Игры не для нас (джен)

Полинезийский крест — действие/жест

Моя месть — сладкий сок

Колким прологом в некролог

Кукла заходит за

Твой болевой порог.

Слеза в стеклянных глазах

Показалaсь... Срок истёк

Сделай один глоток, через край

И медленно уми-вымирай

Длинная игла

Глубоко вошла

Острая игла

Это не игра

Я кукла вуду, плакать не буду

Я кукла вуду я ничего не забуду

*

Как только отойдут красные воды

Найдутся всем куклы Вуду и кукловоды

Сеанс иглотерапии идёт покуда

Есть в зеркале кукловод или кукла Вуду

Кукла Вуду — Слот

Трудотерапия успокоиться не помогла. Чун Хо раздражённо отбросил свою мокрую футболку к такой же мокрой куртке. Душ — он был уверен — тоже не поможет. И всё-таки он попробовал, чтобы затем мрачно и зло протопать в комнату братца и натянуть на себя его халат. Пожалуй, единственное, что на него могло налезть из вещей последнего, не рискуя порваться в плечах.

И этого, впрочем, хватило, чтоб Чун Хо снова взбесился. Халат почти хрустел свежестью, но ему всё мерещился запах Ин Хо. И это убивало. Потому что навеивало воспоминания. Те, о которых теперь и думать было больно.

Будто кто-то брал иглу и вовсе не рефлексотерапией с ним баловался, а методично и со знанием дела втыкал в грудину. Длинную и острую в самое нежное место. В то, где хранилась память. Память, что упрямо подкидывала картинки — одна другой острее.

Вот Чун Хо очень хорошо поиграл с ребятами. Так хорошо, что у него разбита не только коленка, но и губа... Но игра в кальмара — контактная игра! Локоть в ней — оружие. Однако маме это не объяснишь. Снова будет выговаривать за штаны, снова плакать и причитать над его губой. Чун Хо шмыгнул носом. Вокруг уже стемнело. Не зайдёшь сейчас — хуже будет. Вот только ноги всё равно, будто приросли к земле.

— Эй, — окликает его, прячущегося у клумбы, знакомый голос. — Чего завис, домой не идёшь?

— Ничего, — бурчит Чун Хо, старательно отползая в тень. Не хватало, чтоб ещё братец Ин Хо его боевые ранения заметил... Тот, хоть и не мама, но после смерти отца воображал себя кем-то вроде.

— В кальмара играли? Я рисунок видел... Ну-ка покажи, — поздно, тот уже оказался прямо перед ним, своими холодными пальцами поднимая его за подбородок и заставляя показать губу. — М-да-а... — протянул Ин Хо. — Хоть выиграл?

— Нет, — дёрнул лицом Чун Хо, стряхивая его руки.

— Поражения нужны каждому, чтоб вкус победы не приедался — кивнул старший, будто понимая, как остро проигрыш воспринимался в его возрасте. — Дай-ка мне... — Ин Хо снова поймал его за подбородок и принялся зачищать губу платком.

— Больно! — всхлипнул Чун Хо прежде, чем прокусил язык. Казаться маленьким и слабым перед братцем тоже не хотелось... Но иначе, почему-то, не получалось.

— Прости, — искренне ответил старший, опуская взгляд. — О, так ты и коленку разбил... Ну ничего — за меня спрячешься, мама и не заметит. Пошли в дом, — потянул он его внутрь.

— Нет! Не буду прятаться! — упрямо вздёрнул нос Чун Хо. — Не надо меня прикрывать, я не маленький!

— Прикрытие нужно не только маленьким и слабым, — терпеливо пояснил Ин Хо. — Это как в полиции... Я думал, мы напарники, братишка! Нельзя маме волноваться, — использовал старший последний аргумент.

Чун Хо и сам знал, что нельзя. Но и это его бесило. Мама... Она только ему мама, а не Ин Хо. Это Чун Хо должен о ней заботиться! Но выходило... Всё иначе.

— Она тебе не мама, — насупился Чун Хо. — Твоя мама умерла.

— Верно, — легко согласился Ин Хо. — Умерла. Но позволь помочь хотя бы твоей? Ты-то мне брат, уж с этим спорить не будешь?

— Едино... Единокровный! — вспомнил слово Чун Хо. А ещё то, что у братца теперь не только нет мамы, но и отца. — Ладно, пошли, — пробурчал он, хватаясь своей узенькой ладошкой за его большую, но очень холодную ладонь.

Дома Чун Хо благополучно спрятался за старшим братом, тот не дал маме его как следует рассмотреть, сразу затащил в комнату, где уже, как полагается, обработал и губу, и коленку и даже взял откуда-то иглу и нить, чтобы зашить штаны.

— У тебя нитки красные, — тихо сообщил Чун Хо, сев рядом с ним да прислонив головёнку к локтю.

— И что? — скосил на него взгляд Ин Хо.

— А то, что штаны синие... Мама заметит, глупый старший брат, — и Чун Хо рассмеялся, довольный тем, что не один он сегодня косячит.

— Действительно, — почесал в затылке братец. — Что ж, зато такого шва ни у кого нет!

— Дурацкого? — продолжал хихикать Чун Хо.

— Весёлого! — оскорбился Ин Хо. — Это ведь так скучно — шить синие штаны синими нитками. Кто вообще так решил? Может, ты подражаешь человеку-пауку? Хочешь, нашью тебе паука?

— А ты сможешь? — расширились глаза у Чун Хо. — Человек-паук — это круто!

— Ну так и старший брат у тебя крутой... Конечно, смогу! — и в доказательство этих слов Ин Хо всадил себе иглу в палец...

Он даже не ойкнул, просто облизнул пострадавший палец, не давая крови попасть на штаны, а после начал шить так, будто от этого зависела его жизнь. Через пять минут Чун Хо любовался на настоящего, вышитого на коленке паука с паутинкой...

— Ого... Где ты так научился? — посмотрел он на Ин Хо шокировано.

— В армии, — пожал он плечами. — Там-то нет ни мамы, ни мачехи, ни тётки — только ты сам. И сотоварищи, у которых есть чему поучиться.

— А научи меня? — Чун Хо прильнул ближе к брату. — Мы же эти... напарники!

— Научу, — улыбнулся Ин Хо. — Только не сегодня. Если ты сейчас же не выйдешь отсюда и не съешь приготовленный мамой ужин, боюсь, она съест нас обоих!

Брат не обманул. Научил. Хоть и был страшно занят, но запомнил и через пару дней научил. И не только шитью. Держать не только удар, но и слово. Морзянке. Выживанию в лесу. Мама страдала и отговаривала, но отпускала его в походы с Ин Хо, который говорил, что в жизни нет лишней информации. Никогда не знаешь, когда какая мелочь спасёт тебя. До сих пор умение разводить костёр без спичек Чун Хо не пригодилось, но это не значит, что ему не понадобилось всё остальное: от метания ножиков в цель до перелезания по верёвке на другой берег, когда проще и удобнее вброд. Ин Хо хотел, чтоб он был ловким и нестандартно мыслил. Чун Хо стал таким.

Только вот братец больше не был его напарником... Они теперь по разные стороны баррикад. И смириться с этим невозможно.

Чун Хо прокрутился в постели около часа и отправился на цыпочках в гостиную: проверять, не сбежал ли братец... Уж объяснения он ему задолжал. Внутренний голос, впрочем, спросил: а не много ли? Ин Хо отдал ему свою любовь, заботу, знания и навыки... Почку в конце-то концов! И всё ещё должен?

Голосок этот, однако, блёк под толщей тех же самых аргументов. Как мог братец после всего оказаться сволочью? Никак. Но с фактами же не поспоришь?

Брат никуда не делся. Но и не спал — Чун Хо в этом был уверен. Научился отличать, когда тот притворялся, редко, правда, чтоб не рассказывать ему истории, а когда реально спит умаявшись. Сейчас Ин Хо умаялся, но не спал. В отличие от реально спящих Ки Хуна и малышки... К слову, о господине Соне. Его в кресле не наблюдался и вообще не... Внезапно взгляд Чун Хо выловил макушку Ки Хуна где-то в ногах Ин Хо.

Чун Хо огромных усилий стоило не цокнуть в темноту. Они спали вместе. В одной, чтоб их кальмар защекотал, постели. Да, игральной картой, но... В свете всего остального: переглядок, заботы, явно не односторонней... Картина вырисовывалась очень не традиционная.

Чун Хо моргнул раз, моргнул два... А впрочем, какая разница?! С кем бы Ин Хо не спал, главное-то не изменится. Что он распорядитель этих клятых игр. И всё же... Он-то думал, что братец любил жену! А тут... Истребление бедняков, а теперь ещё и Ки Хун. А тот-то чего думает? Он ведь хотел игры остановить? И за безопасность Ин Хо Чун Хо переживал, поэтому и не рассказал Сону... А те... Ишь что!

Нет, определённо, это задевало. Ин Хо ведь вырастил его! Вырастил! А теперь любимому брату каменное выражение лица и куча непоняток была выкачена, а Ки Хуну, которого тот знает пару дней, кредит доверия и такой знакомый самому Чун Хо Хван Ин Хо, не версия Терминатор, а заботливый человек. Где справедливость? И главное: оба будто не понимают, что чувствует Чун Хо. Как разрывается от непонимания, как... Да они с ним будто с ребёнком общаются! Ну Ки Хун во всяком случае.

Ин Хо с ним никак не общается. Только смотрит пристыженно-каменно. Да бормочет что-то, типа завтра... Угу, а завтра он не найдёт мастера по с*бам на месте! Да, так и будет... Ки Хуна и малышку тоже. Они ведь спелись. Непонятная мелкая вот тоже... Явно к его братцу прикипела, и тот ведь с ней так мило общался, почти сюсюкал. И только сам Чун Хо отчего-то остался неприкаянным, да и, будто мало вышеперечисленного, пристыженным! Будто он тут зло во плоти, а вовсе не брат его, который вёл эти игры, где чуть не умер Ки Хун.

Потому-то в первый раз сдержавшись и даже принеся горящему от температуры братцу компресс, Чун Хо не смог сделать это во второй. Ему не спалось — всё казалось: вот сейчас свалят... И ведь и Ин Хо не спал! Что бы не поговорить с ним, а? Облегчить душу... Если она ещё осталась, а? Но нет, на него вызверился Ки Хун, обвинил во всех смертных грехах, включая неуважение, и прогнал. Получив такую отповедь, Чун Хо совсем взбесился, но соваться в гостиную прекратил... В конце концов, у него тоже гордость есть! А караулить брата можно и иначе.

Дождавшись, когда Ки Хун уляжется и всё стихнет, Чун Хо нашёл себе чуть менее малую одежду (офигеть — они уже Ки Хуну и гардероб справили!) и, подтащив татами к двери, улёгся в коридоре, как сторожевой пёс. Мимо него точно не сбегут! А через окно... Ин Хо не в состоянии. Как и господин Сон.

Таким образом у Чун Хо вышло хоть немного успокоиться и поспать. Проснулся он, впрочем, раньше остальных. Убрал татами и, не выдержав, принёс стул и сел ожидать пробуждения Ин Хо. На сей раз тот и правда спал. Вон слюни развесил по подушке, правда, даже во сне хмурился. И не только он — спал и Ки Хун, который обнял здоровую ногу его братца (да-да — и как верить, что между ними ничего нет, а?), и ронял слюни уже на неё...

На этот раз Чун Хо рассчитывал получить ответ на свой вопрос. Он ведь немногого просит? Только... Он печально окинул взглядом обхватившего его брата спрутом Ки Хуна — спелись ведь. Будут говорить, что сперва надо поесть, потом попить... Нет!

Чун Хо сбегал на кухню и нагрузил тумбочку нехитрой снедью и шоколадным молоком... Думать при этом, кто его научил резать бутерброды (при маминой-то гиперзаботе в этом плане!), не хотелось. Ну вот сейчас правда пригодилось.

Чун Хо сел на стул. Вроде бы всё предусмо... Экс-детектив хлопнул себя по лбу. Точно! Братец проснётся, безапелляционно заявит, что ему надо в туалет... И через него-то и свалит! Его брат — хитрый и ловкий, наверняка у него всё предусмотрено. И Чун Хо снова останется с носом. Как в детстве, когда он выигрывал в прятки у Ин Хо лишь когда тот ему это позволял. Ну уж нет!

И детектив Хван снова потопал на кухню... С превеликим трудом он откопал в недрах холодильника стеклянную двухлитровую банку. Вытряхнув ростки сои в миску, он, довольный, подставил банку под кровать. Теперь уж точно Ин Хо не отвертится! Чун Хо ликовал. Скажет, почему, и пусть себе топает в туалет, а банка — гарант, что не отвертится. И вовсе он не садист... Просто хочет получит ответ. Всего один.

Однако всё оказалось совсем не просто. Хоть Ки Хун удивительным образом и ушёл, забрав малышку из дома. Хоть и Ин Хо, которого он всё-таки опасался будить (хотя сильно хотелось!), проснулся довольно скоро под его внимательным взглядом... Всё пошло совсем не так. Ужасно. И это слишком мягкое слово.

Ин Хо ожидаемо принялся юлить и кормить его завтраками. Да, съехать с темы он собирался именно под благовидным предлогом похода в ванную... Но это Чун Хо предусмотрел. Как и то, что братец может не согласиться... Наручники щёлкнули, и Ин Хо совсем взбесился. Точнее, всё окончательно пошло по наклонной.

Ведь сначала тот скорчил из себя оскорблённую невинность (ещё до наручников), да так талантливо, что Чун Хо купился. Снова. Тот как-то странно завис, поникнув, будто тут осталась только оболочка, кукла с лицом брата, а сам Ин Хо сбежал далеко-далеко... Это было страшно. Как и то, что, даже придя в себя, тот злил его тупым непониманием «а чего такого?» Ин Хо вёл себя так, будто ему всё равно — умрёт он сам или нет. Хорошая попытка запудрить ему мозги и улизнуть, надавив на гнилуху. Чун Хо не поддался.

Как и на прямую провокацию, где этому типу было всё равно на собственную жизнь, но не на репутацию... И это Ин Хо! После всего! Стыдился с родным братом в одной сцепке наручников до толчка дойти! Как же так? Значит, убивать людей в игре ему было не стыдно, а это другое? Дурдом!

Ещё и из него монстра делает. И какой-то бред нёс. О том, как перепугался тогда. Но не за себя, а за него. Что попади Чун Хо не в плечо, а в грудь брату, его б расстреляли. Угу. Говорил так, будто и правда дело было. Будто мог снова забраться ему в голову и понять, что именно этот кошмар и мучает Чун Хо с того момента, как он очнулся. Утёс, ветер рвёт одежду, он стреляет в Фронтмена, почти в упор, рука не дрогнула... Выстрел в голову — самый верный способ прикончить гада, когда у тебя только одна пуля. Только от выстрела разбивается и пластик маски... На Чун Хо смотрит перекошено-удивленное лицо старшего брата, а затем он падает, изрешечённый десятками пуль от снайперов.

Поэтому слова Ин Хо столь болезненно ложатся в давно подготовленную почву. Чун Хо едва сдерживается, а тот всё несёт бред. О собственной незначимости для игры, о том, что в 2015 впервые надел эту маску... Всем эти он лишь подтверждает опасения, но отчего-то Чун Хо от этого больнее. Он видит подвох в том, в чём, кажется, подвоха нет... Слишком уж тот принижает свою фигуру в шахматах игры в кальмара. И не отвечает на главный вопрос: почему, дойдя до края доски и выйдя из игры, братец вернулся туда спустя годы? Зачем?

Он нёс какой-то бред о проверке теории, предложении, от которого не сумел отказаться. А зашлифовал этот гад тем, что бросил бы игру, посмотрев... Но не сделал это из-за него! Уж такого-то перевода стрелок Чун Хо не стерпел. То есть это ещё он и виноват?!

И нет, он совершенно не слушал, как тот пытается увильнуть, пусть и с ним на буксире от разговора, через всё тот же поход в ванну. Ну какое отлить, когда Ин Хо такое ему в лицо бросил! За его жизнь он опасался, как же!

После того как из-за него Чун Хо чуть не умер. Да даже врачи не верили, что он очнётся! А этот гад, видите ли, верил. И продолжил помогать организовывать игры. Потому что, видите ли, верил. Ах да... Ещё он оплатил лечение! Хрена с два! Его подстрелили — и это как-то вошло в его страховку полицейского... Или же нет? Червячок сомнений зашевелился в голове. Его ведь и правда не при исполнении подстрелили. Да и там за такую долгую кому счёт наверняка был астрономическим. Всё бы страховка не покрыла. Значит... Братец и правда помог. Как и спас. Но это ничего не меняет. Ничего!

Не успел Чун Хо открыть рот и вывалить это вслух, как Ин Хо резко стартанул и выудил злосчастную банку... И не на голову ему её обрушил, как почти ожидал, зажмурившись, Чун Хо, а использовал именно в том значении, что изначально предлагал Чун Хо. Естественно, не всерьёз.

Именно этот момент выбрал Ки Хун, чтобы вернуться. Аккуратно положив малышку, тот медленно и угрожающе повернулся к Чун Хо, который и так понял, что перегнул. Проклятый ключ всё никак не желал находиться, уши предательски горели, а чувствовал себя Чун Хо отвратно.

Нет, так унижать брата в его планы не входило. И, судя по впечатляющему объёму отставленной банки, ещё и изрядно мучить... Но кто ж знал, что его правда прижало? И что это не уловка очередная этого вёрткого гада. Кошмар.

— Можешь не торопиться, — донеслось до него вкрадчивое от Ин Хо. — Больше некуда.

Чун Хо вспыхнул ещё сильнее. Но найти ключик ему было не суждено. Удар у как-то странно кашляющего Ки Хуна оказался поставлен, так что он и Ин Хо заодно повалились на диван, а задетая металлоконструкцией последнего банка взмыла в воздух и, упав, с треском разбилась, окропив их и содержимым, и осколками.

— Господин Сон, — первым отмер его братец. — Вы перестарались.

Матерный возглас Ки Хуна напоминал крик кита, выброшенного на берег. Чун Хо сейчас и сам был бы рад оказаться как можно дальше отсюда, но вот беда... Рука нащупала дыру в кармане брюк. Ключа не было.