Упала, очнулась - султанша! (джен)

Полтора месяца спустя.

Дильшах дрожащими руками открыла пузырёк. Там оставалось ещё меньше жидкости, чем было сначала. Срок подходил к концу, Ахмет больше ждать не будет. Один раз она почти преуспела, но служанка сменила напиток в кувшине раньше положенного.

Однако теперь... новая жизнь внутри... такой грех на душу...

Нет гарантии, что семья жива. Как это ни печально, скорее всего, они все уже мертвы, и та же участь ждала бы и её. Лишний свидетель никому не нужен. Даже странно, что она подумала об этом только сейчас.

Признаваться или нет, вот в чём вопрос... Если да, то Селим узнает о нескольких, скажем так, лояльных его брату людях в своём дворце. Нет, вовсе не шпионах, а тех, кто при прочих равных предпочтут старшего шехзаде. Особенно если простимулировать это мешочком золота. Это немного повысит его шансы благополучно взойти на престол, а значит, и её ребёнок будет в относительной безопасности.

Другой вопрос — поверят ли ей? Из доказательств только яд, пусть очень редкий и дорогой, но на Ахмета не указывает. Значит, придётся долго убеждать, если вообще получится. Далее, клеймо бывшей шпионки крайне плохо оттирается, это урон репутации. А слабая мать не сможет защитить ребёнка.

Следовательно, травить Селима она не будет, но и бежать к нему с информацией тоже.

* * *

Айше укачивала маленькую Фатьму, посматривая на детей. Бейхан сидела рядом с матерью, с интересом глядя на младшую сестру, а Орхан, Хатидже и Сулейман носились по саду с воинственными воплями.

Хафса была недовольна старшей дочерью. Она, несмотря на все запреты, упорно боролась за право носить деревянный меч. И, надо сказать, преуспевала. Дошло до того, что на одной из редких встреч детей с отцом султанша, невинно похлопав глазками, выдала:

— Да, папочка, мы очень рады видеть вас сегодня, вы развеяли нашу с братиком огромную грусть. Вы — наш единственный свет.

Мужчина, приподняв бровь, уточнил:

— Вы плохо живёте?

Айше покрылась холодным потом. Ух и задаст она этой взбалмошной девчонке потом!

— Нет, папочка, просто мамочка запрещает мне играть с братиками в их игры.

Селим вопросительно посмотрел на Хафсу. Она поспешила объяснить:

— Мальчики взрослеют, им нужно тренироваться с оружием. Хатидже хочет вместе с ними, и отказывается принимать, что так делать не полагается.

Усмехнувшись в усы, шехзаде ответил:

— Не вижу ничего плохого, Айше. Пусть играют.

— Правда? — засияла девочка. Сулейман был доволен не меньше. — Спасибо, папочка!

— Но...

— Ничего страшного не случится, я уверен. Они ещё дети, — поднявшись с дивана, ответил Селим. Внимательно осмотрел склонившихся детей и ушёл.

Радостная Хатидже, проводив глазами отца, обернулась, наткнувшись на сердитый взгляд матери.

— Я не одобряю этого, дочка. Как ты могла выставить меня перед отцом в таком виде? Кто я, по-твоему?

— Валиде, вы моя любимая матушка. Но иногда бываете слишком строги.

Хафса покачала головой, вынырнув из воспоминаний. Малышка непокорна, воинственна. Видимо, в отца. То ли дело Бейхан — идеал девочки. Тихая, покорная, нежная. Выйдет замуж и горя знать не будет.

Вдруг шум детей затих, и чуткое материнское сердце тут же встрепенулось. Женщина вскинула голову и начала судорожно осматриваться, ища своих отпрысков. Но тревога её длилась недолго.

— Не толкайся!

— Ты мне на ногу наступила!

— Сам виноват, нечего её ставить куда попало!

Орхан с его буйным характером не стерпел такого посягательства на свою честь и яростно заорал, привлекая внимание Валиде.

— А ну быстро все ко мне! — рявкнула она.

Мы переглянулись и гуськом посеменили к беседке. Первым шёл Сулейман, как старший и главный. За ним я шипела на младшего, который мстительно пытался наступить мне на пятки.

— Да, мама? — хором проговорили мы с Суликом.

— Достаточно, вам пора к учителям.

— Но...

— Никаких но! — оставалась непреклонной Айше. — Султанша, и, тем более, шехзаде не могут быть плохо обученными! Ступайте, — кивнула она служанкам, которые с готовностью протянули нам руки.

Я демонстративно фыркнула, ухватила старшего брата за одну из верхних конечностей и потащила к дворцу. Он не особо возражал и пошёл следом. Воистину, сидит на троне мужчина, но управляет им женщина.

Орхан грустно посмотрел на удаляющихся брата и сестру, и с обречённостью стоящего на плахе человека повернулся к женскому царству под шатром. Мать и Бейхан сюсюкались со свёртком, который был ещё одной девчонкой. Иногда из того раздавалось хихиканье. Тут голову маленького шехзаде посетила гениальная идея — есть ведь ещё брат!

— Мама, — подпрыгивая от своей гениальности, выпалил мальчик, — а где мой младший братик?

Улыбка сбежала с лица султанши. Она старалась создавать видимость того, что нет различий между детьми, но на самом деле не могла переступить через своё сердце. Если Муса станет султаном, то продолжит род Османов, сам того не желая, кровью Пинар, а не Айше. Этого последней вовсе не хотелось. Лучше, чтобы мальчик был привязан к ней лично, потому что один из её сыновей, став падишахом, может отказаться казнить брата, с которым вместе вырос. Это подвергает опасности спокойствие в государстве.

— Он сейчас отдыхает, мой дорогой, вы обязательно поиграете, но чуть позже.

Что будет с Орханом, когда Сулейман взойдёт на престол, она старалась не думать.

* * *

— Почему ты медлишь? — недовольно спросила Эсен. — Скоро звёзды погаснут.

Дильшах уже подготовилась к этому разговору. Ахмет, узнав о предательстве, разумеется, постарается её убить. Его самые длинные руки во дворце — вот эта калфа. Следовательно, нужно сделать так, чтобы её поймали на отправке или приёме сообщений. Селим не глупый, он будет создавать видимость, что всё успешно работает и шпионка не попалась.

— Я передумала. Не буду больше исполнять преступные желания далёких светил, — прошептала наложница.

— Ты хоть понимаешь, что говоришь? — зашипела опешившая калфа. — Забыла про условия?!

— Не забыла, а смирилась, — фыркнула девушка, вырывая локоть из цепкой хватки собеседницы. — Нет гарантий выполнения. Я пошла.

Эсен ошарашенно посмотрела вслед и быстрым шагом направилась к себе.

Теперь нужно действовать быстро. Во-первых, нужно обезопасить себя, потому что очень вероятно, что служанка попытается её убить. Во-вторых, сообщить кому следует, чтобы приняли меры. Большая удача, если получится совместить эти цели.

Четыре часа спустя.

Окровавленное тело девушки вынесли из камеры для пыток. Селим лично допрашивал несчастную. Брат Ахмет стал наглее, и, что самое пугающее, небезосновательно.

Вернувшись в покои, он увидел хатун, стоящую на коленях в центре комнаты. Мужчина вспомнил, что оставил её так, чтобы казнить, если информация окажется ложной.

— Встань.

Дильшах послушалась. Ноги затекли, стоять было неудобно, но она терпела.

— Почему не стала травить меня?

— Было много времени всё обдумать. Если бы я исполнила задуманное, маловероятно, что осталась бы жива. Такой опасный свидетель никому не нужен. Моя семья, уверена, уже в полном составе отправилась в мир иной. К тому же я узнала, что беременна.