Холодное небо (джен)

Три часа спустя Самус уже была на Байконуре. Перелёт на сверхзвуковом самолёте был для неё привычным, но вид, открывшийся ей на космодроме, заставил даже её замереть в удивлении.

На стартовой площадке, в свете мощных прожекторов, стоял он. «Буран-2», названный «Пересвет». Он был похож на своего легендарного предка, но в то же время был совершенно другим. Его чёрные композитные бронепанели, созданные по её технологиям, поглощали свет, делая его похожим на хищную тень. Под его короткими крыльями не было оружия, но мощь его новых, гибридных двигателей чувствовалась даже на расстоянии. Это был не просто челнок. Это был первый настоящий звездолёт Земли. Их общая гордость.

Её уже ждали. Воронов, Артемьев и Дмитрий прилетели вместе с ней. Пока техники в авральном режиме готовили корабль к старту, у них было несколько последних минут.

Они стояли у подножия гигантской машины.

— Ваши командиры… они могут вас арестовать, — сказал Воронов. — За нарушение десятков протоколов.

— I know, — кивнула она. — But they need me. More than they need their protocols. Я знаю. Но я им нужна. Больше, чем их протоколы.

Она знала, что её статус в Федерации был особым. Она не была простым солдатом. Она была легендой. Её слово действительно имело вес. Но она также знала, что её кредит доверия не бесконечен.

— Когда ты вернёшься? — спросил Дмитрий. Его голос был тихим. Он пытался скрыть свою тревогу, но у него плохо получалось.

Самус посмотрела на него. На этого мальчика, который за несколько месяцев стал для неё самым близким существом во вселенной.

— I will come back, — сказала она. — I promise. Я вернусь. Я обещаю.

Она знала, что пираты вернутся. И она должна была быть здесь, когда это случится.

К ним подошёл Константин Сергеевич. Он молча протянул ей небольшой, тяжёлый предмет, завёрнутый в платок.

— Это… на всякий случай, — сказал он.

Она развернула платок. Внутри лежал старый, потёртый пистолет Макарова. Артефакт из другого, ещё более примитивного мира.

— Он не пробьёт их броню, — усмехнулась она.

— Дело не в броне, — ответил старик. — Иногда последнее слово должно быть за тобой. Просто… чтобы было.

Она смотрела на это простое, механическое оружие. Оно было нелепым по сравнению с её бластером. Но она поняла его жест. Это был символ. Символ того, что она теперь не одна. Что у неё за спиной есть те, кто готов дать ей в руки своё, пусть и несовершенное, оружие. Она кивнула и убрала пистолет в карман своей лётной куртки.

— Пора, — сказал техник, подошедший к ним.

Она обернулась. Она посмотрела на троих мужчин, которые стали её семьёй. Старый мудрец. Гениальный инженер. Суровый генерал.

Она подошла к Артемьеву и обняла его. Крепко, как дочь обнимает отца.

— Take care, — прошептала она. Берегите себя.

Затем она подошла к Воронову. Она не обняла его. Она просто посмотрела ему в глаза и кивнула. Это был кивок двух солдат, понимающих друг друга без слов.

Последним был Дмитрий. Она остановилась перед ним. Он смотрел на неё, и в его глазах было столько невысказанных слов — тревога, восхищение, страх потерять её. Он был выше среднего роста, но рядом с ней всё равно казался почти хрупким.

Она сделала то, чего от неё не ожидал никто. Она шагнула к нему вплотную и, слегка наклонив голову, легко, почти невесомо, коснулась губами его щеки. Она была так близко, что он почувствовал запах её волос — странный, едва уловимый аромат озона и чего-то ещё, незнакомого, неземного.

— Wait for me, — прошептала она ему на ухо. Жди меня.

И, не оборачиваясь, она пошла к стартовому комплексу.

Дмитрий стоял, как громом поражённый, прижав руку к щеке. Он чувствовал холод её губ и жар, который разлился по его лицу.

Она поднялась на лифте на вершину стартовой башни. Её ждал не трап. Её ждал стыковочный рукав, ведущий прямо в кабину «Пересвета». У входа она на мгновение обернулась и посмотрела вниз, на три крошечные фигурки, которые провожали её взглядом. Затем она надела шлем, и её лицо снова скрылось за тёмным стеклом. Она снова стала Самус Аран. Охотницей. Дипломатом. Легендой.

Люк за ней закрылся.

Внизу, в бункере управления запуском, Воронов, Артемьев и Дмитрий наблюдали за происходящим на огромном экране.

— Начинаю предстартовый отсчёт, — раздался в динамиках спокойный голос руководителя полётов.

«Пересвет» стоял не на стартовом столе для ракет. Он стоял на гигантской электромагнитной катапульте, построенной в рекордные сроки по принципам, схожим с теми, что использовались в рельсотронных орудиях. Это была их собственная, земная технология, доведённая до предела.

— Десять. Девять. Восемь…

Под челноком начало нарастать голубое свечение.

— …семь. Шесть. Пять…

Гул становился оглушительным.

— …четыре. Три. Два…

— Зажигание, — скомандовал руководитель.

В этот момент двигатели «Пересвета», основанные на гибридной технологии резонатора, вспыхнули ярким, чистым, почти беззвучным пламенем.

— Один. Пуск! Есть контакт подъёма!

Не было ни рёва, ни огненного столба. Был лишь оглушительный электромагнитный хлопок, от которого содрогнулась земля. И «Пересвет», подхваченный чудовищной силой катапульты, был выстрелен в небо, как пуля из ружья. Он ушёл вверх почти вертикально, оставляя за собой лишь тонкий инверсионный след и радужное искажение в воздухе. Через десять секунд он был уже едва различимой точкой. Через тридцать — исчез среди звёзд.

Трое мужчин стояли и молчали, глядя на пустеющее небо. Операция «Блеф» началась.

* * *

На борту исследовательского крейсера Федерации «Одиссей» царила атмосфера, которую можно было описать одним словом: недоумение. Они находились в этой системе уже двенадцать стандартных часов, и чем больше данных они собирали, тем меньше понимали.

Их миссия изначально была научной. Сеть «Архимед», система гравиметрических телескопов дальнего космоса, зафиксировала беспрецедентный, искусственный пространственно-временной всплеск, исходящий из этого некартографированного сектора. «Одиссей», ближайший корабль с соответствующим оборудованием, был отправлен на разведку аномалии.

Они ожидали найти следы эксперимента с гипердвигателем, чёрную дыру искусственного происхождения — что угодно. Но не это.

Первое, что они обнаружили, был флот. Пять (изначально шесть, но один исчез) разномастных, потрёпанных кораблей с «грязными» плазменными двигателями. Капитан «Одиссея», женщина по имени Джамиля Рошан — ветеран Корпуса Исследований, с сединой на висках и шрамом над бровью, — сразу опознала их почерк.

— Мародёры, — констатировала она, глядя на тактическую карту. — Что они забыли в этой глуши?

Второе, что они увидели, была планета. Третья от местной звезды. Класс «Гайя». Атмосфера — пригодная. Биосфера — есть. И… техносфера. Слабая, примитивная, на уровне ранней ядерной эпохи, но безошибочно узнаваемая.

— Система населена, — доложил её первый помощник. — Уровень развития — класс 3. Неконтактный. Согласно протоколу…

— Я знаю протокол, — прервала его Рошан. — Вопрос в другом. Что делают мародёры на орбите неконтактного мира?

Они не атаковали планету. Они чего-то ждали. Это было странно. Пираты не славились терпением.

А потом началось самое странное. Их чувствительные сенсоры зафиксировали запуск с поверхности.

— Капитан! — голос оператора слежения был полон удивления. — Фиксирую запуск! Электромагнитный след! Объект на суборбитальной траектории, выходит в космос!

На главном экране появилось изображение. Маленький, клиновидный челнок, чёрный, как сама пустота.

— Анализ, — коротко приказала Рошан.

— Конструкция неизвестна, но по принципам близка к ранним шаттлам. Примитивен. Не вооружён. Один пилот. Но двигатели… Капитан, вы должны это видеть. Они гибридные. Нестабильные, но в их основе лежит принцип, который… я не могу классифицировать. Это на несколько поколений опережает всё остальное на этой планете.

Капитан Рошан нахмурилась. Картина становилась всё более абсурдной. Примитивная цивилизация запускает корабль с двигателем будущего.

— Он идёт к нам?

— Нет, капитан. Он идёт к мародёрам.

— Что?! — Рошан подалась вперёд. — Самоубийца?

Но челнок не атаковал. Он остановился на безопасной дистанции и начал транслировать сигнал. На стандартной, открытой частоте Федерации.

— Перехватить! — приказала она.

В динамиках на мостике раздалось шипение, а затем — голос. Механический, искажённый вокодером, но безошибочно узнаваемый. Голос стандартного боевого доспеха Федерации.

— This is Hunter Zero-One, Samus Aran, — произнёс голос. — To the unidentified fleet. I am invoking Protocol 7 of the Galactic Federation Charter. This system is under quarantine. You have one standard hour to leave this system or you will be designated as a hostile force and engaged.

На мостике «Одиссея» воцарилась гробовая тишина.

Самус Аран. Легенда. Лучший агент Федерации. Пропавшая без вести шесть месяцев назад после провала миссии в секторе Тартарус. Жива. И она здесь. На примитивном шаттле. Угрожает пиратскому флоту, ссылаясь на протокол карантина.

— Это… это она? — прошептал первый помощник. — Биометрическое подтверждение голоса… совпадает.

— Похоже, наша научная миссия только что превратилась в спасательную, — процедила Рошан.

Она смотрела, как пиратские корабли, услышав это имя и официальную угрозу (пусть и ничем не подкреплённую), начали медленно, один за другим, разворачиваться и уходить. Они не хотели связываться с Федерацией. И уж тем более — с Самус Аран.

— Они уходят, капитан.

— Я вижу.

Теперь в системе остались только они. Их современный крейсер. И маленький, примитивный шаттл с легендой на борту.

— Капитан, — сказал оператор связи. — Она изменила курс. Идёт к нам. И транслирует стандартный запрос на стыковку.

Капитан Джамиля Рошан откинулась в своём кресле. Головная боль, которая только начиналась, обещала быть эпической. Крушение лучшего агента. Неконтактный мир, который уже не был таковым. Пираты. Шаттл с двигателем будущего. Ничто из этого не укладывалось в рамки её инструкций.

— Приготовить посадочный док, — сказала она. — Пригласите в ангар службу безопасности и медицинскую бригаду. И… — она сделала паузу, — …дипломатический корпус. Потому что у меня такое чувство, что мы имеем дело не со спасённым агентом. А с послом от совершенно новой, неизвестной нам цивилизации.

* * *

Стыковка прошла идеально. Примитивный земной челнок «Пересвет», ведомый твёрдой рукой Самус, плавно вошёл в распахнутые створки посадочного дока «Одиссея» и с мягким шипением замер на магнитных захватах. Вокруг него тут же засуетились сервисные дроны, сканируя корпус, проверяя его на наличие угроз.

Внутри дока, за герметичной силовой завесой, её уже ждали. Не почётный караул. Не оркестр. А группа людей, чьё присутствие говорило о серьёзности ситуации. Капитан Джамиля Рошан, её первый помощник, глава службы безопасности в полной боевой выкладке и двое медиков с биосканерами наготове.

Когда атмосфера в доке была выровнена, а сканеры подтвердили отсутствие внешних угроз, силовой барьер погас. С тихим щелчком открылся посадочный шлюз «Пересвета».

На трап шагнула она. Самус Аран. В своём полном, хотя и всё ещё носящем шрамы последней битвы, силовом доспехе «Вария».

Она медленно, с достоинством, спустилась по трапу и остановилась в десяти метрах от встречающих. Она знала протокол. Она знала, что сейчас каждое её движение, каждое слово будет анализироваться.

— Охотник Зеро-Один, Самус Аран, — произнёс её механический голос, эхом разнёсшийся по огромному ангару. — Докладываю о возвращении.

Капитан Рошан сделала шаг вперёд.

— Федерация приветствует ваше возвращение, Охотник, — её голос был спокоен, но её глаза, внимательные и проницательные, изучали Самус, пытаясь заглянуть под стекло визора. — Вы были шесть месяцев вне связи. Мы считали вас пропавшей без вести. Ваш последний отчёт был из системы Тартарус. Что произошло?

Это был первый, главный вопрос. Прямой. В лоб.

— Мой корабль был уничтожен в результате нештатного выхода из гиперпространства, вызванного гравитационной аномалией, — ответила Самус, следуя своей легенде. — Я была вынуждена катапультироваться. Моя спасательная капсула приземлилась на третьей планете этой системы.

— Планета класса 3. Неконтактный мир, — уточнила Рошан. — Вы нарушили протокол первого контакта, Охотник.

— Я была без сознания, капитан, — парировала Самус. — Моя капсула была повреждена. Выбор места посадки был… не за мной.

Это была безупречная, непроверяемая ложь.

— Принято, — кивнула Рошан. — Данные бортового самописца вашей капсулы подтвердят это.

Самус знала, что никакого самописца нет, он был частью «чёрного ящика», который сейчас надёжно спрятан на Земле. Но и Рошан знала, что после такого крушения требовать самописец — формальность.

— Пираты, — продолжила Рошан. — Мы зафиксировали флот мародёров на орбите. Они ушли, как только вы вышли на связь. Они преследовали вас?

— Негативно, — ответила Самус. — Они, как и вы, были привлечены энергетическим всплеском от моего крушения. Они прибыли первыми. Они решили, что на планете есть что-то ценное, и попытались… провести силовую разведку.

— А вы? Как вы выжили в одиночку? Как смогли их отогнать? Ваш доспех… он выглядит так, словно только что из боя.

Это был второй, более сложный вопрос.

— Местные, — сказала Самус. — Они нашли меня. Раненую, без сознания. Они помогли мне.

— Помогли? — в голосе Рошан прозвучал скепсис. — Примитивная цивилизация на ядерной стадии? Они славятся своей ксенофобией и агрессией.

— These ones… are different, — ответила Самус. Эти… другие. — Они… учёные. Инженеры. Они проявили не агрессию, а любопытство. И сострадание. Они помогли мне починить мой доспех, используя свои примитивные, но эффективные методы. Этот корабль, — она кивком указала на «Пересвет», — они построили его для меня. Чтобы я могла связаться с вами.

Это была самая рискованная часть её истории. Признание факта технологического обмена. Рошан долго молчала, обдумывая её слова.

— Технологический обмен с неконтактной цивилизацией — это самое серьёзное нарушение из всех, Охотник.

— Это был не обмен, капитан, — возразила Самус. — Это было выживание. Моё. И их. Пираты атаковали их город. Я была вынуждена вмешаться, чтобы защитить невинных. То, что вы видели — это была самооборона.

Она играла идеально. Она не врала, а лишь смещала акценты. Она представала не нарушителем, а жертвой обстоятельств, которая, тем не менее, до конца выполняла свой долг по защите разумной жизни.

— Все ваши действия будут предметом тщательного расследования, — наконец сказала Рошан. — А пока… вам необходимо пройти полное медицинское обследование. И сдать ваше оружие.

Глава службы безопасности сделал шаг вперёд.

Это был критический момент. Если она подчинится, она потеряет инициативу, станет просто объектом расследования.

— Негативно, капитан, — её голос стал жёстче.

— Что, простите? — Рошан удивлённо подняла бровь.

— Я не могу сдать оружие. И не могу покинуть эту систему. Угроза не миновала. Лидер пиратов, Ридли, мёртв. Я лично его уничтожила. Но его флот остался. Они отступили, но они вернутся. Эта планета и её жители всё ещё в опасности. Моя миссия здесь не окончена.

Это был неслыханный акт неповиновения.

— Охотник Аран, — холодно произнесла Рошан. — Я — старший офицер Федерации в этом секторе. Я приказываю вам пройти на борт и подчиниться уставу.

— А я, капитан Рошан, — ответила Самус, и её голос зазвучал на полную мощь, — как старший полевой агент, находящийся в зоне активного конфликта, ссылаясь на параграф 12 устава о чрезвычайных ситуациях, принимаю на себя полное тактическое командование в этом секторе. До прибытия основных сил флота.

На мостике воцарилась гробовая тишина. Она не просто отказалась подчиняться. Она перехватила командование. Она использовала лазейку в уставе, предназначенную для ситуаций, когда старший по званию неадекватен или ситуация требует немедленных действий от того, кто «на земле».

Рошан смотрела на неё, и в её глазах боролись гнев и… восхищение. Эта женщина была не просто солдатом. Она была силой природы.

— Это… очень смелое заявление, Охотник, — медленно произнесла она.

— Это не заявление, капитан. Это факт. Вы прибыли сюда для исследования аномалии. А я веду здесь войну. У нас разные задачи. Но мы можем помочь друг другу.

Она сделала свой ход. Она предложила не подчинение, а партнёрство. Теперь ответ был за капитаном Рошан. И от этого ответа зависело, станет ли Федерация для Земли спасителем. Или тюремщиком.

Напряжение в ангаре стало почти физически ощутимым. Группа безопасности напряглась, их руки легли на рукояти плазменных винтовок. Они ждали приказа своего капитана. Один приказ — и они попытаются взять легендарную Самус Аран силой. Исход такой стычки был непредсказуем, но он точно был бы кровавым.

Капитан Джамиля Рошан смотрела на Самус, и её мозг аналитика работал на пределе. Она видела перед собой не просто взбунтовавшегося солдата. Она видела фигуру на шахматной доске, которая только что сделала немыслимый ход, перевернув всю партию.

Самус Аран. Легенда. Герой Федерации. Но в то же время — известная нарушительница субординации. Одиночка. Человек, который всегда действовал по своим правилам и всегда приносил результат. Отдать её под трибунал за такие заслуги было бы политическим самоубийством для любого адмирала. И Самус это знала.

Она также знала, что Рошан — не армейский рубака. Она — учёный. Исследователь. Её главная цель — не слепое следование уставу, а получение знаний, понимание ситуации. И сейчас перед ней стояла самая большая загадка в её жизни.

— Ваша интерпретация параграфа 12… весьма вольная, Охотник, — медленно произнесла Рошан, решив не идти напролом, а сыграть в её игру.

— Ситуация… весьма неординарная, капитан, — парировала Самус.

— Хорошо, — сказала Рошан. — Допустим, на мгновение, я признаю ваше временное тактическое командование. Что дальше? Каков ваш план? Вы собираетесь в одиночку воевать с остатками пиратского флота на этом… — она с пренебрежением посмотрела на «Пересвет», — …музейном экспонате?

Это был точный, язвительный удар. Она показывала Самус, что её позиция, несмотря на всю её дерзость, слаба.

— Мой план — это моя ответственность, — ответила Самус. — Но, как я уже сказала, мы можем помочь друг другу. У вас есть то, что нужно мне. А у меня — то, что нужно вам.

— И что же вам нужно от нас, Охотник? Оружие? Поддержка флота?

— Нет, — Самус покачала головой. — Мне нужно ваше… невмешательство. И ваше молчание.

Рошан удивлённо подняла бровь.

— Поясните.

— Пираты отступили, потому что боятся вас. Боятся флота Федерации. Они вернутся, как только вы улетите. И я буду их ждать. Здесь. На своей территории. Но если вы останетесь, они затаятся. Они будут ждать годами, десятилетиями. И эта планета всё это время будет жить под угрозой. Она станет прифронтовой зоной.

Логика была безупречной.

— Вы предлагаете нам просто улететь и бросить вас здесь? — спросила Рошан.

— Я предлагаю вам улететь и доложить в штаб, что вы ничего не нашли, — уточнила Самус. — Что сигнал был ложным. Что в этой системе нет ничего, кроме примитивной цивилизации и горстки дезорганизованных мародёров, которые уже покинули сектор. Вы дадите этой планете время. Время, которое ей отчаянно необходимо, чтобы подготовиться. Чтобы встать на ноги.

— А взамен? — спросила Рошан. — Что мы получим взамен за то, что я нарушу все мыслимые уставы и подставлю под угрозу свою карьеру? Что вы предлагаете, Охотник?

И тут Самус сделала свой главный ход. Она не стала торговаться. Она предложила нечто большее.

— Я предлагаю вам… ответы, — сказала она.

Она подняла свою руку-пушку. С тихим щелчком на её боковой панели открылся интерфейсный порт.

— Эта планета. Её жители. За шесть месяцев они совершили технологический скачок, на который у других рас уходят столетия. Они построили этот корабль. Они создали оружие, способное противостоять пиратам. Они… учатся. С невероятной скоростью. Аномальной.

Она сделала паузу.

— Вы прибыли сюда исследовать энергетическую аномалию, капитан. Но настоящая аномалия — не энергетическая. Она — социальная. Интеллектуальная. И она прямо здесь, на этой планете. Это — человечество.

Она предложила ей то, от чего исследователь не мог отказаться. Загадку. Величайшую загадку.

— Я предлагаю вам данные. Полный отчёт о моих контактах. О их технологиях. Об их обществе. Обо всём, что я узнала. Но не здесь. И не сейчас. Я передам его вам, когда моя миссия будет окончена. Когда последний пиратский корабль в этой системе будет уничтожен. Это будет моя плата за ваше молчание.

Рошан смотрела на неё, и её мозг лихорадочно взвешивал варианты. С одной стороны — устав, приказы, карьера. С другой — шанс стать первооткрывателем. Шанс прикоснуться к тайне, которая может изменить всё представление Федерации о развитии цивилизаций.

— И как я могу быть уверена, что вы сдержите слово? — спросила она, делая последнюю попытку сохранить лицо.

— Вы никак не можете быть уверены, капитан, — честно ответила Самус. — Вы можете лишь довериться слову Самус Аран.

Она стояла перед ней, несокрушимая, уверенная в своей правоте. И Рошан поняла, что проиграла эту дуэль. Или, наоборот, выиграла нечто большее, чем просто подчинение агента.

Она медленно кивнула.

— Хорошо, Охотник, — сказала она. — У вас есть двадцать четыре стандартных часа на пополнение припасов и необходимый ремонт. Мои инженеры и медики в вашем распоряжении. Через двадцать четыре часа «Одиссей» покидает эту систему. И в моём официальном отчёте будет сказано, что мы обнаружили лишь остаточные следы гиперпространственного возмущения и никаких признаков разумной жизни класса выше 3.

Она повернулась к своему ошеломлённому первому помощнику.

— Обеспечьте Охотнику Аран всё необходимое.

Она развернулась и, не сказав больше ни слова, пошла к выходу из ангара. Она сохранила лицо. Она отдала приказ. Но обе женщины в этом ангаре знали, кто на самом деле только что выиграл эту партию.

Самус опустила свою руку-пушку. Первый, самый сложный этап её дипломатической миссии был завершён. Она выиграла для Земли самое ценное, что у неё было. Время. И теперь ей нужно было вернуться. Чтобы подготовиться к последней битве.

* * *

Капитан Джамиля Рошан шла по стерильным, гулким коридорам «Одиссея», и её безупречная офицерская выправка была лишь фасадом, за которым бушевал ураган. Она проиграла. Впервые за свою долгую и безупречную карьеру она уступила в противостоянии воли. Но, что было самым тревожным, она не чувствовала горечи поражения. Она чувствовала… сомнение. И укол почти запретного любопытства.

Она не пошла в свой кабинет. Вместо этого она поднялась на лифте на самую верхнюю палубу — в обсерваторию. Это было огромное, почти пустое помещение с панорамной стеной из бронированного кварца, выходившей в космос. Отсюда открывался лучший вид.

Она подошла к иллюминатору. И замерла.

Внизу, под ней, медленно вращался он. Голубой шар. Планета Земля.

Она видела её сотни раз на схемах и в отчётах. «Объект класса 3. Водная основа. Кислородно-азотная атмосфера. Биологическое разнообразие — высокое. Технологический уровень — примитивный, ядерный. Социальная структура — нестабильная, множество враждующих фракций. Статус — карантин, неконтактный». Сухие, безжизненные данные.

Но то, что она видела сейчас, не было данными. Это была… красота. Невероятная, живая, дышащая красота. Она видела кружева облаков, закрученные в спирали циклонов. Видела глубокую, пронзительную синеву океанов. Видела зелёные и жёлтые лоскуты континентов. А на ночной стороне — ожерелья огней, расползающиеся по суше, как золотистая плесень. Города. Миллиарды огней, каждый из которых был окном в чью-то жизнь.

Она стояла и смотрела, и впервые за много лет почувствовала то, что заставило её когда-то, ещё юной девушкой, пойти в Корпус Исследований. Благоговейный трепет перед чудом жизни.

Она видела шрамы. Огромные, уродливые. Дымные шлейфы над промышленными зонами. Загрязнённые дельты рек. И свежие, ещё дымящиеся раны — выжженная земля вокруг Зари-17 и в других точках, где шли бои. Эта цивилизация была хаотичной, агрессивной, она ранила свою собственную планету.

Но она была и живой. Отчаянно, упрямо живой.

Рошан подошла к главному терминалу обсерватории.

— Активировать протокол глубинного сканирования, — приказала она. — Пассивный режим. Мне нужны все данные по техносфере. Радиообмен, интернет-трафик, спутниковые трансляции. Всё.

Это было нарушением карантинного протокола. Но ей было уже всё равно. Она должна была понять.

Следующие несколько часов, пока Самус проходила медицинское обследование, а её доспех латали в ремонтном доке, капитан Рошан сидела в одиночестве в обсерватории и смотрела на чужой мир.

Она не видела секретных переговоров генералов. Но она видела другое. Она видела, как по информационным сетям планеты несётся волна. Волна, посвящённая фильму «Metroid». Она видела миллионы сообщений от миллионов людей. Их споры. Их теории. Их рисунки. Их страхи. И их надежды.

Она видела, как мальчик из Бразилии в прямой трансляции со слезами на глазах рассказывает, как игры про Самус помогли ему пережить тяжёлую болезнь. Она видела, как девушка-инженер из Германии публикует чертежи, пытаясь «научно» обосновать работу её Arm Cannon. Она видела, как тысячи людей по всему миру объединились вокруг одного вымышленного, как они думали, героя.

Она видела их культуру. Их музыку, их фильмы, их книги. Хаотичные, наивные, полные противоречий, но пронизанные одной общей идеей — идеей борьбы, надежды и веры в то, что даже один человек может изменить мир.

И она начала понимать, о чём говорила Самус. «Эти… другие».

Она видела их слабость. Их разобщённость. Но она видела и их невероятный, скрытый потенциал. Потенциал к объединению. К творчеству. К самопожертвованию.

А затем её сканеры, настроенные на поиск аномалий, наткнулись на кое-что ещё. На скрытые, зашифрованные сети, которые не вписывались в общую картину их технологического уровня. Она увидела следы «Протокола «Экскалибур». Она не могла их расшифровать, но она видела сам факт их существования. Она видела теневую, глобальную кооперацию, которая шла вразрез с официальной картиной мира, полной вражды и недоверия.

Она увидела, что эта примитивная, разобщённая цивилизация, столкнувшись с угрозой, не развалилась. Она тайно, неуклюже, отчаянно, но начала объединяться.

Она отключила сканеры и снова подошла к иллюминатору. Она смотрела на голубую планету. И она поняла, что Самус была права. Права во всём. Бросить их сейчас — было бы не просто нарушением долга. Это было бы преступлением.

Она не могла нарушить приказ и остаться. Она не могла привести сюда флот Федерации без санкции верховного командования. Но она могла… схитрить.

Она вернулась на капитанский мостик.

— Первый помощник, — сказала она. — Подготовьте зашифрованное донесение для штаба Корпуса Исследований. Высший уровень секретности. Тема: «Обнаружение потенциальной цивилизации-кандидата на ускоренную интеграцию по Протоколу «Афина».

Первый помощник замер. Протокол «Афина». Легендарный, почти мифический протокол, который применялся лишь дважды за всю историю Федерации. Он позволял в обход стандартной бюрократии оказать скрытую, неофициальную помощь цивилизации, стоящей на пороге прорыва, если её выживание имело стратегическое значение для всей галактики.

— Но, капитан… — начал было он. — Для этого нужны неопровержимые доказательства… уникальный ресурс, научное открытие…

— У них есть и то, и другое, — прервала его Рошан. — У них есть гений, способный строить резонаторы в гараже. И у них есть Самус Аран. Этого более чем достаточно. Отправляйте.

Она сделала свой ход. Она не стала врать в своём отчёте. Она просто собиралась рассказать правду. Но не всю. А лишь ту её часть, которая позволит ей получить необходимые полномочия.

Она не знала, сработает ли это. Но она должна была попытаться. Она больше не была просто наблюдателем. Она стала участником. Тайным союзником. И она собиралась сделать всё, чтобы этот маленький, безумный, но такой живой мир получил свой шанс.