Спираль времени (джен)

Появление меня с ребенком вызывает у присутствующих немедленный интерес.

— О, какой очаровательный ребенок! — говорит мадам Хуч. — Где вы его прятали, Анна?

Смотрю на преподавателя полетов пристальным взглядом.

— Хм… Конечно, это не мое дело, — тушуется женщина. — Прошу прощения…

Возникает некоторая заминка, куда посадить Тома. За преподавательским столом ему сидеть вроде как не положено — он ребенок. Но и за ученическим тоже — вроде как еще не ученик.

— Профессор Монро! — вдруг говорит Раймонд Лестрейндж, третьекурсник моего факультета. — А может, его с нами посадить? Тут места много. Да и он нам вроде как получается не чужой, он ведь ваш.

Почему бы и нет?

Смотрю, как Том садится рядом с Лестрейнджем, который тут же протягивает ему руку.

— Ваш сын очень на вас похож, — говорит вдруг Альбус Дамблдор. — Кстати, а почему вы не отдали его в Дурмстранг?

— Потому что он записан в Свитке Хогвартса, — отвечаю. — Вы против того, чтобы он учился здесь?

— Нет-нет, — Дамблдор поднимает руки. — Ничуть… Просто родители обычно отдают своих детей в те же школы, где учились сами.

— Возможно, отец в Хогвартсе и учился, — отзывается Герберт Бири. — Не подскажете его фамилию?

Невербально поджигаю салфетку перед носом у преподавателя Травологии.

— Э… Простите, профессор Монро, — сглатывает старичок. — Я… Я не хотел…

Салфетка гаснет.

После такого «прозрачного» намека преподаватели оставляют попытки узнать подробности моей несуществующей личной жизни и заодно родословной Тома.

Сижу, жую брокколи.

* * *

После завтрака Том опять хватается за книгу, а я пишу на пергаменте, пытаясь вспомнить школьную программу и решить, чему учить Тома.

Посохом владеть учить уже поздно. Нужно начинать не позже девяти. К тому же это бессмысленно в отсутствии постоянных тренировок и занятий, которых в Хогвартсе, разумеется, не проводят. Значит, нужно сосредоточиться на палочковой, беспалочковой и невербальной магии. И две последние придется отрабатывать — мой отец ими владел прекрасно.

А еще можно заклинания на парселтанге — то, что отец показывал только своим детям — Бойко, Михаилу, Андрею, Светлане и мне. Насчет Марка и Элис не знаю — они учились в других школах. А были ли у отца еще дети, мне тоже не известно.

Вдобавок отец прекрасно говорил по-французски и относительно неплохо по-русски.

Делаю еще одну пометку.

Что же еще знал и умел мой отец?

— Кто такие «грязнокровки»? — перебивает мои размышления голос Тома.

Откладываю перо, смотрю на мальчика.

— Грязнокровки — это уничижительное название тех волшебников, у которых оба родителя магглы.

Том серьезно кивает.

— Откуда ты взял это слово?

— Я больше не буду его говорить, — вместо ответа произносит ребенок.

— Почему нет? — прищуриваюсь.

— Ну… оно ведь плохое.

— Да, но это не значит, что его нельзя произносить. Смотри, Том. Бывают глупые дети, правда?

Том кивает.

— Но если ты назовешь умного человека глупым, он рассердится.

— Но если я назову глупого глупым, то он тоже рассердится, — вдруг говорит мне мой сын.

— Да, — соглашаюсь. — Но только в этом случае ты можешь назвать его просто «не очень умным» — это будет верно. Можешь назвать «дураком» — это тоже будет верно. А можешь назвать «тупым идиотом». Все это будет верным — только что-то более обидным, чем другое. Поэтому в слове «грязнокровка» нет ничего плохого. Оно просто более обидное, чем «магглорожденный».

— Раймонд Лестрейндж назвал грязнокровкой моего отца, — признается Том, помолчав. — Это правда?

— Почему он так решил? — интересуюсь.

— Когда я назвал ему свою фамилию, он сказал, что никогда такой не слышал. И поэтому мой отец, скорее всего, грязнокровка.

Вдох, выдох.

— Нет, Том. Это не так.

— Я ему так и сказал, — облегченно вздыхает мальчик.

Киваю.

— Те, у кого один из родителей маггл или магглорожденный, называется «полукровка», — говорю мальчику. — Все остальные считаются чистокровными.

— Мой отец не мог быть магал… магглорожденным, — уверенно говорит Том. — Вы ведь говорили, что у нас родственники по отцовской линии. А вы — сильная волшебница.

— Почему ты решил, что я сильная волшебница? — улыбаюсь сосредоточенному мальчику.

— Раймонд сказал, что вы учились в Дур… Дустар…

— Дурмстранге, — поправляю. — Да, я училась там. И да, туда берут только магически сильных детей.

— Раймонда отец тоже хотел туда отправить, — хмурится Том. — Но ему отказали.

— Не повезло, — фыркаю. — Такое бывает. Каждый год в Дурмстранг приходят несколько сотен детей. И после вступительных испытаний остается один из пяти.

Смотрю на задумчивого Тома.

— Там учат лучше, чем здесь? — интересуется мальчик после некоторого раздумья.

— Лучше, — отвечаю уверенно. — Но я буду учить тебя дополнительно. И ты ничего не потеряешь.

— Спасибо, Анна, — кивает мне Том.