Чужой муж, чужая жена (гет)

После инцидента в Каминном зале менее всего я предполагал, что совместная трапеза в магловской пиццерии обойдется без эксцессов, однако на этот раз я все же ошибся. Обед — если это можно так назвать, — проходил превосходно. Гермиона вроде бы согласилась с моими доводами относительно того, что будет лучше для всех нас, если преподаватели не узнают о выходке Скорпиуса и Розы. Она с удовольствием выбирала ингредиенты для огромной “семейной” пиццы, поддерживала оживленную беседу, много смеялась и даже остроумно пошутила насчет вешающихся мне на шею девушек... В общем, выглядела счастливой и уверенной в себе женщиной, нежное очарование которой не оставит равнодушным ни одного здравомыслящего мужчину, у которого все в порядке с ориентацией.

Идиллия длилась до тех пор, пока не наступило время десерта.

О том, что случилось за те несколько минут, пока Скорпиус пререкался со мной у витрины со свежей выпечкой, я мог лишь догадываться, но сделал вывод, что это каким-то образом связано с Розой. После недолгого разговора с матерью девочка заметно повеселела и уже не напоминала нахохлившегося воробьёнка, но вот Грейнджер как-то сникла, а ее приподнятое настроение исчезло без следа. Конечно, Гермиона пыталась делать вид, что ей по-прежнему весело, — и если детей она смогла обмануть, то исключительно в силу их неопытности по части притворства. Меня же ей провести не удалось.

Улучив момент, когда дети отправились за пирожными, которыми собирались угостить нескольких друзей в Хогвартсе, я тихонько спросил:

— Гермиона, что с тобой не так?

— Со мной? — переспросила она с неестественным смешком. — Ничего подобного, Драко. Тебе кажется.

— Радость моя, мне вовсе не обязательно быть гением легилименции, чтобы заметить твое беспокойство, — возразил я, наклоняясь к ней чуть ближе. Гермиона наградила меня сердитым взглядом, словно мое обращение показалось ей оскорбительным.

— Когда же ты наконец прекратишь паясничать?! — прошипела она. — И вообще, Малфой, с каких это пор ты настолько хорошо успел меня изучить, раз можешь судить, что со мной что-то не так?! — На что я, напрочь игнорируя ее язвительный тон, легкомысленно ответил:

— Стоит отметить, что по-настоящему изучать тебя я и не начинал, но был бы не прочь заняться этим в ближайшее время. — И, получив под столом довольно ощутимый пинок в лодыжку, с усмешкой добавил: — Рад, что хоть в этом наши желания совпадают... Когда мне приступать?

Мне все же удалось прогнать с ее лица хмурое выражение, которое ей совершенно не идет... Закусив губу, чтобы не рассмеяться, Гермиона покачала головой.

— Невыносимый, самонадеянный, эгоцентричный... Этот список можно продолжать до бесконечности. И как только жена тебя терпит? — проворчала она и тут же осеклась. Решив, по всей видимости, что ее неосторожное замечание причинило мне боль, Гермиона легонько дотронулась до моей руки. — Прости, я не хотела показаться бестактной. Со мной все в порядке, правда. Твои опасения беспочвенны.

Тот неоспоримый факт, что Гермиона Грейнджер — одна из наиболее выдающихся волшебниц современности и обладает качествами и талантами, недоступными большинству простых смертных, никоим образом не влияет на то обстоятельство, что лгунья из нее — как из меня артист балета... Решив предпринять последнюю попытку до нее достучаться, я заговорил со всей доступной мне искренностью:

— Поверь мне, Гермиона, я спрашиваю не ради праздного любопытства. Тебя что-то тревожит, и мне бы хотелось знать, что именно. Конечно, меня зовут не Гарри и я не принадлежу к числу твоих близких друзей, но могу выслушать и хотя бы попытаться помочь... Может, все-таки скажешь, в чем дело?

На короткое мгновение наши взгляды встретились... Я всегда знал, какого мнения Гермиона обо мне и моей, как она однажды очаровательно выразилась, “слизеринской породе”, но наивно предположил, что сейчас, когда мы столько времени провели вдвоем и узнали друг друга ближе, отношения между нами пусть и ненамного, но изменились к лучшему...

Вместо признания Грейнджер адресовала мне безмятежную улыбку и выразительно кивнула в сторону детей, которые, пользуясь подвернувшимся случаем, набивали пирожными и булочками два огромных бумажных пакета. “Угостить нескольких друзей”, как же. Этого количества съестного, упакованного приветливой продавщицей, хватит для угощения доброй половины Хогвартса!

— Давай обсудим это чуть позже, — сказала Гермиона, украдкой посмотрев на часы, — иначе я рискую опоздать на встречу с Министром. Проследишь, чтобы у наших беглецов не возникло проблем с возвращением в школу?

Интересное наблюдение: у всех знакомых мне гриффиндорцев присущая им отвага сочетается с таким ценным качеством характера как ослиное упрямство, и Грейнджер — не исключение. Неужели она думает, что у нее язык отвалится, если расскажет мне о своей беде?!

Стараясь ничем не выдать своего разочарования, я поднялся из-за столика и непринужденно произнес:

— По поводу детей можешь не волноваться. Доставлю прямиком в Хогвартс и сдам с рук на руки их старостам — после небольшого, но жизненно необходимого внушения больше так не делать... В котором часу за тобой зайти?

Вместо того, чтобы ответить на простейший (и вполне предсказуемый!) вопрос, Гермиона вдруг заинтересовалась содержимым своей сумочки, и я с возрастающим удивлением стал наблюдать, как она вынимает оправленный в кожу ежедневник и начинает предельно внимательно изучать свое сегодняшнее расписание с таким видом, словно видит его впервые.

— Драко, сегодня я заканчиваю около пяти, но могу и задержаться, — ответила она, не отводя глаз от страничек, исписанных ровным округлым почерком вечной отличницы. — Сам понимаешь: понедельник, дел накопилось по горло, а Кингсли, если судить по тому, что репортеры оккупировали Атриум, сильно не в духе... Еще на мне висит отчет, который я должна подготовить на среду.

— Так и скажи, что не хочешь, чтобы я за тобой заходил, — резюмировал я, — а то ведешь себя как маленькая, честное слово.

— Вовсе нет... — Гермиона забавно насупилась, на ходу сочиняя правдоподобную отговорку, но, видимо, так ничего и не придумала. — Ладно, ты прав: я не хочу, чтобы ты появлялся в Министерстве. Будет лучше, если ты подождешь меня дома... Заодно отдохнешь от моего общества.

По правде говоря, последняя фраза здорово меня задела. Когда женщина говорит вам что-то в этом роде, это значит, что устала как раз она. Иными словами, Грейнджер только что предложила мне убраться подальше, и мне остается надеяться, что не навсегда.

— Ваше желание для меня закон, миледи, — произнес я официальным тоном. — Гермиона, надеюсь, ты не забыла, что вечером мы идем к Поттерам?

Странно, что только теперь, наблюдая проступившую на ее лице растерянность, я смог по-настоящему оценить все преимущества данного приглашения... Надо будет поблагодарить Гарри еще раз.

— Забудешь тут с вами, — пробормотала она как бы про себя, вновь сверяясь с часами. — Драко, извини, что подгоняю, но мне правда надо бежать... Может, побудете здесь еще немного? Похоже, детям тут понравилось.

Посмотрев еще раз на соблазнительную официантку, которая, проходя мимо нашего столика, ухитрилась незаметно для остальных уронить мне на колени бумажку с номером телефона, я покачал головой и предложил Гермионе руку, от которой она с извиняющейся улыбкой отказалась. Что ж, я могу ее понять: Роза, судя по всему, девочка наблюдательная... Зачем давать ребенку лишний повод для волнения?

Роза и Скорпиус уходили из пиццерии с явной неохотой: думаю, что для них обоих, особенно для моего сына, прогулка в магловской части Лондона была настоящим приключением, и они хотели, чтобы это длилось как можно дольше. Уже в Каминном зале выяснилось, что дети, для того чтобы попасть в Косой переулок, воспользовались транспортным камином в Хогсмиде, — и я в очередной раз подивился доверчивости хогвартских преподавателей. Ну ладно профессор Слагхорн... От этого старого сибарита, для которого засахаренные ананасы — лучшее средство от всех болезней, включая плохое настроение и неразделенную любовь, ожидать ничего другого и не приходится, но вот профессор Флитвик... На мой осторожный вопрос о том, как ей удалось обвести вокруг пальца собственного декана, Роза, наверняка посмеиваясь над моей недогадливостью, лукаво ответила:

— Мистер Малфой, это же проще простого! Профессор Флитвик получил мою записку прямо во время урока, на котором первокурсники практиковались в чарах левитации. Он был настолько занят, уворачиваясь от летящих в него предметов, что особо к ней не приглядывался, а вызвал меня к себе и наколдовал разрешение покинуть школу... А так как я — лучшая ученица на своем курсе, — добавила она с гордостью, — ему и в голову не пришло, что я могу обмануть преподавателя.

Гермиона не удержалась и тихонько фыркнула, когда я, занимая очередь у камина, шепнул ей:

— Твоя дочка невероятно изобретательна. Кого-то она мне напоминает...

Поцеловав на прощание Розу и улыбнувшись Скорпиусу куда приветливее, чем при знакомстве, Гермиона пожелала им удачного возвращения и, несмотря на то, что практически опаздывала на встречу с Министром, настояла, чтобы мы отправились первыми. Уже входя в камин, я оглянулся и заметил, как с ее губ сползла фальшивая улыбка, и ощущение того, что случилось нечто из ряда вон, нахлынуло на меня с новой силой... Это чувство преследовало меня до самого Хогвартса.

По дороге из Хогсмида дети, довольные тем, что я решил не читать им мораль, ограничившись предостережением больше так не делать, болтали без умолку, обсуждая предстоящий квиддичный матч, причем по большей части говорила Роза, что немало меня удивило. Помнится, в школе Гермиона квиддич на дух не переносила, да и сейчас не слишком жалует... А впрочем, чему я удивляюсь? Отец девочки в недалеком прошлом был знаменитым вратарем, можно сказать, живой легендой, тетя тоже прилично играла, да и дядя, если бы захотел, мог бы добиться значительных успехов... Я усмехнулся: слово “дядя” напомнило мне о близнецах — славных маленьких человечках, к которым я успел по-своему привязаться....

Со Скорпиусом мы расстались у входа в слизеринские подземелья, и теперь вместе с Розой поднимались в башню Равенкло. Не обращая внимания на семенящую впереди девочку, я был настолько поглощен мыслями о предстоящем ужине в доме у Поттеров, что лишь со второго раза расслышал обращенный ко мне вопрос:

— Мистер Малфой, а вы давно дружите с моей мамой?

Простодушный, но далеко не простой, он поставил меня в тупик, и все же я постарался ответить достаточно откровенно.

— Мы знакомы еще со школы, и не могу сказать, что были дружны, скорее наоборот. Наши отношения с твоей мамой и ее друзьями можно было охарактеризовать как противостояние Гриффиндор — Слизерин. Иначе и быть не могло, потому что на протяжении веков на моем факультете соблюдались... традиции. Иногда это доходило до абсурда, но для того, чтобы это понять, мне нужно было стать взрослым... Сейчас мы общаемся как хорошие знакомые.

Я не стал уточнять, что с ее отцом у меня до сих пор натянутые отношения, которые могут перерасти в открытую вражду, стоит ему только узнать о моем предполагаемом романе с Гермионой.

— Надеюсь, сейчас дела с межфакультетской дружбой обстоят получше? — спросил я, чтобы заполнить паузу в завязавшемся разговоре.

Роза поджала губы. Совершенно непохожая на Гермиону внешне, манерой поведения и характером она была вылитая мать.

— Иногда мои кузены ведут себя как полные идиоты, — призналась она нехотя. — В смысле, когда задирают Скорпиуса и говорят мне о нем всякие гадости, пытаясь нас поссорить.

Я позволил себе улыбнуться, на мгновение представив, как Роза бесстрашно защищает моего сына перед целым кланом Поттеров-Уизли, и на душе отчего-то потеплело. Тем временем Роза продолжила:

— Мы подружились недавно — когда возвращались в школу с каникул. Я искала свободное купе, чтобы подготовиться к опросу по зельям, а Скорпиус был один, и сказал, что не будет мне мешать. Он угостил меня шоколадной лягушкой... и, в отличие от Джейми, ему даже в голову не пришло дразнить меня, когда я сказала, что у меня аллергия на волшебный шоколад. Скорпиус отличается от остальных мальчишек. Он вежливый и не задается, как некоторые. С ним интересно. Он столько книжек прочитал... наверное, даже больше чем я.

Внезапно я поймал на себе обеспокоенный взгляд небесно-голубых глаз.

— Мистер Малфой... Прошу вас, не ругайте Скорпиуса, ведь это я во всем виновата. Я попросила его пойти со мной, потому что... — голосок Розы дрогнул, — только он не стал бы спрашивать, зачем мне это нужно. Я сожалею, — добавила она чуть слышно.

Ее бесхитростное признание тронуло меня до глубины души.

— Роза, я не буду ругать Скорпиуса, даю тебе слово, — пообещал я, в свою очередь сожалея лишь об одном: что у моего сына нет сестренки — такой же искренней и храброй, как эта рыжеволосая девочка...

Несколько минут спустя наш утомительный подъем по лестнице закончился, и мы оказались у массивной дубовой двери. Прежде чем Роза дотронулась до бронзового молоточка, заменявшего отсутствующую дверную ручку, я передал ей пакет с пирожными, который она приняла со смущенной и вместе с тем благодарной улыбкой.

— До свидания, мистер Малфой, — попрощалась она.

— До свидания, Роза, — ответил я. — Рад был с тобой познакомиться. Ты славная девочка, и мне очень лестно, что ты дружишь с моим сыном... Надеюсь, твои кузены не смогут вас поссорить.

Роза снова улыбнулась, а затем — могу поклясться! — пробормотала что-то вроде: “Пусть только попробуют...” — и стукнула молоточком о дверной косяк. Мелодичный женский голос произнес: “Без ног и без крыльев оно, быстро летит, не догонишь его...”*. Ответив на загадку, Роза скрылась в гостиной, а я, поразмыслив над тем, что мне делать дальше, стал спускаться вниз, чтобы засвидетельствовать свое почтение госпоже директору.

С Минервой МакГонагалл я столкнулся аккурат возле входа в Большой Зал. Увидев меня, директриса беззвучно ахнула, однако тут же взяла себя в руки, придав своему лицу невозмутимое выражение.

— Здравствуйте, госпожа директор, — поприветствовал я ее.

МакГонагалл едва заметно наклонила голову и взглянула на меня поверх очков.

— Мистер Малфой, какая неожиданность... Вы хотите поговорить об учебе Скорпиуса? — спросила она, пряча за спину зачитанный до дыр экземпляр “Ежедневного Пророка”. Мне показалось, что сегодняшний, но я мог и ошибиться. — Если вы ищете профессора Слагхорна, то он уже заканчивает обедать и будет рад ответить на все ваши вопросы.

— Я бы хотел побеседовать с вами, госпожа директор, — ответил я почтительно, и МакГонагалл, после непродолжительных раздумий, предложила мне следовать за ней.

В привычной обстановке директорского кабинета Минерва МакГонагалл почувствовала себя более уверенно.

— Итак, чем могу служить, мистер Малфой? — спросила она, усаживаясь за письменный стол. — Я смогу уделить вам самое большее пятнадцать минут.

— Этого достаточно, — заверил я. — Поверьте, мне очень неловко просить вас об этом... Я умоляю проявить снисхождение к моему сыну и мисс Уизли, и не подвергать их всеобщему порицанию за то, что сегодня они без надлежащего разрешения покинули школу.

Минерва МакГонагалл всем телом подалась вперед. Легкое недоумение на ее лице, вызванное моим неожиданным визитом, сменилось настоящим замешательством.

— Ваш сын и Роза Уизли покинули школу?! — закричала она. — Где они сейчас?! Нужно немедленно...

— Они сейчас в своих гостиных, — произнес я и смиренно опустил голову. — Это... моя вина, госпожа директор.

Гневно сверкнув глазами, МакГонагалл ядовито поинтересовалась:

— Ваша вина? Каким образом?

Я глубоко вдохнул и на одном дыхании выдал заранее приготовленную ложь:

— Скорпиус узнал, что мы с его матерью разводимся, и подумал, что ему, быть может, удастся отговорить нас от этого шага, а Роза не захотела отпускать его одного.

Теперь МакГонагалл выглядела по-настоящему потрясенной. Я даже испугался, что ей станет плохо, а меня потом обвинят, что это я довел директрису до сердечного приступа...

— П-простите, — проговорила она дрожащим голосом, потянувшись к стоящему на столе кувшину, но я опередил ее и подал уже наполненный водой стакан. — Вы разводитесь? — отпив глоток, переспросила она недоверчиво.

— Всеми силами пытаюсь этого избежать, — ответил я. — Вы не волнуйтесь, дети в порядке. По счастливой случайности нам с Гермионой... — я мысленно чертыхнулся, потому что МакГонагалл, услышав, что я назвал ее любимую ученицу по имени, изумленно приподняла бровь, — удалось перехватить их в Каминном зале Косого переулка. Признаюсь откровенно, сначала я хотел скрыть этот постыдный факт, но потом решил, что для того, чтобы в дальнейшем не было подобных прецедентов, я обязан поставить вас об этом в известность. Безопасность детей должна быть превыше ложной гордости, не так ли?

МакГонагалл сдержанно кивнула.

— Весьма похвальное решение, — произнесла она с иронией. — Уверяю вас, мистер Малфой, меры будут приняты незамедлительно, как только вы расскажете мне, что произошло на самом деле.

Если быть до конца откровенным, предложение рассказать обо всем директору исходило от Скорпиуса, а я, несмотря на протесты Розы, с ним согласился, когда сын добавил, что ожидание того, что их выходка когда-нибудь раскроется, намного хуже любого, даже самого сурового наказания.

Стараясь быть кратким, я изложил события сегодняшнего дня, намеренно исказив лишь один факт: что инициатором побега выступила Роза, и что это она придумала трюк с записками... Директриса выслушала меня не перебивая. Когда я закончил, она какое-то время обдумывала свое решение.

— Правильно ли я вас поняла, мистер Малфой, — заговорила она, — что вы просите меня не наказывать мисс Уизли и вашего сына?

— Зная, что это невозможно, — ответил я в тон, — я всего лишь прошу не подвергать их публичному порицанию. Вы же знаете, что в этом возрасте дети очень впечатлительны и ранимы. Любое неосторожное замечание, любая насмешливая фраза могут привести к непредсказуемому результату, особенно сейчас, когда все мы оказались в непростой ситуации... Прошу вас.

Суровый взгляд Минервы МакГонагалл немного смягчился.

— Хорошо, мистер Малфой, — согласилась она. — Всеобщего порицания не будет, но это не означает, что эти двое останутся без соответствующего взыскания! Подумать только, обмануть деканов и сбежать из школы! Уж от кого-кого, но от Розы Уизли я такого не ожидала.

Если бы я не знал, что у бывшего декана Гриффиндора на самом деле доброе сердце, я бы подумал, что она весьма сожалеет о таком прискорбном обстоятельстве, как дружба между моим сыном и дочерью ее любимой ученицы...

С неимоверным облегчением я поднялся с жесткого и крайне неудобного сидения, по ошибке именуемого креслом для посетителей.

— Благодарю вас за понимание, госпожа директор.

— Не стоит, мистер Малфой, — ответила МакГонагалл. Мне даже показалось, что она едва заметно улыбнулась. Немного натянуто, но все же. — Первое время было довольно странно видеть их вместе, — неожиданно добавила она. — В школе Роза необычайно популярна, да и у Скорпиуса тоже немало друзей, но не сочтите за грубость, если я скажу, что до последнего не верила в то, что столь непохожие дети могут подружиться... Я рада, что ошиблась. Невооруженным глазом видно, что ваш сын и Роза очень дорожат этой дружбой.

Мне вдруг захотелось расцеловать эту милую женщину в обе щеки, и я, к нашему обоюдному изумлению, именно это и проделал.

— Мистер Малфой! — воскликнула МакГонагалл, впервые на моей памяти покраснев до корней волос. — Что вы себе позволяете?!

Торопливо извинившись, я попятился к двери, всерьез опасаясь, что терпение директрисы на исходе и она вот-вот трансфигурирует меня во что-нибудь малопривлекательное, однако на полпути был остановлен ворчливым:

— Не буду возражать, если вы воспользуетесь моим камином. Он подключен к каминной сети, так что вам вовсе не обязательно возвращаться в Хогсмид.

Я не посмел отказаться и, поблагодарив Минерву МакГонагалл еще раз, отправился к себе домой.

Дома я принял душ, побрился, съел приготовленный заботливой экономкой ланч и прочитал очередное послание от жены, в котором она требовала “незамедлительной встречи на нейтральной территории”. Поначалу я хотел оставить письмо без ответа, но потом все же отправил записку: “Прости, дорогая, но в ближайшие дни я буду очень занят”.

Ровно в пять я аппарировал к Грейнджер. Дома ее не было, поэтому я покормил Мерлина и выпустил его погулять, после чего уселся прямо на крыльцо и стал наблюдать за тем, как щенок с громким лаем носится по двору, гоняясь за бабочкой. Пригревшись на солнышке, я прикрыл глаза и уже начал клевать носом, когда на плечо мне легла чья-то рука...

— Хорошая реакция... — выдохнула Гермиона, косясь на волшебную палочку, приставленную к ее шее. — Драко, это всего лишь я. Прости, что напугала.

— Больше так не делай, — предупредил я, пряча палочку в рукав. — Никогда не подкрадывайся ко мне сзади.

— Больше не буду, — пообещала она с нервным смешком. — Давно ждешь?

Я неопределенно пожал плечами и спросил:

— Который час?

— Около шести. Гарри сказал, что они ждут нас к половине восьмого. Думаю, нам стоит по дороге зайти в магазин и...

— Бутылка вина для Гарри, коробка конфет для его жены и фрукты для близнецов в бумажном пакете на кухне, — произнес я с деланной небрежностью, за что удостоился изумленно-признательного взгляда.

— Отлично, — сказала Гермиона, — это означает, что ты сэкономил нам уйму времени, и я могу немного отдохнуть. Ноги просто отваливаются... — с этими словами она вернулась в дом, и я, позвав Мерлина, последовал за ней.

— Что сегодня произошло в пиццерии? — крикнул я вдогонку, поскольку Гермиона, сбросив туфли, стала подниматься на второй этаж. Она лишь отмахнулась.

— Ничего из того, о чем бы стоило говорить... — донеслось до меня. — Что это?!

Цветы, ответил я мысленно. Многое бы отдал, чтобы увидеть выражение лица Грейнджер в тот момент, когда она обнаружила на своей кровати две дюжины желтых роз и еще столько же алых, выложенных в виде гриффиндорского герба...

Ожидая Гермиону, я растянулся на диване и бездумно листал какую-то книгу, а щенок, устроившись рядом на полу, гипнотизировал меня преданным взглядом в надежде получить еще одну порцию “Собачьей радости”**. Ну нет, дружочек, на хозяйке своей потренируешься...

А вот и она, легка на помине.

— Ты спрашивал, что случилось? Рон прислал детям письмо, — сказала Гермиона, присаживаясь рядом со мной. — Спасибо за цветы.

— Не за что, — откликнулся я. — Что было в том письме, раз ты так сильно из-за него расстроилась?

— Письмо как письмо, ничего особенного, если не считать того, что написано оно на бланке гостиницы “Les Armures”* * *

. Женевской гостиницы, — уточнила она, наклонившись, чтобы погладить щенка, который зубами ухватился за краешек ее платья, словно приглашая с ним поиграть. — Дело в том, что Рон сказал всем, будто летит в Бразилию смотреть какого-то вратаря...

— ...а Роза увидела несоответствие и захотела все выяснить, — закончил я вместо нее. — Гермиона, что ты ей сказала?

— Солгала, — ответила она горько. — Рон собирает фирменные бланки гостиниц, в которых ему приходится бывать, поэтому я сказала Розе, что у него, по всей видимости, не было другого бланка, и он использовал один из своей коллекции. Объяснение притянуто за уши, но Роза приняла его как должное... Драко, я обманула собственную дочь! — в бессильном гневе Гермиона стукнула кулаком по дивану.

— Это ложь во благо, — произнес я, осторожно обнимая ее за плечи. Гермиона вздрогнула, но не отстранилась, и я скорее почувствовал, чем увидел, что она плачет. — Прекрати сырость разводить, — буркнул я нарочито грубовато. — Вернется твой ненаглядный, никуда не денется, вы помиритесь... Поттер об этом позаботится, уж поверь мне на слово.

— Драко, этого никогда не будет, — вздохнула она и для большей убедительности покачала головой. — Я знаю, что Гарри надеется нас помирить, но... наши отношения с Роном может спасти разве что чудо.

Безапелляционность ее утверждения отозвалась в моей душе неуместной радостью, в которой я боялся себе сознаться...

— Поттер отличается нездоровым оптимизмом даже в самых безнадежных ситуациях, — усмехнулся я, целуя ее в макушку. — Даю тебе десять минут на то, чтобы успокоиться.

Приподняв голову, Гермиона какое-то время изучала мое лицо.

— Пятнадцать, — ответила она наконец и вновь прижалась ко мне.

* факт из канона. Чтобы попасть в гостиную Равенкло, нужно ответить на загадку.

** вымышленная марка собачьего корма.

* * *

пятизвездочная гостиница, расположенная в историческом центре Женевы.