Гарри Поттер и Поиск убежища (джен)

Гарри неловко повернулся и, поморщившись от боли, проснулся. Ладони, заботливо смазанные и перевязанные Роном, все еще болели. Вечером им даже не сразу удалось остановить кровь. Всем известно, что раны, нанесенные темной магией, плохо заживают... Он огляделся по сторонам. Рон крепко спал на соседней койке, изредка всхрапывая.

Гарри оделся и бесшумно выскользнул наружу.

Было очень тихо и холодно. Над верхушками деревьев уже забрезжили первые лучи рассвета. Он сел рядом с потухшим костром, ткнул в него палочкой, приманил пару сухих веток. Через минуту в них затрещало, заплясало маленькое пламя. Гарри вдруг вспомнил королевский лес Дин, как они коротали там время вместе с Гермионой. И ему вдруг до слез захотелось домой. Он подумал о Джинни, повертел на пальце обручальное кольцо и вздохнул. Сейчас он отдал бы все на свете, чтобы только взглянуть на нее. Как она спит, разметав по подушке рыжие волосы, как дрожат во сне ее веки...

Рон в палатке снова громко всхрапнул и шумно повернулся на другой бок. И Гарри почувствовал, как его распирает от нежности. Ох уж этот рыжий балбес... Проще было голыми руками вырвать себе глаза, чем представить себе жизнь, в которой его нет рядом. Какой невероятный, прекрасный случай свел их тогда в «Хогвартс-экспрессе». Какой бесценный дар — иметь такого друга.

«Все-таки я счастливый человек, — подумал Гарри. — Несмотря ни на что. И всё было не зря».

Когда Рон проснулся, его уже ждал отличный дымящийся кофе и лучший завтрак, который Гарри только смог сообразить из оставшихся у них запасов еды своими поврежденными руками.

— Доброе утро! Кофе в постель? — предложил он.

— Предпочитаю в кружку, — буркнул Рон, зевая, и они оба прыснули со смеху.

— Как себя чувствуешь? — спросил Уизли, кивнув на забинтованные ладони.

— Нормально, спасибо, — ответил Гарри. — Если не делать резких движений, совсем даже неплохо.

— А отчего вдруг такой сервис? — спросил Рон удивленно, оглядывая накрытый стол.

— Просто так, — улыбнулся Гарри. — Могу я приготовить завтрак для лучшего друга? Ешь давай, а то все стынет.

Они доели завтрак, перебрасываясь шуточками, потом свернули лагерь и уже через полчаса снова пустились в путь. Их подстегивало желание побыстрее покончить с этим страшным, изнурительным делом. От цели их отделял всего один шаг. Оставалось только одно кольцо...

Все было так же, как в прошедшие дни. Заклинание компаса указывало им путь. Теплая петля света связывала их между собой. Они шли вперед, оставляя позади белоснежные метки-камешки, Сигнум Лапис. День был пасмурный, мокрые, низкие облака лениво плыли по небу рваными серыми клочьями. Но дождя не было, это было только на руку. Все же в том, чтобы гулять целый день по весеннему лесу под холодной моросью, мало удовольствия...

В какой-то момент Гарри остановился. Теперь и Рон почувствовал это. На них снова наползала неведомая, зловещая тьма. Они одновременно подняли глаза и посмотрели друг на друга.

— Вот оно. Третье кольцо, — сказал Гарри.

А третий сквозь туманы

мерцает серебром.

И кто его увидит,

тот тронется умом,

и кайся ты не кайся,

удел один для всех.

сожрет тебя проклятье,

неискупимый грех,

— вполголоса прочитал Уизли и поёжился.

И в это мгновение на него сошло внезапное озарение.

— Я иду первым, — заявил он решительно. — И даже не спорь со мной, Гарри. Я знаю, ЧТО это будет. И после всего этого... Гарри, я не пущу тебя. Ни за что. Только через мой труп.

Откуда-то изнутри, усиленное Lasso lucis, к Гарри пришло ясное понимание, что сейчас Уизли прав.

— Хорошо, — проговорил Гарри. — Ох, Рон... Черт возьми. Ну, как скажешь.

И они, поменявшись местами, пошли вперед. Рон мгновенно ощутил на себе всю мощь ведьминого проклятия. Они снова брели будто по пояс в ледяной воде, едва преодолевая густой, тоскливый воздух.

— Смотри, смотри, Гарри! — вдруг воскликнул Рон, показывая рукой чуть в сторону.

Среди прошлогодней травы и веток будто мелькала молния. Ослепительно яркая серебряная змейка кружила по земле, словно челнок, преграждая им дорогу. Они остановились в ожидании. Всполохи молнии стали более частыми, потом серебряное сияние поднялось перед ними, словно занавес, и с громким хлопком вспыхнуло.

От ослепительного света, ударившего в лицо, Рон на несколько мгновений потерял способность видеть. Когда, наконец, перед глазами перестали мелькать темные и радужные пятна и он снова смог различать предметы вокруг себя, Рон понял, что попал в передрягу. Всё пространство вокруг заволокло плотным туманом, который, будто вата, опутывал стволы деревьев, завиваясь причудливыми кольцами, поднимался и опускался большими комьями, то становясь полупрозрачным, то совершенно белым и густым, словно сметана.

— Гарри! — с тревогой крикнул он, озираясь и пытаясь найти знакомый силуэт. Но крик утонул в тумане, упав ему под ноги, будто тяжелый шар.

Рона охватил ужас. Нельзя, нельзя было разделяться. Гарри... Где теперь искать его?

Из тумана поднялась белесая бесформенная фигура. Рон почувствовал, как холодеют руки. Крик застрял в горле.

— Зачем ты зовешь его? — послышался голос откуда-то из непроницаемой белой пены. — Ты же бросил его. Предал. Оставил посреди леса и ушел. Ты предал его!

Рона затопил и поглотил чудовищный, жестокий стыд. Откуда-то из глубин памяти полезли самые отвратительные, самые жестокие воспоминания. Дыхание сбилось. Он был будто в центре урагана. Маленький и бессильный, как песчинка, подхваченная жестоким ветром. Все грехи, все дурные мысли, все некрасивые поступки поднялись из глубин памяти, как черный зловонный ил. Рон во всех подробностях вспомнил свою жгучую зависть, когда Гарри стал участником Турнира трех волшебников. Их ссору. Как он бросил его одного, когда над Гарри издевалась вся школа, как он, Рон, ничем ему не помог, не защитил... Вспомнил их ссору в лесу, когда он швырнул крестраж и ушел, несмотря на слезы и крики Гермионы... Свою жестокую, темную и несправедливую ревность. Это было невозможно вынести. В эту минуту он ненавидел и презирал себя так, что мечтал лишь закрыть глаза и умереть... Рон давился от ненависти к себе, прилагая невероятные усилия, чтобы отгородиться от этого мрака, вернуться в реальность... Ему нечего было возразить, он знал, что совершил ужасное. Да, это правда.Так оно и было. Было... Было... Он все-таки сбросил себя чудовищное оцепенение. Вытер лицо.

— Да. Я был свиньей. Я бросил его. Но это было давно, — прошипел он с болью и яростью. — И сейчас я ни за что не совершу эту ошибку.

И он снова отчаянно, со всей мочи заорал:

— ГАРРИ! ГДЕ ТЫ!

Туман, обступивший его, зашатался, словно пламя на ветру. Рон, зажмурившись, замахал на него руками и шарахнулся напролом, продолжая выкрикивать имя друга. Ему некогда было сожалеть о прошлом и копаться в своих грехах: сердцем завладел всепоглощающий страх. Что он не найдет Гарри. Что он потеряет его здесь, в этом чудовищном тумане. Потеряет навсегда... Он знал, что дорога каждая минута, что его ни за что нельзя оставлять здесь надолго одного... От ужаса Рон заорал еще громче, продираясь через колючие кусты. Держись, Гарри, пожалуйста, только не поддавайся, думал он, доставая палочку.

— Клиэиро Айрес! — выкрикнул он заклинание, рассеивающее туман, впрочем, не слишком надеясь, что оно подействует.

Комья вытянулись в длинные ленты и, будто от сильного ветра, наклонились в разные стороны, лишь на мгновение обнажив узкую полоску лесной земли. Потом туман сомкнулся вновь.

— ГАРРИ! — снова заорал он, взмахивая палочкой.

Туман снова будто разрезало напополам. И молочные волны снова сомкнулись. Снова и снова... Без толку. Рону стало по-настоящему жутко. И тут из бесформенной белесой массы...

К нему навстречу шел Фред. Полупрозрачный, но все же вполне узнаваемый, он пристально смотрел на Рона. Потом склонил голову набок и улыбнулся.

Рон задохнулся и остолбенел.

— Не раскисай, Ронни, — сказал Фред. — Он здесь, недалеко. Уизли не сдаются! Ну же, соберись! Иди за мной!

Рон взвыл и, вытирая хлынувшие слезы рукавом, рванулся к брату. Фред шел впереди, Рон, боясь отвести от него взгляд, шагал следом.

— Гарри? — спросил он Фреда одними губами. Тот снова улыбнулся, обернувшись:

— Он ждет тебя. Ты молодчина, Ронни! Я горжусь тобой!

Рон не сводил глаз с погибшего брата.

— Фред, я...

Тот приложил палец к губам.

— Я все вижу, братишка. Знаю. Не говори ничего. Береги силы.

Фред махнул рукой, и туман на крохотное мгновение расступился. И этого оказалось достаточно: Рон успел увидеть в стороне, в нескольких шагах от того места, где он стоял, знакомую лохматую голову...

— Ну же? Чего ты стоишь? — спросил Фред. — Иди!

— Я... Фредди, я...

Рон увидел, как Фред в последний раз улыбнулся ему, подняв большой палец, и через мгновение исчез, растворившись в белом тумане.

Он перевел взгляд на то место, где секунду назад видел Гарри, и стремглав бросился вперед, не разбирая дороги.

Гарри сидел на земле, закрыв глаза и обхватив руками голову.

— Помоги мне, помоги мне... — повторял он монотонно и тихо, без остановки. Будто пытаясь отгородиться, заглушить нечто еще.

Рон схватил его, судорожно всхлипывая, встряхнул. Гарри поднял голову и открыл глаза.

— Рон! — выдохнул он. — Я ждал тебя. Я знал. Я знал, что ты рядом.

— Пошли, нам надо убираться отсюда, — проговорил Рон, помогая ему подняться.

Он крепко схватил его за плечо и потащил куда-то вперед, в молочную непроницаемую пену тумана. Гарри послушно несся за ним, полностью доверившись другу.

Они бежали, не разбирая дороги, спотыкаясь, падая, снова вставая и устремляясь вперед. Рон не разжимал руку ни на мгновение и тащил Гарри за собой туда, где, как он видел, туман уже рассеивался, исчезал, уползая в низины и под упавшие замшелые стволы старых деревьев...

Из-за клочковатых низких туч вдруг вышло яркое весеннее солнце, и на небольшую поляну пролился животворный свет. Рон и Гарри, задыхаясь от долгого бега, от всего пережитого, без сил повалились на траву. Еще некоторое время они лежали без сил, тяжело дыша.

— Как ты нашел меня? — тихо проговорил Гарри, глядя на кусочек синего неба над головой. — Мерлин великий, если бы ты знал...

— Я все знаю, дружище, — ответил Рон, судорожно переводя дух. Он сел, тряхнул рыжей шевелюрой.

— Акуаменти!

Из кончика волшебной палочки полилась вода. Рон набрал полную кружку и протянул Гарри. Он выпил воду буквально одним глотком и с облегчением выдохнул. Рон тоже жадно, с наслаждением напился.

— Я торопился, как мог, Гарри, — проговорил он, вытираясь рукавом. — Надеюсь, тебя не сильно...

Он осекся, но через мгновение продолжил тихо, глядя в сторону:

— Я очень боялся потерять тебя в этой пакости. Я боялся не успеть... Я ведь знаю, как это действует на тебя. Если честно, то из всех, кого я знаю, только ты мог бы безо всякого вреда пройти сквозь эту чертовщину, Гарри. Но ты...

Он снова сделал паузу, а потом поднял пристальный взгляд:

— Ты же снова слышал их, да? Имена. Я же прав?

Гарри опустил голову. Да, старина Рон читал его, словно раскрытую книгу.

Да, он действительно видел их. Одного за другим. Белые, суровые лица тех, кто так и не увидел тот победный рассвет над Хогвартсом... Слышал спокойный и торжественный голос, зачитывающий имена пятидесяти павших. И это звучало, как приговор суда. Как проклятие... В какой-то момент он даже увидел лицо мистера Диггори, рыдающего о погибшем сыне. Он кричал в лицо Гарри что-то гневное, обвиняющее, страшное... Эта белесая тьма наползала, словно проникая внутрь, становилась все более густой, все более беспощадной. И когда Гарри, сделав несколько нетвердых шагов, споткнулся и упал, ему уже не хотелось шевелиться. Уже ничего не хотелось. Он чувствовал себя преступником только потому, что был жив, что осмеливался дышать и думать...

И именно в этот момент он вспомнил яростное, раскрасневшееся лицо Рона, их ссору, их тяжелый и исцеляющий разговор. «Ты не должен тащить это, как проклятый... Все эти люди погибли на войне. Которую начал не ты, которую ты закончил...» Это изменило всё. Гарри закрыл глаза, закрыл уши забинтованными ладонями и решил ждать. Рон здесь, где-то рядом. И он найдет...

— Я ждал тебя, — тихо сказал Гарри. — Только это помогло. Если бы не ты... Как ты вообще нашел меня в этом дьявольском молоке?

Рон вздохнул и отвернулся.

— Гарри, — начал он тихо. — Ты можешь сказать, что я спятил, но я... Я видел Фреда. Это он привел меня к тебе.

Гарри резко обернулся.

— Фреда? Ты видел Фреда? — хрипло спросил он.

Рон нервно закивал. И тут Гарри улыбнулся так ясно, так счастливо, будто у него внутри включили яркий свет.

— Рон! А ты помнишь, какой день сегодня? — спросил он. — Ведь сегодня их день рождения. Джорджа и Фреда...

Рон изумленно ахнул.

— Мерлинова борода! Точно! Как я мог забыть... Вот черт! Гарри! Значит... Значит...

— Они не бросают нас, — проговорил Гарри, сияя. — О, старина Фред, спасибо!

Рон еле слышно всхлипнул и закрыл лицо руками.

— Я... Я так скучаю по нему, — выдохнул он и неожиданно заплакал, как ребенок. Гарри прижал его к себе. У него перехватило дыхание и защипало в глазах.

— Знаю. Я тоже...

— Гарри, ты же простил меня, правда? За все, что я тебе сделал? — всхлипывая, спросил Рон, от потрясения и усталости совершенно растеряв всякую выдержку. — Я был такой гнусной, мерзкой свиньей... Я...

— Мне абсолютно не за что тебя прощать, — ответил Гарри, чудовищным усилием воли загоняя обратно бешено бьющееся сердце и стараясь не заплакать. — Ты мой лучший друг. Мой брат. Моя сила. Рон! У меня нет никого на свете дороже тебя. И я не знаю никого лучше! Ох, ты чудище...

Гарри взял его за плечи. Взлохматил рыжие спутанные волосы.

— Взгляни на меня! — сказал он мягко. — Ну же! Сделай глубокий вдох! Отлично, еще разок! И еще. Вот так. Дружище! Ты чувствуешь, как изменился воздух? Держу пари, что мы справились! Проверим?

Он достал палочку из рукава. Встал. Прочертил над их головами большой круг и провел через него вертикальную черту.

— Финита!

Все вокруг дрогнуло и зашаталось. Гарри снова плюхнулся на землю, не удержавшись на ногах. Воздух вокруг поляны словно взболтали огромной ложкой. Все закружилось. Гарри озирался, прижимая к себе ошалевшего Рона. А вокруг них, вокруг леса будто лопались гигантские серебряные обручи. Огненными лоскутами вспыхивали и опадали тут и там остатки разрушенных чар. Разматывался и распадался на мелкие клочья клубок ведьминых наваждений.

На траву с глухим треском шлёпнулся сияющий серебряный ключ с головкой в виде змеи, свернувшейся в клубок.

Проклятие было снято. Путь был свободен.