетесь чёрной магией? – просипел он внезапно севшим голосом. – Но я думал… – Он был просто в шоке.

– Я ведь преподаю Защиту от Тёмных Искусств. Если я не буду читать подобные книги, как иначе я узнаю, от чего стоит защищаться? Как я узнаю, чему вас обучать? В этой книге много страшного, но попадаются и рецепты противоядий от смертельных ядов, контр-заклинания и даже обратимые смертельные проклятия. Это очень интересно.

– Но подобные книги запрещены! Где же вы их достаёте? – со знающим видом заявил Рон.

– А! Всё тебе скажи! Какой хитренький! У меня есть свои поставщики. Подобные гремуары собирают по чердакам разваливающихся домов старых ведьм. Настоящие гремуары, содержащие действительно редкие и опасные заклинания, довольно редки. Этот же самый редкий. Но за деньги можно найти всё. Подобный гремуар ещё и не продадут кому попало. Последний раз пришлось рисовать чёрную метку на плече – я приклеила маггловскую сводилку в виде черепа, – чтобы сойти за приспешницу Тёмного Лорда. Иначе не видать мне этой книги как своих ушей. К тому же пришлось поторговаться, потому что кто-то предлагал больше. Я подозреваю – это был Малфой-старший, но, к сожалению, это недоказуемо.

Недавно я встречалась в ''Трёх мётлах'' со своим поставщиком. Он наивно полагает, что я из чёрных магов. Обычно я сама езжу в Лондон, в Лютный переулок. Я пью специальное уродующее снадобье, и на свет появляется моё альтер эго – Живодёриха. Она страшная, как смертный грех, но зато не привлекает лишнего внимания. В Лютном переулке все такие. Так я покупаю всё, что официально запрещено к продаже и покупке, но позарез нужно мне. Ещё я узнаю сплетни о Волане-де-Морте и о Люциусе Малфое – его терпеть не могут как ренегата.

Но вы ведь знакомы с Живодёрихой, Гарри, Рон! Вы же видели меня в конце лета. Я ещё Гарри подмигнула из озорства. Видел бы ты своё лицо! Чуть в обморок не упал от ужаса. Над тобой ещё Джинни смеялась и шутила, я слышала.

Гарри захлопал глазами:

– Так это и правда были вы??? Та страхолюдная ведьма, выходящая из Лютного переулка! Значит, я не ошибся! Я тогда догадался, что это вы, но подумал, что у меня уже галлюцинации начались.

– Ишь ты! Какой глазастый и догадливый!.. Лицо-то сменить не трудно, а вот фигура, походка… Внимательный человек сразу же раскусит обман. Меня спасает лишь то, что знающие Живодёриху не знакомы с Мелиссой, и наоборот. Это позволяет мне оставаться неузнанной. Надеюсь, вы меня не выдадите.

– Нет-нет, что вы! – уверили её Гарри, Рон и Гермиона все втроём, пообещав сохранить косвенное знакомство с Живодёрихой в тайне.

– Видите, эта книга сильно обгорела. Её вынесли из горящего дома в последний момент. Она очень ценная, и многие не пожалели бы за неё отдать свою жизнь. Это своего рода книга-символ, книга-талисман.

У Гарри по спине пробежал холодок, он весь покрылся мурашками от нехорошего предчувствия.

– Ч-чья это к-книга? – спросил он заикаясь.

– Это личный гремуар Волана-де-Морта, – прозвучал бесстрастный голос Мелиссы в полной тишине.

Рон вздрогнул, Гермиона ахнула, а Гарри непроизвольно попятился назад.

– З-зачем о-она в-вам? – тоже начал заикаться Рон.

– Надо очень хорошо знать врага, чтобы суметь противостоять ему. Надо знать, с чем придётся иметь дело. Здесь много заклинаний, принадлежащих лично Волану-де-Морту. Если он ими воспользуется, а он непременно это сделает, надо знать, как нейтрализовать их. В данный момент я не говорю о неотразимых заклинаниях. Волан-де-Морт сам создал многие заклинания и любит пользоваться ими. Обычные Чары Щита для защиты тут не подойдут, надо кое-что посильнее.

– Что? – спросили они в один голос.

– Ещё не знаю. Вот поэтому я и читаю, ищу подсказку.

– Знаете, Мисс Найтингейл, вы оч-чень умная! – вдруг сказала Гермиона. – Ведь никому и в голову не пришло использовать против Сами-Знаете-Кого его же средства. Правду говорят, что всё гениальное просто. Как бы я хотела быть похожей на вас, когда вырасту, – призналась Гермиона.

Мисс Найтингейл благодарно улыбнулась, глаза её блестели. Было видно, что ей приятны слова девушки.

– Спасибо большое. Я уверена, что ты станешь ещё лучше под чутким руководством наших учителей. У меня большая просьба. Никому не говорите о том, что здесь слышали, ни учителям, ни ученикам. За такие дела меня и вправду выставят из школы в два счёта, никакого Малфоя не понадобится. А могут и в Азкабан запросто отправить, за пропаганду чёрной магии, – сказала на прощание Мелисса очень серьёзно. – Я вам доверяю.

– Конечно, без проблем, – заверили её ребята. – Мы вас не подведём.

– Хорошая она, правда? Странная, но хорошая, – поделился Рон своими мыслями со всеми остальными.

– Хорошая и умная, – согласилась Гермиона.

– Да, – просто сказал Гарри.

Ночью он долго не мог заснуть, прикидывая в уме, кто мог иметь зуб на такую замечательную девушку, как Мелисса Найтингейл. И только засыпая он вспомнил, что они так и не рассказали Мелиссе о результатах педсовета.

* * *

Очередной скандал в ''Пророке'' благополучно замяли, благо, никто не спешил верить написанному. Времени для домыслов не было, уроков задавали столько, что на них уходило всё свободное время. Гарри и Рон аккуратно сверялись с ''Лучшим Другом'', что помогало им экономить время на поиски нужной информации в учебниках и библиотечных книгах.

К Сириусу они смогли выбраться всего один раз, чтобы поговорить с ним по поводу того, что Маргарет была наполовину вейлой. Даже твёрдо зная, что это правда, у Сириуса это никак в голове не укладывалось.

– Сириус, а у Миранды была палочка? – вынул Гарри козырного туза из рукава. – Если у неё не было палочки, ведь нечеловеческим существам нельзя их иметь и пользоваться ими, тогда всё сходится окончательно, если уж ты не веришь больничному свитку с указанием того, что она – вейла и тому факту, что её нет в ''Кто есть Кто'' и ''Всё обо Всех''.

Сириус почесал затылок и крепко призадумался:

– Насколько я помню, у неё и правда не было палочки. Огонь она всегда зажигала как-то странно, посылая пучок искр руками… Так и правда делают вейлы… Я начинаю сомневаться в том, что хорошо знал Поттеров. Полжизни провёл рядом с ними, а сколько было скрыто от моих глаз… Неужели вы правы? Получается, я и Маргарет совсем не знал.

– А ты точно знаешь, что она училась в Хогвартсе? Мы не можем найти упоминания о ней ни в одном из источников, – задал вопрос Гарри.

– Ну конечно, что за глупый вопрос?! Я видел её здесь на Вечере Встречи Выпускников пятнадцать лет назад. Ей было четырнадцать, она заканчивала четвёртый курс. Твои родители, Гарри тогда не смогли приехать, ты что-то приболел. А мы все были – я, Люпин, этот гадёныш Петтигрю… Билл Уизли, Люциус Малфой, Снегг – мы ещё все сидели за одним столом. Мы опоздали к официальной части и нам пришлось сидеть всем вместе за самым крайним столиком. С нами сидели Маргарет и кто-то ещё, какой-то её школьный приятель… Я это очень хорошо помню. Я не знаю, почему Маргарет нет в школьных альбомах. Это тоже предстоит выяснить…

Разговор с Сириусом ясности почти не внёс.

* * *

Как-то рано утром, ещё до завтрака, Гарри решил отправить Буклю за тараканьими усами в Лондон. Они неожиданно закончились, а в магазинчик в Хогсмиде их почему-то не завезли. Они с Роном поднялись в совятню, чтобы застать Буклю на месте. Поднимаясь по крутой лестнице, они почувствовали какой-то странный запах. Это был не привычный птичий запах помёта, перьевого жира и гниющих останков трупиков мышей и крыс, которыми баловали себя совы. Запах был чужой. Пахло чем-то горьким, травяным. Странным показалось и отсутствие шума крыльев, клёкота и крика – обычных утренних звуков просыпающейся совятни. Тихо было как в кладбищенском склепе.

Гарри и Рон вошли в просторное помещение и обмерли – все совы спали, засунув головы под крыло. Все как одна. Они спали на своих жёрдочках. Потыкав пальцем в ближайшую сову, Гарри убедился, что она спит как убитая и так просто просыпаться явно не собирается.

– Эй! А может они того?.. Они вообще-то живы? – спросил Рон с опаской.

– Вроде бы тёплые, – отозвался Гарри. – Хотел бы я знать, что с ними случилось.

– Может – съели чего? – предположил Рон.

– Что – все сразу? – отверг его гипотезу сходу Гарри. – Запах, опять же, странный. Чувствуешь?

– Да. А они проснутся, как ты думаешь?

– Вот уж не знаю. Неужели кто-то мог усыпить их намеренно? Зачем?

Они ходили по круглому помещению среди стропил, разглядывая неподвижных птиц, впавших в летаргию.

– Надо сказать об этом Хагриду и кому-нибудь ещё. Мадам Помфри или хотя бы Снеггу, на худой конец. Может, их отравили? Что-то здесь не чисто. Неизвестно, сколько проспят птицы и проснутся ли вообще.

– Эй! А где же твоя Букля? – вспомнил Рон цель их визита в совятню.

Гарри повертел головой. Белоснежная сова сразу же бросилась бы в глаза. В совятне её точно не было. У Гарри от сердца отлегло – его Букля избежала участи остальных сов.

– Интересно, где же она летает? Я её никуда не посылал, вроде бы. Куда она запропастилась? Но всё же это к лучшему.

– Моему Сычику тоже повезло, я его только вчера к Чарли отослал с открыткой ко дню рождения.

– Ладно, пошли предупредим преподавателей. Вдруг надо будет принимать экстренные меры, противоядие вкалывать или ещё что…

Хагрида сильно переполошила неприятная новость. Для осмотра птиц в совятню вместе с ним поднялись Мадам Помфри, профессор Стебль, Хагрид и Снегг. Прогноз был утешительным: совы проснутся сами через несколько дней, но будут очень слабыми.

Снегг и профессор Стебль пришли к выводу, что в воздухе кто-то распылил ядовитый сок цикуты, погружающий птиц в летаргию на некоторое время.

– Это кому ж понадобилось над безобидными птичками издеваться? – гремел Хагрид. – Поймаю хулигана – все уши пообрываю.

– Сдаётся мне, что это не хулиганство, – озабоченно проговорила профессор Стебль. – Кто-то сделал это намеренно. Я считаю, что кто-то захотел отрезать Хогвартс от внешнего мира, лишить нас связи. Неизвестно, сколько проспят птицы и проснутся ли они вообще. У нас осталось лишь несколько птиц, не ночевавших в совятне.

Новость о впадении сов в летаргию всех обеспокоила. В голову полезли всякие мрачные мысли о том, что тёмные силы не дремлют, что в любой момент может случиться что-нибудь нехорошее. Вдруг это часть какого-нибудь дьявольского плана Волана-де-Морта? Кто знает, что у него на уме. С прошлого июня он как в воду канул. Пожиратели вели себя тише воды ниже травы, сумев избежать наказания в очередной раз.

За завтраком в зал влетел филин Драко. Он особенно бросался в глаза – ведь сов сегодня почти ни у кого не было, они все спали.

Филин сбросил Малфою маленькую коробочку. Драко извлёк из неё что-то блестящее. Слизеринцы заахали: ''Какая прелесть! Оно, наверное, стоит целое состояние!'' Гарри не смог рассмотреть, что именно достал Малфой, но в его руках что-то сверкнуло, отразив лучи неяркого осеннего солнца.

– Помните, как грязнокровка переполошилась, когда сорока-воровка этой Найтингейл украла у неё какую-то дешёвку? – сказала вслух Пэнси Паркинсон, не потрудившись даже понизить голос. – Скоро она увидит настоящую драгоценность, правда, Драко? – обратилась она заискивающе к своему дружку за поддержкой.

– Да уж! – самодовольно откликнулся тот. – Хотя вряд ли грязнокровки разбираются в настоящих драгоценностях. Она, небось, никогда их и не видела. Эта Грейнджер сможет оценить стоимость моего кольца не раньше, чем Уизли подарит ей кольцо с настоящим бриллиантом по случаю помолвки, нищий Ланселот! А это значит – ни-ко-гда! Ха-ха! – И, крайне довольные своими идиотскими шутками, слизеринцы пошли на занятия.

Рона, по счастью, в зале не было. У Гермионы заметно затряслись руки от неистового желания съездить Малфою по лицу и стереть его гадкую ухмылочку. Гарри как раз вовремя поймал её за руку и сжал её, шёпотом пообещав разобраться с ним позже, не в присутствии учителей. Гермиона что-то там бурчала, что она как-нибудь переживёт свою помолвку и без бриллиантового кольца, потому что не в драгоценностях дело. Гарри решил не мешать ей возмущаться.

* * *

Дни тянулись в напряжённом ожидании, но ничего не происходило. Через шесть дней совы стали постепенно просыпаться, слишком слабые даже для того, чтобы самостоятельно слететь с жёрдочки на землю или попить. Личных сов разрешили на время разобрать по комнатам, при условии, что их временно не будут выпускать. Филч долго ругался и требовал этого, говоря, что в одиночку ему не справиться с чисткой ковров от птичьих экскрементов.

За школьными совами ухаживали третьекурсники под руководством Хагрида, отпаивая их молоком и давая сырое мясо с рук. Птицы довольно быстро приходили в себя и поправлялись. О происшествии довольно быстро забыли.

До поры, до времени.

С началом ноября начался очередной сезон игры в квиддич. По жеребьёвке Гриффиндору предстояло в первом матче сразиться со Слизерином. После большого перерыва, ведь в прошлом году Гарри сыграл лишь один матч, играть было сложно, и Гарри волновался, хотя играл уже шестой год. Перед каждой игрой его основательно трясло, как будто он выходил на поле впервые. В этот же раз ему было особенно тошно. В команде было считай что четыре новых игрока, и Гарри не представлял, как они себя проявят в первый раз. Во время тренировок ему казалось, что он делает всё возможное, чтобы натаскать их как следует, но теперь он вовсе не был в этом уверен. К тому же он был слишком занят поисками тёти и разгадыванием тайн, связанных с Мелиссой. Он частенько давал указания Кэти Бэлл, как самому опытному игроку, проследить за остальными, а сам старался улизнуть по своим делам. Теперь он боялся, что эта халатность выйдет ему боком. Драко-то времени даром не терял, каждый день ныряя в сарай для мётел. Он самозабвенно носился над полем, отрабатывая сложные приёмы. Гарри как-то подсмотрел тренировку Малфоя и к своему неудовольствию заметил, что тот сильно прибавил и стал по-настоящему серьёзным противником.

В воскресенье утром, перед игрой, Гарри с утра не мог даже позавтракать. Он знал, что от волнения не сможет проглотить ни кусочка. Он только выпил чаю, но потом пожалел и об этом – чай липко скользнул в желудок и растёкся там сладкой лужицей. Гарри слегка мутило от волнения.

– А кто наш новый комментатор? – донеслось до него от стола Когтеврана.

– Лавгуд! Луна Лавгуд!

– Она же не в себе! Просто чокнутая, с приветом… её так и дразнят – ''Приветливая'' Луна! Свихнувшаяся Лавгуд! Кто в здравом уме и трезвой памяти сделал её комментатором? Представляю, как она притащится на игру в ожившей шапке в виде льва как в прошлом году! Вот будет умора!

– Ага! И эта львиная башка будет реветь ''Поттера в президенты'' или ''Уизли, так держать!'' Эта ненормальная явно неравнодушна к гриффиндорцам. Может, отправить её на их факультет? Пусть-ка они терпят все её причуды и заморочки. Ты видел, кого она завела в качестве домашнего животного? Мяторогого сноркака! Она таки добилась своего и нашла целый выводок где-то в Швейцарских Альпах. В прошлом выпуске ''Придиры'' были её фотографии: сидит посреди гнезда как королева на троне в обнимку с одним из этих уродцев! Заставь её поверить, что Земля плоская, так она и этому найдёт доказательства! И с каких это пор сноркаков можно держать в школе?..

– С тех пор, как оказалось, что они существуют, наверное!.. Будем надеяться, что они травоядные.

Луна не обращала на злопыхателей никакого внимания, уткнувшись в свежий выпуск ''Придиры'', на обложке которого красовалась реклама эксклюзивных статей о живых прыгающих грибах, ходящих деревьях и бешеных огурцах-убийцах. Луна так увлеклась, что рисковала пронести ложку мимо рта. Гарри позвал её, напомнив, что ей давно пора в комментаторскую ложу.

День выдался промозглый и слякотный. Моросил гадкий мелкий дождичек, оседавший туманом на стёкла очков, так что Гарри ничего не видел. Гермиона сделала очки водоотталкивающими, ругаясь по обыкновению, что Гарри не может запомнить такое простенькое, но важное заклинание.

На поле вышла команда Слизерина, вид у них, как всегда, был самодовольный, будто они уже стали чемпионами Кубка или претендуют на место в английской высшей лиге. У Гарри зачесались руки – так ему хотелось стереть наглую ухмылку с лица Малфоя.

– Эй, Поттер! Как поживает твоя летающая швабра? Или это аэровеник? – насмешливо окликнул его Драко. – Отправь свой антиквариат в утиль! Как раз до свалки на ней долетишь. – Слизеринцы захохотали.

Гари нахмурился. У него была лучшая метла всех времён и народов – Молния. Да у сборной Англии по квиддичу были такие мётлы! И если её Малфой называет шваброй, то какая же тогда метла у него? Насколько Гарри помнил, Драко являлся обладателем Нимбуса 2001, неплохой метлы, но, по сравнению с Молнией, это она была аэровеником.

Эффектным жестом Малфой извлёк из-за спины метлу и с гордостью продемонстрировал её Гарри. Тот глазам своим не поверил. Это был Луч Света. Та самая суперновая метла, которой даже не было в витрине магазина летом. Древко её было отполировано алмазной крошкой до зеркального блеска, прутья были подобраны одно к одному, название было выгравировано золотыми буквами.

– Нравится? Это универсальная экспериментальная разработка, в продаже их ещё нет! – похвалился, сияя, Драко. – А мне отец её уже заказал! Ну, как тебе?

Гарри почувствовал лёгкий укол зависти, и ему безумно захотелось сказать Малфою какую-нибудь гадость, например о том, что его отец просто откупается от нелюбимого сына дорогими подарками, но это был бы удар гораздо ниже пояса.

– Они бы её ещё Скорость Звука назвали бы, маггловских книжек по физике начитались, что ли? – сказал он вместо этого. – А если уж она такая универсальная, шёл бы ты ей листья подметать, хоть какая-нибудь польза от тебя была, дворник!

Пришёл черёд смеяться гриффиндорцам.

Матч судила МакГонагалл.

– Капитаны, пожмите друг другу руки, – скомандовала она.

Как Гарри и ожидал, Монтагью вознамерился переломать ему все пальцы. Гарри кое-как выдернул свою руку и потряс ей, чтобы судорогой не свело. Пальцы стали ватными. Это был старый приём. Как теперь такой помятой рукой снитч ловить?

МакГонагалл, конечно, сделала выговор слизеринскому капитану, но дело было сделано. По свистку команды взмыли в воздух. С высоты Гарри увидел, как Мадам Трюк выпустила мячи. Снитч лишь на секунду мелькнул золотистыми крылышками и скрылся из виду.

По привычке Гарри поднялся как можно выше над стадионом – так было удобнее всего избежать столкновения с бладжером и заметить снитч. Малфой не будь дурак сделал то же самое. Он завис на своей суперметле над другим концом стадиона, исподтишка поглядывая на Гарри. Излюбленной тактикой ловцов было выжидание. Вот и сейчас Драко ждал, что Гарри заметит юркий золотой мячик и ринется за ним в погоню, а он сядет ему на хвост.

''Ну уж нет, не буду я таскать для тебя горячие каштаны из огня'', – мстительно подумал Гарри. – ''Я тебя враз отучу пользоваться чужим трудом!''

Он сделал вид, что заметил снитч, закрутился, заёрзал на своей Молнии, вытягивая шею. Малфой сразу насторожился и оживился.

Выбрав подходящий момент, Гарри резко пошёл вниз, вытянувшись в струнку на метле. Он даже протянул руку, изображая нетерпение схватить снитч. Драко плавно, без усилий развернулся и устремился туда, куда якобы направлялся Гарри, напрягая зрение. Малфой в упор не видел мячик, искренне недоумевая, куда же на такой дикой скорости несётся Поттер. Гарри стал ловко лавировать между загонщиками и охотниками, намеренно подпуская Драко поближе. Он увильнул от мощного охотника-слизеринца Эдриана Пьюси, бывшего ловца, который, похоже, пошёл на таран и в итоге с отчаянным воем врезался в трибуну. Видимо – он сломал нос. Вот загонщик Слизерина Гойл, соблазнился возможностью вывести из строя ловца противника и сильным ударом послал в Гарри бладжер. Гарри был готов к этому, потому что на это и был рассчитан его простой план. Он умело вильнул в сторону, зная, что по пятам летит Малфой.

Хрясь! Так и есть! Бладжер со всего размаха попал Малфою в плечо. Щуплый Драко с криком отлетел в сторону, перекувыркнувшись в воздухе три раза и насылая на своего дружка Гойла все известные ему проклятия, порчи и сглазы. Правда, до него скоро дошло, что тут не обошлось без Гарри, и что никакого снитча он, на самом деле, не видел, а просто заманил его в ловушку.

– Постой же, Поттер! Тебя ещё будут от скамеек отскребать! Ты у меня будешь норки для кроликов носом рыть! Твоей антикварной шваброй растопят камин в Большом зале! У Плаксы Миртл наконец-то появится бойфренд, бьюсь об заклад, впервые в жизни! Да и тебе не помешает такая подружка, – сквозь зубы бурчал он, обдумывая план мести.

Счёт, меж тем, уже давно открыли. С перевесом в тридцать очков вёл Слизерин. Рон был чернее тучи. На своём Чистомёте 11 он не успевал за Нимбусами 2001 слизеринцев. Хоть и не последней модели, они всё же были не чета Чистомётам казённым 7 гриффиндорцев. Гарри собирался вновь подняться наверх, но вдруг у самых ворот Гриффиндора он заметил золотую вспышку. Гарри решил пробраться туда окольными путями, потому что Драко снитч ещё не увидел, он был занят своим ушибленным плечом.

Гарри запетлял как заяц между игроками. Один раз его едва не сшиб с метлы мощный Крэбб, попытавшийся намеренно врезаться в него. В другой раз Гарри чуть-чуть не получил битой по голове от своего же Слоупера, попав ему под горячую руку.

– Прости, Гарри! – крикнул тот уже вдогонку, когда Гарри, пригнувшись, промчался мимо.

Снитч всё висел в воротах Гриффиндора как приклеенный, явно дразнясь. Гарри устремился туда, не веря своему счастью. Вот сейчас он одним эффектным жестом поймает маленький крылатый мячик и снова сделается героем дня! Сейчас… ещё секунда… Гарри вытянул руку, привстав на метле и…

Бум! Что-то с размаху ударило его в бок. От неожиданности он чуть не упал с метлы, скользнув по отполированному древку и сделав бочку. Его спасла хорошая реакция – он вцепился в метлу мёртвой хваткой. Гарри так и не понял, что произошло. Стадион взорвался криком и аплодисментами. Комментатор Луна неистовствовала:

– Вы только посмотрите, как самоотвержен ловец Гриффиндора, легендарный Гарри Поттер. Желая помочь своей команде и вратарю Рону Уизли, он закрыл собой ворота, не дав квоффлу соперника попасть в них! Что самое интересное, это не расценивается как нарушение правил, такого случая история квиддича ещё не знала! Браво находчивости Гарри Поттера! Он оправдывает свой статус летающей легенды! – Стадион вновь взорвался аплодисментами, криком и свистом.

''Так это в меня квоффл угодил'', – очумело повертел головой Гарри, у которого всё только что перестало вращаться перед глазами. Сам того не желая, он воспрепятствовал очередному голу и подтвердил свой статус самоотверженного героя в глазах ''приветливой'' Луны. – ''Летающая легенда! С чего она это взяла? Жди новых насмешек от Малфоя…'' А снитч, пользуясь суматохой, бесследно исчез.

Гарри бесцельно полетал над стадионом, не упуская из вида Драко. Игра была не очень оживлённая, поэтому комментатор больше отмалчивалась. Вот что-то сверкнуло высоко над площадкой, будто солнечный луч прорвался сквозь рыхлость туч. Снитч! Гарри на всех порах рванул туда, но и Малфой не дремал.

Вынужденный сменить направление из-за пущенного в него бладжера, Гарри чуть притормозил, а Малфой уже приближался к мячику. Но тому надоело зависать в одном месте, и он проворно шмыгнул вниз, трепеща на ветру крылышками. Драко по инерции пролетел дальше, и вот уже Гарри оказался в более выгодном положении.

Уворачиваясь от игроков и бладжеров, он летел на бешеной скорости прямо над самой землёй. Ветер свистел в ушах, изморось иголками впивалась в лицо, но он ничего не замечал. Гарри увидел, вернее – почувствовал шестым чувством, что Малфой тоже несётся со скоростью света на своём Луче Света к снитчу.

Гарри низко пригнулся, вытянувшись в струнку и буквально слившись с метлой в единое целое. Навстречу ему с другого конца стадиона нёсся с безумным лицом Драко.

– Сворачивай! Сворачивай! – неистово орали трибуны. – Они же врежутся друг в друга, разобьются! – Кто-то отвернулся, кто-то закрыл глаза руками. Луна напрочь забыла о своей работе. Невилл зажмурился. Гермиона смотрела широко раскрытыми немигающими глазами, Чжоу закрыла лицо руками, Мелисса до крови закусила губу, МакГонагалл поднесла ко рту серебряный свисток, но забыла, что собиралась наказать Крэбба за грубую игру на другом конце поля. Взгляды всего стадиона были прикованы к безумному поединку двух ловцов, выясняющих, чьи нервы слабее, и кто всё же свернёт в последний момент, отдавая победу команде противника.

Но они не свернули. Гарри видел происходящее словно со стороны и будто в замедленной съёмке. Он и Драко неумолимо сближались, вытянув руки для поимки мячика. Снитч неподвижно завис, дезориентированный шумом стадиона. Гарри увидел своё собственное отражение в бледных глазах Малфоя, потемневших от ужаса, и это произошло. Режим замедленной съёмки резко прекратился, и в следующую секунду они столкнулись на полной скорости и с ужасающим треском, эхом раскатившемся по стадиону. Гарри на мгновение потерял сознание.

…Он лежал на мокром песке. Сильно саднило щёку, которой он, похоже, тормозил. Вокруг было удивительно тихо.

''Я или оглох, или умер. Почему так тихо? Нет, если бы я умер, я не чувствовал бы боли. Значит я жив, но меня слегка оглушило''.

Где-то неподалёку громко застонал Драко, и в тот же момент до слуха Гарри донёсся рёв стадиона.

''Снитч!'' – подумал он, и тут же увидел золотой мячик в паре метров от себя. Он тоже пострадал от столкновения. Одно крыло было надорвано, другое беспомощно трепетало на сильном ветру. Гарри с надеждой вытянул руку, но не достал. Шевелиться стало больно. На поле уже спешили болельщики, учителя и Мадам Помфри. Игроки приземлялись, бросая мётлы и устремляясь к пострадавшим.

''Подзовите повреждённый снитч мелодичным свистом, у него тонкий слух, и это наверняка привлечёт его внимание'', – возникли строчки из книги Мелиссы перед затуманенным взором Гарри. Он попытался засвистеть, одновременно протягивая к снитчу руку, но с разбитых губ срывалось лишь какое-то маловразумительное шипение, способное привлечь внимание разве что змеи, но уж никак не снитча.

''Ну же, давай! Это мой последний шанс выиграть!'' – умолял Гарри мысленно мячик. Тот не двигался с места. Гарри дёрнулся, и плечо отдалось сильной болью. Он сжал зубы, чтобы не застонать, и осторожно выдохнул. Послышался какой-то шум, отдалённо напоминающий свист. Снитч вдруг дрогнул и придвинулся ближе к Гарри. Похоже, он не был избалован художественным свистом. Гарри усиленно делал вид, что он свистит, вдыхая и выдыхая воздух сквозь сжатые зубы.

''Быстрее же, быстрее, пока сюда не набежали с трибун и не спугнули тебя…'' – умолял Гарри снитч.

Полметра… двадцать сантиметров… десять… пять… Гарри вытянулся, резко подался вперёд, скрипя зубами от боли, и схватил золотой мячик, сминая раненые крылышки…

– Я поймал снитч!.. – прохрипел он, перевернувшись на спину и вытягивая вверх руку. Он видел, что к нему уже подбегают Рон и Гермиона, первыми сорвавшиеся с трибун, потом Мисс Найтингейл и МакГонагалл, за ними Мадам Помфри с уже готовыми носилками, а потом и весь остальной стадион.

– Я поймал его… – сказал Гарри уже шёпотом и попытался улыбнуться. Секундой позже он потерял сознание, глубоко провалившись в небытие.

* * *

Гарри по привычке очнулся в больничном крыле, которое уже стало для него родным домом. Была ночь. Рядом с его кроватью на стуле сидела Мисс Найтингейл, что-то читавшая явно невидящими глазами.

Гарри завозился, и она сразу же отложила книгу.

– Ну наконец-то ты очнулся! – сказала она с видимым облегчением. – Мы боялись, что ты умер. Разве можно так пугать? – шутливо поругала его Мелисса, но было заметно, что у неё камень с души свалился.

– Мы выиграли? Мне защитали снитч? – спросил Гарри слабым голосом.

– И это всё, что тебя волнует? – улыбнулась она. – Выиграли, выиграли, успокойся. 210 : 90. У тебя сильно ободрана щека и было вывихнуто плечо, но сейчас уже всё хорошо. Полежишь пару-тройку дней и будешь как новенький, Мадам Помфри тебя подлатает.

– А моя Молния?

– На удивление не сильно пострадала. Её уже забрали в починку по твоей страховке. Так что на этот счёт не волнуйся.

– А как Драко?

– Ему повезло меньше. У него сломана рука. А ещё его суперметла разбилась в щепки. Он вовсе и не собирался так долго вести психологическую атаку. Просто встроенный тормоз и механизм автоматического заднего хода не сработали. Вот и верь после этого рекламе. ''Луч Света'', ''Луч Света!'' – передразнила она. – Суперметла… Ха! Конец дутой легенде. Он так и не успел прославиться уже наделав дел. Кто же его теперь купит? Чистомёт и тот надёжнее.

– А почему вы здесь сидите?

– Ты предпочёл бы видеть кого-нибудь другого? Профессор Снегг подошёл бы? Я могу его позвать, – улыбнулась Мелисса.

– Я имел в виду Мадам Помфри…

– Она очень устала, ублажая Драко. Видел бы ты, как он тут плевался костеростом… Тебе повезло, что ты не очнулся раньше… Скажи, – понизила она голос до шёпота, – а как тебе удалось поймать снитч лёжа?

– А вы никому не расскажете?

– Ни одной живой душе, клянусь! – сделала честное лицо Мелисса.

– Я немного сжульничал. Подсмотрел в вашей книге советов, вернее, гремуаре, замаскированном под книгу советов, точнее я читал не гремуар, а то, под что он был замаскирован… – Гарри окончательно запутался. – Короче, я вычитал, что снитч откликается на свист. Я подозвал его как сумел. У него, кстати, крылья помялись, а одно почти оторвалось.

– Ничего, приклеят, – заговорщицки улыбнулась Мелисса. – А ты молодец, не растерялся, – и она погладила его по голове.

Гарри стало хорошо и захотелось плакать. В этот момент Мисс Найтингейл была похожа на заботливую маму или, по крайней мере, на фею-крёстную, как у Золушки, которая любила его и заботилась о нём, неожиданно появившись совершенно из ниоткуда.

– Пить хочешь? – спросила она и аккуратно влила ему в рот немного воды. – О! Да у тебя же все губы разбиты! Подожди секунду, сейчас мы это исправим. У меня с собой есть экспериментальный бальзам для губ из крови саламандры. У неё целебных свойств едва ли не больше, чем у крови единорога. – Она порылась в кармане.

– Не надо мне губы мазать, я же не девочка! – попытался было возразить Гарри, неуклюже уворачиваясь.

– Что вы говорите, мисс Поттер! А я только сейчас разглядела, что вы, оказывается, молодой человек! Ну-ка не верти головой! Мне эту мазь ещё на людях опробовать надо. Ты как раз подвернулся под руку, очень кстати. А ты думал, это я о тебе так трепетно забочусь?

Гарри хмыкнул, и она ловко намазала ему губы какой-то вкусно пахнущей мазью.

– Готово. Через три минуты будешь как новенький. Щиплет?

– Нехнохо, – только и смог сказать Гарри с открытым ртом, имея в виду ''немного''.

– Так и должно быть. Сейчас пройдёт. Как же иначе ты стал бы улыбаться завтра, когда тебя будет поздравлять вся школа? Всё, теперь спи.

У Гарри и правда глаза слипались. Это он так устал, или она подмешала ему снотворное в воду? Гарри осторожно потрогал губы – и правда всё мгновенно зажило.

– Вы моя самая любимая преподавательница… – сквозь сон пробормотал Гарри. – Самая хорошая преподавательница на свете. Вот бы таких было больше, а всяких Снеггов не было бы вообще…

Он уже не слышал, как Мисс Найтингейл ответила:

– Ладно уж, признаюсь, что ты тоже мой любимый ученик. Но только попробуй не выучить разницу между сглазом и порчей, мигом сделаю любимчиком Драко. – Она улыбнулась и поправила Гарри сползшее одеяло, замурлыкав какую-то мелодию себе под нос. Сквозь дрёму она показалось Гарри жутко знакомой, но он не успел об этом подумать, погрузившись в глубокий сон окончательно.

Мелисса пошла посмотреть, как там Драко, который застонал во сне. Ему она тоже поправила одеяло, но уже без всякого удовольствия, а только из чувства долга и лёгкого сострадания.

* * *

На следующий же день Гарри покинул больничное помещение. Он бы мог, конечно, поваляться там и подольше, но находиться в одной палате с Драко… Малфой беспрестанно ныл, капризничал и жаловался, изводя бедную Мадам Помфри своими противоречащими друг другу требованиями. То он требовал обезболивающего, то согревающей мази, то охлаждающего сиропа. То ему было душно, то подушка была не взбитой, то кровать – слишком узкой. А то Гарри не давал ему заснуть, потому что слишком громко дышал!

Когда он совсем ничего не мог придумать, он начинал громко сетовать на жизнь, которая не удалась исключительно по вине ''этого выскочки-Поттера'', который перешёл ему дорогу, словно чёрный кот, и у Драко началась полоса неудач. Мадам Помфри закатывала глаза и мгновенно ретировалась, бормоча про себя, что даст Драко парализующую язык настойку, если тот не замолчит.

Гарри устал терпеть стенания Малфоя и попросту сбежал, заверив Мадам Помфри, что у него всё в полном порядке, завещав ей крепиться и многозначительно кивнув в сторону Драко. При подобном соседстве он бы и за месяц не вылечился. Мадам Помфри кисло улыбнулась и дала ему обезболивающую мазь для вывихнутого плеча с собой, назвав его своим любимым пациентом, потому что он никогда ни на что не жаловался и любую боль переносил стойко и молча. Гарри пожелал ей удачи.

– Гарри?! Ты почему не в больничном крыле? – изумился Рон, глядя на него. Он как раз шёл навестить Гарри с охапкой всяких вкусностей и открыток с пожеланием скорейшего выздоровления, которые, похоже, собирала для него вся школа.

– Да Малфой достал меня своими стонами и стенаниями, будто он умирающий. То это ему не так, то то… Знаешь, что он выдумал напоследок? Что я отвлекаю его своим морганием. Его, видите ли, мутит, когда у меня ресницы быстро мелькают! Как тебе это?

– Давай пошлём ему по почте зубодёрные ириски под видом посылки из дома! То-то будет потеха! – предложил Рон, противненько хихикнув.

– И то дело, – согласился Гарри. – Может – слабительных капель ему в сок подлить – лошадиную дозу? Будет потом три дня в туалете отдыхать! Или налить ему тошнилки! Зря мы её, что ли, летом делали? У меня до сих пор полбутылки осталось от Дадли.

– Послать ему открытку из ''Весёлого Ужаса'' – ту, с надгробием, с его портретом, датами жизни и смерти – в самый ближайший день! – разошёлся Рон.

– Намекнуть Плаксе Миртл, что он к ней неравнодушен! Пусть-ка попристаёт к нему! – изощрялся Гарри в планах мести.

– Наябедничать Снеггу, что его любимый ученик списывал на контрольной работе по теории. Пусть заставит его подметать зубной щёткой пол в Зале Славы!

– Класс!

Настроение у Гарри сразу же поднялось, и он вмиг забыл о противно ноющем плече.

Само собой, он опять стал героем дня, самоотверженным ловцом снитча, не побоявшимся рискнуть жизнью ради победы своей команды. От рукопожатий у него ныли руки, а от улыбок уже сводило скулы, да все ещё как на зло норовили хлопнуть его по больному плечу. Вот чему он был действительно рад, так это тому, что Мисс Найтингейл таки намазала ему губы своей чудодейственной мазью.

После уроков он решил отнести раненый снитч в мастерскую сам. Только он не знал толком, где она находится. Где-то на территории замка, но вот где именно? По идее это должен был бы знать завхоз Филч, но он был предпоследним человеком, к которому Гарри обратился бы за помощью. Последним был, конечно же, Снегг.

Наудачу Гарри спросил у Рона. Тот знал лишь то, что мастерская где-то на безлюдном четвёртом этаже, которым не пользовались.

– Может, Мисс Найтингейл знает? Справься у неё, – посоветовал Рон и умчался в библиотеку.

Но кабинет Защиты оказался закрыт. И не как-нибудь, а на обычный маггловский ключ, для надёжности. Гарри вздохнул и отправился искать мастерскую сам, сжимая коробку с летающим мячиком под мышкой.

Сразу стало ясно, что четвёртый этаж был редко посещаем кем бы то ни было. На полу лежал толстый слой пыли, потускневшие картины были затянуты паутиной, воздух был затхлым, как в любом нежилом помещении. По всему было видно, что тут сто лет никого не было.

Гарри чихнул, и пыль столбом поднялась в воздух. Он зажмурился, а когда открыл глаза, чуть не заорал от ужаса: в воздухе, в каком-нибудь метре от его лица, невозмутимо висел здоровенный оранжевый глаз! Гарри примёрз к полу, не зная, что предпринять. Огромный глаз не мигая смотрел на него, легонько вибрируя. Дальше порога он Гарри не пропускал. Разворачиваться и идти обратно было как-то стыдно – какого-то глаза испугался. Гарри сделал шаг вперёд. Глаз угрожающе раздулся, гневно наливаясь кровью. Вторжение Гарри в его владения было ему явно не по нраву.

– Не бойся, – послышался вдруг тоненький голосок. – Яростный Жёлтый Глаз не причинит тебе вреда. Он просто любит пугать незнакомцев.

Гарри опустил глаза и увидел ребёнка лет пяти-шести. Кудрявый ангелоподобный малыш в белой рубашечке с интересом смотрел на Гарри.

''Откуда здесь взяться ребёнку?'' – подумал Гарри, и вдруг сообразил, что малыш – привидение!

– Ты кто? – требовательно спросил карапуз.

– Я – Гарри Поттер. Я ученик Хогвартса. Ищу мастерскую магических вещей.

– А я – Капризуля, Капризный Ребёнок, – ответил малыш, глядя на Гарри исподлобья. – Приятно познакомиться. – И он по-взрослому протянул Гарри руку для рукопожатия.

Гарри сделал вид, что пожимает его ладошку, насколько это можно было сделать с рукой привидения. Он ощутил лишь холодное покалывание, но Капризный Ребёнок остался доволен.

– А почему тебя так странно зовут? – поинтересовался Гарри, припоминая, что Плаксе Миртл очень нравилось, когда её расспрашивали о ней самой.

– Это потому, что я капризный. Когда-то меня звали Морган Джарвис, когда-то очень давно… С чего это ты вообще спросил? Мне мама не разрешала с незнакомцами разговаривать. И вообще – это мой этаж! Уходи отсюда! Уходи! – заверещал вдруг ни с того, ни с сего малыш-привидение, беззвучно затопал ножками, но зато очень громко заплакал. Но его полупрозрачному личику градом покатились слёзы размером с голубиное яйцо, превращаясь в лужу на полу.

Гарри растерялся. Он уже пожалел, что сам вызвался отнести снитч в починку. Только истеричных детей-привидений ему не хватало. Он уже собрался было уходить, как Капризуля вернул его к реальности:

– Ты почему меня не успокаиваешь? Зря я, что ли, плачу? Вот истукан бесчувственный! Ну-ка пожалей меня!

– Извини, я сразу не сообразил. Что я должен сделать?

– Предложи мне, хотя бы, конфетку. Иначе я тут целое озеро нарыдаю. – Он продолжал безутешно всхлипывать.

Гарри судорожно зашарил по карманам в поиске хоть какой-нибудь завалящей конфетки. Его пальцы нащупали что-то слипшееся, всё в волосках.

– Вот ириска. Правда, она без обёртки. Держи.

– Ну, Гарри Поттер, ты совсем глупый! Как же я её возьму, я же призрак. Я сказал ''предложи мне конфетку'' а не ''дай мне конфетку''! Чувствуешь разницу? Положи во-он на тот столик. Я буду изредка любоваться твоим щедрым даром и вспоминать тебя, Гарри Поттер. Жаль только, что она без обёртки. Я их собираю. Когда-то сюда ходили девочка и мальчик. Они дарили мне обёртки. Потом они перестали здесь появляться, и я остался совсем оди-и-ин… – заголосило вдруг маленькое привидение, проливая ручьи слёз.

– Не расстраивайся пожалуйста, – попытался прервать его рыдания Гарри, уже наученный горьким опытом. – Я буду приходить к тебе и приносить обёртки.

– Вот здорово! – разом перекрыл фонтан слёз малыш. – Тогда я не буду больше капризничать, – смилостивился он.

– Расскажи, как ты тут оказался? Я не знал о том, что в Хогвартсе есть привидения-дети.

– Как? Ты не знал обо мне? – глаза Капризули вновь угрожающе быстро наполнились слезами.

– Прости, прости, я снова сказал чушь! – поспешил успокоить его Гарри, лихорадочно соображая, как бы выкрутиться. – Видишь ли… э-э-э… мне о тебе много рассказывали, но у меня такая плохая память, что я всё забываю. Буквально на ходу. Какой это этаж, говоришь?

– Четвёртый! – хихикнул Капризуля. – Подобное объяснение его устроило. – А зачем ты пришёл?

– Познакомиться с тобой, конечно же, ты – такая легендарная личность! Ещё мне надо заскочить в мастерскую, занести туда раненый снитч. Но это не так уж и обязательно. Познакомиться с тобой для меня гораздо важнее! – мгновенно сориентировался Гарри, ловко солгав. – Покажешь мне мастерскую? Если у тебя нет дел поважнее, конечно.

Малыш нахмурил прозрачный лобик:

– Ладно. Но за это я буду рыдать тебе ещё два раза.

Гарри внутренне содрогнулся, но другого выбора у него не было. Не поворачивать же назад, когда дело почти сделано.

– А что это такое? – Гарри указал на раздутый глаз, плывущий в воздухе перед ними, освещая коридор.

– Яростный Жёлтый Глаз-то? Да это глаз короля циклопов. Его кто-то там победил в поединке и убил миллион лет назад, какой-то герой, Филаретус Третий, что ли. У циклопов есть одна особенность – глаз их короля может отделяться после его смерти и переходить во владение какого-нибудь другого циклопа, выбирая его новым королём. Ну а тогда в битве все циклопы погибли, и Глаз остался сам по себе. Разговаривать он не умеет, только летает и раздувается как волынка, когда хочет напугать. Но он совсем не опасен. Он умеет менять цвета, может быть красным, жёлтым и зелёным. Он всё понимает и любит меня. Он даже разрешает играть собой в мячик! Я делаю вид, что подбрасываю его, а он прыгает вверх и вниз в воздухе. Здорово, правда?

– Ага! – кисло улыбнулся Гарри. У маленького привидения совсем не было забав. Гарри стало его очень жалко.

За разговором они дошли до какого-то тупика.

– Вот твоя мастерская, там работают домовики. Когда выйдешь оттуда, один не уходи, подожди меня, а то заблудишься, этот этаж такой коварный. Я тебя провожу.

Гарри кивнул в знак согласия и, постучав, вошёл внутрь, открыв низенькую неприметную дверь в конце коридора.

Оказавшись внутри, Гарри не поверил своим глазам. Это была какая-то алхимическая лаборатория пополам со складом старья. Вдоль стен стояли столы, заваленные свитками и порванными книгами, шкафы были битком набиты пыльными склянками, в углу были свалены кучей сломанные школьные мётлы, лопнувшие квоффлы и треснувшие биты для квиддича. На старом потёртом кресле лежала стопка мантий, погрызенных мышами и явно нуждавшихся в штопке. На шкафах пылились треснувшие глобусы луны, сломанные вредноскопы и разбитые напоминалки. Облезшие рамы для картин штабелями лежали на широком подоконнике, сами картины, немного подреставрированные, сохли на верёвочке, держась на прищепках. Посреди этого живописного беспорядка деловито сновали домовые эльфы в рабочих фартуках и рукавицах. Они не обращали никакого внимания на Гарри, просто не замечая его.

– Эй, Болли! Дай-ка мне клещи. Хагрид попросил укоротить цепочку для Клыка.

– Фара, где желчь гарпии? Без неё противомозольный декокт не получится, а Мадам Помфри прислала заявку на завтра.

– Монти! Почему ты до сих пор не занялся мётлами? Первокурсникам уже летать не на чем.

– Пусть ломают поменьше, мне ещё профессорские мантии штопать, – отозвался некий Монти. – Сам чини мётлы.

– Я книги подклеиваю. Это, небось, ''Чудовищные Книги о Чудовищах Постарались''. Никакого волшебного клея и скотча на них не напасёшься…

– Ну-ка тихо. За работу все! Мастер идёт!

Разговоры разом стихли, деловитые эльфы засновали ещё быстрее. Гарри, стоя в темноте у самой двери, стал смотреть по сторонам, пытаясь угадать, как же выглядит мастер. И тут в противоположной стене открылась ниша, и в неё вошёл… Филч! В руке он держал охапку каких-то обломков.

– Чтобы до завтра починили эту метлу, – прокаркал он своим сиплым голосом. – Чтоб вас, дармоеды! Опять ленитесь?! За что вас только кормят? Всех отправлю под кнут! – гаркнул он на прощание и вышел. Эльфы все как один дружно вздрогнули.

– Как же мы это починим? Это же просто куча щепок, только на растопку и пойдёт... – обречённо проговорил старенький эльф с седыми волосками в ушах.

– Я тебе покажу растопку, Уолли! Если мастер распорядился починить, значит – будем чинить. И чего такого особенного в этой метле?

– Это же Луч Света! – воскликнул Гарри, выходя из тени у дверцы на свет. Он узнал метлу Малфоя по золотой гравировке на одном из обломков.

– Кто вы, молодой сэр? – испуганно пискнула какая-то эльфиха.

– Не бойтесь, я – Гарри Поттер.

По рядам эльфом прокатился восторженный гул.

– Сам Гарри Поттер! К нам пришёл великий Гарри Поттер, победитель Того-Кого-Нельзя-Называть! Он почтил своим вниманием нашу скромную мастерскую… Два года назад Гарри Поттер приходил к эльфам на кухню, и с тех пор они гордятся этим, задирают нос перед эльфами из мастерской. Теперь нам есть, чем ответить на это! Что нужно великому Гарри Поттеру в нашей мастерской?

– Да вот, – засуетился Гарри, – не желая отвлекать маленьких тружеников от работы. – Снитчу надо крылышки подклеить.

– Да это мы живо, это мы в один момент, – стали уверять его наперебой трудяги. – Горби! Где Горби? Эй, ты же лучше всех с крылатыми управляешься, подлечи снитч! – звали они какого-то умельца наперебой.

Коробку у Гарри забрали и по цепочке передали куда-то, заверив, что через пятнадцать минут снитч будет как новенький.

Гарри остался стоять у двери, дожидаясь. Неподалёку от него старенький морщинистый эльф Уолли вытирал крошечными руками огромные печальные глаза, причитая:

– Эх хе-хе, что же с этой бывшей метлой делать? Ведь придёт за ней завтра мастер Филч… Выпорет, как есть всех нас выпорет… Знаю я этих людей, всю жизнь с ними в больнице проработал. Не бросают они слов на ветер…

Взгляд Гарри упал на кучу старых тихоходных мётел, сваленных в углу, и в голове у него возник план.

– Так вон сколько у вас мётел лежит! Отполируйте древко до блеска, натрите алмазной пылью, выгравируйте золотом название сами. Прутья можно и от настоящей метлы взять – они почти не пострадали. А что до всяческих наворотов – встроенного тормоза и автоматического заднего хода, то они и так не работали – какой с вас спрос!

От предложения Гарри старый эльф оживился. Работа закипела. Лишь пессимист Монти был недоволен.

– Вот узнает хозяин об обмане – не избежать нам порки. Нельзя его обманывать…

– А разве можно собрать из щепок метлу? – возмутился Гарри. – Её уже никаким волшебством не починишь, никаким Репаро не возьмёшь.

Пока эльфы препирались, невидимый Горби сделал своё дело, Гарри так же по цепочке получил свою коробку со снитчем обратно. Он поблагодарил Горби в пустоту и уже собрался уходить, как его вдруг подёргал за штанину тот самый старый эльф, который так сокрушался по поводу поломанной метлы Малфоя и обещанной порки:

–Я хотел поблагодарить вас за помощь Гарри Поттер, сэр. Старый Уолли всю оставшуюся жизнь будет вам благодарен, сэр.

– Уолли? – Гарри только сейчас вспомнил, что обещал больничному смотрителю Банди передать привет Уолли из мастерской. – Я же должен был передать тебе привет от твоего друга Банди из больничного архива.

– Большое спасибо, Гарри Поттер, сэр. Банди мой старый друг. Мы давно не виделись, но теперь я знаю, что он жив-здоров… У меня для вас кое-что есть, сэр. Гарри Поттер – великий волшебник. Его все знают и любят, но у него есть могущественные и коварные враги. Я дам Гарри Поттеру кое-что… – в руку Гарри опустилось что-то тяжёлое. – Это амулет, оберегающий от могущественных тёмных сил. Он может даже спасти от смерти. Я сделал его сам из чёрного чугуна. Внутри него слёзы и голос матери. Это очень сильная субстанция. Ведь жизнь Гарри Поттера спасла его мать?.. Эльфам много известно, да… Пусть Гарри Поттер носит амулет на шее, и однажды он ему поможет, спасёт ему жизнь. Голос и слёзы матери… Да… Прощайте, Гарри Поттер, сэр.

Гарри посмотрел на амулет – просто кусок чёрного металла, вовсе на амулет и не похожий. На нём не было никаких символов, значков, рисунков или узоров, ни иероглифов, ни надписей, ни рун.

''Странный какой-то этот Уолли, как, впрочем, и все эльфы'' – подумал Гарри, выходя из мастерской. За подарок он всё же поблагодарил, надев амулет на шею и забыв о нём ровно через две минуты.

У мастерской не было ни Капризули, ни Яростного Жёлтого глаза. Гарри подождал немного и решил найти дорогу сам. Вроде бы шёл по своим же следам в пыли, но, видимо, задумался и свернул не туда. Само собой, он заблудился. Перед Гарри была какая-то совершенно незнакомая винтовая лестница, уходящая тёмным провалом вниз.

''Интересно, что там?'' – подумал Гарри и решил спуститься по ней. Зябко поёживаясь и кутаясь в мантию от сырости, он вступил на лестницу.

Освещая палочкой лестничный колодец, Гарри шёл вниз, осторожно переставляя ноги со ступеньки на ступеньку. Они крошились и осыпались под ногами. Стены, уходившие отвесно вниз, были влажными и осклизлыми, словно по ним проползли сотни улиток и слизняков. Пахло гнилью и болотом.

''У Снегга в подземелье и то уютнее'', – подумал Гарри, крепко прижимая к себе коробку со снитчем. Беспокойный мячик шебуршал в коробке, желая испробовать новые крылья.

– Да подожди ты, утихомирься, успеешь ещё полетать! – прикрикнул на него Гарри, но снитч не внял его уговорам. Тогда Гарри решил посвистеть немного. С зажившими губами ему это неплохо удалось. Вот только эхо в этом колодце было такое, что Гарри самому стало жутковато. Многократно усиленный звук долго бился о стены и наконец замер где-то наверху. Зато снитч впечатлился и затих. Гарри же наконец-то добрался до подножия лестницы.

Сначала он не понял, куда попал. Это была какая-то огромная каменная пещера, усеянная валунами. Чуть поодаль плескалась вода. Эхо так разносило этот звук, будто о скалы бился мощный океанский прибой.

''Да это же наше озеро!'' – догадался Гарри. – ''Всё правильно! Часть озера находится под замком. А вон и отверстие в скале, ведущее наружу''.

Отверстие было довольно большое. Сквозь него в пещеру падал тусклый свет угасающего осеннего дня. У воды было холодно. Гарри прошёл по кромке озера, хрустя панцирями раков – остатками летних пикников тритонов, и русалочьей чешуёй. У самой воды лежал большой плоский камень. Посидеть на нём было бы очень удобно, но Гарри не рискнул, боясь примёрзнуть намертво.

Он уже собирался обратно к лестнице, вырубленной в скале, как вдруг увидел что-то светлое возле самого камня. Машинально Гарри протянул руку и поднял чей-то беленький полуистлевший носовой платочек.

''Маргарет Поттер'' – гласила вышивка некогда цветными нитками в углу платочка.

* * *

Обратно Гарри летел как на крыльях, словно их приклеили не снитчу, а ему самому. На выходе с лестницы-колодца он встретил Глаз и Капризулю, но ни о чём не смог с ними поговорить, так он торопился рассказать о своей находке друзьям. Он лишь торопливо пообещал малышу-привидению, что скоро снова его навестит. Обещание Гарри не помешало тому выдать свежую порцию плача и беззвучно затопать ногами, требуя, чтобы Гарри остался поиграть.

Рона и Гермиону Гарри обнаружил в библиотеке. Он сбивчиво рассказал им о том, что с ним приключилось. Трясущимися руками он показал им найденный платок с вышивкой.

– Это доказательство того, что Маргарет тоже здесь училась! Она знала о проходе к озеру и обронила там однажды платок!

– Но мы же не нашли информации о ней ни в одном школьном альбоме, ни фотографий, ни каких-либо упоминаний. Ни-че-го! – возразила Гермиона. – Только Сириус подтвердил, что она здесь училась, но он мог что-нибудь перепутать… Тюрьма, бега, а потом эта странная арка…

– Только не говори о Сириусе как о ненормальном, Гермиона! Я ему верю. Он сидел с ней за одним столом во время Вечера Встречи Выпускников сто лет назад. Не галлюцинации же у него были! Тогда он не сидел в тюрьме и не выбирался из арки! Я уверен, что МАРГАРЕТ ЗДЕСЬ УЧИЛАСЬ! Какие ещё доказательства вам нужны?! А если упоминаний о ней нет, что ж, значит, эту информацию изъяли! – горячился Гарри. – Я же не имел понятия о том, что у меня вообще есть тётя. От меня это скрывали и скрывают до сих пор. Значит, информацию о Маргарет изъяли и из школьных альбомов по той же причине – чтобы я случайно об этом не узнал. Ведь не мог же платок Маргарет появиться из ниоткуда из воздуха!

– Может – платок где-то нашли и притащили русалки? – несмело предположил Рон.

– Ага! А у русалок он откуда? Они только целыми днями и делают, что вышивают чужие имена на платках, а потом разбрасывают их где ни попадя! – огрызнулся Гарри от расстройства.

Похоже, они опять зашли в тупик.

К середине ноября сильно похолодало. По замку бродили сквозняки, ночами хлопали рамы, звеня стёклами. В аудиториях стало промозгло и неуютно. На занятиях приходилось сидеть прямо в тёплых мантиях, согревая руки волшебным огнём в банке.

Как-то утром Рон увидел рекламное объявление в ''Пророке'':

''Новое изобретение – Комнатное Солнце Смеллоуна. Жидкий солнечный свет на службе магии! Прикрепляется к потолку, греет и освещает. Забудьте о старомодных каминах и согревающих заклинаниях. Приобретайте новинку сезона! Абсолютно безопасно, просто в использовании. Всего 49 галлеонов 96 сиклей 95 кнатов. Только у нас, только сегодня! Оптовым покупателям – скидка. Стоимость доставки включена. Спешите приобрести! Завтра – уже дороже''.

– Вот здорово! – восхитился Гарри. – Давайте закажем такое в нашу спальню, а то у нас там просто Антарктида, я никак уснуть не могу от холода.

– Ага… – уныло отреагировал Рон. – Ты цену видел? Нам придётся скинуться по десять галлеонов. Издеваешься что ли? Откуда у меня такие деньги?

– Извини, – пробормотал Гарри. Ему это как-то в голову не пришло. Ему самому родительских денег на жизнь вполне хватало.

Он сунул Букле в рот, вернее, в клюв, совиную вафлю. Она только что вернулась, отнеся Сириусу ответ на его изумлённое письмо по поводу статьи в ''Пророке''. Нюхалз узнавал новости несколько позже остальных, воруя газеты из почтовых ящиков жителей Хогсмида. Крёстному пришла в голову бредовая мысль о том, что не зря Гарри возмущался по поводу его собачьих ухаживаний за Мисс Найтингейл, и на самом деле у Гарри был свой личный интерес к ней. Гарри весь день недоумевал по поводу того, как такая абсурдная мысль могла прийти в голову вполне здравому человеку, правда, явно влюблённому. В обратном письме Гарри объяснил всю ситуацию и порядком повозмущался по поводу глупых подозрений Сириуса. Он отпустил Буклю в совятню, но она, сделав круг над залом, почему-то села на плечо Мелиссе.

– Это что-то новенькое… – не понял Гарри. Он не припоминал, чтобы его Букля проявляла дружелюбие к кому бы то ни было, кроме него.

Букля вертела головой, щёлкала клювом и ухала. Лицо Мелиссы оставалось вполне серьёзным, она будто …слушала сову, изредка незаметно кивая.

После завтрака Мелисса подошла к Гарри сама.

– Твоя Букля подала мне отличную идею. Я намерена обсудить её с Дамблдором, надеюсь – всё получится. А ещё у меня для тебя новость.

– Хорошая или плохая?

– Судить тебе. Твоя Букля собралась замуж!

– Это как? – не понял Гарри.

– Очень просто. В совятне ведь много сов. Она долго присматривалась к одному симпатичному крупному самцу, да и он оказался к ней неравнодушен. Дело только за тобой. Как её хозяин, ты должен разрешить ей отлучиться, чтобы свить гнездо и вывести птенцов. Тогда тебе придётся какое-то время обходиться без её услуг – самый конец зимы, весну и часть лета. Но летом она тебе всё равно почти не нужна. Тебе решать…

– Ого… – растерялся Гарри. Ему и в голову не могло прийти, что Букля вдруг захочет вывести птенцов. Хотя – почему бы и нет? Букля – птица молодая, интересная, блондинка к тому же… Так вот, почему её частенько не бывает в совятне! У неё свидания!

– Ну? Что скажешь? – прервала его мысли Мелисса.

– М-м-м… Я не против. А как вы узнали, что Букля собралась замуж? Как вы вообще её поняли? Вы же не были сорокой, когда она с вами… э-э-э… разговаривала.

Мелисса замялась:

– Ладно уж, – открою тебе одну мою маленькую тайну. Я понимаю язык птиц и говорю на нём. Я – птицеуст. Этот дар довольно редко встречается, и я не распространяюсь об этом. Помнишь, я рассказывала, что Сорока-Мэгги ворует чужие вещи, а мне их приходиться возвращать с извинениями? Тогда вам не пришло в голову спросить, как я узнавала, где Мэгги украла ту или иную вещь. Я её просто расспрашивала об этом, а она, как умела, объясняла.

– А как Букля узнала, что вы – птицеуст?

– Не знаю. Может – Мэгги проболталась. Эта хулиганка везде летает, может – и в совятню заглядывает, чтобы подразнить неповоротливых сов. Там и выдала меня с потрохами.

– А какую идею подала вам Букля?

– Скоро узнаешь! – улыбнулась Мелисса.

Гарри приободрился и уже не так неохотно поплёлся к профессору Трелони, опять была её очередь вести занятие. Чем был хорош её кабинет, так это тем, что там было тепло. Жар вечно горящего камина впитался в толстые стены, и сейчас они щедро отдавали тепло. Но зато там сразу же клонило в сон. Тем более, что новая большая тема была посвящена толкованию снов. Оказалось, в прошлом году они успели не всё пройти из-за того, что ''стрекозу'' уволила Амбриджиха.

В качестве напоминания ''мышь в очках'' прочитала лекцию о сонниках. Оказалось, что одни и те же сны по разному толковались в разных сборниках, и в прошлогодней книжечке под авторством Иниго Имаго профессор Трелони успела разочароваться. Она повозмущалась по поводу того, как можно было воспринимать всерьёз такую чушь, как атаку людоедствующего зефира в шоколаде, если вам приснилось, что вы летаете на метле. Отныне она решила комментировать сны сама, изредка сверяясь со стихотворным пособием Адамуса Ностра.

– Никто не хочет рассказать какой-нибудь интересный сон? Мы все вместе попробуем в нём разобраться. Только надо, чтобы сон был необычный, не связанный с событиями, происходящими с вами повседневно. Подобные сны просто отражают восприятие вами действительности, переработку дневных впечатлений.

Но бывают сны совершенно особенные. Вы сами чувствуете, что они необычные. Подобные сны могут повторяться, преследуя вас в виде кошмаров, доводя до безумия… – голос профессора Трелони стал зловещим, пробирая до костей. – Это могут быть сны-воспоминания. Ваша память избавляется от ужаса произошедшего, но оно остаётся в подсознании и всплывает в виде снов, мучая вас снова и снова... – Гарри вздрогнул, вспомнив кошмары о мёртвом Седрике. ''Мышь'' удовлетворённо замолчала, наслаждаясь произведённым эффектом, а потом добавила уже другим тоном:

– Ну? Кто-нибудь хочет рассказать что-то необычное? – она обвела класс очкастыми глазами, выбирая жертву.

Гарри неловко повернулся на своём пуфе и уронил учебник. Он наклонился вперёд, протягивая за ним руку.

– Ага, я вижу – Поттер тянет руку. Что ж, мы внимательно слушаем его сон.

– Я… э-э-э… вовсе не… Я не хотел!.. – залепетал Гарри невразумительно.

– Не стесняйся, Гарри, смелее, – сказала она несколько фамильярно. – Вдруг ты завтра умрёшь согласно моим многочисленным предсказаниям и лишишь тем самым всех нас шанса овладеть искусством толкования необычных, возможно вещих, снов.

''И не надоело же ей меня хоронить!'' – зло подумал Гарри и уныло принялся рассказывать сон о таинственном голосе, просящем помочь кому-то с завидной регулярностью, какой-то девушке, таинственной ''ей''.

Профессор Трелони слегка изменилась в лице, на нём отразился едва уловимый испуг. Но она постаралась держать себя в руках, пряча нервозность за показной улыбкой. Она забросала Гарри вопросами:

– А как часто тебе снится этот голос? Когда это произошло впервые? Кажется ли тебе этот голос знакомым? Мужской он или женский? Он употребляет одни и те же слова, или разные? Кого, ты думаешь, голос имеет в виду?

Гарри растерялся. Он не успевал реагировать на новые вопросы, путался в ответах или вовсе не знал, что сказать. Хуже всего дело обстояло с версиями относительно той, кому была необходима помощь.

– Я не знаю ни одной девушки или женщины, которая бы остро нуждалась в моей помощи, – уверенно сказал Гарри.

– Да? Правда? – искренне изумилась ''мышь'', будто бы Гарри сплошь окружали одни убогие, больные и инвалиды, требующие неустанной заботы, помощи и внимания. При этом она нервно теребила бинтовую повязку на пальце.

– Да, очень необычный сон, очень, – говорила профессор Трелони будто бы сама себе. – Надо сообщить хо… – Она резко оборвала себя. – Простите, я отвлеклась.

– А вы можете объяснить, что значит мой сон? – поинтересовался Гарри невинно. Он был уверен, что у ''стрекозы'' нет ни одной здравой мысли по этому поводу. Хорошо у неё получалось только предсказывать ему смерть.

– Видишь ли, – замялась та, – такие сны сложно трактовать именно потому, что они такие простые. Очевидно, его следует воспринимать буквально… – спряталась профессор Трелони за умными словами. – Наверное, тебе и правда следует кому-то помочь.

– Это я и без вас знал, – пробормотал Гарри себе под нос, пробираясь на своё место. – Тоже мне, открыла Америку…

– Но ты должен быть рад, Гарри. Такие сны – это показатель того, что ты открыт чистой энергии космоса. Твоя душа впечатлительна, если ты видишь такие сны, – обрадовала его на прощание ''летучая мышь''. – При высокой концентрации флюидов ты смог бы стать медиумом, даже некромантом! Не исключено, что это голос из прошлого, из мира духов… Он взывает к тебе… – завывала она.

''Час от часу не легче. Сначала я был победителем Волана-де-Морта, потом – змееустом, а теперь я ещё и некромант пополам с медиумом! Только этого мне ещё не хватало, собаке пятая нога'', – злился про себя Гарри. – ''Лучше б я вообще молчал! Сунулся как всегда вовремя!''

Рон не преминул над ним подшутить:

– Гарри, некромант ты наш! Вызови мне дух Альтарунаса Богатого и спроси у него годы его жизни, мне по Истории Магии это позарез надо, а искать недосуг.

– И совсем не смешно, – обиделся Гарри. – Я думал, она что-нибудь дельное скажет, а она…

– Ладно, прости, не сердись. Но с медиумом она явно хватила лишку.

– Можно подумать, мне только некромантии для полного счастья не хватало. Угораздило же нас связаться с этим Прорицанием. И Ференца как назло нет в те дни, когда у нас его урок. Мы чаще других попадаем к ''стрекозе''!

– Забудь! Это не первое её чудачество, а что касается достоверности предсказаний профессора Трелони, то ты сам понимаешь, ''регулярно умирающий Гарри''. Бежим, а то опоздаем на Травологию, идти аж в десятую теплицу.

Но Гарри ещё надо было в библиотеку. Приближаясь к главной лестнице, он услышал крики:

– Отдай! Отдай сейчас же, воровка!

Голос принадлежал Малфою.

– Дрянная птица!

Послышались возмущённые птичьи крики, и победный возглас Малфоя.

– Так тебе и надо, воровка! Хотела моё фамильное кольцо украсть! Надо бы тебе весь хвост выдергать, а не какую-то несчастную пару перьев. Жаль, что мне ещё экзамены твоей заразе-хозяйке сдавать, век бы её не видеть.

Гарри осторожно выглянул из-за угла. Драко держал Сороку-Мэгги за уже куцый хвост, вырывая у неё из клюва очень красивое кольцо в виде змейки с россыпью драгоценных камней.

– Дай сюда, а то вмиг башку скручу и свалю на этого жирного криволапого кота грязнокровки. Вечно он шныряет по замку…

– Эй! Ты что делаешь? – вышел Гарри из своего укрытия, когда Малфой с садистским удовольствием выдрал ещё одно перо из хвоста Мэгги.

– Эта дрянь спёрла моё кольцо!

– Это не повод, чтобы отрывать ей хвост. Она же летать не сможет!

– Так ей, воровке, и надо! Бьюсь об заклад – эта Найтингейл специально приучила свою сороку воровать чужие драгоценности!

– Для вас, Малфой, она Мисс Найтингейл! – прогремел голос как всегда бесшумно подкравшегося Снегга у них за спиной. – Минус двадцать очков Слизерину! Ещё раз услышу что-нибудь подобное – ты навеки простишься с этой школой, где тебя доводят до самоубийства ''аморальная особа'', специально обучившая птицу воровать твои фамильные драгоценности!

Драко съёжился под недобрым взглядом Снегга, полным презрения и негодования. Его самомнение и бравада сразу же исчезли. За все годы обучения в школе Малфой ещё ни разу не получал штраф от Снегга. Но этот год был явно ни его.

''Если бы я это сказал, он оштрафовал бы меня на сто пятьдесят очков, а потом заставил бы отбывать наказание'', – подумал Гарри про себя, но счёл за лучшее промолчать.

– Поттер, отнесите сороку Мадам Помфри. Она приклеит ей хвостовые перья обратно приживляющим клеем.

Гарри отнёс трепыхающуюся Сороку-Мэгги, делающую бесплодные попытки взлететь, в больничное крыло. Мадам Помфри быстро привела её хвост в порядок. Сорока что-то залопотала в качестве благодарности, потом выкрикнула пару мудрёных словечек и вылетела в окно, чтобы опробовать отреставрированный хвост.

Гарри побежал на Травологию, немилосердно опаздывая.

Следующим был урок у Хагрида. Двуроги-детёныши хорошо росли, прибавляя в росте и весе. У них уже стали проклёвываться крохотные рожки, и они норовили почесаться мордой об изгородь. Лесничий просто летал на крыльях. ''Детишек'', как он их ласково называл, он окрестил Ганс и Гретель. С веселым похрюкиванием они довольно резво бегали по загону, удивительно напоминая рогатых поросят грязно-бурого цвета.

Возле изгороди сегодня был привязан крылатый конь – пегас. Он тоненько мелодично ржал, пытаясь встать на дыбы и расправить свои огромные белоснежные крылья, но ему не давали это сделать тонкие кожаные поводья, привязанные к изгороди.

– О! Какой красавец! – с восхищением сказал Рон. – Пегасы дико дорогие. Только очень состоятельный волшебник может себе такого позволить.

Хагрид запретил им подходить всем вместе, чтобы не пугать нервничающее животное.

– Мне ''Полярную Ночь'' на один лишь день в питомнике выдали – хозяин в отпуск уехал, оставил его там на содержание. Пегасы – самые редкие из крылатых лошадей, хотя есть и другие. Абраксаны очень сильные и выносливые, они огромного размера, пегие, со светлой гривой. Этонаны гнедые, размером они меньше, зато подвижные и юркие. Грэньяны серые, они очень быстрые. А про тестралей вы уже всё и так знаете, мы их в прошлом году проходили. Белоснежные пегасы же поистине короли среди крылатых лошадей. Мне еле-еле этого дали, чтоб вы хоть знали как они выглядят, вот. Мало их осталось-то. Плохо, чевой-то, размножаются. Капризные они очень, ревнивые, их трудно содержать. Странно они к людям привязываются, не по-животному, а по-человечески. Если самка полюбит хозяина, самца она к себе уже не подпустит. Вроде – лошадь с крыльями, а будто человеческая душа у ней есть. Но коли уж полюбил пегас хозяина – жизнь за него отдаст, понимает с полуслова, слушается беспрекословно, команды будто сердцем угадывает. Так это коли искренне полюбит. А вообще они привередливые страшно. Дрессировке насильно не поддаются вовсе, тогда нельзя на них летать, норовистые – жуть. Сбросят, а потом растопчут. Чуть взбрыкнёт – копытами убить может.

При этих словах Хагрида все непроизвольно подались назад.

– Так зачем же их держат? Какая от них польза? Лучше бы остальных крылатых лошадей разводили, – недоумённо спросила Гермиона.

– Да что ты понимаешь в пегасах, грязнокровка? – вмешался Малфой, внезапно оживившись. – Это же сама красота, изящество и грация! Совершенное животное! У нас было два пегаса – самец и самка. Отец хотел стать заводчиком, но не получилось. Они, к сожалению, друг друга терпеть не могли – то крыло один другому копытом перебьёт, то укусит так, что до мяса.

– А ещё парочку купить у вас денег не хватило? – ехидно поинтересовался Рон.

– Молчи, Уизли! Всех ваших денег и на фотографию пегаса не хватит!

Гермиона решила заступиться за друга и подлила масла в огонь:

– Если ты такой многоопытный, справишься с этим красавцем?

– Раз плюнуть! – раззадорился Драко, заглатывая наживку вместе с удочкой и напрочь забыв о недавнем переломе.

– Нет, Малфой, назад! Ты однажды уже на гиппогрифе полетал! – засуетился Хагрид, но было поздно. Драко уже подошёл к пегасу и протянул руки к упряжи, говоря: ''Смотри и учись, грязнокровка!''

Пегас нервно раздувал ноздри, бока его ходили ходуном. Вот рука Драко коснулась морды, все затаили дыхание. Полярная Ночь встал на дыбы, резко мотая головой, и тонкие кожаные декоративные поводья, привязанные к изгороди, с треском лопнули. Почувствовав свободу, пегас раскрыл огромные крылья и почти без разбега поднялся в воздух.

Все остолбенели. Зрелище, и правда, было потрясающее. Задрав головы вверх и открыв рот, все молча глазели на Полярную Ночь, поднимающегося в небо. В чувство их привёл голос Хагрида:

– Драко! Что ты наделал?! Мне же его завтра возвращать! Это ж самец, его теперь не поймаешь! Я за всю жизнь теперь не расплачусь! – Хагрид рвал на себе волосы, чуть не рыдая.

– Что здесь происходит? – раздался сзади голос Мисс Найтингейл.

– А вы что, не видите? – язвительно отозвалась Пэнси Паркинсон. – Пегас улетел.

– Ну-ка, Гарри, ты у нас лучший ловец? Пегас не снитч, мы его быстро поймаем. Акцио метла! – живо сориентировалась Мелисса, заставляя всех вновь приоткрыть рот. И вот к ним уже летели две метлы из ближайшего сарая.

– Хагрид – верёвку! – Хагрид не заставил просить себя дважды.

Мелисса и Гарри взмыли вверх. У девушки была в руках верёвка с петлёй, вроде аркана. Пегас метался довольно высоко над землёй, не узнавая местности и не зная, куда лететь.

– Заходи справа, Гарри! Не давай ему уйти за лес!

Через две минуты Малфой тоже был в воздухе, он, как-никак, тоже был ловцом.

– Слева! Правее! Чуть выше! – раздавались попеременно возгласы ловчих, но пегас ловко ускользал, не подпуская к себе.

– Надо его измотать, чтобы он устал и потерял бдительность, – предложил Гарри.

– Ничего не выйдет, – откликнулся Малфой. – Они очень выносливые, к тому же чертовски хитрые. У пегасов очень развита интуиция. Ты только подумал, а пегас уже знает твоё следующее действие.

– Эй! Поменьше болтайте! Натворили дел, а мне разбираться? – прикрикнула Мелисса деловито. – Заходите с двух сторон и гоните его ко мне.

Но Полярная Ночь беспорядочно метался в небе, то резко падая вниз, то взмывая вверх.

– Да он будет похуже любого снитча! – заметил Гарри, уходя в вираж, чтобы не дать пегасу низом прорваться к лесу.

– Отвлеките его, – крикнула Мелисса. – Я зайду сверху сзади и попытаюсь его заарканить.

Гарри и Драко стали летать вокруг пегаса, сжимая и расширяя круги. Тот искоса следил за ними влажным глазом, пытаясь разгадать странный манёвр. Мелисса тем временем поднялась гораздо выше, чтобы дать пегасу забыть о своём существовании. Она стала медленно снижаться, заходя со спины крылатой лошади и разматывая верёвку с петлёй на конце. Ближе, ближе, ближе…

В последний момент Полярная Ночь почувствовал что-то неладное и резко дёрнулся вверх, молотя ногами по воздуху. Но было поздно. Девушка молниеносно оказалась рядом и одним движением руки набросила аркан на шею красавца-пегаса. Тот понял, что пойман, и неистово забился, вспарывая копытами прозрачный воздух и хлопая крыльями. На шее у него вздулись жилы, глаза дико вращались, на морде висели клочья пены. Конь был дико напуган.

– Тихо, тихо, мальчик! Я всего лишь хочу спустить тебя на землю, – отчётливо и спокойно проговаривала Мелисса, желая утихомирить пегаса. Она осторожно подтягивала верёвку, сматывая её и понемногу сокращая расстояние между ними. Она не переставала произносить ласковые слова, намереваясь заговорить пегаса, отвлечь его.

Крылатый конь постепенно успокаивался. Глаза его больше не вылезали из орбит, он перестал неистово бить копытами по воздуху. Мелисса уже была на расстоянии вытянутой руки, как вдруг в последний момент пегас запаниковал, мелодично заржал и задёргался. Неуловимым движением девушка перепрыгнула с метлы на спину Полярной Ночи и дёрнула за уздечку. Конь взвился на дыбы.

Шестикурсники, стоящие внизу, побелели от ужаса. Кто-то закрыл глаза, кто-то отвернулся, чтобы не видеть, как Мелисса упадёт и разобьётся.

– Вниз! Вниз! – властно кричала Мелисса пегасу, вцепившись в шею пегаса намертво. Желая сбросить наездника, конь выделывал немыслимые пируэты в воздухе, только мёртвой петли не хватало, но Мисс Найтингейл крепко сжимала его бока ногами, словно ковбой на родео. И пегас …послушался. Он плавно опустился на землю у загона и покорно дал себя привязать. Через мгновение приземлились Гарри и Драко.

Между учениками-шестикурсниками суетился Колин Криви, щёлкая фотоаппаратом. К Хагриду его прислал Снегг со сгущённой кровью дракона для Розиты. Колин недрогнувшей рукой снял весь процесс поимки Полярной Ночи от начала до конца и был очень горд собой.

Когда Мелисса спрыгнула с пегаса, раздались аплодисменты. Она поправляла мантию и приглаживала растрепавшиеся волосы, улыбаясь.

– Мисс Найтингейл, вы такая храбрая! Вы, должно быть, учились в Гриффиндоре! – восхищённо пролепетал Невилл, с трудом отважившийся на свой первый в жизни комплемент. Во время её родео на пегасе он был одним из тех, кто испуганно закрывал глаза руками.

– Это лучший комплимент в моей жизни, – улыбнувшись сказала Мелисса в ответ покрасневшему от собственной смелости Невиллу.

– Вот это да! – кричал на бегу Хагрид, расталкивая учеников. – Это был высший пилотаж, Мисс Найтингейл! Не знаю, как вас и благодарить. Я бы за него вовек не расплатился! Это пегас какой-то Министерской шишки, дали мне его в питомнике на день всего, детишкам показать. А оно вишь, как получилось… Греха с этим Малфоем не оберёшься.

– Ничего, Хагрид, всё в порядке. Я просто оказалась в нужное время в нужном месте – шла наш ясли-сад проверить. К тому же без Гарри и Драко у меня всё равно ничего бы не вышло.

– Да если б ни Малфой, ничего бы вообще не произошло! – выкрикнул Рон. – Заводчик пегасов фигов! Специалист-неудачник! ''Красота, гармония''! – довольно похоже передразнил он Драко. – Небось не ты бы из своего кармана деньги платил!

Против обыкновения Драко молчал, набычившись. Он не оправдывался и не прикрывался своим отцом.

– Всё! Успокоились все. Всё хорошо, что хорошо кончается, – помирила всех разом Мисс Найтингейл. – А вот о пегасе не помешало бы и позаботиться. Он весь в мыле. Надо его протереть.

Гермиона вызвалась сбегать за какой-нибудь подходящей тряпочкой в хижину Хагрида. Мелисса посмотрела на Гарри и Драко, всё ещё стоявших возле неё с мётлами в руках.

– Вам спасибо, молодые люди. Сегодня вы были на высоте, – скаламбурила она.

– Мисс Найтингейл, вы просто родились в воздухе! Как ловко вы управляетесь с метлой! А как вы пегаса укротили, просто одной левой! – восторгам Гарри не было предела, он просто фонтанировал.

– Спасибо, Мисс Найтингейл, – потупясь сказал Малфой. – Если бы не вы, не видать нам пегаса как своих ушей. Воздух и правда ваша стихия.

– Я признательна вам за комплимент, Малфой, – поджала губы Мелисса. – Но, признаться, я делала это не ради вас.

– Всё равно спасибо. Отец отказался бы платить за улетевшего по моей вине пегаса, а у матери нет своих денег, как вы знаете. Не знаю, что я стал бы тогда делать…

Мисс Найтингейл внимательно посмотрела на Драко, но промолчала. Гарри подумал, что Малфой впервые в жизни выглядит нормальным человеком.

– Спасибо, Поттер, – вдруг поблагодарил Малфой Гарри. Тот чуть в обморок не упал от удивления. Чтобы Драко кого-то благодарил? Да при этом благодарил его – Гарри? Где-то медведь сдох! Нет, целый десяток!

Что-то на секунду промелькнуло в бледных глазах Малфоя, и он добавил каким-то чужим, охрипшим голосом:

– Я отблагодарю тебя, Поттер. Сделаю тебе подарок. Скоро.

Он резко развернулся и на негнущихся ногах пошёл к слизеринцам. Мелисса и Гарри переглянулись.

– Странный он какой-то.

– Более чем. За шесть лет учёбы я от него слова доброго не слышал. Когда он пожелал мне жениться на Плаксе Миртл, это было самым добрым, что он когда-либо мне говорил… С ним явно что-то случилось.

– Не иначе как. Подхватил вирус учтивости?

Шестикурсники стали покидать поляну, Мисс Найтингейл пошла в сарай Розиты. Гарри и Рон тоже собирались идти, но прибежавшая Гермиона жестом остановила их. Она окликнула Хагрида, уже начавшего протирать крутые бока пегаса.

– Хагрид, извини, ты только не подумай, что я копалась в твоих вещах, я просто схватила тряпку, а под ней лежало вот это! – она протянула ему серебристые щепки, подозрительно напоминающие обломки волшебной палочки.

– А-а-а… М-м-м… Это... Да! Это щепки от палочки. Я не выбросил их, когда меня исключили. Я держу их в рукоятке зонтика, – зашептал он торопливо, воровато оглядываясь по сторонам. – Иногда бывает полезным, волшебство, ага. Надо было их почистить, зонтик барахлил. Я забыл убрать их подальше… Вы ведь никому не скажете, ребята? А?

– Нет, Хагрид, не бойся, – заверили его все трое. – Мы давно уже догадались об этом.

– Но почему твои щепки серебристые? – поинтересовался Рон.

– Так известно почему! Я же полукровка. Полувеликан.

– Ну и что? – не понял Гарри.

– А то, что любым нечеловеческим существам нельзя иметь и пользоваться палочкой, то же верно и в отношении их потомков в первом поколении от брака с людьми, то есть в отношении полукровок, – процитировал Хагрид закон наизусть. Не зря Скелетони говорил, что великаны отличаются великолепной памятью. – Я же полувеликан. Нельзя мне было палочку. Но к этому закону есть поправка: если полукровка поступает учиться в школу Чародейства и Волшебства, и за него при этом ручается директор в присутствии двух свидетелей, то Министерство разрешает владение палочкой специальным актом. Её окунают в кровь единорога, иначе она будет капризничать и не срабатывать, чувствуя чужеродную кровь. Вот почему она серебристая. А вы и не знали?

– Нет, откуда? – снова в один голос ответили все трое.

– Так вот почему у Мисс Найтингейл палочка серебристая! – воскликнул от внезапной догадки Гарри. – Она же наполовину вейла!

– Тише, мальчик! – шикнул на него Хагрид, закрывая ему рот своей огромной лапищей. – Откуда вам это известно?

– Мы сами догадались, – охотно пояснила Гермиона. – Её нет в справочниках ''Всё обо Всех'' и ''Кто есть Кто'', в котором фиксируются все волшебники, она здорово летает и она понимает язык птиц – ведь вейлы родственники птиц – сиринов и фениксов, она странным образом действует на мужчин, даже пегаса умудрилась укротить, – дала исчерпывающий ответ словоохотливая Гермиона.

– Уж больно вы умные, детки, как я погляжу, – бурчал лесничий. – Только никому об этом не говорите. Сами знаете, как плохо относятся люди к полукровкам. Не доверяют, избегают, вечно в чём-то подозревают. Многим родителям не понравится, что их детей учит наполовину вейла. Прошлый раз Люциус Малфой приезжал, так он хотел из-за этого скандал раздуть, да учителя не дали ему в обиду нашу девочку. Но он прав в том, что ещё один скандал, и даже авторитет Дамблдора не сможет удержать Мисс Найтингейл в Хогвартсе – её уволят. Предрассудки правят этим миром. Разные люди живут на свете. Разве кровь определяет, хороший ли ты человек? Важно то, какой ты. Мисс Найтингейл – любимая учительница всей школы. Только такие, как Малфой, могут смотреть на неё сверху вниз, гордясь чистотой своей крови, а сами мизинца её не стоят! – расфилософствовался Хагрид. Он даже говорить стал по-другому, без своих обычных ''ага'', ''энтот'' и ''вот''.

– Ты абсолютно прав, Хагрид, но нам пора, у нас Не-Совсем-Люди, – и они понеслись в замок, явно опаздывая.

После ужина случилось нечто из ряда вон выходящее. Вечернее небо, уже загоревшееся звёздами, вдруг заполнили сотни сов. Они несли какие-то объёмные коробки, по четыре совы на штуку, и сбрасывали их в холле перед главной лестницей. Профессор Дамблдор и Мисс Найтингейл пересчитывали коробки.

– Итак, 149, 150. Всё. А быстро же они работают! Утром заказали, вечером уже доставили, – сказал Дамблдор довольно.

– Ещё бы, за такие-то деньги! Мы просто разорили школьный попечительский совет, – вернула его с небес на землю Мелисса.

– Мисс Найтингейл, я в курсе, что вы вложили часть своих денег. Вы – удивительно бескорыстный человек.

– О, нет, вы заблуждаетесь, профессор Дамблдор! Во-первых, я и сама не хочу мёрзнуть до самого апреля. А во-вторых, разве могут дети что-нибудь усвоить, когда они стучат зубами на занятиях и думают лишь о том, как согреться? Им будет не до учёбы. А в этом году ожидается особенно холодная зима.

– Какая вы умница, Мелисса! – Дамблдор по-отечески похлопал её по плечу.

В холле собралось уже полшколы. Всем было интересно узнать, что находится в коробках. Гарри, Рон и Гермиона шли из библиотеки в Зал Славы. Увидев толпу, они тоже заинтересовались.

– Леди и джентльмены! Попрошу минуточку внимания. Мы заказали ''Комнатное Солнце Смеллоуна'' в количестве ста пятидесяти штук для обогрева аудиторий, гостиных и спален, – обратился к ученикам Дамблдор. – Теперь вас ожидают горячие денёчки! – скаламбурил он.

Ученики обрадовались и оживились.

– Эту идею нам подала Мисс Найтингейл, за что ей отдельно большое спасибо, – раздались аплодисменты.

– Это не совсем так. Первоначальный замысел принадлежал Рональду Уизли. Это ему надо сказать спасибо. Прошу любить и жаловать! – поправила Дамблдора Мелисса.

Рон покраснел от удовольствия, не часто он оказывался в центре внимания. Гарри выпихнул его в центр, к ящикам. И тут Рон растерялся. Он не знал, куда деть руки, что сказать и на кого смотреть. Он почувствовал себя не в своей тарелке, когда на него уставилось половина школы, а он, вроде бы, ничего такого и не сделал. Он глупо стоял у ящиков, разглядывая свои ботинки.

– Ну, господа ученики! Разбирайте ящики, разносите их по гостиным, аудиториям и спальням, – бодро скомандовал директор, и ученики засуетились.

Коробки были не из лёгких, одному нести было тяжело, а вдвоём – неудобно. Гарри и Рон кое-как дотащили своё солнце до гостиной Гриффиндора.

– Вот ослы! – стукнул себя по лбу Рон. – А Вингардиум Левиоса, Мобилиарбус или там Локомотор какой-нибудь на что? Зачем мы его несли сами?

Они открыли ящик и прочитали инструкцию. Комнатное Солнце Смеллоуна крепилось к потолку с помощью заклинания Липкости, а потом зажигалось с помощью Игнитио. У солнца был температурный регулятор. Можно было устроить ''африканскую жару'', а можно было обойтись ''английской весной''. О создании чудесного обогревателя не было сказано ни слова – секрет фирмы.

– Слушай, Гарри! Как ты терпишь, когда на тебя все пялятся? Постоянно. Я себя чувствовал обезьяной в зоопарке, разве что пальцем не показывали. Когда на тебя смотрят как на героя, когда ты действительно заслужил все эти взгляды, то это здорово. Когда тебя все любят и все тобой восхищаются за дело – это то, что надо. А та-ак – увольте, трёх минут славы мне вполне хватило!

– Вот то-то же. А то вечно ты меня моей славой попрекаешь, – притворно обиделся Гарри. – Ладно, забудь. Поздно уже. Давай спать.

На том и порешили.

– Дамы и господа, – обратилась Мелисса к классу. – Сегодня у нас новое заклинание. К счастью, оно очень редкое, к несчастью, очень опасное, вдвойне опасное. Это Экзитус Леталис.

Никто никак не отреагировал, потому что все, даже Гермиона, слышали о нём впервые.

– Судя по его названию, вы можете догадаться, что оно смертельное. Но есть одно ''но'' – оно обратимое.

Кто-то недоверчиво фыркнул: всем известно, что обратимых смертельных заклинаний не бывает. Разве можно оживить мёртвого? Чушь!

– Кто-то мне, естественно, не поверил, но он не прав. Дело в том, что Экзитус Леталис – относительно новое заклинание. Ему не больше тридцати-сорока лет. Это заклинание просто новорожденное по сравнению с тем же Авада Кедавра, которому несколько тысяч лет. Ещё хочу сказать, что Экзитус Леталис почти никому не известно, потому что оно… м-м-м… авторское. То есть сейчас уже нельзя установить, кому первоначально принадлежало изобретение Авада Кедавра, но Экзитус Леталис изобрёл совершенно конкретный… э-э-э… человек. Я могу назвать вам его, но это… гм… не столь важно для нас сейчас. Я назвала его вдвойне опасным, потому что оно не зарегистрировано как запретное заклинание чёрной магии. О нём вообще мало кто из волшебников знает, а в Министерстве и подавно. Им можно безнаказанно пользоваться, отнимая жизни, и никого не посадят за это в Азкабан. По халатности Министерства в законе нет ни слова об Экзитус Леталис! Мракоборцы погибали десятками, не умея защищаться от него, а Министерству до лампочки. Им дороже исследования древесины для волшебных палочек…

Что ж, значит, надо самому быть настороже.

Это заклинание даёт облако чёрного дыма, погружающее человека во что-то вроде смертельной дремоты. Жизнь будет вытекать из вас по капелькам, силы будут уходить постепенно, в течение девяти часов. Это не мучительно, но сама мысль о том, что вас через несколько часов не будет, кого угодно сведёт с ума. Тем не менее, шанс выжить есть. В течение всего этого времени вы ещё можете спастись…

Все слушали затаив дыхание. И вдруг… Малфой поднялся со своего места и заявил, перекрывая речь преподавателя:

– Мисс Найтингейл, разве это заклинание входит а учебную программу?

Мелисса замолчала на полуслове, удивлённо вскинув брови:

– Нет, я добавила его по своему желанию и усмотрению.

– С какой это стати мы должны изучать что-то по вашей прихоти? – Малфой явно нарывался на неприятности, стараясь вывести преподавательницу из себя.

– Чего он добивается? – шепнул Рон Гарри на ухо. – Она же оштрафует его на пятьдесят очков и будет совершенно права. Драко всякий стыд потерял! Он просто не в своём уме.

– Когда мы столкнулись при игре в квиддич, он, должно быть, слишком сильно ударился головой! Критиковать преподавателя, да ещё и права качать при этом! Он же только вчера благодарил её за поимку пегаса, и, по-моему, довольно искренне. – Сам безмерно удивился Гарри. Страсти, тем временем, накалялись.

– Волану-де-Морту совершенно наплевать на то, что ты не владеешь и половиной заклинаний, нужных для самообороны! Вы весь прошлый год вы проваляли дурака с этой старой мерзкой министерской жабой Амбридж, потеряв кучу драгоценного времени. Волан-де-Морт не будет ждать, пока ты сподобишься стать опытным и опасным противником. Объяснишь ему при личной встрече, что ты владеешь лишь Экспеллиармусом, который, видимо, по чистой случайности входил в школьную программу! – Мелисса впервые в жизни вышла из себя.

Класс пришипился. Все ждали исхода конфликта. Драко продолжал безумствовать.

– Мне он ничего не сделает! – насмешливо проговорил он. – А вот вы правильно боитесь! Но при этом ничто не даёт вам права навязывать нам изучение никому не известных, а может и вовсе несуществующих заклинаний!

– А вот я сейчас применю его на тебе, и ты узнаешь, существует оно или нет!

– Давайте, тогда вас, наконец-то, выгонят из школы и посадят в Азкабан!

– Ты так в этом уверен?

– Да! Все здесь присутствующие докажут, что вы меня убили!

– Мне достаточно применить заклинание Обливиэйт Майнор, чтобы все здесь присутствующие навсегда забыли последние пятнадцать минут своей жизни. Я, пожалуй, расскажу им, что ты глупо погиб, неумело обращаясь с палочкой и экспериментируя со смертельным заклинанием. В Азкабан же меня, по совпадению, не посадят – Экзитус Леталис не является запретным. Так что подумай дважды, прежде чем досаждать мне своими глупыми придирками! – ледяным тоном отчеканила Мелисса. – Пожалей отца, ему придётся всю оставшуюся жизнь ходить на могилу своего не слишком умного сына.

Драко очень сильно побледнел, но рта не закрыл:

– Не смейте говорить о моём отце! Он не придёт, и вы прекрасно знаете, почему! – Малфоя затрясло от злости как будто у него начался припадок. Класс затаил дыхание при виде этой мизансцены. – Да вы… Да вы… Я вас видел тогда, в коридоре! Я всё про вас знаю! Я всем расскажу! – У Драко началась явная истерика. – Вы же ве…

– Всё, мне это надоело! Фростис! – И Драко застыл с открытым ртом, мгновенно превратившись в глыбу льда. – Остынь немного, а то слишком уж ты разгорячился, бедный мальчик….

Ученики застыли в ожидании.

– Часика через два оттает, ничего с ним не случится. Разве что лёгкий насморк подхватит, – оправдалась Мисс Найтингейл, виновато улыбнувшись. – Ну? Что молчите? – вдруг совершенно по-хулигански добавила она. – Поверили? То-то же. Во-первых, я не владею Экзитус Леталис. Во-вторых, Обливиэйт Майнор не существует. А в – третьих, я не собираюсь убивать никого из моих учеников, тем более истеричных. Надо же мне заботиться об остатках моей репутации! – И она рассмеялась, а с ней и весь класс. Напряжение, возникшее по вине Драко, спало.

– Заклинание Заморозки скоро выучите у Флитвика. Когда Драко очнётся, не говорите ему, что я блефовала, иначе он повадится мне уроки срывать, а нам ещё очень много надо пройти – по программе и для практической самообороны.

Урок закончился, все собрались уходить, а заледеневшая фигура Драко стояла в проходе между рядами парт, потихоньку оттаивая ручейками, сбегающими к доске.

''Странно, она даже не оштрафовала Драко за его мерзкую выходку…'' – подумал Гарри. – ''Если бы на её месте был любой другой преподаватель, Драко бы уже паковал вещички''.

* * *

''Пророк'' неожиданно разродился новой сенсацией. На первой странице во весь лист была напечатана фотография Мисс Найтингейл на метле, эффектно набрасывающей петлю на шею пегаса. Заголовок гласил: ''Опальная преподавательница спасает коллегу от разорения''. Статья была как всегда лживой, с перевиранием фактов и передёргиваниями. Она бросала тень уже на нескольких учителей:

''На минувшей неделе опальная преподавательница Школы Магии и Волшебства Хогвартс Мисс Мелисса Найтингейл вновь отличилась. Якобы случайно оказавшись рядом, она помогла поймать вырвавшегося на свободу пегаса ''Полярная Ночь'', принадлежащего сотруднику Министерства Магии Людо Бэгману, легендарному игроку в квиддич. Испуганное животное сорвалось с привязи вследствие жестокого и неумелого обращения с ним преподавателя-недоучки Рубеуса Хагрида. Вышеупомянутый Хагрид наполовину великан, а они известны своей жестокостью. Скорее всего он грубо обращался с благородным животным, взятым в питомнике на пару дней для каких-то своих целей. Хагриду грозил огромный штраф за нарушение правил содержания магических животных и обращения с ними, а также за потерю чужого имущества, но он выкрутился с помощью Драко Малфоя, ученика шестого курса, самоотверженно бросившегося ловить разъярённого пегаса. Мелисса Найтингейл ему помогала, хотя её помощь была, в общем-то, несущественной. Мисс Найтингейл пришлось только накинуть верёвку на шею пегаса, причём она его чуть не придушила.

Осмелимся также выдвинуть другую версию произошедшего. Мисс Найтингейл, чудом удержавшаяся на своём месте преподавателя в результате очередного любовного скандала с участием несовершеннолетнего ученика шестого курса Гарри Поттера, решила упрочить своё положение. Она заранее намеренно отвязала пегаса, чтобы потом эффектно поймать его на глазах у всех, обязав тем самым школу Хогвартс. Предприимчивая Мисс решила подстраховаться, понадёжнее закрепившись на должности преподавателя Защиты от Тёмных Искусств.

Этой должности не первый год добивается профессор Северус Снегг, один из достойнейших преподавателей Хогвартса. Но директор школы Альбус Дамблдор год за годом отвергает его кандидатуру под пустячными предлогами, набирая проходимцев, не вызывающих доверия.

Не пора ли освободить это учебное заведение от случайных людей? Неужели вам всё равно, кто обучает ваших детей?

Неужели это конец одной из старейших и престижнейших школ Чародейства и Волшебства в Европе?

Аноним.

На этой пессимистичной ноте письмо заканчивалось. В нём не было ни слова о том, что на самом деле пегас вырвался по вине Драко, что Полярную Ночь на самом деле поймала Мелисса, что Хагрид был вообще ни при чём. Таинственный Аноним явно пытался вбить клин между преподавателями, противопоставляя Мелиссу и Снегга, да при этом ещё и дискредитировать директора и Хагрида. В статье была такая явная ложь, что никто даже не возмущался. Вот только Колин Криви затрясся. На обложке газеты был сделанный им снимок.

Рыдая, Колин клялся, что не имеет к газете никакого отношения, что фотографии исчезли из его тумбочки. Хотя его наперебой заверяли, что и не думают на него, мальчик всё никак не мог успокоиться. Он вёдрами пил успокоительное и дрожал. В итоге его нервы приводила в порядок сама Мелисса, вытирая ему нос платком и ласково обнимая, показывая тем самым, что ничуть не верит в то, что Аноним – это он. Она отобрала у него бутылочку с настойкой пустырника, говоря профессору МакГонагалл с нервным смешком, что ещё чуть-чуть, и Колин успокоится навсегда. МакГонагалл лично осмотрела тумбочку Колина, чтобы убедиться в том, что фотографии исчезли. Хуже всего было то, что фотографии мог взять только ученик Гриффиндора, ведь в спальню мальчиков больше никто зайти не мог. Поднялась новая волна подозрений друг против друга во всех смертных грехах.

Для обитателей Хогвартса писанина в ''Пророке'' была откровенно нелепой. Полшколы видели, что Мелисса поймала пегаса, рискуя собственной жизнью. Но вся беда была в том, что почти все волшебники читали эту газету и верили в неё как в неприступность банка Гринготтс, чьи камеры хранения охранялись огнедышащими драконами.

За обедом Миллисента Булстроуд не преминула сообщить своим подружкам громким шёпотом на весь зал о том, что её переводят в Дурмстранг из недостойного её персоны учебного заведения.

– Слизеринцы собираются дать дёру отсюда как крысы с тонущего корабля, – передёрнул плечами от отвращения ко всем вышеупомянутым Рон.

– Скатертью дорога, – мрачно отозвался Гарри, – по ним здесь никто плакать не будет. Меньше народу – больше кислороду. Без слизеринцев воздух здесь будет явно чище. Пусть с собой заодно Снегга прихватят.

– Чего больше? – не понял Рон значение слова ''кислород''.

– Да это так, поговорка маггловская, – не стал вдаваться в подробности химического состава воздуха Гарри. Он тоже был в подавленном настроении.

* * *

По субботам начались факультативные занятия по Ориентированию. На них ходило довольно много учеников, в основном – первокурсников. Таких больших аудиторий не было, и занимались они в библиотеке, в самом большом справочном зале. Гарри и Гермиона, конечно же, ходили. А вот Рон отказался. Он предпочитал поспать в выходной утром. Чжоу тоже приходила и садилась неподалёку от Гарри, но соблюдала при этом дистанцию, видимо ожидая первого шага от него.

Что особенно радовало – слизеринцев не было. Ведь все были волшебниками в сотом поколении, все они так гордились чистотой своей крови, что никто из них не признал, что они чего-то не знают об этом мире.

Для начала Мелисса объяснила, зачем она вообще организовала курсы Ориентирования:

– Тем, кто родился не в волшебном мире, иногда очень трудно привыкнуть к нему. Ведь здесь всё по-другому. Особенно заметно это проявляется в повседневной жизни. Зачем нести тяжёлый чемодан, когда его можно или уменьшить с помощью Редуцио, или облегчить, или заставить лететь за собой с помощью Вингардиум Левиоса и Локомотор. Порою мы ищем нужную вещь часами точно зная, что она где-то рядом. Зачем эта трата времени? Примените Манящие чары, и нужная вещь сама прыгнет в руку! С помощью комбинации Отбрасывающих чар и Дистрибуцио Лоци можно убраться в комнате за считанные минуты – вещи сами разлетятся по своим местам. Это всё просто, и именно поэтому так часто выпадает из головы. Урождённые волшебники делают всё это автоматически, не задумываясь. Вам же приходиться привыкать к применению волшебства в повседневной жизни, учиться обходиться без электричества, телевизора, компьютера, автомобиля, холодильника, утюга, фена и стиральной машины – того, к чему вы привыкаете с рождения. Здесь вы начинаете жизнь заново. Чувствуете себя поначалу белыми воронами и боитесь допустить какой-нибудь глупый промах, задать дурацкий вопрос, не знать элементарных вещей. Вы выбрасываете разбитую тарелку, хотя её можно склеить с помощью Репаро, вы пишите сами, хотя перу можно просто диктовать, а ещё вы сами завязываете и развязываете шнурки, хотя они и сами прекрасно умеют это делать, правда, с помощью соответствующего заклинания. Волшебный мир – это просто мечта маггла-лентяя!

Не владение заклинаниями, не умение летать и варить зелья сделает из вас настоящих волшебников, а ориентирование в окружающем мире.

Для занятий вам понадобится учебник Фелисити Демойт ''Магические Предметы и Их Свойства''. Эта книга есть у нас в библиотеке, но в ограниченном количестве, так что поспешите запастись…

На первом же занятии Мелисса толково и просто объясняла то, как были созданы и по какому принципу действуют вредноскопы, напоминалки, детекторы лжи и проявители врагов. Вторую лекцию она посвятила открытию левитации, преданию летучести мётлам и коврам.

– В старину магглы считали, что колдуны и ведьмы натирают мётлы сложной по составу мазью, основным компонентом которой является жир убитого некрещёного младенца. – Ученики дружно ахнули. – Подождите падать в обморок. Вы представляете себе, сколько летающих мётел на свете? И все их надо регулярно натирать мазью. Сколько же это бедных младенцев понадобится, да ещё некрещёных? Желательно ещё и незаконнорожденных. Так что всё это чушь!

У всех сразу от сердца отлегло, у Гарри в том числе.

– Маггловские заблуждения относительно колдунов и ведьм – это отдельный разговор. Можно посвятить этому не одно занятие. Знаете, в старину у магглов бытовало такое поверье, что если добавлять в еду сухую полынь, она будет охранять от нечистых сил. Вот умора! Как они такую горечь ели – я лично себе не представляю. Да взять хотя бы элементарный сглаз или порчу. Чуть что заболит, и: ''Ах! Меня сглазила ведьма!'' А подумать о том, зачем ведьме это понадобилось, не бывает. Будь ты хоть чёрным-расчёрным магом – просто так магглам вредить не будешь. Причинение мелких неприятностей – это чаще всего месть за что-то сделанное магглами. Но те тоже делают это случайно, по незнанию: сносят старые дома, издавна населяемые привидениями, вырубают леса, в которых растут редкие уникальные травы, проводят железные дороги в местах, издревле населяемых магическими существами, животными или не-совсем-людьми. Так что все проблемы от незнания, от недостатка понимания. Наши миры существуют параллельно друг другу, изредка пересекаясь и доставляя тем самым массу проблем. У нас есть закон по защите магглов, а магглам не помешало бы иметь аналогичный закон.

– Скажите, – забеспокоилась вдруг Гермиона. – Хогвартс ведь ненаносимое на карту здание?

– Ну да.

– И на него наложены Магглоотталкивающие чары, то есть случайно забредшему сюда магглу он покажется развалинами?

– Да…– Мелисса не понимала, к чему клонит Гермиона.

– А вдруг эти развалины захотят снести и построить здесь что-нибудь другое? Не знаю… завод, пансионат для отдыха... Или решат проложить ветку железной дороги?.. Или кому-нибудь придёт в голову восстановить тот разрушающийся замок, который им виден, и сделать его туристической достопримечательностью? Что тогда?

– О-о-о! Отличный вопрос! Боюсь, что я не знаю на него ответа. Мысль о подобной возможности никому никогда не приходила в голову. Местность здесь не очень живописная, места глухие. Но магглы могут с этим не согласиться. Может, им нравится глухомань и уединённость. Остаётся только надеяться, что никто из магглов не позарится на наши развалины.

– Ну и умные же мысли тебя изредка посещают, Гермиона! – сделал ей комплимент Гарри по дороге в гостиную. – Бьюсь об заклад – подобное никогда не приходило в голову ни одному работнику Министерства. Они способны только совершенствовать нашу программу обучения как Амбриджиха… – и он скривился.

– Конечно, им это в голову не приходило. Они же волшебники. У них другое мышление.

– Пойду расскажу Рону о твоей вновь проклюнувшейся гениальности. Этот соня наверняка ещё дрыхнет!

* * *

Остаток субботы и почти всё воскресенье ушло на подготовку домашних заданий. Скелетони задал им нечто творческое и весьма оригинальное – взять интервью у привидения. Надо было установить дружеский контакт с одним из многочисленных привидений, населяющих Хогвартс, вызвать его на откровенность и расспросить о его жизни, о смерти, о зависании в мире живых. Гарри сразу же подумал о Почти Безголовом Нике, Гриффиндорском призраке, но это было как-то больно уж банально. Да и все гриффиндорцы наверняка выберут его же. Можно было обратиться к старой знакомой – Плаксе Миртл, но уж очень она была мнительной и чувствительной ко всему, что касалось её смерти. Ещё размечтается, по своему обыкновению, что он скоро умрёт и будет жить вместе с ней… От этой мысли Гарри вздрогнул.

''Уж лучше прожить год с Дурслями, чем провести один день в обществе зануды Миртл'', – подумал он. – ''Может – с Белой Тапочкой поговорить? Скелетони сказал, что это самое интересное привидение… Только где её искать? Или его? Может, оно и говорить то не умеет? Тапочка, всё-таки…'' – И тут на ум Гарри пришёл Капризуля – ребёнок-привидение с четвёртого этажа. Не теряя времени Гарри отправился туда, запасясь пергаментом, самопишущим пером и конфетными фантиками.

Капризуля себя ждать не заставил. Он выплыл из колонны, заранее вытирая глаза руками.

– Ты почему так долго не приходил? Ведь обещал же. Говорил я себе – не верь живым, не верь, обманут они маленькое привидение… И вот – пожалуйста! Ребёнка любой обидеть может… – Капризуля всхлипнул, не давая Гарри вставить ни словечка, и вот уже два ручейка сбегают вниз по его прозрачному личику, превращаясь в озерцо у ног Гарри.

''И где только в нём умещается столько воды?'' – подумал Гарри мимоходом.

– Ну вот, а я пришёл тебя обрадовать – взять у тебя интервью, чтобы все узнали, какой ты – Капризуля! Но если тебе больше нравится плакать здесь в гордом одиночестве, то я сейчас уйду. И фантики кому-нибудь другому отдам… – И он повернулся, якобы собираясь уходить.

– Нет-нет, подожди! Я с удовольствием дам тебе интервью. Я даже капризничать не буду. Целых полчаса. А фантики красивые?

– Очень. Я разложу их там, на столе, чтобы ты смог ими любоваться. Но это после интервью. Кстати, как поживает Глаз? – Гарри на память пришла их первая встреча, когда его до смерти напугал огромный раздутый шар – глаз убитого циклопа.

– Нормально, – отмахнулся малыш. – Облетает этаж с дозором.

– А откуда ты всё это знаешь про Глаз, что он принадлежал циклопу? Он же не умеет разговаривать.

– Я прочитал это в книге в библиотеке. Знаешь, как одному здесь скучно? – на глазах Капризули вновь блеснули слёзы. – Ни поговорить не с кем, ни поплакаться кому-нибудь. Вот я и читаю ночами книги. Если встретишь меня ночью в библиотеке – не пугайся. А то один раз девочка в обморок упала от неожиданности…

– Я, вообще-то, не обморочный. Но всё равно спасибо, что предупредил. Значит, это ты в библиотеке уму-разуму набрался! А я-то всё голову ломаю, – капризничаешь ты как ребёнок, выглядишь малышом, а говоришь совсем как взрослый.

– Скажешь тоже – малыш! – надулось привидение. – Мне, между прочим, уже триста лет. Я же не виноват, что я так молодо выгляжу-у-у… – захныкал Капризный ребёнок, устроив обильный слёзоразлив. Потоки самых настоящих мокрых слёз опять потекли по его сморщенной мордашке, рискуя затопить весь этаж.

– Нет-нет, конечно же ты не виноват. И выглядишь ты очень мило и взросло. Ты очень симпатичное привидение! – поспешил успокоить его Гарри, аккуратно отступая, чтобы его ноги не промокли насквозь в слёзном озере.

''Бедный, бедный состарившийся ребёнок…'' – подумал про себя Гарри, а вслух спросил:

– Можно поинтересоваться, как ты умер? Если не хочешь – не отвечай, – поспешно добавил он.

– Отчего же, я с удовольствием расскажу тебе эту грустную и поучительную историю.

Время было неспокойное – шла война с великанами, которые приходили с гор. Их было немного, но каждый из них стоил десятка людей. Некоторые из них были людоедами. – Гарри вздрогнул. – По крайней мере – так говорили. Мы жили в деревне неподалёку отсюда. Великаны напали на нас и начали крушить дома. Заклинания против них не помогали, ведь великаны защищены древней магией. Люди побежали прятаться в лес, а я заупрямился, раскапризничался и убежал от мамы. Я спрятался под кроватью, думая, что там меня никто не найдёт… Меня и вправду никто не нашёл – даже косточек. Великаны смахнули наш домик в два счёта своими дубинками, стёрли его с лица земли. Я даже ничего не понял. Р-раз! – и я словно взлетел в воздух, подхваченный ветром как шарик семян одуванчика. Сверху я увидел развалины домика и великанов, неистово их топтавших. Так я понял, что я умер… – Капризуля всхлипнул, но плакать не стал. – Ещё три дня я летал по разорённой деревне. Великаны ушли, жители вернулись. Моё тело так и не нашли – им даже нечего было хоронить. Поэтому-то, наверное, я и стал привидением. Моя мать надеялась, что меня унесли великаны. Я летал около неё, кричал, проходит сквозь неё – всё было бесполезно. Она меня не видела. Только тогда я и понял, что сам стал привидением, которыми меня пугали чуть не с рождения, если я капризничал, не желая идти спать или есть кашу...

Хогвартс был неподалёку от нашей деревушки. Я прилетел сюда в поисках друзей или, хотя бы, тех, кто похож на меня. Я знал, что в замке есть призраки. Но все они оказались взрослыми. Им со мной неинтересно. Я уже несколько столетий один… Длинноволосую Синеглазку раздражает мой плач, Майская Утопленница сразу же начинает топиться в лужах моих слёз, Застеночник только и знает, что греметь кандалами и стенать так, что жить не хочется, а я и так уже умер. Почти Безголовый Ник слишком занят, кровавого Барона я боюсь, Толстый Монах сразу же начинает читать свои проповеди и нравоучения о том, что я был плохим непослушным сыном, Нос так сопит и сморкается, что у меня уши закладывает, Белая Тапочка не умеет разговаривать, а Плакса Миртл зануда, она сама плакать и жаловаться любит, меня не слушает. А я так один-о-ок… – захлюпал носом Капризуля.

– Тебя никогда никто не навещал? – поинтересовался Гарри, в то время как перо быстро порхало по пергаменту, делая заметки. – С живыми ты не общаешься?

– Призраки недолюбливают живых, впрочем – взаимно. Вы даже сквозь стены проходить не умеете, – пренебрежительно отозвался малыш. – Хотя и хорошие люди встречаются. Вот когда-то ко мне приходили мальчик и девочка. Они ходили к озеру, туда, вниз, – махнул он рукой в сторону лестницы. – Они приносили мне обёртки от конфет. Эти фантики до сих пор там, на столике. Ты и свои разложи там же, ладно? Так вот – они со мной разговаривали.

– А как их звали? – спросил Гарри, занося в свиток всё, рассказанное Капризулей.

– Девочка была Маргарет. Такая красивая хохотушка, темноволосая, с косичками.

''Это же моя тётя!'' – чуть не подпрыгнул Гарри. – ''Я ведь нашёл её платок на песке у озера. Значит, это она! Иначе и быть не может!''

– А кто был мальчик? – почти выкрикнул он.

– Она называла его Чарли.

– Опиши его пожалуйста.

– Он кашлял, голос у него был хриплый, и капюшон его мантии был всё время накинут – он боялся ещё сильнее простудиться.

– А рост, возраст, телосложение? – Гарри надеялся выяснить, кто это. Ему пришло в голову попытаться найти тётю через того самого Чарли. Она вообще могла быть за ним замужем. Наверняка у них были романтические свидания в уединённом месте у озера… Как бы тогда всё было хорошо!

– Лет ему было тринадцать-четырнадцать, голос обычный, только насморочный и хриплый – он же болел. А что до роста, то мне трудно судить, все люди выше меня…

Гарри был раздосадован.

– Вспомни хотя бы, как давно это было.

– Не знаю. Время не властно над нами, призраками. Может прошло десять лет, может – сто. Для меня время не существует, – философски заметил Капризуля.

Гарри тяжело вздохнул. Его затея провалилась.

– Что ж, ладно. Пошли, разложим твои фантики. Ты их честно заработал.

Гарри подошёл к столику, осторожно смахнул с него вековой слой пыли и стал раскладывать ''гостинцы''. Сбоку лежали старые поблёкшие и пожелтевшие обёртки от ''Желейных Слизнячков''.

Вернувшись от Капризули, который ещё раз порыдал ему перед уходом и промочил слезами мантию насквозь, Гарри рассказал обо всём Рону и Гермионе. Они решили найти того Чарли, друга Маргарет, по альбому выпускников. Точного года выпуска неизвестного Чарли они не могли знать, поэтому пролистали те десять альбомов за подходящие годы, по которым они раньше искали Маргарет. Они обнаружили сорок три Чарли.

Снова тупик. Очередная нить оборвалась. Гарри всё больше мрачнел. Он не знал, что делать дальше. Его оптимизм явно исчерпал себя. Пребывая в паршивом настроении, он сел за зубрёжку рун и их толкований, чтобы отвлечься.

В гостиную впорхнула Джинни. Она непостижимым образом управлялась с домашним заданием за полтора-два часа и всё остальное время была свободна. Рон и Гарри ломали головы, как у неё всё так быстро получается. Она лишь таинственно улыбалась на все их вопросы. И вот Рон, у которого тоже настроение сегодня не задалось, решил в этом разобраться.

– Джинни! – подозвал он её строгим голосом. – Ты почему не готовишь домашнее задание?

– Я уже все задания приготовила. Нам Мадам Земфира тоже задала гадание на рунах и их толкование, я уже всё выучила.

– Не обманывай меня, Джинни, ты и получаса над ними не сидела. Я не верю, что ты выучила все руны и все способы гадания на них с толкованием их сочетаний. Ты явно не доучила и получишь плохую отметку, а я буду за тебя отвечать перед мамой! Я староста, моя сестра не может плохо учиться, это бросает тень на мою репутацию!

– Да ладно, тебя что, Перси покусал? С каких это пор амбициозность стала заразной? Репутация у него пострадает… – поддразнила его Джинни. – Возьми и проверь, как я выучила.

– Вот ещё! Я ещё не выучил состав зелья, травящего мух. Вот пусть Гарри проверит, – переложил он свои обязанности на плечи другого, как будто Гарри было больше нечем заняться. – Гарри, проверишь её?

– Ладно, но только ради твоего спокойствия, – нехотя отозвался Гарри. Ему не хотелось лишний раз проводить время рядом с девушкой и бередить её старые раны. Но ведь и совсем не общаться с ней он тоже не мог. – Давай, Джинни, начинай.

Та покорно начала отвечать по памяти, уставившись в потолок, будто там была написана подсказка.

– Руна Феу. Прямое положение. Ключевое понятие – приобретение или сохранение. Финансовое положение стабильно, в материальной сфере всё благополучно. Перевёрнутое положение. Ключевое понятие – отчуждение. Затруднения и препятствия.

Руна Уруз. Прямое положение. Ключевое понятие – получение новой формы. Что-то завершается в жизни, и привносится что-то новое. Сила приносит перемены. Перевёрнутое положение. Ключевое понятие – дезориентация Силы. Сила работает вразрез с желаниями и действиями. Вас подстерегают неудачи и разочарования.

Руна Турисаз… – Джинни без ошибок и без малейшего затруднения отвечала сложнейший теоретический материал, изложенный к тому же весьма туманно. Гарри просто диву давался. Он сам за три часа зубрёжки дошёл только до руны Иса, а извилины у него уже завязались морским узлом. Рон выучил и того меньше, надеясь списать на завтрашней контрольной. Джинни же за полчаса выучила всё наизусть!

– Ну у тебя и память! – искренне восхитился Гарри. – Как у слона!

– Сомнительный комплимент! – хихикнула Джинни. – Разве я похожа на слона?

– Нет конечно, извини, ты похожа на боутракла, больно уж худая.

– Ещё лучше! Умеешь ты порадовать, Гарри. А если я поправлюсь, я буду больше тебе нравиться? – закинула невзначай удочку Джинни, чем весьма смутила Гарри. У него как-то не очень получалось объясняться с девушками.

– Джинни, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Ты – моя подруга, младшая сестрёнка моего лучшего друга. И только, – сказал он твёрдо, глядя в пол.

– А почему тогда ты меня поцеловал? – прошептала Джинни, с надеждой заглядывая Гарри в глаза.

– Кто? Я? Когда? – взвился Гарри чуть не до потолка, привлекая к себе внимание всей гостиной.

– Когда я нашла кровь единорога.

– Ах, это!.. – у Гарри аж от сердца отлегло. – Я тебя просто по-дружески чмокнул в щёку, исключительно из чувства благодарности.

– О-о-о… – разочарованно протянула Джинни, краснея. – А я думала, думала, что… – она была сильно расстроена. Уголки губ сразу же опустились вниз, глаза потухли, казалось, даже веснушки сползли с лица.

– Джинни, меньше всего на свете мне бы хотелось тебя разочаровать, расстроить или обидеть, но ты всё не так поняла. Я тебя очень люблю, но как младшую сестру, как подругу…

Джинни низко опустила голову, закрыв лицо руками. Завеса рыжих волос словно отгородила её стеной от Гарри. Они сидели молча, обоим было неловко.

– Ну, что? Гарри, выучила она? Вы чего такие убитые сидите? – они и не заметили, как к ним подошёл Рон.

Подскочив от неожиданности, Гарри и Джинни виновато переглянулись и в один голос ответили преувеличенно бодрыми голосами:

– Нет! Всё в порядке!

Джинни вскочила с места и унеслась в спальню, чтобы не присутствовать при разговоре Гарри и Рона.

– Представь себе, Рон, она действительно всё знает! – округлив глаза затараторил Гарри фальшиво жизнерадостным голосом, чтобы скрыть неловкость. – Твоя сестрёнка – уникум! Она действительно всё знает, ни разу не ошиблась. У Джинни великолепная память. У вас в роду великанов не было? Может, вам её в роддоме подменили? – пошутил он неловко.

– Странно как-то, – недоверчиво воззрился на него Рон. – Джинни вроде бы никогда особой памятью не отличалась. Да и вообще её школьные успехи меня удивляют – сплошь отличные отметки. Я сначала думал, с ней Гермиона занимается, но нет. Гермиона сидит всеми вечерами, учит, ты же её знаешь. А эта стрекоза – раз-два – и готово. Раньше она такая не была. Что-то здесь не чисто.

– Ну и что же это может быть? Джинни пьёт напиток резкого поумнения? Какой-нибудь ''Мозговой эликсир Баруффио''? Или в неё вселился Дух Всезнания? – недоверчиво спросил Гарри.

– Я не шучу. Джинни и вправду что-то опять темнит.

– Может, она снова что-нибудь эдакое по почте выписала?

– Таких зелий, мазей или чего-нибудь там ещё не существует, для развития ума, я имею в виду. Помнишь, Гермиона в прошлом году говорила, что какой-то там порошок делают из какашек докси? Я сначала не поверил, а потом прочитал об этом в книге ''Фальшивая Магия или Популярные Заблуждения Волшебников''. Есть правда составы, улучшающие память, но не настолько же… Джинни же просто ходячая энциклопедия. Помнишь, она нам про средневековые трактаты о ведьмах рассказывала?

– Да. Столько и Гермиона не написала. А вдруг это что-то Мисс Найтингейл изобрела?

– И тестирует это на Джинни? Ну ты скажешь тоже, Гарри. А вдруг у него побочный эффект какой-нибудь? Ну там облысение, выпадение зубов или пигментация кожи в фиолетовый цвет? Кто же на людях экспериментирует? Только разве что Фред и Джордж со своими Обморочными Облатками…

– А на ком же ещё подобное средство можно проверить? Животные ведь не говорят – результат не проверишь, – не сдавался Гарри.

– Но ведь есть же ещё всякие эльфы, гоблины, вей… – Рон осёкся на полуслове, собираясь сказать ''вейлы''.

– Значит – на эльфах и вейлах экспериментировать можно, на не-совсем-людях, на полукровках, а на людях нельзя?! Как-то подозрительно ты мне напомнил Малфоя с его бзиком о чистоте крови. Человек – это значит одно, а полувейла – другое?! – Гарри пытливо смотрел Рону прямо в глаза. Тот смутился и отвернулся.

– Извини, я сказал глупость, я совсем не то имел в виду…

– Это как раз то, я чём говорил Хагрид. О том, что не-совсем-людей считают вторым сортом, грязью под ногтями, отбросами, и только потому, что они не-совсем-люди! Моя родная тётя была наполовину вейла! Мисс Найтингейл тоже наполовину вейла! Они, по твоему мнению, второй сорт?! Хуже суперчистокровных Малфоев?! Хуже тебя? Хуже меня? Моя мать ведь была магглорожденной! – Гарри кричал, не замечая этого. Благо, в гостиной кроме них уже никого не было.

– Нет! Нет! Извини, я не хотел никого обижать! Просто сорвалось! Извини!

– Не надо просить прощения у меня. Ты обидел не меня, а всех тех, кого ты считаешь ниже себя по праву рождения. Это ведь не твоё личное мнение. Это мнение волшебного общества, в котором ты родился и живёшь. Здесь принято так думать. Теперь я понимаю, почему Мисс Найтингейл скрывает, что она на половину вейла. – Он развернулся на сто восемьдесят градусов и выбежал из гостиной.

Гарри с трудом успокоился. Невольные слова Рона задели его. Именно в этот момент он понял, что чтобы стать частью волшебного мира, ещё не достаточно разбираться во вредноскопах и напоминалках, мало знать заклинания и варить зелья, надо знать все тонкости отношений его обитателей, их психологию, общепринятое мышление.

''Как же всё здесь сложно. Как трудно привыкнуть к чужим правилам и жить по ним…'' Гарри всегда думал, что полностью принадлежит миру волшебников и лишь по недоразумению попал к магглам и вырос там. Здесь ему всегда всё нравилось, он считал это своим. И вот впервые у него открылись глаза на то, что и этот мир не совершенен, что не всё так безоблачно, каким казалось на первый взгляд. Здесь были свои предрассудки и заблуждения. И с этим ему предстоит мириться всю жизнь.