Вдова мистера Коллинза (гет)

Хлопоты, охватившие Лонгборн в преддверии визита леди Кэтрин де Бёр, заключались не только в подготовке трёх гостевых комнат и увеличении запасов в погребе и кладовых, но ещё и в том, что Элизабет было необходимо оповестить всех своих домашних о весьма диковинном характере их высокородной гостьи и раздать советы, как следует реагировать на разговоры с ней и какое поведение не приведёт ни к чему, кроме расстроенных нервов. Джорджиана весьма благоразумно решила остаться в Незерфилде в день приезда своей тётушки, так что в Лонгборне присутствовали лишь домочадцы. Повару были отданы указания касаемо предпочтений леди Кэтрин, а Бэтси и миссис Хилл приготовили спальные места в комнатах слуг для горничных и кучеров, которые прибудут вместе с высокородными гостьями. Весь дом пребывал в слегка нервозном ожидании их прибытия, но ближе к четырём часам пополудни в библиотеку, где коротала время Элизабет, постучались.

— Миссис Коллинз, — прозвучал голос миссис Хилл из-за двери.

— Прошу, входите, — отозвалась Элизабет.

— Мадам, прошу прощения, — присела в реверансе экономка, открыв дверь, — на подъездную дорожку только что въехала карета.

— Хорошо, миссис Хилл, — тяжело вздохнув ответила Элизабет. — Оповестите мою матушку и сестёр. Пусть собираются у входа в имение.

— Да, мадам, — снова присела в реверансе миссис Хилл и вышла.

Оставшись одна, Элизабет сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. В ближайшие две с половиной недели она будет ходить по острию ножа, ведь леди Кэтрин обладала достаточным весом в обществе, чтобы при желании уничтожить репутацию семьи Беннет. Ей необходимо вновь научиться держать язык за зубами, но при этом простая покорность, которую она так привыкла изображать в Хансфорде и Розингсе, будет неуместна. Теперь Элизабет хозяйка имения, а леди Кэтрин будет здесь гостьей, а не наоборот. Хотя Элизабет даже не сомневалась в том, что эта мадам едет в Лонгборн в полной уверенности, что её положение в обществе делает её хозяйкой любого дома, куда бы она ни соизволила явиться. Решив не накручивать себя наперёд, Элизабет ещё раз шумно выдохнула и направилась к парадному входу Лонгборна, где уже собралась вся её семья и слуги.

— Лиззи, ты только взгляни, какая роскошная карета! — тут же воскликнула Китти, заприметив свою старшую сестру.

Элизабет немедленно обратила внимание на действительно впечатляющий экипаж, который она сама, однако, до этого ни разу не видела за все три года своего проживания по соседству с Розингс Парком. Это могло лишь означать, что она была приобретена сравнительно недавно, но, помня содержание письма, которое её Светлость написала мистеру Дарси, это совершенно не вязалось с нынешним положением дел в Розингсе.

Стоило экипажу остановиться на подъездной дорожке Лонгборна, как кучер немедленно спрыгнул с кóзел и, поставив под дверцей небольшую ступеньку, принялся помогать гостям выйти из кареты. Первой без всякого сомнения появилась леди Кэтрин де Бёр, а за ней спустилась мисс Энн де Бёр. Однако третьим гостем оказалась вовсе не миссис Дженкинсон, как предполагала Элизабет, а высокий, худощавый мужчина лет пятидесяти, хотя можно было предположить, что его излишняя худоба могла добавлять ему возраста, а потому ему могло быть и около сорока.

— Леди Кэтрин, мисс де Бёр, — тепло улыбнулась Элизабет знакомым дамам, — рада приветствовать вас. Добро пожаловать в Лонгборн, — она присела в реверансе перед прибывшими гостьями, и её примеру последовали все её сёстры и матушка.

— Миссис Коллинз, — подошла к ней леди Кэтрин, воткнув свою трость в землю столь решительно, словно хотела задавить назойливого паука, — я тоже несказанно рада видеть вас в добром здравии. Соизвольте представить мне ваших родственников, — потребовала она не приемлющим возражений голосом.

— Конечно, — не убирая с лица любезнейшей улыбки, кивнула Элизабет, и принялась перечислять имена своей матушки и всех своих сестёр. После обязательного обмена любезностями леди Кэтрин тоже решила представить мужчину, который сопровождал её в этом визите.

— Миссис Коллинз, позвольте представить вам мистера Браунинга, — высокий джентльмен слегка поклонился, однако лицо его не было искажено приветливостью, а скорее строгостью. — Я решила, что вам следует познакомиться с человеком, который нынче исполняет обязанности вашего покойного супруга. Мистер Браунинг занял Хансфорд вскоре после того, как вы покинули его.

— Рада знакомству, мистер Браунинг, — присела в реверансе Элизабет. — Меня радует, что паства мистера Коллинза после его смерти попала в надёжные руки, ведь если леди Кэтрин одобрила ваше назначение, то вы несомненно являетесь примером христианской добродетели и великодушия.

— Благодарю за столь высокую оценку моих качеств, о которых вы, впрочем, ничего не знаете, — прогудел своим низким голосом мистер Браунинг, глядя на окружавших его дам сверху вниз, ведь рост его, как показалось Элизабет, достигал по меньшей мере шести футов и трёх дюймов, а потому выглядел он весьма внушительно, даже угрожающе. Слова же его поставили Элизабет в тупик. Он не выразил ни радости познакомиться, ни благодарности за гостеприимство, а потому на несколько мгновений между гостями и жителями Лонгборна воцарилась тишина, прерываемая лишь перешёптываниями миссис Хилл с кучерами, прибывшими горничными и слугами Лонгборна, которые уже разносили чемоданы гостей по комнатам.

— Прошу, давайте пройдём в гостиную, — наконец подала голос миссис Беннет. — Через пару минут Бэтси подаст чай и угощения. А после, когда слуги разложат ваши вещи, вы сможете немного отдохнуть и переодеться с дороги, а там и время ужина подойдёт.

Чаепитие прошло за весьма натянутой беседой, хотя беседой это было сложно назвать, ведь говорила в основном леди Кэтрин. Она высказала своё мнение, что гостиная была слишком тёмная и не подходила для времяпрепровождения после полудня, на что миссис Беннет ответила тем, что вторая гостиная Лонгборна находится с северной стороны поместья и осенью и зимой там бывает прохладно, да она и меньше. Леди Кэтрин посоветовала ей заменить шторы на более светлые, а над камином, вместо портретов, повесить большое зеркало, чтобы в нём отражался тот мизерный свет, что присутствовал в комнате. Далее она продолжила высказывать своё не самое лестное мнение как о доме, так и о саде, который можно было видеть из окна, и возмутилась тем, что на земле лежали опавшие листья в середине октября. Мисс Энн де Бёр всё это время помалкивала и лишь изредка бросала взгляды на Элизабет, давая ей понять, что, стоит ей улучить момент, и им предстоит разговор без вездесущего присутствия её маменьки. Мистер Браунинг же активно соглашался с каждым словом её Светлости, внимательно осматривая убранство гостиной и изучая поданные угощения, хотя попробовать их он так и не соизволил, а лишь пил пустой чай, даже не добавив в чашку молока.

Сёстры Беннет были до глубины души впечатлены прибывшими гостями, но каждая по разным причинам. Джейн была удивлена некоторой резкостью манер леди Кэтрин и мистера Браунинга, однако была готова отнестись к этому со снисходительностью и пониманием, объясняя себе их поведение тем, что, проведя столь долгий путь в карете, настроение человека вполне может быть омрачено усталостью. Мэри пребывала в крайне разрозненных эмоциях, ведь если раньше она бы с упоением и пиететом слушала каждое слово, брошенное столь высокородной дамой и тем паче пастором, то теперь, зная по опыту Элизабет, что ряса вовсе не является доказательством добропорядочности священнослужителя, она не знала, как относиться к гостям. Китти находилась под впечатлением от богатства одеяний прибывших дам и, будучи в семье Беннет главным знатоком расценок всех тканей и украшений, мысленно подсчитала у себя в голове, что весь наряд леди Кэтрин вышел примерно на сотню фунтов, а её украшения — фунтов на пятьсот по нынешним ценам, не меньше; платье мисс де Бёр было несколько проще, фунтов на восемьдесят, а из украшений она носила лишь серьги, которые Китти не смогла разглядеть со своего места, такие они были крошечные; мистер Браунинг её вовсе не интересовал. Лидия же всё чаепитие не могла перестать переводить обескураженный взгляд с её Светлости на Элизабет, про себя поражаясь, как её сестре с её характером удалось уживаться в самом близком соседстве с такой дамой на протяжении почти трёх лет.

Когда чай был выпит, а гости выразили желание немного отдохнуть, Элизабет и миссис Беннет пригласили гостей на второй этаж, дабы показать им их комнаты. Леди Кэтрин была выделена самая просторная из гостевых спален, хотя она всё же не преминула заметить, что кровать была узковата, и посоветовала миссис Беннет одного мастера в Лондоне, который по рекомендации её Светлости будет готов изготовить для Лонгборна мебель по приемлемой цене. Мисс де Бёр сердечно поблагодарила Элизабет и миссис Беннет и сразу же позвала свою горничную, чтобы та помогла ей переодеться. А мистер Браунинг лишь мрачно осмотрел предоставленную ему спальню, ни слова не сказав. После всех этих хлопот миссис Беннет пожелала удалиться в собственную комнату, дабы немного успокоить свои растревоженные нервы, младшие девочки собрались в музыкальной комнате, чтобы обсудить гостей, а Джейн и Элизабет отправились в библиотеку и некоторое время тоже провели за непринуждённой беседой, однако вскоре их разговор был прерван стуком в дверь.

— Миссис Коллинз, прибежал мальчишка с запиской из Незерфилд Парка, — прозвучал из-за двери голос Бэтси. — Говорит, что никому её не отдаст, кроме вас. Пустить его?

— Да, Бэтси, пусти, — откликнулась Элизабет, и сию же секунду на пороге библиотеки появился мальчик лет десяти, который с важным видом жевал яблоко.

— Мадам, вам записка, — заявил он. — Мне приказано подождать вашего ответа.

— Хорошо, раз тебе приказано, — улыбнувшись, ответила ему Элизабет. — Бэтси, принеси нашему почтальону молока и… — она вдруг осеклась. — Ты обедал? — спросила она мальчика, на что тот помотал головой, продолжая жевать яблоко. — И пару сэндвичей.

— Да, миссис Коллинз, — присела в реверансе Бэтси и вышла из библиотеки.

— Спасибо, мадам! — восторженно воскликнул мальчишка и плюхнулся на стул в ожидании угощения и ответа на записку.

Элизабет же расположилась за рабочим столом и развернула записку.

«Миссис Коллинз,

прошу как можно скорей ответить и спасти мой разум от самых страшных фантазий о том, что сейчас происходит в Лонгборне. Меня интересуют лишь две вещи: живы ли вы и насколько несносна моя тётка. Первое меня волнует, потому что мне необходимо знать, будет ли у меня партнёрша на первый и второй после ужина сет во время надвигающегося бала. А второе — потому что мне желательно быть в курсе того, сколько самообладания мне понадобится на ближайшие две с половиной недели.

Ваш Ф.Д.»

Пока Элизабет читала полученное сообщение, Бэтси уже принесла мальчику угощение, которое тот с аппетитом принялся уплетать за обе щеки, а Джейн с любопытством наблюдала, как слегка встревоженное выражение лица её сестры сменилось на улыбчивое.

— Что там, Лиззи? — спросила она, и Элизабет просто протянула ей листок, зная, что там не содержится ничего, что ей стоило бы держать от своей старшей сестры в тайне, а сама начала писать ответ.

«Мистер Дарси,

успокойте свою фантазию. Уверяю вас, с приездом леди Кэтрин в Лонгборн не происходит ничего такого, чего я не ожидала. А потому отвечаю по двум интересующим вас вопросам: я живее всех живых, а леди Кэтрин нынче в том же настроении, как когда мистер Коллинз распорядился установить в шкафах полки, прежде, по собственной недальновидности, не посоветовавшись с её Светлостью. Надеюсь, ваш разум спасён.

Ваша Э.К.»

К тому моменту, как Элизабет закончила свой ответ, мальчик-посыльный уже был готов бежать обратно в Незерфилд, а потому, ещё раз поблагодарив её за угощение, умчался.

— Мистер Дарси тебе уже личные записки пишет, Лиззи? — с лукавой улыбкой спросила Джейн, когда они снова остались наедине.

— Джейн… — слегка раздражённо вздохнула Элизабет, поднимаясь из-за стола.

— Да брось, Лиззи!

— Джейн, — уже строже сказала Элизабет, — я понимаю, что ты влюблена, и твои чувства взаимны, потому тебе хочется всех вокруг видеть столь же счастливыми. Но не нужно делать никаких домыслов по поводу моих взаимоотношений с мистером Дарси.

— Да, ты права, — слегка пристыженно потупила взгляд Джейн, — прости.

— Извини, — выдохнула Элизабет, — мне не стоило быть такой резкой. Просто для меня это…

Ей не удалось закончить свою мысль, потому что в дверь библиотеки вновь постучались, но за этим не последовало ни голоса Бэтси, ни миссис Хилл.

— Войдите, — позвала Элизабет, и на пороге появилась мисс Энн де Бёр. — Энни, — улыбнулась Элизабет и пошла навстречу гостье с явным намерением её обнять.

— Элиза, — тоже заулыбалась мисс де Бёр, закрыв за собой дверь и обнимая свою давнюю подругу в ответ. — Я не помешаю? — спросила она, отстранившись от Элизабет и взглянув на Джейн.

— Энн, конечно же нет!

— Мисс де Бёр, не волнуйтесь, — присела в реверансе Джейн. — Я лучше пойду посмотрю, как там матушка, а вы можете поговорить наедине, — добродушно улыбнулась она и вышла из комнаты.

— Леди Кэтрин соизволила дать тебе возможность покинуть её компанию? — усмехнулась Элизабет.

— Если бы. Она решила прилечь. Слишком уж вымотала её дорога, а я в карете выспалась, — сообщила ей Энн, садясь за небольшой столик у окна вместе с хозяйкой дома. — А вот мистер Браунинг сейчас твоим младшим сёстрам вслух зачитывает некоторые особенно занудные отрывки из Проповедей Фордайса, так что ему тоже не до меня.

— Китти и Лидия, должно быть, просто в восторге…

— Не то слово, — без капли юмора ответила Энн. — Ты хорошо выглядишь, Элиза, — улыбнулась она. — Я рада видеть твою улыбку. Помнится, в Кенте ты редко себе это позволяла.

— Только когда мне удавалось проводить время с тобой наедине, Энн, — усмехнулась Элизабет. — Ты единственная понимала, как тяжело мне жилось в Хансфорде.

— Ну, матушка тоже обо всём была осведомлена.

— Её осведомлённость о моём положении не вызывала в ней и толики сочувствия, — покачала головой Элизабет. — Ты сама знаешь, когда мои силы терпеть были на исходе, я набралась решительности пожаловаться леди Кэтрин на моего супруга, однако мои претензии были встречены лишь пренебрежением и равнодушием с её стороны.

Мисс де Бёр заметила, что их внезапное погружение в воспоминания принесло Элизабет лишь печаль, а потому решила сменить тему разговора.

— Давай не будем о грустном, — ободрительно улыбнулась она. — Я пришла к тебе не просто так. Скажи, ты знаешь джентльмена по имени мистер Дарси? Он должен сейчас гостить в Незерфилд Парке.

— Да, я с ним довольно хорошо знакома, — нахмурилась Элизабет. — Он ведь твой кузен?

— Да, всё так, — кивнула Энн. — Могу ли я надеяться, что ты будешь в силах устроить мне с ним встречу tête-à-tête? Мне нужно кое-что обсудить с ним, но присутствие моей матушки при этом разговоре будет недопустимым.

— Полагаю, что смогу устроить вам встречу, — призадумалась Элизабет. — Мистер Дарси почти каждое утро проводит в седле, и мне известно, каким путём он совершает свой променад. Думаю, мы сможем его встретить, если ты присоединишься ко мне во время моей прогулки перед завтраком.

— О, это было бы просто идеально! — воодушевлённо воскликнула мисс де Бёр. — И матушка к этому времени ещё будет спать, так что не заметит моего отсутствия.

Элизабет тут же взяла колокольчик, лежавший на столе, и позвонила в него. В библиотеку спустя несколько мгновений явилась служанка.

— Бэтси, будь добра, разбуди завтра мисс де Бёр, чтобы она смогла сходить со мной прогуляться до завтрака. Но не болтай об этом, — серьёзным тоном заявила Элизабет.

— Конечно, миссис Коллинз, как прикажете, — кивнула Бэтси. — Я могу идти?

— Да, Бэтси, спасибо.

После того, как служанка удалилась, обе дамы некоторое время молчали, однако Элизабет вскоре не смогла сдержать любопытства.

— Разговор будет о том, о чём я думаю?

— И да, и нет, — сморщилась Энн, тяжело вздохнув, отчего тут же слегка закашлялась. Элизабет знала, что в детстве мисс де Бёр едва не распрощалась с жизнью из-за скарлатины, которая теперь откликалась ей болями в груди и суставах. — Думаю, мне стоит отдохнуть перед ужином.

Перед ужином Элизабет пришлось немного подкорректировать план рассадки гостей, так как вместо миссис Дженкинсон приехал мистер Браунинг, человек выше по статусу, чем компаньонка мисс де Бёр, да к тому же мужчина. А потому получилось так, что леди Кэтрин, как самая высокородная гостья, заняла за столом место миссис Беннет напротив Элизабет, сама миссис Беннет расположится по правую руку от Элизабет, а по левую руку от неё будет сидеть мисс Энн де Бёр. Мистер Браунинг будет сидеть между миссис Беннет и Мэри, а рядом с мисс де Бёр расположится Джейн, затем Китти, ну а Лидии достанется несчастье сидеть по правую руку от леди Кэтрин, ничего уж не поделаешь.

Все обитатели Лонгборна в ожидании ужина вновь собрались в гостиной, и именно этот момент леди Кэтрин выбрала для того, чтобы справиться, полезен ли был её совет касаемо выбора школы Мейнард для младшей мисс Беннет, хотя у неё самой, конечно же, не было никаких сомнений в том, что её совет был полезен, но вот смогла ли Лидия вынести из этого пользу, леди Кэтрин очень интересовало.

— Скажите, миссис Коллинз, сильно ваша младшая сестра преобразилась после девяти месяцев обучения в Мейнарде?

— Должна признаться, леди Кэтрин, что рекомендованная вами школа оказала на Лидию самое благотворное воздействие, — улыбнулась своей сестре Элизабет, заставив ту гордо вскинуть подбородок. — Не скажу, что её истинный характер претерпел какие-либо кардинальные изменения, однако она стала более уравновешенной, спокойной, лучше разбирается в людях, и к тому же она приобрела некоторые достойные юной леди интересы.

— Неужели? — вскинула брови леди Кэтрин. — И какие же? Я слышала издалека звуки фортепьяно, когда отдыхала, да и вижу там, в углу, стоит мольберт с незавершённым пейзажем. Весьма похвальные занятия для молодой девицы. Моя дорогая Энн была бы истинным виртуозом в музицировании, обладай она достаточно крепким здоровьем, чтобы практиковаться, как, впрочем, и я сама, если бы меня этому обучили с самого детства.

— К сожалению, леди Кэтрин, — обратилась к даме Лидия, — ни то, ни другое меня не очень увлекает. Игрой на фортепьяно у нас в семье больше всех занимается Мэри, а рисованием — Китти. Я же в Мейнарде с большим удовольствием изучала итальянский и теперь с любовью читаю книги на этом языке.

— Вы считаете подобное занятие респектабельным для вашей сестры, миссис Коллинз? — совершенно внезапно прозвучал зычный голос мистера Браунинга. — Не кажется ли вам подобное времяпрепровождение фривольностью?

— Не вижу ничего фривольного в интересе к достойной литературе, сэр, — ответила ему Элизабет.

Их беседа была прервана приглашением к столу, на котором уже был подан ужин. Элизабет постаралась припомнить все самые любимые блюда леди Кэтрин, чтобы сразу же её уважить. И судя по реакции её Светлости ей это удалось. Все поданные блюда были встречены одобрительными кивками и похвалой в адрес повара.

— Скажите, миссис Беннет, — обратилась леди Кэтрин к матери семейства, когда со стола убрали тарелки из-под миндального супа, — вы уже отпустили гувернантку ваших дочерей?

— Мы с мистером Беннетом никогда не нанимали гувернантку нашим девочкам, леди Кэтрин, — покачала головой миссис Беннет.

— Да, миссис Коллинз рассказывала мне об этом упущении, которое вы допустили в их воспитании, — поджала губы леди Кэтрин, — однако перед её отъездом из Хансфорда я строго-настрого наказала ей исправить эту вашу ошибку. Миссис Коллинз, неужели вы осмелились меня ослушаться?

— К сожалению, леди Кэтрин, когда я вернулась в Лонгборн, это оказалось невыполнимой задачей, — как ни в чём не бывало ответила ей Элизабет. — Финансы имения были в удручающем состоянии, а потому нанять гувернантку было бы весьма опрометчивым поступком. А когда Лидия вышла в свет, я посчитала это излишним.

— Как это? — возмутилась леди Кэтрин. — Что же — все четыре девицы из вашего семейства одновременно представлены в обществе? И это прежде, чем старшая успела выйти замуж?

— По совести говоря, леди Кэтрин, — подала голос Джейн, — я бы чувствовала себя неимоверно неловко, если бы из-за меня младшие девочки были лишены своей доли светских развлечений. Сомневаюсь, что при таком раскладе младшие сёстры жаловали бы меня, — улыбнулась она своим младшим сёстрам, на что они лишь захихикали.

— Ваши дочери высказываются весьма решительно для их юного возраста, миссис Беннет, — заявила леди Кэтрин.

— Именно поэтому я и поинтересовался, как вы относитесь к увлечению вашей сестры итальянской литературой, миссис Коллинз, — обратился к ней мистер Браунинг. — Я всё чаще обращаю внимание, что юные леди, в семьях которых поощряется чтение книг, начинают проявлять совсем неестественные для вашего пола самоуверенность и стремление к знаниям, забывая о добродетели и смирении.

— Но разве само общество не требует от юных леди, чтобы они умели поддержать интересную беседу? — спросила Мэри. — Как же мы можем стать достойными собеседницами, если не будем тянуться к знаниям?

— Ох, миссис Коллинз, — вздохнула леди Кэтрин, — как я погляжу, вы нисколько не переняли замечательные навыки вашего супруга в перевоспитании юных девиц. Вы ведь такая же были, когда только приехали в Хансфорд.

Элизабет нервно промакнула губы салфеткой и положила её обратно на колени, однако рук на стол не вернула, а крепко сжала кулаки под столом, скомкав ткань своего платья.

— Вы только послушайте! — не унималась леди Кэтрин, внезапно развеселившись. — Мистер Коллинз был столь прозорлив и столь хозяйственен в этом вопросе. Как только он обратил внимание, что миссис Коллинз слишком много времени проводит за книгами, то тут же стал библиотеку в Хансфорде запирать на ключ, а чтобы освободившееся время она проводила не в праздности, а в добродетельных занятиях, уволил доярку и прачку! Несомненно, я немедленно подыскала им другое место работы. Нельзя же их было оставлять без средств к существованию. Но с тех пор их обязанности в приходе исполняла именно миссис Коллинз. Но помнится мне, что это решение мистера Коллинза было встречено его юной супругой не со смирением и покорностью. Что тогда сделал ваш многоуважаемый супруг, миссис Коллинз? Он с присущим ему человеколюбием вовсе не стал пользоваться своим правом побивать жену, а в целях исправления недостатков и изъянов её характера лишь ставил её на горох!

— Это возымело эффект? — искренне поинтересовался мистер Браунинг.

— Несомненно!

На время всей этой тирады между представительницами семейства Беннет воцарилась такая гробовая тишина, что даже упавшая на пол крошка хлеба была бы слышна подобно пушечному залпу. На Элизабет воззрились пять полных ужаса пар глаз. В какой-то момент Элизабет заметила, что в её матушке начинает просыпаться гнев, который пробудился бы в любой любящей матери. Она уже начала набирать в грудь воздух, чтобы высказать леди Кэтрин, что она думает по поводу всего, что её Светлость только что им поведала, но Элизабет крепко схватила миссис Беннет за руку и, привлёкши её внимание, с мольбой в глазах покачала головой, заклиная её ничего не говорить.

Переодевшись в ночную рубашку и заплетя волосы в косу, Элизабет готовилась ко сну, надеясь, что утром всё, что произошло этим вечером, будет забыто или хотя бы не будет так ярко отзываться в её памяти. Она уже собиралась лечь в постель, как вдруг услышала шаги за дверью своей спальни. Бэтси ещё не успела задуть свечи в коридоре, и Элизабет смогла увидеть тень, выглядывавшую из щели под дверью. Кому бы эта тень ни принадлежала, этот человек был крайне обеспокоен, потому что тень исчезала и возвращалась раз десять меньше чем за минуту. Конечно, Элизабет прекрасно знала, кто сейчас стоит в коридоре.

— Матушка, прекратите переминаться с ноги на ногу и заходите, — достаточно громко сказала она, и дверь тут же отворилась. Миссис Беннет зашла в спальню Элизабет и закрыла за собой дверь, а затем направилась к своей дочери, протягивая к ней руки.

— Девочка моя, — прошептала она и крепко обняла Элизабет. — Ах, почему ты мне ничего не рассказала, когда мы с тобой разговаривали тогда в этой самой комнате?

— Ни о чём таком вы меня не спрашивали, — устало ответила Элизабет, мягко отстраняясь от матери.

— Я спрашивала, был ли мистер Коллинз жесток с тобой! — со слезами на глазах воскликнула миссис Беннет.

— Многих детей ставят на горох в качестве наказания, и никто не считает это жестокостью, — сказала Элизабет, садясь на край кровати. — Вы с папенькой никогда так нас не наказывали, но это вполне обыденный способ поддерживать дисциплину.

Миссис Беннет, не желая это слушать, подошла к Элизабет и, ни слова не сказав, приподняла подол её ночной рубашки, чтобы посмотреть на колени своей дочери, и увидела, что на них были мелкие, еле заметные рубцы.

— Вот только на детях всё легко заживает, — усмехнулась Элизабет. — А если подобное делать со взрослым, ему не посчастливится остаться без следов от такого обращения.

— Поэтому ты так мало гуляла, когда только вернулась в Лонгборн? — с болью в голосе спросила миссис Беннет. — У тебя болели колени?

— Да.

— Почему ты мне не рассказала? — повторила свой вопрос миссис Беннет.

— Да потому что мне было стыдно, мама! — едва не закричала Элизабет, поднимаясь на ноги. Миссис Беннет немедленно сама села на кровать, боясь, что ноги предадут её, и она просто упадёт на пол. — Наш закон позволяет мужу побивать свою жену дабы наставить её на путь истинный, — заявила Элизабет. — Я не настолько самоуверенна и заносчива, чтобы противиться закону Его Величества. Но даже в этом мистер Коллинз отказал мне в супружеском отношении! Он не стал бить меня, как положено по закону! Нет, наказывая меня таким способом он низвёл меня до положения непослушного ребёнка! Даже в этом он не относился ко мне, как к жене! — Элизабет и не заметила, как посреди своей тирады начала всхлипывать и судорожно дышать.

Всё, что могла делать миссис Беннет, это слушать душевные излияния её дочери, стараясь необдуманными словами не причинить ей ещё больше боли, однако в её мыслях начали складываться некоторые факты.

— И кружевные перчатки… — пробормотала она. — Первый месяц в Лонгборне ты почти никогда не снимала чёрных кружевных перчаток. Это из-за того, что мистер Коллинз уволил прачку? Твои руки были воспалены от стирки?

— Да, — по щекам Элизабет уже начали течь слёзы обиды. — Как бы это ужасно ни звучало, но я даже рада, что мистер Коллинз уволил ещё и доярку. Ведь мне удавалось смазывать руки парным молоком, так что они не задубели окончательно, а через пару месяцев здесь вовсе пришли в норму.

— Но почему ты об этом ничего не говорила? — вновь задала интересующий её вопрос миссис Беннет.

— Потому что мне было стыдно! — теперь и впрямь закричала Элизабет, благо гости были в другом крыле дома, а значит не могли её услышать, а вот сёстры наверняка всё слышали. — Я вовсе не хочу принизить ту работу, которую выполняют прачки в дворянских домах, — вдруг сменив крик на шёпот сказала Элизабет. — Но скажите, мама, что может быть унизительнее для дочери джентльмена, чем стирать исподнее её супруга?

Миссис Беннет пребывала в таком шоке, что даже представить себе не могла, что можно сказать в ответ. Она лишь протянула руки навстречу своей дочери, приглашая её в свои объятия. Элизабет же была столь подавлена, что немедленно бросилась на колени своей матери и, уткнувшись лицом в её ночную рубашку, зарыдала от обиды и унижения.