Бессмертные. Часть1 (гет)

Пэнси и не предполагала никогда, что боль бывает такой сильной. Она мучила, выворачивала наизнанку и просто сводила с ума, раздирая самую душу огромными стальными когтями какого-то невообразимо сильного и кровожадного зверя. Она не видела, как на руке возникла эта жуткая угольно-черная картинка, потому что сознание покинуло ее раньше, но даже в состоянии отсутствия всех ощущений девочка знала, что она навеки останется в ней уродливым кривым ожогом, безжалостно и равнодушно выжженным на ее душе каленым железом.

Все ее существо металось, словно в агонии, пытаясь подчинить себе это тело и этот разум, но боль ослепляла настолько, что это совершенно не представлялось возможным, и все ее силы уходили лишь на то, чтобы удержаться в нем и не позволить ему отказаться от нее, обрекая на смерть обоих. Она не понимала, что происходит и почему она ощущает себя не на месте, и лишь чувствовала острую необходимость цепляться за это тело и его жизнь всеми доступными ей способами. А может, она уже умерла, и это и есть ад? Скорее всего. Иначе где бы еще она смогла познать такую запредельную, нескончаемую боль? Понятия боли и вечности смешались в одно целое, и она сама не знала, что еще удерживало ее от окончательного и бесповоротного погружения в эту пучину. Но если это не дает ей умереть, значит, это сильнее боли, смерти и даже вечности.

Но в какой-то момент все прекратилось. Раздирающая боль внезапно сменилась самым теплым, легким и поглощающим все ее существо блаженством. Она чувствовала себя так уютно, словно после очень трудных, выматывающих и длительных странствий наконец оказалась дома.

Вокруг было тихо. Пэнси открыла глаза и огляделась. Комната, в которой она находилась, была ей незнакома. Она была оформлена в слизеринских тонах и напоминала детскую... Колдографии на полках. Драко? Точно, так и должно было быть. Она должна была оказаться здесь вместо Северуса. Зеркало! Несмело взглянув в стекло в старинной оправе, Пэнси недоверчиво оглядела и ощупала собственное тело. Это действительно было ее тело. Так они поменялись местами, а не душами? Нет, невозможно! Если в написанных на листе пергамента словах не было ошибок, такого произойти не могло.

Она судорожно закатала левый рукав мантии. Никаких следов Метки на коже не было. Но она же помнит эту сумасшедшую боль от инициации! Она ведь чувствовала, как Метка срастается с ней, как они становятся одним целым... И сейчас она чувствует ее частью себя! Значит, это было не ее тело? Тогда каким образом она теперь находится здесь в своем собственном теле? Ответов не было. Что теперь делать? Надо выбираться отсюда, желательно быстро и тихо.

Холодно... Почему разбито окно? Подойдя ближе, Пэнси чуть не подпрыгнула. На подоконнике лежала простая волшебная палочка из черного дерева. Она узнала бы ее из тысячи. Палочка профессора Снейпа... Но как она здесь оказалась? Заметив на подоконнике несколько легких серых перышек, она понимающе кивнула. Воробей. Ну конечно. К палочке была привязана пробирка с модификацией старящего зелья и прикрепленной к ней путаной запиской, написанной незнакомым ей почерком, чем-то напомнившим ее собственный, но с заметными отличиями... Ей это было без надобности, поэтому напрашивался вывод, что Северус, вероятно, хотел поменяться с ней обратно, но что-то пошло не так.

Пробирку с зельем и записку она осторожно выбросила в кусты за окном, и, взмахнув палочкой, восстановила стекло, уничтожив последние доказательства пребывания здесь еще одной живой души. За дверью раздались спокойные, уверенные шаги. Сердце сделало замысловатый кульбит и рухнуло прямо в живот. Быстро оглядевшись по сторонам, Пэнси приподняла тяжелый матрац и как могла более глубоко спрятала под него волшебную палочку. Едва она успела обернуться к дверям, как в комнату вошел тот человек, которого она предполагала увидеть в Малфой-мэноре, но не рассчитывала, что это произойдет так скоро... Резкий взмах палочки— и Пэнси, парализованная невербальным Петрификусом, плашмя упала на пол. В мозг безжалостно проникло что-то очень холодное и острое, но быстро отпустило.

— Так-так... Мисс Паркинсон,— опасно прошелестел равнодушный голос.— Разумеется, мы всегда рады гостям, особенно таким чистокровным, как вы. Однако, признаться, я ожидал повидать Северуса, и ваши милые развлечения слегка нарушили мои планы... Но на то мы и слизеринцы, чтобы уметь оборачивать в пользу для себя любую ситуацию... Следуйте за мной, мисс Паркинсон. Прошу вас.

Пэнси почувствовала, что снова может двигаться и медленно поднялась с пола. Ноги не слушались, а тело била сильная дрожь, когда она молча следовала за этим высоким, бледным змееподобным человеком по длинному сводчатому коридору и спускалась за ним по лестнице вниз. Кажется, ей не было так страшно даже на третьем курсе, когда Драко чуть не затоптал насмерть этот дурацкий взбесившийся гиппогриф. А Лорд неторопливо двигался вперед, так ни разу и не обернувшись. Он был уверен, что Пэнси не посмеет ослушаться.

Они вошли в просторный аккуратный кабинет, в котором не было никого, кроме огромной, словно выползшей из самого жуткого ночного кошмара, змеи. Слегка вздрогнув, но пересилив сильный до тошноты страх, Пэнси встала прямо перед старинным темно-коричневым деревянным письменным столом, за который, доброжелательно кивнув змее, степенно уселся Лорд. С минуту ничего не происходило, и он просто с интересом рассматривал ее, слегка склонив голову набок.

Унять дрожь и страх становилось все труднее, а потом Пэнси и вовсе сдалась, осознав всю тщетность предпринимаемых ею попыток успокоиться. Холодно улыбнувшись так, что на голове девушки, казалось, зашевелились волосы, Лорд медленно коснулся длинным совершенно белым пальцем совсем чистой кожи на своем предплечье. Буквально еще минут через пять комнату, робко стучась перед тем, как войти, стали наполнять люди в черных балахонах и серебристых безликих масках. Пэнси невыносимо захотелось исчезнуть. Поднявшись с кресла, на котором сидел, Волдеморт окинул внимательным взглядом тех четверых людей, что выстроились перед ним в лишь им одним известном порядке.

— Приветствую вас, друзья мои,— вполне миролюбиво прошипел он, разведя руки в широком жесте, словно хотел обнять сразу всех Пожирателей, присутствующих в комнате. -Как вы успели заметить, у Северуса возникли неотложные дела и он не сможет больше общаться с нами. По крайней мере, пока. Но зато нас любезно почтила своим присутствием мисс Паркинсон. Дочь Теренса, Люциус. Ты должен его помнить.

Одна из фигур в черных балахонах напряженно застыла, но заметив, что Лорд не собирается развивать дальше тему отца Пэнси, заметно расслабилась.

— Как вы все помните, мы давно уже рассматриваем перспективу сотрудничества с Теренсом, но он пока затрудняется принять верное решение...— спокойно и размеренно наполнял комнату тихий ледяной голос.— Но думаю, что сейчас мы все-таки сможем помочь ему определиться. И все благодаря мисс Паркинсон. Пэнси, ты же не откажешь нам в любезности провести у нас в гостях некоторое время? Совсем немного, пока твой отец не осознает всю выгоду нашего с ним сотрудничества.

Пэнси молчала. Ее не покидало чувство нереальности происходящего. Но Лорд ждал ответа. А не дождавшись, только вздохнул деланно-разочарованно:

— Пэнси, сначала ты нарушаешь мои планы, а теперь вот и вовсе отказываешься разговаривать... Пожалуй, нужно внести некоторые поправки в твое воспитание. Круцио!

Пэнси и не знала, что умеет так кричать. Все тело выкручивало, изгибало и выламывало под немыслимыми углами, а уши закладывало от собственного крика, срывающегося то на визг, то на глухие хрипы, и единственная эмоция, которую она имела возможность ощущать сквозь затопившую ее толщу боли, была искренним острым удивлением от того, что она еще жива. Боль ушла также внезапно, как и возникла. Все тело дрожало так, что подняться с пола совершенно не представлялось возможным, и она могла лишь слегка приподняться на четвереньки, чтобы не захлебнуться в собственной рвоте, которая казалось, лилась из нее неконтролируемым, нескончаемым потоком и имела металлический соленый привкус крови. Когда она немного пришла в себя и вспомнила свое имя и местонахождение, Лорд все тем же сухим безразличным тоном продолжил:

— Думаю, вы можете снять маски, друзья мои. Уверен, что скоро Пэнси станет частью нашей сплоченной и дружной семьи, а близким людям ни к чему прятать друг от друга лица...

Пожиратели покорно стянули маски. Пэнси узнала Люциуса и Беллатрикс. Двое других— мужчина и женщина, очень похожие друг на друга, были ей незнакомы.

— Что ж, думаю, мы сможем выделить Пэнси одну из комнат нашего подвала,— холодно улыбнулся Волдеморт.— А вы вчетвером по очереди станете за ней присматривать. Люциус, останься, мне нужно с тобой еще кое-что обсудить. Белла, проводи нашу гостью в ее апартаменты и, ради Мерлина, подбери ей что-нибудь переодеться.

— Да, Повелитель,— покорно кивнула Белла, и, многозначительно взглянув на Пэнси, глазами указала ей в сторону выхода.

Не дожидаясь, пока ее попросят еще раз, Пэнси как можно быстрее развернулась и пошла вперед за дверь на непослушных ватных ногах, радуясь возможности оказаться подальше от этого жуткого, опасного и словно давно уже неживого человека.

Заперев ее в одном из зарешеченных помещений холодного и мрачного подвала, Белла высокомерно улыбнулась и расположилась на сотворенном ею из воздуха кресле. Не зная, чего от нее ожидать, Пэнси только молча наблюдала за каждым ее движением, не решаясь даже двигаться или говорить. Заметив это, Белла звонко рассмеялась.

— Не бойся,— успокоила ее ведьма вполне доброжелательным тоном. Веди себя нормально, будь послушной девочкой, не пытайся дерзить или бежать— и все будет хорошо. Лично я никогда не трону чистокровную волшебницу. Разумеется, до прямого приказа Повелителя или до вопиющего нарушения этой волшебницей границ дозволенного.

После этих слов в подвал спустился тот самый незнакомый ей мужчина, что тоже присутствовал в кабинете не ранее чем полчаса назад.

— А, ну вот. Знакомься, Пэнси, это Амикус Кэрроу, он будет тоже иногда скрашивать здесь твое одиночество,— резво подскочив со стула, представила вошедшего Белла.— Он принес тебе кое-что из старых вещей моей сестры, чтобы ты могла переодеться. Правда, Амикус?

— Конечно,— неприятно улыбнувшись, подтвердил мужчина и протянул Белле легкое светло-голубое платьице и немного более теплую розоватую кофточку на перламутровых пуговицах.

— Все, Амикус, свободен,— властно усмехнувшись, произнесла Беллатриса.— Я проконтролирую.

— Так я и сам могу все проконтролировать. И даже помочь нашей гостье,— заявил он, окинув Пэнси оценивающим взглядом.

— Свободен, я сказала,— непререкаемым тоном повторила красивая лохматая ведьма, и Амикус, снова бросив на Пэнси липкий взгляд, наконец удалился.

Дни в подвале Малфой-мэнора текли для Пэнси довольно-таки однообразно. Пожиратели, охраняющие ее, сменяли друг друга каждые двенадцать часов, и вели себя абсолютно спокойно и миролюбиво, обычно молча наблюдая за ней с того самого наколдованного кресла. Изредка, когда они начинали особенно скучать, то пытались вызвать девочку на диалог, травя анекдоты или спрашивая ее о какой-нибудь ничего не значащей ерунде, и вскоре Пэнси осмелела настолько, что могла позволить себе просить их отвернуться в моменты, когда ей нужно было по нужде или слегка искупаться в небольшом тазу, приводя свой внешний вид хотя бы в некое подобие порядка.

Кроме железного ведра и оловянного тазика с водой в помещении подвала находился также старый полуразвалившийся деревянный стол, такая же лавка подле него, и узкая, скрипучая сетчатая кровать, покрытая жуткого вида матрацем и проеденным молью в нескольких местах одеялом. Трижды в день ее кормили тем же, чем питались остальные обитатели дома, но так продолжалось примерно около недели.

На шестой день ее пребывания в этом доме Лорд снова потребовал ее к себе, но для чего— она так и не поняла. Очевидно, он был не в духе, сильно злился и задавал странные вопросы о ее отце, вразумительных ответов на которые у Пэнси не находилось. А затем, когда вопросы у Лорда иссякли вместе с терпением, он отпустил Пэнси обратно, наградив напоследок очередной порцией Круциатуса. Кстати, Люциус в тот день также выглядел не лучше ее самой. Видно, тоже попал под горячую руку разгневанного Повелителя.

Пэнси вообще любила моменты, когда присматривать за ней приходил Люциус. Он был знаком ей и его присутствие вызывало у нее чувство относительного уюта и спокойствия, хотя держался он всегда молча, очень холодно и отстраненно. Самой болтливой была Белла, и с ней Пэнси старалась общаться очень осторожно, тщательно подбирая слова и выражения, и лишний раз не обращаясь к ней самостоятельно. Еще была Алекто Кэрроу. Она обычно как и Белла читала журналы, но если Беллу интересовали в основном кроссворды, то Алекто предпочитала Ведьмополитен, особое внимание уделяя фотографиям богатых знаменитостей мужского пола. Но тяжелее всего Пэнси переживала те моменты, когда присматривать за ней приходил этот мерзкий тип с неприятной ухмылочкой, брат этой недалекой Алекто. Амикус Кэрроу.

При виде него в душе Пэнси возникал какой-то иррациональный, безотчетный страх, и с ним она подбирала слова еще тщательнее, чем при общении с Беллатрисой, стараясь даже по нужде в его дежурство не ходить. Сначала, первые недели полторы, он с ней тоже почти не заговаривал, лишь время от времени бросая в ее сторону липкие взгляды и гаденько улыбаясь, и Пэнси старалась игнорировать это наряду с частенько источаемым им перегаром. До тех пор, пока к концу второй недели, после очередной беседы Пэнси с Лордом, он не начал интересоваться ее самочувствием.

Тщетно пытаясь согреться под съеденным молью одеялом и справиться с бьющим все ее тело ознобом после еще одного Круциатуса, Пэнси услышала, как железная решетка открылась и за спиной раздались твердые шаги. С усилием заставив себя обернуться, она увидела подошедшего к ней Амикуса. "Странно, в этот раз трезвый,"— пронеслось в голове с горькой усмешкой.

— Привет, детка. Как чувствуешь себя?— участливо поинтересовался он, слегка тронув ее за плечо.

— Спасибо, все хорошо,— осторожно отозвалась девушка, стараясь унять дрожь хотя бы в голосе.— Просто спать очень хочется.

— Ну смотри. Если что-то нужно— не стесняйся, спрашивай,— заботливо произнес он.— Спокойной ночи, детка.

— Спокойной ночи,— кивнула Пэнси, замерев под одеялом и так и не сомкнув той ночью глаз.

После этой короткой беседы с ней он стал гораздо более разговорчивым. Особенно в те разы, когда выпитая им медовуха давала о себе знать стойким резким запахом, повисая в сыром воздухе полутемного подвала. Она слушала его откровения вполуха, чтобы ни в коем случае не упустить момент, когда нужно понимающе кивнуть, одновременно думая о родителях, о том, что с ними происходит и почему отец не может дать Лорду то, что ему нужно, даже ради нее... Слушала о том, как они с сестрой воспитывались без матери, как отец сурово наказывал их за провинности, и о том, как они теперь ему благодарны за собственное воспитание, потому что взрослые лучше знают, что необходимо их неразумным чадам.

Таким образом, к началу третьей недели она уже знала и о том, что он расстался со своей девушкой, которая ему изменяла каждый раз, стоило ему отлучиться на зов Лорда.

— Ну и ладно,— машет он рукой.— Найду получше. Помоложе и посимпатичнее. Правда, детка?

— Конечно, найдете,— послушно кивает Пэнси.

Широко улыбнувшись, он входит к ней за решетку и присаживается рядом на кровать.

— Скажи, детка, а у тебя парень есть?— интересуется он.

— Есть,— отвечает уверенно и спокойно.

— И у вас все серьезно?— улыбается.

— Более чем.

Улыбка становится шире.

— Значит, умеешь целоваться?

Она молчит, не зная, что предпочтительнее сейчас сделать— ответить правду или соврать.

— Давай покажу как нужно,— двигается ближе, обнимает за талию, дыша в лицо перегаром.— Устроим обмен опытом...

Тело словно находится под заклятьем оцепенения, страх сковывает разум. Его рука перемещается с талии ниже... Она не может больше терпеть и оттолкнув его, вскакивает с лавки, отходит дальше. Дрожит.

— Что случилось, детка?— удивленно.

— Извините, я так не могу...— путано срывается с языка первое самое безопасное, что приходит на взбудораженный паникой ум.

— Почему? Тебе не нравится?

Она точно знает, что отвечать правду сейчас нельзя и, собрав в кучу разрозненные мысли, отвечает спокойно, насколько это возможно:

— Нет, все нормально. Просто обстановка не располагает. Извините...

Он понимающе улыбается.

— Ну так давай добавим романтики. Я сейчас вернусь, детка,— подходит, прижимая к стене пытается поцеловать в губы, но не успевает.

— Амикус, Повелитель звал тебя. Иди, я с ней посижу,— раздается сзади стальной голос Люциуса Малфоя.

Состроив недовольную гримасу и кинув на Пэнси многообещающий взгляд, Кэрроу поднимается наверх. Люциус присаживается в кресло.

— Все нормально?

— Да,— дрожа, отвечает девочка.

— Умница,— одобрительно кивает мужчина, пронзая ее ледяным взглядом и слегка улыбаясь.— Надеюсь, ты понимаешь, что об этом никто не должен знать? Особенно Сама-Знаешь-Кто. Ни к чему подавать ему такие радикальные идеи воздействия на твоего отца. Поэтому, что бы ни случилось, молчи и веди себя тихо и осмотрительно.

Больше в тот вечер они не перекинулись ни словом. А через два дня на дежурство снова заступил Амикус Кэрроу. Привычно шагнул за решетку и взмахнул палочкой, запирая дверь. Ловушка захлопнулась. Он абсолютно трезв, но глаза бегают по ее телу, сверкая лихорадочным огнем.

— Привет, детка. Не скучно? Могу скрасить одиночество,— плотоядная улыбка.

— Нет, спасибо, все хорошо,— ее голос напряжен, в нем слышится осторожность.

Он подходит ближе и присаживается рядом, совсем как в тот раз. Она чувствует, что отходить или отталкивать его сейчас может быть просто опасно. Вести себя спокойно и естественно, говорить с ним вежливо и доброжелательно, чтобы ни в коем случае не спровоцировать агрессию. Так есть хоть какие-то шансы выбраться без потерь из этой стальной безжалостной мышеловки.

— Поцелуй меня,— прижимает ее к себе, изучая ее тело требовательными, властными движениями сильных рук.

— У меня есть парень,— осторожно пытается освободиться.

— Ну зачем он тебе, детка?— тихий смех.— Он сейчас далеко, а я рядом. Ну ты же взрослая девочка, и сама понимаешь, что любви не бывает слишком много...

Двигается ближе, к ее горлу подступает тошнота от отвращения и неконтролируемого страха. Она не двигается и, кажется, даже не дышит. Но ее голос все также спокоен и тверд.

— У меня есть парень,— повторяет она уверенно и настойчиво.

— Так мы ему не скажем ничего,— он валит ее на кровать и подминает под себя.

Очень тяжело, невозможно увернуться, выбраться и даже дышать получается через раз. Властно, крепко сжимая ее тело, доставая, кажется, каждый его сантиметр кривыми толстыми пальцами и оставляя повсюду болезненные лиловые синяки, он принялся неистово облизывать ее лицо, шею и плечи, иногда почти кусая ее до тех пор, пока на измученной коже, словно нелепые печати, не оставались его отметины, что были несомненно еще более отвратительными, чем навсегда выжженная в ее душе Черная Метка.

Все ее существо противилось этому мерзкому ощущению чужих рук, губ и запахов на своем теле, отзываясь на происходящее сильной тошнотой и безотчетным, каким-то первобытным ужасом, пронзающим душу, сердце и разум сотнями, тысячами, миллионами ледяных игл. Невероятно хотелось отключиться. Просто взять и потерять сознание. Но мозг, как назло, очень ясно и живо воспринимал то, что с ней происходило, предательски-старательно намертво отпечатывая в памяти каждый миг этого мучительного, страшного унижения.

Нет, это просто сон. Жуткий ночной кошмар. Ведь это не может происходить с ней на самом деле! Хотелось проснуться, но не выходило, и она могла лишь отчаянно кусать мерзкого Пожирателя до крови, и царапать его кожу, ломая ногти, везде, куда могла дотянуться, что, кажется, только больше его распаляло, и он еще крепче прижимался к ней, шаря руками под одеждой и не замечая, как рвется тонкая голубая ткань.

— Амикус, ты с ума сошел? Отойди от девчонки!— раздался в подземелье грубый голос Алекто Кэрроу.

— Тебе чего?— пыхтя, отозвался ее брат.— Уйди, не мешай. Не видишь, люди заняты?

— Отойди от девчонки, я сказала!— властно повторила Алекто. — Немедленно приведи себя в порядок и поднимайся к Повелителю, он ждет тебя с докладом.

— Вот тролль!— выругался мужчина.— Никакой личной жизни!

И он поспешно вышел из подвала. Алекто молча оглядела девочку и, равнодушно усмехнувшись, уселась в кресло, закинув ногу на ногу.

Пэнси медленно встала с кровати. Глаза ее были широко открыты, но не видели ничего. Было только холодное, тупое оцепенение и ощущение, что она вся с ног до головы покрыта чем-то невообразимо грязным, липким и зловонным.

Почему? За что? Но сырая подвальная тишина, глумливо ухмыляясь, оставляла эти вопросы без ответов. Хотелось никогда больше не покидать серых каменных стен этого подвала и одновременно сбежать как можно дальше отсюда, спрятаться, чтобы никто не нашел и чтобы самой никогда больше никого не видеть. Позволить себе сорваться на слезы и завыть громко, пронзительно, навзрыд, чтобы вместе со слезами выдворить из души всю эту сумасшедшую, дикую мерзость. А еще очень хотелось отмыться. Сидеть в ванной и очень, очень долго соскребать с себя чужие запахи и прикосновения вместе с кожей, расцарапывая себя до крови везде, где ее касались кривые грубые пальцы. Нет, это невозможно. Вся эта зараза намертво въелась в ее тело. Больше не отмыться.

Отказаться бы от этого тела! Оно ей больше не нужно. Слишком грязное, и непригодно теперь для нормальной, счастливой жизни.

Слез не было, страха тоже. Осталось только бесконечное, прилипчивое чувство отвращения к себе, тошноты, растоптанности и униженности. И лишь дрожащие руки совершенно самостоятельно поправляли смятую, рваную одежду. Трусики еще были на ней. Он не успел... Но легче от этого не становилось. Она попятилась назад и, почувствовав спиной холодный серый камень подвальной стены, сползла по ней на пол.

Раздавшийся в подвале резкий хлопок вернул ее к реальности. Алекто Кэрроу, едва вскочив и обернувшись на звук, отлетела к стальной решетке и, ударившись, мгновенно отключилась.

— Дилли?

— Дилли пришел забрать мисс Пэнси!— восторженно объявил лопоухий домовик.

Мысли носились в голове с бешеной скоростью.

— Волшебная палочка в детской комнате этого дома, в кровати под матрацем! Черное дерево. Дилли, скорее!

Деловито кивнув, эльф с глухим хлопком испарился и вскоре вернулся с волшебной палочкой Северуса в руках. В подвале раздались торопливые шаги и в помещение стремительно влетела Беллатрикс. Она быстро оценила обстановку и в ее безумном взгляде сверкнул гнев.

— Что ты натворила, девчонка?

И в тот момент, когда она достала палочку, Дилли подскочил к Пэнси и, схватив ее за руку, аппарировал с громким хлопком.

Последнее, что увидела и услышала Пэнси перед тем, как покинуть ненавистный подвал, были яркая зеленая вспышка и отголосок гневного, летящего вслед, смертельного заклинания...

Резкая боль пронзила всю ее правую ногу. На белый снег хлынула кровь. Рядом неподвижно лежал Дилли. Что с ним? Превозмогая боль в ноге, Пэнси медленно подползла к маленькому домовику в старой цветастой наволочке. Сердце бешено стучало, когда она осторожно переворачивала его на спину. Глаза эльфа были широко открыты и абсолютно, безнадежно пусты. Мертв...

Резкий, пронзительный крик огласил лес, вырвавшись из ее груди неконтролируемой волной. Нет, этого не может быть, он не мог умереть, это несправедливо! Перед глазами стояли моменты детства и трогательная забота Дилли о непослушной, озорной маленькой девчонке, его беспокойства и переживания о ней... В груди было пусто, словно ее сердце вынули оттуда со всеми сосудами и выбросили очень, очень далеко. Он никогда больше не будет радостно встречать ее из школы, когда она приезжает домой на каникулы, никогда не приготовит ее любимый пирог с клубникой и не предупредит ее снова не хватать еду грязными руками. Никогда. Горькие слезы лились из глаз нескончаемым потоком, царапая щеки обжигающими льдинками. На мгновение обретя поддержку, она снова осталась одна.

Нет, не одна. В снегу призывно чернела волшебная палочка Северуса. Что ж, надо хотя бы попытаться выжить, чтобы смерть Дилли не была напрасной... Она не помнила, сколько так плутала по лесу, бесконечно обновляя на себе согревающие чары, цепляясь за корявые ветви, заметая следы и сверяясь с заклинанием компаса. Несколько раз она слышала шаги и голоса, но ей везло, и они исчезали, до поры, до времени минуя ее. Присев отдохнуть под дубом, она снова дала волю слезам. Ну за что ей это все? "За любовь",— ответил внутренний голос. Она задумалась. Интересно, если бы она знала, что все обернется именно так, она все равно бы сделала все, чтобы его защитить? Да. В этом не было сомнений. Она все равно пошла бы в этот злополучный дом, только бы хоть как-то помочь этой маленькой язвительной сволочи. Прочитав имя, распустившееся черными скромными цветочками на белом снегу, она тепло улыбнулась сквозь слезы и нежно погладила волшебную палочку в своих руках.

Что это? Шаги. Снова. Встать больше не получалось. Прятаться и убегать надоело. Будь что будет... Страх нахлынул с новой силой, когда она почувствовала настигнувшее ее со спины заклинание и обернувшись, увидела его глаза, светящиеся почему-то зловещим, желтым светом.

Темнота и тишина, изредка нарушаемые проблесками враждебной, угрожающей реальности.

Jesper Kyd/Main Title

OST Звонок/Титры