Рики Макарони и Наследники Врагов (джен)

Воспитательная беседа с завучем побудила слизеринца обратить внимание на другие свои тайны и прочие мало законные действия, которые пришлось перебрать в уме и рассортировать, иначе совесть бы назойливо напоминала о себе снова и снова. В одном Рики был абсолютно уверен – он не имеет права оставить полученную от Стена информацию при себе. У Бэскотта все же имелись подозрительные контакты, судя по всему, аврорам неизвестные.

Лео, выслушав, как обстоят дела с двумя подозрительными типами в горах на самом деле, полностью с ним согласился.

– Но, знаешь, если ты сообщишь об этом, тебе придется рассказать и про твоего… верного слугу, – заметил он, правильно догадавшись, отчего Рики в затруднении.

– Нет, – помотал головой Рики. – Пойми, я не хочу этого делать. Все-таки, профессор Снейп должен мне поверить. Для него же лучше, если он не будет допытываться. Я не хочу делать его соучастником в деле укрывательства беглого преступника.

– Ты прав, все мы – твои соучастники, – серьезно заметил Лео. – Но от Снейпа ты, боюсь, многого ждешь. Поэтому будет лучше, если ты все же придумаешь убедительную ложь, откуда знаешь о прогулке Бэскотта в горы. Удачи.

Рики, впрочем, не торопился. Бэскотт, по словам Лео, не делал ничего подозрительного, и вовсе не пытался приблизиться к Рики тем или иным образом. К тому же признаваться Снейпу каждый день в таких вот нетривиальных обстоятельствах, вроде прогулки в горы без разрешения, для слизеринца было слишком. Так что, ожидая, пока гнев профессора, вызванный возвращением карты, успокоится, парень переключился на другие дела.

Его проект для маггловедения почему-то не желал летать. Он тщательно проверял чертежи, из дома и дополнительно присланные братом, однако, скорее всего, механическая энергия, которой он пытался заменить батарейку, не вырабатывалась в нужном количестве. Вертолетик зависал на пару минут, даже летал, а потом заряд заканчивался. Единственное, чего Рики удалось добиться – он опускался, а не падал камнем вниз.

Профессор Строгус, однако, был вполне доволен.

– Не дергайся ты так, парень! – советовал он. – Не всегда можно добиться большего. Помни, это все-таки не магия.

– Если бы я был разработчиком вертолетов и так ответил, меня бы отвезли кое-куда, – сердито отвечал Рики, вызывая смех всего класса. – Серьезно, оно может летать нормально!

– У меня уже столько таких игрушек. Почти каждый год пара-тройка ребят выбирают всякие летающие штуки, – разглагольствовал он. – Да, человека привлекает полет, что и говорить!

Кажется, старый профессор понимал, почему Рики увлекается этим с такой страстью. Да и сам слизеринец вполне отдавал себе отчет, что этот проект – только возможность вернуться в свое не колдовское детство, когда он еще искал свое место в мире своих родителей. И вообще, возясь с винтиками, он чувствовал себя ребенком.

Однако не всех забавляла его увлеченная работа. Мелани Хатингтон, с отвращением фыркая, сообщила Рики, что он здорово похож на ее кузена, который «вроде как слабоумный, не поймешь».

– Тогда он, наверное, гордится такой родственницей, как ты, – ответил Рики, и Мел, не разобравшись, оскорбление это или нет, на некоторое время прекратила его критиковать.

Впрочем, у них не оставалось времени для выяснения отношений. Шестикурсники были почти все время заняты, то и дело сверяясь друг с другом чертежами, формулами и образцами.

Но существовала работа, которую Рики предпочитал выполнять в перерывах, не афишируя ее, понемногу. И вот настал день, когда он составил полный список всего, что ему известно в Тайной комнате.

Лео был первым человеком, который получил возможность ознакомиться с этим списком. Рики следил за другом, пока тот читал, довольно потирая руки каждый раз, как Лео изумленно вскидывал брови, а случалось это нередко. Однако, прежде чем заговорить, слизеринский староста принял невозмутимый вид.

– У меня такое чувство, что наше сознание еще не доросло до того, чтоб использовать половину этих вещей, – сказал он. – Я думаю о том, что можно сделать, когда все это достанут из Тайной комнаты. В ненадежных руках, жадных, фанатичных тот же Цветок правды сработает кошмарно. Если, конечно, не создать сначала законы, разумно ограничивающие их использование. Как, например, на признавалиум или сок Наставника.

– Я не хочу снова вносить дисгармонию в магическое общество, – поспешно произнес Рики. – Дора права, второй раз – это перебор. И вообще, Снейп, по-моему, пока никаких шагов не предпринял. Он понимает, чем это грозит.

Лео с сомнением поглядел на него.

– Ты предпочитаешь вообще не трогать, я так понимаю? На всякий случай оставить все, как есть. Такая осторожность, как сказал бы мой отец, похвальна? И я скорее согласен, чем наоборот. Но правильно ли это? – задумался он.

– Я не знаю, – честно сказал Рики. – С одной стороны, глупо лишать людей шанса узнать. С другой – это ведь может им повредить. Что, если они еще не готовы? Что, если Тайная комната разрушит их? Они ведь, не знаю, как объяснить, очень уязвимы! Ведь Темному лорду было вовсе не так трудно найти себе среди них сторонников. Лео, ты не представляешь! Мало кто из них жаждал власти. Были и такое, кто хотел его знаний.

– Ты намекаешь на то, что знания – вещь вредная, – констатировал Лео.

– Запросто может оказаться вредной, – уныло поправил Рики.

– Знаешь, надо обсудить это не со мной. Ведь я – слизеринец, и, как и ты, выбираю осторожность. Но я чувствую, что здесь можно переборщить. Вот если б заранее знать, как лучше!

– Это невозможно, – вскинулся Рики. – И не надо. Не вредно людям набивать шишки. Просто я точно знаю, другим способом редко умнеют. Кстати, я тебя хотел спросить. Вот Джимми и Мери мечтают туда вернуться, в Тайную комнату. А ты тоже хотел бы там что-нибудь исследовать?

– Непременно, – не усомнился лучший друг.

Рики отвел взгляд, усмехаясь. Он давно понял, что любопытство свойственно даже лучшим представителям человеческой породы. А то, что Лео доверял себе больше, чем остальному человечеству, было скорее предсказуемо.

– И, если позволишь дать совет, не отдавай этот список Снейпу до тех пор, пока он сам тебя не спросит, – добавил Лео.

– Я подожду, – согласился Рики. – Сначала нужно сказать ему про Бэскотта, а это ох как неприятно!

Но наконец, несмотря на то, что его сердце отчаянно колотилось, Рики отогнал колебания и отправился на поиски завуча.

В кабинете профессора не оказалось. Учительская, бесспорно, была вторым наиболее вероятным местом, где его можно было найти.

«Задача усложняется», – отметил себе Рики. Он знал, что там могут находиться и другие учителя. Если совсем не повезет, там же окажется и сам Бэскотт.

И все же слизеринец не стал откладывать. Казалось, чем быстрее он освободится от ценной информации, которая прилично проболталась у него в голове, тем скорее обретет спокойствие.

В ответ на стук прозвучало приглашение войти; Рики узнал голос профессора Стебль. Открывая дверь, Рики уговаривал себя, что Снейпа, наверное, и здесь нет. Но Снейп там был.

– Вы ко мне, Макарони? – сразу спросил он.

Рики ничего не оставалось, как кивнуть.

– Опять проблемы? – полуутвердительно произнес завуч без особого восторга.

– На этот раз не у меня, сэр, – ответил Рики, невольно раздражаясь: вот что бывает, когда руководствуешься ответственностью и благими намерениями, тобой же еще и недовольны. Впрочем, он помнил, что за последнее время обращался к своему завучу достаточно часто. – А может, как раз у меня, я не знаю.

– Звучит интересно, – усмехнулся зельевар.

– Я ведь не помешаю вам? – спросила Стебль для приличия. Но было видно, что пожилая ведьма не собирается никуда уходить, слишком уютно расположилась она в кресле с чашкой чая. Рики даже почувствовал неприязнь к своей любимой учительнице; впрочем, он предпочитал, чтоб это была она, а не кто-то другой.

– Понимаете, профессор… – и он пересказал, что не так давно Бартоломью Бэскотт встречался в горах с неизвестной личностью, от которой получил предмет, напоминающий кошелек с деньгами. Разговор, подслушанный верным слугой, он постарался воспроизвести полностью.

Лица обоих слушателей вытянулись и к концу рассказа сделались совсем мрачными. Зельевар, впрочем, выглядел так почти всегда и заговорил сразу, как только юноша умолк.

– Ты сам это видел и слышал? – он, как и ожидал Рики, бил в точку.

– Нет, не я. Другой человек. Его слова заслуживают, по-моему, доверия, – с некоторым вызовом ответил Рики.

– Кто? – потребовал завуч, как нечто само собой разумеющееся.

– Я не могу назвать его, – бесцветно произнес Рики, отвернувшись к двери и внимательно разглядывая ручку.

– Прости, но так не получится, – в голосе Снейпа послышалась жесткость.

– Я и в самом деле не могу, – чуть повысил голос Рики, желая придать большую значимость своим словам.

Завуч сердито выдохнул.

– Ну и как с ним работать? – обратился он к профессору Стебль.

– Ричард, это неразумно, – мягко произнесла та.

– Я не считаю разумным выдавать человека, который без разрешения покидает территорию школы, – Рики имел в виду себя, однако преподаватели с пониманием переглянулись, и напряжение в атмосфере ослабло. – Сначала нужно проверить, действительно ли профессор Бэскотт совершает нечто предосудительное. Тогда, если потребуется, этот человек сам себя назовет. Но не я!

Снейп явно собирался ответить на это ехидным замечанием, но передумал.

– Да, действия Барти странны, – согласился Стебль, задумываясь.

– Надо решить, как лучше это выяснить, – сказал Снейп, и его угольно-черный взгляд впился в Рики. – Ладно, Макарони, я подожду. Пока что мы не станем добиваться от Вас подробностей, – милостиво согласился он. – Но будьте уверены, Вам и… еще кое-кому придется объясниться. Независимо от того, что касается действий профессора Бэскотта.

– Как прошло? – спросил Лео, когда Рики появился в гостиной.

– Теперь всем моим друзьям следует приготовиться. Вас будут подозревать в прогулках вне школы, – ответил Рики. и, тем не менее, он чувствовал давно забытое сознание исполненного долга.

Завуча он увидел раньше, чем ожидал того.

После ужина в слизеринской гостиной обычно кипела бурная жизнь. Это, впрочем, не мешало ученикам читать и готовить уроки. И в этот раз обстановка не предвещала ничего неожиданного – до того момента, как стена отодвинулась, и в гостиную «Слизерина» вошел профессор Снейп.

Он остановился так, чтоб все присутствующие могли его видеть, держа обеими руками газеты. Просить внимания завучу не пришлось – при его появлении идеальная тишина довольно быстро устанавливалась сама собой.

– Добрый вечер, – поздоровался он. Зашелестели ответные приветствия.

– Вы нам хотите что-то сказать, сэр? – не без волнения осведомилась Тиффани.

– Как Вы догадливы, мисс Флинт. Вот. Только что из типографии, – и профессор не то, чтоб швырнул, но довольно резко положил на ближайший столик поверх лежащих там тетрадей и книг толстую стопку газет.

– Зачем это? Здесь полно дров, – указала Дора.

Слизеринцы захихикали.

– Я с Вами полностью согласен, мисс Нотт, – ровно произнес завуч. – Но это не мне решать. Старосты, подойдите сюда.

Когда его просьба была выполнена, он протянул верхний экземпляр Доре и велел прочесть для всех, что написано на первой странице поверх заголовка красными чернилами.

– «Рекомендовано Министерством магии. Для обязательного ознакомления»? – Дора отодвинулась от профессора и поглядела на него с подозрением. – Я так понимаю, или «рекомендовано», или «обязательно», сэр.

– Вы правильно понимаете, – терпеливо ответил профессор Снейп, игнорируя сарказм ученицы. – Но в Министерстве далеко на все такие умные. Некоторые лица взяли на себя полномочия рекомендовать то, что, по их мнению, обязательно.

– Что обязательно? – вмешался Рики, чувствуя, что дело пахнет жареным.

– Министерство желает, чтобы вы прочли статью на указанной здесь странице и обсудили ее, – сказал профессор Снейп. – И мне придется, как ни прискорбно, оторвать вас сегодня от дел. Разделитесь по классам, нет, ныть бесполезно, мистер Огден!

Как выяснилось дальше, результаты обсуждения ответственный за параллель должен был «кратко зафиксировать». Старосты, ранее никогда этой работы не выполнявшие, конечно, попросили разъяснений, что именно от них требуется.

– Что-то вроде краткого протокола, – ответил завуч. – Записывайте все, что скажут ваши товарищи, кроме, разумеется, откровенно непечатных вещей. И вообще, не давайте Министерству повода считать, что вы не обучены правилам приличия.

– А это только нам или всем? – пожелала узнать недовольная Рози Гойл.

Профессор Снейп уверил ее, что гриффиндорцам, равенкловцам и хуффульпуффцам не миновать той же участи. По его словам, всех завучей вызвали в учительскую, где министерский секретарь мисс Кора Ланж вручила каждому по семь экземпляров. Раздав их, профессор не пожелал более оставаться среди учеников и покинул их, пожелав удачи.

Поскольку самым экономным вариантом было чтение вслух, в гостиной скоро стало шумно. Первыми удалились третьекурсники – они решили, что обсуждать рекомендации Министерства в туалете гораздо продуктивнее.

– Как насчет нашей спальни? – предложил Лео. – Девушкам ведь туда заходить можно?

После некоторых возражений со стороны Ариадны и ее подруг, которых Тиффани, часто бывающая в комнате брата, быстро оборвала, было решено ненадолго принять предложение Лео. Усевшись в круг на кроватях Билла и Генри, шестикурсники приготовились слушать Дору.

На этот раз произведение Риты Вриттер располагалось на третьей странице и называлось: «Воспитание молодежи: актуально как никогда». Вступление в два абзаца пугало ужасающими последствиями разложения нравов для любого общества.

– Отпад! – оживилась Тиффани. – А то, что мы сюда пришли – это неприличием считается или как? Нравы разлагает?

– Нравы – нет, а вот кровать мою разлагает, если будешь на ней так прыгать, – проворчал Билл.

Категорично потребовав не тратить ее время на глупую болтовню, Дора продолжала читать дальше. «На фоне пугающей нестабильности все больше опасений вызывает нравственное состояние юных колдунов и ведьм. Не за горами, когда вступит в права зрелости поколение, не знавшее войны и связанных с ней ужасов». По мнению Вриттер, это самое поколение вполне могло оказаться соблазненным всевозможными яркими, но противозаконными перспективами.

– Вполне возможно, – согласился Рики и посоветовал: – Подчеркни это, пригодится, когда будешь писать, с чем согласна.

– Вообще, цитирование – самый лучший способ растянуть текст, – согласилась Ариадна.

Далее читателям напоминалось: «известно, что вербовка новых сторонников всегда была приоритетной деятельностью для Того – Кто – Не – Должен – Быть – Помянут. И теперь, когда его сторонники разгуливают на свободе, им не обойтись без посторонней помощи». И наиболее наивны и несознательны в этом смысле, как утверждала мисс Вриттер, могли оказаться именно дети и – особенно – юноши, имеющие уже некоторые знания колдовства и «лелеющие честолюбивые замыслы».

«Вот он, камень в мою сторону. И не только в мою», – отметил Рики. Он заметил, как Френк отвернулся к стене. Сложно было не согласиться, что, если бы его дело, рассмотренное в Уизенгамоте, стало достоянием прессы, наверняка аргументы Вриттер оказали бы сильное воздействие на магов. И потому Рики настораживала «обязательная рекомендация» Министерства. Он знал, что дело не только в том, что Рита Вриттер ему антипатична, но не мог сформулировать, почему прописные истины статьи вызывают у него такое отторжение.

Далее следовали советы родителям. Были они вполне стандартны: интересоваться, с кем дружит ребенок, проверять любые контакты, обсуждать увлечения, предпочтения и убеждения, и все такое прочее.

– Значит, вот как, – фыркнула Дора. – Иных мамаш и просить не надо, они и так рады выпытывать. Накопают пустяк какой-нибудь и ходят, вздыхают! Нет, если мне после этого попытаются устроить тотальный контроль, я с нее потребую возмещения морального ущерба. Заставлю и родителей подписаться!

– Я лично считаю, что многие вещи родителям лучше не рассказывать из щадящих побуждений, – высказался Лео. – Они слишком боятся, как бы с ними чего не случилось. А жить совсем без риска невозможно.

– Я понимаю, про малышей родители все знают – как покушал и все такое, – высказалась Ариадна. – А потом человек сам должен разбираться. Ну вот умылась я, вот поговорила с подругой про уроки. Все-то зачем рассказывать?

– Тоже мне рекомендация! Как будто люди забыли, что на свете есть вранье! Или ты и так рассказываешь сам, или никаких откровений не будет в принципе, – объяснила Дора и, не желая читать дальше, отдала газету Бобу.

Следующий абзац был посвящен «опасности честолюбивых влечений», тех самых, которые, по мнению компетентного автора, «следует своевременно выявлять и пресекать в корне».

– В общем, всех слизеринцев надо пропесочивать по три раза в день, – сделал вывод Рики.

– А то и пороть, – не постеснялся Генри. – А утопить еще проще.

– Практически каждый хочет в жизни чего-то добиться, – буркнул Боб и отодвинул от себя газету. – Как можно растянуть на полстраницы столько воды?

– Ну а мне-то что писать? – спросила Дора. – Насчет ее опасений за деградацию молодого и дурного поколения – ладно, соглашусь. А как прилично ответить, что советы дурацкие?

– Пиши: «интересно, занимательно, поучительно, но старо. Написано практически во всех книжках про воспитание и не всегда работает», – посоветовал Рики.

– А давай ты и напишешь! – оживилась Дора.

Рики хотел запротестовать, но потом подумал, что освобождать время ему, в сущности, не для чего.

– Да. Я думаю, их как раз мое мнение интересует больше всех, – кивнул он. – Неизвестный крестник Гарри Поттера!

– Не надо тогда! – запротестовал Лео.

– Не надо, но я столько не придумаю, – подкорректировала Дора. – Давайте так – ты придумаешь, а я перепишу. Если тебе, конечно, не дорого твое авторство.

Рики великодушно подарил свой труд Доре, и на том обсуждение шестого курса закончилось. Другим классам статья принесла больше развлечений. Старосты разбрелись по общежитию, проверяли комнаты и выгоняли из туалетов застрявших там учеников, и с трудом добились, чтобы большинство хотя бы после полуночи разошлось по спальням. Но несколько особо ярых обсуждающих задержалось в гостиной дольше.

Наутро выяснилось, что то же самое происходило во всех общежитиях. В школе появилась целая серия новых анекдотов и шуток. Джимми Поттер повесил в «Гриффиндоре» на доске объявлений: «Вы – родители? Не знаете, что делать с ребенком? Отдайте его в «Пророк» для опытов! Принесите пользу нашему обществу в нелегкие времена!». Другой популярный каламбур гласил: «Лучше читать газеты, чем растить моральных уродов».

– Да. Делать то и другое одновременно строго воспрещается! – прокомментировала пятикурсница из «Равенкло».

– И сумму штрафа надо бы указать! – добавил ее одноклассник. – Вот Министерство тогда разбогатеет!

– Оно разорится, потому что не докажет обвинение, – возразили ему. – Критерии где? Обычно люди не знают, кого они вырастили, пока этот человек не прожил жизнь до конца.

Восседающие за своим столом в Большом зале преподаватели сдержанно улыбались. В штабе после уроков, напротив, воцарилась атмосфера серьезная и даже настороженная. Мелани Хатингтон страшно злилась, что ей как старосте прибавили работы, хотя отчет за параллель, как потихоньку сообщил Дик, писал, с общего разрешения, Виктор.

– Мало того, что мной командует школьное руководство, – шипела равенкловка, – так еще теперь Министерство магии желает помогать «Пророку» продавать всякие банальности! Все же в чем-то была права моя мама, когда не хотела отдавать меня в эту школу!

– Я не ожидала, что дело зайдет так далеко, – покачала головой Селена. – Сейчас они заставляют нас газеты читать, а потом будут указывать, чему учить. Я написала домой и сообщила об этом.

– Они специально обошли леди Гермиону, – сказал Артур. – Ее нет в стране. Сэр Драко поехал в Бразилию, на какой-то конгресс, и она его сопровождает. Вернутся недели через две. А ведь министр наобещал ей, что школу пока трогать не планируют, и Амбридж по ее заявлению влетело. Рики, чему ты улыбаешься?

– Значит, они ее боятся, – постановил Рики. Это и в самом деле казалось ему забавным.

– Она все равно взялась уже писать. Я Вриттер имею в виду, – пояснил Лео. – Даже если нас и оставят в покое, все равно почти все колдуны и ведьмы так или иначе читают «Пророк».

– И что?! – фыркнула Мелани.

– И будут наши родители на взводе от полезных советов, – быстро нашелся Лео. Рики был уверен, нахмурился он вполне искренне, поскольку для него это была реальная проблема.

– Притворюсь, что поверила, – усмехнулась Мелани. – Знаете что? Когда-нибудь я все равно догадаюсь.

– Когда-нибудь все догадаются, – спокойно сказал Рики, когда за ней закрылась дверь.

– Это плохо, – помрачнела Дора. – По твоей милости, Ричард, мой дядя Тед очень долго не женился.

– Ну конечно! – Рики даже не усомнился, что имеет право на этот протест. – Теперь я буду иметь отношение ко всем глупостям, которые происходят в этом мире.

– Нет, конечно, ты тут ни при чем, – согласилась Дора. – Просто он лет до тридцати считал, что слишком опасно обзаводиться семьей. Все его однокурсники плевать хотели на такие соображения, а он считал, что они – самоубийцы. Потом влюбился, и с тех пор тем более жутко боится, что Лорд возродится.

– Это у него пятилетний сын? – припомнил Дик. – Мистер Нотт конструирует системы безопасности для Министерства?

– И все эти системы стоят у него дома, – кивнула Дора.

«Хорошо, что я больше не чувствую себя ответственным за чужую дурость», – подумал Рики.

Примерно с таким же настроем он посетил следующий школьный матч «Слизерин» – «Хуффульпуфф». Возможно, оттого, что накануне ему пришлось вмешаться в ссору Генри с сестрой, не желающей, как всегда, смотреть квиддич, или потому что слизеринцы с небольшой потерей очков, но проиграли, матч ему не понравился.

Спускаясь с трибун, он видел, как Артур утешительно похлопывает по плечу не в меру расстроенную Мирру Жанн.

Все выходные он никак не мог сообразить, почему с тех пор, как он стал правильно понимать действия Мирры, она стала так его раздражать. Ведь никакого осуждения он не испытывал.

Озарение накрыло Рики внезапно, когда, самостоятельно экспериментируя с образцом карты, он осознал, чье имя ввел в число десяти точек дважды. Две «Селены Оливандер», как ни удивительно, сразу разделились: одна находилась в гостиной «Хуффульпуффа», что, по всей видимости, соответствовало истинному положению дел. Другая в мгновение ока перенеслась в общежития «Слизерина», где сидел с картой Рики, и там исчезла. После этого слизеринец уже не мог не догадаться. Правда заключалась в том, что ему самому хотелось повести себя так же, как Мирра Жанн, только вот он все не решался подлизываться к Селене.

Вечером в воскресенье Рики все же попытался переломить ситуацию и пригласил девушку прогуляться до мостика. Его ожидания не оправдались – русалочка на сей раз приплыла.

– Есть у вас тупые старшие, – пожаловалась она. – Совсем не умеют устранять беспорядок! Навалили толстые растения, целых три, там, где вода испорчена, и ничего не делают! А еще главные!

Сколько Рики не пытался ее успокоить, он сам не доверял Министерству, и поэтому, должно быть, малышка ему так и не поверила.

– Ничего они не стараются, – отрезала она, после чего принялась хвалить новые туфли Селены, сравнивая их почему-то с тиной и полагая, что в них мягко. Благодаря этому Рики заметил, что носы туфель, действительно, обшиты плюшем, и растерялся – сам по себе он и не заметил бы этой детали.

Когда он, постояв некоторое время и не вмешиваясь в беседу двух девушек, наземной и подводной, пришел к выводу, что ненаблюдательность подобного рода вовсе не свидетельствует о несерьезности его чувств к Селене, поднялся ветер и начался дождь.

– Идите. Вы смешно выглядите, когда в воде, – обрадовала Пибу и уплыла.

Раздосадованный неудачей и при том испытывая невольное облегчение, потому что на самом деле Рики не был уверен в своей способности плавно перейти к делу, он вынужден был проводить Селену в замок.

– Я надеюсь, скоро мы выйдем погулять просто так, а не затем, чтоб встретиться с Пибу, – сказал он, когда они прощались.

– Возможно, – ответила Селена.

В отношении Министерства ситуация обозначилась более определенно, чем личной жизни. Вопреки заверениям Дигорри, кое-кто отнюдь не собирался оставлять школу в покое. И, как уверял Артур, всякого рода инспекторши заявлялись с самыми настоящими документами, заверенными всевозможными печатями, которые они по работе могли свободно брать.

– Далеко не все читают документы, прежде чем их подписывать, – согласился Дик. – Сейчас тот же министр вынужден часто извиняться, что не имеет понятия о подписанных им приказах. Но уже поздно, и неизвестно, сколько бумажек успело выйти из-под его пера.

Впрочем, последующие события показали Рики, что даже законные документы не гарантируют ретивым чиновникам удачного воплощения их планам. В среду Рики, как всегда, готовил уроки в штабе в компании нескольких ребят.

Судя по тому, как он появился в штабе, Артур не имел ни малейшего почтения к тому, что его товарищи поглощены написанием курсовых. Он толкнул дверь и ворвался внутрь, поднимая ветер, так что некоторые пергаменты посыпались на пол, топая при этом так, словно в его намерения входило разбудить стадо слонов, расположившихся по соседству.

– Что сейчас было! – воскликнул он.

– Я кляксу посадила! – возмущенно вскинулась Марго.

– Сам перепишу, если захочешь, – расщедрился Уизли. – Сейчас моя тетка такое дело сделала!

Рики недоуменно переглянулся с Диком и понял, что их мысли совпадают. Он готов был заочно уважать все теток Артура, даже тех, с которыми лично не знаком, но их занятия были не из той категории происходящего на этом свете, чтобы оторвать его от горы уроков.

Однако по гриффиндорцу было очевидно, что ничто не изменит его намерение поделиться новостями с любимыми друзьями. Смиренно окунув перо в чернильницу, пока оно не закапало результаты его трудов, Рики занял выжидательную и нетерпимую позу, всем своим видом показывая, что слушает, только, пожалуйста, побыстрее.

– Я вам скажу, такое было! – повторился Артур, игнорируя явную незаинтересованность слушателей. – Родителей близнецов вызвали в «Хогвартс», из-за карты, ну, вы знаете. Уж не знаю, как министерские ведьмы об этом пронюхали, но только сейчас в школу опять притащилась, что-то типа инспекторша, уже другая старушенция. По-моему, та, которая привозила газеты. И вот она наложила на мою сестренку помехову порчу. Что-то там, что она делала, показалось ей подозрительным, и она еще пыталась нудить, зачем школьнице палочка в коридоре. Филч ее, может, и понял бы…

– На кого наложила порчу? – уточнил Дик.

– На Сильвию, она на третьем курсе сейчас. Проблема в том, что тут как раз появилась тетя Пэнси. Ну, приехала, потому что ее вызвали. Когда я подошел, она уже вовсю скандалила. Она это хорошо умеет, вопить и визжать, когда надо.

Одобрение образом действий тетушки прямо-таки фосфоресцировало в его глазах.

– Так что все-таки произошло? – спросила Дора уже заинтересованно.

– Тетя, понятно, произнесла контрзаклинание, а этой старухе подошла и врезала по рукам. Она, наверное, уже злая в школу пришла. Еще бы, из-за близнецов ее стали бы критиковать, а она этого не любит. Та инспекторша поначалу, наверное, начала хорохориться, выяснять, по какому праву в школе постороннее лицо. Учителя бы ей такого противодействия не оказали, конечно, сейчас эти министерские придурки могут много проблем создать, но родители – дело другое. Тетя ей объяснила, какое она постороннее лицо. Пообещала, что сегодня же свяжется с дядей Перси.

– Это его книженцию нам Бэскотт без конца подсовывает за дополнительные баллы? – проявил интерес Рики.

– Да, – кивнул Артур. – Вообще-то из моих дядюшек он самый занудный, но на то он и Важная Персона. Та инспекторша порядком струхнула, потому что дядя возглавляет Уизенгамот, а Сильвия – его дочь. И тетушка не поленилась ей все это сообщить, после того как та заикнулась, что Уизли – люди неблагонадежные. Боюсь, теперь эта бабка не захочет у нее лечиться, ну да сама виновата, – не расстроился он.

– Учителя до поры не вмешивались, я подошел вместе с Флитвиком. Тетка все вопила на эту инспекторшу, что не даст никому дурно обращаться с членами своей семьи, Сильвии даже стыдно стало из-за такого концерта. А тетушке хоть бы что! Начала отчитывать пришедшего дядю Гарри, который не привлекает родителей, если учителя не в силах остановить произвол. А она, знаете, целительница, и держится соответственно. Люди сами не понимают, почему ее боятся. Нет, когда орет, понятно, почему.

– Да, это здорово, что на свете есть родители учеников, – заметил Лео. – И еще лучше то, что не все из них готовы соглашаться во всем с Министерством.

Попросив Артура при случае передать тетушке Пэнси их глубочайшее почтение, ученики вернулись к своим учебным занятиям. А их, увы, как будто становилось только больше, несмотря на то, что курсовые проекты день ото дня становились толще и объемнее.

– Ричард, заживление – процесс поэтапный, – толковал Снейп, водя длинным носом по восьмой странице уже минут пять. – Где у Вас это отражено?

– Я полагал, что для варки зелья безразлично, как оно действует, – оправдался Рики.

– Для варки – само собой, но Вы обязаны представлять последствия, – ответил Снейп, пролистнул на четырнадцатую страницу и ткнул в нее пальцем. – Вот, вы об этом здесь упоминаете!

Рики полагал, что это – незаслуженные придирки, и это убеждение вызывало у него досаду. Сложнее всего, как он и ждал, было с Трелони и с Хагридом.

Лесничий вдруг резко изменил тактику и начал усердно читать работы своих учеников. И ему категорически не нравилось, что Рики якобы преувеличивает опасность, исходящую от кентавров.

– Затоптать и лошадь может, – ворчал он, – и вообще любая тварь при возможности уничтожает того, кто ей не нравится, так-то, приятель!

– Считается, что люди в этом смысле отличаются от животных, – заметил Рики. За это лесничий пихнул ему обратно все его пергаменты и велел переделывать.

Даже работа Доры вызывала у него нарекания, поскольку она, не обладая художественными навыками, создала «неточный» портрет гиппогрифа.

– Да ладно. Он хотя бы чудовищ перестал нам подсовывать, – жизнерадостно заметила Тиффани.

– Просто у тебя нет амбиций. Тебе все равно, какую оценку получишь, – проворчал Виктор.

На прорицаниях начался полный абсурд. Трелони жаловалась, что она ничего не понимает в работах учеников, поскольку они намеренно пишут слишком сложно, что затуманивает ее внутренне око и мешает истине. Так что на уроках шестикурсники занимались исключительно синхронным переводом терминов, которые с таким трудом разыскивали в книжках специально из расчета, чтоб прорицательница к ним не цеплялась.

Весь в делах и планах, Рики совершенно позабыл о том, что над ним, да и над всем магическим сообществом, нависли тучи. Гром, впрочем, до сих пор не грянул, авроры никого не поймали, но парню напомнило об угрозе самым неожиданным образом. Сон, яркий и разорванный, с участием Упивающихся смертью оказался неожиданным и тем сильнее поразил его воображение. Вот только что он отбивался от них – и вдруг почувствовал, что отдавил себе запястье, подложив ладонь под щеку, а еще возникло напряжение мышц от зажмуренных глаз.

«Главное – пошевелиться, и страх уменьшится», – это Рики помнил по опыту. Пока он лежал неподвижно, это как будто консервировало кошмар. Но, как это бывало раньше, парень не сразу отважился на единственное маленькое движение: передвинуть ногу. И в самом деле, все остальное далось уже гораздо проще.

Рики перевернулся на спину и сделал глубокий вдох. Запястье затекло, но он пока не стал разминать его. Было так необычно лежать в темноте, и слышать дыхание спящей спальни, и находиться тут было, безусловно, гораздо лучше, чем там, откуда его выдернула реальность.

Прошло еще немного времени, и он снова уснул. Вот только на следующий день, уже после уроков, достаточно отойдя от того сна, слизеринец рискнул поразмыслить над ним и даже поделиться с Лео своими соображениями.

– То, что делают сейчас Упивающиеся смертью, меня как будто не касается. Но я, оказывается, не забываю о них, даже если о них не думаю. У меня такое чувство, будто я обязан об этом помнить, – сказал Рики. – Обязан, понимаешь. Нельзя создать такую ситуацию и покинуть ее, оставив на других.

– Неверно. Всегда надо исходить из того, что ты можешь сделать, – возразил Лео. – Во всяком случае, так считал Слизерин. А он был в чем-то, но умнее тебя.

Сомневаться в уме сэра Салазара было как-то непочтительно, тем более – в присутствии его портрета. Поэтому Рики отправился в спальню, достал карандаши и прибегнул к старому средству – к рисованию.

Хоть он и опасался, но ситуация, которую он пережил летом, пока Назойлик донимал его своими угрозами, не повторилась. Ему вовсе не захотелось изображать всяких чудищ, напротив, рука сама выводила контуры герба, и скоро змея, орел, барсук и лев заняли в нем приличествующее им местоположение. Барсук получился чуть крупнее остальных…

– Ричард, у тебя разве нет ко мне никакого почтения? Как смеешь ты дремать в моем присутствии?!

Вздрогнув, Рики выпрямился и поморгал, прежде чем контуры Плаксы Миртл обозначились в его глазах более-менее ясно. Он выдавил смущенную улыбку.

– Привет.

– Наконец-то! Я тебя раз шесть позвала! – пожаловалась Миртл.

– Извини. Что ты хотела? – спросил Рики как можно мягче, но это не помогло.

– Я?! – взвилась Плакса Миртл и зарыдала. – Чтобы ты знал, я уже давно ничего не хочу!!!

Рики потребовалось несколько минут, чтобы убедить ее, что он не имел в виду ничего плохого. Постепенно от плаксивой барышни удалось добиться толку.

– Это противная девчонка, маленькая и рыжая, – заявила она, все еще всхлипывая.

– Гермиона Уизли? – осторожно уточнил Рики.

– Она самая, – мрачно кивнула Миртл. – Шумная такая. Уверяет, что школе грозит катастрофа! Ворвалась в мой туалет!

– В самом деле, какая наглость! – возмущенно вымолвил Рики, опасаясь, что момент снова упущен, и поток негодования уже не остановить. И все же он попытался, задав закономерный вопрос: – А чего она хочет?

– Чтоб я собрала всех вас. Вот прямо немедленно!

Парень не стал больше делать вид, будто его возмущает требовательность первокурсницы. Ему даже в голову не пришло, что, может быть, это розыгрыш. Гермиона показала себя особой достаточно серьезной, к тому же она знала, что значит для Клуба Единства туалет Плаксы Миртл. Терзаемый опасениями, Рики отправился на второй этаж.

Там уже собралась половина его друзей, а другая половина подтянулась следом. И каждый, входя, спрашивал, обращаясь к застывшей в центре четверки:

– В чем дело?

– А дело в том, что здесь снова побывала эта противная тетка и ее мерзкая подружка, – сообщила Гермиона, когда у нее набралось достаточно слушателей.

– Все так плохо? – быстро спросила Дора.

– Я ее видела только в больничном крыле, – сказала Гермиона. – Она таскала за собой дядю Гарри, и выговаривала ему, потому что он попечитель. Сначала посоветовала, – голос девочки задрожал от гнева, – сместить с поста директора тетю Гермиону. Потому что она вроде как не следит за школой. Дядя Гарри ей говорит, она, мол, прекрасно справляется, аккуратно ведет дела, а то что присутствовать каждый день не может, так ее прекрасно заменяет Дамблдор, который обладает огромным опытом как директор. Так знаете, что эта … – тут она употребила настолько крепкое слово, что даже у Артура отвисла челюсть, – сказала?

– Мне заранее не нравится, – признался Рики, не желая ни гадать, ни давать дальнейший ход явному намерению Артура выговорить сестре за сквернословие.

– Заявила, что Дамблдор тоже никуда не годится! – объявила Гермиона.

– Да как она смеет!– взвился Артур.

– А так. Пора, говорит, освободить занятую несерьезную женщину и искусственного директора и назначить на этот пост того, кто будет отдавать все силы школе, – сообщила девочка.

– Мерзавка, – прошипела Мери и величественно скрестила руки на груди, притопывая ножкой.

– Тут дядя Гарри и спросил, кого назначить, «не вас ли, мисс Амбридж»? А эта дура хихикнула и отвечает, все возможно.

– А дядю Гарри она сместить не хочет? – поинтересовался Эдгар.

– Хочет! Только ему она этого не сказала, – логично рассудила маленькая хуффульпуффка. – Зато стала ворчать, что в озере, видите ли, столько русалок рядом с учениками и без всякого контроля. А она столько лет предлагает их окольцевать!

И впервые с тех пор, как исчез Назойлик, в глазах его носителя зарябило что-то похожее на красную пелену. На ее фоне перед внутренним взором Рики предстал зевающий Барон и разворачивающаяся в сторону озера Пибу, гордо ударяющая по воде хвостом. Он глубоко уважал расу русалидов и, заразившись гонором Барона, считал их в чем-то совершеннее людей. Парень и мысли не допускал, чтоб такая тупая и злобная двуногая зараза, как Долорес Амбридж, распоряжалась их жизнью.

– Пожалуй, она дождется, я вспомню навыки Темного лорда, – сказал он.

– А я тебя за это в щечку поцелую, – пообещала Рози, и глаза ее яростно сверкнули.

– Как она смеет критиковать мою маму! – Мери тоже не на шутку рассердилась.

– Джорджина уже отправила ей по почте навозную бомбу, – проинформировала Гермиона.

– Сдурели? – Джим в волнении повернулся к ней. – Отец мне говорит, она установит, кто прислал. Между прочим, это совсем нетрудно.

– Прекрасно! Пусть придет разбираться! – рявкнула на него Рози и с досадой покачала головой. – Я думала, в прошлый раз мы ее отучили лезть не в свое дело.

– Она тупая. Необучаемая, – проворчал Рики, все еще негодуя из-за русалок.

– И что вы будете делать? – Плакса Миртл, взирая сверху на столь трогательное согласие, даже слезу пустила.

Этот простой и логичный вопрос вдруг резко сбросил Рики с высоты кровожадных планов в ограниченную реальность, и ему стало неловко и дискомфортно от того, как же мало он может в своем нынешнем статусе. А между тем собравшиеся обратили к нему вопросительные взгляды.

– Ну, это ведь из-за меня, – сказал Рики. – Если не будет другого выхода, я уйду из школы.

– Не думаю, что это хороший выход, – Лео скептически помотал головой.

– Вот еще! Тогда нам всем тоже лучше уйти и оставить школу на растерзание этой старой маньячке, – высказался Артур.

Гермиона одобрительно кивнула.

– Да. Папа говорит, она терпеть не может Уизли.

– Подождите! – вмешалась Селена. – Она пока еще ничего не сделала.

– Да! Мало ли что она говорит! Скорее всего, это ее фантазии, – присоединилась Дора.

– Но она является в школу с инспекцией уже который раз, – напомнил Дик. – Конечно, ситуация может быть не настолько плоха, но это настораживает.

– Надо, чтобы родители были наготове в случае чего, – предложила Дора.

– А у моих родственников, как назло, сейчас задание – хуже не придумаешь, – проинформировал Артур. – Поступило заявление, что пара дементоров вылезла из болот. Или их ловить и обезвреживать, или следить, что в школе происходит, а?

– Да ладно, что мы, маленькие? Нельзя все время родителей звать, – высказался Джимми.

– Но вот если она опять явится? – сурово спросила мрачная Мери. – Тогда что?

По тому, как начали переглядываться старосты, Рики понял, что им требуется срочно изыскать способ сдерживать энтузиазм звездных деток.

– Нам надо подумать, что мы можем сделать, – предложил Лео. – Давайте каждый составит свой список. Завтра уже четверг? Соберемся в субботу и обсудим.

Предложение повергло Плаксу Миртл, ожидающую немедленных активных действий, в уксусно-кислое настроение, но в целом оно было принято. Рики весьма утешило, что на этот раз, проведя в туалете Миртл некоторое время, первокурсники не просили никакой экскурсии в Тайную комнату.

Закономерно, что после собрания друзья Рики, равно как и первокурсники, стали тщательно просматривать утренние газеты – так, на всякий случай. И всякий случай не заставил себя ждать; правда, он оказался совсем не из той оперы, как Рики опасался. Сам он даже не получил в руки этот номер, поскольку газету не выписывал.

Впрочем, не заметить, что весь Большой зал взбаламутило какое-то известие, у него не получилось. Ученики косились на стол «Слизерина», впрочем, на гриффиндорский тоже.

– Что-то случилось? – спросил Рики, которому казалось, что только он один ничего не понимает. Чувство было, признаться, дурацкое, к тому же мгновенно всплыло, что теперь ему-то следует быть готовым к сенсации.

– Боюсь, что да, – мрачно произнесла Дора, разворачивая газету так, чтоб было удобно дать ее прочесть. Рики протянул руку, которую она проигнорировала и тихонько, не без сочувствия, позвала: – Тиффани!

Та ответила не сразу. Как подобает воспитанной девушке, она начала прожевала, и лишь потом вперила в подругу вопросительный взгляд.

– Тут про твоего отца, – сказала Дора тоном не трагичным, но подразумевающим, что надо крепиться.

– А что, ко мне это не относится? – живо откликнулся Генри.

В долю секунды полкласса оказалось за спиной у Доры. Читать было не очень удобно, и все же крупный заголовок на второй странице, гласящий «Флинт против Джордана», Рики не пропустил бы.

Автор заметки, некто Г.Джонс, судя по стилю, был не любителем лить воду. Статья с первых слов оправдывала предупреждение Доры. «Вчера вечером состоялась безобразная драка в пабе «Дырявый котел». Мистер Маркус Флинт, более известный как «Громила», в прошлом охотник, в настоящее время тренер национальной сборной по квиддичу, придя пропустить стаканчик, встретил мистера Ральфа Джордана, известного мастера колдорекламы и совладельца известной фирмы «Удивительные Ультрафокусы Уизли». По свидетельству бармена, почтенные колдуны поначалу отпускали в пространство колкие замечания, отвернувшись в противоположную сторону один от другого. Невозможно точно определить, когда от слов перешли к действиям. Сначала они вылили друг на друга свое пиво. Далее в ход пошли волшебные палочки, а кончилось дело маггловской дракой. Совместными усилиями других посетителей удалось растащить их за несколько минут. В ходе драки уважаемые господа продолжали выкрикивать оскорбления, смысл которых остался не совсем понятен. Оба доставлены в госпиталь святого Мунго с травмами средней тяжести. От подачи заявлений в Департамент магического правопорядка пострадавшие отказались, равно как и от комментариев».

– Мерлин! – Генри схватился за голову. – Надо папе открытку послать.

– Надо, – мрачно подтвердила Тиффани и взорвалась. – Как он мог! А мистер Джордан! Позор! А еще взрослые называются. Орут, что несут какую-то там ответственность, и все такое! Нет, Генри, ты что хочешь говори, а я из дома сбегу.

Однако братец решительно воспротивился тому, чтобы так и написать папочке в госпиталь. Он даже пригрозил свернуть сестре шею, чего Тиффани, впрочем, не очень испугалась.

– Нет, они еще нас обвиняют, что это мы их позорим! – сокрушалась она. – Теперь же вся школа об этом знает! И что я должна отвечать, если меня спросят, почему мой отец в общественных местах кидается на других таких же…

Ральф целиком и полностью соглашался с ней, особенно после того, как получил из дома длиннющую телеграмму, где сообщалось, что здоровье его отца вне опасности. Зато мамочка не преминула выразить претензии, предполагая, что если бы он не дружил с неподходящими барышнями, ей не пришлось бы навещать супруга в госпитале. Ральф прочитал по диагонали и швырнул сообщение в камин.

– На этот раз она хотя бы обошлась без жалоб на неблагодарность, – отметил он. – Как говорится, прогресс налицо!

– Но как можно к старости не поумнеть! – кипела Тиффани. – Кто-нибудь из нас полез бы в драку, я представляю, что сказали бы родители! Нет, ты почитай, они еще орали на весь дырявый котел «не совсем понятные оскорбления»!

Скорбная весть настолько огорчила слизеринку, что она прогуляла защиту от темных искусств.

– Что может быть хуже домашних проблем и конфликтов с родственниками, – рассудительно заметил Эдгар.

Рики полностью с ним соглашался. Он и не стал бы возражать, в этом смысле ему повезло. Как и во многих других, с наставниками, с друзьями, и очень хотелось как-то отплатить за это жизни, но пока, к сожалению, случай так и не представился. «Подождем», – подумал Рики и отправился в подземелья кормить Мистера Лапку и Моргану, о которой, он опасался, хозяева временно забыли.