Я не люблю (гет)

Думая лишь о тебе,

сел в автобус,

30 центов отдал за проезд,

попросил два билета,

но вдруг обнаружил,

что еду

один

(С) Ричард Бротиган

Она смотрит своими глазами цвета горького шоколада с разбегающимися от черного глубокого зрачка, к черной же кайме золотистыми искорками. Смотрит непонимающе, так, словно видит впервые, так, словно не было знойного августа, и не было сентября с его бесконечными дождями и пузырями на огромных зеркальных лужах, так, словно не было этого полугода, который показался самой настоящей вечностью.

— Не ожидала меня увидеть, да? — спрашивает Драко со смешком.

Секунды тянутся, как нелепые маленькие песчинки, пересыпаемые дуновением времени из одной чаши песочных часов в другую — тянутся медленно, по одной, и это кажется самой ужасной и мучительной вещью в жизни, что только возможна. Драко вскидывает бровь, стараясь быть как раньше.

Стараясь просто не выглядеть жалким.

У Гермионы в ладони скрежещут монеты, которые она катает тонкими ребрами по линиям жизни, ума и сердца. И выражение её лица никак не меняется.

— Так и будешь молчать? — спрашивает Драко со злостью, наклоняясь к ней ближе, подаваясь вперед и облокачиваясь на клетчатую скатерть. Белоснежная ткань с широкими вишневыми полосками собирается в складки, заставляя оставшиеся на столе приборы с дребезжанием потесниться.

— В чем дело, Малфой? — сухо отвечает она вопросом на вопрос.

Драко замирает на месте, стараясь не думать о том, что он, наверное, ожидал другой реакции.

Раз за разом прокручивая в голове эту возможную встречу, раз за разом надеясь, раз за разом приходя на свою призрачную пристань и выглядывая свои призрачные корабли, все было не так.

В его голове все было не так.

Гермиона может холодом своего взгляда пригвоздить его к стулу, а у него безвольно опускаются плечи. Действительно, в чем же дело? Что изменилось за эти полгода?

Под взглядом Драко она вздыхает, смотрит на свои маленькие часики, с небольшой сферой на запястье, монеты кидает в блюдце так, что они еще некоторое время весело в нем звенят и перестукиваются. Очки с темными стеклами в белой оправе, которые держали непослушные выгоревшие кудри, теперь словно покрытые сусальным золотом, водружаются на лицо, чтобы насовсем отрезать их обладательницу от него.

Драко замирает на месте, чтобы не слышать звуков своего дыхания.

Люди, что встречаются в нашей жизни, какие они? Что заставляет их оставлять отпечатки на чужой судьбе? Что заставляет их менять её, желание, или же это происходит независимо от них самих? И что, в конце концов, заставляет нас держать их у себя в голове?

Гермиона не нужна ему, точно не нужна — со своими выгоревшими волосами, и белыми тонкими полосками ткани на загорелых плечах, с легкостью и со своим внутренним светом, со своим «кажется,... это слово». Не нужна, точно не нужна, Драко уверяет себя в этом каждую свободную минуту. Но из-за чего-то он все еще держит её у себя в голове.

А сейчас она просто уйдет, и все.

Может быть, эта судьба дает ему второй шанс?

— Стой! — восклицает он, когда Гермиона почти уже поднялась и хватает её за руку.

— Если бы я только знал, — Драко облизывает губы и торопливо говорит слова, чтобы не испугаться и не замолчать. — Если бы я только знал, что я вижу тебя в последний раз, я бы никогда тебя не отпустил. Все было бы по-другому!

Он пытается увидеть что-то за затемненными стеклами очков, хоть что-нибудь, хоть один единственный намек, но ничего не происходит. Гермиона молчит, выдернув свою руку из его ладони и чуть ли не спрятав её за спину.

— Не молчи, — просит Драко.

— Я не понимаю, о чем ты, — с нажимом отвечает она, взволнованно оглядываясь по сторонам.

Люди, проходящие мимо, смотрят на них с заметным интересом, замедляют шаг, бросая свои косые взгляды. Драко все равно — единственное, что в данное мгновение захватывает все его внимание — девушка, стоящая прямо перед ним.

Девушка, такая знакомая и не знакомая одновременно.

Близкая и далекая.

Какая-то чужая.

— Да что с тобой такое? — удивленно спрашивает он.

— Со мной? — зло отвечает Гермиона. — Малфой! Что с тобой такое? Из нас двоих это ты ведешь себя, мягко говоря, неадекватно.

Руки повисают безвольными плетьми вдоль тела. Пустой взгляд серых глаз провожает белоснежный колокол платья, выскользнувший за дверь и неуловимо мелькнувший где-то в толпе. Стук острых каблучков о мощеную камнем дорогу быстро растворяется в шуме внешнего мира, находящегося за гранью двери кондитерской.

— Подожди! — кричит он, расталкивая локтями людей, встречающихся на его пути, недоуменно оглядывающихся на него.

Драко высматривает копну каштановых волос, которая все больше, все быстрее, вопреки всем законам, отдаляется от него. В самом деле, откуда на Косой Аллее взялось так много людей?

— Да постой же ты! — кричит он срывающимся голосом.

Легкие сдавливает тяжелый ледяной обруч. Сердце гулко стучит, обрушиваясь на грудную клетку гроздью ударов, подгоняющих к быстрому бегу.

Колокольчик на дверях какой-то маленькой, пустой и забытой лавки издает протяжную трель. Драко резко дергает девушку за руку, разворачивая к себе лицом.

— Ладно, — сбивчиво говорит он, пытаясь отдышаться. — Я знаю, чего ты добиваешься. Я идиот. Я конченый придурок. Прости меня за то, как я поступил, но я не мог по-другому!

Гермиона качает головой в ответ на его слова.

— Ты что, пьян? — раздраженно спрашивает она. — О чем ты говоришь, Малфой? Если это какая-то глупая шутка, то тебе лучше не тратить мое и свое время.

Драко моргает, надеясь, что наваждение спадет.

— Ты серьезно?

— Да, Малфой! — Гермиона уже кричит. — Да! Я не имею не малейшего понятия, о чем ты говоришь!

Неужели, это так легко — делать вид, что она ничего не понимает? Делать вид, что она ничего не помнит? Делать вид, что ей все равно...

Никогда не позволяйте этому слову на букву «л» залезть к вам в голову и перепутать все мысли. Никогда не доверяйте этому слову.

А если ей действительно все равно?

Безразлично.

Хочется превратить прошедшие месяцы в моток обычной киноленты, чтобы вернуться обратно к тому кадру, с которого все началось, а остальные искромсать острыми металлическими ножницами в мелкие клочки — до невозможности понять то, что на них было запечатлено раньше.

Взгляд Гермионы такой же холодный, как стекла её солнцезащитных очков — она так близко, что можно действительно разглядеть то, что ему не кажется.

Как же это неправильно — когда какой-то человек вдруг оказывается хрупким центром чьего-то мира. Находясь на грани его потери в голову приходят совсем уж непредсказуемые мысли.

Те бескрайние мысли, терзающие по ночам, режущие глотку изнутри, рвавшие легкие напополам — после которых дурно засыпалось беспокойным сном — разом приходят в голову.

— Легилеменс! — отчаянно произносит Драко, глядя на свое собственное искаженное отражение в темных стеклах очков в светлой оправе.

Где же она прячет свой свет, которым раньше наполняла других? Сейчас вместо него внутри лишь ледяные глыбы и пустые наждачные глаза.

Какое-то баснословное невезенье — проиграть в ту игру, которую сам когда-то затеял.

Они словно по очереди друг друга выдумывали, только вот кому-то не повезло с очередностью хода.