Упала, очнулась - султанша! (джен)

Оспа.

В этом времени — почти гарантированная смерть.

Ни богатство, ни статус, ни даже королевская кровь не в силах спасти человека. Болезнь не щадит ни нищего попрошайку, ни шехзаде.

Я крепко держала за руку старшего брата и искренне молилась.

Он ещё такой маленький, только-только начал жить. Даже казнь в основном быстрая, а оспа убивает медленно и мучительно. За что такие страдания?

— Хатидже... — тихо позвал Сулейман.

Я открыла глаза и поняла, что плачу.

— Сестрёнка? — привалился с другого бока Орхан. — Ты что?

Это просто сразило наповал. Мальчик, никогда не проявлявший ласки, вдруг так изменился. А самое главное — почему? Потому что мне плохо. Он любит меня. Уцепившись руками за братьев, словно они — спасательный круг, я разрыдалась. Если раньше казалось, что самая большая печаль — несданный экзамен, то теперь душу раздирало такое горе, что хотелось выть. Как будто я уже оплакивала младшего. Оказывается, несносный мальчишка был мною очень любим.

Может, он не умрёт? — билась в голове единственная мысль. Я же не прежняя Хатидже, история изменилась, нет, нетнетнет, пожалуйста, умоляю, только не это...

— Доченька, — прижимала меня к груди примчавшаяся на крики мать, которую, наверняка, сразу же позвали служанки, — что случилось? Кто тебя обидел?

— Она сидела, а потом вдруг начала плакать, — всхлипывая, объяснила Бейхан, пытавшаяся обнять и успокоить всех сразу.

Орхан подозрительно шмыгал носом, даже обычно весёлая Фатьма хныкала. Узнав об эпидемии, покои детей и матери дополнительно благоустроили, чтобы было как можно меньше поводов куда-то отлучаться, еду тщательно проверяли, прислуживало ограниченное число проверенных человек. Муса был в соседней комнате, его не приносили, оправдывая слабым здоровьем.

— Мама, мне вчера приснился сон, такой страшный! Как будто от болезни умерли все братья, кроме Сулеймана, — давясь слезами и соплями, выкрикнула я.

— Не переживай, мой птенчик, это всего лишь кошмар. Не думай об этом. Сейчас всё хорошо, посмотри, мы все рядом с тобой, — старалась успокоить меня Валиде.

— Но оспа пришла, мама! Пришла!!! Где гарантия, что мы не заразимся?!!

— Того слугу изолировали, моя маленькая, не бойся, ничего не случится, — поцеловала меня в макушку Айше.

Я уже просто вздрагивала в заботливых материнских руках. Слёзы текли по щекам, сопли забивали нос, приходилось открывать рот, чтобы хоть как-то дышать. Вот и обратная сторона знания будущего — если ничего не сделаю, до конца жизни буду носить эту боль в душе. Если попытаюсь — неизвестно, как изменится история.

— Братик, — обернулась я к младшему. Тот смотрел с таким искренним беспокойством, что сердце защемило. — Ты не общался с тем евнухом?

— Нет, — сразу же ответил он. — Это слуга Дильшах-султан, я близко не подходил.

— Может быть, ты разговаривал с кем-то, кто стоял рядом с ним, или слушал его указания?

— Нет!

— Слава Аллаху, — выдохнула Хафса. — Видишь, милая, всё в порядке.

— А вдруг кто-то из других слуг успел пересечься с евнухом? Мы не можем этого исключать!

— Всё, хватит, — жёстко пресекла начинающуюся заново истерику мать. — Хатидже, не разводи панику. Всё будет хорошо. Я скоро вернусь, ведите себя смирно.

* * *

Три дня назад.

— Ты что-нибудь узнал?

— Госпожа, купец, держащий самую большую лавку с тканями, заболел, поэтому его соседи, такие же зажиточные торговцы, на время приостанавливают продажу и в спешке ищут другое место, чтобы не заразиться. Цены подскочили, потому что мелкие торгаши хотят получить свою выгоду.

— Чем же таким заболел тот несчастный, что они так напугались? — раздражённо-тревожно спросила Дильшах-султан.

— Оспой, госпожа.

Глаза девушки расширились от ужаса:

— Но ведь несколько лет назад уже была эпидемия, неужели снова?..

— На всё воля Всевышнего.

— Ты не заразился?

— Я разговаривал с агой на соседней улице, поэтому не думаю, что мог.

— Аллах всемогущий, — потёрла виски султанша. — Только этого не хватало. Впрочем, ты можешь идти.

— Есть ещё кое-что, о чём вы должны знать, госпожа.

— Я слушаю.

— При входе во дворец я встретил Фериде-султан, она прогуливалась с шехзаде Абдуллой. Султанша подозвала меня к себе и начала насмехаться, говорить, что я ваш шпион, и спрашивать, зачем это я выходил в город. Мне нечего было ответить госпоже, поэтому оставалось лишь молчать, но её это только больше злило. Шехзаде вдруг увидел что-то за моей спиной и побежал, споткнулся, почти упал, но я успел подхватить его. Тогда госпожа прекратила насмешки и даже выразила мне благодарность. Возможно, теперь она не подозревает меня ни в чём.

— Эта змея, — прошипела разъярённая Дильшах, — только и ждёт, как бы унизить всех вокруг. Ничего, я ей ещё устрою. А ты ступай.

Поклонившись, евнух покинул покои.

* * *

Айше-султан опиралась плечом о стену, чтобы не упасть, потому что новости, которые сообщила служанка, были настолько ужасными, что было сложно не то что поверить, но и подумать о подобном. А самое главное, что судьба будто намеренно играет против неё, давая одновременно и надежду, и страх. Впрочем, кто знает, может, беды удастся избежать, если грамотно преподнести положение шехзаде и султану. Потому что, конечно, в смерти своих внуков он будет разбираться.

Шехзаде Абдулла и Коркут заразились.

И если со вторым всё было понятно — мать могла являться переносчиком, общавшись с евнухом до проявления симптомов, но не заболеть из-за по-взрослому сильного организма, а младенцу много не нужно, то вот как мог захворать первый, Айше не могла понять и оттого очень пугалась. Не хватало только, чтобы всё свалили на неё, во-первых, как на управляющую гаремом, которая не смогла предотвратить несчастье, а во-вторых, как мать всех оставшихся шехзаде, которой была бы выгодна смерть соперников сыновей. Да, Муса был приёмным, но тем не менее официально считался её ребёнком, пусть и не по крови. К тому же матери мальчиков доставляли немало проблем.

Фериде-султан никто не мог выгнать из покоев Абдуллы, потому что она, отчаянно метаясь, кричала проклятия то глупым лекарям, которые не могут вылечить будущего наследника трона и султана, то наглым евнухам, что пытались разлучить её с сыном, то Айше, обвиняя ту в заражении шехзаде и отказываясь верить в нелепую случайность. То злополучное падение мальчика в руки евнуха было прокручено в памяти сотни, если не тысячи раз, были рассмотрены тысячи догадок, что было бы, если только она не обратила внимание на ничтожного слугу и просто прошла бы мимо. Но если у наложницы были хотя бы основания полагать, что она сделала для своего ребёнка всё, что могла, то Дильшах не имела даже этой малости.

Мать младшего наследника было жалко даже тем, кто её не особо любил, вроде собственных слуг, которые терпели пренебрежительное и порой грубое к себе отношение, или Айше, познавшей на себе страх за жизнь своего ребёнка, когда Орхан как-то раз спрятался так, что его очень долго не могли найти. Дошло до того, что Хатидже открыто выразила сочувствие сопернице матери при слугах, а Сулейман молча согласился. Возможно, даже Фериде, если бы не была полностью сосредоточена на собственном сыне, выразила бы ей не злорадные, а искренние соболезнования.

В Стамбул был немедленно отправлен гонец, однако всем было понятно, что всё будет решено ещё до прибытия дворцовых лекарей, и решено, увы, не в лучшую сторону. Селим, конечно, узнал обо всём очень быстро, да и сама Хафса понимала, что не в её интересах скрывать такое, и, на удивление, был не только зол и равнодушен, но и опечален. Всегда больно терять своего ребёнка, даже если ты не питаешь к нему крепкой родительской любви, а двоих детей сразу хоронить ещё больнее.

Султан выслал лучших лекарей, разумеется, но Абдулла умер за день до их приезда. Истошные крики несчастной матери огласили гарем. Фериде кричала так громко и надрывно, что даже видавшие виды калфы, многие годы посвятившие жизни в гареме, вздрагивали, что уж говорить о детях, слышавших, пусть и смутно, эти вопли горя даже сквозь закрытые двери покоев. Сулейман, Хатидже, Орхан и Бейхан навсегда запомнили, как жались друг к другу вчетвером, постоянно вслушиваясь и одновременно боясь услышать.

Муса, привыкший к сказочной, книжной жизни, знал, что его изолировали от братьев и сестёр ради безопасности, но не особо вникал в причины, а потому списывал странные звуки на таинственных духов дворца, пытавшихся заговорить с ним. Служанки старались чем-то отвлечь мальчика, устраивая импровизированные представления, заглушающие то и дело возникающий шум, и даже преуспевали в этом.

Прибывшие лекари наспех вручили безутешной матери сильнейшее успокоительное, наказав принимать по четыре капли на завтрак и ужин, и заторопились к оставшемуся шехзаде, который, впрочем, был уже очень плох. Коркут продержался на удивление долго, даже дольше старшего брата, но, увы, чуда не случилось и ребёнок отправился на небеса, несмотря на все усилия. Правда, малыш был не один — там его встречала Фериде...

Спустя сутки выяснилось, что заболели Муса и Орхан.

* * *

Бейхан трясло. Меня тоже. Орхан, бедный мой Орхан, как же так... Что могло произойти, нас же изолировали? И ведь не восстановишь теперь цепочку событий, могло произойти что угодно, к тому же, прошло минимум пару дней после заражения, прежде чем начали появляться симптомы. Брат и сестра смотрели на меня с суеверным ужасом, считая, что я видела вещий сон. Спасибо хоть ведьмой не окрестили. Орхан, мой братик, у тебя, наверное, уже даже нет сил бояться... Может, в параллельной вселенной у тебя была надежда на спасение, на то, что ты поправишься, но сейчас твоя сестра Хатидже отняла её у тебя.

— Ну как он? — синхронно рванулись мы к вошедшей служанке. Азра сокрушённо покачала головой.

— Улучшений нет, к сожалению.

С эгоистичной надеждой подавшись вперёд, я уточнила:

— Мы про Орхана.

Печальный взгляд джарийе стал мне ответом.

— Хатидже, — осторожно спросила Бейхан, — а тебе больше ничего не снилось?

Сулейман неодобрительно посмотрел на сестру. Ну ещё бы... Каждая ночь была пыткой. Кошмары, в которых брат приходил в белом рваном саване, указывал на меня пальцем и громким, но каким-то чужим голосом обвинял в своей смерти, мучили еженочно. В очередной раз просыпаясь в холодном поту, я случайно разбудила старшего брата. С тех пор мы спали в обнимку, и никакие уговоры о том, что здоровый сон нужен для того, чтобы противостоять болезни, не могли переупрямить моего милого засранца. Бейхан дремала чуть поодаль, поэтому её не будили и сестра не была осведомлена о моих мучениях. Впрочем, этот факт не мешал шехзаде сердито буравить её взглядом.

— Нет, — тихо ответила я.

— Совсем-совсем ничего?

— Совсем! — неожиданно рявкнул Сулейман.

Мы недоумённо воззрились на него.

— Если бы снилось, сказала бы, — немного стушевавшись, добавил он. — Зачем мучить вопросами?

— Верно, — развернувшись и привалившись спиной к его плечу, хмыкнула я, — обязательно сказала бы.

— Бедный наш братик Муса, — вздохнула сестра. — Хоть мы виделись не часто, я молюсь Всевышнему и за него.

— А если ты просишь слишком много? — вдруг вырвалось из меня.

— Хатидже...

— Хатидже! — раздался крик от дверей. В покои влетела мать.

— Валиде?!

— Ты наказана! — рявкнула Айше. — Весь день будешь заучивать священные тексты!

Сулейман дёрнулся, но я, остыв, успела его придержать. Не нужно ещё и ему огребать.