Гиацинт (джен)

— Поздравляю, миссис Розье, — флегматичным голосом протянул целитель, поправив слезшие с переносицы очки в массивной оправе. — Почти четыре недели. Осмотр следует проводить каждый месяц.

— Рекомендации к питанию?..

Малвин зажмурила глаза и поспешно поднялась с кровати, чтобы покинуть комнату и оставить Мэгги разбираться с рационом. Всё-таки странная тошнота и ненависть к запахам цветов из садов появились не просто так. Она не боялась вынашивать и рожать, скорее, её напрягало время, на которое выпала беременность — через некоторое время начнётся война. Не хотелось, страшно не хотелось, чтобы ребёнок пострадал, просто не имея возможности хоть как-то защититься.

Будуар, который мало напоминал свой классический прототип, был обставлен максимально удобно для Малвин: рабочий стол, стеллажи с книгами, карты звездного неба и мира на стенах, периодика на журнальном столике, аккуратный диван, на котором было удобно лёжа читать, хорошее освещение дорогими светильниками-артефактами, выдвижная школьная доска. Именно здесь Августус читал лекции и обучал всему, не только тем предметам, на которых настаивал Лорд Адриан. Малвин готовилась к сдаче ПАУК в июне, так как пропустила в прошлом году из-за сдачи экзамена на Подмастерье. Благо, большую часть предметов вполне можно сдать и с ребёнком, разве что практику ЗоТИ перенести или вовсе отказаться от предмета: Малвин всё равно она не была нужна.

Несколько защитных рунных цепочек на дверном косяке засветились от насыщения магией. Малвин, разумеется, озаботилась дополнительными мерами безопасности для своей территории. Даже если она не сможет хранить здесь что-то по-настоящему важное. Огромное количество книг в стеллажах, которые предстояло изучить, подавляло Малвин. Столько времени потратить на то, чтобы выучить и запомнить абсолютно неинтересные вещи…

Часы проходили в бесконечных попытках не просто заучить материал, но и понять значение этих сложных предложений из заумных слов. Малвин устало потёрла глаза, отмечая, что уже время ланча, но есть за одним столом с Лордом Адрианом сегодня категорически не хотелось: он наверняка уже узнал о беременности. Его реакцию предсказать сложно, но отвечать на какие-либо вопросы не было никакого желания.

— Госпожа, время приёма пищи, — поскреблась в дверь Мэгги, на что Малвин с тихим стоном закатила глаза и несильно побилась лбом о толстый талмуд.

— Накройте здесь, — сдавленным голосом попросила ведьма, взмахом палочки снимая защиту. Мэгги вошла, цепко осмотрела будуар с явным отчаянием на лице и принялась отчищать журнальный столик от пергаментов и книг. Эльфы сервировали ланч из до отвращения полезной еды. Малвин с мрачным выражением лица отошла к окну.

— Ох, господин Эван! — воскликнула Мэгги. — Накрыть на вас?..

— Почему я узнаю новости подобного рода через отца? — проигнорировал служанку Эван, оказавшись за спиной Малвин.

Она не соизволила даже обернуться. Вдруг стало ужасно обидно за себя, ведь тяга к планированию жизненных событий в Малвин была болезненно острой. Её мнение в который раз проигнорировали; хотя нет, даже спрашивать не стали. Эван всё решал за неё, зачал ребёнка в первый же день, буквально воспользовавшись её бессознательным состоянием. Тянущая пустота в груди почти перекрывала дыхание вместе с возрастающей неприязнью к супругу, в котором, даже с учётом всех его проступков, она всегда выделяла его эксцентричность, что сильно влияло на отношение к нему. Склонность прощать выходки только из-за того, что он необычен, драматичен в своём одиночестве и совершенно эгоистичен из-за отсутствия каких-либо сильных уз, слишком сильно въелась за прошедшее время. Малвин даже не отрицала некоторой влюблённости в эти черты, делающие его облик романтичным. Такого хорошо любить на расстоянии, не зная всех особенностей характера и не испытывая циничности на себе, которую можно отнести к разряду неистребимых черт.

— А разве ты не ожидал? — равнодушно спросила Малвин, даже не собираясь выслушивать ни ответа на вопрос, ни возмущений, ни оправданий.

Эван молча проследил взглядом за женой, которая сбросила подушки на пол и села за журнальный столик. Только эта несносная женщина могла себе позволить такое пренебрежение этикетом, такое наплевательское отношение к традициям. Странно, что отец всё это игнорирует. Эван не имел никаких предубеждений на его счёт: холодность Адриана он с детства ощущал кожей, его внимательные взгляды всегда приковывали его к полу в ожидании очередного бездушного диалога о его успехах. Адриан, которого Эван только вслух называл почтительно «отец», был строг ко всему своему окружению, ко всем подчинённым, и в доме всегда царил порядок, атмосфера, заставляющая замирать в уважении перед великолепием Розье-касла и его хозяина. И с учётом всего этого вставал вопрос: почему Малвин ест здесь, сидя на диванной подушке, сброшенной на пол?

Если раньше Эвана очаровывало присущее Малвин равнодушие ко всему, то со временем он понял, что всё это напускное. В большинстве своём. В Розье-касле она вела себя скованно-агрессивно, на него смотрела с таким холодом, что Эван начинал сомневаться в своих чувствах, чего за ним ранее не наблюдалось. Стабильность мироощущения являлась очень важной для Эвана составляющей жизни, тогда как в Малвин она отсутствовала. Он, несомненно, продолжал её любить. И факт её беременности его вдохновил, но озадачивало и даже разозлило это равнодушие, которое на этот раз было искренним. Оставалось понять, к чему именно оно относилось.

— Я не понимаю, почему ты… такая… — Эван и правда не мог дать определение тому, что чувствовал. — Ты меня ненавидишь? Признаю, что поступил подло, но я не чувствую вины, поэтому и не вижу смысла извиняться. Теперь у нас будет ребёнок, и я бы не хотел, чтобы он жил в атмосфере отчуждения между родителями.

— Тебе не кажется, что люди, состоящие в браке, должны взаимодействовать не только в постели, но в остальной повседневности? — поинтересовалась Малвин. — И с чего ты решил, что между нами отчуждение? Я бы сказала: полное неуважение, причём своего апогея оно достигает именно с твоей стороны.

— В чём должно проявляться моё уважение? Я готов на всё, лишь бы ты хоть раз посмотрела на меня не как на врага народа. Ты с большей теплотой относилась ко мне, когда мы были едва знакомы…

— Потому что я не знала твоего эгоизма, Эван. На фоне многих других ты почти не раздражал. Сейчас я с каждым разом сильнее поражаюсь тому, что происходит с моей жизнью. Тебе же плевать, и сейчас, и тогда, когда ты позволил себе буквально украсть меня. Но даже это не возмущает меня так сильно, как нынешняя ситуация: ты просто меня… оплодотворил? Я не против материнства, но в данный момент столько всего происходит, что я, признаться, не уверена в своей выдержке. Ты захотел, чтобы я была рядом, и разрушил все мои планы. Ты избегаешь ответственности за собственный род, и эту ответственность плавно переложили на мои плечи. Ты решаешь за меня те вещи, в которых я принимаю непосредственное участие. Ты… Ты… уничтожаешь мою жизнь, Эван! — почти выкрикнула Малвин с настоящим ужасом в глазах. — И при этом смеешь упрекать в холодности. Как тебе совести хватает?

— Уничтожаю твою жизнь, — бесцветным голосом повторил Эван. — Я тебя услышал, Малвина. Но нам надо что-то решить в нынешних условиях.

— Какая разница? Я не стану причинять вред себе или ребёнку, он по праву будет твоим, а противиться воле твоего отца мне не хватит смелости. Я смирилась с этим положением дел.

— Мы не можем просто разойтись, нас связывает ритуал. Так что раз в месяц тебе придётся терпеть моё общество непосредственно в постели. В остальное время я не посмею тебя беспокоить.

Эван покинул кабинет под взглядами ошарашенной Мэгги и недавно появившегося Августуса. Малвин решительно отодвинула от себя еду и провела ладонью по волосам, пытаясь успокоиться. То, к чему они пришли сейчас, было очень даже неплохим развитием событий. А развития у их отношений быть не может, хотя Малвин не могла сказать, что Эвана ненавидит. Скорее, она страшно обижена. Так больно не делал даже Реджинар.

* * *

— Ты опоздал, — Беллатрикс холодно посмотрела на Виктора, который неловко переминался с ноги на ногу и совершенно по-дурацки чесал затылок. Его придурковатая виноватая улыбка ещё больше выводила из себя.

— Я стал анимагом, — поделился новостью Вик. — Только зверь у меня… Кот, в общем.

— Сколько оправданий подобного рода ты заготовил? — стиснула зубы от ярости Белла. — «Доделывал артефакт», «гоблины завалили документацией», «ой, у меня стройка», а теперь «я стал анимагом»! Ты считаешь это серьёзным? Справедливым по отношению ко мне?

— Что ты предлагаешь, а? — устало спросил Виктор, нахмурившись. — Я стараюсь заработать денег, чтобы в будущем у тебя было всё. Я не могу разорваться, прости. Либо весёлый романтик и бедность, либо временные трудности и приличный достаток.

— Как анимагия помогает тебе в работе? — процедила Беллатрикс, сложив руки на груди. — Ты просто занимаешься тем, что тебя интересует, совершенно забывая о моём существовании!

Виктор потёр переносицу и прикрыл глаза, стараясь унять поднимающееся раздражение, тянущее наорать на эту дуру за недальновидность и узколобость. Она пришла к нему в мастерскую, где Вик спал на узком трансфигурированном диване, едва влезающем в и так небольшую комнату, оставляя на ближайшем табурете, заменяющем стол, обёртки от полуфабрикатов, купленных в магловском Лондоне. Эльфу элементарно не на чем было готовить, поэтому приходилось питаться какой-то фигнёй и варить пельмени на костре из строительного мусора на заднем дворе.

Теперь пришла Беллатрикс во всём своём великолепии: сложная причёска, дорогое платье, макияж. А он сидел в застиранной футболке и джинсах, заляпанных невесть чем, отросшие волосы явно спутались во что-то непонятное из-за того, что он свалился спать с мокрой головой, а трёхдневная щетина завершала образ потасканного жизнью бомжа с ближайшей свалки. Зато Виктор закончил со всей документацией, которую свалили на него противные зелёные коротышки. Они совсем не хотели облегчать жизнь иностранцу, отправляя в самую задницу бюрократии без капли сочувствия. Чтобы обставить собственную мастерскую, Виктору пришлось распрощаться почти со всеми деньгами, которые едва удалось скопить. Но зато всё оборудование просто великолепное, хотя и не самое дорогое. И вообще, он уже заложил фундамент для будущей берлоги, где будет его собственная территория. Снующие и матерящиеся строители романтичности картине не придавали, наоборот, Беллатрикс красноречиво скривилась на особо удачный оборот от прораба.

— Ты ещё и пьёшь, — тихим от злости голосом констатировала Белла, заметив батарею бутылок под грубо сколоченным столом, заваленным какими-то кусками непонятно чего и инструментами.

— О, Мордред, Беллатрикс, такое ощущение, что мы уже женаты! — искренне возмутился Виктор. — Не пей, не кури, обращай на меня внимание, будь воспитанным и греби лопатой галлеоны, да? Кажется, за таким тебе к Лестрейнджам, — процедил Вик. — Или кого тебе ещё сватают? Нотта? Руквуда? Малфоя?

— Вот как? — дёрнулась Беллатрикс. — Так ты со мной разговариваешь?!

— Что ты хочешь, Белла? — откинув со лба волосы, спросил Виктор. — Чтобы я стал аристократом? Принцем на белом фестрале? Я обычный парень от макушки до пяток, строить из себя невесть что не в моём характере…

— Так вот значит, как ты оцениваешь приличное общество, — хмыкнула Белла. — «Строить из себя невесть что»? Демонстрация мало-мальского воспитания и знание этикета для тебе невесть что? Впрочем, по тебе и так видно, что ты ни с чем подобным даже не знаком, — скривилась Беллатрикс.

— Ну да, тебе нравился созданный образ, основанный на переписке, а реальность оказалась жестокой, — хмыкнул Виктор. — Я не могу отказаться от своей жизни, потому что не вижу в этом смысла. Во мне просто нет тяги стать аристократом, я отчётливо понимаю, что это абсолютно не моё. В этом надо родиться и расти. Я пью и курю магловскую дрянь, потому что это дешевле вашего дорогого табака, который, наверное, единороги удобряют, раз он стоит, как моя месячная зарплата. Я жил на такие деньги целый месяц, а твой отец буквально скуривал их за неделю. Чувствуешь разницу в мироощущении?

— Ты отвратителен, — скривилась Беллатрикс. — Смеешь судить обо мне и моей семье, сидя в обносках на драной кушетке. Я ошиблась.

Виктор вдруг ощутил отвращение к этой манерной дуре, которая брезгливо осматривала маленькую комнату и его самого. Но вдруг стало всё равно, если Беллатрикс развернётся и свалит восвояси. Её высокомерие, брезгливость к окружающим и самооценка, что Виктор как-то игнорировал до этого, вызывали раздражение. Виктор и так жутко устал воевать с британской бюрократией, а тут ещё это… Он равнодушно наблюдал, как она исчезает с хлопком аппарации. Беллатрикс не вернётся. Простит, если он будет денно и нощно унижаться перед ней, чего себе позволять Виктор не собирался. Лучше холостяком оставаться, чем жениться на такой и страдать всю оставшуюся жизнь. А так хотелось ей помочь, не позволить сгнить в Азкабане такой красоте с клеймом преступницы и террористки, защитить от Волдеморта и его влияния на психику.

А вообще, чем плох Волдеморт? В террор он скатится к семидесятым, сейчас партия консерваторов выдвигает здравые мысли, хотя радикальность в них есть. Статьи некоторых аристократов слишком сильно фонят высокомерием и застарелостью, но в самом деле опасность раскрытия волшебного мира сейчас на грани. Слишком часто проявляются маглорожденные, на деле оказывающиеся вполне себе потомками чистокровных или потомственных магов. И изгнание сквибов из мира, которые потом спокойно рожают детей, а через несколько поколений появляется на свет маг. Конечно, многие из аристократов не признают данный факт, заявляя, что грязнокровки воруют магию или ещё что-то. Бред, но, тем не менее, бред действующий. Сам Волдеморт вряд ли так считает, но ничего не мешает ему играть на этом, стимулировать лозунгами такого рода недалёких идиотов. Тот же Малфой не такой уж дебил, чтобы не понимать элементарных вещей, тем более его скорее интересует материальная сторона вопроса и статус.

Влезть в это, наставить Волдеморта на путь истинный или ещё что-то такое? Малвин прибьёт, конечно, но может в этом есть резон? Тот же Лорд Розье, имеющий власть далеко за пределами островов, поддерживает Волдеморта, при этом не замарав себя стильной татуировкой. Осталось только стать такой имбой, что даже Лорд проникнется… Впрочем, есть и другие пути, тем более что Адриан Виктору благоволит и может познакомить с Тёмным Лордом поближе. Только стоит заняться этим вопросом года через три, когда у Виктора будет хоть какая-то реальная власть, причём личная и заслуженная собственным трудом. Например, мастерство и приличное количество должников.

— Мистер Бут, — в каморку заглянул прораб, запачканный непонятно чем и с красной каской на голове, как у магловских строителей. — У вас там девушка на заднем дворе.

— Что? Какая ещё девушка? — вытаращил глаза Виктор, мысленно молясь, что это не Беллатрикс вернулась отвесить ему Круциатусов.

— Понятия не имею, — пожал плечами мужчина. — Но, походу, не британка.

— Хорошо, отведи-ка меня.

Виктор последовал за прорабом, заинтригованный и напряжённый одновременно. Представить страшно, как и для чего у него на заднем дворе оказалась какая-то девушка. Вполне себе миленькая, как он заметил, рассматривая совсем ещё девчонку лет пятнадцати в магловской одежде: платье и пиджаке по последней моде. Она стояла у кромки леса и потрясённо оглядывалась, сжимая в руке сломанное пёстрое перо. Кажется, кто-то разжился незарегистрированным порт-ключом не самого хорошего качества.

— Добрый день. Вы говорите по-английски? — учтиво поинтересовался Виктор, замечая в глазах девушки нарастающий страх. Сейчас он и правда своим видом доверия не внушал.

— Д-да, герр, то есть, сэр, — с немецким акцентом заявила незнакомка. — Моё имя Герда Янсенс.

— Твою мать, — совершенно спокойно и на русском языке прокомментировал ситуацию Виктор и попытался улыбнуться как можно приветливее. Прораб, пожав плечами, ушёл заниматься своими делами. — Вы хотите встретиться с Эваном Розье?

— Вы знакомы с герром Эваном? — уточнила Герда. — Нет, я хотела бы встретиться с герром Адрианом Розье. В смысле, Лордом Розье.

— Он вас ждёт? Я могу сопроводить вас к супруге Эвана Розье, — пожал плечами Виктор и чуть не ударил себя по лицу, поняв, что ляпнул. — В смысле… Чёрт.

— Я знаю, что герр Эван изволил жениться, не разорвав помолвки и бросив меня буквально у алтаря, — гордо вздёрнув нос, процедила Герда. — Но обстоятельства его брака мне известны, так что нынешней фрау Розье я не завидую.

— Оу, ну понятно. По крайней мере, с Малвиной Розье у меня есть связь на постоянной основе: мы коллеги, — пояснил Виктор. — А вот с Лордом Адрианом я связаться не могу, он часто в командировках. Вы оповещали его о своём визите?

— Я буквально сбежала из школы, чтобы устроить эту встречу… Представьтесь, пожалуйста.

— Виктор Бут. Вы сбежали из школы? Сколько вам лет, фройлен Янсенс? — несколько иронично поинтересовался Виктор.

— Шестнадцать, герр Бут. Так вот, если мой отец или тётушка узнают, что я сбежала, то мне придётся очень и очень плохо. Но разговор с Лордом Розье мне необходим, — серьёзно заявила Герда.

— И зачем? — совершенно не уловив логику, спросил Виктор.

— Вы считаете, что Янсенсы просто так захотели связаться с Розье? — почти оскорбилась Герда. — Разумеется, мой род имеет сейчас некоторые трудности, — нехотя призналась девушка. — Я хотела убедить Лорда Розье, что помощь Янсенсам окупится ему во стократ.

Виктор хотел влепить этой самонадеянной девчонке смачный подзатыльник. Придумала же, что может как-то убедить такого человека, как Адриан Розье, пойти навстречу. Что она могла бы ему предложить? Розье мог бы сделать из неё очередную любовницу, раз не стала сыну супругой, но он слишком часто менял женщин, чтобы позволить Герде буквально отрабатывать милость с его стороны. Но другого с девчонки не возьмёшь, и Виктор это прекрасно понимал. А её семья вряд ли бы высказала что-то поперёк.

— К Розье ты не пойдёшь, — неожиданно для самого себя заявил Виктор как-то слишком твёрдо. — С такими просьбами к мужчинам не ходят, потому что цена может оказаться… неприятной.

— Да вы хоть понимаете, какая ныне у меня репутация? — возмущённо спросила Герда. — Дела моего отца сейчас идут откровенно плохо, наша фирма на грани банкротства, герр Бут! На недавних парламентских выборах большинство мест в нижней палате получила Социалистическая партия и, при поддержке либеральной Австрийской партии свободы, сформировала правительство меньшинства во главе с канцлером Крайским, — будто пересказывая параграф из учебника, заявила Герда. — А наша партия, как вы понимаете, партия консерваторов! Мы в меньшинстве, авторитет семьи неуклонно падает и…

— Это же магловский парламент, — непонимающе уточнил Виктор. — Причём тут маги?

— В Австрии нет такого строгого деления на магловский и магический мир, герр Бут, — пояснила Герда. — У многих магов бизнес распространяется на два мира. У нас даже паспорта есть, не говоря об одежде и прочих мелочах. То есть, мы являемся полноценными гражданами Австрии. Другое дело, что парламент есть как магловский, так и магический, и их деятельность во многом совпадает для создания равновесия. Никому не нужно, чтобы внутри государства было ещё одно государство со своими проблемами, как у вас в Британии.

— Хорошо, я понял, у вас там либерализм, когда вы сами консерваторы, — устало повторил Виктор. — Но это не повод идти к непонятному мужику просить помощи. У вас есть отец — взрослый человек, который должен заботиться о своей дочери. Вы представляете, как он будет себя чувствовать, зная, что дочь занялась решением его проблем самостоятельно, тогда как именно вы находитесь под его ответственностью?

— Но это я виновата, что герр Эван выбрал Малвину Пруэтт, — с откровенным отчаянием воскликнула Герда. — Если бы я не боялась с ним контактировать, то, возможно, он бы имел больше терпимости по отношению ко мне…

— Этот Эван просто чокнутый, помешался на Малвин и не отставал до последнего, — фыркнул Виктор. — Поверьте, избежав брака с ним, вы не многое потеряли. И никакой вины с вашей стороны тут точно нет. Кстати, где вы учитесь?

— Дурмстранг, — насупилась Герда совершенно по-детски.

— И хрен я порт-ключ слеплю, — пробурчал Виктор. Достоверно не известно, где находится эта проклятая школа, поэтому он почесал затылок и старательно думал, как отправить девчонку обратно. — Как ты сюда добралась?

— Сбежала. В Будапешт.

— А, ну понятно. Будапешт так Будапешт.

Магическая карта, расчерченная сеткой для определения координат, валялась у Виктора где-то в домике-каморке, поэтому он вразвалочку побрёл обратно, совершенно позабыв о своей гостье. Он думал о том, как бы не получить штраф за международный порт-ключ. Благо, он вообще умел их делать. Наверное, это первый артефакт, который вышел у него просто замечательно.

— А вы артефактор? — спросила Герда, которая решила не оставаться в одиночестве и последовать за непонятным молодым человеком, больше напоминавшим дровосека или лесника.

— Учусь, — сухо кивнул Виктор. — Не знал, что в Дурмстранг берут девочек.

— Вступительные экзамены не разделены для девочек и мальчиков, поэтому попасть сложно, если без взяток, конечно. Набирая по определённым дисциплинам баллы, ты попадаешь в специальный класс. С пятого курса идёт очередное распределение. Я в классе правоведения.

— В Хогвартсе всё проще: до седьмого курса общая программа, а сдаёшь, что хочешь. В Ильверморни похожий принцип.

— Это устройство ввёл Гриндевальд. Посчитали подобное распределение очень здравым и не стали менять, хотя многим приходится покидать школу из-за нагруженной программы.

Виктор пожал плечами и вошёл в домик, где под кушеткой отыскал карту-артефакт. Обыскав Будапешт и увеличив фрагмент карты, он нашёл удобное место для точки выхода и нащупал рукой на столе металлическую крышку от банки из-под портера. Несколько отточенных взмахов волшебной палочкой, и обычную крышку окутало сияние, которое через несколько мгновений растворилось в воздухе.

— В Будапешт, — коротко пояснил Виктор, протягивая крышку.

— Э-э, ладно, — немного заторможенно кивнула Герда, явно не ожидая такого поворота событий. — До свидания, герр Бут.

— Пока, фройлен.

Когда Янсенс окончательно растворилась в воздухе с хлопком аппарации, Виктор засвистел себе под нос незатейливый мотивчик и пошёл заниматься дальше своими делами, проигнорировав прилетевшую с конвертом недовольную неясыть.