Вдова мистера Коллинза (гет)

Июнь 1811 г.

Колесо кареты наехало на небольшую кочку, и Элизабет резко проснулась. С самого раннего утра она была в пути, и, открыв глаза, поняла, что скоро вернётся в то место, которое когда-то считала домом. Впрочем, Лонгборн всё так же и оставался её домом, несмотря на то что обычно после замужества обратно юным леди пути не было. Элизабет должна была признать, что хоть в этом её брак был для неё полезным. Сев немного прямее, она расправила чёрное траурное платье у себя на коленях, так как во сне, сама того не заметив, скомкала его ткань в своих крепко сжавшихся кулаках. Вот уже почти три года она не могла избавиться от этой дурной привычки, однако в связи с недавними событиями Элизабет надеялась, что ей более не придётся жить в постоянном волнении и переживаниях. Теперь она могла быть спокойна.

Элизабет была благодарна леди Кэтрин де Бёр за то, что она предоставила ей один из своих экипажей, чтобы добраться в Хартфордшир. Как бы эта престарелая брюзгливая дама не раздражала её, но всё же её желание казаться всем вокруг самой щедрой и великодушной рабой Божьей сыграло Элизабет на руку, так что после смерти супруга ей пришлось заботиться лишь о собственных сборах и более ни о чём. Хотя она должна была признать, что, стоит ей ступить на землю Лонгборна, как забот у неё будет полон рот.

Подняв с пола кареты упавшую книгу, Элизабет с удовольствием вздохнула. Как же давно она не держала в руках произведения, которое не было ни Библией, ни проповедями, ни наставлениями. Её покойный супруг был категорически против её столь фривольного времяпрепровождения, а посему жёстко контролировал, какие книги попадают в её руки. Хотя, чего уж там, со дня свадьбы вся её жизнь полностью подчинялась её мужу, а не только то, как она решает занять себя в свободное от домашних обязанностей время. Однако, погружаться в печальные воспоминания у Элизабет не было возможности, ибо из окна она увидела, что карета вот-вот подъедет к Лонгборну.

Элизабет не сдержала улыбки, увидев столь родные стены. Всё казалось таким же, как прежде. Таким же, как когда она в последний раз посмотрела на свой отчий дом, будучи шестнадцатилетней наивной девочкой, которая ещё не успела даже толком выйти в свет, а уже была выдана замуж. Казалось, что все перемены выпали лишь на долю самой Элизабет, а в Лонгборне время замерло. Но нет… Элизабет увидела, как из дома выбежали её сёстры, а за ними и матушка. Почти три года она не видела их. Единственным способом обменяться новостями были письма. Покойный супруг Элизабет не привечал в Хансфорде гостей, ибо они могли помешать его работе или, не приведи Господь, стать помехой его ежедневным визитам в Розингс Парк. А посему Элизабет даже представить не могла, как выросли её младшие сёстры и в какую истинную красавицу превратилась старшая.

Карета замедлилась у главного входа в Лонгборн и остановилась перед нетерпеливыми обитательницами имения. Лакей соскочил с ко́зел и подбежал к дверце кареты, помогая Элизабет спуститься. Стоило её ногам коснуться земли, как её тут же захватила в объятия её матушка, едва сдерживавшая слёзы.

— Лиззи, девочка моя! — воскликнула миссис Беннет, прижимая к себе свою дочь. — Ах, как же мы скучали по тебе!

— Мама, — прошептала Лиззи, обнимая её в ответ. — Я тоже бесконечно скучала по вам всем.

— Ах, что же это я, — засуетилась миссис Беннет, обернувшись на остальных своих дочерей. — Тебя сестрицы ждали больше, чем всех балов вместе взятых. Иди к ним, а я пока распоряжусь, чтобы твои сундуки отнесли в твою старую комнату, — улыбнулась она уже не сдерживая слёзы, обеими ладонями обхватив лицо Элизабет. — Иди к ним, иди.

Элизабет тепло ей улыбнулась и ещё раз на мгновение обняла её, прежде чем направиться к своим сёстрам. Когда она уезжала из Лонгборна, Лидии было всего одиннадцать лет, а теперь перед ней стояла высокая четырнадцатилетняя девушка. Китти теперь была в том возрасте, в котором Элизабет покинула отчий дом. А Мэри и Джейн, которые были ближе всего Лиззи по возрасту, вдруг показались ей одновременно и неимоверно повзрослевшими, и необычайно юными, по сравнению с ней самой. Не успела Элизабет и пары шагов сделать в сторону своих сестёр, как все четверо побежали ей навстречу, позабыв о правилах этикета, и столпились вокруг неё в одном огромном объятии, смеясь и плача одновременно.

— Элизабет, — наконец смогла сквозь всхлипы сказать Джейн. — Прошу, прими наши соболезнования. Мы скорбим вместе с тобой.

— Милая Джейн, — печально улыбнулась ей Элизабет. — Благодарю тебя. Но какие бы печальные события не привели меня к вам, я рада вновь всех вас видеть.

— Да, Элизабет, — сказала Мэри. — Мы были невероятно опечалены, когда узнали, что тебя постигло несчастье потерять супруга в столь молодом возрасте. Как же тебе, должно быть, было горько в те несколько дней, которые ты провела в Хансфорде в одиночестве со столь ужасными новостями наедине.

— Я, вне всяких сомнений, была глубоко огорчена случившимся, — кивнула Элизабет. — Однако я не была одна. Её светлость и мисс де Бёр проводили со мной весь день, уезжая в Розингс Парк лишь на ночь, так что за выслушиванием поучительных наставлений о необходимости следить за своим здоровьем у меня не было особенно много времени для того, чтобы погрузиться в печальные мысли, — с едва сдерживаемым сарказмом произнесла Элизабет.

— Ах, Лиззи, — недовольно воскликнула Лидия, дотрагиваясь до чёрной ткани её траурного платья. — А тебе обязательно ходить в таких мрачных нарядах? Тебе в таком виде пристало быть главной героиней готического романа…

— Таковы правила, Лидия, — усмехнулась непосредственности своей младшей сестры Элизабет. — Мне предстоит придерживаться строгого траура целый год.

— Даже дома? — спросила Китти.

— Даже дома, Китти, — ответила ей Элизабет. — Нельзя позволить, чтобы кто-то увидел меня не в трауре. Это вызовет осуждение среди наших знакомых.

— Это так нечестно, — скривилась Лидия. — Если б ты умерла, твой муж уж точно не стал бы себе отказывать в развлечениях на целый год!

— Лидия! — прикрикнула на неё Джейн. — Как ты можешь произносить такое!

— Всё хорошо, Джейн, не беспокойся, — Элизабет положила руку на плечо своей старшей сестры.

— Ах, ну что же вы стоите? — прозвучал голос миссис Беннет. — Лиззи, твои сундуки уже занесли в дом. Идём, уж вечер на дворе. Скоро подадут ужин, а тебе наверняка хочется освежиться с дороги. Хилл! — закричала она, заставив всех своих дочерей закрыть уши руками. — Немедленно передай служанке, чтоб принесла таз с тёплой водой в комнату Элизабет!

Только сейчас Элизабет обратила внимание, что всё это время на пороге дома стояли миссис Хилл, которая, еле сдерживая слёзы, прижимала руки к груди, и невысокий мужчина, который был явно чем-то очень недоволен. Встретившись взглядом с Элизабет, он тут же развернулся и направился внутрь дома, не удостоив её ни приветствием, ни даже просто кивком головы.

— Да, миссис Беннет, сию же минуту! — присела в реверансе миссис Хилл и побежала в дом.

Элизабет была крайне озадачена столь странным поведением незнакомого мужчины, однако ни её сёстры, ни матушка не обратили на него внимания, а поэтому она решила, что он один из слуг, который просто недавно устроился на службу и ещё не знал, как себя вести.

— Идём, идём, — поторапливала своих дочерей миссис Беннет.

Зайдя в дом и сняв с себя шляпку и перчатки, Элизабет глубоко вдохнула давно забытый запах Лонгборна, её родного дома. Миссис Беннет сообщила, что ей необходимо переговорить с поваром, а в это время Элизабет может немного передохнуть в своей комнате. Всем девицам Беннет очень не хотелось отпускать свою сестру, однако они понимали, что она, должно быть, очень устала с дороги, а посему условились собраться вновь за ужином.

Элизабет поднялась на второй этаж имения по слегка скрипучим ступенькам, впитывая в себя каждый уголок едва не забытого ею дома, освещённого лучами заходящего солнца, и прошла по коридору к своей старой девичьей комнате, в которой она прожила самые счастливые годы своей жизни. Повернув ручку двери, она зашла в небольшую спальню, в которой её уже ждали смена одежды и таз с водой и чистым полотенцем. И впервые за три года она почувствовала, что она Элизабет Беннет, а не миссис Элизабет Коллинз.

Миссис Беннет превзошла саму себя, планируя этот ужин. Она желала, чтобы на столе были самые любимые блюда её второй дочери, хотя она и не могла быть уверена, что за почти три года её вкусы не поменялись. Элизабет, переодевшись в простое чёрное платье, спустилась в столовую и увидела, что все уже были в сборе, оставив ей место во главе стола. Хоть ей и было непривычно занимать это место, однако она понимала, что теперь именно она хозяйка Лонгборна, а благодарить за это она может того самого человека, который до неё по праву занимал это место, и это был вовсе не её супруг. Поэтому отказываться от этой чести она не имела права. Блюда, приготовленные поваром, и правда в юности были её любимыми, хотя теперь она испытывала отвращение к мясным пирогам, которые когда-то с удовольствием ела, и её любовь к сладкому тоже стала не такой ярой, как была в девичестве.

— Элизабет, дорогая, — сказала миссис Беннет, занимая место на другом конце стола, — прошу, садись. Уже всё готово.

— Благодарю вас, матушка, вы постарались на славу, — улыбнулась ей Элизабет и села на то место, которое раньше принадлежало её бедному отцу. Как только подали миндальный суп, Элизабет принялась расспрашивать своих домочадцев. — Что ж, расскажите мне, что нового произошло в Мэритоне за последнее время?

— Да что может произойти в нашем краю, Лиззи? — закатив глаза, спросила Лидия. — Скукотища знатная.

— Лидия, ну что ты такое говоришь? — обратилась к ней Джейн. — Недавно мисс Альдер вышла замуж. Свадьба была очаровательная. Теперь она миссис Сеймор и проживает вместе со своим супругом в Корнуолле, где он унаследовал небольшое имение от своего покойного отца. Она недавно писала мне и с удовольствием рассказывала, какой прекрасный там климат.

— Ещё бы… — вздохнула Лидия. — Самый юг Англии! Как же там, должно быть, тепло.

— Хартфордшир тоже находится на юге Англии, Лидия, — сказала Элизабет. — Зимы у нас вполне сносные, а лето жаркое, но, в отличие от Корнуолла, не славится духотой. Я бы, если честно, не была против морозной зимы. В Кенте любой выпавший снег превращался в грязь, стоило ему полежать на земле пару часов.

— А здесь последние пару зим снега не было совершенно, — заметила миссис Беннет. — Только иней иногда собирался на земле. Меня удивляет, что в эти года хоть что-то уродилось в полях.

— Неужели у нас нет более интересных тем для разговоров, чем погода? — подала голос Мэри. — Лиззи только что вернулась!

— Мэри, с каких это пор, ты в нашей семье стала голосом разума? — спросила её Китти.

— С тех пор, как уехала Лиззи, кто-то же должен был им стать? — серьёзно ответила вопросом на вопрос Мэри.

Старшие сестрицы и миссис Беннет лишь рассмеялись над поведением младших девочек.

— Полагаю, мисс Альдер не единственная из моих подруг юности, которая успела выйти замуж, — сказала Элизабет. — Как поживает Шарлотта?

Лидия и Китти заговорщицки засмеялись, а Джейн и Мэри лишь укоризненно взглянули на них.

— Шарлотта Лукас, — таинственным тоном начала Лидия, — осталась в старых девах. Ей ведь уже двадцать пять, а замуж её всё никто не зовёт… — нараспев произнесла она, словно этот факт приносил ей радость.

Элизабет была поражена тем, как ведёт себя Лидия. Для столь юной девушки подобное поведение было недопустимым, ибо с возрастом оно может лишь усугубиться без должного исправления, а матушка явно не предпринимает никаких попыток как-либо повлиять на неё. Ещё Элизабет страшило то, что Китти, будучи от природы менее деятельной, похоже, начала с Лидии брать пример. Закончиться это могло лишь тем, что эти две девушки, оказавшись вдвоём в обществе, очень быстро обзаведутся славой вертихвосток и сплетниц. Как бы Элизабет не любила своих сестёр, подобного допустить она не могла.

— Лидия, нельзя говорить подобное о нашей доброй подруге, — одёрнула свою младшую сестру Джейн, явно взволнованная её столь неподобающим поведением.

— А что я такого сказала? — воскликнула Лидия. — Лиззи только девятнадцать, а уже вдова!

Джейн собиралась было вновь отчитать её, ибо щёки её покрылись румянцем от негодования, однако Лиззи положила ладонь ей на руку, давая понять, что это лишнее. Дотронувшись до руки своей сестры, Элизабет кое на что обратила внимание. Рукав платья Джейн был покрыт множеством стежков, словно его зашивали не один раз, и в это мгновение она впервые со своего приезда оценивающим взглядом осмотрела одеяния своих сестёр и матери. В радостном порыве столь долгожданного воссоединения она даже не заметила многочисленных заплаток на их платьях, хотя она должна была признать, что сделаны они были довольно искусно.

— Маменька, — в ужасе ахнула Элизабет. — Что с вашей одеждой? Я, конечно, понимаю, после смерти батюшки вам пришлось экономить, но ведь мистер Коллинз назначил вам выплаты, согласно закону. Треть от дохода Лонгборна, как и полагается вдове. Это почти 800 фунтов в год. На эти деньги можно было без всяких проблем покупать по два-три новых платья каждый год, даже с учётом всех остальных расходов. Неужто вы вознамерились младшим девочкам накопить приданого побольше? — закончила она с лукавой улыбкой.

А вот всем остальным за столом было не до улыбок. Её сёстры и мать смотрели на неё так, словно у неё вторая голова выросла.

— Почему вы так на меня смотрите?

— Лиззи, девочка моя, какие 800 фунтов? — в недоумении спросила миссис Беннет. — Мистер Ричардс по наставлению твоего супруга выделял нам всем 80 фунтов в год.

— Что? — Элизабет ровным счётом ничего не понимала. — Кто такой мистер Ричардс?

— Управляющий, которого назначил мистер Коллинз через неделю после вашего отъезда в Кент. Все три года именно он занимался всеми делами имения.

— Но ведь… — едва не теряя дар речи продолжила Элизабет. — Прожить впятером на 80 фунтов в год, при этом поддерживая дворянский статус почти невозможно! — воскликнула она. — Почему вы мне ничего не писали о вашем финансовом положении?

— Как же не писала? — ахнула миссис Беннет. — В первый год твоего замужества я часто упоминала в письмах тебе о нашем бедственном положении, однако ты никогда на них не отвечала. Мы с Джейн подумали и решили, что у тебя просто самой недостаточно содержания и тебе неприятно обсуждение этой темы, поэтому я и перестала об этом упоминать в письмах.

— Я ни разу не получала от вас писем, где было бы хоть слово написано о деньгах, — пробормотала Элизабет, наконец, начиная понимать, как так вышло, что в первый год её жизни в Кенте она получала так мало писем от матушки.

Окинув взглядом своих сестёр и заметив, что все они потупили взоры, Элизабет сделала глубокий вдох.

— Мы старались не тратить денег на платья, которые носим дома, — сказала миссис Беннет. — Бальные платья носились крайне осторожно и переходили от Джейн младшим девочкам, мы лишь немного подгоняли их по фигуре, а ей самой мы смогли купить два новых платья на выход.

— Что ж, полагаю, что завтра мне предстоит начать разбираться в том, какое финансовое положение сложилось в Лонгборне за последние три года, — сообщила серьёзным тоном Элизабет. — А пока давайте не будем обсуждать это. Время будет.

Остаток ужина прошёл за непринуждёнными разговорами, несмотря на то что всё в Элизабет бурлило праведным гневом. Все три года она терпела и мучилась, успокаивая себя тем, что её мать и сёстры обеспечены и не знают нужды, а потому её страдания не впустую. Но об этом она подумает завтра.

После ужина сёстры Элизабет были так утомлены событиями дня, что немедленно отправились в свои комнаты, а миссис Беннет осталась в гостиной, дабы переговорить с миссис Хилл. Элизабет же хотела наведаться в одну комнату, по которой скучала, кажется, больше, чем по собственной спальной. Пройдя вглубь дома, она остановилась перед дверью, за которой, как ей казалось в детстве, таился магический мир, где рыцари спасают прекрасных дам, где пираты встают на путь истинный и становятся благовоспитанными джентльменами, где храбрые воины идут на защиту своего отечества. Библиотека мистера Беннета. Повернув ручку двери, Элизабет зашла в комнату и едва не упала в обморок, увидев открывшуюся перед ней картину.

— Мама! — закричала она так громко, что её наверняка слышали все обитатели дома.

Миссис Беннет тут же явилась на её зов.

— Что? Что такое, Лиззи? — взволнованно пролепетала она. — Господи Боже, как же ты меня напугала.

— Мама, что это? — спросила Лиззи, обводя взглядом пустые полки, которые в её памяти ломились от множества книг, как художественных, так и энциклопедических. — Где? Куда подевались все книги?

— Ах, Лиззи. Как только в Лонгборне появился мистер Ричардс, он распродал все книги твоего отца, заявив, что, по мнению мистера Коллинза, не пристало юным леди иметь доступ к таким книгам, — крайне опечаленным тоном ответила миссис Беннет. — Поспрашивай своих сестёр. Помнится мне, что им удалось спрятать несколько произведений до того, как мистер Ричардс вычистил библиотеку.

— Но ведь эта коллекция собиралась многими поколениями семьи Беннет. Как минимум пять поколений трудились над ней. Там были невероятно редкие книги. Эта библиотека стоила целое состояние! — возмущённо воскликнула Элизабет, но её негодование было прервано появлением незнакомого ей человека.

— Миссис Беннет, миссис Коллинз, — поклонился им тот самый невысокий мужчина, которого Элизабет заметила на пороге Лонгборна, когда только приехала. Это был мужчина средних лет и невпечатляющего телосложения. Волосы его были редки, хотя ещё не успели покрыться сединой. — Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Полагаю, что можете. Вы, как я понимаю, мистер Ричардс, управляющий Лонгборна? — с вызовом произнесла Элизабет, на что тот просто кивнул. — Не соизволите ли объяснить мне, куда подевались книги из библиотеки моего покойного отца?

— Они были распроданы согласно желанию вашего многоуважаемого супруга, — как ни в чём не бывало ответил мистер Ричардс.

— В таком случае просветите меня, где деньги, которые были за них выручены?

— Все полученные средства были направлены на улучшение домашнего хозяйства, — спокойным тоном известил её управляющий.

— Странно, — протянула Элизабет, — я не заметила особых перемен в доме.

— Полагаю, вам стоит повнимательней приглядеться, мадам, — с нахальной ухмылкой заметил он.

Подобный тон ещё пуще разозлил Элизабет. Этот человек явно что-то скрывает от неё, и она не собиралась терпеть подобного отношения от управляющего имения, которое теперь по праву принадлежит ей.

— Мистер Ричардс, — вкрадчивым тоном обратилась она к нему, — полагаю, что именно вы последние три года были ответственны за ведение учётных книг? Так ведь?

— Да, всё верно, мадам, — важно кивнул он.

— В таком случае, завтра утром я жду от вас полной отчётности по расходам имения за всё это время. Я буду ожидать аудиенции с вами в этой комнате после завтрака, — заявила Элизабет и собиралась было уйти.

— Но… — едва не поперхнулся мистер Ричардс. — Это титанический труд! Уже поздний вечер!

— Я попрошу на кухне сварить вам кофе, — усмехнувшись, сказала Элизабет. — Судя по всему, у вас впереди бессонная ночь.

Январь 1808 г.

Мистер Беннет лежал в своей постели и думал, как же ему поступить, пока доктор осматривал его и слушал его сердце. Уже третий сердечный приступ за год, и, в отличие от первых двух, которые хоть и были болезненными, но после них он довольно быстро приходил в норму, этот, судя по всему, приведёт к фатальным последствиям. Мистер Беннет ещё не был пожилым человеком, ему было всего лишь сорок пять, однако нервное расстройство, которое он ото всех скрывал, сыграло с ним злую шутку. А причины нервничать у него были. За девятнадцать лет брака с миссис Беннет у них так и не появилось наследника. Все пять дочерей были для него и отрадой, и причиной бесконечных волнений, ибо по правилам наследования ни одна из них не сможет стать хозяйкой в Лонгборне после его смерти. Даже сама миссис Беннет, оставшись вдовой, не будет иметь права претендовать на роль его наследницы.

У него была возможность это изменить. При составлении брачного договора с дочерью стряпчего у него была абсолютная власть решать, на каких условиях их будущие дети будут наследовать имение, ибо отец мисс Френсис Гардинер не посмел бы перечить джентльмену. Но он был молод… молод и самоуверен. У него в двадцать шесть лет даже мысли не возникло, что у него может не родиться сын. А посему он воспользовался тем же брачным договором, который составил в своё время поверенный его отца, согласно которому Лонгборн переходил в наследство строго по мужской линии.

А теперь он умирает. Доктор ещё даже не закончил осмотр, но мистер Беннет знал, что услышит. Ему осталось недолго. Последний приступ случился больше месяца назад, а он до сих пор едва может подняться с постели. Какое уж тут выздоровление.

— Я закончил осмотр, мистер Беннет, — сказал доктор Стивенс. — Можете застегнуть рубашку.

— Ну же, старик, не томи, и хватит этих церемоний, — проворчал мистер Беннет, застёгивая пуговицы на своей груди. — Я знаю тебя с детства и взгляд этот видел много раз. Сколько?

— Месяц, — тяжело вздохнув ответил старый доктор. — Может, чуть больше…

— Что ж, — прохрипел мистер Беннет, невесело усмехнувшись, — похоже ты и меня переживёшь, старый лис.

— Томас, я сколько раз говорил тебе принимать успокоительное на ночь, — строго взглянул на него доктор Стивенс. — Но ты же слов не понимаешь! Неужели твоя гордость стоила загубленного здоровья? — он осуждающе покачал головой. — Мне самому сообщить твоим домочадцам, или ты им расскажешь?

— Я сам, — просто ответил мистер Беннет.

— В таком случае, я тебя покину, — сказал доктор Стивенс, собирая свою сумку.

— Попроси миссис Хилл зайти ко мне, прежде чем уйдёшь.

Доктор лишь кивнул в ответ и закрыл за собой дверь.

Мистер Беннет ненадолго остался наедине со своими мыслями, которые были совсем не радужными. Вот и случилось то, чего он больше всего боялся, а своими волнениями он лишь приблизил этот день. Ну разве не ирония? Его старшей дочери, красавице Джейн, только недавно исполнилось восемнадцать; Элизабет, второй его дочери, было шестнадцать; а остальные девочки ещё даже не были выведены в свет ввиду их юного возраста. Ни одна из его старших дочерей не имела даже жениха, который мог бы быть их достоин и имел бы возможность спасти всю его семью от нищеты. Как же низко с его стороны надеяться на благоволение чужого джентльмена… Миссис Беннет наверняка, узнав новости, сделает всё, что в её силах, чтобы как можно скорее выдать Джейн замуж, ибо, как бы мистеру Беннету не претила идея поспешного брака, другого выхода и правда не было.

Раздался стук в дверь и на пороге показалась миссис Хилл.

— Вы звали меня, мистер Беннет? — присела она в реверансе.

— Да, Хилл, пожалуйста, пригласите сюда мою супругу и двух старших девочек, — попросил её мистер Беннет, с трудом садясь на постели, ибо не желал говорить с ними, выглядя совсем уж немощным.

— Сию минуту, — кивнула она и отправилась на их поиски.

Мистер Беннет решил, что не стоит младшим сёстрам пока знать, что происходит. Они могут испугаться, и напуганные дети всегда приносят своей матери беспокойство, а этого миссис Беннет и без того будет вдоволь. Немного расправив плечи, превозмогая уже такую привычную боль в груди, мистер Беннет потянулся за своей клюкой, без которой в последнее время даже подняться на ноги не мог, и проковылял к креслу рядом с небольшим столиком у камина. Едва он успел в него сесть, как в дверь снова постучали.

— Войдите, — громко сказал мистер Беннет.

Отворилась дверь и в комнату зашли миссис Беннет, Джейн и Лиззи. Все они имели крайне взволнованный вид, а Лиззи крепко держала за руку свою старшую сестру, словно подозревала, что её отец собирается им поведать. Все трое стояли перед ним в ожидании, словно он готовился вынести им приговор. Ни миссис Беннет, ни девочки не смели и слова вымолвить, пока сам мистер Беннет не начнёт говорить.

— Что ж, — тяжело вздохнул он. — Полагаю, вы догадываетесь, по какой причине я позвал вас к себе.

— От вас только что вышел доктор Стивенс, папа, — неуверенным тоном начала Джейн. — Он что-то сказал вам? Что-то плохое?

Миссис Беннет была необычайно тиха, поочерёдно то сжимая, то разжимая кулаки. Такой молчаливой мистер Беннет видел её разве что на их свадьбе, когда она слушала священника. Это заставило мистера Беннета вспомнить ту юную девушку, в которую он без памяти влюбился, едва ему исполнилось двадцать пять. Она не была представлена в свете, её манеры не были великосветскими, она не была хорошо образована, но она была добродушна, весела, красива. Теперь же перед ним была молодая женщина, которой не исполнилось даже сорока, но на плечи которой вот-вот обрушится весь мир.

— Да, — наконец ответил мистер Беннет после долгой паузы. — К сожалению, здоровье моё не позволяет мне надолго задержаться подле вас. Доктор Стивенс считает, что я не переживу эту зиму.

«Лонгборн,

Хартфордшир,

17 января.

Мой дорогой брат,

пишет вам убитая горем сестра, которая молит вас протянуть ей руку помощи. Не прошло и получаса с тех пор, как мы получили в высшей степени горестные вести о крайне прискорбном состоянии здоровья моего дорогого супруга, мистера Беннета. Как вы знаете, ему пришлось перенести три сердечных удара за довольно непродолжительный промежуток времени, и доктор Стивенс считает, что последний эпизод, произошедший чуть более месяца назад, не даст мистеру Беннету оправиться. По самым оптимистичным прогнозам, мой бедный супруг проживёт не более двух месяцев, пока его сердце не поддастся болезни окончательно.

Как вам известно, со смертью мистера Беннета я и все мои дочери окажемся на улице, Лонгборн перестанет быть нашим домом, перейдя по наследству следующему представителю мужского пола из семьи мистера Беннета, и всё, что у нас останется, это назначенное мне вдовье содержание в 50 фунтов годовых, ибо до наступления совершеннолетия ни у одной из моих дочерей не будет доступа к доходу от их приданого. Если бы у нас была крыша над головой, то положение наше было бы не столь бедственно, однако прожить на такую сумму и при этом оплачивать комнаты мы будем не в состоянии, не опустившись на самое дно общества. Я вовсе не прошу вас приютить нас, ибо такая просьба была бы крайне неуместна, учитывая, что ваша дорогая супруга, миссис Гардинер, ныне находится в положении, и мы ни за что не пожелали бы так её утруждать в столь непростой жизненный период для любой женщины. Однако просьба у меня всё же есть.

Если вы не против, я хотела бы отправить мою старшую дочь, Джейн, к вам в Лондон, дабы она могла поучаствовать в сезоне. Как бы ужасно это не звучало, но наша единственная надежда заключается в том, что её добрый нрав и очаровательная внешность смогут привлечь достойного и обеспеченного жениха, который будет иметь возможность и средства оказать нам финансовую поддержку. Лондон куда более богат такими молодыми людьми, чем Мэритон, а посему и вероятность отыскать подобного жениха там выше, чем в наших краях. Смею заверить вас, что, коли вы согласитесь принять мою дорогую Джейн, то вам не придётся потратить на неё ни фунта, ибо на данный момент она обеспечена всем необходимым для достойного представления в высшем свете Лондона.

Прошу вас, дорогой брат, не медлите с ответом. Искренне преданная вам

миссис Ф. Беннет».

Отложив перо и закрыв ладонями лицо, миссис Беннет испустила тяжёлый вздох. Вот и случилось то, чего она так страшилась последние десять лет. Когда родилась её пятая дочь, малышка Лидия, она знала, что более детей у неё не будет. Роды были крайне тяжёлыми и едва не привели к её собственной смерти. Мистер Беннет тогда шутил, что она осталась на этом свете только благодаря своему упрямству. Судьба распорядилась так, что из всех её детей выживали лишь девочки. Ей пришлось познать горе от потери детей трижды, и все они были мальчиками. Через год после Джейн миссис Беннет разродилась, как тогда казалось, здоровым сыном, однако на третьи сутки он забился в горячке, а спустя неделю после рождения умер у неё на руках. А после Лиззи и Мэри она теряла своих сыновей за два и три месяца до положенного срока. Эти выкидыши тяжело сказались на её женском здоровье, однако она была неумолима в своём желании подарить мистеру Беннету наследника. Случиться этому, конечно, было не суждено, ибо затем у них появились Китти и, наконец, Лидия.

Миссис Беннет бесконечно любила своих дочерей и знала, что и мистер Беннет души в них не чает. Особенно он привечал свою вторую дочь, Элизабет, которая родилась через год после смерти их сына. Она была единственной из всех дочерей, кому именно мистер Беннет дал имя.

— Мама? — прозвучал голос старшей мисс Беннет. — Мама, вы плачете?

Миссис Беннет оторвала ладони от лица и взглянула на свою прелестную Джейн.

— Нет, милая, не плачу, — улыбнулась она заботливо своей дочери. Время слёз для неё наступит, но не сейчас.

— Вы пишите мистеру Гардинеру? — спросила Джейн.

— Да, — кивнула миссис Беннет. — Хилл! — закричала она своим пронзительным голосом, заставив Джейн подпрыгнуть на месте.

— Вы звали, мадам? — тут же появилась в дверях экономка.

— Проследите, чтобы это письмо как можно скорее отправили на Грейсчёрч-стрит моему брату, мистеру Гардинеру, — строго сообщила миссис Беннет, запечатывая письмо. — И обязательно скорой почтой, — добавила она, протягивая миссис Хилл конверт.

— Всенепременно, миссис Беннет, — присела в реверансе экономка, забирая письмо и немедленно удаляясь из комнаты.

Когда дверь закрылась, между матерью и дочерью повисла тишина. Джейн тихонько прошла к столу, за которым сидела миссис Беннет, и села на свободный стул, тревожно глядя на свою матушку. Никто в доме никогда не видел миссис Беннет столь задумчивой и немногословной. Она всегда была дамой суетливой и неорганизованной, однако сегодня что-то в ней переменилось.

— Я рассказала девочкам новости, мама, — вдруг произнесла Джейн, отчего миссис Беннет одарила её обескураженным взглядом. — Вам и без того сейчас нелегко. Я решила хотя бы этот груз снять с ваших плеч.

— Как они? — спросила миссис Беннет, подспудно чувствуя благодарность, ибо она действительно даже представить не могла, что сказать своим младшим дочерям, как сказать им, что скоро их отец, их единственный защитник и опора в этом мире, умрёт.

— Напуганы, — прошептала Джейн. — Я постаралась их успокоить. Они уже не плачут, но Лиззи осталась с ними.

Миссис Беннет вновь накрыла ладонями лицо, оперевшись локтями о стол. Слёз не было, но была бесконечная усталость, какую она ещё никогда в жизни не испытывала. Как ей сказать теперь Джейн, что ей придётся сделать? Как объяснить ещё совсем юной девушке, что ей придётся выставлять себя напоказ в Лондоне, дабы любой ценой привлечь состоятельного жениха? Миссис Беннет всегда желала своим дочерям успешного брака, но это вовсе не значило, что она была готова пожертвовать их счастьем ради денег.

— Джейн, — вздохнула миссис Беннет, взяв свою дочь за руки, — красавица моя. Как ты смотришь на то, чтобы отправиться в Лондон к дяде и тёте Гардинер? Уверена, они будут рады видеть тебя своей гостьей, — постаралась она улыбнуться.

— Маменька, вам вовсе не обязательно лукавить, — серьёзно взглянула на неё Джейн. — Может, я ещё юна, но не глупа. Я понимаю, в каком мы сейчас положении. Если дядя и тётя не откажут мне в доме, то я поеду в Лондон и постараюсь исполнить свой долг, — натянуто улыбнувшись, кивнула она.

— Джейн… — печально взглянула на неё миссис Беннет.

— Не надо, мама. Не огорчайтесь ещё сильней, — сжала задрожавшие пальцы своей матери Джейн. — Я всё понимаю.

Уже на следующий день пришло письмо с ответом от мистера Гардинера, где сообщалось, что он и его супруга с удовольствием примут у себя старшую мисс Беннет и даже пришлют за ней карету, дабы ей не пришлось путешествовать в почтовой повозке. Сборы проходили в натянутом молчании, и, когда через три дня у Лонгборна остановилась карета со слугой мистера Гардинера, Джейн уже была готова ехать. Когда сундуки погрузили на карету, а лошадям дали отдохнуть, все собрались, чтобы проводить Джейн в дорогу. Все, кроме мистера Беннета, ибо его состояние с каждым днём всё ухудшалось, и ему было тяжело даже спуститься в столовую к трапезе.

— Девочка моя, — со слезами на глазах обратилась к Джейн её мать. — В добрый путь.

— Спасибо, матушка, — улыбнулась ей Джейн и обняла. — Прошу, берегите себя.

— Конечно-конечно, — пролепетала миссис Беннет и обернулась на остальных своих дочерей. Джейн тоже взглянула на них и, отстранившись от матери, пошла к ним.

— Сестрицы мои, — вздохнула она. — Я не прощаюсь. Мы скоро с вами увидимся, — как можно более жизнерадостно улыбнулась она.

— Ты уж постарайся, — усмехнулась Элизабет. — И умоляю тебя, не выходи замуж за дряхлого старика.

— И кто же в твоём понимании дряхлый старик, сестрёнка? — засмеялась Джейн. У Лиззи всегда была необыкновенная способность заставить людей искренне улыбаться даже в самые грустные моменты. Однако, ей хватало мудрости использовать свою способность лишь тогда, когда это было уместно. А именно сейчас им всем просто необходимо было немного веселья.

— Ну… — призадумалась Лиззи, театрально взявшись за подбородок. — Как наш кузен Коллинз!

— По-твоему, в двадцать пять мужчину можно назвать дряхлым стариком? — спросила её миссис Беннет, пока Джейн продолжала смеяться, качая головой.

— Маменька, я вовсе не про возраст, — закатила глаза Лиззи, — а про то, как он себя ведёт. Вы что, не слышали письмо, которое он написал батюшке? У этого человека в голове всё мхом заросло!

— Мисс! — вдруг прозвучал голос кучера. — Простите, что отвлекаю, но коли мы хотим добраться до Лондона до наступления темноты, то нам пора уж ехать.

— Я уже иду! — отозвалась Джейн и посмотрела на своих младших сестёр. — Не обнимите меня?

Все пять девочек столпились вместе и обнялись, расцеловав свою старшую сестру в щёки и пожелав ей доброго пути и весёлого времени в Лондоне, а после Джейн пошла к карете. Уже ступив одной ногой на ступеньку, она обернулась и взглянула на окна второго этажа Лонгборна, и внезапно для самой себя увидела там своего бедного отца, который провожал её печальным взглядом. Джейн вдруг осознала, что это почти наверняка последний раз, когда она видит своего батюшку. Когда она вернётся… Если она вернётся, то к тому времени он, скорее всего, уже отойдёт в мир иной. От этой мысли у Джейн ком подкатил к горлу, и она, ласково улыбнувшись, поклонилась своему отцу, а затем села в карету.

Июнь 1811 г.

Неспокойно… Почему ей так неспокойно? Она ведь возвратилась домой, всё хорошо, всё позади. Больше ей не нужно с отвращением ждать ночи, гадая в безопасности она на этот раз или нет. Крепко сжимая в кулаках угол одеяла, Элизабет постаралась успокоить своё бешено бьющее сердце. Больше никто не потревожит её среди ночи, больше не будет унизительных обвинений, больше не будет боли…

Внезапно раздался стук в дверь от явно мужского тяжёлого кулака. Элизабет подскочила на кровати и впилась взглядом в закрытую дверь. Закрытую… но не запертую… Ручка двери медленно повернулась и в комнату зашёл грузный мужчина, а затем прозвучал его заискивающий голос.

— Миссис Коллинз, надеюсь, я вас не разбудил…

Резко втянув в себя воздух, Элизабет села на постели и схватилась за сердце. Тяжело дыша, она окинула взглядом свою старую девичью комнату, в которой не спала уже несколько лет, и, крепко зажмурив глаза, издала жалобный то ли стон, то ли всхлип. Когда же она избавится от призраков своего прошлого? Теперь уже прошлого… Но целых три года она провела, в отчаянии думая, что это будет длиться всю её жизнь до самой её смерти. Конечно, её вовсе не радовала смерть супруга, однако, как бы это ни было ужасно, она не могла не признать, что его преждевременная кончина подарила ей чувство спокойствия и умиротворения.

Вытерев с щёк выступившие против её воли слёзы, Элизабет опустила ноги на прохладный пол и сделала несколько глубоких вдохов, стараясь прогнать от себя морок сна. Выглянув из окна, она увидела, что на горизонте уже забрезжили первые робкие лучи солнца, а значит уже совсем скоро все обитатели Лонгборна начнут просыпаться. Понимая, что она уже не заснёт, Элизабет встала и прошла к небольшому столику, где стояла одинокая свеча. Все её вещи уже были разложены в шкаф и комод благодаря расторопности Бэтси, которая всё так же служила в Лонгборне под неусыпным надзором вездесущей миссис Хилл. Элизабет была рада, что хоть какие-то вещи остались неизменными. Взглянув повнимательней на стол, за которым она расположилась, сердце её ёкнуло.

Эта проклятая бутылочка… Элизабет даже не помнила, чтобы клала её в сундук, но, видимо, сделала это, не обратив на неё внимания. А Бэтси, наверное, решила, что это какой-то парфюм или средство для кожи, а потому поставила её на видное место, чтобы Элизабет могла легко её найти. На самом деле, видеть этот флакон было последним, чего ей хотелось. Она желала более никогда не видеть его, ведь, хоть в некотором роде это средство помогало ей, но служило напоминанием об отвратительном и низменном акте, о котором она мечтала забыть навсегда. Схватив со стола ненавистный бутылёк, она собиралась было вылить его содержимое в ночной горшок, чтобы утром служанка избавилась от него, однако засомневалась, подумав, что маслянистая жидкость могла вызвать подозрения. Вместо этого Элизабет прошла к комоду и открыла небольшое отделение, где хранились ленты и небольшие отрезки ткани, которые ещё можно было использовать, и закопала его там. С глаз долой — из сердца вон.

Стоило ей закрыть дверцу комода, как в дверь её комнаты и правда постучали, отчего Элизабет вздрогнула. Понимая, что это кто-то из её домочадцев, она встряхнула головой.

— Войдите, — тихонько позвала она, так как в тишине утра даже шёпот было хорошо слышно.

— Лиззи, — прозвучал голос миссис Беннет. — Ты не спишь? Я услышала шаги…

— Мама? — Элизабет была искренне удивлена этим визитом. Она была уверенна, что это кто-то из её сестёр. — Нет, я только что проснулась. Прошу, проходите.

Миссис Беннет держала в руке наполовину сгоревшую свечу, а сама была одета в ночную сорочку и капот. Осторожно прикрыв за собой дверь, она подошла к столу и поставила на него подсвечник.

— Бэтси всё правильно разложила? Ничего не запамятовала? — спросила она.

— Нет, матушка, всё хорошо, — улыбнулась Элизабет. — Всё так, словно я никуда не уезжала.

После этой фразы миссис Беннет потупила взор, а выражение лица её стало необычайно печальным. Она смотрела куда угодно, только не на свою дочь.

— Мама, с вами всё хорошо? — нахмурилась Элизабет.

— Да-да, — пролепетала миссис Беннет. — Ты не присядешь вместе со мной? — предложила она, садясь на край расправленной постели Элизабет, на что она лишь кивнула и села рядом со своей матерью, подогнув одну ногу под себя.

Миссис Беннет всё так же не глядела на свою дочь, рассматривая свои ладони, сложенные на коленях, словно пыталась отыскать на них те самые слова, которые хотела сказать. Чем дольше длилось молчание, тем сильнее она теряла контроль над своими эмоциями, и даже не обратила внимание на то, что в глазах её начали скапливаться слёзы, пока одна капля не упала ей на руку.

— Маменька, — взволнованно прошептала Элизабет. — Почему вы плачете?

— Я плачу, — пробормотала миссис Беннет, однако голос её задрожал, и она сделала пару глубоких вдохов, прежде чем продолжить. — Я оплакиваю ту шестнадцатилетнюю девочку, которая уехала из этого дома три года назад, — выпалила она, наконец подняв глаза на Элизабет. Увидев её ничего непонимающий взгляд, она ласково погладила её по щеке. — Когда ты прошлым вечером вышла из кареты, мне показалось, что ты совершенно не изменилась. Может, только стала чуть выше… Но взглянув в твои глаза, я поняла… От моей весёлой, озорной и немного дерзкой девочки не осталось и следа.

Услышав последнюю фразу своей матери, Элизабет почувствовала, как кровь отлила от её лица. Ей показалось, что её словно ударили под дых. Однако, стараясь сохранять спокойствие, она взяла свою матушку за руку, которой она гладила её по щеке, и ободрительно сжала её пальцы.

— Вам просто показалось, мама, — вымученно улыбнулась Элизабет. — Просто горечь ураты ещё свежа, поэтому я немного сама не своя.

— Лжёшь мне? — печально спросила миссис Беннет, тяжело вздохнув. — Что ж, я и правда не заслуживаю твоей искренности, — покачала она головой. — Я совершила самый непростительный грех, на который могла решиться мать. Выдала свою юную дочь замуж, прекрасно зная, что она будет несчастлива.

— Мама, ну что вы такое говорите? — пробормотала Элизабет. — Я сама согласилась выйти замуж за мистера Коллинза. Никто не принуждал меня.

— Да, но тебе было шестнадцать, — безапелляционным тоном заявила миссис Беннет. — Ты была юна и наивна, а вот у меня не было такого оправдания. У тебя не доставало опыта общения с мужчинами, чтобы понять, что тебя может ожидать в браке, а я могла! — воскликнула она, вытирая вновь выступившие слёзы. — Я предполагала, каким мужем может стать мистер Коллинз, но я была так напугана перспективой того, что я и все твои сёстры могут оказаться без крыши над головой, что намеренно не позволяла себе об этом задумываться.

Элизабет видела, что её мама смогла разглядеть то, что она так отчаянно пыталась скрыть ото всех. Ей даже представить было трудно, каким бы она была сейчас человеком, если бы не последние три года. Та женщина, которая в данный момент сидела перед своей матерью, не имела ничего общего с беззаботной и игривой девочкой, которую та помнила.

— Мама, вам не за что себя винить, — постаралась успокоить её Элизабет. — Вы же помните, даже батюшка был против этого брака, но я настаивала.

— Нет, Элизабет, — строго взглянула на неё миссис Беннет, — я не позволю тебе думать, что то, что тебе пришлось пережить, произошло из-за твоего решения. Ты была ребёнком, а мы с твоим отцом воспользовались твоей неопытностью, дабы обезопасить себя.

Элизабет не знала, что ответить своей матери, но в этот момент осознала, что если она и может кому-то довериться, то только ей. Между ними повисло долгое молчание, во время которого обе пытались понять, что они могут сказать друг другу. Первой нарушила тишину миссис Беннет.

— Скажи, он… — начала было она, но осеклась на полуслове. — Он был жесток с тобой?

Прикрыв глаза, Элизабет испустила тяжёлый вздох. Решив, что будет лучше, если она хоть что-то расскажет своей матери, она собралась с духом и спустила подогнутую под себя ногу на пол, закинув на неё другую, как совершенно не подобало благовоспитанной даме. Такую позу она приняла осознанно, ибо страшилась смотреть своей матери в глаза, пока будет отвечать на её вопрос.

— Смотря что вы считаете жестокостью, мама… Если вы спрашиваете, бил ли он меня, то нет, — откровенно призналась Элизабет. — В первые полгода нашего брака он несколько раз отвешивал мне пощёчину за мой чересчур острый язык, но я быстро усвоила урок. Более это не повторялось, так что физически он не был со мной жесток.

— Но он явно проявлял иной вид жестокости, — настаивала миссис Беннет. — Иначе в твоих глазах не было бы той пропасти, которую я увидела. Если уж он в Лонгборне избавился от всех книг, то я даже представить боюсь, каким образом он ограничивал тебя…

— А какой супруг не ограничивает свою жену? — горько спросила Элизабет.

— Твой батюшка меня не ограничивал, — как ни в чём не бывало ответила миссис Беннет.

— Батюшка любил вас, мама, — усмехнулась Элизабет. — А мой муж меня не любил. В первый год брака я была для него олицетворением его благодетельности и милосердия, а стоило миновать году с нашей свадьбы, как я превратилась в крест, который ему суждено было нести, — с едва сдерживаемой злобой произнесла Элизабет, почувствовав, что начинает распаляться. — Последний год он каждое утро приветствовал меня фразой: «Доброго вам утра, моя бездарная супруга», — горько засмеялась она.

— О чём ты говоришь, Лиззи? — спросила миссис Беннет.

— А вы сами не догадываетесь, мама? — теперь уже печально спросила Элизабет, красноречиво взглянув на неё, отчего та потупила взор, ибо действительно понимала причину столь отвратительного отношения её супруга. — Я всё испробовала, — покачала головой Элизабет. — Я была у четырёх разных повитух, меня осматривал доктор, и все они говорили, что не видят причин, по которым я не способна зачать. Но за три года я ни разу даже не забеременела, — в искреннем отчаянии воскликнула она. — А я правда хотела ребёнка, ведь тогда в моей жизни появился бы хоть один человек, который любил бы меня, — произнося последние слова Элизабет не сдержалась, и слёзы хлынули из её глаз.

Миссис Беннет немедленно обняла свою дочь и притянула её к своей груди, позволяя ей выплакаться в материнских объятиях. Она даже представить себе не могла, какие душевные страдания испытывала её дочь, страстно желая иметь ребёнка, когда Господь явно отказывал ей в этой благодати. Всё, что она могла, это укачивать Лиззи в своих руках, пока она рыдала от обиды, боли и унижения, которые испытывала на себе несколько лет. А когда она немного успокоилась, то посмотрела ей в глаза.

— Здесь тебя любят, Лиззи, — прошептала миссис Беннет. — Я люблю тебя, Джейн любит тебя, Мэри любит тебя, Китти любит тебя, Лидия любит тебя…

Элизабет засмеялась сквозь ещё невысохшие слёзы и поцеловала руки своей матери.

— Спасибо, мама, — улыбнулась она. — И спасибо, что пришли поговорить со мной. Мне… мне это было нужно.

— Мне ты можешь рассказать всё, что угодно, девочка моя, — тепло улыбнулась ей миссис Беннет. — Я усвоила свой урок. Никогда в жизни я больше не поставлю ничто в этом мире выше твоего счастья и счастья твоих сестёр.

В это мгновение на их лица упал яркий луч солнечного света, и они обе зажмурились.

— Похоже, утро настало, — отметила миссис Беннет, вставая с кровати. — Я оставлю тебя, чтобы ты могла одеться и подготовиться к завтраку.

— Хорошо, доброго вам утра, мама, — сказала Элизабет.

— И тебе доброго утра, родная, — ответила с улыбкой миссис Беннет, закрывая за собой дверь.

Спускаясь вниз по лестнице и предвкушая спокойное утро в окружении своей семьи, Элизабет была встречена гулом голосов, доносящихся со стороны парадного входа имения. Не понимая, что происходит, она немедленно направилась туда, откуда доносился шум, и увидела около десятка главных арендаторов Лонгборна, которых Элизабет помнила ещё со времени своего девичества. Они собрались у входа в дом и что-то яро обсуждали с миссис Хилл, которая очевидно старалась их успокоить, однако, стоило им увидеть Элизабет, как они тут же начали звать её.

— Миссис Коллинз!

— Мадам!

— Просим вас, уделите нам минуту!

Элизабет в полной растерянности подошла к миссис Хилл, а за ней в то же мгновение подоспела и миссис Беннет, только что спустившаяся со второго этажа.

— Господа, — обратилась к мужчинам Элизабет. — Мистер Браун, мистер Тревис, мистер Уилсон, назвала она по имени трёх арендаторов, которые явно были главными организаторами этого сборища. — Что вас привело к нам в столь ранний час?

— Миссис Коллинз, — начал говорить мистер Уилсон, — умоляем вас, не сочтите за дерзость. Мы пришли к вам, дабы просить вашей помощи. Как только мы прознали, что вы воротились в Лонгборн и теперь будете здесь полноправной хозяйкой, мы поняли, что молитвы наши были услышаны.

Все остальные мужчины начали перешёптываться и энергично кивать, подтверждая слова своего товарища.

— Чем же я могу помочь вам? — спросила Элизабет.

— Видите ли, с тех пор, как погиб ваш бедный батюшка, а супруг ваш принял наследство и назначил мистера Ричардса управляющим, нас бросили на произвол судьбы. За все три года мы не получали никакой поддержки со стороны Лонгборна, — в отчаянии развёл руками мистер Уилсон. — Болезни, неурожаи, пожары… Всё нам пришлось пережить без какой-либо помощи. Мы исправно платили аренду в память о вашем многоуважаемом отце, однако втайне молились, что вы вернётесь и сможете нам помочь.

— Разве… Разве мистер Коллинз не распорядился, чтобы вам оказывалась поддержка в непредвиденных ситуациях? — в недоумении спросила Элизабет. — Матушка, вы знали об этом? — повернулась она к миссис Беннет.

— Конечно, знала, дорогая, но что я могла поделать? — она беспомощно развела руками. — Я пыталась говорить с мистером Ричардсом, объясняла, что так поступать нельзя, что арендаторы имеют право на поддержку землевладельцев, но он только отмахивался от меня, заявляя, что всё необходимое делается, а мистер Беннет просто чересчур радел за своих арендаторов.

— Мы тоже пытались поговорить с ним, — подтвердил мистер Браун, — но получали в ответ только пренебрежение.

— Я писал вам лично в Кент, мадам, надеясь, что вы сможете повлиять на своего супруга, — сказал мистер Уилсон, — но ответа так и не получил.

Элизабет была просто в ужасе от услышанного. Как такое могло произойти?

— Я не получала от вас писем, — прошептала она, молясь, что они поверят ей. — Предполагаю, что некоторые письма не доходили до меня не просто так.

— Мы так и подумали, миссис Коллинз, — кивнул мистер Уильямс. — Мы бы никогда не заподозрили вас в безразличии к нам, а поэтому даже собрали денег для того, чтобы один из нас лично навестил вас в Кенте, однако, когда Эдвард, — мистер Уильямс указал на одного из мужчин, стоявших позади него, — прибыл в Хансфорд, его встретил мистер Коллинз и пригрозил не только констеблем, но и тем, что лишит его права арендовать землю в Лонгборне.

— Господь всемогущий, — выдохнула Элизабет, прижав руку к груди. — Миссис Хилл, — обратилась она к экономке.

— Да, мадам?

— Позовите сюда мистера Ричардса. Немедленно.

— Сию минуту, мадам, — миссис Хилл присела в реверансе и поспешила в дом.

— Помимо отсутствия поддержки со стороны обитателей Лонгборна, было ли ещё что-то, о чём мне следует знать? — спросила Элизабет мистера Уильямса.

— За последние три года стоимость аренды в Лонгборне повысилась на десять процентов, в то время как в других имениях Хартфордшира — только на четыре, — сообщил он ей.

— Час от часу не легче, — прошептала Элизабет, потирая пальцами виски. — Куда же ушли все эти деньги? — задала она вопрос, интересующий всех присутствующих.

— Мадам! Мадам!

— Миссис Коллинз!

Ни с того ни с сего раздались два разных голоса, один из которых принадлежал миссис Хилл, которая на всех парах мчалась к ней, а другой — от конюха, бежавшего с улицы.

— Так, подождите! — прикрикнула Элизабет, слишком взволнованная всем происходящим. — По одному! Миссис Хилл, — чуть спокойней обратилась к ней Элизабет, — говорите.

— Мадам, я нигде не могу найти мистера Ричардса, — тяжело дыша, сообщила экономка.

— Что? — возмущённо спросила Элизабет. — Как это, не можете найти? Где он? — в ярости воскликнула она, на что миссис Хилл лишь развела руками. — Так, — выдохнула Элизабет, на мгновение прижимая ладони к лицу, — понятно. Мистер Кроули, у вас что за дело? — обратилась она к до смерти перепуганному конюху.

— Миссис Коллинз, прошу, не серчайте, — прижал руки к груди старый конюх. — Этой ночью одна из лошадей пропала.

— Пропала? — приподняла брови Элизабет, начиная понимать, что произошло. — Что ж, не думаю, что это совпадение. Если мистер Ричардс решил, что проще всего будет просто сбежать, это значит, что в учётных книгах творится такая путаница, что даже Канцлер казначейства Его Величества не разберётся.

Элизабет на несколько мгновений задумалась, пытаясь решить, как ей поступить, прежде чем вновь обратить к собравшимся на пороге имения мужчинам.

— Господа, я прошу вас дать мне время разобраться в финансовых делах Лонгборна. Я обещаю вам, что отныне я начну восстанавливать всё то, что было разрушено, когда мой отец ушёл из жизни, но мне понадобится время и ваша поддержка. Понимаю, что вы достаточно натерпелись за эти три года, но я клянусь вам, что скоро всё станет на круги своя. Скажите, вам довольно моих заверений? — с надеждой спросила она.

— Конечно, мадам, — склонил перед ней голову мистер Уилсон, а все остальные мужчины одобрительно кивали. — Вы даже представить не можете, как мы счастливы видеть вас здесь и знать, что отныне именно вы будете здесь хозяйкой. Доброго вам дня, — ещё раз поклонился он и повернулся к своим товарищам. — По домам, ребята! И за работу принимайтесь, а думы оставьте миссис Коллинз. Вам думать много вредно! — прикрикнул он на перешёптывающихся мужчин, которые послушно отправились по своим делам.

Январь 1808 г.

Ближе к концу второго месяца зимы мистер Коллинз, как и обещал, наведался с визитом в Лонгборн, ибо в переписке с мистером Беннетом ему стало ясно, что вступить в наследство ему удастся куда раньше, чем он смел мечтать. Более того, его недавнее назначение пастором в приход Хансфорда, который находился под патронажем леди Кэтрин де Бёр, означал, что ему просто необходимо в самое ближайшее время обзавестись супругой. А что может быть более достойным для раба Божьего, чем проявить милосердие к несчастной участи семейства, чьё благополучие находилось в полной его власти? Сообщив своей многоуважаемой патронессе о намечающихся событиях, мистер Коллинз со всей смиренностью попросил её отпустить его в Хартфордшир на несколько недель, дабы исполнить свой долг, как и полагается достойному священнослужителю, на что она дала своё добросердечное согласие, наказав ему не возвращаться в Хансфорд, покуда он не сочетается узами священного брака с одной из девиц Беннет, которую он сочтёт наиболее подходящей на роль супруги пастора.

Мистеру Коллинзу было известно, что мистер Беннет является отцом пяти дочерей, из которых лишь две старшие были представлены в обществе, а посему на протяжении всего путешествия из Кента в Хартфордшир тешил себя фантазиями о том, как две юные особы будут добиваться его внимания. Всё, что ему останется, это выбрать наиболее красивую, почтительную и бережливую, ведь именно эти качества леди Кэтрин де Бёр наказала ему искать в невесте. Именно воспитание и умение вести хозяйство, наравне с красотой физической, красят юную леди, которой предстоит стать женой служителя церкви.

Выйдя из кареты и осмотрев оценивающим взором имение, которое в скором времени перейдёт в его владение, мистер Коллинз был радушно поприветствован миссис Беннет и её дочерями. Мистер Беннет, к величайшему сожалению и лёгкому раздражению пастора, не смог в тот день спуститься к гостю, хотя по мнению мистера Коллинза он мог бы и приложить усилия, дабы встретить своего будущего зятя и благодетеля. Однако Господь требует от нас милосердия к нашим близким, а потому мистер Коллинз лишь с уважением отнёсся к немощи своего старшего родственника. Увидев перед собой лишь четырёх сестёр, он решил, что младшая девочка была занята учёбой, или же заботливая мать не пожелала выводить на мороз своё самоё юное дитя, но дела до младшей ему не было. Его крайне разочаровало то, что он увидел, взглянув на двух старших девушек. Та, что помладше, была крайне неприятной внешности, хотя вела себя благовоспитанно и учтиво, а самая старшая хоть и обладала весьма привлекательной внешностью, но в глазах её было столь непотребное для юной девушки выражение иронии, что это возмутило пастора. Однако, вспомнив о своей роли духовника, он решил, что делать поспешные выводы ему не пристало, а потому вознамерился последить за поведением юных особ за ужином, которого с нетерпением ждал.

— Дорогая миссис Беннет, позвольте сделать вам комплимент, касаемо сего великолепного стола, — высокопарно произнёс мистер Коллинз, накладывая в свою тарелку мясное рагу. — Столь замечательные яства я раньше видывал лишь в Розингс Парке, имении моей многоуважаемой патронессы, — заискивающе улыбнулся он.

— Ах, благодарю вас, мистер Коллинз, вы очень добры, — ответила ему миссис Беннет, натянуто улыбнувшись.

— Позвольте поинтересоваться, миссис Беннет, почему младшая мисс Беннет… Если мне не изменяет память, её зовут Лидия, не присоединилась к нам за ужином? — спросил мистер Коллинз.

— Как же? — удивилась миссис Беннет. — Вот же она, — сделала она мимолётный жест рукой в сторону самой юной девушки за столом.

— Ох, — немного растерялся гость, — в таком случае, я не совсем понимаю… Я полагал, что у вас пять дочерей, миссис Беннет.

— Так и есть, — кивнула она. — Моя старшая, мисс Джейн Беннет, неделю назад отправилась в Лондон, дабы погостить у своих дядюшки и тёти.

Это известие несказанно огорчило мистера Коллинза, ибо это означало, что девушка, которая при первой встрече показалась ему из двух старших более невзрачной ещё даже не достигла подходящего возраста для брака. Такое положение вещей стало для молодого человека крайне неприятным, ведь теперь его возвышенные мечты о том, как две юные леди будут соревноваться друг с другом за его внимание, разбились в дребезги. В сложившейся ситуации у него оставалось лишь два варианта: либо сосредоточить своё внимание на мисс Элизабет, либо подождать возвращения старшей сестры. Единственным сдерживающим фактором для него было время. Ведь он рассчитывал жениться до того, как мистер Беннет отойдёт в мир иной, дабы все окружающие видели в нём лишь благодетеля обитателей Лонгборна. А если он промедлит и сделает предложение после кончины хозяина имения, то его могут обвинить в том, что он воспользовался безвыходным положением юной девицы, а он не мог позволить, чтобы хоть кто-то посмел так о нём думать.

— Ах, — после непродолжительной паузы вздохнул мистер Коллинз. — Когда же она должна воротиться?

— Мы с братом условились, что она погостит у него до окончания сезона в Лондоне, — с улыбкой ответила миссис Беннет. — Но довольно о нас. Вы, кажется, говорили, что вашу патронессу зовут леди Кэтрин де Бёр?

— О да! — немедленно воодушевился мистер Коллинз, когда ему напомнили о его благодетельнице. — Более великодушной дамы свет ещё не видывал! Она так была добра к своему покорному слуге, — прикоснулся он ладонью к груди, слегка склонив голову, — что даже посетила меня в моём скромном обиталище и дала неоценимые советы о том, как лучше устроить хозяйство. Однако! — вдруг нараспев произнёс он. — По её собственным словам, ни один её совет не сможет сравниться с заботливым радением хозяйки дома, коей она наказала мне как можно скорее обзавестись.

В это мгновение мистер Коллинз одарил Элизабет многозначительным взглядом, стараясь выглядеть как можно более очаровательным. Каково было бы его разочарование, если б он знал, что Лиззи показалось, будто его в этот момент пучит…

Вот уже четыре дня мистер Коллинз гостил в Лонгборне и каждую свободную минуту проводил рядом с Элизабет, прилипнув к ней словно клещ. Сама Лиззи очень быстро поняла, что именно происходит и к чему ведёт его неусыпное внимание к её персоне, и даже не знала, что об этом думать. Хоть она ещё была совсем молоденькой девушкой, но обладала достаточным пониманием и разумом, дабы оценить бедственное положение своей семьи. Мистер Коллинз был наследником её отца и после его смерти имел полное право выгнать из Лонгборна всех нынешних жильцов. До его приезда вся надежда возлагалась на Джейн и на то, что она сможет привлечь состоятельного холостяка в Лондоне, который женится на ней и поспособствует всей её семье. Лиззи знала, что недавно её матушка получила письмо из Лондона, после прочтения которого была крайне взволнована, но не в хорошем смысле. Она была беспокойна и взвинчена. А значит в Лондоне что-то пошло не так…

И сейчас перед Лиззи встал совершенно очевидный выбор: принимать ухаживания мистера Коллинза или нет. Конечно, как и подобает шестнадцатилетней девице, Лиззи мечтала о том, как однажды на балу она встретится взглядом с привлекательным джентльменом, который тут же в неё без памяти влюбится и будет красиво за ней ухаживать. Она мечтала о добром и образованном молодом человеке, с которым она могла бы вести умные и порой забавные беседы часами напролёт. В своих девичьих мечтах, которым она предавалась по вечерам, начитавшись книг из библиотеки её отца, которые ей явно нельзя было трогать, ибо пару раз в них даже описывались поцелуи, от прочтения которых щёки Лиззи покрывались ярким румянцем и ей в порыве смущения приходилось захлопывать книгу и прятаться под одеялом, она уже вообразила себе даже внешность своего будущего избранника: высокий, стройный, темноволосый, широкоплечий, с тёплыми карими глазами и доброй улыбкой.

А мистеру Коллинзу можно было приписать лишь два прилагательных из перечисленных, а один из них и то с натяжкой. Он действительно был высок и в некоторой степени образован, ибо без этого никому не стать пастором. Но его образование, кажется, ограничивалось лишь богословием, ибо ни о чём другом он поддерживать беседу не мог. Ну, конечно, если не считать бесконечных восхвалений в сторону его многоуважаемой патронессы. На эту тему он мог петь, подобно соловью, не часами, а днями напролёт. Насчёт всех остальных качеств, которые Лиззи желала бы видеть в потенциальном супруге, он решительно не подходил. Мистер Коллинз даже в свои двадцать пять уже был довольно грузным мужчиной с очень даже выпирающим животом, волосы его были светло-русого, даже какого-то мышиного цвета, а глаза — блёклые серо-голубые.

Насчёт доброты мистера Коллинза Лиззи не была уверена. Всё же, будучи воспитанной в лоне церкви, она придерживалась мнения, что духовник по определению не может быть злым, однако что-то в поведении мистера Коллинза настораживало её. Его заискивающие взгляды, неискренние улыбки, льстивые речи… Всё это не вязалось в её мыслях с образом доброго человека, ведь добрый человек не может быть лицемерным.

Однако Элизабет понимала, что вполне вероятно скоро ей предстоит сделать выбор, и, хоть она боялась даже самой себе в этом признаться, она уже всё решила.

— Нет! — в ярости пробормотал мистер Беннет, нервно расхаживая по комнате и тяжело опираясь на клюку. — Я никогда не дам своего согласия! Его мерзкие заискивающие речи звучат по дому столь пронзительно, что даже от моего внимания не ускользает каждое сказанное им слово! Я ни за что на свете не выдам свою шестнадцатилетнюю дочь замуж за такого идиота!

— Мистер Беннет, прошу вас, тише, — прошептала миссис Беннет, оборачиваясь на закрытую дверь комнаты мистера Беннета, которая в последнее время стала для него едва ли не темницей. — Он же ведь ещё даже не сделал предложения.

— Но, по вашим словам, всё к тому и идёт, — всё сильней распаляясь, заявил он

— Мистер Беннет, послушайте меня, — увещевала его супруга. — Может, этот брак всё-таки будет удачным… Элизабет уже третий день почти всё время проводит в его компании по собственной воле и без каких-либо жалоб. Может, она действительно испытывает к нему симпатию?

— Фанни, да ты слышишь себя? — возмутился мистер Беннет. — Ты знаешь Лиззи не хуже меня! Её живой ум не позволит ей быть счастливой в браке с таким простофилей!

— Да почему же сразу простофилей? — всплеснула руками миссис Беннет. — Он священник, а значит он образован. Как может быть иначе?

— Господь всемогущий, женщина, ты рассуждаешь так, словно вчера родилась! — воскликнул мистер Беннет. — Ты, конечно, не самая интеллектуально подкованная дама в Англии, но ты же не дура! Что Лиззи может понимать в мужчинах в её возрасте? Она в свет-то вышла всего два месяца назад! Какой бы смышлёной она ни была, она ещё неопытная девчонка! — он в возмущении посмотрел на свою супругу. — Вспомни себя в её возрасте. Что, ума много было?

— Достаточно, чтобы выйти за вас замуж! — уколола его миссис Беннет. — Я получила письмо от миссис Гардинер. Слухи о вашем здоровье просочились среди общества Лондона. Теперь все в городе знают, зачем Джейн проводит сезон там. Ни один молодой человек даже не глядит на неё, страшась, что она может его скомпрометировать, лишь бы выйти замуж поудачней.

— И вы хотите, чтобы ваша вторая дочь принесла себя в жертву из-за этого?

— Мистер Беннет, — устало вздохнула его супруга. — А что нам остаётся? Вам с каждым днём становится всё хуже. Если бы я могла как-то исправить сложившуюся ситуацию, я бы сделала это, но вы сами знаете, что мы в безвыходном положении! Конечно, мы могли бы понадеяться на доброту наших родственников и соседей. Кто-то из них наверняка приютил бы нас, но в таком случае девочки могут даже думать забыть о том, чтобы выйти замуж за джентльменов! Как бы это ужасно ни звучало, это огромная удача, что одна из них выйдет замуж за вашего наследника, тем самым обезопасив и себя, и всех своих сестёр!

В этот момент в дверь кто-то постучал.

— Не сейчас! — выкрикнул мистер Беннет.

— Папа, — прозвучал из-за двери робкий голосок Элизабет. — Это я. Прошу, позвольте мне войти.

Мистер Беннет тут же остановился, как вкопанный, почувствовав, как сердце закололо, и миссис Беннет мигом подлетела к нему, помогая ему сесть в кресло.

— Томас, родной, — пробормотала она взволнованно, — как ты?

— Всё хорошо, просто перенервничал, — прокряхтел он. — Впустите её, миссис Беннет.

Отворив дверь комнаты, миссис Беннет впустила Элизабет в комнату отца и протянула ей свои руки.

— Девочка моя, что тебя сюда привело? — ласково спросила она.

— Я пришла, чтобы сообщить вам новость, — испустив подрагивающий вздох, произнесла Элизабет и повернулась к своему отцу. — Только что мистер Коллинз сделал мне предложение, — повисла непродолжительная пауза, которая мистеру Беннету показалась вечностью, — и я приняла его, — натянуто улыбнувшись объявила Лиззи. — Папенька, прошу вас дать своё согласие на этот брак и благословить нас.

От лица мистера Беннета, казалось, отлила вся кровь, таким бледным он стал. Даже в самом страшном сне он не мог представить, что его Лиззи решится на такое. Он-то думал, что она посмеётся над глупыми притязаниями этого высокопарного борова. Но вот она стоит перед ним и абсолютно серьёзно просит его благословить её на брак с ним. Даже улыбаться пытается.

— Миссис Беннет, — прохрипел он. — Прошу, оставьте меня наедине с моей дочерью.

— Но… — хотела было возразить миссис Беннет, но её супруг так красноречиво посмотрел на неё, что она отказалась от своей затеи и тихонько вышла за дверь.

— Лиззи, подойди ко мне, — протянул мистер Беннет руки к своей дочери. — Девочка моя, ты правда хочешь этого брака? Не верится мне, что за четыре дня ты смогла влюбиться.

— Значит, придётся вам поверить, — ответила она, не поднимая на него взгляда.

— Милая, посмотри на меня, — прикоснулся к её подбородку мистер Беннет и, взглянув в её глаза, увидел в них лишь непоколебимую решимость. — Я понимаю, почему ты это делаешь, но я прошу тебя подумать ещё раз. Ты яркая, озорная, жизнерадостная. Жизнь с подобным человеком может сломить тебя.

— Разве не вы всегда твердили мне, что я сильная? — спросила Лиззи. — Так почему же вы сейчас сомневаетесь в моей стойкости?

— Я не сомневаюсь.

— И правильно делаете.

Мистер Беннет закрыл потяжелевшие веки, признав своё поражение. И миссис Беннет, и Лиззи правы. Его благородные порывы продиктованы лишь тем, что его не будет в этом мире, когда для его семьи настанут тяжёлые времена. А им придётся их пережить.

— Пригласи ко мне мистера Коллинза.

Сидя за своим рабочим столом, который перенесли из библиотеки в его комнату, дабы он мог продолжать следить за делами имения, не утруждая своё сердце постоянными походами по лестнице, мистер Беннет размышлял о том, что он может сделать для своей семьи. Сейчас к нему зайдёт самый недостойный представитель мужского пола, и ему предстоит согласиться отдать ему свою любимую дочь и благословить их брак. Как бы ему не претила эта перспектива, он ещё мог кое на что повлиять. Та ошибка, которую он сам совершил по молодости и которая стала причиной нынешнего бедственного положения его семьи, будет исправлена. Пусть поздно, но исправлена.

— Мистер Беннет, — прозвучал до безобразия довольный голос мистера Коллинза, после того как ему было позволено войти. — Моя очаровательная невеста сообщила мне, что вы желаете видеть меня.

— Да, мистер Коллинз, — ответил мистер Беннет и поднялся на ноги, опираясь на клюку, дабы в течение разговора быть на равных с пастором. — Моя дочь поведала мне, что вы сделали ей предложение, а она приняла его.

— О да! — воскликнул мистер Коллинз. — Мой дорогой сэр, вы даже представить себе не можете, как я счастлив! Ваша прелестнейшая дочь стала зеницей моего ока, стоило мне впервые увидеть её! Однако я предвижу ваши возможные сомнения, — лукаво прищурившись заметил он. — Хоть мисс Элизабет и правда очень юна и неопытна, позвольте заверить вас, что благоверней и милосердней супруга ей не сыскать. А оказавшись под благороднейшим патронажем достопочтенной леди Кэтрин де Бёр, она обретёт столь милостивую покровительницу, что…

— Позвольте вас прервать, мистер Коллинз, — строго глядя на своего родственника, произнёс мистер Беннет.

По правде говоря, мистер Коллинз не желал позволять этого, ибо сию тираду он готовил уж три дня. Нельзя же ей было пропадать впустую! Но всё же он не посмел перечить старшему джентльмену и замолк, слегка растерянно поглядев на него.

— Моя Лиззи заверила меня в своей готовности вступить с вами в брак, — продолжил мистер Беннет. — Однако прежде, чем я дам своё согласие и благословение, у меня есть два условия. Оба они будут напрямую относиться к пунктам брачного договора, а посему вам сначала предстоит подготовить все необходимые бумаги, а уже потом заручиться моим согласием. Если там не будет тех двух пунктов, которые я сейчас вам озвучу, ни о какой свадьбе и речи быть не может.

Мистер Коллинз был в высшей степени возмущён. Этот едва стоящий на ногах джентльмен вскоре оставит свою семью нищей и ещё смеет пререкаться со своим благодетелем! Неслыханно! Да ему впору ноги ему целовать за то, что он даже взглянул в сторону его дочери, которая, к слову, была не так хорошо воспитана, как он желал бы. Её постоянные попытки иронизировать над его речами, слишком уж фривольный смех, а её бессмысленное увлечение романами так и вовсе повергло его в шок! Успокаивало мистера Коллинза лишь то, что мисс Элизабет была ещё очень молода, а потому переделать её под себя не составит ему особого труда. К тому же, за постоянными домашними делами и обязанностями супруги священнослужителя, у неё не останется времени на её глупые выходки. А коли она пожелает сохранить свои привычки и под сенью матримонии, то ничто не может помешать ему воспитывать её, согласно закону Его Величества и наставлениям Господа нашего.

— Мистер Беннет, — заискивающе улыбнулся мистер Коллинз, — уверяю вас, я ни в коем случае не желаю нанести ущерб вашей родне! Прошу, поверьте, когда я вступлю в права наследования Лонгборна, ни одной из ваших прелестнейших дочерей не будет отказано в этом доме, а ваша супруга до конца своих дней будет обеспечена.

— В этом заключается моё первое требование, однако я желаю, чтобы оно было произнесено не только на словах, но и записано на бумаге, — заявил мистер Беннет, впиваясь взглядом в несуразного пастора. — Более того, я требую, чтобы после моей кончины моей супруге полагалось содержание, которое предусматривает закон, а именно треть от доходов Лонгборна. Тогда она будет располагать суммой в 750-800 фунтов в год. Это позволит ей, хоть и экономно, но поддерживать статус вдовы джентльмена, и этих средств будет достаточно, дабы она смогла достойно представить младших девочек в обществе.

Хоть мистер Коллинз и был крайне недоволен услышать подобное требование, но понимал, что мистер Беннет, сославшись на закон Его Величества, поставил его в тупик. Как служитель церкви, он не мог позволить себе не подчиниться правилу, установленному самим главой англиканской церкви, коим и являлся монарх. За четыре дня, проведённые им в Лонгборне, мистер Коллинз уже смог подсчитать, на какую сумму мог рассчитывать в дополнение к своему заработку пастора, однако ввиду сего требования от чистых доходов Лонгборна, которые он уже мысленно положил себе в карман, ему останется не 2400 фунтов, а 1600. Что ж, очевидно, ему придётся найти способ возместить сей убыток…

— Я не смею противиться богоугодному закону Его Величества, — в показном благоговении склонил голову мистер Коллинз. — Но позвольте узнать, в чём заключается ваше второе требование?

— В случае, если миссис Элизабет Коллинз останется вдовой, не успев обзавестись наследником мужского пола, то именно она унаследует Лонгборн и станет здесь полноправной хозяйкой.

Июнь 1811 г.

Вот уже две недели Элизабет пыталась разобраться в том хаосе, который творился в учётных книгах и счетах Лонгборна, однако она была на грани того, чтобы признать своё поражение. Она решительным счётом ничего не понимала: счета были подписаны одной датой, а в расчётных книгах та же сумма была записана совершенно иным днём. Все три года слугам выдавали расчёт как попало: то частями, то полной суммой, то авансом. Поступающие средства тоже документировались крайне безалаберно. У Элизабет даже закралась мысль, что подобная путаница была сделана намеренно, чтобы было крайне сложно доказать недоимку или перерасход денежных средств. Но больше всего её поразило вот, что: в документах, по которым миссис Беннет получала содержание, действительно была прописана сумма в 80 фунтов. Элизабет предполагала, что в них будет указана та сумма, на которой условились мистер Беннет и мистер Коллинз, дабы не оставить улик своих махинаций, но нет… Элизабет прекрасно помнила, что в копии брачного договора, который оставил ей батюшка, указывалась сумма в «1/3 от чистых ежегодных доходов поместья Лонгборн». Как мистер Ричардс мог решиться на столь неприкрытый обман?

В бессилии отбросив перо и оттолкнув от себя гору бумаг, Элизабет откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза, пытаясь унять непрекращающуюся головную боль. Пора бы ей признать: она не справится без профессионала своего дела. Но где ей его отыскать, да ещё такого, чтобы она могла ему доверять? Для этого нужны связи. С тех пор, как она вернулась в Лонгборн, Элизабет ещё ни разу не наведывалась в Мэритон, только лишь по воскресеньям ходила на мессу. Конечно, как новоиспечённой вдове, ей было запрещено посещать любые балы и даже ходить по гостям. Через три месяца она вновь получит право принимать у себя посетителей, но намеренно навещать кого-то в ближайший год — ни в коем случае. Так как же ей найти хорошего и надёжного управляющего, не имея возможности даже быть в обществе?

— Лиззи, ты ещё занята? — прозвучал голос Джейн после того, как она тихонько постучалась. — Ты с самого утра здесь. Не желаешь прогуляться по саду?

— Желаю, Джейн, очень желаю, но я… — Элизабет в бессилии опустила голову на руки, сложенные на столе. — Я думала, что я справлюсь. Понадеялась, что, стоит мне взглянуть на бумаги, как я волшебным образом сразу во всём разберусь, и дела пойдут так же, как и при батюшке! — с горькой иронией воскликнула она.

— Всё настолько плохо? — спросила Джейн, нахмурившись.

— Ты себе даже не представляешь. Нет ни единого документа, который был бы вписан в учётные книги, как положено, — всплеснула руками Элизабет и покачала головой. — Нет. Какой бы упрямой я ни была, но пора мне признаться самой себе: я ничего не смогу решить без помощи знающего человека. Но где я его возьму? — задала она риторический вопрос. — Я не то, что познакомиться ни с кем не могу, так мне даже письма запрещено писать ближайшие три месяца, чтобы не разразился скандал от сего вопиющего поступка, — с лёгкой издёвкой в голосе заметила она.

— Лиззи, — успокаивающе прошептала Джейн, подходя к Элизабет и садясь рядом с креслом, где она расположилась её сестра, на корточки. Она снизу вверх посмотрела ей в глаза и погладила по руке, — сестрица моя, не переживай так. Мы найдём выход, — улыбнулась она. — К тому же, ты похоже забыла, что зять нашей матушки — самый лучший стряпчий в Мэритоне. Неужто у него не найдётся на примете человека, который будет достаточно сведущ, чтобы помочь нам?

Элизабет пришлось лишь рассмеяться над собственной недалёкостью. Ну конечно же! Ей так долго приходилось все свои невзгоды решать самостоятельно, без чьей-либо помощи, что она и вовсе позабыла, что, оказывается, ей вовсе необязательно бороться со всем и вся в одиночку.

— Джейн, как мне тебя не хватало все эти годы, — вздохнула Элизабет, дотронувшись ладонью до щеки своей старшей сестры.

— Идём, Лиззи, — распрямилась Джейн и протянула ей руку. — Погода сегодня чудесная, а матушка и наши сёстры тоже все пошли в сад. Тебе нужно побыть на свежем воздухе.

Элизабет взяла свою сестру за руку и направилась вслед за ней в сад. Выйдя за порог, она сощурилась от яркого солнечного света и тут же достала свой веер, ибо чёрная ткань её траурного платья делала жаркий летний день едва ли не невыносимым. Но Элизабет была согласна с Джейн: ей действительно следует чаще бывать на улице. Девочкой она могла целыми днями пропадать в землях Лонгборна, представляя себя феей или каким-нибудь лесным зверьком. Если первое ещё куда ни шло, то второе всегда заканчивалось до безобразия грязным, а порой и порванным платьем, что матушку её, мягко говоря, не радовало. Будучи юной девушкой, она уже не находила удовольствия в своих диких играх, но всё так же любила гулять, часто беря с собой какую-нибудь книгу. А теперь она стала заложницей тех правил, которыми сковал её покойный супруг, не позволявший ей ни читать ничего кроме отобранных им книг, ни отправляться на долгие прогулки, считая сие занятие недостойным для замужней дамы. От этого у неё и силы уже были не те, и даже синяки начали появляться под глазами.

— Ох, Джейн, — послышался приближающийся голос миссис Беннет. — Тебе-таки удалось её выманить?

Обе девушки обернулись и увидели, как их матушка торопится к ним, держа в руках охапку свежих цветов, среди которых особенно много было лаванды.

— Да, мама, — ответила ей Джейн. — Хотя пришлось вести её за руку, — с доброй улыбкой заметила она.

— Признаюсь, я немного растеряла привычку выходить из дома без особой надобности, — Элизабет приподняла лицо к солнцу и глубоко вдохнула аромат цветов, исходящих от корзинки, которую держала её матушка.

— Мама, скажите, вы не очень утомились? — вдруг спросила Джейн.

— Нет, дорогая, — удивилась такому внезапному вопросу миссис Беннет. — Цветов в этому году столько, что я всю эту охапку срезала минут за десять.

— В таком случае, — красноречиво взглянула на неё Джейн, — не прогуляетесь ли вместе с Лиззи, а я пойду посмотрю, как там младшие девочки. Что-то уж слишком тихо. Это не к добру, — усмехнулась она, протягивая руку, чтобы забрать корзину с цветами из рук своей матери.

— Ах, конечно, — воскликнула миссис Беннет и передала своей старшей дочери цветы. — Идём, Лиззи, пройдёмся по тропинке в лесу. В тени тебе будет намного комфортней. Я сама ещё слишком хорошо помню, как ужасно жарко в этих чёрных платьях.

Она взяла Элизабет под руку, и они вместе отправились к опушке небольшого лесопарка, находящегося поблизости от Лонгборна. Элизабет понимала, зачем Джейн предложила им прогуляться вдвоём. С раннего возраста её характер не позволял ей просить помощи у других, а уж на виду у её сестёр — так и подавно. Эта прогулка наедине с матушкой была идеальным моментом для неё, чтобы поговорить о делах, не привлекая к этому внимания младших сестёр.

— Джейн ведь не просто так предложила мне составить тебе компанию, дорогая? — поинтересовалась миссис Беннет, стоило им укрыться от палящего солнца в тени деревьев. — Не могу даже представить себе, чтобы Джейн отказалась провести с тобой пару часов наедине, если б на то не было веской причины.

— Маменька, с каких пор вы стали такой проницательной? — усмехнулась Элизабет.

— С тех пор, как за твоего отца замуж вышла, — проворчала она. — Господом Богом клянусь, иногда понять этого человека была настоящей наукой.

— Что правда, то правда, — Элизабет весело рассмеялась над замечанием миссис Беннет.

— Ну так, — вздохнула миссис Беннет, не желая окунаться в воспоминания, — о чём ты хотела со мной поговорить?

— О делах Лонгборна, — тяжело выдохнула Элизабет и покачала головой. — К сожалению, придётся мне признать, что сама я не в силах разобраться со всеми бумагами и счетами, да ещё и попытаться отыскать, куда ушли те средства, которые мистер Ричардс совершенно очевидно забирал из бюджета поместья. Нам нужен сведущий в этих делах человек, — она серьёзно взглянула на миссис Беннет, которая обеспокоенно нахмурилась. — Мама, могу я попросить вас наведаться с визитом к вашей сестре, миссис Филлипс, и узнать у неё, сможет ли мистер Филлипс посоветовать толкового управляющего, который был бы готов в ближайшие сроки нам помочь?

— Милая, неужели дела Лонгборна так запущены? — взволнованно спросила миссис Беннет.

— Так как я не обладаю достаточными знаниями, чтобы во всём разобраться, то и масштабов проблемы не могу осознать, — пожала плечами Элизабет. — А терпение наших арендаторов не бесконечно. Эту проблему необходимо решить, и как можно скорее.

— В таком случае, я не буду медлить, — кивнула миссис Беннет. — Как раз на послезавтра моя сестра пригласила меня к себе на чашку чая и партию в вист, так что у меня будет возможность с ней переговорить. А коли мистер Филлипс сам будет дома, то обращусь к нему напрямую.

— Спасибо, мама, — улыбнулась Элизабет.

— Не благодари, Лиззи, — погладила её по руке миссис Беннет. — Теперь, когда ты являешься здесь полноценной хозяйкой, и нет никакой опасности, что Лонгборн могут у нас отобрать, нам особенно важно следить за его благосостоянием. Нам всем, а не только тебе.

— Фанни, как я рада тебя видеть! — воскликнула миссис Филлипс, стоило миссис Беннет переступить порог её квартиры. — Последние две недели ты и носу не показывала из Лонгборна, кроме как по воскресеньям. Хотя я понимаю… С приездом миссис Коллинз у тебя, должно быть, дел невпроворот, — причитала она.

— Ох, Мэдди, — вздохнула миссис Беннет. — На самом деле, занята я была ничуть не больше, чем обычно, а даже меньше, ибо с приездом сестры девочки стали куда более деятельными. Видимо, пример моей Лиззи на них влияет, так как она сама вся в делах.

— Неужто? — заинтересованно спросила миссис Филлипс, проходя в гостиную, где уже всё было готово к чаю. — В Лонгборне какие-то проблемы? Я слышала, как в городе поговаривают, что с приездом миссис Коллинз из вашего дома ушёл управляющий, — чуть ли не шёпотом произнесла она, словно в этом было нечто скандальное. — Ходят слухи, что она сама его выгнала и даже расчёта не выдала.

— Что за глупости? — возмутилась миссис Беннет. — Этот прохвост сам сбежал под покровом ночи! А за собой оставил такой кавардак в делах имения, что дочери моей нет ни минуты отдыха!

— Ах, вот в чём дело, — приподняла брови миссис Филлипс, уже предвкушая, как она будет со знающим видом всем это рассказывать. — Экий негодяй, — покачала она головой.

— Как я погляжу, — недовольно сжав губы, заметила миссис Беннет, — языки Мэритона не дремлют. Стоило моей Лиззи воротиться, как сплетни тут же пошли своим ходом, — вздохнула она. — Мадлен, дорогая, прошу не утаивай от меня ничего. Ты всегда знаешь, о чём говорят в городе.

Миссис Филлипс поставила полупустую чашку чая обратно на столик и немного взволнованно взглянула на свою сестру.

— Фанни, я боюсь тебя расстроить…

— Не томи, Мэдди! — строго взглянула на неё миссис Беннет.

— Поговаривают, что миссис Коллинз сама стала причиной смерти своего супруга, — выпалила миссис Филлипс, страшась поднять взгляд на свою сестру, ибо знала, что в глазах её будет страшная ярость. — Кто-то из местных в прошлом году был в тех краях, где проживали мистер и миссис Коллинз, и видел их издалека. Этот человек, я не знаю, кто он, но он рассказал, что мистер Коллинз был невероятно тучен и с трудом ходил, а после пары десятков шагов начинал уж тяжело дышать. Все в городе винят в том миссис Коллинз, ибо именно супруга следит за тем, что подают на стол в доме и именно ей вменяют обязанность заботиться о здоровье мужа, когда дело касается его питания.

— Господь Всемогущий, какая чушь! — воскликнула миссис Беннет. — Неужто мистер Коллинз безропотное дитя, которое будет есть то, что подали? Более того, хозяйка дома всегда составляет меню, угодное супругу, ибо именно он в доме главный. Я не припомню и дня из своей замужней жизни, когда не спрашивала бы у мистера Беннета, что он желает на ужин, и всегда учитывала его предпочтения!

— Вот и я так же подумала, дорогая сестра! — важно кивнула ей миссис Филлипс. — Как же бессердечно обвинять убитую горем вдову в смерти её супруга…

— Эти слухи ни в коем случае не должны дойти до Лиззи, — строго взглянула на свою сестру миссис Беннет с немного заговорщицким видом, на что та воодушевлённо закивала. — У нас есть ещё год до того, как ей будет позволено выйти в общество. Этого времени вполне достаточно, чтобы пресечь на корню эти отвратительные сплетни.

— Конечно, Фанни, — в ободрительном жесте дотронулась до её руки миссис Филлипс. — Нужно все эти злые языки заставить замолчать. Через пару недель состоится бал, там-то и начнём, но не забывай про остальных своих девочек…

— Да, я поговорю с ними, — вздохнула миссис Беннет. — Однако, у меня есть другая тема, которую я хотела обсудить с тобой.

Миссис Филлипс заинтересованно вскинула брови, надеясь услышать ещё какую-нибудь крамольную сплетню. Все в Мэритоне знали, что эта дама — просто кладезь слухов и пересудов. Коли что случалось в округе, она тут же могла всё разузнать и в необычайно крайние сроки распространить новость, приукрасив её такими сочными подробностями, что любой автор романов позавидовал бы такому воображению. Однако, к близким своим она относилась с крайней учтивостью и никогда не позволила бы себе хоть слово дурное сказать в адрес своей семьи, ибо за неимением у неё детей, она не могла себе позволить лишиться доверия и расположения кого-либо из них. А услышав от миссис Беннет о том, какие дела сложились в Лонгборне, она пообещала своей сестре как можно скорее уведомить об этом мистера Филлипса и наказать ему найти подходящего человека, дабы он смог привести в порядок дела в имении. По прошествии пары часов и нескольких партий в вист за обсуждением последних новостей, сёстры попрощались, но пообещали друг другу в скором времени вновь встретиться.

Несколько дней Элизабет провела в нервном ожидании ответа от мистера Филлипса. Как только её матушка возвратилась домой после своего визита к миссис Филлипс, она сообщила ей, что обо всём рассказала своей сестре, а та, в свою очередь, обещалась поговорить со своим супругом. Но прошла почти уж неделя, а вестей всё не было, и Элизабет начала даже терять надежду. Однако, в таком печальном расположении духа долго пребывать ей не пришлось, ибо как раз через неделю у Лонгборна остановилась карета, из которой вышли мистер и миссис Филлипс, а также ещё один мужчина, которого Элизабет, как ей казалось, когда-то видела, но не могла припомнить, при каких обстоятельствах. Собравшись в гостиной Лонгборна, мистер Филлипс представил сопровождавшего их господина, которому на вид было около пятидесяти.

— Дамы, позвольте представить вам мистера Шепарда, — объявил он, после чего Элизабет и миссис Беннет присели в лёгком реверансе, а сам мистер Шепард поклонился им. — Как мне кажется, этот человек будет в силах помочь вам. Я вкратце объяснил ему положение дел, и он выразил готовность выручить вас в столь непростой ситуации.

— Мы очень рады вам, мистер Шепард, а коли мой дядя ручается за вас, то я с радостью вам доверюсь, — поприветствовала его Элизабет. — Однако могу я поинтересоваться, какой у вас опыт в ведении дел имения?

— Несомненно, мадам, — почтительно отозвался гость. — До недавних пор я работал на мистера Морриса. Как вам наверняка известно именно ему принадлежит Незерфилд Парк. Там я и был управляющим последние пятнадцать лет. Однако совсем недавно моего работодателя постигло несчастье потерять единственного сына, а потому он решил уехать из графства и воссоединиться с остальной своей семьёй в Норфолке. Приняв это решение, он распустил большинство слуг, а также дал мне расчёт и рекомендации, а сам особняк закрыл до того момента, пока не найдёт добросовестного и благонадёжного арендатора. Сейчас в том доме остались лишь экономка, да пара служанок для поддержания порядка.

— Ах, такой богатый дом! — воскликнула миссис Беннет. — Кто бы его ни арендовал в будущем, должен быть весьма состоятельным джентльменом!

— Несомненно, мадам, — кивнул мистер Шепард. — Однако мистер Моррис весьма педантичный джентльмен. Одного лишь богатства ему будет мало, чтобы позволить кому-либо заселиться в его родовое поместье.

— Что ж, — воодушевлённо отозвалась Элизабет. — Я ни разу не слышала, чтобы в Незерфилд Парке были сколько-нибудь серьёзные проблемы, касательно финансов и управления, а раз именно вы вели там дела всё это время, то я готова обсудить условия вашей работы в Лонгборне.

— Премного благодарен, миссис Коллинз, — слегка склонил голову мистер Шепард.

Проводив всех гостей в библиотеку покойного мистера Беннета, Элизабет просмотрела договор, составленный заранее мистером Филлипсов о временном назначении мистера Шепарда управляющим делами Лонгборна, и осталась довольна условиями.

— Мистер Шепард выразил готовность заключить новый трудовой договор на несколько лет, — объявил мистер Филлипс после того, как обе стороны поставили свои подписи, — коли после первоочередного упорядочивания накопившихся дел, вы пожелаете дать ему постоянное назначение, — сообщил он Элизабет.

— Я была бы не против, — улыбнулась она.

— Увы, мне придётся покинуть вас, — вздохнул мистер Филлипс. — Дела ждут, — он поклонился хозяйке дома и миссис Беннет, а затем обратился к своей супруге. — Миссис Филлипс, прошу вас.

После прощания со своей сестрой миссис Беннет оставила Элизабет в библиотеке с мистером Шепардом, вернувшись к остальным своим дочерям.

— Ну-с, миссис Коллинз, — хлопнул в ладоши мистер Шепард. — Приступим? Показывайте и рассказывайте, что тут у вас творится?

Крайне воодушевлённая энтузиазмом этого джентльмена, Элизабет принялась вводить его в курс дел в той мере, в которой она сама смогла в них разобраться, что, по правде говоря, было крайне невпечатляющим рассказом. Мистер Шепард, осознав, что ему предстоит поистине исполинская работа, предложил миссис Коллинз не утруждать себя, а оставить его наедине с той кипой бумаг, которая накопилась за последние три года, попросив лишь, чтобы ему принесли кофе и что-нибудь перекусить.

Почти четыре дня кряду мистер Шепард не покидал стен библиотеки, отлучаясь лишь на сон, и чтобы попросить на кухне приготовить ему еды, на которую ему не придётся особенно отвлекаться. Миссис Беннет и Элизабет наказали младшим девочкам ни в коем случае не беспокоить этого господина, так как вся их будущая жизнь и, возможно, судьба Лонгборна зависит от того, сможет ли он привести их дела в порядок. Единственными проявлениями того, что мистер Шепард вообще жив, для жительниц имения были лишь крайне редкие, но весьма громогласные нелицеприятные возгласы в адрес своего предшественника, а также письма… целая река писем, написанная его рукой, которую следовало отправить то местному констеблю, то судье, то какому-то трактирщику, то торговцам, то даже Хансфорд!

— Миссис Коллинз, — обратилась к Элизабет миссис Хилл как-то раз по прошествии тех четырёх дней, пока она репетировала партию на фортепиано с Мэри, а Лидия и Китти танцевали в гостиной. На этот раз роль джентльмена досталась Лидии, чем она была в высшей степени недовольна.

— Да, Хилл? — оторвалась от своего занятия Элизабет.

— Мистер Шепард просит вас пройти в библиотеку, если вы не заняты, — сообщила ей экономка.

Все в гостиной тут же затихли, взволнованно взглянув на Элизабет. Миссис Беннет и Джейн ушли по делам в город, а потому не смогли составить компанию младшим сёстрам. Элизабет немедленно поднялась с банкетки и, попросив прощения у своих сестёр за прерванный танец, направилась в библиотеку. Зайдя внутрь, она заметила, что теперь все бумаги были разложены аккуратными стопками, а также были помечены ярлыками с надписями и датами. Это ни в какое сравнение ни шло с тем хаосом, которое повстречало мистера Шепарда, когда он впервые ступил на порог этой комнаты.

— Мистер Шепард, — поприветствовала его Элизабет.

— Миссис Коллинз, — тут же поднялся с кресла управляющий. — Прошу вас, проходите. Думаю, что я готов дать вам некоторый отчёт о проделанной работе, однако, смею заранее разочаровать вас: выводы мои неутешительны.

— В таком случае, хорошо, что моя матушка нынче не дома, — без капли веселья рассмеялась Элизабет. — Что вам удалось разузнать?

— Давайте начнём с содержания миссис Беннет, — сказал мистер Шепард, поднося дополнительное кресло к столу, дабы Элизабет могла расположиться рядом и вместе с ним глядеть на бумаги. — Действительно, в расчётных документах указана сумма в 80 фунтов, однако, по вашим словам, ваш покойный супруг и мистер Беннет в брачном договоре условились на положенном по закону содержании в размере третьей части от доходов Лонгборна, — Элизабет лишь кивнула в подтверждение его слов. — Однако, среди бумаг я нашёл копию вашего брачного договора, — сказал он, доставая документ на стол перед Элизабет, — который был подписан судьёй и выдан вашему отцу. Прошу, взгляните сюда.

Элизабет наклонилась и прочитала: «1/30 от чистых ежегодных доходов поместья Лонгборн». Она была так поражена увиденным, что целую минуту ничего не могла вымолвить, лишь с приоткрытым ртом глядя на число 1/30, но не веря своим глазам.

— Этого не может быть! — воскликнула она, когда к ней, наконец, вернулся голос. — Мой отец в жизни бы не подписал этот документ, если бы там действительно было написано такое!

— Извините за вопрос, который я сейчас задам вам, — слегка потупил взор мистер Шепард. — Но к концу жизни у вашего батюшки не было проблем с памятью или, может, какая-то путаница в мыслях?

— Нет, — выдохнула Элизабет. — Он до последнего своего вздоха оставался в твёрдом уме и ясной памяти.

— Что ж, в таком случае, у меня нет объяснения этому, — пожал плечами мистер Шепард. — Если бы у меня была на руках вторая копия договора, но, как я понимаю, среди вещей мистера Коллинза вы не нашли её… Иначе вы сказали бы мне об этом.

— Но у меня есть моя копия, — вдруг вспомнила Элизабет, отчего мистер Шепард удивлённо на неё взглянул, ибо было очень странным, чтобы у женщины был подобный документ. — Она не имеет юридической силы, так как была снята до подписания договора. Батюшка попросил своего поверенного переписать договор лично для меня, чтобы я сама могла в любое время его перечитать.

— Могу я взглянуть на вашу копию?

— Конечно, одно мгновение, — Элизабет вышла из библиотеки и направилась в свою комнату. Открыв один из шкафчиков, она достала оттуда папку с бумагами и отправилась обратно в библиотеку.

— Вот, — протянула она мистеру Шепарду копию договора, закрывая за собой дверь.

— Как странно, — протянул он, потирая подбородок и вглядываясь в интересующую его страницу. — В вашей копии чёрным по белому написано 1/3. Но как такое возможно? Постойте-ка… — вдруг с подозрением произнёс он, пока Элизабет вновь садилась в кресло у стола. — Господи Боже, взгляните на договор, который хранился у мистера Беннета! Вам не кажется, что в «1/30» одна из цифр написана как-то странно? — спросил её мистер Шепард.

Элизабет взяла договор в руки и повнимательней вгляделась в него. И тут она увидела, о чём он говорил.

— Ноль написан словно другими чернилами и едва не сливается со следующим словом… — пробормотала Элизабет.

— Да, — кивнул мистер Шепард, — судя по всему, этот ноль был добавлен после того, как все подписи и печати были проставлены, и, скорее всего, уже после смерти мистера Беннета. Смею сделать догадку, что, если копия договора, переданная мистеру Коллинзу, когда-нибудь найдётся, то там будет такая же картина.

Элизабет в бессилии спрятала лицо в своих ладонях, стараясь сдержать слёзы, готовые выплеснуться из её глаз. Мистер Беннет столько усилий потратил в последние дни своей жизни, чтобы обеспечить своих дочерей и вдову безбедным существованием, и всё это было впустую. Мистер Коллинз был настолько безнравственен, настолько скуп, что даже этому не позволил случиться.

— Мадам? — обратился к ней мистер Шепард. — Вы в порядке? Может, налить вам бокал вина, дабы успокоиться? — обеспокоенным тоном предложил он.

— Нет-нет, — глубоко вздохнула Элизабет. — Это лишнее. Уже ничего не исправить, да и в прошлом всё это, так что сильно переживать нет никакого смысла.

— Желаете остановиться или продолжим? — спросил он.

— Продолжим, — кивнула Элизабет. — Что ещё вы смогли выяснить?

— Касательно дел имения всё не так уж и плохо, несмотря на финансовое положение, — отметил мистер Шепард. — Очевидно, что ваши арендаторы были очень преданы мистеру Беннету и всеми силами поддерживали земли, пастбища и скот в хорошем состоянии, так что отныне вы можете начать с чистого листа, так сказать, — ободряюще заявил он.

— Но вы сказали, что это так, несмотря на финансовое положение… — с подозрением заметила Элизабет.

— Да, вы правы, — вздохнул мистер Шепард. — Мне удалось подсчитать, сколько примерно денежных средств было вывезено из Лонгборна за последние три года, и честно признаюсь, я был в глубочайшем шоке от моих выводов. Я попытался написать в Хансфорд, ибо именно там теряется след большей части этой суммы, однако мои расспросы касательно финансов мистера Коллинза были встречены жёстким отказом, так как в приходе уже обосновался новый пастор, и он не желает разбираться с проблемами, которые оставил после себя мистер Коллинз. Полагаю, что небольшую часть этих денежных средств всё же прикарманивал ваш бывший управляющий, но бóльшая часть той суммы шла напрямую в карман вашего супруга.

— Какая это сумма? — спросила безэмоциональным голосом Элизабет, готовая услышать что угодно.

— Учитывая доход Лонгборна, стоимость проданных книг, невыданное миссис Беннет содержание, повышение стоимости аренды, а также явные урезания в снабжении арендаторов какой бы то ни было помощью, за последние три года из Лонгборна было вывезено около 8 000 фунтов.