Гарри Поттер и Кружка бедняка (джен)

Шумов, едва взглянув на колдографии, все подтвердил.

Домишко, в котором Сергей и Лидия Рекуны предпочли убить друг друга, но не сдаться аврорам, снова тщательно обыскали. Сэвидж приволок в отдел большую торбу разных предметов, которые предстояло изучить.

— Да, похоже, Шумова придется отвлечь от воспитательного процесса, — прокомментировал он, показывая Рону, Гарри и Уильямсону несколько папок с бумагами. — Здесь очень многое написано по-русски. Без него не разобраться.

Гарри вытащил из пыльной кучи выцветший матерчатый конверт для бумаг. Нитки сильно истлели, ткань стала расползаться прямо у него в руках, из конверта посыпались бумажки.

— Осторожнее, Поттер! Это все-таки улики, — проворчал Уильямсон.

Гарри пробормотал извинения, начал аккуратно собирать рассыпанное и вдруг остановился, как будто молнией пораженный.

— Сэр! Взгляните сюда!

С фотографии на него смотрел Регулус Арктурус Блэк. Сергей и Лидия стояли с ним рядом, обнимая щуплого темноволосого мальчугана лет восьми.

— Семейное фото, — бросил Уильямсон. — Вряд ли оно нам очень пригодится, если учесть, что прошло около 20 лет. Сейчас этот парнишка взрослый мужчина, по такой фотографии его не узнать.

— Нет, сэр, я не об этом. Вы знаете, кто стоит рядом с ними? Это брат Сириуса, Регулус Блэк!

— Ух ты! А вот это действительно интересно! — воскликнул мракоборец. — Что могло их связывать? Беженцев из далекой неизвестной страны и отпрыска одного из самых чистокровных волшебных родов. Они же были практически из разных вселенных!

— Вот именно! — ответил Гарри. — Нужно понять, что их связывало.

— Вообще Регулус погиб очень молодым, — заметил Рон, разглядывая снимок. — Эта фотография наверняка одна из самых последних. Он здесь старше, чем на тех, которые мы разглядывали год назад у тебя дома, Гарри.

— А ведь ты прав. Здесь он уже наверняка после окончания школы. Очень скоро он погиб. А что ему могло понадобиться у Пикков?

— Чтобы это понять, нужно тщательно изучить эту макулатуру. Что ж, берите все это, отнесем Шумову. Спасибо, юниоры! Это важная зацепка.

* * *

Март выдался холодный. Только к середине месяца появилось теплое солнышко, и в воздухе запахло настоящей весной. Юниоры были полностью поглощены учёбой, и вот уже несколько недель Гарри и Рон ничего не слышали о деле Джейкоба Пикка. У них впереди были итоговые испытания, все силы уходили на подготовку к ним. С лета все юниоры, успешно сдавшие экзамены, переходили в старший аврорат. И конечно, это было заветной целью всей группы.

Всё свободное от тренировок время Гарри разбирал почту. Это было его проклятьем, его бременем и его невероятным источником силы. С самого мая люди со всей страны слали ему письма, открытки и подарки. Дом на площади Гриммо обработали дополнительными чарами «анти-спам». В министерстве поставили специальный стол, а Мерлина, его почтовую сову, дополнительно зачаровали на доставку только личной корреспонденции. Юниоры, глядя на несчастное лицо Гарри, беспомощно сидящего посреди коробок с нераспечатанными письмами, даже не стали над ним подшучивать и сразу предложили свою помощь.

— Я не знаю, что делать. Мне пришлось бы бросить всё и целый год с утра до вечера читать все это, — сокрушался Гарри.

Он чувствовал себя немного виноватым, потому что физически не мог прочесть все. О том, чтобы ответить лично, и речи быть не могло. Но все-таки Гарри попросил откладывать ему хотя бы самые интересные письма. Сьюзен предложила составить небольшую стандартную открытку и отправлять ее всем вместо ответа. Так они и поступили. Тем более, что большинство посланий содержало только слова благодарности и восхищения. Многие девочки признавались Гарри в любви и просили прислать автограф. Рон как-то попытался пошутить на эту тему но, увидев выражение его лица, осёкся и с тех пор разбирал конверты исключительно с суровым видом.

Конечно, за полгода поток писем стал значительно меньше. Жизнь входила в нормальную колею, восторги улеглись. Появились новые заботы. Однако после январского выступления Гарри Поттера в Хогвартсе письма снова стали приносить пачками. И эту почту Гарри старался читать сам. Ему казалось, что он в ответе за тех школьников, которые поверили его слову. Что он не может пренебречь ни одним из этих многочисленных листков, потому что за каждым из них стояла чья-то жизнь, чьи-то горести, страхи, сомнения и страдания. Чтение почты отнимало у него уйму времени, но каждый раз, распечатывая конверт с печатью Хогвартса, Гарри чувствовал, что прикасается к чьей-то душе. А с чужой душой не шутят. Не выбрасывают пренебрежительно в дальний угол...

Деннис Криви писал ему каждую неделю и сообщал, чем занимается в Хогвартсе отряд Гарри Поттера. Младший Криви, видимо, решил пойти по стопам своего брата Колина, который стал пламенным фанатом Гарри с первого курса. Деннис сколотил школьную организацию сразу после того, как в Хогвартсе побывал Гарри. Школьники решили, что будут следить за тем, чтобы никто не обижал младших, особенно слизеринцев. Взялись помогать тем, кто плохо справлялся с защитой от темных искусств, и приглядывать за тем, что школьники приносят из Хогсмида. В отряд Поттера немедленно записался чуть ли не весь Гриффиндор и половина Когтеврана. У кого еще находилось для этого время. Поэтому довольно скоро от лютой, смертельной вражды, которая разрывала школу несколько месяцев, не осталось и следа. Жизнь действительно потихоньку приходила в норму. И в душе Гарри, конечно, просто ликовал...

В день весеннего равноденствия Гарри взял выходной. Ему нужно было завершить печальную церемонию прощания с Кикимером. Лина, его новая эльфиха, нарядилась по этому случаю в строгое черное платье, и Гарри стоило больших трудов сохранять серьезный вид, глядя на нелепую шляпку с вуалью на лысой серой голове.

Да, Лина была свободна. Она появилась в доме на площади Гриммо ранним рождественским утром.

— Доброе утро, хозяин! — проговорила она мелодичным голосом, едва он открыл глаза, чем невероятно изумила и даже испугала Гарри.

— Ты кто? — спросил он, подскакивая до потолка и нащупывая свою палочку и очки рядом с кроватью.

— Лина — ваш новый эльф, хозяин. Брат моего дедушки, Кикимер, вчера покинул вас. Моя семья обязана служить вам и вашим потомкам, поэтому теперь эта честь досталась Лине.

Полдня потратил бедный Гарри Поттер на то, чтобы объяснить ошеломленной и растерянной эльфихе Лине, что он категорически не желает больше владеть эльфами как вещами. Что с него хватит этого рабства, что он считает это несправедливым. Лина принялась рыдать, едва он предложил ей свободу, считая, что он изгоняет ее за какой-то проступок, который она при всем желании еще не успела бы совершить. В конце концов он усадил несчастную эльфиху рядом с собой и рассказал ей всю историю целиком. Про вольного домовика Добби и его жестоких владельцев. Про Кикимера и все его страдания. Про то, как они подружились, как освободили души плененных домовиков. И что Кикимер все-таки понял его и принял свободу, пусть даже и в самые последние минуты своей жизни...

Лина сопела и всхлипывала. Ему стоило больших трудов убедить Лину сменить ее рабскую наволочку на кривое, но чистое платьице, которое он старательно сотворил из найденной в комоде скатерти. Вместо рабства он предложил ей магический контракт. Она останется в его доме и будет служить его семье столько, сколько сама захочет. И сможет уйти в любой момент, когда ей это потребуется. Бедная эльфиха таращила на него свои огромные синие глаза, полные недоверия, восхищения, непонимания и страха. Но так или иначе дело было сделано. Честно признаться, магический контракт, который они заключили, по формуле был больше похож на непреложный обет... Но тут уже Гарри не посмел спорить — за полдня он и без того изрядно устал уговаривать и утешать несчастную Лину.

Главная защитница прав домовиков, разумеется, была в восторге. Гермиона тут же надарила Лине нарядов на все случаи жизни (чем вызвала у бедной эльфихи почти истерику). Однако сама же Гермиона чуть все не испортила, когда спросила у Лины, какую зарплату Гарри ей платит.

Возмущению домовика не было предела. Какая зарплата! Ее лучший на свете хозяин дал ей весь мир, ни одному эльфу еще так не везло! Лина не настолько дурна и неблагодарна, чтобы сметь даже думать о какой-то оплате! Бедная эльфиха теперь плакала от возмущения и обиды. Гарри еле-еле удалось ее утихомирить. Растерянная Гермиона раз и навсегда решила больше не поднимать с Линой эту тему, попросила прощения, и инцидент был исчерпан.

С тех пор Лина заняла место Кикимера. Она оказалась веселой и очень толковой. За завтраком Гарри рассказывал ей разные истории из своей жизни в Хогвартсе, а Лина, сияя от счастья, из кожи вон лезла, чтобы ему угодить.

И вот теперь они направлялись к коттеджу «Ракушка», чтобы проститься со старым Кикимером. Гарри взял серебристый большой орех из комнаты Регулуса, взял за руку верную Лину, и они трансгрессировали на берег моря на окраине Тимворта...

— Лина, а что такое эльфаль? — вдруг спросил Гарри. — Это были его последние слова. Что он оставляет мне эльфаль. Что это, ты не знаешь?

Лина ахнула.

— Дядюшка Кикимер так сказал? О, хозяин, значит, он очень любил вас. Эльфаль — это самая большая защита, которую свободный эльф может дать своему другу. Я никогда не слышала, чтобы такой подарок делали волшебнику.

— Эх, старина Кикимер... — проговорил Гарри с грустью. — Я скучаю по нему. Мы многое пережили с ним.

— Его душа обретет покой, едва пробьется первый росток, — благоговейно проговорила Лина. — Дерево эльфа очень быстро растет. Дядюшка Кикимер совсем скоро будет дома. Смотрите, хозяин! Добби свободен!

На могиле вольного домовика Добби уже пробивалось сквозь холодную землю тоненькое деревце.