Парадокс выбора (джен)

Первое сентября тысяча девятьсот семьдесят пятого выдалось крайне шумным и суетливым для практически всех школьников и студентов в мире, и ученики Хогвартса не исключение.

На перроне между девятой и десятой платформами толпились семьи: родители снующих туда-сюда детей, тележки, котлы, чемоданы и совы, обиженно ухавшие от каждого резкого звука. Воздух дрожал от криков, смеха и стука колёс — всё, как и положено в день, когда сотни юных волшебников возвращаются в школу.

Одно и то же зрелище для парня уже в пятый раз, и каждый проходит с всеобщей, заразительной поспешностью, будто если вот прямо сейчас не войти в поезд, то он уедет без него.

Уильям попрощался с родителями без лишней сентиментальности — обнял мать, пожал руку отцу, выслушал их последние советы и пожелания. Всё ещё ощущая запах домашнего очага, он спокойно шагнул в проём поезда и растворился в его прохладных коридорах, где чемоданы уже гремели, кошки прятались под сиденья, а старшекурсники перекрикивались из купе, периодически перебегая то в одно, то в другое.

Поезд медленно тронулся, унося толпы крикливых детей и подростков далеко от станции. Моррисон довольно быстро нашел своих — Эванс, МакКиннон и Стоун с Лонгботтомом уже сидели вместе, с открытой нараспашку дверью.

Внутри купе царила уютная неразбериха: Лили, лежавшая на коленях у Алисы, которая сидела у окна, болтала с Марлин, активно жестикулируя рукой, в которой скомканной гармошкой висела записка. Противоположное сиденье занимали Фрэнк и сама МакКиннон. Все четверо уже переоделись в школьные мантии, как будто хотели заранее ощутить себя частью хогвартской рутины.

— Привет, ребят, — Моррисон быстро вошел внутрь, чтобы не мешать первокурснику с багровым от напряжения лицом, который тщетно пытался дотащить багаж, спотыкаясь на каждом шагу, идти… куда-то с упорством гиппогрифа.

— Привет, Уил, — откликнулась Лили с тёплой полуулыбкой, будто встречала старого друга не спустя месяц, а всего через пару дней, лениво махнув рукой. — Чего так долго?

— Это просто вы слишком торопитесь занять места, — усмехнулся он, ставя чемодан на багажную полку и деловито подошёл в упор к мягкой скамье, которую оккупировали ноги рыжеволосой. — Двигайся, или так сяду.

— Не хочу, — весело хмыкнула девушка, никак не поменяв позу. — С Фрэнком сядь, мне так удобно. И моей подушке тоже, да, Алис?

— Главное не ворочайся, — спокойно погладив Эванс по голове, будто котёнка, приятным голосом отозвалась Стоун.

Она вообще была довольно симпатичной, и при этом с легким, прямолинейным характером, из-за чего общий язык с ней было найти довольно легко. А каштановые волосы чуть ниже плеч, которые она любила завязывать в хвостик, лишь добавляли приязни.

— Прекрасно, — протянул Уильям, сев рядом с Марлин, тогда как единственный кроме него парень сидел напротив Алисы, у окна, — тебе бы ещё мурчать научиться, будешь вылитая кошка, Лили.

— Не ворчи на старосту, а то баллы сниму! — Воинственно помахала в него кулачком девушка, ткнув в значок старосты, на который он не обратил внимания.

— У нас теперь новая власть на факультете, гроза всех и каждого, — легонько толкнув Уильяма локтем, игриво сказала МакКиннон, — так что лучше не зли её, Уил. Лили уже вошла во вкус, начав нас тиранить.

Парень весело хохотнул, явно представляя это. Уж с её-то талантом капать на мозги, когда это нужно, он может только посочувствовать всем прочим, включая самого себя, когда Эванс войдет во вкус.

— Сплошной беспредел, — поддакнул Фрэнк.

— Да брехня всё это! — Гордо и независимо фыркнула Лили, повернувшись лицом к Алисе, уткнувшись носом в её живот. — Всё, не дружу я с вами, вы злые.

— Ну вот, обиделась, — улыбаясь, Марлин продолжила нежным голосом, каким обычно говорят с совсем маленькими детьми, — а если тебя накормить конфетами, то оттаешь?

— Я неподкупна! — Приглушённо ответила Эванс, поворочавшись.

— Да? Так жаль, тогда мне придётся самой съесть ту упаковку ломкого, многослойного, изумительно вкусного молочного шоколада, которую я взяла из дому… — тоном демона искусителя МакКиннон елейно продолжила, весело наблюдая за тем, как Эванс стала ворочаться всё больше, из-за чего Алиса немного нахмурилась, тоже внимательно слушая подругу, — а ведь там ещё есть со вкусом сгущённого молока, карамель…

— Ладно! Ладно! — Со стоном великомученика Лили рывком встала, с поистине кошачьей наглостью «втиснувшись» между Уильямом и Марлин, отодвинув парня к стенке своим боком, ещё и поёрзав на месте. — Коррупция победила, но в первый и последний раз.

Она прижалась к усмехающейся блондинке поближе, «цапнув» её правую руку к себе.

— Всегда нужно знать правильный подход к людям… — также с улыбкой покачал головой Лонгботтом, — или кошкам в их обличье.

— Я думаю, что никто бы не устоял перед таким, Фрэнк. Кстати, где Адам с Эдвином? — Поинтересовался Уильям, которого Эванс, все ещё несмотря на то, что прижалась к подруге, будто специально таранит бёдрами, «ёрзая».

Ну, а он и не против. Парню даже нравится. Тем более приятно, когда она в таком отличном настроении, так и излучает позитив одним своим присутствием.

— Согласен. А они там с Пуффендуйцами сидят, хорошие ребята.

— Так, тебе когда значок пришёл, Лили? Поздравляю, кстати, хотя мы и так были уверены, что должность твоя, — приобняв ластящуюся рыжеволосую, спросила Марлин под нестройные «поздравляю» от остальных.

— Да на днях, — пожала плечами девушка, — вместе с письмом от МакГонагалл. Ничего интересного, просто перечень обязанностей, поздравление и значок в комплекте.

— Ну, у вас же должно быть какое-то собрание, где более предметно всё разъяснят? — Озадаченно почесал подбородок Уильям, «толкнув» Эванс в ответ боком, когда она снова попыталась его задеть. — Не уверен, но должно вроде быть что-то такое.

— Ага, нужно будет зайти в купе старост, только дойти бы до него ещё, — будто кошка, фыркнув, она ещё больше вжалась в Марлин, взяв её руку в заложники, — а когда меня кормить будут? Нужно ведь отпраздновать!

— Вечером в гостиной будут, мне сейчас лень копаться в чемодане, — с несползающей с лица легкой, довольной полу улыбкой ответила МакКиннон, — меня сейчас больше вот что волнует: ЗОТИ и СОВ.

Тяжело вздохнув на то, что прямо сейчас её кормить никто не будет, рыжеволосая, в прочем, все также осталась сидеть возле подруги.

— Ну, насчёт защиты особо и сказать нечего, — задумчиво начал Фрэнк, — тут чистое везение. Остаётся надеяться, что будет профессор хотя бы не сильно хуже прошлого.

— А из-за экзаменов нас наверняка будут грузить сверх меры, но скорее всего не прямо сразу, — добавил Уильям, вытянув ноги и немного съехав вниз, устраиваясь по удобнее, — но как же не хочется, м-мех… Стоит сразу подумать про то, как опять буду торчать в библиотеке днями и часами, деля её с толпами других бедолаг, сразу хочу закрыть глаза и представить что это просто сон.

— Это относится ко всем урокам, я лично когда прихожу на трансфигурацию — каждый раз надеюсь, что МакКошка меня не вызовет. Дебри сплошные, а не предмет, — поджав губы, пожаловалась Алиса.

— Ну, у меня такое с… э-э-э, да ни с чем, ладно, я просто умный, — неловко «откашлялся» Уильям, прервав свою попытку поддержать подругу, — но зелья я не люблю совершенно!

— Что не мешает тебе сдавать их на превосходно, — завидно фыркнула МакКиннон, — ко мне Слагги цепляется будто по любому поводу, бесит!

— Не всем быть любимчиками профессоров, смирись, Марлин, — легонько погладив её по волосам, дабы даже мельком не испортить причёску, притворно пожалела её Эванс.

— Как скажешь, Лили-меня-все-любят, — закатила глаза блондинка, — зато я в квиддиче лучше!

— Да кто ж спорит, твоё желание натереть промежность на этой метле просто легендарно в своей сути, — с каменным лицом вставила Стоун, стараясь не засмеяться.

— Алиса! — Негодующе воскликнула жертва инсинуаций, засмущавшись.

— Пха-ха!

Секунду спустя вся троица уже заливалась смехом, захлёбываясь от неожиданного вброса, тем более от Алисы — той самой Алисы, которая обычно выдерживала тон как профессор и шутки раздавала дозированно, будто рецепт в больничной палате. Купе наполнилось весёлым гомоном, и даже позади в коридоре кто-то обернулся, не выдержав заразительного хохота сквозь открытую дверь.

— Ладно, это было отлично, — поднялась Лили с широкой от смеха улыбкой, — я пойду на собрание, может оно уже началось, не хотелось бы опоздать в первый же день.

— Удачи там, мы в тебя верим, — все ещё немного дуясь, Марлин приподняла кулачок в знак поддержки, будто благословляя на подвиг, тогда как Уильям сел нормально, освободив проход.

— Главное не лебези там перед ними, — добавил он напоследок, — а то как присядут на шею, так и не слезут.

— Я справлюсь, — уверенно ответила Эванс, шагнув в коридор и на ходу закидывая волосы за плечо. — И да, ребят, спасибо.

Оставшийся путь до школы пролетел быстро в разговорах. А когда ребята уже устали, то каждый занялся своим делом, лишь изредка перебрасываясь репликами: Фрэнк с Алисой снова корпели над какой-то темой по травологии, Марлин принялась рисовать в альбоме, все-таки распотрошив свой чемодан, а сам Уильям начал читать «Хоббит» Толкина (хорошо занимает на время, когда делать нечего).

Пейзажи за окном постепенно темнели, солнце склонялось к горизонту, и лица ребят в купе заливались золотисто-янтарным светом, заставляя щуриться, при этом никто из них не прикрывал занавески, периодически постреливая взглядами на открывавшиеся действительно красивые виды.

К моменту, когда поезд начал сбрасывать скорость, за окном уже окончательно сгустились сумерки. Прибыв на станцию, студенты не спеша высыпались из вагонов. В толпе мелькали радостные лица, летели приветствия, из темноты кто-то окликал друзей, первокурсники растерянно жались к Хагриду, который их встретил на перроне.

Группа из Моррисона, Стоун, Лонгботтома и МакКиннон выбралась одной из последних. Влажный вечерний воздух обволакивал плечи, вдалеке над горами клубились чёрные облака, предзнаменую очередной дождь (Уильям все ещё не слишком-то и привык к такой переменчивой погоде, за столько лет) и за деревьями виднелись огоньки Хогвартса.

Кареты стояли, как обычно, неподалёку от платформы, в нетерпеливом покачивании запряжённые фестралами — изящными, тревожно-призрачными созданиями. Парень вновь задержал взгляд на одном из них: почти прозрачная кожа, силуэт костей под ней, вытянутая морда, пустые глаза. В них не было ни страха, ни злобы — только безмолвная покорность.

— Всё никак не привыкну, — пробормотал он, невольно подойдя ближе. — Есть в них что-то… не от мира сего.

Его главная теория, почему он их видит (ибо никаких смертей в новом мире не видел) — его перерождение. По сути ведь, прошел сквозь завесу, или как там правильно, ибо в прошлом мире смерть его… была далеко от приятной. Очень даже. До сих пор неприятно вспоминать, хоть мурашек по коже уже и не проходит.

— Точно сказано, — отозвалась Алиса, мягко коснувшись его локтя.

— Ты их видишь? — удивился Моррисон.

— Да, — тихо кивнула. — Не хочу говорить о том, почему.

— Конечно, — с лёгким кивком отозвался Уильям, обойдя фестрала и подойдя к карете. Рука скользнула по деревянной двери, потемневшей от времени и дождей.

Они задержались, переговариваясь вполголоса, поэтому вокруг уже почти никого не осталось. Последние студенты давно расселись по повозкам, и та, что ждала их, стояла одна в отдалении — словно терпеливая лошадь на краю поля. Копыта фестралов негромко переступали по земле, их пустые глаза мерцали в полумраке.

— Похоже, мы самые последние, — заметила Алиса, усаживаясь первой.

Марлин уже устроилась у окна, поправляя волосы. Фрэнк тяжело опустился следом, зевнув в кулак.

Когда Уильям положил ногу на ступеньку, собираясь войти, сзади вдруг раздался стремительный топот, к которому примешивалось яростное сопение и лёгкий грохот какой-то поклажи.

— Эй! Подождите! — Донёсся до них громкий, запыхавшийся голос.

Обернувшись, Уильям заметил бегущего в их сторону студента. Судя по форме — Когтевранец. Одногодка, или может на год старше, но не более. Тот волочил за собой объёмную кожаную сумку, второй рукой придерживая распахнутую мантию. Волосы — золотисто-светлые, аккуратно завитые даже несмотря на бег, лицо — смазливое, с хорошо очерченной линией подбородка, но слегка перекошенное от усталости. Щёки пылали, лоб блестел от пота. Как можно было так запыхаться, устроив пробежку от поезда к каретам?!

Остановился он прямо у кареты, наклонившись, тяжело дыша и быстро вытирая рукавом пот.

— Чуть… не… уехали… — выдохнул он с оттенком театральной обиды, будто ему и правда собирались нарочно не оставить места.

Неизвестный выпрямился и в его взгляде мелькнула благодарность, но выражение лица тут же сменилось на уверенное, почти позирующее. Уильям чуть отступил, позволив ему забраться внутрь.

— Ну хоть не пешком! — Прокомментировал парень, забираясь в карету, — а то было бы совсем недостойно… для начала такого учебного года. Спасибо что подождали, идти самому в замок было бы унизительно.

— Ещё бы, — хмыкнула Марлин, переглянувшись с Алисой. Та едва заметно закатила глаза.

— Вот-вот! Меня зовут Локхарт, Гилдерой Локхарт, дамы, — обаятельно улыбнувшись, он величаво поклонился, не обращая внимания на Фрэнка и Уильяма, — вам уже говорили, что вы неотразимы как само небо в безоблачный день?

— Сегодня нет, но спасибо, — кокетливо улыбнулась Марлин, тогда как Алиса просто молча кивнула.

Вот так встреча, это уж точно… Локхарт, который на своих чарах забвения и дикому таланту в писательстве и маркетинге раскрутит самого себя до такой степени в будущем, что его заслуги воспримут всерьёз, выдав целый Орден Мерлина.

Конечно, для Уильяма стало сюрпризом такое знакомство, но виду он не подал. Сейчас это просто один из студентов, не более. Разве что, куда сильнее остальных заботится о своей внешности, судя по тому, как он уже начал приводить себя в порядок, достав из сумки… зеркало и какой-то платок. Допустим.

— О боже, ещё один, — немного панически прошептал Фрэнк, сидящий рядом с Моррисоном, — неужели я тоже таким стану в следующие два года?

Карета неспешно тронулась, направляясь к Хогвартсу. Ритмичный перестук колёс немного успокаивал.

— Не беспокойся, мы с тобой нормальные, — успокаивающе похлопал его по плечу парень, обратившись уже к блондину: — Ты как вообще умудрился чуть ли не все кареты пропустить? Я Моррисон, кстати, Уильям Моррисон, — спародировал его же приветствие парень.

— Приятно познакомиться, — приветливо отозвался Локхарт. — Знаете ли, это заслуживает отдельной истории! В последний момент перед выходом я вспомнил, что мне жизненно необходимо взять с собой сумку, ибо хранится в ней множество ценных вещей, доверять которые эльфам я остерегаюсь.

— Понятно, — протянула Марлин, несколько раз кивнув, и села, закидывая ногу на ногу, демонстративно откинувшись на спинку сиденья. Уильяму жест показался почти нарочито ленивым. Он уже знал: если подруга начинала вести себя подобным, немного вызывающим образом — значит, ей скучно, и она решила развлечься. Особенно, если перед ней оказывался кто-то самодовольный и красующийся. Вроде этого красавчика с витринной улыбкой.

МакКиннон ведь и сама внешностью очень даже не обделена, и по мнению самого парня находится в его персональном с чисто эстетической точки зрения списке красоты на лидирующих позициях.

— А что у тебя там такого важного? Книги? — С притворной заинтересованностью поинтересовалась она у светловолосого.

Тот будто только и ждал. Его спина выпрямилась, грудь чуть вздулась, а улыбка засияла с новой силой — будто его наконец заметили по-настоящему.

Уильяму это показалось… жалким. Стоило только случайной девушке обратить на него внимание, так сразу тот начал стараться распушить свой хвост, будто павлин. Пубертат не щадит никого…

— Что ты, вовсе нет! Хотя… — он чуть склонил голову, кокетливо прищурившись. — Будем честны: немного есть, но в основном там мои наработки и парочка портретов. Меня, например, слишком часто узнают в Хогвартсе, вот я и решил подарить кое-кому это.

Марлин приподняла брови и чуть наклонилась вперёд, изображая живейший интерес:

— Да ты что? Неужели? И кто ж ты у нас такой знаменитый, что я впервые про тебя слышу?

— Гилдерой Локхарт собственной персоной, — с достоинством произнёс тот, будто объявлял о восхождении новой звезды. — Красивейший студент этой школы, и номинант на «Лучшую улыбку» от Ведьмополитена.

— Да, не поспоришь, — с серьёзным видом согласилась Марлин. — Твои волосы действительно вызывают чувство зависти у дам, ну, у меня так точно, и наверняка некоторых мужчин. Уверена, профессор Слизнорт подумает о смене прически, если увидит тебя.

Про журнал она даже слова не сказала. Все, кроме видимо самого «звёздного» мальчика, знают, что это издание та ещё бульварщина, в которой бреда слишком много даже для таких относительно простых людей как Марлин или Эдвин.

— Ха! Ну… возможно, — хихикнул Локхарт, самодовольно расправив плечи. — Кстати, моя мама говорит, что у меня аристократический профиль. Она, между прочим, ведьма с тонким вкусом. Именно она настояла, чтобы я пошёл на конкурс — говорит, мне суждено быть выдающимся.

— Видно, что ты… звезда, — с тяжёлым акцентом выделила последнее слово Марлин, стараясь не рассмеяться. — Уверена, только твой свет озарит Хогвартс этой осенью.

Гилдерой обомлел на секунду, словно кто-то только что поставил ему памятник. Потом рассмеялся, вполне довольный собеседницей.

Алиса отвернулась, став гипнотизировать стену и душа даже зачатки смешков, тогда как Фрэнк снисходительно улыбнулся, пихнув Уильяма в бок, благо что Локхарт на это не обратил внимание, зачарованный общением с МакКиннон.

— Слушай, раз уж мы так хорошо начали, — подался он ближе, — может, в следующие выходные сходим в Хогсмид? Я знаю один очень уютный столик у окна в «Трёх мётлах». Поговорим, раз уж мы так хорошо начали.

Марлин чуть замерла, бросив полный веселья взгляд на оставшихся парней, которые уже старательно смотрел в окно, скрывая усмешки. Потом легко улыбнулась и откинулась обратно на спинку.

— Ммм… знаешь, я бы с радостью, но, боюсь, у меня уже есть кое-какие планы на Хогсмид в ближайшие… месяцы. — Она протянула это с таким же тоном, каким отдают приказ за обедом. — Но ты держись, вдруг я передумаю. Ты же, в конце концов, почти звезда. А они, говорят, привыкают к отказам.

Локхарт, похоже, уловил, что собеседница не столь увлечена, как ему показалось, но попытался сохранить лицо, чуть натянуто улыбнувшись.

— Ну что ж… буду надеяться, вдруг передумаешь.

— Конечно, — хмыкнула Марлин, немного покачав свисающей ногой, — пусть будет так.

Карета покачнулась, двигаясь в сторону школы, и за окнами замелькали деревья Тёмного леса.

— Кстати, что думаете про этого Минчума? Министерство сейчас штормит, практически каждый выпуск связан с выборами, что даже новостей никаких будто больше и нет, — начал нейтральную тему Фрэнк, дабы заполнить тишину.

— Да что про него думать? Очередной политик, любящий покричать как станет лучше если он станет Министром. Стоит только провалиться пару раз, его те же люди, которые вознесли на эту должность, оттуда и скинут, — ёмко высказал свои мысли Уильям.

Он в принципе не испытывает особого доверия к Министерству, зная, что оно большую часть времени просто является прямым воплощением того самого страуса, который прячет голову в песок случись что. Потому и полагаться на него как минимум глупо, если у вас есть собственный мозг, ну или хотя бы его часть относительно огромной серой массы волшебников, которые погрязли в обычной повседневности, где магия — всего лишь удобный инструмент для облегчения жизни, не более.

— А если и правда что-то дельное будет?

— Ну, флаг ему в руки. Лично меня больше волнует в данный момент то, какой новый профессор по ЗОТИ будет, а не выборы, — ибо он знал заранее результат, в отличие от ЗОТИ, да.

— И то верно, — согласилась Стоун, поправляя мантию.

Карета, скрипнув, остановилась у подножия замка. Впереди уже виднелись силуэты других студентов, сливавшиеся в плотную, шумную массу, рассеивающуюся по каменной дорожке. На фоне тяжёлых серых башен Хогвартса толпа казалась особенно живой — с ворохом голосов, смеха, обрывками разговоров и случайных выкриков.

Когда Уильям, Марлин, Алиса и Гилдерой вышли наружу, воздух показался особенно свежим и плотным, как будто насквозь пропитался влагой близкого озера и прохладой наступающего вечера.

— Пошли, пока не перекрыли проход, — заметила Алиса, поправляя сумку на плече.

— А где наш милый бархатный павлин? — Оглянулась Марлин, выискивая блондина.

Но вопрос отпал сам собой: Локхарт, не попрощавшись и быстро выскочив из кареты, с важным видом влился в поток студентов впереди. Он почти сразу от них отделился, подхваченный кем-то из знакомых — или теми, кому он сам решил быть знаком. Волосы его светились в отблесках факелов, и, даже удаляясь, он каким-то образом продолжал казаться центром внимания — по крайней мере, по собственному убеждению.

— Быстро адаптировался, — хмыкнул Уильям.

— Я знала, что так будет. Либо ускользнёт, либо устроит целое представление на прощание, — отозвалась Марлин с лёгкой усмешкой.

Поток студентов сливался в общее русло, продвигаясь к главному входу. За огромными дубовыми дверьми Хогвартса слышался приглушённый гул голосов — замок дышал жизнью, как будто просыпаясь от летней дремоты.

Оказавшись в холле, группа поднялась по широкой лестнице, и толпа сразу же растеклась по двум направлениям — кто в главный зал, кто в сторону лестниц и факультетских башен дабы занести некоторые вещи. Первокурсников всей гурьбой вели отдельной колонной, куда-то в сторону от общей толпы под несменным предводительством Минервы.

Главный зал встретил их привычной торжественностью: каменные стены, мерцающие свечи под зачарованным потолком, отражающим сумеречное небо. Ряды столов уже частично заполнились — кое-где мелькали знакомые лица. Над каждым факультетским столом висели знамёна: золотой грифон Гриффиндора вспыхивал под сводами в такт огню.

— Пошли, вон там свободно, — указал Фрэнк, пробираясь меж учеников.

Они вчетвером заняли места ближе к концу стола, рядом с ещё несколькими шестикурсниками. Шум вокруг рос, как прибой, пока в зале собирались все больше и больше учеников. Уже совсем скоро к ним присоединились Мародёры в полном составе, Мэри МакДональд в паре с Лили, а после студенты с других курсов, тогда как новоиспечённый пятый уже был в полном сборе.

Уильям положил ладони на деревянную столешницу и провёл пальцами по шершавой поверхности. Возвращение в Хогвартс ощущалось одновременно и привычным, и свежим, как будто за лето всё изменилось, а вместе с тем осталось на своих местах. Двойственное чувство… как если бы вернулся домой после долгого отпуска, пожалуй, это ближайшая аналогия. Всё же не проникнуться к замку невозможно, когда девять месяцев в году проводишь в нём, на протяжении пяти или семи лет (хотя он ещё ни разу не видел, чтобы уходили после пятого курса, хоть такое и возможно).

Распределение проходило без особых неожиданностей, но, как всегда, вызывало лёгкий трепет — особенно у тех, кто впервые переступал порог Хогвартса. Первокурсники выходили один за другим к Распределяющей Шляпе, торопливо садились на табурет под взглядами сотен глаз и с замиранием сердца ждали вердикта. Кто-то едва успевал коснуться шляпы, как она уже выкрикивала название факультета, а кому-то приходилось сидеть под ней мучительно долго.

Новые гриффиндорцы вызывали сдержанные, но доброжелательные аплодисменты от старших. Парочка особенно испуганных выглядела так, будто вот-вот растает от облегчения, когда шляпа наконец скомандовала: «Гриффиндор!» и позволила покинуть центр зала.

Когда последний первокурсник побрёл к столу Когтеврана с всё ещё полураскрытым ртом, профессор МакГонагалл забрала табурет и шляпу, а в зале вновь установилась торжественная тишина.

На своём месте за преподавательским столом поднялся Альбус Дамблдор. Лицо его было сосредоточенным, взгляд — тёплым, как и всегда, но в осанке ощущалась та самая недосягаемая внутренняя уверенность, которой обладали лишь те, кто давно знал цену своим словам и поступкам.

Он окинул взглядом учеников, медленно, будто давая каждому шанс почувствовать себя замеченным.

— Добро пожаловать домой, — начал он, голосом спокойным, но отчётливо разносившимся по залу. — И тем, кто делает первый шаг по этим коридорам, и тем, кто возвращается вновь: Хогвартс рад каждому из вас.

Сделал паузу, будто позволяя этим словам осесть в сознании слушателей.

— Мы стоим на пороге нового учебного года. Года, что, возможно, принесёт вам вызовы… а может — открытия. Друзей, опыт, ошибки, триумфы, — он слегка улыбнулся, — и ещё больше домашней работы, чем вы рассчитываете.

В зале раздался лёгкий смех.

— Не забывайте, что наш замок — живой. Он слушает, наблюдает, порой даже подсказывает. Но и требует уважения. Особенно в отношении коридоров, ведущих в никуда, лестниц с характером и потолков, у которых… бывают капризы.

Где-то справа раздался смешок — кто-то явно уже сталкивался с одной из таких «особенностей», которую сам Уильям не застал за все время своего здесь нахождения.

— Напоминаю, что Запретный лес по-прежнему остаётся… запретным. Как и магия вне уроков в коридорах. А если кто-то, — тут он слегка прищурился, — решит испытать судьбу с огненными заклинаниями в туалете на втором этаже — прошу вас, в этот раз хотя бы заранее предупредите мадам Помфри.

Гул голосов усилился, сопровождаемый хихиканьем.

— И наконец, — Дамблдор сделал последний вдох, расправил плечи, — я желаю вам, чтобы этот год стал началом чего-то важного для каждого из вас!

Он слегка кивнул, а затем, чуть приподняв руки, с театральной торжественностью хлопнул в ладони.

В тот же миг воздух немного задрожал. По залу разнёсся лёгкий, почти неуловимый щелчок — и столы мигом наполнились всевозможными яствами: золотистыми жареными курами, подрумяненными пирогами, мисками с тушёными овощами, подносами с хлебами, соусами, сливочным пюре, подливками и множеством блюд, от которых у первокурсников едва не закружилась голова.

Домовые эльфы, как всегда, проделали свою работу с ювелирной точностью — каждый стол был завален до краёв, и по залу понеслись вздохи, стук ложек и звенящий голос Лили, которая сидела рядом с парнем:

— Ну всё, диета закончилась.

— Когда ты успела на неё сесть?.. — Недоумевающе поинтересовался Уильям, оставшись полностью проигнорированным.

Когда зал уже вовсю гудел — чай и соки лились в кубки, шумно передавались блюда, а первокурсники, не веря своему счастью, чуть не падали лицом в тарелки от восторга (по ощущениям парня), — Дамблдор вновь неспешно поднялся, сконцентрировав всё внимание на себе. Он сделал это без лишнего пафоса, не звоном прибора и не магическим фокусом — лишь лёгким покашливанием, на которое, впрочем, отреагировали все, будто по условному рефлексу.

Постепенно шум стих, по рядам прошёл лёгкий откат внимания, и взгляды вновь обратились к главе школы.

— Ах, совсем забыл, — Директор сцепил руки перед собой, будто и правда спохватился, — нам ведь предстоит поприветствовать нового преподавателя Защиты от тёмных искусств.

Некоторые ученики переглянулись — кое-кто уже начал рассматривать новое лицо в преподавательском составе, про которое до этого даже и не вспоминали.

— Прошу вас, поприветствуйте мисс Анджелину Пэмсбри, — произнёс он с мягкой интонацией, как будто представлял не столько профессора, сколько уважаемую гостью.

Все взгляды с гулом хлопков (более активных от мужской части учащихся) обратились к женщине, сидящей по левую руку от профессора Флитвика. До этого момента она сохраняла почти незаметное присутствие, наблюдая за залом с вниманием, но без вмешательства.

Женщина встала — ростом чуть выше среднего, осанка безупречная. Густые чёрные волосы были аккуратно заколоты в высокий пучок, открывая тонкую шею и благородные черты лица. Несмотря на строгость наряда — мантия угольно-чёрная, без лишних деталей — в её облике было нечто магнетическое. Линия скул, прищур тёмных глаз, лёгкий изгиб губ — всё в ней выдавало человека, привыкшего держать себя в руках и внушать другим то же самое.

— Анджелина Пэмсбри ранее работала в Министерстве магии, в Отделе магического правопорядка, — продолжал Альбус. — Уверен, её опыт будет весьма кстати, раз Министерство столь рьяно рекомендовало её кандидатуру.

Уильям уже смотрел на неё, прищурившись. Не то чтобы её появление удивило — на этом месте менялись преподаватели как камни в ручье, — но было в женщине что-то… необычное. По крайней мере то — что она женщина. Этого уже хватало, ибо обычно все преподаватели ЗОТИ были мужчинами, не всегда при всех конечностях, а тут впервые за пять лет учёбы что-то новое.

Она кивнула ученикам с лёгкой, почти вежливо-долговой улыбкой, но не сказала ни слова. И этого почему-то оказалось достаточно.

— Надеюсь, вы встретите мисс Пэмсбри с должным уважением, — завершил Дамблдор. — И постарайтесь в этом году не взрывать её кабинет. По крайней мере, не раньше октября.

Зал вновь рассмеялся, и еда продолжила исчезать со скоростью летающих бладжеров во время игры в квиддич.

— Да ты только посмотри на неё, — присвистнул Сириус, сидя на скамье с видом кота, который вот-вот что-то вытворит. — Новая мисс профессор Защиты от тёмных искусств… Идеальное воплощение моих академических стремлений.

— Стремлений? — Усмехнулся Эдвин, подливая себе тыквенного сока. — У тебя стремление максимум — заполучить пропуск в её личные покои.

— Ну а что? Я вполне мог бы, да и будто ты бы отказался от такого — приосанился Блэк. — Уверен, к весне она бы меня не только защищаться научила, но и на руках носить стала. А уж как я талантлив в палочковой технике…

— Это в какой именно? — Подался вперёд Петтигрю, с едва скрытой насмешкой. — В той, что у тебя дважды сработала — и оба раза случайно по утрам?

— Не обязательно делиться своими снами, Пит, — театрально вздохнул Сириус, положив руку на грудь. — Уильям, ты-то понимаешь — мы с Эдвином обязаны показать ей, что в Гриффиндоре ещё остались достойные мужчины.

— Остались где-то глубоко под слоями пыли, — лениво заметил Уильям, подперев щёку рукой. — И даже если остались, их никто не ищет.

— Говорите ещё, говорите, — раздался вдруг звонкий шлепок, и оба Казановы одновременно пригнулись, получив по затылку от Лили.

— Ай! — Возмущённо воскликнул Сириус, потирая голову. — Это за что?

— За мерзкие шутки. И за то, что ты как всегда ведёшь себя, будто тебе семь, — Лили нахохлилась, будто увидела двух крайне забавных, но нерадивых детишек. Уже начинает тиранить и пробовать власть, хе-хе… — Вам вообще известно, что преподаватели — это люди, а не декорации для ваших глупых фантазий?

— Ты просто ревнуешь, потому что в Министерстве не работают рыжеволосые красавцы, — огрызнулся Эдвин, но тут же втянул голову, ожидая второго удара.

— И даже не надейся, а ещё мне не нравятся рыжие. Не в обиду, Адам, — Лили щёлкнула пальцем. — А вам в следующий раз будет лекция длиной в десять минут. С цитатами. Из «этики межличностных взаимоотношений».

— Господи, она и правда это читала, — прошептал Сириус Уильяму, на что тот только усмехнулся.

Тем временем по залу пронеслось ещё одно оживление — МакГонагалл, пересчитав что-то в своём списке, обратилась к столу Гриффиндора, подойдя ближе:

— Лили Эванс и… Римус Люпин назначены старостами от факультета, — объявила она, после чего вернулась к своему месту, будто говорила о погоде. Самих то старост уже уведомили, в отличие от большинства остальных.

— Что? — Сириус чуть не подавился виноградом. — Римус? Римус?

— Удивляет, что кто-то, кроме тебя, умеет себя вести? — Съязвила Лили, легонько кивнув Люпину.

— Да не, я рад за него, так вот что он молчал в поезде… — Сириус, при всей своей экспрессии, правда выглядел довольным. — Он староста, а я его лучший друг. Это почти как быть важным… только без ответственности.

— Ага, — хмыкнул Люпин с другого конца скамьи. — Именно так, Сириус. Почти.

Позже вечером в гостиной Гриффиндора царило обычное сентябрьское безумие. Старшекурсники сновали между диванами, пересказывая летние байки и делясь слухами о преподавателях, в частности про нового профессора. Первокурсники глазели по сторонам, боясь даже задеть кого-то плечом, пока их не увела расселять по комнатам одна из семикурсниц, а парнями занялся её друг. Лили проверяла список обязанностей старосты, а Сириус гонял с Джеймсом магические фишки по ковру, превратив их в нечто вроде азартной дуэли.

Марлин и Алиса делились предсказаниями по чаинкам, наполовину из шутки, наполовину из интереса, сделанными вот только что. Где-то в углу Уильям сидел с кружкой горячего шоколада, не особо вмешиваясь, наблюдая, как оживает факультет, как старые лица встречаются вновь и как новая осень тихо наполняет стены замка.

Ближе к ночи камин погас на автоматическом таймере — никто так и не подошёл, чтобы его разжечь. Большинство поднялись к себе, кто с зевком, кто с последними напутствиями. Уильям задержался на пару минут у окна.

Снаружи уже потемнело по-настоящему. Чёрное небо словно стало ближе, воздух за стеклом — прохладнее. Он на миг прижал ладонь к стеклу — тонкое, холодное, как напоминание о том, что лето действительно кончилось.

Ночь была тиха. Спокойна. Пора бы и ему отправиться на боковую.