Парадокс выбора (джен)

В этот раз занятие по древним рунам было более прикладным, и большая часть времени уделена непосредственно самой практике. Если до этого они в основном заучивали теорию и делали нечастые переводы рунических текстов, то теперь профессор решила перейти к следующему этапу.

— Сегодня я затрону тему прикладного применения защитных рун в вашей повседневной жизни… — начала Бабблинг, обходя ряды парт, изредка кидая взгляд на доску, где была вычерчена схема из трёх рун, объединённых в замкнутую конструкцию. — Вещи, которые вам дороги, могут быть не просто спрятаны — их можно защитить. От кражи, от магического вмешательства, даже от физического повреждения. Особенно, если вы умеете правильно выбрать базу рунного сплетения.

Пожалуй, эта тема была наиболее актуальна для подростков, которые за свои личные вещи порой беспокоятся куда больше, чем за что-либо ещё. Да и если бы пропал дневник самого Моррисона, тот забил бы тревогу.

— Речь сейчас не идёт о мощных, долговечных рунических щитах. Это будут небольшие сплетения из трёх-пяти символов, временные, но удобные. К примеру, вы можете наложить такой узор на свой сундук или сумку. Ключ в том, чтобы сочетать руны, не нарушая логики их взаимодействия…

Рядом с Уильямом кто-то скреб пером по пергаменту. Позади слышалось, как слизеринец зевает, не прикрываясь. Профессор не обратила внимания — ей не было дела, слушают её или нет, если всё и так решится на экзамене. В первую очередь она была фанаткой всего, что связано с рунами, и уже только после преподавателем.

Вскоре руку поднял один из когтевранцев — новоиспечённый староста пятикурсник. Насколько подметил сам Уильям, то он не впервой проявляет такое любопытство, явно желая узнать всего и побольше. Как там его зовут-то?.. Что-то на «А», это он помнит точно. Ну, в прочем, какая разница, все равно он с ним даже парой слов за все время учёбы не перекинулся.

— Простите, профессор, но ведь существуют разные рунические алфавиты? Древнеанглийский, староскандинавский, протогерманский… Вы используете элементы из нескольких. Разве это не нарушает саму логику плетения?

Женщина на миг приостановилась, потом, к явному собственному удовольствию, обернулась с таким видом, будто давно ждала этого вопроса.

— Прекрасно подмечено, мистер Рикман. Действительно, есть десятки разновидностей рунных систем, и вы правы — смешение их без должной подготовки может привести к полной магической дисфункции всей конструкции или даже опасным последствиям. Однако… — она быстро подошла к доске и резким жестом вычеркнула из схемы одну из рун, заменив её на аналог из другого алфавита, — …однако вся прелесть рунической магии в том, что она работает не на языковой системе, а в образной. Руна — это прежде всего идея, воплощённая в знаке. Именно поэтому они есть в каждом сколь-либо древнем обществе волшебников. И если вы способны вписать эту идею в сам мир, то добьётесь нужного результата. На словах, конечно, легко, но поверьте мне на слово — это крайне сложно проделать в одиночку.

Точно! Алан Рикман… Ну и имечко. Насколько сам парень помнит, так звали актёра в фильмах… Вот только какого? Нужно будет уточнить в своём дневнике после, а то что-то давненько он уже не освежал память «канона».

— Получается, магия «читает» символ, как концепт? — Уточнил Фрэнк с интересом.

— Именно. Руны — это не текст в привычном смысле. Это узоры намерений. Именно поэтому один и тот же символ в разных культурах мог означать похожие вещи. Магия тянется к сути. И если вы, как волшебник, в состоянии вложить верную структуру в рисунок чар, магия исполнит задуманное. Но это требует понимания глубинного смысла намерения и интуитивной чёткости. Потому и учим теорию большую часть времени, — добавила с мягкой иронией.

Сложно… Именно эта мысль сейчас скручивает мозг Моррисона со всей своей бессердечностью. Сразу вспоминает свои студенческие будни с черчением, где он также ломал голову так сильно ради результата, что по итогу возненавидел всё, что связано с геометрией. Благо, результат чистой магии в ритуалистике примирил его с необходимостью разбираться в этой теме, даже если очень не хочется. Отказываться от полноценного направления многовековых трудов других волшебников из-за собственной нелюбви к рисованию было бы… недальновидно.

Профессор неспешно подошла к своему столу, плавным движением отлевитировав чарами лежащие на её столе небольшие брусья за каждую парту.

— А теперь, те, кто хочет попробовать — вот вам эти дощечки. Сегодня вы нарисуете универсальный защитный узел из трёх рун. И, прошу вас, следите за соответствием смысла. Не надо совмещать руну разрушения с руной дома. Это как ставить охранную сигнализацию и оставлять дверь нараспашку.

Универсальные руны… Дилемма. Ведь обычно такие символы называют, когда они означают сразу несколько концепций. Например, выстроили защиту из таких рун, и вместо одного только отражения чар, она должна выдержать и другие типы повреждений. Уровень задачи на порядок сложнее, чем если бы это были обычные, базовые руны.

Если удариться в экскурс древней истории становления науки рун, то вполне станет понятно, почему их называют древними:

Когда ещё до появления полноценной письменности волшебники прошлого использовали интуитивные, сыроватые формы магии, основанные на чувствах, жестах, звуках и непосредственном взаимодействии с природой, то со временем они стали придавать этим эффектам определённый символ, дабы понятно выразить то, что они намереваются проделать.

Особенно остро вопрос формализации встал, когда человечество достигло эпохи больших племён, дабы передавать следующим поколениям свои знания. По сути, именно в те дремучие времена полноценно изобрели магическую письменность.

Уже после, во время появления первых государственных структур древности (древние кельты, те же скандинавы да германцы) началась официальная систематизация языка рун. У каждой культуры был свой язык, который передавался из поколения в поколение, отсюда и такое множество вариаций одних и тех же концепций.

Когда же изобрели полноценные волшебные концентраторы, не важно будь то палочки или посохи, хотя первые всё же стали куда популярнее из-за удобства, то постепенно руны начали терять своё первенство в магическом искусстве.

Ибо что такое заклинания, которые любой волшебник использует своим концентратором? Те же руны, только в вербальной форме (как для начала), которые та же палочка, грубо говоря, «выжигает» в пространстве, создавая нужный эффект. Это если обобщать.

Именно поэтому дабы создать свои чары с нуля — знание рун строго обязательно, иначе ничего банально не выйдет.

Само задание профессора было хоть и достаточно муторным по причине необходимости подобрать нужные руны, что и занимало большую часть времени, однако ничего особой сложности для Уильяма здесь не представляло. Потому вполне ожидаемо, что под конец занятия справился каждый студент, получив оценки в зависимости от правильности начертания символов и их универсальности. Моррисон уже по привычке услышал «Превосходно».

Всё же учеба не доставляет каких-либо проблем, если он имеет хоть каплю мозга и усидчивости. И как понятно, что одного, что другого у него в избытке.

К концу октября у парня создалось ощущение, будто практически все его знакомые начинают понемногу сходить с ума: количество романтики на квадратный метр он подмечал настолько много, что начал сомневаться в своей здравой оценке объективной реальности.

На прошлой неделе Фрэнк наконец пригласил Алису на полноценное «свидание» в Хогсмид. Ну, «Сладкое Королевство» там, «Три Метлы» и пикничок после и вся такая чушь. В честь этого Эдвин даже закатил небольшую пирушку их отдельной компанией, безостановочно раздавая непрошенные советы в «настоящих отношениях», будто у него был в них богатый опыт. Весело тогда было, пожалуй, всем кроме Фрэнка, бедняга.

Ещё и не сильно знакомые ему студенты тоже будто с цепи сорвались по чьему-то зову: парней в паре с девчонками в деревушке на выходных стало аномально много. Ну вот прям настолько, что он решил уточнить у Барнса, может он пропустил какой-то новый праздник или ещё что?

— Просто ты слишком хмурый всегда, оттого и не понимаешь прелести отношений! Вот попробуй сам пригласить какую-нибудь девчонку, сразу осознаешь сколько упускал! — Воодушевлённо взмахнув руками, он с искренним желанием «помочь» просвещал Моррисона.

— Если я и, чисто гипотетически, конечно, пойду на свидание, то всё закончится тем, что мне придётся выслушивать нудный словесный поток дурёхи, которая помешана на… всяком девичьем. Знаю я, как это происходит.

— Ну так найди такую же зануду, которая думает о будущем, всё просто!

— С такими нам не по пути, обычно те уже просчитали всё, вплоть до того, с кем им лучше в одном помещении даже не находиться, да и я не настолько гик, между прочим, — закатив глаза, ответил Уильям, мысленно добавив:

«Ну, а ещё я не собираюсь тратить время на романтику с обычными подростками, сколь бы они серьёзными не были. Вдруг потом метафизический боженька придёт и за разврат детишек покарает? Лучше уж тогда зрелая девушка. Хотя, плевать на это, ещё не факт, что войну переживу, а уже после и буду думать о всяком таком».

Также дуэли с Блэком вошли в его будни, как влитые — еженедельно они месят друг друга до состояния нестояния, а после довольно долго лечатся. В прочем, стараются обойтись без слишком сильных травм. Одного похода к мадам Помфри хватило, зато парень удостоверился, что не зря зубрил и насиловал свою голову колдо-медициной: вылечил он всё на ура, что та даже следов травм не заметила.

На крайний случай, если перегорит к боевой магии, то устроится в госпиталь, пойдя по стопам отца. А что? В это время здесь это вполне естественно, да и не пятнадцать лет ему… а, ну да. В общем, проблем с подростковым бунтом у парня нет никаких, что на самом деле неимоверно радует. Не хотелось бы вести себя на эмоциях как тварь последняя по отношению к семье.

Замок же вновь был украшен соответственно тематике Хеллоуина (или Самайна, тут кому что ближе), и эти изредка летающие тыквы у Уильяма уже в печёнках сидят. Тыквенный сок, пироги, да даже живые тыквы, на любое, Моргана их всех в зад, разнообразие! Он искренне не понимает, почему здесь делается упор именно на этот… овощ, фрукт, что это за покемон вообще? Есть же нормальные блюда и напитки, так нет! Странные дела в Хогвартсе происходят под этот праздник, иначе и не скажешь.

Единственная, кто помимо него самого не поддалась атмосфере всеобщего праздника — Лили. Она закопалась в обязанности старосты с головой, прилежно исполняя свои обязанности. Да и про учёбу не забывает, и Уильям стал её видеть большую часть времени с парой учебников рядом. Конечно, он всецело одобряет желание стать умнее остального стада… студентов, потому довольно часто сидел с ней рядом, также почитывая записи из своего дневника.

Им он старался особо не светить лишний раз, но когда занимается с Эванс, которая о нём уже знает, то почему бы и нет? Не заметить же чёрную книжку, которую девушка постоянно таскает с собой, будто косметичку, он не мог. Догадки на счёт этой вещицы у него есть, но зачем мучить себя, если можно спросить напрямую?

— Слушай, Лили, а что за книжку ты с собой постоянно таскаешь? Личный дневник, что ли, завела? — Поинтересовался парень во время их очередного невольно совместного занятия в укромном углу гостиной, где они огородились Куполом тишины от остальных.

— Да какой там, — отмахнулась гриффиндорка, — скажешь тоже. Её мне Северус одолжил, говорит, там много всякого интересного. Как оказалось, он прав. Представляешь, он уже собственное заклинание создал!

— Вы когда помириться успели уже?

— Да знаешь… само как-то со временем получилось, — пожала плечами рыжеволосая, перелистнув страницу учебника по трансфигурации, — если слишком долго не общаемся между собой, то даже нормально после перерыва. Конечно, неприятно из-за всех этих ссор, но уже привыкла, честно говоря.

— М-гм, ясно, — задумчиво протянул парень, — а что за заклинание?

«Догадки» у него, конечно, есть, но лучше всё же уточнить.

— Поднимает в воздух, как левитационные, только будто подвешивает за определённую часть тела. Зачем, правда, так мудрить, я не знаю, но всё равно… впечатляет, — спокойно закончила Лили, начав выписывать формулы с учебника на пергамент, выполняя эссе на следующую неделю.

— Согласен. Для нашего возраста и правда сильно, правда жаль, что такой потенциал будет загублен отвратным характером, будто у сварливой бабки, категоричной во всём.

— Уил, давай не будем? — Немного устало попросила девушка, посмотрев на него.

Как Моррисон заметил, то хоть она и тщательно выполняет все возложенные на неё обязанности, постепенно это её утомляет, особенно когда Лили «забывает» про хороший отдых. По этой причине такого… излучения позитива и радости жизни от одного её присутствия заметно поуменьшилось. И это она ещё ему что-то говорила той весной, ну да, как же.

— Как скажешь, — пошёл на попятную парень. Всё же не хотелось её расстраивать из-за своего обычного ворчания на характер отбитого мудака у Снейпа. Само вырвалось, честное слово!

— Кстати, я тебе рассказывала уже про Марлин?.. А, забудь, вспомнила что нет. Хочешь новость века? — С легкой и хитрой улыбкой поинтересовалась Эванс, даже отложив перо обратно в чернильницу.

— Ну, попробуй удивить, — отчетливо хмыкнул Уильям, откинувшись на спинку стула.

— Она позвала Сириуса в Хогсмид прямо на очередной тренировке! Это тогда вся команда видела, представляешь? Позвала. Марлин. Сириуса. Первой! — С точёными паузами выговорив, она улыбнулась настолько гордо, будто сама это сделала, а не её подруга.

— А, ясно. Значит всё же мир сошёл с ума, а не я, — уже тише пробормотал себе под нос парень, однако все равно оказался услышан.

— Просто «ясно»?! И с чего бы это весь мир, кроме тебя, сошёл с ума? Я же тут, нормальная вся, как видишь.

— Да ты вообще видела этот ужас? — Начал тихо возмущаться Уильям. — Практически все наши одногодки будто с нарезки слетели, ударившись во все тяжкие в романтику. Даже не учитывая наших общих балбесов, даже на других факультетах такая же картина!

— И что? Это же естественно. Или ты им завидуешь? — С многозначительным заигрыванием бровями и улыбкой спросила рыжеволосая.

— Пф-ф, — недовольно фыркнул Моррисон, опёршись щекой на подставленный кулак, — делать мне больше нечего, ага. Просто бесит такая резкая перемена. Будто им всем гормоны голову начисто снесли, честное слово. Одни мы с тобой нормальные. Ну и Адам, хотя не знаю, может он и не считается, если вместо романтики повёрнут на картинах.

— Ты просто всё преувеличиваешь. Вот увидишь, пройдет ещё месяца два и привыкнешь, — весело хмыкнула Лили, забавляясь.

— Ну-ну, я даже позволю себе в это поверить, раз уж это ты такое говоришь, — тонко и немного ехидно улыбнулся парень, и по какой-то причине Эванс, проворчав что-то на грани слышимости недовольно отвернулась, окидывая взглядом гостиную.

Её оккупировали в большинстве своём ученики с первого по третий курс, занимаясь кто чем горазд: более мелкие играли во всё, что смогли достать с полок, тогда как остальные или тоже были в учебниках, или разговаривали о чем-то своём.

Парню нравились такие относительно уютные посиделки с подругой, когда он мог спокойно говорить обо всем (ну, практически), что у него на уме, обсуждая с ней ту или иную вещь. Вот бы так было всегда — без мыслей о предстоящем кавардаке в стране, нечастых переживаний о собственном будущем и невольном влиянии на уже известную в большей части историю. Но, увы, плевал мир на его желания, как и на все прочие.

* * *

Гостиная Гриффиндора в Хэллоуин напоминала не просто центр веселья, а целую маленькую страну, живущую по собственным правилам. Справедливости ради, такое происходит крайне часто. Всё вокруг переливалось жёлто-оранжевыми огнями: воздушные тыквы (они захватят мир в этот день когда-нибудь определённо), фонарики с вырезанными злобными рожами, в воздухе медленно кружились бумажные летучие мыши, на подоконниках кто-то расставил корзинки с конфетами, и даже кресла, казалось, мягче обычного принимали тех, кто решил отдохнуть от суеты мирской.

Вечер выдался особенно шумным. Казалось, что Гриффиндор только и ждал повода, чтобы отпраздновать что угодно: хоть отмену домашнего задания, хоть появление солнца после двух дней дождя, а уж праздник с тыквенным и не только пирогами, сладостями разных сортов и прочей снеди, на пару с официальным разрешением от МакГонагалл задержаться допоздна стал настоящим пиршеством.

На одном из диванов, чуть поодаль от основной толпы, где играли в музыкальные викторины и разнообразные настолки, а ещё спорили, у кого лучший костюм, сидел сам Моррисон вместе с Фоули.

Рыжий — с приглаженными волосами, в простом сером джемпере, с уже вездесущим пледом на коленях и альбомом в руках, в котором он рисовал.

Сам Уильям, откинувшись на спинку дивана, с бокалом яблочного сока в руках (выглядит почти как огневиски, между прочим!) и лениво следящий взглядом за тем, как мимо прошли Джеймс и Сириус, оба облачённые в нелепые плащи и фальшивые клыки.

— Блэк на полном серьёзе считает, что его костюм — верх креативности, — иронично заметил парень, отпивая глоток. — Хотя нет… с учётом его восхищения собой, скорее всего он и правда считает, что это стильно. С чего они вообще на этот раз решили так вырядиться?

Адам, не отрываясь от листа, хмыкнул:

— Думаешь, у него там внутри хоть раз зарождалась мысль, что «может, я выгляжу глупо»? Да и кто знает, о чём они думают. Те ещё дебри наверняка.

— Никогда, — подтвердил Уильям. — Ему бы только повод постебаться над остальными. Хотя в одном я его понимаю — иногда это бывает реально весело.

— Ну, они хотя бы уже обходятся без той жести, как в прошлом году. Но от той навозной бомбы у Слизеринцев у меня до сих пор так себе впечатление.

— Тогда и впрямь переборщили немного, — согласившись, парень вновь сделал небольшой глоток сока. Иногда ему кажется, что он зависим от всех продуктов, в которых есть слово «яблоко». Ну, всяко лучше алкоголя.

— Это да. Как тебе, кстати? — Фоули показал на свой альбом, где на одном из листов был грубый, но выразительный силуэт девушки, стоящей у окна. Силуэт — словно вырезан тенью, но с чуть размытым контуром, будто она ускользает.

— Это кто?

— Не знаю, — честно признался парень. — Образ. Эмоция. Иногда проще нарисовать, чем объяснить словами, что ты чувствуешь. Или, скорее, даже не чувствуешь — а что где-то внутри вибрирует, но не выражается ясно. Знаешь, как это бывает?

Уильям чуть приподнял бровь:

— Говори простыми словами, не ломай мозг. Вдохновение — это муза, приход, называй как хочешь.

— Вот именно. Получилась такая… абстракция. Никогда, честно говоря, не пытался рисовать в таком стиле. Думаю, в таких картинах люди пытаются выловить смысл в цвете или линии. Кто-то видит боль. Кто-то тишину. А кто-то — просто фигню, мазню. Но каждый из них будет по-своему прав.

— Думаешь, в этом искусство — дать каждому свой ответ?

— Скорее, дать каждому возможность задать свой вопрос. А ответ… он всегда внутри. Картина — только повод его поискать.

— Звучит чертовски красиво.

— Потому что ты пьёшь яблочный сок, а не огневиски, — хмыкнул Адам. — Глядишь, если бы ты сегодня приложился к праздничному запасу, уже бы рыдал над совиным портретом. Или очередной историей того, как Мэри отшила какого-то несчастного с Пуффендуя.

— Тише, — отмахнулся Моррисон, немного устало протерев глаза.

Позади кто-то весело устраивал «разнос» громким тоном — судя по голосу, это был Римус, громко объясняющий Джеймсу, что никакая метла не заменит живую сову. Кто-то запустил фейерверк в потолок, и пыльно-золотой салют рассыпался, отражаясь в витражах.

— Большинство наших парочками, — вдруг сказал Уильям, глядя, как Алиса хлопает Фрэнка по плечу, а потом что-то ему говорит, с лёгкой улыбкой на губах. И как Марлин большую часть времени трётся возле Сириуса. — Ты заметил?

— Ага. Даже у Эдвина что-то там намечается, правда с кем именно — пока не говорит. Ожидаемо, конечно, но всё же.

— Может, дело в осени. Может, в ещё чём-то, — он вздохнул. — Я не знаю. Будто весь мир сошёл с ума, и почти все резко познали истину в последней категории, проникнувшись необходимостью строить что-то более тесное, дабы оставить о себе память в будущем.

— Глубоко. А ведь ещё не полночь.

— Подожди, я могу и философию жизни выдать, если серьёзно напьюсь. В три акта.

— Сначала выпей сок.

— Уже, — кивнул Уильям, отпивая последний глоток.

Музыка заиграла громче. Кто-то тащил гобелен, чтобы использовать его как занавес для театрального представления. Питер, размахивая палочкой, пытался воскресить свою «говорящую» тыкву, и та фыркала, обзывая его скудоумным кретином. Как точно, однако.

Однако время шло, и даже самая отборная гулянка не может длиться вечно. Кто-то, полузаснув, всё ещё сидел на подушках у стены, привалившись к спинке кресла. Другие, уставшие от смеха, танцев и сладостей, начали расходиться по спальням — кто шумно, с болтовнёй и шепотками, а кто почти молча, только перешёптываясь на бегу. Пол опустел, но воздух оставался тёплым и густым, напитанным ароматами сливочного пунша, яблочного пирога и хрустящего печенья.

Последние огоньки у камина медленно угасали. Несколько человек, бросив последние взгляды на осевшую в кресле говорящую тыкву Питера (которая уже начала заговариваться и петь какие-то глупости про репу, явно напившись), нехотя поднялись. Гобелен какого-то древнего волшебника вернули на стену, обратно в коридор (и кто его вообще сюда притащил?), а волшебные гирлянды — потускнели и свернулись сами собой в аккуратные мотки. Праздник рассосался, оставив после себя лёгкий звон в ушах, тёплое послевкусие и уютную усталость, как после долгого смеха.

Самому же парню ещё предстоит плановый поход к комраду, любителю всякой страшной живности, да просто провести плановый ритуал.

Снаружи замка царила непривычная после шумного вечера тишина. Шуршали ветки в кронах деревьев, с каждым порывом ветра бросая вниз одинокие листья, срывающиеся и замирающие в полёте, словно раздумывая, падать ли окончательно. Где-то в чаще ухнула сова. Уильям шагал вперёд уверенно, но недовольно поджимал губы, ворча вполголоса — праздник закончился, едва он всерьёз вошёл во вкус разговора. Как тяжело быть трезвым, однако, когда большая часть знакомых хоть немного, но напились.

До недавнего времени старого запаса, доставленного ещё в сентябре Рубеусу, хватало с головой. Но вот теперь — срочно понадобилось принести пополнение, причём именно сегодня, «иначе они ж там все заголодаются», — как сказано было корявым почерком в письме, которое он получил вот буквально с час назад. Да он сама тактичность, честное слово!

Хижина Хагрида теплилась светом. В ночной тишине этот жёлтый прямоугольник окна выглядел почти нереальным, как иллюстрация в детской книге. Уильям чуть развернул плечи, быстро пересёк последние метры до двери и постучал кулаком.

— О, это ты, Уил! — Голос лесничего раздался бодро, и почти сразу же дверь распахнулась. — А я-то думал, может, нюхль какой под окошком шуршит. Заходи, заходи!

Внутри, как всегда, было тепло, даже душновато, запах горящего дерева и чего-то, похожего на пережаренный хлеб, витал в воздухе. Клык поднял голову с ворчанием, узнал гостя и тут же громко фыркнул, устраиваясь обратно. Здоровяк хлопнул Уильяма по плечу ладонью, чуть не сбив с ног.

— Профессора, понимаешь, собрались, да поздно уж, пока все темы обговорили. Я вот только Клыку брюхо почесал, думал лечь — да вспомнил про корм, как раз ещё и отдам то, что успел насобирать. Славно, славно!

— Принёс, как и договаривались, — Уильям кивнул в сторону сумки, осторожно ставя её у стены. — И нет, не потерялся по дороге, — добавил с усмешкой, заметив, как Хагрид нахмурился. — Не двенадцать лет, чтобы бояться пройти ночью через лужайку к другу.

Хагрид просиял, стоило только услышать «друг». Святая простота, право слово.

— Да я и не думал! Просто не часто кто так поздно забредает. Особенно после гуляний. Вон, праздник-то какой был! — Он хохотнул и уже тащил с плиты жестяную форму. — Ты, главное, не уходи быстро. Кексы у меня сегодня особенно удачные, на каштановой муке. Никакой химии.

Уильям поморщился, но ничего не сказал. Он знал: кексы от Хагрида — это отдельный пункт храбрости даже по меркам гриффиндорца. Взял один из вежливости, не откусывая, лишь медленно крутя в руках, попробовав пробить тесто ногтем, но то как было, так и осталось каменным, пока Рубеус-кубекус (просто к слову пришлось), довольно покрякивая, наливал себе и Моррисону горячий настой с мёдом. Вот это — действительно вкуснотища, в отличие от его других кулинарных «шэдэвров».

— Как там дела-то в школе? — Поинтересовался лесничий, устроившись напротив. — Говорят, вас на СОВ уже потихоньку гоняют?

— Да пока не особо, но скоро должны начать, — буркнул Моррисон, чуть кивнув. — Некоторые преподаватели, МакГонагалл в частности, уже прямо сказали, что нас ждёт. А ЗОТИ… без комментариев.

— А! Мисс Пэмсби? Добрая девчонка. Только да, мягковата она… — Хагрид задумался, нахмурившись. — Хотя, знаешь, может, оно и правильно. Мир сейчас… ну, сложный. Зачем вбивать страх в ребят лишний раз?

— А если страх уже есть? — Уильям пожал плечами. — Если он растёт сам по себе, и ты просто не знаешь, как его победить? Теорией? Вот боится кто-то, допустим, дракона или оборотня, так и что ему делать?

— Хм… — лесничий замолчал. — Сложно это, парень. Не всё я понимаю, но знаю: ты, если надо, постоишь за себя. Видно по тебе. Да и за друзей тоже постоишь.

Голос его прозвучал тепло, и Уильям не отказал себе в благодарном кивке. Всегда приятно, когда тебя так простодушно хвалят. В хижине пахло деревом, тёплым мёдом и лесом, и было по-своему уютно.

Клык посапывал у очага. Хагрид достал ещё несколько кружек — «про запас, если заглянет кто» — и стал рассказывать, как один гиппогриф вздумал неделю назад пообижаться и не подходить к кормушке, пока не получит извинений в виде сушёной селёдки. Спойлер: он рыбу получил.

Уже чуть позже, углубившись в лес чуть дальне, Моррисон начал подготовку к уже привычному за годы жизни действию.

Ритуал прошёл спокойно, без неожиданностей — ровно так же, как и в прошлом году. Всё привычно, выверено до мелочей, без лишнего напряжения. Лес, правда, не терял своей хмурой ночной притягательности — что-то всё так же скрипело где-то глубоко в чаще, будто лес дышал сам по себе, тяжело и неохотно. Но дорога обратно была простой: тёмная, сырая, с шорохами в кустах и тенью от полумесяца, но ничем не отличающейся от десятков подобных прогулок.

До Хогвартса Уильям добрался без происшествий. Под чарами скрытности проскользнул мимо особенно бодрого в эту ночь Пивза, прошмыгнул в спальню, стараясь не разбудить соседей, и, не включая свет, спрятал сумку с аккуратно уложенными ингредиентами под кровать. Всё остальное могло подождать — усталость взяла своё. Через пару минут он уже спал, не раздеваясь, уткнувшись носом в подушку, с мерцающим остатком ночной прохлады на рукавах.