Парадокс выбора (джен)

Первый урок по древним рунам проходил в одной из самых старых башен Хогвартса, куда поднимались по узкой, вечно скрипящей винтовой лестнице. В аудитории было прохладно, стены украшали старинные гобелены с изображениями магических символов и фрагментов надписей, выцветших настолько, что разглядеть их можно было только при свете, падающем под особым углом. В дальнем углу стоял шкаф с высокими, покрытыми пылью томами, а вдоль стен выстроились резные дубовые столы с чернильницами, заранее подготовленными к занятию.

— Проходите, занимайте места и включайте мозги после каникул, если не хотите после самостоятельно со всем разбираться, — голос преподавательницы раздался с неожиданной бодростью, при этом не теряя строгости.

Первое занятие по рунам после лета обычно является вступительным в программу, немного поверхностно повторяющим уже прошедший материал. Этот раз тоже не стал исключением.

Батшеда Бабблинг, высокая, крепкая женщина с огненно-рыжими волосами, уложенными в строгий пучок, стояла у доски с уже нанесённой схемой рунического круга. На ней была темно-синяя мантия с серебряной отделкой и эмблемой факультета Когтеврана на груди — когда-то, по слухам, она училась именно там, и до сих пор носит её в дань ностальгии. Говорила женщина чётко, по делу, и излучала такую уверенность, что никто даже не подумал оглянуться по сторонам или достать пергамент позже положенного.

— Напомню вам быстренько, чтобы не скрипели мозгами так громко и начали нормально работать, а то знаю я вас: древние руны — это не просто письменность. Это основа всей магической структуры, — начала она, проходясь между рядами. — Каждое заклинание, каждый артефакт, каждое заклятие, вплетённое в ткань защитных чар или проклятий, так или иначе отсылает нас к рунным формам.

На доске появились три символа: один угловатый, похожий на остриё копья, другой — волнистый, третий — замкнутый, почти круглый. Она щелчком пальцев заставила их загореться — голубым, зелёным и кроваво-красным.

— Вот пример. Футарк — скандинавский алфавит. Его руны наиболее прочны в структурах защиты и вложенных заклятий. Викинги писали их на оружии, маги севера использовали в гравировке на щитах. Второй — эллюзианские руны, редкий алфавит из области между древним Римом и кельтской Британией. Они идеально подходят для чар, воздействующих на разум. Третий — глифы Дракара, родом из далёкой Исландии, обладающие сильнейшей проклятой энергетикой.

Конечно, Моррисон относительно неплохо разбирается в рунах, но чтобы сразу понять, какие именно профессор создала на доске? Увольте! Нужно обладать абсолютной памятью, чтобы действительно свободно разбираться в них — Грейнджер в будущем не даст соврать.

— Вы должны понимать: руны — это язык самой магии. Не человеческой речи, не волшебной палочки, а глубинной, первичной силы. Работать с ними — всё равно что обращаться напрямую к фундаментальным законам волшебства. Без слов. Без специальных жестов. Только смысл, заложенный в форму.

Профессор спокойно села на своё место, пододвинув ближе к себе пустой пергамент, и менторским тоном продолжив:

— Теперь, когда с повторением закончили, приступим к самому занятию. Общий курс на пятый год обучения у вас — защитные руны во всём их разнообразии.

Батшеда была из той категории преподавателей, который находятся на собственной волне: рассказывает с такой скоростью, какой посчитает нужной, и если кто-то не успевал, терялся — это сугубо проблемы самого студента, а не её. Именно по этому на факультатив ходят всего человек пятнадцать со всех четырёх факультетов, что просто смехотворно, если сравнивать с другими предметами.

У доски тем временем засиял новый фрагмент: схема простейшего рунного барьера, который наносится на статичный объект. Она объяснила принципы наложения: порядок, ключевые глифы, энергетическая подводка, а также зависимости от лунной фазы и эмоционального состояния мага (даже это, к несчастью большинства, приходится учитывать). Каждое слово напоминало закладку кирпича в прочную стену — размеренно, логично, выверено. И в то же время абсолютно хаотично, если оценивать на первый взгляд.

По мнению парня — сама наука рун выведена полностью отбитыми психами. Ибо он не представляет, кем ещё надо быть, чтобы создать такое.

— Ваша задача на это занятие — попробовать начертить защитный глиф с применением рун Футарка. Используйте чернила на основе вереска, те, что я оставила на вашей парте. Не забудьте: неверное начертание приведёт к срыву структуры. А в реальных условиях это может означать… — она резко щёлкнула пальцами, и один из символов на доске вспыхнул и исчез в искрах. — Именно так. Только вместо красивых искр будет взрыв.

Пожалуй, стоит уточнить ещё один немаловажный фактор, а именно: способ нанесения знаков. Можно это сделать чернилами, как сейчас на том же небольшом бруске, который профессор также выдала каждому, но тогда эффект будет довольно слаб и спадёт после первого же слабенького заклинания, а есть и другая крайность — из омытого в собственной крови костяного ножа, выгравированного на материале, который тоже желательно подготовить заранее для максимизации эффекта. Такой конструкт на том же булыжнике выдержит хоть несколько взрывных проклятий.

Все мало-мальски важные места в волшебном мире, да и сами дома магов, укреплены рунами ещё на этапе строительства, из-за чего дабы разнести то же Министерство — не хватит и Адского Пламени, настолько там серьёзные руны и чары были использованы. То же касается и Хогвартса при его полностью активной защите (а такая функция должна быть, ибо в средневековье кто с кем только не воевал), разрушить его — практически невыполнимая задача. Брать в расчёт битву за Хогвартс в каноне Уильям отказывается, ибо наверняка тогда замок просто не был переведён в осадное положение, раз защиту выстраивали сами профессора на скорую руку.

Посмотрел бы он, как Риддл пробивает активную защиту, которая не дрогнула за практически целую тысячу лет. Та ещё потеха наверняка была бы. Насколько могучим бы он ни был, пробить что-то настолько древнее грубой силой никто не сможет.

С самим заданием практически все за два часа справились без особых проблем, ибо было оно действительно легким. Из Гриффиндорцев пятикурсников на древние руны ходят лишь четверо: сам Уильям, Лили, Фрэнк и Римус. Оставшийся костяк класса в основном образуют другие когтевранцы, всего один пуффендуец и два слизеринца в лице Крауча и Гринграсса (тихий парень, сам себе на уме).

На удивление парня, первые будни прошли без особых проблем, которые обычно стоит ожидать с началом нового учебного года. Единственная интрига — это ЗОТИ, которое будет только под конец недели, и ждал этого Уильям с нетерпением. Хотя тот факт, что Пэмсбри ставленница Министерства изрядно портил возможные ожидания, однако мало ли, приятно ошибиться тоже хотелось бы в данном случае.

Первая тренировка ранним вечером у Гриффиндора на поле для квиддича разливалась в воздухе шумом метёл, сухими выкриками и лёгким посвистом ветра от приличных скоростей и такой себе погоды — не слишком сильного, чтобы мешать полётам, но вполне заметного, чтобы щёки игроков начали розоветь уже через полчаса. Небо было сдержанно-серое, подёрнутое тонкой вуалью облаков, сквозь которые уже пробивались тёплые оранжевые отблески заходящего солнца. Начало сентября, с лёгкой прохладой, всё ещё теплое. Холодать обычно начинает в октябре.

Команда Гриффиндора собралась в том же полном составе — семикурсников в том году не было, потому никто сборную не покинул. Капитаном всё ещё оставался Поттер, голосящий с высоты с такой страстью, будто отточенные движения и полёт могли если не выиграть Кубок, то хотя бы сократить количество выбитых зубов.

— Давай, Барнс, выше! — Азартно орал он, увернувшись от бладжера, пущенного парнем с небрежной точностью в собственного капитана, — ты вроде как слепотой не страдаешь!

Иногда методы ведения тренировок тот выбирает слегка… экстремальные.

— Уж всяко вижу получше тебя! — Не отставал в колкостях Эдвин, бросая мяч в кольцо, хоть и промахнувшись на пару футов.

— Да вы совсем обнаглели, черти! — Негодующе закричала Марлин, отбивая бладжер прямиком в Джеймса, эффектно крутанув метлой. Она просто прелестный вратарь, через которого провести мяч — уже задача из ряда вон.

На длинной скамейке, что стояла чуть в стороне от поля, с которой то было прекрасно видно, ближе к линии деревьев, расположились зрители: Уильям с книгой на коленях, которую всё равно читал только между особо яркими моментами витиеватых оскорблений, Лили — в мантии, но с распущенными волосами и руками, невольно их перебирающими, Фрэнк и Алиса, сидящие рядом и изредка комментирующие происходящее, однако в основном болтающие между собой, а рядом с ними — Адам, следящий за игрой с прищуром, явно надеясь найти очередное вдохновение даже в этом, казалось бы, не слишком интересном занятии.

— Спорю, Джеймс снова попытается сделать ту свою штуку в воздухе, — заметил Фоули, пытаясь руками изобразить… что-то. — Разве он не упал после неё в прошлом году?

— Дважды, — вставил Уильям, не поднимая взгляда от страницы, — и ещё один раз прямиком в озеро, насколько мне рассказывала Марлин. Но он считает, что главное — верить в себя.

— Мне вот кажется, что в этом году Когтевран будет проблемой, — задумчиво произнесла Лили, проследив за броском Эдвина. — У них капитан — зверь. И слаженность… такая, будто они с рождения практиковали как правильно играть.

— Они это и делают скорее всего всё свободное время, — усмехнулся Адам, откинувшись. — Почти все, по крайней мере.

Алиса, потянувшись, поправила ворот мантии:

— Не думаю, что слаженность решает всё. Джеймс с Марлин до сих пор спорят, кто из них лидер команды. И ничего — выигрывают, даже когда оба орут во время матча команды.

— Потому что к ним лучше не лезть, — хмыкнул Фрэнк. — Там харизма работает, а не стратегия.

— Ну, если харизма сможет в этом году взять кубок, то я восхищусь, — проворчал Уильям, всё-таки подняв глаза на поле.

Джеймс в это время как раз пикировал вниз, крутанулся в воздухе, вытянул руку — и перехватил снитч, под восторженный свист Марлин, которая лениво отбивала подачи Эдвина. Казалось, даже метла у неё издала ехидный вздох.

— Да специально выделывается, будто пижон, — заметила Лили, — чтобы вечер закончился мирно. Он же знает, кому она пойдет жаловаться, если тот что-то вытворит опять. Сириус ведь от него не отстанет.

— Как мило, — хмыкнула Алиса.

— Скорее уморительно, — поправил её Уильям.

— Героический капитан, — вставил Адам, изображая голос ведущего с радио. — Гриффиндорец до мозга костей, покоритель сердец и будущий обладатель Кубка, по крайней мере — в своей голове.

Уже который раз Уильям мельком замечает, как Фрэнк пытается за эти дни больше времени проводить вместе с Алисой. Даже сейчас они вновь о чем-то воркуют между собой, стоило только отвлечься.

Ну, ладно, он сам если что виноват.

— Слушай, Лили, — шепнул сидящей рядом девушке Моррисон, чуть наклонившись, — можешь Алису отсюда увести минут эдак на пять?

Эванс недоумённо на него посмотрела, вздёрнув бровь в немом вопросе.

— Ну пожа-а-алуйста, — сложив ладони вместе, протянул он всё так же тихо.

— Ладно, только потом расскажешь, зачем, — немного подумав, кивнула рыжеволосая, повернувшись к Стоун и заговорив нормальным голосом: — Слушай, Алис, можно тебя ненадолго? Я забыла кое-что в замке, а одной скучно будет идти. Так хоть поболтаем.

Как только Алиса, хмыкнув, кивнула Лили и они вдвоём медленно пошли в сторону замка, переговариваясь и легко посмеиваясь, оставшиеся на поляне трое переглянулись. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, освещая последние облака золотистым, приглушённым светом, от которого всё вокруг казалось немного мягче, спокойнее. Легкий ветер колыхал подолы мантий.

Адам потянулся, шумно выдохнув и откинувшись на траву:

— Ну, теперь-то скажи, Уил, зачем тебе понадобилось уводить девчонок? Это жу-жу-жу неспроста…

— О, я тут не главный заговорщик, — усмехнулся Уильям, глядя на Фрэнка. — Просто… начал замечать, что ты всё чаще оказываешься рядом с Алисой. За эти пару дней вы друг от друга почти не отлипаете… Ну, больше обычного.

Фрэнк не сразу ответил, только потёр шею, немного смутившись, но всё же не отвёл взгляда.

— А что такого? — Наконец выдал. — Хорошо ведь с ней. И… да, я думаю пригласить её в Хогсмид. Ну, в этот раз — по-настоящему. Не просто «пошли заодно с другими погуляем», а именно… ну, ты понял.

Адам прыснул от сдержанного смеха, но промолчал, лишь выразительно глянул на Уильяма.

— Серьёзно, да? — Переспросил тот, приподняв бровь. — Вот оно как.

— Фрэнк кивнул, без слов.

— Ладно, — вдруг очень спокойно и искренне сказал Моррисон, кивая. — Не буду мешать. Более того, даже способствовать могу. Если надо — подменю, отвлеку, утащу кого угодно под предлогом великого квиддичного пророчества и прочего бреда. Ты ж мне друг, хотя, честно сказать, я думал что первее небеса упадут на землю, чем ты решишься.

И, шутливо приобняв Лонгботтома за плечи, добавил с прищуром:

— Гляди-ка, Адам, наш Фрэнк-то вырос. Уже не теряется, как раньше, и может говорить с девушкой больше десяти минут, не начиная пересказывать лекцию по травологии. Слёзы наворачиваются.

— Ой, только не начинай, — фыркнул Фрэнк, — а то я сейчас напомню, кто весной пытался сбежать с вечеринки под предлогом «слишком громко и все трогают бедного кота».

— Это был Книззл! — Возмущённо отозвался Уильям, взмахнув руками. — А не просто «кот». И он заслуживает уважения. Хоть мы и не знаем, чей он. Да и это вообще никак к этому не относится…

Адам смеялся уже в голос, не сдерживая ни капли.

— Ладно-ладно, — махнул рукой Уильям, — я не про себя сейчас. Мне-то романтика не светит. Не тот человек. У меня тут, понимаешь, дела, учёба, безумные заклинания, грандиозные планы и, вообще, я для женщин слишком сложен. Как рунный алфавит на архаическом санскрите. Его тоже никто не понимает.

— То-то ты всегда один, — усмехнулся Фрэнк.

— Именно. Я загадка, а не проект для исправления, — гордо ответил Моррисон и театрально откинулся на жестковатую спинку скамьи, сцепив руки за головой. — Пусть страдают в восхищении издалека.

— Скорее, издали не замечают, — хохотнул Адам.

— Ой, иди ты, маньяк от мира искусства, — отмахнулся от него Моррисон, — сам-то, небось, завидуешь.

— Эн-нет, мне такой геморрой не нужен! Уж всяко лучше картины рисовать, чем нервы себе трепать с девушками. Фрэнк, на твою будущую свадьбу я подарю свою самую лучшую работу, даже специально подпишу её: «мечта холостяка».

— Пха-ха! — Рассмеялся Уильям, оценив иронию. — Я бы посмотрел на лицо Алисы в тот момент.

— Да ну вас обоих, — проворчал Лонгботтом, закатив глаза, в прочем, тоже довольно улыбаясь.

Тем временем тренировка по квиддичу уже подходила к своему закономерному концу, когда стало полноценно темнеть. Ну и хорошо, а то торчать на улице ещё больше не слишком-то и хотелось…

* * *

Поздними вечерами, когда замок затихал и за окнами оставалась лишь темнота, Уильям всё чаще поднимался на нужный этаж. Там, перед голой стеной, он сосредоточенно проходил взад-вперёд, пока не открывалась дверь в Выручай-комнату — изменчивую, но всегда откликающуюся на внутреннюю потребность в каком-либо помещении. Сейчас она представляла собой широкий зал с высокими сводами. Пол был из гладкого камня, а в дальнем углу ровными рядами стояли мишени, специально созданные для его целей.

Он приходил сюда почти каждый вечер с момента, как приехал в Хогвартс. Поначалу чтобы просто повторить пройденное и отточить то, что выучил летом. Теперь — чтобы выстроить из изученного систему. Движения, которые не требовали бы обдумывания. Заклинания, что срывались с кончика палочки в ответ на мельчайший импульс — почти как рефлекс, как дыхание. Моррисон знал, что в настоящей стычке нет времени на паузы, на мысленную формулировку. Всё должно было слиться в единый, плавный поток.

Обычно полноценный магический бой — это чистейшей воды хаос, в котором если ты упустил одну деталь, то уже с большой вероятностью умрёшь. Не знаешь заклинания, которое в тебя кинул враг и решил принять его на щит? Считай, что труп. Отвлёкся на что-то? Труп. И так практически с каждым аспектом серьёзного боя.

Потому парень и тратил столько времени, дабы всё выученное вбить на подкорку мозга, чтобы он смог использовать те или иные чары вообще не задумываясь, как сейчас у него обстоят дела с базовым обезоруживающим и оглушающим. Даже усилия мысленного прилагать не нужно, как Уильям сможет с приличной скоростью выпустить эти заклинания, а если потребуется, то и несколько раз к ряду.

Ему обычно не доводилось слышать про то, чтобы кто-либо использовал одно и то же заклинание много раз подряд, но, чисто в теории, то почему нет? Тот же Ступефай — если кидать его с дикой скоростью вообще не останавливаясь, то оппонент банально не сможет что-либо серьёзное противопоставить. Как только отвлечется на контратаку или ещё что, сразу схлопочет оглушающее. А что мешает в этот «пулемётный» поток чар добавить одну Аваду или любую другую гадость? Да ничего!

Конечно, на практике это наверняка трудно реализуемо, из-за чего он и не знает никого, кто использовал бы такую тактику, но как вариант может сойти.

Конфринго — короткий резкий взмах, направленный к мишени. Баубиллиус — чуть более широкий жест, будто отсеивающий враждебную энергию в стороны. И главное — Серая Вуаль, наследие из гримуара Блэков.

Пять секунд, за которые прогремела целая канонада взрывов, отчего его аж передёрнуло.

— Выматывающая хрень, так и со скуки помереть не долго, — пробормотал самому себе под нос парень, вновь повторяя связку и вновь морщась от звука. — Как бы ещё не оглохнуть так… Интересно, Дамблдор также тратил сотни часов на это? Грёбанный всемогущий старикан.

Он повторял движения снова и снова. Вновь и вновь запускал цепочку, доводя каждое заклинание до автоматизма, ну или по крайней мере стараясь, ибо дело это далеко не быстрое, пока палочка не становилась продолжением руки, а рука — продолжением мысли.

К часу ночи в комнате стоял легкий запах озона, и воздух был сухим от остаточной магии. Уильям стоял посреди зала, тяжело дыша, вспотевший, с лохматой чёлкой, сбившейся на лоб. Вокруг лежали обугленные остатки мишеней и крошки стен. Четыре часа к ряду использовать взрывные чары кого угодно умотает…

Быстро использовав стандартное лечащее заклинание к своим ушам (просто во избежание), он привёл себя в порядок.

— Пора бы и честь знать, завтра ещё тащиться на ЗОТИ… — отстранённо поделился с пустотой своими мыслями Моррисон, взлохматив волосы, — тц, бесит.

Когда гобелен с танцующими троллями (автор сего чуда явно накурился, когда это сделал) исчез у него за спиной, Уильям даже не пытался накладывать на себя маскирующие чары. Плечи расслабились — путь к башне был давно знаком, и в это время суток в коридорах, как правило, царила тишина, лишь изредка прерываемая скрипом старинных перил или шепотом портретов, погружённых в свои сны. Да и, чувствует парень, что сил его не хватит на поддержание заклинания так долго, потому в этот раз можно и так пройтись.

Он уже шагнул мимо зевнувшей Полной Дамы, бросив пароль и быстро проскочив в гостиную, но ещё до того, как полноценно войти внутрь, изнутри донёсся голос — отчётливый, хлёсткий и на тон выше обычного:

— Моррисон.

Шаг застыл. Секунда, другая. И лишь потом он аккуратно заглянул внутрь. В кресле у камина, подперев подбородок кулаком и вытянув ноги, сидела Лили. Вокруг не было ни души. Только она, одна, и это было гораздо хуже, чем если бы его поджидал весь факультет в сборе. Кажется, он в дерьме.

— Эм… ты чего не спишь? — Глуповато спросил он, в прочем, быстро придя в себя и подойдя ближе к девушке.

— Потому что, — со спокойной вежливостью начала рыжеволосая, — в отличие от некоторых, я сегодня не шляюсь Мерлин знает где, а вынуждена ждать одного придурка, который ушёл погулять на ночь глядя. Снова.

Уильям втянул воздух.

— И как ты узнала?

— Адам, — просто ответила она, поднимаясь, — вышел в туалет и, о чудо, обнаружил, что двое храпят как убитые, а кое-кого нет. Уж не догадаешься ли, кого? Какое совпадение, что я задержалась из-за эссе по трансфигурации в гостиной, а там и встретила Фоули.

Гриффиндорец пожал плечами, будто ничего не случилось, облокотившись об спинку кресла, смотря на Лили.

— Ну, я думал, что… — начал было парень, но был нагло перебит.

— Ты думал? — С лукавой усмешкой уточнила она. — Уильям Моррисон подумал? В такое позднее время? Да ещё и без свидетелей? Чудо прям.

Он попытался вставить:

— Нужно было…

— …обязательно ходить где-то в одиночку, втайне, нарушая правила. Да-да, конечно, — она сложила руки на груди, говоря всё это шутливым тоном, — а я, между прочим, староста.

Парень еле сдержал смешок:

— Ты это говоришь так, будто владеешь кольцом всевластия.

— Практически, — надменно кивнула Эванс. — Я охраняю мораль, закон, порядок и сон учеников Гриффиндора. И что я вижу? Один из моих друзей— бегает бог весть где, не сочтя нужным даже прикрыться как следует.

Уильям лишь промолчал, рассматривая её с интересом исследователя, который увидел новую зверюшку.

— А потом тебя, допустим, бы нашли без сознания где-нибудь в западной галерее, и мне пришлось бы объяснять МакГонагалл, как я допустила это.

Она сделала шаг ближе, прищурившись.

— А мне не хочется объяснять. Понимаешь?

— Достаточно, Эванс, — немного раздражённо ответил парень, одёргивая её. Повозилась с малышнёй, так возомнила себя незнамо кем… — Свою игру в строгую старосту оставь для мелких, это начинает меня бесить. Ты и сама прекрасно понимаешь, зачем я «гуляю» по ночам. Сама ведь со мной ходила отрабатывать чары.

Её губы дрогнули, но она справилась.

— Ты наказан, — немного обиженно бросила она, отведя взгляд.

— Что? — Удивлённо переспросил парень, «не расслышав».

— На следующей неделе пойдешь со мной и Марлин в Хогсмид, ей нужно купить новую одежду, а нам нужен оценщик со стороны. Ну как, Уил, смиренно примешь наказание, или и дальше будем спорить?

Уильям насмешливо улыбнулся, будто услышал отличную шутку, молча покивав.

— И попробуй не прийти —я обижусь. И в следующий раз не попадайся так, я ведь волнуюсь, — легонько улыбнулась девушка.

— Как скажешь Лили, — усмехнулся Моррисон, — только больше так не делай, пожалуйста. Я ведь сначала поверил! — И из-за этого немного нагрубил, ну да с кем не бывает. — И да, тебе нужно над мимикой поработать. Стоило тебя немного вывести из себя, как сразу стало всё понятно.

— Пф-ф, тебе и этого, я смотрю, хватило, — фыркнула девушка, резко бросив взгляд через плечо, прежде чем ступить на первую ступеньку лестницы.

— Не у всех хватит терпения выслушивать упрёки, даже оправданные, — с ленивой полуулыбкой отозвался Моррисон, зевнув. — Но будь вместо меня какой-нибудь младшекурсник, уверен, он бы у тебя по струнке ходил.

Лили остановилась, не оборачиваясь, только чуть наклонила голову, словно что-то прикидывала. Потом немного довольно сказала:

— Наверное, ты и прав.

Пламя камина отбрасывало небольшие тени по всей комнате. Тишина между ними уже не была напряжённой — все же не ссорятся.

— Спокойной ночи, Уильям, — наконец сказала рыжеволосая, мягче, чем ожидалось.

— И тебе, Лили, — кивнул он, наблюдая, как она поднимается по лестнице, выпрямившись до идеальности, как будто за ней следил весь преподавательский состав.

Когда её силуэт исчез, Уильям остался один в полутёмной гостиной. Пару секунд постоял, снова зевнул, потянулся — и побрёл наверх, к своей комнате, задумчиво глядя под ноги. Всё же нужно было не лениться и окончательно усыпить ребят, тогда и сама девушка бы выспалась, а не вот это вот всё…