Женщина постарше (гет)

Поттер полулежит в кровати, опершись на подушки, исхудавший и отрешенный, и выглядит лет на шестнадцать максимум. Cкользит по нашим лицам тусклым взглядом:

— А. Малфой. Явился позлорадствовать?

Гермиона дотрагивается до моей руки, чуть сжимает локоть. Уизли бодро трещит:

— Ну как ты тут, дружище? Поедешь в "Нору" завтра? Целители сказали, что выдадут нам тебя на весь вечер в честь дня рождения!

— Только пить нельзя, — влезает Грейнджер.

— Ну, немного-то можно, — ухмыляется рыжий. Поттер отворачивается.

— Поговори с ним, — шепчет Грейнджер, подталкивая меня вперед.

— Поттер, ты, я смотрю, никак не наиграешься в страдальца. Не то чтобы мне было дело, но раз уж меня впутали в эту историю...

Безутешный вдовец делает слабую попытку сверкнуть в мою сторону глазами.

— Заткнись!

— Знаешь, в холле внизу дежурят твои фанатки. В среднем им лет двенадцать, конечно, хотя я заметил пару красоток постарше. Может, выйдешь на лестницу, махнешь рукой, осчастливишь детей?

— Пошел ты!

— О, ну конечно, как обычно — думаем только о себе!

— Рон, уведи этого придурка, я хочу спать.

— Рон, пойдем? Мы еще зайдем попозже.

— Держи, это от Луны, — Уизли ставит на тумбочку рядом с кроватью странного вида растение, на ветвях которого навязаны разноцветные ленточки. — Отпугивает мозгошмыгов и укрепляет ману.

Поттер сползает по подушкам вниз и закрывает глаза. Его лицо сливается цветом с простыней.

— Он на тебя среагировал! — восторженно подпрыгивает Грейнджер снаружи палаты. — Сказал целых четыре фразы! Видишь, Рон, это была правильная идея! Спасибо!

— Малфой как универсальный раздражитель, — вид у Уизли тоже довольный.

До сегодняшнего утра Поттер разговаривал только раз — с Блейзом — через неделю после того, как вышел из комы и к нему стали пускать посетителей. После визита Блейза он впал в апатичное состояние и за следующие недели произнес всего пару слов.

В холле Св. Мунго фан-клуб победителя Вольдеморта представлен не только девочками, но и парой мальчиков, один из которых, с колдокамерой на боку, кажется знакомым. Уизли кивает ему, проходя:

— Привет, Деннис. Сегодня ему лучше. Он разговаривал!

В среде фанатов поднимается восторженное шушуканье. Девочки с любопытством взирают на наше трио, пока мы прощаемся. Я лезу в камин, Грейнджер предлагает Уизли погулять. За окнами больницы — разгар жаркого летнего дня. Пыль. Лондон.

В Уилтшире от нагретой земли поднимается теплый ягодный запах. Отца в поместье нет. Наутро после смерти Каролины Забини он пришел в свое прежнее деятельное состояние, да и его память, похоже, вернулась в полном объеме. Грейнджеровская сова с недавнего времени донимает меня письмами с просьбой "устроить с ним встречу, чтобы обсудить произошедшее. То, что он узнал, может быть важным для хода лечения. Драко, ты же понимаешь!"

Я пока не выбрал момент, чтобы вклиниться с этим разговором в забитое деловое расписание отца, торопящегося наверстать упущенное из-за болезни время.

Проходит пара недель, наступает июль. Отец за завтраком кривит рот, разглядывая первую страницу, и передает "Пророк" мне. Колдографии с дня рождения Поттера в "Норе" все же попали в газеты. Конечно — после Вестминстера это первое появление Мальчика-который-снова-выжил на публике.

Снято издалека, через ограду. Накрытый стол поставлен в саду, под фруктовыми деревьями, и на колдографии красуется вся семья Уизли. От оранжевого рябит в глазах. Поттеру повезло, что они у него есть, думаю я, глядя, как младшая Уизли, сердито поджав губы, накладывает своему неверному жениху огромную порцию мясного пудинга. Не самая праздничная еда, зато питательно. Поймав себе на рассуждениях, достойных поттеровского домовика, я откладываю газету в сторону.

— Как он себя чувствует? — интересуется мама, в свою очередь взглядывая на колдографию.

— Как может себя чувствовать человек, выздоравливающий после такого, — пожимаю я плечами. — Замыкается, худеет. Лелеет свои несчастья. Грейнджер говорит, что им всего пару раз удалось добиться от него какого-то отклика. Один раз, когда Уизли открыл окно, а Поттер попросил его закрыть... Поэтому ей пришла идея пригласить меня, чтобы посмотреть, вдруг он, как раньше... Мне было любопытно, так что...

Отец морщится, как от головной боли.

— Договаривай фразы!

— Я согласился навестить болящего. Мы обменялись парой-другой фраз. Целители сказали, что это "перелом в ходе болезни". Вот... И у Уизли он, судя по всему, кое-как общался, — я снова притягиваю к себе газету. Уизлетта отвлекается от накладывания пудинга и корчит мне рожу, Поттер что-то коротко говорит ей. Может быть, это всего лишь: "Спасибо", но целители клянутся, что сейчас главное, чтобы он говорил хоть что-то!

С другого конца стола Рональд, заметив меня, салютует стаканом с ядовито-зеленым напитком.

— Ты не мог бы рассказать наконец, что ты тогда выяснил про миссис Забини? Тебе вообще удалось что-то узнать? — выпаливаю я внезапно. Отец отставляет в сторону чашку с капуччино и вглядывается в меня с мрачным вниманием кобры.

— Тебе это по-прежнему важно?

— Просто любопытно. Да и гриффиндорцы от меня не отстанут, пока не выяснят, вы же понимаете. И если мы поможем лечению героя, это произведет хорошее впечатление.

— Гарри достал для тебя ту куклу, — мягко напоминает мама. Отец хмыкает.

— Если бы не его удивительное умение втравливать себя и всех окружающих в опасные истории, никакой куклы бы не было. Я чуть не встретился с Мерлином по его милости!

— Люци.

— Я подумаю.

Вечером я шлю Грейнджер сову с приглашением на аудиенцию. С того дня, когда они с рыжим бросили меня под столом в "Норе" на милость суровой Джиневры, я видел ее всего три раза, не считая сегодняшнего. Гермиона почти все время торчит либо в библиотеках, либо в Мунго. Но переписываемся мы с удручающей меня самого регулярностью.

Своего лучшего друга они с Уизли нашли тогда валяющимся в доме моей двоюродной бабки без признаков жизни, обсыпанным золотой пылью и сжимающим в руках женский шелковый платок. В первые минуты, рассказывала Грейнджер, она была уверена, что проклятие Каролины сработало против него. Неясно было лишь, почему тело Золотого мальчика оказалось на Гриммо.

Как известно, при смерти от проклятия оживление невозможно. К тому же в доме стоял такой магический фон, что правильно колдовать не удавалось: уизлевский "энервейт" вместо того, чтобы сработать на Поттере, разорвал платок и пробил дыру в полу. Любой чистокровный понял бы, что единственное, что оставалось гриффиндорцам, так это оплакать друга и попытаться за него отомстить.

Но Грейнджер — магглорожденная, что проявляется порой самым неожиданным образом. Отправив обезумевшего домовика в Мунго за подмогой, она приспособила Уизли к какой-то маггловской процедуре оживления. Не знаю, правильно ли я понял из ее рассказов про "непрямой массаж сердца" и "искусственное дыхание", что они с рыжим по очереди целовали Поттера, одновременно пытаясь толчками рук (?!) включить его сердце?

К моменту прибытия колдомедиков у Поттера оказались сломаны два ребра — Уизли никогда не умел рассчитывать силу — но он кое-как дышал и был пригоден к транспортировке. Грег сказал, что разделяет мое восхищение этой историей.

На встречу в Малфой-мэнор Грейнджер прибывает во всеоружии: с самопишущим пером и свитком пергамента. Усаживается в кресло и пожирает отца, сидящего за столом, такими внимательными глазами, словно он — МакГонагалл, зачитывающая вопросы к будущему экзамену на ЖАБА. Отец, в свою очередь, держится так невозмутимо, словно визит грязнокровки в его кабинет — самое обычное дело.

— Возможно, до вас дошли сведения, мисс Грейнджер, что дед Драко был дружен с первым мужем покойной миссис Забини. От него нам остался тот амулет, что мой сын передал вам в свое время для мистера Поттера. Думаю, кстати, что этому амулету вы в какой-то степени обязаны удовольствием навещать мистера Поттера в больнице, а не на кладбище.

Кроме амулета, Абраксас Малфой сохранил завещанную ему часть архива старого Тзона Томулы. В связи с интересом, проявленным некоторыми членами нашей семьи к браку мистера Поттера и очевидной опасностью для жениха этого брака, я счел необходимым внимательно разобрать эти бумаги, — начинает отец.

Перо Грейнджер строчит, не останавливаясь.

— Кроме того, усилившийся интерес журналистов к происходящему с победителем Вольдеморта мог вызвать скандал и неприятные осложнения в налаживании связей с представителями континентального бизнеса. Дела не любят публичности. После того, как французский аналог Риты Скитер, Кларисса Ли, обратилась к моему секретарю с просьбой об интервью на тему, гм, возможного романтического четырехугольника с участием вас, ваших знаменитых друзей и моего сына... — наша гостья чуть розовеет и беззвучно шепчет что-то.

— Прошу прощения?

— Это неправда! Нет никакого четырехугольника! — оправдывается Грейнджер. Отец дожидается, пока она снова не затихнет, и продолжает:

— Сейчас это неважно. В интервью я был вынужден отказать за недостатком времени. Мисс Ли, насколько мне известно, принялась следить за мистером Поттером, узнала об его увлечении Каролиной Забини, попыталась договориться с той о встрече и вскоре погибла при невыясненных обстоятельствах. Ее жениха месяц назад отпустили за недостатком улик, следствие прекращено. Я же сейчас говорю о том, что брак мистера Поттера в силу роли, которую он играет в обществе, не мог считаться лишь его личным делом.

Грейнджер понимающе кивает. Ее волосы старательно расчесаны на прямой пробор и уложены в два кругленьких пучка над розовыми маленькими ушами. На любой другой ведьме эта прическа смотрелась бы комично, но гриффиндорке она странным образом идет. Представляю, сколько она возилась со своей шевелюрой утром. Я улыбаюсь, подумав, что это можно расценивать как проявление уважения к нашему дому. Отец бросает в мою сторону недовольный взгляд.

— Среди прочего, в архиве имелась табакерка мистера Томулы, которую при необходимости можно было превратить в портключ, который привел бы, как было сказано в бумагах, в "тайное укрытие, где спрашивающий получит ответы на вопросы". Я отправил по адресу эльфа, и он вернулся с сообщением, что портключ приводит в пустой дом. Это оказалась небольшая африканская хижина. Весьма аскетичная обстановка. Судя по всему, ни эльфы, ни хозяева давно не навещали это место. Со стены меня приветствовал портрет старого Тзона Томулы. И вот что он рассказал...

Дверь открывается, и в комнату вплывает мама. Я вскакиваю с кресла. Грейнджер ерзает.

— Я тоже послушаю, — говорит мама, движением палочки придвигая себе кресло.

— Старый Тзон Томула был известным на Черном континенте волшебником. Что-то вроде местного Альбуса Дамблдора, чтобы вам, мисс Грейнджер, было понятней. Хотя и не настолько, хм, светлый. Томуле было около девяноста восьми, когда будущий жених Каролины, Бертран Альтино, добрался до Конго со своими вопросами о смысле жизни. Синьор Альтино в то время только закончил Бобатон и увлекался идеями бессмертия. Многие думающие маги проходят через этот этап. Обычный период взросления, — чеканит отец.

Грейнджер благоразумно помалкивает.

— В свою очередь, семья Каролины Забини принадлежала известному темному роду. С итальянской стороны в числе их предков были такие личности, как Тофана. Поскольку Каролина была единственным ребенком, родители желали дать ей лучшее образование, как они это понимали. В Европе Темным искусствам уже не учили, и они отправили дочь в Африку, что, разумеется, не оглашалось. Томула сказал, что давал юной леди уроки магии вуду, магии стихий и любовной магии.

Грейнджер поднимает руку, как на уроке.

— Да?

— Но ведь любовная магия предполагает любовный акт?

— Только Высшая любовная магия, мисс Грейнджер, и только с согласия ученика. Не думаю, что в период ученичества Каролина его давала. Впрочем, говоря гипотетически, в Африке такие вещи никого не смущают.

— Но как же... такая разница в возрасте?

— Вы ведь знакомы с Блейзом Забини? Он — живое доказательство того, что Томула был бы в состоянии выполнять свои учительские обязанности. Что действительно странно, так это то, что старый негр умудрился влюбиться в свою ученицу. Видимо, — пожимает плечами отец, — все-таки сказался возраст.

Итак, заявившийся в Африку синьор Альтино принялся донимать Томулу просьбами взять его в ученики. Каролина, все время находившаяся при учителе, познакомилась с молодым человеком. Случилось обычное — они влюбились. Оба тяготели к Темным искусствам и были готовы на все ради своего удовольствия. Они клялись, что будут любить друг друга вечно, и были тверды в своем намерении пожениться. Родителям послали сов. Семья Альтино была согласна, семья Забини оказалась против, и мы уже не узнаем, почему. Влюбленная девушка съездила домой на каникулы и решила эту проблему. Ей оставалось доучиться пару месяцев, когда она полностью осиротела.

Лицо Грейнжер идет розовыми пятнами. Отец чуть щурится.

— Вам должен быть понятен подобный конфликт, мисс Грейнджер. Можно узнать, как ваши собственные родители отнеслись к столь ранней помолвке с мистером Уизли? Если верить газетам, она состоялась еще прошлым летом?

— Они в Австралии, — выдавливает Грейнджер, — они... наверное, еще не знают.

Отец выдерживает выразительную паузу.

— Что ж, видимо, в маггловском обществе существуют свои, непонятные нам, отношения в семьях. Продолжим.

Каролина собиралась замуж, Альтино интересовался играми с вечностью. Томуле грозило потерять любимую ученицу. Незадолго до свадьбы Каролина и ее жених усовершенствовали один ритуал, связанный с любовной магией, и горели желанием его испробовать. Если бы один из супругов умер раньше второго, он оказался бы на портрете и мог бы общаться с оставшимся, поджидая его. Второй же мог сыграть свадьбу повторно, и в этом случае забирал себе жизнь и молодость будущего супруга. Как известно, портреты тем живее, чем лучше люди помнят тех, кто на них изображен. Недаром маги так стремятся попасть в учебники истории.

Ритуал, усовершенствованный ими, обеспечивал влюбленным если не вечную, то очень долгую молодость. К дожидавшемуся в загробном мире влюбленному пришел бы не старый человек, а такой же молодой, как он сам, жених или невеста. Они привязали заклятие к какому-то числу. Не самому большому, сколько я помню. Кажется, согласно ему, Каролина на самом деле, сколько бы лет ни пролетело над ее головой, не могла стать старше... ммм, около тридцати лет. Заклятие наделяло...

— Двадцати девяти, — шепотом уточняет Грейнджер, переворачивая исписанный пергамент на другую сторону. — Половина от пятидесяти восьми.

— Оба они были юны и хороши собой, но заклятие к тому же наделяло выжившего супруга даром привлекательности того типа, каким обладают сирены. Это гарантировало, что от потенциальных доноров жизненной силы не будет отбоя. Идеальная вечная любовь двух идеальных вечномолодых идиотов. Если бы они пережили рубеж, после которого найти подходящую по возрасту партию стало бы затруднительно, и ни один из них к этому моменту не погиб, они могли бы просто снять заклятие. Вероятно, Альтино надеялся к тому моменту решить проблему бессмертия и вечной молодости как-нибудь иначе. Да, мисс Грейнджер?

— Тзон Томула знал об этом ритуале?

— Он сам его проводил. Мало того... — отец холодно взглядывает на гостью, — подозреваю, что увлечение прекрасной Каролиной заставило старого негра применить некоторые свои умения на пользу себе. Заклятие, которое должно было вызывать гибель неких возможных будущих супругов, про которых еще неясно было, случатся они или нет, ударило рикошетом по ее обожаемому жениху. Через несколько месяцев после помолвки тот отправился в горы и погиб. Будучи итальянцем, родившимся в предгорьях Альп, он любил прогулки в снегах. Снег его и погубил. Палочку потом нашли, но тело самого синьора Альтино так и осталось погребенным где-то под лавиной. Овдовевшей до свадьбы невесте Томула предложил брак.

День сегодня солнечный, мягкий. Может быть, предложить Грейнджер небольшую верховую прогулку после того, как отец закруглится с повествованием? Но умеет ли она держаться в седле?

— В силу возраста, Тзон Томула не попадал под действие заклятия. Поэтому он предложил Каролине Нерушимую клятву: не позже, чем через год после рождения наследника старый негр поклялся завершить свой земной путь, если она не освободит его от клятвы. В обмен на короткий брак Каролина получала его молчание, помощь и алмазные копи по завещанию. Она согласилась. Они вернулись в Англию. Родился Блейз.

Что произошло после его рождения, Томула не объяснил, но что-то пошло не так. Видимо, брак с чужой невестой не доставил ему того наслаждения, о котором он мечтал. И однажды старый пройдоха просто снял с груди защитный амулет и отдал тому, кто стал его единственным приятелем в Англии — Абраксасу Малфою.

В голосе отца слышны нотки гордости.

— Каролина отравила его через три дня, не захотев ждать месяца, остававшегося до его дня рождения. Томула был готов к этому. Это была не самая плохая смерть, сказал он мне — быстрая и безболезненная. Куда больше его разгневало то, что вдова сослала его портрет в африканскую хижину, где он когда-то родился. Хотя что-то в таком роде он тоже подозревал, раз созданный им за неделю до смерти портключ был настроен именно на этот портрет. Он предполагал, что человеком, пришедшим за ответом на вопросы, может оказаться сам Абраксас — в случае, если под чары Каролины попал бы я...

Мама задумчиво улыбается.

— Томула попросил взять его портрет в Малфой-мэнор, и я согласился.

Еще бы отец не согласился! Сколько полезных проклятий можно было бы узнать у старика! Знание — бесценно, информация — деньги. Это то, чему меня учили с детства.

— Хижина, как я уже упоминал, была обставлена крайне аскетично. Собственно, в ней не было ничего, кроме портрета и куска какой-то ткани, лежавшего на полу. Проклятие, предполагаю, было наложено и на картину, и на этот холст. Стоило поднять ткань, чтобы завернуть портрет, как я потерял сознание. Видимо, тряпка к тому же сработала как портключ, потому что меня обнаружили в транснациональном каминном зале в Лондоне. Как я там оказался, никто не смог мне объяснить.

Подозреваю, что где-то между Африкой и каминным залом был замок Забини, но ничего не могу утверждать. Табакерка осталась в хижине. Как видите, прекрасной миссис Забини действительно было, что скрывать. Драко сказал мне, что вы почти в одиночку разгадали большую часть загадок. Могу только выразить свое восхищение вашей настойчивостью.

— Значит, Гарри действительно должен был умереть?

— Безусловно. Он рассказывал вам о том, что случилось в последний день? Каким образом он выжил на этот раз? — в холодных глазах отца мелькает старательно пригашенное любопытство.

— Он еще слишком слаб. Он мало разговаривает. Но ему становится лучше! Он уже почти поругался с Драко! Ох... Я хотела сказать, вы же знаете, еще со времен школы...

— Уверен, мой сын перерос эти детские распри.

Гермиона бросает на меня извиняющийся взгляд. Я поднимаю бровь.

— Предполагаю, мисс Грейнджер, что мистер Поттер сейчас находится в состоянии, схожем с тем, какое бывает у людей, слишком часто слушавших пение сирен. Один из моих троюродных дедов по французской линии страдал от сиренитуса. После того счастья, что мистер Поттер привык испытывать рядом с Каролиной, мир кажется ему бесцветным. Со временем это пройдет. Главное — что он выжил. Вы можете расслабиться.

"И заняться собственной жизнью", — мысленно договариваю я за отцом. Мама поднимается.

— Самое время выпить чаю. Вы останетесь на файф-о-клок, Гермиона?

Грейнджер моргает. Чувство меры явно подсказывает ей, что следует поблагодарить и откланяться, но любопытство велит остаться и продолжить расспросы. Она бросает на меня прямо-таки мученический взгляд.

— Больше ты ничего не услышишь, Гре-ейнджер, — тяну я. — За столом мы о делах не разговариваем.

Гермиона кивает и улыбается.

— Спасибо за приглашение, миссис Малфой, но мне пора.

Я иду провожать ее до камина в голубом зале. Окна выходят на юг, и комната залита теплым лазурным светом. Недалеко от камина Грейнджер вдруг останавливается — так резко, что я чуть не падаю на нее — задирает голову и говорит, глядя на меня взволнованными глазами:

— Драко, я так тебе благодарна! То, что ты сделал для Гарри, это... Ты такой хороший! Если бы не ты... Как думаешь, почему Гарри выжил? Может быть, амулет защищал его все это время? Нет, не получается, хотя... надо будет расспросить Гарри потом. Драко, все эти полгода ты был просто потрясающим! Ты удивительный, знаешь?

Я кладу руки на ее плечи.

— Драко?

Как я и думал, ее губы горячие, словно пончик. Оторваться невозможно. Гермиона что-то пищит и упоительно дергается в моих объятиях. Глаза у нее вблизи — с темно-карими крапинками в более светлом коричневом. Коньяк и шоколад. Я тянусь за вторым поцелуем. Гермиона не отводит глаз, как завороженная. В последнюю секунду она вдруг снова начинает дергаться, и я попадаю губами куда-то между щекой и ухом.

— Драко... Мне пора!

Она панически кидается к камину. Я ловлю ее уже во вспышках зеленого пламени. Упираюсь руками в каминную полку, наклоняюсь к ней. Вид у нее смешной — стоит в камине, встрепанная, с сумкой, и смотрит на меня зачарованно и испуганно.

— Я пошлю тебе сову вечером, — говорю я. — Встретимся завтра?

Гермиона краснеет и кивает. За ужином отец поворачивается ко мне.

— Завтра в пять нас ждут у Гринграссов. Будь дома в пол-пятого. Блейз пишет? Он теперь завидный жених.

Намек понятен. Гринграссы не могут не заинтересоваться вольным и богатым Блейзом. Похоронив то, что осталось от матери, Забини вновь умотал под крылышко Мвамбы, но вечно сидеть в Африке вряд ли станет. Если я хочу завладеть бледной красотой Астории, не стоит тянуть с помолвкой.

Блейзу пришлось ждать неделю прежде, чем Поттер очнулся и рассказал, что сталось с Каролиной. У меня есть огромное подозрение, что за это время домовик успел избавиться от золотой пыли, но я молчу — что там хоронил Блейз, его дело. Гроб был закрыт, приличия соблюдены. Замок Забини теперь принадлежит наполовину ему, наполовину неимоверно удачливому вдовцу. Интересно, как они будут его делить?

— Сын? Я дождусь ответа?

Я прикусываю губу и киваю. Мне не на что жаловаться, Астория с точки зрения свадебного союза — настоящий клад. Просто я как-то привык к Грейнджер. Знаю, это звучит смешно, но гриффиндорка обладает обаянием хорошего человека, которому сложно сопротивляться. И вкус ее губ... я обязан кое-что выяснить с ней перед тем, как я окончательно засуну свою голову в брачную петлю. Если она скажет "да"...

Следующим днем мы сидим в том самом маггловском кафе с низкими диванами, и у Грейнджер виноватый вид. Она накрывает своей рукой мою и что-то мычит. Я вслушиваюсь, и мне становится невыносимо тоскливо. Даже не так: просто невыносимо.

— Драко, — говорит она срывающимся голосом, — ты стал одним из моих лучших друзей. Честное слово! Я очень уважаю и люблю тебя. Но ведь... Я не смогу, прости. И твоя семья будет против. И мы же с Роном, ты знаешь, собираемся пожениться осенью...

— Друг, — роняю я.

— Один из самых близких! Я никогда не забуду, на что ты подписался ради Гарри! Драко, я на все готова ради тебя, но...

— Оставь свой сленг! — шиплю я, вставая. — Знаешь что? Я делал это для Поттера только поначалу. Потом я делал это ради тебя! И я, раздери тебя мантикора, не верю в дружбу между мужчиной и женщиной!

Глаза Гермионы загораются. Она хочет спорить.

— Знаю, ты хочешь напомнить мне о том же Поттере. Спроси его как-нибудь сама об отношении к тебе, узнаешь много интересного! Только спрашивай лучше!

Я аппарирую прямо из-за стола, и к драным боггартам всех магглов мира! Пусть грязнокровка выпутывается, как знает!

Через месяц хмурый белый филин приносит нам благодарственное письмо от победителя Вольдеморта. Отец вешает его на стену в своем кабинете. Положение нашей семьи крепко, как никогда. Перед Малфоями снова заискивают.

Кончается осень.

"Я всем обязан своим друзьям! — говорит Гарри Поттер.""Старая любовь не ржавеет! Гарри Поттер, переживший один из самых трагических и самых загадочных браков в магической истории, замечен в маггловском баре в обществе своей прежней возлюбленной Гермионы Грейнджер!"

"Медь и серебро: Рональд Уизли и Луна Лавгуд. Почему на рождественской ярмарке эти двое оказались сфотографированы вместе?"

"Мы с Гарри только друзья!" — заявила Гермиона Грейнджер нашему корреспонденту. Официальный жених мисс Грейнджер, мистер Рональд Уизли, свадьбу с которым она откладывает в третий раз, дать свои комментарии отказался. Слушайте в воскресенье на Радио-Дозор передачу "Возможна ли дружба между мужчиной и женщиной?" В передаче участвуют приглашенные эксперты, а также одноклассники и близкие знакомые нашего Гарри — мисс Лаванда Браун и мистер Деннис Криви!"

О, Мерлин. Астория откладывает в сторону "Хелломаг" и отворачивается к окну. На ее пальчике блестит обручальное колечко.

Бесшумно опускаются на вечноцветущий сад хлопья первого снега.

Что ж. По крайней мере, она не говорит "заморочки" вместо "проблемы" и "подписался" вместо "согласился участвовать". Я слабо улыбаюсь затылку жены и подтягиваю "Хелломаг" ближе. Вечером заглянет Грег со своей суженой, и я смогу вывалить на него все, что думаю по этому поводу. Отец прав, гриффиндорцы невыносимы!

Походу... походу, они созданы для того, чтобы создавать приличным людям напряги!

Что мне нравится в Греге — он всегда все понимает правильно.

**

У нее кудрявые каштановые волосы, неразобранной копной ложащиеся на угловатые плечи. У нее глаза, знакомые с детства: внимательные и серьезные. У нее испачканные в чернилах теплые пальцы. Ее улыбка способна удержать его на любом краю.

Она все еще считается невестой его лучшего друга, и все так запутано, что он не может сказать, счастлив он или несчастен. Наверняка известно только одно: он жив.

Он жив, и может спокойно взглянуть в глаза своему прошлому.

Гарри смотрит на портрет в запретной комнате. Бертран Альтино на нем больше не один: за его спиной стоит прекрасная Коломбина. Она снимает маску и улыбается.

— Я рада, что ты выжил, Гарри. Кажется, я действительно любила тебя.

Бертран смеется. Огромное, до полу, окно в задней части комнаты распахнуто, и видно, что это — выход к одному из венецианских каналов. Высокая вода заливает ступени, качает черную гондолу.

— Прощай, Гарри, — говорит Каролина. — Выполни мою последнюю просьбу. Запри эту комнату и забудь о ней. Обещаешь?

Гарри кивает. И видит, как юноша галантно помогает девушке забраться в лодку. Через минуту на картине остается только пустая комната, распахнутое окно и красный отсвет заката на плещущей через порог волне.

**

История закончена. Осталась одна необязательная глава, раскрывающая особенности творческой кухни "ЖеПо" и написанная автором и бетой в виде комических куплетов с выходом. Варнинг: в ней появится Снейп, Луна попадет в плен к людоедам, а Гарри обратит внимание на новую "женщину постарше"!