Братья по магии. Точка отсчета (джен)

Алекс сидел в гостиной Гриффиндора в расслабленной позе. Он не спеша разглядывал собравшихся там учеников.

Рядом с камином расположилась группа девчонок лет пятнадцати. Они, сбившись в кучку, оживленно обсуждали то, что показывала одна из них, доставая предмет за предметом из изящного маленького мешочка, подозрительно напоминавшего бисерную сумочку Гермионы из канона.

Раньше Алексу было достаточно того, что он отмечал для себя общее расположение учеников в гостиной, в основном для того, чтобы исключить угрозу. Позднее, после открытия салона, он стал обращать внимание на волосы девушек, чисто профессионально. Клиенток он запоминал не по лицам, а по волосам. Эти девчонки в его в салон не ходили, это сразу видно: волосы у одной тёмные, средней длины, заплетённые в неаккуратную косу, у другой — светлые, короткие, пересушенные, третья собрала задорный хвостик на макушке… Этих девчонок Алекс рассматривал совсем не так, как в первые дни в Хогвартсе разглядывал Натали, Шарлин или Дионисию, да и других симпатичных девушек. Но и профессиональный интерес здесь был ни при чём.

Раньше, когда Алекс выходил за пределы своей спальни, он никого и ничего не замечал, если это не имело отношения к ним с Гарри. Все остальные волшебники, населявшие замок, представлялись ему точками на виртуальной карте, а сам замок — локацией. Лишь после каникул он начал обращать внимание на окружавшую его обстановку, разглядел стены и потолки, предметы интерьера. Что-то ему понравилось, что-то — нет, но теперь он чётко осознал, где находится.

После дня рождения, когда Лаванда и Парвати нарядились в свои лучшие платья, Алекс вдруг стал замечать не только школьные мантии или причёски соучеников. Кроме одежды, он теперь обращал внимание, чем занимаются представители его факультета, если не идут на уроки или в библиотеку, слышал разговоры не только о том, что касалось их с Поттером. Алекс начал приглядываться к другим ученикам и ученицам, которые прежде не входили в круг его интересов. Он не знал, почему это произошло только сейчас. Возможно, так получилось потому, что прежде он сопротивлялся самой мысли, что должен остаться здесь жить, и отрицал происходящее вокруг него.

Теперь Алекс, использовав открывшуюся наблюдательность, мог сказать с высокой долей вероятности, что знает, кто из этих девочек чистокровная, а кто нет. Без сомнения та, у которой из-под края мантии виднелись синие штаны, они же джинсы, была маглорождённой. Девочки-полукровки, заранее зная, что их ждёт в школе, предпочитали не привлекать к себе ненужного внимания неподобающей одеждой. А вот сидящая с ней рядом гриффиндорка наверняка родилась в волшебном мире. Кроме зачарованного мешочка-сумочки, на эту мысль наводила виднеющаяся из-под мантии длинная тёмная юбка, на которой переливающимися нитками были вышиты фениксы…

Теперь Грей хотел знать, кто его окружает на факультете, поэтому он приглядывался и к парням тоже. Неподалеку от выхода из гостиной расположилось двое старшекурсников. Они о чём-то разговаривали, тема, видимо, была неприятная, потому что оба хмурились. Один из них стискивал в руке свиток так, как будто хотел уничтожить. Можно было поспорить и спор выиграть, что это было эссе по зельеварению, которое Снейп оценил в своём неповторимом стиле…

Алекс больше не хотел оставаться в добровольной изоляции, он осознал, что им с Гарри жизненно необходимо знать, что происходит на факультете, и не постфактум, а заранее. Теперь Алекс мог бесконечно долго разглядывать незнакомых волшебников и волшебниц и удивлялся, сколько открытий это могло принести.

Рядом расположился Гарри с учебником зельеварения на коленях. Поттер только делал вид, что читает, но Алекс знал, что тот дремлет с открытыми глазами. Оба мальчика, с успехом отучившись неделю, заслуживали отдых.

— Поттер, ну ты даёшь! — гундел Дин. — Я понимаю, когда читают Зелья перед уроком у Снейпа, но ты открыл их в пятницу после урока, как какой-нибудь ботаник! Я понимаю, если бы это был Палпатин, но ты, Вейдер!..

Томас уселся на подлокотник дивана, где расположились братья, и донимал Гарри пустой болтовнёй. Наверно, ему было скучно, Финниган где-то пропадал, и Алекс с Гарри оказались единственными, с кем он мог поговорить. Алекс разглядывал девчонок, и Дин сосредоточился на Гарри.

Поттер, решив, что прикрикнуть он всегда успеет, достал произведение маэстро Жига Мышьякоффа «Магические отвары и зелья» в тщетной надежде, что тогда Томас изберёт кого-нибудь другого объектом своего внимания. Гарри не стал сразу избавляться от назойливого собеседника, потому что глубоко в душе ему ужасно льстило, что его принимают за ботаника. Для него, считавшегося в своей старой школе отстающим, это было признание его учебных успехов, ведь никто не знал, что он — читер, который без виртуальных подсказок брата едва мог набрать на «Удовлетворительно». Высокое мнение окружающих о его учёбе было для мальчика очень значимым, и признаваться Гарри не собирался, чтобы подольше греться в лучах неожиданной славы лучшего ученика курса.

Алекс знал эту особенность брата и не только не возражал, но всячески поддерживал, чтобы повысить его самооценку. Грею хотелось, чтобы Гарри не считал себя только Мальчиком-Который-Выжил, чьим сомнительным успехом было лишь отбитие лбом Авады. Даже если Гарри сейчас получал завышенные оценки, позднее, возможно, он на самом деле начнёт разбираться в учебных предметах и оценки станут честными. Сейчас Грей слушал ленивый обмен репликами Поттера с Томасом с лёгкой улыбкой на губах.

Всё действительно складывалось хорошо. На Трансфигурации оба мальчика с успехом преобразовывали предметы. Макгонагалл и раньше не придиралась, если ученик демонстрировал успехи, но на этой неделе она отмечала даже малейшие успехи Поттера и Грея, причём чаще хвалила Алекса, хотя обычно всё своё внимание отдавала Гарри. Правда, Алексу казалось, что похвалы её какие-то натужные, но он мог ошибаться. Возможно, ведьма хотела таким образом показать, что сожалеет о несправедливых нападках из-за этих несчастных песочных часов и таким образом извинялась.

У Флитвика братья неожиданно отличились, причём превзошли даже самих себя. Обычно профессор при объяснении новой темы на первом уроке давал вводную информацию о новом заклинании, демонстрировал его сам, но не заставлял детей повторить, давая им время усвоить материал. Отработка чар учениками начиналась лишь на следующем занятии. В этот раз Флитвик наколдовал большой металлический замо́к, на котором показывал, как творить Алохомору. В конце урока он, удостоверившись, что дети поняли новую тему, спросил, нет ли добровольцев попробовать отпереть замо́к, который он только что закрыл, громко произнеся: «Колопортус!» Возможно, он не ожидал, что кто-то вызовется, и, тем более, что у того получится.

Алекс рискнул и поднял руку. Рассудив, что может попробовать просто отменить чары профессора своей «Финитой», подобно тому, как он легко развеивал чужую трансфигурацию, мальчик так и поступил. К немалому его удивлению, — Алекс и не ожидал, что ему это удастся, — замо́к щёлкнул и открылся.

Грей тут же передал образец брату, который в свою очередь успешно применил «Алохомору». Флитвик начислил каждому по пять баллов и очень хвалил, а Алекс под Барьером объяснял Гарри, что очередной их читерский приём сработает, только если замо́к будет закрыт магически, а если используют обыкновенной ключ, у них ничего не выйдет — Фините, изобретённой Алексом, нечего будет отменять.

Гарри пожал плечами — в ближайшее время он не собирался взламывать магловские замки́, да и магические тоже, за исключением уроков полугоблина. Так что Поттер нисколько не расстроился, что и это заклинание они выучили по-своему.

Теперь Алексу ничего не мешало подойти к профессору после уроков, чтобы, наконец, узнать о своем потенциальном сейфе в Гринготтсе.

— Профессор, я хотел спросить… Помните, мы разговаривали о моем сейфе в банке? Вы ещё сказали, что он у меня обязательно должен быть. — Филиус кивнул. — Я думал, что так у чистокровных, а ведь я — маглорождённый…

Флитвик выглядел откровенно удивлённым, он открыл было рот, чтобы ответить, но быстро его закрыл. Долгую секунду он сосредоточенно разглядывал Алекса, потом сказал:

— Если хотите, Алекс, я уточню насчёт вашего сейфа, когда пойду в следующий раз в Гринготтс.

Грей поблагодарил и попрощался. И только выйдя из класса он сообразил, что профессор не подтвердил и не опроверг связь чистоты крови с наличием сейфа. Алекс полагал, что у маглорождённых их нет, руководствуясь главным образом фаноном. Он понятия не имел, как обстоят дела на самом деле.

К этому моменту они с Гарри уже успели пережить разочарование, что обещанные галеоны за патент так и не поступили на счёт Алекса. Изобретение, которое обещало принести целое состояние, благодаря вмешательству умников из Отдела тайн оказалось никому не нужным. Похоже, братья рано радовались, что у Алекса вообще есть ячейка в Гринготтсе. Об этом они знали только со слов Флитвика, и высока была вероятность того, что скоро профессор сообщит, что ошибся. И тогда окажется, что единственный сейф в банке, которым они могли располагать, да и то ограниченно, был сейф Поттера.

Обоим мальчикам было очень любопытно узнать, как работает финансовая система на примере выплаты за патент, однако, на самом деле их больше интересовала возможность пополнить свой кошелёк: денег там по-прежнему не было, а список трат оставался. К тому же, Алекс хотел отложить немного на лето. Он надеялся, что Гарри каким-то образом сможет поменять галеоны на фунты, потому что они с братом уже десять раз обсудили, где и как будут жить на каникулах.

Но пока что о деньгах Алекс решил не волноваться, тем более что в воскресенье посетительницы салона подкинут им немного налички на первоочередные нужды, и он, наконец, вернёт долг Энди.

Но если забыть про банк, в общем и целом, неделя была просто замечательная. Даже на ЗОТИ, когда Квиррелл вдруг ни с того ни сего во время урока встал со своего места и начал расхаживать по классу, шрам Гарри при его приближении лишь немного заныл, а не отдавался, как обычно, нестерпимой болью. Когда учитель отошёл, Гарри накинул Барьер и принялся делиться радостной новостью, но Алекс остановил его, так как в рассказе не было нужды: он прекрасно чувствовал, что голова у брата почти не болит. Грей даже не ощутил боли, разделённой с Гарри пополам.

Возможно, это был какой-то временный эффект, случайность, но это скорее радовало, чем огорчало, даже если шло вразрез с каноном. Если шрам больше не реагирует на Квиррелла, это могло означать, что Гарри не будет главной целью Тёмного лорда. Грей собирался сделать всё, чтобы его брату не пришлось не только подставляться под Аваду Волдеморта, но и вообще взаимодействовать с ним, а тем более сражаться, хотя Алекс ещё не знал, как это устроить.

Затишье было не только на учебном фронте. Недоброжелатели, которых Поттер и Грей так успешно проучили, затаились настолько, что, казалось, на втором курсе не учатся никакой Кормак Маклагген с дружками, а первокурсник Рональд Уизли так и остался в Норе. Энди говорил, что близнецы на занятиях его просто не замечают, даже не отпускают свои язвительные шуточки, не говоря уже о том, чтобы напасть.

По факультету медленно, но верно распространялись слухи, что перваки наваляли Кормаку и Уизли. Всем сомневающимся называлась фамилия «Поттер», от чего достоверность сообщения взлетела просто до небес. Гарри и Алекс только посмеивались, когда Энди рассказывал им последние известия. С каждым разом сражение становилось все более эпичным, в его описании было всё меньше правды, и скоро настоящие события совсем перестали угадываться.

Братья предполагали, что утечка была сразу с двух сторон, и поделились подробностями явно не побитые ими мальчишки. Рассказывать об этом могли болтливые друзья-приятели Томас и Финниган, которые вообще не делали тайны из этого события, потому что в их пересказе они принимали в сражении самое деятельное участие. А Энди наверняка рассказал всё Лаванде, которая с подружкой едва не попала под перекрестный огонь, когда возвращалась из салона. Девочка потом передала дальше всем желающим послушать то, что узнала от Кейна, не забыв немного приукрасить.

Алекс и Гарри полагали, что это безобидный трёп, и не вмешивались до той поры, пока к Поттеру не подошёл прыщавый второкурсник с просьбой научить его колдовать невербально и без палочки, ведь именно так, по словам почитателя поттеровского таланта, Гарри и победил самодовольного Маклаггена с прихлебателями и клан Уизли.

Поттер кинул на второкурсника раздражённый взгляд.

— С чего ты взял, что этому можно научиться? — мрачно поинтересовался он. Этого второкурсника Поттер максимум видел пару раз в туалете, и больше они нигде не пересекались. С чего бы Гарри учить его?

— Все говорят, что Грей тогда швырялся заклинаниями молча и без палочки, значит, это ты его научил. Раз этому можно научиться, то научи меня.

Дальше была немая сцена. Выдержав эффектную паузу, Поттер молча поднял руку, и проситель начал медленно подниматься над полом, от удивления не в силах выговорить ни слова. Гарри с Алексом просто обошли парня, оставив висеть. Говорят, потом старшекурсники целый час не могли спустить его вниз, пока чары не выдохлись. Других желающих на халяву приобщиться к мудрости Мальчика-Который-Выжил не нашлось.

При всех своих отрицательных моментах учёба на Гриффиндоре имела один положительный: учителя ни о чём не узнали. Когда нужна была их помощь, преподавательский состав постоянно оказывался не в курсе. Но теперь, стоило братьям нарушить правила, невмешательство профессоров было им только на руку.

В общем, на факультете установилось затишье. Как говорится, худой мир лучше доброй ссоры, и оба брата были согласны с этим утверждением. Правда, Алексу казалось, что Гарри не до конца искренен, заварушка Поттеру очень понравилась. Он время от времени с предвкушением приговаривал: «Пусть только попробуют ещё раз сунуться, поджарю уродов змеиным пламенем!» Так Гарри называл Адское пламя.

Алекс, вместо того, чтобы привести брата в чувство, ограничивался общими словами. Он ловил себя на мысли, что ему самому в глубине души очень понравилась эффективность решения проблем насилием, и корил себя за это. Умом он понимал, что плохо не то, что Гарри наказал агрессоров, а то, что он получал от этого удовольствие, но душа пела, стоило только вспомнить вытянувшиеся рожи избиваемых.