Антарес Блэк и ящик Пандоры (джен)

Диана Гонт встречала прибывающих гостей в холле, у подножия широкой монументальной лестницы. Была она высока, изящно худа и походила на застывшую мраморную статую, задрапированную в черно-зеленый атлас. Антарес невольно засмотрелся. Бывают люди как люди, а бывают… цельные образы. В хозяйке дома все -движения, взгляд, мимика, наряд, прическа — было подчинено единой цели, единому замыслу. И, надо сказать, имя древнегреческой богини охоты ей невероятно шло. Будто платье, сшитое по индивидуальным меркам.

Стройный силуэт, немного надменно вздернутый подбородок, вежливая улыбка, скрывающая острую и опасную натуру, оказывали буквально гипнотическое воздействие безо всякой магии. Лишь сейчас, увидев воочию, Блэк осознал, почему именно эта женщина имеет столько влияния. Почему добрая половина мужчин захочет встать перед ней на колени, почему девчонки безжалостно-коротко отстригают и высветляют волосы в тайной надежде походить на недоступный идеал, почему политики считаются с ее интересами, а министр почитает за честь вылизать ее каблук. Она была по-своему красива, но явно посчитала бы подобную тактику ниже собственного достоинства. И скорее походила на ледяную королеву, способную заронить в сердце каждого острый холодный осколок вечной зимы, что лишит несчастного покоя навсегда…

Еще любопытнее, что столь ясное понимание Блэк обрел сразу же после краткого знакомства и обмена ничего не значащими любезностями. Определенно, это был редкой цены талант. Великолепно ограненный.

Удивительно, но даже Финеас перестал сочиться неизменным презрением, обозначая положенный символический поцелуй над тонкой рукой в черной перчатке. Дядя, несомненно, ненавидел Диану Гонт. И, одновременно, не мог относиться к ней иначе, чем как к равной. Это говорило о многом.

В бальной зале набралось уже прилично народу. Мягкий свет множества кружащихся под потолком в безмолвном танце свечей заставлял тени причудливо дрожать и метаться, будто делая их участниками предстоящего действа. Высокие потолки почти терялись во тьме. Но самым удивительным элементом интерьера оказалась вездесущая зелень. Не традиционные для подобных мероприятий композиции из срезанных цветов, а многолетние растения, которые явно просто не пожелали убрать. Раскидистые лапы капризных пальм, спутанные локоны плющей, широкие опахала тревожных монстер и узорчатые листья грозовых папоротников — они были везде: теснились в кадках по углам, свисали с тяжелых массивных люстр, тянулись стеблями к стеклам огромных окон, загораживая друг другу свет. Шелестели едва слышно на собственном языке, но никому не было дела до того, чтобы вслушиваться. Особняк полнился гулом куда более громких и экспрессивных людских голосов.

После того, как распорядитель объявил его имя, Блэк окинул взглядом помещение. Узнал Лестранжей, Гринграссов. Возможно, Малфоев и Селвинов. И, разумеется, Оминиса Гонта. Тот кивнул ему, обогнул группку каких-то волшебников и подошел ближе.

— Рад приветствовать вас, мистер Блэк, на нашем традиционном осеннем торжестве.

Антарес поморщился:

— Можете не утруждаться, мистер Гонт.

— И слава Мерлину, — фыркнул тот. — Ты не поверишь, но видеть знакомые лица на этом сборище и правда приятно. Даже если одно из них принадлежит тебе, Блэк.

— Взаимно, — пробормотал юноша, заложив руки за спину. — Честно говоря, я здесь и вовсе белая ворона. Понятия не имею, кто все эти люди.

Оминис рассеянно подхватил бокал с пролетающего мимо подноса.

— Всех не назову, увы, — покачал головой он. — Обычно присутствует Министр, но в этот раз он прислал витиеватый отказ, сославшись на неотложные дела. С моей тетушкой ты уже успел познакомиться, кузены и дядя Освальд беседуют с новым главой отдела международного сотрудничества, — он указал в противоположный конец зала, — вон с тем, рыжеволосым. Мистер Гилмор, если мне не изменяет память.

Мистер Гилмор имел внушительные габариты, на зависть пышную бороду и привычку активно жестикулировать. Антарес мысленно хмыкнул. Чиновников на эту должность подбирают по определенным параметрам? Размеру и экспрессивности речей, например? Освальд Слизерин, наоборот, казался полной противоположностью. Высокий, несколько нескладный мужчина в очках, средних лет, явно не любил сорить словами попусту. Кузены, судя по всему близнецы, похоже, и вовсе искали предлог завершить беседу и гораздо больше внимания уделяли наблюдению за происходящим вокруг, чем разговору.

Оминис, меж тем, продолжил:

— Отец вряд ли сподобится выйти из своей лаборатории, очередное светское сборище — недостаточный повод. Дедушка Феликс сейчас в Штатах вместе с дядей Ирвином. О, вижу миссис Гринграсс с мужем. Ах да, конечно же Корвуса. И Гектора…

Антарес прищурился, прерывая монолог:

— А что за эффектная леди рядом с ним?

Разумеется, он узнал ее. Белые кудри в этот раз были убраны в замысловатую прическу, достаточно открытое черно-белое платье лишь символически драпировалось сзади чем-то, что можно было идентифицировать, как мантию.

Не важно, было ли видение в лабиринте фантазией или будущей реальностью… Жар любопытства и смутного желания прокатился от груди до кончика языка.

— Агнес, — меж тем пояснил Оминис, едва заметно дернув щекой, — моя кузина. Любезная тетушка задумывается о династическом браке с Лестранжами через пару лет, так что…

— Представишь?

— Не советовал бы. Агнес из тех, кто предпочитает есть чужие сердца на завтрак.

— У меня нет сердца. Ты не знал?

— Догадывался, — Оминис тихо хмыкнул. — Ладно. Если ты так желаешь залезть в пасть тигра…

Вблизи Агнес Гонт оказалась столь точной копией собственного образа из видения, что Блэк ощутил абсолютно четкое ощущение дежавю. От одного взгляда на это лицо по позвоночнику пробегали мурашки.

Лишь только с официальной частью было покончено, Антарес, обозначив короткий наклон головы, едва заметно улыбнулся:

— Окажите мне честь пригласить вас на танец, леди. Вальс, к примеру?

Гектор Лестранж, все еще стоящий рядом, поджал губы. Вальс всегда был первым.

— Отчего же нет, мистер Блэк? С удовольствием, — четко выверенный по степени учтивости и заинтересованности реверанс в исполнении Агнес смотрелся так же артистично, как он себе и представлял.

— Позвольте, мисс Гонт, — Гектор обернулся, изобразив на лице достаточно оскорбленное выражение недоумения. — Я ангажировал вас на вальс не далее, как пять минут назад. Уверен, это просто недоразумение, однако, спешу заметить, довольно неприятное…

Агнес, сделав вид, что замялась, развернула белоснежный веер, судя по всему, служащий своеобразной бальной агендой. Мельком продемонстрировала тыльную сторону, исписанную именами.

— Простите, любезный господин Лестранж, но вашего имени нет в списке… Возможно, вы перепутали меня с кем-то, что довольно оскорбительно. Однако, пожалуй, я прощу вам вашу оплошность.

Хотите поразвлечься, мисс Гонт? Неплохо, весьма неплохо. Ты пригласил ее без свидетелей, Гектор, да?

Агнес продолжила:

— Раз уж возникла подобная неудобная ситуация, думаю, будет правильным разрешить ее здесь и сейчас. Мне будет очень жаль, если кто-нибудь уйдет отсюда с тяжелым сердцем, — она мило улыбнулась и извлекла из сложной прически белоснежную лилию. — Пожалуй, возьму на себя смелость предложить самый простой вариант: я отдам первый танец тому, кто сможет поймать этот цветок.

Ложь. Тебе совсем не жаль. Тебе хочется позабавиться, столкнув нас лбами. Лучше всего так, чтобы дело дошло до дуэли. Гектор определенно ощущает себя оскорбленным, но, уверен, гораздо больше его выводит из себя тот факт, что на его пути встал именно я, причем столь нагло. Это работает на твой план, но… последнее, что он желал бы, это связывать себя династическим браком. Он хотел бы развлекаться со своей грязнокровкой как можно дольше, и, чем черт не шутит, через некоторое время получить достаточно влияния, чтобы обрести возможность делать это официально, заткнув злые языки. А ты — лишь необходимость и препятствие, навязанная родней. И поэтому, как бы ни было велико его желание, он не бросит мне вызов. Потому что публичный вызов на дуэль гораздо сильнее подтвердит матримониальные намерения семейства Лестранжей и его полное согласие с ними.

Вокруг уже начали собираться любопытствующие. Они делали вид, что заняты разговорами, разглядыванием интерьера, ожиданием первого танца… Но подобные ужимки скрывали их интерес не лучше, чем фиговый листок — половые принадлежности первых людей, по версии одной занимательной маггловской книжки.

Агнес подбросила коротко подрезанную лилию легким движением руки. Гектор дернулся вперед, умудрившись проворно и одновременно не теряя достоинства вовремя подставить ладонь. Антарес остался на месте. И только молча вздернул бровь, наблюдая за разворачивающимся действом. Ощущение магии сбоило, настоящее и невозможное накладывались друг на друга.

Пальцы Лестранжа ухватили лишь воздух, свежий бутон исчез, оставив аромат разочарования, стоило присутствующим моргнуть.

Иллюзия… Ты хотела поиздеваться над нами обоими, верно?

Блэк, сполна насладившись выражением досады и злости на Гекторовском лице, подошел к Агнес ближе. Совсем близко, на грани допустимого. Юная леди даже не дернулась. Не подумала отстраниться. Все сызнова: запах цветов и металлический привкус крови. Реальность и вымысел. Быль и небыль.

Антарес протянул руку, едва касаясь пышных локонов, и аккуратно ухватил цветок у самого основания и потянул, стараясь не испортить прическу.

— Оригинально, мисс Гонт, — бросил он, вертя в пальцах трофей, — могу ли я теперь считать это… подарком?

— Разумеется, мистер Блэк, — улыбка Агнес наконец-то обрела тот самый оттенок. Ядовито-змеиный.

Музыка заиграла как нельзя кстати. Вальс — самый простой, изящный, страстный и одновременно целомудренный танец. Универсальный. Его любят волшебники, магглы, простонародье и благородные дома. Танец-основа, танец-начало, корневая система всего увеселительного многообразия. Что другое подошло бы лучше?

Антарес с легким поклоном протянул руку, приглашая. Узкая ладонь в черной перчатке легла поверх, окончательно подтвердив выбор.

Лестранж, сощурившись, проводил пару холодным взглядом. Можно было быть уверенным, и небезосновательно, что маленькая неприятная сцена вскоре непременно станет темой для сплетен. А Гектор… Гектор, разумеется, попробует получить сатисфакцию позже. Но разве это важно? В конце концов, Блэк уже и так успел занести его в свой длинный черный список.

Ноги двигались сами, словно и вовсе без участия разума. Простые, выверенные движения. Изгиб чужой талии под жестким корсетом рождал звеняще-томительные ощущения на кончиках пальцев.

— Вы жестоки, мисс Гонт, — сказал Блэк.

— Неужели? Разве я что-то сделала не так? — раскаяния и смущения на лице Агнес не было вовсе, а ехидная смешинка в глубине серых глаз выдавала ее с головой.

— Ни в коем случае, — подтвердил он.

— Вам понравилось. Несмотря ни на что.

— Это было красиво.

Агнес воистину могла похвастаться классической, хорошо поставленной техникой. Было чистым удовольствием вести ее, это выходило так естественно и совершенно ненавязчиво.

Он танцевал с ней еще дважды — максимально возможное количество раз. Традиции волшебников, вообще, были забавной штукой. Гонт могла развлекаться как угодно и с кем угодно. С Блэком, Лестанжем, не дожидаясь свадьбы, с братьями или Оминисом — впрочем, вряд ли тот посчитал бы это хорошей идеей. Это не сделает ее парией, а в последнем случае лишь некоторые поморщатся, а остальные пожмут плечами. Главное, чтобы избранником, пусть и временным, был маг, иное будет абсолютным моветоном, почти самоубийством. Но официальный прием… Здесь действовали иные правила. Необходимые формальности. Впрочем, Агнес являлась одной из немногих, кто мог позволить себе выйти за рамки.

— Некоторые недалекие личности могут подумать, что я пытаюсь расстроить помолвку. Глупость, — пояснила она, будто превентивно отвечая на невысказанный вопрос. После пары бокалов вина ее щеки обрели здоровый румянец, который на бледном лице смотрелся удивительно странно.

— Недалеких личностей в этом мире больше, чем вы могли бы себе представить, мисс Гонт, — заметил Антарес, аккуратно подхватывая ее под локоть, чтобы, как полагалось, сопроводить к столу. Танцевальные увеселения, увы, закончились слишком быстро, настало время традиционного ужина.

— Но, ориентируясь на них, мы опустимся на уровень ниже, верно? — невозмутимо парировала та. — А Гектора просто стоит приучить знать свое место. Я лишь немного поторопила события. Раз уж он и его семья метят так высоко, уже заранее почитая нас родней… У всего должна быть своя цена, не так ли? Политическое влияние — крайне сладкая морковка, но человеческая память так коротка. Иногда людям стоит напоминать, кто всегда будет первой скрипкой.

— Вы необычайно откровенны, — отозвался Блэк.

— Мои слова ничего не изменят. Так есть ли смысл молчать?

И сдерживать собственные мимолетные желания.

Антарес понимающе усмехнулся:

— Совсем никакого.

Обилие серебра на белоснежной скатерти мягко переливалось бликами в свете свечей, тесня фарфор ваз с широкими пальмовыми листьями. Ужин предполагался достаточно легким, но разнообразным. Вино, закуски, немного мяса, морепродукты...

Антарес машинально щелкнул пальцами, подзывая магического слугу и коротким жестом указал на стоящее чуть поодаль овальное блюдо. Композиция из овощей, трав и чего-то рыбного. Уже секунду спустя изящно сервированный кусок оказался на его тарелке.

— Не советую, — ровным тоном заметил Оминис.

— Отчего же? — Агнес, сидящая напротив, несколько издевательски склонила голову набок.

— На любителя. Горчит, — коротко ответил тот.

— Не стоит оскорблять поваров, даже не попробовав, — кузина, поймав его взгляд, пристально уставилась брату в глаза и изящным движением отломила кусочек того же кушанья в собственной тарелке.

— Иногда достаточно знать рецепт, чтобы предвидеть результат.

Лестранж, сидящий от предполагаемой невесты по правую руку, с хорошо скрываемым интересом молча наблюдал за пикировкой, но явно считал ниже собственного достоинства вмешиваться.

Антарес наколол на вилку часть достаточно легко отделяемых волокон.

— Любопытный вкус, — задумчиво проговорил он, — словно не рыба и не мясо.

— Потому что это не рыба и не мясо, — бросил Оминис, — это тритон.

Блэк обернулся, вскинув бровь.

— Русалка, по-простому. Мужская особь. А не то земноводное, о котором ты мог подумать, — пояснил тот с не слишком хорошо скрываемым отвращением. — В Черном озере обитает одно из самых больших племен, но этот, скорее всего, не оттуда.

— О, — ответил Антарес, отправляя в рот новый кусок. — Интересно. Тебя пугает идея каннибализма, не так ли?

— Нет, — фыркнул Оминис, — меня не пугают подобные идеи. Скорее не радует засилье варварских традиций в просвещенном цивилизованном обществе.

— Технически это не каннибализм, — заметил Блэк, аккуратно счищая съедобную часть с совсем не по-рыбьи большой кости, — этот термин предполагает поедание одним существом другого существа собственного вида. Тритоны и мы — не один вид.

— Но они разумны.

— Что есть разум? — Антарес повертел вилку в пальцах. — Например, ты можешь говорить со змеями. То есть, взаимодействовать с ним на человеческом уровне. А между тем, в индийской кухне есть блюда, предполагающие наличие подобных ингредиентов. В Африке и Российской империи распространены колдовские практики, позволяющие отлично общаться с птицами. Но ты же не вздрагиваешь, когда подают индюшатину, верно?

Оминис поджал губы:

— Ты выворачиваешь факты наизнанку, Блэк.

— Любимый аргумент людей, которым нечего возразить.

Да-да, ты правильно понял. Играть словами и извращать смыслы всегда так забавно.

— Мне скорее любопытна иная сторона вопроса, — продолжил Антарес, — почему либеральная фракция до сих пор не съела всех нас за подобные кулинарные изыски?

— Потому что в природе всегда есть те, кто едят, а есть те, кого едят, — Агнес пожала плечами. — И нет разницы, тритоны это или волшебники, требующие выдать право голоса каждой букашке. Никто не хочет оказаться на обеденном столе.

— На самом деле, все чуть сложнее, — внезапно подал голос Лестранж, откидываясь на спинку стула. — Эта традиция абсолютно законна. Есть древнее соглашение, согласно которому волшебники имеют право ловить рыбу в водоемах, являющихся местом обитания русалок. Очень ограниченное ее количество, разумеется. Однако нигде не сказано, какую именно. Ведь тритоны и есть рыба. Человекоподобная, но рыба. Улавливаешь, Блэк?

Антарес понимающе сощурился, намеренно пропустив язвительно-назидательный тон мимо ушей:

— И, скорее всего, водный народец сам предоставляет магическому сообществу несколько собственных сородичей на заклание, не так ли? — задумчиво протянул он. — Потому что их устраивает статус-кво. Мы столетиями не лезем к ним, а они не тратят бессмысленно силы, чтобы противостоять нам. А несколько чьих-то жизней… всего лишь маленький презент, подтверждающий договоренности, не более.

— Именно, — подтвердила Агнес, — поэтому на Самайн мы подаем тритона. Всегда. Так было, так есть и так будет.

Когда ужин закончился, распорядитель объявил о третьей — последней — части торжества. И суть ее, пожалуй, смогла удивить даже Блэка. Традиционная Охота. Участие не было обязательным: тем, кто предпочел бы закончить вечер более спокойным образом, предлагались иные увеселения — карты, бильярд, напитки и прочее. И все же, как ни странно, очень многие были не прочь размять ноги.

Антарес подхватил бокал и неспешно направился на угловой балкон. Вино неплохо дало в голову и разгорячило кровь, распространяя жар по телу, потому холодный осенний воздух мыслился ему невыносимо желанным. Он, поставив изящную стеклянную тару с вензелем в виде буквы «Г» на перила, порылся за пазухой. Достал портсигар, задумчиво прикурил и с наслаждением втянул в легкие первую порцию едкого дыма. Пожалуй, для полноты картины не хватало лишь тишины. Увы, идеал, как известно, недостижим.

В саду постепенно собирались те, кто пожелал испытать себя в мероприятии на открытом воздухе. Кто-то был уже изрядно пьян, кто-то, наоборот, спокоен и собран, но таких оказалось меньше. Снизу то и дело доносились смех и громкие разговоры. Распорядитель, выждав достаточное количество времени, наконец объявил правила «традиционного увеселения». Усиленный Сонорусом голос отлично был слышен всем и каждому. Блэк, накинув на себя чары ночного зрения, вгляделся во тьму и хмыкнул.

Называйте вещи своими именами, господа волшебники. Травля магглов не перестанет быть травлей магглов, какие изящные эфемизмы ни придумай.

Что самое забавное, происходящее тоже было законно, насколько успел понять Антарес. Гонты, все же не желая пятнать собственную репутацию, в нынешние времена не могли просто взять и похитить некоторое количество человек с улицы. Однако никто не мог запретить им вполне официально выкупить у правительства простецов несколько людей — и с момента подписания бумаг делать с ними буквально, что захотят. Скорее всего, в обычном мире «дичь» была приговорена к казни за какие-то преступления. Или те являлись политическими заключенными. Или мешали благопристойному британскому обществу чем-нибудь еще. Что-то в этом роде.

— Не желаете принять участие, мистер Блэк?

Агнес. Она стояла в высоком стеклянном проеме, аккуратно опершись рукой о наличник.

— Не особо, — коротко ответил Антарес.

— Как жаль. И почему же?

— Не вижу смысла.

— Неужели? Неужто мой любезный братец укусил вас, обратив в собственную магглолюбскую веру? Или это передается по воздуху? — она в притворном ужасе прикрыла рот ладонью. — Мерлин, тогда нам всем стоит быть осторожнее!

Блэк тихо рассмеялся.

— Мисс Гонт…

— Лучше обращаться ко мне просто Агнес, без формальностей, когда мы наедине, — отмахнулась та.

— В таком случае и меня можно называть по имени, — Антарес обозначил короткий учтивый кивок. — И нет, запирать Оминиса на карантин не стоит. Он безобиден.

— Так в чем же тогда дело? — лукаво улыбнулась Гонт, подходя ближе.

— Хорошая охота предполагает определенный риск, — медленно проговорил Блэк, облокотившись о холодный камень массивных перил и стряхивая вниз пепел, — и азарт. Или хотя бы вызов интеллектуальным способностям и навыкам колдовства. А в чем смысл загонять глупых беззащитных магглов? Это скучно. Найти их в лесу по свежим следам будет не так уж сложно.

— Смотря что это за лес, — Агнес подошла еще ближе. Протянула руку, аккуратно извлекая сигарету из пальцев собеседника. Медленно затянулась и столь же медленно выдохнула, не отводя пристального взгляда от его лица. — Не стоит делать поспешных выводов.

— Вот как? И чем же ваши владения отличаются от остальных подобных угодий?

— Увидишь, — она тонко улыбнулась.

А после с неожиданно забавным выражением смешанных чувств посмотрела на остатки табачного изделия в своей руке:

— Твоя маггловская дрянь довольно странная. Хоть и не такая мерзкая на вкус, как казалось. Не думал добавлять в эти бумажные палочки что-нибудь для приятного аромата?

* * *

Антарес вошел под темную сень чащобы одним из последних, аккуратно ступая по ковру мягкого мха. Где-то вдали возвестила о своем присутствии кукушка. Блэк поежился. Эхо разносило звук по всему лесу так, что казалось, будто одна-единственная птица находится со всех сторон сразу. Да и птица ли?.. Кукушки спят ночью.

Найти человека, тем более не мага, по очень свежему следу, достоверно зная точку начала его пути, в безлюдном пространстве, почти не искаженном множеством людских сознаний, кажется простой задачей. Если проявить достаточно изобретательности, можно составить такой комплекс ретроспективных заклинаний, который превратит путь в ковровую дорожку. И не понадобится поиск по крови, как в случае с Саймоном… Но Агнес оказалась права — не здесь. Нет, в этом месте все было иначе. Отпечатки чужого присутствия путались, наслаивались друг на друга… Исчезали и вновь появлялись, будто намеренно издеваясь.

Ноздри щекотал яркий, дурманящий хвойный дух. Он, казалось, будил внутри какую-то древнюю неизбывную тоску, пронзительную и по-своему красивую. Широкие лапы елей, увешанные нитями лишайников, скрывали небо почти полностью, но, неожиданно, вокруг не было по-настоящему темно. В странно-вязких сумерках светились гнилушки, по земле стелился грязновато-белесый туман, неясные пятна светляков мерцали вдали. И ничего, совсем ничего не напоминало о скорой зиме. Лес будто застыл в безвременье навечно, казалось, он существовал здесь с начала времен и останется до самого конца вселенной.

Антарес поймал себя на странной мысли. Где именно — здесь? Существует ли это место вовсе? Оно было так реально и одновременно столь же неуловимо неестественно, словно мираж.

От подобных мыслей сделалось неожиданно жутко. Кроны шуршали, огромные, изогнутые под немыслимыми углами стволы скрипели и стонали, как перед сильной грозой, но вокруг не было ни ветерка. И… Неожиданно Блэк ощутил в воздухе нечто знакомое. Будто запах давнего воспоминания.

След простеца запутался окончательно. Затерялся в мокром мхе, точно его и не было. Но сейчас это уже было не важно. Идея забавы ради разыскивать какого-то маггла отступила на второй план, сделалась и вовсе несуразной — какой и была с самого начала. Антарес машинально передернул плечами, чувствуя, как холодеют пальцы и озноб пробирает тело.

Куда ему на самом деле нужно? Смутное предчувствие трепетало едва уловимой горечью непознанного на краю сознания. Светилось тусклым воображаемым маяком далеко-далеко впереди.

За елью следовала ель, а после осина или дряхлый, похожий на чудовище из страшных сказок выворотень, а за ним еще одна ель… Такие разные и такие одинаковые. Вековечные. Не было еще на свете ни благородных дубов, ни тонкой ольхи и ясеня, а эти хвойные старцы уже впивались корнями в землю. На их фоне даже Запретный лес казался юным.

Идти становилось все тяжелее. Непролазные буреломы и заболоченные овраги встречались все чаще, каждый шаг вскоре стал даваться с трудом, легкие горели, словно он взбирался на очень крутую гору. Это было странно. Еще более странно, чем все вокруг. Как будто кто-то — или что-то — перестало видеть его желанным гостем. К сожалению или к счастью, Блэк был не из тех, кому требовалось чье-то разрешение. Вполне возможно, что продолжать путь опасно. Но… Перед ним была настоящая, манящая загадка. И он не мог просто взять и повернуть назад, о нет, не будь он Антарес Блэк!

Он, тяжело дыша, остановился лишь тогда, когда понял, что больше не может идти вовсе. Мгновение краткой передышки необходимо даже самым упорным…

И застыл, как вкопанный. Деревья закончились, образуя широкую прогалину. Он машинально задрал голову. Небо, впервые он увидел здешнее небо. Невероятно глубокого чистого цвета, словно кто-то вылил на него банку темного королевского синего. И бесчисленное множество холодных огоньков в нем, не складывающихся ни в одно знакомое созвездие. Блэк никогда в жизни не видел столько звезд.

В лунном свете серебрились печальные стебли травы, будто придавленные к земле невыносимой тяжестью. Нестройные многочисленные ряды поганок широким непрерывным кольцом очерчивали огромный ведьмин круг, размером со всю поляну. А в центре… Антарес невольно вздрогнул.

Каменный обелиск, покрытый лишайником и мхом, покосившийся и потрескавшийся. Подточенный ветрами и влагой, вросший в землю. В центре его, совершенно неподвластная времени, белела знакомая руна.

Стоило только глянуть мельком — и она расплывалась, текла, деформировалась, но посмотришь прямо — и тут же застынет, ровная и четкая. Маленький или большой, угловатый или круглый — символ завораживал, хотелось опуститься на траву и рассматривать, рассматривать его, придавая линиям все больше смысла, ища в них знакомые образы и ассоциации, и, находя оные, тонуть в обрушивающейся на тебя лавине значений.

Блэк почувствовал, что просто не может отвести взгляд. Запах хвои стал тяжелым и густым, вдыхать его было трудно и приятно одновременно. На периферии зрения мелькали тени, все чаще и чаще. Они сплетались в единый хоровод, безумный, мельтешащий круговой танец меж темных стволов. Туманили разум, заставляя естество кричать от ужаса. Увлекали за собой все, что было Антаресом Блэком, и оно смешивалось, затянутое безжалостным водоворотом, растворялось, исчезало…

Антарес судорожно вздохнул, с трудом пытаясь удержаться на краю. Древняя холодная магия стелилась по земле ледяным туманом, жутким и чуждым. Нет. Чужим. Он внезапно осознал разницу. Та, что выгрызла место в его сердце, была такой же. И, все же, неуловимо иной. Как различаются одинаковые платки с вышитыми на них разными монограммами…

Он сунул в рот указательный палец, с силой разрывая плоть зубами. На подкашивающихся ногах шагнул, с трудом переставляя ноги, путающиеся в траве. Почти завалился вперед, протянул руку и с трудом дорисовал поверх белой руны еще одну, красную. Равновесие. Паритет. Контакт. Согласие. Она имела много значений, в зависимости от контекста, но сейчас Антаресу требовалось самое базовое из них.

Не было смысла вступать в противоборство с этим местом и его силой. Подобное естественным образом притягивалось подобному, однако поглощение инициировала чужая воля. По привычке, либо восприняв его как угрозу. Даже если он переломит ее, или она — перемелет его сознание, победа в любом случае окажется пирровой. Так стоит ли тратить силы на чужака, что не замышляет истинного зла? Чужака, что не желает навредить и движим лишь любопытством?

Символ зашевелился, сплетаясь с новым нарисованным соседом углами, застыл и… исчез, стоило только моргнуть. Неясные тени вокруг безмолвно закричали, Блэк, задыхаясь, упал на колени, впился пальцами в длинные стебли. Пара невыносимо долгих вдохов — и все замерло. Давление почти исчезло, но ощущение пристального взгляда не пропало.

Антарес вскинул голову, уставился мутным взором на невозмутимо возвышающийся над ним камень. Сквозь мох и лишайник проступало очертание лица. Пушистая зелень рисовала кустистую бороду, выщерблины сделались провалами пустых глаз, гнилушки — обломанной короной. Неясный, зыбкий мираж, игра усталого сознания или реальность? Блэк уставился на него, боясь отвести взгляд.

От обелиска, бывшего когда-то человеком, веяло кровью и смертью. И невыносимой болью. Болью, что тянется сквозь века.

Так вот ты какой, самый ближайший и самый древнейший потомок Слизерина. Август. Не живой и не мертвый. Проклятый и бессмертный. Потерявший разум, но не чувства. Обладающий силой и не способный ее применить… Что сделали с тобой когда-то?

Ответ пришел сам собой, словно Блэк знал его всегда. Мертвецы любят рассказывать сказки, надо только уметь правильно просить и хорошо слушать.

Ведьмин круг, хоровод теней, мертвец в центре. Старая, очень старая кельтская магия. А один из сыновей, чья кровь напитает ритуал — лучшая из жертв. Не правда ли, Салазар?

Антарес отступил, медленно пятясь назад. В этом не было смысла. Направление перестало иметь значение. После того, как он заглянул глубже и шагнул дальше, чем остальные, здесь больше не найдется для него ориентиров. Потому что лес вовсе не был лесом. Август Слизерин спал и видел сон. О вечном лете, мягком мхе и высоких елях, о чистом небе, усыпанном мириадами звезд. И об Антаресе Блэке.

Определенно, это было не то, на что рассчитывала Агнес, рассказывая ему об особенном месте. Впрочем, кто мог догадаться, что здешняя магия войдет в подобный… резонанс с собственной силой Блэка? Шанс был исчезающе мал. Если не знать о нюансах. Агнес не знала.

Антарес шел вперед, более не задумываясь о собственных действиях. Лес менялся с каждым шагом, превращаясь в фантасмагорию образов. Нечто схожее он ощущал тогда, в гостиной, когда решился начертить древний символ на оконном стекле. Только сейчас это было как будто более контролируемо. Деревья вокруг были одновременно юными ростками, высокими исполинами и сухим валежником, что давным-давно мертвее мертвого. Трава, сочная и мягкая, осыпалась пеплом. Темная ночь была безмятежна и тиха, но алела заревом пожара. Все: сущее, существовавшее и несущественное смешивалось, путалось, словно ради забавы хаотично переплетенные нити в едином гобелене.

Кукушка прокричала снова. Антарес, ответив ей звонким клекотом, расправил руки-крылья. Взметнулись темные рукава. Ноги шагали по земле, без тропы, по буеракам, как по широкой чистой улице. Мягкий воздух небес трепетал под вороньими пальцами-перьями. Он видел каждый листок — целый мир под подошвами. Он смотрел на густую чащобу с высоты птичьего полета. Не было Антареса Блэка, как единой цельной константы, лишь набор бесконечного числа ипостасей.

Он остановился, вдыхая серебряный влажный аромат. Спикировал вниз, увидев мерцающую водную гладь. Присел на низком пологом берегу, скользком от росы. Водоем был широк и тих. Не какой-то жалкий пруд, настоящее глубокое озеро. Под ногами расстелились посеревшие от старости мостки, следуя невысказанному желанию.

Блэк тронул ладонью теплую воду. Та дрогнула и отозвалась рябью, всколыхнув иррациональную реальность. «Здесь-сейчас-потом» смялось складками, и лишь Антарес остался недвижим, на мгновение превратившись в единую длинную нить, прошивающую их насквозь.

В этот раз он не задал вопроса и не творил ритуалов. Особая ночь в особом месте все сделала за него. Вряд ли когда-либо в ближайшее время подобное получится повторить так легко…

Образы, запахи, неверные тени — сложно было отделить одно от другого. Звуки далеких голосов, неясные, спутанные. Их доносил туман, стелившийся по мерцающему озерному зеркалу.

От холодного воздуха голове неожиданно прояснилось. Ему внезапно стало любопытно. Вода помнит многое. Такая текучая и изменчивая… Однако на дне всегда есть пара старых скелетов. Антарес прислушался. Чужая речь звучала где-то будто за гранью, и в то же время — у него в голове, но сосредоточиться на смысле оказалось сложнее всего.

Первый голос был мужским, с едва заметными старческими нотками. Он проговаривал слова медленно и неспешно, словно все время мира было в его распоряжении:

— Все уже… обговорено, и ты это знаешь. Выдавить гоблинов из ба… сферы сейчас можно только воспольз…шись помощью иной сторонней силы. Подобное … подобным.

— Знаю. И мне все еще не нравится … вариант. МАКУСА спит и видит, как сделать нас собственными комнатными со…ами. Как бы не вышло, что мы, обратившись за помощью, не просто поменя…, а сделаем только хуже. Колониальный финансовый союз из тех, что могут откусить руку по самый локоть.

Гоблины, МАКУСА, Колониальный финансовый союз… Странные, глупые слова. В окружении еловых исполинов и мерцающих волшебных сумерек они звучали совершенно неуместно. Будто рекламное объявление средства от подагры, вырезанное из газетного листа и прилепленное на живописный шедевр великого художника. Все естество Блэка, тесно сплетенное с красотой хаотичной магии Самайна, противилось удержанию внимания на столь… приземленных вещах. Разве не лучше отпустить сознание вновь, взлететь, расправив крылья, уползти в чащобу, по-настоящему распробовать эту ночь на вкус?

Он лег на спину, на теплое дерево мостков. Звезды закружились под его взором в медленном хороводе. Голоса смешались с шелестом ветра в кронах.

— … ного выхода нет.

— Увы, — устало согласился женский и замолчал на мгновение. А после зазвучал вновь, отчего-то став похожим на птичий клекот. — Чертов Ранрок… не вовремя. Чертов МакКиннон, что … глупость помереть. Стервец … недостатков, но, когда дело касалось золота — ему не было равных, это стоит признать. Он умел держать коротышек в узде, ходить по краю и не только не падать, но и оставаться в выигрыше. А сейчас… без его финансового гения эту задачку не решить в сжатые сроки. И все же… все же я все еще не уверена, Феликс.

— Во мне? — старик, названный Феликсом, тихо хмыкнул.

Интересно, это прошлое, настоящее, будущее или фантазия, перемешанная с реальностью? Зачем и почему, стоило взбаламутить воду, на поверхность всплыло именно это? Случайная находка, карта, вытащенная из колоды наобум…

— Нет. Ты сдела…ешь все, что сможешь, иначе и быть не мож…ет, — фразы путались со стеблями травы, такие же длинные и зеленые. — Но ты уезжаешь достаточно надолго. Это небезопасно. Все согла…валось еще до того, как обстоятельства изменились. Сейчас оставлять место в Визенгамоте пустовать … рискованной затеей. Министр рвет поводок — ты вообще видел, как он сфор…ал отказ? Скрытая издев…, не иначе.

Блэк прикрыл глаза, но тут же осознал, что смысла в этом действии не много. Хаос образов и ассоциаций никуда не исчез, а голоса лишь сделались громче, уже совершенно независимо от его воли.

— Но это решае…мо. Уверен, ты способна удержать его в узде хотя бы временно.

— Способна. Но ты же понимаешь, что дело не только в нем. Магическую Британию раздирает на части, и неиз…тно, где в следующую секунду … затыкать течь. Блэки явно темнят, пытаются морочить нам... Думают, мы не видим. Всегда столько апломба, самоуверенные…

Звуки чужих слов растягивались, превращая речь в нечто странное.

— И ты все равно … им приглашение, — насмешливо бросил собеседник. — Не боишься, что они что-нибудь выкинут как раз на приеме?

— Вероятност ь… есть. Но таким образом «благороднейшее и древнейшее семейство», — голос окрасился отчетливым оттенком презрения, — в очередной раз убедится, что мы до сих пор ни о чем ни сном ни духом, и это поможет нам разобраться с ними… более аккуратно. Между эскалацией конфликта и некоторым риском я выбрала последнее.

Вот теперь Антарес навострил уши. Странное состояние безразличного оцепенения отступило, разбилось о грубую реальность. Возможно, это было ошибкой. Голоса тут же сбились, постепенно отдаляясь и искажаясь.

— Эта подковерная …то…е может подождать. Меня больше... наша самая «горячая» проблема, — теперь уже сложно было уловить, кто именно говорит. Чужая речь трансформировалась в шепот, рокот, странное стрекотание. — Гоблины хищники, … чуют слаб…ть. Пока Ранрок давит силой и словом, Гринготтс, в связке с ним … хитростью. Они идеально дополняют др… друга, на самом … ле, хотя многие полагают иное. Дракк… революционер не дурак, … умеет зажигать сердца рьяных и глупых. И, что самое паршивое, среди тех, … слушает его, достаточно … волшебников — ты знала об этом? Это может …азаться диким, но это так.

— Очередная кучка отор…нных от жизни идиотов.

— Весь… большая и голосистая кучка. Разум…ся, они за справедливость, гуманность и против всего плохо.... Такие всегда были, есть и будут. Отличная позиция, прав…ная. Только … бы еще в довесок не пом…али мозги. Ранрок, не смотря на всю свою жестокость, умелый манипулятор, и, в отличии от этих… они у него имеются.

Антарес сел, подтянулся, ухватившись за рассохшиеся перила. Поднялся, хрустнул шеей. Лес вокруг утрачивал иллюзорный хаос, упорядочивался до более… естественного состояния.

— … Даже проис… в Касл-Кимберли … не изменило, достаточно правильно вывер…ть факты — и вот уже выясняется, что гобл… вовсе не безжа… убийцы, а залож…обстоятельств, и все произ…е — траги…ская случайность. А остальная часть обывателей готова продать собс…ые права и свобод… Министерству за мнимое спокойствие…

— Блэк!

Он обернулся. Голоса исчезли окончательно, перепутавшись с ночными шорохами. Словно их и не было. У дальнего края мостков, закутанная в черную шерстяную накидку, стояла Агнес.

— Смотрю, ты не теряешь времени даром, -- девушка поцокала языком.

Антарес настороженно и с недоумением уставился на нее. О чем она? Вряд ли она поняла что-то. Или нет?

В камышах справа, немного в отдалении, послышался шорох и сдавленный вскрик. Блэк автоматически тревожно подобрался. Агнес, опередив его, швырнула на звук какое-то заклятие и все затихло.

— Я нашла следы минут десять назад, — пояснила Гонт, медленно направившись к источнику звука. Антарес машинально отметил, что на ней нет обуви. — Решила проверить… О! И правда! Сегодня мне везет. Или нам?

Она склонилась, рассматривая что-то в высокой траве. Блэк, на всякий случай вытащив палочку, шагнул ближе.

У самой кромки воды, в примятых стеблях осоки, лежал маггл. Встрепанный, перепачканный землей и перепуганный рыжий парень лет двадцати пяти в порванном жилете и не по размеру широких брюках.

— Мой трофей или ваш, мистер Блэк? — бросила Агнес, скучающе вертя в пальцах трость. Изящная безделушка с костяным наконечником, но отчего-то в ее руках она воспринималась не иначе, как оружие.

Антарес задумчиво склонил голову на бок.

Джеймс Томсон, так тебя зовут, верно?

Широко распахнутые глаза простеца смотрели на него со страхом и ненавистью. Можно было отчетливо наблюдать, как крохи надежды покидали их, трансформируясь в море безнадежного отчаяния человека, приговоренного к смерти. Такое приятное ощущение… и такое пресное.

Свернуть шею цыпленку и то веселее, черт возьми.

— Трофеем это не назвать, Агнес, — медленно проговорил он. — Можно отрезать ему голову и повесить над камином, если очень хочется, но это ничем не будет отличаться от шишки, принесенной ребенком из леса, и с гордостью водруженной на прикроватную тумбочку.

— Вот как? — она насмешливо улыбнулась, будто подначивая продолжить.

Блэк засунул руку в карман мантии и извлек на свет револьвер, изъятый у лондонского полицейского. Как давно это, казалось, было! С тех пор он успел разобраться, как эта вещь работает и даже заклинанием копирования размножить последнюю пулю, а также, поэкспериментировав с чарами пространства, втрое увеличить количество возможных выстрелов.

— Знаешь, что это такое?

— Догадываюсь. Кажется, простецы убивают им друг друга, — она с интересом уставилась на смертоносную штуку в его руках. — Надеешься, он умеет с этим управляться?

Антарес хмыкнул и небрежно бросил маггловскую игрушку в траву рядом с бездвижным телом.

— Отчего бы не проверить? Думаю, он не прочь продать свою жизнь подороже. Не так ли? — Блэк уставился внимательным взглядом простецу в глаза. О да, можно было не сомневаться: тот все понял правильно.

Гонт подобралась, посерьезнев:

— Ты же осознаешь, что если он все-таки сможет убить кого-то из нас этими маленькими быстрыми горячими штуками…

— То в лучшем случае меня ждет смерть, а в худшем — Азкабан? В этом и смысл, Агнес, в этом и смысл.

— Кажется, я начинаю понимать, о чем ты…

Она внезапно рассмеялась, предвкушающе-медленно вытащила палочку… И в этот момент Антарес отменил заклятие паралича. Маггл, к его чести, сориентировался стремительно. Вскочил на карачки, зашарил рукой в траве в поисках оружия.

Блэк, творя магию на пределе возможной скорости, успел возвести всего один довольно неплохой барьер, защищающий их обоих — его и Агнес. А после грохнул выстрел. Щит дрогнул, но выдержал. Но Джеймс Томсон, спасая собственную жизнь, наконец поднялся на ноги и панически нажал на курок снова. И снова…

Чары стремительно разрушались под градом свинца. Это, конечно, не артефактные наконечники кентавров… но и преграда в этот раз довольно стандартная, на скорую руку. Антарес бросился в сторону, увлекая за собой Гонт, на ходу швырнул в противника режущее. Не попал. Агнес, сориентировавшись, успела наколдовать пару обычных Протего — вовремя, щит Блэка наконец лопнул, словно мыльный пузырь.

Маггл, не слишком понимая, почему выстрелы не достигают цели, попятился, развернулся и побежал вдоль берега, явно надеясь укрыться в ближайших кустах. Антарес, тут же рванув вперед, за уходящей дичью, хлестнул его заклятием хлыста по ногам. Задел, увы, на излете. Но этого оказалось достаточно. Мужчина оступился, рухнул вперед и вниз, пропахав носом землю. Тут же перекатился, выстрелил опять из положения лежа. Но краткой заминки Блэку хватило, чтобы вновь возвести щит, а после стегнуть магической плетью еще раз, на этот раз по ребрам. Простец дернулся и взвыл.

Агнес, воспользовавшись тем, что внимание противника более не направлено на нее, подскочила и неожиданно сильным взмахом трости выбила револьвер из его руки.

Джеймс Томсон, в совершенном отчаянии издав звериный рык и прокричав нечто крайне оскорбительное для леди, попытался принять вертикальное положение. Что удалось ему неожиданно быстро — и он, не теряя времени, дернулся, надеясь поймать хрупкую девушку в захват. Желал ли он просто придушить «блондинистую шлюху», или воспользоваться ей, как заложницей — неизвестно, потому что в следующую секунду Антарес прицельным режущим рассек ему лодыжку, едва не отрубив конечность и вовсе целиком.

Ух, учитывая тело Гонт так близко к траектории полета заклятия, можно собой гордиться.

Агнес, меж тем, ловко скользнула вбок, тут же нанося новый удар тростью. А потом еще. И еще…

Блэк неспешно шагнул вперед, остановился, заложив руки за спину и с интересом наблюдая за разворачивающимся действом. Судя по всему, эта штука в руках Гонт была вовсе не просто красивой палкой.

Она остановилась лишь спустя минуту, минуту, полную ярости и чужих криков. Обернулась, тяжело дыша. Идеальная прическа растрепалась, светлые кудри рассыпались по плечам. Яростное, разгоряченное лицо раскрашено причудливым узором темных пятен, белые перчатки испачканы кровью.

— Вот теперь это трофей. Только идея вывесить его в охотничьем зале, боюсь, утратила свою привлекательность, — Антарес усмехнулся, бросив мимолетный взгляд на едва дышащее тело. Голова жертвы гнева наследницы Слизерина превратилась в жуткое уродливое месиво.

Он отвернулся, пристально уставившись Агнес в глаза. Металлический привкус дразнил язык, от вида капель крови, стекающих по ее лицу, внутри разливалось нечто темное и томительно-сладостное.

Блэк подошел ближе, провел ладонью по мягкой бледной щеке, размазывая красные брызги и с любопытством наблюдая, как причудливо деформируются темные разводы на светлой коже. Медленно облизал кончики пальцев.

Агнес лукаво сощурилась:

— Разве я говорила, что цель моей охоты сегодня — этот маггл?

Антарес насмешливо хмыкнул, вместо ответа зарываясь ладонью в густые кудри и с силой прижимая ее к себе. Толкнулся языком в приоткрытые губы, тут же получив жадный до удовольствия отклик.

Хотела бы меня в качестве трофея, не так ли? Поместить на полочку в собственной воображаемой коллекции?

Кровь испустившего последний вздох маггла, сплетаясь причудливой вязью ручейков, стекала вниз, по траве и дальше, смешиваясь с озерным серебром. Еще одна маленькая жизнь, канувшая в тихие воды забвения. Тени — безликие, одинокие и древние — едва слышно перешептывались в чащобе. Глядели на мир мутными глазами нового собрата-мертвеца.

Блэк рассмеялся, вдыхая влажный аромат ночи Самайна. Ночи смерти, магии, страсти и полностью стертых границ дозволенного и возможного.