Всё, что нельзя отдать (гет)

Они были в пути уже не первый день. Лес сгущался с каждым шагом — деревья становились выше, стволы толще, а кроны сплетались так плотно, что солнечный свет пробивался только редкими пятнами. Дороги здесь становились всё хуже, а деревень всё меньше. Жизнь, казалось, сама отступала от этих мест, оставляя после себя только ветер, пыль и воспоминания.

Вилл снова ехала верхом на молодой, рыжей кобыле, которую удалось найти в последнем селении, где они ночевали. Грюнтл устроился у неё за спиной, как маленький, но цепкий рюкзак, время от времени хлюпая из фляги и жалуясь на комаров.

Он то и дело принюхивался, вскидывал нос и морщился:

— Пахнет… как-то вяло, будто воздух сам не знает, живой он или нет. Не нравится мне это. Там, на востоке, была одна совсем злая трещина — хорошо, что обошли. А сейчас… сейчас вроде как тишина. Но странная.

Седрик ехал позади, молча следил за местностью. Он, вопреки своему обыкновению, предпочёл остаться в человеческом облике и даже тоже приобрёл себе лошадь, что было совсем удивительно с его стороны, учитывая, насколько он недолюбливал этот способ перемещения.

Они остановились в тени старого вяза на небольшой привал.

Седрик разложил карту на коленях, присев на камень. Пальцы скользнули по изогнутым линиям, он прищурился и аккуратно отметил координаты.

— Совпадает, — сказал он наконец. — Все расчёты указывают на одно и то же место.

— На ту самую деревню? — уточнила Вилл, открывая флягу.

Он кивнул.

— Да похоже, все трещины, что мы огибали, действительно сходятся именно там.

Грюнтл зябко поёжился и натянул капюшон, хотя было жарко.

— Не нравится мне это. Вот вообще не нравится. Мы правда туда идём?

Вилл мягко положила руку ему на плечо:

— Ты сам говорил, что трещины тебя не трогают. Думаешь, здесь будет по-другому?

Проводник зажмурился, потом, понурившись, сполз с лошади и плюхнулся в траву.

— Если Грюнтл начнёт скулить — это не трусость, это стратегическая тревожность.

* * *

Деревня показалась за поворотом, где лес внезапно расступался, и дорога ныряла вниз, в долину, залитую вечерним светом.

Дома выглядели почти сказочными на фоне поросших мхом камней и сизых зарослей рябины. За ними пологие поля, засеянные рожью, уходили к хвойному лесу. Просто идиллическая картина, как будто художнику велели изобразить самую безмятежную деревню, какую только можно себе представить. Ни грязных улочек, ни заплатанных крыш. Издалека — ничего, что бы хоть отдалённо намекало на трещину, которую они видели в Орвене. Всё выглядело… слишком правильно.

Седрик придержал лошадь и окинул долину долгим, напряжённым взглядом.

— Странно. Ещё с десять минут назад мы проезжали огромный разлом, от которого облака начинали преломляться. А сейчас ничего.

— Грюнтл ты что-то чувствуешь? — оглянулась Вилл.

Грюнтл слегка напрягся за её спиной, ещё крепче вцепляясь лапами.

— Смерть, — сипло выдавил он. — Грюнтл чувствует только ужасную, жуткую смерть.

— В каком смысле? — Вилл насторожилась. — Прямо сейчас здесь кого-то убивают? Или мы умрём, если поедем дальше?

Грюнтл замотал головой, зажмурился.

— Здесь ничего нет. Ничего, кроме смерти. В каждом камне, в каждой стене. Грюнтл не хочет двигаться дальше. Ни за что.

Они остановились у самого спуска в долину. Проводник спрыгнул с лошади.

— Грюнтл благодарит госпожу за артефакт. Но Грюнтл остаётся. Здесь.

— Удачи тебе, — мягко сказала Вилл. — Можешь подождать нас тут. Мы заедем за тобой, когда всё закончится. Разберёмся с этими трещинами и вернёмся. Верно, Седрик?

Седрик не ответил. Он сжимал поводья, не сводя взгляда с деревни впереди.

— Слушай, — заметила Вилл. — Если враг настолько... странный, может, тебе стоит заранее принять свою боевую форму? На случай, если...

— Может, ты позволишь мне решать, превращаться или нет?

Он не повысил голоса, но интонация была такой холодной, такой колючей, что Вилл ощутила её почти физически. Стало зябко.

— Я не имела в виду ничего такого. В мыслях не было тебя к чему-то принуждать.

— Да, разумеется, ты права. Прости, — кивнул он и, чуть погодя, добавил, устало сжав переносицу:

— У меня голова раскалывается.

— Такое путешествие кого угодно сведёт с ума, — пробормотала Вилл, выдохнув. — Вон, Грюнтл оказался умнее нас — и остался в безопасном месте.

Они оба невольно посмотрели вниз, туда, где между зарослями ели и старой каменной оградой раскинулась деревня. С верхней точки казалось, будто за этими выскобленными стенами царит мир и порядок. Тишина лежала над домами ровным покрывалом, дым неспешно вился из труб, на крыльцах белели занавески. Всё дышало неторопливой, размеренной жизнью. Но именно это спокойствие, доведённое до совершенства, и было самым странным.

Ведь если верить словам Грюнтла, здесь уже давно не должно было быть никого.

Когда они въехали на центральную улицу, в деревне началось легкое оживление. Зеваки выглядывали из окон, с крыльца вставали старики, дети бросали игру и, с любопытством, выбегали на дорогу. Несколько человек, заметив приближающихся всадников, поспешно начали поправлять одежду, одна девушка попыталась пригладить волосы.

Но стоило жителям разглядеть лица приезжих — усталых, в дорожной пыли, без гербов и сопровождающих — как любопытство гасло в их глазах и из них утекала яркая заинтересованность. Все возвращались к своим прежним делам, уже лишь искоса поглядывая на приезжих.

— Добрый день! Тут что, праздник какой-то намечается? — Вилл приветливо обратилась к девушкам, развешивающим ленты вдоль забора.

— А как же! — улыбнулась одна. — Столичный кортеж вот-вот должен быть у нас проездом. Если повезёт, увидим принца!

— Его первое появление в наших краях! Неужели не слышали?

Вилл бросила быстрый взгляд на Седрика — тот выглядел не менее озадаченным.

— Откуда вы знаете, что он будет именно здесь? — уточнила она.

— Братец ездил в Террин за покупками, и там говорили, что княжеский кортеж сейчас стоит у них на постое. А раз уж тракт у нас один, значит, непременно поедут через деревню. И, стало быть, надо встречать как положено!

— Угу. По-другому в столицу не добраться, — подтвердила вторая. — А вдруг наши мольбы выслушают и помогут с засухой. Год-то какой выдался! Все посевы погибли, одно горе…

— Засуха? — переспросила Вилл и моргнула. — У вас же урожай — выше человеческого роста. Вон снопы стоят.

Девушки переглянулись, и не сказав больше ни слова, вернулись к своему занятию, будто вопроса вовсе не было.

Они поехали дальше. Деревня, вытянувшаяся вдоль единственной улицы, выглядела ухоженной и удивительно спокойной. Воздух был прохладным, сыровато-хвойным, с лёгкой примесью дыма от печей. По обочинам — низкие ряды картошки и капусты, аккуратные гряды с луком, среди которых темнели остатки ревеня. За деревянными заборами зеленели заросли смородины и крыжовника, а кое-где крошечные рябиновые деревца уже набирали цвет. Богатый урожай словно насмехался над тревожными словами, сказанными минутой раньше.

— Кажется, они все дружно ослепли и оглохли. Да ещё непонятно с чего решили готовиться к княжескому визиту, — пробормотала Вилл. — С какой стати ему может понадобиться что-то в этих краях?

— Это исключено, — сухо ответил Седрик. — Я бы знал, если бы Фобос покинул замок. Они точно ошибаются.

— Да и как нас мог незаметно обогнать целый кортеж?

Вилл задумчиво почесала нос.

— Может, у него есть младший брат? Или… какой-нибудь внебрачный ребёнок?

В глазах Седрика мелькнул неподдельный ужас.

— Если прямо сейчас окажется, что по землям Меридиана бродит какой-то незарегистрированный Эсканор, я тут же снимусь с должности советника и утоплюсь в ближайшем озере. Или уйду в леса отшельником. Хотя нет, какие леса… сразу на Землю. Да лучше уж чума, чем такие новости...

Они двинулись дальше по вымощенной булыжником улице. Седрик вёл лошадь шагом, осматривая окрестности. Дома были добротные, деревянные, с чистыми ставнями, свежими крышами и резными наличниками. На окнах — кружевные занавески, в палисадниках — подсолнухи, настурции, несколько раскидистых кустов черёмухи. Всё выглядело просто, но заботливо.

За домами тянулись низкие влажные луга. Где-то слышался звон колокольчиков — паслась скотина. На горизонте чернели еловые перелески.

— Если у них это называется засуха, — заметила Вилл, — я боюсь представить, как выглядит у них урожайный год.

Седрик не ответил. Он лишь медленно кивнул, напряжённо вглядываясь в даль, как будто ждал, что где-то за этим идиллическим фасадом вдруг распахнется провал. Нечто, что хоть немного объяснит, почему их предупреждали не приближаться.

— Поищем местного старосту. Может, он в курсе, что здесь за напасть.

Несколько жителей на их расспросы пожимали плечами, ссылаясь на занятость, — кто-то спешил на мельницу, кто-то к скотине, кто-то к вечерней трапезе. Но в итоге пожилая женщина с лукошком черники нехотя махнула рукой в сторону конца деревни:

— Ищите дом с башенкой. Не промахнётесь.

Дом с башенкой оказался серым, строгим. С высокой крышей, выкрашенной дёгтем, и узкими окнами. Башенка была деревянной, с покосившимся флюгером в виде ворона. На крыльце — пара деревянных калош. Возле стены стояла кадка с дождевой водой и веник из можжевельника.

Седрик постучал костяшками по косяку.

— Добрый вечер. Нам сказали, вы — староста.

Дверь приоткрылась, и в проёме появился мужчина: высокий, жилистый, с проседью в волосах и настороженным взглядом. Он вгляделся в гостей и слегка приподнял бровь.

— Так вы те самые?

— Те самые…? — переспросила Вилл.

— Маги. Из столицы, — пояснил он. — Нам передавали, что могут кого-то прислать — с засухой разобраться. Поля-то на вид ничего, а на деле — пустые, как карман вдовы.

Вилл сдержала удивление, лишь коротко кивнув:

— Мы действительно пришли узнать, что здесь происходит. Только вот нас интересуют магические аномалии. Случайности, совпадения, странные или проклятые места. Может, кто-то замечал нечто необъяснимое?

Мужчина ссутулился, как будто стал старше на глазах. Повёл плечами и пробормотал:

— Аномалии, говорите… Ну, есть тут один дом. У самой опушки. Там случился страшный пожар. Только уж пара десятков лет минула. А как вчера. Семья погибла. Все, кроме сынишки. Любопытный был мальчонка. Вечно бегал с сестричкой моей.

Он говорил спокойно, но глаза у него при этом были сухие и пустые, как старая земля.

— Дом с тех пор стоит пустой, — продолжил он. — Люди стороной обходят. Животные туда не суются. Никаких звуков, но всё равно как-то… нехорошо. Кто мимо проходил — те говорят, будто воздух там, как перед бурей. Хотя бурь у нас не бывало давно. Только засуха, засуха, всё сохнет.

Он повторил это с отчётливым упрямством, словно отказываясь замечать цветущие деревья за собственным окном.

Вилл нахмурилась. Сильный пожар это уже зацепка. Мог ли он потревожить местные магические потоки? Только вот срок уж слишком давний. Почему трещины появились только сейчас? Что-то разбередило старые раны и вызвало разлом?

Седрик, который, похоже, размышлял о том же, спросил:

Староста помедлил, будто взвешивал, стоит ли говорить дальше.

— А и не видали мы его больше. С той самой ночи и пропал.

— Тогда откуда известно, что он вообще выжил? — уточнил Седрик.

Староста поморщился от напора вопросов.

— Да я ж говорил вам. Сестрица моя его видела.

— Мы можем поговорить с вашей сестрой?

Он криво усмехнулся — горько, безрадостно:

— Коли захочет говорить. С той ночи она, считай, с собой прощалась. Умом тронулась. Но попробуйте, раз уж взялись. Эй, Анника! Спустись, гости к тебе пришли!

Они услышали лёгкие шаги на лестнице.

Староста ничего не сказал, только чуть приподнял подбородок, будто и сам был слегка удивлён.

Перескакивая через ступеньки вниз спускалась девочка лет семи. Она была босая, в выцветшем платье, с лентой, сбившейся с волос. Худенькая, с чуть тронутыми веснушками щеками.

Вилл ошарашено замерла, собираясь спросить у старосты, не лишился ли ума он сам, утверждая, что его сестра могла видеть пожар, случившийся двадцать лет назад.

Девочка остановилась на ступени, взглянула на них — и вдруг закричала. Вцепилась в перила, уставившись на Седрика, а потом резко развернулась и умчалась обратно наверх.

Вилл тут же рванулась за ней:

— Эй, подожди! Всё в порядке!

Седрик последовал за ней. На его лице отразилось больше потрясения, чем он успел скрыть.

Наверху девочка юркнула в комнату и забилась под кровать. Вилл аккуратно заглянула в её укрытие, опустившись на корточки:

— Эй, всё хорошо. Мы просто хотели поговорить. Про твоего друга… Который жил в доме на опушке.

В ответ молчание. Девочка только ткнула дрожащим пальцем в сторону Седрика, застывшего в дверях.

— Как тебя зовут? — мягко спросила Вилл.

Всё ещё тишина.

— Я — Вилл. Представляешь, я приехала издалека, чтобы с тобой встретиться. А живу я в настоящем замке, с высокими стенами и башнями, как в сказке!

Девочка упрямо буравила взглядом Седрика.

Вилл оглянулась.

— Кажется… — она запнулась, виновато глядя на него. — Кажется, она не хочет говорить при тебе.

Седрик отмахнулся почти равнодушно.

— Подожду внизу. К старосте у меня куда больше вопросов.

Вилл сглотнула, провожая его взглядом. Снова вернулась к девочке.

— Всё хорошо, он ушёл. Можно я посижу тут с тобой?

Девочка опасливо выглянула наружу.

— Меня зовут Анника.

— Приятно познакомиться, Анника. Расскажешь мне про своего друга?

— О, с ним очень весело! Он столько всего знает! Он показывал тропки, которые никто не замечал, а ещё, где живут бельчата. И знал, как слушать землю, чтобы найти что-то интересное.

— Ты знаешь, где он сейчас?

Девочка потупилась, ковыряя ногтем отходящую половицу.

— Что с ним произошло, Анника?

— Я узнала его секрет.

— Какой секрет?

— Я тебе не скажу! — девочка подскочила с места. — Я никому больше не скажу! Это секрет моего лучшего друга!

Вилл попыталась взять её за руки, но та тут же отскочила в сторону.

— Анника, пожалуйста, если он попал в беду, мы сможем ему помочь, если только будем знать о нём больше.

Девочка сжала кулаки.

— Уходи! — она топнула ногой. — Уходи, ты такая же как они! Как тот колдун! Ты ведьма и лгунья! Уходи!

Вилл поднялась, в последний раз окинула Аннику взглядом и вышла из комнаты, аккуратно прикрывая за собой дверь.

Спускаясь по лестнице под приглушённые всхлипы, доносившиеся из комнаты, Вилл увидела, как Седрик, скрестив руки на груди, собирал всё своё терпение, чтобы дослушать запутанную речь старосты, который похоже продолжал бредить про засуху.

— Мы ждём мага, который избавит нас от напасти. Хоть бы он приехал раньше кортежа принца. Или позор-то какой будет.

— И как же по вашему маг разберётся с засухой? — едко процедил Седрик.

Староста усмехнулся, окидывая его внимательным взглядом.

— Ну как же. Устранит её главную причину.

Седрик фыркнул и обернулся к Вилл.

— Пойдём отсюда, пока я ещё способен здраво мыслить.

Они сдержанно поблагодарили старосту и поспешно вышли, не дожидаясь новой порции мудрости.

— Лучше проверим этот дом, — сказал Седрик, когда они шли по мягкой траве в сторону леса. — Может тогда хоть что-то прояснится. Если продолжим допрашивать местных рискуем и сами лишиться рассудка.

— Да, разговор с Анникой тоже не особенно помог.

— Хоть что-то удалось узнать?

— Ну, у неё действительно был друг, который жил в том доме. И она была к нему довольно сильно привязана. У этого друга был какой-то секрет, который она наотрез отказалась выдавать. И что-то говорила про колдуна.

Седрик кивнул, задумчиво глядя перед собой.

— На самом деле, это уже гораздо полезнее, чем болтовня её братца. Если, конечно, он правда её брат.

— Да, они все тут какие-то мутные.

Солнце уже клонилось к горизонту, и свет стал тёплым, золотым. Они вышли на край луга, за которым уже начинались сосны.

Лицо Седрика посветлело.

— И всё же я был прав.

— Ты сейчас о чём?

Он чуть улыбнулся, с той лёгкой бравадой, которая появлялась у него в редкие моменты удовлетворения:

— Весь секрет в заключается в подозрительном доме и мальчике, который в нём жил.

— Да, но мы пока так ничего не выяснили.

Он покачал головой, шагнув вперёд, а потом вдруг задержался, обернулся и лёгким движением коснулся руки Вилл:

— Не совсем. Мы знаем почти наверняка, что твоя тяга к трещинам не более чем простое совпадение.