Иной Гарри Поттер. Книга 1 (джен)

— Попался, Поттер! — Уолден Макнейр скривился в улыбке, больше похожей на оскал.

— Он убил Хвоста, — раздался голос второго пожирателя. Тот подошёл, держась за плечо, которое изрядно кровоточило. Это был худощавый, обрюзгший мужчина лет шестидесяти с редеющими седыми волосами, свисавшими грязными прядями ниже ушей. Его лицо было испещрено морщинами и мелкими шрамами. Гарри не знал его.

— Давай убьём его! — сказал он, жадно глядя на Гарри, словно тот был дичью.

— Я же тебе сказал, кретин, он нам нужен живым! — холодным, как сталь, голосом ответил Макнейр, не отводя бдительного взгляда от Гарри. — Не то Тёмный Лорд убьёт нас самих, когда вернётся.

— Уолден, пожалуйста, — заскулил второй. — Если мы убьём этого щенка и выбросим… Тёмный Лорд не сможет вернуться. Мне и без его круциатусов хорошо жилось последние годы…

Сердце Гарри бешено колотилось, отдаваясь глухими ударами в висках. Страх, острый и ясный, смешивался с отчаянной злостью. Эти двое спорили о его жизни, как о каком-то хламе.

— Торбен, тебе Люциус, похоже, все мозги промыл, — голос Макнейра стал опасным, полным презрения. — Вы два трусливых подонка! Заткнись и делай, как я велю, иначе присоединишься к Хвосту!

— Хорошо, хорошо… — сдался Торбен, согнувшись.

— Бери Поттера и веди к котлу!

Торбен неуверенно направил свою палочку на Гарри.

— Империус!

Гарри почувствовал лёгкий толчок в грудь, и его воля внезапно растворилась. Голова была чиста. Внезапное, неестественное спокойствие разлилось по телу. Боль в руке, страх, ярость — всё отступило, растворившись в приятной апатии. Теперь Гарри мог двигаться. Правда, не по своей воле. Голос в голове, похожий на сиплое бормотание самого Торбена, настойчиво и просто приказывал: «Встань. Иди к большой мраморной могиле. Иди!» И у Гарри не было ни малейшего желания сопротивляться. Это казалось такой разумной, такой правильной идеей.

Он покорно поднялся на ноги и зашагал в указанном направлении. Пожиратели смерти шли позади. Торбен ковылял, продолжая свой унылый, жалобный монолог, словно не мог остановиться.

— Барти говорил, что этот щенок не так прост, — бурчал Торбен, потирая плечо. — Он сказал Питеру взять парочку крепких бойцов на подмогу. Почему он выбрал меня? Я с войны ни с кем не сражался. И то… это было не сражение. Мы просто убивали маглов, в основном. И тех, кто им сочувствовал.

— Не расплачься там! — рыкнул Макнейр. Казалось, и он был на нервах. — Сейчас придут остальные. Я подстраховался… Из наших только Питер и Северус знают, как правильно варить это чёртово зелье. Я говорил Тёмному Лорду, что этой крысе нельзя доверять столь важное дело. Снегг бы отлично подошёл на эту роль.

Гарри шёл, слушая этот разговор сквозь вату Империуса. Имя профессора Снегга, произнесённое в таком контексте, не вызвало в его затуманенном сознании ни удивления, ни гнева. Оно просто провалилось в общую копилку бессвязных фактов.

Вот он уже переступает тело своего первого врага, которого убил недавно. Он теперь вновь стоял у мраморного надгробия. Голос Торбена в голове приказывал: «Вон туда!».

«Я не хочу туда!» — отчаянно думал Гарри, и эта мысль была единственной крупицей его воли, за которую он мог уцепиться. Это было точь-в-точь как на уроке Защиты от Тёмных Искусств, где он успешно сбросил с себя Империус, наложенный Грюмом. Он чувствовал чужую, навязчивую силу, которая давила на его сознание, пытаясь заставить его двигаться.

Гарри напряг каждую мышцу, каждую нервную клеточку, пытаясь найти тот самый, спасительный разрыв в чужой воле. Это была мучительная, невидимая борьба. Казалось, его мозг вот-вот лопнет от напряжения. Но он помнил ощущение победы в классе Грюма — тот хруст ломающихся невидимых оков, когда заклинание профессора вдруг потеряло над ним власть.

Что-то внутри щёлкнуло, как лопнувшая струна. У него снова получилось!

Пелена Империуса сползла с его сознания, и реальность обрушилась на него со всей своей жестокой ясностью. К нему мгновенно вернулось его собственное сознание, и вместе с ним — ломота во всём теле. Вернулась головная боль, пульсирующая в висках в унисон с болью в шраме. Казалось, каждая клеточка его тела кричала от пережитого.

Он изо всех сил старался не дрожать, не двигаться, чтобы не выдать себя. Он стоял совершенно неподвижно, с каменным выражением лица, притворяясь покорной марионеткой под чужим контролем.

Его пронзила новая, леденящая мысль: «Палочка! Её нету! Она осталась там, в той проклятой яме!».

Внезапно ночную тишину нарушил шорох развевающихся мантий. Среди могил, из-за древних надгробий, из глубоких теней под тисом — повсюду начали появляться фигуры. Молчаливые, замершие на мгновение, а затем плавно движущиеся вперёд. Все в одинаковых чёрных мантиях, у некоторых лица были скрыты за масками. Они возникали один за другим, словно призраки, вызванные самой тьмой. Гарри с ужасом оценил их число — не меньше двадцати.

Торбен, постанывая и ковыляя, принёс свёрток и почтительно опустил его у подножия мраморной плиты. Вокруг началось движение. Пожиратели Смерти, молчаливые и зловещие в своих масках, стали выстраиваться в широкий круг, окружая котёл, плиту и самого Гарри. Некоторые, движимые любопытством или жестокостью, подходили ближе, на пару шагов. Гарри чувствовал на себе их скрытые взгляды — оценивающие, ненавидящие, жаждущие. Они разглядывали его, «знаменитого Гарри Поттера», пойманного и обезоруженного, а затем их глаза, полные суеверного страха, скользили на тот уродливый свёрток, и они поспешно отступали, занимая место в строю.

Одного из них Гарри узнал мгновенно, даже несмотря на маску. Осанку, холодную надменность в каждом движении, длинные белокурые волосы, выбивавшиеся из-под капюшона. Люциус Малфой. Тот остановился прямо напротив. Во взгляде Малфоя не было ни страха, ни любопытства — лишь ледяное, безразличное презрение, как к насекомому, которое вот-вот раздавят.

Гарри заставлял свои глаза оставаться пустыми, слегка расфокусированными, какими они должны были быть под Империусом, уставившись куда-то в пространство за плечом Малфоя. Дышать он пытался ровно и медленно, но сердце колотилось так громко, что ему казалось — его слышно на весь круг.

— Северус, Поттер убил Хвоста. Ты нам нужен, чтобы закончить начатое, — это говорил Макнейр. Его голос уже не был таким холодным и приказным, как в случае с Торбеном. Скорее, наоборот — он был услужливым и даже вежливым.

Из тени за спиной Малфоя выплыла ещё одна фигура. Высокая, худая, в развевающейся чёрной мантии, но без маски. Бледное лицо с крючковатым носом и чёрными, как пустоты, глазами было обрамлено жирными прядями чёрных волос. Северус Снегг.

Он подошёл не сразу и не спеша. Его походка была бесшумной и плавной, как у хищника, подбирающегося к добыче. Он остановился в двух шагах, и его чёрные глаза, холодные и аналитические, уставились на Гарри.

— Как именно он его убил? — протянул Снегг, не сводя глаз с Гарри.

— Судя по всему, он сначала пытал его Круциатусом, потом добил Авадой, — ответил Макнейр. — Я просил Господина, чтобы он взял тебя в дело вместо него.

Снегг медленно, с пугающей неотвратимостью, сделал ещё один шаг, а потом и второй, пока не оказался вплотную. Так близко, что Гарри почувствовал движение воздуха от его мантии и уловил едва заметный запах трав, химикатов и чего-то горького. Снегг слегка наклонился, и его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лица Гарри. Его глаза, казалось, впивались в зелёные, пытаясь проникнуть прямо в мозг, вывернуть душу наизнанку. В них не было ни злорадства, ни ненависти — лишь леденящая, безжалостная интенсивность.

Гарри застыл. Каждая мышца в его теле напряглась до предела, чтобы не дёрнуться, не отпрянуть, не выдать ни единым движением век, что заклятие спало. Внутри бушевала паника.

«Он знает. Он понял! Сейчас всё кончится!».

— Он под Империусом, — подсказал Уолден, и в его голосе прозвучало лёгкое нетерпение. — Котёл на месте, что дальше?

Снегг не отводил своего сверлящего взгляда.

— Барти-младшего повысят, я полагаю, — раздался новый, низкий и грубый голос из толпы. Это был мужчина крупного телосложения, возможно, самый крупный из присутствующих. Он стоял рядом с Малфоем. — Мой сын за целый год не догадался, что Грюм — это он. Прекрасная работа.

Гарри показалось, что в бездонных глазах Снегга что-то мелькнуло. Ощущение, что Снегг раскусил его, достигло пика.

«Сейчас. Сейчас он повернётся и выдаст его!».

Снегг медленно, с театральной небрежностью, оторвал свой взгляд от Гарри и повернулся к говорившему великану. Когда он заговорил, его голос был спокоен, холоден и ядовит, как всегда на уроках Хогвартса.

— Аластор Грюм, который в школе, — это Барти Крауч-младший? Целый год он был у меня под носом, а самого преданного слугу Тёмного Лорда даже не оповестили об этом?

В его тоне звучало оскорблённое достоинство и лёгкая, но отчётливая угроза. Воздух в кругу стал ещё напряжённее.

— Хвост не доверял тебе, Северус, — поспешно, но твёрдо вставил Уолден. — Он сумел убедить Господина не вводить тебя в курс дела.

В воздухе, разрезая все разговоры, раздался тот самый ледяной, шипящий голос, от которого у Гарри по спине пробежали мурашки и даже у закалённых пожирателей по телу пробежала судорога страха.

— Приступай, Северус-с-с.

Снегг, не выразив ни малейшей эмоции на своём каменном лице, лишь слегка склонил голову в сторону голоса. Затем взмахнул палочкой. Из её кончика вырвался сгусток пламени, который ударил под чёрный котёл. Огонь вспыхнул с неестественной силой, не жёлтый и живой, а белый, холодный и яростный, сразу поднявшись высокими, жадно лижущими дно языками.

Тем временем Гарри, не двигаясь, лихорадочно обдумывал свои жалкие варианты. Если он ещё раз коснётся Кубка, он вернётся обратно в лабиринт, либо в Хогвартс. И то, и другое его более чем устраивало. Лишь бы подальше отсюда. Но тут же вставали две неразрешимые проблемы: он не знал, где Кубок, и у него не было палочки, чтобы его приманить.

— Где Кубок? — резко, отрывисто спросил Снегг, будто прочитав его мысли.

Гарри едва не вздрогнул.

— Он где-то там, — ответил Макнейр, лениво махнув рукой куда-то за спину Гарри. Он не видел, куда тот указывает.

— Под ивой, значит, — констатировал Снегг, и его взгляд на мгновение, на одну неуловимую сотую секунды, скользнул по лицу Гарри. Взгляд был быстрым, как удар змеи, и совершенно непроницаемым. Но Гарри, чьи нервы были натянуты до предела, уловил это.

«Что это было? Он знает, что я сбросил Империус, но не выдаёт меня. Он каким-то образом понял, о чём я думаю, и дал мне ориентир».

— Пойду уничтожу его, — с глуповатой готовностью предложил кто-то из круга, уже делая шаг в сторону.

— Потом уничтожишь, идиот! — неожиданно резко и со злостью отреагировал Снегг, и его холодный голос заставил того замереть. — Сейчас у нас есть дела поважнее.

Жидкость в котле нагрелась с пугающей быстротой. Не прошло и пяти минут, как она уже кипела вовсю. Пар становился всё гуще, заволакивая фигуру Снегга у котла расплывчатым белым пятном. И тот, кто был в свёртке, теперь уже явно метался, издавая тихие, шипящие звуки, полные нетерпения и боли.

Гарри снова услышал тот пронзительный, ледяной голос, который резал слух:

— Скорее!

Кипящая поверхность жидкости вся превратилась в снопы искр и сверкала, точно усыпанная бриллиантами, отливая ядовитым багровым светом.

— Котёл готов, мой повелитель, — произнёс Снегг.

— Пора… — изрёк ледяной голос, и в этом слове слышалось невыразимое наслаждение.

Снегг подошёл к Торбену и забрал из его дрожащих рук свёрток. Затем он вернулся к котлу и, не торопясь, с леденящей душу церемонностью, начал его разворачивать.

Увиденное исторгло бы из груди Гарри пронзительный вопль, будь он в иной ситуации. Существо напоминало скорчившегося младенца. Но только очертаниями, во всём остальном оно ни капли не походило на человеческого детёныша. Чешуйчатое, безволосое тело цвета сырого мяса, слабые, тонкие ручки и ножки, а лицо — такого ни у одного ребёнка отродясь не было — приплюснутое, змеиное, с блестящими красноватыми глазами-щёлками.

Существо казалось почти беспомощным. Оно протянуло ручки к Снеггу, обняло за шею, и тот его поднял. Гарри видел на бледном лице Снегга еле сдерживаемое отвращение. Казалось, он держал не просто уродца, а самое омерзительное порождение магии, какую только можно вообразить.

Он неспешно, с той же ледяной церемониальностью, поднёс существо к краю котла и опустил в кипящую жидкость. Оно с шипением исчезло. Гарри услышал, как его тельце мягко стукнулось о каменное дно. В тот же миг шрам на его лбу разорвался новой, невыносимой волной боли, острой и жгучей, будто кто-то вонзил ему в лоб раскалённый гвоздь. Весь мир поплыл. Он едва удержался на ногах, чувствуя, как сознание уплывает, готовое отключиться, чтобы только избавиться от этой пытки.

Снегг поднял палочку. Его голос, обычно тихий, прозвучал теперь высоко и чётко:

— Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!

Земля позади Гарри, у самого подножия высокого надгробия, с глухим, сухим треском разверзлась. Оттуда выпорхнула тонкая струйка праха и, повинуясь мановению палочки, нырнула в кипящую жидкость.

Сверкающая поверхность, зашипев, лопнула, искры разметало по сторонам, и жидкость в котле стала ядовито-голубой. Воздух наполнился запахом горелой плоти.

Снегг медленно обвёл взглядом собравшийся круг. Его чёрные глаза скользнули по каждому замаскированному лицу, будто взвешивая и оценивая.

— Нужна плоть слуги, — проговорил он ледяным, размеренным тоном, в котором не было ни просьбы, ни приказа, а лишь констатация неприятного факта. — Кто готов пожертвовать?

В ответ повисло тяжёлое, гробовое молчание. Некоторые из пожирателей инстинктивно, почти незаметно, сделали шаг назад, растворяясь в тени ближайших надгробий. Среди отступивших, как заметил Гарри, был и Люциус Малфой — его осанка оставалась безупречной, но он отодвинулся с такой грацией, будто просто освобождал пространство.

Молчание нарушил тот самый здоровяк, чей голос звучал раньше. В его низком ворчании слышалась не столько смелость, сколько глуповатое нахальство.

— А почему бы тебе самому не отдать плоть, Северус? Ты ведь его верный слуга, — проворчал он.

Снегг повернул к нему голову. На его бледном лице не дрогнул ни один мускул, но в глазах вспыхнул тот самый знакомый, леденящий презрением огонёк.

— Когда вернётся Тёмный Лорд, он снова отправит меня шпионить в школу, — Снегг даже не удостоил его полным поворотом. — В твоей тупой голове не возникало мыслей, что, вернись я без пальца — или без чего-то ещё более заметного — это вызовет подозрения у директора?

Гарри поймал себя на мысли, что с точно такой же интонацией Снегг любил отчитывать Невилла на уроках зельеварения.

Снегг меж тем продолжил, обведя взглядом дрожащую толпу.

— Так что, никто из вас, верных слуг нашего повелителя, не хочет услужить ему?

Его взгляд, будто магнитом, притянулся к здоровяку.

— Что насчёт тебя, Гойл? — спросил он мягко, почти задушевно. — Ты всегда славился своей… телесной крепостью. Неужто пожалеешь крохотную часть для своего господина?

Тот замер, его огромное лицо исказилось ужасом. Он повернулся к Малфою, ища поддержки, но Люциус, словно не замечая, ещё на шаг отступил в тень.

— Тёмный Лорд будет недоволен, Гойл, если узнает, что ты заставлял его так долго ждать, — Снегг явно смаковал момент.

Эта фраза, видимо, и стала решающей. Гойл-старший тяжёлой поступью направился к котлу. Он протянул свою лопатообразную, волосатую руку над клокочущей жидкостью и зажмурился.

Снегг направил палочку на его руку и произнёс, придерживая его за указательный палец:

— Плоть слуги, отданная добровольно, оживи хозяина! Диффиндо!

Заклинание пронеслось с резким свистом. Но вместо того чтобы отсечь палец, тонкий луч света пронзил всю кисть.

Гойл завопил от боли — это был глухой, дикий рёв, который заглушил даже шипение зелья. Он рухнул на колени, схватившись за кровоточащий обрубок.

В котле что-то забурлило с новой силой. Кисть исчезла, растворившись почти мгновенно. А жидкость, впитав в себя эту жертву, снова переменила цвет. Ядовито-голубой свет погас, сменившись густым, пульсирующим кроваво-красным сиянием.

В голове у Гарри была невыносимость ситуации. Она казалась ему безвыходной. Он примерно понимал, где Кубок, но тот был слишком далеко. Ему не дадут до него добежать, его поймают первым же проклятием. Он был безоружен, окружён врагами.

Снегг взял Гарри за шиворот и резко потянул к котлу, от которого исходил невыносимый жар и металлический смрад.

Он встал к нему вплотную, вздернул ему мантию. Левой рукой он держал запястье, а правой прямо перед Гарри держал палочку, направленную на вену.

«Как-то он слишком медленно это делает», — подумал Гарри.

Снегг надавил палочкой на его запястье, и из него полилась кровь, падая в бурлящее варево.

Вдруг Гарри почувствовал резкий толчок в грудь. Снегг незаметно стукнул его локтем, продолжая удерживать палочку перед ним. Гарри всё понял.

Он молниеносно выхватил палочку у Снегга и направил её в сторону дерева.

— АКЦИО, КУБОК!

И не дожидаясь, рванулся с места. Не к иве, а к мраморному надгробию. Он прыгнул через него, вытянув руку в сторону тела Питера Петтигрю.

Пробегая, он видел, как, словно серебряная птица, подлетает Кубок, и как пожиратели Смерти, наконец опомнившись, выхватили палочки, готовясь атаковать.

А ещё он видел, как из котла что-то поднимается…

Крепко схватив Петтигрю за руку, Гарри почувствовал знакомый рывок где-то под ложечкой. И теперь в вихре красок и ветра они с Питером уносились отсюда… возвращались домой…