Один билет до ада и обратно (джен)

Рассел даже не понял, что уснул на стуле, пока его не разбудил чей-то голос:

— Нет... нет... пожалуйста... я не могу...

Стряхнув сонное оцепенение, он вспомнил, где находится, и увидел разговаривающего во сне Мёрдок — очевидно, тот пребывал в тисках кошмарного сна. Рассел встал и подошёл ближе, чтобы взять товарища по группе за руку и попытаться разбудить его.

— Мёрдок, проснись, ты спишь.

Стоило Расселу дотронуться, он сразу ощутил, насколько холодная и липкая у него кожа. Напротив, поднеся ладонь ко лбу басиста, он почувствовал жар.

— Чёрт, — это могло означать лишь одно: у него опять поднялась температура.

Рассел громко позвал находившуюся в коридоре Стерен, и его громкий голос разбудил Мёрдока. Обведя глазами комнату, он быстро расслабился, когда понял, где именно находится, но лёгкая тревога никуда не исчезла. Стерен приблизилась к нему и быстро облетела вокруг, проверяя его состояние; он тем временем боролся с желанием отмахнуться от неё. Рассел едва сдержал смех, увидев недовольство и раздражение на лице Мёрдока, вызванное мельтешением феи.

Закончив, Стерен подлетела к уху Рассела:

— Принеси ему попить и постарайся уговорить уснуть обратно. Последняя стадия выздоровления может протекать труднее, чем ты думаешь.

И она улетела, не дожидаясь ответа Рассела, или его уточняющих вопросов.

Он подошел к кувшину с водой на комоде и наполнил стакан для Мёрдока.

— Всё нормально, Медс?

— Разумеется, — хрипло отозвался тот. — Мозги немного не в адеквате, только и всего.

Рассел переборол желание спросить, что именно ему приснилось, а так же желание сообщить Мёрдоку, что его заметно трясёт после этого сна. Рассел уже решил про себя, что настаивать на этом не стоит. Вместо расспросов он поднес Мёрдоку стакан и помог принять сидячее положение, чтобы тот мог пить. Никкалс безоговорочно позволил провести над собой все манипуляции.

— Выпей, тебе станет легче.

Опустошив предложенный стакан, Мёрдок лёг обратно и слегка улыбнулся своей улыбкой довольного кота:

— Разумеется, ничего покрепче у тебя не нашлось?

Рассел со скепсисом взглянул на него:

— Во-первых, ты уже знаком с Джиллиан; по-твоему, она похожа на человека, у которого выпивка по всему дому валяется?

— Да, с этим не поспоришь, — уступил Мёрдок.

— А во-вторых, ты на полном серьёзе надеешься алкоголем вылечить все те недомогания, которые у тебя сейчас есть?

Мёрдок пожал плечами в лежачем положении:

— Обычно так и бывает. Ну, раз выпивки у нас нет, что на счёт закурить?

Не утруждая себя ответом, Рассел занялся тем, что поставил стакан обратно на комод.

— Где вся остальная "команда Скуби-Ду"? — Спросил Мёрдок.

Рассел развернулся к своему стулу, намереваясь сесть.

— Джиллиан отвезла Нудл и ТуДи в «Конг Студио». Они скоро вернутся.

Мёрдок слегка усмехнулся:

— Пытаются разузнать, подлежит ли спасению что-нибудь из наших вещей? Раскопками и вывозом ценностей занимаются? Наша берлога разваливается; сомневаюсь, что они что-то найдут.

Барабанщик заколебался, сомневаясь, стоит ли раскрывать всю правду.

— На самом деле, Медс, они отправились на небольшую разведку — так сказала Джиллиан.

Никкалс повернулся к нему:

— Зачем?

— Потому что… мы слышали, что с Ада сняли печати, поэтому наши отправились к вратам — проверить, вдруг они снова открылись.

Стороннему наблюдателю было бы интересно посмотреть, сколько раз за эти несколько секунд успело измениться выражение лица Мёрдока. Вначале это было непонимание, затем осознание, после чего он побледнел ещё сильнее, а потом началось не что иное, как приступ паники: эмоция, которую Рассел у своего товарища замечал не часто, потому сильно встревожился.

Следом за приступом, моментально участилось дыхание.

— Что?.. Что?.. Я... Я...

— Эй, эй, Медс, спокойнее.

Пускай Рассел не знал подробностей физического состояния Мёрдока, он сразу понял, что басисту, в его ослабленном состоянии, реакция подобного рода ничего хорошего не принесёт. Однако совершенно не представлял, как это остановить.

— Успокойся, с тобой всё хорошо.

По видимому, уговоры не подействовали, так как Мёрдоку удалось сесть, и он, вероятно, сделал бы что-нибудь ещё, не сядь Рассел рядом с ним на кровать.

— Ну же, Мёрдок, посмотри на меня, дыши, чувак.

Наконец, основываясь на собственном опыте, полученном им в те разы, когда людям приходилось успокаивать его самого, Рассел дотянулся до него, взял в ладони лицо Мёрдока и повернул ему голову в свою сторону, так что они встретились лицом к лицу.

— Смотри на меня, дыши. Дыши, Медс. Успокойся, ты в порядке, ничего не случилось, всё будет хорошо, не отключайся от реальности.

В тот момент, когда их взгляды встретились, внутренний психологический щит Мёрдока неожиданно дал трещину, и у Рассела появилась уникальная возможность лицезреть творящееся в этой загадочной душе на самом деле. Хоббсу пришло на ум выражение «мертвецки уставший» — единственные слова, подходившие под описание того, что увидел, пока смотрел на своего товарища по группе. Стало очевидным, что Мёрдок полностью истощен, но не в физическом плане: об этом нетрудно было догадаться и раньше — по глазам, обведенным тёмными кругами, по бледному и переутомлённому лицу. Теперь же Расс мог видеть, что басист исчерпал энергию души и сердца; устал настолько, что его защита ослабла, он больше не мог мыслить ясно, и по этой причине чувствовал себя уязвимым — отсюда и паническая атака. Рассел не удивился, что не замечал всего этого раньше: басист защищал свой внутренний мир так отчаянно, что временами даже вспомнить, есть ли на самом деле у Мёрдока Никкалса сердце или душа, удавалось с трудом. Но сейчас, в этот самый момент, обыкновенно невозмутимый рок-идол выглядела невероятно… потерянным.

Никкалс совладал со сбившимся дыханием и осознал, до какой степени обнажил себя перед барабанщиком. Он осторожно отстранил ладони Рассела, но сразу же завалился на бок, остановив падение тем, что вовремя опёрся на локоть. Рассел протянул к нему руки, но затем убрал их и сел неподвижно, совершенно не зная, что теперь делать. Гадая, имеет ли смысл продолжить физический контакт и попытаться его утешить, или лучше оставить в покое.

— Я устал, Расс, — тихо проговорил Мёрдок мгновение спустя. — Я просто… я так устал.

Рассел догадался, что в эти слова вложен двойной смысл: одновременно и признание, и оправдание. Но сам факт, что Мёрдок признался в подобном, и то, каким голосом он это сказал, многое говорили про неизгладимый отпечаток, оставленный пережитым на всём его существе, и про то, сквозь какие тернии провёл его аконитовый яд.

Помедлив ещё секунду, Рассел решился опустить ладонь Мёрдоку на плечо, и приободрился, когда тот не стал отстраняться. Они просидели так несколько минут.

— Я знаю, что ты устал, Медс, — наконец, ответил Рассел. — Имеешь на это полное право. Но… это тоже пройдёт. И… как бы ни было трудно поверить, тебе не нужно справляться со всеми трудностями в одиночку. Ты многое преодолел ради нас, так что… самое время позволить нам черезо что-то пройти ради тебя. Теперь тебе не нужно так отчаянно сражаться. Мы ни за что тебя не бросим.

Он сомневался, правильно ли сформулировал свой посыл, или, быть может, это Мёрдок, слишком устал, чтобы вникнуть в происходящее, но басист посмотрел на напарника вопросительными глазами, и Рассел кивнул ему, подтверждая, что он имел в виду именно то, что сказал. Команда его прикроет.

— Давай уложим тебя обратно и немного охладим, — он осторожно взял Мёрдока за другое плечо и опустил на кровать.

Барабанщик взял тряпочку и погрузил её в ту миску с водой, которую оставила Джиллиан. Мёрдок молча наблюдал за ним; в его глазах продолжала плескаться неуверенность. Рассел сложил влажную тряпочку и прижал её ко лбу Мёрдока, прежде чем накрыть ею разноцветные глаза, и ощутил удовлетворение, когда явное напряжение у больного сошло на «нет».

— Поспи немного, — успокоил его Рассел. — Я буду здесь. Засыпай.

Он просидел рядом до тех пор, пока дыхание Мёрдока не выровнялось, а затем вернулся на свой стул, вздохнул с облегчением и уселся, готовый ждать дальше.

* * *

Перед тем, как сознание отбыло в небытие, у Мёрдока, лежащего с закрытыми глазами и тряпочкой на них, наступил ещё один момент просветления, похожий на тот, что настиг его в аду. Всю жизнь ему приходилось бороться; защитить себя морально и физически мог лишь он сам, ведь никто другой не стал бы этого делать — ни отец, ни брат, ни, тем более, мать, которую он даже не видел никогда. Возможно, впервые за всё время он действительно почувствовал, что может забыть про всё, переложив ответственность на плечи кого-то другого. Но, для совершения подобного, требовалось очень сильно кому-то доверять, а с этим делом у него всегда не ладилось. Но здесь... с этими людьми... может быть. Настолько чуждым было для Мёрдока это ощущение, что и словами не описать. Но, ему удалось перестать концентрироваться на нем и заснуть, оставив всё до той поры, когда появится возможность лучше во всём разобраться.