Империус (гет)

Тишина.

Неподвижность.

Четыре неизменных стены.

Сколько времени прошло с тех пор, как Кролл, уголки губ которого наконец-то достигли мочек ушей, захлопнул тяжелую дверь и отбыл, посмеиваясь и оставляя за собой только звенящую тишину? Как долго он уже сидит, бездумно глядя на серую стену, в которой не было даже окна, чтобы отмечать смену дня и ночи? Как долго закусывает губу от боли в руке, натертой браслетом, надетым до ухода Кролла? Сколько времени пройдет, прежде чем выгравированные на нем слова — «резидент 142: особо опасен» — врежутся в его разум?

Ремус не знал ответов на эти вопросы.

Все, что он знал — это то, что минуло несколько часов, потому что зов луны в его крови становился все сильнее с каждым мгновением. А он еще не получил последнюю дозу волчьего противоядия.

«Я в Институте бешенства на милости пожирателей смерти и поднимающейся полной луны. А ведь они хотели, чтобы я оказался здесь. Они давно этого хотели. И я до сих пор не знаю зачем».

В отсутствии какой-либо внешней стимуляции его разум принялся перебирать возможные причины. Будет ли он поцелован и сделан частью безликого легиона послушных бешеных рабов? Спустят ли его, лишив самоконтроля, даруемого волчьим противоядием, на невинную жертву? Он знал, что ценен — учитель Хогвартса, союзник Дамблдора и непокорный оборотень — может быть, из него сделают образцовый пример? Его поимка стала публичной демонстрацией могущества Волдеморта, свидетельствуя, что даже старший член Ордена Феникса склонил колени перед его волей.

Или, может, цель этого пожирателя смерти все та же, что была и в случае с Каином: сделать его бешеным, послушным приспешником хаоса, который с радостью выболтает все секреты Ордена и погубит друзей в мгновение ока? Разумеется, пожиратель смерти должен понимать, что вся важная информация, которой он может располагать, окажется потеряна вместе с его душой, если его отдадут дементору. Но если живущего в нем волка уничтожат, то он станет подвластен заклинанию Империус. Этого ли они хотят? Вернуть его в Орден как шпиона и саботажника? И кто заподозрит его — оборотня, который, как всем известно, имеет иммунитет к контролирующему заклинанию?

Он предаст своих друзей, свою семью. Кто пострадает в этом случае? Гарри? Дамблдор? Его отец? Его ученики?

Тонкс?

Глубоко вздохнув, Ремус заставил себя взять под контроль эти сбивчивые мысли. Стенания по поводу того, чем обернулась его жизнь, не принесут в итоге никакого проку. Ему нужно успокоиться, сосредоточиться. Не было никакого смысла изводить себя переживаниями по поводу того, что он не в силах изменить. Очевидным являлось одно: до тех пор, пока Ребекка или кто-то, притворяющийся Ребеккой, не появится с целью определить его дальнейшую судьбу, Ремус ничего не мог предпринять.

«Возможно, мне не следовало сдаваться без боя. Я считал, что спасаю жизни, но что если вместо этого я приговорил к гибели своих друзей?»

Ремус покачал головой. Нет. Кто-нибудь пострадал бы, а в результате его все равно доставили бы сюда. В тот момент, когда на ордере появилась подпись, его судьба была предрешена. Тонкс была права: в любой другой момент поднялась бы шумиха, об этом написали бы в газете. Но на фоне ареста Беллатрисы Лестрейнж никто не обратит внимания на новость о профессоре-оборотне. А принимая в расчет сегодняшнее полнолуние, что бы ни ожидало его, это случится до того, как кто-то хоть что-то успеет осветить в прессе.

Он снова уставился на браслет. Особо опасен. Но почему особо опасен? Он не был бешеным, в самом крайнем случае он мало чем отличался от резидентов, живущих на уровне два. Но вот он сидит в охраняемой одиночной камере, помеченный как страшная угроза. Почему? Зачем держать его вдали от остальных резидентов? Зачем…

Нужен Люпин до первого эксперимента, но держать подальше от нижних уровней.

Ремус закрыл глаза. Ох Мерлин.

Теперь все обретало смысл. Первым экспериментом был тот момент с Каином, когда Ребекка наложила на него заклятие Империус. Ремус был нужен ей, как они и предположили, чтобы удостовериться, что волчьей сущности не осталось в Каине, потому что иначе применение этого заклинания могло стать для накладывающего его смертельным. Но часть про то, что его нельзя пускать на нижние уровни… Тогда он подумал, что там хранится какой-то секрет, тайна, которую ему не хотели показывать. Но что если дело не в этом? Что если эти слова означали, что после поимки его должны держать на уровне шесть, а не среди остальных резидентов?

А он вломился на уровень два, считая, что какое-то грандиозное открытие ожидает его там, и в итоге сам вручил врагам оружие против себя.

Прекрасно. Просто расчудесно.

Как же его угораздило.

Отдать палочку Хагриду в тот момент показалось ему благоразумным решением — в конце концов, он не смог бы пронести ее мимо Кролла и его людей, и в результате ее просто сломали бы — но теперь Ремус ощущал себя без нее обнаженным, беспомощным. Не то что она бы ему сильно помогла — защитные заклинания на этой двери были неподвластны простым отпирающим заклятиям, и он бы сидел здесь так же, как и в кабинете Ребекки…

Не думай о том, что произошло в кабинете Ребекки. Сейчас это неважно.

Скорее всего, ты больше никогда ее не увидишь.

Лица, целая вереница лиц пронеслась перед его глазами. Его отец — такой одинокий, его жена мертва, а единственный сын, что бы с ним ни сделали, присоединился к тем, кто навсегда потерян. Его мать, Джеймс, Лили, Сириус, старые друзья, члены Ордена — так многие, столько жизней потеряно уже в этой войне. Он видел и лица своих учеников — он так любил свою работу, любил учить, наслаждался возможностью дарить знания детям. И, конечно, Гарри, Рон и Гермиона — решительные, храбрые и импульсивные. Минерва, Альбус, Аластор, Кингсли — они все сделают все возможное для него, но он был уверен, что помощь придет слишком поздно.

И Нимфадора Тонкс… вереница разных лиц лишь в ней одной. Даже дня не прошло с того момента, как он осознал, какое место она занимает в его сердце, но уже никогда не сможет сказать ей, по-настоящему сказать ей, что она значит для него. У него был шанс, но он упустил его.

«Возможно, это и хорошо: если я умру, ей будет гораздо лучше без меня».

Эта мысль оказалась горькой. И совершенно неправильной.

А потом Фелиция. Их дружба возродилась в этих сложных обстоятельствах, окрепла перед лицом невзгод. Что с ней стало? Пала ли она уже жертвой запущенного в этих стенах плана? Или же она…

— Ремус?

На мгновение он был уверен, что встревоженный знакомый голос, прошептавший его имя через полотно двери, был плодом его наверняка уже больного воображения. Он моргнул.

«Какой кошмар. Я нахожусь здесь всего несколько часов, а уже слышу голоса…»

— Ремус? Ремус, ты меня слышишь? Если да, то, пожалуйста, ответь! Ремус!

Он снова моргнул. Теперь голос представлялся ему более реальным…

— Фелиция? — с опаской позвал он.

— Ох, слава богу! — отозвался знакомый голос Фелиции через вентиляционную решетку в верхней части двери; поднявшись на ноги, Ремус даже смог разглядеть ее темные волосы через прутья. — Я так боялась, что они чем-нибудь тебя накачали, или убили, или сделали что-то ужасное! Я знаю, что Кролл просто дождаться не может начала экспериментов…

Скинув оцепенение, овладевшее им в уединении, Ремус подошел вплотную к двери и постарался хоть что-нибудь разглядеть через решетку.

— Фелиция, что ты здесь делаешь? — перебил он ее нервно. — Ты хоть представляешь, что случится, если тебя здесь поймают?

— Я ей то же самое сказал, — язвительно заметил малознакомый мужской голос, и Ремус замер на месте. — Но Лиция заявила, что это наш единственный шанс вытащить вас… — Послышался стон и негромко произнесенные заклинания. — Даже если увольнение — это самое меньшее, что с нами случится, если нас поймают…

— Прости, что втянула тебя в это, Эйвин, — извиняющимся голосом проговорила Фелиция. — Но у меня нет допуска, чтобы открыть эти двери, или же снять охранный браслет, или…

— Да-да, я в курсе. И я пошел с тобой добровольцем, тебе даже не пришлось заламывать мне руку, — с ироничным вздохом заметил мужчина по имени Эйвин. — Тебе повезло, что я люблю тебя так сильно, иначе сейчас сидел бы себе в безопасности в баре. — А! — Дверь резко подалась. — Получилось. Теперь отойдите от двери, профессор.

Сбитый с толку Ремус, тем не менее, послушно отошел в сторону, тогда как дверь вдруг содрогнулась, а затем с хорошо слышимым щелчком распахнулась и со всего размаху ударилась об стену.

В проеме стояли две фигуры. Первая была знакомой — Фелиция Хэтауэй улыбалась ему со смесью тревоги и облегчения. А вот вторая…

В следующее мгновение Ремус вспомнил.

— Вы Фалконер! — воскликнул он. — Вы записывали меня в мой первый визит! Я учил вашего брата Мэллори.

Молодой парень с взъерошенными каштановыми волосами и перекрученной мантией улыбнулся.

— Я полагал, у вас плохая память, — заметил он, переступая через порог и заходя в камеру. — Простите за то, что мы так вломились; строго говоря, мне не следует так открывать двери, но это быстрее, чем проходить через все предписанные шаги. Да не мне вам рассказывать, — вздохнул он и пожал плечами. — Ну, не важно. Давайте, профессор Люпин, нужно снять с вас браслет, и тогда вы сможете выбраться отсюда.

Ремус послушно протянул руку охраннику, тогда как Фелиция с бледным и встревоженным лицом подошла к ним.

— Прости, что мы так долго, — тяжело дыша, сказала она. — Я даже не знала, что они собираются арестовать тебя, пока это уже не произошло! Я бы пришла раньше, но с утра тут дым коромыслом стоял. — Она покачала головой. — Ты не поверишь, что произошло!

Ремус знал, что его уже мало что может удивить из того, что творится в институте, особенно в полнолуние.

— Вряд ли, — ответил он сухо и поморщился, когда Фалконер дернул браслет. — Что-то не так?

Тот скривил лицо.

— Охранные заклинания сильнее, чем те, что они используют внизу. Мне потребуется время. Возможно, есть обходной путь, как с дверью.

Ремус устало улыбнулся.

— Учитывая, что я наверняка спровоцирую сигнал тревоги во всем здании, если только выйду за порог с этой штукой, полагаю, могу позволить себе подождать. А теперь, Лиция…

— Почему дым коромыслом, да? — уточнила Фелиция, закатывая глаза. — Что ж, Ремус, я не представляю себе, хорошо это или плохо, но вот что случилось, и мы не знаем, что нам делать. — Она перевела дух и продолжила: — Ребекка пропала.

Мысленно Ремус отметил, что ей удалось-таки удивить его.

— Пропала? О чем ты?

Фелиция лишь пожала плечами.

— Просто исчезла. Она отметилась на выходе прошлым вечером и направилась на день рождения дочери, но там так и не появилась. Ее метла все еще в фойе внизу, хотя она и сказала, что собиралась воспользоваться ею. С тех пор от нее ни слуху, ни духу ни здесь, ни дома. И никто не знает, где она.

Отвратительное предчувствие начало зарождаться в уме Ремуса, но сейчас было не время озвучиваться его.

— Кто-нибудь что-нибудь предпринял?

Фелиция вздохнула.

— Ее муж сообщил мракоборцам, но сейчас все так заняты арестом той пожирательницы смерти, что я сомневаюсь, что кто-то даже прочтет заявление. — Ее лицо перекосилось. — И, конечно же, Кролл не стал терять времени и назначил себя временно исполняющим обязанности руководителя института. Он всех вызвал на совещание в конференц-зале на уровне пять, и мы с Эйвином воспользовались этим в своих целях и поспешили сюда. Мы отметились там, а затем выскользнули, пока все рассаживались. Все были так заняты поиском стула подальше от Кролла…

— Мы не могли упустить такой шанс. Ага! — Браслет резко сжался, задрожал, а затем раскрылся и со стуком упал на пол. Фалконер широко улыбнулся. — Готово!

— Ловко сработано, — похвалил Ремус и, стараясь не поморщиться, потер покрасневшую кожу на запястье. — Что теперь?

Фалконер пятерней взъерошил и без того уже растрепанные волосы и посмотрел на Фелицию.

— В шашки сыграем?

— Козел, — выпалила Фелиция и шлепнула его по плечу; ее глаза, однако, свидетельствовали об ином, нежели ее слова. — И что я в тебе нашла?

Фалконер вернул ее взгляд со словами:

— Хочешь, напомню?

Ремус смущенно прочистил горло. Фелиция и Фалконер слегка покраснели.

Парень расправил плечи, становясь серьезным.

— Я вернусь на совещание и буду надеяться, что никто не заметил моего отсутствия, — сказал он, а затем снова улыбнулся. — А вы двое можете ускользнуть через черный ход.

Ремус прищурился.

— Черный ход?

Фелиция с любовью улыбалась Фалконеру.

— Он имеет в виду, что мы можем воспользоваться порталом на случай непредвиденных обстоятельств. Из того, что мы слышали, в Министерстве сейчас черти что творится, так что нам, вероятно, удастся добраться до выхода незамеченными.

— Ты знаешь, где расположен портал на этом уровне? — серьезно спросил Фалконер, глядя на нее.

Фелиция кивнула.

— Да. Будь осторожен, Эйвин.

Он улыбнулся в ответ, хотя его лицо было достаточно бледным и неуверенным.

— Ты тоже, Лиция. Скоро увидимся.

— Держи пальцы скрещенными.

В течение какого-то показавшегося долгим мгновения они смотрели друг на друга. А затем со вздохом Эйвин Фалконер развернулся и исчез в коридоре. Спустя несколько секунд до них донесся грохот опускающегося лифта.

Фелиция какое-то время с отсутствующим видом смотрела прямо перед собой, а затем встряхнула головой.

— Пойдем, Ремус, — сказала она с неестественной оживленностью. — Надо выводить тебя отсюда.

Несмотря на всю серьезность их положения, Ремус не сдержал улыбки, двигаясь рядом со старой подругой в коридор.

— Он нечто большее, чем твой друг из охраны, не так ли? — заметил он.

Фелиция слегка покраснела.

— В общем-то, да.

Ее слова отозвались в нем легкой грустью — болью, приглушенной прошедшими двумя десятилетиями, скорее ностальгической, нежели настоящей.

— Кажется, он любит тебя очень сильно.

Фелиция вздохнула.

— А я люблю его, — призналась она и улыбнулась. — Представь себе, ты первый, кто об этом узнал. Ребекка не приветствует близких отношений между работниками, так что мы держим это в тайне — прячемся по закоулкам, стараемся вырвать хоть какие-то мгновения. Он даже ждал меня в «Трех метлах» после нашей встречи тем вечером.

Фалконер из института, сидящий в баре… Ремус кивнул со слабой улыбкой.

— Я знаю. Тонкс видела его за стойкой. Она настояла на том, чтобы мы вышли через заднюю дверь, потому что опасалась, что он шпионит.

— Ой, — хохотнула Фелиция. — Мне жаль, что так вышло. — Она снова вздохнула. — Он младше меня, — мягко заметила она. — Ему всего двадцать восемь. Он молод, умен, привлекателен. Он может заполучить любую женщину, но по какой-то причине эта честь выпала мне. Я просто не понимаю, что он во мне нашел. — Она прищурилась. — Но я полагаю, ты знаешь, каково это.

Ремусу снова пришлось бороться с подступающей к лицу краской, и, как обычно, он снова проиграл.

Фелиция улыбнулась.

— Я так и знала. Ты думал, никто не заметит? Должно быть, вы считали всех окружающих слепыми. Или глупыми. И ты не сможешь ответить на этот вопрос, не оскорбив меня.

Ремус был полон решимости не позволять ей втягивать его в этот разговор сейчас.

— Портал далеко?

Ухмылка Фелиции была понимающей, но, к счастью, она оставила неприятную ему тему.

— Прямо за углом. Следующая арка…

Она умолкла, а затем резко втянула воздух.

Ремус проследил за ее взглядом и ощутил, как все внутри оборвалось.

На месте фальшивого светильника оказались лишь осколки.

Фелиция поспешила вперед и принялась изучать их с ясно читаемым на лице неверием.

— Кто мог это сделать? — воскликнула она в ужасе. — Аливард обращается с ними так аккуратно, он бы заметил, если один из порталов разбился бы…

Ремус подошел к ней, с тяжелым сердцем осматривая остатки сферы.

— Значит, это сделал кто-то, кто хотел, чтобы никто не покинул это здание сегодня ночью, — ответил он мрачно. — Чтобы никто не узнал о произошедшем здесь, пока не станет слишком поздно.

Фелиция побледнела.

— Сегодня ночью? Они хотят провернуть свои дела сегодня ночью? В полнолуние?

Ремус стиснул зубы.

— Ну, в этом есть смысл. Резиденты всю ночь будут сидеть по камерам — беспомощные и прикованные цепями, а утром, слабые и уставшие, не смогут оказать какого-либо сопротивления. А теперь и все сотрудники собраны в одном месте.

Фелиция открыла рот.

— Эйвин! Он направился прямо туда…

Если бы Ремус не ухватил ее за плечо, Фелиция бросилась бы назад по коридору.

— Мы ничем не сможем ему помочь, если сломя голову кинемся туда! — объяснил он, когда она гневно развернулась к нему. — Мы должны быть осторожными, Лиция.

— Тогда что мы можем сделать? — с болью в голосе спросила она. Вспомнив свое состояние, когда была ранена Тонкс, Ремус прикусил губу.

— Мы до сих пор не знаем всего наверняка, — признал он осторожно. — Но если я прав в своих предположениях, не думаю, что мы с тобой вдвоем можем что-то предпринять, тем более что вскоре луна выведет меня из игры. Однако если этот разбитый портал не случайность, нам нужно выбраться отсюда и поднять тревогу как можно скорее. А это означает, что нам надо спускаться.

Фелиция уже качала головой.

— Ты считаешь, мы сможем найти целый портал?

— Мы можем попытаться, — сказал Ремус. — А если не найдем, нам придется выйти через дверь.

Фелиция фыркнула.

— Ну да, потому что ее ведь не охраняют.

Ремус заглянул ей в глаза.

— У тебя есть идея получше?

— Нет, — уныло призналась она и медленно и рассеянно покрутила в пальцах палочку. — Значит, воспользуемся самоубийственным планом.