Я помню море (джен)

Ночью было душно. Даже дышать тяжело. В спальне тихо, койка Джулии скрипела.

Я лежала с закрытыми глазами, но притворялась спящей. Не потому что боялась — а потому что не хотела нарушать момент.

У Джулии снова был жар. Она свернулась под одеялом, но ее продолжало трясти, не смотря на жару. Я слышала её дыхание — сиплое и больное. Потом услышала шаги. Он пришёл.

Сэм.

Он не зажёг свет. Просто сел на край её кровати.

— Сколько? — спросил он тихо.

— Тридцать восемь и восемь... — пробормотала она.

— Следущий раз не жди. Говори мне сразу, Джулия.

— Бэт...

— Тшшш, — перебил он. — Я уже знаю.

Она не ответила. Только заплакала тихо. Я слышала. И от этого самой хотелось вжаться в матрас.

Сэм открыл медицинскую сумку. Подготовил шприц.

— Это щиплет. Потерпи.

Джулия прошептала:

— Мне страшно...

Он не ответил сразу. Потом сказал:

— И мне. Иногда. Но я здесь. Я не дам им забрать тебя.

После укола он обнял её. Осторожно. Как будто она могла сломаться от любого движения. А потом — поднял на руки. И стал ходить по комнате, как с младенцем пока лекарство не подействовало и она не уснула у него на груди.

А я лежала я всё так же лежала до рассвета и молчала.

На завтрак братья пришли с прямыми спинами и благочестивым выражением лиц как всегда.

Но — что-то пошло не так.... После того, как они сели за главный стол, тут и там послышались сдавленные хрюки.

На чёрных рясах белым мелом было написано: «Бог любит всех, а меня лишь терпит. Пока» у Натаниэля , «Господь даровал мне лысину, но не ум» у Лукаса и «Истинные Сыновья Господа не боятся крыс, но я лишь бастард, поэтому сжальтесь надо мной » у Джозефа.

Братья заметили надписи только когда подошли к молитве. Все ученики смотрели вниз, но плечи подрагивали.

Сэм подошёл ближе. Смотрел строго. Молча.

— Кто это сделал?! — воскликнул брат Лукас.

Тишина.

Даже я сидела тихо. Под партой моя рука коснулась руки Дженнифер. Мы сдерживали смех, пока губы не побелели.

Сэм сделал вид, что ничего не заметил. Но когда проходил мимо меня — его уголок губ дёрнулся. Совсем чуть-чуть.

Отсутствие пусть и временное сестры Пруденс чувствовали все.

Это случилось в обед. Сестра Виктория как всегда взяла свою кожаную сумку и направилась в учительскую. Через три секунды из-за двери раздался пронзительный и очень не благочестивый визг.

— МЫШЬ!!!

Дверь распахнулась. Сестра вылетела в коридор с такой скоростью, будто за ней гнался сам дьявол. Сашель упала на пол, а мышь — самая обычная полевая — выскочила и убежала.

Я все это время сидела в классе с невинным лицом. Дженнифер, кстати, тоже.

— Ты что, подложила её? — прошипела она.

— Неа. И у меня железное алиби.

— Моё всё равно лучше.

Мы переглянулись. Улыбнулись. И дали друг другу пять под партой.

Мой мозг работал, казалось, даже когда я спала. Я уже почти знала, что делать.

Дорога к архиву была в южном крыле, из старой котельной, через лифт, у которого всегда дежурит охрана. Но у охраны график. И мёртвые зоны у камер есть.

Я наблюдала, делала пометки, рисовала карту, которую прятала там, где и Сэм не найдёт. В это я вкладывала всё: каждую клеточку решимости.

Мне нужно было знать, кто я. И узнать правду для других.

Шли дни.

Мы снова узнали случайно.

Мы с Марком дежурили на уборке территории и болтали просто так, ни о чём.

Пошел дождь и мы решили переждать его в отдаленном коттедже.

Марк уселся на парту.

Я увидела полку со старыми папками. Я взяла одну из них в руки... Папка была датирована тремя годами ранее.

Там был список отрядов по именам и кодовым номерам — ничего необычного.

Пока мы не нашли список зачёркнутых красным под заголовком: "Не годны к зачислению в оперативное крыло Святой Системы. Ликвидация. Возраст 16+"

Мой живот сжался. Это были мальчики. Те, кто не прошёл отбор в Воины Света. Те, чьи гены признали "непригодными".

Те, кого уже убили.

Марк дрожал, но сказал:

— Мы никому не скажем. Но мы должны спасти остальных. Они всегда так делают. Каждый год.

Я кивнула.