Название: | The Well Groomed Mind |
Автор: | https://www.fanfiction.net/u/1509740/Lady-Khali |
Ссылка: | https://www.fanfiction.net/s/8163784/1/The-Well-Groomed-Mind |
Язык: | Английский |
Наличие разрешения: | Разрешение получено |
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
* * *
Мерцающие голубые глаза смотрели в мои зеленые. Мой разум изворачивался, разрываясь между противоположными личностями: «alter-ego» — Мальчик-Который-Выжил стремился вытеснить мое настоящее «Я» — мальчика-который-выжил-у-Дурслей.
Перед глазами появились стены моего чулана. Мой желудок сводило от голода. Я поднял руку, намереваясь открыть дверь своей магией, но ничего не произошло. Я попробовал еще раз, изо всех сил желая, чтобы щеколда поддалась и откинулась вверх. И тут, дверь начала растворяться в дымке.
* * *
Дымка, окутавшая мой разум, сменилась темнотой.
Кто-то тряс меня за плечо.
— Гарри, — шептал Невилл. — Проснись.
Я проснулся и попытался резко сесть, отчего мы с Невиллом столкнулись лбами.
— Ауч, — прошипел он, потирая лоб.
— Извини, — пробормотал я.
— Тебя ведь опять мучали кошмары, — не хочешь поговорить об этом?
Я покачал головой.
Невилл пожал плечами и, спотыкаясь, вернулся в свою постель. Закрывая полог своей кровати, он поспешно прошептал спокойной ночи. Я ждал в темноте до тех пор, пока его дыхание не выровнялось, смешиваясь с храпом Рональда. Затем взял свою палочку с прикроватной тумбочки и наколдовал Темпус. 4:00 утра. Слишком рано, чтобы вставать, но слишком поздно, чтобы вновь заснуть.
Моуди отменил наш ранний утренний урок. Он сказал, что я должен насладиться балом, и будет ждать меня только в 10:00.
— Считай, что это Рождественский подарок, — сказал он мне после утреннего урока. Я вежливо поблагодарил его за выходной и за кобуру для палочки, которую он мне подарил, и извинился.
* * *
Парвати не понимала, почему я раскрыл старый лист пергамента под столом во время очередной паузы между танцами и переводил взгляд с него на Моуди, который значился на карте, как Бартимиус Крауч. Поскольку Гермиона все еще танцевала с Крамом, Парвати, вероятно, списала это на странность Мальчика-который-выжил. На это я и надеялся.
Я украдкой сложил карту и вернул ее в карман. Затем решил претворить в жизнь все, чему научился на уроках Крауча и МакГонагалл по этикету и танцам.
После того, как все начали тусоваться и заиграли Ведуньи, танцы стали доставлять одно удовольствие. Благодаря Парвати, этот день был замечательным. Мы болтали и танцевали, в основном, когда играла эта группа музыкантов, а танцы давались мне все легче. Меня поразило, как мало мы знали друг о друге, живя в одном факультете в течение трех с половиной лет. Мне она очень понравилась. Но будет лучше, если она не выдумает какие-то необоснованные романтические отношения после нашего дружеского общения.
Но Рональд... я должен задушить его за то, как он обращается с Гермионой. Он не имеет права ничего говорить о ее свидании с Крумом, особенно, когда он сам не один. К счастью, Виктор быстро распознал раннюю стадию ссоры и спас ее из лап Рональда. Остаток вечера прошел в приятной дружеской атмосфере. А еще, я сомневался, что Гермиона будет и дальше настаивать, чтобы мы с Рональдом помирились. Уж точно не после того, как он отчитал ее на балу, у всех на глазах.
* * *
Я мысленно вернулся к загадке по имени Бартимеус Крауч.
Я сидел на кровати, скрестив ноги и положив руки на колени, с закрытыми глазами. Вспоминал старые статьи об этом волшебнике. Мысленно, я вновь просмотрел их и поблагодарил самозванца за медитативные уроки по Окклюменции. Моя память сейчас могла посоперничать с памятью Гермионы.
Продвижение по службе. Женитьба. Дальнейшее продвижение по службе. Объявление о рождении ребенка. Я остановил воспоминание и сконцентрировался. Бартимеус Крауч-младший появился в другой статье. Пожиратель смерти. Лонгботтомы. Азкабан. Потом некролог. Мать и сын умерли в течение нескольких недель друг за другом.
Я сосредоточил внимание на том дне, когда мое имя выпало из Кубка, и тут же перед глазами встал Большой зал. Бартимеус Крауч-старший стоял рядом с профессором Дамблдором, в то время как Моуди занимал свое обычное место за учительским столом. Я ухмыльнулся. Крауч-старший скорее умрет, чем поможет Волдеморту. Крауч на карте может быть только Краучем-младшим — молодым Пожирателем смерти, осужденным за пытку Лонгботтомов; но с такими шаткими доказательствами в суде, магглы не предъявляют обвинения, тем более не осуждают. Не говоря уже о том, что, будучи осужденным своим собственным отцом, ему должны были предоставить право автоматической подачи на апелляцию. Если я ничего не пропустил, он, а не Сириус, был первым, кто сбежал из Азкабана. Как его называли в газетах?
Барти.
Фальшивый Аластор Моуди был Барти Краучем-младшим, Пожирателем смерти, и Альбус Дамблдор не узнал его.
Хотя, если трезво смотреть на факты, скорее всего, Дамблдор узнал его сразу же по прибытии в замок, но промолчал, чтобы следить за его попытками убить или похитить меня. Но в этой теории было слишком много нестыковок.
Судя по моему собственному анализу и последней встрече с Дамблдором, он рассматривал меня, как одноразовое оружие. Конечно, если я погибну по вине Крауча, Дамблдор всегда сможет сочинить новую историю, и перенести свое пророчество на другого беднягу. Я бы не стал утверждать, что Дамблдор верит в Пророчество, но он, по-моему, уверен, что в него верю я и все остальные волшебники Британии. А этого вполне достаточно, чтобы свалить всю ответственность на Пророчество, меня и Волдеморта. При условии, что он его правильно преподнесет общественности.
Рассказав мне и фальшивому Моуди про Пророчество, Дамблдор раскрыл часть своего хитрого плана врагу. Надо сказать, я оставил ему мало пространства для маневра. Тем не менее, если бы он воспринимал Моуди, как врага, то попросил бы его выйти. Однако все выглядело так, будто Дамблдор безоговорочно доверял Моуди.
Образ Аврора-параноика служил идеальным прикрытием. На его знаменитую паранойю можно списать любое чудачество и привычку дистанцироваться от других учителей. За исключением полного собрания преподавательского состава, он не контактировал с другими учителями, потому что настоящий Моуди не доверял даже своему лучшему другу, Альбусу, опасаясь, что тот может отравить его через питье. Скажем так, если бы моим лучшим другом был Дамблдор, я бы тоже трижды подумал, прежде чем поворачиваться к нему спиной.
Тяжело вздохнув, я отложил свои выводы в дальний ящик. Крауч прошел тест, присланный доктором Лийдсом, через час после меня и поделился своими результатами. ММ, Оо, и носитель генов Метаморфа, как и я. Он был мастером Окклюменции, но он никогда не сможет стать мастером Легилименции, потому что не имеет генетической предрасположенности к данной области магии. Уже сейчас я мог бы не давать ему просматривать некоторые из своих воспоминаний. Я не эксперт, но он сказал, что такими темпами я превзойду его в Окклюменции в течение года. Краучу незачем знать, что мне известно, кто он такой; Дамблдору тоже не следует знать о моих исследованиях и догадках.
Еще раз вздохнув, я соскользнул с кровати и прошлепал к своему чемодану. Я откинул крышку, порылся в одежде и достал свой переносный сейф. Секунду спустя, я прошипел пароль, осторожно открыв отсек для документов, потому что в последний раз, когда я ее разбудил, Дифи чуть не укусила меня, а я не хотел объяснять мадам Помфри, где я получил укус гадюки. Она просыпается каждые несколько недель, хватает мышку, пьет немного воды, сворачивается обратно в кольцо и опять засыпает.
Мы говорили с ней в последний раз, когда я понял, что Моуди — самозванец. Она сонно посоветовала мне не волноваться насчет него, но быть все время начеку, и снова залезла в свою норку.
Я убрал книгу „Язык Нагов” и взялся за домашнее задание для Моуди. Лучше не рисковать, думая о нем, как о Крауче. Если я нечаянно проговорюсь при всех, сразу потеряю своего временного союзника. Он утверждал, что если я могу говорить на змеином языке, то обязан научиться читать и писать на парселрунах. Как и любая форма письменности, они были разработаны на основе устной формы речи. К сожалению, знание письменного парсельтанга не передается на генетическом уровне, в отличие от устного. Три дня в неделю, за завтраком, мы с Моуди работали над переводами, но работа продвигалась медленно.
Моуди был одарен в Рунах, но не мог разговаривать на змеином языке. Первое время, я старался говорить медленно, полагая, что парсельтанг такой же язык, как и любой другой. Но это не так. Речевой аппарат Моуди не способен был воспроизвести разные тона шипения, чтобы четко выделить существительные и глаголы на этом языке, а его уши не могли уловить разницу между шипением большинства слов. Он, вероятно, мог бы выучить по-отдельности достаточно слов, чтобы войти в Тайную Комнату, но никогда не сможет открыть рот статуи Салазара Слизерина, из-за того, что не может полноценно разговаривать на змеином языке.
После последней попытки перевода, он организовал мне дистанционную встречу через Международную каминную сеть с доктором Лидсом, которого я, наконец-то, увидел вживую. Конечно, я разыскал информацию о нем в библиотеке. Там был доктор Лидс, работающий в Салеме. Его почерк совсем не был похож на почерк Волдеморта, но какое-то время я боялся, что веду переписку с Волдемортом, а не с неприветливым американским индейцем, который считал, что Британия — страна идиотов с отвратительной системой образования. Он говорил на парсельтанге с легким акцентом, иногда используя слова из родного языка (Muskogee, Маскоги), у которого не было эквивалента на английском, и приказал Моуди давать мне нагоняй каждый раз, когда я срывался на английский за время каминного разговора. Вопреки собственному здравому смыслу, он мне понравился.
Я наложил Запирающие чары на полог, зажег Люмос и прислонился к изголовью кровати, держа в руках свои слишком запутанные и независимые аналитические выводы.
На второй день Рождества — в День Рождественских Подарков (1), в шесть тридцать вечера, я был в "Трех Метлах", сидел в отдельной комнате с Сайласом, Ритой Скитер, и ее фотографом. Я ожидал это интервью, но не так рано. После опровержения той злополучной статьи, Сайлас договорился о новом интервью с «Ежедневным Пророком». Мы согласовали вопросы заранее, — Прытко-пишущие перья были запрещены. Изначально, я настаивал на другом репортере, пока Сайлас и мистер Нортон не заметили, что даже после скандала Рита остается самым популярным репортером Пророка, а также очень опасным потенциальным врагом, поэтому я протянул ей оливковую ветвь перемирия.
Под предлогом опроса чемпионов, Рита перенесла мое интервью вперед, хотя мы с МакГонагалл пришли в Хогсмид вместе. Она поздоровалась с Сайласом по имени, кратко вспоминая о том времени, когда он учился у нее, и спросила, кого он представляет, меня или свою газету. После того, как мы оба заверили ее, что Сайлас является моим представителем, она извинилась и сказала, что подождет меня внизу.
Рита положила свои очки на стол.
— Как поживаете, мистер Поттер?
— Лучше, чем в прошлый раз. А вы?
— Справляюсь. Вы не возражаете, если я задам несколько вопросов о вашем новом имидже?
Я переглянулся с Сайласом.
— Вы можете спросить, но мистер Поттер не обязан отвечать. И мы можем выбрать вопросы и ответы, которые будут удалены из окончательного варианта статьи.
Она поджала губы, явно не одобряя наш редакторский контроль.
— Приемлемо. Мой редактор хочет выпустить статью 9 января. Меня не будет в офисе до 4-го. Вы получите черновую статью 6 января — вас устраивает эта дата?
— Я бы предпочел получить ее до Нового Года, но пойму, если у вас есть другие обязательства, — сказал Сайлас.
— Я уезжаю к матери в Ирландию сегодня вечером. Если это вас устраивает, я могу приказать домовому эльфу доставить ее 31-го. Иначе, боюсь, что сова не долетит назад в Лондон.
— Ваш домовой эльф может доставить статью в мой кабинет.
— Работаете по праздникам? — спросила она, кокетливо захлопав ресницами.
Я закатил глаза, забавляясь этим спектаклем. Сайлас вел себя по-деловому, но улыбался чаще и весело сверкал глазами. Рита не умела настолько тонко играть на публику, но она была репортером, а не адвокатом. Интересно. Если они договорятся, для Риты это интервью может стать отличным пресс-релизом. Конечно, его советы могут быть не столь эффективными в ее сфере деятельности. Надо обдумать это.
— Всегда.
Рита одарила его легкой улыбкой и, наконец, взялась за перо. Повернувшись ко мне, она спросила:
— Начнем?
Я утвердительно кивнул.
— Что же, полагаю, мы должны начать с того места, где остановились в прошлый раз. — Она взглянула на пергамент, поморщилась от чего-то и прочитала первый вопрос. — Почему вы подкинули свое имя в Кубок огня?
Я тяжко вздохнул.
— Я не бросал свое имя в Кубок, и не просил никого из старших учеников сделать это за меня.
— Если не вы, то кто?
— Я не знаю. Профессора Моуди и Дамблдор верят, что этот кто-то пытается убить меня.
Рита подняла ухоженный палец.
— Могу я спросить, верите ли вы в это сами? Мои читатели захотят узнать лично ваше мнение.
Сайлас повернулся ко мне:
— Ты не обязан отвечать.
— Я отвечу.
Я закрыл глаза, раздумывая, как бы ответить поделикатнее. Если отвечу «Да», это будет означать, что я доверяю Дамблдору и Моуди, а если «Нет» — не доверяю, соответственно. После того, как он извинился на балу, Дамблдор больше не беспокоил меня по поводу Пророчества и тому подобной чепухи. Он чего-то выжидал, готовился к чему-то, одаривая меня взглядом своих водянисто-голубых глаз и фальшивыми улыбками, словно знал то, чего не знаю я. Ругательства в его адрес были далеко не теми словами, которыми я мог бы поделиться с Ритой Скитер на официальном интервью. А просто сказать, что я не доверяю Дамблдору больше, чем дяде Вернону, значит не сказать ничего. И это при том, что дядя Вернон с радостью продаст меня Волдеморту (или Дамблдору)... Я склонил голову на бок и подарил Рите слабую улыбку.
— Я не знаю. Убить меня не так-то просто, но я не могу не учитывать их мнение, потому что этот год не особо отличается от предыдущих трех лет в Хогвартсе.
Глаза Риты загорелись, и она подалась вперед.
— Нет никакой разницы? Неужели ты рисковал своей жизнью каждый год?
— Я бы не сказал «рисковал своей жизнью», скорее уж «подставлялся под удары».
— Расскажи, пожалуйста.
Сайлас прищурился, но я поднял руку, предвосхищая его возражения. Быть может, у меня больше не будет возможности рассказать свою историю без вмешательства Дамблдора.
— На первом году, учитель впустил в школу тролля. Тот вошел в женский туалет, где пряталась Гермиона Грейнджер. Рональд Уизли и я услышали ее крик. Никого из учителей не было поблизости, поэтому я отвлек тролля, а Рональд вырубил его, уронив дубину ему на голову. Затем, тот же учитель, профессор Квиррел, попытался украсть философский Камень, который профессор Дамблдор спрятал на третьем этаже за «полосой препятствий»; откровенно говоря, эти «препятствия» были несложными даже для трех первогодков — я, Гермиона и Рональд преодолели их без особого труда.
— Квиррел заполучил камень? Вот почему он внезапно исчез?
Я поморщился:
— Не совсем, — ответил я, поворачиваясь к Сайласу. — Если я расскажу, что произошло там, внизу, и она публикует это, меня могут арестовать?
Глаза Риты полезли на лоб. Она прикрыла рот ладонью.
— Мистер Поттер? Так вы говорите...
— Не отвечай, Гарри. Рита, я уверен, вы можете преподнести это так, чтобы Гарри не выглядел виноватым в том, что случилось с профессором Квиррелом.
— Конечно. Мистер Поттер, это совершенно конфиденциально, — сказала она и опустила перо. — Был ли жив еще Квиррел, когда вы видели его в последний раз?
— Нет.
— Значит, кто-то в Хогвартсе скрыл его смерть.
— Я не знаю, как это замяли. Большинство учеников знали, по крайней мере, после того происшествия некоторые подробности инцидента стали известны всем.
— И все же, никто не сообщил об этом Пророку, значит, кто-то наложил на всех учеников заклинание, запрещающее им рассказывать правду. Если это так, тогда почему вы можете говорить об этом?
Сайлас рассеянно потер подбородок:
— Скорее всего, сразу же после того инцидента вы попали в больничное крыло, так ведь?
Я кивнул.
— Мне придется выяснить это доподлинно, но полагаю, что заклинание наложили либо в Большом зале сразу на всех учеников, либо отдельно на каждый факультет. Тот, кто сделал это, действовал оперативно, раз никто из родителей не успел нажаловаться в Министерство после получения обличительного письма.
— Можно это как-нибудь проверить? — спросила Рита, почти подпрыгивая от волнения на своем месте.
— Я могу попросить некоторых из своих коллег привести своих детей во время каникул, чтобы специалист по снятию проклятий проверил это.
— Только убедитесь, что ваш специалист является хотя бы экспертом в данной области, желательно владеющим Легилименцией, — сказал я. Они оба повернулись и с любопытством посмотрели на меня, но я покачал головой. — Поверьте мне, вы не захотите знать, почему. Не сейчас.
Рита, очевидно, не хотела пропустить потенциальный сюжет для статьи, но сдержалась.
— Конечно, мистер Поттер. Но вы ведь не возражаете, если мы с Сайласом сами выясним это? Замять инцидент в Хогвартсе — это вполне интересная история.
— Ладно, только не упоминайте меня при этом.
— Конечно. — Она вновь взяла перо.
— На втором году, от взгляда василиска окаменели четверо студентов, Почти Безголовый Ник, и кошка Филча — миссис Норрис. — Я закатал правый рукав мантии, обнажив шрам на запястье от клыка василиска. Фоукс обезвредил яд и исцелил рану, но даже слезы феникса не смогли полностью вывести шрам.
— Вместе с Рональдом мы нашли его логово, но потолок обрушился, когда профессор Локхарт попытался обливиэйтить нас. Обвал разделил нас, и я пошел вперед. Фоукс, феникс Дамблдора, принес мне шляпу с мечом Гриффиндора внутри. Я убил василиска этим мечом. Моя подруга Гермиона Грейнджер была первой, кто понял, что в Хогвартсе завелся василиск. Ей было тогда всего тринадцать. Мне любопытно, почему тринадцатилетней магглорожденной, которая вряд ли встречала волшебных существ у себя в городе, удалось выяснить, что за существо нападает на студентов, раньше профессора Кеттлберна или профессора Дамблдора.
— Вычеркни последнее предложение, Рита, — потребовал Сайлас.
Она поморщилась:
— Ну...Хорошо. Могу я хотя бы изучить те материалы, которые преподаватели должны были знать?
— Да, — сказал я. — Но, пожалуйста ...
— ... не упоминать твое имя. Я поняла уже. Мы можем сфотографировать твой шрам? Я не опубликую фото без твоего письменного разрешения.
Я осторожно кивнул. После Тайной Комнаты никто не задокументировал мои травмы. Шрам не является доказательством, но это все же лучше, чем ничего. Фотограф попросил меня положить руку на стол запястьем вверх, настроил камеру и сделал несколько снимков. Когда он закончил, я закатал рукав обратно.
— Могу ли я спросить, что случилось на третьем году?
Я улыбнулся, вспоминая тетю Мардж, парящую под потолком.
— На самом деле, третий год начался весело. К нам в гости приехала сестра дяди — маггла. Она называла мою мать «тухлым яйцом» и сказала, что она, цитирую: «сбежала с транжирой-бездельником». Я потерял контроль над своей магией и надул ее как воздушный шарик. В итоге она оказалась под потолком. Я был в ужасе, как и любой другой ребенок, которому запретили использовать магию за пределами школы, поэтому схватил свои вещи и убежал из дома. Совершено случайно вызвал автобус Ночной Рыцарь, и меня отвезли в Косой Переулок.
— Случайно? Ты не знал, как вызвать Ночного Рыцаря?
— Нет, мэм. Я рос у магглов. Пока Хагрид не ввел меня в волшебный мир, я даже не знал, что все странные вещи, которые я совершал, были магией.
Они оба были в ужасе.
— Хранитель ключей? — сказали они одновременно.
Я колебался, размышляя, стоит ли вдаваться в такие подробности. Ну, пока что это плохо отражалось только на Дамблдоре и Дурслях...
— Мои родственники не хотели, чтобы я поступил в Хогвартс. Когда никто не ответил на письма, профессор Дамблдор послал Хагрида, чтобы он передал мне письмо лично и сопроводил в Косой Переулок.
— Разве не профессор МакГонагалл проводит магглорожденых студентов в волшебный мир? — спросила Рита у Сайласа.
Сайлас пожал плечами:
— В последнее время это делает она, я проверял.
— Как ты относишься к хранителю ключей, после этого? — спросила она.
Я вздохнул:
— Хагрид — один из моих самых дорогих друзей. На первом году, он написал всем волшебникам, которые знали моих родителей, и попросил их прислать фотографии моих родителей. Потом он вложил их в альбом и подарил мне его в конце года. Тогда я впервые увидел их на фотографии. Я не могу представить свою жизнь без него. — Я вспомнил счастливого гиппогрифа, когда мы его освободили. — Однако, все равно, он не самый подходящий человек для сопровождения маглорожденного волшебника в волшебный мир, потому что был исключен из Хогвартса и так и недоучился потом. Существует множество мелочей, о которых магглорожденные студенты даже не догадываются. Например, как попасть на Платформу 9 и 3/4. Если вы не привыкли иметь дело с магглорожденными, вряд ли вам придет в голову, что мы не знаем, как это сделать. Есть много различий в наших обычаях. Взять, к примеру, ваше перо. Вы ведь всегда пользовались перьями и пергаментом.
— Это так.
— А я пользовался тетрадью на спиралях — Рита бросила на меня вопросительный взгляд. — Она похожа на большой блокнот, но с тонкими, разлинованными страницами, скрепленными вместе спиралевидным куском проволоки. Я никогда не брал в руки перо. В моей маггловской школе пользуются карандашами и ручками, — это такие тонкие палочки длиной с вашу кисть, которые пишут чернилами. Хотя я использовал перья в течение последних трех лет, мне до сих пор трудно писать ими на пергаменте. Мне нужно вдвое больше времени, чтобы написать сочинение, чем ученику, выросшему в магическом мире.
Судя по их потрясенным лицам, они даже не догадывались, с какими проблемами сталкиваются магглорожденные.
— Думаю, мне было бы не так трудно в течение первых нескольких месяцев, если бы профессор МакГонагалл сопроводила меня в волшебный мир, а потом познакомила с Хагридом и другими учителями, но профессор Дамблдор послал именно Хагрида.
Рита отпила немного чая и сосредоточилась, прежде чем задать следующий вопрос.
— Возвращаясь к третьему году, — сказала она, обводя информацию о Хагриде и Дурслях и сделав небольшую пометку «первый год» на полях страницы. — Что произошло, когда вы вернулись к родственникам?
Я усмехнулся.
— Я и не вернулся тогда. Министр Фадж встретил меня в " Дырявом Котле". Он договорился с Дурслями, наложил на сестру Вернона Обливиэйт, и позволил мне остаться в Косом переулке до конца каникул. Министр был добр ко мне. Я не могу описать, насколько сильно он помог мне в то лето. Он был таким чутким, заботливым и заставил меня почувствовать... — Сайлас поджал губы, — это был наш условный знак, что я говорю лишнее.
— Раньше вы говорили, что этот год не отличается от других. Ваша жизнь снова была в опасности в течение учебного года? Сириус Блэк напал на вас?
— Не он, а дементоры. Они искали его, поэтому напали на меня тоже. Вообще, они нападали три раза. Первый раз был на Хогватс-Экспрессе. Ремус Люпин, наш профессор по ЗОТИ, который преподавал в прошлом году, вызвал Патронуса и прогнал его. Второй раз был на квиддичном матче. Когда дементоры напали, я увидел, как Волдеморт убил мою маму. Я хотел одновременно и забыть это ужасное воспоминание, и помнить его, потому что оно было единственным воспоминанием о моих родителях. Во всяком случае, я потерял сознание из-за дементоров и упал со своей метлы. Позже я узнал, что профессор Дамблдор призвал Патронуса, а профессор Флитвик замедлил мое падение, поэтому я не переломал все кости, упав с такой высоты. Третий раз был на берегу озера в конце прошлого года. Там я впервые смог создать материального защитника.
— В самом деле? — спросила она, подавая знак своему фотографу. — Ты можешь показать его мне?
Сайлас кивнул, и я поднял палочку.
— Экспекто патронум. — Сохатый загарцевал вокруг нас, и вспышка фотокамеры озарила комнату.
— Это впечатляющее достижение в магии, мистер Поттер. Если вы не возражаете, могу ли я поинтересоваться, какое воспоминание вы используете для его проявления? Воскрешаете в памяти один из своих смелых подвигов?
Я закусил нижнюю губу, обдумывая свой ответ. Правда спровоцирует несколько преждевременных вопросов, но я и так наговорил больше, чем нужно. Если я сейчас совру, что использую настоящие счастливые воспоминания, суд может решить, что у ребенка с достаточно счастливыми воспоминаниями для вызова Патронуса, очевидно, нет проблем с семьей. Использовать свое реальное положение в семье — последний аргумент, чтобы вырваться из-под опеки Дурслей и Дамблдора. Я ни за что не хотел упускать такой шанс.
— У меня нет достаточно счастливых воспоминаний для создания Патронуса. Я могу наколдовать его, потому что очень хочу этого, и у меня достаточно магии, хотя это сложновато.
Рита начала мять в руках пергамент, видимо, не зная, что сказать. Повисла неловкая тишина. Она откашлялась.
— Первое задание показало, что вы были в состоянии конкурировать с учениками, старше и опытнее себя. Что вы почувствовали, когда директор дал вам более низкий балл, по сравнению с другими?
— Я был в бешенстве. Я достал яйцо в кратчайшие сроки, при этом не получив травмы сам и не нанеся ее драконице с кладкой яиц, а это никому из чемпионов не удалось. Однако после разговора с профессором Дамблдором, я понял, почему он дал мне такой низкий балл. Они должны были судить нас по мастерству в магии, а я использовал только одно, да и то самое простое заклинание. Но мне не понравилось, что я оказался на последнем месте. Все выглядело так, словно директор не одобрил мое стремление к самосохранению.
Сайлас усмехнулся. Рита слегка расслабилась.
— Да, это была интересная стратегия.
Я виновато улыбнулся ей.
— Первоначально я планировал спрятаться за судьями. Они сами выбрали дракониц-наседок в качестве первого задания. Прятать фальшивое яйцо среди настоящих — грязный прием. И если за то, что мы потревожили ее гнездо, кем-то нужно пожертвовать, пусть лучше это будут они, а не я. Но этот план провалился, когда я увидел, что дракон стоит между мной и судьями. Тогда я решил, что за спинами драконологов прятаться более безопасно.
— А вы не подумали, что ваши действия могли расценить, как трусость? Может быть, это не по-Гриффиндорски?
Я пожал плечами:
— Я четверокурсник. А драконологи — взрослые, обученные обращаться с драконами специалисты. Я думал, что если они сами успокоят дракона, будет меньше риска нарваться на него самому.
— Ты волнуешься, что можешь умереть на этом турнире?
— Да, — честно ответил я. — Мне наплевать на победу. Моя единственная забота — остаться в живых.
Она дошла до конца заранее подготовленных вопросов, но теперь, видимо, хотела спросить о чем-то другом. — Я вижу, вы поменяли свои очки. Это знак чего-то нового? Или нам стоит ожидать и другие изменения в вашем имидже и образе жизни?
Я рассмеялся.
— Не совсем. Я просто понял, что пришла пора для перемен. Я устал от того, что все сравнивают меня с отцом. Некоторые даже называли меня Джеймсом. Мне приятно, что все помнят моего отца, но вот беда — я то его не помню. Тем не менее, люди, в том числе и мои учителя, ожидают, что я буду точно таким же, как он. Но я не он. Круглые очки усиливали наше сходство, отчего взрослые волшебники часто путали меня с моим отцом, так что я поменял свои очки. Моя подруга Гермиона помогла мне выбрать новую пару. Они мне идут, правда?
— Вы хорошо в них смотритесь. Теперь просто нужно что-то сделать с волосами, — сказала она и, потянувшись через стол, откинула непослушную прядь волос у меня со лба, которая прикрывала «знаменитый» шрам. — Может, немного отрастишь их.
— Может быть, — сказал я, желая, чтобы она, поскорее перестала вести себя как миссис Уизли.
— Итак, в каких отношениях вы находитесь с очаровательной мисс Грейнджер? Или они с экзотической мисс Патил соперничают за ваше внимание?
— Ничего подобного, — сказал я, удивляясь ее буйной фантазии. — Гермиона мне как старшая сестра. Я попросил ее помочь мне выбрать новые очки, потому что сам не очень разбираюсь в обновках. — Я усмехнулся. — Может, мне стоило разбить старые вдребезги, когда она сказала, что в них я выгляжу как черепаха. — Рита рассмеялась. — А с Парвати мы просто друзья. Мне только четырнадцать, и я, практически, самый младший в классе. Я ни с кем еще не собираюсь встречаться. Дайте мне еще несколько лет.
Рита записала мой ответ и отложила перо. Затем она протянула руку для пожатия.
— Было очень приятно работать с вами, мистер Поттер. Спасибо, что дали мне второй шанс.
— Не за что, мисс Скитер. Удачи вам на других интервью.
— Спасибо. Вам бы хотелось, чтобы я поделилась информацией с вашим адвокатом, если обнаружу какую-нибудь сенсацию в Хогвартсе, прежде чем она попадет в прессу?
Предложение поразило меня. Может быть, я произвел на нее лучшее впечатление, чем в прошлый раз.
— Было бы чудесно, спасибо вам. Счастливых праздников, миссис Скитер.
— С праздником вас тоже, мистер Поттер, и, пожалуйста, называйте меня мисс Скитер. Миссис Скитер — это моя мама.
Ох уж этот их "страх и ужосс" перед именем Сталина
Спасибо вам за перевод) 1 |
Спасибо за перевод
1 |
Довольно необычный вариант развития событий.
Посмотрим, что будет во второй части. P.S. текст надо бы вычитать еще раз свежим взглядом и поправить ошибки. 1 |
kraaпереводчик
|
|
HPotter, я все понимаю. Но и вы поймите меня - искать новую бету шансов никаких нет. Фик давно известный. Работа огромная - я три года потратила на перевод. Да какой перевод? Из болгарского на русском в основном. Если вы готовы заняться исправлением/уточнениями - только скажите, сразу организуем это.
1 |
Я обычно бросаю читать психологические страдашки "за всё про всё", поскольку прочитав пару таких выкрученных на максимум переживалок, считай прочитал их все. Ничтожный процент истинных меланхоликов в обществе, ан постоянно фокусируют внимание именно на них. И строят теории именно под них. Раздражает.
Показать полностью
Но этот вариант всё ж читабелен. И поворот с Волдемортом любопытный. Читабельно хоть по прежнему и крутится сюжет вокруг школьной травли, осточертевших семейных насилий, причиняющих гг страдания. И раздражающие пляски вокруг "истинности личности", словно она какая-то генетически прописанная структура. И всё это "ах у меня разрушается личность если не успею чото там склеить" вызывает изрядные сомнения. По сути Гарри здесь считает истинной свою личность "чуланного ребенка", что слепили Дурсли. Да "естественным" путём, тобишь не правкой опытного легелимента, а чуланом, побоями и голодом. И она всего лишь была первой. А не лучшей. Человек на протяжении жизни десятки раз меняется, тем чаще чем более напряженно давят обстоятельства. И никаких особых страданий по этому поводу не испытывает. Тут же прямо выкрученная на максимум глобальность реакций. Тем не менее у данного произведения "проду" буду ждать ) |
kraaпереводчик
|
|
МайкL
прода назывется "Страж разума". Незаконченная. И, что бы вы по поводу содержания не сказали, я не Автор. Я переводик. В то время Дамбигады пересчитывались пальцами одной руки и я взялась за перевод. Представьте фронт работы - я, болгарка, переводит с английского - которого никогда не учила - на русский - которого учила в школе. Вот. Если что-то не нравится, я не виновата. 1 |
kraa
)) да я не претензии высказываю вам, милая kraa. Благодарствую за труд! Всего лишь высказываю личное мнение, которое для категории любителей как раз вот такого, услышится как раз положительными нотами. 2 |
kraaпереводчик
|
|
котМатроскин, спасибо. Мне тоже такой Барти-младший понравился. Разумный.
|
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |