Чужой муж, чужая жена (гет)

Знаю, что утешитель из меня — хуже некуда. Как и большинство мужчин, я считаю женскую истерику неконтролируемым стихийным бедствием, чем-то вроде цунами или землетрясения. Вряд ли вам когда-нибудь взбредет в голову успокаивать разбушевавшуюся грозу, верно? То же самое и с плачущей женщиной: последствия ваших уговоров, может статься, будут весьма неожиданными... В случае с плачущей Гермионой Грейнджер я смог в этом убедиться на собственном опыте.

Но попытаться все же стоит... Достав из кармана чистый носовой платок, я подал его Гермионе.

— Расскажи мне, почему ты плачешь, — произнес я как можно мягче. — Что случилось?

Гермиона сердито шмыгнула носом и взяла протянутый платок со словами:

— Я не плачу!

Ответ, достойный истинной гриффиндорки. Хотелось бы знать: что именно побуждает всех без исключения женщин отрицать очевидные вещи? Упрямство или все-таки пресловутая женская логика?

— Я не плачу, — повторила Гермиона менее уверенно.

— Ну хорошо, ты не плачешь, — согласился я, с превеликим трудом удерживаясь от усмешки. — В таком случае, расскажи, кто испортил тебе настроение. Ты ведь знаешь, что это целиком и полностью моя привилегия, которой я не собираюсь делиться ни с кем... Дорогая, я уже начинаю ревновать.

Гермиона на мою реплику отреагировала так, как мне того хотелось: она фыркнула и привычно возвела глаза к потолку, как бы спрашивая у Всевышнего, за какие такие грехи ей ниспослана кара в виде дерзкого, но чертовски симпатичного и обаятельного слизеринца... то есть меня. Отлично, Драко, продолжай в том же духе. Нужно ее расшевелить, чтобы добиться более или менее внятного объяснения тому, что тут вообще происходит.

— Ты не хочешь об этом говорить? — уточнил я, поскольку Гермиона на мою шутку не ответила. — Только учти: я твердо намерен выяснить, кто посмел перейти мне дорогу. И не смотри так на часы, милая, я никуда не спешу. У меня уйма свободного времени, которое я собираюсь потратить исключительно на тебя.

Грейнджер вдруг закусила губу и снова опустила голову, не произнеся ни слова... С ней определенно что-то не так! Словно надеясь на какую-нибудь подсказку, я обвел взглядом ее кабинет, уделяя внимание даже самым незначительным деталям... Например, большой керамической пепельнице, которая выглядела на идеально отполированном письменном столе чужеродным элементом, потому что Гермиона, насколько мне известно, не курит... И приятному, хорошо знакомому аромату табака.

Шутить моментально расхотелось.

— Дай угадаю, — произнес я медленно. — К тебе приходил Блейз Забини... Я прав? — Еле заметный молчаливый кивок подтвердил мои наихудшие опасения. — Это он тебя довел до такого состояния? Что он тебе наплел?!

— Забини предполагает, что с нашими отношениями что-то не так, — проговорила Гермиона через силу. — Думаю, он заподозрил нас еще в опере — слишком уж внимательно прислушивался к нашему разговору. Позже, когда вы с Асторией остались в ложе, чтобы поговорить, а мы спускались в буфет, Блейз спросил у меня об этом напрямик.

— Ты собиралась рассказать мне об этом в следующей жизни? — перебил я сардонически, испытывая целую гамму различных эмоций, из которых разочарование и гнев были самыми безобидными. — Как много ты успела ему выложить?!

Гермиона стремительно повернулась ко мне.

— Драко, за кого ты меня принимаешь?! — выкрикнула она голосом, звенящим от праведного возмущения. — Доказательств у него нет никаких, одни голые подозрения. Вчера Блейз сказал, что у нас с тобой ничего не выйдет. Я сделала большие глаза и ответила, что не понимаю, о чем он. Тогда Забини ухмыльнулся и сказал, что знает о твоем желании вернуть жену и догадывается о способе... Естественно, я все отрицала! Я заявила ему, что он несет бред и что мы с тобой встречаемся! — поперхнувшись последним словом, Гермиона замолчала.

Меня отпустило, но лишь самую малость.

— В таком случае, что Блейз делал у тебя в кабинете сегодня? — спросил я чуть спокойнее. — И почему ты мне ничего не рассказала еще вчера?

Гермиона невесело улыбнулась.

— Не хотела портить тебе и без того испорченное настроение. Думала, сама с ним разберусь. Слишком понадеялась на свой авторитет, но Блейз...

— Как ты не понимаешь, что плевать ему на все авторитеты?! — воскликнул я, все больше горячась. — Для Забини такие понятия как дружба, честь, верность — всего лишь пустой звук. Мы дружили с детства — и что?! Он украл у меня жену, а у моего сына — мать. Кто он после этого?!

— Слизеринец во всей своей красе, — фыркнула Гермиона. — Но ты передергиваешь, Драко. Твоя жена — не вещь, чтобы ее можно было украсть, а Блейз Забини — не вор. И что бы ты ни говорил по этому поводу — Астория ушла от тебя по доброй воле. Ее никто не принуждал.

— Да, но...

Гермиона тяжело вздохнула.

— Послушай, Драко, я очень устала. Блейз вздумал угрожать мне, и у меня сейчас не то настроение...

Мне показалось, что я неправильно расслышал.

— Блейз сделал что?! — переспросил я, не веря своим ушам. Ее ответ меня развеселил.

— Посоветовал мне не лезть не в свое дело и передавал привет Рону... Эй, не вижу ничего смешного! — Гермиона вскочила и пребольно ткнула меня кулачком под ребра, но даже это меня не остановило.

— Чего у Забини не отнимешь — так это его своеобразного чувства юмора! — воскликнул я, задыхаясь от смеха. — Блейз, который даже Протего толком наколдовать не может, угрожал тебе?! Я поражен.

Грейнджер рассерженно передернула плечами и, нахмурив брови, отрезала:

— Зато он зельевар от Бога и варит яды настолько искусно, что Борджиа позавидовали бы ему черной завистью. Мне не хочется однажды стать его подопытным кроликом, поэтому не мудрено, что у меня мурашки от него забегали!

Я вдруг почувствовал к ней прилив какой-то необъяснимой нежности. Заплаканная, испуганная, Гермиона напомнила мне маленькую девочку, которая нуждается в большом и сильном защитнике.

— Ты плакала из-за того, что Блейз тебе угрожал? — спросил я ласково... и удивился, услышав в ответ пренебрежительно-недоумевающее:

— Нет, конечно! Почему ты так решил?

Сначала я растерялся. Потом разозлился. Гермиона Грейнджер способна вывести из себя даже самого терпеливого человека, но справедливости ради надо признать, что я и терпение — понятия несовместимые. Овладев собой, я вдохнул и смог сформулировать фразу без того, чтобы не сорваться на грубость.

— Давай попробуем еще раз, Гермиона. Я хочу знать, почему ты плакала. Без уверток, без недомолвок... Говори все, как есть.

Гермиона искоса посмотрела на меня и отчего-то покраснела. Затем, как бы нехотя, выдавила:

— Не скажу, потому что ты будешь смеяться.

— Не буду, — пообещал я вполне искренне.

— Ладно, — Гермиона уставилась на мой платок, который до сих пор нервно комкала в руках, будто не понимая, откуда он у нее взялся, потом подняла на меня разнесчастные глаза и призналась: — Я рада была тебя видеть, потому и плакала.

Нет, мне определенно необходимо провериться в Мунго, потому что у меня наблюдаются явные проблемы со слухом.

Грейнджер неверно истолковала мое молчание. Ее губы дрогнули в слабом подобии улыбки и она спросила:

— Смешно, да?

— Ни капельки, — заверил я внезапно охрипшим голосом и шагнул к ней. — Гермиона, я...

Договорить я так и не успел, потому что в кабинет резво, словно за ним гналось стадо взбесившихся гиппогрифов, вломился Гарри Поттер. Заперев дверь, он повернулся к нам и, оглядев с головы до ног, с ухмылкой осведомился:

— Я не вовремя?

Вовремя как никогда...

— С чего ты взял? — спросил я со всей присущей мне любезностью. — Во-первых, мы всего лишь разговаривали. А во-вторых, будь добр в следующий раз стучать в дверь перед тем как войти. Мы ведь могли не просто разговаривать... Итак, с чем пожаловал?

Гермиона покраснела еще больше, но промолчала и, глядя на веселящегося Гарри, лишь вопросительно приподняла бровь.

— Вы тут внизу прохлаждаетесь, а наверху целая толпа репортеров штурмует Министерство, — объявил он. — Кингсли буквально вне себя... Я так понимаю, сегодняшний номер “Ежедневного Пророка” вы не видели?

— Нет, а что там? — спросила Гермиона упавшим голосом.

Посмотрев на нее с откровенным сочувствием, Гарри ответил:

— В сегодняшнем “Пророке” ваш культурно-развлекательный поход в оперу освещен до мельчайших подробностей.

Кажется, на этот раз мистер Кафф все-таки перегнул палку...

Гермиона неожиданно побледнела; мне даже показалось, что она вот-вот упадет, поэтому я подхватил ее под руки и усадил обратно в кресло, а сам повернулся к Поттеру и потребовал:

— Дай сюда эту чертову газету!

— На центральном развороте, — подсказал Гарри, протягивая мне “Пророк”.

На самом деле все было далеко не так страшно: Блейз и Астория в кадр не попали, на колдографиях были только мы с Гермионой. Какой-то пройдоха, невзирая на существующие строжайшие запреты, умудрился сделать несколько снимков на входе в театр, и еще один — в коридоре перед ложей. На них мы улыбались друг другу и выглядели очень... счастливыми. Сопровождающая колдографии статья была озаглавлена довольно лаконично: “Все-таки нечто большее...”

Я хмыкнул и повернулся к Гарри.

— И что тут такого? Старые друзья решили встретиться и послушать оперу... Было бы из-за чего поднимать такой шум.

— Да? — Гарри как-то странно на меня посмотрел и произнес: — Посмотри на следующей странице.

Перевернув страницу, я едва поверил тому, что там увидел: разворот пестрел снимками, на которых были запечатлены мы с Поттером, распивающими огневиски в “Дырявом Котле”. Название статьи было еще более лаконичным: “Верные... враги?”*

Я рассмеялся.

— Тоже попал под раздачу?

— После писанины Скиттер мне уже ничего не страшно, — ухмыльнулся Гарри, а потом повернулся к Гермионе. — Вчера Драко рассказал мне о вашем договоре, — произнес он с теплотой в голосе. — Я считаю это глупейшей затеей, но уважаю твое решение. Поступай так, как считаешь нужным, Гермиона, и знай, что я всегда буду твоим другом... Несмотря ни на что. Ты знаешь, о чем я.

Гермиона кивнула, и я увидел, что она снова плачет.

— Спасибо тебе, Гарри, — прошептала она в ответ. — Я знаю.

Гарри улыбнулся, подошел к ней, приобнял за плечи и чмокнул в макушку, а она обвила руками его талию и прижалась щекой к груди. Внезапно я ощутил какой-то болезненный укол в области сердца. Что это — ревность?! Не может быть... Я отвернулся к окну и принялся изучать унылый пустынный пейзаж с одиноко растущим чахлым деревцем. Похоже, у кого-то из Отдела Декорирования сегодня плохое настроение...

— Мне пора бежать, — Гарри высвободился из объятий Гермионы и подошел ко мне, протягивая руку. — Мы с Джинни ждем вас у себя вечером. Она пообещала приготовить утку по фирменному рецепту своей матери... Пальчики оближешь.

— Что? — я уставился на Поттера с таким неверием, словно последнюю фразу он произнес на китайском. — Я не...

— Возражения не принимаются! — со смехом воскликнул Гарри. — Джорджи нам все уши прожужжала “дядей Драко”. Вполне естественно, что у Джинни возникли вопросы, где и когда близнецы могли с тобой познакомиться, поэтому пришлось ей все рассказать... в общих чертах. Надеюсь, ты не возражаешь против ужина в уютной домашней обстановке?

— Гермиона... — Я беспомощно повернулся к Грейнджер, и та философски пожала плечами.

— Мы будем, Гарри, — ответила она за нас обоих. — Спасибо за приглашение.

— Отлично, тогда до вечера, — Гарри махнул нам на прощание рукой и посоветовал: — Обходите Атриум десятой дорогой, когда будете уходить. Лично я отбивался от целой своры корреспондентов. Можете воспользоваться камином в моем кабинете — из него есть выход в Косой переулок. Пароль — “Синяя Гусеница”**.

Совершенно сбитый с толку, я поблагодарил Гарри, и он ушел. Гермиона в это время изучала злополучный “Пророк”, а на ее лице застыло непонятное выражение, которое я никак не мог прочесть.

— Жалеешь, что пошла со мной? — спросил я с осторожностью. — Поверь, на этот раз репортеры в мои планы не входили. Я не хотел...

— Ты рассказал Гарри о нашей сделке, потому что доверяешь ему, но теперь обо всем знает и Джинни, — перебила меня Гермиона. — Тайна перестает быть тайной. Тебя это не задевает?

Я неловко отшутился:

— Думаю, что Джинни Поттер не из тех людей, которые будут болтать об этом на каждом углу... Как-никак, она ведь жена аврора. Поэтому мой ответ — нет, не задевает. — Гермиона прерывисто вздохнула и отвернулась. — Давай пообедаем вместе? — вырвалось у меня.

— Ты слышал, что сказал Гарри? — напомнила она. — В Атриуме дежурит стая акул пера, жаждущих разорвать нас на мелкие кусочки.

— Ерунда, — отмахнулся я. — Воспользуемся камином в кабинете Поттера... между прочим, по его личному приглашению.

Гермиона продолжала сопротивляться:

— Драко, я плохо выгляжу, мне нельзя сейчас показываться на людях.

Немного покривив душой, я произнес:

— Брось, ты выглядишь отлично.

Гермиона раздраженно воскликнула:

— Это только в дешевых бульварных романах лицо главной героини от слез становится похожим на “цветок, умытый росой”! В жизни все гораздо прозаичнее: опухший нос и красные кроличьи глаза. Так что я прекрасно осведомлена о своем внешнем виде!

— Ты хочешь, чтобы я сказал тебе правду? — спросил я с иронией.

— Хочу, — ответила она серьезно. — Это мой жизненный принцип: какой бы горькой правда ни была, я хочу ее знать... Прошу тебя, Драко, никогда не лги мне впредь.

— Больше не буду, — пообещал я еще более серьезно. — Ты точно хочешь это услышать? — Гермиона кивнула. — Выглядишь просто ужасно.

— Спасибо, это очень мило с твоей стороны, — пробормотала она и огорошила меня фразой: — Мог бы и соврать.

Какое-то время мы смотрели друг на друга молча, но потом, не выдержав, расхохотались... Боюсь, что женская логика так и останется для меня тайной за семью печатями.

После того как Гермиона умылась и привела себя в порядок, мы направились в кабинет Гарри. Едва выйдя в коридор, Грейнджер вдруг повела себя очень странно: она сделала вид, что споткнулась и упала прямиком в мои объятия, повиснув у меня на шее.

— Что ты де... — опешил я.

— Подыграй мне, — прошипела она мне на ухо. — Возле лифта стоит Блейз и любезничает с самой отъявленной министерской сплетницей! Ты ведь хочешь, чтобы он поверил в реальность нашего романа?!

Мне не оставалось ничего другого, как обнять ее в ответ.

— Боже мой, Драко, я так соскучилась! — промурлыкала Гермиона, достаточно громко для того, чтобы быть услышанной даже в конце коридора. — Тебя долго не было. Котик, я безумно волновалась. Где ты был?

Даже не представляю, как ей удалось сохранить серьезное выражение лица, неся весь этот бред... Я бы точно не смог. Впрочем, от меня этого и не требовалось, потому что Гермиона трещала без умолку, рассказывая нашей благодарно внимающей аудитории, что завершение “вчерашнего ужасного вечера” стало для нее “воистину незабываемым”... Мне оставалось лишь поддакивать, улыбаясь глупейшей улыбкой якобы влюбленного мужчины.

Мы подошли к лифту и только тут сделали вид, что заметили Блейза, который стоял в компании привлекательной моложавой женщины, рассматривающей нас с жадным любопытством "отъявленной министерской сплетницы".

— О, Блейз, какими судьбами? — спросил я, с мстительной радостью наблюдая, как у Забини на лице явственно проступает смятение.

— Да так, проходил мимо... — ответил Блейз невнятно. — Рад был с тобой встретиться, дружище, — добавил он, как будто мы не виделись по меньшей мере год.

Гермиона улыбнулась Блейзу так сладко, что у него наверняка свело зубы.

— Прости, Блейз, но нам пора. — Гермиона повернулась ко мне и погладила по щеке. — Пойдем, милый.

Мы гордо прошествовали в самый конец коридора, где располагался кабинет Поттера, и все это время меня не покидало ощущение буравящего спину взгляда. Едва за нами закрылась дверь, Гермиона тут же от меня отлепилась и с облегчением выдохнула:

— Ну как?

— Шедеврально, — восхитился я, одновременно пытаясь перевести дух. — Думаю, наше показательное выступление не оставило равнодушными ни Блейза, ни ту приятную пожилую даму.

Гермиона фыркнула:

— Приятную?! По части сплетен Рита Скиттер по сравнению с ней — несмышленый младенец... Это даже к лучшему, что мисс Моррисон видела нас вместе, потому что через полчаса все министерские будут в полной уверенности, что между нами существует нечто большее, — пробормотала она вполголоса и, предвосхитив мой вопрос, добавила: — Нет, я ни о чем не жалею.

Я кивнул и протянул ей руку; камин был достаточно широким даже для троих. Немного поколебавшись, Гермиона подала мне ладонь, а я, в свою очередь, бережно обхватил ее пальцами, такую маленькую и хрупкую... Зачерпнув горсть порошка, я бросил его в камин, отчетливо произнеся: “Косой переулок!” — и мы рука об руку вступили в вихрь изумрудно-зеленого пламени.

Каминный зал Косого переулка был переполнен до отказа, поэтому я не сразу заметил белобрысую макушку собственного сына, направлявшегося к выходу под руку с тоненькой рыжеволосой девочкой.

— Скорпиус?! — воскликнул я с недоверием. Гермиона проследила мой взгляд, заметила детей и вдруг бросилась к ним с криком:

— Роза, что ты тут делаешь?!

* — да простят меня поклонники писательницы Ольги Громыко за преднамеренное использование названия ее замечательного романа:)

** — колоритный персонаж из “Алисы в стране чудес” Л.Кэррола.