Последний полёт над пропастью (джен)

Септимус стремительно мчался по коридорам в Гриффиндорскую гостиную, едва узнав, что друга выписали из больничного крыла.

Налетев на кого-то, он торопливо извинился, но замер как вкопанный.

Ольяр всегда выглядел неопрятно, но ещё никогда его лицо не было настолько белым, а глаза покрасневшими. Он выглядел по-настоящему больным, словно не спал неделю. Зрачки Леропа были сильно расширены, и они бегали, как будто от страха.

Внезапно в его глазах промелькнула искра, но она сразу же погасла. Мальчик отшатнулся.

— Рад тебя видеть, только такая спешка не даёт заглянуть тебе глубже, — загадочно поприветствовал его гитарист.

Септимус проводил его недоумённым взглядом и, постояв минуту в раздумьях, всё-таки вспомнил, куда так торопился.

Отодвинув портрет Полной Дамы, он протиснулся в гостиную и, не обнаружив знакомых, поднялся в спальню, откуда слышались приглушённые голоса.

Мальчик, не думая долго, толкнул дверь. В комнате весело болтали Невилл, Альберт, Остер, несколько рыжих мальчишек и одна-единственная незнакомая девочка. Вся компания обернулась к вошедшему.

— Приветик! — в один голос воскликнули близнецы. — Входи, мы как раз обсуждали старину Снейпа.

Септимус скованно улыбнулся и занял свободную кровать. Ему в глаза бросилась незнакомая девушка, сидящая с Остером на одной постели. Заметив, что он смотрит на неё, она помахала ему.

— Это Эмма, моя кузина, — сообщил Альберт. Септимус полусел на свою лежанку и протянул ей руку. Она радостно пожала её.

Глаза Эммы ему ужасно кого-то напомнили, вернее её взгляд — печальный, усталый и несчастный, совсем как у... Люпина... Римуса... Люпина...

— Ты решила протереть на мне дырку? — полузасмеялась она. Её голос оказался очень красивым, с низкими мелодичными интонациями.

Мальчик тут же смущённо загляделся на шерстяной коврик под ногами.

— Представляете, Снейп назначил мне два месяца отработок только за то, что Малфой и его дружки обозвали Гермиону, а я за неё заступился! — прервал молчание Рон гневной тирадой.

— Привыкай, братишка, — отмахнулся Фред.

— Прости, — начал Септимус, повернувшись к Эмме. — Ты случайно не знакома с Римусом Люпином?

На мгновение её ласковое лицо окаменело, черты стали жёстче, а серые глаза наполнились чем-то тёмным. Она покачала головой и выдавила микроулыбку.

— Да, мы как-то встречались...

— А ты...

Альберт метнул на друга предостерегающий взгляд и еле заметно качнул головой.

— Почему я тебя раньше не видел? — окончил вопрос Септимус.

— Ненаблюдательный, наверное, — предположила девочка и добавила с лёгкой обидой, — мы вообще-то на одном курсе учимся.

Септимус слегка смутился, но Эмма уже сменила тему.

— Как вы сдали экзамен по трансфигурации? — поинтересовалась она.

— Я не очень, — вздохнул Невилл.

— Любопытные у нас темы для разговоров, — со смешком заметил Альберт, — начать с знакомства с оборотнями, а закончить уроками!

Воцарилась звенящая тишина.

— С оборотнями? — быстро спросил Септимус, переводя взгляд на девочку. Та тяжело вздохнула и злобно посмотрела на кузена.

— Вообще-то это тайна, — недовольно пробормотала она.

— Мы никому не скажем, — в один голос заверили её близнецы, и все остальные, кроме Альберта, согласно закивали. Эмма сдалась.

— Когда мне было восемь лет, меня укусил оборотень. После этого случая мой отец в прямом смысле сошёл с ума, и его поместили в Святой Мунго.

Мама уже отчаялась найти для меня хоть какую-нибудь школу, но тут к нам пришло письмо от Дамблдора, и раз в месяц ко мне приходит волчье зелье от анонимного отправителя.

— А ты не боишься, что в какой-то момент оно может оказаться отравленным?

Она в ответ закатила глаза.

— Паранойя у тебя в крови, видимо. Моя мама — мракоборец, и она умеет распознавать большинство ядов.

— А я-то всегда считал, что мне с родственниками не повезло, — со смущением заявил Септимус.

— А что с твоими-то родственниками не так? — поинтересовался Джордж.

— У меня есть дядя и тётя по маминой линии. Они маглы и самые неприятные личности на свете, — с пылом объяснил мальчик. — А потом ещё оказалось, что этот самый дядя является сводным братом папы. Так что, если копнуть глубже, Лероп — мой кузен.

Все с удивлением воззрились на него.

— Как ты об этом узнал? — с возмущением спросил Фред.

— На позапрошлое Рождество маме взбрело отметить его у её сестры. После этого визита, вернее, во время него, папа ужасно поругался с её мужем, и мы перестали к ним ходить.Тогда-то я всё и узнал.

— Что узнал? — допытывались Эмма.

Септимус глубоко вздохнул.

— Когда папа был маленький, его мама, то есть моя бабушка Эйлин Принц, бросила моего дедушку Тобиаса с моим папой и ушла к другому.

— Почему? — удивился Невилл.

— Папа потом узнал, что она забеременела от магла с фамилией Дурсль, — хмуро пробормотал мальчик.

— И в общем, Эйлин родила двойняшек — дядю Вернона и его сестру Марджори, — продолжал Септимус. — А Марджори — мать Леропа, которая отреклась от него, как только увидела в нём волшебника.

— Получается, он фактически сирота? — поднял брови Рон.

— Но ведь тогда выходит... — медленно начал Невилл.

— Что?

— Сами — знаете — кто тоже был сиротой и рос в приюте, вот что.

Все присутствующие уставились на него.

— С чего ты взял?

— Дамблдор на одном из своих уроков говорил, — равнодушно сообщил Лонгботтом. — Вы знали, что при рождении его звали совсем по-другому?

Ребята отрицательно помотали головами.

— Он говорил, что Сами — Знаете — Кому его имя дал никчёмный папаша маггл, назвав своим же вульгарным именем — Том Реддл.

— Но тебе не кажется, что это странноватая теория... — начал, было Альберт, но Невилл уже вылетел за дверь, несясь к выходу из гостиной.

Невилл бежал по коридору. В боку ужасно кололо, пульсировало, но он не останавливался.

Мальчик пронёсся мимо картины с троллями в балетных пачках с одной мыслью — найти Леропа как можно скорее, ведь если его догадка верна…

Раздался неприятный хруст, и внезапно на голой стене стали вырисовываться очертания тяжёлой железной двери. Лонгботтом недоумевающе нахмурился и ради интереса толкнул её.

Он оказался в незнакомом просторном помещении с загадочно приглушённым светом.

Здесь совершенно отсутствовала какая-либо мебель.

Каменный пол был устлан толстыми восточными коврами.

В центре были расставлены абсолютно одинаковые свечи в богато изукрашенных подсвечниках, благодаря которым на стенах плясали тёплые пятнышки.

А в самой середине…

Скрестив ноги в сантиметрах десяти от пола, парил худой мальчишка с грязными волосами до плеч.

Невилл не удержался и сдавленно ахнул, настолько его ужаснул внешний вид Леропа.

Чёрные круги под глазами дополняли и без того безрадостную картину.

Руки, безмятежно покосившиеся на коленях, были измазаны чем-то чёрным и склизким, а на иссохших губах играла ещё более устрашающая, чем обычно, улыбка.

Перед ним лежал открытый толстый фолиант, такой древний, что казалось: прикоснись — и он тут же рассыпется.

Внезапно мальчик открыл глаза, и Лонгботтом испуганно отшатнулся. У друга отсутствовали белки.

Лероп взглянул на него, и кровожадная улыбка стала шире.

— Не подскажешь, какое сегодня число? — как ни в чём не бывало спросил он, наблюдая, как мальчик вжимается в стену.

— Твои... твои глаза... — только и смог вымолвить он, ощущая, как капельки пота медленно стекают со лба.

— Ты ведь пришёл сюда по другой причине? — не слушая, полюбопытствовал Ольяр.

— Что ты здесь делаешь? — голос Невилла еле слышно дрожал.

— Пытаюсь воссоздать улучшенную версию себя, — просто ответил он.

— Но как?

— Это сложно для восприятия, не могу тебе объяснить, — он покачал головой, словно укоряя. — И всё же ты пришёл сюда для...

— Ты ведь тоже рос в приюте? — выпалил Невилл.

— Тоже? — мягко повторил Лероп, и его брови еле заметно сдвинулись. Какое-то время он рассеянно смотрел в пространство, пока его не озарило.

Ольяр тихо рассмеялся. Несмотря на кровожадную улыбку, этот смех не был устрашающим. Он был каким-то... успокаивающим, что ли.

— Я не Том Реддл, — заявил он, после того как последний смешок не затих, оставив после себя гулкую тишину.

— Но...

— У нас с ним одни цели, только мы идём к ним разными путями, — перебил Лероп, барабаня чёрными пальцами по коленке.

— Ты хочешь уничтожить маглов и подчинить себе весь мир? — с ужасом прошептал Лонгботтом.

Раздалась ещё одна волна смеха.

— Его проблема в том, что устаревшее мировоззрение не даёт ему заглянуть глубже.

Но признаюсь, общее у нас есть, и отрицать это было бы глупо.

— И что ты хочешь?..

— Я ищу ту потерянную тропинку к... Называй это как хочешь — бессмертие, вечная жизнь...

— Каким образом? — Невиллу стало по-настоящему страшно.

— Благодаря моему последнему опыту я нашёл другую версию себя и смог перетащить его в эту реальность.

Теперь моя душа может занимать то тело, пока душа другого меня витает в пространстве, пока не найдёт ещё одну версию себя и не вселится, — он перевёл дыхание и продолжил.

— Итого, если всё получится как задумано, всегда будет другое тело, в которое моя душа может переселяться сколько угодно.

Он задумчиво посмотрел на то, как друг безуспешно пытается покинуть комнату, и нетерпеливо поцокал языком.

— Посиди пока здесь, — мягко попросил он, вновь садясь в позу лотоса и поправляя книгу на полу. — Боюсь, сейчас я не могу отпустить тебя...

— Что? Зачем я тебе? Открой дверь! — срывающимся от страха голосом потребовал Невилл.

— Понимаешь, ведь эта комната отдаёт всё, что тебе действительно нужно... может, кроме еды.

И сейчас я нуждаюсь в твоём обществе, поэтому дверь не открывается, — покачал головой Ольяр и закрыл глаза.

— Ты будешь проводить со мной свои эксперименты? — устало и обречённо спросил мальчик.

Лероп ощутимо вздрогнул и поднял веки.

— Знаешь, в чём отличие между мной и Томом? У него не было друзей, потому что он в них не нуждался. А у меня нет друзей, потому что... Потому что люди, все люди в этом мире крепко держатся за свои порядки, к которым они привыкли. Не виню их, однако я... Мне не хватает друзей.

-

Дамблдор поднял свою почерневшую, негодную руку, глядя на неё с таким видом, будто ему показали любопытнейший экспонат.

— Вы хорошо справились, Северус...

— Если бы вы позвали меня раньше, я, возможно, смог бы сделать больше, выиграть для вас больше времени... — с болью сказал зельевар. Альбус недоверчиво поднял брови.

— С чего это ты вдруг стал таким заботливым?

Снейп полупростонал сквозь стиснутые зубы:

— Вы собираетесь нас бросить в этом дерьме, которое навалили сами!

— Тебе следует быть культурнее... — укоризненно заметил директор.

— Прекратите поучать меня, словно ребёнка! — ощетинился зельевар.

— Знаком ли ты с термином "крестражи"? — не слушая, полюбопытствовал Дамблдор.

— За кого вы меня принимаете, Дамблдор? — выплюнул Снейп. — Я зря три года состоял на службе у Тёмного Лорда, а десять — двойным агентом?

— У него как раз было несколько таких... — мягко сообщил директор. Северус закашлялся.

— Это последний из доступных нам, — он повёл рукой в сторону круглого столика.

— Сколько их всего было? — резко спросил Снейп.

— Я уничтожил шесть из восьми, — вздохнул Альбус.

— А другие?

Дамблдор измученно откинулся на спинку стула и потёр переносицу.

Не получив ответа, Снейп произнёс про себя "Легилименс" и влез в разум старика.

На какое-то время в кабинете повисло молчание.

— Прекрасно, Дамблдор, вот вы и нашли себе нового мальчика-мученика! — фыркнул Снейп. — Только что вы хотите от меня?

— Мальчика надо подготовить к этому неизбежному сражению, а я в нынешнем состоянии... И ещё одно. Как ты сказал, Реддл планирует в ближайшее время взяться за меня.

Снейп коротко кивнул, и Дамблдор продолжил:

— И я прошу тебя, Северус, когда придёт время... Убей меня.

Снейп поперхнулся.

— Прямо сейчас? Или дать время составить завещание?

— Нет, нет, это не так срочно, — улыбнулся Альбус. — Но можешь не сомневаться, что возможность представится в течение года. А сейчас я хочу, чтобы ты приступил к обучению нашего Невилла.

— Скоро усыновить прикажете — проворчал зельевар, но всё же покинул комнату в поисках Лонгботтома.

Проходя мимо картины с танцующими троллями, он думал о многом, но в первую очередь — где искать мальчишку?

Раздался непонятный хруст, и вдруг проступили очертания массивной двери.

Снейп толкнул её, и оказался в малоосвещённом пространстве.

В углу лежал пыльный том, а на коврах в судорогах лежал Невилл Лонгботтом, над которым стояла тёмная фигура.