Звездочёт (джен)

Наручные часы Поттера снова издали характерный тревожный звук, и он уставился на них. Регулус скосил взгляд, чтобы тоже увидеть. Стрелка, прежде указывавшая на фонарь, переместилась на дерево. Видимо, парк или лес. Джеймс весь издергался в бессильной панике. Регулусу было жаль его. Не в полную силу, но насколько позволяла его расколотая, кое-как пришитая к телу душа. Он бы хотел как-то помочь, но, кажется, лучшее, что он мог сделать, — это помалкивать, чтобы не отвлекать.

Поттер попытался пройти несколько шагов и с грохотом упал на пол. Разразился проклятиями.

На шум прилетела та женщина, хозяйка квартиры. Регулусу было тревожно в ее присутствии. Она походила на Беллатрису ростом, комплекцией, пышной прической — да уже просто тем, что тоже была женщиной! Регулус отдавал себе отчет в том, что такое обобщение слишком широко, но ничего не мог поделать с тем, что у него мурашки бежали по коже от высокого тембра.

— Я же сказала не шуметь! — рявкнула она.

— Анна! — Джеймс, цепляясь за край кровати, сел на полу. — Прошу тебя! Мой сын в опасности! Я должен немедленно!.. Ты можешь поставить меня на ноги? Я заплачу любые деньги!

— Сын?.. — ее голос стал каким-то надтреснутым.

Джеймс показал ей часы с портретом ребенка, стрелки которых всё еще указывали на опасность. Вся краска резко ушла с ее лица.

— Пожалуйста! — повторил Поттер, ухватив ее за руку и пронзительно заглянув в глаза.

— Секунду, — пробормотала она. — Сейчас.

Она бросилась прочь из комнаты, и стал слышен звон склянок и грохот падающих предметов. Джеймс места себе не находил, заламывая пальцы и беззвучно шевеля губами. Наконец хозяйка вернулась и сунула ему в руки флакон с огненно-рыжим зельем.

— Витаигнис, — быстро пояснила она. — Три часа будешь бегать, потом пару суток проваляешься без задних ног. И осторожнее, не убейся: под ним почти не чувствуешь боли. 

Не дослушав ее, Поттер осушил флакон в один глоток и зажмурился. Маленькие рыже-золотые искры прыснули из его глаз и ушей и растворились в воздухе. С бессвязным выкриком Джеймс подскочил на ноги, махнул палочкой и исчез в вихре аппарации без благодарностей и прощаний.

В лазарете мадам Анны повисла пустота и тишина. Внимательный взгляд женщины остановился на Регулусе. Под ним ему стало до мурашек некомфортно.

— Ну, уснуть этой ночью всё равно уже без шансов, — заявила она. — Так что я требую честный рассказ в обмен на всё, что сделала для твоего друга. Начнем с простого: как тебя зовут, парень?

— Может быть, мне нужно отправиться за ним и помочь ему? — вместо ответа подумал вслух Регулус.

— Учитывая, что речь о жизни ребенка — да, было бы неплохо. 

— Но я понятия не имею, куда он аппарировал. 

— Ну, я тем более. 

— Значит... Я ничем не могу помочь, получается? Или все-таки могу? — его взгляд остановился на крестраже, который он по-прежнему держал в руке.

— Может быть, стоит понять, какая именно опасность может угрожать его сыну, и уже исходя из этого строить план? — рассудительно предложила Анна. — И я стесняюсь спросить, но его сын — это ведь тот самый Гарри Поттер? Тот, кто убил Того-Кого-Нельзя-Называть?

Регулус кивнул довольно отстраненно. Он вспомнил подшивки газет о том, как нелепо и абсурдно пал Темный Лорд. И хоть сама по себе смерть бывшего господина безмерно радовала, Регулуса задевало, что младенец оказался в этой борьбе в разы эффективнее, чем он сам. 

— Опасность, в которую он попал, она ведь никак не связана с Пожирателями смерти или чем-то таким? — опасливо продолжила Анна.

Регулус хотел сказать, что ничего не знает об этом. Но внезапно ответ возник сам собою: левую руку ниже локтя вдруг охватило колкое жжение. Оно нарастало с каждой секундой, требуя явиться на зов, и вот уже стало невозможно притворяться, что всё в порядке. 

Ох, Мерлин, Мерлин! А ведь он поверил, что всё это в прошлом, что метка навсегда стала лишь бледным шрамом! Теперь она горела так, словно к ней прямо сейчас прижимали раскалённое клеймо. Но боль была не самой страшной проблемой. Она означала, что бывший повелитель тоже восстал из мертвых и что теперь через Протеевы чары, связывающие все темные метки, он мог отыскать Регулуса и отправить к нему карателей и… Регулус приказал себе не паниковать. Темный Лорд не мог знать, что он жив. Он ведь убил Регулуса собственноручно. Он не станет разыскивать мертвеца.

— Что с тобой? — спросила Анна резко. 

Регулус помотал головой, едва не шипя от боли. 

— Эта опасность… — выдавил он сквозь зубы. — Она точно связана. Не просто с Пожирателями. С Темным Лордом.

Женщина уставилась на него потрясенно и недоверчиво. Ее взгляд скользнул вниз и задержался на его левом предплечье, надежно скрытом под рубашкой и пиджаком. Или Регулусу только показалось?

— Ты явно переутомился, парень, — сказала она, по-матерински хмурясь. — Ложись и отдохни наконец, хорошо? Утро вечера мудренее.

Она поднялась и, не оборачиваясь, двинулась к двери. Провожая ее взглядом, Регулус подумал, что она очень умело врет. Если бы не Пожирательский гадюшник, он бы ни за что не распознал фальшивые нотки в ее интонации. Впрочем, боль мешала соображать, и он не мог понять, о чём она лжет и что задумала. Поэтому что толку?

Она вышла из комнаты, а он прикрыл глаза и стал считать вдохи и выдохи по секундам.

— Акцио экстракт мяты, — прошептал он, с надеждой поведя палочкой. 

Слава Мерлину — флакончик прилетел из соседней комнаты. Регулус судорожно закатал левый рукав и плеснул содержимое на пылающую Черную метку. В первый миг боль усилилась, вырвав из горла всхлип, но затем начала притупляться. Он подул на воспаленную кожу предплечья и с облегчением почувствовал, как холод скрадывает все ощущения.

Все-таки хорошо, что он по опыту знал, как ослабить жар метки.

* * *

Анна Фенвик аппарировала ко входу в аврорский участок и подергала ручку, отчего внутри раздался звон колокольчиков. Через несколько минут ей открыл заспанный дежурный.

— Н-да, мисс? — спросил он неохотно. 

— Шик и блеск лондонского аврората! — съязвила она. 

— Я вас слушаю. У вас какие-то проблемы? 

— Да. 

Этой ночью Анна наконец решилась. Сколько можно таиться от властей и потакать этим беспредельщикам? Неизвестно, в какие дебри беззакония и темной магии они затащат ее, да и Ремуса, если и дальше им потворствовать. Нет. Будь что будет, но больше молчать нельзя.

— Это будет долгая история, — сказала Анна со вздохом, когда сонный аврор провел ее в кабинет. — Запасайтесь чернилами и кофе. И... я не ставлю условий, но просто... надеюсь на снисхождение. 

Этими словами она наконец привлекла его внимание, и в усталых глазах блеснул интерес.

— Я начну с конца. Прямо сейчас в квартире, где я живу, вероятно, находится Пожиратель Смерти.

* * *

Сириус никогда не был на улице Глициний, да и вообще в Литтл Уингинг, поэтому не мог туда аппарировать — лишь прилететь на метле. Это заняло время. Когда он наконец добрался до нужного дома и окинул его встревоженным взглядом, сердце замерло от волнения. Неужели Джеймс правда вновь доверился ему?.. Это казалось почти невозможным. Проверкой или жестокой шуткой. Хотя едва ли Джеймс бы стал шутить о безопасности Гарри. 

Как бы то ни было, Сириус постарался отбросить сомнения и сосредоточиться на поисках. Он оставил метлу у крыльца и, убедившись, что поблизости нет маглов, воззвал к своей анимагической сущности. Внутренний пес всегда существовал немного отдельно от человека, и чтоб перекинуться в него, требовалось довериться физическим ощущениям и инстинктам. Анимагия была в каком-то смысле трансфигурацией не только тела заодно с одеждой и содержимым карманов, но и души. Именно поэтому волшебники не могли принимать облики любых животных — лишь того единственного, которое являлось их альтер-эго. В случае Сириуса это был косматый черный волкодав.

Опустившись на четыре лапы, Бродяга принюхался и явственно учуял детский запах. След шел от дверей, но быстро обрывался. Вместе с ним был и другой запах, от которого шерсть на загривке поднялась дыбом. Терпкий флер женских духов, за которым скрывалось нечто до жути знакомое. Бродяга утробно зарычал.

Он вернулся в человеческую форму, бурча и ругаясь. «Не может такого быть, — сказал он себе мысленно с недоверием и злобой. — Я же видел, как она подорвалась! Просто кто-то использует те же духи? Кто-то, подобравшийся к Гарри Поттеру?..» От одной мысли, что Гарри могла забрать Белла, пересыхало в горле. 

Он вытащил палочку и, шепча заклинание, поводил ею там, где пропадал запах. Блекло-рыжий дымок сложился в зависшую в воздухе звезду-кляксу — энергетический отпечаток парной аппарации. По ее асимметричной форме, по тому, в какую сторону отходили более длинные «брызги», можно было определить направление перемещения. Иногда аврорские приемчики оказывались полезными. 

Снова сделавшись псом, Бродяга потрусил на север, поминутно опуская морду и исследуя запахи. Быть может, они аппарировали не слишком далеко, и он сумеет настичь их?

Он гнал прочь мысли о том, как медлителен и бесполезен такой поиск. «Пускай Ремус и Орден всё сделают по уму. Твое дело — просто выполнить просьбу Сохатого».

* * *

Джеймс переместился на широкую тропу, нырявшую из пригорода в ельник. В ночи стояло густое безветрие, шуршало мелкое зверье, стрекотали жуки, и пахло до одури свежо и пряно. Этот лес был единственным поблизости от Литтл Уингинг, поэтому все надежды и страхи теперь были сосредоточены на нём.

Огненное зелье Анны наполняло его силами и безбашенной решимостью. 

Не тратя времени, Джеймс обратился оленем, навострил чуткие уши и с замиранием сердца распознал далеко-далеко за деревьями детские всхлипы. Ничто больше не имело значения. Он сорвался с места и, уклоняясь рогами от стволов, помчался в ту сторону.

Под навесом тяжелых еловых лап ему открылся вид, от которого кровь заледенела в жилах. На перекрестке пяти тонких троп, освещенном зеленоватым серпом луны, громоздился ржаво-медный котел — в таком уместились бы, наверное, два взрослых человека. Из котла валил сизый дым, частично застилая поляну, но в просветах его марева Сохатый различил фигуры.

Одна из них напоминала человека лишь отчасти: желто-бледная кожа обтягивала кости и свисала сухими старческими складками, конечности по-змеиному медленно изгибались, а лысой голове недоставало губ и носа. Существо кардинально отличалось от Регулуса, и всё же Сохатый опознал в нём еще одного ревенанта.

Чья-то рука, явно живая и женская, протянула ему из тумана хрустальную чашу с мерцающей красной жидкостью.

— Чтоб подкрепить ваши силы, мой Лорд, — произнес хрипловатый томный голос, от которого мурашки побежали по загривку.

«Не может быть!.. Она же мертва! — мысленно воспротивился Сохатый. — И он тоже…»

Клубы дыма сместились, скрыв ревенанта, который начал жадно пить из кубка, и обнажили Беллатрису Лестрейндж, склонившуюся в полупоклоне. Если бы не голос, с первого взгляда Джеймс бы не узнал ее. Кожаный дорожный костюм вместо роскошного платья из черных кружев, поблекшие опавшие кудри, изможденное лицо. Она не вызвала жалости или, напротив, злорадства — Сохатый просто мысленно отметил, что жизнь в бегах далась ей нелегко. Он успел заметить также, что левая рука Пожирательницы алела кровью и безымянный палец был на фалангу короче остальных.

Но самое жуткое и одновременно обнадеживающее открылось в последнюю очередь. На пару секунд на уровне колен Беллатрисы сквозь туман открылось заплаканное, перепуганное лицо Гарри. Мальчик затих, даже не всхлипывал, только большие слезы страха катились по детским щекам вперемешку с кровью. И всё же он был жив, а значит, беду еще можно предотвратить.

Сохатый быстро обернулся человеком и взвел палочку. Но кого атаковать первым и каким проклятьем?

Такая чудовищная опасность, казалось бы, должна была мобилизовать силы и обострить мысли. Но Джеймс, напротив, ощутил, что ноги подло стали ватными, как у последнего труса. Картинка перед глазами распадалась на дюжину осколков, которые он вроде как видел одновременно, но едва ли мог внятно сопоставить в голове. Мысли замедлились.

Прежде в магических боях Джеймс умел моментально переключаться в режим суровой эффективности, когда ты отбрасываешь все эмоции и действуешь собранно и решительно. Но, во-первых, это было давно, ещё до рождения Гарри. А во-вторых, ставки сейчас были слишком высоки, а противник слишком страшен. Кроме того, дикая смесь несочетаемых зелий, бурлившая в крови, точно не способствовала ясному мышлению.

Да, на стороне Джеймса был эффект неожиданности — всё еще, хотя с каждой секундой промедления он рисковал потерять и это преимущество. Но как им воспользоваться против двух врагов? 

Он растерялся, размазался, испугался. На считанные секунды, но каждая казалась ему непростительной слабостью.

Дым осел и стелился теперь по траве серыми клубами. Бледный морщинистый ревенант расправил плечи и сплел себе из воздуха черное облачение. Его долгий выдох был похож одновременно на далекое уханье совы и на сиплый смех.

— Наконец, Белла. Наконец, — сказал он с придыханием, оборачиваясь к прислужнице, а затем потребовал: — Руку, Белла!

Она вновь склонилась в полупоклоне.

— Мне жаль, милорд, — с театральной напыщенностью отозвалась она, — но, боюсь, никто не явится на созыв. Все ваши сторонники повержены или предали вас. Остались только мы вдвоем, — она замерла, глядя на ревенанта почти любовно.

— Руку, я сказал!

Она вздрогнула, как от пощечины, и поспешно обнажила левое предплечье. Метка на нём была лишь бледным белесым шрамом. 

— Милорд, — выдохнула ведьма, склоняясь в полупоклоне. — Малфой тут же побежит к старику, стоит метке вспыхнуть! Он…

— Значит, созовем всех, кроме Малфоя.

Волдеморт поднял палочку над рукой Пожирательницы.

— Конфринго! — рявкнул Джеймс, зигзагом направляя палочку на ревенанта. Пламя вырвалось из древка и врезалось в невидимое препятствие. Пышные шипящие языки огня облизали защитный купол, укрывавший поляну.

Холодный липкий ужас стиснул Джеймсу сердце. Он бросился вперед, отчаянно надеясь проникнуть под купол, но врезался в него, точно в стену.

По ту сторону раздался вкрадчивый рваный смех.

— Семейка Поттеров не только проводила меня на тот свет, но и встречает обратно? Как символично. Что, пропустил смерть жены, Поттер, и теперь решил наверстать упущенное?

Бессильный гнев стиснул виски Джеймса пульсирующей болью.

Теперь последние сомнения пропали. Это существо перед ним — никто иной, как Волдеморт. Восставший из могилы, как и пророчил Дамблдор.

Снова повернувшись к Беллатрисе, старик схватил ее запястье и прижал конец палочки к метке. Татуировка на ее руке резко вспыхнула черным, и голова женщины запрокинулась. Ее стон и шумное дыхание больше походили на любовную горячку, чем на признаки боли.

Сквозь едкий ужас Джеймс нашел взглядом сына. Гарри сидел на сырой земле, обхватив себя за плечи, и затравленно смотрел на чудовищных взрослых, похитивших его. Он был без очков, весь перепачкан в грязи, на бледных щеках солевыми дорожками застыли следы от слёз, но хуже всего был косой кровоточащий порез у него под глазом — опухший, глубокий и нанесенный явно намеренно. Видеть сына таким было худшим кошмаром, какой Джеймс мог бы вообразить. Разве могло это происходить наяву?

Долгие секунды Волдеморт прижимал палочку к предплечью Лестрейндж, а она корчилась то ли в агонии, то ли в экстазе, но никто так и не явился на темный зов. Это вселяло надежду. Отведя наконец палочку от руки прислужницы, ублюдок в черной хламиде прошипел что-то, словно ругаясь на змеином языке. А затем неспешно поднял палочку на Гарри, искривляя безгубую щель рта в подобии мрачной ухмылки.

На мгновение Джеймс снова начал терять связь с реальностью. Слишком чудовищно, несправедливо и бесчеловечно было всё происходящее. Может, это продолжение кошмаров, которые насылает на него Напиток отчаяния?

Но в следующий миг он вспомнил, что магии не всегда требуется палочка, а защитнику — возможность атаковать. Лили сумела спасти сына и обречь Волдеморта на поражение без того и другого.

— Убей меня, а не его, — сказал Джеймс гулко и твердо, опуская палочку. — Слышишь, ты, мразь?! Убей меня и не трогай ребенка!

Гарри принялся дергаться в хватке Беллы и потянулся к нему, только теперь заметив отца под темными сводами веток.

— Папа!

— Всё будет хорошо, Гарри, — автоматически пообещал Джеймс, понятия не имея, как сдержать слово.

Восковое лицо Волдеморта тем временем скривилось гримасой раздраженного отвращения.

— Второй раз не сработает, Поттер. Я отказываюсь от твоей сделки. Ты умрешь не от моей руки.