Сказки Шута и Короля. Игра первая (Заколдованная Страна) (джен)

По лесной тропинке, шатаясь из стороны в сторону, медленно шёл молодой человек в изорванной одежде.

Взглянув на него, можно было легко подумать, что он пьян в стельку, как парень-задира, плетущийся домой после дикой попойки. Но потухший взгляд его уставших карих глаз, под которыми залегли тёмные тени, любого заставил бы усомниться в верности первого впечатления.

Михаил пришёл в себя на том самом пригорке, где провёл всю ночь, то бессильно воя на луну, то зализывая раны, оставленные другим оборотнем.

Солнце только-только показалось на горизонте, а Миша уже прошёл немалую часть намеченного пути. Покачиваясь от измождения — недосып, голод и серьёзная потеря крови давали о себе знать — он шёл к тому самому дому, откуда несколько часов назад он выкатился, пребывая ещё в волчьей шкуре. Периодически парень останавливался, чтобы передохнуть и попить воды из ручья, текущего неподалёку.

Первое время он поглядывал и на плоды, растущие на деревьях, но в итоге перестал: желудок сжимался от голода, однако к еде Миша почему-то оставался равнодушен. Теперь съесть яблоко для него было равносильно поеданию обычной травы: занятию бестолковому и не приносящему никакого удовольствия и насыщения.

Всю дорогу Михаил думал, что он скажет Алисе, если та окажется в доме:

«Извиниться? Надо. А за что? Ни черта не помню… А почему же так херово на душе? Что ж я натворил-то ночью? Что-то натворил», — размышлял парень, пока жуткая мысль не заставила его остановиться.

— А вдруг я её… — заканчивать фразу было страшно.

Миха сорвался с места и побежал по лесу, тратя последние силы, чтобы скорее узнать, в порядке ли девушка. Ноги заплетались от усталости, и через пару десятков метров он упал и растянулся на траве. Но глухо зарычав, вновь поднялся и снова побежал, и бежал до тех пор, пока не ворвался в тот самый домик, стоящий неподалёку от большой сосны.

— Эй! — крикнул Миша, распахивая дверь. — Алиса!

Парень окинул взглядом помещение. Никого. Сломанный стол, развалившееся кресло, куски разбитых лавок на полу. И…

— Мой плащ! — воскликнул Миха, приметив его аккуратно висящим на спинке стула.

Он схватил плащ и бегло осмотрел: все дыры на нём были аккуратно прикрыты кожаными заплатками и нашивками ручной работы, кое-где он заметил вышитые необычные символы, неизвестно что значащие, но очень симпатичные.

— И когда только успела… — выдохнул парень и, устало опустившись на стул, обхватил голову руками, уперев локти в колени.

«Значит, она жива. Я точно помню, что вчера плаща на этом стуле не было. Значит, она оставила его уже после того, что случилось, — думал он, — а что случилось? И где теперь её искать? И надо ли её искать? Что, блять, мне вообще теперь делать?!»

Поток его мыслей оборвал громкий стук со стороны окна. Михаил вскочил и, спотыкаясь об обломки мебели, подбежал к окошку, где-то в душе надеясь увидеть снаружи Алису.

Но там никого не оказалось. Только сломанный ставень, покачиваясь от порывов поднявшегося ветра, постукивал по деревянной стене дома.

— Грёбаные ставни! — расстроился Миша.

Но разочарование быстро сменилось злостью. Злостью на правителя за все его козни, на оборотня за его малодушие, на Алису за то, что это не она вернулась и стучит в окно, а всего лишь ставень постукивает на ветру… И, наконец, на себя. За то, что умер, за то, что попал именно сюда, за вспыльчивость и упрямство, за беспросветную неудачливость.

Конечно, когда Михаил успокоится, он вспомнит о том, что ему нравится этот мир, вспомнит, что вспыльчивость и упрямство часто превращаются в страсть и стойкость, а в неудачливости его виноват один лишь Король, которого он когда-нибудь обязательно покарает.

Но сейчас Миша был в гневе. Он шарахнул кулаком по ставню, выбив его окончательно, пнул остатки кресла, расшвыряв их по всей комнате, и хрястнул ногой по валяющейся столешнице, разбив её на две половины, но вдруг остановился.

«Стоп! — сказал он себе. — Хватит! Вспышки гнева никогда тебя до добра не доводили».

Парень решил, что сейчас самым правильным будет лечь спать. Он заколотил досками, что лежали возле печи, окно, оставшееся без ставен, запер дверь и, повалившись на кровать, быстро уснул.

* * *

— Мне никогда не быть с тобо-о-ой! — закричал Михаил. От своего же крика он и проснулся.

Сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот пробьёт грудную клетку: парень сидел на кровати и восстанавливал дыхание, пытаясь отойти от жуткого кошмара, который увидел во сне.

«Ё-моё! Так вот, оказывается, что было прошлой ночью! — Миху трясло от ужаса. — Я чуть не разорвал Алису! Чуть не съел! Господи… — он обхватил голову руками и начал качаться из стороны в сторону, — как же так… Что же делать-то теперь?!»

Миша принялся искать свою сумку в темноте. Он точно помнил, что накануне оставил её около кровати и надеялся, что она никуда не делась. Нащупав холщовую ткань, парень обрадовался так, будто в этой сумке хранился ключ к выходу из того положения, в которое он попал.

«В принципе, так оно и есть, — подумал артист, нащупав внутри пачку сигарет и коробок спичек. — Сутки без сигарет! Свихнуться можно!»

Он сломал несколько спичек, прежде чем смог нормально прикурить — пальцы не слушались, а руки так и продолжали мелко трястись. Наконец Миша глубоко затянулся, зажёг свечу, стоящую на прикроватной тумбочке, и принялся ходить по дому туда-сюда, пытаясь успокоиться.

«Ещё и в любви призналась, дурочка, — думал он, широко шагая от одного оконного проёма к другому, стараясь не спотыкаться об обломки мебели, и, анализируя свои эмоции, понимал, что ничего, кроме какой-то отеческой или братской заботы, защиты по необходимости Алисе дать не смог бы, хотя и очень привязался к этой милой девушке. Но стоит ли эта привязанность её душевных терзаний? — Как я теперь ей в глаза буду смотреть?!.. А нельзя мне ей в глаза смотреть! Бежать отсюда надо куда подальше, чтобы с ней не столкнуться никогда! — решил он и резко остановился, два раза подряд затянувшись сигаретой. — А как я узнаю, можно мне выходить из дома или нет? Блин!»

Парень подошёл к окну и прислушался к звукам снаружи: поют ли птицы? Или стрекочут сверчки?

«Поёт вроде кто-то… Соловей, что ли? — задумался Миша. — А они, гады, с вечера и до середины ночи любят петь. Сука! И как понять, сколько времени?!»

Молодой человек отошёл от окна и взгляд его упал на ту самую тумбочку, на которой оплавлялась свеча.

«Надо же, а я сразу и не заметил!» — он подбежал к ней и схватил белеющий в слабом свете свечи прямоугольник. Записка!

Взгляд парня заскользил по строкам:

«К полуночи ты должен уже быть в пути. Иди куда глаза глядят, я сам тебя найду, когда будет надо. Луны не бойся, её тучи надолго скрыли — очень уж ты его величество выбесил.

Шут».

«А точно ли это Шут написал? — задумался Михаил, "включив" осторожность. — Может, это харя королевская меня в ловушку заманить решила!»

«Точно Шут! Клянусь бубенцами!» — разглядел он приписку в самом низу и рассмеялся.

«Интересно, мелкий в курсе сленгового значения слова "бубенцы"? — продолжил веселиться Миша, шагая к шкафу, чтобы выбрать себе одежду. — С этим, блин, проклятьем и правда шмотья не напасёшься!»

Изучив содержимое шкафа, парень присвистнул:

— Модный волк мне попался, этого у него не отнять!

Он надел тёмные тугие джинсы и лёгкий чёрный лонгслив, немного подумал и решил забрать ещё майку без рукавов и джинсовые шорты длиной по колено — на всякий случай. Всё это, а также то, что обычно носил с собой, Миха переложил в кожаную сумку, висящую на крючке возле шкафа, прихватил свой футляр с гитарой, а также плащ, и осторожно открыл дверь.

Свежий ветерок моментально проник под одежду и пробежался по спине. Парень поёжился, сделал осторожный шаг вперёд и поглядел вверх. Тёмное небо было плотно затянуто тучами, где-то далеко даже громыхал гром. Миша прислушался к своим ощущениям.

«Вроде всё нормально. Не думал, что буду радоваться такой противной погоде! — подумал он. — Так и что? Куда глаза глядят идти?.. Ага, а я понятия не имею, куда они глядят — темно, как в заднице…»

Он немного подождал, привыкая к темноте, и двинулся вперёд бодрым шагом.

* * *

Михаил шёл в потемках, сам не зная куда, то и дело спотыкаясь о корни и ударяясь лбом о ветки деревьев, покуда не вспомнил о масляном фонаре, лежащем в сумке, который он ещё ни разу не использовал. Парень зажёг фитиль и побрёл дальше, мысленно матеря погоду, своё проклятье и, конечно же, Шута.

«Найду, когда будет надо… — передразнил он слова королевского прихвостня из записки. — А кому надо? Мне, может, прямо сейчас надо, а этот маленький урюк…»

Откуда-то сверху прямо под ноги Миши свалился светящийся шар и покатился по тропе. Парень остановился и удивлённо поглядел на странный мячик.

«Это ещё что за хрень тут катается? — бросил он вслед шару подозрительный взгляд. — Ещё и след какой-то за ним тянется…»

За шариком действительно тянулся след. Миша присел на корточки и внимательно поглядел на тропу. По земле струилась тонкая, светящаяся голубым цветом нить.

«Ну нахер, обычно тут такая фигня к добру не приводит, — решил Миха. — Надо в другую сторону поворачивать, а то хрен поймёшь, что творится…»

Только он повернул налево, как шар тут же вернулся и запрыгал прямо перед ним на месте. Михаил отскочил вправо — мячик снова к нему. Влево — шар тут как тут.

— Да ну нахуй! — проорал парень и бросился бежать не разбирая дороги.

Шар одним прыжком снова оказался перед ним, подскочил и… обмотал его нитью от шеи до щиколоток. Фонарь упал и откатился в сторону, погаснув, плащ с гитарой Миха тоже выронил.

— Да что за херня?! — ругался молодой человек, прыгая на месте и пытаясь освободиться. — Какого лешего?!

Нить оказалась прочной как сталь: ни порвать, ни растянуть её не удалось, только на траву свалился, а подняться не смог.

— Ладно, — пропыхтел Миша, сдаваясь, и поглядел на шарик, что замер прямо перед его лицом. — Блин! Да это ж мой клубок!

На траве действительно лежал тот самый клубочек, который ещё в самом начале пути дал ему Шут, только теперь он светился в темноте.

— Не, я за тобой не пойду, — сказал парень и, перевернувшись на спину, безмятежно уставился в небо. — Вот сейчас тучи рассеются, и всё: пиздец настанет и тебе, и ниточке твоей.

Клубочек завертелся на месте, наматывая на себя нить и освобождая своего пленника.

— Вот и зашибись, — заключил Михаил, поднявшись на ноги. — Пардон, конечно, но я уже усвоил: от таких странных штук, как ты, здесь надо держаться подальше. Блин, да нахрена я с клубком-то разговариваю?! — он досадливо сплюнул в сторону, поднял с земли плащ, гитару и побрёл дальше.

«Походу, я Короля действительно слишком сильно взбесил», — думал Миша, стараясь не врезаться лбом в ветки деревьев.

Всего за полчаса погода из неприятной превратилась в отвратительную: дождь лил, как из ведра, а порывы ветра были такими сильными, что Миху приподнимало над землёй, толчками подгоняя вперёд. Но вот где-то вдалеке показался свет.

«Костёр!» — обрадовался парень, приблизившись, и помчался к огоньку, зябко кутаясь в плащ. Но тут вспомнил об осторожности: выхватил из-за пояса нож и перешёл на быстрый шаг, пытаясь рассмотреть, кто же сидит у костра.

«Хрясь!»

Нет, не так…

«ХРЯСЬ!!!» — раздалось в ночной тишине и ногу Миши пронзила резкая боль.

* * *

В ночном лесу костёр горел,

А у костра усталый дедушка сидел.

Трогал усы, трубку курил,

О чём-то тихо сам с собою говорил.

И в тот же миг раздался крик,

Схватив дубину, поспешил на зов старик…

Миха лежал в кустах и просто в голос орал от боли, пытаясь раскрыть дуги капкана, захлопнувшегося на его ноге.

— Блять, сука, никак! — выругался он, поняв, что освободиться сможет, только используя специальный рычаг, которого, естественно, у него не было.

«Хорошо хоть дождь кончился, а то валяться мне в сырой траве под ливнем да воспаление лёгких зарабатывать… — подумалось парню. — Бля, да я оптимист!»

Внезапно перед ним возник человек невысокого роста с дубинкой в одной руке и с трубкой в другой. Лица его в темноте было не разобрать, но человек вдруг по-старчески закашлялся и закряхтел, и Миша понял — к нему на помощь пришёл какой-то старик.

— Дедушка, милый, спаси меня, в капкан угодила нога моя… — прошептал Миха и мотнул головой: — «Чё, бля?!»

Снова рифмы, снова знакомые строки в голове…

«Очередная песня, — обозначил парень, пытаясь хотя бы почувствовать настроение деда — не несёт ли он угрозы? — Что за песня? Только бы вспомнить…»

Но клешни капкана, впиваясь в мышцу, заставляли думать только о боли в области кровоточащей раны.

Старик сердито сверкнул во тьме зелёными глазами, и в это мгновение Михаил заметил, как сурово сдвинуты его брови.

«Ну всё. Пиздец мне, — подумалось ему. — Сейчас эта тварь меня утащит в своё логово и сожрёт к чёртовой матери. Эх, сейчас моё проклятье мне бы очень пригодилось».

Вдруг дед заговорил, вальяжно попыхивая трубкой:

— Ты мне серьёзную обиду причинил.

Как смел ты этой ночью в мой лес ходить?

О страшном лешем так бесстыдно позабыть?!

«Ë-моë, вот это я вляпался! — напрягся Миша и попытался отползти в сторону вместе с капканом. Он и метра не прополз — капкан держался на толстой цепи. — Леший, мать его! Что ж делать-то?!»

— Да я в твоём лесу уже недели три брожу! — заявил он. — Почему сегодня-то нельзя?!

— Ходют тут, ходют… — ворчал дед, наворачивая круги вокруг парня. — Все кусты пообдерут, плоды пожрут, и «спасибо» не скажут…

— Спасибо… блять! — гаркнул Миша.

Поблагодарил он искренне, а вот ругнулся — от боли, так как клешни капкана, кажется, с каждой минутой впивались всё глубже и глубже. Только как это старику объяснить? Но тот, кажется, и не слушал парня, всё ходил кругами, не останавливаясь, и бубнил:

— Дары лесные отбирают, а мне даже пряничка не принесут…

— Да были бы у меня пряники, я бы твои ягоды не трогал, — попытался оправдаться Миха.

Но вдруг старик резко возник прямо перед ним, стремительно увеличился в размерах — стал выше самых высоких деревьев! — наклонился к своей жертве и заорал страшным хриплым рёвом, распугав дремавших животных:

— Погибель тебя ждёт,

Коль ты со мною повстречался!

Ведь больше не живёт тот зверь,

Что в мой капкан попался! — глаза деда, подобно мощным зелёным фонарям, осветили парня.

— Эй, я не зверь никакой! — закричал Миша, зажмурившись от яркого света, вскочил на ноги, порываясь бежать, но с криком вновь свалился в траву и пробормотал: — Хотя да… Зверь и есть…

— Ты?! — вдруг воскликнул старик уже нормальным голосом, снова став ростом с невысокий пенёк, и бросился освобождать парня. — Сынок, ты шо ж молчал! Я ж не знал, что это ты…

— Чё блять?! — Михаил аж взвизгнул. — Ты чего, отец родной? Совсем «ку-ку»? Ты ж меня убивать собирался…

«Заткнись, придурок, — отругал себя он. — Прикинься веником! Только он меня освободит, сразу дам дёру…»

— Убивать?! — опешил дед, ловко орудуя рычагом. — Спасителя своего убивать?! Ты что же такое говоришь? Али не признал ты меня? Пойдём, сынок, к огню, сейчас я тебе помогу…

* * *

— Парень вскочил и помчался прочь, дико кричал, проклиная ночь, — напевал Миха, аккомпанируя себе на гитаре. — Падал, одежду рвал, снова вставал, бежал… — старик внимательно слушал песню, постукивая левой ногой, обутой в правый лапоть и покачивая косматой головой, а Миша привычно рявкнул: — Вместе с капканом аж до самого дома!

— Ох, ты шо ж так кричишь, сынок! — подскочил Леший.

— Песня такая, — смущённо улыбнулся артист, пожав плечами.

Только приблизившись к костру, Миша узнал в Лешем того самого старика, которого в своё время вытащил из болота.

«Кто бы мог подумать, что болото может поглотить самого хозяина леса? — думал он, прыгая на одной ноге в сторону брёвен у костра, и при этом опирался на плечо невысокого старичка. Тот всё причитал и извинялся за свой капкан. — А оно вон как случается».

Леший усадил Михаила и ещё долго суетился вокруг него, то совал в руки глиняную чашку с каким-то травяным чаем, то пытался накормить жареными на костре грибами, а потом стал готовить какую-то мазь, похожую на густую грязь.

— Это ещё что за дерьмо? — поморщился парень, наблюдая за тем, как старик обмазывает его ногу чем-то тёмно-коричневым, тёплым и склизким.

— Молчи уж, глупый мальчишка, — проворчал Леший. — Это волшебная мазь, сейчас сразу рану затянет.

— Прямо волшебная, — усмехнулся было Миша, но быстро улыбаться перестал.

После всего, что с ним случилось, волшебная мазь уже точно не должна вызывать у него саркастических ухмылок, тем паче, что боль действительно пропала, будто по волшебству.

Теперь, отогревшись у костра, напившись чаю и исполнив Лешему кусками вспомнившуюся песню, Миха задумался:

«Он ведь Леший! Хозяин леса! Леса и всех существ, что обитают в нём. Может он знает, что делать? Чем чёрт не шутит?»

— Дед, а дед, — проговорил он, глядя на огонь спокойным взглядом, — а ты не знаешь, как перестать быть оборотнем?

— А зачем тебе это? — поинтересовался старик, шевеля палкой угольки.

— Ну, наверное, потому что я — о-бо-ро-тень! — по слогам сказал парень и постучал себя по лбу: — Что непонятно-то?

— Ну, то, что ты оборотень, я вижу, — усмехнулся Леший в усы. — А чего ж тебя в твоей жизни не устраивает? Вы, оборотни, тут очень нужны. В мире без вас совсем худо честному народу придётся…

— Пусть кто угодно им будет, только не я, — отрезал Миша. — Я им и быть не должен, понимаешь, да? Заменили мной другого… А я не хочу и не могу им быть.

— Заклятие с тебя может только Король снять, — проговорил Леший, и, немного подумав, добавил: — Обаче, можно и другим попытаться, но если только…

Старик замолчал и принялся раскуривать трубку. Миха и без того завидовал Лешему — ну надо же, даже у него трубка есть! — а теперь разозлился:

— Ну?! — поторопил он деда, заёрзав на неудобном бревне. — Если только — что? Говори уже, потом покуришь!

— А ты не торопи меня, — спокойно сказал старик и, раскурив наконец трубку, прихлебнул из своей чашки чай.

— Сказал «А» — не будь «Б»! — рявкнул Миша.

Леший значения выражения не понял, но и тянуть с ответом перестал:

— Если только ты ещё никого не успел загрызть. В чём лично я — сомневаюсь. Оборотень — животина кровожадная и вечно голодная…

— А как понять, загрыз или нет? — Миха даже придвинулся к старику поближе, боясь упустить хоть одно слово.

— А ты сам не помнишь? — покосился на него дед.

— Совсем нет, — покачал головой парень. — Только в снах вижу, что я творил в шкуре волка. Если по ним судить — то я пока никого не ел…

— Так вот почему ты от грибов отказался… — пробормотал Леший, — тогда всё возможно…

— А что грибы? При чём тут грибы? — не понял Михаил.

— Обойдёшься без подобных дегустаций,

Покуда оборотнем будешь оставаться, — прозвучало где-то за спиной.

Миха вскочил на ноги, моментально вынув нож и одновременно оборачиваясь на голос.

— Вот так реакция, Мишута! — хрипло рассмеялся Шут. — Меня тебе не умертвить, но всё же круто!

Миха выдохнул и снова сел на бревно.

— Припёрся наконец, — проворчал он. — Ну, давай, мелкий, рассказывай мне всё! Только без своих этих рифмоплётств, я знаю, ты умеешь…

— Ладненько, — согласился лицедей, умильно склонив голову набок, — а ты, пока я буду рассказывать, сиди и пей вот это…

Он протянул артисту небольшую склянку необычной округлой формы с жидким содержимым пугающе яркого зелёного цвета.

— Что это? — Миха подозрительно поглядел на бутыль, открыл её и осторожно понюхал. — Гадость какая-то, — заключил он. — Воняет страшно, а я это ещё и пить должен?

— Слушай, малый, — вдруг обратился к Шуту Леший, — а не у меня ли ты этот отвар…

Шут приложил палец к губам:

— Тс-с-с… Сочтёмся, папаша, — шёпотом проговорил он и виновато развёл руками, — не серчай уж, сам понимаешь…

Леший кивнул, усмехнувшись в усы, и снова закурил свою трубку, а Михаил тем временем всё рассматривал содержимое бутылки:

— А что это за херня?

— Эликсир, — коротко ответил Шут. — Ты пей, не бойся. Только маленькими глотками, не спеши…

Миша снова понюхал содержимое и осторожно отпил немного, подержал во рту, а проглотить не смог.

— Глотай! — прикрикнул паяц. — Иначе так и останешься оборотнем навсегда!

Миха сидел на бревне с полным ртом эликсира и переводил жалобный взгляд с Шута на Лешего.

— Эликсир действительно помогает только тем оборотням, которые не приступили ещё к своим основным обязанностям, — принялся рассказывать Шут. — Ты как раз из них. Потому-то ты и не помнишь, что происходит с тобой в состоянии оборотня.

Парень проглотил наконец зелье и сморщился, будто в бутыле находился чистый спирт.

— А с хрена ли я вообще им стал? — спросил он. — Я знаю, что нахожусь в мире песен своей группы, а ты сам сказал, что песен про оборотня у нас нет…

— Верно, нет у вас такой песни, — согласился Шут и принялся болтать ножками. — Ты в мире всех песен твоей группы, а также тех, которые ты пел в принципе. А песню про оборотня ты пел с другой группой. Мы ведь сейчас на окраине Страны, она как раз тут и расположена...

— Ё-моё! — воскликнул Миша. — Я ж чего только ни пел!

— Да, — улыбнулся Шут, — оттого тебе тут так интересно… Ты пей, не отвлекайся. Я тебя, кстати, с большим трудом нашёл. Чего же ты за клубком не пошёл? Я его специально у его величества стащил…

Миха чуть не подавился зельем:

— Ты же сказал идти, куда глаза глядят! Я и пошёл!

— А куда в такой темноте, как не на светящуюся нить, они должны были глядеть? — рассмеялся лилипут. — Пей, не отвлекайся. В общем, рассказывать-то и нечего особо… Песню «Оборотень» с твоим исполнением выпустили незадолго до твоего появления здесь. Потому тот волк, которого ты должен был заменить, помнит только последние несколько месяцев своей жизни. Всё это время я был занят добычей эликсира, я же не знал, что ты сам с Лешим столкнёшься… Вот и всё.

— А монаршая морда не знает о том, что ты мне помогаешь? — хрипло уточнил Миша, продолжая морщиться от мерзкого вкуса эликсира. — Тебе за это ничего не будет?

— Да что мне сделается, — рассмеялся лицедей и поднялся с бревна. — Ты пей. А мне пора.

— Погоди! — остановил его Михаил. — Это… А что с Алиской делать?..

— Карманы проверь, — посоветовал Шут и испарился.