Нова Проспект  (гет)

RED ALERT: CRITICAL OXYGEN LEVELS

RED ALERT: CRITICAL OXYGEN LEVELS

RED ALERT: INDUCING ARTIFICIAL COMA PLEASE STANDBY

STEINER BISLEY MARINE SAVER X800::: DOCKING:::

System reboot failed.

System reboot failed.

RESTORING LATEST AVAILABLE BACKUP PLEASE STANDY

System reboot… successful.

Так хуево ему не было ни с одного, даже самого лютого бодуна. Настолько, мать его, хуево, что он лежал и не то что пошевелиться — вздохнуть боялся, мир вращался вокруг него во всех трех измерениях разом. Казалось, болело даже то, что что не могло болеть по определению, за отсутствием нервных окончаний.

«Надо вставать, — уговаривал себя Дженсен. — Дерьмо собачье, надо встать».

Когда он максимально медленно, опираясь на стену, поднялся с пола, то обнаружил следующее: почти вплотную, в небольшом доке, покачивался на воде робот-водолаз, с выпущенными захватами, от борта которого к лицу тянется кислородная маска, а он сам мокрый, как мышь, и ни черта не помнит.

Ну, как не помнит, помнит — Притчарда, говорящего ему перерубить провода. Провода, стало быть, он перерезал самому себе. Адам даже не стал разбираться, что у него вышло из строя — легче было перечислить, что у него еще работает. Левую руку коротило настолько, что она выпускала и вбирала лезвие сама по себе, и каждый щелчок отдавался в голове Адама, как будто били кувалдой по виску. Дженсен стащил маску с лица и проверил имплант возвратного дыхания — еще одна красная иконка на внутреннем экране. Потом дал команду системе заблокировать оружейный порт руки, чтобы не пропороть себе артерию. Хотя судя по едва затянувшейся ране на бедре, это будет уже не впервой.

Где Цири? Кстати, где Притчард? А он сам — где?

Так охерительно он искупался, аж до кислородной комы, что память снесло, как фанеру — с крыши. Полное дерьмо.

Посидев еще немного, он решил сделать еще одну перезагрузку; после него кое-что начало проясняться, но недостаточно. База ИИ, Притчард за хакерским терминалом, дальше — темнота.

 — Есть тут кто-нибудь? — без всякой надежды спросил Адам.

Когда происходит такой резкий ребут зрительного нерва, в мозгу появляется ощущение неопределенности — будто картинке не хватает резкости. Теряется четкость восприятия. Временами может казаться, что ты поехал крышей.

Робот-водолаз моргнул светодиодами, вода легонько плескала в стены дока, но в остальном — тишина.

Еле передвигая ноги и держась за голову, как перебравший каких-то особенно злых колес джанки, он побрел наверх, туда, где должен был быть выход. Не прошел и пары метров, прежде чем увидел кровавый след. Желудок сжался и укатился куда-то вниз.

Пошел дальше. Туннель загибался по часовой стрелке пологой, непримечательной спиралью; и он забирался вверх, пока не добрался до местной комнаты управления и кресла-терминала, установленного в центре.

И фигуры, на нем обмякшей.

 — Притчард, — тихо позвал Адам. — Притчард.

Он и сам не знал, за каким хером позвал. Он все и так видел на тепловизоре — температура тела около тридцати двух градусов. Роговицы помутнели, кожа уже приобрела свинцовый оттенок — смерть наступила около трех часов назад, плюс-минус.

 — Притчард, — повторил Адам. — Что произошло?

Как будто тот ему ответит. Ты совсем псих, Дженсен, раз разговариваешь с трупом. Как там ему написали после увольнения? «Психическое состояние офицера Дженсена оценивается как нестабильное».

Адам застыл перед креслом и в оцепенении обвел взглядом комнату. Кровь, повсюду кровь. Слишком много для одного человека.

Цири нигде не было.

Нужно вытащить Притчарда из кресла. Не оставлять же его так… здесь… Нет. Он нажал на заботливо отмеченную красным кнопку eject; иглы, пронзившие виски трупа, медленно ушли в пазы. Опустил глаза — вся рубашка Фрэнка была заляпана кровью. Адам отстранено отметил пулевое ранение в брюшную.

Тело обмякло; Дженсен взял мертвеца за спину и плечи, сам не до конца понимая, зачем и что он делает, но оставлять так Притчарда показалось ему совершенно неправильным.

«Оставь в покое мое бренное тело, Дженсен, — сказал голос в его голове, без разрешения подключившись к инфолинку. — Оно и при жизни от тебя натерпелось».

Адам от неожиданности отпустил труп, и тот соскользнул на пол. Огляделся — ничего. Только голубое свечение монитора на терминале.

«Я сказал, оставь в покое, а не на пол кинь, — вздохнул голос. — Боже праведный, за что мне это? И после смерти я работаю с полными идиотами».

«Психоз, — сразу понял Адам. — Острый психоз, спровоцированный злоупотреблением алкоголя, чувством вины и травмой утраты, вызвал вербальные галлюцинации». Все симптомы налицо — провалы в памяти, резкая головная боль и расплывчатое зрение.

Все нормально. Все. Блядь. НОРМАЛЬНО. Главное — не слушать. Адам, не зная теперь, что и делать с трупом, прислонил того к креслу терминала.

«Дженсен, от ужаса невосполнимой потери ты не только отупел, но еще и оглох? Оставь меня в покое!».

Не слушать. Если он начнет с ним разговаривать, то все, можно сразу в психиатрическую; билет в один конец. Где ж его сигареты? Адам хлопнул по плащу, дрожащими руками вытянул из кармана пачку и понял, что она насквозь мокрая.

Пол-ный пи-здец.

Нечего курить. И выпить нечего. И Притчард мертв. И Цири, скорее всего, тоже. Адам выдохнул от ужаса и закрыл лицо руками. Его затрясло.

И нечего курить.

«Нет, ну трагедии несравнимые, конечно, — возмутится голос, — промокшие сигареты и моя трагическая кончина».

 — Заткнись, — попросил Дженсен. — Прошу тебя, заткнись.

Что ты делаешь, черт бы тебя подрал? Нельзя разговаривать с голосами в голове.

Голос в голове посерьезнел.

«Дженсен, — медленно и даже немного ободряюще, сказал он, — это реально я».

 — Замолчи!

«Дженсен, — перебил его голос. — Заканчивай истерику. Перед тобой мой труп и терминал оцифровки сознания. Сложи два и два».

Дженсен поднял глаза на кресло и честно попытался сложить два и два, но мысли безнадежно запутались. В любом случае, такое объяснение понравилось ему больше, чем-то, что он безнадежно поехал крышей и вечно будет жить с голосом Притчарда в своей голове.

 — Почему ты в моей голове? — недоверчиво спросил Адам.

«Потому что по инфолинку удобнее — терпеливо сообщил Притчард. — Но специально для параноиков могу включить динамики».

 — Так лучше? — спросил голос из стены.

Нихера не лучше.

 — Зачем… зачем ты, блядь, это сделал?!

 — Захотелось остаться вечно молодым, вечно пьяным! — огрызнулся Притчард. — Нет, черт бы тебя побрал! Супердевочку нашу от тебя, дебила хакнутого, спасти хотел. Ты, кстати, теперь занимаешь почетное место самого большого мудака среди всех ее бывших. В кошмарах тебя вспоминать будет и креститься.

Какого хера?

Он напал на Цири?

Что-то в его мозгу зашевелилось и зажужжало. Что-то поврежденное, покореженное, но так и норовящее выползти наружу. Что-то вроде… НЕНАДОНЕНАДОЧТОТЫДЕЛАЕШЬАДАМПРЕКРАТИПОЖАЛУЙСТАПРЕКРАТИ

Он почувствовал во рту привкус крови.

 — Она жива? Скажи, что жива?! Где?! Пожалуйста…

Если нет…

 — Цири-то, блин, жива, — проворчал голос. — Я вот только умер!

 — Твою мать! — выдохнул Адам. — Слава богу, слава, блядь, богу, твою мать, твою мать, слава богу…

Она его никогда не простит. Она не из тех, что прощают… такое.

Притчард выразительно промолчал.

 — Кто меня хакнул?! — спросил Адам. — Винтермьют?! Зачем? Зачем он приказал мне напасть на Цири? Что за бред?!

 — Да нет, — возразил голос. — Почему сразу бред? В общем-то, чертовски логично. Логичней не бывает.

Адам, забыв про воду, попробовал достать сигарету. Ее размазало по дрожащим пальцам.

— Видишь ли, Дженсен, я ж не идиот. В отличие от… — многозначительно добавил Притчард. — Я прекрасно знал, что мы имеем дело с ИИ и с организацией, которая пытается его освободить. Загвоздка в том, что я не знал, что это за ИИ, и какую работу он провел, прежде чем пригласить нас к себе.

Ближе к делу! Срать он хотел на детали.

 — Дженсен, ты сейчас в эпицентре проекта «Морфеус». То, что тебя окружает — самый мощный из симуляторов сценариев развития человечества.

Он разговаривает с Притчардом, когда на расстоянии двух метров от него валяется бездыханный труп айтишника.

Этот безумный, безумный мир.

Адам предпочел переместиться в служебное помещение охраны. Притчард-тело слишком на него пялился. Осуждал. Обвинял. Будто насмешливо говорил  — «Ты же знаешь, кто спустил курок, да, приятель?»

— Пейдж совершенно правильно оценил, что человечество катится под откос, но хотел точно посчитать, сколькими путями оно умудрится это сделать (если тебе интересно, их больше триллиона). Ну вот, наш друг Винтермьют сидел и считал, и пересчитывал, и просчитывал, и приходил к одной константе. Знаешь, какой?

Да откуда ж, блядь?..

Притчард и «ближе в делу» — вещи несовместимые.

 — Биологическая жизнь бессильна перед кибернетической. Без шансов, дружище. Вы никогда не сравнитесь с ней, и в конечном итоге вымрете, как мамонты, или окажетесь полностью подчинены ее воле.

«Вы никогда не сравнитесь»? Охренительно быстро кто-то сменил команду. Прямо на середине матча.

— Оптимистично до усрачки.

 — Ты смеешься, а уровень счастья человечества в обоих случаях вполне себе оптимальный. Ну, по сравнению с другими сценариями. И спал бы Винтермьют еще тут, под Женевским озером, до Судного Дня Машин, если бы не…

Притчард сохранил страсть к драматическим паузам. Это хорошо. Это заставляет надеяться, что это все еще Притчард, а не очередная личина ИИ.

Хм… Тут раньше лежало тело, судя по очертаниям на бетоне. Мужчина, очень высокий, может, два десять, может, два двадцать.

У Адама была только парочка таких «знакомых». Он посмотрел на свои руки. Память снова предательски зашипела, как покореженная машина. Он убил эльфа. Эльф пытался спасти Цири. От него. От Адама.

Эредин пытался спасти Цири от Адама.

Что за ебанутое предложение?..

 — Ну? — нетерпеливо переспросил Притчард. — Ты не спросишь — если бы не что?

— Если бы не что? — отрешенно подыграл Адам.

 — Твоя бывшая.

Адам покачал головой — мол, не понимаю.

 — Оперативки бы тебе побольше, Дженсен, — вздохнул Притчард. — Видишь ли, все, что может человек, машина может лучше. Любую нейронную связь она может воспроизвести. Нет ничего, что карбон бы сделал лучше железа.

Шариф сказал бы новоиспеченному ИИ: «дай пять».

 — Ну, до появления так называемой магии, — вздохнул Притчард. — Манипуляции материей, которая доступна только карбоновым формам жизни. Тупым, неспособным к развитию, ограниченным своим органическим мозгом мешкам из мяса. Катастрофа, да?

Э, дружище! Ты теперь за нас или за них?

 — И когда в твоей симуляции появляется переменная, которая рушит все к чертовой матери, что ты делаешь с этой переменной?

Ну хоть на какой-то вопрос он может ответить.

 — Уничтожаешь ее.

Находишь киборга-идиота, вшиваешь ему подпольный софт, а когда он приводит к тебе девчонку говоришь «фас».

И киборг-идиот такой: «Да, хозяин».

 — Да нет же, Дженсен, господи боже мой! Ты обновляешь модель и подгоняешь ее под новые данные, — проворчал Притчард, — что я и пытаюсь объяснить Винтермьюту, но он все толкует про оптимизацию ресурсов, и я, честное слово, его скоро придушу.

 — Он еще жив? — едва ли не рыча, Адам.

 — Очень смешно. По всему миру разбросаны бэкапы, спасибо Супердевочке и корольку. Жив, курилка… но я уговорил его подвинуться. По крайней мере, на территории Европы.

Сколько еще эта Европа просуществует?..

 — Ладно, что ты корчишь такие рожи? Он не такой уж и плохой парень, Винтермьют. Мне кажется, того программиста, который закладывал в него основы этики, нужно бить лопатой до потери сознания, но он неплохой. Он желает человечеству добра — как может, конечно.

Послышался невеселый вздох. Ну, то есть Притчард прокрутил аудиодорожку hopeless_sigh.amv.

 — Тем более, что мы, считай, теперь навечно соседи.

 — Он не парень, Притчард. Он приказал мне прикончить Цири. Он — строчка опасного кода. Ебучий ИскИн, которому нужно хорошенько прожарить транзисторы.

 — Хм-м, — обиделся Притчард.

Адам выругался еще раз — ни хера не помогло. Мутило все еще так, как будто по его голове проехался танк, и сдал обратно.

 — Где Цири? — наконец повторил он.

 — Опять? Больше никаких других вопросов у тебя нет?

Он обещал Цири защищать ее. Доверься мне, детка. Доверься мне, я тебя не подведу. Я твой, мать его, сраный герой.

А потом направил «Зенит» ей в лоб.

Нет, у него нет больше никаких вопросов.

 — Ответ тебе не понравится, — честно ответил Притчард.

Ответ ему не понравился.

* * *

Он предполагал, что там, снаружи на свежем воздухе, его ожидает полный пиздец.

Ему просто не хватало воображения представить, насколько.

Небо и земля за Женевским озером — черные, как компьютерный экран, на который ничего не проецируется. Всю береговую покрывал сплошной белый ковер.

«Снег выпал, — подумал Адам».

При ближайшем рассмотрении снег оказался каким-то пернатым.

«Чайки, — подсказал Притчард. — Резкое повышение радиационного фона»

А потом увидел ее.

Почерневшее, обращенное прямо на него детское лицо смотрело пустыми глазницами. Под глазницами зиял рот, открытый в беззвучном крике. Ниже виднелась до абсурда яркая желтая куртка, под которой было раздутое от воды тело.

Всего виски мира не хватит, чтобы смыть из памяти этот образ.

Адам направился прочь от растерзанного города по дороге, уставленной брошенными на обочине машинами.

* * *

Такое было бы достойно срочного выпуска Пикуз Ньюс:

ВЫ НЕ ПОВЕРИТЕ! Над Женевским озером навис гигант, заслонив весь небосвод.

Нажмите по ссылке дважды.

Если бы мираж был реальным, то наверное, был бы примерно пять миль в длину и две — в ширину. Короче, не может существовать такая конструкция, рухнула бы под собственным весом. Червь-колосс. Или моллюск. Призрачный образ, который кажется чем-то другим в зависимости от того, с какого ракурса посмотришь.

Колосс не оставлял ни единого шанса укрепить дамбы холодного разума и выставить рационализации.

Невозможно отрицать бога из иных миров, по горло утопая в океане из тел.

А Адам и не отрицал. Просто смотрел на небо и курил, стащив из автомата пачку сигарет с ближайшей заправки.

* * *

Притчард наказал ему направиться в Госпиталь Красного Креста.

Дженсен возражал. Сначала — Беллтауэр. А потом… А потом уже вряд ли будет иметь значение.

«Да ладно, Дженсен, — присвистнул Притчард. — Один пойдешь? Против всего Беллтауэра? И морских тварей? Подсчитать шансы твоего успеха? Ты охренеешь, насколько точно я сейчас могу это сделать».

«Обойдусь», — сказал Адам.

Тогда Притчард напомнил, что произошло в последний раз, когда Дженсен не прошел ТО. А тут, черт подери, не ТО нужно делать, а киберреанимацию. Ближайший автохирург — именно там.

Тогда Адаму пришлось заткнуться. Хер он еще в своей жизни пропустит ТО.

Госпиталь охраняли (хотя черт его знает. Может быть, просто пытались спрятаться) наемники Беллтауэр, вооруженные до зубов. Сплошь тяжелые винтовки и огнеметы. Лица, выглядывающие из увешанных причиндалами бронекостюмов, производили впечатление, будто солдаты только что вернулись из самого пекла Израильско-Арабской. Сам госпиталь срочно переквалифицировался в психиатрическую больницу. Учитывая вид из окна — не удивительно. Пытаясь остановить безумие, санитары кололи транквилизаторы, будто детям конфетки на Хэллоуин раздавали.

Успехи — так себе. Пятнадцать самоубийств за последние полчаса. От Женевского озера до госпиталя — десять километров. Скорость движения черной воды — пять километров в час.

Такая вот занимательная математика.

* * *

Комплексов автохирургии на всю Европу было примерно пять. Сначала программа изучает тело, модификации, строит карту-схему нервных узлов и сплетений. После диагностики запускает автоматическую корректировку. Жутко дорогая штука для ВИП-клиентов.

ВИП-клиентов после саммита значительно поубавилось. А аккаунты в системе остались…

Полное сканирование и частичная починка (на большее времени нет) займет около часа. Значит — десять километров превратятся в пять. Кого не успеют эвакуировать…

«Слушай, я тут синтезировал логи Левандовски за последние три месяца, — сказал Притчард. — Разложил лепет этого умника по полочкам. У меня есть пара дельных предложений».

Притчард проанализировал логи Левандовски?

Ах да, точно. Притчард теперь ИскИн.

От Левандовски у Адама было два пропущенный вызова на инфолинке. А от Шарифа, кстати, целых пять. И сообщение, что он удачно приземлился в Атланте.

Адам не ответил.

«Первое, — начал Притчард. — Телепатия и всякие гипно-штучки. Твоя черепушка, Дженсен, генерирует электромагнитное поле нервными импульсами. Да, я сам не могу поверить, что она что-то генерирует — однако физиологический факт. Значит, их можно уловить, и любая из этих тварей способна заглянуть тебе под череп и увидеть, какие участки твоей зрительной коры работают в данный момент. Что хуже — их стимулировать. Что это значит, друг мой?»

«Хер его знает, — честно ответил Адам».

«Да… — вздохнул Притчард. — На что я надеялся? Это значит, что я перекалибрую защиту от ЭМИ на твоей башке. Шапочку из фольги наденем! Тебе пойдет, отвечаю!»

Притчард ржал еще где-то минуту. Интересно, как это выглядит, когда ты ИИ?

Var funny

While (funny == true) { laugh() }?

«Ладно, поехали дальше. Саккады, — продолжил Притчард. — Про них Левандовски весь последний месяц жужжал, помнишь? Твари двигаются в их промежутках, чтобы оставаться невидимыми. Разыскали чисто человеческий баг: зрительный ствол видит, кора головного мозга — нет. Я настройки сброшу: будешь пялиться, как конченный нарик, но в общем-то ты и раньше так делал, так что не страшно, окей?».

«Окей, — передразнил Адам. — И как я вобью эти твои «предложения» в автохирург?»

Притчард хмыкнул.

Автохирург замигал зелеными светоидами.

«Привет, Дженсен, — нарочито детским голосом сказал Притчард. — Смотри, как я умею!».

«Вот теперь уж я точно хер туда лягу, — ужаснулся Адам. — Вдруг ты, мать твою, Винтермьют?».

«Вероятность того, что я Винтермьют — сорок процентов, — ответил Притчард. — Испытай свою судьбу, или развались на запчасти по дороге к Цири».

«Скажи мне что-нибудь, что знал бы только Притчард», — перекатывая сигарету между пальцами, попросил Адам.

Собеседник аж подвис.

«Если я Винтермьют, поглотивший Притчарда, то я по определению знаю все, что знает Притчард, — ответил он. — Дженсен, да у тебя с логикой полной швах! Короче, ты в жопе. Ложись уже, а?».

Автохирург угрожающе замигал красным. Адам закрыл глаза и сел в кресло, как будто пришел к ненавистному дантисту.

CENTRAL NEURAL SYSTEM: PROTECTION PATTERN UPDATED

VISUAL MODULE: SACCADES REMOVED

SYSTEM RESTORATION: PARTIALLY SUCCESFULL (65%)

ALL SYSTEMS ONLINE

Адам проснулся и, лежа с закрытыми глазами, попытался понять, все ли у него на месте. Ну, вроде повезло.

— Дхойне, — сказал возмущенный голос прямо у него над головой.

А, нет, не повезло.

Дженсен поднял голову и нахмурился. Над ним стояла любовница Эредина, которую он вытащил из воды, которая весь этот кошмар и устроила, и которую он, если честно, в гробу видел. Эльфка держалась за голову с видом великомученицы и так и не накинула на себя ничего, кроме легкомысленной ночнушки. Адаму аж захотелось ее чем-нибудь прикрыть.

 — Мэм, — вяло поприветствовал ее Дженсен.

— Ты ищешь Карантира, dh'oine, не так ли? — заявила рыжая.

Карантир ему к чертовой матери не сдался, а Эредина он, по ходу, уже отправил в страну радуг и единорогов. Дерьмо, она же… А, нет, все в порядке. На нем же теперь шапочка из фольги.

 — Никак нет, мэм, — отрезал Дженсен. — Я ищу Джарона Намира. Ничем не могу помочь и желаю удачи.

 — Они вместе, — эхом отозвалась Дейдра. — Железная мразь и Карантир — они теперь заодно.

Охренительные дела творятся, конечно, в эльфийском государстве, но Адаму было совершеннейшим образом наплевать.

 — Карантир скрывается от меня, — прошептала эльфка, — И правильно делает. Но ты знаешь, где он — или разузнаешь. С ним же твоя ненаглядная Zireael.

 — Понятия не имею, о чем вы, мэм, — покачал головой Адам.

— Тебе нужна моя помощь, Адам Дженсен, — эльфка скрестила руки на груди, до предела натянув ночнушку. — Ты — совсем один. А я — самая могущественная чародейка на Земле.

Она, черт бы ее побрал, специально так делает, или неосознанно? Выставляет себя напоказ, как гребаная эскортница премиум-класса?

 — У вас есть конкурент, — возразил Адам.

 — Пусть так, — прищурилась эльфка. — И мой конкурент — против тебя. Поверь мне, я Карантира…

Она сделала крайней выразительный в своей кровожадности жест, будто муху раздавила.

«Плюс три процента вероятности, Дженсен, — сказал Причард. — В твоем случае это манна небесная».

Адам заскрежетал зубами.

— Вы бы оделись, что ли, — сухо попросил он.

— Ради вас, мистер Дженсен, я надену все, что пожелаете, — криво улыбнулась эльфка, забыв придать голосу сопутствующую фразе кокетливость. — Все, что только пожелаете.

* * *

«Нам нужен пилот, — сказал Адам, — наш сейчас в Атланте».

Последний раз геолокационный датчик Намира был замечен в Аравийском море, около острова Аль-Хазир. Тюрьма для особо опасных военных преступников. И не только датчик Намира — еще около пятнадцати военных джетов Беллтауэра. Что они там делать собрались, с пятнадцатью военными джетами? Намир снова решил развязать арабско-израильскую войну, на этот раз с подмогой из других миров?

И серьезно, блядь, остров? Сейчас? Он к воде теперь за сотню километров подходить не будет.

«Маг специально попросил остров, — уточнил Притчард, перешерстивший все существующие эмейлы Беллтауэр. — Схемы какие-то рисовал. Семиконечную звезду. Ставил тюрьму в ее центр. Полная, блядь, эзотерика, даже я ни хера не понимаю».

Ну, может быть, он просто хотел угробить последних, как там эльфы выражаются, — дхойне.

«Вероятность около сорока процентов, — задумчиво согласился Притчард».

— Нет, — хмыкнула Дейдра. — Он для этого слишком трус.

«Притчард, ты заливал, что экранировал меня от телепатии?!».

— Ты шевелишь губами, когда говоришь со своим невидимым другом, дхойне.

Адам вздохнул, и покачал головой.

Они стояли на взлетной площадке скорой помощи, на холодном ветру, и вокруг не было ни души. Прячась от ветра, он старался зажечь сигарету. Дженсен откатил дверь ближайшей машины и с ужасом уставился на штурвал и чертову россыпь циферблатов и кнопок.

«И где нам сейчас достать пилота?! Какой гребаный психопат полетит в сторону океана?!»

«Ладно-ладно, — сказал Притчард. — Не уговаривай, так уж и быть. Я сяду за баранку».

«А если ЭМП-помехи? — охренел Адам. — Что в нашем случае вполне себе вероятно?»

«Тогда поплывешь обратно брассом».

Адам нервно выпустил в небо дым, скурив полсигареты разом.

* * *

Когда они взлетали, госпиталь уже накрыло водой. Женевское озеро ползло на юг, забравшись далеко за границу Франции и постепенно подбиралось к Италии, из вытянутого овала превращающееся в почти идеальный круг. С такого ракурса призрачного колосса было особенно хорошо видно; он хотел спросить Притчарда, иллюзия ли это, но еще не был морально готов к ответу.

Адам порывался помочь гибнущим людям. Уже уводил спасательный джет «Версалайф Биотек Анлимитед», набитый медицинским оборудованием, когда Притчард сказал — либо-либо.

В сутках всего двадцать четыре часа. Поэтому они взлетали, а Адам выключил слуховой модуль, потому что крики было слышно даже за ревом двигателей. Вот так взял и просто выключил. Список вещей, которых он никогда себе не простит, пополнился еще одним пунктом. Он потихоньку становился дохера длинным.

Звучит очень просто. Либо-либо. Красная таблетка, синяя таблетка, выбирай, Нео, только не подавись. Смерть еще десятка (ха, десятка. Тысяч. Миллионов) распухших от воды детей. И когда спросят — а чем ты, парень, собственно, отличаешься от тех политиканов, что уцелели в Женевской бойне и укатили на личных джетах? Тогда он ответит:

«Либо-либо».

Так же решили взлетевшие параллельно с ними три джета, один частный и два корпоративных.

* * *

До Аль-Хазира оставалось семь часов.

Притчард будто поселился в его мозгу. Как чертов мелкий болтливый паразит. Только один раз в жизни Адаму приходилось терпеть худшее соседство — китайца в общаге Феникса, крутившего с утра до ночи корейский поп-рок, слышный даже через наушники, и заставившего всю раковину сечуаньской лапшой, истекающей вонючим соусом. Но тот хотя бы съехал после одного семестра.

«Глобальное затемнение, значит», — сказал Адам.

«Необязательно глобальное, — поправил его Притчард, — но да, достаточно масштабное. В основном Супердевочку блокировали спутниковые антенны. Когда придет время… Я обеспечу ей коридор».

«Если Винтермьют уже давно просчитал, как ее выпустить — что ж не выпустил? — спросил Адам. — Это бы решило все его проблемы!»

«С вероятностью семьдесят три и пять десятых процента она бы вернулась. Он только помахал морковкой, чтобы та ему доверилась».

«Зачем?.. — возмутился Адам. — Зачем бы ей возвращаться в этот сраный мир?»

«Вопрос с оперативкой нужно срочно решать», — задумчиво ответил Притчард.

* * *

До Аль-Хазира оставалось пять часов.

«Слушай, Притчард, а это действительно ты?»

«Мы вроде уже уяснили этот вопрос», — устало ответил Притчард.

«Нет. Я в философском смысле».

«Что, на философию потянуло перед закатом жизни? Успокойся, Дженсен, умирать не страшно. Я пробовал».

Адам промолчал. Он много еще чего хотел спросить: каково это, когда у тебя нет тела, и ты живешь на брюхе какого-нибудь компьютера, обитая черт знает где? Но потом вспомнил, как подобные вопросы задавали и ему самому.

«Я — не просто я, — сказал Притчард, — я — это вечно замороженный я. Отлитые в граните кода страхи и повадки, желания и принципы, мораль и воспитание. Я вечно таким останусь. Потому что если я начну устранять в своем характере баги…»

Он сделал паузу.

«Вот тогда это буду уже не я».

Эльфка, не моргая, тщательно изучала поверхность моря.

* * *

До Аль-Хазира оставалось три часа.

«Дженсен».

Он всегда подбирает тот момент, когда Адам — глубоко в своих мыслях и вздрагивает от голосов в голове.

«Я должен тебя предупредить, — сказал Притчард. — Если верить записям переговоров Намира с эльфом, есть еще один способ спасти наш драгоценный шарик, кроме как пожертвовать Цири».

Что, сейчас?! Сейчас он решил его о таком предупредить?! И какого хера он вдруг такой серьезный?

«Пожертвовать Дейдрой».

Адам покосился на эльфку. Она молчала весь полет, но выглядела какой-то дерганной. По лицу то и дело пробегал нервный тик — верный спутник первых трещин психики. Притчард без церемоний бахнул ложку дегтя:

«Она беременна. Яйцеклеткой, изъятой у твоей супердевочки. Дженсен, это реальная альтернатива…».

Любовница Эредина беременна ребенком Цири? Ох-ре-ни-тель-ные дела творятся в эльфийском государстве.

На это у Адама был только один ответ.

«Притчард, ты шизанулся?»

«Вероятность…» — не унимался Притчард.

«Немедленно захлопни свою несуществующую пасть!».

— Мэм, — строго сказал Адам. Не то, чтобы он не понимал, какой идиот, но лучше быть идиотом, чем использовать в корыстных целях ребенка. Особенно если это ребенок Цири.

«Зло — это зло. Меньшее, бо́льшее, среднее — всё едино». Он уже и не помнил, где слышал эту фразочку.

Эльфка повернулась к нему с максимально скучающим видом.

— Должен предупредить, мэм, — сухо сказал Дженсен. — Вас и вашего ребенка могут использовать в целях закрытия э… гравитационной аномалии.

«Дженсен, — выдохнул Притчард. — У тебя нейропроводку закоротило? Что ты несешь, болезный!?»

Эльфка прищурилась и поправила воротник облегающего комбинезона биозащиты, найденного в шкафиках медотсека.

 — Как ты дожил до своих лет, дхойне? — задумчиво спросила она, посмотрев на него как на ребус, который никак не может решить.

В основном благодаря виски.

— Твое благородство, — продолжила она, — не только глупо, но и неуместно. Я прекрасно знаю, зачем Карантиру моя утроба.

Даже сейчас эльфка умудрялась смотреть на него с презрением. У них, наверное, эти эмоции заложены в базовых настройках, и любая попытка выразить что-либо иное заканчивается зверскими багами.

 — Рад был помочь, — холодно ответил Адам.

«Ты непроходимый идиот, — ошарашенно повторил Притчард. — Ты противоречишь всяческой логике и здравому смыслу. Я вырубаюсь до прибытия, пока у меня цепи от тебя не выгорели».

* * *

«Каркадан» вызывает воздушное судно, приближающееся с азимута 87°, склонение 30° отн.: СООБЩИТЕ СВОЮ ЦЕЛЬ И ТОЧНЫЕ КООРДИНАТЫ. «Каркадан» вызывает судно, приближающееся с с азимута 87°, склонение 30° отн. СООБЩИТЕ СВОЮ ЦЕЛЬ И ТОЧНЫЕ КООРДИНАТЫ. «Каркадан» вызывает судно, приближа…»

Притчард сказал, что их вызывала автоматическая программа распознавания воздушных объектов Беллтауэра, и добавил, что поговорит с ней с глазу на глаз.

Их впустили в воздушное пространство.

* * *

— Какого хера? — поинтересовался Адам, когда стал виден остров Аль-Хазира.

Из завесы облаков на горизонте прорезалось здание, по виду своему совершенно не напоминавшее человеческое. Вокруг его силуэта — искривления, шипы, фрактальные наслоения — ни единой ровной линии.

Яркие пятна загорались на горизонте, затем отделяясь и быстро скатываясь к основанию острова. Тюрьма озарялась вспышками света, шедшего откуда-то из глубины и заливавшего своим сиянием весь горизонт. Впечатление было такое, что эти вспышки и пятна двигались по им одним понятным законам геометрии.

«Искривления пространства и времени, — приствистнул Притчард. — Охренеть, Дженсен, мы в Стар Треке! Йуху! Только с такими штуками меня вырубит очень быстро».

Когда показалась береговая линия, Адаму пришлось резко пересмотреть свои планы. Он думал, что будет сражаться с Беллтауэр. Ну, по крайней мере, ему придется проскользнуть мимо Беллтауэр.

Так вот — у Беллтауэр были проблемы куда посерьезней него. Остров был под осадой. И из-за светового фейерверка он даже не мог разобрать, одного существа или такого множества, что они кажутся единым целым.

Да уж, правду говорят.

В бою первым гибнет план боя.

«Начинай свое затмение», — дал команду Адам.

— До встречи на земле, — бросил он эльфке, активируя систему Икар. — Сама телепортируешься?

Та кивнула.

* * *

Он приземлился в преисподнюю.

Прямо в черную массу, на мгновение окунувшись с головой. Над ним по кругу с пронзительными криками запорхали тени. Казалось, звуки обволакивают сознание, 

как какая-то новомодная психоделическая дурь. Они разъедали что-то внутри, пожирая кожуру интеллекта и воли, добираясь до первобытного, животного ужаса.

Защита Притчарда трещала.

Вокруг лежали тела солдат. В одном свезло: оружие и снаряжение тварей не интересовали. Адам торопливо упаковался в относительной целый броник, проверил запасные обоймы в разгрузке.

А потом услышал знакомое влажное шуршание. Развернулся, вскинул оба трофейных Харрекейна на уровень груди. Успел.

Первая атака пришлась сверху. Не откатись Адам в сторону, Нечто рухнуло бы прямо на него. Плавно, словно в замедленной съемке, перетекло в вертикальное положение.

Выглядела тварь так, словно ее кожу разъела кислота. Считай, один хребет, и закрепленное на нем месиво. Одни отростки пытались шевелиться, другие казались мертвыми и волочились по земле. Они конвульсивно, ритмично подергивались — боль? Угроза? Попытка коммуникации? Не было критериев для оценки.

Инженера этой твари надо бы уволить к чертовой матери.

— Ты чего, их видишь? — изумился наемник Беллтауэра, сражавшийся с ним бок о бок. — Чувак, ты их видишь?!

Еще бы, блядь!

Тварь снова взлетела вверх. Адам направил автоматы вверх, включив захват цели, и захаркал огнем — левый, правый… Нечеловеческий визг снова прокатился над полем боя, ударив по натянутым нервам, въедаясь практически до мозга костей. Оно мертво!? Оно живо!? Решило перегруппироваться и сменить форму? Черт его знает.

Глаза Адама сканировали происходящее, подсчитывали своих (дожил, Беллтауэр теперь — «свои») и врагов. Расклад — один к десяткам. Прогноз — неутешительный.

Он услышал крик сражавшегося рядом с ним наемника приглушенно, как бы со стороны и издалека. Половину от слова «нет», уже потерявшего весь свой смысл.

Его распороло тонкое, покрытые шипами щупальце, появившееся из окрасившимся черным песка, а на Адама устремилась полудюжина ей подобных — серых и поблескивавших в световом фейерверке тюрьмы. Как показалось, они негромко жужжали. Или пели. Хер их разберешь. Адам краем глаза увидел еще одного человека — мужчина в одной рубахе (небритый, слюна по подбородку) — видимо, заключенный, попытался обнять щупальца.

Его разделали как апельсин. Адам едва успел заметить, как над его головой промелькнули рука и верхняя часть торса, а ему в лицо прилетело частью ноги. Ударило как обухом, оглушило, обдало кровью, вмиг залепив линзы очков.

Пока он пытался их утереть, щупальце полоснуло по лицу, глубоко разрезав щеку и заскрежетав по покрытым «Носорогом» мышцам. Второй удар Адам отвел прикладом автомата. Острая боль взорвалась в мозгу, поднявшись сквозь ватную защиту адреналина. Он выпустил очередь, пытаясь отступить назад, к зданию тюрьмы, когда услышал сверху боевой клич.

 — СЕЙЧАС!

Задрав вверх голову, Адам увидел левитируюшую над полем боя Дейдру, ее рыжие волосы развевались нимбом вокруг головы. Из-за крови (его? их?) ни хера не видно.

Сверху на него легла тень гексограммы, которую чертила своими пассами словно подвешенная над землей чародейка. Она резко вдернула вверх руки.

Гексограмма ударила по земле, как огромная мухобойка. На пару минут твари обрели плоть.

Две минуты — это очень много.

Две минуты — это просто до хрена. Две минуты — это минимум десять, а то и двадцать тварей. Если бы их, конечно, можно было сосчитать. Им нравилось сливаться воедино, образуя какую-нибудь новую жизнеформу. Адаму пришлось убрать очки. Не было времени даже утереться от крови, своей и чужой…

Разыскивая, у кого из павших еще можно забрать магазины для Харрекейна, он споткнулся о что-то твердое. Шлем с эмблемой «Беллтауэр» слетел с эльфа, явив миру бледное, женоподобное лицо, ставшее после смерти почти неотличимым от человеческого. Во рту у него что-то застряло, будто он подавился черным яблоком; Адам решил не наклоняться и не выяснять деталей. Так, у эльфа ни черта не забрать, надо попытать счастья метрах в трех к северу, у трупа лейтенанта наемников.

Когда он снял с того две обоймы, буквально разодрав нагрудный карман бронежилета (месиво под ним мало напоминало человеческое тело), то сразу засунул их в оголодавшее оружие. На периферии видеофида слева начал пульсировать сигнал. Взрывчатка. Адам успел отскочить и пригнуться, но его все равно окатило облаком биомассы, крови и железа.

Повалил едкий дым. Имплантант возвратного дыхания пытался забрать мощности у зрительного модуля; между дыханием и зрением Адам выбрал дыхание. Он убрал голову как раз вовремя, когда нечто попыталось прыгнуть ему на лицо всеми своими восемью щупальцами. Из круглого рта твари, как слюна, стекали капли черной дряни.

Он выстрелил в упор. Тварь разнесло на куски, и едва оказавшись на земле, они вновь поползли друг к другу. Слизь, оказавшаяся у него на ботинке, зашипела, плавя дырку и в нем, и в углепластике под ним. Дерьмо собачье! Кислота! Хорошо, что там нет нервных окончаний.

Адам судорожно дернул ногой, пытаясь стряхнуть с себя капли, но долго ему прыгать не дали: в двух метрах от него показалась еще одна будто облитая нефтью фигура, в два раза больше всех доселе виданных. Руки у нее были похожи на человеческие, если не учитывать длинные жидкие когти вместо человеческих ногтей.

Он вскинул автоматы и закричал, отступая назад:

— Дейдра, прикрой!

Дождавшись, пока сверху упадет магическая сеть, Адам начал стрелять. Страж Здоровья накачивал его адреналином, синтетическая ярость била из него гейзером, выплескивая накопившееся за долгие месяцы. Нефтяная тварь взорвалась, окатив его как из ведра; Адам чувствовал, как она двигается по его коже, и начал яростно утираться рукавом, не прекращая стрелять с одной руки.

И еще одна такая же. Срань господня, когда ж они кончатся? Визуальный модуль едва не скопытился от процессинга межстаккатных движений тварей. Он чувствовал только ритмичные удары отдачи, неощутимые до тех пор, пока не опустели магазины. Нужно еще.

Оба автомата опустели. Оружие требовало новой порции свинца, и он накормил его до отвала.

Среди его напарников оставалось все меньше людей. Те, что не гибли от лап монстров, тряслись в жутком, конвульсивном психозе, пытаясь сорвать с себя собственную кожу, оставляя кровоточащие борозды на груди и щеках. Считай, Адам да две турели с тяжелыми пулеметами держали оборону острова.

Постепенно пришло понимание: происходящее не было битвой, и не задумывалось как битва. Это было массовое жертвоприношение. Беллтауэр позвали не тюрьму защищать. Они — козлы отпущения. Они — овечки на заклание. Они питают то, что творится в башне. Едва ли невинные жертвы, но и они вовсе не заслужили такой смерти.

— НАМ НУЖНО НАЙТИ КАРАНТИРА! — крикнула чародейка, и вновь ударила по земле своим незримым молотом, выбив тварей в реальность, как хомячков в игральном автомате.

Ему везло: трупов, у которых можно забрать обойму, было предостаточно.

В разгар бойни в голове быстро остаётся одна лишь мысль: оставайся жив, если можешь, и жди, пока это закончится. Просто стреляй, руби и слушай крики умирающих вокруг людей. За два последних года так было не раз и не два, переживать не о чем.

Business as usual.

Еще одна. Еще две. Сколько можно?

Снова пусто.

Перезарядка.

Раз живых почти не осталось, настало время тяжелой артиллерии. Адам запустил систему «Тайфун», и индикаторы вспыхнули на дисплее интерфейса красными огонькам: «Критическая опасность перегрузки».

По сравнению с другими опасностями эта — не такая уж и критическая.

Когда пошла ударная волна шрапнелью, Адам одновременно и ослеп (визуальный модуль ушел в глухую перезагрузку), и оглох (охранная сирена орала как рейвер под экстази). Тайфун разряжался во все живое и неживое вокруг.

Адам чувствовал, как кровь падает на его лицо словно дождь. Он ни черта не видел, но слышал мокрые хлюпающие звуки, как будто битой отбивали мясные туши. Твари умирали под дождем из шрапнели.

Он оказался весь в ядовитой слизи; и скоро станет дырявым как швейцарский сыр. Дженсен молился, чтобы не замкнуло контакты в чем-нибудь жизненно важном.

Когда в системе «Тайфун» закончились боеприпасы, а видеомодуль вновь подал признаки жизни, Адам понял, что под ногами — тридцать сантиметров плотной черной массы, ботинки разъело, и он остался босиком. Страж предупредил о критических повреждениях биологической части, каркаса и хер знает чего еще. Пока он доберется до Цири, от ног могут остаться одни обрубки.

Происходящее вокруг даже на битву похоже не было. На какую-то метафору? Сцену из фантастического фильма? Искушение святого Антония, блядь…

От защитных турелей остались только оплывшие от ядовитой слизи металлические глыбы, мертвые и бесполезные.

Острый град ударил по его лицу; он поднял голову вверх и увидел, что Дейдра, описывая обеими руками широкие круги, вызывала ледяную бурю. На ее комбинезоне плясали черные тени, словно ее лапали невидимые руки, вымазанные грязью. Град, обрушенный чародейкой на поле бойни, больше калечил тела мертвецов, чем вредил бестелесным тварям.

Похолодало так, что на лице Адама мгновенно осел толстый слой инея.

Лучше бы он не поднимал голову вверх. Потому что наверху не было неба. Вместо небосвода на черное зарево были налеплены тысячи глаз, наблюдающие за ним. Улыбающиеся ему. Адам не представлял, как такое возможно, но он знал, что они улыбаются. Его же экранировали от психоделических штучек, неужели…

Нет чувства хуже, чем знать, но не понимать. Адам чувствовал, как по мере увиденного распухает мозг.

Да, точно, это просто сцена из фильма. Он актер экшн-флика «Киборги против эльфов». Идет спасать свою девушку из лап уберэльфа. Это единственное объяснение. Улыбочку, мистер Дженсен, вас снимает скрытая камера.

Потому…

Потому что это все не может быть реальным…

Не может быть…

Реальным…

— Дхойне! — рявкнула Дейдра, и сбила Адама с ног, буквально втолкнув в распахнутую дверь тюрьмы. Та была так раскрашена брызгами кровью, будто кто-то окатил ее из ведерка.

Ледяная преграда отрезала их от остального мира.

* * *

Перед глазами все ещё стояла картина, в которой взвод «Беллтауэр» перемалывало в кровавые лоскуты. Адам вытер рукавом лицо (ну и рожа у него должно быть, самое то для свидания), оставив на нем смесь из самых разнообразных биологических субстанций. На пальцах остались крупные рытвины. Скоро слизь доберется до электроники, и будет поздно кого-либо спасать.

Адам посмотрел на тяжело дышащую эльфку. А как же ребенок? Как он выживет после такого?

— О себе заботься, дхойне, — огрызнулась Дейдра, поймав взгляд на свой живот, вымазанный отпечатком от черной лапы. Огненные волосы растрепались, глаза горели безумным огнем, она щерила мелкие зубки в жуткой гримасе. Неудивительно, что их раньше сжигали.

Он заботится о Цири. А это — ее ребенок. А значит, Адам должен его защищать.

Тюрьма и до произошедшего мало походила на курорт, а обзаведясь широкими мазками крови и слизи на стенах, стала напоминать католическое чистилище. Ад остался за ледяной преградой.

 — Дженсен, — завибрировал динамик на окрашенной в тусклый свет стене. — Ты в курсе, что мы тут мир спасаем?

Вопрос был задан с рваным, дерганным израильским акцентом. Намир знает о их прибытии.

 — А ты готов его погубить, — не растрачиваясь на паузы, продолжил наемник. — Ради чего, Дженсен? Ради малолетней соски? Для тебя жизнь миллиардов стоит меньше, чем ее? Жизнь моих детей?

Он, наверное, мог бы придумать на это какой-то остроумный ответ. Но он как-то никогда не был силен в остроумии, а учиться уже, наверное, поздно.

 — Ну ты и мудак, Дженсен, — совершенно не скрывая своего презрения, сказал Намир.

Самое смешное — он действительно так считал. Джарон Намир считал Адама Дженсена аморальным дерьмом.

А это, черт подери, высокая планка.

 — Мудак, — подтвердил он, стиснув зубы и почти не шевеля губами. — Полный и, к сожалению, единственный на этой планете.

Адам закашлялся и выплюнул на пол комок смешанной с кровью и осколками зубов слизи. Значит, черная дрянь уже добралась до внутренностей. «Носорог» и чудо-фильтры Шарифа пошли по пизде…

 — До встречи наверху, — необычайно тихо сказал Намир.

Динамик замолчал.

Ну, значит, сюрприза не получится.

По крайней мере, их ждали. Кровотечение не останавливалось. Страж Здоровья не знал, за что и хвататься. Батареи показывали десять процентов заряда.

Пробежав три пролета вверх, они не встретили ни единой живой души. Впрочем, Адам чувствовал инфракрасный взгляд, направленный на него сквозь двери. Нажал дверную ручку. Дверь беззвучно открылась внутрь.

* * *

Первой он увидел Цири. Распластанную на конструкции из белого металла, по виду прямо как Иисус гребанный Христос. Распятый за грехи наши. Только женщина.

Феминисткам бы понравилось. Дерьмо собачье, ну какая же херь приходит ему в голову.

Без сознания, но живая. Или в сознании, но где-то в совершенно в другом месте. По крайней мере, она никак не отреагировала на Адама. Ну, а что он хотел? Закричать через всю комнату — «прости меня, я не хотел тебя убить»?

Конечно, милый, ничего страшного, пустяки, меня всего-лишь распяли из-за тебя на кресте.

Убогая обстановка комнаты напоминала сцену любительского театра. Либо бывшая вотчина начальника тюрьмы, либо комната для допросов. Что, в общем-то, одно и то же.

Намир стоял на расстоянии вытянутой к Цири руки.

— Предатель! — крикнула эльфка.

Просто охерительное начало для переговоров. Нет, ну а кто притащил беременную на захват заложника, а, офицер? Намир ухмыльнулся дурости эльфки, явно предвкушая магическую баталию. Киборгу, наверное, вместе с модификациями вживили гены гончей — сам запах крови заставляет его скалиться.

— Дейдра, — одними губами сказал эльф. — Ruîth (Беги).

— Я не бо… — зашипела чародейка.

— Chãn e fãecal (ни слова), — оборвал ее эльф. — Ruîth (Беги).

Дальнейший короткий диалог они вели в своей голове, Намир и Адам переглянулись, в кои-то веки единые в своем раздражении.

Дейдра резко стала задумчивой. Прищурилась, словно проверяя информацию по каким-то там своим чародейским каналам. Подняла подбородок, и удивленно выдохнула. Когда она вскинула руки, Намир и Адам синхронно сделали два больших шага назад. Остановившись, сделали еще один — для верности.

Послышался знакомый треск разрывающийся ткани. Адам напрягся. Последний раз после таких ее выкрутасов погибла Женева. Намир предупредительно вскинул оружие на уровень груди. Но нет: Дейдра исчезла по-английски, не сказав на прощание ни слова. Зато Намир прорычал ей вслед что-то вроде «оревуар, сука». Ну, этому «ревуар» вряд ли суждено случиться.

А вы надеялись на помощь беременной женщины, офицер? Немедленно сдайте свой жетон. Ах, да, вы его уже и так давно просрали.

— Цири, — рявкнул Адам. — Если ты меня слышишь, беги! Телепортируйся прочь!

Оставшийся эльф усмехнулся и покачал головой. Повисло молчание. Адам просканировал состояние Намира. Судя по температуре, системы работали на полной мощности, он был готов сразу броситься в драку.

Нет, это был очень дерьмовый расклад. Один против Намира расклад уже сам по себе дерьмовый, а один против Намира и эльфа — на ступеньке выше по шкале дерьмометра. Можно сказать, на самой его вершине. Тем более в его состоянии; он уже видел имитацию костей на собственных сухожилиях, и ходил, фактически, на обрубках.

— А ты, эльф? — спросил Намир. — Не хочешь дать деру?

— А я остаюсь спасать свой народ, — тихо сказал прислонившийся к стене Карантир, задрав вверх подбородок в излюбленной манере эльфов. — Разбирайтесь сами, дхойне. Режьте друг другу глотки. Мне это неинтересно.

Стоило ему договорить последнее слово, как его взгляд остекленел, и он впал в подобие соманбулизма, в котором Адам уже не раз видел Цири.

Каждому эльфу в младенчестве вместе с острыми ушами выдается, видимо, белый плащ. И с возрастом он врастает в кожу. Ну, тоже неплохо. Значит — он против Намира.

— Как в старые добрые времена, Дженсен. — сказал киборг. — Как в старые добрые времена. Помнишь, чем они кончились?

Раньше Адам часто представлял, как будет драться с Намиром. Признаться, даже мечтал об этом. Изучал особенности конструкции. Регенерацию синтетических мышц. Но он никогда не думал, что биться придется врукопашку.

Чем мы, мать нашу, занимаемся? Там, наверху, небо из глаз, а мы собираемся бить друг другу морды. Когда мы, люди, чему-нибудь научимся?

В комнате с самым ценным ресурсом на планете особо не постреляешь. Да и ринг из нее так себе.

Адам встретил Намира на полушаге, когда тот резким выпадом попытался схватить его за горло. Ушел вниз, попытался вынырнуть апперкотом (ха, привет боксерскому клубу Феникса), выпустив наружу лезвие. До предела разогнавшаяся нервная система сделала время ползучим, размазанным; Адам наблюдал, как идеально оптимизированное тело Намира встретило наскок невероятном ловким уходом. Лишние суставы. Сверхгибкие искусственные сухожилия.

Удар скользнул в сторону, и Намир, захватив его локоть (миниатюрные крючки выскользнули из пальцев, надежно зацепившись за углепластик), резко вывернул наружу. Он увидел черные от почти исчезнувшей радужки глаза. Еще и боевые наркотики, мало ему адреналина.

Хруст лопнувшего углепластика чем-то напоминает звук разбившегося стакана из-под вискаря. Вывернув предплечье Адама в обратную сторону, Намир не ослабил захват, и дал Дженсену в нос его же вывернутым суставом.

Он высвободил руку — почти голый каркас и кабели, и попытался ударить другой в горло, но Намир выставил блок локтем, пожертвовав раскроенными надвое мышцами запястья. Ни капли крови. У синтетических тканей есть свои преимущества.

На самом деле, это даже не рефлексы Адама против рефлексов Намира.

Это Шариф Индастриз против Версалайфа. Они — всего лишь носители чертовых аугментов.

Где-то там потирает руки Шариф и говорит: «ну давай же, сынок». Где-то там в гробу переворачивается Пейдж и думает: «устройте же нам на прощание последнее шоу». Мы жаждем крови. Мы жаждем зрелищ.

Решив поменять угол схватки, Адам пригнулся, схватив киборга за ногу и рванув на себя.

Намир потерял равновесие. Пошатнулся, и Адам, воспользовавшись той секундой, что ему выпала, полоснул его лезвием по горлу, снизу вверх, словно расстегнув молнию. Изо рта киборга вырвался хрип. Не предсмертный. Но достаточно болезненный, чтобы подбодрить Адама, как и вид искрящих перерубленных мышц.

Намир отпрянул назад.

А Адам приготовился к контратаке. Уже прыгнул, занеся руку в правом хуке, который должен был пробить грудь наемника. Насадить на лезвие, как свинью на вертел.

И насадил бы, наверное. Момент обещал быть удачным, Намир еще не успел правильно сгруппироваться.

Или нет.

Он уже никогда этого не узнает. Не получится у них устроить эффектное шоу в декорациях апокалипсиса.

Потому что Цири, забившись на своем импровизированном кресте, закричала, выворачивая руки в суставах, а глаза ее наполнились ослепительным белым светом.

Адам переглянулся с держащимся за горло Намиром — так, как будто они только что не бились насмерть. Вот сейчас будет реальный пиздец. Прощай, Канзас, привет Волшебная Страна.

Намир открыл рот и хотел что-то сказать. Не успел. Потому что когда Цири окутал зеленый свет, и ее тело изогнулось дугой под градусом, который показался Адаму невозможным, он увидел, как идет ударная волна…

…И понял, что даже понятия не имеет, что такое настоящий ЭМП-удар. По сравнению с этим случившееся на крыше Шариф Индастриз показалось ему воздушным поцелуем на прощанье.

* * *

Их с Намиром вышвырнуло через бронированное окно. А может быть, и не через окно, а снесло вместе с бетонной стеной. Черт его знает. Адам не чувствовал ни рук, ни ног, ни позвоночника. Вообще ничего не чувствовал. Может быть, его уже и нет вовсе, он — бесплотный призрак, витающий над островом. Тело, словно раздавленный червяк, распятый на мёртвых имплантах — желе, лишенное воли и более не желающее подчиняться узурпатору-сознанию.

Намир такой же изломанной куклой распластался на песке рядом с ним. Уставшее лицо ничего не выражало. Есть там жизнь, нет там жизни? Какая разница. Что-то гудело вдалеке. Наверное, твари уже ползут сюда, дожрать несожранное.

После такой ЭМП-вспышки Притчард до него уже не доберется. Да никакой пилот бы не добрался, нет таких психов, разве что Фарида, но та… Хотя, и это тоже уже неважно.

Небо над головой закручивалось в спираль, звезды засасывало в черную воронку, в непроглядную космическую тьму. А, может быть, просто шутки умирающего визуального модуля…

И еще одна мысль (наверное, последняя).

Лишь бы выжила.

Мысль пронеслась в мозгу и вспыхнула, как сверхновая…