ЛПП: Лучшая подруга попаданца (джен)

Я поправил запонки на рукавах черной сорочки и придирчиво осмотрел свое отражение в зеркале.

— Почему я? — все так же глядя в зеркало, обреченно спросил я.

Вопрос был чисто риторический, можно сказать, крик души.

— Потому что ты молод, красив, умен, — ко мне подошла Мария, мило улыбаясь, — к тому же настоящий мужчина и дворянин.

И протянула мне парадный плащ.

— И терпения у тебя больше, чем у нас троих вместе взятых, — хмыкнул из кресла возле камина Георгий.

— И император тебе доверяет, — поддакнул Виктор, салютуя мне бокалом.

Я отвернулся от зеркала и с неудовольствием посмотрел на них.

— Так и скажите, что хуже всех играю в покер, — буркнул я, забирая плащ у девушки.

— Да ладно тебе, Саш, — Мария снова улыбнулась мне, — тебе всего лишь самую малость не повезло.

Я тяжело вздохнул. «Самую малость не повезло». Ага, как же. В той памятной игре три года назад мы все четверо шулерили по-страшному, но куда мне — главе торговой гильдии — против глав гильдиий убийц, воров и наемников? Правильно — шансов не было. И теперь ближайшие лет десять я имею сомнительную честь представлять гильдии в Совете Теней Европы. А это значит, что раз в месяц, а иногда и чаще, мне приходится выкраивать время, откладывать все дела и тащиться в Прагу на очередное сборище, на котором редко решается что-то стоящее.

— Может, для разнообразия ты сходишь? — мрачно глядя на девушку, спросил я, в прочем ни на что не надеясь.

— Ну, что ты, — весело рассмеялась она, — я же девушка. Ни один из тех козлов не воспримет меня всерьез.

Ага, конечно. Можно подумать, что хоть кто-то может не воспринимать всерьез главу гильдии убийц Российской Магической Империи, занявшую свое место не за длинные ноги и чарующую улыбку. Мария при всей своей ангельской внешности была смертельно опасна.

— Тогда пусть идет Георгий, — из чистого упрямства предложил я.

Знаю, что бесполезно. Не знаю, как в других странах, в нашей сидеть за столом совета считается тяжкой повинностью. Если честно последние лет сто представители от моей страны сидят в совете лишь для того, чтобы все остальные не расслаблялись. Ну и подбешивать всех, куда ж без этого.

— Стар я уже для таких далеких перемещений, — открестился тот.

— О да, конечно, — фыркнул я.

Георгий глава гильдии воров, более известный в узких кругах как Гоша Везунчик, был старше меня всего-то лет на пять-шесть, а мне в этом году только-только тридцать исполнилось.

— На меня не смотри, парень, — не дожидаясь пока я, обращусь к нему, открестился Виктор, — нервный я. Как этого итальяшку вижу, так сразу за ятаган хватаюсь.

Мы переглянулись. Мария захихикала, Георгий уткнулся в свою кружку с пивом, давясь смехом, я закатил глаза. В прошлом году Виктору пришлось заменить меня на одном из собраний, ибо прием у императора все-таки важнее сходки теневиков. Чем уж ему не угодил Маурицио, довольно добродушный для наемного убийцы мужчина средних лет, мы так и не вытрясли у нашего наемника, но разнять их «дружеский» мордобой смог только Герман Паркинсон, остальные просто не решились. При воспоминании ныне покойного представителя Англии, настроение испортилось окончательно. При всей нелюбви к англичанам в совете Паркинсона уважали. Даже мои русские коллеги признавали, что он достойный человек, а это в наших кругах означало, что с человеком можно иметь дело, ни чем не рискуя. Я снова повернулся к зеркалу, в который раз поправляя идеально повязанный галстук, задумчиво протянул:

— Как думаете, кто займет его место?

Мои коллеги переглянулись. Этот вопрос вот уже почти месяц волнует всех в теневом совете. Не только нашу четвёрку. Паркинсон был идеальным представителем — с ним всегда можно было найти компромисс. К тому же он крепко держал за яй. эм в кулаке гильдии своей страны.

— Это место уже много лет занимал Паркинсон, — задумчиво проговорила Мария, глядя на пляшущий в камине огонь, — но сейчас у них нет кандидата. Старший сын нынешнего лорда законник, даже если он решит переквалифицироваться это вызовет ненужное никому волнение. Сын Германа наследник, что автоматически закрывает ему вход в наш круг. А побочная ветвь уничтожена.

— Как насчет девчонки?

— Не смеши меня, Гоша, — фыркнул Виктор, — ей еще нет даже шестнадцати. При всем моем уважении к роду, едва ли девчонка чего-то стоит.

— А я бы поставила на нее, — улыбнулась чему-то своему Мария.

— Ты знаешь что-то, чего не знаем мы, а Мари? — подался вперед Гоша. — Или это женская солидарность?

Девушка неопределенно пожала плечами, загадочно улыбнулась нам. Она явно что-то знала, ее троюродный племянник учился у Далии Паркинсон, но с нами делиться не собиралась.

— Что мы о ней знаем? — нахмурился Виктор, в серьез задумавшись.

— Зовут Панси, пятнадцать лет, дочь среднего сына нынешнего главы рода, учится на пятом курсе Хогвартса, факультет Слизерин, — тут же выдал я, все что знал, мысленно потирая руки в предвкушении главной новости.

— Вот она молодость, — хмыкнул Гоша, — все-то они знают, не то, что мы с тобой.

— Стареем, — согласился Виктор.

— Она крестница Шарапова, — ухмыльнулся я, и добавил, многозначительно приподняв брови, — того самого.

В комнате после слов моих повисло молчание. Судя по спокойному выражению лица Мари, она была в курсе, а вот наши старшие товарищи явно были в шоке. Шарапов Игорь Вениаминович — глава тайной канцелярии его Императорского Величества Алексея Павловича, страшный сон любого представителя любой гильдии и не только. Верный пес империи, непотопляемый, нагоняющий страху одним своим присутствием. Выходец из самых низов, с блеском окончивший сначала Колдотворец, а затем и Высшее Императорское Военное училище. Он прославился не только стремительным карьерным ростом, но и острым умом, фантастическим чутьем, а также железными принципами. Император даже дал свое разрешение на брак Шарапова со своей младшей сестрой. При дворе ходит слух, будто император побоялся, что Шарапов ради своей Оленьки и переворот утроить может. И мне, кажется, что сплетники в чем-то правы, иначе зачем выдал замуж за простолюдина свою любимую сестру? Даже за такого, как Шарапов.

— Ты сейчас пошутил? — недоверчиво глядя на меня, уточнил вмиг растративший весь свой рассеянно-благодушный вид Гоша, становясь тем, кто он есть на самом деле — прошедшим по головам, безжалостным и хитрым вором.

— Если бы, — вздохнул я, — я имел честь присутствовать на одном из приемов в доме Шараповых пару лет назад. Его сестра представила мне Панси Паркинсон как крестницу своего брата. Так что я бы тоже на нее поставил. Даже несмотря на возраст. К тому же, вспомните Лагерту. Главный аврор Ларсон в девичестве носила фамилию Паркинсон.

— Интересно, — задумчиво произнес Виктор, барабаня пальцами по подлокотнику своего кресла, — каким образом пес императора обзавелся такой крестницей? Всем известно, что англичан он недолюбливает даже больше, чем Гошу и Мари.

— Мы — вынужденное и довольно знакомое зло, к тому же вполне способное на сотрудничество, — хмыкнула девушка, — в отличие от английского правительства.

— Это да, — задумчиво протянул Гоша. — Стоит ли нам поддержать девушку, если она решит занять место своего дяди?

— Я готова поддержать хоть крокодила, — мрачно отозвалась Мари, — только не Эйвери.

Интересно, где англичанин перешел дорогу нашей прелестнице? Обычно ей все равно, кто сядет в кресло совета, лишь бы не она сама.

— Если он будет единственным кандидатом, — так же мрачно ответил ей Виктор, — то вариантов у нас не будет.

— Но мы в любом случае против? — я обвел взглядом присутствующих.

— Конечно, — выразил общую мысль Гоша.

— Что ж, решение принято, — я накинул церемониальный плащ на плечи.

Все молча кивнули, Мари поднялась со своего места, оправила на мне плащ:

— Хорошей дороги, — тихо шепнула она.

Прага встретила меня плохой погодой. С неба лил дождь, но, несмотря на это, от ратуши с астрономическими часами, под которой располагалось министерство магии Чехии, до ресторана «У Паука», где в одном из скрытых от маглов залов традиционно находится зал заседания совета теней, я проделал пешком. Люблю старый город и его улицы, но бывать здесь приходиться в последнее время только при посещении совета. Сам ресторан встретил меня яркими огнями и толпой туристов, весело гомонящих на разных яках. Стоило мне войти внутрь, как рядом со мной появился хранитель залов, ни чем не примечательный среднестатистический чех.

— Dobrý večer pane Alexandře, všichni už se sešli. (Добрый вечер, мистер Александр, все уже собрались)

— Děkuji pane Tomáši. Nemůžete ho doprovodit. (Спасибо, мистер Томаш. Можете не провожать меня.)

— Jak budete chtít. (Как вам будет угодно.)

Мужчина изобразил поклон и тихо растворился в тенях. Хорошо хоть все собрания проходят на английском, поскольку чешский я знаю не так хорошо, как французский и английский, хотя и лучше немецкого. В помещении действительно собрались уже все представители стран совета. Кто-то разговаривал, кто-то, молча, перебирал документы. Представитель Норвегии Оле Ульссон, кажется, дремал. Я прошел до своего места рядом с болгарином Митко Огневым и тем самым итальянцем, что так не нравиться Виктору. Хотя по мне Маурицио один из самых вменяемых представителей, вот турку Дасиму Озкану я бы сам врезал, несмотря на воспитание.

— Опаздываешь⁽¹⁾, — хмыкнул Митко на хорошем, хоть с некоторым акцентом русском.

— Я просто не хотел приходить, — вздохнул я.

— Сюйда никто не хотеть приходить, — согласился Маурицио, его русский был плох, но не так как у француза. — Можно думать у меня нет дел важнее.

Люсьен, сидящий напротив меня, очень гордился своей русской бабкой — иммигранткой, бежавшей от магловской советской власти во времена магловской же революции, и готов был рассказывать об этом всем желающим и нежелающим его слушать. А еще он очень любил поговорить на русском. К сожалению, со мной. И его не смущал ни жуткий акцент, ни то, что он путал времена и пол, но, самое главное, его совершенно не смущало мое нежелание говорить на русском именно с ним. От всей этой жуткой смеси времен, родов и прочего у меня начинали ныть зубы.

— Господа, раз все в сборе, то пожалуй начнем, — поднялся на ноги представитель Германии Альберт, в этом году взявший на себя роль распорядителя собраний, дождавшись тишины, он продолжил, — в связи с трагической гибелью представителя Англии Германа Паркинсона на место за этим столом претендует Джейкоб Эйвери.

Довольно молодой мужчина в сопровождении двух субъектов не особо приятного вида, выдвинулся из дальнего угла зала на освещенный участок.

— Притащил с собой оборотней, — поморщился Митко, сильно недолюбливающий оборотней, неосознанно потянувшись за палочкой.

— Мог придать им вид, — Маурицио на миг задумался, а затем спросил у меня, — как это говорит по-русски?

— Приличный? — предложил я.

— Да, — кивнул он, задумчиво рассматривая сопровождение англичанина.

— А больше нет кандидатов? — спросила испанка, единственная женщина в совете, брезгливо морщась.

— Нет, — лаконично ответил немец.

— А чем вас, сеньора Каталина, не устраивает данный кандидат? — поджал губы поляк.

— Он ведь был в подчинении Паркинсона, так? — не открывая глаз, поинтересовался Оле.

— Я занимал должность заместителя, — подал голос Эйвери.

— И нанес ему удар в спину, — тихо хмыкнул Митко.

— Это не есть даказано, — пожал плечами, сидящий напротив нас Люсьен

— Господа мы на общем собрании извольте говорить на установленном регламентом языке, — раздраженно бросил Альберт.

— Прошу меня простить, — поморщился болгарин, — мы все уже получили досье мистера Эйвери и изучили его вдоль и поперек. Дискуссия утомительна и забирает много времени, которого у всех нас не так много. Предлагаю перейти сразу к голосованию и приступить к более важным делам.

— Что ж это разумно, — согласился с ним немец, — и так голосуем. Кто против кандидатуры мистера Эйвери?

Руки подняли — я, Митко, Маурицио, немного подумав к нам, присоединились Каталина и Оле. Воздержался лишь Люсьен, остальным было все равно, кто именно будет занимать кресло англичан. Лишь бы побыстрее с этим покончить.

— Что ж, большинством голосов было принято решение, — Альберт указал англичанину на свободное место около Митко, которое раньше занимал Герман, — займите свое место мистер Эйвери.

— Благодарю, — мужчина уверенно прошел к теперь уже его месту.

Митко поморщился, когда Эйвери уселся рядом с ним, сопровождающие его оборотни заняли места за его спиной. В отличие от многих, за этим столом болгарин действительно дружил с покойным Паркинсоном, и его смерть сильно ударила по болгарину.

— Что ж, раз этот вопрос решен, — вновь подал голос немец, перебирая листы бумаги перед собой, — перейдем к насущным проблемам.

Все одобрительно загудели, зашуршали бумагами. Но тут открылась дверь, в проеме показался Томаш, он вошел внутрь помещения, чуть посторонился:

— Прошу вас, — он поклонился, пропуская внутрь фигуру с ног до головы закутанную в черный плащ, — зал собраний.

Я в первые слышал, чтобы хранитель залов говорил на английском. Гоша вообще считал что он кроме чешкого и не знает ничего, даже русский который в этой стране понимают многие.

— Благодарю вас Томаш, — поблагодарила вышедшая следом фигура, голос был женский.

Глубокий капюшон полностью скрывал лицо, а полы плаща фигуру. В свете факелов вышивка плаща блеснула серебром. Старые давно не используемые руны по краям плаща и два скрещенных боевых топора с левой стороны в районе сердца не оставляли сомнения в личности пришедшей.

— А вот и леди Паркинсон, — тихо хмыкнул Митко.

— Прошу меня простить за опоздание, — равнодушно извинилась она, — кажется, сова со временем собрания сдохла по дороге ко мне.

— Она пришел делить шкура? Как думать, Алекс? — обратился ко мне Люсьен.

Я не успел даже рта раскрыть.

— Зачем делить то, что по праву рождения уже принадлежит мне? — все тем же равнодушным голосом спросила пришедшая.

Надо сказать, что ее русский был идеальным. Не было даже легкого акцента, что, к примеру, время от времени проскальзывал у Митко.

— Эм, прошу меня простить мадемуазель, — тут же извинился француз, переходя на английский. — Счастлив лицезреть вас в нашем скромном обществе.

Она, молча, подошла ближе к нему, чуть наклонилась вперед:

— Не уступите даме место?

Это прозвучало как приказ. Мужчина чуть вскинул голову, его взгляд скользнул под капюшон. Уж не знаю, что именно он там увидел, но глава дома убийц Франции, побледнев резко вскочил на ноги:

— О, где мои манеры?! Прошу вас мадемуазель, присаживаетесь.

— Благодарю, — сухо отозвалась она и села.

Эйвери, оказавшийся напротив нее, нервно завозился на своем стуле. Люсьен нервным движение поправил щегольский шейный платок и отошел к стене, но так чтобы пришедшая могла его видеть краем глаза. Остальные молча переглядывались. Я толкнул Митко в бок и вопросительно посмотрел на него, тот лишь пожал плечами.

— Мисс Паркинсон, вы пришли заявить права на место в совете? — спросил Альберт, когда молчание затянулась.

— Зовите меня Панси, мистер Альберт, мы ведь все равны в этих стенах, — все так же равнодушно отозвалась она, помолчала и пояснила. — Как я уже сказала мистеру Люсьену, мне нет смысла что-то делать. Место в совете мое по праву рождения, даже ели вы все проголосуете против.

И она была права. Место в совете можно было получить тремя способами: быть выдвинутым своей страной (как например я), заслужить делами (так к нам попала Катарина) и быть наследником основателей. Паркинсон относились к последним — один ее далекий предок стоял у истоков основания нашей организации. И только наследники могли занять место даже если весь совет будет против. Русские, кстати, тоже были у истоков создания организации, но его императорскому Величеству как-то по статусу не положено появляться на таких мероприятия, как это.

— Не слишком ли вы молоды? — хмыкнул Дасим.

— Молодость — это недостаток, проходящий с годами, — так же равнодушно ответила Панси.

— Если вы пришли не за тем, чтобы пополнить наши ряды, тогда зачем вы здесь? — не отставал турок.

— Как я уже сказала, я здесь не для того чтобы отнимать место у мистера Эйвери. У меня другая цель, — все так же расплывчато отозвалась она.

— И какая же? — глядя на нее, спросил Митко.

— Месть, — тихо ответила она.

Стоявшие за спиной Эйвери оборотни тихо зарычали и сделали шаг к своему боссу. Собственно, это все, что они успели сделать. В следующий миг произошло сразу два события: в воздухе блеснули два серебристых росчерка, и оба оборотня рухнули на пол, поймав в глаза метательные ножи, а девушка резким движением из положения сидя оказалась на столе и одним сильным ударом ноги в челюсть отправила Эйвери в полет со стула. Капюшон от резкого движения слетел с головы Панси. Народ отшатнулся. Надо сказать, девушка с нашей последней встречи на том памятном приеме не только повзрослела, но и похорошела. Темные волосы собраны в странного плетения косу, с вплетенными в пряди разнокалиберными бусинами; черты лица потеряли детскую округлость, приняв острые очертания; карие глаза безэмоционально смотрели на ругающегося, на полу Эйвери. Но не отсутствие, каких либо эмоций на бледном лице напугало моих коллег, и что уж тут говорить и меня. Все лицо девушки, помимо боевой раскраски, покрывали тускло светящиеся красным светом руны. Давненько я такого не видел.

— Что это значит? — тихо поинтересовался Дасим у сидящего рядом с ним Оле.

— Девочка на пути кровной мести, — так же тихо пояснил норвежец, с интересом смотря на англичан.

— Разве англичане практикуют кровную месть? — удивленно спросил поляк.

— Ее род ведет свое начало от викингов, — хмыкнул повеселевший Митко, — для них это дело чести.

Между тем Эйвери сумел-таки вправить свою челюсть на место:

— С ума сошла девчонка! Ты думаешь, это сойдет тебе с рук? Мой господин…

— Твой господин меня не волнует, — холодно перебила она, совершенно не обращая внимание на перешептывания присутствующих — ты думал, продав жизнь моего дяди некромантам, просто займешь его место и будешь жить долго и счастливо?

Пламя факелов дрогнуло и окрасилось в черный цвет. Тени по углам сгустились и будто бы ожили. Потянуло могильным холодом. А около смертника, коим, по сути, являлся Эйвери, вдруг появились две фигуры. Поначалу еле видные и прозрачные, они стремительно обретали материальность. Первой проявилась молодая женщина с шикарной копной рыжих волос, безумие в голубых глазах, в платье, заляпаном алой кровью, и широкой полосой вокруг шеи, что характерна для задушенных или повешенных. Вторым — мужчина средних лет неуловимо похожий на Панси, мертвецки бледный, с жуткой рваной раной на животе, из которой проглядывали внутренние органы. Они подхвати под руки бледного до синевы Эйвери и прислонили к стене, надежно зафиксировав.

— Думал, твой господин тебя защитит? — девушка легко спрыгнула со стола на пол и подошла к своей жертве ближе.

— Наивный мальчик, — нежно прошептала рыжеволосая девица, проводя синеватым пальцем по щеке несчастного.

Мужик заорал от боли — там, где его кожи касался палец мертвой (а девица явно не была живой) оставался след тления.

— А вечер перестает быть томным, — радостно оскалился Митко, с неподдельным интересом следя за развивающимся на наших глазах представлением.

И тут я был с ним согласен. Кажется, мои коллеги оставшиеся дома очень сильно пожалеют, что не согласились меня подменить.

— Хватит тянуть из меня силу, Изб, — поморщилась Панси, впервые за все время в голосе ее проскользнула хоть какая-то эмоция, — тем более ценность мистера Эйвери заключается в его смазливом личике. Если ты его испортишь, как же Воландеморт узнает свою шавку?

Англичанин заскулил, явно собираясь потерять сознание. Паркинсон презрительно скривила губы и повернулась к нам:

— Род Паркинсон объявляет кровную месть всем причастным к смерти Германа Паркинсона и нанесению тяжкого вреда его жене Далии урожденной Остер. Да падет гнев богов на всех причинивший вред моей семье.

За ее спиной захрипел Эйвери:

— Я скажу! Все скажу! Только пощади! Я все скажу!

— Трус, — презрительно скривился Маурицио.

Остальные присутствующие, молча с ним согласились, так же презрительно смотря на бьющегося в истерике мужчину. Да, нам всем знакомо чувство страха, но трусость это не то качество, с которым можно, не то что войти в совет, но и возглавить хоть какую-то гильдию.

— Я же сказала, — мило улыбнулась Пакинсон, вновь поворачиваясь к своей жертве, — вся твоя ценность это твоя голова.

В ее руках из не откуда появился боевой топор, судя по виду наследство воинственных предков. Мужик заверещал и задергался, но ничего поделать не мог. Миг и вот уже голова отделена от туловища. Тело мешком скатилось на пол, а голова так и осталась на вошедшем в стену лезвии топора. Девушка протянула вперед руку, что-то тихо шепнула и вытекающая струей кровь устремилась к ней, сворачиваясь над протянутой ладонью в шар.

— Флоки, — задумчиво глядя на шар крови над своей ладонью, попросила Панси, — будь любезен пригласи мистера Фокса.

— Да, госпожа, — мужчина головой обозначил поклон и исчез.

— Я слышала, цена на органы оборотней на черном рынке взлетела, — накладывая чары стазиса на трупы, как бы ни к кому не обращаясь, проговорила она.

— Желаете продать? — тут же подал голос Маурицио, он, как и я, возглавлял гильдию торговце в своей стране.

— Жертвую тела в пользу гильдии, — пожала плечами она, — в том числе и мистера Эйвери. Естественно, за исключением головы и крови. Так сказать в честь вступления в гильдию.

Дверь отворилась, и в помещение вошел мужчина. Ярко-рыжие волосы, шрам через все лицо, неприметные черты лица, поношенная, не стесняющая движения одежда. Я видел его пару раз в компании Генри Паркинсона и точно знаю, что он возглавляет гильдию убийц в Англии. Но вот его имени до этого не знал. На сколько я помню, именно гильдия убийц сильно пострадала при прошлой войне в Англии. Так что ее остатки ушли в настолько глубокое подполье, что некоторые считают, будто она полностью была уничтожена.

— Доброго вечера, господа и дамы, — он чуть склонил голову обозначая приветствие, затем повернулся к Паркинсон, — леди вы закончили?

— Почти. Это мистер Феликс Фокс, — девушка выудила из-под плаща сосуд и поместила туда собранную кровь, — он займет мое место за столом до тех пор, пока у меня не появится возможность уделять собраниям больше времени, чем я могу позволить себе сейчас.

— Я так понимаю, голосования не будет? — поинтересовался Альберт.

— Нет, мистер Фокс — мои глаза и уши, а не новый член совета.

Девушка развязала завязки плаща и стянув его со своих плеч, открывая вид не только на кожаную куртку удивительно качественной работы, но и стройные ножки обтянутые черными плотными штанами и прикрепленные к бедрам ножны из которых виднелись рукояти метательных ножей.

— Для меня честь служить вам леди, — рыжий опустился на одно колено, чтобы девушке было удобней накинуть плащ на его плечи.

— Служи с честью, — произнесла она ритуальную фразу. — Что ж пора заканчивать тут. Феликс ты все подготовил?

— Да леди, — очередной поклон.

Он вытащил из кармана небольшую коробку ярко розового цвета, взмахом палочки увеличил ее до нормальных размеров. Открыл крышку, внутри оказалась разноцветная мишура, он аккуратно отлевитировал внутрь голову покойного Эйвери. Прикрыл крышку, еще раз взмахнул палочкой — появилась широкая атласная лента розового цвета, повинуясь движению волшебной палочки, лента обвязала коробку и завязалась в пышный бант.

— Записку прилагать будете? — учтиво поинтересовался рыжий.

Она молча протянула сложенную пополам плотную карточку.

— Позвольте мне отправить с курьером?

— Отправляй, — кивнула она, резким движением вынимая топорик из стены, за тем повернулась к нам, — что ж мне пора. Слишком много дел, с которыми предстоит разобраться. Рада знакомству.

Она склонила голову и резко развернувшись, вышла из комнаты. Сопровождающие ее мертвые просто растворились в воздухе.

— Итак, господа, что вы об этом думаете? — задумчиво протянул Альберт, как только за девушкой закрылась дверь.

— Что некромантам из пражского университета пришел писец, — весело хохотнул Люсьен, сильно недолюбливающий местных некромантов.

Народ загомонил, обсуждая только что произошедшее. Появился Томаш с двумя рослыми и несколько хмурыми парнями, и они сноровисто утащили тела. Мистер Фокс уселся на освободившееся второй раз место и достал какие-то бумаги, не обращая внимание на шум.

— Что думать Алекс? — тихо поинтересовался Маурицио.

— Думаю, что Люсьен прав, — задумчиво отозвался я, — некромантам пиздец.

— Я думать также, — покивал головой итальянец.

Что ж это было интересно. Посмотрим, что из этого выйдет.

1) здесь и далее курсивом выделена речь на русском языке

Вернуться к тексту