За кулисами истории (гет)

Наверное, в определенной степени, этому лету удалось слегка растопить лед в моих отношениях с Лили. И дело даже не только в совместном изучении правил поведения в волшебном мире. Однажды к ней прилетела сова с письмом и уж не знаю, что в этом письме было, но разволновало оно ее ни на шутку. Очевидно, что-то серьезное, потому что сразу после прочтения, не стесняясь ни моего, ни родительского присутствия, она сожгла его в камине и, спустя полчаса угрюмого молчания умчалась к своему оборванцу из Тупика Прядильщиков. Возможно, что-то случилось в школе…

Я, будучи, в целях конспирации, отрезанной от волшебного мира, пыталась выяснить в чем дело — просто ради секундного удовольствия и ощущения собственной принадлежности к магии. Однако, то ли наши отношения были еще недостаточно близкими, то ли Лили полагала, что я не смогу понять суть встревожившей ее проблемы, но она так ничего и не рассказала.

После встречи со Снейпом рыжая вернулась еще более взбудораженная, даже озлобленная, и почти две недели с ним не разговаривала, от чего почему-то страдала я, ибо именно мне приходилось прогонять околачивающегося под нашими окнами мальчугана. Видимо, за время, проведенное в школе самостоятельно, родители стали меньше переживать по поводу моей психической стабильности, предоставляя больше свободы, чем обычно. Меня сводили к паре врачей для проверки, но все же я достаточно привыкла к этому миру, даже маггловскому, да и, что греха таить, здесь для меня все складывалось куда лучше, чем в моем родном времени.

Хотя стрессовые новости я все же получила. В конце августа Лили писала сочинение по Истории магии с абсолютно диким названием «Был ли смысл сжигать ведьм в Средневековье?», что уже повергло меня в полное замешательство. В Хогвартсе полагали, будто ведьма не чувствует боли, как будто ни один из авторов учебника никогда не обжигал палец о пламя свечи. Даже если не брать в расчет мои собственные страдания и муки множества людей, у которых не было сил противостоять огню, то как можно всерьез рассуждать о неэффективности охоты на ведьм? Она заставила магов уйти в подполье, волшебный мир проиграл магглам в этой войне. В чем проблема с хогвартским образованием? Или это следствие промаггловской политики, проводимой в Магической Британии?

Однако не этот факт поразил меня больше всего, а личность одной ведьмы — Венделины Странной, множество раз добровольно восходившей на костер Инквизиции, чей портрет был так невероятно похож на лицо моей сестры Венди, повзрослевшей и обезумевшей. Предполагаемые даты жизни и регион совпадали с моими, однако никакой информации о ее родословной или прочих деталях биографии в британских учебниках не водилось. Последние пару недель я свыкалась с мыслью о предполагаемой судьбе моей семьи, моей родной семьи, и не могла дождаться возобновления доступа к библиотеке Дурмстранга.

Но вот, лето подошло к концу и настала пора отправляться в школу.

Семейный поход в Косой переулок для покупок вещей Лили был, помимо обязательной программы, скрашен знакомством с ее школьными друзьями. Первой оказалась Марлин МакКиннон, в меру симпатичная по стандартам современного мира девчушка с темно-рыжими волосами, уложенными в дивную загогулину, вероятно, по последним модным настроениям. Впрочем, сегодня мама заплела Лили французскую косу и, судя по реакции Марлин, в школе сестренка не так уж часто появлялась с прибранными волосами. Вот зачем тебе такие космы, если ты не умеешь с ними справляться?

Вторая девочка оказалась серьезнее, чем Марлин. Жиденькие русые волосенки, маленькие глазки на круглом, невыразительном лице, грузная фигура. Словом, внешний вид и манера подачи себя этой девочкой являлись прямым доказательством несправедливости суждения о том, что «некрасивых детей не бывает». Если вы в это верите, значит, вы не видели Гвендолен Раян. Впрочем, я не нашла в ней и следа закомлексованности. Уверенная в себе, острая на язык и с внушительным словарным запасом для ребенка ее возраста. Пожалуй, с ней есть, о чем поговорить — недаром же они с Лили шептались раза в три дольше, чем с той же Марлин.

Уже у самого выхода мы столкнулись с тремя поразительно бестактными балбесами, которые также являлись однокурсниками Лили с диким прозвищем «Мародеры». Немногим позже выяснилось, что это были уже знакомые по школьным рассказам Поттер, Блэк и Люпин. Традиционно они перемещались по свету белому квартетом, однако сегодня четвертого члена компании не было видно. Ну и пусть его!

Удивительно, как сильно отличаются британские волшебники от континентальных. Дурмстранговские студенты выглядели куда мужественнее хогвартских, которые на их фоне казались совсем уж маленькими мальчиками. Кроме того, спустя год проживания в Дурмстранге, мне уже нельзя было не заметить более ярко выраженного маггловского влияния на культуру Магической Британии. Свободная форма одежды, менее формализованная манера речи, а изредка мелькающие аристократы казались белыми воронами, в то время как в куда более разномастном Гардаре самые причудливые представители высоких сословий смотрелись вполне себе органично. Интересно, через пару поколений останется ли место для волшебства в этой стремительно омаггливающейся стране?

И, что еще более странно, за исключением магов, домовиков и гоблинов из Косого переулка пропали все другие представители волшебного мира. Куда делись кентавры, оборотни, вампиры, русалки, лепреконы, вейлы? Не припомню из курса истории массовой миграции волшебных рас на континент…

Словом, я была счастлива вновь очутиться в Гардаре. К тому же обновление формы и учебников не заняло много времени, и, радуясь, что не нужно тратить битый час на выбор посоха и волшебной палочки, я отправилась прогуляться. День выдался теплым, городская площадь оказалась забитой палатками ушлых торговцев, решивших подзаработать на снующих тут и там школьниках. Вдруг мой взгляд зацепился за что-то совсем уж неожиданное. У тележки с мороженым весело и задорно торговали Стефан Крам и Зоя Распутина.

Разумеется, я пошла к ним.

— Я думала это Фоули мечтал стать мороженщиком, а вы метили в более престижные заведения.

Распутина удивленно посмотрела на меня.

— Эванс? Рада тебя видеть живой и здоровой.

Не найдя что ответить на такое своеобразное приветствие, я кивнула и пожала плечами.

— Вернон взвесил все за и против и нашел новое призвание, — улыбнулся Крам. — Он за углом, продает шоколадных лягушек.

Стефан махнул рукой в сторону дворца лепреконов и я заинтересованно вытянула шею в попытке рассмотреть силуэт Фоули. Как назло, ничего не было видно.

— Мне стоит беспокоиться о качестве образования в Дурмстранге, если даже выпускники с отличным аттестатом стали уличными торговцами?

Крам протестующе замахал руками.

— Никакой я не уличный торговец! У меня даже лицензии на это мороженое нет.

— Какая разница, если ты все равно тут продаешь мороженое?

— Разница в том, Эванс, что уличный торговец может продать мороженое аврорам, а если это попытаюсь сделать я, то меня арестуют за отсутствие разрешения, регистрации и неуплату налогов.

— То есть выпускников Дурмстранга даже мороженщиками не берут?

— С чего ты это взяла?

Действительно. Стоит себе свет волшебной аристократии, торгует нелегально на площади среди бела дня. Чего прикопалась?

— Эванс, не переживай, ты сможешь стать легальной мороженщицей даже со своим крохотным магическим резервом, — утешила Распутина и протянула мне рожок, — Вот, держи шоколадное — подарок от заведения.

Похоже, их компания просто решила в очередной раз подурачиться и привлечь внимание бывших однокашников перед началом учебного года. Что ж, каждый развлекается как хочет.

— У меня ничего лишнего не отрастет после этого угощения? — уточнила я, с опаской посматривая на мороженое.

— Ну, вообще не должно, но сертификата качества у нас не водится, так что на твой страх и риск, — буднично отмахнулась Распутина. — И чеши давай отсюда, у нас есть и другие покупатели.

Естественно, рожок полетел в ближайшую мусорку, которая, как нельзя кстати, оказалась около газетного киоска. В тысяча девятьсот семьдесят втором году заголовки кричали настолько громко, что пройти мимо них было невозможно. Я, не раздумывая, выложила пять сиклей за свежий выпуск первой попавшейся газетенки и уже на первых строчках поняла, что было в сожженном Лили письме.

Разумеется, мне было известно внутриполитическом конфликте Магической Британии, длившемся последние пару лет. Честно говоря, я сама видела эту разобщенность аристократии и основной массы населения всего несколькими часами ранее и, пожалуй, мне по душе более консервативный уклад… Но я не собираюсь убивать или умирать за это! Какой-то поборник чистой крови периодически устраивал акции устрашения на островах, убивая магглов, но это не казалось чем-то внушительным — в каждой стране есть маги, обвиняемые в особо тяжких преступлениях по политическим мотивам. Однако теперь все виделось совсем другим: летом эти странные люди — Пожиратели Смерти и их лидер — объявили об альянсе с великанами, оборотнями и вампирами, причем не только британскими. Уничтожено несколько семей, защищающих магглов, а магическим народам, готовым присоединиться к восстанию, обещано право владения волшебной палочкой. Это всколыхнуло ситуацию и на континенте, и даже в Америке — местные кланы, хоть и не столь сильно притесняемые, но все же ощущающие собственную скованность, решили заявить о своих правах. Начавшиеся агрессивные переговоры прервала серия ужасных нападений на семьи магглорожденных в Венгрии, Испании, Люксембурге, Канаде, Албании, Великобритании и Бразилии. Ответственность взяли на себя Пожиратели Смерти.

Понятно, почему моему возвращению удивлялись люди. Я ведь единственная магглорожденная во всей школе — школе, подарившей этому миру последнего сумасшедшего фанатика, развязавшего Мировую войну в обоих мирах. О чем думают эти Пожиратели Смерти? Что может быть логичнее, чем включение меня в список магглорожденных первоочередной важности? Конечно, в газетах обо мне не писали, но я создала неплохой прецедент, и уж ни за что не поверю, что мои чистокровные однокурсники ни словечком не обмолвились своей семье о грязнокровке Эванс. Везение этого лета может и не повториться — за этот учебный год необходимо срочно продумать все возможные варианты для выживания на каникулах.

— Эванс! Выглядишь отвратительно, — голос Фоули вернул меня в реальность.

Черт. Теперь их двое!

Рядом с Фоули вышагивала девица устрашающей комплекции, до того мужиковатая, что казалась его братом. Старшим, судя по усикам. Рядом с ней в строгом ошейнике и кожаном наморднике семенил огромный бульдог — крайне нетипичное животное в волшебном мире.

— Мне говорили, что ты теперь торгуешь сладостями в переулках, а не пристаешь к тем, у кого еще есть шансы на самореализацию, — я отложила газету в сторону. На корабле дочитаю, не стоит показывать, насколько сильно я выпадаю из жизни на каникулах.

— Ох, Эванс, однажды твое маггловское сознание привыкнет к тому, что в нашем мире все не так просто, как тебе кажется… К слову о двойственной природе, позволь представить мою сестру — специализируется на оборотнях. Факультет Темных искусств. Марджори будет учиться в Дурмстранге на пятом курсе — в прошлом году она ездила по обмену в Шармбаттон, изучала профильные зелья. А это Ворчун, ее помощник, — он потянулся рукой с загривку псины, но тут же отпрянул, едва тот угрожающе зарычал. — Кхм… Мардж, это Петунья Эванс, магглорожденная с уровнем магии, как у шоколадной лягушки. Впрочем, достаточно настырная, чтобы закончить три курса за один год. Из рук вон плохо, но все же…

— Буду считать это признанием моих заслуг, — я закатила глаза и кивнула Мардж, — Приятно познакомиться, Мардж. Как семья относится к тому, что ты изучаешь оборотней, а твой братец посреди бела дня позорит фамилию, навязывая людям волшебные сладости?

— Мы смирились, когда он решил пойти на факультет Светлой магии. Все было предрешено.

Пожалуй, эта Фоули мне даже нравится. О чем я не замедлила сообщить Вернону.

— В таком случае вы вдвоем сейчас радостно идете на корабль, громко смеясь и привлекая к себе столько внимания, сколько тебе, Эванс, не удастся привлечь за всю твою остальную жизнь. Живо!

Я не уловила ни этой перемены настроения, ни того, когда Фоули научился откровенно унижать окружающих. Это не было похоже на шутливое оскорбление или на горделивое самовосхваление, но почему-то Мардж оперативно взяла меня под руку, некультурно заржала на половину улицы, и потащила за собой, вскрикивая невпопад и широко жестикулируя. Прохожие недоуменно оборачивались, собака издавала какое-то громкое хрюканье, но я не нашла причины не следовать странному совету Фоули. Если это дурацкая шутка, то мне не привыкать выглядеть глупо. Если глупо ведет себя пятикурсница из уважаемого магического семейства по приказу старшего родственника, то повторение ее странного поведения — единственно логичный вариант.

Фоули прошел в ногу с нами почти квартал, после чего повернул куда-то за угол и больше мы его не видели. На прощание он приобнял сестру, почти, однако, не глядя на нее, но все время высматривая кого-то в толпе. И хотя до самого Летучего голландца мы так никого подозрительного и не встретили, тревожное чувство меня не покидало. Особенно когда на площади не оказалось ни Распутиной, ни Крама, ни тележки с мороженым.

* * *

До отправления корабля оставалось еще некоторое время, но Марджори, едва заняв каюту, наложила на дверь три запирающих заклятья, после чего даже не потрудилась убрать палочку, но, сжав ее в кулаке, не мигая уставилась на дверь. Я несколько мгновений тупо пялилась на эту самую дверь, после чего также плюхнулась на полку рядом с ней — если происходит что-то серьезное, то с моим магическим резервом действительно лучше держаться поближе к старшекурсникам, особенно старшекурсникам факультета Темных искусств.

— Привет, Каркаров, — все также, не поворачивая головы, поздоровалась Мардж с до сих пор мною не замечаемым третьекурсником. — Как лето?

— Фоули, — отозвался знакомый голос из самого темного угла каюты, судя по всему, абсолютно не удивленный поведением девочки. — Репутация нашей семьи нас бережет, спасибо. Мы никому не интересны. Я видел Вернона в Гардаре, первое дежурство?

— Уже четвертое, но он все равно нервничает. На прошлой неделе ясновидческое отделение опубликовало пророчество о проблемах на валютном рынке и его разослали всему аврорату и академии.

Каркаров присвистнул.

— Дело — дрянь. Наши связи в британском Министерстве не говорили об ожесточении таможенной политики, от Крамов что-то слышно?

Мардж вздохнула.

— Ворчун, охранять!

Пес послушно засеменил к двери и насторожился, после чего девочка наконец-то повернулась лицом к собеседнику, хотя палочку не убрала.

— И Крамы, и Монтекки говорят, что никаких новых барьеров на международной арене вводить не планировали. Делакур докладывал, что даже международный оборот зелий класса А2 не контролируется, ингредиенты их семья тоже закупает без особых проблем.

— По-твоему они решат прессовать гоблинов?

— Я не вижу других возможных причин. Очевидно, что Гринготтс не пойдет под колпак Пожирателям и у них не получится его подкупить, игры с процентной ставкой и волатильностью в такое время — не в духе Гронкрухта. Как глава центральной штаб-квартиры банка, он неоднократно заверял о курсе на стабилизацию и о включении антикризисных мер по расширенному взаимодействию с инвестиционными проектами магглов, чтобы не допустить валютных колебаний. Министры Магии Чехословакии, Финляндии, Албании и Ирана даже заключили контракт на поддержку банка в случае террористических атак.

— Если эти идиоты действительно осложнят отношения с гоблинами, то нам всем несдобровать. Лепреконы подготовили анонс валютной реформы без использования золотого стандарта, мой отец решил перевести все операции с магглами на долларовой основе в конвертацию с лепреконским золотом. Но если все ринутся действовать по той же схеме, то может подняться такое гоблинское восстание, что Пожиратели Смерти покажутся мелкими неприятностями.

Я все слушала, слушала и удивлялась, как мало я понимаю эту сложную политическую машину Магического мира. Видимо, что-то такое отразилось на моем лице, потому что Каркаров прервался и переключился на меня.

— Эванс, мое почтение. Если ситуация в мире продолжит усугубляться, то советую держаться от меня на расстоянии. Меньше всего мне нужна грязнокровка даже в широком кругу знакомых. Впрочем, тебя скоро все будут обходить по широкой дуге.

Мардж закатила глаза.

— Меньше драмы, Игорь. Она звезд с неба не хватает и, если верить Вернону, служит прямым доказательством теории чистоты крови. Стефан считает ее забавной, со всеми этими амбициями и круглосуточной учебой. Конечно, самым разумным решением было бы найти протекцию в школе и не появляться нигде в волшебных районах без сопровождения взрослого мага с хорошими навыками боевой магии, но либеральные семьи вряд ли будут избегать ее общества с тем же усердием, что и ваша братия. Например, Фоули уже три поколения играют за оба лагеря, мы в любом случае под ударом. Магглокровкой больше, магглокровкой меньше — тут уж неважно.

— Воля ваша, Мардж, но моя семья пока в безопасности, и я не хочу бросать тень на нас в такой момент. И многие разделят мое мнение.

— Пожалуй, — девочка пожала плечами.

Интересно, стоит ли расценивать фразу Мардж о своей семье как предложение этой самой протекции…

Каюта была рассчитана на шестерых, но, очевидно, Мардж это не волновало, и даже знание того, что корабль надежно охраняют, не заставило бы ее отпереть дверь до самого прибытия в Дурмстранг.

— Выходит, Вернон подался в аврорат? -уточнила я для ясности.

Мардж снисходительно улыбнулась.

— Ну, не лягушками же ему торговать. Ему еще два года учиться в Академии авроров, но, с учетом политической ситуации, даже новичков берут в патрули. Сегодня весь Гардар, наверняка, кишит аврорами, но все равно неспокойно. А что слышно у британских магглов?

Я вспоминала все выпуски маггловских новостей и газет, что смотрела за лето, и не могла вспомнить ничего необычного. Сообщения об убийствах мелькали, наверное, не чаще, чем всегда, я уже привыкла, что магглы умирают чаще и быстрее волшебников и не удивлялась ежедневной криминальной хронике. В этом нагромождении смертей невозможно было засечь устрашающие убийства Пожирателей.

— Ничего. Магглов слишком много, наверное.

Мардж посмотрела на меня почти сочувственно:

— Возможно, маггловское правительство решило не пугать население… Вряд ли жестокие расправы над целыми семьями за всего лишь одно лето остались бы незамеченными. Ваш дом, разумеется, поместили под охранные чары?

Я захлопала глазами.

— У нас в семье нет совершеннолетних магов.

— Я говорю об аврорах! Это ведь первое, что сделали для магглорожденных из Шармбаттона — навесили охранные чары над каждым домом, где есть дети-волшебники, но нет взрослых магов, чтобы позаботиться об этом самостоятельно. Ведь неизвестно, вдруг нападения продолжатся, вдруг родственников-магглов возьмут в заложники, пока дети будут в школе? Ты хочешь сказать, что в Британии твой дом лишен хоть какой-нибудь защиты?

Я начала волноваться. Эвансы мне не чужие люди, выходит, они там совсем одни! Я даже понятия не имела о том, что происходит. За целый год может произойти что угодно.

Мой ошарашенный вид ответил лучше всяких слов и Мардж нахмурилась.

— Возможно, это потому, что твоя школа на континенте, а авроры работали только с учениками Хогвартса…

— Моя младшая сестра учится в Хогвартсе и живет вместе со мной, — я покачала головой.

— Это какое-то недоразумение, полный бред. Чем думает Дженкинс, если не предпринято даже простейших мер?

Каркаров демонстративно хмыкнул из своего угла.

— Юджина Дженкинс — самый слабый Министр Магии еще со времен твоего прадеда, Гектора Фоули. Британское Министерство делает вид, что угрозы не существует, чем еще больше сеет панику.

— Тебе нужно найти в Британии взрослого мага, который зачарует для вас дом, — посоветовала Мардж. — Напиши своей сестре, у нее должны быть друзья в Хогвартсе, профессора, в конце концов.

Я кивнула и уставилась перед собой, прикидывая, как можно попросить об этом Лили, не раскрывая факта своей учебы в Дурмстранге.

Корабль тронулся, Мардж заметно расслабилась, хотя так и не сняла заклятий у двери. Ее пес, Ворчун, честно отрабатывал команду, чутко вслушиваясь в каждый шорох, доносившийся из коридора, ни на минуту не задремавший за все время поездки. Мардж достала огромную исписанную тетрадь, пестрящую зарисовками собак, волков и оборотней, и почти не разговаривала. Каркаров задремал. Я же, вспомнив о недочитанной газете, снова ее раскрыла, с ужасом впитывая в себя новости волшебного мира, понимая, что подобного информационного вакуума больше ни за что нельзя допускать.