Смерть и солнце (джен)

Пока они ехали по площади, лорд Аденор старательно придерживал доставшуюся ему своевольную халарскую кобылу, чтобы та держалась на полкорпуса позади императора, как того требовал обычай. Но Валларикс оглянулся и жестом пригласил вельможу ехать рядом.

Аденора дружеское отношение правителя одновременно забавляло и сбивало с толку.

"Что подумал бы Дарнторн, если бы видел, как я разъезжаю по столице с Валлариксом и его гвардейцами?.. — подумал он меланхолично. — И что бы сказал сам Валларикс, если бы мог узнать, что о нем говорят в особняке Дарнторнов?"

В последнее время честолюбие Дарнторна начало необъяснимо раздражать мессера Аденора. Создавалось впечатление, что всех своих союзников — Финн-Флаэнов, Фессельдов, Довардов и прочих — тот рассматривает исключительно как инструменты для осуществления собственных планов. Пока речь шла о каких-нибудь там Тинто и Декаррах, Аденору было наплевать, но оказаться в такой роли сам он совершенно не хотел.

Однако среди черт, отталкивавших его от Дарнторна, эта была далеко не самой главной. Очень может быть, что Аденор и сам повел бы себя точно так же, окажись он в положении Дарнторна. Гораздо хуже было то, что Бйнор один раз уже участвовал в заговоре против трона, но успеха не добился. Тот, кто потерпел поражение однажды, может проиграть опять, а оказаться на стороне проигравших Аденор определенно не желал. Пятнадцать лет интриговать против дан-Энрикса — и не добиться ничего, кроме первого кресла на Совете лордов... грустно, знаете ли. Особенно если принять во внимание, что почти все задачи Круга лордов теперь выполняет Малый государственный совет. Игра, в которую пытается играть Дарнторн, требует большей расторопности и предприимчивости, но главу Совета слишком ослепляет его спесь.

От размышлений Аденора отвлек внезапный шум. У Старого моста, как раз в той стороне, куда в эту минуту направлялся Валларикс с его эскортом, собралась довольно многолюдная толпа. Настроенная — как внезапно осознал лорд Аденор — весьма недружелюбно. Толпа постоянно увеличивалась, и свободное пространство, еще позволявшее нескольким всадникам въехать на мост, при приближении эскорта императора исчезло, как последние просветы среди туч перед грозой.

"Началось!" — подумал Аденор. И мысленно спросил себя, какая нелегкая понесла его сегодня ехать вместе с Валлариксом.

— Дорогу! — приказал мессер Ван Рэ, один из знаменосцев Валларикса и участник Малого совета.

Ответом ему послужил пронзительный базарный свист. По своему действию это напомнило искру, упавшую в солому. Отделившись от толпы, несколько человек устремились наперерез гвардейцам императора, нисколько не заботясь о том, что боевые рыцарские кони легко могут сбить их с ног. На месте Валларикса Аденор скомандовал бы своей гвардии сомкнуть ряды и проложить дорогу через мост, но император резко натянул поводья, вынудив весь остальной отряд остановиться. Толпа нахлынула на них со всех сторон.

— Мы голодаем, а дан-Энрикс вырядился в бархат! — дерзко крикнул юношеский голос. В воздухе засвистели камни и куски грязного льда. Почувствовав внезапный и очень болезненный удар в плечо, лорд Аденор едва не выпал из седла. Недаром все-таки он с детства не любил турниры... Потом его конь испуганно рванулся в сторону, и лорд почувствовал, что кто-то ухватил его за плащ. Роскошный плащ, жалобно затрещав, остался в руках нападавшего, и Аденору уже показалось, что он дешево отделался, но почти сразу несколько пар рук вцепились в его перевязь с мечом и сапоги, стаскивая его с седла. Краем глаза он увидел, что у некоторых из этих людей имеется оружие — у одного, заросшего курчавой светлой бородой — что-то вроде короткой ржавой пики, а у его товарища — дубинка со свинцовым набалдашником. "Мне конец" — как-то на редкость буднично подумалось ему. А потом он увидел Ирема. Конь каларийца врезался в толпу, разбросав людей с той же легкостью, с какой волна во время шторма смахивает с мола камни и песок. Гвардеец походя, почти небрежно обрубил древко пики, которой бородатый горожанин в это самое мгновение пытался проткнуть лорда Аденора, а возвратным движением едва не снес голову самому нападавшему. Тот спасся только тем, что отшатнулся в сторону.

Ральгерд кое-как вскарабкался назад в седло — и лишь потом спросил себя, с чего это Ирему вздумалось оставить императора, чтобы прийти к нему на помощь? Может быть, таков был приказ короля?.. Сам-то лорд Ирем с удовольствием понаблюдал бы, как хамы прикончат Аденора.

Ирем взмахнул мечом, и горожане угрюмо попятились. К несчастью, те, кто стоял сзади и не подвергался непосредственной опасности, отнюдь не собирались отступать, и оказавшимся в первых рядах тоже деваться было некуда.

— Назад! — приказал Ирем. К нему стягивались остальные орденские рыцари. Аденор испытал нечто вроде приступа злорадства. Пусть теперь бросают свои камни в латников... а заодно посмотрят, чего стоят их дубинки против копий гвардии. Аденор обернулся, чтобы найти Валларикса, и увидел императора в кольце гвардейцев с обнаженными мечами. Бровь у императора была разбита, по лицу стекала кровь — наверное, в него тоже попали камнем. Это объясняло, с чего Ирем бросился на помощь Аденору. Плевать он хотел на самого вельможу — просто захотел кого-нибудь убить.

— Я сказал, назад, — повторил коадъютор с таким бешенством, что Аденору сделалось не по себе, хотя гнев Ирема был обращен вовсе не на него. — Всем разойтись.

От Разделительной стены уже спешила городская стража.

— Не уходите! Пусть отдаст наш хлеб! — крикнули из толпы, и сразу десяток голосов яростно подхватили:

— Хлеба! Они прячут хлеб!!

— Снести Шатровый город! К Хеггу этих побирушек!

— Вышвырнуть их за ворота! Паразиты!

— ...Смерть дан-Энриксам!

Очередной камень гулко стукнул о нагрудник коадъютора.

— Руби их! — приказал лорд Ирем.

Аденор, испытывающий в эту минуту лихорадочное возбуждение — не злость, не страх, а что-то среднее — схватился за свой меч. Только что пережитый испуг и напряжение кипели в нем и требовали выхода.

— Руби!.. — азартно подхватил он вслед за коадъютором, хотя еще пару часов назад никак не мог представить, что хоть в чем-то согласится с Иремом.

— Довольно! — голос Валларикса рассек воздух, как удар хлыста. — Назад, сэр Ирем. Убери своих людей. Я возвращаюсь во дворец.

Лицо Валларикса казалось совсем бледным из-за крови, все еще бежавшей по щеке. Спутанные волосы падали правителю на лоб.

Лицо каларийца потемнело от досады. Но король высказал свою волю совершенно недвусмысленно, так что Ирему оставалось только подчиниться. Отряд двинулся назад к Имперской площади, провожаемый оскорбительными выкриками и угрозами.

Аденору совершенно не хотелось оставаться в арьергарде, так что он направил своего коня вслед за мессером Иремом, и к императору они подъехали вдвоем. А потом Аденор стал свидетелем небывалой сцены: глава ордена орал на короля. Правда, "орал" весьма условно — сдавленным сердитым шепотом, который мог расслышать только Аденор, чья лошадь, нервно фыркая, бежала рысью вровень с жеребцом Валларикса.

— Хегг бы тебя побрал, Вальдер, я ведь просил тебя удвоить численность охраны! Ты не захотел. Тогда я попросил тебя держаться позади моих гвардейцев — хоть такую малость можно было сделать для своей же безопасности? Нет, ты решил вырваться вперед! Как вообще прикажешь охранять тебя, если ты сам готов засунуть голову в петлю, да еще и затянуть ее потуже?!..

Лорд Аденор уткнулся взглядом в гриву своего коня и притворился, что оглох. Не только потому, что правила приличия не позволяли подданному слушать, как кто-то в подобном тоне разговаривает с Императором. Гораздо хуже было то, что гнев мессера Ирема в любой момент мог обратиться на самого Аденора, не напомнившего Императору об осторожности и вместе с ним попавшего в ловушку. Памятуя о своей давней вражде с мессером Ирем, Ральгерд ничуть не сомневался, что уж с ним-то коадъютор церемониться не станет. Разумеется, если считать, что он хоть сколько-нибудь церемонился с Валлариксом.

— Почему бы тебе сразу не оставить всю свою охрану во дворце? Пара пажей и мессер Аденор — именно то, что нужно, когда в городе мятеж! — продолжал злиться рыцарь. — А вторая твоя глупость?.. Надо же было додуматься остановить коня, чтобы эти собаки кинулись на нас всей сворой!

— Хватит, Ирем, — устало сказал Валларикс. Аденор, который слышал этот тихий и печальный голос, с трудом мог поверить, что это тот самый человек, который крикнул им "Назад!" у Старого моста. — Это не собаки, а голодные люди, доведенные до отчаяния. Большинство из них не знает, чем будет кормить своих детей к концу зимы. Все эти люди — мой народ. Ты ведь не думаешь, что нам с мессером Аденором следовало бы давить их лошадьми?

"Ну нет, меня прошу в это не впутывать!" — подумал Аденор. Но возражать правителю, конечно же, не стал.

— Слышал, что они говорили про Шатровый город? — грустно спросил Валларикс. — Создается ощущение, что главная причина голода — именно в том, что кто-то получает от казны черпак горохового киселя! По мне, это какое-то безумие.

По скулам каларийца заходили желваки.

— Вот именно — безумие. Ты уже сделал для них все, что в твоих силах. Организовал раздачу хлеба. Сократил расходы, ввел налоги в пользу бедных... фэйры меня побери, ты так упрям, что даже голодаешь с ними за компанию! Так неужели тебе мало всего этого — и непременно нужно дать себя убить?! Этим неблагодарным тварям следовало бы помнить, что даже тот черпак похлебки, о котором ты говоришь с такой горечью, они получают от тебя. Но нет! Они уверены, что ты скрываешь от них хлеб. Целые горы хлеба... — Ирем покосился на мессера Аденора. — Любопытно, откуда берутся эти слухи. Хочется надеяться, что стража все-таки задержит на мосту кого-нибудь из этих крикунов. Посмотрим, что они нам скажут.

Валларикс качнул головой.

— Не думаю, что ты узнаешь что-то интересное, сэр Ирем. В таких случаях всегда хватают тех, кто кричит громче всех. А тот, кто начал возмущать спокойствие, держится в стороне. К тому моменту, когда начались волнения на площади, главных виновников наверняка уже и след простыл. И в любом случае — этим можно будет заняться позже, когда все закончится. Сейчас важнее сохранить порядок в городе. Я полагаюсь на тебя и на ваш Орден.

— У меня другая мысль, мой лорд. С вашего позволения, я бы хотел усилить наши отряды теми, кто носит цвета Дарнторна, Финн-Флаэна и других лордов Высшего совета. Во-первых, в личной гвардии ваших вельмож служит немало опытных бойцов, которые могут быть нам полезны. Во-вторых, я должен знать, что делают все эти люди, пока мы заняты наведением порядка в городе.

Аденор прикусил губу. Похоже, они недооценили лорда Ирема. Положение еще можно было бы исправить, если бы удалось прямо сейчас сообщить о планах коадъютора Бейнору Дарнторну, но Ральгерд сильно сомневался, что ему представится подобная возможность. В кольце орденских гвардейцев он чувствовал себя так, как будто находился под арестом.

За неимением платка Валларикс вытер кровь перчаткой.

— Разрешаю, — кивнул он. — Мой секретарь составит письменный приказ.

— Благодарю, мой лорд. И последняя просьба — никуда не отпускайте от себя мессера Аденора. Я надеюсь, это не составит никаких проблем — вам, кажется, приятно его общество.

Король пропустил шпильку своего телохранителя мимо ушей.

* * *

Когда Тен вкратце рассказал брату о недавнем разговоре с Криксом, тот схватился за голову.

— Откуда он узнал, где мы живем?

— Его привел Орлиный клюв, — мрачно пояснил Тен. — По-моему, они хорошие приятели. Теперь к воротам ни за что не сунешься, стражники нас живьем сожрут.

— Ой-еее... И что же теперь делать?

— Ты меня об этом спрашиваешь? — огрызнулся Тен. — Не я же заварил всю эту кашу.

Тена так и подмывало хорошенько стукнуть младшего. Тот будто бы не понимал, в какую скверную историю он их втравил. Теперь достать еду станет куда сложнее. А уж если Клюв предупредит о них дозорных у других ворот, им вообще конец. Но самое печальное, что этого вполне можно было избежать, если бы братцу хватило ума держаться от "дан-Энрикса" подальше.

— Охота было связываться с Орденом из-за паршивых пузырьков с чернилами! — сердито сказал Тен.

— Откуда я мог знать, что в кошельке ничего нет? — защищался братец. — Если бы там были деньги, нам бы их хватило до конца зимы. Я должен был попробовать! И ты на моем месте поступил бы точно так же.

— Красть у доминанта? Ну уж нет. Я не такой дурак! Разве не ясно, что синих плащей следует обходить за целый стае?..

Тиренн сердито засопел, но промолчал.

— Тебе еще повезло, что ты не продал эти чернила. Кстати, почему так получилось? Не застал старьевщика?

Братец сразу посерьезнел.

— Хуже, Тен. Там все разгромлено. Дверь висит на одной петле, как будто ее вышибли, а в самом подвале пусто. По-моему, старика арестовали.

Тен в бессильном раздражении ударил по ладони кулаком.

— Вот проваль, куда же теперь носить всякую мелочь? В Адельстан?!

— Ты думаешь, он сейчас в Адельстане?

Тен пожал плечами.

— Где ж еще?..

— Вот ужас-то, — пробормотал Тиренн.

— Не вижу ничего ужасного. Отвратный был старик и всякий раз пытался заплатить поменьше. Пусть теперь с гвардейцами торгуется, — желчно заметил Тен.

— Тебе его совсем не жалко?

— Плевать я на него хотел, — отрезал Тен. И, посмотрев в расширившиеся глаза Тиренна, добавил уже мягче. — Если мы станем жалеть каждого вшивого торговца краденным, то для самих себя ничего не останется... Забудь о нем. Лучше пойдем, переоденемся. У нас должна найтись пара рубашек, которые этот Рикс еще не видел. Если даже ма нас путает, то он тем более не различит. Ты только говори поменьше, а то он может сообразить, что ты — это не я.

Тиренн вздохнул.

— Наша одежда еще мокрая после вчерашней стирки. И потом — я не хочу, чтобы ты притворялся мной. Вдруг он действительно нас перепутает?

— И что? — нетерпеливо спросил Тен.

— Как "что"? Он же тебя прибьет!

— Ну вот еще! Как-нибудь выкручусь, — ответил Тен самоуверенно. В действительности он больше рассчитывал на то, что Крикс не сможет разобраться, кто есть кто. Почему-то не верилось, что энониец станет срывать злость на них обоих.

Выстиранные вещи Фила развесила на пустом и продуваемом всеми ветрами чердаке. Пристройка к основному дому, где их поселила Белл, была дворцом в сравнении с их старой хижиной, но по столичным меркам она выглядела настоящей развалюхой. Так что оставалось совершенно непонятным, почему Белл так над ней тряслась.

Надевать влажную рубашку на голое тело было неприятно, и Тен мысленно проклял мамину привычку к чистоплотности. Уж лучше грязная, зато сухая и удобная одежда, чем это холодное и мокрое тряпье. Придирчиво осмотрев Тиренна и себя, Тен с удовольствием отметил, что сейчас различить их не сможет даже Фила.

— Пошли вниз, — сказал он брату. — Я хочу послушать, о чем они говорят.

— А может, этот Рикс уже ушел?.. — предположил Тиренн с надеждой.

Тен пожал плечами, хотя был почти уверен, что гвардеец еще здесь. Он оказался прав. Дверь в комнату так и осталась приоткрытой, так что голос энонийца они различили еще с лестницы. А вскоре стало можно разобрать даже отдельные слова. Услышав имя Валиора, Близнецы с удивлением переглянулись.

— Значит, Валиор умер? — спросил "дан-Энрикс", грея руки о большую глиняную кружку. Предложить ему еды Фила, конечно, не могла — да Крикс бы и не согласился объедать приемную семью — но она согрела в котелке воды и заварила травяного чая.

— Да, умер... — тусклым голосом сказала женщина. — В ту же весну, когда родился Арри. Мне сказали, что он с кем-то пил в Горелой балке, возвращался уже ночью и упал с моста.

"Жалкая смерть" — поморщился "дан-Энрикс". Но, похоже, Фила так не думала. Она смотрела в стену, и взгляд у нее был таким застывшим и безжизненным, что Криксу стало стыдно за свою черствость. Он боялся, что, если он попытается утешить мать, она каким-то образом почувствует, до какой степени ему плевать на смерть приемного отца. Поэтому оруженосец коадъютора молчал. А Фила отнесла его молчание за счет испытанного потрясения. Она коснулась руки юноши, как будто это он нуждался в утешении.

— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, — сказала она мягко, и южанин покраснел. — Для нас это было большое горе. Но потом я часто думала, что это даже к лучшему. По крайней мере, он почти не мучился. Было бы гораздо хуже, если бы его убили мародеры... А они бы его обязательно убили. Твой отец был очень смелым, резким человеком. Он не смог бы спокойно смотреть на то, как кто-нибудь обшаривает его дом.

"Валиор мне не отец, — поправил энониец мысленно. — У меня вообще никогда не было отца. Только сэр Ирем".

В отчаянной храбрости Валиора энониец тоже сомневался. Криксу он запомнился упрямым и себялюбивым человеком, отличавшимся скорее черствостью и нетерпимостью, чем смелостью. Но, разумеется, делиться этой мыслью с Филой он не стал, а вместо этого спросил:

— Так значит, в Приозерном мародеры тоже побывали?.. Кто ими командовал?

— Какой-то Храйк по прозвищу Трехпалый. У него отрезаны два пальца на одной руке. Я слышала, что этот Храйк — бывший пират и каторжник. И почти все его товарищи ему под стать. Но с ними был один мальчишка... они звали его Сажа, а по возрасту он был младше тебя. Когда люди Храйка заняли нашу деревню, он был совсем болен. Остальные ходили по дворам и брали все, что им понравится, а его оставили следить за лошадьми вместе с наемником по прозвищу Барсук. Сажа сидел у их костра, трясся и кашлял. Я сварила для него отвара от простуды и отнесла ему.

— Зачем? — только и смог произнести "дан-Энрикс". Он знал о мародерствующих в Энмерри наемниках вполне достаточно, чтобы не сомневаться, что "несчастный мальчик" вместе с этим Барсуком вполне могли, не размышляя долго, изнасиловать пришедшую к ним женщину.

Фила вздохнула.

— Я смотрела на него — а думала о Вали. Он теперь в таком же положении, как этот Сажа.

"Не совсем в таком же. Если Сажа младше меня, ему сейчас должно быть лет четырнадцать. А Вали уже двадцать. И его-то уж наверняка никто не принуждал таскаться с мародерами" — хмуро подумал Крикс. Но возражать не стал — и так понятно, что для Филы Вали до сих пор остался "мальчиком". Как, впрочем, и приемный сын — даром, что энониец сделался оруженосцем коадъютора и даже отличился на войне.

— И что потом?.. — спросил он у приемной матери.

— Я приносила для него отвар еще несколько раз, и Саже стало лучше. А потом он сам пришел ко мне и рассказал, что староста Каренн надумал откупиться нами от Трехпалого.

Крикс нахмурился.

— Что значит "откупиться"?

— Храйк требовал дать им людей, которых можно будет продать перекупщикам. Наемники хотели двинуться к Лейверку, а на пути к Внутриморью всегда полно работорговцев. Так что Храйк договорился с нашим старостой Каренном, что деревня даст им несколько семей в обмен на то, чтобы они не трогали других.

— Убил бы гадину! — процедил Крикс. Правда, шансов одолеть наемников у их соседей было так же мало, как у жителей антарских деревень — отбить атаку "Горностаев", но все же нельзя сказать, что у Каренна вовсе не осталось выбора. Имей он хоть какие-то понятия о справедливости, он должен был устроить жеребьевку, а не продавать своих односельчан в обмен на собственную безопасность.

Фила грустно покачала головой.

— Ты не понимаешь. Женщина с тремя детьми — это обуза для всей остальной деревни. Летом мы кое-как обходились, но зимой им приходилось нас кормить. На месте Каренна любой другой человек решил бы точно так же... Сажа сказал мне, что, если мы хотим сбежать, то это надо делать быстро. А еще он попросил, если нас все-таки поймают, ничего не говорить о нем. Я, разумеется, пообещала. Он ведь правда очень рисковал. Выход на Старую дорогу они охраняли, так что мы прошли по краю Жабьей топи, и к утру все-таки выбрались на тракт. А потом кое-как дошли до Энмерри. Я думала, что в городе смогу узнать что-то о Вали, но никто не знал, где он сейчас. Десятник в "Четырех дубах" сказал, что большинство их дезертиров теперь мародерствуют с Веселым Дином, а другие ушли к Лорду-Попрошайке в Белые щиты, но разницы особой нет — и тех и других вешают, когда поймают.

Крикс поморщился. Он плохо представлял себе, что стал бы говорить он сам, случись ему беседовать с матерью какого-нибудь дезертира, но уж рассуждать о виселицах было явно лишним.

"Ну, спасибо, хоть не стал расписывать, что именно творят в Приречье люди Попрошайки" — подумал оруженосец коадъютора.

— Тен говорил, что вы сначала жили в Энмерри, а после этого отправились в Адель с другими беженцами, — сказал Крикс, надеясь сменить тему. Говорить о Вали было слишком сложно.

— Так и есть. На самом деле, я тогда еще не думала, что мы окажемся в столице. Но и в Мелесе, и в Пеллуэре нас все время отправляли дальше. Иногда они даже не открывали нам ворота — так и оставляли на ночь у стены. И еды тоже почти не было. Когда я это вспоминаю, мне самой не верится, что мы все-таки добрались сюда. Но как ты нас нашел?..

— Случайно, — сказал Крикс, немного покривив душой. — Я встретил возле Северных ворот Тиренна, а потом десятник Браэнн сказал мне, что у него есть брат-близнец. Об остальном я уже догадался сам.

— А мальчики? Они тебя узнали?

— Нет, конечно. Я и не рассчитывал на то, что они меня помнят. Им ведь было лет по шесть, когда мы виделись в последний раз.

"К тому же, им сегодня было не до этого".

Фила вздохнула.

— Жаль, что твой лорд Ирем не позволил тебе даже попрощаться с нами.

Крикса так и подмывало возразить, что коадъютор тут был совершенно ни при чем. Но тогда Фила пожелает знать, как получилось, что он стал оруженосцем коадъютора, а это очень долгая история. Тем более, что о многих деталях все равно придется умолчать. Пусть лучше мама думает, что калариец взял его с собой еще тогда, когда отряд из энмеррийской крепости приехал в Чернолесье. Крикс припомнил, что в тот день он действительно просил рыцаря забрать его с собой — а тот со смехом отказал ему. И это к лучшему, наверное. Если бы Ирем тогда согласился, Безымянный стал бы в лучшем случае стюардом рыцаря. Не придумал бы себе новое имя и уж точно никогда не оказался бы в Лаконе.

Размышления "дан-Энрикса" нарушил новый вопрос Филы.

— Скажи, а мессер Ирем... он ведь хорошо с тобой обращается? — в ее голосе звучало нешуточное беспокойство. Видимо, она заметила задумчивый взгляд юноши и приписала это выражение лица каким-то невеселым размышлениям. Южанин рассмеялся.

— Да. Когда имеешь дело с сэром Иремом, самое главное — не слушать, что он тебе говорит, а обращать внимание только на то, что он при этом делает. Но в остальном он самый лучший сюзерен, какого только можно пожелать. Один мой друг даже вообразил, что он на самом деле мой отец.

— Значит, ты ничего не разузнал о том, кто были твои настоящие родители? — спросила Фила после паузы. Крикс с раздражением повел плечом.

— Мне это безразлично. Не желаю тратить свое время на людей, которым на меня плевать с момента моего рождения.

Фила встала, подлила ему еще немного травяного чая и легонько провела рукой по его волосам. Отвыкший от подобных нежностей "дан-Энрикс" еле удержался, чтобы не тряхнуть головой, словно норовистая лошадь.

— Но, может быть, им вовсе не плевать... ты же не знаешь, по какой причине они отказались от ребенка. Может, у них просто не было другого выхода.

— Возможно, — согласился энониец неохотно. — Но, в любом случае, меня все это не интересует.

За дверью послышался какой-то шорох. Крикс поставил кружку и внимательно прислушался. С лестницы больше не доносилось ни звука.

— Мышь, наверное, — предположила Фила.

— Даже целых две, — фыркнул "дан-Энрикс". И повысил голос — Хватит подслушивать под дверью. Заходите оба.

Близнецы бочком протиснулись в дверь. Смущенными они отнюдь не выглядели. Наоборот, на лице одного из братьев Крикс подметил хитрую улыбочку. И тут же задался вопросом, кто это мог быть — Тиренн или все-таки Тен? Оруженосец коадъютора совсем забыл, до какой степени они похожи. В детстве Безымянный был единственным, кто никогда не путал Близнецов. Но сейчас он уже не помнил, как именно он их различал.

— Вы что, с ума сошли? — вскинулась Фила. — Зачем вы надели эти мокрые рубашки?! Быстро переодевайтесь и идите греться, пока вы не простудились.

— Кажется, я знаю, зачем им это понадобилось, — сухо сказал Крикс, пристально разглядывая Близнецов, но все еще не понимая, кто есть кто. Один из братьев сдавленно хихикнул, а второй преувеличенно торжественно сказал:

— Не обижайся, Рик! Мы ведь не думали, что ты наш брат...

— На что это он должен обижаться? — подозрительно спросила Фила. Лицо мальчика забавно вытянулось.

— А что, Рик тебе разве не сказал?..

"Какой я тебе "Рик"?.." — мысленно возмутился энониец. Но выдавать Тиренна с Теном ему не хотелось, и оруженосец коадъютора махнул рукой.

— Так, ерунда. Не стоит лишний раз об этом говорить.

"Во всяком случае, сейчас. А с этой парочкой я еще разберусь".

— Переоденьтесь, — хмуро посоветовал он Близнецам. — А то действительно простудитесь.

— А ты никуда не уйдешь? — требовательно спросил тот, который до сих пор молчал.

Крикс хмыкнул.

— Не волнуйся, не уйду... Лорд Ирем отпустил меня до вечера.

Но не успели Близнецы опять шмыгнуть на лестницу, как дверь, ведущая на улицу, открылась, и в комнату ворвалась Мерайя Белл. Вид у нее был такой, как будто за ней гонятся. Она принялась трясущимися руками закрывать входную дверь, но крюк, который нужно было продеть в особое ушко, все время выскальзывал из ее пальцев.

— Что-то случилось? — обеспокоено спросила Фила, поднимаясь с табурета.

Белл резко повернулась к ней. Лицо ее было перекошено от страха.

— Случилось!.. — крикнула она. Голос взвился вверх — и тут же оборвался, словно ее кто-то придушил. — Сейчас же выметайтесь из моего дома! Чтобы духу вашего здесь не было!

— Но почему?.. — растерянно пробормотала Фила. Близнецы молча переводили взгляды с мать на Крикса — и назад.

Белл яростно затопала ногами.

— Вон!!

Крикс встал, подхватив с подоконника свой синий плащ.

— В чем дело? — мрачно спросил он. — Из-за чего вы гоните своих жильцов?

Увидев доминантский плащ, Белл несколько угомонилась. Она перестала топать и кричать, однако от своих намерений явно не отказалась.

— Они не должны здесь оставаться! — заявила женщина непререкаемо. — В Шатровом городе погром. Толпа врывается во все дома, где поселились беженцы... выкидывают вещи, бьют хозяев... я не потерплю, чтобы мой дом разграбили из-за каких-то побирушек!

— Успокойтесь. Ваш дом далеко от Старой площади. Никто к вам не придет.

— Откуда вы можете знать?! — взвизгнула Белл. Но Крикс ее не слушал — он быстро надевал перевязь с мечом.

— Заприте двери, потушите свет и никому не открывайте. Я скоро вернусь.

Фила ухватила его за рукав.

— Куда ты собираешься идти?

— В Шатровый город.

— Нет!! — выкрикнули обе женщины одновременно.

— Вы должны остаться здесь, мессер! — потребовала Белл. — Тут нет ни одного мужчины, чтобы защитить нас от погромщиков.

— На вас пока никто не нападает. Забаррикадируйте входную дверь и ничего не бойтесь. Я пришлю на Штормовую улицу отряд дозорных.

Белл выпрямилась.

— Если вы сейчас уйдете, то они здесь тоже не останутся. Я не обязана рисковать всем своим имуществом из-за чужих людей.

Крикс остановился уже возле самой двери.

— Если я узнаю, что ты выставила их из дома, я тебя убью, — сквозь зубы сказал он хозяйке дома.

Фила тихо ахнула, а Белл бессильно опустилась на ближний табурет. Прежде, чем хлопнуть дверью, Крикс еще успел заметить восхищенный взгляд какого-то из Близнецов. "Дан-Энрикс" покривился. Он в жизни не угрожал ни одной женщине и вообще не думал, что он может быть способен на такой поступок, но сейчас у него не осталось выбора. Придерживая меч, он побежал по улице. Если в Шатровом городе действительно погром, то страже с Северной стены сейчас нужна любая помощь. Надо было послать Тена к Разделительной стене... но Фила бы наверняка его не отпустила.

"Надеюсь, Ирем уже знает, что творится в городе" — подумал он. На Браэнна, конечно, можно положиться, он наверняка уже послал кого-то из своих ребят известить Орден. Но помощь сразу не придет, а у Браэнна недостаточно людей, чтобы оборонять Шатровый город...

Когда энониец выбежал на рыночную площадь, он увидел тут и там горящие костры. В спустившейся на город темноте зрелище показалось бы даже красивым, если бы не толпы перепуганных людей, метавшихся туда-сюда среди горящих хижин. Браэнн вынырнул ему навстречу из-за кучи досок и пустых бочонков, выполнявших роль фортификационных укреплений. Широкое лицо десятника было покрыто копотью, из-за чего казалось, что под шлемом вовсе нет лица — только покрасневшие от жара белки глаз и матово сверкающие зубы. Крикс хотел спросить его, как обстоят дела, но тот, не слушая, уставился на его синий доминантский плащ.

— Вконец сдурел? Убьют! — прохрипел он, и прежде, чем южанин успел что-то возразить, сорвал с него орденский плащ и бросил его в догорающий костер. — Вот так-то лучше...

Без плаща, символизировавшего его принадлежность к гвардии, "дан-Энрикс" ощутил себя раздетым. Но, похоже, спорить с Браэнном было бессмысленно.

— Они идут сюда! — предупредил какой-то молодой дозорный с окровавленной рукой.

Нагромождение пустых телег и досок перегораживало разделявший хижины проход, оставленный строителями лагеря для подвоза муки и хлеба. Энониец с ходу оценил, что место для обороны было не особенно удачным, так как при желании наскоро сооруженные укрепления возможно было обойти по Винной улице. Но выбирать не приходилось. Чтобы оцепить Шатровый город целиком, потребовалось бы поднять всех новобранцев из Зареченских казарм.

Взобравшись на импровизированную баррикаду, Крикс увидел множество людей, вооруженных кто во что горазд — цепами, пиками, дубинками и даже чем-то вроде кухонных ножей. Если бы не факелы, которые они несли с собой, Крикс вряд ли смог бы рассмотреть их в темноте — теперь же он отлично видел, что доспехов не было ни у кого, только некоторые надели куртки из вареной кожи.

Энониец прикусил губу. Просто идиотизм — переть на стражников в подобном виде... Но опьяненные погромами мастеровые этого не понимают. Они видят только то, что их гораздо больше, чем защитников Шатрового города. А легкая победа над десятком-другим беженцев уверила их в собственной неуязвимости.

И ведь эти люди — те же горожане, с которыми он когда-то защищал столицу от Безликих. Неужели они все сошли с ума?

— Целься... стреляй! — скомандовал где-то над ухом голос Браэнна.

Десяток арбалетов дружно выплюнули стрелы. Кое-кто в толпе упал. Все остальные на мгновение остановились. За первым залпом выстрелов последовал второй, а потом третий. Крикс подумал, что болты для самострелов скоро кончатся, но Браэнн отдавал приказы так хладнокровно, словно стрел должно было хватить до самого утра.

Разозленные погромщики сообразили, что укрывшиеся за стеной из досок и бочонков люди представляют более серьезную угрозу, чем казалось поначалу, и пошли на штурм. Крикс выпрямился во весь рост и выхватил Эльбрист из ножен. Какой-то горожанин к этому моменту почти вскарабкался наверх, и Крикс ударил его носком сапога в лицо, успев увидеть темные сверкавшие глаза и яростно распяленный для крика рот. Мятежник опрокинулся назад.

Над плечом Крикса свистнул чей-то дротик, и оруженосец коадъютора еще успел порадоваться, что кидавший промахнулся, прежде чем камень из самодельной пращи ударил его по колену. Энониец заскрипел зубами от внезапной тошнотворной боли. Почему-то вспомнилось, что точно так же Валиор когда-то охромел во время штурма энмеррийской крепости.

Второго нападающего он жалеть уже не стал, коротко рубанув его мечом. Кровь брызнула "дан-Энриксу" на сапоги. Людей вокруг все время прибывало, и раздумывать о том, что это — вчерашние булочники и портные, стало некогда. Теперь южанин дрался так, как будто перед ним были такийцы или "Горностаи".

...Когда Аденор проснулся, было уже около полудня. В свой столичный особняк он смог вернуться только далеко за полночь, когда бунт в столице уже был подавлен. Дом встретил Аденора темнотой и тишиной — испуганные слуги попрятались кто куда. Но, обнаружив, что вместо погромщиков явился их сеньор в сопровождении нескольких доминантов, они сразу же приободрились. Дурачье... как будто в случае чего лорд Аденор сумел бы защитить их от опасности!

Разбитое вчера плечо болело просто зверски, несмотря на обезболивающую мазь, наложенную Рам Ашадом во дворце. Впрочем, лорд Аденор всегда был слишком восприимчив к боли. Еще когда отец мечтал вырастить из наследника молотобойца в латах, Аденор прекрасно понимал, что это не его стезя. Удары деревянного меча по пальцам представлялись ему нестерпимыми, а глупое бахвальство сверстников на тренировочной площадке — просто пошлым. Умный человек всегда сможет добиться своего, не надевая на себя пуды железа и не потрясая топором, как делали мужчины в семье Аденора. Его батюшку за глаза называли Бешеным медведем, но, хотя нашлось бы очень мало смельчаков, которые не испугались бы Рейнарда фор-Лейверка, по-настоящему его никто не уважал. Аденор был очень рад, когда его отправили в Лакон. А после окончания столичной Академии он занял место своего отца в совете — благо, тот считал эти советы нестерпимо скучным делом. Но все-таки в одном отец был прав. Мужчина должен уметь защищать себя. Страшно подумать, что бы с ним случилось, если бы не Ирем и его гвардейцы.

Приподнявшись на постели, Аденор позвал слугу и хриплым голосом велел подать ему вина, а потом обессилено откинулся обратно на подушки. Сам Аденор предпочитал тарнийские сорта, но для гостей держал и эшарет, и вина из Энони, и даже ландорское. Может, послать бочонок белого ландорского мессеру Ирему? Он вроде бы предпочитает его всем другим...

Да нет, нельзя. Во-первых, за спасение собственной жизни Ирему пришлось бы подарить весь погреб. Во-вторых, с рыцаря станется решить, что этот дар — какое-то завуалированное оскорбление. В некоторых вопросах каларийцу напрочь изменяет чувство юмора.

После бокала ежевичного вина в голове Аденора слегка прояснилось. Он еще не был до конца уверен, что готов выйти из дома, но все-таки велел позвать цирюльника.

Вчера, приехав во дворец в компании Валларикса, Ральгерд почти не сомневался в том, что вечер встретит уже в Адельстане. Либо допрос арестованных у Старого моста мятежников позволит Ирему установить, кто сеял смуту в городе, либо — что еще вернее — Дарнторн и Финн-Флаэн сотворят какую-нибудь глупость. Сам король, с которым ему пришлось провести остаток дня, держался с Аденором так же ровно и приветливо, как раньше, но теперь это казалось изощренным издевательством.

К полуночи во дворце снова появился недовольный и усталый коадъютор. Он доложил императору о нескольких погромах, прокатившихся по городу, и о попытке восставших снести Шатровый город. Под конец сэр Ирем кратко сообщил, что порядок в столице восстановлен, а потери среди стражи относительно невелики. В присутствии Ральгерда Аденора о заговорщиках не было сказано ни слова. Правда, потом император и его телохранитель удалились в аулариум Валларикса и долго что-то обсуждали. Оставшийся в смежной комнате лорд Аденор старательно прислушивался, но сумел установить лишь то, что в кабинете то и дело повышали голос. Стены были слишком толстыми, чтобы возможно было различить отдельные слова. Впрочем, лорд Аденор не сомневался в том, что предмет спора ему хорошо известен. Больше всего Ральгерд боялся, что король в конце концов согласится с Иремом. Он вообще не очень понимал, что заставляет Валларикса так упорно стоять на своем. В конце концов дверь кабинета распахнулась, и последняя долетевшая до Аденора фраза коадъютора "...как вам будет угодно!" — убедила его в том, что император победил. Ральгерд украдкой стер испарину со лба. Ну что ж, по крайней мере, эту ночь он проведет в своей постели.

— Я выделю своих людей, чтобы они проводили вас домой, лорд Аденор, — с улыбкой сказал Ирем Аденору, взяв его под локоть. Выглядело это почти идиллически — лорд Ирем явно шел навстречу пожеланиям Валларикса. Впрочем, как только они вышли в коридор, улыбка коадъютора угасла. — Имейте в виду: если вы попытаетесь покинуть город, мои люди вас задержат.

Аденор ничуть не сомневался в этом — как и в том, что, пока он остается в столице, за каждым его шагом будут постоянно наблюдать люди из Ордена. Оставалось надеяться, что Дарнторн и все остальные понимали это так же хорошо. Аденору вовсе не улыбалось оказаться в Адельстане из-за легкомыслия своих сообщников.

...Пока он вспоминал вчерашние события, цирюльник привел его бороду в порядок, и лорд Аденор, взглянув в большое зеркало, остался удовлетворен.

— Мой плащ, колет и перевязь, — приказал он слуге. — И поживей. Я собираюсь во дворец.

Неприятные дела можно откладывать, но куда лучше — разобраться с ними побыстрее, чтобы с чистой совестью о них забыть. Лорд Аденор всегда старался по возможности платить свои долги, а это значило, что он должен увидеться с Валлариксом.

Но попасть к императору ему в этот день так и не удалось. В приемной короля его остановил второй из его "кредиторов" — мессер Ирем. Выглядел он так, как будто бы не спал всю ночь — впрочем, скорее всего, так оно и было.

— Что вам угодно? — холодно осведомился коадъютор.

— Я хочу увидеть императора.

— Боюсь, что Валларикс сегодня никого не принимает.

— Хорошо. Если он скажет, что не хочет меня видеть — я немедленно уйду.

Ральгерд попробовал пройти, но Ирем легко преградил ему дорогу.

— Для своего положения вы чересчур назойливы, лорд Аденор. Надеюсь, что для этого есть хоть какой-то повод?

— Да, мессер. Правда, я не хотел бы говорить об этом с вами, но, раз получить аудиенцию у Императора никак нельзя, пусть будет так. По описи на моем складе в Переплетном скроме — шерсть, сукно и кожи. Думаю, для вас не составляет тайны, что такие описи частенько составляют люди, получающие взятки от торговцев?..

Коадъютор выжидающе смотрел на собеседника. Он все еще не понимал, о чем тот говорит. Аденор криво усмехнулся.

— Я им тоже заплатил, но, принимая во внимание то, что я собираюсь вам сказать, приходится признать, что эти деньги были брошены на ветер... Я держу на этом складе вяленое мясо, твердый сыр, муку и солонину — это не считая всякой дряни типа груза энонийских фиников. Передать их короне я, конечно, не могу — это поставит меня в двусмысленное положение. Но если ваша стража, проводя повторную ревизию, случайно обнаружит этот склад, а портовый чиновник неожиданно окажется настолько честным, чтобы не пытаться со мной сторговаться, а немедленно конфисковать эти продукты... понимаю, это маловероятно, но случаются же в жизни чудеса?.. Так вот, если случится что-нибудь подобное, меня никто ни в чем не заподозрит. В худшем случае, мои друзья в совете просто позлорадствуют, что я не смог сберечь свои товары. Понимаете?

— Боюсь, что нет, — сухо сказал Ирем. — К чему вы клоните?

— А я еще считал вас человеком проницательным! — скривился Аденор. — Склад в Переплетном скроме, мессер Ирем. Я — его единственный хозяин, вы легко найдете его в списках магистрата. Какие же вам еще нужны детали?

— То есть вы хотите, чтобы я конфисковал ваши товары? — спросил Ирем удивленно.

— Ну, не то чтобы хочу... Однако предлагаю вам подумать над такой возможностью.

— И для чего вам это нужно? Рассчитываете подстраховаться на тот случай, если вчерашнее дело обернется против вас?

— Конечно, — легко согласился Аденор. — Зачем еще я стал бы это делать?..

Коадъютор выглядел почти растерянным. Ральгерд даже подумал, что ради такого редкостного зрелища не жалко даже склада... тем более — одного из самых скромных среди тех, которыми владел лорд Аденор.

— Скажите, мессер Ирем, — начал он почти развязно. — Вы ведь, насколько мне известно, исключительно практичный человек. Я в жизни не поверю, что идея нашего правителя питаться чечевичным киселем и сухарями кажется вам более разумной, чем, допустим, мне. И ладно бы он делал это для того, чтобы снискать всеобщую любовь — так нет, об этом затянувшемся посте почти никто не знает. Тем не менее, он продолжает себя мучить. Разве вам не кажется, что это полная бессмыслица?..

В ответ лорд Ирем смерил его долгим взглядом, от которого Ральгерду стало несколько не по себе.

— Раньше я бы с вами согласился. Но теперь я уже не так уверен.

— Почему?

Ирем устало потер веки.

— Ну хотя бы потому, что я, при всей своей практичности, могу только заставить человека вроде вас отдать излишки хлеба голодающим. Но я бессилен сделать так, чтобы вы предложили это сами.

— Вы забываете, что я пытаюсь перестраховаться, — быстро возразил лорд Аденор. — К тому же...

— ...вы теряете лишь маленькую часть того, что укрываете от Ордена, не так ли? — договорил за него лорд Ирем. И привычно скрестил руки на груди. — Скажите, Аденор: вы не боитесь, что теперь я напущу чиновников из магистрата на все остальные ваши склады, а потом велю проверить трюмы ваших кораблей?

— Ищите, если вам угодно. Вам придется убедиться в моей честности.

— Понятно. Значит, остальной товар вы держите на складах, нанятых на имя подставных владельцев.

Аденор натянуто рассмеялся.

— Вот что значит разговаривать с рыцарем Ордена! Скажешь ему пару слов — а он уже вцепляется в тебя, как гончая в оленя... Полагаю, мне пора спасаться бегством.

— Хорошо, идите. Я бы поблагодарил вас — но для этого придется допустить, что вы способны на какой-то бескорыстный жест. А тогда вы, пожалуй, оскорбитесь.

У Ральгерда вырвался нервический смешок.

— Ничего не имею против бескорыстия, пока за него не приходится расплачиваться собственным комфортом, — сказал он. — Но вы все-таки не благодарите. Можете считать, что я вернул вам долг за стычку возле Нового моста. А сейчас я вернусь к себе домой и закажу обед из пяти блюд. Хотите присоединиться?..

— Нет, благодарю. Сегодня я обедаю у Императора.

Лорд Аденор болезненно поморщился, вообразив этот обед, и вышел из приемной.