Звездочёт (джен)

В Астрономическую башню Хогвартса младшекурсники Гриффиндора почти не заглядывали: она слыла скучнейшей дырой для умников-звездочетов. Что там ловить шебутным Мародерам? И всё же они забрались туда — Сириус и Джеймс. Обоим по двенадцать, и оба твердо убеждены, что каждый дюйм Хогвартса должен быть исследован и в хорошем смысле обезображен. Сегодня они прихватили для этого баллончик с зачарованной краской — такую, как им наивно казалось, никакой магией не смыть.

— Тс-с! — прошептал Джим, когда Сириус случайно задел высокую вазу на пьедестале, и та угрожающе закачалась. Сириус аккуратно поймал ее обеими руками. Они, конечно, хотели напортачить, но, во-первых, тихо, а во-вторых, более изысканно, нежели просто разбивая хрупкие артефакты.

Крадучись, они двинулись дальше.

Стояла ночь. Пятна лунного света пробивались через готические окна-арки и лужицами разливались по плитам пола. Где-то вдали завывали призраки из Визжащей Хижины.

Мальчики звали присоединиться к их вылазке и Ремуса, но тот почему-то отказался. Тогда они ещё не знали его печального секрета... А Питер, ну, он бы только ныл из-за высоких лестниц, и всё.

— Уже решил, что сегодня нарисуем? — спросил Сириус полушепотом, когда они наконец добрались до самой вершины.

Джим с видом первопроходца оглядывал новые владения и явно подбирал место для граффити. Он свесился из окна и восхищенно воскликнул: «О! Гляди!».

Там, вдоль западной стороны башни шел широкий карниз — почти что балкон. Если вылезти туда, то можно оставить надпись на наружной стене Хогвартса, и все будут видеть и гадать, кто же это такой отважный и ловкий. То, что надо!

— Я полезу! — быстро вызвался Сириус и метнулся к западному окну.

— Нет, я! — возразил Джим с обидой, бросившись туда же наперегонки.

Они почти столкнулись у окна.

— Ты в прошлый раз лазал!

— Но там совсем просто было!

— Ну и что?!

Они устроили небольшую потасовку, пытаясь не пустить друг друга на желанный карниз.

— Ты придумал, а я сделаю — так честно! — заявил наконец Сириус, когда они оба замерли, крепко удерживая друг друга за запястья. — Иначе зачем я вообще сюда шел?! А?

Джим призадумался, чуть склонив голову. Сириус настаивал:

— Ну хочешь, хочешь, я полезу, но всем скажем, что ты?

— Нет! — возмутился Джим. — Ничего мы врать не будем! Ну, только учителям.

— Им-то конечно. Я про наших.

— Ну да. Им не будем. Ладно, — наконец сдался Джим, — полезай. Только ты это...

— Чего?

— Осторожнее, чего.

Сириус фыркнул.

Полнясь горделивой самоуверенностью, он легко вынырнул из окна и ступил на карниз. Двор Хогвартса показался далеко внизу, пошатываясь перед глазами. Живот чуть скрутило от внезапного страха, но Сириус никак не подал виду. Еще чего!

Придерживаясь растопыренными ладонями за кладку стены, он бочком, приставным шагом двинулся вдоль карниза. Найдя выступ, за который было удобно держаться, он достал баллончик и хорошенько встряхнул его, — как вдруг кто-то совершенно внезапно коснулся его плеча, и Сириус едва не навернулся вниз с башни. Он обернулся и уставился во все глаза на рыжую девчонку. Что, во имя Мерлина, она тут делала?!

— Эванс?!

Вечно прилежная и правильная, как она вообще забралась сюда, да ещё и среди ночи? И главное, зачем?!

Небо, ещё недавно чистое, сейчас заволокло грузными фиолетовыми тучами. Одна из них набухла, как переспелая ежевика, и вдруг разразилась каскадом молний. В их бело-розовых вспышках лицо Лили Эванс осветилось кипенной бледностью, и с ужасом Сириус понял, что это не лицо вовсе, а голый череп под рыжим париком.

Он заорал, начал соскальзывать с карниза, размахивать руками и ухватился за то, что попалось под руки — за край мантии Лили. Мгновение они будто бы кружили по карнизу в зловещем вальсе. А мигом позже ее хрупкая фигурка сорвалась и ухнула вниз вихрем черных и рыжих пятен.

Сириус устоял наверху. Дрожа, цепляясь за стенку, он вернулся к окну. Но в проеме, загораживая проход, застыл Джеймс. Его детское лицо стало серым и отражало совершенно взрослые ненависть и горе.

— Ты убил ее, — прошептал он, но шепот прозвучал ошеломительно громко, заглушая грозовые раскаты за спиной Сириуса. — Ты убил ее. Убил.

— Нет!..

— Ты должен был упасть сам! Почему ты не упал сам?!

Резко подавшись вперёд, Джеймс со всей силы толкнул Сириуса, и опора вырвалась у того из-под ног. Мгновения, бесконечно долгие, полные терзающего ужаса, он ещё барахтался, пытаясь уцепиться хоть за что-то. Но потом край карниза мелькнул над головой,

и стыки каменных блоков стены замелькали всё чаще перед глазами,

и неумолимый, сокрушительный удар о землю неистово приближался,

и…

Сириус распахнул глаза. Сердце гулко стучало за ребрами, и от частого дыхания ходуном ходила грудь. 

Вот уже почти четыре года кошмары были его постоянными ночными гостями. Фантомный Джеймс в них говорил вещи, которые Сириус так боялся услышать в реальности: обвинял в предательстве и проклинал с желчной ненавистью. А порой просто отворачивался и уходил, не сказав на прощание ни слова.

Четыре года назад, в канун Хэллоуина, Сириус попал в плен к Лейстрейнджам и не сумел выдержать тот ад. Тщетно пытаясь спасти брата, он выдал им тайну Фиделиуса — тем самым предал Джеймса и погубил Лили. Но Регулуса всё равно убили. Та ночь оставила незаживающие шрамы в его памяти и повторялась в кошмарах беспощадным эхом. Но самым поразительным было то, что Джеймс нашел в себе сострадание к беспутному другу и сумел простить его. Сириус вот сам себя не мог.

Он медленно сел на кровати, зная, что после такого пробуждения уже не уснуть. Разве что выпить Зелье сна без сновидений? Еще пару лет назад он постоянно хлестал его и выслушивал потом причитания Ремуса о том, как это вредно. Друг сбавлял обороты, лишь если Сириус пересказывал сон. Вот тогда Ремус как-то притихал и склонял голову в знак понимания.

С Джеймсом они виделись значительно реже. Не потому, что… утратили контакт, нет. Просто Джеймс был занят заботами о сыне, Сириус — охотой на крестражи. Зачастую они попросту находились в разных городах или даже странах. И в каком-то смысле, наверное, так было проще.

Когда выдавалась встреча, они могли и пошутить, и обсудить многое. Но были, конечно, и запретные темы. Например, Сириус, разумеется, никогда не рассказывал про свои сны, да и бессонницу старался не упоминать. Зачем Джеймсу знать, как часто его фантомный двойник запирает Сириуса с дементорами или приказывает броситься под поезд? Ведь в реальности друг никогда не припоминал ему того, что произошло четыре года назад, и не обвинял. Поэтому Сириус, изнывая от благодарности, старался тоже не докучать ему своей постылой виной.

Мало-помалу время и дружеская поддержка заживляли душу, и кошмары, прежде еженощные, теперь приходили реже. Вот уже год как Сириус почти не нуждался в зелье. Сегодняшняя ночь оказалась исключением.

Он поднялся с кровати, завернулся в халат, взял с тумбочки волшебную палочку и повел ею, зажигая потолочные лампы. Они осветили груды холостяцкого бардака вокруг. Он подошел и вручную открыл окно, глотнул свежего воздуха. Июль стоял душный, и лишь ночью можно было ощутить немного прохлады.

Совсем скоро, тридцать первого июля, у Гарри будет день рождения — крестнику исполнится пять лет. Такой большой мальчонка уже! А Сириус его последний раз видел на крестинах, когда малышу было всего несколько месяцев. Крёстный отец, называется. Это удручало. Сириусу хотелось принимать участие в жизни крестника, но всё, что он мог, — это передавать ему через Джеймса подарки. Сегодня же вечером он решил зайти во «Дворец волшебных игрушек», чтобы купить там что-то самое дорогое и навороченное. Конечно, никакие подарки не исправят того, что ребенок остался по его вине без матери, но Сириус ничего не мог с собой поделать.

Где Гарри жил, оставалось загадкой для всего магического сообщества, включая даже ближайших друзей Джеймса. И это было понятно. Горький опыт научил молодого отца не то чтобы недоверию, но осторожности. И как бы это ни печалило Сириуса, он, конечно, не смел и заикнуться о том, чтоб познакомиться с Гарри сейчас, пока Беллатриса на свободе и есть риск возвращения Волдеморта.

Орден Феникса без устали гонялся за крестражами, и четыре уже удалось найти и уничтожить. Исследовав их, Дамблдор пришел к заключению, что всего вместилищ темной души Волдеморта должно быть пять, если, конечно, за считанные дни до смерти колдун не наплодил новых. Значит, оставался последний — и Орден сможет жить спокойно, Джеймс перестанет прятать Гарри, и все задышат полной грудью.

А пока Сириус мог лишь фантазировать о светлом будущем, когда угроза, нависшая над Гарри, развеется и можно будет научить его играть в бладжбол или снабдить дурацкими советами о том, как (не надо) подкатывать к девушкам. Однажды Сириус замечтался об этом вслух. Джеймс посмеялся, но какая-то тягостная недосказанность повисала после этих шуток. Что и говорить, в последние годы с Ремусом стало дружить гораздо проще, чем с Джеймсом. И всё же они старались, как могли, поддерживать связь.

Даже если встречи или письма ранили, Сириус старался этой боли не избегать и не показывать. Она просто стала частью жизни — вполне заслуженной частью. Он помнил свою клятву и помнил слова Джеймса: «Мне нужен друг, а не прислужник». Стремился соответствовать.

Рудольфус неимоверно устал жить в бегах. «Жить», ха! Разве же это можно назвать жизнью? Дешевые мотели, нелепая магловская одежда, литры Оборотного зелья, которые приходилось заливать в себя… И главное, он не мог понять, зачем. Ради чего они с Беллой терпят это нищебродство? Почему не уехать за границу, не обустроиться там под новыми именами? Он столько раз предлагал ей… Но в ответ всякий раз получал лишь крики про долг перед Темным Лордом.

— Бесценная моя, но как мы сейчас можем послужить ему? — робко возражал Рудольфус. — Как мы сможем быть полезны, если нас схватят и посадят в Азкабан? Мы должны затаиться, переждать. И лучше Парижа места не найти! Мои французские друзья помогут нам...

— Как они помогли Рабастану? — едко отвечала Белла.

— Мой брат просто вздорный дуралей!

— Бесспорно, — саркастично соглашалась жена, — но и «друзья» твои ничем не лучше, любезный мой. Они давно продались британскому аврорату, уж поверь. Едва Рабастан пересек границу, как его схватили. Думаешь, это совпадение? Нет нам пути во Францию — нет!

В ее словах была доля истины, но Рудольфус не переставал лелеять надежду. Не Париж, ладно. Но его бургундская тетушка точно не сдаст их. Нужно лишь убедить Беллу, ведь невозможно дальше терпеть эту беготню! С тех пор как два года назад их постигла неудача в Гринготтсе, когда они зачем-то пытались добыть некую чашу из хранилища, Орден постоянно сидел на хвосте. Стоило задержаться в одном городе больше, чем на неделю, и на них непременно выходили.

А Рудольфус просто хотел полежать в горячей пенной ванне с маслами папоротника и нарцисса, отужинать в приличном французском ресторане, провести неделю, не вылезая из постели, в конце концов! Неужели он многого просит?

— Душа моя, ну пожалуйста! — в который раз взмолился он, запирая хлипкую дверь вонючей магловской гостиницы и оборачиваясь к супруге, которая накладывала чары на единственное окно. — Я тоже безмерно горюю, что Хозяин покинул нас, но ведь прошло уже четыре года! Мы должны жить дальше. И во имя Салазара, мы с тобой достойны лучшей доли! Прошу, давай уедем! Моя тетушка всё устроит!

Богиня окинула его холодным взглядом, от которого по загривку Рудольфуса побежали мурашки. Он сам не понял, были они от страха или от возбуждения — с такой женщиной, как Беллатриса, эти чувства неотделимы друг от друга.

Совершенно внезапно Белла улыбнулась.

— Я понимаю, ты устал.

Она сказала, что понимает его? Что? Драгоценную Беллу кто-то подменил?

— Но возвращение Темного Лорда целиком и полностью лежит на наших плечах. Кто, если не мы? — она выразительно подняла изящные брови. — Мы обязаны предпринять последнюю попытку!

— Последнюю? — переспросил он с робкой надеждой.

Белла кивнула, сверля его странным взглядом.

— Я поручу тебе одно очень важное дело, Руди, — томно произнесла она. — Ты же выполнишь его для меня? Клянусь, это будет твое последнее задание.

Он нервно улыбнулся.

— Всё что угодно, драгоценная моя.

Она села рядом с ним на протертый диван и начала массировать ему колено, постепенно поднимаясь рукой выше. Рудольфус потрясенно уставился на ее бледные пальцы, движущиеся поверх его черных брюк. Он не помнил, чтоб хоть раз за много лет их брака Белла приласкала его и сама искала близости. Обычно она либо отталкивала его, либо благосклонно позволяла ублажать ее. Что же это за день сегодня такой чудесный?

Она достала объемный пузырек в сетчатом металлическом футляре. За стеклом клубились чернильно-фиолетовые тучи и метались молнии.

— Грозовик? — опасливо уточнил Рудольфус. — Н-но что ты задумала, дорогая?

— Нанести сокрушительный удар по врагам Темного Лорда, конечно же. Мы с тобой атакуем одновременно в разных концах Лондона и разнесем их в щепки! — ее черные глаза вспыхнули кровожадным возбуждением.

Беллатриса толкнула Рудольфуса так, что он повалился на диван, поставила тяжелый пульсирующий флакон ему на грудь, а сама села на бёдра мужу и склонилась над ним, схватив его за запястья и прижав. Его взгляд уперся в кружевное декольте.

— Ты же любишь меня? — промурлыкала она. — Ты же сделаешь всё, что я скажу?

— О да, моя королева… — выдохнул Рудольфус, оглаживая ее бёдра и думая только об одном.

* * *

Черные метки уже много месяцев не появлялись в небе над Лондоном. Остатки Пожирателей вели себя тихо и осторожно. Большинство из них либо гнили за решеткой, либо выкупили себе свободу, но сидели тише воды, ниже травы. Единственной проблемой оставались Лестрейнджи: жена и муж. Но даже они давно не позволяли себе столь открыто и нагло бросать вызов Ордену.

Всякий раз, думая о Беллатрисе и ее муженьке, Сириус невольно скалился и тихонько проклинал себя за то, что не прикончил их тогда, четыре года назад. Ведь мог же! Ну чего стоило?! Да-да, весь этот бред про расколотую душу… Как будто после тех пыток у него хоть один кусочек души на месте стоял!

Короче, плевать. Сегодня он точно эту мразь не упустит.

Черно-зеленая клякса метки растекалась над магловским торговым центром прямо посреди дня, превращая лучезарный июль в сумрачный ноябрь. Десяток авроров уже аппарировали сюда, и Грюм раздавал указания. Сириус не был аврором формально. У него вообще не было официальной работы, лишь обязанности перед Орденом. Но он частенько присоединялся к Грюму в его операциях и был на короткой ноге с половиной его отдела.

Волшебница, которая первой увидела метку и всех собрала, сейчас вернулась из разведки, сняла дезиллюминационные чары и доложила:

— Беллатриса Лестрейндж в холле первого этажа, одна. Как будто дожидается чего-то. Еще в здании около сотни маглов, все без сознания.

Сириус ретиво шагнул ко входу, но Грюм поймал его за плечо тяжелой рукой.

— Стоять, солдат. Ты только глупостей наворотишь.

Сириус скрипнул зубами. В его памяти слишком четко звучали стоны пленного Регулуса, которого кузина беспощадно пытала, чтоб выбить из Сириуса тайну Поттеров.

— Она моя! — рыкнул он.

— Да неужто? Мы твой отряд личной мести, что ли? Держись позади и выполняй приказы.

Стеклянный глаз Грюма вертелся туда-сюда в глазнице, держа под присмотром всех подчиненных, а настоящий буравил Сириуса строгим наставническим взглядом.

— Сейчас главное — схватить ее, — добавил он мягче. — У тебя будет еще время отыграться. Все хотят, чтоб она получила по заслугам, Блэк.

Распаленное гневом дыхание Сириуса вырывалось через расширенные ноздри, но он кивнул и отступил на шаг.

По команде Грюма отряд разделился, и в атриум торгового центра вошли восемь волшебников, по четыре с двух разных входов. Еще двое остались снаружи, чтобы отваживать маглов и караулить на случай внезапного подкрепления противника. Спасибо и на том, что Грюм не велел ждать с ними — с таким приказом Сириус совсем не смог бы смириться.

Он вошел, и открывшаяся картина вызвала тревожное недоумение. Беллатриса Лестрейндж стояла в центре холла, окруженная мощным куполом Протего. Ее длинное черное платье подошло бы для званого ужина, а не для боя. Оглядывая авроров исподлобья, она молчала и бездействовала.

Вокруг, лёжа вповалку, сопели спящие маглы — похоже, все они повалились без сознания, прямо где стояли. Кучка тел у кофейной лавки — бывшая очередь. Скопление спящих возле живой магловской лестницы — те, кто недавно ехали на ступенях.

Несколько вспышек Фините Инкантатем показали, что вокруг чисто и невидимых противников нет. Грюм с грохотом установил на гранит пола медный прибор — угловатую пирамиду, над вершиной которой парило широкое кольцо. Резким движением Аластор раскрутил его. Теперь в окру́ге нельзя было аппарировать: ни сюда, ни отсюда.

Пара констеблей по указанию Грюма принялись планомерно левитировать спящих маглов из здания. Остальные авроры двумя группами под началом более старших и опытных Коббса и Саммерса стали окружать Пожирательницу с разных концов зала, настороженно ожидая нападения, но она просто ждала. Ни ухмылок, ни колкостей, лишь напряженное, сосредоточенное молчание. Что, Салазар побери, она задумала?! Сириус нутром чуял, что что-то не так. И наверняка не только он.

— Ты окружена и в меньшинстве, Лестрейндж, — бросил преступнице Грюм, тяжеловесно хромая в ее сторону. — Никто не аппарирует тебе на подмогу. Сними Протего и сдавайся. Умей признать поражение.

— Размечтался, полукровка, — бросила она пренебрежительно, словно отмахиваясь от назойливой мухи.

Грюм подал знак. Гленн, Коббс и Саммерс, обступив мерцающий купол Протего, направили на него чары ослабления щита — три белые воронки спиралями вылетели из палочек и присосались к оболочке, которой защищалась Белла. Протего начал стремительно бледнеть. Остальные, включая Сириуса, направили на Пожирательницу палочки, готовясь бросить заклинание, как только щит исчезнет.

Держа кузину на прицеле, медленно шагая к ней, Сириус оказался в какой-то момент достаточно близко, чтобы увидеть блеск пота на ее бледном лбу.

— Боишься, тварь?! — рычаще хохотнул он. — Пора за всё ответить по счетам!

От Протего уже осталась лишь тонкая пленка, похожая на мыльный пузырь.

— Ступефай! — нетерпеливо бросил Сириус на опережение, но красная вспышка отразилась от купола и едва не задела Коббса, промелькнув мимо его полуседой шевелюры.

— Блэк! — осуждающе рявкнул тот.

— Ближе, Блэк, — усмехнулась Беллатриса.

Она вдруг вскинула руку, сверкнув чем-то зажатым в ней. Стоя ближе всех, Сириус чудом успел разглядеть предмет — пузырек с мерцающим фиолетовым дымом.

— Щиты! — рявкнул он и тут же поставил свой: — Протего!

— За Темного Лорда! — почти одновременно с ним крикнула Беллатриса, швырнув флакон себе под ноги.

Раздался оглушительный гром. Вспышка — и толстые молнии, слепяще-белые, с фиолетовой каймой, с треском разлетелись по залу. Раздались крики, завибрировали щиты Протего, запахло паленым.

Молнии хаотично били во все стороны, рассекая воздух быстрее любого заклинания. Отражаясь от стен, потолка и щитов, они метались по атриуму, как бешеные птицы.

Пытаясь сориентироваться в слепящем хаосе, Сириус нащупал чью-то лежащую ногу и расширил Протего так, чтобы защита распространилась еще и на этого человека. Это оказалась констебль Гленн. Ее мантия на спине была прожжена, а на шее и щеке виднелся ветвистый ожог от молнии. Сириус потянулся, чтоб проверить пульс, но в этот же миг в его щит ударил разряд, и пришлось крепче сжать палочку и вложиться в чары, чтобы удержать защиту.

Сквозь треск молний послышался мощный бас Грюма. Хитроумной комбинацией заклинаний они с Саммерсом ловили молнии, а потом гасили их. Наконец белые демоны перестали метаться по залу, и Сириус смог снять Протего.

— Эннервейт! — тут же прошептал он, направив палочку на девушку. Гленн содрогнулась всем телом и сипло втянула носом воздух. Сириус выдохнул с облегчением. Значит, эти молнии всё-таки не такие убийственные, как показалось на первый взгляд? Он огляделся. Раненых много, но, кажется, все живы.

Поднявшись с пола, Сириус настороженно двинулся к центру зала — туда, где раньше стояла Беллатриса. От нее осталось лишь выжженное пятно на гранитном полу, груда пепла, да тлеющие кружева, облетевшие с пышного платья. Из груди Сириуса утробным рокотом прокатилось тихое рычание. Самым ультимативным образом Белла лишила его шанса поквитаться! «Вот и вся твоя месть, Бродяга», — с едкой досадой сказал внутренний голос.

Присев рядом с останками, Сириус импульсивно сунул руки в жаркий пепел и разворошил его. Пальцы обожгло прикосновение, и он невольно отдернул руку: в кучке праха виднелся массивный браслет с фамильным гербом Блэков. В его витом серебряном корпусе сверкнули алым кровавые самородки.

* * *

Беллатриса холодно смотрела на циферблат часов-медальона, с открытой крышки которого елейно улыбался ее муж — точнее, его более молодая, еще не лысеющая версия. На часах было несколько делений: «дома», «в гостях», «гуляет», «на службе», «в бегах», а также оранжевый сектор «в беде» и красный штрих на полуночи, означавший смерть. Единственная стрелка медленно приближалась к этой полосе. Беллатриса ждала.

Убедить Рудольфуса осознанно пойти на такую жертву оказалось невозможно. Но немного лжи, немного ласки, немного лести — и вот он уже готов выпить Оборотное зелье, принять облик Беллы и отправиться с Грозовиком против толпы орденцев. Дурачок уверен, что зачарованный браслет жены спасет его от молний, а ключевая фраза «За Темного Лорда!» перенесет в безопасность.

Щелк — и часы жизни Рудольфуса Лестрейнджа замерли навсегда. Белла улыбнулась. Удалось убить двух зайцев одним проклятьем. Во-первых, посчитав ее мертвой, орденцы перестанут дышать в затылок и вставлять палки в колеса. Во-вторых, больше не придется выслушивать ежедневное нытье муженька. А значит, она наконец сможет сосредоточиться на возвращении Темного Лорда.

Примечания:

Браслет Беллы: https://ru.pinterest.com/pin/156218680817700677/

Чего ожидаете от этой штуковины?)

Детский смех и веселая музыка попеременно заглушали друг друга. Столбы разноцветных фейерверков искрились прямо в помещении. Забавные зверьки прыгали по воздуху, рассеиваясь цветным дымком, когда дети ловили их, и появляясь снова метром выше.

Местечко, где царила эта атмосфера, называлось «Страна игр Хампти Дампти». Входом сюда служило массивное кривое зеркало с пестрой рамой, расположенное в Косом Переулке. Показываешь отражению золотой галлеон, проходишь сквозь стекло — и вот ты уже в цветастой башне, где на каждом этаже ждут новые развлечения. Только галлеона в твоей руке больше нет. 

Сириус до сих пор помнил, как его поразило это место в детстве. Для большинства маленьких волшебников «Страна игр» навсегда оставалась недосягаемой мечтой из-за дороговизны, ведь галлеон — это плата только за вход, дальше всё стоило новых денег. Для Блэков здешние цены, конечно, ничего не значили, но проблема состояла в другом: не по статусу. Всё слишком пестрое, веселое, дурацкое и «пошлое». Один-единственный раз Сириусу и Регулусу удалось уговорить родителей сводить их сюда, и братья пищали от восторга, бегая от одной игровой зоны к другой. Но в конце дня не смогли договориться, кто выиграл, и глупо поссорились. Поэтому сейчас чувства Сириуса были смешанными: к волнительному предвкушению примешивалась горькая ностальгия.

Но вот он зашел в зал боулинга, где была назначена встреча, и замер, охваченный внезапной нерешительностью. С чего он вообще взял, что имеет право тут находиться? Джеймс опять слишком добр. Пока друзья не заметили, лучше уйти… Нет. Он прогнал эту малодушную мысль, накинул маску наглой уверенности и двинулся к нужному столу.

Завидев его, Джеймс и Ремус приветственно помахали. А подойдя ближе, Сириус увидел и именинника — пятилетний мальчуган в круглых очках сидел рядом с отцом и с аппетитом уплетал карминовые пупырки. Он был точь-в-точь к Джеймс в детстве — такой же румяный, взъерошенный и довольный. Сириусу даже не верилось, что это правда происходит. Впервые за четыре года он видел крестника вживую.

Ладно, если смерть Беллатрисы открывала такие возможности, то, пожалуй, Сириус даже готов был смириться с тем, что не удалось лично освежевать ее, а потом запереть с дементорами. После ее гибели в том грозовом взрыве прошло две недели. Первое время орденцы и авроры были настороже, но ничего не происходило, и постепенно все расслабились. Оставался еще Рудольфус, но без жены он большой опасности не представлял. Скорее всего, его скоро схватят французские коллеги.

Мало-помалу всё смелее звучали слова об окончательной победе над Пожирателями. Поэтому Джеймс и решился наконец познакомить друзей с сыном, а заодно отпраздновать день рождения Гарри в самом красочном и веселом местечке магического Лондона. После четырех лет паранойи наконец-то можно было немного расслабиться.

Сириус подошел к столу друзей, и те охотно поднялись ему навстречу. 

— Сколько лет, сколько зим, Бродяга! — приветственно рассмеялся Джеймс. 

В красной клетчатой фланелевой рубашке и очках с толстой оправой он источал ауру домашнего уюта и тепла. Он немного набрал вес и выглядел теперь совсем не юношей, а взрослым и степенным мужчиной. Его широкая улыбка лучилась добродушием, и только в уголках карих глаз незаметными штрихами пряталась печаль. Рукопожатие старого друга оказалось горячим и радушным, лишь твердый металл обручального кольца, которое он неизменно носил, напомнил о страшной ночи четырехлетней давности.

— Спасибо, что позвал, — ответил Сириус на его приветствие.

— Ну так! Пора!

Снова глянув на Гарри, Сириус пробормотал:

— Мерлин, Джим… Вы одно лицо.

Джеймс усмехнулся, но не слишком весело.

Ремус, в противовес другу, был тощ и оттого казался по-прежнему почти школьником. От него как будто даже пахло Хогвартсом: свечным воском, книжной пылью и чернилами. В преддверии полнолуния шрамы сильнее обычного выделялись на его лице, и он то и дело встряхивал светлой челкой, точно пытаясь скрыться за нею. Его ранняя седина успешно маскировалась в родном русом цвете. Вдобавок к рукопожатию они с Сириусом приобнялись.

Наконец приветствия закончились, и Джеймс с ноткой торжества в голосе перешел к знакомству.

— Львенок, — обратился он к сыну, — помнишь, я рассказывал про Бродягу Сириуса?

— С которым вы вместе летали на метлах?

— Точно! И который твой крестный. Что ж, — Джеймс с улыбкой указал на Сириуса. — Вот он. Знакомьтесь.

Мальчик поднял на Сириуса испытующий взгляд ярко-зеленых глаз, и Сириус вздрогнул от чувства, будто сквозь ребенка на него смотрит Лили. Волнение стучало в нём, как рваный ритм на рок-концерте. 

— Здравствуйте.

— Здравствуй, Гарри, — Сириус попытался улыбнуться. — Можешь обращаться ко мне на «ты».

Он протянул мальчику ладонь для рукопожатия, но тот не спешил принимать это предложение, рассматривая Сириуса оценивающе.

— У меня есть для тебя подарок, Гарри, — осторожно добавил крестный, стыдясь того, что как будто пытается купить доверие ребенка. — У тебя ведь день рождения сегодня?

— Да!

Сириус достал из кармана небольшую коробочку, опустил ее на стол перед Гарри и махнул палочкой: Энгоргио! Подарок мигом вырос в десяток раз, став огромным коробом в красно-желтой обертке с рисованными львами. Именинник восторженно вскрикнул. Робко потянулся к подарку, глянув на папу — тот одобрительно кивнул, и мальчик принялся радостно рвать бумагу.

Пока он был занят этим, взрослые обменялись взглядами и улыбками.

— Если выстроить все твои подарки в линию, Бродяга, то получится путь от Лондона до Нью-Йорка, — пошутил Джеймс.

— Сейчас я впервые могу посмотреть на живую реакцию, — ответил Сириус, жадно глядя, как крестник распаковывает коробку.

— Не последний раз видитесь.

— Надеюсь.

Ремус наблюдал за всей сценой молчаливо, но с мягкой блуждающей улыбкой на губах.

Наконец упаковка была побеждена, и на свет показалась многоуровневая железная дорога с длинными поездами и зверьками-пассажирами. Стоило вложить немного магии, и всё это оживало: поезда начинали кататься, выделывая мертвые петли, пассажиры ходили по станциям или ждали на скамейках, поедая мороженное и читая газеты. 

— Ого! — воскликнул Гарри, разглядывая всё это великолепие. — Как круто! Спасибо, дядя Сириус!

По сердцу волной разлилось тепло.

— Кстати, — обратился Джеймс, — у меня же для тебя тоже подарок. Ну, то есть как… В общем, долго объяснять, но мне попалась вот такая штука, а ты вроде любишь Iron Maiden, так что я решил до нашей встречи приберечь.

Окончив пространное вступление, он смущенно извлек шуршащую магловскую пачку и протянул Сириусу. Обыкновенная вафля, но на упаковке имя хеви-метал группы и иллюстрация с их пластинки. Сириус рассмеялся. Настолько дурацкий подарок окончательно стер его смущение от встречи и дал почувствовать себя среди друзей, а не на испытании.

— О, давно их не слушал, надо будет наверстать! Спасибо большое, Сохатый!

В моменте он расслабился настолько, что даже посмел назвать друга прозвищем, хотя обычно последние годы звал только Джимом.

Вскоре невидимый эльф принес к их столу блюда с горячим, и все немного затихли, увлеченные едой. Сириус и Джеймс налегали на копченые колбаски из штырехвоста. Гарри недоверчиво отнесся к незнакомой еде и предпочел жареные крылышки диринара, приняв их за привычную курицу. А Ремус, разумеется, проигнорировал мясные блюда, но активно уплетал карамелизованный тыквенный хворост и рулетики из смоковницы. Он был вегетарианцем, сколько Сириус его помнил. Это помогало контролировать ликантропию.

Наевшись, все четверо пошли играть в боулинг. Длина дорожки и вес шара подстраивались под возраст игрока, поэтому Гарри был с ними наравне. Цвета шаров указывали на особые эффекты: одни эффектно взрывались, другие всегда катились, вихляя волной, третьи превращались в гигантских лягушек и гонялись за кеглями. Были даже шары-вонючки и шары-певуны — в общем, точно не соскучишься.

Но за соседней дорожкой играла группа детей, ровесников Гарри, и мальчик то и дело бросал на них взгляды. Наконец, он попросился:

— Пап, а можно мне с теми ребятами поиграть?

Джеймс окинул компанию подозрительным взглядом. Четверо маленьких волшебников, за которыми приглядывала полная женщина, весьма добродушная на первый взгляд.

— Познакомься, — разрешил Джеймс. — Только не дерись. И помнишь, да? Не называй им нашу...

— Фамилию, да! Я скажу придуманную. 

Не дожидаясь новых вопросов и наставлений, мальчик побежал к другим детям и уверенно ворвался в их компанию. Ремус одобрительно хмыкнул. Джеймс взволнованно наблюдал за знакомством. Показав друзьям знаком “сейчас вернусь”, он отошел к женщине, сопровождавшей детей, и стал договариваться. Она доброжелательно кивала.

— Ты как? — спросил тихо Ремус.

Сириус кивнул.

— Переживал. Теперь порядок. Мерлин, как они похожи, да?!

— Одно лицо, — согласился Ремус.

Несколько секунд они молча наблюдали за Поттерами: отцом и сыном.

— Ты сам-то как? — спросил Сириус. 

— Хогвартс пошел на пользу.

— Еще бы. Как там твоя медсестричка?

— Прекрати, — смутился Ремус.

Сириус рассмеялся.

Начиная с мая, после довольно травмирующей поездки в Трансильванию, Ремус работал архивариусом в библиотеке Хогвартса. Они поддерживали с Сириусом плотную переписку, и в письмах пару раз всплывала девушка из медицинского крыла, некая Анна. Сириус, конечно, не мог упустить случай подколоть застенчивого друга.

— Ну а твои планы? — спросил Сириус уже строже. — Не передумал? 

Ремус улыбнулся.

— Нет, Бродяга. Я всё решил.

— Ладно-ладно.

Сириус вздохнул, зная упрямство Ремуса. Его нынешний замысел тревожил обоих друзей: на ближайшее полнолуние Ремус собирался испытать на себе волчье противоядие — экспериментальную разработку колдомедиков. Он уверял, что опасности никакой нет, что в худшем случае зелье просто не подействует. Но кто знает, как оно пойдет на самом деле.

— Не переживай, — посоветовал Ремус мягко. — Лучше вспомни свои самые смачные шуточки о Трансильвании. Сохатый же до сих пор не слышал нашу историю.

— Точно! Но не надейся отвертеться. Это было больше твое приключение, чем мое.

— Пф.

В этот момент к ним вернулся Джеймс. Ему явно трудно было не кидать каждую секунду взгляд на Гарри. Сириус хотел поблагодарить друга за доверие, за то, что позволил увидеть крестника, но не мог подобрать слов.

— Ну, шмаляй, — сказал Джеймс Сириусу, наконец перестав оборачиваться на детей. 

— М…

— Ты же был там, когда Белла кони двинула. Что случилось вообще? Говорят, ты всех там спас! Первым понял, что эта психопатка задумала, и благодаря тебе все ваши выжили.

— Преувеличивают.

— О, прекращай, Бродяга! Тебе не идет показная скромность!

Все рассмеялись.

— Творился полный абсурд, короче, — пожал плечами Сириус. — Но мое объяснение — что эта шмара окончательно спятила и поэтому подорвалась. Думала, что заберет нас всех с собой, но не вышло.

Он в подробностях рассказал о взрыве в торговом центре, не стесняясь приправлять рассказ крепким словцом. В местном шуме не было и шанса, что дети что-то услышат.

— Думаешь, браслет — это пятый крестраж? — спросил Ремус, когда он закончил.

— Возникло такое подозрение, да, — кивнул Сириус. — Я отдал его Дамблдору на экспертизу. Но, — он развел руками, — вчера вот залетал к нему — и нет. Говорит, что не крестраж. Странно, конечно, что он даже не почернел от огня. Какой-то иной артефакт с защитными чарами.

Сириус вспомнил, как забирал браслет у директора. 

— Вы отдаете его мне? — удивился он тогда.

— Если ты желаешь забрать, — улыбнулся директор со своей неизменной хитринкой в глубине голубых глаз. — Вещица примечательная, фамильная… 

Сириус фыркнул, но браслет взял и принялся крутить в руках.

— Ну, разве что как трофей, — буркнул он. 

Он всё еще злился, что не убил Беллу собственноручно, и думал теперь, глядя на единственное, что он нее осталось: уничтожить эту вещь или оставить? Рубиновые самоцветы казались влажными, а если их коснуться, оставляли на коже красные капли.

— Это кровориты, — пояснил Дамблодор, видя недоумение Сириуса. — Их получают путем сгущения крови в растворе обсидиана.

— Значит, здесь нет души, но есть кровь?

— Именно так.

— Но чья?

— Это мне неизвестно.

Сириус пересказал эту беседу друзьям, и некоторое время все трое сочиняли варианты, что это может значить. 

— Может, это для переливания? — предположил Ремус. — Запасаешь собственную кровь заранее и потом можешь восстановиться, если ранен.

— Как-то непохоже на Пожирателей.

— Пожалуй.

Когда идеи иссякли, Джеймс бросил беспокойный взгляд на детей. Но Гарри, похоже, отлично влился в компанию. Сейчас они с блондинистым мальчиком деловито выбирали шары для следующего броска, потом оба засмеялись.

— Даже удивительно, как легко он общается, — сказал Джеймс с улыбкой. — Он мало видит ровесников, особенно волшебников. Я думал, что он вырастет более замкнутым.

— Он весь в тебя, — мягко отметил Ремус.

— Нет, неправда. В нём много от Лили, — возразил Джеймс почти что с обидой.

Никто не стал спорить, и повисло неловкое молчание.

— Ну что, Сохатый, готов слушать про наше великое путешествие? — прервал тишину Ремус.

— О, да, — Джеймс энергично кивнул. — Достали уже интригу тянуть.

— Короче, — начал Сириус, — к апрелю мы добрались до Трансильвании. Ночевали в гостинице, и гоблин-управляющий стал нас запугивать, якобы магия на упырей почти не работает и надо специальное оружие покупать. Бред, да? Я ему посоветовал засунуть крилькальмара себе куда поглубже и…

На последних словах к их столу вдруг подскочил взбудораженный Гарри и уставился на Сириуса во все глаза.

— Крилькальмара? — повторил мальчик.

— Э… Ну, то есть сказал, что он неправ, — смущенно поправился Сириус.

— Всё хорошо, Гарри? — спросил Джеймс.

— Да! Смотри, что мне подарили! — мальчик выставил перед собой элегантный детский портфель, по которому летал туда-сюда снитч, а за ним гонялся нарисованный квиддичный игрок. — Круто, да?!

Его глаза светились восторгом, и, глядя на него, Сириус пытался вобрать все пропущенные годы, когда он мог бы видеть радость крестника.

— Потрясно, — сказал он, наивно пытаясь быть на одной волне с ребенком.

— А кто подарил? — спросил Джеймс с улыбкой, но немного строго.

— Вон тот мальчик! — Гарри махнул рукой назад, на группу детей. — Он сказал, что у него уже новый есть, а этот мне подарил. Можно-можно я возьму?

Джеймс окинул придирчивым взглядом портфель и, чуть помедлив, кивнул.

— Ты сказал «‎Спасибо»?

— Да!

— Умни…

Он не успел закончить похвалу, потому что Гарри уже умчался обратно к детям, оставив новый подарок среди прочих. Усмехнувшись, молодой отец кивнул Сириусу:

— Продолжай, Бродяга.

Тому потребовалась пара секунд, чтобы перестроиться с умиленного созерцания ребенка обратно на залихватский рассказ.

— Короче, мы пошли в замок с обычным инвентарем. Ну и что ты думаешь? Магия реально на них не работала! Пришлось вернуться к этому ушлому гоблину и купить зачарованные арбалеты. Они стоили как половина моего дома! Я-то думал наши гоблины жадные, ха-ха! 

— Значит, вы фигачили по упырям арбалетными болтами? — глаза Джеймса горели восторгом пополам с завистью.

— Точняк! Это были зачарованные арбалеты, и упыри от них взрывались. Но потом… — Сириус кивнул Ремусу. — Твоя половина истории.

— Чтоб ты понимал, — начал тот гораздо тише, чем Сириус, — это было сразу после новолуния — луна едва-едва начала расти. Во всём нормальном мире это было так. Но внутри замка через окна открывался вид на полную луну.

— Мерлин! И как же ты?

— Это самое интересное. Я обратился, но не потерял контроль.

— Он был просто неподражаем! — вмешался, не удержавшись, Сириус. — Арбалеты, болты — да к докси это всё. Наш Лунатик стал просто машиной по истреблению нечисти!

Ремус поморщился от этого определения и пояснил:

— Тут важно отметить, что замок Дракулы, как и сам вампир, навсегда застыл в одной и той же ночи. Именно поэтому там всегда полнолуние. И все, кто там умер, на следующую ночь снова возникают упырями. Поэтому технически это не убийство.

— Вот зануда! А теперь расскажи, откуда ты это знаешь, — ухмыльнулся Сириус.

Ремус на несколько секунд отвел взгляд. Ему вся эта история, очевидно, не казалась такой веселой и удалой, как Сириусу.

— Да, была там даже более опасная штука, чем луна, — признал он тоном старика, который рассказывает о годах молодости. — Разобравшись с упырями, мы пробрались в подземную усыпальницу. Там луны уже не было, я обратился человеком. На троне сидела мертвая королева с диадемой на лбу.

— Диадема Кандиды Когтевран? — завороженно уточнил Джеймс.

— Она самая! — кивнул Сириус.

— Я снял диадему и ощутил, какой в ней потенциал мудрости. Просто как будто все ответы на все вопросы, которые когда-либо мучили человечество. Стоит ее надеть, и я прозрею. А если не надену — всё, кранты, до конца своих дней буду заторможенным идиотом, которому остается только жалеть об упущенном шансе.

— И что дальше?

Ремус нервно облизал губы, они с Сириусом переглянулись.

— Ну, я ее надел.

— Буквально на секунду, — тут же пояснил Сириус. — Я ее сразу сорвал с него, но Лунатик стал пытаться отобрать ее обратно с совершенно безумным взглядом. Мы нешуточно подрались тогда.

— При этом я этого абсолютно не помню, — покачал головой Ремус. — Поразительно, но в человеческой форме я не управлял собой, а до этого в форме зверя — наоборот. Заставляет по-новому взглянуть на природу проклятья.

— Так вот откуда эта дурацкая идея с противоядием! — воскликнул Джеймс.

— Нормальная идея, и мы не будем еще раз это обсуждать, — терпеливо возразил Ремус. — Я всё решил. Я понимаю, Джим, ты молодой отец, но меня не надо опекать, как ребенка, хорошо? У вас двоих в Хогвартсе бывали идеи гораздо сумасбродней, и я не останавливал вас.

— Он прав, — усмехнулся Сириус.

Джеймс метнул на него раздраженный взгляд, от которого внутри похолодело. На самую малость в этом взгляде можно было бы прочесть: Ах ты, предатель! Он был совсем коротким, и Джеймс точно не вкладывал эту мысль — разумом Сириус это понимал. Но старая боль всё равно всколыхнулась, и он уставился в стол, пытаясь прогнать непрошенную вину.

Джеймс громко вздохнул.

— Ну да, да, я в курсе, вы оба правы. Я просто беспокоюсь за тебя, Лунатик.

— Я знаю. Но всё будет хорошо. Пойми, это проклятье ведь затрагивает не только взрослых мужиков вроде меня, но и детей. Каждый год от когтей и зубов оборотней, — он понизил голос на этом слове, хотя в общем шуме никто посторонний точно не слышал их разговор, — погибают или оказываются заражены десятки человек, и это только в Лондоне и окрестностях. А я единственный, кто вызвался добровольцем.

— Да понятно это всё. Ты молодец, Лунатик. Но если что-то пойдет не так, Сириус голову оторвет тому докторишке, который неправильное зелье тебе намешал, точно, брат?

— Точно, — подтвердил Сириус невесело и как-то слишком сурово. Повисла неловкая пауза.

— В общем, заканчивая про диадему… — вздохнув, вернулся к прежней теме Ремус. — Я действительно увидел какой-то проблеск «истины‎». Узнал про вневременную природу замка, например. Но в целом… Это больше было похоже на аромат, на первый маленький укус, от которого только разгорается аппетит. Видимо, поэтому я и набросился на Бродягу, — он поглядел на друга. — Еще раз прости.

— Ой, да Мерлин, это всё крестраж, ты ни при чём, Лунатик.

Ремус с долей сомнения качнул головой и продолжил:

— В общем, когда мы привезли диадему Дамблдору и еще довольно долго после этого я чувствовал то самое — что я «заторможенный идиот», которому в жизни не разобраться и в тысячной доле земных тайн, не говоря уж про внеземные. А что до полученных знаний — ну, теперь я знаю румынский. Только вот пригодится ли он мне когда-нибудь?

— Да уж, даже дохлым Волдеморт продолжает конопатить нам мозги, ребят, — фыркнул Джеймс.

Наконец пришло время расходиться. По пути вниз, к выходу из башни, они остановились у волшебного автомата с мягкими игрушками. Он был зачарован от всяких заклинаний типа «Акцио» и «Мобили», чтобы ушлые волшебники не могли сжульничать. Гарри ухватил клешней плюшевого льва и почти дотянул до выхода, но в последний миг лев выскользнул. В этот момент Сириус чуть подтолкнул автомат, и игрушка упала ровно в выигрышный паз. Гарри ликующе завизжал, а Мародеры засмеялись.

Достав льва, Гарри радостно обнял его.

— Как мне его назвать? — весело спросил он взрослых.

— Ну, давай, Бродяга, придумай имя, — подначил Джеймс.

Сириус замер в ступоре.

— Я… у меня только что возникла одна теория, — пробормотал он.

— Теория про то, как давать игрушкам имена? Да ладно тебе, будь проще, не обязательно шерстить звездные справочники для этого! Вот для сына своего бу…

— Теория о том, что значило «‎Звездочет».

— Что?

Во рту вдруг пересохло, но Сириус заставил себя пояснить:

— Последние слова Регулуса.

Повисла пауза. Упоминание покойного брата и всех тех жутких обстоятельств мгновенно отравило беззаботную праздничную атмосферу. Даже Гарри, ничего не знавший о тех событиях, переменился в лице, ощутив напряжение взрослых. Но не позволил сбить себя с толку.

— Регулус? — повторил он. — Какое смешное имя! — он встряхнул льва и посмотрел в его стеклянные глазки. — Так тебя и назову!

— Нет, Гарри! Так нельзя! — резко воскликнул Сириус.

— Почему? — мальчик уставился на него вызовом. Другой ребенок на его месте испугался бы, пожалуй.

— Потому что… — Сириус растерялся. Выдохнув, он присел на корточки напротив Гарри. — Вернее, можно, но, пожалуйста, не надо. Так звали важного для меня человека, и я не хотел бы… отдавать это имя. Назови льва лучше Годрик, ладно?

Недолго подумав, Гарри кивнул и лучезарно улыбнулся.

Фасад фамильного особняка Блэков выглядел зловещим вкраплением среди бежевых домов и черепичных крыш. Темно-серый известняк его стен дышал древностью и чем-то замогильным. Двускатный навес над крыльцом скалился острыми шипами, а по бокам от него сидели две гаргульи. 

Сириус замер перед этим зловещим входом. Он не бывал дома с шестнадцати лет и совершенно не хотел туда возвращаться. Гипотеза про Звездочета привела его сюда. Она так плотно засела в голове, что он даже не поехал с Ремусом в Мунго.

— Я просто не смогу ни о чём другом думать, пока не проверю это! — попытался оправдаться он.

Лунатик ни капли не обиделся, но оба друга выглядели обеспокоенными спонтанным рвением Сириуса.

— Во-первых, скажи, куда ты отправляешься, — потребовал Джеймс строгим отеческим тоном. — А во-вторых, пообещай не делать глупостей!

— На Гриммо, — неохотно назвал место Сириус. Не потому, что хотел скрыть, а потому, что совершенно не горел желанием посещать родительский дом. — Обещаю. Прежде чем сделать глупость, обязательно посоветуюсь с вами.

И вот он здесь. С собою запас быстродействующих зелий, как если бы отправлялся на опасное задание Ордена. Впрочем, идея, час назад показавшаяся гениальным озарением, теперь звучала в голове полнейшей нелепицей. Но проверить ведь всё равно надо, так?

Он поднялся по стертым ступеням к черной двери без ручки и замочной скважины, с одним лишь серебряным молоточком в форме змеи. От этого дома можно было ждать любого подвоха, поэтому Сириус достал волшебную палочку и, нервно потерев ее угловатые изгибы в ладони, направил древко перед собой. Только после этого стукнул дверным молотком. Хрипловатый дисгармоничный звон резанул по ушам. С едким скрипом дверь чуть повернулась на петлях и приоткрыла щель. «Моболиостиум!»⁽¹⁾ — приказал Сириус, не желая совать пальцы в эту щель. С презрительной неохотой дверь подчинилась и открылась шире. 

И вот, спустя девять лет после побега, Сириус шагнул в родной дом.

С хищным щелчком дверь захлопнулась за его спиной и, кажется, даже причмокнула. Длинный сумрачный коридор тянулся вперед и тонул во мраке. От затхлости и пыли хотелось зажать рукавом нос. Сириус прошел немного вперед, скрипя половицами, и клубы серой взвеси взметнулись от его ног. Со спины вдруг подул ледяной ветер. Сириус рефлекторно обернулся, вскинув палочку, но там был лишь пустой коридор.

— Неблагодарный слизняк! — вдруг завопил женский голос прямо ему в ухо.

Дернувшись, Сириус отскочил и грязно выругался от неожиданности. Он указал палочкой на мать, но… это было лишь пыльное пугало. Призрак Вальбурги Блэк искажался в воздухе и строил жуткие гримасы.

— Предатель крови! Позор семьи! — визгливо голосил он, протягивал к Сириусу крючковатые пыльные руки.

— Фините! — рявкнул он, пытаясь развеять чары, но пугалу было хоть бы что. — Делетриус! Эверте Статум! Эванеско! 

Пучки заклинаний вылетали из эбеновой палочки Сириуса, но всё без толку. В лучшем случае призрак на мгновенье становился бесформенным облаком, но потом снова делался Вальбургой и продолжал выкрикивать обвинения и загребать пальцами воздух, пытаясь схватить Сириуса за шею. 

Отбиваясь всё менее действенными Эванеско, Сириус отступал к запертой двери, судорожно пытаясь вспомнить, как нейтрализовать пыльное пугало. Эта магия была не столько хитроумной, сколько редкой. Наконец в памяти щёлкнули слова Грюма: «Как все мистические стражи, знает свой пароль». Точно! Нужно правильное слово или фраза, чтобы утихомирить призрака. Ну и что это может быть в доме Блэков?

— Toujours pur⁽²⁾, — сказал Сириус неохотно. 

— Предатель! — провыла теневая Вальбурга и кинулась на сына. — Поганый маглолюб! — ее липкие ледяные пальцы прошли сквозь его волосы, превращая их в грязные сосульки. Он содрогнулся в отвращении.

— Карга тупорылая!

Еще шаг назад, и Сириус уперся лопатками в рельеф двери. Морщинистое перекошенное лицо матери разрасталось перед ним, точно собираясь проглотить. Сириус оскалился. Брезгливость подсказала ему идею:

— А плесень вам к лицу, матушка. Надо же было так запустить дом! Агуаменти!

Струя воды мощным потоком ударила из его палочки и пробила брешь в пыльном корпусе пугала. Несколькими быстрыми движениями Сириус смыл тварь, заодно окатив весь коридор холодной водой. Ослабив напор, он сполоснул волосы и лицо от склизкой грязи, оставленной призрачным прикосновением. 

Лужи на полу и потёки на гобеленовых обоях теперь хлюпали: «Предатель!» — и морщились, формируя подобия лиц. 

— Понтум!⁽³⁾ — гулко произнес Сириус, проведя палочкой дугу от себя. Одна за другой над запруженным полом начали появляться чистенькие бруски красного дерева. Они сформировали висячий мост над монструозной лужей, и Сириус быстро перешел по нему.

Заскочив в гостиную, он захлопнул за собой дверь и настороженно огляделся. Гулко тикали напольные часы с тяжелым маятником. Большой ковер переливался серебристой зеленью, когда сонные вараны, вышитые на нём, поворачивали головы или переползали из одного угла в другой. Но в целом, кажется, здесь было спокойно.

— Ревелио, — на всякий случай бросил Сириус, и ничего подозрительного не обнаружил.

Теперь, получив передышку, он подивился тому, насколько заброшенным выглядел дом. В детстве, когда он жил здесь, мать требовала тотальной чистоты. Кикимер постоянно полировал полы, перила и рамы картин. А сейчас всё покрыто замшелым слоем пыли. Что здесь произошло?

Орион Блэк, отец семейства, умер три года назад. Его смерть тогда оставила Сириуса совершенно равнодушным. Сейчас невольно закрадывалось подозрение: вдруг мать тоже скончалась? Дом казался совершенно безлюдным. Вдруг она умерла где-то здесь, в одиночестве, и никто в волшебном сообществе даже не узнал об этом, не занялся похоронами, не запустил юридическую волокиту с наследством?..

Странное тяжелое чувство возникало от этой мысли. С чего бы? Сириус ненавидел эту женщину и хотел бы никогда в жизни больше не пересекаться с ней и не обмениваться даже словом. Так почему мысль о ее смерти ощущалась такой гадкой?

Ладно, неважно. Он вернулся на Гриммо не для того, чтобы копаться в себе. Он искал совершенно конкретную вещь — Звездочета. Прикинув, что скорее всего, эта штука на чердаке, Сириус поспешил наверх, не задерживаясь на промежуточных этажах.

Дом был полон ловушек. Их стало даже больше, чем Сириус помнил. Он успешно миновал голову Медузы, прибитую к стене как трофей: ей нельзя было смотреть в глаза, иначе окаменеешь. Но едва не застрял на бесконечной лестнице, ступени которой смещались противоположно тому, куда человек шел. Пришлось с нее прыгать — иного не оставалось.

Быстро шагая по коридору, он вдруг услышал наверху пощелкивание и резко вскинул палочку, готовый к атаке Салазар знает чего. Но вместо врага увидел нечто совершенно иное. В потолочном светильнике, больше похожем на стальной капкан, застрял пухлявый черный ворон. Он клацал когтями по решетке и жалобно клекотал. Встретить тут живое существо, пусть даже такое мрачное, было удивительно. Быстрым заклинанием Сириус освободил птицу и двинулся было дальше. Но ворон неуклюже полетел следом, приземлился перед Сириусом и пощелкал клювом.

Это был, кажется, птенец-подросток, судя по мягкому оперению. Он выглядел отощавшим и не мог нормально сложить левое крыло. 

— И как тебя угораздило? — буркнул Сириус.

Птица смотрела блестящим черным глазом — пугающе разумным, как обычно у воронов.

Вздохнув, Сириус с шуршанием достал подаренную Джеймсом коллекционную упаковку. На ней было желто-синее небо со странными летающими людьми и рубленое «Iron Maiden» — уменьшенная обложка их пластинки «Flight of Icarus».

— Ну, держи, — неохотно поделился он, аккуратно вскрыв упаковку и покрошив печенье.

Ворон принялся радостно поедать угощение.

— Теперь всё, сам виноват, будешь Икарусом, — объявил Сириус с усмешкой. — Только к солнцу не летай⁽⁴⁾.

Наконец он отыскал потолочный люк, скрытый чарами, и забрался на просторный чердак. Сквозь щербатую крышу сюда падали треугольники неверного пыльного света. Кружевные ширмы и тяжелые гардины перекрывали обзор, формируя из чердака сумрачный лабиринт. Здесь пахло увядшими розами, смолой и индийскими травами — до боли знакомый запах материнских духов. На дощатом полу среди пыли были протоптаны спирали дорожек. А в глубине, за занавесями слышался тихий напев старинной колыбельной.

Сириус считал себя человеком отважным и с крепкими нервами. Но даже ему стало не по себе. 

Он двинулся на звук, держа палочку наготове и осторожно раздвигая пологи штор. С одной из них на руку перекинулись черные ползучие точки — личинки ядовитой моли. Поморщившись, Сириус согнал их простым заклинанием, но они успели оставить несколько зудящих укусов.

Колыбельная становилась громче, и в последних строках уже были слышны слова: 

«Мне не жаль отдать все соки 

для родинушки, для крохи.

Ах, дитя! Из праха в гниль —

скоротечна жизни быль».

Сириус отдернул последнюю гардину. Открывшаяся картина кольнула его, точно тонкое лезвие вошло под рёбра.

В столбе пепельного света покачивалась ветхая резная колыбель, похожая на выцветшее кружево. Вокруг нее на полу, на тумбах, на промятых подушках концентрическими кругами сидели игрушечные медведи. У одних торчали нитки или не хватало глаза, другие, кажется, были сшиты из одежды. А к самой колыбели, тихонько бормоча и причитая, склонялась иссохшая Вальбурга Блэк. Черное платье, расшитое серебряной нитью и жемчугом, висело на ней, как на скелете. Сквозь впалые щёки угадывалась форма черепа. Не замечая ничего вокруг, старуха покачивала колыбель и ворковала над… чем-то.

Выйдя из оцепенения, Сириус громко окликнул ее:

— Матушка!

Но она даже не вздрогнула.

Он резко направился к ней, но вдруг поперек ног ему бросилась мелкая бледная тварь. Тонкие жилистые руки ударили Сириуса по коленям. 

— Нет! Не мешайте госпоже! — проскрипел Кикимер.

Сириус разъярился мгновенно.

— Не мешать?! Да ты не видишь: она в полушаге от смерти?! Ты, выдранок косорукий! И это твоя служба?! Пользы, как от вши!

Он схватил домовика за тонкую шею, стиснул до жалобного хрипа и отбросил поганца в сторону. Тельце эльфа сшибло ширму и со стоном рухнуло где-то в глубинах чердака.

В два шага Сириус приблизился к матери и дернул ее за плечо. В тот же миг его взгляд упал внутрь колыбели на то, что лежало там, притворяясь младенцем. И снова Сириус оцепенел. Укутанный в пеленки и окруженный болезненной любовью, там покоился старенький плюшевый медведь с темно-синим мехом и выцветшими звездами на шкурке. Звездочет. Любимая игрушка маленького Регулуса.

Примечания:

Даже самый маленький комментарий порадует автора :)

1) лат. mobilis «движимый» + ostium «дверь»

Вернуться к тексту

2) фр. «чистота крови навек» — девиз семьи Блэк

Вернуться к тексту

3) лат. pontis «мост»

Вернуться к тексту

4) Сириус отсылает к древнегреческому мифу, в котором Икар погиб, поднявшись слишком близко к солнцу.

Вернуться к тексту

Джеймс накинул мантию-невидимку на себя и Гарри, устроился на метле, придерживая сына одной рукой, а другой взявшись за древко, и взмыл в воздух. Гарри радостно завизжал: он обожал кататься на метле. Но Джеймс использовал этот способ перемещения по другой причине: в отличие от аппарации, метлу под мантией было невозможно отследить. К тому же лететь от «Страны игр» до улицы Глициний на скоростном Нимбусе было буквально четверть часа.

Втайне от всех, даже от лучших друзей, Джеймс растил сына здесь, в тихом магловском пригороде, рядом с родственниками Лили: ее мамой Эммой Эванс и семейством Дурслей. У бабули Эванс была своя спальня и у Дурслей, и у Поттеров, и она охотно помогала растить обоих внуков. Официально она носила другую фамилию, чтоб всех их нельзя было найти через девичью фамилию Лили, прекрасно известную магическому сообществу. Но дома Джеймс звал ее «миссис Эванс».

Безликий район и вредные докучливые соседи часто бесили Джеймса, и он даже начал понимать, почему многие волшебники недолюбливают маглов. Но бабуля Эванс была прекрасной женщиной, и он не знал, как бы справился с воспитанием Гарри без ее помощи. Поэтому ради безопасности и благополучия сына приходилось терпеть этот унылый райончик, и Джеймс, конечно, был готов на эту жертву.

Кроме того, скрываясь здесь, он вынужден был обходиться практически без магии, иначе вся маскировка пошла бы низзлу под хвост. Любое волшебство, чуть более значительное, чем простейшие бытовые чары, мгновенно выдало бы, что в этом непримечательном городишке поселился маг. Поначалу было тяжело, но со временем Джеймс привык пользоваться магловскими штуковинами и почти не колдовал.

Они приземлились на заднем дворе коттеджа. Джеймс огляделся, убеждаясь, что никто не наблюдает, и снял мантию. 

— Ну, как тебе день рождения, Гарри? — спросил он, ведя сына в дом.

Мальчик показал большой палец вверх:

— Во! 

— Что больше всего понравилось?

В доме их встретила миссис Эванс и принялась счищать остатки шоколада с уголков рта Гарри. 

Здесь же, напротив входа, стоял портрет Лили — обычная магловская фотография, цветная и неподвижная. Покойная любовь Джеймса улыбалась мужу с бумаги, ее глаза, зеленые, как свежая утренняя трава, сияли нежностью. Через рамку была переброшена тонкая цепочка, на которой висело обручальное колечко — такое маленькое, что не налезало Джеймсу даже на мизинец. Неправильно это: люди с такими маленькими руками не должны умирать… Проходя мимо портрета, Джеймс привычно погладил пальцами собственное кольцо, которое носил теперь, как вдовец, на правой руке. На его тусклом золоте четко читалась гравировка: «Д&Л».

Заботы о Гарри заполняли пустоту в его душе, оставленную смертью жены. Он мог утешать себя надеждой, что она рада, видя, как их малыш растет здоровым и жизнерадостным ребенком, окруженным любовью. Но долг перед Лили не был главным. Джеймс просто-напросто души не чаял в Гарри. 

Он поставил в углу многочисленные подарки сына и пообещал вечером убрать их наверх, мимоходом подумав, что неплохо бы заодно проверить квиддичный портфель от незнакомого мальчика. Мало ли, какие чары на нём могут быть.

— Миссис Эванс, вы сегодня у нас до вечера?

— Ну конечно! У нас же тут именинник!

Она развязывала шнурки Гарри, а тот вяло сопротивлялся и пытался доказать, что «он сам».

— Я тебе пирог сготовила. Пока будешь возиться — остынет!

— Миссис Эванс, мы от пуза наелись. Не надо пихать в него еще и пирог!

— Ну хотя бы маленький кусочек! Да, Гарри? Пирог с лимонным джемом — вкуснятина же?

— Фу-у!

Словом, мирная домашняя жизнь. Никаких приключений с упырями в Трансильвании.

— А вот Дадличек всегда съедает то, что я ему готовлю, — продолжала уговаривать бабуля.

— Вот он и жирный! — одновременно воскликнули Джеймс и Гарри.

Бабуля всплеснула руками. Поттеры лишь расхохотались.

— Гарри, поиграешь пока с поездами, которые подарил Сириус? — спросил Джеймс, отсмеявшись, немного заискивающе. — Мне нужно ненадолго отойти, хорошо?

— Куда?

— Дядя Ремус сейчас ложится в больницу, я провожу его. Скоро вернусь, и мы с тобой вместе поиграем. Хорошо?

— Ну ла-адно, — протянул Гарри, не очень довольно, но без обиды.

— Миссис Эванс, присмотрите за ним? 

— Конечно-конечно.

Он опустился на колени рядом с Гарри и притянул сына в объятья. Потрепал черные вихры, поцеловал в лоб.

— Не обижай бабушку.

— Ла-адно.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, папочка, — он обвил шею Джеймса маленькими ручками и осторожно поцеловал в щеку, опасаясь щетины. — Всё, иди, — сказал он, отбежав и махнув рукой. — Я играть!

* * *

Потертые серебряные звёзды на темно-синем ворсе старой игрушки переливались и мерцали. Стеклянные глазки смотрели жалобно и как-то совсем по-живому.

— Братик? — вдруг услышал Сириус детский голос за спиной.

В горле у него пересохло. Он медленно обернулся, скользя взглядом по десяткам других мишек, что сидели вокруг, словно поклонники темного культа. Наконец он увидел маленькую фигурку в чердачном полумраке. Трехлетний мальчик в черной пижаме, с аккуратно уложенными короткими темными локонами и огромными серыми глазами, похожими на две жемчужины. Он не был полупрозрачными призраком или видением, нет. Совершенно материальный на вид мальчик. И вне всяких сомнений Сириус узнавал в нём брата.

Он хотел сказать что-то, но язык словно прилип к нёбу. Голос разума, тихий-тихий, твердил Сириусу: «Не поддавайся! Это обман!». Но даже эта слабая, рассудительная часть его натуры не знала, в чём обман состоит и что вообще тут происходит. 

— Ты поиграешь со мной, братик? — жалостливо попросил мираж.

— Нет! — рявкнул Сириус испуганно.

Лицо ребенка скорчилось, словно он вот-вот расплачется.

— Сириус! — вдруг прохрипела Вальбурга. — Неблагодарный ты стервец! Явился в кои-то веки и даже время брату уделить не хочешь! — ее голос звучал сипло и измученно, несмотря на злобные интонации.

— Так, всё, матушка, — Сириус крепко взял ее за локти и потянул прочь от колыбели, — мы уходим отсюда.

— Нет! — заверещала она, вырываясь. Но сил и веса в ней осталось так мало, что Сириус с легкостью оттащил ее подальше.

— Братик?.. Куда вы? Можно мне с вами? — пролепетал двойник Регулуса, снова заставив всё внутри Сириуса перевернуться. В его памяти, наложившись друг на друга, вспыхнули два образа: потайной смех за играми в корнях гигантского дуба и бледный, истерзанный пытками юноша в застенках Лестрейнджей.

— Пожалуйста, не оставляй меня здесь! — умолял детским голоском фантом. На бескровных щеках жидким серебром блестели слезы.

Сердце сжималось от его слов.

— Я вернусь, — пообещал Сириус. — Ты почти убил ее, не видишь, что ли? Ей надо в больницу!

Выражение детского личика стало озадаченным.

Сириус заставил себя больше не смотреть на фантомного брата, иначе он и правда никогда не уйдет отсюда. Отвернувшись, он поволок беснующуюся Вальбургу прочь. Он затылком чувствовал неотрывный взор детских глаз и ждал, что новые мольбы вонзятся в спину уколами вины. Вместо этого раздались тихие всхлипы. Но Сириус спустился с чердака, невзирая на них, и душераздирающие звуки наконец стихли.

Добравшись до гостиной, он открыл дверь в прихожую. В проем ударили резкий болотный запах и влажный ветер, и на глазах Сириуса из мокрого пола вырос водянистый слепок матери. Ну отлично. Пыльное пугало, смешавшись с Агуаменти, стало грязевым. Теперь две Вальбурги Блэк одновременно орали на него, плюясь оскорблениями. Сириус захлопнул дверь и выругался.

Меньше всего он хотел застрять в фамильном доме с сумасшедшей матерью, ее липким двойником и паразитическим призраком Регулуса.

Впрочем, путь на улицу Гриммо никогда не был единственным выходом из поместья. Был еще задний двор с садом и прудом, фактически расположенный в Глостершире, в ста милях от Лондона. Он подвел ноющую мать к массивным воротам в холле, которые вели туда. Конечно, они были заперты.

— Давайте ключ.

— Отпусти меня немедленно, червяк!

«Червяк?! Это что-то новенькое». 

— Открывайте, матушка! Иначе, Мерлином клянусь, я вас стукну!

— Верни меня к сыночку, изверг косматый!

— Изверг, а?! Я вам жизнь вообще-то спасти пытаюсь! Не знаю только зачем! Вы на себя посмотрите! — он заставил ее выставить костлявую руку перед лицом. В предплечье явно просвечивали две тонкие кости. — Этот ребенок наверху питается вашей энергией!

— Мне не жаль отдать все соки для родинушки, для крохи, — пропела Вальбурга слабым фальцетом, и Сириус совсем отчаялся.

— Ладно, — сказал он, вдруг зло рассмеявшись. — Ладно. Откройте мне эту дверь и, обещаю, я отпущу вас обратно на чердак.

Она снизу вверх заглянула ему в глаза своими обесцвеченными очами с кровавой сеточкой вен. Он приподнял бровь, не отводя сурового взгляда. Поджав губы, мать перевела взор на дверь и прошептала несколько слов на латыни. Массивные створки стали медленно открываться, из-за них повеяло вечерней свежестью. Когда проход достаточно расширился, Сириус вытолкнул мать на улицу, не слушая ее возмущенную брань.

Оставалась последняя трудность. Аппарировать с территории поместья нельзя, а оно простиралось на много гектаров вокруг и было огорожено с одной стороны озером, а с другой — лабиринтом из живой изгороди. Но на этот счет у Сириуса было с собой решение. Он вытащил из кармана джинсов маленький мотоцикл, похожий на игрушку, поставил его на траву и увеличил, наложив Энгоргио. Мать завизжала при виде «этого отвратительного магловского извращения». Сириус усмехнулся, оседлал байк, силой усадил мать перед собой и взмыл в воздух.

* * *

— Да брось, Сохатый, не делай из этого трагедию.

— Я и не делаю. Просто прилетел поддержать тебя.

— Или снова отговаривать?

— Нет. Правда.

Джеймс и Ремус сидели в холле больницы святого Мунго в ожидании врача, который должен был позвать Ремуса. Несмотря на все отговорки, Джеймс видел, что друг нервничает. Впрочем, он всегда беспокоился перед полнолунием — оно и понятно.

— Как тебе работка в Хогвартсе? — спросил Джеймс, чтобы немного отвлечь Лунатика разговором.

— О, там отлично. Представляешь, меня даже поставили пару раз заменять уроки по ЗОТИ третьему курсу. Я и не думал, что мне так понравится работать с детьми.

Джеймс начал выспрашивать подробности, но вдруг у входных дверей госпиталя начался какой-то переполох.

— Женщина в критическом состоянии! — крикнула волшебница-администратор.

Спорхнув с ее палочки, красная птичка-оригами, стрекоча, промчалась мимо Мародеров и нырнула за угол. Вскочив, оба подбежали ко входу, влекомые тревогой и любопытством. Завидев, что творится, оба остолбенели. Ничего подобного они не видели никогда в жизни и секунду назад готовы были бы поклясться, что никогда не увидят. Сириус Блэк придерживал свою престарелую мать за плечи и выглядел крайне обеспокоенным ее состоянием.

Несколько минут прошло в крайней суматохе. Разгоняя зевак, к Блэкам подоспел медбрат с летающими носилками и помог Сириусу уложить на них Вальбургу. Та слабо сопротивлялась и кричала, что это похищение. Сириус тщетно пытался объяснить ее состояние. Ловя на себе потрясенные взгляды друзей, он только сильнее путался в словах.

Наконец носилки с пожилой аристократкой улетели в глубины больницы, а трое Мародеров остались в холле, скованные секундным молчанием.

— Что ты сделал с ней, Бродяга? — шепотом спросил Джеймс, когда они втроем отошли от толпы.

Сириус в легкой заторможенности перевел на него взгляд. Его зрачки были расширены, а руки чуть подрагивали.

— Ты не поверишь, — сказал он так, словно сам не верил. — Ничего.

Он сморгнул, переводя взгляд с Джеймса на Ремуса и обратно.

— Я… Там такое… Я должен вернуться. Там… 

— Так, Бродяга, спокойно, — Джеймс твердо опустил ладонь другу на плечо. Ему совсем не нравилось это взвинченное состояние Сириуса. Ни к чему хорошему оно никогда не приводило. — Рассказывай по порядку, что произошло.

Взгляд Сириуса на несколько мгновений опустел, словно его разум целиком провалился в воспоминания.

— Я нашел Звездочета, — сказал он глухо наконец. — Это… это из-за него мать в таком состоянии. Думаю, он питался ее силами. А еще… Я видел призрака… 

— Погоди, постой. Звездочет — это в итоге кто?

— Это… — он сглотнул и опустил голову. — Это вещь из детства Регулуса. Его игрушка.

— Игрушка Регулуса питалась жизненными силами вашей матери? — переспросил шепотом Ремус.

Сириус неохотно кивнул.

— Того самого Регулуса, который сказал тебе про?.. — Джеймс сделал многозначительную паузу, не называя слова «крестраж».

— Но ведь это значит, что… — начал Ремус, хмурясь.

— Мы пока не знаем, что это значит! — пылко перебил Сириус. — Именно в этом я должен разобраться!

— Бродяга…

— Что?!

Он уставился в глаза Джеймсу с гневным вызовом, но пару мгновений спустя уронил взгляд, а потом и вовсе зажмурился.

— Ну а что мне делать? — спросил он почти с мольбой. — Я должен понять…

В этот момент мелодичный голос объявил:

— Мистер Люпин, пройдите в кабинет Сигма-18.

Все трое переглянулись в новой тишине. Ремус вздохнул, поднялся со скамьи и положил руку Сириусу на плечо. 

— Я уверен, что ты во всем разберешься и примешь правильное решение.

— Спасибо, Лунатик… Удачи с твоим лекарством.

Слова Сириуса звучали неловко, но в его взгляде светилась искренность. Джеймс пожал Ремусу руку и тоже напутствовал.

Мерлин, ну почему эти двое лоботрясов нашли неприятностей на свои задницы одновременно? Джеймсу хотелось встряхнуть их обоих, усадить за стол и велеть, чтоб ели кашу, а не впутывались в передряги. Но им было не по пять лет, они его не послушаются. Что там, даже Гарри не всегда его слушался!

Помахав им еще раз, Ремус скрылся в больничных коридорах, и Джеймс с Сириусом остались вдвоем. Людная больница казалась неподходящим местом, чтобы обсуждать такие щекотливые вопросы, поэтому они вышли на вечернюю улицу. 

— Бродяга, старина, ты должен подождать, успокоиться. Дать себе время.

— Ты не понимаешь. Я видел его!

— Кого?

— Регулуса. Видел его в доме. Ребенком.

— Ты несешь чепуху! Конечно, ты его видел в доме ребенком — вы же росли вместе!

— Нет, я видел его сейчас! Сегодня! — Сириус встряхнул головой, точно пес, который вылез только что из воды. — Он просил меня не уходить. Он… Ты не видел его тогда, Джим. Там, у Лестрейнджей. Он умолял меня. Он говорил про крестраж, и я всё это время думал, что про крестраж Волдеморта. Но что если… он говорил про свой крестраж?

Сириус поднял на Джеймса широко распахнутые жалобные глаза цвета пасмурного неба, просящие, как у бродячего пса.

Джеймс протяжно вздохнул. Это была очень плохая идея. Но у него не хватило воли пойти против такого взгляда и надавить на Сириуса сейчас, заставить его одуматься. 

— Ладно, Бродяга, летим. Покажешь мне этого треклятого Звездочета.

Примечания:

Это было скорее пугающе или скорее смешно?

Мародеры приземлились у заднего входа в поместье Блэков. Путь по небу до Глостершира занял около часа, но зато теперь они находились в фамильном саду, примыкавшем к особняку. На фоне изумрудной зелени в серебристом лунном свете выделялись пересохшие фонтаны в форме змей, высокие белые лилии с удушливым ароматом и разросшиеся кусты черных роз, чьи шипы отливали металлическим блеском. Джеймс впервые видел особняк Блэков, хотя был наслышан о нём. И, надо сказать, рассказы Сириуса оказались вполне правдивы: здание действительно поражало своей готической монументальностью. 

Бросив взгляд на полную луну, Джеймс снова с беспокойством подумал о Ремусе. Но прямо сейчас ему ничем не помочь, а Сириус явно был в раздрае и нуждался в дружеском присмотре.

Они шагали к мрачным вратам, ведущим в дом, и Сириус инструктировал Джеймса о всяких смертельных ловушках, ждавших внутри, но вдруг замер на месте и прервался.

— Вот он, — сказал он изменившимся голосом. 

Джеймс проследил за его взглядом, но никого не увидел. Просто ступени, крыльцо и двери. Никого живого.

— Где? Кто?

Сириус поглядел на него растеряно.

— Ты не видишь и не слышишь его?

— Нет.

— Он… он говорит, что в смерти холодно… — пробормотал Сириус.

На этих словах Джеймса прошиб озноб. Перед глазами на миг встало безжизненное тело Лили в открытом гробу среди цветов. Но ей… ей ведь сейчас не холодно?

Джеймс положил руку Сириусу на плечо, пытаясь вернуть его мысли в мир живых.

— Это не твой брат, Бродяга. Он в ином мире. А это просто иллюзии, насланные крестражем. Регулус хотел, чтоб эту вещь уничтожили, поэтому сказал тебе о ней. Каждый разрушенный крестраж — это удар по Волдеморту и месть за тех, кого мы потеряли.

Сириус покачал головой. Его взгляд был прикован к одной точке внизу, у входа в дом.

— Это была игрушка моего брата, Джим. Как она может быть крестражем Волдеморта?

— Он коварен.

— Настолько, чтоб просить у своего последователя детскую игрушку? Это абсурд! — вспылил Сириус.

Джеймс сдержался, чтоб не повысить голос в ответ — запальчивый тон Сириуса ему совсем не нравился. 

— Может, этот крестраж умеет менять внешнюю форму?

— Регулус изначально сказал именно про Звездочета! Довольно чепухи!

— Ладно, даже если это не крестраж Волдеморта, эта штука высасывает жизненные соки. Ты сам сказал, что она чуть не убила твою мать!

— Да, но… — Сириус притих, вопросительно глядя в сторону и слушая третьего участника беседы. Этот невидимка здорово злил Джеймса. — Он говорит, что знает тайну Волдеморта, — произнес Сириус взволнованно. — И что расскажет нам всё, если мы его оживим! — его глаза маниакально сверкнули.

— Нда? — Джеймс развернулся в сторону невидимого шантажиста. — Или лучше мы потыкаем в твоего медведя клыком василиска, и ты всё скажешь так?!

— Джим! — возмутился Сириус. — Даже не думай об этом! — вновь переведя взгляд на врата, он добавил совсем другим тоном, мягким и разборчивым, словно обращался к ребенку: — Не бойся. Мы тебе не навредим, я обещаю. Ты… покажешь?

Сорвавшись с места, он вдруг устремился сквозь врата в особняк. Джеймс, ругаясь себе под нос, поспешил за ним. 

— Куда мы? Да стой же ты!

Едва поспевая за другом, он мысленно проклинал этого псевдо-Регулуса, а заодно вспоминал недобрым словцом и настоящего, который в школьные годы бывал тем еще засранцем: стучал учителям на Сириуса, уводил снитч в последний момент…

Огромный мрачный холл сменился винтовой лестницей, по которой они попали в двухъярусную библиотеку. Ее заливало зеленое сияние змеевидных канделябров.

— Сириус! — рявкнул Джеймс.

Тот оглянулся и лихорадочно сверкнул глазами, похожими на две полные луны.

— Мы должны во всём разобраться! Пожалуйста, Джим!

Он рассеянно развернулся прочь от Джеймса и кивнул то ли своим мыслям, то ли невидимке. Подбежав к одному из стеллажей, он присел к нижней полке, выгреб несколько фолиантов и достал спрятанную за ними книгу.

— И правда, — проговорил он негромко.

— Может, ты меня хотя бы просветишь, что вы там с братцем ищете? — едко бросил Джеймс.

— Конечно, — буркнул Сириус. — Только не угрожай ему.

Он поднялся и показал небольшой черный гримуар в кожаном переплете без названия. Эта штуковина буквально кричала всем своим видом: «Я книга по самой наитемнейшей магии!». Сириус положил ее на стойку для чтения, Джеймс приблизился, и Мародеры замерли перед гримуаром. Несколько секунд Сириус не решался открыть обложку. Вопреки здравому смыслу, Джеймс был заинтригован, хоть отцовское чутье и твердило, что пора прекращать эти опасные ребячества. 

Сириус начал настороженно перелистывать книгу по одной странице. Она была испещрена острым рукописным почерком, алхимическими схемами и жутковатыми иллюстрациями. На одной странице летучая мышь с человеческим эмбрионом вместо внутренностей, на другой — некое орудие пыток с железными лепестками.

— Что ты ищешь? — спросил Джеймс полушепотом, словно они были под мантией-невидимкой в запретной секции школьной библиотеки. 

— Как оживить его. Он скажет, на какой странице остановиться.

На очередном развороте была изображена отрубленная голова оборотня.

— Я надеюсь, не твой брат написал эту книгу? 

— Говорит, что нет.

Страницы шелестели дальше и наконец замерли. 

— Вот. 

Сириус примял листы ладонью, чтоб книга не закрывалась. Помимо латыни на странице был и английский. 

— «Кость отца, плоть слуги»… — зачитал Сириус. — Мерлин! Что за жесть?!

— Еще и «кровь недруга, взятая насильно», — пробурчал Джеймс, тоже пробежавшись взглядом по строкам. — Ну, это мы точно не…

— Послушай, послушай! — Сириус вдруг схватил его за предплечье, охваченный нездоровым энтузиазмом. — А ведь у нас всё это есть! Кикимер, если объяснить, что речь про Регулуса, что угодно себе отрежет. Отцовский склеп я легко разграблю, это не проблема. И, — он извлек громоздкий браслет Беллатрисы, сверкнувший кровавыми камнями, — боевой трофей! Здесь наверняка кровь Беллы, Волдеморта или кого-то из Пожирателей. Учитывая, что они сделали с Регом, они точно его враги! И раз браслет добыт в бою, значит, эта кровь взята насильно!

Сириус был человеком импульсивным и увлекающимся, но даже его нечасто настолько захватывала какая-то идея. В другой ситуации Джеймс с радостью бы поддержал энтузиазм друга, но это же проклятая черная магия, крестражи и просто немыслимо темное дерьмо!

— Бродяга, — заботливо-отеческим тоном обратился он, пытаясь привести друга в чувство. Отведя его руки от книги, он твердо закрыл ее. — Подумай сам, что ты предлагаешь, — Джеймс постарался поймать взгляд Сириуса, но тот бешено метался, не задерживаясь в одной точке даже на секунду. — Это черномагический ритуал с жертвоприношениями. Такие делишки для Пожирателей, не для нас. Слышишь?

— Но это!.. жизнь Регулуса! — воскликнул Сириус и прибавил умоляюще: — Ты не видел его там. Его в порошок истерли теми пытками. И ты не слышал, как он меня просил… Джим, Регулус правда заслуживает второй шанс!

«А Лили?» — ни с того ни с сего спросил внутренний голос. Джеймс сглотнул, пытаясь отогнать эту мысль. Она была несправедливой по отношению к Сириусу и вообще неправильной в контексте их дружбы.

— И ты веришь, — спросил он хмуро, — что черная магия способна вернуть его? Что это будет правда он? Бродяга, ты знаешь, что это не так! Существо, которое призовет ритуал, не будет твоим братом!

— Неправда! Он сделал крестраж — значит, он может вернуться!

— Убил кого-то, выходит?

— Пусть так!

— Да ну?

— Мне не плевать! Но я выскажу ему за это потом! — Сириус на миг обернулся к невидимке и грозно махнул кулаком в воздух, но тут же снова вскинул болезненно-пылающий взгляд на Джеймса. — Мы должны оживить его!

— А дальше что? Поднятие мертвецов — это прямой билет в Азкабан, Бродяга! Да нас обоих осудят на Поцелуй!

— Значит… — Сириус наклонил голову так, что под его бровями залегли мрачные тени, — я сделаю это один.

Джеймс оттянул очки на лоб и на мгновенье прижал ладони к глазам. Спорить с Сириусом было просто невыносимо тяжело.

— Подумай, сколько зла это может породить, Бродяга. Что, если ты ошибаешься? Что, если ритуал пойдет не так? Нельзя так рисковать. Мы должны рассказать всё Ордену, передать крестраж и…

— Нет! — рявкнул Сириус. — Им нельзя говорить! Они точно не позволят мне воскресить его! 

— И будут правы!

Лицо Сириуса искажал гнев: брови сведены, ноздри расширены, зубы сжаты. Еще капля, и он перейдет от криков к кулакам. Но вдруг кадык Сириуса дернулся, и он медленно прикрыл глаза. Его грудная клетка часто-часто поднималась и опускалась в ритм дыхания. 

— Ладно, — сказал внезапно сдавленным и тихим голосом. — Ладно… Отнеси его в Орден… Пусть сделают, что сочтут нужным… — он вздрогнул и поморщился, как будто услышал чей-то крик. — Я провожу тебя на чердак…  — добавил он чуть слышно. — Там ловушки по пути.

* * *

Каждый шаг отдавался гулом в мозгу Сириуса. Он сделал выбор, принял решение. Дальше осуществить его — дело механическое и вместе с тем дело принципа. 

Стены особняка давили, и каждая щель, каждая пылинка, каждый вензель мелкими червяками вгрызались в душу. Никогда прежде словосочетание «предатель крови» не трогало его, напротив, он считал это практически гордым титулом. Но теперь всё заиграло другими красками. 

Регулус умолял его. Его беспомощный детский плач сменялся криками, полными боли и обвинения, те переходили в сдавленный шепот мольбы. Но Сириус выбрал игнорировать его. Оставить его в мучительном холоде смерти, потому что так сказал Джеймс. Потому что есть риски. Риски для Гарри, для Ордена, может, даже для всей Магической Британии.

Он старался не думать о том, что будет дальше, сосредоточиться на ступенях, на шагах, на простой задаче: переместить из точки А в точку Б. Но коварные мысли так и лезли в голову. Что, если Орден и впрямь станет использовать крестраж для пыток, чтоб узнать тайну, которой Регулус пытался шантажировать их? Это вообще возможно? Он хотел попросить Джеймса не допустить этого, но почувствовал, что совсем расклеится, если хоть слово произнесет. «Шагай и не думай», — велел он себе.

Одну за другой они обходили ловушки, которыми кишел путь на чердак. Джеймс поглядывал на Сириуса встревоженно и жалостливо. Пару раз он пытался нарушить молчание чем-то вроде «Ты всё правильно делаешь», но Сириус разговора не поддерживал. Подойдя к повороту, где из стены торчала голова Медузы, он сухо сказал: «Пока не развернемся, смотри в пол». Но сам едва не поднял взгляд на трофейного монстра. Камень же, наверное, не может так растрескаться внутри?

— Братик, нет!.. Братик! — звучал жалобный детский голосок. — Мне страшно! Пожалуйста, не отдавай меня им!..

Сириус упорно не смотрел на фантома.

Наконец они поднялись на чердак. Сириус бросил вперед заклятье, разметав все ширмы и занавеси по сторонам. Открылся пыльный простор огромного косоугольного чердака, по центру которого слабо покачивалась одинокая белая колыбель. Джеймс сдавленно охнул при виде нее. Регулус повис у Сириуса на штанине. Вроде бы невесомый фантом, а вместе с тем неподъемный камень. Никаких сил идти вперед не осталось.

— Он там, — сипло сообщил Сириус. — Забирай. И… — он протолкнул слова сквозь горло, — пусть его не мучают, пожалуйста, Джим. Если это возможно. 

Он ощутил на себе взгляд Джеймса, но встретиться с ним не сумел. Всё, о чём Сириус мог думать, — это «Пусть скорее всё кончится». Как только Джеймс улетит вместе со Звездочетом из дома, призрак Регулуса исчезнет, а вместе с ним, возможно, отчасти и вина. 

«Эннервейт! Круцио!» — кричала Беллатриса в беспощадных воспоминаниях, и Регулус бился в судорогах на полу, а со рта его текла ниточка бурой слюны. «Прошу…» — лихорадочно шептал он, сжимая руку Сириуса за секунды до смерти.

Бросай самообман. Вина не пройдет никогда.

Гулко шагая по половицам чердака, Джеймс подошел к колыбели и склонился над ней. Сириус закрыл глаза.

* * *

Особняк Блэков был, конечно, местечком жутковатым и недружелюбным. Но не шел ни в какое сравнение с этим чертовым чердаком. Вид колыбели, слабо покачивающейся в столбе пыльного света, вызвал у Джеймса самую настоящую сердечную боль. Этот образ был настолько душераздирающе страшным, настолько хватал за нерв и драл его на себя, что трудно было сдержать стон. 

Взяв себя в руки, Джеймс всё же преодолел ярды до колыбели и, не смея дышать, заглянул внутрь. Вместо младенца там лежал закутанный в пеленки синий плюшевый медведь. Его стеклянные глаза заливала тьма. Не касаясь самой игрушки, Джеймс извлек крестраж и хмуро обернулся к Сириусу.

Тот больше походил на тень, чем на живого человека — серо-бледный, с каменным выражением лица и измученным взглядом. С каждой секундой Джеймсу становилось всё труднее убеждать себя, что он поступает правильно. Что он спасает этим друга, а не губит его. Неужели вот он, конец их многолетней дружбы? Если боль Сириуса сейчас настоящая, не вызванная крестражем, то как он сможет потом простить Джеймса? Никак. Он никогда не отличался отходчивостью.

Взгляд Джеймса скользнул вниз по силуэту друга и вдруг замер на уровне колена. Там, выглядывая из-за него, пряталась детская фигурка, которую Джеймс прежде не видел. Его сердце снова болезненно сжалось.

— Это не твой брат, Бродяга, — попытался объяснить он, обращаясь скорее к самому себе, чем к другу. — Это порождение темной магии, которое паразитирует на твоих чувствах, понимаешь? 

— Как скажешь, — отозвался Сириус глухо.

Опять это его жертвенно-вассальное поведение! Общаться с ним в такие моменты становилось просто невозможно.

— Ты не…

— Зачем ты убеждаешь меня, Джим? Я уже на всё согласился. Делай, что считаешь нужным, — в его голосе звучал мрачный фатализм.

Призрачный ребенок стоял за спиной Сириуса, держась за штанину, панически ища защиты у старшего брата. Его глаза казались огромными печальными жемчужинами. И сколько бы Джеймс ни повторял себе, что это морок, его отцовские чувства оглушительным набатом требовали позаботиться о ребенке.

— Ох… — простонал он. — Мы оба будем жалеть об этом до скончания дней, Бродяга. Что там было в книге с ритуалами?

Сириуса сотрясла странная судорога облегчения. 

— Правда? — спросил он одними губами.

Джеймс уронил Звездочета обратно в колыбель и сбивчивым шагом подбежал к Сириусу.

— Прости меня, Бродяга, прости, прости, что заставил пережить это!

Он приобнял окоченевшего друга за плечи.

— Прости.

— Ладно, — потрясенно ответил Сириус.

— Точно?

— Наверное.

Джеймс нервно рассмеялся из-за этой неопределенности.

— Пойдем отсюда. Надо теперь поймать Кикимера и выкопать кость твоего отца, да?

Сириус сморгнул оцепенение и наконец осмысленно посмотрел на Джеймса. Мало-помалу в глубине его глаз зародился азарт, а на губах расцвела ухмылка.

— Точно!

Примечания:

Спасибо за ваш интерес к фанфику! Автор будет рад даже самому небольшому комментарию)

P.S. а еще есть канал с тизерами новых глав и всякими приколами t.me/beyond_stories

Молодой гробовщик, нескладный долговязый магл лет двадцати с темными патлами, вонзал лопату в утрамбованную временем землю и расковыривал ее. Палило солнце, и по лбу парня блестящими дорожками катился пот. Белла держалась в тени деревьев, наблюдая за ним со смесью отвращения и хищного интереса. В принципе, она могла бы раскопать могилу и просто магией. Но подрядить для этого мальчика показалось интереснее. Он был под Империусом, разумеется, и раскапывал не просто чью-то могилу: там внутри содержались кости, необходимые для ритуала возрождения.

В последнем видении Темный Лорд объяснил, что его отец был великим магом, чье имя и свершения предали забвению, а останки раскидали по могилам безвестных бродяг, одним из которых был некто Том Реддл. Червячок подозрений закопошился в душе Беллы, но затих. В конце концов, разве могут быть сомнения, что Темный Лорд — потомок таких же великих волшебников?

Сейчас он был слаб и немощен, это правда. Не человек, даже не зверь, а нечто вроде опухоли. Он обитал в утробе Беллы, словно зародыш, и питался ее силами. Так было необходимо. Три года назад ей пришлось самой поместить внутрь себя тот черный сгусток, что оставался от Темного Лорда.

Когда-то давно Белла возмутилась бы самой идее, что кто-то может столь непочтительно использовать ее тело. Но когда она, еще юная, впервые встретила Его, и Он открыл ей глаза, всё переменилось. Жизнь обрела смысл, и теперь Белла неукоснительно следовала ему.

Конечно, служить этому головастику… Не смей так думать! Внешняя форма не важна! Темный Лорд велик мыслью, и ты поможешь Ему вернуть величие физическое!

Бесспорно… Просто жизнь теперь стала совсем не та, что раньше. И глупо отрицать, что бегать по лесам и охотиться на единорогов было, м-м, ей не по душе. Но это временные трудности, разумеется.

Ее поддерживали встречи во снах, где Темный Лорд был прежним — статным мужчиной, исполненным достоинства и мудрости. Он справлялся о ее успехах и наставлял, как действовать дальше. Белла была связующим звеном между Ним и миром живых и гордилась этим. 

Впрочем, иногда крамольные мысли закрадывались в ее голову… Но она гнала их. Кто она без Темного Лорда? Пустышка, ничем не лучше покойного муженька. Гедонистка, которая черпает удовольствия в агонии других — желательно хорошеньких юношей. Миссия Темного Лорда, служба Ему — вот что придавало подлинный смысл ее существованию.

Молодой магл наконец закончил раскопки. Он спрыгнул в могилу, с треском вскрыл гроб и принялся выкидывать наверх разные кости. Никакого изящества!

К сожалению, Белла не могла прямо сейчас связаться с Лордом и узнать, какие из костей подойдут. Придется брать все. По ее приказу магл собрал останки в мешок и крепко завязал его. В целом, больше от него ничего не требовалось.

Белла смерила его оценивающим взглядом: тот еще кривоносый детина. Забавляться с ним не хотелось. Но не отпускать же, в самом деле? К тому же пора начать заново собирать коллекцию трофеев. Взмахом палочки она рассекла парню щеку и приманила сгусток крови в небольшой флакон. В свободную минутку она сделает из этих капель кроворит для нового браслета на замену тому, который отдала Рудольфусу. Ей до сих пор было жгуче досадно, что пришлось расстаться с украшением, но иначе Руди никак не верил в ее замысловатую ложь.

Теперь, спустя недели после смерти мужа, Беллатриса признавала, что он был не таким уж бесполезным. Забота и обожание, которыми он окружал ее, скрашивали безрадостную жизнь в бегах, а теперь они навсегда остались в прошлом.

И всё же по браслету она скучала больше. Она помнила каждый самоцвет, заключенный в его серебряные лакуны, — за каждым из них стояла история, полная стонов и слёз. Белла начала собирать ту коллекцию вскоре после школы. Сначала это были просто привлекательные юноши-маглы, с которыми было зазорно и мерзко общаться, но никто не запрещал их пытать. Потом, когда она присоединилась к Волдеморту, кровавыми каплями стали пополнять браслет грязнокровки, вольнодумцы, пленные орденцы и авроры. 

Но один кроворит был для Беллы особенно ценен — тот, что она сгустила из крови Регулуса. Долгое время он занимал особое место в старом браслете, и, касаясь его пальцами или губами, Белла вспоминала трогательную покорность, с которой юный Блэк принимал унижения и пытки. Как же ей теперь его не хватало! Камень из крови гробовщика, конечно, его не заменит, но это хоть что-то.

Закупорив флакон, Белла легким магическим толчком спихнула магла в гроб, захлопнула крышку и вихревым потоком заставила свежевскопанную землю взвиться и заполнить пространство могилы. Его ждет долгая мучительная смерть, и с помощью кроворита Белла сможет смаковать ее в воображении… представляя на его месте кого-то совсем другого.

Примечания:

Часть главы писалась под песню “Spooky Scary Skeletons” https://youtu.be/T_381kOAtTg?si=4pv7MVm30UfcVq9d Читать можно под нее же :D (вы поймете, какую сцену)

— Ради хозяина Регулуса? — глазки Кикимера слезливо заблестели. — О, разумеется. Кикимер всё-всё сделает ради хозяина Регулуса!

Сириус довольно кивнул. Ровно это он и хотел услышать.

Кровь есть, плоть есть. Оставался последний ингредиент, и за ним предстояло отправиться в фамильный склеп. Пожалуй, заявлять, что разграбить его будет «легко», было немного опрометчиво и самонадеянно со стороны Сириуса — впрочем, ничего нового. В любом случае, теперь, когда Джеймс передумал и поддержал его, Сириуса переполняли триумф и решимость добыть чертову кость Ориона Блэка, пусть даже ради этого придется разнести весь фамильный особняк!

Призрак ребенка-Регулуса на время покинул их, не маячил над душой. Оставшись без него, вдвоем, Мародеры наспех подготовились к вылазке, преодолели хитросплетения садового лабиринта и стояли теперь на входе в усыпальницу, напоминавшую особняк в миниатюре — маленькое готическое строение с острой двускатной крышей, ощерившейся шипами. На краю кровли сидел, чистя перья, Икарус. Завидев Сириуса, он взлетел и мягко приземлился тому на плечо. Сириус небрежно погладил птицу пальцем по голове. Ласково клюнув его, ворон улетел.

Сириус приказал дверям открыться той же латинской формулой, которой мать отворила врата в сад. Усыпальница подчинилась Блэку, и древние створки со скрипом разошлись. Изнутри пахнуло затхлой плесенью и смертью. 

— Твой любимый запах, да, папа? — оскалился Сириус, входя с палочкой на изготовку.

Джеймс двигался рядом с ним. 

В полумраке склепа виднелась приземистая галерея с острыми арками по обеим сторонам — за каждой тонула в тени личная погребальная зала кого-то из почивших Блэков. 

— Ревелио, — прошептал Сириус.

На секунду возле каждой из арок возник голубоватый символ — намек на то, кто здесь похоронен. Сириус успел разглядеть монограмму отца, и Мародеры шагнули под нужную арку. 

Сквозь узкие бойницы окон серебрился лунный свет, полосками ложась на массивный каменный гроб. Расхитители обступили его. Джеймс магией потянул крышку наверх — плита приподнялась на пару дюймов, и Сириус, не раздумывая, сунул руку в черную щель. Там было мертвецки холодно. Он нащупал костлявый палец и быстро выдернул его из гроба. В тот же миг раздался гулкий треск, и пол разверзся под ногами парней. Рычаще вскрикнув от неожиданности и испуга, оба полетели вниз, в землистую мглу. Зловещий хохот эхом нырнул за ними.

Шахта под склепом оказалась глубиной ярдов пять — словно спрыгнули со второго этажа. Сырая почва немного смягчила падение. Ругаясь и отряхиваясь, парни поднялись на ноги.

— Цел?

— Да-да, порядок.

— Кикимер! — рявкнул Сириус. Наверху, в склепе, раздался характерный щелчок, и над провалом показалась сморщенная ушастая голова. — Перенеси нас наверх немедленно!

— Хозяин Орион приказывал Кикимеру никогда-никогда не помогать мародерам, что посмеют тревожить его прах!

Джеймс нервно хохотнул.

— Помнишь про Регулуса? — строго спросил Сириус, задрав голову и глядя снизу вверх на домовика. — Ты сказал, что на всё ради него готов!

— Кикимер готов. Но Кикимер ни за что не нарушит последнее веление хозяина Ориона.

С этими словами эльф паскудно улыбнулся, щелкнул пальцами, и плиты пола со скрежетом вернулись на свои места, замуровав выход и погрузив Мародеров во тьму.

— Вот сволота мелкая! — ругнулся Джеймс. 

А Сириус подавленно молчал, хотя обычно был первым по брани. Туманное воспоминание сжало ему виски. Ему лет пять, и он в чём-то опять провинился, и Кикимер, тогда еще такой большой и могучий в сравнении с ребенком, тащит его по коридорам, пихает в темную комнатку без окон и с ехидным ворчанием запирает. «То-то же! Пущай молодой господин знает, как расстраивать хозяйку! Ах, сколько боли, сколько крови стоило дорогой хозяйке принести тебя в мир — Кикимер помнит! Посиди-ка, подумай о поведении, наследник!»

Ему давно было не пять. Но на секунду тот образ накрыл его с головой, и детская беспомощность сковала локти. Толчок Джеймса и вспышка заклинания вырвали из этой потерянности. 

Невесомый шарик света парил над головами парней, освещая подземелье. Лицо Джеймса было встревоженным и сосредоточенным. По сторонам, надвигаясь, слышалось неприятное щелканье.

— Ничего, Бродяга, мы отсюда выберемся, — сказал он и по-боевому улыбнулся.

Стыдясь секундной слабости, Сириус с задором кивнул, перехватил покрепче палочку и встал спиной к спине с другом. Перестукиваясь костями, на них наступали живые скелеты. Трое, еще пятеро, еще… Они появлялись со всех сторон, становясь видимыми в ореоле света.

— Мерлин! — вырвалось у Джеймса. — Откуда здесь столько костей?!

— Угадай. Мои родственнички заслужили по десятку пожизненных каждый. Депульсо!

Ударная волна разбила пару скелетов на косточки, но они тут же принялись собираться обратно, отбивая костяной ритм.

— Делетриус! Эверте Статум! 

— Аларте Аскендаре! Экспульсо!

Заклинания срывались с их палочек, раскидывая и взрывая скелетов, но те возрождались из костей и праха снова и снова, бесконечно верные своему долгу — покарать расхитителей.

— Мелофорс! — внезапно выкрикнул Джеймс, начертив контур перепончатого крыла. И следом: — Таранталлегра!

Скелет, на который он направил эти два сглаза, в мгновение обзавелся гигантской тыквой вместо головы и принялся отплясывать чечетку. Остальные скелеты на миг замерли, повернув к нему черепа, словно бы в изумлении. Такая выходка совершенно застигла Сириуса врасплох, и он расхохотался, схватившись за живот, чуть ли не до слёз. 

Пока противники не опомнились, Мародеры принялись закидывать их всех этой уморительной комбинацией. Но вскоре стало ясно, что скелеты совсем не против. Наоборот: они выстроились культурной очередью и ждали своего череда получить тыкву и танцевальные навыки. В завершение Джеймс зачаровал подземелье, чтобы здесь звучал плотный рейв и бегали лучи цветных огоньков. 

Сириус сгибался пополам от хохота и звучно аплодировал. 

— Обожаю тебя, Сохатый! — сказал он, отсмеявшись и хлопнув друга по плечу.

— К вашим услугам, мистер Блэк, — комично поклонился Джеймс, и оба снова покатились со смеху.

Оставив загробную вечеринку за спиной, подсвечивая путь Люмосом, они двинулись по подземному тоннелю. Судя по корням, свисающим над головами, они явно шли под садом. Прикинув направление, Сириус повел их в сторону озера. Голубоватое свечение впереди подтвердило, что он не ошибся. Вскоре они вышли к залу с жидким мерцающим потолком, здесь же кривыми колоннами спускались массивные корни древнего дуба. Сириус подошел и палочкой начертил на коре несколько символов. Корень тут же пришел в движение и обратился лестницей, а вверху открылся лаз.

— Ты знал про этот ход? — удивился Джеймс.

— Нда… В детстве с Регом обнаружили его и лазали сюда, вниз.

Наконец они выбрались из подземелья на свежий ночной воздух. Сириус крутил в пальцах трофей — отцовскую кость.

* * *

Озеро в саду у особняка Блэков заливал свет полной луны. На берегу стояли три фигуры: двое молодых мужчин и кривенький эльф, едва достающий им до пояса. Чуть поодаль, наблюдая за ними русалочьими глазами-жемчужинами, замер эфемерный ребенок. 

Более высокий мужчина открыл старинную пергаментную книгу, подставляя желтые страницы под лунные лучи. Его бархатный голос начал зачитывать древние строки. Сперва он звучал неуверенно, но быстро обрел силу и глубину, неестественным эхом разнесся над озером. Можно было подумать, что многие поколения предков заклинателя творили здесь темные ритуалы, и он продолжает славную традицию. Длинные черные волосы взметнулись и затрепетали на ветру, темным нимбом окружив голову. В серых глазах отразились зеленоватые блики лунной дорожки. 

Второй мужчина опустился у кромки озера на корточки и, положив в воду запеленутый сверток, чуть подтолкнул его от берега. Покачиваясь, точно ладья, крестраж-игрушка медленно устремился к центру озера. Призрачный мальчик, стоявший позади, в раз сделался дымчатой взвесью и проскользнул по воздуху в свое физическое вместилище. Игрушка вспыхнула серебряными звездами, как только душа вошла в нее.

Мужчина поднялся и взволнованно поправил очки.

— Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына! — провозгласил длинноволосый, покончив с латынью, и, выпростав руку, развеял над зеркальной гладью горстку праха.

Невысокая волна прошла по сверкающей поверхности озера, разметав по сторонам искры, и вода сделалась ядовито-голубой.

— Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина! — продолжил волшебник и повелительно посмотрел вниз на сморщенного домового эльфа. Тот, не колеблясь, протянул руку над озером, взмахнул кинжалом и лишь сдавленно охнул, когда маленькая кисть отлетела по дуге в колдовские воды. В одно мгновенье те окрасились кроваво-алым.

— Кровь недруга, взятая насильно, воскреси своего врага! — гулко завершил заклинатель и швырнул в озеро массивный серебряный браслет, сверкнувший красными самоцветами в лунном свете.

Ничего не произошло. Воды не поменяли цвет, не забурлили, поднимая облака пара, и покойник не восстал из мертвых.

* * *

Сириус ощущал сильнейшую пульсацию во всём теле. Магия непрерывным потоком ломилась сквозь него, невидимыми вихрями закручиваясь вокруг. Такой накал мог случаться в разгар сражений, когда десятки волшебников каждую секунду возводили щиты и стреляли проклятьями. Но сейчас творился лишь один ритуал. Его мощь пронзала Сириуса и почти нарушала законы магической метафизики.

Так почему же всего этого оказалось мало?! Почему, ради Мерлина, магия не сработала?!

Сириусу хотелось выть и орать. Не только от досады или жалости к брату, а потому, что вся эта мощь, для которой он стал проводником, требовала довести дело до конца. Ритуал начат, и ритуал должен быть завершен! Черная магия не терпит полумер. Великие силы пришли сюда, чтобы переместить кого-то между миром живых и миром мертвых. Им всё равно, в каком направлении. Ритуал должен быть завершен.

Но где закралась ошибка? Ответ очевиден: кровь из браслета не подошла. Это с самого начала была лишь сумбурная догадка и вздорная надежда. «Кровь недруга… — лихорадочно думал Сириус. — Могу ли я сойти за недруга Регулуса? Мы были по разные стороны баррикад, мы долго враждовали!» Он быстро наклонился и выхватил у постанывающего Кикимера кинжал. «Вот только я никак не могу взять свою кровь насильно!» — понял он, ощутив плевок едкой досады в груди. Так, значит, всё зря? Остается только сдаться?

Он отчаянно хотел довести дело до конца. Джеймс ведь согласился, ведь пошел с ним сюда? Значит, он всё-таки считает, что это верный путь? Значит, он простит?..

Сириус сам не знал, как решился на это. Он весь был словно обнаженный нерв под током. 

— Прости, — выпалил он, схватив друга за руку, и резко полоснул по ладони ножом. 

Джеймс вскрикнул. Несколько красных капель со звоном упало в багровые воды. И Сириус ощутил, что магия свершилась. Дрожь удовлетворения прошла по телу, подобно любовной разрядке, и запредельный шквал магии наконец вырвался из него, оставив внутри мягкую тишину.

Озеро вспыхнуло ослепительно белым, как луна. Густой туман заклубился над поверхностью воды, скрывая ее влажным маревом. 

— Какого?.. — начал Джеймс возмущенно.

Но тут сквозь белесую мглу проступили кривенькие контуры человеческого тела, и он замолк. Существо наступало из озера неуклюжими рваными шажками, неестественно сгибая конечности, резко дергаясь и припадая на одну сторону.

— Вот же глизьское дерьмо пикси… — пробормотал Джеймс.

Сквозь клубы тумана Сириус изо всех сил старался разглядеть лицо восставшего мертвеца, мучительно надеясь, что это будет брат, а не кто-то еще. Мысли беспокойно метались в голове. В какой-то момент он взволнованно и виновато поглядел на руку Джеймса. Порез получился довольно глубоким, и кровь всё еще шла. Он хотел наложить заживляющее заклинание, но в этот миг шлепки по воде стали громче, и он снова обернулся к «брату», слишком переполошенный, чтобы удерживать внимание на чём-то одном.

По колено в воде живой мертвец ковылял к берегу, его ноги заплетались. Туман почти осел, и в лунном свете было видно голубовато-бледное тело, болезненно-худое, обнаженное и безволосое. Вот он неловко запнулся о собственную ногу, коряво взмахнул руками и со смазанным плеском повалился в воду. Щуплое тельце полностью скрылось под нею, лишь круги расходились по поверхности.

Выругавшись, Сириус бросился в холодное ночное озеро. Пробежав несколько ярдов, цепляя мысками ботинок илистое дно, он нащупал тело под водой и выдернул наверх. Ладони от прикосновения обдало промозглым холодом. Голова существа оказалась над поверхностью, и оно слабо, вымученно закашляло. 

Наконец Сириус мог вблизи увидеть лицо возрожденного. Странно было видеть его лысым, без бровей и ресниц, но форма лица и все черты не позволяли усомниться: это Регулус. По крайней мере, это тело выглядит как Регулус. Сириус позвал брата по имени. Тот как-то невнятно захрипел в ответ, мазнув мутным взглядом по лицу Сириуса, и повис на старшем брате, мертвой хваткой обвив корпус. Его вес, не слишком большой, но навалившийся резко, едва не заставил Сириуса самого рухнуть в воду. Но гораздо хуже был сковавший грудь стылый холод, когда к ней прижался живой мертвец. С жадностью вампира «Регулус» выкачивал через прикосновение живое тепло. 

Стиснув зубы, Сириус поволок брата к берегу. На полпути его встретил Джеймс и помог с этой ношей. Наконец, в налипшей мокрой одежде на ночном ветру они выбрались на берег. «Регулус» продолжал цепляться за Сириуса, и от его хватки мало-помалу становилось трудно дышать. Он пытался силой разомкнуть ледяные пальцы мертвеца, но они точно закостенели, держась у Сириуса на загривке.

— Отцепись! — рявкнул он.

С жалобным присвистом существо неохотно отпустило, и Сириус оттолкнул его в надежде согреться. Брат повалился в песок и так и остался лежать на боку, подогнув конечности и глядя в одну точку огромными немигающими глазами. На его левом предплечье зловещим клеймом темнел череп со змеей.

Растирая сквозь мокрую футболку грудь, Сириус пытался вернуть в нее хоть каплю физического тепла. Частое дыхание вырывалось морозными облачками, хотя стояло лето. 

Джеймс наложил на обоих чары сухости, и одежда перестала налипать холодной тяжестью. Затем некоторое время он возился с Кикимером, пытаясь помочь с его раной. Наконец Мародеры переглянулись. Глаза друга показались Сириусу огромными начищенными монетами, да и его собственные были наверняка не лучше.

Что, Салазар побери, они натворили?

В звенящем молчании они долго потрясенно смотрели друг на друга. Затем Джеймс вдруг опомнился и воскликнул:

— Мерлин, а время-то! Я давно должен быть с Гарри! 

— Точно…

Взгляд Джеймса потемнел от беспокойства.

— Вот почему я выбираю тебя, а не сына?! — взорвался он. — А ты который раз выбираешь брата, а не меня! — он махнул раненой рукой. — После всех разговоров, что ты, мол, не часть семьи! Пустые слова, да?

— Если ты должен быть с Гарри, отправляйся к Гарри, — с холодным спокойствием напутствовал Сириус.

— Чтоб ты здесь окочурился или еще глубже в темную магию полез?!

— А ты-то меня как остановишь? Пока что твое присутствие только помогло.

— Хочешь сказать, это я виноват?!

— Нет. Вина целиком и полностью моя. Всё, что я хочу сказать: лети к Гарри. 

Джеймс в упрямой нерешительности стоял на месте.

— Убирайся! — с внезапным гневом рявкнул Сириус.

Ответная ярость сверкнула в глазах друга. Призвав палочкой метлу, он, не прощаясь, взмыл в небо и улетел.

Примечания:

Какие у вас эмоции после прочитанного?

Новомодный Нимбус со свистом скользил по ночному небу. Джеймс гнал на всех парах, потому что боялся, что с сыном могло что-то приключиться, хотя стрелка наручных часов и указывала на сектор «дóма». Сердце тревожно ныло. По закону подлости, именно сегодня, когда Джеймс задержался, должна была грянуть беда. Ведь так уже случалось.

Он перехватил древко метлы, и левая ладонь полыхнула болью. Удерживаясь одной правой, Джеймс повернул кисть, чтобы рассмотреть порез. Он больше не кровоточил, затянувшись первичным багряным рубцом, но кожа вокруг покраснела и опухла. Да уж, глупо было улетать, не исцелившись. Впрочем, квиддичный опыт позволял Джеймсу провернуть один трюк. Он покрепче зацепился ногами, оторвал вторую кисть от древка и, чуть покачнувшись, поймал баланс. Осторожно вынув палочку, он наложил заживляющее заклинание — никакого эффекта. Ну еще бы: раны, полученные от темной магии или в ходе черномагических ритуалов, так просто не заживить. Джеймс тихо выругался. Придется лететь так.

В голове не укладывалось, как Сириус мог его порезать. Но рассеченная ладонь пульсировала болью, не позволяя забыть. «Кровь недруга, взятая насильно». А ведь Бродяга, должно быть, изначально всё так спланировал… Браслет был просто уловкой. 

И с одной стороны, Джеймс мог понять Сириуса: таков ингредиент для ритуала, который спасет его брата. Но с другой… В этом поступке была чисто слизеринская подлость, завязанная на безотчетной целеустремленности. И это никак не вязалось с тем Сириусом, которого Джеймс помнил и знал. Да, в последнее время они не так часто общались. Но не мог ведь он так кардинально перемениться? Выходит, мог…

Боль от этого маленького предательства была ноющей, глухой. Она не шла ни в какое сравнение с ошеломляющим гневом и ненавистью, которые Джеймс испытывал четыре года назад, когда поверил ненадолго, что Сириус — Пожиратель смерти. Но сейчас мозг не мог не рифмовать эти ситуации. И никакие мантры, никакие самоувещевания не помогали. Он чувствовал себя преданным, причем не кем-то, а лучшим другом, и едва не плакал от этого, неуклюже промакивая уголки глаз под очками раненой рукой.

В таком состоянии он прилетел домой.

На улице Глициний было, как всегда, непередаваемо мирно и спокойно. Все соседи давно спали, в оконных проемах бархатилась сонная темнота, и даже цветы на клумбах смежили веки лепестков в ожидании утра. Тишь да благодать.

Тихо звякнув ключами, Джеймс вошел в дом. Никаких паленых запахов или клубящейся темной энергии, или сосново-озоновой свежести от проскочивших недавно заклинаний. Всё было спокойно.

Привычно зашаркав в полумраке, в просторную прихожую вошла миссис Эванс и щелкнула выключателем, сощурившись от яркого света.

— Простите, что так поздно, — повинился Джеймс. — Тут всё в порядке?

— Да-да, конечно. Гарри покушал лимонный пирог, до десяти я ему читала, а потом он уснул.

— Он не сильно расстроился?

— Что ты не возвращался? Ну как же… Переживал, конечно. А где ты, собственно, был?

— Моему другу срочно потребовалась помощь.

— Тому мальчику со шрамом на щеке? Это потому что полнолуние, да?

«Ох, Мерлин! Еще ведь и у Ремуса сегодня эксперименты! Да что ж им обоим спокойно не живется?!»

Джеймс неопределенно повел плечами вместо ответа. Тут взгляд бабули Эванс упал на его кисть, и она резко переполошилась:

— Ох, батюшки! Что с рукой?

— Порезался. Ничего страшного, правда. — Слова явно ее не успокоили. — Клянусь: это не от когтей оборотня. 

— Ох, ну, всё равно надо обработать. Ты гляди, какое воспаление!

Бабулина опека никому не давала покоя. И хоть сейчас она, конечно, была права, всё равно по-детски хотелось увернуться от непрошеной заботы. Разум все-таки взял верх, и Джеймс согласился. Миссис Эванс отвела его в ванную, промыла рану и попшикала каким-то щиплющим магловским раствором.

— Спасибо, миссис Эванс.

Затем Джеймс тихонько заглянул к Гарри. В углу детской громоздились его многочисленные подарки, которые бабуля Эванс, не послушав зятя, сама перетащила наверх. Среди свертков и коробок внушительное место занимала железная дорога Сириуса. Казалось немыслимым, что всего полсуток назад они весело сидели в боулинге, дружные и беззаботные, как в школе…

Сам Гарри раскинулся в кроватке, спихнув жаркое одеяло на пол, и крепко спал, видя сны. Его губы едва заметно шевелились, и глаза подрагивали под веками. Челка сползла, и в пятне лунного света на лбу был заметен бледный шрам-молния. 

При взгляде на сына сердце Джеймса сжалось. Как же он хотел, чтобы этому малышу никогда-никогда не пришлось снова столкнуться с болью и потерями. И как горько было от того, что жизнь устроена иначе.

Джеймс аккуратно склонился к кроватке и невесомыми пальцами хотел поправить челку на лбу сына. Но от малейшего прикосновения глаза Гарри распахнулись.

— Папочка! Ты вернулся!

Мальчик кинулся отцу на шею.

— Да, львенок. Прости меня, пожалуйста, что опоздал. 

— А где ты был? 

— Мы… играли с дядей Сириусом.

— Правда? А меня в следующий раз возьмете? 

— Когда подрастешь. 

Гарри наивно улыбнулся, безоговорочно поверив во всё сказанное. С этой улыбкой он лег обратно на подушку и мгновенно заснул.

Всё было в порядке. Джеймс вышел из детской, беззвучно прикрыв дверь, и невольно вернулся мыслями к Сириусу. Тот остался в проклятом поместье один на один с немертвым двойником своего брата. Тревога новой волной поднялась в Джеймсе. Мало ли что на уме у этого существа! А Сириус едва ли в состоянии разглядеть угрозу, исходящую от него, а уж тем более бороться с ним. Выходит, надо возвращаться? В конце концов, ночь еще молода. 

Но рука продолжала поднывать, напоминая о предательстве. А в детской сладко сопел Гарри, и сторожить его было главной задачей Джеймса.

С другой стороны, вдруг именно там, в зловещем особняке Блэков, сейчас зреет новая угроза? Может, нужно отправиться туда не чтобы защитить Сириуса, а чтобы ему помешать? Нет, в такое Джеймс всё же отказывался верить. Но что же ему делать? Должен ли он сообщить о произошедшем в Орден? «Конечно да!» — воскликнула одна половина души. «Разумеется нет!» — заявила другая.

Совсем потерявшись в неопределенности своих планов, Джеймс замер посреди прихожей — ни туда и ни сюда. Смятение, должно быть, ярко читалось на его лице.

— Утро вечера мудренее, — мягко заметила миссис Эванс. — Иди спать.

Джеймс подумал, что нечто подобное могла бы посоветовать ему Лили. В самом деле, второй час ночи. Помимо того, что нарывает рука, еще и голова раскалывается от нервов. Лететь сейчас час обратно к дому Блэков и выяснять отношения с Сириусом? Салазар знает, чем это может кончиться!

Поэтому, выпив обыкновенное магловское обезболивающее, Джеймс действительно поднялся в свою спальню и упал на кровать. Поразительно, но сон пришел почти мгновенно.

* * *

Утром, собираясь в Мунго, чтобы проведать Ремуса и посоветоваться, Джеймс снова бросил взгляд на раненую ладонь. Лучше ей не становилось, и магловские средства из аптечки бабули Эванс не помогали. Но тревожиться было не о чем. Профессиональные колдомедики в два счёта снимут проклятие, и порез перестанет нарывать и начнет быстро затягиваться. 

С другой стороны… они ведь непременно спросят, при каких обстоятельствах Джеймс умудрился обзавестись такой темной раной. Стычки с Пожирателями ведь в прошлом. Что он скажет? Правду, разумеется, нельзя. Ведь за то, что Сириус сделал, его могут осудить на пожизненное в Азкабане, а то и на Поцелуй дементора. Такой участи другу Джеймс точно не желал, даже если друг был уже так себе. Поэтому, поразмыслив, он предпочел попросту надеть перчатки и спрятать таким образом кисти. Странновато, конечно, для лета, но причуды моды и не такие кульбиты порой выдают.

— Добрый день, — он улыбнулся девушке в регистратуре. — Могу я навестить мистера Люпина?

Она зашуршала бумажками. 

«Лунатик, пожалуйста, — подумал Джеймс, сохраняя внешнюю беззаботность, — давай с тобой всё окажется хорошо, и мне не придется сходить с ума еще и по поводу тебя!»

— Палата триста семнадцать, второй этаж, — девушка стрельнула в Джеймса игривым взглядом. 

Преодолев лабиринты больничных коридоров, Джеймс добрался до нужной палаты. Из четырех коек были заняты две. Возле окна беседовали две женщины: пациентка и посетительница. А Ремус спал. Как и всегда после полнолуния, он выглядел болезненно истощенным, а на фоне бледности сильнее обычного выделялись красноватые шрамы, диагонально рассекавшие лицо.

Стыдно будить, но не уходить же теперь. Джеймс сел на стул рядом с кроватью и слегка потормошил друга за плечо. Тот разлепил глаза.

— Прости, что бужу, дружище. Хотел спросить, как спится.

Ремус рассмеялся.

— Да будят тут всякие.

— Кто посмел?

Некоторое время они шутили, перебрасываясь нелепыми каламбурами.

— Ну что, как лекарство? — наконец спросил Джеймс, чуть понижая голос. — Подействовало?

— О-о… Тут была такая история.

— О нет.

— Но сначала скажи, почему ты в перчатках? Что с руками?

Ну да, конечно. Надежды скрыть что-то от Ремуса Джеймс и не питал.

— Царапина, но обычной магией не заживляется. Не хочу сочинять байку для докторов.

Ремус чуть нахмурился и хмыкнул.

— У вас тоже без приключений не обошлось, да?

— Это точно. Но сперва рассказывай ты.

Джеймс незаметно начертил палочкой круг, накладывая чары от подслушивания на их уголок палаты. Ремус задумался, и в его взгляде отразилась печаль.

— Я начну издалека. Этой весной в Хогвартсе в медицинском крыле была не только мадам Помфри, ей помогала одна девушка из Мунго. Мы с ней немного стали общаться.

— Начало мне нравится. 

Ремус рассмеялся, но невесело.

— Она занимается медицинскими разработками, помимо прочего. Так вышло, что она узнала о моем состоянии и рассказала об экспериментальном зелье.

— Ага. А она хорошенькая?

— Уж всяко симпатичнее меня. Так вот. Именно она вчера проводила мне процедуру.

— А зовут как?

— Будем называть ее Эн. 

— Секретное имя?

— Да. В общем, Эн дала мне зелье, я выпил. — Чувствовалось, что Ремусу не по себе от того, что он рассказывает. — Она закрепила меня ремнями на всякий случай. Но они мне показались совершенно ненадежными. В другой форме их порвать — это пара секунд. Я сказал Эн об этом. Она ответила: «Ничего страшного. Видишь ли, ты больше никого не убьешь, потому что вкупе с зельем обращение тебя прикончит». Ну и еще всякие оскорбления, специально для оборотней.

Джеймс поперхнулся и закашлялся.

— Я пристегнут ремнями, палочка где-то далеко, до полной луны от силы час, и вокруг чары тишины. 

— Ты не прикалываешься?

— Если бы. Я стал говорить, что ее посадят за убийство, но нет — у нее всё было схвачено. Я ведь подписывал бумагу, что осознаю риски и претензий не имею. Экспериментальное средство, всё такое. 

— Ты говорил, что в худшем случае лекарство просто не сработает!

— Потому что она мне так говорила! — он с присвистом выдохнул. 

Джеймс смотрел на друга со смесью ужаса и возмущения. Ну почему нельзя было просто послушать совета и не лезть на рожон! «Если бы обо мне писали книгу, она бы называлась „Джеймс Поттер и два идиота!”» — в сердцах подумал он.

— А дальше? — спросил он мрачно.

— Дальше… я попытался выяснить, почему она так ненавидит оборотней. И вот здесь вскрылись глубины. Собственно говоря, она упоминала и раньше, что ее сына оцарапал оборотень — якобы именно поэтому она разрабатывает лекарство. Но оказывается… мальчик не пережил первого обращения. Эн мстит за сына, ее можно понять. Но тот конкретный оборотень, кто сделал это, уже в Азкабане. А я ведь совершенно ни при чём!

У Джеймса пересохло в горле.

— Верно, Лунатик, ты ни при чём, — эхом подтвердил он.

Повисло тягучее молчание.

— Как ты спасся? — спросил Джеймс.

— Пришлось рассказать ей грустную историю про детство, разжалобить. И всячески клясться, какой я ответственный, добрый и вообще, — он скривился. — Было… довольно мерзко. 

Джеймс выругался.

— Как же я ненавижу, когда тебя третируют этим! Ты уж точно заслуживаешь жизни и свободы больше, чем эта сучка Эн. А пришлось унижаться перед ней!

— Да. 

— Ну, а в итоге? Она сама тебя отпустила или как?

— Дала противоядие от своего «противоядия», да… — Ремус несколько секунд устало смотрел в пустоту. — Дальше возникла еще одна проблема, — продолжил он. — Пять минут до полной луны, я посреди людной больницы. И никакого лекарства не существует.

— Мерлин!

— Я решил, что буду прыгать из окна и с воздуха попытаюсь аппарировать куда-нибудь в чащу леса. Но, сам понимаешь, если так, я бы в лучшем случае до сих пор блуждал где-то по лесам.

— Что ж, потряси меня чудесами своей изобретательности.

— Неа. Здесь в игру опять вступает пресловутая Эн. Она дала мне запароленный порт-ключ, который я не потеряю, — он повернул голову и отвел волосы от уха, показывая свежий прокол с серьгой-кольцом.

— Новое прозвище: Пират.

— Спасибо. В общем, утром я переместился к ней, и она вернула меня в больницу. 

Джеймс нахмурился.

— К ней — это куда? С чего ты поверил ей?

— Ну, убивать меня она явно передумала, — Ремус пожал плечами.

— Но вдруг бы ты был нужен ей пленником?

— Как подопытный? Ну-ну. В любом случае финальное решение я принимал уже утром, когда обратился обратно… и мыслил не слишком ясно. Доверился ей — и всё обошлось, как видишь. 

Джеймс на пару секунд снял очки и потер переносицу.

— Можно это всё будет просто залихватская байка, объясняющая, какого боггарта ты проколол ухо?

— А этому нужны особые оправдания? — Ремус усмехнулся. — Кроме того, я бы сочинил что-нибудь более героичное и наставительное.

— Тоже правда. Ты бы сочинил что-нибудь с моралью. А тут я морали не понимаю.

— Может, потому что история пока без эпилога.

— Так это еще не всё?

— Ну, жизнь продолжается. Надо решить, что делать дальше. Обращаться ли в аврорат с обвинением против нее? Или простить? Она хладнокровно заманивала меня в ловушку, чтобы безнаказанно убить. Но потом передумала и сама помогла. Я знаю, что сказал бы тут Сириус. И, наверное, знаю, что скажешь ты. Вы как ангел и чёрт на двух плечах, — он рассмеялся. Напоминание о Сириусе заставило Джеймса помрачнеть. — Но что делать на самом деле, я пока в раздумьях, — закончил Ремус серьезно. 

«Он десятки раз спасал мне жизнь, но теперь хладнокровно заманил в ритуал, чтобы за мой счет воскресить своего брата, который возможно до сих пор верен Волдеморту. Что ж, я тоже в раздумьях».

— Честно, — произнес Джеймс сумрачно, — не уверен, что я готов выступать в роли «ангела» в этом споре. Эта женщина — преступница. Чудо, что она тебя не убила или не натравила по глупости на больницу! Я не хочу вникать в ее мотивы — я просто хочу, чтобы мои близкие были целы и невредимы.

— Я понимаю. Но… мне не хочется на нее доносить. — В лице Ремуса появилось что-то жалобное.

Джеймс закатил глаза.

— Давай так, — предложил он. — Ты дашь мне ее порт-ключ, а я отправлюсь и понаблюдаю за ней из-под мантии. Узнаю, что она планирует, и там решим.

После недолгого спора Ремус согласился на этот вариант.

Кикимер, кряхтя, возился у камина. Без правой руки он стал крайне нерасторопным. Сириус не понимал, зачем эльф отсёк всю кисть целиком: казалось бы, могло хватить и фаланги мизинца. Самое неудобное, что без своего волшебного щелчка пальцами он, похоже, теперь не мог аппарировать. И поэтому абсолютно любое поручение выполнял невероятно медленно.

Наконец эльф разжег огонь, и по мрачной гостиной начало неохотно растекаться тепло.

— Всё, исчезни, — велел Сириус.

Эльф забурчал:

— Кикимер должен быть рядом, если хозяину Регулусу что-то понадобится.

Сириус тяжело и злобно вздохнул.

— Вряд ли «хозяин Регулус» сможет тебе сообщить о своих желаниях. Пошел прочь!

Бормоча ругательства, Кикимер поплелся из гостиной, оставив братьев вдвоем. Тело Регулуса сидело в мягком кресле, закутанное в простыни. Взгляд юноши был устремлен в пустоту. Сириус пододвинул брата ближе к камину, надеясь, что так он отогреется от смерти. Сам присел рядом и сжал его ледяную кисть — прикосновение снова стало жадно красть собственное тепло Сириуса. 

— Регулус, — позвал он. — Регулус, ты слышишь меня? Ты можешь кивнуть? Или моргнуть хотя бы?

Никакой реакции.

— Ты же говорил, что тебе станет лучше от ритуала. В виде ребенка ты хоть как-то разговаривал! Ну же, Регулус, это не дело! Я тебя оживлял не для того, чтобы получить эту безмозглую куклу-переростка. Давай-ка, приходи в себя!

Вторая рука брата — та, которой Сириус не касался, — вдруг дрогнула и медленно-медленно потянулась к огню.

— Так, ага. Тепло, да? Тебе нравится тепло?

Поднявшись, Сириус придвинул кресло еще ближе к камину. Иссиня-бледная рука Регулуса с растопыренными пальцами тянулась всё ближе к огню. Он даже отлип немного спиной от кресла и склонился вперед.

Несколько мгновений Сириус радовался такой осмысленности в его поведении. Но в следующий миг ощутил запах паленой плоти. Рассыпаясь руганью, он выдернул обожженные пальцы этого идиота из открытого огня и принялся орать на него. Тупой двойник Регулуса осоловело смотрел на собственную руку, втягивая голову в плечи, когда брань Сириуса становилась совсем громкой.

Наконец старший выдохся и с хриплым рычанием махнул рукой. Ну его к Салазару! Он оттащил Регулуса обратно подальше от огня, наложил Инкарцеро, магическими веревками примотав корпус брата к спинке кресла, а сам рухнул в другое. 

Вскоре в гостиной стало довольно тепло, а может, это гнев разогрел Сириуса. Так или иначе, ощущение льда в груди и руках прошло. Но вместе с тем проклюнулись тягостная боль и вязкое разочарование. Всё должно было получиться иначе! Ритуал должен был привести в этот мир Регулуса, а не это слюнявое недоразумение!

«Ты правда ждал, что сможешь так просто вернуть жизнь брату? — вкрадчиво спросил внутренний голос. — Нет, правда? Люди умирают навсегда вообще-то, Бродяга, это не шутки. Ты не можешь просто взять, намешать зелье и воскресить кого-то из мертвых. Даже если ты волшебник. Даже если ты Блэк, принц ты сраный! Ты совсем обдолбался?! Надо было слушать Джеймса! Теперь поздравляю! Ты потерял друга, посадил себе на шею этого упыря-гомункула, а ещё — чуть не забыл! — по тебе плачет Азкабан! Ну, удачи, Бродяга, удачи! Ты давно шел к тому, чтобы перечеркнуть к Салазару всю жизнь — что ж, вуаля! В топку выкидывай все надежды на будущее!»

Нет, слушать это было просто невозможно. Резким рывком Сириус поднялся с кресла, пересек гостиную и заклинанием распахнул старинный сервант, где хранились отцовские коллекционные бутылки. Схватил случайную из них — односолодовый огневиски 1799 года. Стоит, наверное, целое состояние. Плевать. Выхватив широкий бокал со змеиным рельефом, он налил себе на два пальца и залпом выпил. Горячительное сладко обожгло горло и согрело душу.

Налил еще на два, а потом на все шесть. С полным бокалом и бутылкой вернулся в кресло. 

«Так держать. Спейся».

«Заткнись!»

Думать о Джеймсе было слишком больно. Сириус знал, что виноват, но это знание существовало как-то отстраненно от чувств. Если представить эмоции живыми существами, с которыми ты общаешься, то вина была заледеневший фигурой за стеклом — гарпией с крючковатым клювом и когтями. Она нависала, но, как музейный экспонат, ничего не делала. И разбивать стекло настойчивым самокопанием Сириус совсем не хотел. Однажды он столкнется с этим, да, но не сейчас.

Сейчас он вообще ни о чём особо не думал. Мысли от алкоголя стали ватными, и вскоре он уснул.

Разбудил его повторяющийся писк и клекот. Он разлепил глаза и не сразу вспомнил, где он и почему. Мысли тяжело переваливались в голове. Горло драло сухостью, и глаза тоже.

Наконец разрозненные ощущения собрались воедино, и Сириус окончательно пробудился. Жалобные звуки явно были реальностью, а не частью сна. Он резко поднялся с кресла (опрометчиво — голова тут же отозвалась болью) и окинул встревоженным взглядом гостиную. 

Веревки, которыми он обмотал зомби-брата, валялись на полу, разрезанные и бесхозные. Здесь же, раскинув крылья, лежала пара неподвижных соловьев. 

Стремительно трезвея, Сириус склонился к ним и убедился: мертвы. Он огляделся внимательнее и заметил еще несколько маленьких тушек, раскиданных здесь и там: кролики, мыши, лягушки. Он вздрогнул и выругался, увидев еще один трупик: за спинкой того кресла, где ночевал он сам, распростерся Икарус. Черные крылья безвольно раскинуты по сторонам, клюв жалобно приоткрыт. На ощупь тельце оказалось совершенно холодным, почти ледяным.

— Мерлин…

Сириус безотчетно погладил ворона по перьям, запоздало поняв, что успел привязаться.

Снова раздался тоненький писк, и он бросился на звук. Злость вскипала в нём с каждым шагом. «Вот же мразь мертвяцкая!» Вылез, притворяется Регом, сосет чужие жизни! Пока животные, но долго ли ждать, когда он переключится на людей?

«Вампир» обнаружился на выходе в сад. Он стоял, завернутый в простыни, как белый дементор, склоняясь к Кикимеру, а тот протягивал ему пищащего кролика, одной рукой держа того за уши. «Регулус» сжал зверька бледными пальцами и прижал к груди, словно ребенок, обнимающий мягкую игрушку. Вопли кролика стали совсем истошными. Прежде чем он затих бы навсегда, Сириус махнул палочкой:

— Димиттас!

Руки «Регулуса» сами собой разжались, и кролик вывалился из них на пол. Вереща, он кинулся наутек и скрылся в саду. Держа «брата» на прицеле, Сириус приблизился. Мертвец смотрел на свои пустые ладони, на которых не осталось и следа от недавнего ожога. Кикимер буравил Сириуса неприязненным взглядом.

— Ты! — рявкнул Сириус на «брата». — Что ты за тварь?! Отвечай мне!

Существо задрожало и увело взгляд в пол.

— Сколько, глизень, жизней тебе надо, а?! Вампир сраный!

Сириус замахнулся палочкой, но вдруг обмер: «Регулус» внезапно рухнул перед ним на колени и зажал голову руками, пряча лицо за предплечьями. 

Кикимер выступил вперед и встал между братьями.

— Навредить хозяину Регулусу — только через труп Кикимера.

— Не собираюсь я ему вредить! — взорвался Сириус.

Преданность эльфа могла бы вызвать понимание и уважение, но, во-первых, Сириус слишком его ненавидел, а во-вторых, слишком привык воспринимать лояльность домовиков хозяевам как само собой разумеющееся. Поэтому, недолго думая, он наложил Сомниум, погрузив эльфа в сон. Обойдя его тельце, он подошел к «Регулусу», содрогаясь внутри от воспоминаний. Там, в подвале Лестрейнджей, брат так же покорно и безропотно стоял на коленях, ожидая пытки.

— Встань. Слышишь? Встань. Регулус, я… не причиню тебе боли.

Но каждое слово как будто заставляло брата лишь сильнее сжиматься. А вместе с ним сжималось и сердце Сириуса. Он убрал палочку. 

— Я просто хочу, чтоб ты перестал убивать. Слышишь?

Он подхватил брата под локти и потянул наверх. Руки опять сковало сосущим холодом от прикосновения.

— Идем обратно, хорошо? Идем.

Он отвел сомнамбулического подрагивающего юношу в гостиную и снова усадил на безопасном расстоянии от камина. Пока вел мертвеца, опять продрог, зато тот вроде успокоился. У кресла по-прежнему валялись обрезки веревок, и Сириус подумал, что их, видимо, снял Кикимер. Но снова привязывать брата не хотелось: жалость в моменте преобладала над тревогой.

— Послушай, давай я сделаю нам обоим какао? Ты его любил, помнишь? Подождешь меня здесь, хорошо?

Он сделал шаг от кресла, но бледная кисть жалобно потянулась ему вслед. Из сомкнутых губ Регулуса вырвался протяжный звук вроде стона. Приоткрыв рот, он выдавил глухое: «Останься…» 

Да что же ты будешь делать!.. Вздохнув, Сириус пошел на поводу и позволил взять себя за руку. Мертвенный холод мурашками поднялся до локтя. 

— Одну минуту, — сказал он строго, опускаясь на широкий подлокотник кресла. — Потом я ухожу, а ты смирно ждешь, понял?

* * *

В огненном закатном освещении особняк Блэков выглядел еще более внушительно и устрашающе, чем ночью. Длинные контрастные тени подчеркивали его рельеф, отчего гаргульи и башенные зубцы скалились как живые.

— Бродяга! — позвал Джеймс зычно, устанавливая метлу на готической подставке у ворот. — Сириус!

Ответа не было.

Сдерживая тревожные мысли, Джеймс полубегом бросился в дом. На входе ничком лежал Кикимер — вроде живой. С палочкой наготове, Джеймс осмотрел несколько притихших мрачных комнат, прежде чем удачно заглянул в гостиную. Здесь слабо тлел камин, не разгоняя осеннего холода и прелого запаха тлена. Сперва Джеймс заметил трупы животных на полу и тихо выругался. Затем, проходя вглубь помещения, увидел безвольную руку, свисавшую с кресла, стоявшего высокой спинкой ко входу. Он ускорил шаг, обошел кресло и обмер.

В нём неподвижно умещались два человека, и оба выглядели одинаково мертвенно. Существо, вышедшее из озера, замерло в глубине кресла, взгляд из-под полуопущенных век таращился в пустоту. Сириус вповалку лежал на нём, не подавая признаков жизни, — серо-бледный, с завалившими глазницами и заострившимся носом. Рука существа при этом крепко сжимала запястье Сириуса.

Кедровая палочка Джеймс молниеносно указала на лысого монстра. Но он опасался слишком мощных заклятий, так как Сириус был вплотную к нему, закрывая большую часть существа собой.

— Конфундус! — бросил Джеймс, заставив тварь разжать хватку. — Левикорпус! — и невидимые лапы ухватили живого мертвеца за ноги и вздернули к потолку.

Джеймс бросился к другу. Сириус выглядел совсем истощенным: кожа как пергамент, темные круги под глазами, впавшие щеки. Джеймс встряхнул его, и сердце стиснуло страхом и болью от того, каким холодным друг был на ощупь. Он судорожно прощупал пульс на его шее и с облегчением ощутил слабое биение.

— Мерлин!.. Не пугай меня так!

Он наложил согревающие чары, и когда на лице Сириуса появился слабый румянец, привел его в чувство Эннервейтом. Серые глаза распахнулись, рот жадно и громко втянул воздух. На лице Сириуса на миг отразилась радость, но затем ее сменило тревожное непонимание. 

— Ты тут чуть коньки не отбросил, ты в курсе?

— Я... — Он явно хотел что-то объяснить, но передумал и вместо этого выдавил: — Спасибо.

— Порядок? Не умираешь больше?

— Порядок.

Джеймс покивал, затем поднялся и окинул взглядом подвешенного в воздухе человекообразного монстра. Лысая голова с ребристым затылком, андрогинное безбровое лицо, белые обмотки вместо одежды — всё это слабо походило на элегантного Регулуса Блэка, да и вообще на человека, раз уж на то пошло. Надо признать, что Джеймс плохо помнил лицо этого слизеринца. Они пересекались в основном на квиддичном поле, а за игрой ты обращаешь мало внимания на внешность соперника, тебе куда важнее его траектория.

— Что ж, по крайней мере, теперь у нас есть ясность, что это вампир-допельгангер, да и только.

Он наставил на существо палочку, прикидывая, чем из курса ЗОТИ его лучше уничтожить. Раз он вроде вампира, то, возможно, заклинание солнечного света?

— Солис! — пальнул он, очертив палочкой круг.

— Стой! — одновременно вскрикнул Сириус.

Разящий луч солнечного сияния ударил из кедра по бледному упырю, и Джеймс сам запоздало зажмурился, ослепленный. Но когда красно-желтые всполохи перестали пятнать темноту закрытых век, и он открыл глаза, существо по-прежнему висело вниз головой, ничуть не поврежденное магией. Джеймс изготовился для новой атаки.

— Джим, не надо! Опусти его! — повторил Сириус пылко.

С заметным трудом он поднялся с кресла. 

— Да сколько можно?! — взорвался Джеймс, разворачиваясь к другу. — Он едва не прикончил тебя! 

— Всё было под...

— Да что ты?! И твое нападение — оно тоже было «под контролем»?! Он тебе мозг жрет, Бродяга, как ты не поймешь?!

Он молчал, пристыженный напоминанием о порезе. 

— Я должен спросить, — не удержался Джеймс. — Ты так и планировал? Использовать мою кровь.

Сириус помрачнел еще больше. Но это правда был невероятно принципиальный момент для Джеймса.

— Мерлин... — пробормотал Сириус. — Нет, конечно нет, Джим. Не знаю, правда, как ты мне поверишь. Я бы себе не поверил, — уголок его губ дрогнул в подобии ухмылки, но тут же опустился. — Это было абсолютно спонтанное решение. Я почувствовал, что магия не сработала, и в моменте ужасно хотел довести дело до конца. Меня осенило, что вы были врагами и... вот. Не знаю, как земля меня носит, Джим. И самое страшное, что... я не знаю, на что еще я был способен в тот момент. А если бы ритуал потребовал не пару капель крови, а убить? Я бы убил? Тебя? Ведь нет же? — он сокрушенно покачал головой. — Я конченый человек. Вся эта черная магия, не зря ее запрещают. Не зря я старался держаться подальше от семейных делишек. Но теперь... всё кончено. Я преступник, и я опасен, для тебя в частности. 

Он говорил блекло, почти без интонаций, словно под сывороткой правды.

— Тебя делает таким эта тварь. Понимаешь? — Джеймс бросил взгляд на подвешенного «Регулуса». Тот неподвижно висел вниз головой, никак не брыкался. Кажется, ему было совершенно наплевать на собственное положение в пространстве. — Бродяга, прислушайся ко мне, чтоб тебя!

Сириус неопределенно покачал головой, заламывая руки.

— Я всё понимаю. Но, Джим, серьезно! Дай ему последний шанс. 

— Шанс убить тебя?! — взорвался Джеймс. — Ты уже дал ему шанс, и вот что из этого вышло! Если бы я прилетел на полчаса раньше, что бы я нашел тут, скажи, а?! Твой труп или двух голодных монстров? 

Он снова развернулся к живому мертвецу и замахнулся палочкой, но быстрый Экспеллиармус Сириуса выбил ее.

— Ты не будешь мучить моего брата! Ему и так досталось похлеще нас с тобой!

— Правда?! Правда?! А может, всё это было только представлением?! Чтоб разговорить тебя, а?! Может, он не прочь был сыграть свою роль во славу их, сука, «лорда»?!

Кулаки Сириуса сжались, глаза потемнели, налившись гневом. Джеймс знал, что перегнул, что это было, пожалуй, подлым приемом, но слишком уж его взбесило то, как слепо Сириус защищал этого паразита. Кулак взлетел и почти сорвался для удара, но в последний момент Сириус мучительно медленно разжал его и опустил. Ярость в его лице сменилась тоской.

— Пожалуйста, Джим. Пожалуйста. 

— Один раз я уже пошел у тебя на поводу, и вот к чему это привело, — сурово заявил Джеймс. 

— К чему? Ничего по-настоящему страшного ведь пока еще не произошло! — воскликнул Сириус.

— А должно?! Смысл как раз в том, дубина, чтоб остановиться, пока оно не произошло!

Сириус склонил голову, занавесив лицо волосами. Джеймс пересек комнату и подобрал свою палочку.

— А как же... то, что он знает про Волдеморта? — спросил Сириус сдавленно. — То, что он обещал рассказать? 

— Это был блеф! — рявкнул Джеймс, возвращаясь.

— Я так не думаю. 

— О, неужели! И что, разве он в состоянии что-то рассказывать?!

— Я… смогу… — прозвучал вдруг смятый сиплый голос за спиной. 

Джеймс развернулся и окинул существо гневным взглядом. Оно всё так же висело вниз головой, обмотанное белыми простынями.

— Мне нужно... время... — продолжало существо, с трудом выдавливая слова, словно подражать человеческой речи было для него особым испытанием. — Я вспомню... Прошу... 

Прежде чем Джеймс нашелся с ответом, за спиной раздалось мягкое: «Либеракорпус», и туловище ожившего мертвеца плавно перевернулось и опустилось на пол. Теперь существо сидело на коленях в коконе из белых тряпок и мерзляво обнимало себя за плечи.

— «Вспомнишь»? А если ты ничего и не знал?! 

— Мне нужно время... Прошу...

— С чего нам верить, что ты вообще Регулус?!

Существо перевело странный взгляд за плечо Джеймсу — на Сириуса. 

— Я верю, — сказал тот с успокаивающей интонацией.

Джеймса опять начало выворачивать от бурлящего клубка чувств. Он был возмущен тем, как друг ведется на манипуляции этой твари, как тварь пользуется этим, как... Было что-то еще за душой, что злило и коробило Джеймса, что-то почти удушливое, но он не мог и не хотел разбираться, что именно. Вместе с тем сейчас, стоя перед распахнутыми глазами существа, он не мог не признать, что их стальной оттенок точно такой же, как у Сириуса.

— Мне нужно время... — повторило существо, словно у него заело пластинку. — Память... трудно... Пожалуйста…

— Сколько времени? — надавил Джеймс. — И что ты это время будешь делать, а? Мне что, круглосуточно тебя на прицеле держать? Или как быть уверенным, что ты не сожрешь брата, пока «вспоминаешь» там себе?!

— Я не…

— Мамаше своей ты уже проел мозг, и вряд ли она когда-нибудь выйдет из Мунго! Сириуса я тебе в обиду не дам!

«Регулус» с присвистом втянул воздух.

— Клянусь, я не трону его, мой лорд, — он смиренно склонил голову.

Джеймса передернуло.

— Никакой я тебе не «лорд»!

— …да, сэр.

Ладонь Сириуса легла Джеймсу на плечо.

— Всё будет в порядке, Джим. Спасибо. Не дави на него так. — Он перевел взгляд на брата. — Встань, Регулус. Вернись в кресло. Ладно?

Мертвец медленно подчинился. Его лицо выглядело пугающе пустым.

— Ты можешь объяснить, что ты за существо теперь? — продолжил аккуратно спрашивать Сириус. Необычно было слышать такую мягкость в его тоне.

— Ревенант, — прошелестел младший Блэк.

— И ты пока плохо помнишь свою прошлую жизнь? Но вспомнишь?

— Да.

— Для этого что-то требуется? Или только время?

Ревенант несколько секунд молчал.

— Время.

Сириус и Джеймс переглянулись. В серых глазах друга светились надежда и мольба.

— Вот что мы сделаем, — сказал Джеймс строго. — Запрем его тут хорошенько, чтоб точно не сбежал. И эльфа вашего куда-нибудь заберем.

— Без руки он потерял магию.

Джеймс на пару секунд снял очки и потер веки.

— Ладно. Дальше. Ты отправляешься со мной в Мунго. Пускай тебя посмотрят и снимут этот треклятый гипноз!

— Они наверняка заметят следы ритуала, если станут копаться в моей голове. И тогда мой вояж из Мунго продолжится сразу в Азкабан, — очень спокойно и с иронией заметил Сириус.

— Не драматизируй, — бросил Джеймс, но мысленно признал такой риск. — Есть… один врач, который никуда не сообщит. Она залечила мне руку. 

Он показал ладонь, которую пересекал тонкий белый шрам. Темная магия всегда оставляет следы.

— Ого. Я… Прости, Джим… — он горестно склонил голову.

— Проехали. 

— Итак… — Сириус прищурился. — Женщина, которой мы можем доверять?

— Нет. Женщина, на которую нам есть чем надавить, и поэтому она будет молчать.

— Кто вы, сэр, и куда дели Джеймса Поттера?

Джеймс смерил его взглядом, не оценив шутку.

— Я человек, чьи друзья оказались в опасности, и я не собираюсь сидеть и ждать новой трагедии! Всё, приступаем. Где мы его закроем? Дай мне надежное место, Бродяга, а то, ей-богу, я перестану верить, что ты ничего против меня не замышлял! 

— Идем, — кивнул Сириус.

Они заперли ревенанта наверху, в его же бывшей спальне, наложив на двери комбинацию заклинаний. Мертвец остался неподвижно сидеть на кровати, ровно там, куда Сириус его усадил. Безжизненный, как восковая фигура.