Бессмертные. Часть1 (гет)

Медленно и с явной неохотой сдавая свои позиции под настойчивым натиском первых нахально-жизнерадостных, а потому особенно раздражающих солнечных лучей, прохладная осенняя ночь уползала в небытие в компании обкусанного бледно-желтого месяца с тем, чтобы через время вернуться снова, еще более мрачной и властной, чем прежде. Профессор зельеварения и декан Слизерина Северус Снейп недовольно повернулся во сне, очевидно, ощущая неумолимое приближение рабочего дня.

Обычно профессор зелий не испытывал особой нужды в будильниках в виде ушастых писклявых недоразумений, в простонародье именуемых домовыми эльфами, в виду не прекращающейся вот уже вторую неделю, прилипчивой, как Директор с просьбами о немедленной сдаче учебных планов, бессонницей. Благодаря этому Снейп всегда поднимался раньше появления домовиков и в момент, когда он выходил из ванной, на кофейном столике у камина его уже ждала горячая чашка зеленого чая с бергамотом и пара тостов, к которым он обычно не притрагивался, ограничиваясь только чаем. Поэтому, как правило, он имел весьма сомнительное удовольствие встреч с домовиками крайне редко. Но сегодня ночью он был на собрании у Темного Лорда, которому внезапно приспичило в очередной раз проверить своих сторонников на верность. Процедура была довольно-таки регулярной и привычной, что, несмотря на это, не делало ее более приятной. Обычно Лорд выбирал из Ближнего круга несколько бедолаг, которые несвоевременным чихом или слишком громким вздохом имели неосторожность вызвать у него подозрения, и очень живо с помощью любимого Круциатуса интересовался, верны ли ему указанные товарищи. После нескольких часов подобного допроса с пристрастием Повелитель с чувством выполненного долга и глубокого удовлетворения удалялся в свои покои, перешагивая через немногочисленные трупы особенно неудачливых и, как правило, молодых Пожирателей. В следствие этого Темный Лорд по праву гордился своей оставшейся братией, в рядах которых, благодаря лордовым проверкам, остались может и не самые честные особи, но, несомненно, самые выносливые.

А сегодня ночью честь общения с подозревающим всех и вся Темным Лордом выпала именно Северусу, который посчитал забавным добавить в бодроперцовое зелье, сваренное по просьбе Эйвери, крылья златоглазок, что в сочетании с рогом двурога создает условия для возникновения у зелья, помимо согревающего эффекта, еще и эффект слабительный... Сделано это было, конечно, нарочно, в благодарность Эйвери за то, что тремя днями ранее он, в попытке выгородиться перед Лордом за срыв налета на маггловский населенный пункт, попытался поставить под удар Снейпа, поделившись с Повелителем своими сомнениями в его, Северуса, искреннем служебном рвении. Бестолочь. И сам "приватной беседы" не избежал, и товарища подставил. Но кто ж знал, что зелье нужно было не Эйвери, а Волдеморту?! И вот Повелитель, под воздействием приступа безграничной признательности, назначил Северусу встречу, целью которой было сказать ему "спасибо" за незабываемое времяпрепровождение. После встречи злой и замученный Снейп, вернувшись в свои апартаменты в Хогвартсе и не удосужившись даже раздеться, грязным пыльным мешком тяжело рухнул в объятия Морфея...

Пребывать в блаженном забытьи ему предстояло еще всего пару каких— то часов. Затем надо привести себя, насколько это возможно, в относительный порядок и бодрым шагом ворваться в полутемный мрачноватый кабинет, освещаемый тусклым светом факелов, с тем, чтобы в очередной раз предстать пред ясные и не очень взоры подрастающего поколения недоумков, лишь по недосмотру Мерлина именуемых студентами Хогвартса.

Тщедушное тельце маленького домовика в застиранном вафельном полотенце— это, конечно, не совсем то, с чего хотелось бы начать и без того мерзкое утро, но сегодня без этого было не обойтись. Иначе вконец добитый профессор наверняка бы безнадежно проспал. Сколь бы ни были полезны домовые эльфы, но ложка дегтя в виде крайней степени подобострастия портила всю бочку меда их полезности. И вот сейчас это лупоглазое создание стояло в покоях профессора зельеварения возле широкой кровати, покрытой темно-синим пологом с мелкой черной бахромой по краям и уже третий раз повторяло противным писклявым голоском:

— Мастер Северус Снейп, проснитесь пожалуйста! Вам пора вставать, сэр!

— Отстань,— весьма нелюбезно отозвался "Мастер Северус Снейп".

— Винни не может отстать, Мастер Северус Снейп, сэр! Если Мастер Северус Снейп опоздает на занятие, Винни будет вынужден себя наказать!

Слово "наказать" нахлынувшими свежими воспоминаниями заставило Снейпа тут же открыть глаза и резко сесть на кровати.

— Все? Разбудил? Исчезни!— рявкнул профессор.— И чтобы я тебя больше сегодня не видел!

Несколько раз растерянно хлопнув от неожиданности глазами, Винни поспешно испарился. Обычно Северус общался с эльфами гораздо более сдержанно. По правде говоря, он старался их не замечать вовсе, лишь изредка отдавая им четкие, лаконичные указания. То, что он сорвался на Винни сегодня, было для него довольно нетипично. Неудивительно, что маленький домовик от удивления не сразу сообразил, что от него требуется, задержавшись у постели зельевара на целых две лишних секунды после прямого приказа исчезнуть...

К раздражению на надоедливого домовика добавилась еще и злость на самого себя за несдержанность. Невероятным усилием воли заставив себя подняться с кровати и бормоча себе под нос ругательства, Северус отправился в ванную. Наспех приняв холодный душ, он умылся, применил бреющее заклинание и мрачно уставился на свое отражение. Из зеркала на него смотрело лохматое черноволосое существо с крючковатым носом и горящими лихорадочным огнем черными глазами на бледно-желтом лице. Вызывающе ухмыльнувшись своему зеркальному двойнику жутковатой, напоминающей волчий оскал, улыбкой, Снейп удовлетворенно кивнул и, закутавшись в неизменную черную мантию, стремительным шагом вышел в коридор, не удостоив вниманием традиционную чашку чая с бергамотом.

На ходу лишив Хаффлпафф двадцати баллов, а Гриффиндор— двадцати пяти, до Большого Зала он добрался с вполне обычным для себя настроением, когда тяга к жизни еще не проснулась, но необходимость собственного существования осознается с неотвратимой ясностью. Подойдя к учительскому столу, едва кивнув слизеринцам и не удостоив вниманием остальные факультеты, Снейп в обычной для себя манере принялся без особого рвения и с каким—то зловещим удовольствием ковырять яичницу с беконом, представляя на месте несчастных кусочков хорошо прожаренного бекона то Лорда, то Эйвери. Однако справедливости ради следовало признать, что он еще легко отделался. Любого другого Пожирателя Смерти за подобную выходку Темный Лорд заавадил бы без сожаления и промедления. Но Северуса он ценил... Еще бы. Где он еще найдет себе зельевара такого уровня? При мысли об этом Снейп самодовольно усмехнулся.

Поймав на себе испытующий взгляд Дамблдора и настороженный— МакГонагалл, Снейп слегка склонил голову в знак приветствия, давая понять, что все с ним относительно нормально. Долорес Амбридж, новый преподаватель ЗОТИ, одарила Северуса одной из своих самых сладких улыбок и поприветствовала его тоненьким звонким голоском, в котором яда было больше, чем в запасах профессорских зелий. Сделав себе мысленную пометку пополнить вышеуказанные запасы, мастер зелий насмешливо кивнул этому большому, до тошноты розовому, пятну и снова углубился в созерцание яичницы. Он уже успел выковырять из тарелки почти весь бекон, когда его отвлек оживленный спор двоих студентов. С напускным равнодушием он поднял взгляд от тарелки и с чувством горькой обреченности осознал, что позавтракать ему, судя по всему, сегодня суждено в той же степени, что и выспаться. Поттер и Малфой. Какая неожиданность!

Переглянувшись и одновременно поднявшись со своих мест, Снейп и МакГонагалл поспешили к выходу для учеников. Там, с воинственными выражениями на лицах, создавали затор невысокий черноволосый паренек в очках и надменный сероглазый блондин с ярко выраженным синдромом собственного превосходства. И за тем, и за другим уже собиралась группа поддержки из особо заинтересованных в исходе спора учеников, причем некоторые из них даже делали ставки. Подходя ближе, Северус сразу попытался вникнуть в суть спора и просчитать, как отмазать своего обормота и при этом не дать Минерве выгородить ее собственного.

— Во всем виноват твой отец, Малфой, и такие, как он! Он Пожиратель Смерти и убийца! Я видел его там, на кладбище, в ту ночь, когда погиб Седрик Диггори! Попомни мои слова, я найду способ доказать это, и тогда Азкабан будет для него наилучшим исходом!— надрывался в расстроенных чувствах Гарри Поттер, личный геморрой профессора Снейпа, что из года в год, с тех пор как поступил в школу, бесконечно нарывался на неприятности, заставляя Северуса терять от беспокойства сон, аппетит и свое личное время, которое он вынужден был тратить на то, чтобы по ночам наворачивать круги по школе, вылавливая глупого ребенка, с завидной регулярностью стремящегося найти на свою не слишком умную голову побольше приключений.

— Смелое заявление, Поттер. Рекомендую тебе изучить законодательный кодекс, особое внимание уделив размерам штрафов, предусмотренных за бездоказательное обвинение, оскорбление личности и клевету. И да,— тут Малфой неприятно улыбнулся,— я бы на твоем месте не оскорблял чужих родителей. А то ведь недолго и о своих правду услышать. Может обсудим твою мамашу-грязнокровку?

— Мерзкий слизняк! Закрой пасть! Ступефай!— проревел Поттер, с завидным проворством выхватывая волшебную палочку.

Однако заклинание Гарри ударило в невесть откуда взявшийся щит. Драко не успел достать палочку, и щит был создан его верной подпевалой Пэнси Паркинсон. Воспользовавшись возникшим счастливым стечением обстоятельств, Драко выхватил палочку и послал в соперника ответный Ступефай, который также был отбит щитом Поттера, и сразу следом— прицельный Экспеллиармус. Понимая, что Гарри не успеет отразить заклинание Малфоя, Рон Уизли просунул руку под локоть друга и послал Петрификус, чтобы изменить траекторию полета малфоевского Экспеллиармуса, но промахнулся на пару дюймов. Луч полетел прямиком в Драко, который, немедленно сориентировавшись, поставил щит так, чтобы отразить заклинание Рона непосредственно в отправителя...

Все произошло очень быстро. Северус успел только осознать, что заклинание Уизли имело ошибки в произношении некоторых звуков и завершающем взмахе палочкой, видимо, обусловленные толкучкой и суматохой. А в следующий момент он уже закрывал собой растерянного Поттера от заклинания с непредсказуемым действием...

Breaking Benjamin / Breath

Первым, что, очнувшись, услышал Северус, была непривычная звенящая тишина. Настороженно поведя длинным носом и почувствовав знакомый запах зелий и снадобий, Северус открыл глаза и внимательно огляделся. Помещение было ему незнакомо ни по каким параметрам, не считая все того же стойкого зельеварческого запаха. Так обычно пахло в материной импровизированной лаборатории в подвале их дома, где она изредка варила зелья от ушибов и простуды, когда отца не было дома или он был не в состоянии воспринимать окружающую действительность вследствие крайней степени невменяемости и опьянения.

Но это помещение, за исключением запаха, не имело ничего общего ни с лабораторией матери, ни вообще с какой-либо из комнат их маленького, полузаброшенного неуютного домика. Северус лежал на узкой кровати, застеленной ослепительно белыми хрустящими простынями, отгороженной такой же белой, как и простыни, ширмой. Светло-салатовые стены комнаты были украшены портретами каких-то сомнительных личностей, многие из которых были изображены в одежде еще более странной, чем доводилось носить ему самому. Скользнув цепким взглядом по портретам и сладко зевнув, Северус так и остался пораженно сидеть с открытым ртом. Люди на портретах двигались! По-настоящему, как живые, двигались! Именно так, как рассказывала мама!

Привычно быстро справившись с собственными эмоциями, Северус наконец закрыл рот и начал думать. Во-первых, что это за помещение и как он здесь оказался? А во-вторых, где мать? Или хотя бы отец... И в-третьих, самое главное— почему он не помнит ничего из того, что всему этому предшествовало? Он помнил мать, отца, свой дом в Паучьем Тупике, грязную речку неподалеку и даже заброшенную мельницу, на которой он не единожды имел сомнительное удовольствие объяснять местной маггловской детворе особенности стиля своей одежды и прически. Но отчаянная попытка вспомнить хотя бы вчерашний день не увенчалась успехом. Северус запаниковал. Он помнил все о себе и своей жизни, но как только он пытался вспомнить что-либо из конкретных событий этой самой жизни, вроде того, когда и что он последний раз ел, как спал и чем до этого занимался, мозг предательски отказывался воспроизводить нужную информацию.

Северус растерянно оглядывал комнату в поисках хоть какой-нибудь подсказки, которая помогла бы ему пролить свет на происходящее. Он бы наверняка заплакал, если бы не отцовское воспитание, которым он все же, хоть и изредка, находил возможность заниматься. Благодаря этому Северус рано усвоил, что любое проявление собственной слабости, будь то жалобы или, не приведи Мерлин, слезы, чревато тем, что ударят потом как раз по самому больному. Поэтому плакать он благоразумно поостерегся.

От грустных мыслей его отвлекли легкие шаги за ширмой. Шаги стали ближе, и вскоре из-за белой занавеси показалась взволнованная седовласая дама с испытующим взглядом обеспокоенных и цепких серо-зеленых глаз. Северус тут же отметил про себя, что одежда дамы напоминает одежду медсестры, только в несколько... необычном стиле. Она была в белой мантии и белом же чепце, что придавало ей сходство со светлыми волшебницами из маггловских книжек, которые он как-то урывками успел увидеть в маггловской школе. Северус тогда так и не понял, что за удовольствие было таскать с собой книги, содержание которых остается для тебя загадкой в виду собственного полного неумения читать. Самому ему было четыре, когда он, с помощью навязчивых просьб и настойчивости, упросил мать научить его читать, и с тех пор читал все, что попадало ему под руку,— от старых маггловских газет до потертых вывесок на улицах родного маленького городка. Когда мать, сдаваясь под натиском отца, твердящего о необходимости "нормального" воспитания ребенка, отправила его в маггловскую начальную школу, Северус уже на пару лет опережал своих сверстников по развитию и уровню познаний, что, вкупе со странной, не по размеру, застиранной и заплатанной, одеждой и не соответствующей общепринятым маггловским стандартам прической, отнюдь не способствовало налаживанию взаимоотношений с одноклассниками...

Дама в белых одеждах тревожно воззрилась на него и произнесла полувопросительно-полуутвердительно:

— Ты очнулся? Слава Мерлину! Как ты себя чувствуешь, Северус?

— Нормально,— отозвался он. И уже с нотками настойчивости в голосе поинтересовался:

— А где мои родители? Кто вы и что я здесь делаю?

Дама в белом посмотрела на него с нескрываемым интересом и с еще большей степенью обеспокоенности на лице, хотя это и казалось уже невозможным.

— Я колдомедик больничного крыла Хогвартса мадам Помфри. Здесь ты и находишься.

Далее она замялась. Пробормотав себе под нос что-то вроде "Это будет сложнее, чем я предполагала", но, впрочем, сейчас же взяв себя в руки, женщина спросила уже более уверенно:

— Ты помнишь, кто ты такой?

Северус был немного ошарашен таким вопросом. Разве эта мадам Помфри не знает кто он? Она же только что называла его по имени!

— Северус Тобиас Снейп,— раздраженно, будто выплевывая каждое слово, буркнул он и сверкнул на странную женщину колючими черными глазами из-под длинной челки.

— Очень хорошо,— произнесла она с таким видом, словно ничего хорошего во всей этой ситуации на самом деле не видела.— А сколько тебе лет, Северус?

— Семь. В январе будет восемь.

Мадам Помфри воззрилась на Северуса с крайней степенью растерянности и, попросив его оставаться здесь и никуда не уходить, с криками: "Директор, похоже, все хуже, чем мы предполагали!" кинулась куда-то прочь из палаты.

Северус еще с минуту смотрел на захлопнувшуюся дверь палаты, все отчетливее понимая, что случилось что-то абсолютно из ряда вон выходящее. Он вспомнил просьбу мадам Помфри сидеть в палате и никуда не выходить и недоверчиво хмыкнул. Чего бы ради ему сидеть в палате, когда он совершенно определенно не болен? Подумав о том, что неплохо было бы осмотреться и понять, что же все—таки происходит, Северус пораженно вскочил. Только сейчас до него дошло, что мадам Помфри назвалась КОЛДОМЕДИКОМ больничного крыла ХОГВАРТСА! Так значит она волшебница, как и его мать? А Хогвартс— это же та самая школа магии, про которую ему рассказывала матушка и в которую он должен был поехать только по достижению им одиннадцати? А где, все—таки, собственно, мать? Решив немедленно это выяснить, Северус придирчиво оглядел то, во что оказался облачен. На нем была белая пижама с синими полосами по краям штанин и рукавов. Но никакой бы то ни было обуви, ни хотя бы носков им обнаружено не было... Решительно тряхнув волосами, он предпочел не обращать на данное обстоятельство внимания и двинулся в сторону той самой двери, в которую пятью минутами ранее резво выбежала мадам... Как ее там? Неважно.

Осторожно выглянув за дверь и стараясь не замечать пристально наблюдающие за ним и перешептывающиеся за спиной портреты, он проскользнул в длинный коридор с высокими сводчатыми стенами. Так значит, это и есть Хогвартс? Что ж, в первую очередь нужно найти мать. Отца здесь конечно, как справедливо рассудил Северус, наверняка нет и быть не может. Пройдя по коридору примерно метров двести, он оказался на развилке. Внимательно прислушавшись к собственным ощущениям и к негромкому шуму с правой стороны, Северус решил повернуть налево. Но не успев сделать и десяти шагов, вжался от неожиданности в нишу с правой стороны коридора, когда мимо, откуда ни возьмись, пронеслось на бешеной скорости самое настоящее привидение, да так, что он не успел разглядеть не только внешность призрака, но и даже его пол! Сердце все еще бешено колотилось, но, как обычно, усилием воли взяв себя в руки, он решил продолжить путь. Один поворот направо и один— налево он преодолел почти без приключений, не считая того, что ему пару раз приходилось прятаться то в нишах стен, то за железными доспехами от пары студентов с Рейвенкло и гриффиндорской компании из троих парней и девчонки, оживленно обсуждающих какое-то настолько захватывающее событие, что они почти в упор не заметили черноволосого босоногого мальчишку в пижаме, замешкавшегося и не сразу сообразившего отступить в тень. Вот ведь взбрело же им в голову пройтись тем же маршрутом, что и Северусу! И чего им по спальням не сидится? Куда только их преподаватели смотрят... Вот он, Северус, непременно на их месте снял бы с нахальных детей столько баллов, чтобы они и думать забыли, как мешать занятым людям направляться по своим делам!

Предаваясь праведному гневу, Северус не сразу заметил человечка в смешной аляповатой одежде, похожей на клоунский костюм и со скоморошьим колпаком на голове, висевшего посреди коридора вниз головой и по-турецки скрестившего ноги, а заметив, остановился резко, будто врезавшись в невидимую стену. Человечек ухмылялся настолько мерзопакостно, что Северус сразу понял, что ничего хорошего от этой встречи ждать не придется.

— Эй, парень, здороваться не научили?— поинтересовался этот клоун, резко перевернувшись в воздухе и приблизив свое лицо к лицу Северуса, который, хотя и вздрогнул от неожиданности, однако быстро сориентировался и ответил вопросом на вопрос:

— А вас не учили, что приставать к незнакомым людям некрасиво?

Клоун рассмеялся.

— Это ты, что ли, человек, лохматое недоразумение? Хоть бы прическу в порядок привел. Иди сюда, помогу.

И с этими словами Клоун достал из кармана безразмерных разноцветных штанов ножницы, с великой целью помочь ближнему сориентироваться в вопросах моды и стиля. Однако сам неблагодарный "ближний" почему то не проникся несомненно благородными намерениями законодателя моды и, наплевав на сохранение остатков собственного достоинства, предпочел сохранение привычной длины своей шевелюры, припустив со всех ног по коридору мимо жуткого клоуна, с такой скоростью, что тот даже перевернулся в воздухе в исходное положение...

Лишь преодолев еще пару коридоров и, кажется, три лестничных пролета, Северус остановился, чтобы отдышаться и огляделся. Он стоял в одном из многочисленных коридоров Хогвартса, который отличался от остальных степенью освещенности и большой каменной статуей безобразной горгульи, за спиной которой обозначалась кованая дверь. За дверью, судя по всему, кто-то обсуждал что-то невероятно важное и волнующее, так как резкие голоса слышались даже в коридоре, хотя слов было не разобрать.

Северус приблизился к горгулье и остановился в паре метрах от нее, поостерегшись подходить ближе, и теперь нервно переминался с ноги на ногу от холода и любопытства. Эх, сейчас бы палочку! Но чего нет, того нет... Неизвестно, сколько бы еще стоял Северус перед злополучной горгульей, если бы та внезапно не подвинулась, пропустив выходящих из открывшегося прохода двух мальчиков лет пятнадцати, черноволосого и светленького. Мальчишки, судя по всему, были сильно обеспокоены и расстроены, потому что, погруженные в свои мысли, даже не заметили Северуса, резко метнувшегося в сторону, противоположную направлению их движения. Постаравшись слиться со стеной, Северус замер, в то время как мальчишки, не говоря ни слова, поплелись почти синхронным шагом к ближайшему повороту. "Да что же, черт возьми, происходит в этом долбаном замке?! Умер что ли кто-то?"— раздраженно подумал Северус и стукнул кулачком по стене с такой силой, что самому больно стало. Зашипев, он потер костяшки пальцев, на которых уже зрела пара ссадин, и услышал из-за поворота яростную перебранку тех двух мальчишек, которые препирались без особого энтузиазма, а скорее по привычке. Бесшумно прокравшись на цыпочках ближе к тому углу стены, за которым скрылись спорщики, он внимательно прислушался.

— Замечательно. Конечно же, виноваты теперь будут все, кроме распрекрасного Поттера! Он же у нас сама невинность!— прошипел первый голос.

— А кто виноват?! Я, что ли?!— вскинулся второй.— Тебе напомнить, кто так "удачно" отбил заклинание?

— А тебе напомнить, кто автор сего гениального творения магической мысли? Хотя... Мы же говорим об Уизли. А у них никаких мыслей кроме пожрать и подраться сроду не водилось.

— Не смей так говорить о нем!— возмутился первый голос.— Рон не виноват, там просто толкучка была!

— Ну разумеется, этот недоумок не виноват! Кто бы сомневался! Святые гриффиндорцы! Это я виноват, что защищался! Дуэль затеяли вы, и по вашей вине мы теперь без декана! И что дальше будет с профессором Снейпом— неясно!

— Как бы там ни было, твой профессор заслужил! Сволочью он был редкостной, надо признаться.

— Попридержи язык, Поттер. Он, между прочим, тебя собой закрыл!— угрожающе прошептал тот, кого Северус мысленно называл "первым".

— А я его об этом просил?— огрызнулся "второй". — Его мерзкой сущности это не меняет.

— Заткнись, Поттер! Последний раз предупреждаю. Иначе...— угрожающе протянул "первый".

— Иначе что? Расскажешь папочке? — насмешливо поинтересовался второй.

— Отец все равно обо всем узнает. Забыл, что Дамблдор обещал сообщить нашим семьям? Представляешь, что отец сделает, узнав, кто виноват в этом неприятном происшествии со Снейпом?

И тут Северус не выдержал. Выйдя из укрытия и сжав кулаки от напряжения, он обвел спорщиков пронзительным взглядом и спросил требовательно и уверенно, что редко свойственно семилетним детям:

— О ком вы говорите?

— Отвали, малявка,— явно не особенно желая прерывать столь увлекательную дискуссию, буркнул блондин, едва скользнув по Северусу взглядом. Нахмурившись и решив во что бы то ни стало и чем бы это ни грозило привлечь внимание мальчишек, Северус , скопировав материнские интонации и припомнив дословное содержание фразы, виденной им однажды в одном маггловком романе, холодно произнес:

— Я все же смею надеяться, молодые люди, что ваши родители не настолько безнадежны в вопросах вашего воспитания, как вы стремитесь показать. Поэтому было бы предпочтительнее для всех, если бы вы проявили хоть малую часть воспитанности и соизволили, наконец, ответить на поставленный вопрос.

Внутри у Северуса все сжалось при мысли о том, что эти парни, почти взрослые волшебники, могут с ним сделать за подобный тон и нахальство. Но цели своей он достиг. Пораженно замолчав, оба парня повернулись к нему и уставились на него с таким видом, будто перед ними был не ребенок, а как минимум готовящаяся к прыжку мантикора. Черноволосый пришел в себя раньше блондина.

— Это вы?!— выдохнул он. Северус растерянно оглянулся в поисках людей, к которому этот очкарик мог бы обратиться на "вы", но никого кроме его самого по направлению взгляда этого мальчишки не было.

Но стоило ему только дать неуверенности отпечататься на своем лице, как чертов очкарик громко рассмеялся.

— Подумать только... Кому рассказать— не поверят! Пробник профессора! Декан в миниатюре!— еле выдавливал этот четырехглазый сквозь истерический смех. Блондин был, по видимому, растерян не хуже самого Северуса и только переводил взгляд с него на очкарика и обратно. Злость поднялась в Северусе подобно гигантской снежной лавине, набрала силу и накрыла с головой. Никто не имеет права над ним смеяться! И ни разу, ни одной живой душе Северус не спускал этого с рук! Не собирался он изменять своим принципам и впредь.

— Прекрати сейчас же!— кипя от злости, приказал он очкарику. Тот, как ни странно, послушался и язвительным тоном произнес:

— Прошу прощения, профессор, сэр, больше не повторится. Только баллы не снимайте. — И с этими словами четырехглазый, с выражением обреченной горечи и вины на лице, размашистым шагом удалился, оставив злого и измученного этим сумасшедшим домом Северуса в компании слизеринца, который до сих пор хранил молчание.

Чувства потерянности, обиды и безграничной злости захлестнули и тут же исчезли, оставив после себя емкую и глухую пустоту, подобно волнам прибоя, которые, нахлынув на берег, уносят с собой в небытие все то, что было нарисовано зонтиком на желтом песке, и он, не в силах больше сдерживаться, тяжело опустился прямо на пол.

— Что здесь происходит, а?— бесцветным голосом спросил он у холодного каменного пола, не особенно надеясь на ответ.— О ком вы говорили?

Похоже, вид несчастного ребенка, сидящего на холодном полу с опущенной головой и занавешенным длинными черными волосами лицом наконец вывел слизеринца из ступора. Несмело подойдя ближе, он протянул руку, но тут же опустил ее, так и не осмелившись прикоснуться к Северусу.

— Профессор Снейп... Северус...— мягко позвал он.

Северус поднял голову и внимательно вгляделся в лицо светловолосого сероглазого слизеринца.

— Мы знакомы?— спросил он. — И почему ты зовешь меня профессором? Тоже издеваешься?

Блондин посмотрел на Северуса оценивающим взглядом, казалось, наспех прикидывая что-то в уме. Наконец он осторожно спросил:

— Как тебя зовут и сколько тебе лет?

— Может хватит уже?— наконец взорвался Северус.— Сговорились вы все, что ли? Сначала называете меня по имени, а потом тут же спрашиваете о нем!

Резко вскочив, Северус направился было прочь от этого блондина с его глупыми вопросами, однако парень ухватил его за плечо и резко развернул к себе лицом.

— Постой, я не издеваюсь. Пожалуйста, просто ответь на вопрос. Меня, например, зовут Драко. Драко Малфой. А тебя?— явно чувствуя себя не в своей тарелке, спросил он.

Недоверчиво посмотрев на него, Северус второй раз за день, чувствуя себя невероятно глупо, произнес:

— Северус Снейп. Мне семь лет.

Нахмурившись, Драко задумчиво кивнул и, изобразив подобие приветливой улыбки, протянул ему руку. Северус пожал протянутую руку с чувством, близким к панике. Он не считал себя трусом, но неизвестность обычно пугала его до одури. Еще ни разу в жизни ему не подал руки ни один коуквортский оборванец, не говоря уже о холеных самодовольных блондинах аристократической наружности. И чего от этого можно ожидать, он не знал. Но слизеринец только произнес с чувством собственного достоинства, манерно растягивая слова:

— Добро пожаловать в Хогвартс, мистер Снейп. И постарайтесь не расстраиваться из-за каждого гриффиндорца.

Но отреагировать на приветствие Северус не успел. Из-за того самого угла, за которым он прятался десятью минутами ранее, буквально вывалилась целая толпа людей.

— Вот он где! Мы же тебя обыскались уже! Разве я не просила тебя сидеть в палате и ждать моего возвращения?— возмущенно отчитывала его мадам Помфри.

— Снейп и Малфой. Вам это ничего не напоминает, Минерва?— спросил с лукавой улыбкой высокий длиннобородый старик в лиловой мантии у волшебницы в темно-зеленом, со строгим пучком на затылке.— Кажется, у меня дежавю. А у вас?

Bear McCreary /Martial Law

— Здравствуй, Северус,— приветливо улыбнулся старик.— Меня зовут Альбус Дамблдор, я директор школы чародейства и волшебства Хогвартс. Думается, у тебя ко мне накопилось некоторое количество вопросов. Предлагаю пройти ко мне в кабинет и все обсудить. Мистер Малфой, думаю, вам стоит пройти с нами.

— Директор, об этом не может быть и речи! Проф... Северусу нужен уход. И пока я не проведу необходимые диагностические мероприятия и не удостоверюсь, что с ним все в относительном порядке, я не могу позволить вам...— начала было мадам Помфри.

— Но я здоров! Мне не нужны ваши мероприятия! — негодующе вставил Северус, топнув для пущей убедительности ногой и тряхнув волосами.

— Вот видите, Поппи, судя по довольно эмоциональному поведению, Северус относительно здоров,— обрадовался Дамблдор, и сразу подняв руки в предупреждающем жесте, заверил:

— Но он обязательно почтит больничное крыло своим присутствием позже. Я прослежу. Не переживайте, Поппи. Не хотите ли лимонную дольку?— предложил он с самым безмятежным видом.

Гневно сверкнув на директора серо-зелеными глазами и пробормотав что-то вроде "Нет, спасибо", мадам Помфри круто развернулась на каблуках и с самым оскорбленным выражением лица удалилась в свои владения.

— Прошу за мной, молодые люди,— пригласил директор, не переставая улыбаться. — Минерва, а вас я попрошу найти профессора Спраут и профессора Флитвика и присоединиться к нам в моем кабинете, если вас не затруднит.

Многозначительно взглянув на строгую даму в зеленом, и дождавшись в ответ кивка, Дамблдор двинулся в сторону безобразной каменной горгульи. Северус и Драко, не глядя друг на друга, молча и неуверенно последовали за ним. Едва Дамблдор приблизился к горгулье, как она сразу отъехала в сторону, открывая проход в директорский кабинет. Пропустив мальчишек вперед, Директор аккуратно прикрыл за собой дверь и сел за большой стол из черного дерева, заваленный кучей свитков, перьев и баночек с чернилами разных цветов, а также предметами, назначения которых Северус не знал.

Он огляделся. В кабинете царил легкомысленный хаос. Помимо стола, захламленного донельзя, такой же творческий беспорядок царил и на книжных полках, расположенных по всему периметру кабинета, заставленных толстыми потрепанными фолиантами разных лет выпуска, фарфоровыми фигурками, склянками с зельями и местами выцветшими колдографиями. Почти под самым потолком за директорским креслом располагались движущиеся портреты людей, бывших в разное время директорами школы до Дамблдора.

Справа от стола, подле камина, Северусом была обнаружена, наверное, самая интересная деталь кабинета: огромная кованая клетка, в которой обитала красивая птица, похожая на павлина, с красными перьями, особенно длинными на хвосте, и мудрым, практически человеческим взглядом темных доброжелательных глаз. Но сейчас птица, не удостоив вниманием никого из вошедших, увлеченно чистила перья, лишь изредка слегка взмахивая крыльями для сохранения равновесия.

— Присаживайтесь,— Дамблдор обвел рукой кабинет, предлагая мальчикам самим выбрать место для "присаживания".

Драко выбрал кресло, что стояло по левую сторону от камина, ближе к двери. Северус тоже хотел бы выбрать укромное темное местечко поближе к выходу, но представив, насколько глупо будет выглядеть, если они с Драко сейчас оба попрячутся по углам, предпочел устроиться в глубоком, слегка продавленном кресле прямо перед директорским столом. Все-таки его предстоящий разговор касается в гораздо большей степени, чем кого бы то ни было. Украдкой взглянув на явно нервничавшего Драко Малфоя и избегая смотреть на директора, Северус вновь перевел взгляд на птицу. Разумеется, он ждал того момента, когда наконец сможет получить ответы на все свои вопросы, однако сейчас так пугающая его неизвестнось казалась почему-то в разы предпочтительнее возможной ясности.

— Это птица Феникс, Северус,— пояснил Дамблдор, проследив направление его взгляда.— Его зовут Фоукс. Они могут переносить вес, в разы превышающий их собственный, их слезы обладают целительной силой, а их пение может вернуть покой даже самой отчаявшейся душе... Но мне кажется, ты хотел бы спросить меня о другом. Я постараюсь ответить. Драко, нам, скорее всего, понадобится твоя помощь, поэтому я прошу тебя поприсутствовать при разговоре. Спрашивай, Северус,— разрешил Директор с несколько обреченным видом.

— Что я здесь делаю и где мои родители?— сорвался с губ Северуса вопрос, на протяжении всего дня не дававший ему покоя, словно дятел, настойчиво и методично поклевывавший кору его головного мозга.

— Знаешь, это очень правильный порядок вопросов, мальчик мой...— задумчиво произнес Дамблдор.— Чтобы потом не было недоразумений, думаю, ты должен знать правду. Был у нас в школе учитель зельеварения, декан факультета Слизерин профессор Северус Снейп. Но в результате несчастного случая из-за заклинания с неизвестным эффектом он... сильно помолодел. Теперь вам семь лет, профессор Снейп, и больше вы ничего не помните. Верно?

Испытующе посмотрев на мальчика, с явным испугом взирающего на него большими черными глазами, и не надеясь на ответ, Дамблдор безжалостно продолжил:

— Родители... Их больше нет, Северус. Взрослый ты знал об этом, но сейчас ты не помнишь себя взрослого. Мы постараемся разобраться в произошедшем и вернуть все на свои места.— Дамблдор замолчал и внимательно вгляделся в лицо мальчика, которое больше ничего не выражало. Ни горечи, ни страха, ни даже обреченности.

-Что со мной будет дальше?— спросил он голосом, в котором невозможно было услышать ничего, кроме вежливого интереса. Но ответить Директор не успел. Открылась дверь и в кабинет вошли строгая дама, называемая Дамблдором Минервой, маленький, похожий на гнома человечек неопределенного возраста и невысокая женщина средних лет в грязной мантии, которые тут же сочли своим долгом уставиться на Северуса с нескрываемым интересом.

— Профессор МакГонагалл, профессор Флитвик, профессор Спраут, присаживайтесь, пожалуйста.— пригласил Дамблдор.— Как вы уже знаете, с профессором Снейпом произошел несчастный случай. Наша с вами задача— разобраться в ситуации и вернуть Северусу его обычный внешний вид. И на повестке дня у нас также следующие вопросы: кто будет преподавать зелья вместо профессора Снейпа, кому поручить временно исполнять его обязанности декана Слизерина и как организовать его жизнь до того момента, как мы сможем все вернуть. Предлагаю профессору Спраут взять на себя преподавание зельеварения, так как травология и зельеварение являются в какой-то степени смежными науками,— тут Дамблдор кивнул женщине в грязной мантии.— А профессора Флитвика я бы попросил пока исполнять обязанности декана Слизерина.

Приземистый волшебник, похожий на гнома, кивнул с видом, с каким маленькие дети обычно выражают свое отношение к рыбьему жиру, но ослушаться Директора не посмел.

— Что ж, уважаемые профессора, есть вопросы по поводу ваших временных назначений?— поинтересовался Дамблдор.

— У меня есть вопросы.— Профессор Спраут поджала губы.

— Да, Помона, слушаю вас,— откликнулся Дамблдор.

— Как вы себе представляете преподавание мной зельеварения? Да, я знаю свойства некоторых ингредиентов, но только лишь растительных! Кое что помню из школьной программы по зельям, но ведь этого не достаточно, чтобы обучать студентов.

— Прошу прощения, Помона, но это не обсуждается. Кроме вас пока больше некому. Значит, придется вам освежить в памяти школьный курс зельеварения, пока мы ищем способ...

Но решительно распахнутая дверь заставила Директора умолкнуть на полуслове, ознаменовав явление мальчикам и преподавательскому составу школы Огромного Розового Пятна с разгневанным и оскорбленным жабьим лицом.

— Что здесь происходит, Дамблдор?— визгливо спросило Пятно.— Как это понимать? Ученики устраивают драки прямо в Большом Зале, при этом страдает профессор— и ни одного виновника происшествия не исключили? Поттер неуравновешен, его следует изолировать от общества! Драко я, разумеется, не виню, он всего лишь защищался,— сладенько улыбнулась она вжавшемуся в кресло Малфою.— Но я не допущу такого произвола в школе! Министр обязательно обо всем узнает!

Розовое Пятно приостановило гневную тираду, чтобы перевести дух. Дамблдор, не долго думая, воспользовался так кстати возникшей паузой, и спокойным голосом сказал:

— Добрый вечер, профессор Амбридж. Позвольте обратить ваше внимание, что мы работаем в школе, полной магии и юных волшебников. Некоторые накладки неизбежны, не мне вам объяснять. Уверяю вас, мы делаем все, чтобы вернуть нашего преподавателя зельеварения в нужный возраст. Вы, конечно, вправе сообщать Министру все, что считаете нужным, но позвольте предположить, что его мало заинтересуют рядовые школьные неурядицы. И исключать кого-либо я не считаю целесообразным. Пока я директор Хогвартса, все участники недавнего инцидента останутся в школе.

— Это пока!— Пятно разъяренно сверкнуло на Директора глазами.— Но я еще обсужу этот вопрос с Министром Магии, будьте уверены! Кстати, уважаемый директор, кто теперь будет преподавать зельеварение и исполнять обязанности декана Слизерина? Разрешите вам напомнить, что в случае вашей неспособности найти замещающего преподавателя, Министерство будет вынуждено взять эту обязанность на себя.

— Спасибо, профессор, я помню,— мягко улыбнулся Дамблдор.— Мы как раз обсуждали этот вопрос, когда вы так неожиданно почтили нас своим присутствием. Профессор Спраут любезно согласилась временно заменить профессора Снейпа. А профессор Флитвик только что изъявил желание временно исполнять обязанности декана Слизерина.

Спраут и Флитвик кивнули почти синхронно, с уверенностью и скрытой враждебностью взирая на нового преподавателя ЗОТИ, которая, раздраженно вздернув подбородок и буркнув что-то про Министерство и вопиющую безответственность, практически вылетела прочь из кабинета. Проводив профессора Амбридж взглядом, Дамблдор устало повернулся к преподавателям.

— Профессор Спраут, профессор Флитвик, благодарю вас за проявленную сознательность и готовность в трудные времена взять на себя необходимую ответственность,— тонко улыбнулся Директор одними уголками губ.— Но думаю, у нас остался еще один нерешенный вопрос: как быть с Северусом?

— Может, отправить его пока в Мунго?— предположила профессор МакГонагалл.— В отделение для жертв проклятий...

При этом вид у нее был растерянный и неуверенный, как у борца сумо, которому предложили повторить за гимнастом особо сложное сальто. Флитвик и Спраут молчали, не рискуя высказывать предположения в виду закона наказуемости инициативы, обычно имевшего место в кабинете Директора. Последний же, подперев руками подбородок, несколько секунд задумчиво переводил взгляд с Северуса на Драко и обратно, а потом радостно заявил:

— Думаю, оставить Северуса-ребенка в его профессорских апартаментах мы, по понятным причинам, не можем... Поэтому я хотел бы попросить Драко нам помочь.— Малфой при этих словах напрягся, но все также продолжал молчать, с вежливым интересом глядя на Дамблдора.— Я предлагаю тебе, Драко, взять над профессором Снейпом шефство. Мы поставим в слизеринской спальне дополнительную кровать, и Северус будет жить с вами. Он мальчик сознательный и не доставит хлопот. Верно, Северус?— доброжелательно улыбнулся мальчику Директор. Северус на это только еле уловимо мотнул головой.

Губы Драко сжались в тонкую линию. Он перевел взгляд с невероятно счастливого Директора на Северуса, вид у которого был диаметрально противоположный, и сдержанно кивнул.

— Да, профессор Дамблдор, я согласен оказать профессору... Северусу посильную помощь, но я же должен посещать занятия и поэтому не всегда смогу... быть рядом,— неуверенно протянул он.

— Думаю, не будет ничего страшного в том, что Северус будет посещать занятия вместе с вами, мистер Малфой,— благодушно откликнулся Дамблдор.— Профессор Флитвик, можете забрать своих подопечных, проводить их в гостиную Слизерина и помочь Северусу обустроиться. Не смею вас больше задерживать.

Флитвик хмуро взглянул на мальчишек, почти одновременно поднявшихся со своих мест и, пропустив их вперед, затворил за собой дверь.

Depeche Mode/Wrong

Бездумно следуя за Флитвиком по коридорам Хогвартса, Драко Малфой на самом деле пребывал в глубокой растерянности, хотя и старался ни при каких обстоятельствах и никому не показывать даже малой толики своей слабости, до мелочей подражая отцу во всех поведенческих проявлениях. Именно он с детства помог Драко усвоить, что любой человек на самом деле является тем, кем его видят окружающие, поэтому невозможно добиться уважения, если дать людям хоть малейший повод сомневаться в тебе, в твоей силе и уверенности. Драко Люциус Малфой перенял у отца все те повадки, что заставляли многих трепетать перед ним, уважать и пресмыкаться. Тот же вкрадчивый голос, тот же высоко вздернутый подбородок, а также хищная мягкая походка и леденящая душу презрительная отстраненность во взгляде светло-серых, колючих, словно льдинки, глаз, заставляющая неугодных постоянно чувствовать дистанцию.

В детстве он специально старался копировать отцовское поведение, и, по мере взросления доведя все привычки самовыражения до автоматизма, он также, как и отец, мог при желании заставить людей при общении с собой, драгоценным, играть те роли, в каких он сам хотел бы их видеть. И это всегда работало. Всегда... Пока он не встретил Поттера. Почему-то с этим толстокожим, словно бегемот, гриффиндорцем, все его поведенческие техники не срабатывали! Всё началось с той самой первой встречи в магазине мадам Малкин. Увидев потерянного, неуверенного в себе мальчишку, первым его порывом было помочь и защитить. Но все попытки завязать разговор мальчик, к вящему удивлению Драко, всячески игнорировал, ограничиваясь невразумительным мычанием. Затем, уже в поезде, знаменитый Гарри Поттер официально отказался идти на контакт и отверг его дружбу, которую он, наследник древнего чистокровного рода, между прочим, не всем подряд предлагает! И дальше было только хуже. Мелкие стычки, неприязнь и недопонимание переросли в жгучую ненависть, поднимавшуюся в душе подобно лесному пожару и сжигающую на своем пути то светлое, доброе и вечное, что все еще несмело, словно нежный цветок из каменного, непоколебимого асфальта, продолжало порой настойчиво прорастать сквозь толщу вечного льда его искусственно замороженной души.

Стычка с Поттером сегодня утром не была чем-то из ряда вон выходящим. И Драко, и сам Поттер, да и все обитатели замка уже привыкли к тому обстоятельству, что практически каждая их случайная встреча в коридорах Хогвартса чревата последствиями— от снятых баллов и отработок до посещения одним из них, либо обоими сразу, больничного крыла. Но последствий в виде пострадавших профессоров зельеварения и деканов Слизерина по совместительству не было ни разу. И Драко хорошо себе представлял, чем это грозило. Нет, никого из них не исключат. Поттера не исключат в виду его исключительности, а Драко под надежной защитой отца. Это и успокаивало, и пугало одновременно. Отец защитит ото всех. Но кто защитит от отца?

Мама... Отношения с ней у Драко сложились теплые. Она была нежной, мягкой и понимающей, и хотя на людях предпочитала использовать маску гордыни, холодности и высокомерия, безумно любила мужа и сына, вследствие чего была в курсе всех дел Лорда Волдеморта и его Пожирателей Смерти и всегда присутствовала на собраниях, несмотря на что что сама Метку так и не приняла. Однако Драко все же предпочитал делиться своими проблемами исключительно с отцом. Люциус Малфой слыл человеком властным, неприступным и опасным, но стоило ему остаться с родными наедине, эти качества словно делились на десять, и он проявлял себя строгим, но справедливым и бесконечно любящим свою семью мужем и отцом. И Драко из кожи вон лез, чтобы отец мог им гордиться. Но так уж вышло, что в Хогвартсе он постоянно был на вторых ролях. На одном курсе с ним учился знаменитый Гарри Поттер, чей нимб сиял так, что глазам было больно, а по части успеваемости его все время опережала эта заучка-грязнокровка Грэйнджер, о чем отец не гнушался напоминать ему при каждом удобном (и неудобном) случае.

Отец, конечно, не позволит исключить Драко. Но за дуэль ему попадет... Даже не столько за дуэль, сколько за то, что так неосмотрительно подставился сам, подставил отца и привлек к себе внимание. А самое главное— что пострадал при этом человек, которого отец считал другом.

Люциус очень ценил и уважал слизеринского декана. Тот был умен, хитер, изворотлив, обычно немногословен, хотя и остер на язык, и скрытен. Да. У профессора Снейпа были свои поведенческие техники, которые позволяли держать окружающих на почтительном расстоянии, а то и в страхе, не хуже, чем это умел Люциус. Та разрушительная внутренняя сила, волнами исходившая от профессора, заставляла учеников почтительно расступаться, если он торопился, и трепетать, когда он гневался. Даже слизеринцев.

У профессора Снейпа не было семьи. Не было детей. Но как Драко успел заметить, мрачный зельевар вел себя со своими слизеринцами так, как Люциус вел себя с сыном. О, Снейп готов был за свой факультет перегрызть глотку кому угодно! Даже если ненаглядные слизеринцы были действительно виноваты, он до хрипоты готов был спорить хоть с МакГонагалл, хоть с Дамблдором, отстаивая свои позиции, а уж если не виноваты... Горе тому, кто встанет на пути полыхающего праведным гневом профессора! Но после того, как зельевар в очередной раз закрывал грудью своих змеек от недовольства всей слизеринской оппозиции во главе с Дамблдором и МакГонагалл, он, оставшись с подопечными наедине, живо интересовался, кого из обитателей его террариума стоит поблагодарить за столь увлекательную дискуссию профессора с преподавательским составом Хогвартса, за какие именно заслуги и что произошло на самом деле. Если участник происшествия был невиновен, Снейп молча удалялся прочь из слизеринской гостиной, как обычно обведя напоследок подопечных грозным взглядом и пафосно взмахнув полами черной мантии. Но если этот гад ползучий был виновен, то наказание было суровым. Строгий выговор, полный сарказма и яда, и месяц не самых приятных отработок— это самое безобидное, на что он мог рассчитывать. Но за что слизеринцы уважали своего декана, так это за то, что он всегда и в любом конфликте с другими факультетами Хогвартса принимал их сторону, не выносил проблемы факультета на публику и никогда не снимал баллы со своих. Принципиально. Что бы ни случилось.

Преодолев еще пару коридоров, Драко справедливо рассудил, что решать проблемы следовало по мере их поступления, и поток тревожных мыслей повлек его дальше по реке воспоминаний этого, безусловно, насыщенного событиями дня, подобно деревянной щепке, оказавшейся в шторм в открытом море... После того, как профессор Снейп принял на себя проклятие Уизли и упал без сознания, в Большом зале повисла угрожающе звонкая тишина. Драко, как и Поттер, уже не слышал звуков суеты, пораженных шепотков и восклицаний и мог только в ужасе пялиться на стремительно уменьшающееся тело зельевара, которое уже почти полностью скрылось в складках черной мантии, бесформенной кучей лежавшей на том месте, где его настигло проклятие. Драко лишь успел заметить, как выражение лица МакГонагалл сменилось с шокированного на решительное и как она, справившись с собственной растерянностью и взмахнув своей палочкой, остановила проклятие. Хагрид, взяв мантию Снейпа вместе с ее не слишком внушительным содержимым, быстрым шагом вышел прочь. МакГонагалл приказала Поттеру и Драко следовать за ней, в то время как Дамблдор, не говоря ни слова, обеспокоенно выходил вслед за Хагридом.

А потом оба мальчишки с понурым видом стояли в директорском кабинете, выслушивая мнение преподавательского состава о собственной "шедеврально вопиющей безответственности, потрясающей неспособности держать себя в руках, поразительном пренебрежении к школьным правилам и исключительно опасном неуместном ребячестве". При мысли о том, что реплика МакГонагалл больше похожа не на уничижительную нотацию, а на похвалу, Драко имел неосторожность усмехнуться, чем продлил описание их с Поттером достоинств ещё на полчаса.

Затем Директор начал обсуждать с МакГонагалл "возможности дальнейшего развития событий" и пообещав пригласить их к себе снова, как только он "оценит степень причиненного ущерба и, соответственно, степень наказания, что понесут виновники этого, безусловно, печального происшествия", отослал их по комнатам.

Все то время, пока Драко дожидался директорского "приглашения", его не покидала мысль о том, что же все-таки произошло с их деканом. И потом, когда ближе к вечеру Дамблдор приказал ему и Поттеру явиться к себе в кабинет, Драко попытался это аккуратно выяснить, но Дамблдор ушел от ответа с поистине слизеринской изворотливостью, сказав лишь, что профессор Снейп не сможет пока выполнять свои обязанности преподавателя и декана, на что Поттер состроил опечаленную и виноватую гримасу. Можно подумать, ему и правда жаль!

Зато Дамблдор щедро поделился с мальчиками своими соображениями по поводу того, что их ждет дальше. А ждали их два месяца отработок в кабинете зельеварения, снятые с факультетов баллы, по сто пятьдесят с каждого, и письменное уведомление о происшествии их родственников. В душе Драко очень возмутился этому обстоятельству, хотя внешне и никак этого не показал. Сравнили его родственников с родственниками Поттера! Да тетке этого очкастого гриффиндорца вообще с Астрономической башни плевать, даже если этот кретин убьет кого-то! А вот самого Драко ждет такое разбирательство с отцом, что даже очистка всех флоббер-червей мира покажется рядом с этим исключительно приятным времяпрепровождением.

Неизвестно, какие еще кары выдала бы фантазия Директора на головы несчастных мальчишек, если бы в этот момент в кабинет не ворвалась взбудораженная донельзя мадам Помфри, которая сбивчиво кричала о ком-то, бесследно пропавшем из лазарета. Кем бы ни был этот пропавший, Драко в тот момент был ему безмерно благодарен за то, что это чудо умудрилось исчезнуть в такое подходящее время. Поэтому, когда Дамблдор торопливо отпустил мальчишек по комнатам, они, не задумываясь, чуть ли не вприпрыжку, выскочили за дверь.

Конечно, Драко очень хотел узнать, что же случилось со Снейпом, но к тому, что это произойдет настолько скоро и подобным образом, оказался совсем не готов.

Когда в их с Поттером спор вмешалась какая-то мелочь, Драко только отмахнулся, даже не обратив внимания на возраст ребенка, не говоря уже о его внешности. Его совершенно не насторожило, что ребенок выглядел значительно младше допустимого в Хогвартсе возрастного ценза. Но то, что произошло потом, напрочь выбило его из колеи. Ребенок заговорил,— и не узнать его более не представлялось возможным. Эти холодные интонации, язвительные выражения и презрительный взгляд черных прожигающих глаз заставили обоих уставиться на малыша в глубоком шоке. Перед ними стояла уменьшенная копия профессора Снейпа. Те же длинные черные волосы, спадающие на лицо, тот же взгляд исподлобья, тот же хищный прищур... Неудивительно, что у Поттера началась истерика.

Судя по поведению "декана в миниатюре", как его назвал этот четырехглазый кретин, тот совершенно ничего не помнил. Он не помнил Поттера, Драко, событий, из-за которых так поменялся его внешний вид, да и себя взрослым он не помнил тоже. После того, как гриффиндорец прекратил истерику и удалился в расстроеных чувствах, Драко, к собственному ужасу, осознал, что остался с этим... ребенком один на один. Можно было, конечно, просто развернуться и уйти, но он медлил. Профессор опустился на пол, словно резко сдувшийся воздушный шар и вид у него при этом был совсем не профессорский. Теперь он больше всего напоминал обычного потерянного семилетнего ребенка. Моля Мерлина, чтобы мальчик не начал плакать, Драко несмело подошел к нему, но прикоснуться не решился. С некоторым трудом, чувствуя себя невероятно глупо, слизеринцу удалось выяснить, что это действительно профессор Снейп, и сейчас ему... семь лет.

Теперь следовало понять, как вести себя с ним дальше. Драко безумно хотелось развернуться и уйти, подобно Поттеру, но скрепя сердце, он остался. По нескольким причинам. Во-первых, дала о себе знать знаменитая слизеринская расчётливость. Кто знает, как отреагирует декан, вернувшись в изначальное состояние и вспомнив минувшие события, на то, что Драко от него отвернется? А даже если он, вернувшись, так ничего и не вспомнит... Все равно. Он-то никогда своих не бросал. Во-вторых, Драко представил на своем месте отца, как он обычно делал в сомнительных для себя ситуациях. Профессор Снейп был его другом, и это было важно. Да, отец никогда бы не бросил друга. И третьей, самой важной и решающей причиной было то самое, уже почти забытое чувство, цветок которого все еще пробивался наружу, несмотря на то, что его уже не раз втаптывали обратно. Чувство сострадания к ребенку, и потребность помочь и защитить, снова взяли верх. И снова наступая на те же дьявольские силки, Драко пошел на поводу собственного сочувствия, решив опекать этого ребенка, рискуя вновь быть непонятым и отвергнутым. Отец поступил бы также. По разным причинам.

OST House of Cards Main Title Theme

Within Temptation/ See Who I Am

Следуя по коридорам Хогвартса за волшебником одного с ним роста, Северус изо всех сил старался сдержать слезы. В один прекрасный день обнаружить, что родителей у тебя, как и дома, больше нет и остаться совершенно одному в незнакомом месте, с незнакомыми людьми— то еще удовольствие.

Не то чтобы он слишком скучал по родителям... Просто это были единственные родные люди, хотя и не образцы для подражания. Отец часто пил, и в такие дни Северус предпочитал ему на глаза не показываться, поскольку желание воспитывать сына возникало у него, как правило, именно в эти "минуты просветления". Тогда отец обычно звал Северуса к себе и начинал интересоваться его жизнью и делами. Очень быстро маленький Северус понял, что жизнь у него как у всех, дела всегда нормально, а Манчестер Юнайтед— чемпион мира. Стоило Северусу ошибиться в ответах, как отец считал своим долгом объяснить ребенку степень его заблуждения посредством физического воздействия, приговаривая, что еще воспитает из него настоящего, НОРМАЛЬНОГО (он всегда особенно выделял это слово) мужика.

Мать иногда заступалась, но чаще шла на поводу у отца, не вмешиваясь в его воспитательные методы. Северус злился и обижался, но любил мать. Она была не самым приятным в общении человеком, но на вопросы сына обычно старалась отвечать, и рассказывать умела очень интересно и увлекательно, лишь иногда со вздохом закатывая глаза, когда он что-нибудь переспрашивал, словно удивляясь, как можно быть таким глупым. Именно она однажды, устав отвечать на многочисленные вопросы любознательного ребенка, научила его читать, писать и считать, после чего наконец смогла вздохнуть свободно, так как счастливое чадо полностью было поглощено чтением всего, что попадалось на глаза и как губка впитывало новую информацию.

А потом Северус узнал от матери о том, что он волшебник. Точнее, не столько от матери, сколько из семейного скандала. Это произошло после того, как отец, в благородном порыве воспитать из сына мужика, в очередной раз рассвирепел и, схватив Северуса за руку выше локтя, вдруг с дикими воплями и ругательствами отскочил от напуганного ребенка, размахивая красной, покрывшейся волдырями обожженой ладонью. После двухчасового скандала с битьем посуды и крушением мебели, мать, плача, но мягко улыбаясь сквозь слезы, рассказывала Северусу о магии и Хогвартсе. Мальчик смотрел на нее завороженно, как на настоящее чудо. Это был практически единственный раз, когда он видел мать счастливой и искренне улыбающейся. Ей очень шла улыбка и глаза светились так тепло и ярко, что Северус искренне считал ее в тот момент самой прекрасной женщиной на свете.

Поверив в свою исключительность, он стал увереннее и гораздо более холодно вести себя со сверстниками, которые были всего лишь магглами с обычной, ничем не примечательной скучной жизнью. А его, Северуса, ждала жизнь в мире волшебников, где, как он чувствовал, ему было самое место. Магглы, казалось, тоже разглядев в нем чужого, еще более агрессивно реагировали на странного, угрюмого, похожего на волчонка, мальчишку в поношенной одежде не по размеру и давно не стриженными спутанными волосами, все чаще задирая его и дразня. Северус в долгу не оставался и периодически возвращался домой с красочными дополнениями к своей и без того непрезентабельной внешности в виде полученных в ходе дискуссий с маггловской детворой синяков и ссадин.

Так он и познакомился с тонкой наукой зельеварения. Чтобы быстро залечить ушибы сына, который внезапно стал таким ужасно неуклюжим, что умудрялся практически каждый день неудачно падать то с дерева, то с забора, мать, тайком от отца, варила заживляющие зелья. Северусу нравилось наблюдать за ней, а она не возражала. Он старательно отпечатывал у себя в памяти каждый ингредиент, каждый материнский жест, каждое ее движение, с восторгом осознавая, что это и есть та самая магия, такая прекрасная и пока недоступная. Зелья снились ему ночами и он мог воспроизвести некоторые рецепты с закрытыми глазами. Заметив интерес сына, мать дала ему свои старые учебники по зельеварению, бесстрастно при этом предупредив, что их следует беречь, иначе в Хогвартс Северус поедет без учебников, и даже позволила нарезать некоторые ингредиенты. Северус быстро прочел каждый учебник матери от корки до корки. Разумеется, понял ребенок далеко не все, а спрашивать у матери каждый раз не решался, опасаясь вспышки раздражения и своего отстранения от созерцания этого волшебного таинства. И, по настоянию отца посещая скучную маггловскую школу, Северус с нетерпением ждал возможности познакомиться с магией, Хогвартсом и настоящими волшебниками.

И сейчас, еле передвигая замерзшие ноги вслед за хогвартским профессором и высоким слизеринским блондином, он с горечью думал о том, что иногда мечты имеют свойство сбываться совсем не так, как хотелось бы, ибо после исполнения собственной заветной мечты он ощущал себя настолько беспомощным и ненужным, как никогда ранее. Значит, теперь этот маленький волшебник с таким выражением лица, словно он только что проглотил жабросли, будет замещать на посту декана Слизерина его, Северуса? Мерлин, даже в мыслях это звучит невероятно дико! Да, от такого поддержки ждать не приходится...

И этот Малфой тоже странный тип. От него вообще неясно, чего ожидать. Хоть он и повел себя с Северусом довольно дружелюбно— первый из всех!— но цель, с которой он это сделал, его мотивы и выгода так и оставались за гранью понимания ребенка. Решив на всякий случай рассчитывать только на себя, Северус успел вынырнуть из омута своих мыслей как раз вовремя, чтобы затормозить и не налететь на остановившегося прямо перед ним Драко. Быстро оглядевшись, он обнаружил, что они стоят в мрачном тупиковом коридоре перед пустой каменной стеной. Флитвик повернулся к Драко с несколько обескураженным видом, словно Дамблдор, у которого внезапно закончились все лимонные дольки.

— Какой пароль?— поинтересовался он у Драко, явно нервничая, как будто просил не пароль сообщить, а передать ему ключ от клетки с пикси.

Но Драко молчал. Северус и Флитвик с интересом уставились на глубоко задумавшегося слизеринца. Через минуту, так и не услышав ответа, маленький профессор спросил уже с явным раздражением:

— Мистер Малфой, вы слышали вопрос?

— Да,— тут же отозвался слизеринец.

— И? Вы собираетесь на него отвечать?— строго спросил профессор.

— Прошу прощения, профессор Флитвик, но нет,— спокойно ответил Драко изумленному донельзя новоявленному слизеринскому декану.

— Не изволите ли назвать причину?— спросил он с таким видом, словно Драко только что сообщил ему, что переезжает жить к нему в апартаменты.

— Слизеринцам запрещено называть свой пароль представителям других факультетов,— тихо, но решительно произнес сероглазый блондин.

Лицо профессора Флитвика при этих словах вытянулось и приобрело еще более шокированное и растерянное выражение, хотя это уже и казалось невозможным.

— Мистер Малфой,— вкрадчиво начал он тоном, которым маленьким детям обычно объясняют, что гладить мантикор опасно для здоровья,— полагаю, вы в курсе, что я назначен директором временно исполняющим обязанности декана Слизерина.

Драко кивнул.

— Так как я, по-вашему, должен попасть в слизеринскую гостиную для исполнения своих обязанностей, если не буду знать пароля?— скептически вопросил Флитвик.

— Простите, профессор Флитвик, но я ничем не могу вам помочь,— упрямо повторил Драко, надменно вздернув подбородок.

Флитвик открыл рот, явно собираясь разразиться возмущенной тирадой, как за его спиной раздался звонкий девчачий голос:

— Драко, вот ты где! Мы тебя обыскались!

Северус резко повернулся к источнику звука и увидел процессию из троих слизеринцев примерно возраста Драко, которые стремительно приближались к ним с весьма обеспокоенными лицами. Это были темноволосая, довольно симпатичная девушка с грубоватыми чертами лица и глазами болотного цвета, и двое здоровенных парней с несколько глуповатыми выражениями на широких физиономиях, больше напоминающие горилл. Завидев их, Малфой поспешно загородил собой Северуса и едва заметно кивнул подошедшим.

— А, мисс Паркинсон, мистер Крэбб и мистер Гойл!— обрадовался Флитвик.— У нас тут небольшая заминка. Я назначен временно исполняющим обязанности декана вашего факультета. Не могли бы вы подсказать пароль для входа в гостиную?

Услышав вопрос преподавателя, все трое, как по команде, перевели взгляд на Драко, который за спиной Флитвика, пристально глядя на троицу, лишь медленно покачал головой. Крэбб с Гойлом недоуменно переглянулись, а Паркинсон среагировала сразу:

— Прошу меня извинить, профессор Флитвик, но слизеринцы не имеют права сообщать свой пароль представителям других факультетов.— доброжелательно сообщила она вконец разгневанному Флитвику.

— Но Декану же не нужно было называть пароль, чтобы войти,— неуверенно влез так не вовремя пришедший в себя Крэбб. Или Гойл.— Он мог просто коснуться рукой прохода и все...

Малфой и Паркинсон раздраженно посмотрели на парня, устало закатив глаза, но промолчали. Флитвик, удовлетворенно кивнув и со скрытым злорадством пробормотав в сторону Крэбба (или Гойла) что то вроде "Благодарю", с победным видом повернулся к стене и коснулся ее ладонью. Но ничего не произошло. Недоумевая, он еще в течение двух минут ощупывал стену в тщетных попытках открыть проход, но стена оставалась все такой же гладкой и насмешливо-неприступной. В расстроенных чувствах Флитвик поднял волшебную палочку, откуда, к восторгу Северуса, вылетела серебристая светящаяся субстанция в форме небольшой птицы, напоминающей ворону, и коротко приказал слизеринцам ждать.

Чего именно им следовало ждать стало ясно минут через пять, когда ко входу в слизеринскую гостиную подошел сам Директор собственной персоной. Доброжелательно улыбнувшись всем присутствующим, Дамблдор с самым безмятежным видом поинтересовался у профессора Флитвика, с какими именно проблемами он столкнулся и весьма заинтересованно выслушал сбивчивый рассказ полугоблина о его тщетных попытках попасть в гостиную, не преминувшего также посетовать на возмутительное нежелание слизеринцев сотрудничать и называть пароль.

После некоторого времени обдумывания полученной информации и явно забавляясь абсурдностью ситуации, Дамблдор изрек:

— Что ж, я не виню Драко и его товарищей в соблюдении традиций собственного факультета. Не ими они устанавливались, не им их и нарушать. Что же касается вопроса о том, почему вы не смогли войти, профессор Флитвик... Склонен думать, что Хогвартс не пропускает исполняющего обязанности декана Слизерина, так как не считает его назначение целесообразным в виду того, что чувствует присутствие в замке настоящего слизеринского декана. Северус, мальчик мой, прошу тебя, подойди,— позвал Директор.

Крэбб, Гойл и Паркинсон пораженно воззрились на маленького черноволосого и босоногого мальчика в пижаме, медленно подошедшего к улыбающемуся Дамблдору. Директор подмигнул Северусу и кивнул на стену. Поняв, чего от него ждут, мальчик дрожащей от неуверенности и холода рукой осторожно прикоснулся к гладкой поверхности каменной стены, но ничего не ощутил, потому что внезапно стена разверзлась, открыв высокий проход в мрачноватую гостиную, обставленную скромно, но со вкусом, и оформленную в зеленых слизеринских тонах. От неожиданности Северус отдернул руку обратно.

Флитвик пораженно выдохнул.

— Что же это получается, Директор? Замок по-прежнему считает Северуса слизеринским деканом? Несмотря на то, что сейчас он... ребенок?

— Очевидно, так,— Дамблдор задумчиво, уже без улыбки, склонил голову.— И, вероятнее всего, сохраняет за ним все его привилегии.

System Оf A Down/Lonely Day (Piano cover)

— И как вы планируете поступить, Альбус?— нервно спросил Флитвик.

— Думаю, профессор Флитвик, что исполнять обязанности декана Слизерина от вас больше не требуется,— ответил Дамблдор, внимательно изучая глазами стену.

Затем, повернувшись к Малфою и пронзив его испытующим взглядом, он спросил:

— Полагаю, мы можем рассчитывать на старосту Слизерина в плане порядка на факультете?

Драко неуверенно кивнул.

— Прекрасно,— слегка улыбнулся Дамблдор. И уже строже добавил:

— Это большая ответственность, мистер Малфой. Надеюсь, вы будете держать руководство школы в курсе и присмотрите за Северусом, как и обещали,— с этими словами он кивнул Флитвику и они удалились прочь из подземелий, изредка оглядываясь и о чем-то оживленно споря.

Оказавшись наконец наедине с друзьями, Драко быстро прошептал пароль и буквально втолкнул всех троих в открывшийся проход, нетерпеливо оглянувшись на Северуса, который одним прыжком, не дожидаясь такого же бесцеремонного обращения, преодолел порог комнаты и, стараясь не путаться у старших под ногами, прикинулся мебелью в углу у входа. Грозно сверкнув серыми глазами-льдинками на двоих задержавшихся после отбоя третьекурсников, и дождавшись, пока они спешно уберутся по спальням, Драко кивком указал всем троим на старинный темно-зеленый кожаный диван у одного из готических каменных каминов с изображением головы змеи "в профиль" со светящимся изумрудным глазом.

Северус тем временем цепким взглядом внимательно изучал обстановку в комнате. Это было помещение с низким потолком и каменными стенами, по периметру которой стояли старинные буфеты из черного дерева и весели большие гобелены с изображениями подвигов знаменитых слизеринцев. С трудом оторвав взгляд от изображения убийства единорога, Северус обратил внимание на диваны, кресла и кофейные столики темно-зеленой или черной расцветки. Висевшие в воздухе волшебные светящиеся шары проливали на общую гостиную Слизерина мягкий, потусторонне-обволакивающий болотный свет, добавляя и без того неуютной комнате ощущение сырой подземельной прохлады, и, несмотря на наличие в гостиной нескольких каминов, Северус содрогался от холода, стоя в одной пижаме босыми ногами на каменном полу.

— Садитесь,— закатив глаза, нетерпеливо пояснил Драко замешкавшимся Крэббу и Гойлу, которые тут же быстро заняли места слева и справа от Паркинсон.

— Проф... эмм... Северус, присаживайся сюда,— Драко указал на одно из двух кресел, расположенных напротив дивана по сторонам от камина, слегка под углом.

Заняв второе из этих кресел, Драко резко подался вперед и зашептал:

— В общем, слушайте. Вот это,— он указал на Северуса,— наш декан. Заклятие Уизли подействовало так, что он вернулся в свой детский возраст, и сейчас ему семь лет. Директор распорядился, что он будет жить с нами в комнате и ходить на занятия. А я должен за всем этим присматривать. Я надеюсь на вашу помощь,— Драко обвел всех испытующим взглядом.— Особенно на твою, Пэнси.

— Конечно, Драко,— тут же отозвалась девчонка, с крайней степенью изумления разглядывая Северуса, который все это время хранил молчание, склонив голову так, что за черными волосами совсем не было видно лица.

— Так, я не понял,— подал голос Крэбб. Или Гойл.— Он помнит, кто он такой или нет?

— Объясняю еще раз, Крэбб, специально для тебя,— немного раздраженно сказал Драко, поджав губы.— Нет, он ничего не помнит. Он сейчас обычный семилетний ребенок.

— Ну, не совсем обычный, я бы сказала,— медленно произнесла Пэнси.— Он все еще остается деканом Слизерина, со всеми вытекающими... Кстати, он, похоже, замерз,— наблюдательно заметила она.

Драко быстро оглядел Северуса цепким взглядом.

— Вот драккл,— выругался он и, взмахнув палочкой, наколдовал среднего размера черный плед с синими звездами. Осторожно, чувствуя себя довольно неловко, он накинул плед на ребенка, наложив еще для верности согревающие чары, и снова устроился в своем кресле.

— Так это что теперь, мы должны нянчиться с этой малявкой? С какого это праздника?— возмутился Гойл, до которого с достойной тролля скоростью мыслительных процессов наконец дошла суть ситуации.

— Именно так, Грэг,— спокойно отозвался Малфой.— Хотя бы с того праздника, что он с нами, между прочим, все эти годы нянчился.

— Да бред какой-то!— подхватил Крэбб.— Я на такое не подписывался! Делать мне больше нечего!— фыркнул он.

— Я никого не просил со мной нянчиться,— тихо произнес Северус, не меняя положения.

Помолчав, Драко высоко вздернул подбородок и отстраненно произнес самым холодным, пробирающим до костей, тоном, в котором появились предупреждающие нотки:

— Вы сделаете так, как я сказал, если не хотите неприятных для нас всех последствий. Позвольте вам напомнить, что помимо дружбы с вами я являюсь также старостой факультета.

После этих слов в гостиной повисла звенящая тишина.

— Даже так?— первым опомнился Гойл.

— Даже так,— все также отстраненно подтвердил Драко.— Вы чем-то недовольны?

Крэбб и Гойл, насупившись и недовольно пыхтя, обиженно замолчали. Но голос подала Пэнси:

— Да, я чем-то недовольна.

Но, заметив предупреждающий взгляд Малфоя, вскинула руки в примирительном жесте:

— Нет, Драко, ты не подумай, про Декана мне все понятно, и ничего против этого я не имею. Тем более что это был приказ Директора и ты обязан подчиниться. Но мне не дают покоя те его слова, перед тем, как они с Флитвиком ушли...— и она неловко замолчала.

— Да, Пэнси,— протянул Малфой, задумчиво откинувшись в кресле.— "Надеюсь, что вы будете держать руководство школы в курсе",— очень похоже насмешливо передразнил он Дамблдора.— Еще и упор на "старосту" сделал. Такой тонкий намек, что я могу лишиться значка, если ослушаюсь. Неужели он всерьез думает, что я буду ему стучать на своих?

— Ты будешь стучать на своих этому деду?!— пораженно воскликнул Крэбб.

— О Мерлин, Винс, конечно нет!— страдальчески закатив глаза, успокоила его Паркинсон.— Ни на кого Драко стучать не будет. Но на всякий случай надо держать с Директором ухо востро, и желательно не смотреть ему в глаза. Слышала, он неплохой легиллимент. И думаю он найдет способ выяснить обстановку на факультете, даже невзирая на то, что Драко будет молчать.

— Главное, чтобы этот мини-профессор не проболтался ни о чем!— недоверчиво сверкнул глазами на Северуса Гойл.

— Я не стукач, понятно! Не стукач!— не выдержав, разъяренно вскочил Северус, прожигая здоровенного пятикурсника гневным взглядом.

Подняв упавший на пол плед и подав его мальчику, Драко покровительственно положил руку на его плечо успокаивающим жестом:

— Не кипятись, Северус, Грегори не хотел тебя оскорбить. Правда, Грэг?— с нажимом спросил он у пораженного такой вспышкой семилетнего ребенка, Гойла.

Парень недовольно кивнул.

— На нашем факультете стукачей нет,— удовлетворенно заключил Драко, и тут же, закрывая глаза рукой, отпрянул от внезапно возникшего прямо перед ним большого ослепительно светящегося серебристого феникса, произнесшего доброжелательным голосом Дамблдора:

— Доброй ночи, мистер Малфой. Хотелось бы напомнить, что мы с вами обещали мадам Помфри, что Северус еще заглянет к ней в больничное крыло. Не хотелось бы, чтобы обещание было нарушено. Благодарю, всего хорошего,— и феникс пропал.

— Вспомнишь заразу— появится сразу,— недовольно сплюнул на пол Малфой.— "Мы обещали"... Лично я никому ничего не обещал. Пэнси, можно тебя попросить проводить Северуса в больничное крыло и обратно? А мы с парнями пока займемся перепланировкой комнат. И еще... Надо срочно что-то решать с его одеждой. Можно конечно подогнать по размеру что-нибудь из наших вещей, но каждый раз обновлять заклинания слишком муторно.

— Хорошо,— покладисто согласилась девчонка и вышла из гостиной, увлекая за собой Северуса.

Всю дорогу до больничного крыла они молчали, и мальчик думал о разговоре между Малфоем и остальными в слизеринской гостиной. Мерлин, как же все это неправильно и унизительно! Он не привык принимать чью-либо помощь и защиту, но сейчас без этого было не обойтись. Ему действительно нужна постель и одежда, и он был благодарен Малфою за проявленную заботу, решив, что примет помощь в первый и последний раз. Северус начинал чувствовать себя еще более неловко при мысли о том, что он, сам того не желая, стал причиной ссоры Драко с теми здоровенными слизеринцами, Крэббом и Гойлом. И хотя Пэнси пока сохраняла нейтралитет, подчиняясь влиянию Драко, Северус решил для себя, что к ней еще стоит присмотреться и не особенно доверять, по крайней мере до тех пор, пока не составит о ней окончательного мнения. Иметь ее во врагах довольно-таки опасно, девушка хитра и умна. Это тебе не на кретинов тех здоровенных орать...

Войдя в уже знакомую Северусу дверь, Пэнси объяснила мадам Помфри, что ее попросили проводить ребенка на обследование и скромно присела на мягкий стул бежевого цвета с высокой спинкой у ближайшей из кушеток.

После десятка диагностических заклинаний и восьми исписанных листов довольно потрёпанной колдомедицинской карты мадам Помфри наконец, с чувством глубокого удовлетворения, отпустила измученного Северуса обратно в гостиную.

Так же молча преодолев большую часть пути, перед самым спуском в подземелья Северус остановился как вкопанный и едва сдержался, чтобы не броситься наутек снова. В воздухе висел уже знакомый ему жуткий Клоун с мерзкой ухмылочкой. Завидев Северуса, он обрадованно спикировал прямо на них с Пэнси, попутно доставая из кармана необъятных штанов ножницы.

— А, старый знакомый! Ну что, передумал ходить, как девчонка?— глумливо поинтересовался он у Северуса. Но ответить ему мальчик не успел.

Встав прямо перед Клоуном и загородив Северуса, Пэнси спокойно произнесла:

— Иди куда шел, Пивз. Мальчик со мной. И если ты не хочешь объясняться потом с Кровавым Бароном за то, что чинишь препятствия старостам Слизерина при исполнении, будь добр, оставь его в покое.

Обиженно посмотрев на девушку и показав ей напоследок неприличный жест, Пивз умчался громыхать доспехами на верхние этажи. Северус облегченно выдохнул и последовал за девушкой, которая так ни разу на него и не взглянула. У самого входа в гостиную она вдруг резко обернулась и остановила его, удержав за плечо.

— Знаешь, ты устраивал меня как Декан и я хорошо к тебе относилась, невзирая на твое полукровное происхождение. Но упаси тебя Мерлин болтать лишнее или становиться препятствием между нами и Драко. Мы найдем способ поставить на место непослушного ребенка, пусть и с привилегиями декана. Понятно?— пронзив его презрительным взглядом, сказала Пэнси холодным тоном, от которого по коже пробежали мурашки.

Хотя, возможно, Северус просто замерз в виду того, что выветрились согревающие чары? Заметив, что мальчик вздрогнул, девушка быстро обновила чары и прошептав пароль, вошла в гостиную, пропустив его вперед.

В легком полумраке взгляд Северуса без труда отыскал Драко, который, завидев вошедших, сразу поднялся с кресла.

— Уже вернулись? Спасибо, Пэнси, уже поздно, можешь идти отдыхать, если у тебя больше нет неотложных дел.

— Не за что, Драко. Я же обещала помогать,— понимающе кивнула девушка и легкой уверенной походкой удалилась по направлению к одной из дверей, распложенных противоположно входу.

Дождавшись, пока за Паркинсон закроется дверь, Малфой повернулся к Северусу.

— Все в порядке?— спросил он скорее для проформы.

— Да,— ответил Северус.— Мадам Помфри сказала что беспокоиться не о чем.

— Хорошо,— протянул Драко. И как будто спохватившись, продолжил:

— Сейчас я покажу тебе нашу комнату и твою кровать. Там уже все спят, поэтому рекомендую не шуметь. Ванная и туалет располагается в комнате, но если захочешь, я могу брать тебя с собой в ванную старост...

Из неуверенного тона блондина Северус заключил, что является первым, кому Драко это предложил, и сразу решил не подходить к ванной старост ни под каким предлогом.

— Одежда для тебя будет завтра утром, так что на занятия уже сможешь переодеться,— продолжил Драко, слегка склонив голову.

— Так быстро?— удивился Северус.

— Деньги открывают все двери,— самодовольно усмехнулся Малфой.— Даже двери закрывшихся на ночь магазинов одежды. Надеюсь, что я верно описал твой размер,— задумчиво протянул он, внимательно смерив мальчишку взглядом.— Что ж, пойдем спать, уже поздно.

И с этими словами Драко направился к двери, что находилась недалеко от той, за которой пятью минутами ранее скрылась Пэнси. Пройдя по оказавшемуся за дверью коридором, они вошли через пятую из семи дверей в темную комнату с вырисовывавшимися в полумраке нечеткими очертаниями больших, покрытых пологами, кроватей. Драко тронул Северуса за плечо и указал на одну из них, пояснив шепотом:

— Это твоя. А это моя,— показал он на другую.— Если что то потребуется, подходи. Ванная и туалет там,— кивнул в левую сторону от входа, и, не обращая больше на мальчишку ни малейшего внимания, принялся переодеваться.

Северус отодвинул полог своей кровати и, натянув одеяло до самого подбородка в отчаянной попытке согреться, в плотном коконе тяжелого полога ощущая хотя бы относительную иллюзию безопасности, свернулся калачиком, беззвучно выплескивая вместе со жгучими горькими слезами наружу все то напряжение, что скопилось в нем за день. Сегодня он слишком долго был сильным.

Погруженный в пучину беспомощности и отчаяния, Северус уже не слышал, как Драко, переодевшись, подошел к пологу, из-за которого доносились тихие всхлипы и, удрученно покачав головой, шепотом наложил на полог кровати мальчика заглушающие чары, и только после этого, ступая осторожно и бесшумно, добрался до своей постели, позволив себе забыться наконец беспокойным сном.

Muse/Space Dementia

Всепоглощающий липкий страх скользкими холодными щупальцами опутывал мозг, сковывал тело, и словно яд пробирался по венам, отравляя мысли, чувства и эмоции, настойчиво побуждая бежать прочь, как можно дальше отсюда... Над головой переплетаются ветви зловещих, корявых, почти высохших деревьев, в призрачном лунном свете похожих на жутких диковинных монстров вроде гигантских лукотрусов.

Страшно. До дрожи, до одури, до онемения. Но где-то у висков бьется в конвульсиях одна мысль, гулко отдаваясь звуками набата в напрочь охваченном паникой мозгу: вперед, вперед, вперед...

Бежать, утопая в спутанной траве, спотыкаться, падать, вставать и снова бежать, не замечая пронизывающего ветра и чудовищных деревьев, в кровь рассекающих лицо скрюченными когтями-ветками, бежать навстречу страху и опасности, с ужасающей ясностью осознавая, что вернуться оттуда уже может не представиться возможным.

Выскочить из жуткого плена ночного леса, рвануть через заросшую поляну к большому, красивому загородному дому, не обращая внимания на кусты ежевики слева, не замечая ухоженной живой изгороди справа, игнорируя даже преградившие путь высокие кованые ворота, при приближении обратившиеся в густой черный дым, преодолеть который не составило труда. Прижаться спиной к парадным дверям, тихо сползая вниз, пытаясь умерить шумное, разрывающее легкие, дыхание и войти в дом, тихо ступая по мягкой, теплой ткани толстого ковра на холодном каменном полу, пройти через изысканное убранство вестибюля и замереть возле деревянной двери, не выдавая себя ни звуком. Слушать, так и не решаясь войти, и до крайности бояться навредить, усугубить...

"Круцио!"— раздается за дверью звенящий полушепот-полушипение. Резкий пронзительный вскрик через секунду обрывается. Минута тишины— и снова звучит тот же жуткий в своей неестественности голос: "Ну же, Люциус, друг мой, подумай еще... Я ведь очень рассчитывал на твою осведомленность, а ты меня так подвел..." Другой голос, тихий, усталый и такой родной: "Я не знаю, Повелитель, я правда не знаю!" Холодный смех, пробирающий до мурашек, заставляет почти не бьющееся от страха сердце сжиматься еще сильнее: "Что ж... Мне жаль. Круцио!" На этот раз тишина не нарушается даже шорохом. "Скажи мне, Люциус, зачем мне такая бесполезная правая рука? Которая даже не способна уследить за тем, что творится прямо у нее под носом?"— угрожающе поинтересовался шелестящий голос. "Повелитель, клянусь вам, я все обязательно выясню!"— отчаянно отозвался Люциус. "А может, не стоит?"— задумался первый.

Страх проходит через онемевшее тело сотнями обоюдоострых, ледяных стрел. Медлить больше нельзя. Надо попытаться, даже если это станет последним прижизненным поступком. Дрожащая рука быстро хватается за ручку двери...

— Драко! Драко, подъем!— раздались над ухом панические вопли. Резко сев на кровати, обливаясь холодным потом, Драко недоуменно воззрился на тормошившего его Гойла.

— Гойл, ты чего орешь? Который сейчас час?— раздраженно спросил он у высокого коротко стриженного здоровенного громилы в бело-зеленой полосатой пижаме, усилием воли стряхивая с себя остатки чересчур реалистичного жуткого сна.

— Вставай, говорю, сгорим все к Мерлиновой бабушке!— Гойл резко стащил Драко с кровати, впервые позволяя себе такую бесцеремонную выходку и манеру общения. Только сейчас до еще не проснувшегося мозга дошло, что Гойл прижимает к лицу мокрое полотенце, а комната сильно задымлена, и серое удушающее облако еще продолжает методично заполнять пространство за отодвинутым им пологом кровати.

— Да Мерлинову ж бабушку копчиком об гиппогрифа! Что происходит?!— спросил Драко у высокого громилы, стремительно возвращаясь к паническому состоянию.

— Угомони декана, спалит всех к синим пикси!— подтолкнул он блондина в спину по направлению кровати Северуса.

Драко нащупал палочку и полотенце, которое, облив водой, по примеру Гойла прижал к лицу.

Картина, открывшаяся Драко, поражала своей масштабностью. Кровати Крэбба, Гойла, Забини и Нотта полыхали каким— то неестественным фиолетовым огнем, распространяя удушливый едкий дым, который, не имея выхода ввиду закрытых дверей, создавал в комнате еще более насыщенно-серую и плотную завесу. Нетронутыми оставались только кровати Драко и Северуса. Огонь также стеной вставал на пути каждого, кто осмеливался сунуться к кровати ребенка ближе, чем на три шага.

— Какого тролля?!— выругался Драко, и повернулся к подбежавшему с таким же полотенцем у лица, Нотту.— Тушить пробовали?

— Пробовали, конечно! Но чем больше воды льем, тем больше разгорается! Словно не вода из палочек льется, а огненное виски!— ответил парень, глядя в сторону кровати Северуса со смесью страха и уважения.

— А почему не ушли отсюда?!— недоуменно воскликнул сероглазый блондин.

— Дверь заперта! Не поддается заклятиям!— явно нервничая, сообщил Нотт.

— Да что ж это такое?— растерялся Драко.— Профессор Снейп? Северус!— окликнул он мальчика.— Это я, Драко!

Но за пологом кровати этого маленького черноволосого монстра так и не раздалось ни звука. Быстро оглядев комнату, горящие кровати и мечущихся в трех шагах от кровати декана одноклассников, останавливаемых стеной фиолетового пламени, Драко решил попробовать тоже добраться до ребенка, справедливо рассудив, что уж если пламя не тронуло его постель, может не среагировать и на него самого.

— Отойдите!— скомандовал он. Когда парни послушно отошли в сторону кровати Драко, прикрывая дыхательные пути полотенцами, стена огня, преграждающая путь к кровати Северуса исчезла.

Светловолосый слизеринец, ступая медленно и осторожно под восхищенными и полными надежды взглядами столпившихся у его постели парней, наконец, протянув руку, смог коснуться полога такой неприступной для всех, кроме него, обители этого маленького чудовища. Чудовище сидело в самом дальнем углу кровати, сжавшись в комок, обхватив колени руками и глядя прямо перед собой невидящим взглядом полыхающих гневом черных глаз. Малфой осторожно тронул его за плечо, заметив, что за пологом кровати мальчишки дышалось гораздо легче. Северус вздрогнул и резко перевел злобный взгляд на Драко. Жгучее пламя черных глаз встретилось с ледяным океаном светло-серых. Во взгляде Северуса, к облегчению Драко, промелькнуло узнавание.

— Северус? Ты меня слышишь?— развернув к себе ребенка за плечи, обеспокоенно спросил Драко.

Мальчик медленно кивнул. Отпустив Северуса, но продолжая удерживать его взгляд, Малфой овладел собой и уже строго и уверенно сказал:

— Мистер Снейп, сейчас же успокойтесь. Слышите? Немедленно возьмите себя в руки! Вы в порядке?

С минуту Северус молчал, затем снова кивнул заторможено, как будто стряхивая с себя заклинание оцепенения.

— Что случилось?— выдохнул Драко.

Ребенок покачал головой. Озадаченный слизеринец недоуменно воззрился на Северуса. Как это ничего? Такой мощный выброс стихийной магии ни с того, ни с сего? Растерянно оглянувшись назад, на столпившихся у своей кровати парней, Драко вздохнул с облегчением— огня больше не было. Однако через густой серый дым угадывались очертания обгоревших, непригодных теперь к использованию, кроватей. Тут же от двери раздался щелчок. Как по команде рванув к выходу, слизеринцы, толкаясь и сбивая все на своем пути, быстро протискивались в открывшийся проход. Схватив Северуса в охапку, Драко выскочил последним.

Сидя в гостиной, и вдыхая с блаженным видом свежий воздух, студенты пятого курса Слизерина оживленно обсуждали ужасный пожар, чуть было не стоивший всем жизни, свое чудесное спасение благодаря их доблестному старосте, и, конечно, маленького поджигателя, который молча стоял в углу у входа с занавешенным волосами лицом.

— Убирай его, Драко! Ты что, не видишь, что он опасен?— гневно вопрошал Крэбб.

— Повторяю еще раз, Винс, специально для тебя: я не могу его убрать. Был приказ Директора, согласно которому он должен находиться с нами,— холодно ответил ему Малфой.

— Вот пусть Директор сам с ним и разбирается!— влез Забини.— Скажи ему, что мы не нанимались к нему в няньки! И пусть только попробует возникать после того, как узнает, что этот пироман тут натворил!

— Блейз, Директор ни о чем не узнает, понятно? Этим мы дадим ему официальный повод совать свой длинный гриффиндорский нос в дела Слизерина. И, на случай, если ты вдруг забыл, то Декан свой. А своих мы не сдаем. Пусть даже сейчас он другой,— устало ответил Драко.

— Другой?— насмешливо переспросила Пэнси.— Я бы не сказала... Построил он вас всех, как в старые добрые времена.

— Построил?— возмутился Блейз.— Да он нас всех чуть не угробил!

— Кстати, очень интересно, с чего бы это вдруг...— задумчиво протянул Драко.— Такие сильные выбросы стихийной магии у семилетнего ребенка просто так не случаются.

Обведя испытующим взглядом всех участников произошедшего, Драко скрестил руки на груди.

— А ты у него спроси,— дерзко ответил Блейз, кивая на Северуса.

— Ты ж сам видишь, что он молчит!— воскликнул Драко, сорвавшись.

— Ну на нет и суда нет,— подвел итог Блейз и поднялся с кресла.— Ты лучше скажи, что нам теперь с комнатой делать? Спать нам теперь негде, а Директора ты в известность ставить не хочешь.

Опустив голову, Драко ненадолго задумался, а потом с обреченным видом произнес:

— Эту проблему я беру на себя. Дамблдору ни слова, понятно?— произнес он предупреждающим тоном, оценивающе оглядев одноклассников.

— Конечно, Драко. Мы и с первого раза все прекрасно поняли,— отозвалась грузная темноволосая девочка в наспех накинутой на пижаму мантии.

— Ой, Драко, я совсем забыла!— спохватилась Пэнси.— Со всем этим весельем... Там курица Дамблдора прилетала, тебя искала. В общем вот,— протянула она Драко запечатанный свиток.

Приняв из рук Пэнси свиток, Драко пробежался глазами по строкам.

"Доброго утра, мистер Малфой! Я был бы вам очень признателен, если бы вы еще до завтрака посетили мой кабинет. Ваш отец хотел бы с вами увидеться. Благодарю.

А.П.В.Б. Дамблдор.

P.S. Сегодня я предпочитаю шоколадных лягушек."

Переодевшись, Драко уже быстрым шагом выходил из комнаты, когда на его пути возник домовой эльф в завязанной на манер тоги простыне.

— Мастер Драко Малфой, вам пришла посылка,— сообщил эльф, и исчез, едва только слизеринец успел принять у него объемный увесистый сверток.

Подойдя к сидящему на краю кресла Северусу, Драко протянул сверток ему.

— Вот, смотри. Здесь твои вещи. Переодевайся и на завтрак. Пэнси, можно тебя попросить...— неуверенно повернулся он к девушке.

— Конечно, Драко, не переживай,— кивнула Пэнси, и, взяв у Северуса сверток, увлекла мальчишку в сторону слизеринских спален.

Резво перепрыгивая сразу через несколько ступенек и чуть не наступив на Миссис Норрис, увернувшуюся в последний момент с громким возмущенным мявом, Драко достиг кабинета Директора в самое короткое время, и пробормотав дурацкий пароль, постучался. После спокойного "Войдите" он переступил порог кабинета и остановился, не решаясь пройти дальше. Высокий мужчина с длинными светлыми волосами и холодными серыми глазами-льдинками выглядел как взрослая версия самого Драко.

Вид Люциуса Малфоя оставлял желать лучшего. Он стоял, опираясь на любимую трость с набалдашником в виде змеиной головы, на лице оставила отпечаток нездоровая бледность, а под глазами залегли темные тени. Кивнув Дамблдору и спешно с ним попрощавшись, Люциус развернул сына за плечо и слегка подтолкнул его к выходу. Молча пройдя несколько коридоров, он свернул в пустой заброшенный класс на третьем этаже и лишь тогда пристально посмотрел на вмиг съежившегося под его взглядом сына.

— Рассказывай,— холодно произнес слегка потрепанный аристократ.

Внимательно, не перебивая, выслушав сбивчивый рассказ сына о вчерашних событиях и на минуту задумавшись, лорд Малфой изрек:

— Что ж, Драко... Я не виню тебя в том, что ты защищался. Но ты был неосмотрителен и сильно меня подставил. Мне пришлось задействовать все свое влияние, дабы это происшествие обошлось для тебя без последствий. Как ты, верно, успел заметить, ты все еще в Хогвартсе и со значком старосты. Никогда не думал, что скажу это, но я в какой то степени благодарен этому выжившему из ума старику за то, что он не исключил Поттера...

— Но ведь это он зачинщик этой дуэли!— не выдержав, возмущенно воскликнул Драко.— Он, и дружок его рыжий! Его обязаны были исключить! Неужели ты не можешь этого добиться?

— Думай, что ты несешь!— резко осадил сына Люциус, набалдашником трости зацепив мантию Драко за воротник и рванув его на себя.— Если бы исключили Поттера, исключили бы и тебя, не помогли бы даже мои связи! Мне удалось добиться, чтобы тебя оставили в покое, только упирая на несправедливость исключения лишь одного виновника происшествия!

Отпустив сына, Малфой-старший поморщился как от боли, и словно вздохнул с облегчением, вновь оперевшись на трость. Драко потер шею в том месте, где ее сдавила оттянутая тростью мантия.

— Где Северус?— спросил его отец, переведя дыхание.

— У нас в гостиной,— отозвался Драко.

— Это для него были те вещи, что ты заказал, я все правильно понимаю?

— Да. Я подумал, что после всего, что он для нас сделал, мы у него в долгу и от нас не сильно убудет, если теперь и мы ему поможем...— неуверенно произнес Малфой-младший.

Серые льдинки глаз Люциуса весело сверкнули:

— Ты хотел сказать, после того, как он столько лет тебя прикрывал и вытаскивал из всех передряг, в которые ты имел глупость вляпываться,— насмешливо произнес он.— Нет, денег на это мне не жаль, тем более что я ему за тебя действительно должен. Не каждый декан имеет несчастье сталкиваться в своей работе с подобной ходячей катастрофой.

Лицо Драко пошло красноватыми пятнами, но он лишь ограничился угрюмым молчанием.

— Так он живет с вами?— продолжил Люциус, сполна насладившись крайней степенью смущения и негодования сына.

— Да,— ответил Драко нехотя.— Приказ Директора.

— Наверняка хотел приставить к обезглавленному факультету своего человека...— ядовито произнес лорд Малфой, не выдержав и присев-таки на пыльный деревянный стул.

— Да, только ничего у него не вышло,— с радостной мстительностью в голосе сообщила его более молодая копия.— Хогвартс не пустил нового декана в нашу гостиную. Он все еще считает деканом Снейпа.

— Неплохо... Я надеюсь, ты справляешься?— поинтересовался у мальчика Люциус, проницательно взглянув на него.

Опустив глаза, Драко пробормотал что-то невразумительное. Мужчина устало вздохнул.

— Говори, что там у вас еще произошло,— прозвучал из его уст обреченный вопрос. Через несколько минут, после рассказа сына, который, по мере повествования, выглядел все более виновато и говорил все тише, он не выдержал и разразился гневной тирадой:

— Бесполезная, бездарная бестолочь! Тебе доверили факультет! Какой ты, к синим пикси, староста, если не можешь уследить за одним семилетним ребенком?! Ты понимаешь, чем это все могло кончится?

— Но все же кончилось относительно нормально!— повысив голос, перебил его мальчик.

Лицо Люциуса напоминало восковую маску. Мгновение— и Драко, задохнувшись, согнулся пополам от неожиданного, резкого удара под дых. Медленно выпрямившись, с трудом переведя дыхание и пребывая в растерянности и глубоком шоке, Драко впился непонимающим взглядом в смертельно бледное лицо отца, который имел столь же ошарашенный вид, что и сын.

Через несколько секунд Малфой-старший резко отвернулся, и глядя в пол, как ни в чем не бывало, сообщил:

— Сейчас я дам тебе денег. Но это последний раз, когда я иду тебе на уступку, Драко. Ты безответственен— дальше некуда. И только твоя безответственность виной и вашей с Поттером дуэли, и происшедшему с Северусом и со мной...

— С тобой?— мгновенно встрепенулся Драко.— Что-то случилось?

— Ничего, все в порядке,— бесцветным голосом отозвался отец.— Главное, что мать не тронул. Он ищет Северуса. Думает, что он мертв, потому что не чувствует его Метку. Я даже не могу просчитать, как он поступит, если узнает правду. И не представляю, что ему говорить.

— Кто меня ищет и почему он думает, что я мертв?— раздался от дверей класса напряженный детский голос.

— Вот нисколько не меняется с возрастом. Всегда любил появляться за спиной в самый неподходящий момент...— удрученно констатировал Драко.

Apocalyptica/ The Shadow of Venus

Северус переводил взгляд с Драко Малфоя на высокого длинноволосого мужчину нездорового вида, так похожего на самого слизеринского старосту. "Отец, значит,"— решил Северус. На самом деле он ни за кем нарочно не следил и не думал подслушивать, но планы поменялись, когда в разговоре за закрытыми дверями заброшенной классной комнаты он услышал свое имя. И он нисколько не жалел о том, что так произошло. Да, информация, которую он узнал, была не из приятных, но гораздо сильнее его всегда пугала неизвестность.

Вопросов было гораздо больше, чем ответов. Во-первых, его кто-то ищет, и это явно не отец. Во-вторых, этот человек очевидно думает, что он, Северус, мертв, потому что "не чувствует его Метку". Какая еще Метка? И с какой стати он должен ее чувствовать? И что этот человек, о котором говорил Малфой-старший, сделает, когда узнает, что Северус не помнит ничего из своей взрослой жизни? Учитывая то, с каким страхом говорил о нем отец Драко, от него можно ожидать чего угодно. И чего можно ожидать от этого мистера Малфоя также оставалось загадкой.

Старший Малфой смотрел на него серьезно, пристально, изучающе. И вдруг громко, и, как показалось Северусу, истерически расхохотался. В мыслях сразу всплыло неприятное воспоминание вчерашней его встречи с Поттером, который при виде Северуса повел себя практически также. Как и вчера, руки Северуса сами собой сжались в кулаки, а глаза яростно засверкали. Заметив реакцию мальчика, аристократ немедленно взял себя в руки и, задрав подбородок, манерно растягивая слова произнес:

— Прошу прощения, мистер Снейп, за столь эмоциональную реакцию. Она вызвана скорее чрезвычайно яркими старыми воспоминаниями двадцатичетырехлетней давности. Это совершенно точно не относится к вашей персоне и я ни коим образом не хотел вас оскорбить. Так как вы меня, вероятно, не помните, позвольте представиться. Меня зовут Люциус Малфой, я являюсь отцом Драко и старым другом вам... То есть, вам взрослому. Поэтому если возникнет потребность в чем-либо, обращайтесь, постараюсь вам помочь в меру своих скромных возможностей,— и он протянул Северусу руку.

Недоверчиво посмотрев на этого напыщенного лорда, ребенок подошел и протянул руку в ответ. Люциус пожал ее аккуратно, но уверенно. С трудом справившись с очередным приступом паники, вызванным непривычной реакцией на него окружающих, Северус встретился взглядом с холодными серыми глазами мужчины и тихо, раздельно произнес:

— Приятно с вами познакомиться, мистер Малфой. Но раз уж вы сами сказали, что я могу обращаться к вам, то мне хотелось бы услышать ответ на вопрос, который я уже задал. Кто меня ищет и почему он думает, что я мертв?

— А вы всегда умели задавать каверзные вопросы, мистер Снейп,— задумчиво ответил Люциус, в глазах которого заплясали искорки смеха.— Вам, полагаю, известно, что вы были взрослым и работали профессором зельеварения в этой школе?

— И деканом Слизерина,— добавил мальчик.

— Конечно,— согласился Люциус.— Но вам, вероятнее всего, не сообщили, что также вы еще состояли в некой... организации. Все участники организации носили Метку как знак отличия и принадлежности к ней. Но после того, как... ваш возраст изменился, ваша Метка исчезла, и лидер организации не чувствует вас, не может с вами связаться, не может вас найти. Поэтому он полагает, что вас может не быть в живых. Я ответил на ваши вопросы?

— Не на все,— Северус нахмурился.— Вы тоже состоите в этой организации?

— Да,— осторожно ответил мужчина, слегка склонив голову.

— Покажите Метку!— потребовал ребенок.

— Молодой человек, вы слишком много себе позволяете!— ледяной голос Люциуса опустился до угрожающего полушепота.

Северус, сразу как-то сжавшись, опустил голову, но черные глаза упрямо сверкали на взрослого мага из-под длинной челки.

— Отец...— нерешительно начал Драко.

— Не вмешивайся,— отстранёно оборвал его Люциус, продолжая сверлить Северуса ледяным взглядом.

— Вы и так уже сказали слишком много,— тихо произнес мальчик.— Поэтому если вы хотите, чтобы я об этом молчал, вы ответите на все мои вопросы.

— Ну надо же,— усмехнувшись, удивился Люциус.— Слизерин— это диагноз. Причем, судя по всему, врожденный. Шантаж в семь лет— это впечатляет, пусть даже он и не слишком качественный. А не приходило ли вам в голову, мистер Снейп, что я могу просто устранить вас? Или стереть вашу память?— вкрадчиво поинтересовался он у ребенка.

На этих словах Драко, предупреждающе глядя на отца, будто случайно нервно опустил руку в карман мантии. Насмешливо взглянув в напряженное лицо сына и недоверчиво приподняв правую бровь, Люциус снова перевел взгляд на Северуса, который смотрел решительно, даже не изменив позы, лишь лицо его было несколько бледнее обычного.

— Если бы вы хотели меня убить или стереть мне память, то вы бы сразу ничего не стали мне рассказывать,— тихо, но уверенно произнес Северус.— А значит, вы не причините мне вреда, потому что или не можете, или не хотите.

— Да, мистер Снейп...— с разом вытянувшимся лицом протянул Люциус.— А с вами опасно иметь дело. Слишком умны вы для ребенка вашего возраста. Что ж, вы правы. У меня нет намерения причинить вам вред, но впредь постарайтесь следить за языком и не переходить границ дозволенного. Я покажу вам то, что вы просите, при условии, что мы больше не будем возвращаться к этому разговору и не будет никаких дополнительных вопросов.

Северус подумал и нехотя кивнул. Оглянувшись и осторожно закатав рукав, маг продемонстрировал ему черную татуировку на левом предплечье, изображавшую человеческий череп с выползающей изо рта змеей, которая, свиваясь кольцами, становилась подобна восьмерке. Но как только Северус попытался рассмотреть ее поближе, Малфой отдернул руку и поспешно скрыл татуировку длинным рукавом роскошной мантии.

— Как она работает?— быстро спросил мальчик, впившись в серые глаза аристократа цепким взглядом.

Но, покачав головой, Люциус только усмехнулся.

— Помните про уговор, мистер Снейп. Больше никаких вопросов,— покачав головой, усмехнулся он.— А сейчас позвольте откланяться, мне еще необходимо обдумать сложившуюся ситуацию и решить, что из этого следует доложить Темному Лорду и в какой форме,— устало закончил он, бросив на по прежнему донельзя напряженного Драко раздраженный взгляд.

После того, как за ним закрылась дверь заброшенной классной комнаты, Драко повернулся к Северусу:

— А теперь, мистер Снейп, соблаговолите объяснить, как вы здесь оказались,— резко спросил он.

— Я... искал вас,— запнулся Северус, стараясь не глядеть в глаза слизеринца.

— Зачем же, позвольте поинтересоваться?— холодно произнес Малфой.

— Хотел спросить... будет ли у нас сегодня зельеварение?— ляпнул мальчик первое, что пришло в голову.

— Кто о чем...— закатив глаза, покачал головой Драко.— Да, будет. Два. Неужели нельзя было спросить этого у Пэнси?

Но Северус молчал, опустив голову, и лишь, как показалось слизеринскому старосте, слегка улыбнулся одними уголками губ.

Мальчика действительно вопрос зелий сейчас волновал больше всего. Ему необходимо было попасть в кабинет зельеварения, и чем быстрее, тем лучше. Но в коридоре третьего этажа он оказался даже не рассчитывая на самом деле встретить тут Драко. Сегодня ночью, после двух с лишним часов тщетных попыток уснуть, Северус, не выдержав, выбрался из под одеяла, и стараясь ступать бесшумно, как дома, когда он мимо пьяного отца пробирался в кухню за едой, вышел в общую слизеринскую гостиную, прикрыв за собой дверь. В гостиной сидели четверо мальчишек-слизеринцев, однокурсников Драко. Северус вспомнил Крэбба и Гойла, двоих других он не знал. Разложив на кофейных столиках письменные принадлежности, они, судя по репликам, готовились к предстоящим занятиям.

— Говорил же, что надо было вчера это все делать,— недовольно пробурчал жилистый темнокожий парень, рассматривая подвижного растрепанного воробья в своей руке.— Лучше бы поспали сейчас.

— Вчера как-то не до заданий было, если ты не заметил, Блейз,— язвительно возразил невысокий темноволосый мальчик с грубыми чертами лица и какими-то наивными, почти девчачьими ярко-голубыми глазами.— Драко вчера злой был, как тысяча мантикор. Неудивительно, что он сразу после отбоя разогнал нас по кроватям. После такого-то. А задания делать надо. Декан бы нас поимел в разных позах, если бы мы дали кому-нибудь повод снять с факультета баллы,— сплюнул он на пол.

— Только мы вообще без Декана теперь, так что зря напрягаемся,— лениво ответил Блейз.— Спрашивать с нас уже никто не будет.

— Без декана?— переспросил Крэбб.— Я бы так не сказал. Замок оставил за ним все его деканские полномочия, к нам даже Флитвик и Директор войти не смогли.

— Правильно,— поддержал его все еще незнакомый Северусу мальчик.— К тому же, за подрыв позиций факультета нас и Драко вполне успешно поимеет. Да и самим, если по совести, не хочется уступать гриффам, только потому, что мы теперь одни.

— Ну, может ты и прав, Тед,— нехотя признал Блейз.— Что у нас там следующее?

— Зелья,— поморщился Гойл.— Простейшие яды.

— О Мерлин, Гойл!— закатил глаза Тед.— Это же элементарная тема! Неужели ты и этого не мог сделать?

— Да я сделал, но не уверен что правильно,— нахмурился здоровяк-слизеринец, доставая из-за пазухи небольшой бутылёк с неприятной желто-зеленой жидкостью внутри.

— Давай проверим,— мерзко усмехнувшись, предложил Блейз, доставая волшебную палочку и заклинанием обездвиживая воробья, который, до последнего пытался трепыхаться в его руке в тщетных попытках освободиться. Положив птицу на стол брюшком вверх, Блейз взял из рук Гойла бутылек с ядом.

— Ребят, вы серьезно?— недоверчиво глядя на происходящее, поинтересовался Тед.

— А что не так? Есть же подопытные крысы. А у нас вот,— указал Блейз на птицу,— подопытный воробей.

Тед молча пожал плечами, уткнувшись в книгу. Откупорив флакон и осторожно приоткрыв птице клювик, Блейз поднес бутылёк ко рту воробья и наклонил его.

Северус и сам не понял, что побудило его вмешаться. Возможно волны отчаяния, исходившие от напуганного воробья, а может выражение глумливого ожидания на лице Блейза, но стоять в стороне, молча глядя на мучения птицы он не смог, хотя до этого не единожды ему доводилось подбивать подобных пичужек из рогатки, как учил его отец, приговаривая, что каждый нормальный мужик должен уметь охотиться. Как бы там ни было, Северус скрестил руки на груди и четко и раздельно произнес, исподлобья глядя на четверых почти взрослых магов:

— Оставьте птицу в покое. Сейчас же.

Блейз медленно перевел взгляд с птицы на Северуса, и скривив губы в ласковой улыбке, которая буквально кричала об угрозе, посоветовал:

— Шли бы вы, Декан, куда шли. Так уж получилось, что вместе с возрастом вы утратили и уважение факультета. Сами посудите: за что можно уважать несмышленого семилетнего ребенка, даже без волшебной палочки?

— Блейз!— одернул слизеринца Тед.— Не играй с огнем! Кто его знает, как потом все повернется?

— Он сейчас ничего не помнит, верно?— спросил Блейз, не глядя на Теда.— Значит, не вспомнит и потом.

— Замок все еще считает меня вашим деканом,— настойчиво произнес Северус.— Вы не имеете права меня ослушаться.

С этими словами мальчик подошел к кофейному столику, на котором, раскинув крылья, лежал несчастный воробей, и, резким движением схватив птицу, спрятал за спину. Лицо Блейза застыло, словно маска. Медленно поднявшись с места, он протянул руку Северусу ладонью вверх и спокойно произнес:

— Верни птицу.

Но мальчик твердо покачал головой. Вспыхнув, Блейз попытался отобрать птицу силой. Аккуратно выпустив воробья из рук, Северус ногой отодвинул его под диван, одновременно пытаясь вырваться из железной хватки слизеринца. Остальные трое тоже молча угрожающе поднялись со своих мест.

— Похоже, какая-то малявка слишком много о себе возомнила,— пробасил Крэбб.

— А непослушных детей надо воспитывать,— подхватил Гойл.

— Парни, вы чокнулись что ли?— попытался воззвать к их здравому смыслу Тед.— Из-за какого-то воробья!

Удерживая Северуса за ворот пижамы, Блейз повернулся к однокласснику:

— Нужно сразу давать понять зарвавшимся малолеткам, кто здесь главный, Тед. Или ты позволишь этому недоноску вить из нас веревки?

Нахмурившись, Тед отошел в сторону, а Блейз повернулся к мальчику.

— Что ж, ты лишил нас подопытного материала, Северус. Поэтому будет справедливо, если ты его заменишь. Открой ротик, бегемотик,— ласково попросил он.

— Блейз, хватит!— снова вмешался Тед. — Ты перегибаешь палку! Это убийство!

— Да ладно тебе, Тед,— пыхтя, пытаясь удержать брыкающегося ребенка, откликнулся темнокожий слизеринец.— Во-первых, зелье варил Гойл, поэтому оно вряд ли сработает. А во-вторых, у меня есть с собой противоядие. Не подохнет!— махнул он рукой.

В этот момент Северус, ловко извернувшись, вцепился в держащую его руку и укусил ее так сильно, как только смог. Пятикурсник резко вскрикнул и оттолкнул ребенка от себя, прямо в сторону Крэбба и Гойла, которые, сразу сообразив, что от них требуется, сомкнули ладони на плечах и запястьях мальчика. Повиснув на руках этих человекоподобных горилл, Северус не раз отработанным движением со всей силы наступил им на ноги. Гориллы ослабили хватку, что позволило ему вывернуться и рвануть со всех ног в сторону спальни пятикурсников. Все четверо резво кинулись за ним. Вбежав в двери спальни, Северус с колотящимся от страха сердцем и проклиная себя за то, что вообще вмешался, отодвинул полог кровати и одним прыжком забрался на мягкий матрац. Он услышал, как открылась дверь, и как с тихим шорохом отодвинулся полог его кровати. Паника накрыла ребенка с головой, едва он увидел ухмыляющуюся в щель полога физиономию темнокожего слизеринца...

А затем был полный провал в памяти и сразу обеспокоенный взгляд светло-серых глаз Драко и разбор полетов в слизеринской гостиной... Все события слились для Северуса в безразмерный временной промежуток. А потом Пэнси отвела его в кое-как приведенную эльфами в относительный порядок спальню, где он наконец-то смог снять опостылевшую уже бело-синюю пижаму и надеть слизеринскую школьную форму.

Воспользовавшись тем, что Пэнси отвлеклась, отчитывая двоих первокурсников, что так некстати имели неосторожность попасться слизеринской старосте под ноги, Северус пробрался к тому самому дивану и нащупал лежащего под ним в бессознательном состоянии, злополучного воробья. Сунув его в карман, он незаметно покинул общую гостиную в поисках места, где можно спрятать пострадавшую, но еще живую птицу. Оставив воробья в шкафу одного из необитаемых классов третьего этажа, мальчик уже направлялся обратно, обдумывая по пути, как не дать умереть чертовой растрепанной пичуге, когда из-за приоткрытой двери, расположенной метров через тридцать от той, из которой он только что вышел, услышал собственное имя.

Люциус Малфой был очень непростым и, судя по всему, достаточно опасным человеком, но к Северусу относился весьма лояльно. Узнать о наличии у себя старого друга-аристократа было довольно-таки лестно, если бы не одно обстоятельство, заставляющее мысли расползаться в разных направлениях логических догадок и вариантов развития событий сотнями штук флоббер-червей. Тот, кого мистер Малфой назвал Темным Лордом, был действительно настораживающей личностью. Это было видно по нервному поведению отца Драко, его болезненному виду и, разумеется, по его жутковатого вида Метке. Она явно имела темномагическое происхождение, потому что светлая магия, как казалось мальчику, не имеет свойства позволять одному человеку подчинять себе других, и просто не может быть такой вездесущей, всеобъемлющей и поглощающей, заставляя Северуса физически ощущать исходящую от Метки опасность, как будто кто-то незримый и непредсказуемый постоянно присутствует рядом и контролирует, управляет, наблюдает, завораживает...

При мысли о том, что у него самого было когда-то на руке подобное же клеймо, по спине заструился неприятный холодок. Решив подумать об этом позже, Северус мысленно пометил себе во-первых, непременно разузнать о странной организации и ее лидере как можно больше и, во-вторых, непременно вернуть к жизни полудохлого воробья. Благо он находится в Хогвартсе, где есть, как рассказывала мать, и обширная библиотека, и класс с ингредиентами для зелий.

При мысли о матери к горлу снова подобрался комок, но предвкушение перспективы знакомства с библиотекой смогло вернуть мальчику хотя бы подобие присутствия духа. Надо побыть сильным хотя бы еще один день, иначе этот серпентарий его просто сожрет. "Да и птиц без меня сдохнет,"— подумал Северус, выходя из заброшенного кабинета третьего этажа и пытаясь отвлечь Драко от более насущных тем, прикидываясь существом, по уровню развития стоящим где-то между троллем и Крэббом, и заваливая его глупыми вопросами о зельях, на которые вот уже около года без труда мог ответить самостоятельно.

James Hannigan/Slytherin Combat

Большой зал поражал воображение. За высокими дубовыми дверями открывалось взору невероятных размеров помещение с высоким потолком, зачарованным в точности отображать небо над Хогвартсом со всем его изменчивым великолепием так успешно, что создавалось полное ощущение присутствия его посетителей прямо на свежем воздухе под куполом разных оттенков синего, в зависимости от времени суток и погоды. Четыре длинных факультетских стола располагались параллельно друг другу, и перпендикулярно входу и пятому, преподавательскому столу, находящемуся в противоположном главным дверям конце зала. По левую сторону от главного входа находился стол Хаффлпаффцев, рядом стол Слизерина, затем места Рейвенкловцев, и, наконец, справа обосновались представители красно-золотого факультета. Мягкий свет паривших над столами свечей создавал ощущение тепла и уюта, последним штрихом довершая атмосферу волшебства, пронизывающего каждый сантиметр окружающего пространства.

Однако, несмотря на магическое очарование Большого зала, Северусу стоило невероятных усилий заставить себя переступить его порог. Разговоры за факультетскими столами мгновенно стихли и многочисленные взоры их представителей обратились к главному входу. Многие даже вставали со своих мест, чтобы получше рассмотреть маленького тощего мальчишку с невероятно черными глазами, нерешительно глядящими из под длинных, спадающих на лицо, волос. Уверенно положив руку на плечо Северуса, Драко слегка подтолкнул его вперед, в сторону слизеринского стола, попутно смерив высокомерным взглядом особенно любопытных студентов, что возбужденно переглядывались, и, громко перешептываясь, пихали друг друга локтями.

— Чего уставился, Поттер? Автограф дать?— одернул Драко темноволосого гриффиндорца в очках.

— Что, Малфой, сначала он с тобой нянчился, а теперь ты с ним возишься?— насмешливо поинтересовался у Драко рыжий долговязый парень рядом с Поттером и какой-то лохматой девчонкой с увесистой книгой в руках.

— А не надо завидовать, Уизли. Я же не виноват, что твои родители с тобой не нянчились. Да и воспитывали лишь изредка, в те редкие минуты, когда не были заняты вопросами размножения,— мгновенно отреагировал Драко.— Они вас хоть по именам помнят? Ну, или хотя бы ваше примерное количество?

Рыжий мальчишка, отчаянно ругаясь, рванулся было к Драко, но был остановлен с двух сторон Поттером и неизвестной Северусу лохматой темноволосой девчонкой.

— Я бы рекомендовал тебе держать себя в руках, Уизли, когда разговариваешь со старостой,— мягко улыбнулся светловолосый слизеринец, демонстративно прикоснувшись к своему значку.

— Заткнулся бы ты, Малфой!— огрызнулся Поттер.— Ты все равно не можешь снимать баллы с других факультетов!

Северус, прищурившись, наблюдал за перепалкой Драко с гриффиндорцами. Медленно, но верно на его лице появлялась весьма неприятная, снисходительная ухмылочка, совершенно не соответствующая его нынешнему возрасту, и от этого смотревшаяся особенно жутко.

— Он не может,— спокойно глядя на черноволосого очкарика, подтвердил мальчик.— Но я все еще остаюсь одним из четырех деканов Хогвартса, которые, как вам известно, мистер Поттер, совершенно точно имеют такие полномочия. И то, что я сменил место дислокации, определенно, никак на них не влияет.

Троица гриффиндорцев пораженно замолчала и переглянулась, а затем, злобно сверкнув глазами в сторону слизеринского декана, с недовольным ропотом резко плюхнулась на свои места.

— Молодец,— одобрительно шепнул Малфой Северусу по пути к слизеринскому столу.— Быстро соображаешь.

Мельком взглянув на Драко, ребенок лишь раздраженно фыркнул. Троица гриффиндорцев вызывала у него крайнюю степень антипатии. За слизеринским столом пятикурсники что-то оживленно обсуждали, но стоило только Малфою и Снейпу подойти ближе, как разговоры сразу стихли. Настороженно оглядев своих подопечных и получив в ответ наигранно доброжелательные взгляды, Драко, холодно усмехнувшись, занял свое место рядом с Крэббом, попросив Гойла подвинуться и освободить место для Северуса. Проигнорировав недовольное пыхтение здоровяка, Северус без особого желания забрался на отведенное ему Малфоем место.

Лениво ковыряя овсянку, он думал о предстоящих занятиях и о необходимости быть настороже и держаться поближе к Драко. Ну или хотя бы к Пэнси, которая смотрела на него сейчас обеспокоенным, но вместе с тем весьма рассерженным взглядом. И пусть искать защиты у девчонки было совсем нежелательно, но так уж вышло, что всего лишь за одни сутки он умудрился не только не завести друзей, если не считать влиятельных покровителей в лице слизеринских старост, но и нажить дракклову тучу врагов. Драко переглянулся с Пэнси и, кивнув на Северуса, слегка улыбнулся, прошептав одними губами, что все в порядке. Слизеринка недоверчиво хмыкнула, продолжая посматривать на мальчика уже более спокойно, но все также раздраженно и холодно. Быстро оглянувшись вокруг, и с трудом улучив момент, когда внимание к нему не будет таким явным, Северус ловким движением стянул со стола пару кусочков хлеба и незаметно сунул их в карман. Только сейчас он заметил, что народ из-за стола постепенно начинает расходиться.

— Поел?— спросил Драко.— Пойдем, а то на Защиту опоздаем.

Едва поспевая за высоким блондином в слизеринской форме, Северус внимательно озирался по сторонам, пытаясь запомнить дорогу в класс и месторасположение коридоров и лестниц, что, впрочем, учитывая изменчивую природу замка, все равно не представлялось возможным.

Кабинет Защиты от Темных Искусств выглядел совсем не так, как его представлял себе Северус. Это было абсолютно стандартное, до тошноты напоминающее кабинет в маггловской школе, помещение. Мальчик очень ждал и одновременно опасался начала урока.Что он будет там делать? У него не было принадлежностей: ни бумаги, ни перьев, ни палочки, ни учебников... Стиснув зубы и прикусив еще для верности губу, чтобы, не приведи Мерлин, не сорваться и не обратиться с просьбой к Драко, он просто молча, в очередной раз сделав вид, что не заметил недовольного бормотания Гойла, занял место рядом со слизеринским старостой.

Минут пять спустя в класс вошла уже знакомая Северусу розовая жаба, что не далее как вчера разорялась в кабинете у Дамблдора по вопросу исключения Поттера, к сожалению, без особого успеха. Разговоры прекратились, стоило ей развернуться к классу, и, усевшись за учительский стол, поприветствовать студентов.

— Здравствуйте, профессор Амбридж!— хором отозвались слизеринские пятикурсники.

— Палочки уберем, перья вынем,— удовлетворенно кивнув, произнесла она звонким девчачьим голоском, хотя ни у кого в руках волшебных палочек не было и так, к вящему удивлению Северуса.— Также достанем свои экземпляры «Теории защитной магии» Уилберта Слинкхарда. Рассмотрим главу четырнадцатую, о вопросах целевого применения разновидностей обезоруживающих заклинаний. Главу следует трижды прочесть, прежде чем приступить к конспектированию. От разговоров можно воздержаться.

Слизеринцы, мрачно переглянувшись, молча выполнили полученные указания. Беспокойно поерзав на стуле, Северус решился и поднял руку. Взглянув на него с крайней степенью изумления в выпуклых глазах, Амбридж медленно кивнула.

— Профессор Амбридж, а мне что делать? У меня нет ничего из того, что необходимо для работы,— спросил он, поднявшись.

— А вам, мистер Снейп, я рекомендовала бы пройти в свою комнату. Задания для пятикурсников вам не подходят по возрасту и вы с ними не справитесь. А значит, ваше присутствие на занятиях попросту не целесообразно,— с милой сладенькой улыбочкой произнесла Розовая Жаба.

Северус вспыхнул. Она что, считает его неспособным переписывать текст из учебника?! Взяв себя в руки, он насколько мог вежливо ответил:

— Прошу прощения, профессор Амбридж, но профессор Дамблдор распорядился, что мне стоит присутствовать на занятиях. И с переписыванием текста из учебников я вполне могу справиться.

Амбридж взглянула на проблемного нового ученика со смесью раздражения и возмущения. Драко незаметно пнул Северуса ногой под партой, а Пэнси лишь слегка покачав головой, глазами указала на его стул. Мягко улыбнувшись Жабе, она встала и примирительным тоном произнесла:

— Извините, профессор Амбридж! Мы, к сожалению, не можем в данный момент отправить профессора Снейпа в спальню, так как существует значительный риск, что он просто заблудится. Да и оставлять его одного в таком состоянии было бы неразумно с нашей стороны. Но смею заверить, что он впредь не доставит проблем на занятиях. Я за него ручаюсь.

— Хорошо, мисс Паркинсон,— еще более сладенько улыбнулась Амбридж.— Под вашу с мистером Малфоем ответственность.

Выдохнув с явным облегчением, Пэнси опустилась на свое место. В свою очередь быстро кивнув Амбридж головой, Драко резко дернул Северуса вниз за мантию, прошипев сквозь зубы, что если мальчик скажет вслух еще хоть слово, он наложит на него заклинание немоты. Сердито скрестив руки на груди и склонив подбородок к груди так, что волосы снова почти полностью скрыли лицо, Северус под осуждающими взглядами пятикурсников обиженно замолчал.

Остаток урока прошел спокойно и невероятно скучно, разве что под конец занятия мальчик немного развлек себя тем, что по памяти переписывал на лист пергамента, что дал ему Драко со словами "На, порисуй пока", рецепты известных ему зелий. Выходя из класса Защиты, и направляясь за Малфоем на сдвоенные зелья с гриффиндорцами, Северус продолжал все также хмуро молчать и по возможности не замечать пристального разглядывания окружающими своей скромной персоны, в свою очередь вызывающе заглядывая в глаза всем, кто интересовался им особенно сильно, после чего, как правило, весь интерес любопытных студентов к нему резко пропадал.

Мрачный и полутемный ввиду совсем маленьких окон, кабинет зельеварения сильно впечатлил Северуса. Здесь было все, как в импровизированной лаборатории матери, с той только разницей, что помещение было гораздо больше, а количество и разнообразие ингредиентов поражало воображение. Многие из них он видел впервые, а некоторые— лишь на картинках в материных учебниках.

Урок зельеварения вела та самая женщина в грязной мантии, профессор Спраут. Северус с первого же взгляда отметил грязь под ногтями волшебницы и брезгливо отвернулся. Даже он в свои неполные восемь прекрасно знал, что приниматься за зелья нужно исключительно с чистыми руками, дабы это не отразилось на результате. Поэтому, решив для себя, что ничему стоящему эта дама научить все равно не сможет, ребенок с чистой совестью пропустил вводный инструктаж волшебницы мимо ушей. Он счел, что будет гораздо полезнее, если он потратит это время на изучение обстановки классной комнаты. На одноместных столах стояли горелки и средних размеров котлы, такие же, как котел его матери, а за партами у задней стены класса обосновался большой деревянный шкаф.

Когда профессор Спраут дала задание и разрешила отправляться за ингредиентами для умиротворяющего бальзама, Северус нерешительно посмотрел на Драко. Заметив его взгляд, слизеринец усмехнулся и, повернувшись к преподавателю, вежливо спросил, можно ли Северусу тоже попробовать приготовить это зелье. Задумавшись, профессор Спраут лишь рассеянно кивнула, одолжив ребенку потрепанный годами учебник зельеварения. Заняв место в конце класса, за свободным столом, мальчик направился было в сторону шкафа с ингредиентами, но был остановлен профессором Спраут, которая сказала, что все необходимое предоставит ему сама и проследит, "чтобы обошлось без эксцессов. А то мало ли, что натворит такой малыш". Скрипнув зубами под насмешливыми взорами студентов обоих факультетов, Северус молча принял из рук профессора Спраут ингредиенты и весьма сдержанно ответив на вопрос этой раздражающей дамочки о том, умеет ли он читать, раскрыл учебник.

Автоматически следуя указаниям потрепанной книжки и стараясь игнорировать многочисленные смешки в свой адрес, Северус размышлял о том, как бы заставить эту наседку в грязной мантии наконец перестать следить за тем, чтобы он "не порезал ручки" и не обжегся, и отойти, наконец, одаривать своими драгоценными вниманием и заботой кого-нибудь другого. Например, Крэбба, который забыл убавить огонь под котлом, или полноватого Гриффиндорского мальчика, что вместо сиропа чемерицы умудрился добавить листья...

Спустя десять минут из котла полноватого гриффиндорца повалил густой синий дым. Ухмыльнувшись про себя, Северус будто невзначай отошел влево от своего котла и приготовился... Три, два, один...

БАБАХ!

Котел недотепы-гриффиндорца взорвался, окатив горячим варевом учеников, не успевших укрыться за партами. Выглянув из-под своего стола, Северус оценил масштабы взрыва и размер ущерба. Из гриффиндорцев не пострадала лишь уже знакомая ему троица. А из слизеринцев— только Драко и Пэнси, которые, видно, успели заметить странности в поведении самого Северуса, и по устоявшейся за многие годы привычке доверять своему декану, нырнули под стол вслед за ним. "Наседка" в панике носилась по классу, отчитывая Лонгботтома и отправляя пострадавших в больничное крыло.

Ликуя, что профессор Спраут наконец-то нашла себе более нужное и полезное занятие, Северус под шумок метнулся к шкафу с ингредиентами, и, торопясь, с трудом отыскал там коробочку с безоарами. Сунув в карман пару штук, он вернулся к своему месту и огляделся. Наседка наконец справилась с повреждениями классной комнаты и теперь раздавала студентам указания прибрать свое рабочее место.

Гриффиндорцы выглядели немного напуганными и взъерошенными, за исключением лохматой девчонки, которая олицетворяла собой образец хладнокровия и собранности. Драко, развернув Пэнси к себе за плечи, участливо интересовался ее самочувствием. Пэнси, заверив что с ней все в порядке и обеспокоенно оглядев внешний вид сероглазого блондина, перевела взгляд на Северуса. Кивнув мальчику с отстраненным видом и что-то шепнув Драко, девушка подошла к своему котлу с тем, чтобы, по указанию профессора Спраут, навести порядок на рабочем месте...

Таким образом, на обед в Большом зале добрались не все студенты. Во второй половине дня у пятикурсников Слизерина стояли по расписанию трансфигурация и заклинания, которые прошли абсолютно спокойно и без приключений, не считая того, что профессор Флитвик снял пятнадцать баллов с их факультета за подожженную Миллисентой Булстроуд мантию. Так как волшебной палочки у Северуса не было, он оба занятия потратил на то, что начал еще на ЗоТИ, а именно— вспоминал известные ему рецепты зелий и записывал на лист пергамента. Кое-что, конечно, ускользало из памяти, и в таких случаях мальчик пропускал место, чтобы дописать позже.

После занятий, уже по пути в слизеринскую гостиную, Северус, убедившись, что оба старосты заняты общением о несправедливо снятых Флитвиком с факультета баллах и не смотрят в его сторону, незаметно отстал и со всех ног бросился в заброшенное крыло третьего этажа. Отыскав тот самый класс, где он сегодня утром оставил птицу, мальчик аккуратно прикрыл дверцу и извлек из шкафа воробья, по-прежнему не подающего признаков жизни, если не считать слабого дыхания. Осторожно положив воробья на пыльную парту, Северус достал из кармана безоар и, кое-как отковыряв от него маленький кусочек, приоткрыл птице клювик и мизинцем затолкал безоар ей как можно дальше в глотку.

После того, как прошла минута, Северус уже было занервничал, но птица, к его величайшему облегчению, сделала глубокий вдох и забила крыльями. Резко покрутив головой, воробей вскочил на ноги и, шарахнувшись в противоположную от мальчика сторону, поспешно взлетел, но не обнаружив выхода, опустился на дверцу шкафа, настороженно глядя на своего спасителя и вертя растрепанной макушкой, расположение перьев на которой почему-то напоминало Северусу клоунский колпак. Насмешливо хмыкнув и пробурчав что-то вроде "Не очень-то и хотелось", Северус оставил на парте два кусочка хлеба, что стащил сегодня со стола еще во время завтрака, и демонстративно вышел за дверь.

Направляясь в общую слизеринскую гостиную в несколько приподнятом настроении и с чистой совестью, чудом не столкнувшись с писавшим на стенах неприличные слова Пивзом, Северус уже был в десяти метрах от заветного тупика, как услышал позади шаги нескольких пар ног. Резко обернувшись, он увидел целенаправленно приближающихся к нему Блейза, Теда, Кребба и Гойла. Неприятные ухмылочки, появившиеся на лицах слизеринцев при виде Северуса, заставили последнего в ужасе попятиться.

— Не подходите!— приказал Северус.

— Что, Северус, баллы снимешь первый раз в жизни со своего факультета?— с интересом спросил Блейз.

Мальчик только молча смотрел на приближающегося к нему хищным шагом высокого темнокожего парня. Когда Блейзу оставалось до Северуса лишь около пяти шагов, мальчик, как будто придя в себя, рванул прямо на опешившего от такого поворота событий слизеринца. С разбегу ударив его в живот и сбив на пол, ребенок ловко проскользнул между рук Крэбба и Гойла, но уже через пару мгновений упал на пол, словно споткнувшись на ровном месте. Тед опустил палочку и не спеша встал над упавшим ребенком.

Подошедшие Крэбб и Гойл самодовольно ухмылялись, а Блейз потирал ушибленный живот, попутно доставая свою волшебную палочку из рукава мантии. Северус дернулся было подняться, но Блейз сквозь зубы прошипел "Инкарцеро", и мальчик оказался крепко связан по рукам и ногам магическими веревками, вылетевшими из волшебной палочки рассерженного как тысяча мантикор слизеринца.

— Силенцио!— мстительно произнес Блейз.— Знаешь, Северус, будучи нашим взрослым деканом ты нас устраивал поскольку-постольку. По крайней мере, тебя было за что уважать. Ты был умен, силен и всегда защищал свой факультет, что бы ни произошло. И я уверен, если бы ты сейчас помнил все, случившееся вчера утром, ты и в этой ситуации выгородил бы Драко. Да, разумеется, за поступки ты нас наказывал жестко. Но об этом никто кроме нас даже не догадывался, считая, что ты потворствуешь нам во всем. А сейчас ты просто семилетний мальчишка. Обычный. Этакая заноза в заднице, которая пытается стоить из себя Мерлин знает что. Пойми, Северус, сейчас тебя не за что уважать. И дело не только в возрасте. Ты пошел против своих тогда, с этим воробьем. Ты чуть не убил из-за этого всех нас. И сегодня на зельях ты не предупредил своих об опасности с котлом этого Лонгботтома, хотя сам о ней прекрасно знал. Или догадывался. Поэтому мы решили, что раз ты от природы командным духом обделен, придется тебе его элементарно вбить. Банально, по-маггловски.

Тишину каменного подземного коридора нарушали лишь звуки глухих ударов и пыхтение слизеринцев. Самое противное было в том, что мальчик даже не мог сгруппироваться, дабы защитить хотя бы лицо и живот. Но уже минуты через три, показавшихся Северусу вечностью, Тед, стоявший у входа в коридор и следивший за отсутствием свидетелей данного урока, наконец не выдержал, и со словами "Хватит, парни, достаточно!" оттащил от тяжело дышавшего мальчишки особо увлекшегося Крэбба.

— Скажи спасибо, что ты еще легко отделался. Частично благодаря добродушию Нотта, а частично просто потому, что мы не слишком усердствовали, в память о том, что ты ничего не сказал Драко о случившемся сегодня ранним утром,— спокойно произнес Блейз, в то время как Крэбб и Гойл заносили Северуса, щедро украшенного следами побоев, в пыльный чулан для швабр.

— Он же не может ничего сказать, Блейз!— удивился Гойл.— На нем же заклинание немоты!

— Грег, это всего лишь фигуральное выражение,— воздев глаза к потолку, объяснил Тед.

Дверь в чулан захлопнулась и стало совсем темно. Северус отполз в угол и запрокинув голову, сидя на полу, облокотился на стену, обхватив колени руками и слушая удаляющиеся шаги пятикурсников. По лицу ребенка медленно текли слезы.

Wladyslaw Szpilman/ Ноктюрн Шопена cis-moll

Долгий день клонился к вечеру. В неуютную, холодную, мрачную и полутемную общую гостиную Слизерина, освещаемую тусклым потусторонним болотно-зеленым светом парящих в воздухе волшебных светильников, возвращались последние студенты, что еще задерживались в библиотеке или на отработках. Сегодня здесь было особенно тихо и безлюдно. Злой, как тысяча мантикор, слизеринский староста разогнал крайне недовольных таким поворотом событий подопечных по комнатам, не дожидаясь отбоя. И на это у него была причина. Такая маленькая, вредная, неуправляемая причина с умным взглядом чернильных глаз и длинными неопрятными прядями черных волос, спадающих на бледное лицо, которая снова с поразительной легкостью вывела Драко Малфоя из состояния душевного равновесия, между прочим, уже третий раз за прошедшие сутки!

За то время, что Северус Снейп отсутствовал в поле его зрения, Драко успел сменить уже несколько стадий восприятия происшедшего: от легкой растерянности и раздраженной злости до липкого страха и волнующей тревоги за непослушного ребенка. Но уже сейчас, после нескольких часов безуспешных поисков и выяснений обстоятельств пропажи Северуса, в его душе прочно обосновалась тоскливая задумчивая обреченность. Лежа на черном кожаном диване головой на коленях темноволосой зеленоглазой девушки, осторожно перебирающей его волосы, Драко обдумывал сложившуюся ситуацию. Северус пропал по дороге в гостиную сразу после урока Флитвика. Ни он сам, ни Пэнси, ни остальные слизеринцы не видели, когда именно и где мальчик пропал. Коллективные поиски ничего не дали, а после отбоя искать нельзя, если они не хотят нарваться на совершающих вечерний обход преподавателей.

— А на восьмом кто был?— бесцветным голосом спросил Драко у Пэнси.

— Миллисента и Дафна,— отозвалась девушка, продолжая задумчиво гладить светлые волосы красивого сероглазого слизеринца.— Сказали, что его там нет. Может, стоит сходить и посмотреть самим?

— Нельзя...— протянул Малфой.— Отбой уже через десять минут. Не успеем— нарвемся на преподов.

— Давай рискнем,— предложила Пэнси.— Ну подумаешь, отработку назначат. Отработаем, не развалимся. А если баллы снимут— так нам декан обратно потом начислит, попросим его и всё.

В серых глазах-льдинках на мгновение появился интерес— и сразу пропал.

— Все равно нельзя. Если попадемся, привлечем внимание. И тогда прощай мой значок старосты и здравствуй уважаемый Директор с его личным глубоким интересом к факультету.

— И все равно надо что-то делать,— упрямо повторила Пэнси.— Мы не можем сидеть сложа руки. Ты очень переживаешь... Я же вижу.

Драко принял сидячее положение, повернулся к девушке, внимательно вгляделся в непоколебимо-спокойные зеленые глаза и, мягко улыбнувшись, произнес:

— И ты переживаешь. Я чувствую.

Пэнси лишь неопределенно-равнодушно пожала плечами. Слегка наклонившись вперед, Драко сжал голову руками и, устало закрыв глаза, тихо произнес:

— Сейчас мы ничего не можем больше сделать. Пойти его искать— не можем. Сообщить кому-то о его пропаже— не можем. Мы даже не можем применить заклинание поиска, так как для этого надо точно знать, на каком этаже и в каком крыле искать, а чтобы проверить все наугад понадобится дня два, не меньше. И то если только задействовать всех наших. Я не знаю, что делать, Пэнси. За последние сутки он уже выпил у меня три литра крови. Я устал...

Подвинувшись ближе, девушка успокаивающе взяла его за руку и слегка погладила пальцами тыльную сторону его ладони.

— Не изводи себя так. Он обязательно найдется. Попробуй пока поспать, а завтра, рано утром, если он не вернется, мы будем искать еще.

Драко благодарно сжал ее ладошку и поднял голову. Светло-серые глаза встретились с болотно-зелеными, и он слегка подался вперед, осторожно удерживая темноволосую слизеринку за руку . Но в последний момент девушка слегка повернула голову и губы Драко коснулись лишь уголка ее губ. Мягко отстранившись, Пэнси встала и повернулась к нему лицом.

— Прости, Драко,— виновато произнесла она.— Давай не сейчас. Слишком много на нас свалилось за последние сутки. Нам нужно отдохнуть. Завтра снова тяжелый день.

— Все в порядке?— тоже поднявшись с места и обеспокоенно заглядывая в ее глаза, спросил слизеринец.

— Да, все хорошо, не переживай. Я просто тоже всего лишь устала,— невысокая брюнетка подошла к нему и, слегка приподнявшись на цыпочки, осторожно поцеловала в щеку.— Пойдем отдыхать.

Драко озадаченно кивнул и девушка, устало улыбнувшись, отправилась в свою спальню. Проводив Пэнси задумчивым взглядом, молодой человек улегся на диван, что еще хранил ее тепло. Перевернувшись на спину и положив руку под голову, он слабо улыбнулся. Может, она действительно просто устала?

Пэнси ему нравилась. Она была довольно симпатичной. Невысокая, со слегка вьющимися от природы темно-каштановыми волосами чуть ниже плеч, что последние три месяца она красила в жгуче-черный цвет, вздернутым носиком и темно-зелеными миндалевидными глазами в обрамлении не особенно длинных, но густых черных ресниц. Красилась она неярко, но со вкусом, в одежде предпочитала мягкие, спокойные тона, а волосы обычно носила распущенными, собирая их в высокий хвост лишь на зельеварении и травологии.

Драко помнил, как в детстве отец однажды взял его с собой в гости к Паркинсонам. Это было летом, после того, как ему исполнилось девять. Теренс и Присцилла Паркинсон жили в загородном особняке километрах в десяти от Хогсмида. Мистер Паркинсон был довольно обаятельным и уверенным в себе человеком, чем-то напомнившим Драко его собственного отца, и занимал пост заместителя главы Отдела Тайн Министерства Магии. Миссис Паркинсон, как мальчик понял из разговора взрослых, занималась воспитанием дочери, которая была ровесницей Драко и в данный момент находилась у дедушки.

После изысканного ужина и неинтересной светской беседы Люциус и Нарцисса уже засобирались было домой, но во время формально-вежливых слов прощания в холле, парадная дверь распахнулась и в особняк ворвалась грязная и растрепанная, но счастливая девочка в рваном розовом платье и в сопровождении причитающего домовика в цветастой наволочке. Заметив, что у родителей гости, эта оборванка резко остановилась и почтительно поздоровалась, склонив голову в приветствиии. Вздернув подбородок и смерив ее брезгливым взглядом, Драко презрительно отвернулся, на что наглая девчонка, рассмеявшись, лишь попросила его быть осторожнее, дабы не проткнуть носом их потолок, и побежала под раздражающий писк эльфа рассказывать матери увлекательную историю о том, как она лазила на высокую яблоню.

В следующий раз он увидел Пэнси только в Хогвартс-экспрессе, потом они плыли через озеро в одной лодке, а дальше была церемония распределения, где ее, как и самого Драко, Шляпа отправила на Слизерин. Училась она немного хуже Драко, особый упор делая на заклинания и зельеварение, а из профессоров уважала только их декана. Помня о словах профессора Снейпа в их первый вечер в Хогвартсе, сразу после торжественного пира, о том, что их сила в их единстве, курс Драко был весьма и весьма сплочен. Разумеется, это была заслуга и самого Драко, на которого их декан сделал ставку, как на лидера курса и потенциального старосту.

С первого курса как-то так повелось, что Пэнси всегда была с Драко рядом, стремилась к общению и всячески поддерживала, а когда он переживал не самые лучшие периоды жизни— искренне сочувствовала и помогала. Мальчик ей нравился и прекрасно об этом знал. И он привык к ней. То, что их отношения ближе к концу прошлого учебного года переросли в большие, чем просто дружба, вышло само собой. Их отцы к тому времени начали сильно нервничать, периодически срываясь на родных и близких без объяснения причин. И в преддверии последнего испытания Турнира Трех Волшебников, где Поттер снова умудрился отличиться, пройдя каким-то образом четвертым участником, Пэнси и Драко, под гнетом общих проблем, проводили все больше времени вместе.

В один из вечеров, когда оба вернулись в школу после выходных, проведенных в кругу семьи, пытаясь просто отвлечься от очередной вспышки раздражения отца, Драко ее впервые поцеловал. Пэнси не отстранилась, но и не ответила на поцелуй, лишь сжав слегка его руку и быстро умчавшись в спальню. Драко расхохотался. Это был единственный на его памяти момент, когда заносчивая девчонка выглядела смущенной. Такое зрелище надолго запало ему в душу.

Именно тогда он начал находить определенное очарование в том, как она хмурит лоб, когда задумчива или сердита, как заправляет волосы за ухо, когда волнуется и как кусает губы, когда нервничает. Со временем Пэнси перестала смущаться и начала отвечать на его поцелуи, они стали встречаться. Нет, они ни о чем не договаривались, не давали друг другу обещаний, не признавались в любви и не афишировали своих отношений. Их отношения были чем-то само собой разумеющимся, чем-то легким, привычным и простым. И Драко это более чем устраивало. А потом из злополучного Лабиринта вернулся Гарри-свет-Поттер с трупом Седрика Диггори.

До сих пор в возрождение Лорда верят лишь единицы. Драко и Пэнси не верят в это. Они это знают. Каждое собрание Пожирателей Смерти они переживают вместе. В такие моменты обычно сдержанный Драко становится более подвижным и эмоциональным, а темпераментная Пэнси, напротив, словно замыкается в себе, о чем-то напряженно раздумывая, и молча кусает губы. В такие моменты им не нужны слова, чтобы друг друга понимать.

Нет, Пожирателем Смерти мистер Паркинсон не был. Но он хорошо представлял себе всю масштабность надвигающихся событий, учитывая происходившее в волшебном мире во время первой магической войны. Идеология Лорда была близка отцу Пэнси, и действия организации он одобрял, однако, не выказывал ей открытой поддержки и вот уже вторую войну избегал принятия Метки, сильно нервничая из-за оказываемого на него в связи с этим давления, в том числе и от отца Драко, Люциуса Малфоя.

Сама же Пэнси открыто свое отношение к величайшему темному магу современности не высказывала, предпочитая наблюдать со стороны и по возможности держаться от политических распрей подальше, по примеру отца. Но презрительное отношение к грязнокровкам и предателям крови было у Пэнси и Драко общим. Драко даже всерьез планировал присоединиться к отцу в стане Волдеморта, но Люциус и Нарцисса строго запрещали сыну туда соваться, и он с нетерпением ждал собственного совершеннолетия, когда беспрекословное подчинение родителям перестанет быть его святой обязанностью.

А пока Драко Люциус Малфой был просто безмерно благодарен своей девушке за помощь и поддержку. Вспомнив недавнюю реакцию Пэнси на попытку ее поцеловать, он слегка нахмурился, решив во что бы то ни стало найти этого маленького поганца, который так ее расстроил, и не заметно для себя уснул.

Когда утром его разбудил Винс, громко поражаясь как можно столько дрыхнуть и советуя ему быстрее собираться завтракать и на занятия, Драко вскочил резко и с чувством вновь прокравшейся в сердце тревоги.

-Где Пэнси? Почему она меня не разбудила?— слегка хриплым после сна голосом спросил он.

-А я знаю?— раздраженно вопросом на вопрос ответил Винс.— Пошли на завтрак, может, она уже там.

Быстро приведя в порядок свой внешний вид несколькими заклинаниями и покидав в сумку учебники, Драко поспешно вошел в Большой зал, когда большинство студентов уже заканчивали прием пищи. Но за слизеринским столом Пэнси не было тоже. Настороженно оглянувшись, Драко занял свое привычное место между Крэббом и Гойлом, который, похоже, был весьма доволен тем обстоятельством, что сейчас его никто не заставляет двигаться и уступать место какой-то малявке. Но не успел Малфой даже ложку опустить в тарелку, как явно уставшие и недовольные длительным ожиданием совы сбросили прямо в яичницу с помидорами сразу два письма и один сверток. Одно письмо было от отца, а одно, к его великому облегчению, от Пэнси. Сверток же был подписан неразборчивым почерком школьного колдомедика мадам Помфри. Первым делом развернув сложенный вчетверо лист пергамента, исписанный почти каллиграфическим почерком Пэнси, он радостно выдохнул.

"Драко, не теряй меня. Все в порядке, я его нашла. Прости, что пошла без тебя, но было очень жаль тебя будить. На занятиях мы сегодня появиться не сможем, прикрой нас, пожалуйста. После занятий жду тебя в больничном крыле. Там и поговорим.

Обнимаю, Пэнси."

Стараясь пока не думать о том, что делают в больничном крыле Пэнси и ребенок, и что же все-таки произошло, он развернул послание отца.

"Здравствуй, Драко!

Надеюсь,у тебя все в порядке. Еще вчера заказал новые кровати в вашу спальню, сообщи, пожалуйста, когда заказ будет выполнен. Присматривай пока за Северусом. Он весьма независимый ребенок, насколько я помню. Каждый раз оплачивать ваши развлечения я не намерен. И обязательно сообщи, если Директор будет излишне настойчиво интересоваться делами факультета, это важно. Драко, в данное время у нас остановился один хороший знакомый твоей тетушки. Активно интересуется твоими успехами в школе. Исключительно приятный во всех отношениях человек. Школьные обеды, разумеется, совсем неплохи, но мы с матерью были бы весьма признательны, если бы ты почтил своим присутствием семейный ужин в честь нашего гостя на этих выходных. Кроме того, ему было бы интересно познакомиться также и с мистером Снейпом. Очень надеюсь, что Северус согласится принять наше приглашение. Лучше всего, если вы отправитесь в пятницу вечером, через камин в Хогсмиде. Удачной недели, ждем вас дома ближе к выходным.

Твой отец, Л.А. Малфой."

Прочитав послание, Драко нахмурился и задумался. Манера изложения была совершенно нетипична для отца, а об объеме письма нечего и говорить. Решив перечитать его еще раз позже, он, так и не позавтракав, рванул в слизеринскую спальню пятикурсников, куда вчера к вечеру уже были доставлены новые кровати, дабы успеть оставить сверток и оба письма и не опоздать на травологию.

Evanescence/ Imaginary

Северус не любил резких пробуждений. Совсем. Прежде чем проснуться, он предпочитал сначала прислушаться к настроению этого сумасшедшего и непредсказуемого мира. Он верил, что если окружающие его ощущения, звуки и запахи (особенно запахи!) будут приятными, то и день будет хорошим. Запахам он вообще уделял особое внимание. Мать учила его различать все зелья, что они готовили, и каждый их отдельный компонент по одному лишь запаху, и к своим неполным восьми он уже привык доверять собственному обонянию больше, чем даже зрению или осязанию.

Поэтому, вновь почувствовав перед пробуждением запах больничного крыла, он лишь тихо и разочарованно застонал. Мерлин, только не это! Снова! "Это уже становится какой-то дурацкой традицией..."— мысленно хмыкнул он, осторожно открывая глаза. В памяти медленно, подобно раздувшимся синим утопленникам, всплывали события вчерашнего безумного дня... По крайней мере, он очень надеялся, что спал не так уж долго. Все тело ломило, словно по нему прошлось стадо гиппогрифов, но мозг чувствовал себя отдохнувшим.

Вокруг действительно были салатовые стены больничного крыла, где пахло зельями и свежими простынями. Но за ширмой на этот раз он был не один. На мягком бежевого цвета стуле, задом наперед, лицом к его кровати, сидела спящая черноволосая девушка. Ее голова лежала на сложенных на спинке стула руках, а волосы почти совсем закрывали лицо.

— Пэнси!— немного хриплым после сна голосом позвал он.

Девушка встрепенулась и резко вскочила. Вид у нее был немного испуганный и растерянный, но, довольно быстро справившись с собой и натянув на лицо маску холодной отстраненности, она спросила безразличным тоном:

— Проснулся? Как ты себя чувствуешь?

— Нормально,— поморщившись при попытке сесть, произнес Северус.

— Врешь,— усмехнулась девчонка.— Но дело, конечно, твое. Не хочешь рассказать, каким образом ты ухитрился получить столько травм?

— Упал с лестницы,— мигом нашелся он.

— Да, я также мадам Помфри соврала,— с иронией кивнула слизеринская староста. — А потом ты, очевидно, закатился в чулан для швабр?

— Я не помню,— твердо глядя ей в глаза, произнес Северус.

— Мадам Помфри я ничего про чулан не сказала. Но будет лучше, если ты никогда больше не отойдешь от меня или Драко ни на шаг. Во избежание очередного падения с лестницы. Может, все-таки, расскажешь, кто с тобой так?— спросила девушка, похоже, не особенно надеясь на ответ.

— Я уже все сказал. Просто упал с лестницы. Тебе-то какое дело?— зло проговорил он.

— Да в общем-то никакого,— безразлично пожав плечами, ответила Пэнси, и, развернув стул и усевшись как положено, изящно закинула ногу на ногу. — Но когда тебя взрослые спрашивают, следует отвечать, а не хамить. Говори правду!— властно велела она.

— А ты меня заставь,— холодно глядя на нее, усмехнулся Северус.

— Надо будет— заставлю,— надменно заявила наглая девчонка. — Виновные должны быть наказаны, разве нет?

— Ну, в таком случае, можешь просто пойти и поорать на лестницу!— раздраженно огрызнулся Северус.

— Похоже, я забыла, с кем имею дело,— тихо пробормотала слизеринка после короткой паузы, и сердито продолжила:

— В любом случае, я выясню кто это сделал, понятно? С твоей помощью или без— но выясню. И тогда...

— Послушай, насколько я успел заметить, на вашем факультете мне не рады, несмотря на то, что я был вашим деканом,— перебил Пэнси мальчик.

— Поверь, на других факультетах тебе не рады еще больше,— усмехнувшись, заверила его зеленоглазая брюнетка.

— Еще больше?— скептически-удивленно переспросил ребенок, слегка изогнув левую бровь и особенно выделив голосом слово "еще". — Допустим. А тебе-то зачем об этом беспокоиться? Выслуживаешься перед Малфоем?— вызывающе поинтересовался он.

Пэнси вспыхнула и вскочила со стула. Ее губы были крепко сжаты, ноздри гневно раздувались, а взгляд так и метал если не "Авады", то сотни "Круциатусов" как минимум. Северус же так и остался сидеть со скрещенными на груди руками, насмешливо взирая на происходящие с девушкой метаморфозы. Посмотрев в холодные, пустые глаза мальчишки, она как-то сникла и без сил опустилась обратно.

— Знаешь, мне иногда кажется, что ты таким и родился,— устало произнесла девушка.

— Каким?— заинтересованно спросил он.

— Бездушной, циничной и саркастичной сволочью,— ответила она, прикрыв глаза рукой.— Я всего лишь хочу тебе помочь! Неужели так сложно поверить?

— И чем ты можешь помочь такой сволочи как я?— горько усмехнулся Северус.

— Я могу тебя защитить. Просто скажи мне правду,— попросила Пэнси, с надеждой заглядывая в черные глаза.

— Мне не нужна защита девчонки, понятно?!— резко вскинулся ребенок.— Я в состоянии защитить себя сам. Тем более от взбесившихся лестниц,— добавил он уже с иронией.

Девушка лишь усталым жестом потерла лоб, поднялась со стула и отвернулась к окну. В палате повисла звенящая тишина. Через пару минут она вновь взглянула на Северуса. На лице ее теперь была написана обычная холодность и надменность, хотя едва заметно смазанная тушь под глазами еще выдавала ее с головой. Северус почувствовал себя неловко. А Пэнси лишь произнесла, высокомерно вздернув подбородок в лучших традициях Драко Малфоя:

— Хорошо, профессор Снейп, как скажете.

Северус надеялся, что она сейчас развернется и уйдет. Ужасно не хотелось видеть последствий своих неосторожных слов, о которых он теперь жалел, ведь она ему, по сути, ничего плохого не сделала, а даже наоборот... Но слизеринка лишь тихо опустилась обратно на стул и сложив руки на груди, молча уставилась в пол. Чтобы хоть как-то сгладить ситуацию, Северус решился прервать затянувшееся молчание.

— Пэнси, а я был хорошим деканом?— спросил он первое, что пришло ему в голову.

— Идеальным,— раздраженно, но искренне произнесла девушка.

— Тогда почему мои студенты теперь так меня ненавидят?

— Вот такие мы, змеи...— развела руками Пэнси.— Уважаем только силу. А ты сейчас слабее, как бы тебе ни было противно это осознавать.

— И ты тоже?

— Что тоже?

— Тоже уважаешь только силу? И Драко такой же? — спросил Северус.— Тогда как так получилось, что только вы вдвоем еще не пытались от меня избавиться?

— Просто мы с Драко... Хм... Знаем тебя не только как декана, вот и все,— девушка нервно заправила волосы за ухо.

— Понятно— задумчиво произнес ребенок.— Знаешь, Пэнси, если ты действительно хочешь мне помочь, то попроси, чтобы мне позволили заниматься в классе зельеварения самостоятельно, после занятий.

— Зачем?— настороженно спросила слизеринская староста.

— Яды варить буду,— сверкнув на нее черными глазами, огрызнулся Северус.

— Ясно,— понимающе усмехнулась Пэнси.— Думаю, что ничего невозможного в этом нет, учитывая то, что у Драко с Поттером там еще два месяца отработок назначено. Будешь ходить туда с ними.

— А одному нельзя?— скривился ребенок.

— Нельзя!— отрезала девушка.— Или так, или никак. Хотя, если тебе понравилось падать с лестниц...

Северус промолчал, неопределенно пожав плечами. Присев на корточки возле его кровати, Пэнси слегка тронула его за руку и спросила:

— Хочешь, покажу тебе одно полезное заклинание? Это парализующие чары,— принялась объяснять она, заметив в завораживающе-черных глазах неподдельный интерес.— Выглядит это примерно так: Петрификус Тоталус!

Слизеринка резко взмахнула палочкой, полыхнула светлая вспышка— и медленно передвигающаяся по стене сонная муха без движения упала на пол у кровати Северуса.

— Научишь меня?— с восторгом и надеждой спросил ребенок у опустившей палочку девчонки.

— Зачем? У тебя же все равно нет палочки,— беспощадно спустила его Пэнси с небес на землю. Однако, заметив, что мальчик расстроился, снисходительно добавила:

— Впрочем, я могу тебе дать попробовать моей палочкой, если, конечно, ты сможешь ее обуздать.

Северус с горящими от нетерпения глазами тут же попытался вскочить с кровати, но прикусил губу, едва сдержавшись, чтобы не застонать.

— Не торопись,— сказала Пэнси, с несколько отстраненным видом помогая ему подняться.— Следов травм у тебя больше нет, но для окончательного выздоровления тебе следует еще пару дней попить восстанавливающее зелье.

Северус недовольно нахмурился, но, решив, что попить зелья пару дней— не такая уж высокая цена за возможность научиться парализующим чарам, только молча кивнул.

— На чем бы нам потренироваться...— Пэнси задумчиво провела пальцем по губам. -Надо было взять с собой этого воробья. Хотя странно конечно— воробей в слизеринских подземельях.

— Какой воробей?— напряженно переспросил Северус.

— Да Мерлин его знает,— пожала плечами девушка. — Все бился в это маленькое зарешеченное окошко, ну помнишь, в дверце этого чулана, где я тебя нашла. А под дверью лежало это,— и слизеринка продемонстрировала мальчику засохший кусок изрядно поклеванного черного хлеба. — Не знаешь, что бы это могло значить?

— Понятия не имею,— пожал плечами Северус, пряча улыбку. Только сейчас он понял, что безумно проголодался.

Пэнси подала ему свою палочку. Изящный волшебный инструмент сначала показался мальчику обжигающе-горячим, но в следующий миг, видимо, одобрив кандидатуру Северуса на роль временного пользователя, палочка стала успокаивающе теплой. Удовлетворенно кивнув, Пэнси подошла с нему со спины и взяв его руку, в которой он держал палочку, в свою, тихо произнесла:

— Смотри. Сейчас мы с тобой вместе расколдуем эту муху, а потом запоминай движение палочкой. Фините Инкантатем!

Снова вспышка света— и муха уже быстро шевелила лапками в попытках подняться. Когда ей это удалось, она с возмущенным жужжанием поспешно взлетела и замерла, усевшись на потолок в наивной надежде, что уж там-то ее точно не достанут. Контролируя движение руки Северуса, Пэнси, прицелившись, снова произнесла заклинание, прекрасно сработавшее, но не попавшее в цель.

Вошедший в больничное крыло и отвлекший Пэнси и Северуса от процесса обучения, Драко Люциус Малфой удивленно взирал на открывшуюся ему картину. Пэнси выпрямилась, и, взяв из рук Северуса свою палочку, взглянула на висевшие у входа часы.

— Привет,— улыбнулась она.— Я уж думала, что ты не придешь. Почему так долго?

— Привет. Ты же знаешь, что у меня отработки... А потом еще пришлось отбиваться от Дамблдора, который посчитал нужным напомнить мне о необходимости держать руководство школы в курсе того, что кто-то из моих подопечных так неосторожно падает с лестниц. Впрочем, смотрю, вы и без меня нашли, чем себя развлечь,— холодно и скептически усмехнулся Драко, подходя ближе и легко целуя Пэнси в щеку. В руках у него была его школьная сумка, из которой он тут же принялся выкладывать на тумбочку возле кровати Северуса целую стопку учебников.

— Это тебе,— пояснил он ребенку. — Будешь проводить время до выписки с пользой.

— Спасибо,— искренне поблагодарил его Северус.

— Не хочешь мне рассказать, о какой лестнице говорил наш уважаемый Директор? — поинтересовался Малфой.

— Обычная лестница со второго этажа на первый, — пожала плечами Пэнси. — Кое-кому надо быть осторожнее.

— Понятно, — протянул Драко, недоверчиво взглянув на свою девушку.

— Но все уже нормально, — успокоила его Пэнси.— Через пару дней, думаю, мадам Помфри уже выпишет наконец нашу общую головную боль. Как там занятия, Драко? Учителя сильно нами интересовались?

— Да нет,— пожал слизеринец плечами.— Хотя на травологию я опоздал, поэтому утверждать не могу. Может в мое отсутствие и спрашивали о чем-то.

— А почему опоздал на травологию?— спросил Северус.

— Да задумался просто,— ответил Драко.— И забыл о времени.

— Что-то случилось?— заботливо поинтересовалась Пэнси.

— Да я сегодня утром вместе с запиской от тебя, Пэнси, получил еще и письмо от отца,— сев на кровати Северуса и обхватив голову руками, произнес светловолосый слизеринец.

— Что такое? Опять за что-то ругался?— спросила девушка.

— Да нет...-задумчиво протянул Драко.— Понимаешь... Просто это письмо какое то странное. Я бы подумал, что это и не он писал, если бы не узнал его подпись и почерк. Манера написания совершенно для него нетипична.

— Может, покажешь, если там нет ничего слишком личного?— попросила Пэнси.

Драко молча достал из кармана письмо и протянул его сидящей напротив девушке. Она пробежала письмо глазами и протянула Малфою обратно.

— Если я правильно помню, то мистер Малфой никогда не писал тебе таких длинных посланий,— подтвердила она.

— Дай посмотреть!— потребовал молчавший до сих пор Северус, заглянув через плечо слизеринского старосты.

— Тебе-то зачем?— раздраженно ответил ему Драко.— Ты читать хоть умеешь?

— Советую вам вспомнить все вчерашние уроки, мистер Малфой. Это позволит вам убедиться, что я умею не только читать, но и писать,— ледяным тоном отозвался ребенок. И уже менее официально добавил:

— Хотя дело тут, конечно, не в этом...

Пэнси забрала у Драко лист пергамента и протянула его Северусу. Но, вопреки ожиданиям пятикурсников, вместо того, чтобы читать письмо, Северус поднес его к носу и принюхался. Затем его губы изогнулись в тонкой, едва заметной змеиной улыбке, и, положив письмо на прикроватную тумбочку, он облил его водой из стоящего здесь же стакана. Малфой вскочил и схватил ребенка за руку выше локтя.

— Ты что творишь?!— угрожающе прошипел он.

— Отпусти ребенка, Драко,— спокойно произнесла Пэнси, с интересом вглядываясь в мокрый лист пергамента.— И посмотри вот сюда.

Пэнси указывала пальцем на письмо Люциуса Малфоя, в котором, под воздействием влаги, каждая первая буква каждого предложения окрашивалась в ярко-зеленый цвет. Неизменными остались только обращение и подпись. Увидев настоящую суть послания, Драко Малфой лишь пораженно и совсем не аристократически присвистнул...

Muse/Endlessly

— "НЕ ПОКИДАЙ ШКОЛУ",— прочитал Драко Малфой изумрудно-зеленые буквы, ярко выделяющиеся на мокром пергаменте.— Странно. Половина письма была посвящена приглашению нас с Северусом в Малфой-мэнор, а настоящий смысл оказался диаметрально противоположным...

Тут Драко с Пэнси переглянулись и одновременно побледнели.

— Драко, он же все знает...— нервно произнесла девушка, прикусив губу.

— Похоже, что так,— согласился сероглазый блондин.

— И что теперь будет?

— Что будет?— эхом отозвался Драко.— Ему нужен Северус. Отец дал понять в письме, что он хочет, чтобы я привел его к нему.

— Зачем ему ребенок?— в ужасе спросила Пэнси.— Что он будет с ним делать?

— Лично меня гораздо больше интересует, что он сделает с моим отцом, если я не приведу этого ребенка к нему!— повысил голос Драко.

— Может, хватит говорить обо мне так, словно меня тут нет?!— возмутился Северус.— Если все дело только во мне, отводи меня куда надо, и все! У меня, в отличие от вас, нет семьи, и если меня не станет, никто не расстроится,— горько заключил он.

— Не смей так говорить, понятно?!— нервно воскликнула Пэнси. Глаза ее лихорадочно сверкали, а ладошки были сжаты в кулаки. Никогда еще Драко не видел ее настолько взволнованной. Игнорировать очередной укол ревности больше не представлялось возможным.

Ну почему он? Что она в нем нашла?! Как он мог быть таким слепым? Хотя... Девушка ведь себя и не выдавала никак. Лишь иногда он замечал, что она бывала без видимых причин раздражена, расстроена или зла, но он списывал это на общую усталость или обычное недомогание. Он и представить себе не мог, в чем истинная причина подобного поведения девушки.

Сегодня перед травологией, отправившись в слизеринские спальни дабы положить в кованый сундук всю свою утреннюю почту, Драко не выдержал и развернул сверток, подписанный почерком мадам Помфри. Внутри оказалась черная мантия профессора Снейпа, летучемышиного покроя, со множеством мелких пуговиц . Та самая, в которой он был, когда его настигло проклятие Уизли. Драко уже складывал мантию обратно, когда из ее внутреннего кармана выпал мятый лист пергамента.

Разумеется, он знал, что нельзя читать то, что адресовано кому-то другому, и он ни в коем случае не стал бы этого делать, если бы не узнал аккуратный, почти каллиграфический почерк своей девушки. Подталкиваемый прилипчивым любопытством, он осторожно развернул неаккуратно оборванный, небольшой клочок пергамента, и погрузился в чтение, с каждой строчкой бледнея все больше.

"Сон, снова яркий и такой реалистичный,

Едва-едва коснется моих губ.

Вы неприступны, холодны, эгоистичны...

Ежесекундно все скрывая от подруг,

Рискуя быть непонятой родными,

Убита взглядом черных ваших глаз.

Сарказм ваш— камень на моей могиле,

Слова на нем— осколки ваших фраз.

Не говоря ни слова в оправданье,

Еще горит любовь в моей душе,

И не облегчить боль мою уже

Проклятого, запретного желанья..."

К концу письма Драко, уже абсолютно не владея собой, тихо сполз по стене на пол и закрыл лицо руками. Он всегда воспринимал Пэнси как нечто в его жизни, само собой разумеющееся, неизменное и постоянное. Он привык, с первого курса привык видеть ее рядом, рассчитывать на ее поддержку и чувствовать на себе взгляды немого обожания, воспринимая это как должное. Он никогда не испытывал недостатка внимания со стороны окружающих, особенно девушек. Драко Люциус Малфой был красив, богат, умен и прекрасно воспитан, и, разумеется, не привык к отказам и невзаимности. Поэтому открывшаяся ему только что правда больно ударила по самолюбию, заползая в сердце, мерзким флоббер-червем ревности вгрызаясь в него и порождая сотни, тысячи, миллионы вопросов...

Почему он? Сравнения с Драко профессор Снейп явно не выдерживал, проигрывая по всем пунктам, начиная происхождением и материальным положением и заканчивая внешностью и возрастом. Когда это началось? Каким образом он, Драко, это пропустил? За что его девушка могла влюбиться в такого мрачного, угрюмого, саркастичного и жесткого человека, который к тому же был старше нее на двадцать— подумать только! Двадцать!— лет? Вопросов было значительно больше, чем ответов.

Знает ли декан о ее чувствах? "Очевидно, знает",— сам себе ответил, задумавшись, слизеринец. Уж если он, Драко, смог прочесть имя адресата по первым буквам строк, то для их декана, обладающего острым умом и недюжинной смекалкой, это и подавно не составило бы труда. Их декан был умен, силен, хитер и немногословен. Опасное сочетание, особенно если добавить к этому его острый, как меч Гриффиндора, язык и показательную даже для их факультета изворотливость. Прогоняя прочь накрепко обосновавшееся в его мозгу смятение, Драко припоминал все эпизоды взаимоотношений Пэнси со слизеринским Деканом.

Начало года. Сентябрь. Пэнси впервые в жизни расплавила котел на занятиях по зельям. "Мисс Паркинсон, будьте так любезны в следующий раз обратить чуть больше вашего драгоценного внимания на инструкции на доске, нежели на мистера Лонгботтома. Очевидно, его криворукость заразна." "Да, сэр."— смущенно кивает девушка.

В октябре, через месяц. "Мисс Паркинсон, смею надеяться, что вы больше не будете так неосторожны, чтобы пролить на ваше эссе целый флакон столь приторно-сладких духов. У некоторых людей может быть аллергия и индивидуальная непереносимость подобных запахов, вплоть до мигрени." Слизеринка краснеет, но молчит.

В начале ноября, буквально за день до роковой дуэли с Поттером. "Мисс Паркинсон, позвольте поинтересоваться, что вы такого важного там пишете, что позволяете себе игнорировать необходимость вести записи непосредственно по теме лекции?" Снейп забирает из рук Пэнси записку, быстро пробегает ее глазами и одаривает зеленоглазую брюнетку снисходительно-насмешливым взглядом. "Ваш талант, мисс Паркинсон, да в нужное бы русло... Думаю, три свитка о свойствах корня асфоделя к следующему занятию, в стихотворной форме, будут достойной пищей для вашей потребности самовыражения." Девушка вспыхивает до корней волос, и после занятия еще долгое время пребывает в расстроенных чувствах, а вечером рано уходит в свою спальню, ничего Драко не объяснив и сославшись на необходимость написания заданных Снейпом свитков...

После подобного сеанса переосмысления Драко словно взглянул на привычный снейповский сарказм и реакцию Пэнси другими глазами. Прошептав короткое заклинание, он смотрел, как на каменном полу спальни пятикурсников Слизерина догорает мятый клочок исписанного синими чернилами пергамента.

Знаменитый слизеринский принц был в бешенстве. Особенно сильная злость сжигала его душу, когда он думал о темноволосой зеленоглазой слизеринке. Пэнси Паркинсон всегда была девушкой умной, сильной, сдержанной и бойкой, и у Драко просто в голове не укладывалось, как она оказалась способна наступить на горло собственной гордости и продолжать любить этого злобного, неспособного на чувства ублюдка, несмотря на его откровенно жестокие колючие ответы. Невольно он задумался, сколько подобных уколов она могла бы простить ему самому? Ответа на этот вопрос у него не было.

Драко Малфой не привык отдавать и делиться. Он оставит свое при себе. Любыми способами. Никогда еще ему не доводилось бороться за чье-либо внимание и наступать на горло собственной гордости, но если это выходит у Пэнси, то выйдет и у него. Главное сейчас— не давать волю колючей, разрушающей, сжигающей заживо душу и пронзающей насквозь сердце, ревности. Она ничего не должна знать. Он заставит ее забыть. Главное— не срываться сейчас на маленького, ничего не подозревающего Северуса, осторожно препятствуя любому ее проявлению заботы или жалости к мальчишке.

Поэтому основной целью предоставления им ребенку целой стопки учебников для пятого курса Хогвартса была не столько забота о том, чтобы мальчишке не было скучно, сколько стремление ограничить общение Северуса с Пэнси. Если декан в детстве хоть немного походил на себя взрослого, то книги должны были увлечь его настолько, что ни времени, ни желания общаться с кем-то еще у него попросту не возникнет.

Однако он был совсем не готов к тому, что увидит, открывая массивную дверь больничного крыла, и ревность все же прорвалась наружу, несмотря на отчаянные попытки ее удержать. А истинное содержание письма отца так и вовсе выбило слизеринца из колеи. Драко был напуган, и сильно. Было очевидно, что отец попытался обойти приказ Темного Лорда привести к нему Драко и Северуса и предупредить мальчишек об опасности. Но что будет с Люциусом, если Драко не подчинится, он не знал. Перед откровенно напуганным слизеринцем стоял сложный выбор: подчиниться Лорду и отдать ему ребенка, в попытке защитить Люциуса от гнева Повелителя, или послушать совета отца и затаиться в школе, спасаясь самому и защищая мальчишку.

Довольно эмоциональная реакция Пэнси на высказанное Северусом предложение отдать его Темному Лорду почти уверила Драко в правильности этого озвученного ребенком решения, но, кое-как подавив в себе желание избавиться от соперника таким радикальным методом, Драко лишь покачал головой.

— Нет, Северус, этого делать нельзя,— сказал он, справившись с лавиной нахлынувших, словно цунами, эмоций.— Отец ясно дал понять, что не желает нашего подчинения приказу Лорда.

— Правильно,— кивнула Пэнси, слегка успокоившись.— Прежде чем принимать такие решения, нужно аккуратно разведать обстановку у тебя дома, Драко. Как там твоя мама, что с папой и будешь ли в относительной безопасности ты сам после вашей предполагаемой встречи с Лордом...

Драко благодарно сжал ее руку. По венам разливалось тепло от осознания, что девушка за него переживает и заботится о его безопасности. Он искренне надеялся, что дрожь, которая била ее тело, была именно от беспокойства за него, а вовсе не за этого похожего на волчонка мальчишку с не по годам умным взглядом цепких, напоминающих черные дыры, глаз.

— Тогда что мы будем делать?— серьезно спросил Северус, глядя поочередно то на Драко, то на Пэнси.

— Ну, конкретно вы, мистер Снейп, будете лежать в больничном крыле еще пару дней и исправно пить предлагаемые вам колдомедицинскими работниками препараты,— холодным непререкаемым тоном ответил ему Малфой. И добавил, задумчиво потирая лоб:

— А я попытаюсь связаться с матерью и выяснить, что же все-таки за бардак творится у нас дома...

Драко замолчал, услышав торопливые шаги, приближающиеся к белой ширме, отгораживающей кровать Северуса от остального пространства палаты больничного крыла. Обладательница шагов и главный колдомедик школы чародейства и волшебства по совместительству, мадам Помфри, гневно обвела ребят пристальным взглядом.

— Это еще что за сборище?— возмущенно поинтересовалась она.— Ему нужен покой! Мисс Паркинсон,я вас просила позвать меня, когда он проснется, а не устраивать здесь шумные беседы. Все, время посещений вышло. Мисс Паркинсон, мистер Малфой— немедленно возвращайтесь к себе в гостиную, отбой уже был. То, что вы являетесь старостами, еще не дает вам права пренебрегать школьным уставом.

— Прошу прощения, мадам Помфри,— извинился Драко.— Мы уже уходим.

И, взяв за руку неохотно последовавшую за ним девушку, он вышел в длинный сводчатый коридор.

Evanescence/Bring me to life

Несмотря на обещание мадам Помфри выписать его через пару дней, Северус находился в больничном крыле уже неделю, и данное обстоятельство выводило деятельного и подвижного ребенка из себя не хуже заботливого кудахтанья профессора Спраут и приторно-сладкого голоска профессора Амбридж. Мальчик был глубоко убежден, что мадам Помфри делает все возможное, дабы продержать его в больничном крыле как можно дольше, выдумывая для этого самые разные версии объяснений и уговоров. Он даже поделился своими мыслями с Драко и Пэнси, которые заходили в больничное крыло каждый вечер, чтобы его проведать и рассказать последние новости на факультете. На недоуменный вопрос Драко "Зачем ей это нужно?" Северус раздраженно ответил, что вероятнее всего у мадам Помфри истекает срок годности некоторых зелий, и она стремится побыстрее влить их в него, потому что ей жалко их выбрасывать, чем вызвал оглушительный смех обоих слизеринцев. Обидевшись и отвернувшись, он не разговаривал с ними потом еще дня два, демонстративно и с крайней степенью заинтересованности на лице перечитывая учебник ЗоТИ до тех пор, пока пятикурсники не выходили за дверь.

На третий день информационный голод взял свое и Северус встретил своих ежедневных посетителей как ни в чем не бывало, отложив книгу и поздоровавшись. Драко и Пэнси тоже сразу повели себя так, словно и не было этих двух дней молчания и не стали акцентировать внимание на изменениях в его поведении, за что он был им безмерно благодарен. Однако на просьбу Северуса продолжить обучение заклинанию, Пэнси ответила отказом, покосившись на Драко и сославшись на нестабильное состояние ребенка, хотя он был уверен, что чувствует себя прекрасно. Пару раз девушка заходила к нему одна, ранним утром, еще до завтрака, и снова аккуратно пыталась выяснить истинные причины переселения мальчика в больничное крыло, но он сразу же резко и грубо пресекал подобные попытки. Пэнси не обижалась, но расспросы прекратила,вместо этого живо интересуясь у мадам Помфри состоянием здоровья Северуса и планируемым сроком его выписки.

С каждым днем оба слизеринских старосты выглядели все более замкнутыми, задумчивыми и расстроенными, что легко объяснялось тем обстоятельством, что Драко так и не удавалось связаться ни с матерью, ни с отцом. Пэнси всячески поддерживала его, стараясь не отходить от молодого человека ни на шаг, хотя сама выглядела едва ли не более растерянной, и моральное состояние пятикурсников усугублялось тем больше, чем быстрее приближалась выписка из больничного крыла Северуса.

Наконец, в субботу утром мадам Помфри радостно сообщила Драко и Пэнси о том, что завтра собирается отпустить мальчика обратно на факультет. Радости ребенка не было предела, а вот вид Драко и Пэнси был ну просто диаметрально противоположным, словно им сообщили не о выписке Северуса, а о нападении на него сотни мантикор, и субботний вечер прошел почти в полной тишине, лишь Драко проверял знания Северуса по учебнику трансфигурации, задавая вопросы по параграфам и изредка поправляя и подсказывая, если мальчик ошибался или чего-то не помнил. Пэнси же молча сидела на стуле задом наперед, о чем-то напряженно раздумывая, и лишь когда мадам Помфри принесла ребенку последние зелья, высказала желание лично проследить за тем, чтобы он их выпил. Игнорируя уничтожающие взгляды сероглазого слизеринца, девушка, отвернувшись, тщательно проверила принесенные колдомедиком препараты и буквально с рук напоила ими ребенка, невзирая на крайнюю степень недовольства обоих мальчишек.

Посидев с Северусом еще около полутора часов, Драко и Пэнси поспешно засобирались на ужин, и едва за ними захлопнулась дверь, ребенок почувствовал резко навалившуюся, тяжелую, словно гиппогриф, сонливость. Отложив учебник по зельям, повернувшись на бок и накрывшись одеялом до самого подбородка, он уснул глубоким, крепким сном без сновидений.

Круглая, бледная, словно нарисованная на черном, без звезд, небе, луна осторожно заглядывала в широкое полукруглое окно больничного крыла, прокладывая от него до самой двери, мимо кровати черноволосого спящего ребенка, длинную узкую дорожку призрачного желтоватого света.

Внезапно тишину просторной палаты мальчика нарушил едва слышный скрип открывающейся массивной двери, и в свете ленивой сонной луны проявилась, бесшумно ступая, невысокая человеческая фигура в мантии с накинутым на голову капюшоном. Осторожно, воровато оглянувшись по сторонам, ночной посетитель снял с головы капюшон и в обманчивом лунном свете мелькнули на мгновение черные, слегка вьющиеся локоны. Немедленно отойдя в тень и легким быстрым шагом приблизившись к кровати спящего ребенка, фигура в мантии долго вглядывалась в его спокойное, умиротворенное лицо, а затем женский голос произнес тихим, едва слышным шепотом:

— Простите меня, профессор... Если бы вы знали, что я собираюсь сделать, вы были бы в бешенстве. Но другого выхода я не вижу. Вы упорно молчите, а завтра вас уже выписывают... Медлить больше нельзя, иначе будет еще хуже.

Тряхнув головой, словно прогоняя прочь остатки сомнения и нерешительности, девушка медленно подняла руку с зажатой в ней палочкой.

— Легиллименс!— напряженно приказала она.

В мыслях спящего мальчишки с резвостью двух сотен пикси замелькали все воспоминания последней недели. Больничное крыло, портреты, Пивз, Драко, Директор, Пэнси, воробей, Блейз с компанией, пожар... Наконец в воспоминаниях особенно ярко засверкали разборки пятикурсников-слизеринцев с маленьким дерзким черноволосым мальчишкой, который сразу начал резко ворочаться и метаться во сне. Фигура у кровати слегка покачнулась, продолжая с усилием удерживать волшебную палочку в дрожащей вытянутой руке, что с каждым мгновением становилось все сложнее.

Вдруг девушка в мантии упала на холодный каменный пол палаты так, будто кто-то незримый, сильный и до крайности рассерженный резко толкнул ее в грудь. Теперь мягкий свет призрачной луны услужливо позволял до мельчайших деталей разглядеть бледное ошарашенное лицо слизеринской старосты девочек, Пэнси Паркинсон, которое отражало сейчас смесь самых разных эмоций. В болотно-зеленых, широко распахнутых глазах заинтересованному зрителю можно было разглядеть одновременно страх, боль, жалость, уважение, восхищение, решимость и непреодолимую жажду жестокой, равноценной поступку ее одноклассников, мести. Медленно поднявшись и легким заботливым жестом поправив одеяло на кровати спящего ребенка, Пэнси почти бегом покинула тишину просторной, слегка освещенной тусклым лунным лучом палаты, а черноволосый мальчишка так и не смог успокоиться, постоянно, до самого утра возвращаясь во сне мыслями к жутким, тревожащим душу событиям недельной давности...

Проснулся Северус от того, что мадам Помфри активно тормошила его за плечо совершенно бесцеремонным способом, нетерпеливо приговаривая:

— Северус, просыпайся! Быстро! Да что ж это такое? Просыпайся, говорю!

— Что случилось?— тряхнув головой в попытке прогнать остатки беспокойного сна, спросил он.

— Немедленно поднимайся, одевайся и к себе в гостиную!— не терпящим возражения тоном приказала мадам Помфри сонному ребенку.— Мне срочно нужно освободить кровать, больше нет места, а ты уже здоров.

Не решаясь больше ни о чем спрашивать, Северус быстро переоделся и вышел из за ширмы. В больничном крыле царили хаос и суматоха. В комнате приемного покоя полулежали на кушетках Блейз, Тед, Крэбб и Гойл. Внешний вид молодых людей поражал своей живописностью. Тела слизеринцев целиком были покрыты множеством жуткого вида нарывов и они сильно, до рвоты кашляли, исторгая вместе с завтраком впечатляющее количество крови. При виде Северуса бледное лицо Крэбба перекосилось ненавистью.

Прокашлявшись и сплюнув в стоящий перед ним таз очередную порцию крови, он хрипло произнес, злобно сверкая на ребенка маленькими водянистыми глазками:

— Это ты, сволочь! Я знаю, это ты! Говори, что ты сделал! Что это за яд?

— Не несите ерунды, мистер Крэбб!— гневно осадила здоровенного слизеринца мадам Помфри.— Мальчик только что проснулся. Он не может быть причастен к этому отравлению не только в силу своего возраста, но и в силу невозможности его физического нахождения сразу в двух местах!

Но ответить ей Крэбб не смог из-за в очередной раз настигшего его кровавого кашля. Блейз, явно желая взять почетную обязанность спора с колдомедицинским работником на себя, успел лишь открыть рот, а в следующий момент уже повалился на бок, захлебываясь кровью пополам с рвотой. Громко причитая и больше не обращая на удивленного Северуса никакого внимания, мадам Помфри кинулась переворачивать на бок уже лежащего без сознания темнокожего слизеринца.

Пожав плечами и злорадно про себя усмехнувшись, мальчик бодрым шагом покинул вконец опостылевшее ему больничное крыло.

Poets of the Fall/Sleep

Направляясь в большой зал на завтрак, Драко Люциус Малфой пребывал в том самом крайне скверном расположении духа, которое не покидало его последние две недели с тех пор, как половина пятого курса факультета Слизерин прочно обосновалась в светло-салатовых стенах больничного крыла Хогвартса. Все эти две недели донельзя раздраженный и обозленный на всех и вся слизеринский староста успел сломать себе мозг размышляя, анализируя, сопоставляя... И общая картина у него, надо признать, складывалась преотвратная...

Главный колдомедик мадам Помфри определила тип яда уже на следующий после факта отравления день, но противоядие в виду временной недееспособности школьного зельевара руководству школы пришлось заказывать специально в аптеке Лютного переулка, и данное обстоятельство продлило мучения Крэбба, Гойла, Нотта и Забини еще на три дня.

Естественно, что расследовать покушение на убийство никто не стал, так как Дамблдору выгоднее было замять это дело, нежели писать объяснительные в разные правительственные инстанции, рискуя своим креслом, репутацией и остатками и без того шаткого в последнее время авторитета, и Драко это прекрасно понимал. Поэтому, когда Дамблдор попробовал надавить на слизеринских старост в попытке провести собственное внутреннее расследование загадочного отравления, Пэнси с самым невинным видом заверила его, что понятия не имеет, кому было нужно травить ее однокурсников, аккуратно уточнив, что кроме как со студентами факультета Гриффиндор у них конфликтов ни с кем не было, а Драко с самым оскорбленным выражением лица потребовал пригласить в школу авроров для расследования этого возмутительного происшествия официально уполномоченными представителями Министерства, которые, собственно, и должны этим заниматься.

Директор же после такого заявления поспешно свернул допрос, мягко объяснив ребятам, что если бы их однокурсники подверглись проклятию, то виновного можно было найти при помощи Приори Инкантатем. А так как это совершенно точно был яд, то вычислить его изготовителя или заказчика практически невозможно, потому что зельеварение является той областью магии, в которой волшебник при работе не способен оставить никаких следов своих чар. Расспросы руководством школы домовых эльфов тоже ничего не дали. Ушастые лупоглазые создания, колотя себя чем попало, в один голос пищали, что яду в их кухне взяться неоткуда, и посторонних— ни студентов, ни преподавателей— в их владениях не появлялось уже почти неделю. А последними были близнецы Уизли с Гриффиндора, на что Пэнси не преминула заметить, что она так и знала. Но Дамблдор, как обычно, ненаглядных красно-золотых отмазал.

Четверо пострадавших пятикурсников Слизерина лежали в больничном крыле до сих пор. И хотя мадам Помфри удалось избавить их и от жутковатого вида нарывов, и от кровавого кашля, покидать свою палату не торопились, ежедневно литрами глотая восстанавливающее зелье в виду не прекращающейся и не ослабевающей тяжелой усталости. Драко навещал однокурсников каждый день, почти всегда один, так как Пэнси обычно открещивалась от перспективы составлять ему компанию, находя каждый раз для этого весьма убедительные причины и оправдания. Слизеринец немедленно отметил про себя это обстоятельство, с горечью подумав, что посещать Северуса она и сама никогда не была против, и уговаривать не требовалось...

Возвращаясь вечерами после визитов к однокурсникам в свою гостиную, Драко также серьезно опасался не только за физическое здоровье ребят, но и за психическое. Просто потому, что был не в силах понять природу прочно укоренившегося в их головах бреда. Все четверо в один голос обвиняли в случившемся Северуса, и аргументы Драко, что мальчик все это время безвылазно находился в палате больничного крыла, на них не действовали. Когда же слизеринского старосту посетила догадка, что подозрения одноклассников не беспочвенны? Он не мог сказать этого с уверенностью, но, скорее всего, после того, как Гойл проговорился, что "отомстила все-таки эта мелкая сволочь". На дальнейшие расспросы Драко, за что же Северус мог им мстить, ребята довольно путано и неубедительно объяснили, что, видимо, за то, что они были против его присутствия на факультете. Северус же, в свою очередь, на попытки Драко выяснить правду, просто упрямо отмалчивался, лишь периодически неприятно ухмыляясь. Когда же слизеринец поинтересовался, что за конфликт произошел у него со старшими ребятами, мальчик довольно грубо ответил, что это не его ума дело и отправился в спальню, сославшись на необходимость срочно покормить воробья.

Кстати, о воробье. Еще одна причина плохого настроения мистера Малфоя, которая вот уже вторую неделю будит немногочисленных обитателей слизеринской спальни пятикурсников в шесть утра громким, голодным и требовательным чириканьем. Северус, конечно, реагирует быстро, вскакивая и затыкая Джокеру, как он его называет, клюв каким-нибудь кусочком вчерашнего хлеба, который он теперь постоянно таскает с собой в кармане мантии, несмотря на презрительный взгляд и выражение крайней степени брезгливости, появляющееся на лице Драко всякий раз, как ребенок тащит эти корки со стола в карман, но уснуть снова после утренних трелей пернатого будильника у слизеринца не выходит. Как следствие— больная голова и преследующее его весь день состояние раздражения и глубокой задумчивости, усугубляющееся еще, помимо проблем на факультете, тем, что связаться с семьей ему до сих пор не удавалось.

Драко очень не хотелось, чтобы об этом кто-то знал, поэтому он считал своей прямой обязанностью перед семьей держать себя в руках и, не приведи Мерлин, ничем себя не выдать, не дать повода для сплетен и пересудов. Каждый раз, перед тем как заснуть, молодой человек подолгу успокаивался, убеждая сам себя в том, что родители все еще живы, а утром придет новый выпуск "Ежедневного Пророка" без таких ужасных для него новостей. Сдерживаться, оставаясь наедине с собой, было сложнее всего.

Назойливые, коварные, липкие мысли лезли в голову Драко каждый раз, когда рядом не было никого, способного отвлечь, успокоить, переключить его внимание... Днем с этой функцией успешно справлялись Пэнси и Северус, вечером— Поттер и пострадавшие однокурсники, а ночью страх и жалость к себе окружали со всех сторон, взирая на него жуткими, светящимися желтыми глазами сквозь плотную темно-зеленую ткань полога его кровати...

Но последние сутки дались мистеру Малфою тяжелее всего. Рядом больше не было Пэнси. Нет, девушка никуда не делась. Она все также ходила на занятия и в библиотеку, и также появлялась в их общей гостиной вечером, но ее поддержки Драко больше не чувствовал. И поделом. Сам виноват. Пошел на поводу собственных эмоций и дал им волю. А ведь за все нужно платить...

Дело в том, что позавчера вечером Драко наконец получил ответы на так интересующие его вопросы. Во— первых, о том самом падении Северуса с лестницы. Просто чуть раньше освободившись после отработки Драко подслушал разговор Забини, Нотта, Крэбба и Гойла, в котором они обсуждали, что "мало наваляли этому зарвавшемуся сопляку". И этого знания слизеринцу оказалось достаточно, чтобы все детали сложного паззла в его голове встали по местам. Забини, Крэбб, Гойл и Нотт решили поучить Северуса уму-разуму и обеспечили ему путевку в больничное крыло, дабы освободить ребенку кучу времени для обдумывания своего недостойного поведения. Так что месть этим товарищам явно имела место быть. Другой вопрос, что Северус сам этого сделать не мог. Слишком мал. Да и не выходил он из больничного крыла никуда, мадам Помфри точно бы заметила. Значит, кто-то отомстил за него. И Драко знал только одного человека, который был на это способен ввиду своего особого к мальчишке отношения...

Догадка полыхнула в его мозгу яркой вспышкой и разлетелась вокруг тысячами осколков вопросов, чувств и эмоций. Сложно сказать, что конкретно он тогда испытывал. Это был какой-то дикий коктейль из шока, восторга, ревности и страха. Так и не зайдя в палату к однокурсникам, он рванул вниз в слизеринские подземелья. Как нарочно, Пэнси была там. Одна. Остановившись прямо напротив девушки и глядя так, словно увидел ее впервые, он молчал. Слизеринка поднялась с черного кожаного кресла у камина.

— Ты рано. Что-то случилось?— спросила та, которую он знал столько лет, а оказалось, что и не знал вовсе.

— Зачем ты это сделала?— только и смог спросить Драко.

— Что сделала?— непонимающе уставилась на него девушка.

И тут хвалёная малфоевская выдержка дала сбой. Рванувшись вперед, он схватил зеленоглазую брюнетку за плечи и резко прижал к каменной стене у камина.

— Пэнси, что ты творишь? Зачем? Ради чего? Или, правильнее спросить, кого? Ты понимаешь, что это покушение на убийство?

— Да ничего бы с ними не случилось!— пытаясь вырваться из железной хватки высокого блондина, заявила девчонка.— Эти твари заслужили! Нападение на ребенка должно быть наказано! Пусти, мне больно!

— Так это была месть за ребенка, Пэнси?— словно не замечая выступивших на ее глазах слез, прошептал Драко.— Или за любимого человека?

Девушка замерла и только смотрела на него удивленным взглядом широко открытых глаз.

— Да, Пэнси, я все знаю,— кивнул Драко, всматриваясь в затягивающую болотную зелень ее взгляда.— Неужели ты действительно его любишь так, что за него способна убить? Это после всех его издевательских, обидных реплик в твой адрес?

Девушка молчала. По застывшему, словно воск, лицу катились редкие крупные слезы.

— Мы же всегда были вместе с тобой. С первого курса. Помнишь?— продолжил Драко дрожащим голосом. Его трясло.— Когда это началось, Пэнси? Когда ты растеряла остатки своей гордости? Когда и как этот ублюдок запудрил тебе мозги?

— Не смей так о нем говорить!— наконец отозвалась девушка звенящим от гнева голосом.— Понятно? Никогда не смей!

— Я буду говорить о нем так, как считаю нужным и тогда, когда того захочу!— повысил голос Драко. Его тон стал угрожающе-опасным. Слизеринка вздрогнула.

— Так это правда?— пораженно прошептал сероглазый блондин потерянным и каким то бесцветным голосом.— Ты правда его любишь?

Пэнси молчала, но взгляд не отвела. Драко отпустил ее и отошел на шаг.

— Послушай,— быстро зашептал он.— Этого просто не может быть, это неправильно, нелогично, невозможно! Он бедный полукровка, ни денег, ни внешности, ни характера! Что он может тебе дать? Он старше тебя на двадцать лет! Двадцать! Ты это хоть понимаешь? Да он даже не способен на чувства! Он даже не посмотрит никогда в твою сторону, Пэнси! Включи, наконец, свой рассудок!

Но девушка так и продолжала стоять у стены со слезами на щеках и искусанными почти в кровь губами, и лишь слегка покачала головой в ответ на реплику Драко.

— Нет?— издевательски переспросил слизеринец. Глаза его безумно, лихорадочно блестели.— Тогда я подумаю за тебя сам, понятно? Я никому не позволю забрать то, что принадлежит мне! А ты моя, Пэнси. Никогда об этом не забывай.

Развернувшись и выбежав из общей гостиной в коридор, Драко уже не видел, как девушка, пользуясь собственным одиночеством, медленно опустилась обратно в кресло и горько плакала, дрожа всем телом, обхватив себя руками за плечи и завесив лицо черными, как смоль, волосами...

Вчера они оба, не сговариваясь, вели себя как обычно, изредка перекидываясь ничего не значащими фразами и не позволяя себе дать окружающим повод для сплетен, толков и пересудов, но наедине не обменивались даже взглядами. Драко корил себя за несдержанность и винил за испорченные отношения с девушкой лишь себя самого и свой страх. Он просто не мог поверить, что Пэнси, его Пэнси, которую он знал уже столько лет, способна на такие жуткие поступки. Как относиться к ней теперь Драко не знал, испытывая по отношению к девушке одновременно страх, боль и восторг. Зато он точно знал, как решить одновременно две проблемы: спасти собственную семью, выполнив приказ Темного Лорда, и собственную девушку, параллельно избавившись от соперника, пока это возможно...

Linkin Park/Numb

Бездумно отмывая пятнадцатый по счету долбаный котел, Северус был зол как никогда. Его исследования снова зашли в тупик. Вот уже вторую неделю он безуспешно пытался модифицировать зелье старения так, чтобы оно имело не временный, а постоянный эффект, возвратив ему первоначальный тридцатипятилетний возраст и сохранив при этом личность и память.

Пэнси, как и обещала, упросила Драко брать мальчика с собой на отработки. Поворчав для приличия, Малфой дал свое согласие, но при одном условии: Северус должен помогать слизеринцу выполнять его часть работы, и только затем получать доступ к лаборатории и ингредиентам. Ведомый жаждой мести, ребенок согласился на условия Драко не раздумывая. Природная злопамятность не позволяла забыть ни мгновения последней беседы Северуса с Блейзом и компанией, и спускать им с рук такое с собой обращение он не собирался. Его не смущала ни разница в возрасте и силе, как магической, так и физической, ни численное преимущество его противников.

Разумеется, в данный момент возможности отомстить зарвавшимся студентам, осмелившимся напасть на декана, у него не было. Но такая возможность есть у того, кем он будет... То есть, был. Судя по всему, Северус смог стать настоящим, сильным и искусным магом, которого уважали и боялись. "И ненавидели",— ехидно подсказал внутренний голос приторно-сладеньким тоном, почему-то сильно напомнившим ребенку профессора Амбридж.

Теперь работа Драко отнимала у него гораздо меньше времени и усилий, учитывая то, что Северус в своем стремлении как можно скорее оказаться в лаборатории, расправлялся с предложенной на вечер работой гораздо быстрее и качественнее Малфоя и Поттера. Обычно парни работали в полной тишине, лишь изредка тренируя друг на друге остроумие и время от времени пополняя свои и без того богатые запасы бранной лексики, не особенно смущаясь при этом присутствием в кабинете зельеварения ребенка и декана Слизерина по совместительству. Но порой перепалки этих "лучших врагов", как называл их про себя мальчик, настолько сбивали его с толку и выбивали из колеи, вмешиваясь в раздумья и путая мысли, что Северус откровенно вздыхал с облегчением, когда Драко наконец заканчивал с его помощью свою часть работы и, злорадно усмехнувшись Поттеру и бросив напоследок еще пару-тройку колючих фраз, отправлялся навещать однокурсников в больничное крыло под мелодичный скрежет зубов черноволосого очкарика.

Как только за Драко закрывалась дверь кабинета зельеварения, Северус едва ли не вприпрыжку бежал в лабораторию, применять все те рекомендации, что за день успевал откопать в куче пыльных библиотечных фолиантов. Учитывая то, что мальчик мог без зазрения совести пользоваться своими привилегиями декана, посещая любую секцию библиотеки и имея доступ к любой книге, это было проще зелья от фурункулов. Но эффект каждого полученного им в результате экспериментов варева был чрезвычайно далек от искомого. Подопытные крысы либо просто дохли, либо дохли от старости, либо взрывались, как те пять старых чугунных котлов, зелье в которых Северус так и не смог контролировать.

Тяжело переживая неудачу за неудачей, нервничая и постоянно срываясь на окружающих, Северус думал о том, что время стремительно утекает сквозь пальцы, а день выписки его противников приближается с бешеной скоростью, и ничего хорошего это ребенку не сулило, особенно если учесть слова Пэнси о том, что они винят его в этом отравлении.

Несколько раз девушка ходила в больничное крыло вместе с Драко, но после того, как Северус в очередной раз не уследил за котлом, отправляла слизеринца к однокурсникам одного, утверждая, что если за мальчиком не приглядывать, то он имеет все шансы разнести его же собственную лабораторию еще до Рождества. Таким образом, один Северус больше не оставался, и это обстоятельство бесило ребенка все больше с каждым днем, сильно ограничивая его исследовательские возможности. Драко составлял ему компанию на отработках, а Пэнси— в лаборатории, умудряясь при этом почти друг с другом не пересекаться.

То, что Пэнси явно избегает Драко, было очевидно даже ребенку. Правда, в чем причина этих перемен в отношениях слизеринцев, Северус не догадывался. К Пэнси у него были свои вопросы, которые он предпочитал держать при себе до поры, до времени, догадываясь, что ответы на них абсолютно точно вряд ли пришлись бы ему по нутру. Разумеется, отравились слизеринцы не случайно, да к тому же в таком интересном количестве и составе, и Северус знал практически наверняка, кого им следует за это поблагодарить.

Сомнений не было— первое впечатление мальчика о Пэнси оказалось верным. Девушка действительно была весьма умна и опасна, но мотивы ее поступков по-прежнему оставались для него загадкой. Говорила она с Северусом все также прохладно, насмешливо и высокомерно, всем своим видом демонстрируя полное к нему пренебрежение, однако действия девушки просто кричали об обратном. Северусу легко сходили с рук как непослушание, так и резкие выпады в адрес девушки, которые он иногда позволял себе в периодических приступах вспыльчивости и раздражения. Мальчик не понимал, зачем ей понадобилось за него мстить и этот поступок девушки в силу своей необъяснимости одновременно восхищал его, удивлял, раздражал и пугал.

В первый же день в больничном крыле он сам себе поклялся, что обязательно отомстит всем, кто был виновен в его вынужденном здесь пребывании, и способ мести он обдумывал долго и тщательно. Конечно, отравление приходило на ум в первую очередь, но эффект от этого был бы временным и не гарантировал бы ему безопасности в дальнейшем. Чтобы себя оградить от безграничной благодарности пострадавших пятикурсников, ему следовало во что бы то ни стало вернуть собственный возраст, силу и магическую мощь. Так и родилась безумная в своей невыполнимости идея модификации зелья старения, которая занимала теперь мысли ребенка практически круглосуточно, побуждая его пренебрегать едой, сном и учебными занятиями. За те почти две недели, что он работал в собственной лаборатории (как же все-таки странно звучит!), он уже успел совершенно бесполезно потратить пять котлов и более половины запасов ингредиентов для зелий в тщетных попытках добиться нужного результата, чувствуя себя с течением времени все более подавленным и угнетенным.

Сегодня Драко решил, пользуясь высокой степенью занятости профессора Спраут и, соответственно, невозможностью ее контроля за его отработкой, не явиться в кабинет зельеварения вовсе, полностью переложив на Северуса почетную миссию драить ровно восемнадцать котлов, оставшихся после сдвоенных занятий хаффлпаффских и рейвенкловских первокурсников, которым Северус был безгранично благодарен хотя бы за то, на их курсе учится целых три таких сказочных недоумка, умудрившихся взорвать свои котлы к Мерлиновой бабушке, освободив тем самым вконец замученного ребенка от навязанной ему слизеринским старостой обязанности их чистить.

Однако, отложив пятнадцатый по счету котел в кучу уже отчищенной им посуды, Северус обреченно застонал. Еще три котла терпеливо дожидались своей очереди, а вот у мальчика терпение уже явно подошло к концу. Руки ныли и дрожали, а ведь ему еще потом этими руками нужно будет нарезать ингредиенты и варить очередной экспериментальный образец старящего зелья. Поттер уже закончил чистить флоббер-червей и, мерзко ухмыляясь, покинул кабинет полчаса назад, благоразумно поостерегшись, однако, высказывать вслух какие-либо колкости и комментарии в адрес мальчика, памятуя, вероятно, о том, что тот еще способен снять с некоторых наглых гриффиндорцев энное количество баллов. Устало потерев лоб, он протянул руку за шестнадцатым котлом, когда в кабинет легкой, уверенной походкой вошла Пэнси.

— А Драко разве ушел уже?— оглядевшись, поинтересовалась она у не удостоившего ее вниманием Северуса.

— А он разве сюда заходил?— огрызнувшись, вопросом на вопрос ответил он.

Девушка в ответ понимающе ухмыльнулась и промолчала, лишь смерив ребенка внимательным взглядом. Затем, пройдя к шкафу с принадлежностями для зельеварения, она быстро отыскала там пару перчаток из драконьей кожи и натянув их на руки, с энтузиазмом взялась за чистку одного из двух оставшихся котлов. Настороженно посмотрев на девушку и скривив губы в скептической усмешке, Северус спросил деланно-безразличным тоном:

— Ну и зачем ты все это делаешь?

— Можешь считать, что из сострадания к ближним,— отскребая особенно упрямое въевшееся пятно, весело откликнулась слизеринка.

— И с каких же пор твой Декан стал для тебя ближе собственных однокурсников, позволь узнать?— язвительным полушепотом спросил мальчишка.

Девушка заметно напряглась и наклонила голову ниже, так, чтобы черные локоны надежно скрывали ее лицо,— прием, которым Северус сам часто пользовался, дабы скрыть от окружающих собственные эмоции. Примерно через минуту из-за черной завесы блестящих волос девушки раздался ее голос, в котором мальчик, внимательно прислушавшись, смог различить тщательно скрываемые непонятные ему вибрации:

— Ты чего злой такой? Из-за котлов этих? Ну хочешь, я поговорю с Драко на тему эксплуатации детского труда?

— Не уходи от темы,— спокойно попросил ребенок.— Зачем тебе понадобилось за меня мстить собственным одноклассникам, да к тому же настолько жестоким способом? Только не надо врать, что это не ты.

Неимоверным усилием воли взяв себя в руки, Пэнси посмотрела на него прямым и достаточно уверенным болотно-зеленым взглядом.

— Хорошо. Только с чего ты взял, что это из-за тебя? У меня просто старые счеты с этими тварями. И тебя это не касается, понятно?

— Конечно, понятно,— насмешливо кивнул Северус.— И я бы даже поверил тебе, если бы мне вдруг посчастливилось внезапно забыть твои настойчивые попытки добраться до истины и степень твоей злости и негодования в тот день, когда я очнулся.

Пэнси нахмурилась и прикусила губу. Затем отложила в сторону котел вместе с перчатками и, поднявшись на ноги, принялась нервно метаться по кабинету, избегая смотреть на Северуса. Последний смотрел на терзания девушки со смесью недоумения и насмешки. Минуты через три ему наскучило и, отложив очередной отчищенный котел в сторону, он поднялся на ноги.

— Мне ждать ответа или не стоит?— поинтересовался он с саркастической усмешкой, отчаянно стараясь не сорваться и не наговорить лишнего, рискуя вывести девчонку из себя и окончательно потерять призрачную возможность услышать ответы на так интересующие его вопросы.

Но внезапно, к вящему изумлению Северуса, зеленоглазая брюнетка словно взорвалась.

— Что тебе от меня нужно?— почти прошипела она сквозь зубы.— Тебе следовало бы мне спасибо сказать! Я сделала то, чего ты сам хотел бы больше всего, но на что у тебя сейчас явно не хватит способностей! А ты вместо этого только добиваешь своего, возможно, единственного друга своей подозрительностью!..

— А я тебя об этом просил?— гневно перебил ее Северус.— Мне не нужна ничья помощь! Особенно от девчонки! И друзья мне тоже не нужны, ясно? Запомни, я вполне способен постоять за себя сам!

— Я заметила,— холодно усмехнулась Пэнси.— Ты вполне способен самостоятельно игнорировать все, что с тобой творят эти сволочи.

— Тебя это не касается, Пэнси!— повысил голос Северус.— За Малфоем своим присматривай! Просто заглядывай ему в рот, как обычно, исполняя роль его безропотного придатка! У тебя это прекрасно получается.

Резко побледнев и затравленно оглянувшись, девушка отступила на пару шагов назад, а затем направилась к выходу, круто развернувшись на каблуках.

— Остынешь— дай знать,— через плечо бросила она мальчишке. Опомнившись и повинуясь страху навсегда потерять последнюю возможность расставить все колбы по полкам, Северус немедленно сменил тактику, и произнес холодно, скрестив руки на груди и добавив в голос максимум уверенности:

— А ну стоять!

От неожиданности девушка словно запнулась. Медленно обернувшись, она лишь молча приподняла левую бровь.

— Немедленно вернитесь, мисс Паркинсон,— неестественно властный для семилетнего ребенка голос гулко отражался от стен полутемного мрачного кабинета. Прищурившись, он с изумлением наблюдал, как Пэнси, слегка дрожа, на негнущихся ногах, словно под Империусом, покорно подходила к нему. Гадая, чем же он мог так напугать настолько сильную и уверенную в себе девушку, он за руку усадил ее на один из стоявших у стены стульев и спросил уже мягче, однако, не отпуская ее взгляд, продолжая пронзать темно-зеленую болотную зелень черными зрачками, почти полностью теряющимися на фоне радужки:

— Пожалуйста, ответь мне, Пэнси. Скажи честно. Я даже не буду интересоваться, как ты узнала правду о том, что там на самом деле произошло. Просто объясни, зачем тебе понадобилось за меня мстить.

С трудом отведя взгляд от завораживающей бездны чернильных глаз, Пэнси уставилась в пол. Через минуту, показавшуюся Северусу бесконечной, она ответила, едва сдерживая злость:

— Потому что я никому не позволю трогать свое, понятно? Никогда.

Северус опешил.

— С каких это пор я считаюсь твоим?— почти не контролируя поднимающуюся в груди волну негодования, он отступил на шаг назад.

— С тех пор, как стал младше,— уклончиво ответила девушка, неуверенно улыбнувшись.— Теперь я за тебя отвечаю. Значит, ты мой. Мой подопечный.

Задумчиво проведя пальцем по губам и решив обдумать это позже, Северус кивнул и молча опустился на пол отчищать последние два котла, в надежде уделить своей лаборатории хотя бы минут сорок до ужина. Есть не хотелось, но ему определенно следовало появиться за столом хотя бы для того, чтобы пополнить запас хлебных корок, так как Джокер, в отличие от него, отсутствием аппетита явно не страдал. Северус усмехнулся, вспомнив презрительный и брезгливый взгляд Драко, который неизменно прожигал на нем дырки каждый раз, когда его руки с кусочками хлеба исчезали в карманах слизеринской формы. Помимо загадочного ответа Пэнси, Северус сделал себе мысленную пометку поразмыслить также о том, что ему делать с птицей, когда пятикурсники-слизеринцы выйдут из больничного крыла. Оставлять ее в комнате было опасно.

Сев на пол рядом с мальчиком и по-турецки скрестив ноги, Пэнси взялась за очистку последнего на сегодня котла. Потратив на это еще минут десять, слизеринская староста и ее подопечный поднялись на ноги, с удовлетворением оглядывая результаты собственного труда.

— Всё на сегодня?— спросила Пэнси.— Идем отдыхать?

— Ты, разумеется, можешь идти куда захочешь,— согласился Северус.— А я, пожалуй, еще поработаю.

— Над чем же, позволь полюбопытствовать?

Но мальчик предпочел промолчать, лишь недоверчиво, исподлобья глядя на мягко улыбающуюся девушку. Слизеринка подошла к нему и присела на корточки, взяв его руку в свою.

— Может, давай откровенность за откровенность?— осторожно предложила она.— Я же ответила на твой вопрос. И ничего с тобой не случится, если ты согласишься ответить на мой.

Несколько раз проведя по губам длинным указательным пальцем, Северус задумчиво кивнул. Забрав у Пэнси свою руку, он решительно направился в лабораторию. Пройдя к столу, на котором в котле все еще стояли результаты его вчерашних экспериментов, он указал на них девушке.

— Вот,— просто сообщил он.

Подойдя ближе, присмотревшись и принюхавшись, слизеринская староста брезгливо поморщилась.

— Похоже на зелье старения. Только явно испорченное и пригоревшее,— констатировала она.

— Именно,— кивнул мальчик.— Помнишь, мы говорили про месть? Так вот, это— мой способ. Мне нужно вернуть мой собственный возраст, понимаешь?

— Да,— серьезно ответила девушка.— Но, Северус... Это зелье имеет только временный эффект и вряд ли сможет помочь, даже если сварить его правильно...— осторожно попыталась объяснить она неуверенным извиняющимся тоном.

— Да знаю я!— нетерпеливо отмахнулся ребенок.— Я пытаюсь внести изменения в рецепт, чтобы зелье имело постоянный эффект и сохраняло при этом личность и память.

Глаза Пэнси возбужденно заблестели. В ее взгляде читалось уважение пополам с восхищением этим не по годам умным ребенком, силе духа которого можно было только позавидовать, а также решимость во что бы то ни стало помочь ему всем, чем только сможет.

— Может добавить волос фестрала? Всего один, а то рванет?— предложила она.

— Пробовал уже. Рвануло даже от половины,— удрученно сообщил мальчик.-У меня не получается нормально сварить даже классическую версию этого зелья, не говоря уж о всевозможных модификациях, без палочки...

— Я могу помочь,— с готовностью отозвалась Пэнси. Вместе мы сможем ускорить процесс. А еще у меня есть палочка.

— Правда?— уголки губ Северуса неуверенно приподнялись.

— Конечно,— сверкая глазами, лукаво улыбнулась девушка.

— Тогда смотри,— мальчик пододвинул к ней стопку исписанного пергамента.— Вот это, это и это— я уже пробовал. Ничего не вышло, но можно попробовать сделать теперь то же самое, только с палочкой. А этого я еще не делал, только вчера разрабатывал,— принялся объяснять он.

Девушка лишь изумленно качала головой, просматривая записи ребенка с кучей почеркушек и исправлений. Оживленно обсуждая и споря, они чуть не пропустили ужин, увлекшись чтением разработок взрослого профессора Снейпа о довольно-таки опасных экспериментах с духовными материями, обнаруженных ими в одном из ящиков его стола и просто кричащих о том, что они являются образцами темнейшей магии.

Кстати, про ужин забыли не только они. Драко в Большом зале так и не появился. Захватив ему со стола несколько бутербродов и кувшин тыквенного сока, Пэнси помчалась в гостиную, надеясь все-таки встретить слизеринца до отбоя, а Северус спустился сразу в лабораторию, напоследок пообещав ничего не взрывать, нигде не потеряться и быть в гостиной не позднее десяти часов вечера.

Однако, вернувшись в гостиную ровно в десять, Северус не застал ни Пэнси, ни Драко. Сегодня в слизеринской спальне пятикурсников он ночевал один,снова полночи бессмысленно проворочавшись, раздираемый на части тревожными мыслями,со всех сторон шумно бивших крыльями, словно дикие, голодные грифы, увлекавшие его в сумасшедший, причудливый хоровод из впечатлений, воспоминаний и беспокойства. За Драко, который тяжело переживал пропажу родителей, но держался стойко, демонстрируя окружающим лишь привычную надменную холодность и находя в себе силы для периодических пререканий с Поттером, за Пэнси, которую, судя по всему, тоже что-то тревожило, но о чем вряд ли догадывался даже Драко, за Джокера, которого ему скоро предстояло снова защищать от Блейза и компании, и, конечно, за себя, если он не найдет способ к этому времени вернуть себе свой возраст...

Он еще не знал, что произошедшая этим же вечером размолвка между Драко и Пэнси обеспечит его пищей для размышлений еще на ближайшие несколько ночей.

Garbage/#1Crush

— Пэнси, подожди! Да остановись же ты!— Драко, тяжело дыша, догнал зеленоглазую брюнетку и развернул к себе за плечи.

— Что?— спросила она, смерив однокурсника холодным взглядом. Проходящие мимо студенты удивленно оглядывались на слизеринского принца, впервые в жизни добивающегося внимания девушки, но Драко, казалось, вовсе этого не замечал.

— Мы можем отойти в сторону?— покосившись на Северуса, произнес он полувопросительным тоном.

Пэнси на это только скептически приподняла бровь. Нахмурившись и поджав губы, Драко еле слышно сквозь зубы добавил:

— Пожалуйста.

Взгляд девушки смягчился и она последовала за Драко, предварительно передав свою сумку с учебниками Северусу и пожав плечами, словно извиняясь. Услышать, о чем они говорили, мальчик с такого расстояния не мог, подойти ближе— тоже, обязательно заметят.

Задумчиво взвесив в руках свою поклажу, он вдруг воровато оглянулся по сторонам и быстрым движением достал из кармана сумки Пэнси лист чистого пергамента и самопишущее перо. После короткого тихого свиста на плечо ребенка сел растрепанный воробей. Посадив своего птица на ладонь и убедивщись, что он крепко держит в лапах клочок пергамента, а в клюве— перо, Северус отпустил его в воздух, осторожно задав направление полета.

Джокер в мгновение ока уселся на потухший факел прямо над головами остановившихся под ним двоих слизеринцев. Отпустив перо и позволив ему исполнять свое прямое предназначение, воробей нетерпеливо крутил головой, поглядывая на Северуса. Мальчик лишь самодовольно ухмылялся, оценивающе поглядывая на занятых разговором пятикурсников.

Драко что-то увлеченно объяснял Пэнси, заглядывая ей в глаза и отчаянно жестикулируя. Девушка со скрещенными на груди руками глядела на однокурсника недоверчиво и слегка нахмурившись. Внимательно выслушав Драко, Пэнси кивнула, и, тонко улыбнувшись, успокаивающе прикоснулась к его плечу. Заметив, что Джокер перехватил перо и намеревается лететь назад, Северус резко отвернулся, давая птицу понять, что сейчас его не ждет. Драко и Пэнси вернулись обратно. По выражениям их лиц нельзя было понять, о чем они говорили, но судя по тому, что Драко пошел рядом с девушкой, им удалось договориться.

Вернув Пэнси сумку и пропустив пятикурсников вперед, Северус оглянулся на Джокера и снова тихо и коротко свистнул. Обрадованный воробей быстро догнал мальчика и избавился наконец от самопишущего пера и пергамента. Северус сунул в карман результаты разведки, чтобы изучить их при первом удобном случае и сделал себе мысленную пометку незаметно вернуть Пэнси обратно ее перо.

Сегодня наконец-то пятница. Уже почти неделю Северус и Пэнси работали над вопросом модификации зелья старения, и результаты их совместных трудов впечатляли. Их последняя разработка успешно изменяла возраст подопытных крыс на любой, какой они хотели, не оказывая при этом видимого влияния на их личность. Однако оставляет ли зелье в неприкосновенности крысиную память, они не знали, и проверить это не могли. Несколько раз Северус интересовался у Пэнси и Драко, почему Директор не предпринимает ничего для того, чтобы вернуть своего штатного зельевара, и Драко даже два раза спрашивал Дамблдора об этом, но итог всегда был один: они ждут ответа от дурмстрангского преподавателя зелий, который этим вопросом и занимается.

А пока дни Северуса протекали довольно-таки однообразно: завтрак, занятия, обед, который он обычно просиживал в библиотеке, затем снова занятия, отработки, исследования, ужин, снова исследования и отбой. Работал над зельем он теперь только с Пэнси— так было гораздо интереснее, продуктивнее и быстрее, она все-таки пятикурсница.

Однако в библиотеку он предпочитал ходить один. Справедливо рассудив, что Драко вряд ли станет делиться с ним информацией о Темном Лорде и Метке своего отца, особенно учитывая несколько изменившееся его к себе отношение, Северус почти ежедневно после обеда с головой погружался в историческую литературу. На данный момент ему было известно, что Темного Лорда зовут Волдеморт, но по имени его предпочитают не называть, ограничиваясь безликим "Сам-Знаешь-Кто", а его последователей, которые имеют Черную Метку на запястье, зовут Пожирателями Смерти.

Ничего про себя Северус найти так и не смог, зато наткнулся пару раз на имя Люциуса Малфоя в оправдательных судебных списках, что изрядно его повеселило. Надо же так уметь выкручиваться с Меткой на руке! Судя по тому, что писали в подшивках "Пророка" пятнадцатилетней давности, Пожиратели Смерти были страшными людьми, способными на многое, вплоть до убийства, а их Темный Повелитель был еще более опасным в силу своего острого ума, могущества и непредсказуемости. Ничего более существенного ему откопать, однако, пока не удавалось, и он вместе с Драко надеялся на то, что Люциус и Нарцисса еще живы, хотя бы потому, что в газетах до сих пор не было информации об обратном.

Драко в последнее время вел себя достаточно странно. Он стал более нетерпеливым, вспыльчивым и нервным, что ребенок списывал на переживания слизеринца о родителях. Самого же Северуса Драко предпочитал не замечать вовсе, бросая на него раздраженные взгляды и отвечая односложно на задаваемые мальчиком вопросы. Поэтому ссора Драко с Пэнси нисколько Северуса не удивила, учитывая, что девушка уже две недели самым очевидным образом избегала общества слизеринца и тратила много своего времени на то, чтобы присматривать за Северусом и помогать ему в лаборатории. Чувствуя себя виноватым в размолвке пятикурсников, Северус настаивал, чтобы Пэнси хотя бы в библиотеку отпускала его одного, и вместо этого ходила обедать с Драко и однокурсницами, на что девушка лишь грустно улыбалась и заверяла, что Северусу стоит выкинуть эти мысли из головы, потому что он совершенно точно ни в чем не виноват.

Сейчас же лицо девушки было напряжено, и она постоянно кусала нижнюю губу, стараясь не смотреть на Северуса. Подходя к Большому залу обедать вместе с Пэнси, поддавшись ее настойчивым уговорам, и Драко, который теперь шел рядом, также напряженно глядя перед собой, Северус сожалел о том, что ближайший час для него пройдет впустую, унося с собой призрачную надежду найти еще хоть что-нибудь о Темном Лорде и его Пожирателях. Перед входом в Большой зал Пэнси резко остановилась и едва не повернулась, чтобы уйти прочь, но Драко крепко ухватил ее за плечо и, стиснув зубы, слегка подтолкнул вперед. Северус перевел изумленный взгляд туда, куда затравленно смотрела Пэнси и обомлел. За слизеринским столом сидели Блейз, Тед, Крэбб и Гойл, и как ни в чем не бывало ковыряли вилками пюре.

Северус со страхом и восхищением смотрел, как выражение лица Пэнси с поразительной быстротой приобрело свою обычную безмятежную и слегка насмешливую надменность. Теперь ее выдавали только слегка трясущиеся при внимательном рассмотрении руки и излишняя, неестественная бледность. Уверенно взяв ребенка за руку, она решительно подошла к столу и уселась на свое место. Драко молча взглядом указал Северусу на его привычное место между ним и Гойлом.

Стараясь не смотреть на вернувшихся пятикурсников, Северус послушно плюхнулся, куда было велено. Блейз и компания вели себя так, словно ничего не случилось, и это не они три недели провалялись в больничном крыле с тяжелым отравлением. Кусок в горло не лез, но выходить из-за стола одному было опасно. Не доверял ребенок этому обманчивому спокойствию, написанному на лицах молодых людей. Крэбб, Гойл, Блейз и Тэд, напротив, отсутствием аппетита явно не страдали, и с воодушевлением прикончив свои порции пюре с индейкой, весело болтая о предстоящих занятиях, удалились в сторону выхода из Большого зала. Минут через десять, Драко кивнул Пэнси и поднялся с места, тихо приказав Северусу следовать за ним. Оглянувшись на девушку, с тревогой смотревшую им вслед, мальчик последовал за светловолосым слизеринцем.

Молча направляясь в подземелья, к ставшему уже родным Северусу кабинету зельеварения, Драко ступал медленно и осторожно, быстро, почти неуловимо стреляя вокруг оценивающим взглядом светло-серых ледяных глаз.

Это было весьма и весьма ожидаемо. За одним из поворотов Драко резко замер.

— Заблудились, парни?— насмешливо поинтересовался он у вставших на пути четверых слизеринцев.

— Ну что ты,— дружелюбно улыбнулся ему Блейз.— За три недели забыть кабинет любимого декана у нас не вышло бы при всем желании.

— Тогда, может, продолжим путь?— предложил Драко.

— Обязательно,— отозвался ему темнокожий слизеринец. И вдруг совершенно неожиданно рявкнул:

— Ступефай!

Полыхнула вспышка света и Драко как подкошенный упал на холодный каменный пол.

— Блейз, ты охренел?— возмущенно начал Крэбб.

— Драко не трогать!— угрожающе произнес Гойл.

— Да не трогаю я его, не трогаю,— успокаивающе ухмыльнулся слизеринец.— Просто отстранил его от разговора и все. Вы же видите, что он в порядке.

Повернувшись к ребенку, Забини доброжелательно улыбнулся, и Северус прекрасно знал, что ничего хорошего после этого произойти просто не может. Бежать, как он помнил, исходя из прошлого опыта, было бесполезно, и мальчик только молча и настороженно взирал на окружающих его пятикурсников.

— Ну здравствуй, Северус. Знаешь, а ты нас удивил,— вполне дружелюбно начал Блейз.— Молодец. Хоть и маленький, а уважать тебя, как оказалось, есть за что. Отомстил жестко. Но, видишь ли, мы просто не имеем права позволить тебе так поступать со старшими абсолютно безнаказанно. Поэтому давай договоримся так: сейчас ты нам за это ответишь— это будет справедливо, не так ли? Все-таки ты нас чуть не убил. А потом мир. Идет?

Северус на это лишь отчаянно замотал головой. Крэбб подошел ближе и дернул сумку в руках ребенка на себя, чтобы отбросить ее в сторону, но Северус не сообразил ее вовремя отпустить. Раздался треск, и сквозь рваную дыру в плотной материи на пол посыпались учебные принадлежности.

— Какой бардак,— брезгливо поморщился Нотт, отпихнув рассыпанные книги, перья и пергамент ногой в сторону.

— Ну-ка стой!— вдруг приказал Блейз. Склонив голову набок, он присел на корточки, подобрал с пола неровно оборванный клочок пергамента и присвистнул.— Вот это поворот... Парни, смотрите, как интересно! Так это действительно не ты, Северус?

— Нет,— раздался от поворота холодный, звенящий голос Пэнси.— Это я.

При первом же взгляде на нее было видно, как она дрожит. Вскинутая палочка в ее руке ходила ходуном, она была очень бледной, но смотрела решительно. Воробей с ее плеча благоразумно перелетел на скобу факела.

— Ты?— подняв бровь, спросил Нотт, глядя на нее широко открытыми глазами.— Но зачем?

— Потому что вы, мрази, подняли руку на ребенка. И не приведи Мерлин подобное повторится— вам в таком случае даже в больничном крыле не лежать, понятно?— тихо, угрожающе прошипела она.

Все четверо почти синхронно подняли на нее палочки.

— Пэнси, ты очень зря влезла в наши разборки с Северусом,— напряженно произнес Блейз.— Но прояви же благоразумие! Нас здесь больше, и если ты не отойдешь, или еще хоть раз пойдешь против своих, тебе придется за это ответить, несмотря на то, что ты девчонка и староста. Опусти палочку.

— Да пошел ты!— выплюнула она.— Ступефай!

Снова вспышка— и Крэбб занял место рядом с Драко.

— Экспеллиармус!— заклинание Блейза тут же ударило по девушке и ее волшебная палочка отлетела в сторону.— Ну вот и все. А теперь отойди, хорошо?

Усмехнувшись, Пэнси загородила Северуса собой. Поискав взглядом Джокера, и так его и не обнаружив, мальчик почувствовал, что кто-то больно ущипнул его за ногу. Осторожно опустив взгляд вниз, он увидел воробья, а рядом— волшебную палочку Пэнси. Так и не поняв, как птицу удалось незаметно для слизеринцев принести ему такой подарок, Северус резко присел именно в тот момент, когда в Пэнси попал-таки Ступефай Нотта. Девушка упала на пол, и одновременно с этим, резко взмахнув палочкой, как она его учила, мальчик, отчаянно надеясь на успех, выкрикнул:

— Петрификус Тоталус!

Эти слова раздались в коридоре тройным эхом. Блейз, Нотт и Гойл чинно улеглись рядом с однокурсниками. Удивленно оглянувшись назад, Северус увидел Поттера и Уизли, медленно опускающих палочки и настороженно переглядываясь. Лохматая темноволосая девочка подошла к Малфою и прошептала отменяющее заклинание. Драко кивнул ей, но оттолкнул предложенную ему руку помощи, предпочтя подняться самостоятельно.

— Что здесь произошло?— спросил Поттер.

— А тебе какое дело?— огрызнулся Драко.— Иди куда шел, Поттер!

— Высшая степень благодарности!— фыркнула девчонка.— Мог бы хотя бы спасибо сказать!

— Грэйнджер, тебе указать дорогу или сама найдешь?— даже не взглянув на нее, пробурчал Драко, приводя в чувство заклинанием Пэнси.

Уизли, подойдя к Нотту и заклинанием вернув ему сознание, только почесал в затылке:

— Ну что, на зелья-то идем?

Evanescence/Bleed

Шел уже второй урок зельеварения. Драко Малфой, взорвав собственный котел еще на первом уроке по причине невнимательности ввиду того, что мысли его занимали более важные вещи, теперь от нечего делать со скучающим и задумчивым видом наблюдал за действиями Северуса. Мальчишка в слизеринской форме четкими, отработанными до автоматизма движениями выполнял инструкции учебника, изредка оглядываясь вокруг и с опаской поглядывая в сторону Лонгботтома. Даже для ребенка, знающего этого безмозглого гриффиндорского растяпу еще только около месяца, было очевидно, что от него в любой момент можно ожидать очередной безрассудной выходки, крайне небезопасной для окружающих.

Хотя в данный момент мысли Драко занимали совершенно другие безмозглые растяпы. Вот уж правду говорят: хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо— сделай это сам. Не могли совладать с ребенком и с девушкой! Идиоты. Да еще и Поттер как всегда не вовремя нарисовался, с припевалами своими. Ну да ладно, Блейз сам упустил свой шанс отыграться за это отравление, который Драко ему любезно предоставил. Придется все делать самому. Как, впрочем, и всегда.

Единственное, за что стоило теперь переживать— так это за то, чтобы узнав правду, Блейз не захотел отомстить Пэнси. Переведя взгляд колючих глаз-льдинок на девушку, Драко успел заметить, как она едва заметно кивнула Северусу и, поймав его кривую ухмылочку, тепло, одними уголками губ, улыбнулась ему в ответ. Подавив в себе это ужасно его раздражающее чувство ревности, Драко глубоко вздохнул. Скоро все будет хорошо. Он увидит своих родителей, а Пэнси снова будет только с ним. Поскучает, возможно, но, как говорится, с глаз долой— из сердца вон. По крайней мере, слизеринец был абсолютно уверен в том, что она забудет о своем глупом и нездоровом увлечении, когда объект ее симпатий (Мерлин, как же это нелепо звучит!) исчезнет с ее глаз, хотя бы на время. Главное— беречь девушку и приглядывать за Блейзом.

Драко не знал, для чего Темному Лорду был нужен Северус, но то, что он задержит его у себя как минимум на неделю, было очевидно. О том, как он будет объяснять Дамблдору пропажу мальчика, слизеринец старался пока не думать. Конечно, его почти наверняка лишат значка старосты, но выбор сделан. Драко давно решил для себя, что обязан вернуть своих близких обратно. Любой ценой. Тем более, что в свете последних событий существование Северуса рядом с ним приносило слишком много проблем. Он безгранично уважал своего декана, и только это до сих пор удерживало его от такого решительного шага. Но все изменилось, когда Снейп начал мешать его личному счастью. Ведь нет ничего ужасного в том, чтобы выполнить просьбу Лорда, верно? Ему просто нужны дети. Зачем? Драко не знал. Просто три дня назад он стал свидетелем одного любопытного разговора, из которого четко понял, что Дамблдор не собирается возвращать Северусу его возраст. По крайней мере, пока.

Три дня назад, поддавшись на уговоры Северуса, Драко, поворчав для приличия, уже третий раз отправился к Директору с тем, чтобы выяснить, как идут, все-таки, дела с возвращением Слизерину его декана. Но едва повернув в коридор, ведущий к кабинету Дамблдора, Драко резко отошел обратно за угол и прислушался. Директор собственной персоной разговаривал с профессором МакГонагалл, деканом Гриффиндора, неподалеку от двери его собственного кабинета. Судя по всему, они туда и направлялись, но, увлекшись разговором, остановились прямо в коридоре.

— ...уже устали,— донесся до Драко стальной голос Минервы МакГонагалл.— У них куча дел, связанных с их собственными предметами и факультетами, и взваливать на себя еще и обязанности школьного зельевара и слизеринского декана— непосильная ноша даже для таких профессионалов, Альбус. Вам ли этого не понимать.

— Ну, предположим, что с обязанностями слизеринского декана Филиус справляется только наполовину, всего лишь заполняя документацию. Другую половину его обязанностей выполняет Драко Малфой,— в голосе Дамблдора слышалась улыбка.

— Малфой!— эхом отозвалась МакГонагалл несколько возмущенным тоном.— И вы считаете, это разумно— перекладывать на плечи ученика, пятикурсника, да еще и Малфоя, такую ответственность?

— А он неплохо справляется, между прочим,— успокаивающе ответил глава Хогвартса.

— Неплохо справляется?— негодующе переспросила декан Гриффиндора.— Попадание в больничное крыло Северуса с травмами, а затем и четверых пятикурсников с почти смертельным отравлением теперь называется "неплохо справляется"? Ну, знаете...

После почти минутной паузы до Драко снова донесся голос Минервы МакГонагалл, но он звучал уже гораздо мягче и как-то устало:

— Извини, Альбус, но я тебя действительно не понимаю. Долорес уже не раз интересовалась этим вопросом, и отговариваться от нее все время не получится даже у тебя. Дождемся, что к нам еще одного соглядатая из Министерства пришлют. Я же знаю, что ты мог бы вернуть Северуса уже давно. Почему ты медлишь?

— Минерва, я все прекрасно понимаю. Но на кону стоит слишком много. Около месяца назад я узнал, что Волдеморт интересуется детьми. Понятия не имею, для чего они ему нужны, но факт остается фактом.

— Детьми?— удивленно повторила МакГонагалл.— Но зачем? Бред какой-то. Откуда это стало известно?

— Не переживай, это весьма достоверный источник,— горькая усмешка на миг прокралась в голос седого длиннобородого волшебника.

— Хм... Даже если это действительно так, все равно странно, что ты не хочешь возвращать обратно взрослого Северуса. Ведь Сам-Знаешь-Кому нужны именно дети, согласно твоему источнику. Значит, сейчас, в своем детском возрасте, он находится в гораздо большей опасности, чем находился бы взрослый. Разве нет?

— Пока он ребенок, Минерва, опасность угрожает только ему. Но вернув взрослого Северуса, я подвергну опасности всех наших студентов,— задумчиво произнес Дамблдор.

— Почему?— недоуменно спросила женщина.— Вы ему не доверяете?

— Тут дело не в доверии...— протянул Директор.— Понимаешь... У него довольно насыщенное прошлое.

— О чем ты говоришь, Альбус?

— Я говорю о его Черной Метке,— просто отозвался он.

Ответом ему послужило длительное молчание.

— Теперь ты понимаешь, почему нам нельзя его возвращать? Его Метка может сослужить нам плохую службу. Волдеморт может через нее добраться до любого из наших студентов руками Северуса. Я не хочу проверять, хватит ли у него выдержки противостоять приказу Темного Лорда... Может, чаю с дольками?— совершенно нелогично предложил он МакГонагалл, и голоса стихли за дверью директорского кабинета.

Постояв еще минуты три за поворотом и переосмыслив полученную информацию, Драко резко развернулся на каблуках и вихрем умчался в больничное крыло. Блейза и ребят скоро выписывали, они винили в отравлении Северуса, и это надо было использовать с максимальной для себя выгодой. Договорившись с ребятами о том, что он позволит им делать с малявкой что захотят, но при условии, что на нем ни в коем случае не будет никаких видимых повреждений, он убил сразу двух зайцев: вернул шаткое доверие однокурсников и обеспечил доставку себе Северуса на блюдечке с серебрянной каемочкой. Отец всегда говорил, что выполнять грязную работу следует чужими руками. Он бы одобрил. Наверняка. Затем уже оглушенного и не представляющего опасности ребенка следовало лишь осторожно доставить Темному Лорду.

Но кто ж знал, что тут опять вмешается этот вездесущий Поттер? Вот что ему надо? Какого драккла он снова сует свой нос куда не следует? В порыве возмущения Драко даже забыл вспомнить, что кроме Поттера там, как бы, были еще Грэйнджер и Уизли. Это были слизеринские разборки, и гриффиндорцам не должно было быть до этого дела!

Когда приступ негодования унялся, его место в душе слизеринца заняло тревожное чувство беспокойства за Пэнси. Вот зачем она полезла защищать этого малявку, да еще и ценой собственной безопасности?! И вот результат— получила заклятьем, правда, не сильно— видимо, сыграло роль то, что она девчонка, и из-за этого Нотт не слишком усердствовал, а может заклятие получилось слабым еще и из-за трусливости Теда, который по этой причине обычно активного участия во всевозможных трениях не принимал. А еще— им теперь известен настоящий виновник их вынужденного пребывания в больничном крыле.

Вот зачем она призналась в этом?! Как какая-то гриффиндорка, честное слово! Драко поморщился. Ну ничего. Крэбб и Гойл верны ему, что бы не происходило, и Пэнси не тронут, если он прикажет, Нотт слишком труслив для этого, а Блейза он как-нибудь прижмет. Все еще образуется.

Сейчас заканчивался последний на сегодня урок. Главное— как-то отвлечь Пэнси от мальчишки и увести его в Хогсмид, а дальше— до первого камина, и домой. Благо, Пэнси вроде еще не растеряла остатки своего доверия Драко. Когда профессор Спраут отпустила оба класса с урока, дав напоследок три фута домашнего задания, Драко сразу догнал Пэнси, едва не заскрипев зубами от досады, что она опять как приклеенная шла рядом с этой маленькой занозой.

— Пэнси, подожди!— позвал он.— Можно тебя попросить сегодня вместо меня сходить в библиотеку и проконтролировать младшекурсников? Я не могу сам, Дамблдор зачем-то просил нас с Северусом к нему зайти.

Темноволосая девушка удивленно взглянула на него зелеными глазами и, пожав плечами, кивнула:

— Хорошо. Но потом обязательно расскажите мне все до последнего слова,— строго наказала она обоим мальчишкам.

Переглянувшись и синхронно кивнув, Драко и Северус смотрели, как она легким шагом удаляется в сторону лестницы. Когда девушка исчезла из виду, Драко резко повернулся к ребенку, и, приказав ему оставаться здесь и ждать его, подошел к Крэббу и Гойлу, а добившись от них клятвенного обещания беречь Пэнси больше, чем собственные чугунные головы, приказал сидеть смирно и Нотту тоже. Решив, что Крэбб с Гойлом вполне способны защитить девушку от Блейза, если тому вдруг придет в голову ей мстить, и будучи уверенным, что Нотт не посмеет ослушаться своего старосту и не станет темнокожему слизеринцу помогать, снова вернулся к ребенку.

— Ну что, идем к Директору?— спросил тот.

— Что?— не понял Драко.— Ах, это... Нет. Знаешь, Северус, я сказал Пэнси неправду. Буду с тобой честным, потому что врать тебе бесполезно, ты поймешь это так или иначе. Даже отец считает, что ты слишком умен для своего возраста. Ты должен пойти со мной. Не волнуйся, с тобой ничего не случится. Убивать ребенка Темному Лорду ни к чему. Пообщаешься с самым великим темным магом всех времен, а я, наконец, увижу свою семью. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Твое согласие мне не нужно. Ты пойдешь со мной в любом случае. Я сильнее, у меня есть палочка, поэтому сопротивляться не выйдет. У тебя есть только один выбор. Ты либо пойдешь со мной сам, либо я оглушу тебя и доставлю в таком виде.

Побледнев гораздо больше обычного, Северус нахмурился и решительно тряхнул волосами:

— Сам.

В неверном свете уходящего в небытие заката невозможно было разглядеть две пары нечетких следов на еле присыпанной снегом слегка промерзшей земле. Цепочка следов тянулась от главного входа в замок к воротам Хогвартса, сворачивая на развилке в сторону, помеченную указателем как "Хогсмид". Минут через пятнадцать даже это напоминание и свидетельство о том, что некоторое время назад Хогвартс покидали люди, исчезло в результате рваных порывов разбушевавшегося декабрьского ветра.

Apocalyptica/Sacra

Северус никогда раньше не перемещался по каминной сети. Ну, или просто не помнил этого. Так или иначе, но перемещение далось ему с трудом, и он никак не мог остановить удушающий, лающий кашель. Каминная сажа хрустела на зубах и заставляла слезиться глаза, а голова сильно кружилась, и мальчик отчаянно старался удержаться на ногах, благодаря Мерлина за то, что на обед пожаловали Блейз и компания, начисто перебив ему аппетит. Скорее всего именно благодаря этому мальчику еще удавалось сдерживать рвотные позывы.

Они с Драко преодолели путь до Почтового отделения Хогсмида в полном молчании, и, не договариваясь, почти одновременно ступили в камин. В ушах сильно зашумело, зарябило в глазах, и вестибулярный аппарат Северуса в панике перепутал все направления окружающих трехсот шестидесяти градусов пространства. Протирая глаза от попавшей в них сажи, ребенок не слышал ничего. На секунду он, к собственному ужасу, подумал, что оглох от каминного гула. Однако в тот момент, когда ему удалось наконец-то справиться с собственным зрением, он вдруг услышал легкие торопливые шаги.

Поспешно подняв голову и повернувшись туда, откуда доносился звук, мальчик увидел приближающуюся к ним невысокую, очень красивую женщину с такими же светлыми, как у Драко, волосами и обеспокоенным взглядом светло-голубых глаз. Увидев стоящих посреди изысканно, со вкусом обставленного вестибюля Драко и Северуса, она сначала резко остановилась, а затем вдруг бросилась к Драко и быстро, молча обняла его за шею.

— Мама, где он?— торопливо зашептал слизеринец, несмело поглаживая женщину по спине.-И где отец? Почему вы не отвечали на письма?

— Все в порядке, Драко,— отстранившись, также шепотом ответила она.— Отец сейчас у него. Вместе с Беллой. Меня не пустили. Но они обычно не долго, думаю, скоро закончат. Прости, что не отвечали. Он запретил. Отец не хотел, чтобы вы приходили,— почти одними губами добавила она, воровато оглянувшись.

Затем она перевела взгляд на Северуса и приветливо улыбнулась.

— Здравствуй, Северус. Знаешь, это так странно— снова видеть тебя ребенком... Дамблдор не собирается ничего с этим делать?— поинтересовалась она так, словно спрашивала о том, как он сегодня спал.

Северус только неопределенно пожал плечами. Внимательно оглядев чумазого, явно напуганного ребенка, женщина очистила заклинанием его мантию и повернулась к сыну.

— Драко, где твои манеры? Прояви гостеприимство и проводи Северуса в ванную. Мойте руки, переодевайтесь и спускайтесь на ужин. И не забудь показать Северусу его спальню. Думаю, пока ему вполне подойдет твоя детская. Надо же ему где-то спать... Скорее всего, вам придется задержаться...— тон ее стал несколько неуверенным.

Драко молча кивнул матери и направился вверх по изящной каменной лестнице с резными перилами, так и не взглянув на Северуса. Мальчику ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Они поднялись на второй этаж и, пройдя с десяток метров по высокому сводчатому коридору, остановились у двойной деревянной двери с серебрянной ручкой в форме змеи. Драко открыл дверь и сухо пояснил:

— Вот эта комната временно твоя. Ванная находится здесь же, разберешься. Прими душ, а я пока дам распоряжение эльфам, чтобы привели комнату в порядок и подыскали тебе что-нибудь переодеться. Без меня никуда не выходи, я за тобой зайду, и на ужин спустимся вместе,— с этими словами молодой человек, смерив ребенка надменным взглядом и высоко задрав подбородок, с достоинством удалился дальше по коридору.

Молча проводив его взглядом, Северус вошел в предложенную ему комнату и огляделся. У широкого окна арочной формы, частично скрытого ослепительно-белым легким тюлем и светло-зелеными плотными шторами стояла широкая двуспальная кровать, оформленная в той же цветовой гамме. У противоположной стены, неподалеку от входной двери, прямо напротив кровати, стоял старинный темно-коричневый деревянный стол и такой же стул. Над столом практически по всей стене висели полки, сплошь уставленные красочными книгами, свитками пергамента, перьями и многочисленными баночками с разноцветными чернилами. По левую от стола сторону, рядом с довольно скромного вида дверью, за которой, видимо, и находилась ванная комната, стоял большой комод антикварного вида, а над ним висело огромное зеркало в деревянной узорчатой оправе в тон комоду. Толстый темно-зеленый ковер на холодном каменном полу комнаты последним штрихом довершал атмосферу тепла и уюта. Остальное пространство комнаты было заставлено самыми разнообразными игрушками, многие из которых не снились маггловским детям (да и Северусу тоже) даже в самых радужных снах.

Выполнив все полученные от Малфоев указания, Северус вышел из ванной и облачился в заботливо оставленную эльфами на кровати одежду: белоснежную рубашку, темно-фиолетовые брюки и плотную черную мантию, напоминающую те, в которых они ходили в школе, только без факультетских нашивок. Полностью проигнорировав окружающее его бессчетное множество игрушек, Северус тяжело уселся на кровать и обреченно ждал. Не хотелось не то что играть, а даже читать. А про предстоящий ужин не хотелось даже думать. Он не знал, сколько времени он так просидел— может, пятнадцать минут, может час, а может целую вечность. Из оцепенения его вывел негромкий уверенный стук. Резко подскочив, Северус в два прыжка оказался у двери и открыл одну из ее створок. На пороге вплоне ожидаемо стоял Драко. Придирчиво оглядев мальчишку с головы до ног, он удовлетворенно кивнул и холодно сказал:

— Сейчас мы спустимся к столу. Веди себя нормально, и ради Мерлина, не хватай еду руками и не тащи со стола в карман— это тебе не Хогвартс.

Затем, видимо оценив состояние Северуса, добавил тоном, потеплевшим примерно до того градуса, когда вечная мерзлота превращается в обычную январскую стужу:

— И ничего не бойся. Думаю, ему ни к чему убивать ребенка.

Ужин прошел как в тумане. Присутствовали, как ни странно, только Северус, Люциус, Нарцисса и Драко. Учитывая то, что Нарциссу мальчик не помнил, а Драко в последнее время относился к нему довольно неприязненно, уверенность ребенку вселяло только присутствие Люциуса, который, к слову, выглядел несколько лучше, чем тогда, когда Северус видел его последний раз.

Мальчик не прислушивался к разговорам Малфоев за столом и слабо различал вкус подаваемой на стол еды, однако чувствовал напряжение, повисшее в воздухе. Малфой-старший был явно недоволен поступком Драко, но вслух этого не высказывал, постоянно натыкаясь на предупреждающие взгляды жены. Когда с ужином было покончено, Люциус поднялся из-за стола и обратился к Северусу.

— Тебе пора, Северус. Он ждет,— просто сказал мужчина.

Опустив руку мальчику на плечо, он увлек его прочь из столовой, в вестибюль, куда они с Драко прибыли двумя часами ранее. Драко отвернулся, опустив голову, а Нарцисса только тревожно смотрела вслед удаляющемуся мужу и ребенку, шагающему на негнущихся ногах рядом, с неестественно прямой спиной.

Они подошли к высокой деревянной двери и Люциус постучал сразу, не раздумывая. Дверь отворилась, словно приглашая. Северус вошел первым. Это был просторный кабинет, чем-то напоминающий кабинет Дамблдора, с той только разницей, что здесь царил идеальный порядок. За столом сидел неестественно бледный человек. Он был очень худым, его ярко-красные глаза с кошачьими зрачками смотрели серьезно и изучающе. Правая рука с длинными белыми пальцами поглаживала подбородок, жуткий безгубый рот сжимался в прямую линию, а нос отсутствовал вовсе. На его месте красовались только две прорези, как ноздри огромной змеи, что кольцами свернулась возле его кресла, подобно комнатной собачке, и лишь изредка приподнимала голову и высовывала раздвоенный язык, словно пробуя воздух на вкус.

С трудом заставив себя отвести взгляд от змеи, Северус заметил, что в комнате присутствует еще женщина. Ее можно было бы даже назвать красивой, если бы не плескавшееся в ее глазах, очевидное даже ребенку, опасное, сжигающее душу заживо, безумие. Ее длинные темные вьющиеся волосы небрежно спадали на лицо. Она стояла у окна вполоборота, и поза ее была довольно расслабленной. Смерив Северуса взглядом, в котором читался неподдельный интерес, женщина вдруг звонко расхохоталась.

— Снейп... Ты ли это?— весело спросила она.

Ребенок сверкнул на нее сердитым взглядом, но благоразумно промолчал, подумав, что с психами лучше не общаться. Отец как-то говорил, что с такими людьми надо только кивать и молчать.

— А, все, вижу. Точно ты,— продолжала веселиться эта сумасшедшая.— Этот взгляд сложно не узнать.

— Успокойся, Белла,— раздался в комнате жуткий, шипящий, слышимый словно со всех сторон холодный голос. Человек в кресле откинулся назад и поставил руки на мягкие подлокотники кресла, нежно поглаживая волшебную палочку.— Согласен, это было бы смешно, если бы не было так грустно... Между прочим, мы лишились нашего штатного зельевара. Напомнить, по чьей вине?

— Простите, Мой Лорд,— испуганно затараторила женщина.— Драко не виноват! Это все этот Поттер! Драко всего лишь защищался...

— Сейчас это не имеет значения,— вскинув руку во властном жесте, прервал ее Волдеморт. Женщина немедленно притихла, покорно опустив голову.

— Подойди сюда, Северус,— тихо позвал мальчика жуткий человек.

Ноги словно налились свинцом, и он не мог заставить себя даже пошевелиться. Люциус подтолкнул его сзади, и Северус, словно очнувшись, уверенным шагом приблизился к человеку.

— Приветствую вас, Мой Лорд,— почтительно произнес он, опустившись на одно колено, склонив голову и стараясь ни при каких обстоятельствах не смотреть на змею. На всех троих присутствующих в комнате змей.

С любопытством воззрившись на него, Лорд склонил голову на бок.

— Встань,— приказал он. Когда Северус выполнил приказ, Волдеморт протянул к нему руку с костлявыми белыми пальцами.— Дай мне руку, Северус.

Автоматически начав подавать правую руку, Северус вдруг осекся, и мгновение поколебавшись, протянул Лорду левую руку. Одобрительно кивнув и одарив ребенка ужасной ледяной улыбкой, он до локтя закатал рукава одежды мальчика и несколько раз провел какими-то неживыми, словно искусственными пальцами по чистой, гладкой коже его предплечья.

— Что скажешь, Белла?— прошипел он в сторону.

— Метки нет, Повелитель,— отозвался совсем близко голос безумной ведьмы. Северус вздрогнул от неожиданности. Он не заметил, когда она успела подойти так близко.— Если он вернется в свой настоящий возраст без Метки, мы не сможем ему доверять.

— Я никому не могу доверять, Белла,— задумчиво отозвался змееподобный человек.

— А как же я?— в звенящем голосе волшебницы слышалась горячность.— Вы можете доверять мне, Повелитель! Я верна вам, и никогда не предам!

— Сейчас не об этом, Белла,— уклончиво прервал ее Волдеморт.— Что нам делать?

Белла лишь благоразумно промолчала, правильно рассудив, что вопрос был риторическим. Волдеморт встал, обошел Северуса и остановился у окна, на том самом месте, где ранее стояла Белла.

— Северус, тебе же известно, что ты был одним из нас? Одним из Пожирателей Смерти?— не глядя на ребенка спросил он.

— Да, Мой Лорд,— честно ответил Северус.

— Понимаешь, как получается... У меня есть одна цель. Для ее достижения мне как раз нужны дети. Поэтому в твоем нынешнем возрасте ты мне можешь быть полезен. Но и терять лучшего зельевара магической Британии мне бы тоже не хотелось... Так что же мне делать, Северус? Зельевар мне нужен сейчас, и, чтобы вернуть тебя своими силами, мне потребуется время. А дети мне будут нужны только на стыке весны и лета. Это время— символ зарождения жизни. Символ цикличности, бессмертия...— снисходительно пояснил он непонимающе взирающего на него ребенка.— Дальше тебе пока знать не обязательно. Но детские жизни мне надо искать уже сейчас, чтобы их времени хватило мне сполна. Итак, получается, что я могу поберечь тебя как ребенка до весны, а могу попытаться вернуть обратно своего зельевара. Скорее, я выберу второе. Я попытаюсь исправить то, что с тобой произошло. Если у меня не выйдет— ты пригодишься мне в мае. А если у меня получится, то все встанет на круги своя и ты вновь займешь свое законное место в наших рядах. Но вот в чем проблема, Северус... У тебя нет Метки. А без нее ты в своем взрослом состоянии можешь доставить нам и нашему общему делу немало хлопот... Я не могу верить всем на слово, это как-то несерьезно, тебе не кажется?

Северус благоразумно молча, по примеру Люциуса и Беллы, выслушивал этот монолог-размышление, изредка бросая взгляд на передвигающуюся к хозяину кошмарного вида здоровенную змею. Волдеморт, измеряя комнату широкими шагами, спокойно-рассудительным тоном продолжил:

— В свой взрослый возраст в случае успеха ты можешь вернуться, конечно, и с Меткой. А можешь и без нее... Думаю, я должен на этот счет перестраховаться. Мы ведь можем вернуть тебе твой знак отличия сейчас, верно?

Северус широко открытыми глазами смотрел, как страшный человек спокойным и уверенным шагом приближается к нему и протягивает к нему левую руку, сжимая в правой палочку.

— Дай руку, Северус,— вновь попросил он.

Но последовать приказу Лорда Северус уже не успел. Сознание покинуло его за секунду до того, как холодные пальцы коснулись его кожи. Ослепительный белый свет заливал пространство вокруг. Северус напряг зрение и с удивлением различил очертания собственной комнаты в родительском доме в Паучьем Тупике. Он стоял у своей кровати, покрытой смятыми, несвежими простынями. Дверь была открыта, а в дверном проходе он легко угадал фигуру...

— Пэнси?

— Северус, уходи!— быстро заговорила девчонка.— Уходи сейчас же!

— Куда?— непонимающе переспросил он.

— За дверь, конечно,— раздраженно произнесла она, нерешительно переминаясь на пороге с ноги на ногу, словно хотела войти, но не решалась.

— А ты разве не пойдешь со мной?— спросил мальчик. Мысли двигались медленно и лениво, словно продираясь сквозь густой, как кисель, туман.

— Я...— девочка замялась.— Нет, я остаюсь.

И Пэнси решительно вошла в комнату. Лицо ее было очень бледным и взволнованным, и ее явно трясло.

— Где мы, Пэнси?— словно очнувшись на мгновение, поинтересовался он.

— Это я должна спросить у тебя,— слабо, невесело усмехнулась зеленоглазая слизеринка.— Но сейчас не об этом. Помнишь, мы находили твои взрослые разработки? В общем, я воспользовалась ими, чтобы поменять местами наши души.

— Что?! Мисс Паркинсон, вы что, надышались испарениями от старящего зелья?— со злой издевкой прошипел мальчишка, прожигая Пэнси пронзительным взглядом.— Зачем? Как только в голову такое пришло?

— Профессор Снейп, держите себя в руках!— в тон ему одернула его девушка, и уже мягче произнесла, присев на корточки и взяв его за руку:

— Я за тебя отвечаю, помнишь? Твое тело я пока вернуть не могу, но надо срочно обезопасить твою душу. Мы поменяемся, и так я смогу принять на себя все то, что он захочет сделать с тобой. Ты не пострадаешь, и это главное. Понимаешь?— спросила она, заглядывая в затягивающую черную бездну.

Голос ее дрожал, а руки были холодны, как лед.

— Все, Северус, нельзя больше говорить, иначе умрем оба! Уходи, немедленно! Быстро!

Бросив на упрямую девчонку полный отчаяния взгляд, ребенок быстро выбежал из залитой странным белым светом комнаты.

Apocalyptica/Worlds Collide

Evanescence/My last breath

Там, за порогом, не было ничего.

Ни света, ни тьмы. Ни низа, ни верха. Ни тепла, ни холода. Не было никаких запахов, предметов, оттенков, ощущений... И совсем не было воздуха.

Дышать... Эта мысль была той единственной, что билась в его голове напуганной раненой птицей. Хотя... Головы не было тоже. Да и все остальное тело отсутствовало целиком и полностью. Он не испытывал страха или удивления, а только тупое ясное осознание, что теперь у него нет совсем ничего. Даже себя самого у него больше не было, и только сейчас Северус понял всю глубину слова "ничто". И теперь он точно знал, кто такой Никто. Это он сам.

Но как же хочется дышать... Больше, чем чувствовать. А может, чувствовать хотелось больше? Он не знал. Сколько времени прошло? Что он здесь делает? Не важно. Все хорошо. И спокойно. Очень... Он очень давно не ощущал такого спокойствия.

Но, подождите-ка... Ощущал?! Он ощущает! Теперь к спокойствию присоединилась радость. Да, действительно, в ощущениях он, оказывается, нуждается больше, чем в дыхании...

Что это? Звуки? Он слабо помнил, что означает это слово. Он просто слышал. То, что звучало в его душе, было тихим, легким, практически невесомым... Неощутимым. А ощущать хотелось.

Ой! Больно. Было совершенно неясно, что может болеть у того, у кого ничего нет, но факт оставался фактом. Было больно. И снова. Та же боль, резкая, похожая на укол. Северус сердито открыл глаза и, приложив просто титанические усилия, вдохнул окружающее ничто.

Свет. Яркий, до режущей боли в глазах, и звуки, такие громкие, что он удивился, что не оглох сразу же. Но... Глаза? Уши? Удивление? У него получилось! Он вернул себе все то, чего был лишен, казалось, целую вечность. Но какой ценой!

Чувства вернулись дикой, резкой, неимоверной и невообразимой болью просто на грани человеческого сознания. Сознание? Северус больше не сознавал самого себя. Он был другим. Совсем не тем, кем себя помнил. При попытке отделить свое собственное "я" от чьего-то еще стало гораздо больнее, хотя казалось, что большей боли испытать просто невозможно. Это было больно так, словно ему сломали одновременно все кости, потом залили в горло кипящий свинец, а теперь делают харакири.

Что такое "харакири" Северус не знал. Как не знал и того, откуда в его памяти вдруг взялось это слово. Оно словно просочилось из того, другого сознания, поток которого он всеми правдами и неправдами старался удержать, ни в коем случае не позволив ему прорвать ту хлипкую, шаткую дамбу собственной силы воли, которую он с таким трудом устанавливал, защищая собственное "я".

Но чем больше усилий он прилагал, тем больнее ему становилось, словно он пытался удержать в руках раскаленную добела сталь. Сил сражаться больше не было. Барьер рухнул, и хрупкие бревнышки его собственной силы воли уносил бушующий поток чужого сознания...

Северус задыхался в нем, захлебывался чужими мыслями, чувствами, ощущениями, воспоминаниями...

Он умирал. Это осознание пришло неожиданно и неотвратимо. Он умирал, и изменить ничего не мог. Невероятно ярко и четко ощущая всю тщетность борьбы со стихией за собственную жизнь, Северус расслабился и, обреченно вздохнув, позволил горячей лаве чужеродной памяти затопить себя до краев, поглотить с головой, пройти сквозь себя...

Его больше не было.

Была только залитая солнцем поляна и большая старая яблоня в ее центре. На ветке яблони сидела темноволосая девочка лет девяти. Легкое розовое платьице было порвано в нескольких местах, руки и лицо запачканы чем-то липким, вроде смолы, а в волосах запутались несколько сухих листиков. Под деревом стоял домовой эльф в цветастой наволочке, и заламывая руки, противным писклявым голоском умолял ее спуститься. Когда же девочка, звонко смеясь, откусила внушительный кусок от большого красного яблока в своих руках, у эьфа, казалось, и вовсе случился припадок. "Мисс Пэнси, что вы делаете? Оно же немытое! Вы испортите свой желудок, и Дилли придется себя наказать!"— причитал домовик, но девочке вовсе не было до этого дела.

Она помнила все так ясно, словно пережила это непередаваемое ощущение веселья, радости и ошеломляюще дерзкой свободы только что, буквально полчаса назад. Кстати, Дилли зря так беспокоился. Желудок ее перенес такое бесцеремонное с собой обращение вполне благополучно, а родители даже не ругались.

Ее вообще ругали очень редко. Братьев и сестер у нее не было, поэтому мама и папа любили единственную дочь больше жизни и просто души в ней не чаяли, позволяя если не все, то многое. Наверное именно благодаря этому, а может и вопреки, девочка рано научилась отвечать за свои поступки, контролировать их и принимать самостоятельные решения. Но тот приступ безумства, накативший на нее в тот момент, когда она позволила себе безрассудно влезть за понравившимся яблоком на старое, сучковатое дерево, изорвав в клочья новое платье и с ног до головы перепачкавшись в смоле и листьях, она почему-то запомнила как самое счастливое событие своего детства.

А еще в тот день она впервые встретила Драко. Невысокий светленький мальчишка изрядно ее повеселил. Он тщательно старался копировать манеры взрослых, и это было настолько комично, что Пэнси не смогла сдержать смех. А мальчик, похоже, обиделся. Поэтому когда на вокзале, отправляясь первый раз в школу, она снова увидела этого мальчишку, то уверенно и даже несколько нагло заняла место в купе с ним, Крэббом и Гойлом, даже не спросив на то позволения ребят, которые, между прочим, заняли купе гораздо раньше нее.

Она сама не знала почему ее так тянуло к этому надменному сероглазому блондину. Чувство вины за свою над ним насмешку? Вроде нет. Мало ли, кому она и что в свое время ляпала. Может, хотелось общения с кем-то из сверстников в порядке компенсации за почти полное отсутствие оного раньше? Ведь все дети родительских знакомых были либо совсем маленькими, либо взрослыми настолько, что совсем не горели желанием общаться с активной любознательной малышкой. Эта причина была ближе к истине, но не объясняла того, что выбор ее пал именно на Драко.

В тот день, когда она его встретила впервые, она отметила, что мальчик очень красив и воспитан. Только слегка занудлив. Вот если бы он был ее братом, уж она бы позаботилась о том, чтобы не оставить и следа от его холодности и чопорности! Лазил бы с ней по деревьям и играл бы в прятки в траве. И пусть бы только попробовал отказаться! Вот это наверное и была та самая причина, по которой она выбрала именно его. Да, именно так. Она выбрала себе брата, о котором всегда мечтала, но которого у нее никогда не было.

Первый ужин в Хогвартсе и знакомство с одноклассниками. Крэбб и Гойл как приклеенные всюду ходили за Драко. Скорее всего, были знакомы еще до школы. Они его очень уважали и просто заглядывали в рот, ловя каждое его слово, что раздражало Пэнси. Ей не хотелось бы, чтобы Драко дружил с такими безголовыми орангутангами, но они хотя бы были ему верны. И она смирилась. С его длинным языком и невероятно высокомерным поведением телохранители были ему просто необходимы.

Сразу было ясно, что Драко— негласный лидер их курса. Всех это устраивало, ведь о семье Малфоев ходили легенды. Всех, кроме Блейза Забини. Высокий темнокожий мальчик был умен и собран. Но такое внимание однокурсников к Драко ему явно не нравилось. Теодор Нотт. Симпатичный мальчик, довольно-таки умный и способный, но никогда не имеющий своего мнения и просто плывущий по течению. Пэнси его даже не замечала.

Из девочек на их курсе кроме нее учились еще Дафна Гринграсс и Миллисента Булстроуд. Дафна была девочкой спокойной, тихой, по большей части молчаливой и рассудительной, полной противоположностью Пэнси, а Миллисенту она видела просто как женский вариант Крэбба.

В тот же первый вечер в школе она с удовлетворением отметила правильность собственного выбора, и ни разу не пожалела, что подружилась только с Драко. Пэнси с детства предпочитала качество количеству. А Драко был единственным, по-настоящему ей интересным. Он был очень красив, умен, воспитан, богат и влиятелен, и Пэнси с течением времени все чаще замечала, что Дафна с интересом к нему присматривается. Именно тогда она перестала воспринимать его только как брата и друга. Мальчик ей откровенно нравился. А он просто позволял ей находиться рядом и как само собой разумеющееся принимал ее помощь и поддержку в трудные времена. Она помнила тот отчаянный страх, стекавший по спине ледяными струями, когда над ним стоял взбесившийся гиппогриф. Тогда она отдала бы что угодно, лишь бы остановить это чудовище и не раздумывая поменялась бы с Драко местами, если бы только смогла. Но она могла только помогать ему зализывать раны, надеясь, что когда-нибудь он тоже будет в ней нуждаться также, как и она в нем.

Первый поцелуй. Убежала в спальню сразу, чтобы не упасть на пол от волнения тут же, прямо при нем. Голова кружилась, а сердце колотилось как бешеное. Миллисента сразу начала приставать с вопросами, а Дафна лишь смотрела молча и задумчиво. Даже если бы захотела, Пэнси никому не смогла бы объяснить причину охватившей ее эйфории и яркого румянца на горячих щеках. Уснуть тогда так и не вышло. Единственное, что она смогла сделать— это уговорить саму себя быть максимально спокойной и постараться ни в коем случае больше не выдавать своего волнения, когда он касается ее волос. Странно... Это было всего лишь в прошлом апреле, а казалось, что с того момента прошла уже целая жизнь.

Как же все изменилось... Ведь еще полгода назад она с волнительным трепетом воспринимала внимание к ней Драко, безумно жаждала его поцелуев, прикосновений, всегда нежных, легких и осторожных, хотела прикасаться к нему, вдыхать его запах и все время держать его за руку... Но сейчас мысли ее занимал тот, чьих прикосновений, слов и взглядов она до дрожи, до оцепенения, до потери пульса боялась и до такой же степени хотела. Мерлин, какое безумие! Как можно было настолько потерять контроль над собой и так безвозвратно сойти с ума?

Она прекрасно помнила, как увидела его в первый раз. Нет, он не был красив в классическом понимании этого слова, и если говорить о внешности, то он просто безнадежно проигрывал Драко. Но парадокс заключался в том, что где бы он ни оказался и кто бы ни находился с ним рядом, он неизменно умудрялся притягивать к себе взгляды.

Он был невероятно необычен и харизматичен. Имея рост чуть выше среднего и довольно худощавое телосложение, он все равно выглядел внушительнее всех преподавателей в Хогвартсе и смотрел на окружающих пронзительным взглядом до безобразия умных, но колючих черных глаз, которые, казалось, жадно поглощают дневной свет и способны насквозь заморозить тело и выжечь дотла душу, подобно вышедшему из-под контроля Адскому пламени. Он был немногословен, но остер на язык. А еще— несколько жесток и страшен.

Впервые войдя в Большой зал, она заметила его сразу. Признаться, он ее слегка напугал. И не только ее. Многие первокурсники (да и большая часть старшекурсников) тоже поглядывали на этого мрачного и угрюмого преподавателя, самого молодого из всех, с опаской. Но, несмотря на собственную молодость, выглядел он так, словно прожил как минимум пять не самых легких и счастливых жизней. Пэнси вспомнилась фраза, виденная ей как-то раз в одной из отцовских книг, о том, что глаза— зеркало души. И от этого стало еще страшнее. Его взгляд был пустым, словно там вообще никогда и в помине не было ничего, похожего на душу. Более того, эти глаза словно затягивали в себя душу любого, кто осмелится в них посмотреть. Смешно. Теперь Пэнси добровольно скармливает собственную душу тому монстру, что живет у него внутри.

Когда он после торжественного ужина вошел в общую слизеринскую гостиную поприветствовать первокурсников, разговоры немедленно стихли. От холодных каменных стен помещения эхом отражался его тихий, глубокий, такой бархатный и мягкий, и одновременно такой опасно-завораживающий голос. Она не различала его слов. Ей было страшно и интересно одновременно. Драккл бы побрал эту чертову двойственность! Вот всегда с ним так. Сочетание несочетаемого. Опасность и надежность. Забота и жестокость. Лед и пламя.

Очень быстро первокурсники научились ему доверять, потому что знали, что их декан будет на их стороне в любом споре, всегда, что бы они не натворили. Он помогал им в любой ситуации сохранять достоинство, и это было для них главным. И совершенно неважно, что потом следовало жесткое наказание. В конце концов, его наказания всегда были справедливыми. На втором курсе в Дуэльном клубе они даже были наказаны практически всем факультетом за то, что устроили драку с гриффиндорцами. Пэнси и Дафна тогда удостоились чести отбывать наказание у самого декана, помогая ему проверять домашние работы. Дафна проверяла всегда молча по предложенному профессором образцу и при первой же возможности стремилась улизнуть в гостиную.

А вот Пэнси зелья начинали затягивать все больше. Врожденная дерзость, неизменно одерживая верх над страхом и осторожностью, под одобрительные аплодисменты природной любознательности заставляла девочку задавать декану любые интересующие ее вопросы и требовать от него объяснений. Как ни странно, отвечал он хоть и сухо, но без привычного раздражения, очень доходчиво, понятно и интересно. Именно тогда девочку и стали затягивать зелья, и она даже, к собственному удивлению, обнаружила, что сожалеет об окончании отработок.

Он был умен. Невероятно умен. И очень силен магически. Исходившие от него волны огромной, темной и опасной волшебной мощи оставляли в душе то самое так раздражающее девочку двойственное чувство восхищения и страха. Она ненавидела страх, и ненавидела декана за то, что он пугал ее. Однако это не мешало расцветать прочно обосновавшемуся в ее душе уважению к его уму и силе. Не только магической. Он был очень сильным человеком. Никто никогда не видел, чтобы он потерял над собой контроль, растерялся или с чем-то не справился. Иногда казалось, что он и не человек вовсе. Ведь не может же человек всегда быть настолько собранным. Подражая своему декану, она старательно училась сдерживать свою собственную, темпераментную и деятельную натуру. С переменным успехом.

Она помнит, как ее представление о нем перевернулось с ног на голову. Как раз после Турнира Трех Волшебников. Поттер вернулся из лабиринта с трупом Седрика Диггори, и все пошло под откос. Сразу после этого, стоя в слизеринской гостиной, они слушали своего декана. Речь его была необычной. Так он не обращался даже к первокурсникам, и был невероятно бледен.

"Я знаю, что вы напуганы. Но сейчас вам следует приложить все усилия для самоконтроля. Обязательно свяжитесь с родителями и ни в коем случае не давайте сплетням вывести вас из равновесия. Вы на виду у всех трех остальных факультетов, и являетесь честью и гордостью ваших семей. Запомните: никогда не выносите конфликты на всеобщее обозрение. Всегда будьте первыми, чего бы вам это ни стоило. Защищайте друг друга."

Затем, резко развернувшись на каблуках и взмахнув полами мантии, он вышел из гостиной. Но студенты минут пять еще не трогались со своих мест. В воздухе повисло напряжение. Не дожидаясь указаний старост, слизеринцы чинно разошлись по спальням. Уже в кровати Пэнси поняла, что же именно не давало ей покоя все это время. Декан говорил так, словно видел их в последний раз. Словно так завуалированно прощался. Широко открыв глаза и резко сев на кровати, Пэнси решила во что бы то ни стало его отыскать. Ей нужно было увидеть его, убедиться, что она ошиблась, и все в порядке.

Но она не ошиблась. Пэнси увидела профессора Снейпа на полу, в холле первого этажа замка. Сначала ей показалось, что он мертв. Кожа была неестественно бледна, а лохмотья, в которых она с трудом узнала его мантию, были насквозь пропитаны чем то темным и липким. Вокруг суетился Филч с кучей тряпок, зажимал раны, что-то успокаивающе бормотал и изредка гладил его по голове, словно успокаивал маленького ребенка, который ушиб коленку. Пэнси словно столкнули в ледяную воду. Не хватило воздуха и девочка сползла по стене на пол. Послышался топот двух пар ног и в холле появились Дамблдор и мадам Помфри под предводительством Миссис Норрис. Не говоря ни слова они левитировали профессора в больничное крыло. А на следующий день он уже как обычно провожал их всех домой, такой же угрюмый, серьезный, замкнутый и мрачный, как и прежде. Не удержавшись, Пэнси дрожащим голосом пожелала ему приятных каникул, на что он только саркастически и как-то невесело усмехнулся.

Потом были каникулы, родители и переписки с Драко совиной почтой. Но перед глазами все время, постоянно, стояла та самая сцена в холле, а залитая кровью метка снилась по ночам. Она перестала есть и спать, сильно похудела и осунулась. О том, что Волдеморт вернулся, она узнала только от Драко. Родители же всячески ограждали дочь от переживаний, тем более, что ее и так что-то постоянно грызло, словно стая голодных гиен. Однако месяц, проведенный в больнице Святого Мунго, дал свои плоды. Пэнси смогла успокоиться и многое переосмыслить. Именно в больнице она, к собственному ужасу, поняла, что влюбилась.

Каждый день она просыпалась и засыпала с мыслями о нем, а по ночам видела его во снах. Чувство тяжелой, какой-то оглушающей эйфории не покидало ее ни на секунду и она прекрасно осознавала, что способна за него умереть и даже убить. После особенно откровенных снов, где он обнимал ее и целовал, нежно, упоительно, властно, она просыпалась, дрожа и обливаясь холодным потом. Его поцелуи во снах не имели ничего общего с поцелуями Драко.

При поцелуях с Драко ее сердце радостно трепетало, а в душе распускалась нежность. Это было так легко, естественно и спокойно, как полет птицы. Поцелуи профессора тоже заставляли трепетать ее сердце, но от страха. Ее трясло, морозило и лихорадило, но душа требовала его прикосновений снова и снова. Вместе с тем она прекрасно понимала, что никогда не сможет к нему прикоснуться, а уж тем более— действительно его поцеловать.

Сильный, уверенный, властный, недоступный профессор всем своим видом говорил о том, что у девочки нет никаких шансов. Но котел с амортенцией, кипевший в ее душе и источающий запах трав, сырости и исписанного пергамента, побуждал ее делать странные вещи, не оставляя ни единого шанса к сопротивлению. Так, получив его письмо с сухим сообщением о назначении ее старостой Слизерина, она неделю засыпала с ним в обнимку, перед сном проводя пальцами по строчкам и вдыхая его запах, а потом, устав жить без него, не видеть его, не слышать его голос, и вовсе покрасила в черный цвет волосы, чтобы иметь хоть что-то общее с тем, кем дышала все последнее время. Благо, одноклассники не обратили на это никакого внимания, а она очень старалась ничем себя не выдавать, подражая любимому профессору.

Но как же сложно было терпеть присутствие декана рядом с собой на его занятиях! Пэнси была одной из лучших учениц в зельеварении, но с некоторых пор стало очень сложно сосредотачивать внимание не на преподавателе, а на его предмете. Таким образом, когда она первый раз не уследила за котлом, профессор посоветовал ей больше следить за собственным зельем и меньше пялиться в сторону Лонгботтома. Как будто она виновата, что он сам весь урок вокруг этого несчастного Лонгботтома круги наворачивал! Стоял бы рядом с Поттером— смотрела бы в сторону Поттера! Потом, сдавая ему домашнюю работу, безумие заставило ее капнуть на работу своими духами. Интересно, он помнит ее запах? Но профессор в довольно жесткой форме попросил так больше не делать. А потом была та самая записка с первыми в ее жизни стихами. Вот тогда-то и пришел конец ее выдержке.

Ну почему он ведет себя как последняя свинья?! И ведь только с ней! Больше никто из слизеринцев не слышал от него таких нападок, насмешек и замечаний, прямо при посторонних! А с ней он вел себя чуть ли не хуже, чем с Поттером и Лонгботтомом вместе взятыми! Больно. Как же больно... А на что она рассчитывала? На превращение сна в явь? На сбычу мечт и счастливое будущее? Нет, конечно... Даже о поцелуе с ним она не смела и мечтать.

Пытаясь представить себе, как это будет выглядеть, она сразу в ужасе начинала мотать головой, отгоняя от себя пугающие видения, просто физически ощущая исходящую от него даже в собственных мечтах опасность. Хотелось не думать о нем, выбросить из головы и забыть, как страшный сон, но не выходило. Поцелуи с Драко превратились в пытку, сердце больше не трепетало, а летать не хотелось. Она ощущала острую вину за то, что предает его, пусть и в мыслях, но выхода не было. Она не могла объяснить ему, что все это время перед глазами стоял этот злобный, мрачный ублюдок с окровавленной Меткой на левом предплечье. Она его ненавидела и одновременно не представляла без него своей жизни. Слава Мерлину, никто ни о чем не догадывался. И в первую очередь родители, иначе одним месяцем в больнице она бы на этот раз не отделалась...

После случая с запиской у нее наконец появился повод его по-настоящему ненавидеть. И это был шанс. Забыть, не вспоминать, презирать его с ног до головы, от сальной макушки до кончика волшебной палочки. Но и этому не суждено было сбыться. Что ж, спасибо вам, Поттер и Уизли...

Жадно вглядываясь в лицо этой миниатюрной копии профессора Снейпа, Пэнси прикладывала все усилия для того, чтобы погасить взрывавшиеся в ее мозгу фейерверки. Она не понимала до сих пор, как ей удалось тогда не разорваться изнутри. Это был он. Вне всяких сомнений. Тот, кого она так... любила? Нет. Ненавидела. И, драккл бы его побрал, она имела на это полное право! Но как смеет он, этот ублюдок, лишать ее этого права, глядя на нее таким невинным, испуганным и непонимающим взглядом до боли в сердце знакомых и родных черных глаз? Она снова проиграла.

Все осталось также, как и было. Это малолетний хам совершенно не следил за языком, а она ему все прощала, получая от этого какое-то ненормальное, сродни мазохизму, удовольствие. Драко был прав. Тысячу раз прав. Она достойна только презрения. Но ничего поделать с собой она не могла. Ей просто жизненно необходим был этот взбалмошный, колючий мальчишка, с которым они, кажется, в последнее время даже нашли общий язык.

Секрет оказался прост: читать между строк не так сложно. Она научилась пропускать его выпады мимо ушей. И если бы он по прежнему не пугал ее, она бы даже смогла чувствовать себя в его обществе комфортно. Но этот взгляд, жесты, интонации... Все то, что напоминало ей о взрослом профессоре, словно резало ножом по сердцу, и страх возвращался с новой силой, в очередной раз не оставляя шансов на сопротивление. От понимания своей зависимости от него и того, что он имеет над ней власть, даже будучи ребенком, у нее опускались руки.

Одному Мерлину было известно, как же она устала... Эта любовь оказалась самым губительным из всего, что с ней когда-либо происходило. Он просто чудовище. Маленькое чудовище, которое так любит дерзить старшим и трепать нервы, заставляя не спать от переживаний и сходить с ума от беспокойства...

Нет. В той ситуации он повинен не был. Сердце сжималось от нежности, и Пэнси было едва ли не больнее, чем лежащему на полу в чулане ребенку. Перед глазами сразу встала сцена, которую ей довелось наблюдать тогда, в холле, и девушка задохнулась от подступивших к горлу слез. Как же хотелось его обнять и принять на себя всю боль, что пришлось испытать этому ангелу! Конечно же, он не виноват. Но тот, кто в этом виноват, ответит ей за это сполна! Он принадлежит ей, и никто не в праве причинять ему боль! Повинуясь внутреннему порыву, она подошла и подняла на руки безвольно повисшего в ее объятиях ребенка. Сердце бешено билось, так что она боялась, что он проснется от этого шума... Но мальчик только продолжал тихо и размеренно дышать... "Дыши, родной... Только дыши. Все будет хорошо, я рядом... А тот, кто это сделал, еще пожалеет о том, что родился на свет. Я тебе обещаю... Ты только поверь мне, расскажи правду!"

Да, она способна на убийство. Но ей от этого ни холодно, ни жарко. Иногда осознание этого безразличия к человеческим жизням ее пугало, но в голове упорно стучало, что есть только одна жизнь, помимо родительских, имеющая для нее значение. И ради этой жизни она готова пожертвовать многими другими жизнями. Как чужими, так и своей. Что она, собственно, и сделала.

Она понимала, что не может винить Драко за то, что он поступил именно так. Она сама поступила бы также. Но, если она выживет, ему несдобровать... Все— таки, несмотря ни на что, она все еще любила своего... Парня? Бывшего молодого человека? Друга? Брата... При мысли об этом она нервно улыбнулась, поправляя свечи по краям сложного рисунка мелом на каменном полу зельеварческой лаборатории.

Умирать было не страшно. Страшно было жить без Северуса... Надо же, как, оказывается, естественно и совсем не трудно называть его просто по имени. Ах, какое красивое у него имя! Оно просто тает на губах, оставляя после себя терпкое, стойкое послевкусие, совсем как их поцелуи в самых лучших и вместе с тем самых жутких ее сновидениях...

Но в длинном латинском тексте также много других слов, которые следовало произнести без ошибок, они были сложны и часто резали слух, но произнести неверно хоть один звук было равносильно смерти. Причем в лучшем случае— ее, в худшем— его, а в еще более худшем— обоих. "И умерли они в один день..."— некстати всплыла в воспаленном мозгу нелепая глупая строчка из примитивных старых сказок. Отмахнувшись от всех лишних мыслей, она судорожно вдохнула, а на выдохе произнесла последние звуки сложного заклинания. Это оказалось пределом ее возможностей, и душа покинула дрожащее, как в лихорадке, тело, почти начисто лишенное жизненных сил ненасытными демонами так пугавшей многих волшебников темнейшей магии...

Cinema Bizarre/My Obsession

Apocalyptica/Not strong enough

Evanescence/My immortal

Тело слушалось плохо, словно совершенно ему не принадлежало. Он попытался пошевелить пальцами правой руки, но вместо этого рука резко дернулась вверх, вскользь задев что-то теплое и мягкое. И это что-то явно не было довольно таким поворотом событий. Послышалось возмущенное чириканье, а сразу после— резкая боль в левой руке. Зашипев, он наконец смог заставить ослабевшее тело открыть глаза. Тяжелые, непослушные веки поднимались, как ему казалось, с противным скрипом и скрежетом, но слух не улавливал никаких звуков, кроме навязчивого чириканья, трепетания крыльев и собственного слабого дыхания. С трудом собрав остатки физических и моральных сил в совсем не внушительную такую кучку, он приподнялся на локтях и огляделся.

Он лежал на полу зельеварческой лаборатории, в центре сложного рисунка мелом на полу, окруженного свечами и напоминающего пентаграмму, но с некоторыми заметными отличиями, а над головой летал взъерошенный растрепанный воробей со смешным хохолком на макушке и истошно верещал. Тело била дрожь, как в лихорадке, сил осталось, казалось, лишь на дыхание, а в памяти услужливо всплывали обрывки воспоминаний о том, как он здесь оказался и зачем.

Но он был уверен, что эти воспоминания ему не принадлежат. Они явно принадлежали другому человеку. Девушке... Так, а он тогда кто? Он знал наверняка, что совершенно точно не является девушкой, но кто он такой на самом деле так и оставалось для него загадкой. Все его личные, настоящие воспоминания, принадлежащие только ему, словно были начисто стерты Обливиэйтом. Что ж, придется пользоваться тем, что есть. Тем более, что воспоминания этой личности лежали перед ним, словно открытая книга. И самое первое, что он уловил в чужом мозгу, временно, как он надеялся, принадлежащим ему— это чувство необузданной, все нарастающей, необъяснимой тревоги.

Он поднялся и осмотрел себя. Что?! Нет, он, вероятно, еще спит. В ужасе растерянно оглянувшись по сторонам, он остановил взгляд на небольшом зеркале над раковиной. На ватных ногах подойдя ближе, он заглянул в мутноватое стекло. На него смотрела зеленоглазая брюнетка с грубоватыми чертами лица, вздернутым носиком и распущенными волосами чуть ниже плеч. И, вопреки всему, он почувствовал облегчение. Сознание узнало эту девушку и перестало так неистово бить тревогу.

Тело, наконец, начало подчиняться ему с большей охотой, и он подошел к большому деревянному столу, сплошь уставленному банками, колбами, пробирками и котлами. Могз упорно подсказывал, что ему непременно надо туда подойти. Едва его взгляд упал на лежащую на столе записку, как в памяти немедленно возникло нужное воспоминание. Читать записку уже не было необходимости. Он знал, что там написано. Обмен душами... Уму непостижимо. Но это объясняло и то, что он себя не помнил, и то, что доступные ему воспоминания были чужими.

Медлить было нельзя. Нужно варить зелье старения, и срочно. Тело охотно выполняло приказы мозга и уверенными, отточенными движениями добавляло ингредиенты, регулировало огонь под котлом и помешивало. Но волшебная палочка в его руке ощущалась какой-то чужой, непривычной, однако разум ее помнил отчетливо, а она подчинялась этому телу беспрекословно, хотя и не особенно охотно. Влияние зелья на память они еще не выяснили, и приходилось действовать быстро и вслепую... Да и тролль с ней, с этой памятью! Лишь бы живы остались. Хотя крысы вроде выживали. Что ж, теперь остается только ждать, отчаянно надеясь, чтобы с человеком это сработало тоже. Он очень надеялся, что к утру зелье будет готово. Но было необходимо еще решить, как переправить это зелье его собственному телу. А еще ему наверняка понадобится его палочка и записка с инструкцией. На всякий случай.

С этими мыслями он быстро откопал в ящике стола клочок пергамента, перо и баночку с чернилами, и пока зелье мирно кипело на медленном огне и не требовало его вмешательства, начал строчить записку.

"Выпить после того, как почувствуешь себя собой."

Дописав эту короткую строчку, он недоверчиво хмыкнул. Да, получилось довольно путано, но как объяснить иначе, он не знал. Оставалось лишь надеяться, что и девушка, и он сам достаточно сообразительны, чтобы разобраться в смысле этого послания. Интересно было и то, что он не узнавал свой почерк. Но и на почерк девушки, исходя из ее воспоминаний, он тоже не походил. Странно, но он вдруг впервые за это время ощутил, что душа и тело находятся в умиротворяющей гармонии и не противоречат друг другу, одновременно и абсолютно одинаково воспринимая и принимая этот новый почерк. Очевидно, это был какой-то гибрид почерков двух людей— его собственного и этой девушки.

Ее зовут Пэнси. Она не любит свое имя, оно кажется ей слишком простым, банальным, приземленным и неинтересным. Зато она очень любит другое имя. Мужское... Северус. Это... Его имя? Пэнси влюблена в него. Совершенно точно. Он воспринимал это как нечто естественное, само собой разумеющееся. Однако душа металась, словно в агонии. Он не мог объяснить, почему душа и разум снова так ожесточенно сцепились. Внутренние паника и дрожь и одновременно с этим уверенность и спокойствие разума давали такой взрывной коктейль, что он был уверен, что сойдет с ума тут же, немедленно.

Заставив себя сосредоточиться на зелье, он с облегчением осознал, что паника отступила. Так, надо просто об этом не думать. Не анализировать свою личность и личность девушки, тем более что себя он помнил только по ее мыслям и ощущениям. Делать лишь то, что необходимо. В конце концов, от этого зависят их жизни.

К утру глаза слипались, а руки дрожали. Однако стоило сказать этому телу спасибо за его молодость и выносливость, иначе он непременно бы уже распрощался со своим (или не своим?) сознанием. Главное— чтобы никто сюда теперь не вошел до того, как он закончит. И словно в ответ на его вяло текущие, усталые мысли, дверь лаборатории резко распахнулась и в комнату вихрем ворвался встревоженный, растрепанный и раскрасневшийся с мороза сероглазый блондин. "Драко..."— вспомнил он. Мальчишка остановился на пороге, как вкопанный, с удивлением и недоверием взирая на стоявшего у котла Северуса в чужом теле.

— Это... ты?— неопределенно и неуверенно спросил он.

— Смотря кого ты имеешь в виду,— устало усмехнувшись, отозвался Северус звонким, девчоночьим голосом.

Драко смотрел на него так, словно Северус только что всерьез предложил ему станцевать ламбаду на учительском столе.

— Да какого тролля?!— выругался он.— Что здесь происходит? Как такое возможно? Что с Пэнси?

— Я понятия не имею, что с ней,— спокойно ответил Северус.— Мне доступны только ее воспоминания до момента обмена душами.

— Какого, к синим пикси, обмена?! Что ты наделал?

— Ничего я не делал, успокойся!— повысил голос Северус.— Она сама так решила.

— Почему?— тихо, как-то безразлично спросил Драко.

Все его возбуждение куда-то пропало, и сейчас он всем своим видом напоминал сдувшийся воздушный шар. На Северуса в теле Пэнси он старался не смотреть. Северус молчал. Он помнил, что Драко знает ответ на свой вопрос, но не верит в это. А сам Северус изо всех сил старался гнать от себя эти воспоминания. Поэтому он только ответил вопросом на вопрос:

— Как ты догадался о подмене? И что с Пэнси? Она жива?

Драко поднял голову. Вид его был жалким и он смотрел на Северуса глазами загнанного в угол беспомощного, беззащитного зверька.

— Жива... Пока Лорд не знает о подмене. Только не совсем здорова. Кстати, догадаться не так сложно. У тебя... То есть, у твоего тела— ее жесты и мимика. А у ее тела,— тут Драко поморщился— твои. Что теперь делать, а?

— Можно попробовать все исправить. Для этого мне надо отправить своему телу вот это зелье и мою палочку. А потом поменяться с ней обратно. Тогда она окажется здесь в безопасности, а я там уж как-нибудь смогу за себя постоять.

— Твои проблемы мне неинтересны,— немедленно откликнулся Драко.— Верни ее на место!

— Зелье будет готово через два часа. То есть, примерно до обеда мне надо, чтобы здесь никого не было. А еще нужно, чтобы это зелье было отправлено моему телу как можно быстрее и незаметнее.

— Зачем вообще нужно это зелье?— раздраженно спросил Драко.— Оно ей без надобности!

— Но оно нужно мне,— спокойно ответил Северус.— Без него я меняться не буду. Я тоже еще пожить хочу.

Северус не стал уточнять, что зелье не проверено и вопрос выживания после его употребления весьма спорный, справедливо рассудив, что до этого Малфою тоже нет никакого дела. Однако лучше умереть, осознавая, что ты сделал все, что мог, для собственного выживания, чем вот так беспечно и безответственно уходить в небытие, даже не стремясь что-то изменить. Лицо Драко перекосило от злости и он угрожающе шагнул к нему, однако тронуть его так и не решился.

— Ты мерзкий эгоистичный маленький ублюдок!— прошипел он сквозь зубы.— Она пожертвовала ради тебя всем, а тебе важнее спасение своей собственной шкуры!

— Успокойся,— холодно осадил его Северус с какой-то нехорошей усмешкой, от которой Драко тут же передернуло. Хотя, может все дело было в ЕГО усмешке на лице ПЭНСИ?— Во-первых, я ее об этом не просил. Во-вторых, у меня прекрасно развит инстинкт самосохранения, в отличие от некоторых... Ну, и в-третьих, она сама не согласилась бы поступить иначе. Так что либо мы действуем вместе, либо я сейчас иду спать.

После минутного молчания, во время которого Драко просто прожигал его ненавидящим взглядом, он наконец кивнул.

— Вместе,— процедил он сквозь зубы.— Но ты мне еще за это ответишь...

— Обязательно,— легко согласился Северус.— А теперь иди в коридор и делай что хочешь, но чтобы до обеда здесь никого не было. И найди мою палочку. А я пока приготовлю зелье и подумаю, каким образом его можно туда доставить. Совы слишком заметны.

Резко развернувшись, Драко почти выбежал из лаборатории. Северус устало потер лоб и нахмурился. Сложно, однако, выдавать себя за другого человека. Все время приходится себе напоминать, что он— не Пэнси, вопреки разуму, упрямо пытающемуся убедить его в обратном. Так, сосредоточиться на деле...

Но усталый мозг категорически отказывался соображать, отчаянно требуя отдыха. Чувствуя, что находится на пределе собственных возможностей, он взял со стола серебряный нож и, проведя его лезвием несколько раз над пламенем под котлом, резко полоснул им по своей руке. То есть, не по своей, конечно...

Где-то глубоко отозвалось слабое чувство вины за причинение вреда чужому телу, но он отмахнулся от него, сосредоточившись на зелье, предварительно заговорив рану на руке.

Погасив огонь под котлом и выжидая еще пятнадцать минут, Северус методично терзал утомленный разум, пытаясь найти решение проблемы незаметной и быстрой отправки своему телу зелья и палочки. Растерянно перелив нужное количество зелья в пробирку и плотно ее закупорив, он опустил ее в карман. Мыслей не было. Совсем. Однако воробей, до этого смирно сидевший на скобе потухшего факела, вдруг повел себя довольно странно. Он метался от Северуса к маленькому окошку под потолком, бился в него клювом и крыльями, слетал обратно и терзал когтями карман мантии, в котором лежала пробирка с зельем. И тогда до него наконец дошло.

— Ты хочешь отнести это сам?

Воробей тут же успокоился и смирно уселся на стол возле котла.

— А не тяжело?— с сомнением переспросил Северус. Но птиц молчал.

— Что ж, давай попробуем. Все равно ничего лучше придумать мне не удалось,— обреченно подвел он итог.

Еще через полчаса, которые Северус потратил на проверку целостности контуров рисунка, похожего на пентаграмму, в лабораторию вернулся Драко.

— Все готово?— нетерпеливо спросил он.

— Палочку принес?— вопросом на вопрос ответил Северус.

— Вот,— скрипнув зубами, выдавил Драко, выкладывая из кармана на стол простую волшебную палочку из черного дерева.

Внимательно осмотрев палочку и сверившись с доступными ему воспоминаниями, Северус удовлетворенно кивнул.

— Где достал?— безразличным тоном поинтересовался он.

— Какая разница?— огрызнулся Драко.— Ты придумал, как это все отправлять твоему телу?

— Придумал,— ответил Северус. Прочно перетянув резинкой палочку и колбу с наклеенной на нее запиской, он второй такой же резинкой привязал это нехитрое сооружение к лапе воробья.

— Выпусти его на улицу,— передал он птицу Драко.— Далеко до вашего поместья? Я плохо это представляю, Пэнси у вас не была.

— Думаю, часа через два вернется,— с сомнением протянул Драко, недоверчиво разглядывая нетерпеливо подпрыгивающего птица, словно прикидывая, не сдует ли его во время полета ветром.

Затем, вероятно осознав, что ничего другого у них все равно нет, подхватил воробья и без оглядки выбежал из лаборатории. Решив, что он должен дать мозгу отдохнуть, Северус сел за стол и положив перед собой стопкой три книги, улегся на них головой и провалился в сон.

Первым, что он увидел, резко вынырнув из черной бездны сна без сновидений, было нетерпеливое, возбужденное лицо Драко.

— Вставай давай! Он вернулся!— тормошил он за плечи слабо понимающего что происходит Северуса.

Довольный собой воробей, радостно чирикая, что-то клевал на столе. Осознав окружающую действительность, Северус резко вскочил со стула.

— Пойдем,— кивнул он в сторону несколько дополненной пентаграммы.— Я буду читать заклинание, меня не перебивать, не отвлекать и ничего не спрашивать. Если что-то пойдет не так... Действуй по обстоятельствам.

— Что?! Что-то еще и может пойти не так?!— возмущенно переспросил Драко.

— Разумеется,— с показным спокойствием ответил Северус. — Я такого никогда не делал, у меня в доступе только ее память. Но ничего другого нам не остается.

Уверенно прошествовав к пентаграмме, он зажег вокруг нее свечи, взял в руке пергамент с текстом заклинания и занял место в центре рисунка, где он еще меньше суток назад имел сомнительное удовольствие очнуться.

Слова заклинания перекатывались в сыром подземельном воздухе, словно камни, падающие со скалы. Казалось, что они меняют окружающее пространство, цвета, оттенки, запахи и даже его собственный голос. Он становился густым, грубым и глубоким, совсем не похожим на звонкий голосок Пэнси. Слова заклинания теперь и не походили на слова. Это были звуки, больше напоминающие гул, вой, крик, какой-то далекий и потусторонний. В тот момент, когда последний звук заклинания сорвался с его губ, Драко, до этого молча, зачарованно, с отражением первобытного страха в глазах наблюдавший за происходившим перед ним таинством, вдруг резко побледнел и отшатнулся.

Apocalyptica/Dreamer

Да, Драко чувствовал свою вину за то, что так подставляет маленького ребенка. Когда отец с Северусом отправлялись после ужина к Темному Лорду, это чувство словно окружало младшего Малфоя со всех сторон и замораживало изнутри, подобно стае дементоров. Несмотря на то, что он пытался убедить Северуса (и себя заодно) в том, что Лорду ни к чему причинять вред ребенку, он, на самом деле, совсем не был в этом уверен, изо всех сил прогоняя прочь эти мысли и старательно напоминая себе о том, что у него не было другого выхода и он сделал все, чтобы защитить семью. Но страх не отступал.

Конечно, Драко хотелось устранить мальчишку, что встал между ним и Пэнси, возможно, сам того не зная и не желая, но не ценой его жизни. Одна мысль о том, что он, Драко, пусть даже чисто гипотетически, может быть повинен в смерти ребенка, вызывала тошноту. Однако это чувство страха было совершенно не сравнимо с тем одурманивающим ужасом, что довелось испытать ему меньше чем через час после исчезновения отца и Северуса в кабинете Лорда.

Драко отчаянно прислушивался к звукам зловещей, звенящей тишины, повисшей в воздухе просторного помещения столовой. Мама сидела рядом, с безразличным видом бесшумно ковыряя ложечкой десерт, но Драко чувствовал, что это лишь одна из ее масок, и на самом деле ей тоже сильно не по себе. Ее выдавали слишком прямая спина и легкие складки возле плотно сжатых губ. Но из-за дверей кабинета не доносилось ни звука, и эта тишина угнетала Драко, сводила с ума. Отец, проводив Северуса, так и не вышел, и остался с ним в кабинете. Но это обстоятельство отнюдь не вселяло уверенности, а лишь добавляло и без того встревоженному мальчишке еще больше беспокойства. Что они там делают? Что нужно Темному Лорду от маленького ребенка, пусть и достаточно умного? Ответов на эти вопросы не было и не предвиделось, и оставалось только ждать.

Поэтому, когда из кабинета вдруг раздался резкий, пронзительный крик, Драко вскочил со стула так резко, что он перевернулся. Голос Северуса звенел в мертвом молчании полупустого, огромного дома еще с минуту, а потом стих. Сердце Драко бешено колотилось, и он, не выдержав, бросился к дверям кабинета и остановился как вкопанный, когда до них оставалось всего метров пять. Он не мог заставить себя подойти ближе, а уж тем более— войти туда. А в кабинете снова стояла полная тишина. Не было слышно больше ни криков, ни даже голосов или шорохов, и Драко до дрожи боялся нарушить эту густую, плотную тишину. Он потерял счет времени и даже не сразу заметил, что позади стоит мама, так же отчаянно и внимательно прислушиваясь.

Еще минут через пять дверь кабинета наконец открылась и оттуда вышел отец. На его руках, повиснув безвольной куклой, лежал Северус и тихо поскуливал, хотя на его щеках не было ни следа слез. Однако он был мертвенно бледен, на лбу выступила испарина, глаза были плотно закрыты, а губы посинели. "Жив"— одними губами прошептал отец в ответ на тревожный вопросительный взгляд мамы, и молча направился в сторону широкой лестницы, ведущей на второй этаж. Нарцисса, а за ней и Драко, немедленно отправились следом. После того, как Люциус уложил Северуса на кровать в старой детской комнате Драко, он устало опустился рядом с лежащим, мечущимся, словно в бреду, ребенком, и хмуро оглядев семью, ровно сообщил:

— Ему стало нехорошо в момент принятия Метки. Но Темный Лорд не счел целесообразным прерывать обряд инициации и довел дело до конца. Нарцисса, он попросил тебя проследить, чтобы с ребенком ничего не случилось. Он лично это проконтролирует.

— Хорошо,— покладисто согласилась Нарцисса.— Но что с ним, Люциус? Как мне ему помочь?

— Ты меня спрашиваешь?— Малфой-старший удивленно скептически приподнял брови.

— Разумеется,— холодно ответила Нарцисса.— У кого мне еще поинтересоваться? У сестренки своей?

Женщина прожигала выразительным взглядом левое предплечье своего мужа, скрытое под рукавом бархатной темно-зеленой мантии.

— Я не знаю, Нарси, чем ему помочь,— обреченно сникнув, отозвался Люциус.— Когда я принимал метку, ничего такого не происходило. Было хорошо. Но тревожно. В крайнем случае, прикажи разбираться с этим Черри. Может, ее эльфийская магия окажется полезной...

— А что говорит об этом он?— полушепотом с показным равнодушием спросила Нарцисса.— Почему с Северусом все пошло так?

— Он склонен списать это на возраст и неокрепшую детскую психику,— охотно объяснил Люциус.

— А как же Драко?— произнесла одними губами красивая голубоглазая блондинка.

— А Драко ему больше не нужен,— успокоил ее Люциус, осторожно привлекая Нарциссу к себе за плечи, обнимая и целуя ее в макушку.— Хоть сейчас может отправляться обратно в школу.

Нарцисса судорожно вздохнула и уткнулась носом в плечо мужа, пряча слезы облегчения.

Однако сам Драко не разделял родительского спокойствия, со страхом взирая на мечущегося по кровати ребенка. Уж слишком знакомо он морщил лоб. И вообще, каждый его жест, мимика, каждый поворот головы были ему до боли знакомы и он был абсолютно уверен, что знает, кому это все принадлежит.

Так она нахмурилась, когда однажды в Хогсмиде Драко отказался прыгать с ней в сугроб. А так она обычно заправляет волосы за ухо, когда волнуется на уроке, потому что не доучила тему. А вот так она еще три месяца назад ударила его в плечо, когда он в шутку заявил, что ее новый цвет волос наводит его на мысли об их декане... Нет... Только не это! Как такое возможно? Может, ему всего лишь кажется? Может, он просто перенервничал? Что там сказал отец? Хоть сейчас возвращаться в школу? Драко чуть не подпрыгнул на месте. Ему необходимо было увидеть Пэнси и убедиться, что все это— всего лишь плод его больного воображения, что она в школе и с ней все хорошо.

— Мам, пап, думаю, мне пора,— придав голосу максимально для него сейчас возможную степень спокойствия, сказал он, изо всех сил стараясь удержать бившую все его тело крупную дрожь.

— Почему?— повернулась мама в его сторону.— Куда ты так торопишься?

— Я же староста, мама,— пожал он плечами, отмахнувшись от назойливого внутреннего голоса, напомнившего ему голос профессора Амбридж и ехидно уточнившего: "Пока еще!"— Я должен контролировать свой факультет. Тем более, что наш декан пока недееспособен.

— Хорошо, Драко, ступай,— согласился Люциус.— Ответственность еще никто не отменял. И будь на связи.

— Ладно,— поспешно кивнув отцу, Драко выбежал из детской, на ходу отмахнувшись от маминых причитаний, что сын плохо выглядит и чересчур бледен.

Потратив на дорогу от Хогсмида до Хогвартса меньше часа, он нашел Пэнси там, где и рассчитывал— в лаборатории кабинета зельеварения. С надеждой вглядываясь в помешивающую зелье девушку, он с каждой минутой все больше понимал, что не ошибся. Они действительно поменялись. Душами! Драко никогда не слышал о том, что такое бывает и вообще возможно, однако факт оставался фактом, и перед ним стояло живое подтверждение такой возможности, мерзко ухмыляясь злобной Снейповской ухмылочкой на таком родном и знакомом лице.

Ах, как же Драко бесил этот маленький, самодовольный, эгоистичный тип! Казалось, он абсолютно не был встревожен случившимся и вел себя так, словно по другому и быть не могло. А еще— ОН! ЕМУ! ПРИКАЗЫВАЛ!!! Этот малолетний ублюдок без зазрения совести снова спрятался за девушку, приняв ее жертву, как будто так и надо, чувствуя себя при этом абсолютно спокойно и комфортно, и еще имеет наглость отдавать приказы! И кому! Ему, наследнику древнего чистокровного рода! И то, что он не мог его ослушаться, остерегаясь приведение шантажа ребенка в действие, только усугубляло кипевшее в его душе бешенство. Когда они вернут Пэнси обратно, он обязательно объяснит ей, кто в действительности о ней заботится, переживает и оберегает! Она умная, поймет. И забудет наконец своего наглого, самоуверенного и эгоцентричного ублюдка.

А пока Драко необходимо было сосредоточиться на полученных им от малявки указаниях, дабы весь план по спасению девушки не полетел гиппогрифу под хвост. Во-первых, следовало не впустить в класс зельеварения ни студентов, ни преподавателей, как минимум до обеда. Во-вторых, необходимо было где-то достать волшебную палочку этого морального урода. И в-третьих, он должен был придумать способ скрыть отсутствие на занятиях обоих слизеринских старост без уважительной на то причины. И как осуществить все эти три пункта, Драко не имел ни малейшего понятия. Нерешительно, растерянно переминаясь с ноги на ногу в каменном подземельном коридоре, он еле сдерживал панику, и даже не сразу заметил зависшего перед ним в свей излюбленной позе вниз головой Пивза.

— Алоха, сноб!— весело поприветствовал Драко полтергейст.— Чего не весел, чего прилизанную макушку повесил? Если надо еще чего повесить— свисти, помогу!

И тут Драко осенило. На лице слизеринца появилась тонкая змеиная ухмылочка. С Пивзом они обычно ладили неплохо, и Драко даже уже не обижался на его насмешки, вполне, кстати, безобидные, особенно в сравнении с тем, что доставалось студентам других факультетов. Всерьез обижать слизеринцев Пивз опасался, так как они находились под надежным покровительством Кровавого Барона, и надо признать, что с ним даже время от времени вполне можно было иметь дело. Интересно, что Пэнси Пивз недолюбливал, но побаивался, а с Драко иногда вел себя почти внимательно. Как например сейчас.

— Привет, Пивз,— вкрадчиво произнес сероглазый блондин.— Нет, вешать ничего не надо. Но помощь действительно нужна. Мне нужно, чтобы никто не смог войти к нам в подземелья. И выйти. Делай что хочешь— открой краны и затопи тут все к синим пикси, открути все люстры, побей все стекла, разнеси стены, попрячь все факелы... Что хочешь, но чтобы сюда никто не вошел и не вышел. Устроим переворот в школе?

— Ну конечно,— обиделся Пивз.— Знаю я вас. Потом Кровавым Бароном пугать начнете.

— Не начнем,— заверил Драко.— А с Бароном я договорюсь. Он своих всегда прикроет.

Лицо Пивза осветила широкая мерзкая ухмылочка, и он умчался выполнять свою часть договоренности с радостными, пародирующими Амбридж возгласами на все лады: "Я наведу здесь порядок!"

А Драко, удовлетворенно кивнув, отправился искать Крэбба и Гойла. Найдя своих друзей выходящими из кухни, Драко быстро распорядился, чтобы они любой ценой отвлекали преподавателей, разрешив им даже рисковать ради этого факультетскими баллами. Отправив с ними наверх случайно встреченных Дафну и Миллисенту для пущего эффекта и контроля ситуации, Драко с трудом отыскал в одном из тупиковых коридоров подземелий Кровавого Барона, попросив его помочь представителям своего факультета, урывками и очень путано объяснив ситуацию, а затем, дождавшись его сдержанного согласия, со всех ног рванул в больничное крыло.

Действительно, волшебная палочка этой сволочи так и находилась у мадам Помфри, и Драко пришлось приложить все свои дипломатические способности, чтобы ее отвоевать. "Добрый день, мадам Помфри. Не уделите ли мне минуту своего, несомненно, бесценного времени? Видите ли, Северус очень беспокоится о судьбе своей волшебной палочки... У вас находилась его одежда после того, несомненно, прискорбного случая, когда я невольно стал одной из причин его весьма неприятного нынешнего состояния, и я подумал, что его палочка может также находиться у вас, или вы, по крайней мере, можете знать о месте ее нахождения. О, так она действительно у вас? Могу ли я попросить вас, мадам Помфри, отдать эту палочку на хранение мне? Нет, я ни в коем случае не собираюсь отдавать ее в руки неразумному ребенку. Да, я только покажу ее ему, чтобы мальчик удостоверился, что с ней все в порядке. Не переживайте, я буду беречь ее как зеницу ока до самого возвращения нашего декана, клянусь своим значком старосты. Прошу вас, мадам Помфри, под мою личную ответственность."

Диалог был сложным, и к концу разговора Драко ощущал себя настолько опустошенным и уставшим от необходимости в течение добрых минут тридцати изворачиваться под строгим недоверчивым взглядом главного школьного колдомедика, как уж на сковородке, что ему показалось, что до подземелий он добирался, буквально считая каждую ступеньку и каждую мелкую трещину в полу.

На первом этаже творилось невообразимое. Весь этаж был залит какой-то подозрительной зеленой липкой жижей, и профессора Спраут, Флитвик и Вектор уже прочно в ней увязли, пытаясь нейтрализовать действие этой субстанции, пока, к счастью для Драко, безуспешно. На границе этого импровизированного болота стояли все остальные профессора, оживленно споря и анализируя. Под потолком висел Пивз и, радостно тренькая на балалайке (и где только взял ее!), распевал частушки собственного сочинения:

У студентов амбриджит,

Амбридж к доктору бежит,

Только к доктору ворвется-

Доктор тоже проблюется!

В красках изобразив последнюю строчку, Пивз, под аккомпанемент истошных возмущенных воплей главной героини школьного фольклора, заговорщически подмигнул Драко и показал ему большой палец. Одобрительно кивнув Пивзу и убедившись, что преподаватели и студенты надолго заняты разыгравшимся в школе представлением, Драко размножил заклинанием свои ботинки, и, меняя их через каждый шаг, по краю этого болота добрался до спуска в подземелье.

Способ, который Северус придумал для отправки своему телу зелья и палочки, сначала показался Драко несколько ненадежным, но сил спорить совсем не осталось. Все три часа, что эта нелепая глупая птица потратила на полет до Малфой-мэнора и обратно, он провел в совятне, нетерпеливо вглядываясь в сумеречное, хмурое, затянутое серыми облаками, небо. Никогда он еще ничего не ждал с таким вожделением, и когда это пернатое недоразумение наконец сподвиглось вернуться, чуть не подпрыгнул от радости и даже зашел в кухню за крошками от сухарей, чтобы наградить воробья за старания.

А этот малолетний шантажист мирно дремал на книгах. Ну чисто ангел! Тем более, что внешность, которую он сейчас имел, в максимальной степени подходила под данное сравнение. Однако он достаточно быстро проснулся и приступил к делу, небрежно бросив и без того нервничавшему слизеринцу, чтобы тот "действовал по обстоятельствам".

Никогда еще Драко не видел и не слышал ничего подобного. Это было на самом деле жутко. Глаза Пэнси светились красным, из груди вместо слов вырывались странные звуки, а голос был каким-то потусторонним и совершенно чужим... Драко успокаивал себя тем, что когда вся эта жуть закончится, он наконец увидит Пэнси. Настоящую, а не ее оболочку. Но когда стих последний сорвавшийся с губ Северуса звук, вместо того, чтобы испытать облегчение, Драко, казалось, окончательно лишился дара речи. На том месте, где только что стояло тело Пэнси, ничком лежало тело маленького черноволосого мальчишки. И в очередной раз за эти сутки Драко поймал себя на том, что его внутренний голос снова метался, точно в лихорадке, бесконечно повторяя одну фразу: "Как. Такое. Возможно?!"

Мерлин мой, что же теперь делать?! Теперь его внутренний голос заговорил насмешливыми интонациями Северуса: "Действовать по обстоятельствам". Кое-как совладав с собственным дрожащим, словно в ознобе, телом, Драко практически на четвереньках подполз к лежащему в центре пентаграммы ребенку и медленно коснулся его рукой. Он был жив. Это радовало. Быстро достав палочку и прошептав "Энервейт!", Драко с облегчением увидел, как ребенок пошевелился и медленно открыл глаза. Но последним надеждам слизеринца не дано было сбыться. Это совершенно точно была не Пэнси. Он отчетливо узнавал прямой, холодный, пронизывающий взгляд своего декана.

— Что случилось?— сходу спросил мальчик.

— Я не знаю,— спокойно, как во сне ответил Драко.— У нас не получилось вернуть Пэнси. Теперь она одна, прямо под носом у Темного Лорда. И я не знаю, что теперь делать и как ее вытащить. Скорее всего, он ее убьет.

Во взгляде Северуса заискрился испуг. Резко вскочив, нечетким шагом, шатаясь из стороны в сторону, словно пьяный, он подошел к котлу с остатками экспериментального зелья. Затем, отмерив плохо слушающимися руками нужное количество зелья, и еще раз себя перепроверив, он повернулся к Драко.

— Зелье не прошло испытание. Если оно подействует, я вернусь в свой настоящий, взрослый возраст. Если не подействует... Я, скорее всего, умру. Контролируй.

И, с этими словами, он решительно влил в себя эту светло-зеленую муть. Потом Драко еще долго удивлялся, каким образом ему удалось за тот день не поседеть. Северуса затрясло, он словно светился изнутри светло-зеленым светом выпитого им зелья. Тело стремительно увеличивалось в размерах, фигура и черты лица менялись и с каждой секундой все больше напоминали взрослого профессора Снейпа. Все это происходило в полнейшей, просто оглушающей тишине, хотя Драко казалось, что это просто у него от стресса отказал слух. Когда трансформация завершилась, тело профессора Снейпа в лохмотьях, бывших когда-то мантией семилетнего ребенка, слабо пошевелилось на полу и с трудом поднялось на колени. Черные, цепкие глаза прожигали мальчишку мутным взглядом из-за спадающих на лицо длинных волос, а голос его прозвучал спокойно, четко и твердо, словно на лекции по зельеварению:

— Безоар в горло. Сейчас же.

После этого краткого указания, на которое ушли, вероятно, все его последние силы, профессор тяжело рухнул обратно.

Linkin Park/Crawling

Muse/Darkshine

Пустая, звенящая тишина и плотный, белый, обволакивающий туман вокруг, густой настолько, что невозможно было даже разглядеть пальцы собственной вытянутой руки. Однако, чем дольше Снейп вглядывался в это аномальное, неестественное явление, тем более возможным становилось увидеть то, что спрятано за ним.

На задворках сознания мелькнуло узнавание. Он знал это место и уже был здесь раньше. Когда-то очень, очень давно. Когда был маленьким ребенком семи-восьми лет отроду. Это время отзывалось в его памяти давящей болью, так как именно этот период его жизни вызывал ощущение неестественности, неправильности, двойственности... Но почему— он пока не понимал.

Профессор Снейп ненавидел непонимание, и не прощал его ни себе, ни другим. Особенно себе. Поэтому ему просто необходимо было проанализировать и разложить свои детские воспоминания по полочкам и, наконец, найти то, что не давало ему покоя. Он ощущал, что это время содержит в себе очень противоречивую информацию, которая, в свою очередь, и вызывает в нем чувство такого пугающего, нелепого когнитивного диссонанса.

У профессора создавалось стойкое впечатление собственной жизни сразу в двух реальностях. В одной из них он— обычный неприметный мальчишка, живущий в Паучьем Тупике вместе с родителями, такой же, как и его сверстники, разве что менее ухоженный и общительный. А вот в другой... Он в свои неполные восемь лет уже жил в Хогвартсе, вместе с учениками пятого курса Слизерина, которых он, уже взрослый, потом учил. Дикость какая! А родителей в той реальности у него уже не было.

Голова просто раскалывалась. Понимание маячило где-то рядом, но как только ему казалось, что он вот-вот поймает истину за хвост, как она, коварно подмигивая, насмешливо ускользала, как вода сквозь пальцы. Так, Северус, вспоминай! При каких условиях становится возможным нахождение в двух реальностях одновременно? Возвращение во времени! Ну конечно! Должно быть, он в бреду, если не понял этого сразу. Но в свое оправдание следовало признать, что это возвращение во времени не было обычным, потому что не оказало влияния на ход событий в его жизни. Все. Хватит. От этих мыслей так болит голова...

Следовало осмотреться. Это место... Оно походило на его комнату в родительском доме в Паучьем Тупике, и кажется, что практически не изменилось с тех пор, как он был здесь в прошлый раз. Кровать со смятыми простынями в углу, письменный стол и полки с книгами над ним. Хотя нет. Сейчас эта комната выглядела так, как после смерти отца. А вот когда ему было семь, комната была такой, какой он ее помнил с детства. Кровать стояла у окна, а полок с книгами тогда еще не было. Но белый туман был таким же, как и в прошлый раз. И такое же чувство нереальности происходящего. Однако кое-что было другим. Северуса преследовало стойкое ощущение, что в этот раз в комнате чего-то не хватает. Чего-то очень важного... Но додумать эту мысль он не успел. В густом тумане эхом отдались мягкие, легкие шаги. Он узнал бы ее даже с закрытыми глазами.

— Лили...

Рыжеволосая девушка в синих джинсах и зеленом свитере крупной вязки нерешительно улыбнулась.

— Привет, Сев.

Сев... Он уже начал забывать, что когда-то она его так называла. Единственная из всех. Он ненавидел какие-либо сокращения или изменения собственного имени, но Лили всегда была исключением. Ей он простил бы что угодно. Вот и сейчас он спокойно подавил поднимавшееся в душе глухое раздражение, вместо этого лишь недоуменно поинтересовавшись:

— Ты ведь умерла, верно? Как ты можешь со мной разговаривать? Я тоже умер?

— Еще нет,— покачала головой зеленоглазая красавица.— Но у тебя есть все шансы.

— Зачем ты пришла?— горько спросил он.

— Мне показалось, что тебе здесь одиноко,— просто ответила она.— А еще... Я хотела сказать тебе "спасибо". За Гарри. Спасибо, Сев. Ему еще рано сюда.

Но Северус только отмахнулся.

— Ты знаешь, для чего я это делал.

— Знаю,— кивнула Лили.— Но думаю, что тебе надо перестать жить прошлым. Ты еще молод, Сев. Все еще может быть хорошо.

— Интересно, ЧТО может быть хорошо, а главное— у кого...— саркастически усмехнулся он.

— Ты нужен, Северус,— Лили аккуратно присела с ним рядом на смятую постель. Теперь их разделяли какие-то полметра.

Не выдержав, Северус протянул руку в нерешительной попытке коснуться такой близкой и вместе с тем недостижимо далекой девушки. Заметив его движение, она резко отскочила.

— Нет, Сев! Нельзя!— испуганно замотала она головой.— Если коснешься меня— значит, выбор сделан. Пути назад уже не будет. А сейчас ты еще можешь вернуться. Вернись туда, где тебя ждут, Северус. Туда, где ты нужен. А уйти за мной ты успеешь всегда.

— И кому же я нужен?— насмешливо поинтересовался он, резко встав с кровати и отвернувшись к окну, за которым не было видно совершенно ничего, кроме непроницаемой тьмы.— Дамблдору? Темному Лорду? Сыну твоему нужен с его даром притягивать неприятности?

— Ты, как всегда, чересчур категоричен, -печально усмехнулась девушка, на всякий случай отойдя от него подальше.

— Я категоричен?!— удивленно вскинул брови профессор.— Помнится, для тебя тоже всегда существовало только черное и белое.

— А для тебя— только черное и очень черное,— засмеялась Лили.— Может, пора уже присмотреться к окружающему миру повнимательнее?

— Не хочу,— Снейп сел обратно на кровать и опустил голову так, что волосы совсем скрыли лицо.— Прости меня, Лили. Ради Мерлина, ради всего святого, только прости!

— За что?— спокойно спросила рыжеволосая ведьма.

— За все,— выдохнул он, не поднимая головы.— Я во всем виноват.

Лили долго вглядывалась в сгорбленную фигуру на кровати оценивающим взглядом, а потом понимающе кивнула и осторожно присела рядом.

— Уже простила,— успокаивающе произнесла она. — За пророчество простила. А Гарри ты любить не обязан, достаточно уже того, что он находится под твоей защитой. А это надежно, уж я-то знаю. Так что ты решил? Пойдешь обратно?

— Не хочу,— снова повторил Северус, не делая, однако, попыток больше дотронуться до девушки. — Я хочу уйти с тобой.

— И просто так бросить всех, кто в тебе нуждается?— спросила она.— Я тебя не узнаю. Ты прекрасно знаешь, что без тебя война будет проиграна. Дамблдору нужен шпион, а ты справляешься идеально. Ты столько лет ждал возможности за меня отомстить, и вот он— шанс. Все может скоро закончиться. А ты хочешь уйти сейчас, на полпути к цели? Да твоя ответственность просто не даст тебе этого сделать!

— Это война, Лили, все не так просто, как тебе кажется. Ты не представляешь, как это тяжело и жестоко. И жертв будет много в любом случае. Со мной или без меня. Ни одна из этих жизней не зависит от меня напрямую.

— Ошибаешься,— покачала головой Лили. — Она любит тебя, и не единожды рисковала ради тебя всем. И не делай вид, что не понимаешь, о ком я говорю. Ты сейчас в коме, и не привязан к телу так сильно, поэтому ты помнишь все. И о себе, и о ней. И знаешь, Сев, я не дам тебе это забыть.

— Перестань, Лили! Она ребенок, она не знает еще, что такое любовь!— Северус вскочил и заметался по комнате, словно волк, окруженный красными флажками.— Ей просто жаль меня, вот и все. Но любовь— это не жалость. Это то, что ты чувствуешь к Поттеру.

Тут он остановился и поморщился, как от зубной боли. Затем, подойдя к письменному столу и проведя пальцами по корешкам книг на полке, добавил очень тихо и нерешительно:

— И то, что до сих пор чувствую я к тебе.

Девушка осторожно приблизилась к нему и протянула руку, словно хотела тронуть его за плечо, но, опомнившись, лишь вздохнула и отошла.

— Ее жизнь сейчас зависит от тебя напрямую. И прямо сейчас она в опасности. Понимаешь, Северус? В смертельной опасности. Поэтому если ты надеешься, что твоя смерть поможет тебе избежать проблемы ее чувств, то ты ошибаешься. Она найдет тебя и здесь. Как в прошлый раз.

Воздуха не хватило и захотелось биться головой об стену. Нет, проблемы в чувствах Пэнси к нему он не видел. История влюбленности учеников в своих учителей совсем не нова и до зубного скрежета банальна. Северус никогда не думал об этом и не придавал этому значения, глядя на чувства студенток сквозь пальцы. Ему было просто все равно. Мало ли, кто и когда был в него влюблен? Не впервой. Обычно девочки это перерастали и увлекались своими ровесниками.

Но сейчас отмахнуться от этого у него не получалось. После напоминания Лили про "прошлый раз", он, к своему ужасу, вспомнил, что именно у него было здесь тогда, но не было теперь. Он понял, чего ему сейчас, до появления Лили, так не хватало. Ее. Пэнси.

Бесспорно, он был очень рад видеть Лили, хотя это и причиняло невыносимую боль. Но у него не получалось игнорировать мысль, что он бы нисколько не расстроился, если бы вместо Лили сюда снова вошла Пэнси. Он привык, что ему никогда и никто, кроме Лили, не был интересен, и ощущение собственной привязанности к другому человеку пугало. Однако он также чувствовал, что не в силах от этого избавиться. Легче было отрубить себе обе руки, лишившись возможности когда-либо еще заниматься зельями. Просто потому, что он ЗНАЛ ЕЕ. Знал, возможно, лучше, чем себя. А ведь никому еще не удавалось уничтожить так запросто часть своей собственной личности.

Она ненавидит свое имя и теплое молоко, никогда не пьет горячий чай и не переносит запаха кофе. Зато в восторге от безумных выходок, вроде лазания по деревьям, прыжков в сугробы с невысоких крыш, полетов на метле в ливень с грозой и влюбленности в собственного декана, которого иногда (точнее, даже достаточно часто) ненавидела и боялась. Она была очень живой, жизнерадостной и темпераментной, чем напоминала Северусу Лили. Но этим все их сходство ограничивалось. Пэнси была очень внимательной девушкой, вдумчивой, умной и хитрой, и несмотря на свою природную лень умела добиваться своего. До невозможности упрямая, она никогда не занималась тем, что было ей неинтересно, и заставить ее сделать что-либо, к чему не лежала ее душа, можно было только под Империусом. И то вряд ли.

Лили же была очень солнечной, открытой для всех и каждого, улыбчивой и доброжелательной, и, само собой, легко притягивала взгляды и располагала к себе людей. Всех без исключения. И ей было важно это. Важно нравиться всем. Чего нельзя сказать о Пэнси. Пэнси тоже при желании умела очаровывать. Другой вопрос, что такое желание у нее возникало совсем не часто. Она не придавала значения мнению о ней окружающих и ценила только мнение небезразличных ей людей, которых, к слову, можно было пересчитать по пальцам одной руки, что при таком характере, темпераменте и способности отчаянно, преданно любить казалось очень, очень странным.

Какая же она... Родная. И совершенно точно достойна лучшей судьбы, нежели безответная влюбленность в своего преподавателя. Ему следует любым способом помочь ей это пережить и забыть, как страшный сон. У нее еще все будет хорошо. Даже если сначала будет больно. Но она обязательно будет счастливой! Он так решил.

Постоянно, с юного возраста имея дело с темной магией, Северус давно успел усвоить, что со знанием надо обращаться осторожно, ведь есть информация, которая может убить, уничтожить, свести с ума... И знание личности этой девушки, несомненно, было из ряда этой запретной, опасной информации. Он готов был отдать что угодно, только бы никогда в жизни не знать того, что он знал сейчас. Он знал каждую ее мысль, каждый жест, каждую ноту ее голоса и каждую эмоцию. Забыть человека, чье сердцебиение он ощущал, как свое собственное, с которым делил дыхание и которого чувствовал так близко, как никого ранее, совершенно точно было невозможно.

И легче было встать под Аваду, наступив на горло собственному хваленому инстинкту самосохранения, чем позволить ей умереть. Лили говорит, что она в опасности. Странно, но он только сейчас понял, что знал это еще до того, как она сообщила ему. Он чувствовал ее боль. Ее тело страдало. Очень. Но еще больнее было ее душе.

— Лили, я теперь всегда буду так ее чувствовать?— испуганно спросил он, еле сдерживаясь, чтобы не закричать.

— Нет, Сев. Просто сейчас ты в таком состоянии, что помнишь, чувствуешь и знаешь гораздо больше, чем положено,— успокоила его Лили. — Когда ты вернешься, будет легче. Но я оставлю тебе память. Просто потому, что ты должен это знать. Ты же вернешься?

Северус молча кивнул и подошел к выходу из комнаты. Оглянувшись на Лили, он долго всматривался в ее лицо, не в силах впервые добровольно сделать выбор не в ее пользу. Больно. Как же больно понимать, что это, возможно, их последняя встреча... Зачем она вообще пришла?! Душа разрывалась на части, металась и плакала, и хотя привычка прятать эмоции надежно это скрывала, он не мог унять крупную дрожь, ледяными копьями пронзающую насквозь всю его душу, и оставляющую многочисленные болезненные ожоги, словно после неудачного выгула этих дурацких соплохвостов. Но он ничем не может ей здесь помочь. А там он может помочь ее сыну. И Пэнси. Он нужен ей. И пока от него есть польза, он не имеет права уйти.

— До встречи, Лили,— попрощался он холодным, отстраненным голосом, радуясь, что еще хоть что-то в этой жизни может контролировать.

Резко развернувшись, он, совсем как тогда, с чувством горькой обреченности, решительно шагнул за порог.

— Прощай, Сев,— слабо улыбнувшись сквозь слезы, тихо произнесла в пустоту красивая рыжеволосая девушка в джинсах и зеленом свитере.

Red/Faceless

— Энервейт! Энервейт!! Энервейт, мать твою!!!— в который раз, тщетно взмахивая волшебной палочкой, отчаянно шептал Драко, сидя в больничном крыле у кровати своего декана, казавшегося абсолютно, совершенно, безнадежно мертвым.

Кожа его, казалось, просвечивала насквозь, губы были синими, черты лица заострились, а под глазами залегли глубокие черные тени. Он даже почти не дышал. Но в больницу Святого Мунго его так и не отправили, опасаясь, что он не перенесет транспортировку. Диагностические заклинания мадам Помфри, однако, говорили о том, что шансы выкарабкаться у него есть. При условии, что он сам захочет этого... И теперь Драко днями и ночами молился Мерлину и всем известным и неизвестным ему богам, чтобы у профессора было хоть что-то, способное удержать его в этом мире, и он наконец очнулся. От этого зависело слишком многое... Он не помнил, когда последний раз ел или спал,— наверное, это было когда-то в прошлой жизни, и вид имел сейчас почти такой же, как лежащий перед ним без движения профессор.

Шла уже третья неделя со времени того самого пугающего темномагического ритуала, после которого слизеринский декан наконец вернулся. Когда Снейп, отдав Драко короткое, четкое и лаконичное указание, без сил рухнул на холодный каменный пол собственной зельеварческой лаборатории, староста Слизерина резво метнулся к шкафу с ингредиентами. Только минут через пять, которые он провел в судорожных попытках отыскать этот чертов безоар, Драко вспомнил о собственной волшебной палочке.

— Вот драккл!— выругался он.— Акцио, безоар!

После того, как неприятный с виду жесткий комочек оказался у него в руке, Драко подскочил к профессору и резко перевернул его на спину. Снейп всем своим видом больше напоминал инфернала, чем человека, из уголка его рта стекала тонкая струйка крови. Еле разжав плотно сомкнутые челюсти, Драко поместил безоар ему в рот, палочкой протолкнув его ближе к горлу. Профессор, хоть и слабо, но задышал. Руки Драко тряслись, ноги подгибались, а мозг напрочь отказывался выдать хоть какую-то полезную идею. Откопав в ворохе панических мыслей нужное заклинание, он, тем не менее, смог взять себя в руки и, словно находясь в каком-то ночном кошмаре, тщетно надеясь проснуться, левитировал тело Снейпа в больничное крыло, несколько раз едва не уронив его по дороге.

Студентов в коридорах не было, и несмотря на то, что зеленая жижа по-прежнему занимала собой весь холл первого этажа, перекрывая доступ к слизеринским подземельям, занятия продолжились строго по расписанию, за исключением, разумеется, зельеварения, и о недавнем представлении здесь напоминали теперь только сиротливо оставленные прямо в этой зеленой субстанции ботинки увязнувших в ней преподавателей. Как и в прошлый раз осторожно обойдя данное препятствие, Драко без приключений добрался до больничного крыла. Что было потом, он помнил плохо. Беготня, суета, Дамблдор, МакГонагалл, мадам Помфри...

На задаваемые вопросы Драко отвечал односложно и часто невпопад, несколько раз у него переспрашивали одно и то же, а он ощущал только тупое оцепенение и дикий страх. Что ж, приходилось врать и изворачиваться на автомате. Он нашел профессора в лаборатории, что там произошло и как декан вернулся— он не знает. Пэнси сейчас в гостиной, но в данный момент собирается домой, к родителям, по семейным обстоятельствам.

Когда его, наконец, отпустили, первое, что он сделал— это отправил сову матери, с просьбой рассказать ему, что произошло. Мать ответила, что все в мэноре шокированы, и даже Лорд. Девочка пока цела, однако вынуждена обитать в подвале дома под круглосуточной охраной. Но про ее самочувствие и про намерения Лорда в отношении Пэнси молчали и мать, и отец, хотя Драко каждый день старательно дрожащей от страха за ее жизнь рукой выводил в письмах родителям одни и те же строчки. Удалось лишь выяснить, что за ней присматривают по очереди отец, Белла и Алекто и Амикус Кэрроу.

Но через неделю родители снова перестали отвечать на его письма, а еще через неделю Драко, не выдержав, снова отправился домой. Как и в прошлый раз, в Малфой-мэноре стояла мертвенная зловещая, опасная тишина, словно здесь давно уже жили дементоры. Встретил его лично Темный Лорд и вежливо посоветовал уделить больше внимания учебе, попросив последовать совету сейчас же и не расстраивать родителей и директора Хогвартса, лишая Слизерин последнего на данный момент старосты. Быстро стрельнув взглядом в сторону, где находился спуск в подвалы, Драко, не посмев ослушаться, вернулся в Хогвартс.

Была еще одна странность, не дававшая слизеринцу покоя и напрочь лишающая аппетита. Через неделю после ритуала Драко получил письмо от отца Пэнси, который интересовался, где его дочь и почему не отвечает на письма. Слизеринец ответил лишь, что в Хогвартсе ее нет. А когда Драко попытался осторожно выяснить у Дамблдора, когда вернется Пэнси, директор лишь с безмятежным видом ответил, что девушка находится в отъезде вместе с матерью по семейным обстоятельствам, мистер Паркинсон это подтвердил и заверил, что обязательно сообщит, когда Пэнси сможет вернуться в школу.

Что делать, чем ей помочь и к кому обратиться за советом, он теперь не знал, и ощущал себя абсолютно бесполезным, беспомощным и потерянным, с ужасом осознавая, что каждая минута, проведенная в родительском доме, может стать для Пэнси последней. Сердце падало куда-то в живот и забывало стучать, перехватывало дыхание, а тело начинала бить крупная дрожь, когда он хоть на минуту представлял, что ее больше нет. Как они, черт возьми, это делали?! Как они поменялись местами?! Драко казалось, что сейчас он не задумываясь согласился бы точно также с ней поменяться, только бы она жила. Но рисковать своей жизнью, действуя наобум, было нельзя. Так он ничего не выиграет и никому не поможет.

"Да просыпайся же, мантикора тебя раздери!"— снова метался как в горячке внутренний голос, обращаясь к полумертвому профессору в больничном крыле, который до сих пор предпочитал находиться в блаженном забытьи, нагло игнорируя собственную жизненную необходимость своим старостам.

Сволочь! И сдохнет, как сволочь! Не приведи Мерлин... Ну вернитесь, вернитесь же, профессор! Вы же всегда нас защищали... Ведь все это из-за вас! Если бы не ваше безрассудное гриффиндорство, все было бы как надо. И Пэнси была бы рядом... И смотрела бы на вас также восхищенно, как раньше, краснея от ваших реплик и теряясь под вашим насмешливым взглядом.

Драко раздраженно, с усилием, подавил поднимавшуюся внутри жгучую ревность. Он уже сбился со счета, сколько раз успел пожалеть о том, что вообще пошел на поводу у этого ослепляющего, разъедающего душу изнутри, подобно гною бубонтюбера, чувства. Да и пусть! Пусть она увлечена им. Лишь бы только жила, и он видел, что с ней все хорошо. Ему казалось, что он готов ждать. Ждать, сколько ей будет нужно, чтобы понять наконец, что ее интерес к преподавателю не имеет смысла. Он будет ждать, сколько потребуется. Хотелось только обнять ее и поцеловать последний раз перед ожиданием, чтобы напитаться силой и терпением, дождаться и не сорваться...

— Мастер Драко Малфой, сэр!— откуда ни возьмись пропищал рядом голосок какого-то эльфа в вафельном полотенце.— Вам пора идти в гостиную. Отбой уже был.

Драко перевел пустой взгляд на домовика и только молча заторможено кивнул. После того, как эльф с негромким хлопком испарился, слизеринец медленно поднялся со стула и поплелся к выходу из палаты. Когда до двери палаты оставалась лишь пара шагов, Драко вдруг остановился и замер как вкопанный. Вот оно, решение! Впервые за долгое время ощущая себя живым, он быстро оглянулся по сторонам и вернулся к постели профессора. Мысли скакали, словно бешеные пикси. Так. Своих подставлять нельзя. Но у Паркинсонов тоже вроде был домовик... В конце концов, это и в их интересах тоже! Решительно себе кивнув, Драко тихо, с замиранием сердца прошептал в пустоту:

— Черри!

Сию же секунду перед ним возникла эльфийка в белоснежной наволочке.

— Молодой хозяин звал меня?— обеспокоенно заглядывая Драко в глаза, спросила она.

— Разумеется, звал!— раздраженно ответил Драко. — Запоминай. Сейчас тебе нужно будет найти домовика Паркинсонов и передать ему, что Пэнси находится в подвалах Малфой-мэнора, и ее срочно нужно оттуда забрать. От этого зависит ее жизнь. Я знаю, вы умеете обходить любые защитные чары волшебников.

— Простите, молодой хозяин, но Черри не может ослушаться приказа гостя Мастера Люциуса Малфоя!— сокрушенно покачала головой эльфийка, оглядываясь в поисках чем бы себя ударить.

— Какого приказа?— спросил Драко, отвлекая ее от столь несомненно важного и полезного занятия.

— Мастер Темный Лорд приказал не подходить к мисс Паркинсон, не реагировать на ее просьбы и никому не разглашать ее местонахождение,— отрапортовала она.

— И все?— тонко улыбнулся слизеринец.

— Все, молодой хозяин.

— Значит так. К Пэнси ты подходить не будешь, реагировать на ее просьбы тоже, и никому не сообщишь ее местонахождение. Ты просто передашь домовику Паркинсонов одну записку от меня.

С этими словами Драко быстро достал из сумки перо и пергамент и, черкнув на нем несколько строк, вручил его Черри.

— Вот. Когда выполнишь мой приказ, забудь об этом. Это никто не должен знать. Даже если тебя спросит сам Лорд— ты ничего не знаешь. Поняла? Иди!

Черри поспешно исчезла, а Драко снова тяжело опустился на стул. По прошествии часа вестей все не было. Да чем они там занимаются то? Сколько можно? Что там происходит? Слизеринец нервно метался по палате. Если через полчаса он так ничего и не дождется, то придется снова звать Черри, хотя это и будет чистой воды подстава... Но новостей не было ни через полчаса, ни через час, ни даже к утру, когда вошедшая в палату мадам Помфри чуть ли не силой, громко ругаясь, выставила его из палаты, приказав идти на занятия.

Но ни на какие занятия Драко, разумеется, не пошел. Спустившись в спальню, он решил все же поддаться импульсу, который сдерживал всеми силами целую ночь, и снова позвал Черри. Эльфийка явилась не сразу, а когда явилась, почему-то все время нервно оглядывалась.

— Черри! Почему так долго? Что случилось?

— Черри не может отлучаться надолго, молодой хозяин! Мастер Люциус Малфой ранен, и Черри должна за ним присматривать!

— Что?! Что с ним? Почему ранен? Он будет жить? Говори, мантикора тебя раздери!— звенящим от страха голосом допытывался он, тряся эльфийку за плечики.

— Черри выполнила ваш приказ, молодой хозяин, и передала вашу записку Дилли, домовику Паркинсонов. Дилли попытался забрать мисс Паркинсон оттуда, но не успел. В момент трансгрессии их достала зеленая вспышка заклинания вашей тетушки... Кто-то из них мертв, но кто именно, как далеко они успели переместиться и где теперь находится выживший, если он есть, никто не знает. Темный Лорд был очень сердит, женщина, Алекто Кэрроу, которая сегодня дежурила у подвала, убита, Мастера Люциуса сильно зашепило заклинанием, когда он оттолкнул с траектории его полета вашу матушку, все люди Лорда направлены на поиски мисс Паркинсон, живой или мертвой. Все боятся вернуться без результатов или с плохими новостями, молодой хозяин...

— Что с отцом? Он... Выживет?— спросил Драко. Язык слушался плохо.

— Выживет, молодой хозяин, но шрам от пореза скорее всего останется...— ушки эльфийки виновато поникли.

— Уходи,— просто сказал слизеринец.

Эльфийка кивнула и тут же испарилась. А Драко рванул со всех ног в больничное крыло. К счастью, мадам Помфри была занята очередной эпидемией амбриджита и не заметила Драко, который тихо прокрался мимо, в уже такую родную и знакомую палату профессора.

— Профессор Снейп, сэр!— отчаянно звал он вконец ослабевшим голосом.— Очнитесь! Пожалуйста, очнитесь! Вы нужны нам... Она в опасности. В смертельной опасности, слышите?

Но профессор, конечно, не отвечал ему. Лишь указательный палец его левой руки слабо шевельнулся и снова замер без движения. Хотя может, Драко просто показалось?

Что ж, тогда он пойдет искать ее сам. Он совершенно не представлял, где он будет ее искать, каким образом, и что с ним будет, если он вдруг найдет лишь ее тело, но ждать и медлить он больше не мог, хотя прекрасно понимал, что его шансы найти девушку и при этом защитить ее и себя ничтожно малы по сравнению с шансами их взрослого сильного, умного и уверенного в себе Декана.

— Хорошо, я пойду сам,— леденея от ужаса осознания своих намерений, словно уговаривая сам себя, дрожащим, хриплым голосом произнес он.

Медленно повернувшись спиной к кровати, на которой лежал профессор, Драко успел сделать всего несколько шагов по направлению к двери, когда в оглушающей тишине палаты вдруг прозвучал тихий протяжный стон.

E.S.Posthumus/Moonlight Sonata

Северус с детства ненавидел резкие пробуждения. И, как обычно перед тем, как позволить себе проснуться, внимательно прислушался к окружающим его звукам и запахам. Больничное крыло. "Какое родное место..."— с отвращением подумал профессор и решив, что нет смысла дальше оттягивать неизбежное, открыл глаза. Ох, какое же все до боли яркое!

Затрудненное дыхание и непреодолимая слабость в теле, чувствовавшем себя так, словно его наспех собирали по кусочкам после Сектумсемпры. Совсем как после возвращения Темного Лорда, когда Он наказал его за опоздание и неповиновение Его зову. Об этом все еще напоминали несколько глубоких шрамов на теле, которые от так и не успел тогда свести бадьяном. Но это было около полугода назад. А что с ним происходит сейчас? Почему он здесь?

Последнее, что он помнил — это как закрыл собой Поттера от заклинания Уизли. Значит, поэтому он снова в больничном крыле? Что ж, Гриффиндор... Прощайся с Кубком. И ни один Дамблдор вам на этот раз не поможет!

— Профессор Снейп?— раздался совсем рядом тихий выдох.

Снейп с трудом перевел взгляд немного вправо.

— Мистер Малфой? Что вам здесь нужно?— хрипло спросил он. Горло сильно саднило.

— Слава Мерлину! Профессор, Пэнси в опасности, люди Лорда ищут ее! Что мне делать, сэр?— громко зашептал Драко.

— Тихо!— сквозь зубы прошипел Снейп.— Что вы несете? Зачем Лорду мисс Паркинсон?

— Вы не помните? Ритуалы обмена, зелье старения...— путано начал объяснять слизеринский староста.

И профессор вспомнил. Понимание обрушилось на него, словно пикирующий с неба здоровенный гиппогриф. Сердце замерло, а в глазах отразился страх. Хронология событий выстроилась в его голове в совершенно несвязную и нелогичную цепочку. Выходило так, что после того заклинания он вернулся в свой семилетний возраст и то, что он месяц провел ребенком среди своих же змей не было сном. Хотя, конечно, справедливости ради следовало признать, что большую часть этого месяца он все-таки провел в больничном крыле. И он точно помнил, кого ему следовало за это поблагодарить...

Ну да ладно. Забини подождет. А вот мисс Паркинсон, если верить словам Малфоя-младшего, ждать не может. Глупая девчонка! Зачем вообще во все это полезла?.. "Она любит тебя..."— прозвучал в голове голос Лили. Да, он помнил. Он помнил об этой девочке все: от ее первого осмысленного слова до последнего безрассудного поступка. Он помнил, как она дышит и как бьется ее сердце, и знал, что способен сделать что угодно, чтобы дыхание и сердцебиение этой девочки не оборвались никогда. И разумеется он знал, насколько был ей дорог. Но любовь? Нет, нет, нет! Она его просто жалеет. Это пройдет. Как и у тех нескольких несчастных, что еще до нее за все пятнадцать лет его работы в школе имели неосторожность решить, что влюблены в него.

Но мисс Паркинсон... Пэнси. Она другая. Такая родная, знакомая до мелочей и очень близкая. С его губ вновь помимо воли сорвался сдавленный стон от понимания того, что при мысли о ней где-то внутри, очень глубоко, но неотвратимо, разрасталось, заполняя собой всю грудную клетку и накрывая с головой, необъяснимое, невесомое тепло. Ощущение было приятным, но вместе с тем пугало.

Что это? Может, просто отголоски ее эмоций? Ведь она тоже чувствовала что-то похожее. Он помнит... Но почему после его возвращения в собственное тело ее эмоции все еще ощущались им как свои, по-прежнему оставалось для него загадкой. Вот тролль! Ерунда какая-то. Нет, эти эмоции абсолютно точно не его. Ведь не может же он так чувствовать! Или может?.. "Лучше бы я умер!"— мелькнула паническая мысль. Голова нещадно болела, множество вариантов и предположений словно разрывали его изнутри на много маленьких, нелепых и бесформенных частей. Он никогда еще не ощущал себя настолько бестолковым, даже в детстве, когда при варке зелий приходилось по нескольку раз переспрашивать у матери одно и то же. От разъедающего, оглушающего, раздражающего непонимания хотелось грызть прикроватную тумбочку, выть на луну и лезть на стену. Так, Северус, успокойся. Конечно, ты к ней привязался. После такого и не могло быть иначе. Будь прокляты ее эксперименты с темной магией!

Это и бесило, и успокаивало одновременно. С одной стороны, чувство привязанности было ему знакомо, пусть даже через время это ощущение узнавалось смутно, как в тумане. Ведь первый и последний человек, к которому он был привязан, мертв уже четырнадцать лет. И он за всю свою жизнь ни разу потом не испытывал большей боли, чем от той роковой утраты. Это и было той причиной, по которой забытое, всеми силами отвергаемое им ощущение, внезапно вновь засверкавшее из-под толщи временной пыли, порождало в душе панический, неконтролируемый страх. Он не переживет потерю родного человека снова. Лучше не привязываться ни к кому. Это слишком больно.

Но с другой стороны, Северус испытывал облегчение от осознания, что его привязанность к девочке обусловлена всего лишь воздействием на их души темнейшей магии. Да, именно так. Это всего лишь последствия ритуала. Конечно, он беспокоится о ней. Но только как о дочери. Ведь иначе и быть не может! Она ведь действительно в дочери ему годится! Ладно, он еще найдет способ нейтрализовать последствия этого проклятого ритуала и справиться с привязкой. Даже с такой сильной.

А сейчас все мысли вытесняло какое-то иррациональное, необъяснимое осознание угрожающей ей опасности. Он знал, что ей больно, и чувствовал, что очень ей нужен. Так, а сколько времени уже прошло? Как долго она там находится? И что с ней? Почему ей так больно? Ее боль пугала гораздо сильнее собственной. С усилием сглотнув, дабы смочить слюной больное горло, он поморщился от противного царапающего ощущения внутри него и наконец задал Драко так интересующий его сейчас вопрос.

— Мистер Малфой... Сколько времени прошло?

— Почти три недели, сэр!— мгновенно отозвался мальчишка.— Скажите, что нам делать? А вдруг она...

Он не договорил, но Снейп и так все понял, и в сердце снова прокрался ледяной парализующий страх.

— Она жива, мистер Малфой,— уверенно произнес Северус. Он не знал, откуда ему было это известно, но чувствовал, что она жива. Просто потому, что мертвым не может быть больно.— И лично вам делать ничего не нужно. Все, что могли, вы уже сделали.

Язвительный тон профессора заставил Драко виновато опустить голову, пряча лицо, немедленно покрывшееся бледными розовыми пятнами. Вдруг дверь в палату резко отворилась и к кровати профессора с выражением облегчения и вместе с тем крайнего негодования на лице быстрым шагом подошла главный колдомедик Хогвартса— мадам Помфри.

— Северус! Слава Мерлину! Ты помнишь, кто ты такой? Как ты себя чувствуешь? Лежи смирно, мне нужно провести диагностику!— затараторила она.

— Боюсь, мадам Помфри, что у меня нет на это времени,— холодно отозвался профессор, взглянув на нее со смесью раздражения и некоторой отстраненности.— Мне необходимо сейчас уйти.

— Куда уйти?— всплеснула руками седовласая ведьма.— Ты еще слаб, тебе нужно восстанавливать здоровье. Твоим студентам нужен их декан. Хоть о них подумай!

— Именно этим я и занимаюсь!— раздраженно огрызнулся слизеринский декан, отчаянно пытаясь подняться с кровати.— Вот тролль! Мистер Малфой, мне необходимо попасть в мою лабораторию. Немедленно!

Повторять дважды не потребовалось, и Драко, осторожно поддерживая Декана под локоть, как мог быстро направился к выходу из палаты под постепенно стихающие причитания мадам Помфри.

Северус передвигался с трудом, еле переставляя непослушные ноги, кусая высохшие губы и старательно прятал за спутанными черными волосами периодически мелькавшие на бледном лице гримасы мучительной боли. Скорость их передвижения казалась ему недостаточной, но идти быстрее не представлялось возможным, и это обстоятельство раздражало его, наверное, даже больше ощущения собственной слабости и беспомощности. Драко шел рядом молча, старательно его поддерживая и терпеливо пережидая время, когда профессору требовалась передышка. Войдя наконец в дверь собственной лаборатории, Снейп тяжело опустился на бижайший стул. Драко молчал в ожидании, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— В шкафу на четвертой полке сверху вы, мистер Малфой, найдете зелье, восстанавливающее магические силы, аконитовое и обычное зелье для устранения физического недомогания. В аконитовое зелье добавьте еще две щепотки лунной пыли и одну щепотку безоаровой стружки. Не больше и не меньше. А в шкафу, в котором вы в прошлый раз находили безоар, на верхней полке отыщете маленький пузырек с золотистой жидкостью и экстракт бадьяна, и тоже принесете мне,— четко распорядился профессор, когда ему наконец удалось справиться с головокружением.

— Вам что-то не понятно, мистер Малфой?— добавил он, заметив, что Драко не трогается с места и смотрит на него робко и нерешительно.

— Но, профессор... Ведь аконит несовместим со змеиной чешуей. Разве нет?— неуверенно спросил слизеринец.

— Именно поэтому я и попросил вас добавить в аконитовое зелье две щепотки лунного камня и одну щепотку безоаровой стружки,— кивнув, раздраженно пояснил Декан. — И еще: где палочка мисс Паркинсон?

Драко достал палочку Пэнси из кармана и положил на стол перед профессором.

— Хорошо. А сейчас я был бы вам очень признателен, мистер Малфой, если бы вы действовали немного расторопнее,— холодно произнес он, убирая в карман лежащую перед ним палочку.

Быстро кивнув, Драко кинулся исполнять полученные указания и уже через десять минут перед профессором стояли все четыре требуемых им бутылька. Взгляд Драко был выжидающе-тревожным. Вероятно, в памяти мальчика еще были слишком живы воспоминания о том, чем закончилось в прошлый раз принятие Снейпом сомнительного зелья, но ни о чем спрашивать он больше не смел.

Залпом влив в себя все четыре зелья и сунув бадьян в карман, Северус почувствовал себя гораздо лучше. Он уже забыл, когда в последний раз ему было так хорошо, но зануда-разум не позволял сполна насладиться такой легкой, окрыляющей эйфорией, напоминая о том, что после окончания действия зелий ему должно стать в два раза хуже, чем было. И правильно, сейчас ему необходимо было успеть найти девочку.

Приказав Драко отправляться в гостиную и контролировать факультет, он стремительной походкой покинул подземелья, и вышел за ворота замка. А вот тут уже можно было аппарировать. Что ж, Феликс Фелицис, веди. Зажмурившись и полностью освободив разум от любых мыслей, Снейп аппарировал в никуда, рискуя расщепиться к синим пикси на много, много маленьких снейпиков. Однако, вопреки всему, он совершенно благополучно очутился на окраине какого-то густого сумеречного леса. Был вечер, и тьма уверенно вступала в свои права, именно здесь, в лесу, под покровом корявых переплетенных ветвей ощущая себя наиболее свободно.

В заснеженных зловещих чертогах густой непроходимой чащи царил непроглядный мрак, и Северус мысленно похвалил себя за идею использовать аконитовое зелье, которое хоть и позволяет прекрасно видеть в темноте, подобно вервольфу, но до невозможности токсично, и о том, что будет с его организмом позже, он старался пока не думать.

Прислушавшись, он различил неподалеку тихий шепот и метнулся за дерево, наблюдая, выжидая и стараясь по возможности не привлекать ничье внимание желтым светом собственных глаз. Между деревьев тихо двигались три фигуры в черных плащах и в серебряных масках, полностью скрывающих лица. Но Северус знал эти маски и помнил голоса. Яксли, Гиббон и Долохов. Прищурившись, чтобы слегка приглушить льющийся из глаз желтый свет, Северус прислушался.

— А она точно здесь?— тихо спросил Гиббон.

— Говорят, что да,— неуверенно ответил Яксли.

— Кто говорит?

— Амикус сказал, что ему сказала Белла, которой сказал Лорд,— терпеливо пояснил Долохов.

— Мы уже пять часов тут ходим, и ни одного намека на ее присутствие. Даже следов нет. А ведь кругом снег,-недовольно проворчал Яксли.

— Шесть уже,— поправил Долохов.— А намек был. Метров триста назад мы же нашли мертвого домовика. Значит, и она где-то здесь. Живая или мертвая.

— Хоть бы живая...— воздев глаза к небесам, выразил надежду Гиббон.

— Да, Повелитель сказал живой брать,— кивнул Яксли.— Но если не справимся, можно и убить.

— Не справимся с девчонкой?— скептически ухмыльнулся Долохов.— Очень смешно.

— А девочка-то шустрая,— протянул Гиббон.— Неплохо Амикуса цапнула.

— Так сам виноват,— засмеялся Яксли.— Будет в следующий раз думать, прежде чем к малолеткам лезть.

Северус нахмурился и, бесшумно обойдя оживленно болтающую троицу, чуть не наткнулся на Беллу и Нарциссу, проверяющих лесные массивы метров на двести дальше Гиббонна, Долохова и Яксли. Метнувшись в противоположную от них сторону, Снейп протискивался между густыми корявыми деревьями, рвущими в клочья черную мантию. Только сейчас он сообразил, что находится в лесу неподалеку от Малфой-мэнора. Это было плохо. Трансгрессировать отсюда нельзя. Через открывшуюся ему небольшую заснеженную поляну пробирались еще три фигуры в плащах, но со спины определить, кто это, Снейп не мог.

— Смотри, мне кажется или это кровь?— спросила одна из фигур. Джагсон.

— Точно кровь,— присмотревшись туда, куда показывал Джагсон, ответила другая фигура. Северус узнал голос Макнейра.

— Ну и где она?— басом спросила третья фигура, почти в два раза больше двух предыдущих. Гойл.

— А я знаю?— раздраженно вопросом на вопрос ответил Макнейр.— Кровь есть. Следов и девчонки— нет. Дальше пойдем.

Прикинув направления движения трех групп, Снейп внезапно понял, что все они движутся друг другу навстречу, замыкая круг. Сердце бешено забилось и он почувствовал, что должен оказаться в центре этого круга раньше их всех. Обходить со стороны девочек было безопаснее, и он, быстро и бесшумно оставив позади Беллатрису и Нарциссу, приблизился к большому дубу с толстым стволом и густыми заснеженными ветвями.

Под дубом, прислонившись к нему спиной, запрокинув голову, тяжело дыша и устало прикрыв глаза, прямо на колючем снегу, сидела маленькая полураздетая фигурка черноволосой девушки. На щеках ее были следы слез, а из одежды на ней было лишь легкое голубое платье, порванное в нескольких местах, и светло-розовая кофточка в таком же плачевном состоянии. Обуви на ней не было вовсе, а правая нога была залита кровью от колена и ниже. Опустив голову и открыв глаза, девушка судорожно вздохнула и, взмахнув палочкой, обновила на себе согревающие чары. Затем, окинув внимательным взглядом пространство вокруг, стерла пятна крови и замела следы, ведущие к дубу.

— Говорил же Флитвик: учите, мисс Паркинсон, дезиллюминационные чары! Выживу— обязательно выучу...— тихо пробормотала девочка, поправив окровавленную ногу и поморщившись от боли. — Если выживу...

Слезы потекли с новой силой. Переведя взгляд на волшебную палочку в своих руках, она тепло улыбнулась и медленно погладила ее замерзшими пальчиками. Затем тяжело вздохнула и нарисовала в воздухе красивый замысловатый узор. Прямо перед ней, на холодном снегу распускались небольшие скромные цветочки черного цвета. Анютины глазки. Разрастаясь все больше, они складывались в какое-то слово. Кажется, это было имя. Точно. Его имя. Северус...

Вдруг девушка встрепенулась и прислушалась. Совсем близко, со всех сторон, слышались шаги и голоса. Девочку заметно затрясло и она затравленно оглянулась, едва не выронив волшебное оружие из рук. Одним взмахом палочки она растворила его имя в воздухе и попыталась подняться. Безуспешно. Обреченно сев обратно, морщась, кусая губы и постанывая от боли, она тихонько прошептала, словно оправдываясь перед собой:

— Не могу больше. Будь, что будет...

Все это время Северус обходил это место по кругу, наблюдая и стараясь не попадаться ей на глаза так, чтобы оказаться позади нее. И вот сейчас, наконец достигнув цели, он резко взмахнул палочкой, отправив в девушку невербальное Силенцио, и только после этого позволил себе тронуть ее за плечо. Девушка сильно вздрогнула и резко обернулась, несколько секунд смотрела на него широко открытыми болотными глазами, а затем просто потеряла сознание. Северус едва успел подхватить ее на руки, перекинув через плечо, когда на поляне со всех сторон появились семь Пожирателей Смерти и Нарцисса. На мгновение застыв от неожиданности и созерцания на лице взрослого Северуса Снейпа желтых светящихся глаз, все, за исключением Нарциссы, вскинули волшебные палочки.

— Спасибо, Снейп, что нашел ее,— напряженно произнесла Беллатрикс.— А теперь— без лишних движений давай ее сюда. Деваться некуда. Со всеми не справиться даже тебе.

Помедлив секунд пять и быстро оценив окружающую обстановку, Северус медленно сделал несколько шагов к центру круга Пожирателей Смерти и дальше, приближаясь к Белле. Затем, когда до нее оставалось меньше пяти шагов, он, не отпуская Пэнси, резко оттолкнулся ногами от земли и стремительно взлетел. И когда Пожиратели Смерти наконец оправились от такой наглости, им с Пэнси уже удалось скрыться из виду.

Лететь с грузом в виде сильно травмированной пятнадцатилетней барышни долго не представлялось возможным, и выиграв некоторую фору во времени и расстоянии, Снейп устало опустился на землю. Расстелив на снегу свою мантию, он осторожно опустил на нее Пэнси. Осмотрев ее ногу, он обнаружил открытый перелом. Кость, торчавшая из кровавой рваной раны была вправлена на место, но поручиться за то, что все было сделано правильно, он не мог. Но мадам Помфри потом разберется. А пока— хватит и обычной шины.

— Ферула,— напряженно произнес он одними губами и обновил на девушке согревающие чары. И только потом попытался ее разбудить.

— Энервейт!

Но Пэнси не проснулась, и лишь протяжно, жалобно застонала.

— Энервейт!— нахмурившись, настойчиво повторил Северус. На этот раз заклинание сработало как надо и она резко открыла глаза. Того, что произошло дальше, Северус совсем не ожидал. Пэнси вскочила прямо на больную ногу, спровоцировав очередное кровотечение, и наверняка закричала бы, если бы не наложенное на нее ранее заклинание немоты. Глаза ее были широко открыты, но казалось, что она не видит ничего вокруг. Взгляд был диким, она сильно дрожала и совершенно не осознавала, где находится, мотая головой из стороны в сторону и истерически, отчаянно плача.

Северус бросил палочку в снег и крепко обхватил ее руками. Еще несколько минут она безуспешно билась в его объятиях, пытаясь вырваться, а он все шептал ее имя, успокаивающе гладя ее по голове. Наконец она затихла и снова обмякла в его руках. С облегчением вздохнув и осторожно опустив Пэнси на снег, Северус усилием воли унял бешено колотящееся сердце и вгляделся в слегка заострившиеся черты ее лица. Затем он нахмурился и, опустившись рядом на корточки, слегка дотронулся рукой до ее волос. Одна из прядей справа ближе к челке была совершенно белой. Сердце его уже в который раз за сегодня сделало какой-то немыслимый кульбит и ухнуло в самые пятки. Что же с тобой было, Пэнси? Что они с тобой сделали?

Он устало прикрыл глаза и потер лоб. Нужно было двигаться дальше. Действие зелий не вечно. Снова взвалив девушку на плечо и опасаясь приводить ее в сознание, он шагом преодолел еще около километра.

Уставший и поглощенный своими мыслями, он пропустил, когда их настигло заклинание Беллы. Повернувшись в последний момент к безумной Пожирательнице Смерти спиной и прикрыв тем самым Пэнси, он не раздумывая снова взлетел в воздух. Вслед им неслись заклятия и крики Беллатрикс, которая возмущенно вещала что-то о трусости и предательстве, глубокая рана на спине сильно кровоточила, а магические и физические силы иссякали на глазах, поглощаемые темной магией полета в уплату за возможность спастись... Маневрировать с удерживаемой из последних сил девушкой в руках, уворачиваясь от несущихся в спину многочисленных разноцветных лучей было тяжело, и несколько раз заклинания попадали в цель, наградив его еще двумя сильными ожогами и одним порезом, и Северус благодарил Мерлина за то, что Пожиратели не использовали что-то посерьезнее, остерегаясь гнева Темного Лорда и не имея указаний на случай форс-мажора в его, Северуса, лице.

А вот, наконец, и заветная лесная окраина. Здесь, как было известно Северусу, проходила граница антиаппарационных чар. Он опустился на землю и прижав к себе покрепче по-прежнему пребывающую в беспамятстве девушку, собрал последние силы и переместился прямо к закрытым высоким воротам Хогвартса.

Red/Lost

Вопреки собственным ожиданиям и ощущениям, на одном адреналине, Снейпу все-таки хватило сил самостоятельно добраться до Хогвартса, и даже доставить Пэнси в больничное крыло. Руки сильно дрожали, и он не решался левитировать девочку, опасаясь уронить, и все также нес ее в руках, перекинув через плечо. Сюртук сзади пропитался кровью насквозь, и темно-красный густой след тянулся через все коридоры и лестницы до самого больничного крыла. Ученики резко замолкали и поспешно расступались, не решаясь даже переглядываться и перешептываться, лишь в глубоком шоке и оцепенении, не веря собственным глазам, молча наблюдая такую жуткую, совершенно нереальную картину.

А Северус не видел вокруг никого. В голове билась одна мысль: дойти... Не уронить. В груди кипела злость, изредка сменяющаяся замораживающим страхом и тревогой. Ногой резко открыв тяжелую дверь, он, едва удержав равновесие, ввалился в помещение с такими до тошноты знакомыми салатовыми стенами.

— О Мерлин всемогущий! Северус, что случилось? Что с тобой? И с девочкой? Это мисс Паркинсон? Где вы были? Не молчи же!— подскочила мадам Помфри.

Уложив девочку на ближайшую кушетку, он, игнорируя расспросы школьного колдомедика, медленно сполз на пол. На грани неверного проблеска сознания он почувствовал, как она пытается его поднять. В глазах двоилось, а голова кружилась, словно после самого первого перемещения камином. С трудом удержав медленно ускользающие мысли, он осознал, что его телу настойчиво пытаются придать горизонтальное положение, и слух успел уловить обрывок фразы:

— ...ложись здесь...

— Благодарю покорно, належался уже,— слабо сопротивляясь, отозвался он, еле ворочая языком.

— Ложись, ложись,— велела мадам Помфри.— Ты бредишь, что ли? Укладывайся, и сейчас все будет хорошо...

— Я не буду никуда ложиться!— совершенно неожиданно для себя самого рявкнул Северус.— Помогите девочке, мадам Помфри, я зайду позже, проверю, как она.

— Куда ты опять?!— всплеснула руками пожилая волшебница.— Тебе нужно восстанавливающее зелье, кровевосполняющее, укрепляющее, заживляющее и еще Мерлин знает сколько всего! Я тебя не отпущу, Северус.

— Я сам знаю, что мне нужно! Занимайся девочкой, Поппи. И упаси тебя Мерлин встать сейчас у меня на пути,— спокойно предупредил он.

Угроза в голосе подействовала, и мадам Помфри отошла, обиженно поджав губы.

— Где Дамблдор?— спросил он, едва дойдя до двери.

— Сейчас собрание Ордена,— ответила она.

— Ну да, конечно,— зло усмехнувшись, кивнул Снейп. — И чего я ожидал?

Вопрос повис в воздухе. Справившись с очередным приступом головокружения, он вполоборота взглянул на Пэнси. В глаза снова бросилась слишком яркая на фоне темных волос девушки седая прядь.

— Как только придет в себя, дай мне знать,— буркнул он, выходя из больничного крыла, опираясь на стены.— Буду у себя.

Никого не замечая по пути, он даже не остановился, когда перед ним, заступая ему дорогу, возникла новая преподавательница ЗоТИ.

— Профессор Снейп? Что вы делаете в коридорах школы в таком виде? Вы пьяны?

— Уйдите,— морщась от боли, сквозь зубы выдавил профессор Снейп.

— Еще и хамите,— мило улыбнулась Амбридж. — Знаете, я наверное, поставлю перед попечительским советом школы вопрос о вашем соответствии занимаемой должности,— сладеньким мстительным тоном добавила она, когда Снейп, вяло отмахнувшись, прошествовал мимо.

— А я, наверное, подолью вам яда, чтобы у попечительского совета школы таких вопросов не возникало,— зло буркнул он и, не обращая больше внимания на надоедливое, писклявое и очень размытое розовое пятно, задохнувшееся от такой наглости, наконец добрался до своих комнат в слизеринских подземельях.

Там все было так, словно он вышел отсюда всего полчаса назад, хотя ощущалось, что он не был тут уже целую вечность. В ящике комода должны быть зелья... Надо привести себя в форму. Хотя бы относительно. Так, кровоостанавливающее, кровевосполняющее, укрепляющее и зелье восстановления магических сил... Все. Теперь— спать. Все равно раны на спине не обработать самостоятельно. Северус улегся на кровать прямо так, в испачканном кровью и еще Мерлин знает, чем, сюртуке.

Но сон не шел. Перед глазами все время возникал образ Пэнси в легком рваном платьице, сидящей под дубом на холодном снегу. Нога сломана, по телу синяки и ссадины, и эта серебристая прядка у виска, которая вызывала у него дракклову тучу вопросов и тревожных мыслей. Да что же с тобой такое?! И еще эта ее истерика... Что ее так напугало? Почему она так себя повела? Может, испугалась цвета его глаз? Да вроде не должна. Девочка явно не из пугливых... Не напугала же ее перспектива обмена душами с собственным преподавателем! Для того, чтобы добровольно полностью открыться перед другим человеком, нужна колоссальная смелость и сила воли, и Снейп очень сомневался, что смог бы кому-либо также, не задумываясь, довериться.

Хотя, возможно, девочка просто глупа, и не осознает до конца, что именно делает и чем это грозит... При мысли об этом он недовольно поморщился. Подобное объяснение не укладывалось в голове и казалось в высшей степени кощунственным. Интересно, как она там? Скоро ли придет в себя? И что будет, когда она очнется? Только не истерика! От одного воспоминания о состоянии собственной беспомощности перед ее слезами бросало в дрожь. Пережить это еще раз— Мерлин упаси! Перед этой перспективой еще одна встреча с семерыми Пожирателями казалась в разы предпочтительнее. Он поднял руку на уровень глаз и закатал левый рукав. Метка красовалась на положенном ей месте, и была серой, как обычно в состоянии покоя. Странно. Лорд уже наверняка знает обо всем, что произошло в лесу. Так почему он медлит и не зовет его?..

Хм. Метка меняет цвет? Да нет, наверное ему просто кажется. Обычно чернея, Метка начинала сильно, невыносимо жечь. Но сейчас никаких болезненных ощущений не было, хоть жуткий рисунок на бледной коже и казался темнее обычного. Пламя камина полыхнуло зеленым и в комнате раздался взволнованный голос мадам Помфри:

— Северус, зайди срочно. Ты просил сообщить, когда она очнется.

Резко вскочив с кровати, зашипев от боли и в который раз поморщившись от смеси тошноты и головокружения, он, не утруждая себя сменой одежды на более чистую, как мог быстро преодолел расстояние от подземелий до больничного крыла, по пути активно сообщая встречным студентам, которые расступались, не смея задавать вопросы, об улучшении собственного самочувствия сотней снятых с их факультетов баллов.

Резко распахнув дверь больничного крыла, он едва успел увернуться от пролетевшего над его головой толстого журнала по колдомедицине. В палате стоял такой разгром, словно только что здесь прошел сильнейший ураган. Все вещи, простыни, обрывки медицинских карт, бутыльки с зельями и мазями создавали в воздухе какой-то сумасшедший, немыслимый круговорот, а на кровати у стены, забившись в угол и обхватив себя руками, раскачиваясь назад-вперед сидела явно испуганная, мало что сейчас соображающая черноволосая девушка с мокрым от слез лицом. Только не это!

— Не трогайте меня, пожалуйста, оставьте меня в покое,— бесконечно повторяла она, словно мантру, одни и те же слова.

— Все, успокойся, никто к тебе не подходит!— уговаривала ее мадам Помфри, волшебной палочкой сдерживая кружащий вокруг себя, словно в сумасшедшем танце, поток уже поврежденных, в большинстве своем, вещей.— Ох, Северус, помогай! С ее магией что-то происходит. Она совершенно неуправляема!

— Это вы заставили ее очнуться?— уворачиваясь от летающих предметов, напряженно спросил он.

— Да нет же!— откликнулась мадам Помфри.— Она сама! И сразу в слезы. Похоже, у нее истерика.

— Сам вижу!— раздраженно буркнул он, в один прыжок преодолев расстояние до ее кровати. — Мисс Паркинсон! Мисс Паркинсон, вы меня слышите? Возьмите себя в руки, немедленно!

Но Пэнси, казалось, совсем его не видела и не слышала, хотя и глядела прямо на него широко открытым, совершенно пустым взглядом, не выражающим абсолютно ничего, кроме мучительной боли и страха. В его сердце снова пробрался дикий, холодный, неконтролируемый ужас от осознания собственной беспомощности перед двумя крупными мокрыми ручейками, быстро текущими из ее насквозь пропитанных паникой болотно-зеленых глаз. Сейчас он готов был сделать что угодно, только бы все это прекратилось. И, собрав в кулак остатки собственной силы воли, он, как и тогда, в лесу, крепко ее обнял, не обращая внимания на слабое сопротивление дрожащего тела, и снова бормоча ее имя успокаивающим, бархатным полушепотом. И, как и тогда, девочка постепенно затихла и уснула, лишь изредка вздрагивая во сне и тихо всхлипывая.

Вещи вокруг больше не летали, а лишь смирно лежали на тех местах, куда волею случая упали после прекращения влияния на них неукротимой, стихийной магической силы. Охая и облегченно вздыхая, мадам Помфри принялась наводить вокруг некое подобие порядка, а Северус, не в силах заставить себя отвести тревожный взгляд от беспокойно спящей девочки, так и опустился на соседнюю с ней постель. Не выдержав такой длительной эмоциональной нагрузки, измученный мозг отключился сразу и без предупреждения.

И снова то самое, такое знакомое ничто. Он знал, что последует дальше. И помнил, что сопротивляться бесполезно. О Мерлин, нет! Зачем снова? Я не хочу, не буду, мне это не нужно! "Нужно."— прозвучал в пустоте чей-то уверенный и настойчивый голос. "И ты прекрасно знаешь, что тебе необходимо это знать, хоть и боишься признаться в этом даже себе самому. Тебе нужно это, Северус. Иначе тебя не было бы здесь." Вспомнив, чем грозит неповиновение потоку чужих мыслей и воспоминаний, и осознав всю тщетность любых попыток борьбы с ним, Северус вновь обреченно расслабился, свободно и решительно пропустив его через себя.

Muse/Exogenesis: Symphony Pt 1: Overture

Пэнси и не предполагала никогда, что боль бывает такой сильной. Она мучила, выворачивала наизнанку и просто сводила с ума, раздирая самую душу огромными стальными когтями какого-то невообразимо сильного и кровожадного зверя. Она не видела, как на руке возникла эта жуткая угольно-черная картинка, потому что сознание покинуло ее раньше, но даже в состоянии отсутствия всех ощущений девочка знала, что она навеки останется в ней уродливым кривым ожогом, безжалостно и равнодушно выжженным на ее душе каленым железом.

Все ее существо металось, словно в агонии, пытаясь подчинить себе это тело и этот разум, но боль ослепляла настолько, что это совершенно не представлялось возможным, и все ее силы уходили лишь на то, чтобы удержаться в нем и не позволить ему отказаться от нее, обрекая на смерть обоих. Она не понимала, что происходит и почему она ощущает себя не на месте, и лишь чувствовала острую необходимость цепляться за это тело и его жизнь всеми доступными ей способами. А может, она уже умерла, и это и есть ад? Скорее всего. Иначе где бы еще она смогла познать такую запредельную, нескончаемую боль? Понятия боли и вечности смешались в одно целое, и она сама не знала, что еще удерживало ее от окончательного и бесповоротного погружения в эту пучину. Но если это не дает ей умереть, значит, это сильнее боли, смерти и даже вечности.

Но в какой-то момент все прекратилось. Раздирающая боль внезапно сменилась самым теплым, легким и поглощающим все ее существо блаженством. Она чувствовала себя так уютно, словно после очень трудных, выматывающих и длительных странствий наконец оказалась дома.

Вокруг было тихо. Пэнси открыла глаза и огляделась. Комната, в которой она находилась, была ей незнакома. Она была оформлена в слизеринских тонах и напоминала детскую... Колдографии на полках. Драко? Точно, так и должно было быть. Она должна была оказаться здесь вместо Северуса. Зеркало! Несмело взглянув в стекло в старинной оправе, Пэнси недоверчиво оглядела и ощупала собственное тело. Это действительно было ее тело. Так они поменялись местами, а не душами? Нет, невозможно! Если в написанных на листе пергамента словах не было ошибок, такого произойти не могло.

Она судорожно закатала левый рукав мантии. Никаких следов Метки на коже не было. Но она же помнит эту сумасшедшую боль от инициации! Она ведь чувствовала, как Метка срастается с ней, как они становятся одним целым... И сейчас она чувствует ее частью себя! Значит, это было не ее тело? Тогда каким образом она теперь находится здесь в своем собственном теле? Ответов не было. Что теперь делать? Надо выбираться отсюда, желательно быстро и тихо.

Холодно... Почему разбито окно? Подойдя ближе, Пэнси чуть не подпрыгнула. На подоконнике лежала простая волшебная палочка из черного дерева. Она узнала бы ее из тысячи. Палочка профессора Снейпа... Но как она здесь оказалась? Заметив на подоконнике несколько легких серых перышек, она понимающе кивнула. Воробей. Ну конечно. К палочке была привязана пробирка с модификацией старящего зелья и прикрепленной к ней путаной запиской, написанной незнакомым ей почерком, чем-то напомнившим ее собственный, но с заметными отличиями... Ей это было без надобности, поэтому напрашивался вывод, что Северус, вероятно, хотел поменяться с ней обратно, но что-то пошло не так.

Пробирку с зельем и записку она осторожно выбросила в кусты за окном, и, взмахнув палочкой, восстановила стекло, уничтожив последние доказательства пребывания здесь еще одной живой души. За дверью раздались спокойные, уверенные шаги. Сердце сделало замысловатый кульбит и рухнуло прямо в живот. Быстро оглядевшись по сторонам, Пэнси приподняла тяжелый матрац и как могла более глубоко спрятала под него волшебную палочку. Едва она успела обернуться к дверям, как в комнату вошел тот человек, которого она предполагала увидеть в Малфой-мэноре, но не рассчитывала, что это произойдет так скоро... Резкий взмах палочки— и Пэнси, парализованная невербальным Петрификусом, плашмя упала на пол. В мозг безжалостно проникло что-то очень холодное и острое, но быстро отпустило.

— Так-так... Мисс Паркинсон,— опасно прошелестел равнодушный голос.— Разумеется, мы всегда рады гостям, особенно таким чистокровным, как вы. Однако, признаться, я ожидал повидать Северуса, и ваши милые развлечения слегка нарушили мои планы... Но на то мы и слизеринцы, чтобы уметь оборачивать в пользу для себя любую ситуацию... Следуйте за мной, мисс Паркинсон. Прошу вас.

Пэнси почувствовала, что снова может двигаться и медленно поднялась с пола. Ноги не слушались, а тело била сильная дрожь, когда она молча следовала за этим высоким, бледным змееподобным человеком по длинному сводчатому коридору и спускалась за ним по лестнице вниз. Кажется, ей не было так страшно даже на третьем курсе, когда Драко чуть не затоптал насмерть этот дурацкий взбесившийся гиппогриф. А Лорд неторопливо двигался вперед, так ни разу и не обернувшись. Он был уверен, что Пэнси не посмеет ослушаться.

Они вошли в просторный аккуратный кабинет, в котором не было никого, кроме огромной, словно выползшей из самого жуткого ночного кошмара, змеи. Слегка вздрогнув, но пересилив сильный до тошноты страх, Пэнси встала прямо перед старинным темно-коричневым деревянным письменным столом, за который, доброжелательно кивнув змее, степенно уселся Лорд. С минуту ничего не происходило, и он просто с интересом рассматривал ее, слегка склонив голову набок.

Унять дрожь и страх становилось все труднее, а потом Пэнси и вовсе сдалась, осознав всю тщетность предпринимаемых ею попыток успокоиться. Холодно улыбнувшись так, что на голове девушки, казалось, зашевелились волосы, Лорд медленно коснулся длинным совершенно белым пальцем совсем чистой кожи на своем предплечье. Буквально еще минут через пять комнату, робко стучась перед тем, как войти, стали наполнять люди в черных балахонах и серебристых безликих масках. Пэнси невыносимо захотелось исчезнуть. Поднявшись с кресла, на котором сидел, Волдеморт окинул внимательным взглядом тех четверых людей, что выстроились перед ним в лишь им одним известном порядке.

— Приветствую вас, друзья мои,— вполне миролюбиво прошипел он, разведя руки в широком жесте, словно хотел обнять сразу всех Пожирателей, присутствующих в комнате. -Как вы успели заметить, у Северуса возникли неотложные дела и он не сможет больше общаться с нами. По крайней мере, пока. Но зато нас любезно почтила своим присутствием мисс Паркинсон. Дочь Теренса, Люциус. Ты должен его помнить.

Одна из фигур в черных балахонах напряженно застыла, но заметив, что Лорд не собирается развивать дальше тему отца Пэнси, заметно расслабилась.

— Как вы все помните, мы давно уже рассматриваем перспективу сотрудничества с Теренсом, но он пока затрудняется принять верное решение...— спокойно и размеренно наполнял комнату тихий ледяной голос.— Но думаю, что сейчас мы все-таки сможем помочь ему определиться. И все благодаря мисс Паркинсон. Пэнси, ты же не откажешь нам в любезности провести у нас в гостях некоторое время? Совсем немного, пока твой отец не осознает всю выгоду нашего с ним сотрудничества.

Пэнси молчала. Ее не покидало чувство нереальности происходящего. Но Лорд ждал ответа. А не дождавшись, только вздохнул деланно-разочарованно:

— Пэнси, сначала ты нарушаешь мои планы, а теперь вот и вовсе отказываешься разговаривать... Пожалуй, нужно внести некоторые поправки в твое воспитание. Круцио!

Пэнси и не знала, что умеет так кричать. Все тело выкручивало, изгибало и выламывало под немыслимыми углами, а уши закладывало от собственного крика, срывающегося то на визг, то на глухие хрипы, и единственная эмоция, которую она имела возможность ощущать сквозь затопившую ее толщу боли, была искренним острым удивлением от того, что она еще жива. Боль ушла также внезапно, как и возникла. Все тело дрожало так, что подняться с пола совершенно не представлялось возможным, и она могла лишь слегка приподняться на четвереньки, чтобы не захлебнуться в собственной рвоте, которая казалось, лилась из нее неконтролируемым, нескончаемым потоком и имела металлический соленый привкус крови. Когда она немного пришла в себя и вспомнила свое имя и местонахождение, Лорд все тем же сухим безразличным тоном продолжил:

— Думаю, вы можете снять маски, друзья мои. Уверен, что скоро Пэнси станет частью нашей сплоченной и дружной семьи, а близким людям ни к чему прятать друг от друга лица...

Пожиратели покорно стянули маски. Пэнси узнала Люциуса и Беллатрикс. Двое других— мужчина и женщина, очень похожие друг на друга, были ей незнакомы.

— Что ж, думаю, мы сможем выделить Пэнси одну из комнат нашего подвала,— холодно улыбнулся Волдеморт.— А вы вчетвером по очереди станете за ней присматривать. Люциус, останься, мне нужно с тобой еще кое-что обсудить. Белла, проводи нашу гостью в ее апартаменты и, ради Мерлина, подбери ей что-нибудь переодеться.

— Да, Повелитель,— покорно кивнула Белла, и, многозначительно взглянув на Пэнси, глазами указала ей в сторону выхода.

Не дожидаясь, пока ее попросят еще раз, Пэнси как можно быстрее развернулась и пошла вперед за дверь на непослушных ватных ногах, радуясь возможности оказаться подальше от этого жуткого, опасного и словно давно уже неживого человека.

Заперев ее в одном из зарешеченных помещений холодного и мрачного подвала, Белла высокомерно улыбнулась и расположилась на сотворенном ею из воздуха кресле. Не зная, чего от нее ожидать, Пэнси только молча наблюдала за каждым ее движением, не решаясь даже двигаться или говорить. Заметив это, Белла звонко рассмеялась.

— Не бойся,— успокоила ее ведьма вполне доброжелательным тоном. Веди себя нормально, будь послушной девочкой, не пытайся дерзить или бежать— и все будет хорошо. Лично я никогда не трону чистокровную волшебницу. Разумеется, до прямого приказа Повелителя или до вопиющего нарушения этой волшебницей границ дозволенного.

После этих слов в подвал спустился тот самый незнакомый ей мужчина, что тоже присутствовал в кабинете не ранее чем полчаса назад.

— А, ну вот. Знакомься, Пэнси, это Амикус Кэрроу, он будет тоже иногда скрашивать здесь твое одиночество,— резво подскочив со стула, представила вошедшего Белла.— Он принес тебе кое-что из старых вещей моей сестры, чтобы ты могла переодеться. Правда, Амикус?

— Конечно,— неприятно улыбнувшись, подтвердил мужчина и протянул Белле легкое светло-голубое платьице и немного более теплую розоватую кофточку на перламутровых пуговицах.

— Все, Амикус, свободен,— властно усмехнувшись, произнесла Беллатриса.— Я проконтролирую.

— Так я и сам могу все проконтролировать. И даже помочь нашей гостье,— заявил он, окинув Пэнси оценивающим взглядом.

— Свободен, я сказала,— непререкаемым тоном повторила красивая лохматая ведьма, и Амикус, снова бросив на Пэнси липкий взгляд, наконец удалился.

Дни в подвале Малфой-мэнора текли для Пэнси довольно-таки однообразно. Пожиратели, охраняющие ее, сменяли друг друга каждые двенадцать часов, и вели себя абсолютно спокойно и миролюбиво, обычно молча наблюдая за ней с того самого наколдованного кресла. Изредка, когда они начинали особенно скучать, то пытались вызвать девочку на диалог, травя анекдоты или спрашивая ее о какой-нибудь ничего не значащей ерунде, и вскоре Пэнси осмелела настолько, что могла позволить себе просить их отвернуться в моменты, когда ей нужно было по нужде или слегка искупаться в небольшом тазу, приводя свой внешний вид хотя бы в некое подобие порядка.

Кроме железного ведра и оловянного тазика с водой в помещении подвала находился также старый полуразвалившийся деревянный стол, такая же лавка подле него, и узкая, скрипучая сетчатая кровать, покрытая жуткого вида матрацем и проеденным молью в нескольких местах одеялом. Трижды в день ее кормили тем же, чем питались остальные обитатели дома, но так продолжалось примерно около недели.

На шестой день ее пребывания в этом доме Лорд снова потребовал ее к себе, но для чего— она так и не поняла. Очевидно, он был не в духе, сильно злился и задавал странные вопросы о ее отце, вразумительных ответов на которые у Пэнси не находилось. А затем, когда вопросы у Лорда иссякли вместе с терпением, он отпустил Пэнси обратно, наградив напоследок очередной порцией Круциатуса. Кстати, Люциус в тот день также выглядел не лучше ее самой. Видно, тоже попал под горячую руку разгневанного Повелителя.

Пэнси вообще любила моменты, когда присматривать за ней приходил Люциус. Он был знаком ей и его присутствие вызывало у нее чувство относительного уюта и спокойствия, хотя держался он всегда молча, очень холодно и отстраненно. Самой болтливой была Белла, и с ней Пэнси старалась общаться очень осторожно, тщательно подбирая слова и выражения, и лишний раз не обращаясь к ней самостоятельно. Еще была Алекто Кэрроу. Она обычно как и Белла читала журналы, но если Беллу интересовали в основном кроссворды, то Алекто предпочитала Ведьмополитен, особое внимание уделяя фотографиям богатых знаменитостей мужского пола. Но тяжелее всего Пэнси переживала те моменты, когда присматривать за ней приходил этот мерзкий тип с неприятной ухмылочкой, брат этой недалекой Алекто. Амикус Кэрроу.

При виде него в душе Пэнси возникал какой-то иррациональный, безотчетный страх, и с ним она подбирала слова еще тщательнее, чем при общении с Беллатрисой, стараясь даже по нужде в его дежурство не ходить. Сначала, первые недели полторы, он с ней тоже почти не заговаривал, лишь время от времени бросая в ее сторону липкие взгляды и гаденько улыбаясь, и Пэнси старалась игнорировать это наряду с частенько источаемым им перегаром. До тех пор, пока к концу второй недели, после очередной беседы Пэнси с Лордом, он не начал интересоваться ее самочувствием.

Тщетно пытаясь согреться под съеденным молью одеялом и справиться с бьющим все ее тело ознобом после еще одного Круциатуса, Пэнси услышала, как железная решетка открылась и за спиной раздались твердые шаги. С усилием заставив себя обернуться, она увидела подошедшего к ней Амикуса. "Странно, в этот раз трезвый,"— пронеслось в голове с горькой усмешкой.

— Привет, детка. Как чувствуешь себя?— участливо поинтересовался он, слегка тронув ее за плечо.

— Спасибо, все хорошо,— осторожно отозвалась девушка, стараясь унять дрожь хотя бы в голосе.— Просто спать очень хочется.

— Ну смотри. Если что-то нужно— не стесняйся, спрашивай,— заботливо произнес он.— Спокойной ночи, детка.

— Спокойной ночи,— кивнула Пэнси, замерев под одеялом и так и не сомкнув той ночью глаз.

После этой короткой беседы с ней он стал гораздо более разговорчивым. Особенно в те разы, когда выпитая им медовуха давала о себе знать стойким резким запахом, повисая в сыром воздухе полутемного подвала. Она слушала его откровения вполуха, чтобы ни в коем случае не упустить момент, когда нужно понимающе кивнуть, одновременно думая о родителях, о том, что с ними происходит и почему отец не может дать Лорду то, что ему нужно, даже ради нее... Слушала о том, как они с сестрой воспитывались без матери, как отец сурово наказывал их за провинности, и о том, как они теперь ему благодарны за собственное воспитание, потому что взрослые лучше знают, что необходимо их неразумным чадам.

Таким образом, к началу третьей недели она уже знала и о том, что он расстался со своей девушкой, которая ему изменяла каждый раз, стоило ему отлучиться на зов Лорда.

— Ну и ладно,— машет он рукой.— Найду получше. Помоложе и посимпатичнее. Правда, детка?

— Конечно, найдете,— послушно кивает Пэнси.

Широко улыбнувшись, он входит к ней за решетку и присаживается рядом на кровать.

— Скажи, детка, а у тебя парень есть?— интересуется он.

— Есть,— отвечает уверенно и спокойно.

— И у вас все серьезно?— улыбается.

— Более чем.

Улыбка становится шире.

— Значит, умеешь целоваться?

Она молчит, не зная, что предпочтительнее сейчас сделать— ответить правду или соврать.

— Давай покажу как нужно,— двигается ближе, обнимает за талию, дыша в лицо перегаром.— Устроим обмен опытом...

Тело словно находится под заклятьем оцепенения, страх сковывает разум. Его рука перемещается с талии ниже... Она не может больше терпеть и оттолкнув его, вскакивает с лавки, отходит дальше. Дрожит.

— Что случилось, детка?— удивленно.

— Извините, я так не могу...— путано срывается с языка первое самое безопасное, что приходит на взбудораженный паникой ум.

— Почему? Тебе не нравится?

Она точно знает, что отвечать правду сейчас нельзя и, собрав в кучу разрозненные мысли, отвечает спокойно, насколько это возможно:

— Нет, все нормально. Просто обстановка не располагает. Извините...

Он понимающе улыбается.

— Ну так давай добавим романтики. Я сейчас вернусь, детка,— подходит, прижимая к стене пытается поцеловать в губы, но не успевает.

— Амикус, Повелитель звал тебя. Иди, я с ней посижу,— раздается сзади стальной голос Люциуса Малфоя.

Состроив недовольную гримасу и кинув на Пэнси многообещающий взгляд, Кэрроу поднимается наверх. Люциус присаживается в кресло.

— Все нормально?

— Да,— дрожа, отвечает девочка.

— Умница,— одобрительно кивает мужчина, пронзая ее ледяным взглядом и слегка улыбаясь.— Надеюсь, ты понимаешь, что об этом никто не должен знать? Особенно Сама-Знаешь-Кто. Ни к чему подавать ему такие радикальные идеи воздействия на твоего отца. Поэтому, что бы ни случилось, молчи и веди себя тихо и осмотрительно.

Больше в тот вечер они не перекинулись ни словом. А через два дня на дежурство снова заступил Амикус Кэрроу. Привычно шагнул за решетку и взмахнул палочкой, запирая дверь. Ловушка захлопнулась. Он абсолютно трезв, но глаза бегают по ее телу, сверкая лихорадочным огнем.

— Привет, детка. Не скучно? Могу скрасить одиночество,— плотоядная улыбка.

— Нет, спасибо, все хорошо,— ее голос напряжен, в нем слышится осторожность.

Он подходит ближе и присаживается рядом, совсем как в тот раз. Она чувствует, что отходить или отталкивать его сейчас может быть просто опасно. Вести себя спокойно и естественно, говорить с ним вежливо и доброжелательно, чтобы ни в коем случае не спровоцировать агрессию. Так есть хоть какие-то шансы выбраться без потерь из этой стальной безжалостной мышеловки.

— Поцелуй меня,— прижимает ее к себе, изучая ее тело требовательными, властными движениями сильных рук.

— У меня есть парень,— осторожно пытается освободиться.

— Ну зачем он тебе, детка?— тихий смех.— Он сейчас далеко, а я рядом. Ну ты же взрослая девочка, и сама понимаешь, что любви не бывает слишком много...

Двигается ближе, к ее горлу подступает тошнота от отвращения и неконтролируемого страха. Она не двигается и, кажется, даже не дышит. Но ее голос все также спокоен и тверд.

— У меня есть парень,— повторяет она уверенно и настойчиво.

— Так мы ему не скажем ничего,— он валит ее на кровать и подминает под себя.

Очень тяжело, невозможно увернуться, выбраться и даже дышать получается через раз. Властно, крепко сжимая ее тело, доставая, кажется, каждый его сантиметр кривыми толстыми пальцами и оставляя повсюду болезненные лиловые синяки, он принялся неистово облизывать ее лицо, шею и плечи, иногда почти кусая ее до тех пор, пока на измученной коже, словно нелепые печати, не оставались его отметины, что были несомненно еще более отвратительными, чем навсегда выжженная в ее душе Черная Метка.

Все ее существо противилось этому мерзкому ощущению чужих рук, губ и запахов на своем теле, отзываясь на происходящее сильной тошнотой и безотчетным, каким-то первобытным ужасом, пронзающим душу, сердце и разум сотнями, тысячами, миллионами ледяных игл. Невероятно хотелось отключиться. Просто взять и потерять сознание. Но мозг, как назло, очень ясно и живо воспринимал то, что с ней происходило, предательски-старательно намертво отпечатывая в памяти каждый миг этого мучительного, страшного унижения.

Нет, это просто сон. Жуткий ночной кошмар. Ведь это не может происходить с ней на самом деле! Хотелось проснуться, но не выходило, и она могла лишь отчаянно кусать мерзкого Пожирателя до крови, и царапать его кожу, ломая ногти, везде, куда могла дотянуться, что, кажется, только больше его распаляло, и он еще крепче прижимался к ней, шаря руками под одеждой и не замечая, как рвется тонкая голубая ткань.

— Амикус, ты с ума сошел? Отойди от девчонки!— раздался в подземелье грубый голос Алекто Кэрроу.

— Тебе чего?— пыхтя, отозвался ее брат.— Уйди, не мешай. Не видишь, люди заняты?

— Отойди от девчонки, я сказала!— властно повторила Алекто. — Немедленно приведи себя в порядок и поднимайся к Повелителю, он ждет тебя с докладом.

— Вот тролль!— выругался мужчина.— Никакой личной жизни!

И он поспешно вышел из подвала. Алекто молча оглядела девочку и, равнодушно усмехнувшись, уселась в кресло, закинув ногу на ногу.

Пэнси медленно встала с кровати. Глаза ее были широко открыты, но не видели ничего. Было только холодное, тупое оцепенение и ощущение, что она вся с ног до головы покрыта чем-то невообразимо грязным, липким и зловонным.

Почему? За что? Но сырая подвальная тишина, глумливо ухмыляясь, оставляла эти вопросы без ответов. Хотелось никогда больше не покидать серых каменных стен этого подвала и одновременно сбежать как можно дальше отсюда, спрятаться, чтобы никто не нашел и чтобы самой никогда больше никого не видеть. Позволить себе сорваться на слезы и завыть громко, пронзительно, навзрыд, чтобы вместе со слезами выдворить из души всю эту сумасшедшую, дикую мерзость. А еще очень хотелось отмыться. Сидеть в ванной и очень, очень долго соскребать с себя чужие запахи и прикосновения вместе с кожей, расцарапывая себя до крови везде, где ее касались кривые грубые пальцы. Нет, это невозможно. Вся эта зараза намертво въелась в ее тело. Больше не отмыться.

Отказаться бы от этого тела! Оно ей больше не нужно. Слишком грязное, и непригодно теперь для нормальной, счастливой жизни.

Слез не было, страха тоже. Осталось только бесконечное, прилипчивое чувство отвращения к себе, тошноты, растоптанности и униженности. И лишь дрожащие руки совершенно самостоятельно поправляли смятую, рваную одежду. Трусики еще были на ней. Он не успел... Но легче от этого не становилось. Она попятилась назад и, почувствовав спиной холодный серый камень подвальной стены, сползла по ней на пол.

Раздавшийся в подвале резкий хлопок вернул ее к реальности. Алекто Кэрроу, едва вскочив и обернувшись на звук, отлетела к стальной решетке и, ударившись, мгновенно отключилась.

— Дилли?

— Дилли пришел забрать мисс Пэнси!— восторженно объявил лопоухий домовик.

Мысли носились в голове с бешеной скоростью.

— Волшебная палочка в детской комнате этого дома, в кровати под матрацем! Черное дерево. Дилли, скорее!

Деловито кивнув, эльф с глухим хлопком испарился и вскоре вернулся с волшебной палочкой Северуса в руках. В подвале раздались торопливые шаги и в помещение стремительно влетела Беллатрикс. Она быстро оценила обстановку и в ее безумном взгляде сверкнул гнев.

— Что ты натворила, девчонка?

И в тот момент, когда она достала палочку, Дилли подскочил к Пэнси и, схватив ее за руку, аппарировал с громким хлопком.

Последнее, что увидела и услышала Пэнси перед тем, как покинуть ненавистный подвал, были яркая зеленая вспышка и отголосок гневного, летящего вслед, смертельного заклинания...

Резкая боль пронзила всю ее правую ногу. На белый снег хлынула кровь. Рядом неподвижно лежал Дилли. Что с ним? Превозмогая боль в ноге, Пэнси медленно подползла к маленькому домовику в старой цветастой наволочке. Сердце бешено стучало, когда она осторожно переворачивала его на спину. Глаза эльфа были широко открыты и абсолютно, безнадежно пусты. Мертв...

Резкий, пронзительный крик огласил лес, вырвавшись из ее груди неконтролируемой волной. Нет, этого не может быть, он не мог умереть, это несправедливо! Перед глазами стояли моменты детства и трогательная забота Дилли о непослушной, озорной маленькой девчонке, его беспокойства и переживания о ней... В груди было пусто, словно ее сердце вынули оттуда со всеми сосудами и выбросили очень, очень далеко. Он никогда больше не будет радостно встречать ее из школы, когда она приезжает домой на каникулы, никогда не приготовит ее любимый пирог с клубникой и не предупредит ее снова не хватать еду грязными руками. Никогда. Горькие слезы лились из глаз нескончаемым потоком, царапая щеки обжигающими льдинками. На мгновение обретя поддержку, она снова осталась одна.

Нет, не одна. В снегу призывно чернела волшебная палочка Северуса. Что ж, надо хотя бы попытаться выжить, чтобы смерть Дилли не была напрасной... Она не помнила, сколько так плутала по лесу, бесконечно обновляя на себе согревающие чары, цепляясь за корявые ветви, заметая следы и сверяясь с заклинанием компаса. Несколько раз она слышала шаги и голоса, но ей везло, и они исчезали, до поры, до времени минуя ее. Присев отдохнуть под дубом, она снова дала волю слезам. Ну за что ей это все? "За любовь",— ответил внутренний голос. Она задумалась. Интересно, если бы она знала, что все обернется именно так, она все равно бы сделала все, чтобы его защитить? Да. В этом не было сомнений. Она все равно пошла бы в этот злополучный дом, только бы хоть как-то помочь этой маленькой язвительной сволочи. Прочитав имя, распустившееся черными скромными цветочками на белом снегу, она тепло улыбнулась сквозь слезы и нежно погладила волшебную палочку в своих руках.

Что это? Шаги. Снова. Встать больше не получалось. Прятаться и убегать надоело. Будь что будет... Страх нахлынул с новой силой, когда она почувствовала настигнувшее ее со спины заклинание и обернувшись, увидела его глаза, светящиеся почему-то зловещим, желтым светом.

Темнота и тишина, изредка нарушаемые проблесками враждебной, угрожающей реальности.

Jesper Kyd/Main Title

OST Звонок/Титры

Северус Снейп резко сел в кровати, дыша так тяжело, словно только что пешком преодолел расстояние километров в восемь. Да, он с детства не любил просыпаться вот так сразу, но сейчас любая окружающая действительность была предпочтительнее этого ужасного, чересчур яркого и реалистичного сна. С трудом уняв дрожь и утерев со лба выступивший крупными каплями холодный пот, профессор Снейп огляделся вокруг. Он находился в больничном крыле, на том же месте, где его так неожиданно сморил тяжелый, тревожный сон — на кровати, что находилась буквально в двух метрах от кровати Пэнси. Но вместо рваного и грязного сюртука на нем теперь была ослепительно белая больничная сорочка, а раны на спине были обработаны, перевязаны и практически не болели, хотя чувствовал он себя все равно довольно уставшим и разбитым, что, скорее, было следствием этого пугающего сна, чем случившегося в лесу меньше суток назад.

За окном уверенно царила мрачная, угрюмая ночь, слегка, словно делая одолжение Северусу, подсвечивавшая пространство насквозь пропахшей зельями палаты бледно-желтым тусклым светом

застенчивой, наполовину скрытой темными облаками, луны. Криво, безрадостно усмехнувшись тому обстоятельству, что мадам Помфри, очевидно, времени зря не теряла, пока он спал, Северус перевел взгляд на Пэнси.

Девочка безмятежно и умиротворенно спала, дыша спокойно и размеренно, и создавалось впечатление, что ничего из виденного им этой ночью не было правдой. Не было снега, леса, Пожирателей, крови, погони... И всех событий, что он видел во сне, не было тоже. Пэнси нахмурилась и беспокойно заворочалась. Губы ее плотно сжались, а черные волосы с единственной седой прядкой справа разметались по подушке. На ней больше не было синяков и ссадин, и нога теперь была в порядке, но выражение мучительной боли и отвращения застыло на ее лице холодной каменной маской.

Руки Снейпа сами собой сжались в кулаки, сердце жалобно заныло, а взгляд насквозь пропитался отчаянием и напряжением. Он не понимал, каким образом смог увидеть все то, через что пришлось ей пройти, но точно знал, что это было на самом деле. Определенно, ему следует быть осторожнее... Скорее всего, темная магия откликнулась на его желание узнать правду и показала ему то, что он хотел увидеть, забрав взамен его жизненные силы. Возможно, этим и объясняется его теперешнее состояние слабости и разбитости.

Нахмурившись, он поспешно отвел взгляд от спящей девочки. Слишком много мыслей, слишком много чувств, слишком много эмоций... Чересчур много. Ему казалось, что он задыхается, захлебывается в этом сумасшедшем, бушующем водовороте таких разных, необычных, непривычных, очень сильных и ярких ощущений; казалось, что если он позволит зрительному контакту с беспокойно спящей девочкой продлиться еще хоть секунду, его просто разорвет изнутри от удушающей, неконтролируемой злости, ненависти и презрения ко всем тем, кто был виновен в ее состоянии, и в первую очередь— к себе. Это он во всем виноват. Он позволил этому случиться. И он теперь обязан сделать все, чтобы помочь ей все это пережить и справиться. Правда, как именно он будет это делать, он совершенно себе не представлял.

"Убью",— холодно и спокойно прозвучала в его голове четкая мысль. Он сам не знал, откуда в нем эта ледяная, рассудительная жестокость. От того, что Амикус искалечил жизнь и психику ребенку? Вряд ли. От того, что этот ребенок— одна из его подопечных? Тоже не то... И снова это противное, раздражающее и просто приводящее его в состояние глухого бешенства непонимание! Почему он так взбесился именно из-за нее? Заглядывая внутрь себя, он точно мог сказать, что случись такое с кем-то еще, Амикус отделался бы только внушительными повреждениями. Но почему он не может простить ему Пэнси? Решительно тряхнув волосами, он наконец нашел нужное, удобное ему объяснение, которое пока что укладывалось в общую картину произошедшего: это просто темномагическая привязка. Именно поэтому его тянет отомстить за эту девочку так, как за себя. С обжигающей болью и скрипом в измученных нервах, Северус все же заставил себя контролировать собственные кровожадные порывы. Нельзя идти на поводу у темной магии. Никогда.

А Амикус пусть благодарит Мерлина за его, Северуса, самоконтроль, которому этой мрази еще следовало бы поучиться. Ну что ему нужно было от беззащитной несовершеннолетней девочки?! Он что, мантикора его раздери, не мог себе в Лютном шалаву какую-нибудь подобрать?! Почему она? Северус глубоко вдохнул и снова перевел взгляд на Пэнси... В неясном лунном свете ее кожа казалась бледнее обычного, а волосы переливались всеми оттенками черного. Веки были плотно сомкнуты, скрывая такую дерзкую, живую, насмешливую и высокомерную зелень ее взгляда. Красивая...

Недоверчиво замотав головой, Северус прикрыл лицо руками. Девочка как девочка, ничего особенного. Ну, довольно симпатичная. И что? Таких много. Но, конечно, на фоне тех мантикор, с которыми обычно встречается Амикус, выделяется она сильно... Возможно, это и стало причиной произошедшего. Хотя Амикуса это, конечно, не оправдывает. Разумом снова завладело какое-то дикое, необузданное, разрушительное бешенство. Казалось, что воздух вокруг него потрескивал от едва сдерживаемой стихийной магической силы. Нет, нельзя до такой степени терять над собой контроль. Еще немного— и от больничного крыла не останется камня на камне. Успокоиться... Очистить разум. Ни к чему будить Пэнси. Она должна спать. А он должен немедленно отсюда уйти.

На тумбочке у кровати лежала его волшебная палочка. Тихо призвав манящими чарами свой потрепанный, но уже чистый сюртук, он быстро переоделся, упрямо преодолевая накатывающую на него каждый раз с новой силой настойчивую тяжелую усталость. Когда до двери оставалось каких-то три шага, он не выдержал и обернулся, снова бросив тревожный взгляд на Пэнси. Уголки ее губ слегка дернулись, а по щеке на подушку скатилась одинокая прозрачная капелька. О Мерлин, да что же это такое? Снова то самое легкое, очень теплое и светлое чувство распустилось в душе подобно маленьким черным цветочкам на ослепительно-белом снежном покрове, заставляя сердце замирать и робко сжиматься. В очередной раз мучительно нахмурившись, он решительно подошел к кровати девочки и, проведя легким движением пальцев по яркой серебристой прядке, осторожно поправил ее одеяло. Затем, быстро оглянувшись и словно опомнившись, кусая губы и явно злясь на самого себя, стремительным шагом покинул полутемную, насквозь пропахшую зельями палату.

Однако не успел он пройти и десяти шагов, как сзади его окликнул такой спокойный, уверенный голос человека, которого он меньше всего хотел бы сейчас видеть.

— Северус! Уже проснулся?— доброжелательно улыбнулся Дамблдор.— А я, признаться, шел тебя навестить. Но, раз уж ты решил покинуть больничное крыло сейчас, может, пройдем ко мне в кабинет? Нам нужно многое обсудить.

— Да, Директор. Конечно,— спокойно, с абсолютно непроницаемым лицом кивнул профессор Снейп, прилагая все усилия для того, чтобы прямо сейчас не швырнуть в этого беспечно улыбающегося старика чем-нибудь особенно мерзопакостным.

Весь путь до директорского кабинета они преодолели молча. Лишь почти уже у статуи безобразной каменной горгульи Директор обернулся к Снейпу.

— Северус, мальчик мой... Ты чем-то расстроен?— участливо глядя на него из-за очков-половинок пронзительным взглядом голубых глаз, спросил пожилой волшебник.

— Разве?— слегка приподняв левую бровь, удивился Снейп.— Вовсе нет. С чего вы взяли?

— Мне показалось, что ты слегка напряжен,— проницательно заметил Директор, пропуская его в кабинет и входя следом.

— Вам показалось,— холодно ответил Северус.

— Да?— недоверчиво уточнил Директор.

— Совершенно точно,— кивнул профессор Снейп, и в глазах его сверкнул колючий опасный огонек.— Я не напряжен, Директор. Я в бешенстве! Скажите, вы хоть что-нибудь видите из того, что происходит у вас под носом, во вверенной вам школе? Хоть иногда занимаетесь не войной, а своими непосредственными директорскими обязанностями? Видите хоть время от времени в школе других детей, кроме "Избранного"?

После нескольких секунд молчания, во время которых Дамблдор лишь ошарашенно взирал на отчаянно жестикулирующего и мечущегося по кабинету Снейпа, профессор зельеварения горько усмехнулся и продолжил уже спокойнее:

— Хотя о чем это я? Вам ведь даже Поттера своего ненаглядного контролировать некогда. Вы и эту обязанность свалили на меня. Скажите, он там хоть жив еще? Никуда не влип, пока меня не было?

— Ну, вообще-то...— попытался слабо улыбнуться Дамблдор.

— Я так и думал,— зло усмехнулся Северус. — Что на этот раз? Взорвал Гринготтс? Перетравил всех соплохвостов? Придушил Амбридж? Или, может, выступил по маггловскому телевидению с заявлением о существовании волшебного мира? Хотя мне все равно. Разбирайтесь теперь самостоятельно и с ним, и с его проблемами. Плевать я на все это хотел, ясно вам? С Астрономической башни!

— Северус, успокойся,— властно перебил его Дамблдор.— Что случилось? Почему ты злишься? Мне казалось, ты взрослый человек и встал под заклинание Рональда Уизли, закрывая Гарри, совершенно обдуманно. Да, я знаю про проблемы на вашем факультете, и знаю, почему ты так много времени провел в больничном крыле. Но изменить случившееся было нельзя, а для мистера Малфоя это была неплохая практика в управлении своими подопечными и прекрасная возможность для развития в нем чувства ответственности за свои и их поступки. И, надо сказать, он справился. Можешь им гордиться,— тут напряжение на лице Директора сменилось легкой улыбкой.

— Обязательно погоржусь, Дамблдор, но немного позже,— язвительно откликнулся Мастер зелий.

И в мгновение ока в змеином броске облокотившись на директорский стол и приблизившись к старому магу так, что между их лицами оставалось всего несколько дюймов, пристально глядя ему в глаза, зло прошипел:

— А скажите-ка мне, пожалуйста, господин директор, почему на занятиях стабильно в течение трех недель отсутствовала студентка пятого курса факультета Слизерин Пэнси Паркинсон? И почему ни вы, ни мистер Малфой не поинтересовались, куда пропала девочка? Объясните мне, как такое возможно, что руководство школы вообще никак не интересуется жизнью и здоровьем своих студентов, если, конечно, им не повезло стать "Избранными"? Почему не были приняты меры для установления местонахождения ребенка и помощи ей?— его голос, вначале вкрадчиво переливавшийся в тишине директорского кабинета, к концу фразы, казалось, заполнял собой все его пространство, звеня от боли и злости и доставая до всех его самых укромных уголков. Феникс беспокойно щебетал и бил крыльями.— Я, конечно, понимаю, и прекрасно помню, что жизнь и здоровье учеников других факультетов, кроме Гриффиндора, в школе не котируются, и летальные исходы здесь бывали не единожды, испытал на собственной шкуре. Но просто объясните мне хотя бы, как у вас получается так успешно на все плевать, Дамблдор? Я тоже хочу также! А то никаких нервов не напасешься!

— Северус, прекрати!— повысил голос обеспокоенный Директор.— Мисс Паркинсон находилась с родителями. Мистер Паркинсон это подтвердил, и мистер Малфой тоже. Что случилось?

— Вы обязаны были все лично проверить, коль скоро я был не в состоянии этого сделать, Директор! К вашему сведению, все эти три недели девочка находилась не с родителями, а в особняке Малфоев, у Темного Лорда! Да, поступок ее был добровольным и довольно глупым, но она ребенок, Дамблдор! А мы с вами взрослые, и это мы с вами несем сейчас ответственность за ее жизнь, здоровье и навсегда покалеченную психику!

На лице седовласого волшебника впервые за все это время отразилось выражение крайней степени изумления, недоумения и шока.

— У Темного Лорда?! Но как... Зачем, Северус?

— Это я у вас хотел спросить, как!— ударив кулаком по стене, ответил зельевар.— Вы не представляете, через что ей пришлось пройти! И не приведи Мерлин, она не справится и не восстановится...

— Ну, мальчик мой, может, все не так катастрофично? Мисс Паркинсон сильная девочка, а ты контактируешь с Темным Лордом постоянно, и Гарри встречался с ним не единожды. Однако он вполне здоров и физически, и психически. Уверен, ты просто на взводе, вполне обоснованно, и слегка преувеличиваешь. Не думаю, что там могло случиться что-то страшнее того, что выпадало на долю Гарри...

— Да я вам даже объяснять ничего не буду— вы все равно не поймете!— перебил его на повышенных тонах профессор Снейп.— А ваш толстокожий Поттер не заметит, даже если несколько раз в школьном коридоре пройдет мимо тролля, пока не отхватит по своей чугунной голове дубиной! В общем, я вас предупредил. Нянчитесь теперь с ним сами. А у меня и без того дел хватает.

— Подожди, Северус, ты же не сможешь нарушить свое обещание? Я понимаю, что ты зол на меня, но ты поклялся Лили защищать ее сына и помогать ему, помнишь?— в синих глазах за очками-половинками мелькнуло удовлетворение, когда Снейп наконец перестал метаться по комнате и устало опустился в кресло, закрыв лицо руками.— Ему нужна твоя помощь, Северус. Меня беспокоят его сны.

Снейп саркастически хмыкнул.

— Боюсь, через них Темный Лорд покажет ему то, чего ему видеть не следует,— как ни в чем не бывало продолжал Директор.— Научи его, мальчик мой. Научи тому, что сам умеешь лучше других. Покажи ему, как закрывать сознание и распознавать чужое вторжение в него.

— Вы хотите, чтобы я учил его окклюменции?— взорвался профессор зельеварения.— Мне его и на уроках достаточно, спасибо!

— Но своим отказом ты можешь подвергнуть сына Лили смертельной опасности,— печально заключил Дамблдор.

В груди Снейпа вновь подняло голову чувство жгучей, разъедающей душу вины и смешалось со злостью и раздражением от бесконечного, неоплатного долга перед мертвой рыжеволосой девушкой. Однако, к его вящему удивлению, того щемящего, жалящего чувства, заставляющего его всегда бессильно скрипеть зубами при мысли о Лили, больше не было. Это было так странно и... легко? Решив подумать об этом позже, Снейп только хмуро кивнул Дамблдору.

— Если это все, чего вы хотели, то я, пожалуй, пойду.

Когда Северус уже тронул ручку двери директорского кабинета, Дамблдор предупреждающе-спокойно произнес:

— Зря ты так с Долорес Амбридж, мальчик мой... Будут проблемы, но я постараюсь как смогу смягчить последствия.

Снейп быстрым шагом, словно не слыша последней фразы старого мага, покинул опостылевший ему кабинет. Повернув в сторону ведущей вниз лестницы, он прошел буквально несколько поворотов и прислонился спиной к холодной тускло освещенной стене. Вопрос, со вчерашнего дня не дающий ему покоя, вновь неугомонно крутился в мозгу. Почему Лорд до сих пор не пытается с ним связаться? Закатав левый рукав, он вгляделся в уродливую отметину. Череп со змеей были угольно-черными, как в моменты, когда Лорд вызывал своих пожирателей для беседы. Но почему нет боли? Ответ пришел неожиданно, в виде серебристого сияющего голубя, сообщившего ему голосом мадам Помфри:

— Северус, ну куда ты ушел? Где тебя гриндилоу носят? Угомони свою подопечную, я ее долго удерживать не смогу!

От внезапного осознания всего ужаса происходящего, профессор Снейп задохнулся. Однако, немедленно взяв себя в руки, резко развернулся в противоположную сторону и стремительно умчался обратно, в больничное крыло.

Apocalyptica/Peace

Muse/Exogenesis: Symphony Pt 3: Redemption

— Поппи, ты намерена постоянно меня звать, когда у учеников случаются истерики?— язвительным полушепотом, чтобы не разбудить спящую в палате девочку, спросил профессор Снейп у пожилой волшебницы в белых одеждах.

— Ну, знаешь, Северус, проще было позвать тебя, чем потом снова больше часа приводить в порядок больничное крыло,— ответила она в тон мужчине.— К тому же у тебя получается успокоить ее буквально в считанные минуты. Я всегда говорила, что со слизеринцами никто лучше их декана не справится.

— Это, конечно, замечательно,— раздраженно откликнулся он.— Но тебе не приходило в голову, что я только что вернулся, и еще даже не был у себя на факультете? У меня есть свои обязанности, и я ни в коем случае не обязан выполнять еще и твои.

— Ну я же не виновата, что твои объятия таким волшебным образом действуют на ребенка,— лукаво улыбнулась главный колдомедик Хогвартса.

— В следующий раз обнимай ее сама, понятно?— зло выплюнул слизеринский декан.— Я не приду, и не проси.

С этими словами он резко развернулся на каблуках и, бросив последний взгляд на Пэнси, быстрым шагом вышел в коридор. Но преодолев уже практически половину пути в слизеринские подземелья, Северус решил в общую гостиную пока не заглядывать. Следовало для начала привести в порядок свой внешний вид и мысли, которые переполняли его мозг, угрожая попросту разорвать сей многострадальный орган на части. Спустившись в свои апартаменты и снова влив в себя три бутылька с зельями, он, наконец, смог позволить себе относительно спокойно принять душ, не забывая, однако, время от времени бросать тревожный взгляд на Черную Метку на своем левом предплечье. Она была серой, как обычно в состоянии покоя, и это обнадеживало. Значит, Пэнси сможет пока поспать спокойно.

Когда он около двух часов назад наконец уловил взаимосвязь между изменением цвета своей Метки и истериками Пэнси, его затопила паника, но сейчас, после умиротворяющего бальзама, он мог взглянуть на ситуацию объективно, без примесей посторонних эмоций, и заставить мысли течь в нужном направлении. Да, он давно подозревал, что через Метку Лорд больше воздействует на душу, а ощущение физической боли— всего лишь иллюзия, но проверить свои догадки и подтвердить их, либо опровергнуть, не было возможности. И вот теперь эксперимент состоялся. "Вот уж действительно: бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться",— грустно усмехнулся он. Выходило так, что во время инициации в его теле находилась душа Пэнси, и поэтому Метка теперь завязана на ней, а не на нем. Он может наблюдать только картинку на своей руке, периодически меняющую цвет. А боль, которую он чувствовал раньше при вызове Лорда, теперь чувствует Пэнси.

Северус сел на кровати и устало потер лоб. Мерлин, что же она наделала? Ну зачем?! Жалко его стало? Ему не нужна ее жалость! Не нужна помощь и защита пятнадцатилетней безрассудной девчонки! Три пустых бутылька из-под зелий, стоявшие на тумбочке, полетели в стену и рассыпались тысячами осколков. Ну жил же он как-то раньше с этой Меткой, и ничего! И как только ее вообще в Слизерин распределили! Его злость и раздражение не мог сдержать даже умиротворяющий бальзам. Умная же девочка, вдумчивая, рассудительная... Всегда была. Но сейчас он ее просто не узнавал. Когда она начала так плевать на собственную жизнь, здоровье и безопасность? Как же это все... неправильно! Что теперь делать? Как ему откликаться на зов Лорда? Как скрыть от него, что Метка теперь привязана к другой душе? Все время следить за изменением ее цвета? И что, Пэнси теперь постоянно будет так реагировать на эту боль? Нет, только не это! Хватит ей уже, и так пришлось испытать достаточно! Как ее защитить?!

И уже в который раз за то короткое время, что Снейп находился в сознании, ему захотелось биться головой о стену. Плохой признак... Успокоиться. Очистить разум... Вот тролль! Еще и Поттера надо окклюменции учить. Как будто без этого у него было проблем недостаточно! Где-то на уровне подсознания ярко сверкнула ускользающая мысль. Едва успев ухватить ее обрывок, Северус облегченно вздохнул. Окклюменция. Вот оно, решение! Если научить Пэнси тоже контролировать эмоции и закрывать разум, то это поможет ей намного легче переносить боль. Любую... Северус снова бросил взгляд на свою Метку. Она оставалась серой. Нельзя терять время. Пэнси надо разбудить, чтобы понаблюдать за ее состоянием без воздействия на душу темной магии. Быстро поднявшись с постели и облачившись в привычную черную мантию, он снова отправился в больничное крыло.

— Северус?— удивилась его визиту мадам Помфри.— Ты же собирался заняться собственными делами...

— Как девочка, Поппи?— ровно спросил профессор зелий.

— Все хорошо, она спит,— недоуменно ответила она.— Ты взволнован?

— Мне нужно ее разбудить,— без предисловий сообщил Снейп.

— Что?! Ну уж нет, Северус, пусть ребенок спит. Мне не нужны разрушительные последствия ее пробуждения,— категорично заявила волшебница.

— Мне нужно ее разбудить,— настойчиво повторил он, сверля ее глазами.— Ты же не можешь пичкать ее сонными зельями постоянно? Все последствия я беру на себя. Только оставь нас, пожалуйста. Мне необходимо поговорить с девочкой.

— Ох, Северус,— недоверчиво покачала головой мадам Помфри.— Хорошо. Но только под твою ответственность.

Спокойно кивнув и дождавшись, когда колдомедик выйдет из палаты, Снейп снова закатал рукав и внимательно вгляделся в серую картинку на левом предплечье. Затем, решительно тряхнув волосами, подвинул стул ближе к кровати девочки и, взмахнув палочкой, прошептал приводящее в сознание заклинание. Девочка вздрогнула, резко открыла глаза и, затравленно оглядевшись, наконец остановила взгляд на нем. А потом, замерев на мгновение, вдруг отчаянно-крепко его обняла.

Опешившему от такой реакции девушки Северусу понадобилось секунд пять, чтобы осознать происходящее и скрыть за окклюментными щитами все разлетающиеся в нем фейерверки мыслей и состояний, от глубокого шока до какого-то странного, необычного чувства, которое он не мог объяснить сам себе и от которого его сердце забилось о грудную клетку, как бешеное, а тело пронзила пугающая до оцепенения дрожь сотней горячих игл. Справившись, наконец, с эмоциями, он осторожно стряхнул с себя руки девочки и мягко за плечи ее отстранил.

— Доброе утро, мисс Паркинсон. Вы в больничном крыле Хогвартса, и все теперь относительно нормально. Вашу реакцию я склонен списать на нестабильность вашего состояния после пережитого, но впредь рекомендую вам воздержаться от подобной эмоциональности. Как вы себя чувствуете?— спросил он, прилагая Мерлин знает сколько усилий, чтобы говорить спокойно и обдуманно.

— Все хорошо, профессор, спасибо,— смущенно ответила Пэнси, глядя на него восхищенно и доверчиво.— А вы как себя чувствуете?

— Лучше некоторых,— сухо произнес он, стараясь не смотреть ей в глаза.— Мисс Паркинсон, я понимаю, что сейчас было бы в разы предпочтительнее оставить вас в покое и дать вам возможность прийти хотя бы в относительное равновесие, но позволить себе хоть малейшее промедление в решении возникших проблем я не могу. Мне нужно обсудить с вами некоторые вопросы. Прямо сейчас. Вы готовы?

— Да, сэр,— кивнула девочка.

— Вы знаете, как работает Черная Метка?— Северус продемонстрировал ей рисунок на своей руке. Пэнси покачала головой, мельком, неохотно взглянув на серую картинку. — Когда Темный Лорд вызывает Пожирателей Смерти, их Метка меняет цвет на черный и начинает сильно жечь. Изображение Метки связано с телом, на котором находится, но воздействует она на душу. Отсюда и боль, которая иллюзионно воспринимается как физическая. Это понятно?

Дождавшись утвердительного кивка внимательно слушающей девочки, Северус сухо и безэмоционально продолжил:

— После вашего крайне необдуманного и безответственного поступка Метка на моей руке связана с вашей душой. Думаю, объяснять, почему так произошло, вам не нужно. И теперь я не чувствую боли от вызова. Потому что ее чувствуете вы вместо меня.

Снейп испытующе взглянул на свою подопечную. Взгляд девочки был слегка испуганным, но уверенным, без тени сожаления. В его груди снова вскипело бешенство. Ему не нужна ее жертва!

— Мисс Паркинсон, вы хоть понимаете, что вы сделали и какой опасности себя подвергли?— вкрадчиво прозвучал в тишине палаты его ровный бархатный голос.— Ответьте, пожалуйста, зачем вам понадобилось, очертя голову, соваться в самое пекло?

Пэнси только слегка побледнела и молчала, опустив голову.

— Я жду ответа,— настойчиво прозвучал его властный голос.

Дерзко взглянув исподлобья на своего декана и отчаянно стараясь унять страх и дрожь, она решительно ответила:

— Вы же сами все знаете.

— Не имею ни малейшего представления,— холодно ответил Снейп.— В противном случае не спрашивал бы. Так объясните мне, все-таки, что заставило вас откровенно наплевать на собственную безопасность, мисс Паркинсон?

— Не могу,— тихо произнесла она, отведя взгляд в сторону.

— Почему же, позвольте полюбопытствовать?— слегка приподнял левую бровь Мастер зелий.

— Потому что мне рекомендовали от подобного воздержаться,— отчаянно краснея, еще тише ответила слизеринка.

В этот момент профессор Снейп сам себя возненавидел за то, что вообще не удержался и задал ей такой провокационный вопрос, и спеша обойти опасную тему, быстро сказал, крепко сжав сиденье собственного стула так, что побелели пальцы:

— На самом деле, можете не говорить, это уже не так важно. Гораздо важнее решить, как нам скрыть факт обмена душами от Темного Лорда и как мне теперь чувствовать его вызов.

— Профессор Снейп, вы снова собираетесь... к нему?— спросила Пэнси с выражением панического ужаса во взгляде.

— Разумеется,— холодно кивнул он.— Но вас это, как ни странно, не касается. Сейчас ваша главная задача— восстанавливаться после пережитого и учиться переносить и контролировать свою боль. Любую. Вы знаете, что такое окклюменция?

— Да, сэр.

— Прекрасно,— удовлетворенно произнес зельевар.— Завтра я начну учить вас этому искусству.

Девочка нерешительно молчала.

— У вас есть какие-то вопросы?— прожигая ее взглядом черных глаз, спросил слизеринский декан.

— Да. Профессор Снейп, я не уверена, что смогу сразу успешно вам противостоять... И есть вещи... очень личные, которые я хотела бы скрыть.

— Мисс Паркинсон, благодаря вашим экспериментам с темнейшей магией, вещей, которые были бы мне о вас неизвестны, больше нет,— со смесью боли и сожаления, стараясь говорить как можно более мягко, произнес он, отводя взгляд.

— Вы... все знаете?— как-то совсем тихо и безжизненно произнесла девочка, опустив голову.

Снейп молча кивнул, не в силах заставить себя выдавить ни звука из сжатого спазмом горла.

— И что теперь?— голос Пэнси был пропитан безразличием.

— Формулируйте вопрос конкретнее. Применять к вам сейчас легиллименцию, чтобы понять, что вы имеете в виду, я не считаю целесообразным,— раздраженно уточнил профессор.

— Я не хочу, чтобы об этом знал кто-то еще,— с болью в голосе ответила девушка.

— Мне нужно встретиться с вашими родителями,— начал было Снейп, но Пэнси его перебила.

— Только не говорите им ничего, профессор! Пожалуйста, не надо!— ее трясло, по щекам потекли слезы, окружающие предметы снова начали подниматься в воздух. Заметив это, Снейп вскочил со стула, одновременно вскидывая волшебную палочку. Ему вовсе не улыбалось потом варить дракклову тучу препаратов взамен разбитых.

— Мисс Паркинсон, немедленно возьмите себя в руки!— приказал он.— Я не буду ничего никому говорить.

Но Пэнси, казалось, уже его не слышала. Взгляд опять стал пустым, а стихийная магия, набирая силу, швыряла из стороны в сторону окружающие предметы, что не задевали Северуса лишь каким-то чудом. Злобно выругавшись, он снова крепко прижал ее к себе так, чтобы умерить бившую все ее тело дрожь, старательно игнорируя вновь возникшее в нем неясное, пугающее ощущение. Почувствовав, что сопротивление девочки ослабло, он осторожно ее отпустил и, удостоверившись, что окружающие предметы снова лежат без движения, сел обратно на стул у ее кровати. Пэнси, не двигаясь, полусидела на кровати, облокотившись спиной на подушку, а взгляд ее все больше приобретал осмысленность.

— Вы в порядке?— испытующе глядя на нее, спросил зельевар.

Слизеринка неуверенно кивнула.

— Вот и прекрасно. Пэнси, я вам обещаю, что никому ничего не скажу. Слышите?

— Да.

— Хорошо. А теперь постарайтесь отдохнуть и поспать. Я зайду позже,— сказал он, и развернувшись, не глядя в этот раз на девочку, покинул палату.

Быстро шагая в сторону собственных подземелий и вполне успешно игнорируя многочисленные удивленные взгляды студентов, Снейп был полностью погружен в свои мысли. Да что с ним происходит, тролль бы его побрал?! Почему на него так действует близость этой девочки? Почему при контакте с ней его разум взрывается сотней фейерверков близнецов Уизли, а тело словно подвергается мощному заклинанию оцепенения? Надо с этим разбираться. Сразу, как только он сможет, наконец, добраться до своей лаборатории. Но сейчас следовало решать проблемы по мере их серьезности.

Спустившись в свои апартаменты, Мастер зелий сходу взял из глиняного кувшина, стоявшего на камине, горсть серого пороха, и резко швырнув его в огонь, дождался, когда пламя станет зеленым.

— Мистер Паркинсон, вы меня слышите? Это Северус Снейп. Мне необходимо переговорить с вами о вашей дочери. Я сейчас ненадолго открою каминную сеть и буду ждать вас у себя.

С этими словами Снейп нарисовал палочкой в воздухе несколько замысловатых узоров, и буквально через минуту из камина в комнату ввалился встрепанный высокий мужчина средних лет. Его некогда темно-каштановые волосы были теперь слегка тронуты сединой, карие глаза казались потухшими и безжизненными, и вид у него был такой, словно он очень долгое время совсем ничего не ел и не спал.

— Северус! Слава Мерлину и всем богам, ты вернулся!— выдохнул он со смесью облегчения и надежды.— Нам нужна твоя помощь! Пэнси... она...

— Успокойтесь, Теренс. Ваша дочь сейчас здесь и в относительном порядке,— перебил мужчину Северус.

— Ох, правда?— мистер Паркинсон тяжело, словно вмиг растеряв последние силы, опустился в стоящее у камина кресло.— Где она? Что с ней? Я могу ее увидеть?

— Разумеется,— холодно ответил ему профессор.— Но для начала я хотел бы кое-что уточнить и задать вам несколько интересующих как меня, так и вашу дочь, вопросов. Скажите, мистер Паркинсон, почему вы не пытались защитить Пэнси, зная о том, где она находится и в какой компании, и не дали возможности сделать это кому-то еще? Почему на прямой вопрос директора школы о местонахождении вашей дочери ответили неправду? Что от вас нужно было Темному Лорду и почему вы не могли ему уступить даже ради безопасности собственной дочери?

Северус как мог старался говорить спокойно, но к концу фразы злость и раздражение брали свое, заставляя его голос звучать громче. Мистер Паркинсон, казалось, окончательно съежился в кресле. Его трясло, и вид он имел такой несчастный, что профессор Снейп нашел в себе силы усмирить бушующий в груди гнев и усесться напротив явно страдающего от непомерного груза вины и тревоги мужчины.

— Рассказывайте, мистер Паркинсон,— велел он тоном, не терпящим возражений.

Подняв на декана Слизерина полный горечи взгляд, Теренс заговорил:

— Ты же знаешь, Северус, сколько нам с Присциллой лет. Не молоды ведь уже. Пэнси родилась, когда нам было тридцать, и она всегда хотела братика. Но не срослось... А три месяца назад Присцилла начала чувствовать себя нехорошо. После осмотра в Святом Мунго выяснилось, что она беременна. Понимаешь, Северус? Беременна в сорок шесть лет. Конечно, мы были просто счастливы, и на Рождество хотели сообщить об этом Пэнси, но... буквально перед тем, как она пропала, у Присциллы начались серьезные осложнения, и вопрос встал ребром: или она, или ребенок. Я люблю свою жену, и не хотел терять ни ее, ни нашего малыша. Я нашел решение. Ты ведь знаешь, где я работаю? У нас в Отделе Тайн лежало на хранении одно вещество. Эта субстанция имела когда-то вид жидкости, но время довело ее до состояния окаменения, и теперь она неделима. Это живительный эликсир, Северус. Тот, что остался после смерти Николаса Фламеля, изготовленный из философского камня. Он лежал у нас, дожидаясь исследования, но когда жизнь моей семьи оказалась под угрозой, я его украл. Моя жена лежит сейчас в больнице Святого Мунго, а к ее шее привязан этот камень. Это единственное, что еще поддерживает в ней жизнь, позволяя ее телу справляться с двойной нагрузкой. Если забрать этот камень, то они не выживут.

Голос мужчины преломился и он, судорожно сглотнув и убедившись, что Северус не собирается его перебивать, справился с собой и продолжил:

— Ты знаешь также, что вот уже вторую войну Темный Лорд добивается моего вступления в ваши ряды. Пожирателей Смерти. Люциус уже много раз пытался меня уговаривать, покупать, угрожать или шантажировать, но я считаю собственную свободу и независимость выше возможных благ или угроз. И сотрудничать с ними просто так, без принятия Метки, мне не хотелось тоже. Сам же знаешь, как это бывает: стоит один раз пойти на поводу, как дороги назад уже нет. Я не знаю, откуда Темный Лорд мог узнать про этот камень, но не удивлен, что это случилось. Он вездесущ, и свои люди есть у него везде. Так или иначе, но про камень он узнал. Он хотел, чтобы я отдал ему этот камень, Северус. Почему я? Ну, вероятно, потому что я заместитель главы Отдела Тайн и имею к нему непосредственный доступ. На нашего главного у него ничего нет, и воздействовать на него он не может. А вот на меня он решил воздействовать с помощью шантажа. Похитив Пэнси, он начал шантажировать меня жизнью дочери. Я растерялся, Северус. Я оказался в таких тисках и перед таким выбором, который не мог мне привидеться и в самом кошмарном сне. С одной стороны, жизнь моей дочери, а с другой— жизнь жены и нашего еще нерожденного ребенка. Люциус ненавязчиво предупредил меня, что если я хоть что-то кому-нибудь сболтну, то наши переговоры завершатся. И у меня не хватило духу сказать Дамблдору правду.

— Но сейчас вы готовы были сообщить правду мне, мистер Паркинсон, еще до того, как узнали, что Пэнси в безопасности, не так ли?— перебил его Северус.

— Да, готов был,— решительно кивнул Теренс.— Потому что ты— единственный из моих знакомых, кому я мог это рассказать. Я знаю, что ты никогда не бросил бы в беде своих учеников, знаю, что у тебя может хватить ума, сил, связей и способностей, чтобы помочь. А еще— самое главное— ты единственный, кто не вызвал бы подозрений в том, что это я проговорился. Ты входишь в их круг, Северус. А значит, эта информация и без меня не является для тебя тайной. И я не навредил бы своей дочери. Скажи мне, как ей удалось выбраться?

— Драко Малфой раскрыл ее местонахождение в записке вашему домовику. Эльф ее вытащил, но умер. А я нашел ее в лесу и доставил в школу,— быстро объяснил профессор зелий.

— Так вот почему пропал Дилли,— задумчиво, без тени сожаления произнес Теренс Паркинсон.— А как моя девочка, Северус? Где она? Она здорова?

— Мистер Паркинсон, вы же понимаете, сколько всего пришлось ей пережить?— осторожно начал Северус.— Поэтому настоятельно прошу вас ничему не удивляться и постараться вести себя спокойно. Физически она здорова теперь, но случившееся с ней в Малфой-мэноре надолго покалечило ее психику. Думаю, мы можем с вами сейчас подняться в больничное крыло.

— Конечно, пойдем,— резво поднялся с кресла измученный вконец мужчина.

Пэнси не спала. Она сидела на кровати и была одета в черную мантию с факультетскими нашивками. Обувая черные лакированные туфельки на низком каблучке, она не сразу заметила вошедших в палату мужчин, а когда заметила, лишь окинула их безразличным взглядом и застыла. Теренс быстро метнулся к дочери и крепко ее обнял. Пэнси на объятие не ответила, ведя себя по-прежнему весьма и весьма отстраненно. Северус тихо сел на стул в углу у входа и прикинулся мебелью, на всякий случай сжимая палочку в кармане мантии.

— Пэнси, девочка моя!— радостно выдохнул ее отец.— Мерлин мой, что с твоими волосами?

— А что с ними?— равнодушно поинтересовалась девушка, доставая из кармана зеркальце.— Ах, это... Потом закрашу.

— Что с тобой случилось?— горько, виновато глядя на нее, спросил мистер Паркинсон.

— А что со мной случилось, папа?— удивленно переспросила Пэнси, и уголки ее губ странно дернулись.— Со мной все хорошо. Только извини, но ты к этому не имеешь никакого отношения. Это мне следует задать тебе этот вопрос. А что с тобой, папа? Что с тобой и с мамой? С каких пор вы начали врать мне, что любите?

— Дочь, что ты такое говоришь?— ошарашенно глядя на нее, словно видя впервые, пролепетал Теренс.

— Ничего из того, что не было бы правдой. Где вы были, родители, когда я в вас нуждалась?— настойчиво спросила девочка.

— Пэнси, дочка, прости, пожалуйста, что я не мог тебе помочь!— в голосе мужчины слышалось отчаяние, а глаза блестели от слез и боли.— Я расскажу тебе, и ты поймешь. Понимаешь, Пэнси, твоя мама ждет ребенка...

— Понятно,— спокойно кивнула она, поднимаясь с кровати.

— Что понятно? Ну куда ты?— мистер Паркинсон удержал дочь за плечи и развернул к себе.— У тебя будет братик, как ты и хотела! Слышишь?

— Все понятно, папа!— девочку затрясло, из ее глаз потекли злые слезы, а в воздух снова начали подниматься вещи.— У вас с мамой будет новый ребенок, а на старого можно теперь просто не обращать внимания. Выбросить, как ненужную вещь! Что ж, себя я потеряла еще в Малфой-мэноре, а теперь у меня больше и семьи нет. Счастливо вам, папа. И постарайтесь с мамой не бросить моего брата так, как меня, ладно?

С этими словами Пэнси вывернулась из рук опешившего от ее поведения отца и устремилась в сторону двери.

— Пэнси, постой!— окликнул ее Теренс, словно не замечая кружащие вокруг вещи и вспыхнувшие синим пламенем занавески.— Остановись сейчас же!

Девочка резко развернулась в его сторону, и мистера Паркинсона швырнуло об стену разрушительной магической волной. Скользнув по нему безразличным взглядом, она, казалось, совсем не замечая Северуса, проскользнула мимо него в коридор. Как только девочка исчезла за дверью, все прекратилось. Предметы больше не летали, а пламя с занавесок пропало, и теперь они только методично источали едкий, удушливый дым.

Северус помог мистеру Паркинсону подняться и, оставив его и разгром в палате на попечение горестно причитающей мадам Помфри, быстро выбежал из больничного крыла. Нужно было найти Пэнси. И начать, скорее всего, следовало со слизеринских помещений.

Едва Северус появился в общей гостиной Слизерина, как разговоры там мгновенно стихли. Ученики нерешительно, но почтительно поднимались со своих мест, приветствуя декана. Сухо им кивнув, профессор отправил всех по комнатам, приказав задержаться только пятикурсникам, и словно не замечая настороженных взглядов Забини, Нотта, Крэбба и Гойла, спокойно спросил:

— Где Малфой и Паркинсон?

Слизеринцы переглянулись и промолчали.

— Мне повторить вопрос?— приподнял он левую бровь.

— Мы не знаем,— робко подала голос обычно молчавшая Дафна Гринграсс.— Драко вышел отсюда около двух часов назад, должно быть, вы с ним разминулись... А Пэнси здесь не появлялась еще.

— Она что, вернулась?— вопросительно глядя на декана, спросила Миллисента Булстроуд.

Забини и Нотт неодобрительно покосились на девочек, но промолчали. Заметив это, Северус нехорошо усмехнулся.

— Благодарю вас, мисс Гринграсс, мисс Булстроуд. Не смею вас больше задерживать, и буду вам крайне признателен, если вы тоже временно удалитесь в свои комнаты.

Девочки беспрекословно подчинились и оставили декана с четверыми однокурсниками наедине. Дождавшись, пока за ними захлопнется дверь, Северус перевел взгляд на по-прежнему стоявших без движения пятикурсников. Крэбб и Гойл явно чувствовали себя не в своей тарелке, Нотт тихо попятился, но остановился, пригвожденный к месту пронзительным предупреждающим взглядом. И только Забини молча и хладнокровно взирал на декана.

— Отработки?— с вежливым интересом спросил он.— Или сразу исключение?

Вместо ответа Северус быстро и резко взмахнул палочкой. В глазах вмиг онемевших пятикурсиников зажегся священный ужас. И только все тот же Забини сразу потянулся в карман за палочкой. Однако Северус не дал ему возможности сопротивляться, и, обезоружив его и воспользовавшись его палочкой, разрезая сырой подземельный воздух мгновенным взмахом, прошипел сквозь зубы что-то совсем змеиное. На кресла, диван и серый каменный пол хлынула яркая, выглядящая особенно нелепо на фоне зеленой расцветки гостиной, темно-красная кровь, сочившаяся из многочисленных порезов на телах сильно дрожащих, перепуганных мальчишек. Тут же метнувшись к ним и заговорив раны с помощью уже своей палочки, Северус хладнокровно сказал голосом, от которого паника пробрала слизеринцев до костей:

— Если ваше воспитание еще хоть раз не оправдает моих ожиданий или вы снова запутаетесь в вопросах субординации, я повторю эту процедуру и забуду заговорить раны. И поверьте, что я знаю, как замести следы и уйти от ответа.

Затем он развернулся и подошел к выходу из гостиной. Взмахнув палочкой и возвратив мальчишкам речь, он бросил им бутылек с настойкой бадьяна, палочку Забини, и прошипел:

— Используйте, чтобы не осталось шрамов. И приберите здесь все.

И, одарив их еще одним, полным презрения, взглядом, Снейп вышел в коридор. Злобная усмешка тронула его губы. Разумеется, он не собирался причинять им серьезного вреда, но напугать их следовало так, чтобы в следующий раз эти дети думали о последствиях. И, удовлетворенно отметив про себя, что, учитывая ужас в глазах Забини, цели своей он достиг, Северус снова переключился на мысли о Пэнси.

Итак, где же ее искать? Хм, и Малфоя нет тоже... В памяти немедленно всплыло непрошенное воспоминание: больничное крыло, маленький черноволосый мальчишка, обучаемый зеленоглазой девочкой заклинанию Петрификус Тоталус, и входящий в палату высокий сероглазый блондин, так по-свойски целующий ее в щеку... Северус скрипнул зубами. Вспоминать это было неприятно и противно. Однако усилием воли отогнав от себя эти мысли и связанные с ними эмоции злости и раздражения, он двинулся дальше по коридору.

Ноги сами принесли его в то самое заброшенное крыло третьего этажа, где когда-то, очень давно, он прятал умирающего взъерошенного воробья. Заметив быстро шагающую по коридору черноволосую девочку, он на мгновение резко остановился, а потом, крадучись, отправился следом. Девочка свернула в один из пустых классов и притворила за собой дверь. Северус подошел ближе и прислушался.

— Привет,— нерешительно произнесла она.— Так и думала, что ты здесь.

— Привет,— безразлично отозвался Драко Малфой.— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. А почему ты не пришел меня проведать?

— А зачем?— удивился мальчик.— Тебя и без меня было кому проведывать.

— Драко, что случилось?— в усталом голосе девочки сквозило непонимание.— Что с тобой? Это мне стоило бы на тебя обижаться, потому что все это произошло по твоей вине. Но, как ты успел заметить, я стараюсь вести себя спокойно.

— По моей вине?— на повышенных тонах переспросил Драко.— Я не заставлял тебя отправляться туда за ним, подвергая себя опасности! Зачем тебе это, Пэнси?

— Ты знаешь, зачем,— тихо ответила она.

— О да, конечно я знаю!— саркастически выкрикнул мальчишка, казалось, совсем больше себя не контролируя.— Давай, подставляйся вместо него под Аваду, обнимай его почаще, глядишь, и добьешься своего— сделает тебя своей подстилкой! Ты же об этом мечтаешь?

На мгновение в пустом классе повисла тишина, а затем слух Северуса уловил звонкий, четкий звук пощечины. Стук каблучков по полу, резко открывшаяся дверь так, что профессор Снейп едва успел отскочить, и пронесшаяся мимо, совсем ничего не видящая от застилающих глаза слез, девушка. Мельком заглянув в класс и удостоверившись, что Драко справляется с разгорающимся в комнате пожаром, Северус устремился вслед за Пэнси. Догнав ее только на втором этаже, он молча взял ее за руку и потащил вниз, в подземелья. Она не сопротивлялась, казалось, не понимая, да и не интересуясь происходящим.

Впервые очутившись в личных апартаментах профессора, Пэнси, тем не менее, слегка оживилась. Она огляделась и осталась стоять у дверей, вопросительно глядя на Северуса и украдкой вытирая слезы.

— Присаживайтесь, мисс Паркинсон,— кивнул он на кресло у камина.

Дождавшись, когда Пэнси выполнит его указание, он протянул ей склянку с умиротворяющим бальзамом.

— Выпейте.

Девочка подчинилась и снова подняла на него взгляд с читающимся в нем немым вопросом. Северус стоял у камина, напротив нее, и молчал. Устало вздохнув, он сказал ровно, словно в классе на лекции:

— Мисс Паркинсон, вам следует лучше себя контролировать. Ваша магия плохо вам подчиняется, а это чревато серьезными последствиями. Вы меня понимаете?

— Да, сэр, — смущенно кивнула девочка, хотя было видно, что ее ответ был скорее данью вежливости и необходимости, нежели реально отображал ее мнение по этому поводу. Тогда Северус решил зайти с другой стороны.

— Помнится, вы просили меня молчать о том, что там произошло,— сказал он. Девочка испуганно взглянула ему в глаза и он поспешил добавить:

— Конечно, я сдержу свое обещание и никому об этом не скажу. Однако своей излишне эмоциональной реакцией на столь глупые и необдуманные реплики ваших одноклассников вы сами можете выдать себя с головой.

А вот эти слова достигли цели. Девочка опустила голову и нахмурилась.

— Я могу считать, что мы с вами договорились, мисс Паркинсон?— спросил он отстраненно.

— Да, профессор,— тихо откликнулась она.— Я все поняла.

— Тогда не смею вас больше задерживать,— удовлетворенно кивнул Мастер зелий.

Стоило девочке выйти за дверь, как Северус, вконец добитый всем этим сумасшествием, ничком тяжело рухнул на кровать.

Backstreet Boys/Incomplete

Apocalyptica (feat.Linda Sundblad)/Faraway Vol.2

Louren Christy/The color of the night

След от ладони зеленоглазой слизеринки отпечатался не столько на щеке ошарашенного донельзя мальчишки, сколько в его душе. Да, он сильно перегнул палку, и Пэнси вполне ожидаемо обиделась. Они и раньше ссорились, но ни разу до этого она не позволяла себе поднимать на него руку, а это говорило о том, что сейчас положение вещей настолько серьезно, насколько это вообще возможно.

Озадаченность и смятение в душе слизеринского принца сменились злостью и раздражением. Ну чего она так вспыхнула? Причем "вспыхнула" в самом что ни на есть буквальном смысле этого слова. И хотя Драко удалось унять бушующее на партах, стульях, шкафах и доске пламя, о недавно пылающем здесь пожаре еще упрямо напоминал стойкий запах гари, которым насквозь пропахло все пространство этой заброшенной классной комнаты, а также его собственная одежда и волосы.

В том, что в возникновении пожара виновата Пэнси, сомнений не было. Но Драко мог поклясться в том, что палочки в ее руке он не видел. Пэнси точно не сильнее магически его самого, и поэтому владение беспалочковой магией ей пока явно недоступно. Значит, эта вспышка магии стихийна? Но это характерно только для маленьких детей, чья волшебная сила еще не оформилась и находит выход в таких вот бесконтрольных, стихийных всплесках, а никак не для почти совсем взрослых, уравновешенных девушек... Так что же случилось? Как это понимать? Неужели это он настолько ее обидел?

Драко казалось, что за те два часа, что он провел в этом кабинете, он успел уже все обдумать и успокоиться. Однако стоило ему увидеть Пэнси, как все его хрупкое спокойствие подчистую смыло нахлынувшими с новой силой неприятными, выводящими из состояния душевного равновесия воспоминаниями, заслонившими собой все чувства, мысли, ощущения и даже окружающую действительность, съежившуюся вдруг до размеров лишь одной невероятно нелепой, до омерзения неправдоподобной картинки.

Да, сейчас он проклинал себя за эту ошибку, за то, что снова пошел на поводу собственной ревности и вновь надолго, если не навсегда, оттолкнул от себя дорогого, очень близкого и родного человека. Но в тот момент, когда непоправимое слово сорвалось с языка на пол капелькой смертельного яда, он не чувствовал себя неправым. Злость и ревность ослепили его настолько, что только сейчас, перебирая в памяти фрагменты такого короткого и вместе с тем емкого диалога, он осознал, что во внешности Пэнси показалось ему странным и не давало покоя, кружа на грани подсознания пчелиным роем сотни вопросов. В ее волосах была одна яркая, седая прядка. Что же там произошло? Спрашивать Пэнси теперь точно бесполезно. Отец болен, хотя Черри сказала, что о его жизни можно не беспокоиться... Попробовать ещё раз написать матери? Да, это выход. А если она снова не ответит? Остается только один человек, который владеет этой закрытой до поры, до времени от него информацией... И обращаться за помощью к нему— это самое абсурдное, что могло бы прийти в голову Драко, наряду с расспросами о случившемся Пэнси.

Новость о том, что Снейп вернулся, разлетелась по школе с невообразимой скоростью и мигом обросла огромным количеством сплетен, небылиц, подробностей и версий, одна невероятнее другой. Кто-то говорил, что он вошел в школу с девушкой на руках, скорее всего, со своей невестой, потому что с чего бы ему иначе брать ее на руки, если она ему никто? Другие возражали, что у Снейпа не может быть невесты, ибо кому он вообще нужен, а девушка наверняка какой-нибудь инфернал, которого он принес, чтобы разобрать на ингредиенты. Третьи согласно кивали, потому что весь вид Снейпа говорил о том, что собратья этого инфернала его чуть не угробили, он был весь в крови и грязи, а волосы висели сосульками еще больше, чем обычно. И Драко лично слышал, как Лонгботтом рассказывал Грэйнджер о том, что Снейп сошел с ума, потому что снял целых двадцать баллов со своего же факультета, а потом при нем открытым текстом послал Амбридж в увлекательное эротическое турне, да еще и пообещал отравить ее на досуге.

Но среди всего этого огромного количества совершеннейшего бреда Драко удалось вычленить главное: Снейп вернулся. И вернулся не один. Та девушка, которую с ним видели, наверняка Пэнси. А раз это так, то, зная Снейпа, она сейчас точно должна быть в больничном крыле. И, конечно, выполнять приказ Снейпа и далее присматривать за представителями своего факультета больше не представлялось для Драко возможным. Наплевав на долг и ответственность, он стремглав рванул прямо в больничное крыло. Ему необходимо было увидеть Пэнси, узнать, что с ней произошло и удостовериться, что она жива. Да, Драко готов был увидеть, что угодно: кровь, слезы, раны... Но оказался совсем не готов к тому, что открылось его взору, внезапно словно ударив его по затылку грязным и тяжелым пыльным мешком. В полупустой палате царил хаос, как если бы совсем недавно там прошел мощный ураган, а на кровати сидел Снейп собственной персоной, крепко обнимая доверчиво прижимавшуюся к нему черноволосую девушку. Воздуха не хватило, а вскипевшая в груди злость, отдаваясь болью по всему телу до самых кончиков пальцев, грозила выплеснуться наружу сейчас же, немедленно.

Резко развернувшись, Драко выбежал в коридор, а потом как-то сразу очутился в этом самом заброшенном классе, где и провел два часа до прихода Пэнси, в тщетных попытках справиться с собственным переполнявшим его и угрожающим в конце-концов разорвать на части калейдоскопом самых разных эмоций, от разъедающей боли до бессильной ярости. Они что, тролль бы их побрал, оба чокнулись, что ли? Ну ладно Пэнси. Она считает, что влюблена в него. Но Снейп! Обнимать собственную ученицу прямо в школе?! В россказнях студентов о его якобы сумасшествии определенно есть доля истины. И, судя по всему, немалая...

Еще и Амбридж нахамил. Да, врагов он наживать умеет прекрасно... Эта жаба его теперь точно со света сживет. Ну, а если не со света, то как минимум из школы. Вот и замечательно. Миссию свою он выполнил, Пэнси в школу вернул, и пусть больше не путается под ногами. Все равно он, Драко, не отдаст свою девушку этому ублюдку! Пусть эта сволочь хоть трижды старше и сильнее. И поразительную способность Снейпа наживать себе врагов можно, кстати, повернуть в свою пользу... Пусть Амбридж пока делает свое дело, а если не справится, то он, Драко, уж постарается ей помочь...

С этими мыслями Малфой вышел из попорченного пожаром заброшенного класса и отправился обратно, в родные подземелья. Однако уже на втором этаже он стал невольным свидетелем разговора, который не мог позволить себе пропустить.

— Гермиона, ты тоже думаешь, что Снейп притащил в школу инфернала?— громким шепотом спрашивал рыжий долговязый мальчишка у самоуверенной девчонки с растрепанными каштановыми волосами.

— Глупости, Рональд,— менторским тоном откликнулась она.— Инферналов нельзя разбирать на ингредиенты для зелий.

— Даже свежих?— встрял растрепанный черноволосый мальчишка в круглых очках.

— Даже свежих,— подтвердила все та же девчонка.

— Так он один был или нет?— непонимающе переспросил Уизли.

— Нет. Точно не один, я видел,— ответил Поттер.

— Так значит, это реально была его невеста?— с невероятно глупой улыбкой предположил рыжий.

— Нет, это была всего лишь Паркинсон,— презрительно фыркнула гриффиндорская всезнайка.

— А что? Одно другому не мешает,— заржал Уизли.— Мы же только что видели, как они в подземелья за ручку спускались.

— По-моему, с ней явно что-то не так,— задумчиво заметил Поттер.

— С ней с рождения всё не так,— раздраженно произнесла Гермиона Грэйнджер.

— Естественно,— с глубокомысленным видом изрек Уизли.— Даже Паркинсон, находясь в здравом уме, не положила бы глаз на Снейпа.

Это была последняя капля.

— Кто бы говорил, Уизли, про нахождение в здравом уме?— насмешливо спросил Драко, подходя ближе.— Вы же с Поттером друг на друга глаз положили, что также не говорит в пользу вашего умственного, если это слово вообще к вам применимо, здравия.

— Заткнись, Малфой,— мигом вскинулся Поттер, доставая палочку.— И иди, куда шел.

Немногочисленные студенты, находящиеся поблизости, уже начинали с интересом оглядываться и прислушиваться к разгорающемуся конфликту.

— Сам заткнись, Поттер!— огрызнулся Драко.— Я бы на твоем месте не обсуждал вещей, которые недоступны твоему пониманию.

— Прости, Малфой, мальчики просто забыли, что Паркинсон с тобой,— усмехнулась Грэйнджер.

— Я не спрашивал твоего мнения, мерзкая грязнокровка!— ощетинился Драко.

В другое время он, может, и сдержался бы, но Грэйнджер, сама того не осознавая, метко ударила по самому больному месту. Дальше Драко помнил только вспышки заклятий и визг разбегающихся студентов, по большей части младшекурсников, а потом пришла МакГонагалл.

— Поттер, Малфой! Снова вы? По пятьдесят баллов с каждого! Мистер Малфой, я поставлю вопрос о лишении вас значка старосты. А сейчас отправляйтесь в свою гостиную, немедленно! Мистер Поттер, мистер Уизли, мисс Грэйнджер, за мной, все трое!

Когда троица гриффиндорцев, во главе с деканом их факультета, исчезла за поворотом, Драко ехидно усмехнулся. Отправляться в гостиную? Как бы не так. Особенно после угрозы лишить его значка. Нет, после такого отправляться в гостиную нельзя. Необходимо для начала обеспечить себе надежную поддержку. С этими мыслями он решительно направился в сторону кабинета Долорес Амбридж. Подойдя и недолго постояв у закрытой двери, переминаясь с ноги на ногу, Драко уверенно постучал. За дверью раздалось деликатное покашливание, а сразу после сладенький голосок профессора ЗоТИ позволил ему войти.

— Мистер Малфой?— удивилась Амбридж.— Вы что-то хотели?

— Да, профессор Амбридж,— Драко изобразил нерешительность.— Понимаете, на нашем факультете возникли некоторые проблемы, и мне кажется, что вы единственный человек в этой школе, которому есть до этого дело и который мог бы мне... нам помочь.

В выпуклых глазах профессора ЗоТИ зажглось любопытство.

— Конечно, мистер Малфой. Излагайте,— благосклонно кивнула она.— Присаживайтесь. Хотите чаю?

— Нет, благодарю вас,— благоразумно-вежливо отказался Драко, с подозрением взглянув на голубой пузатый чайничек.

— Тогда сразу к делу. Что же вас ко мне привело, мистер Малфой?— вкрадчиво, с неподдельным интересом спросила женщина в розовом.

— Как вам уже известно, профессор Амбридж, наш декан временно не мог исполнять свои обязанности. И управление факультетом легло на мои плечи. Я старался, как мог, правда, но сами понимаете, что в силу возраста и неопытности я не мог осуществлять руководство должным образом...

Пауза, робкий взгляд. Она должна проникнуться трагичностью момента. Попавшись на крючок, розовая жаба даже подалась вперед и, кажется, еще больше выпучила глаза. И Драко продолжил.

— Вы же как никто другой понимаете, что факультетом должен руководить взрослый, уверенный в себе и адекватный человек. Да, сейчас профессор Снейп вернулся, но ведет он себя довольно странно...

Снова пауза. Амбридж беспокойно заерзала в кресле.

— Кажется, я понимаю, о чем вы говорите, Драко. Продолжайте.

— Вот если бы нам можно было заменить декана и преподавателя зелий...— глаза в пол, прикусить губы, как это делает Пэнси. У нее так становится обычно совершенно невинный и беззащитный вид. На Амбридж должно подействовать...

И действительно, Амбридж широко, сладенько и доброжелательно заулыбалась.

— Вы кого-то видите в этой роли, Драко?— спросила она с предвкушением.

— Ну, если бы профессора Снейпа вдруг не стало бы в школе, думаю, лучше вас не справился бы никто... А я бы мог обеспечить вам надлежащую поддержку, если, конечно, за мной так и будет сохранен значок старосты факультета...

Драко замер, и в комнате воцарилось молчание. Затем, минуты через две, Амбридж все-таки заговорила, и голос ее сочился довольством:

— Благодарю вас за такую высокую оценку моих способностей и за поддержку. Вы весьма благоразумный молодой человек, Драко. Вы можете идти. Я поняла вашу позицию.

Учтиво кивнув и вежливо попрощавшись, Драко прикрыл за собой дверь и с облегчением выдохнул. Получилось. Теперь можно быть спокойным и за Снейпа, и за значок, и с легким сердцем оправляться туда, куда было сказано и куда он и так до этого собирался— в слизеринские подземелья.

Evanescence/Missing

Да, Северус обещал Пэнси приступить к изучению окклюменции только на следующий день, но у Лорда Волдеморта, похоже, было на этот счет свое мнение, и когда поздним вечером в комнате профессора зельеварения сработали сигнальные чары, он совершенно логично в первую очередь обратил внимание на Метку, а удостоверившись, что она действительно снова поменяла цвет, почти бегом рванул по направлению слизеринских спален для девочек.

Дверь спальни девочек пятого курса была единственной закрытой. Остальные шесть дверей то и дело являли взору декана Слизерина любопытные, в большинстве своем заспанные личики, которые, однако, все же не решались покидать пределов комнат, ограничиваясь только выражением на себе крайней степени подозрительности и изумления. За той самой единственной закрытой дверью вполне ожидаемо было шумно, слышались возбужденные голоса, изредка— вскрики и торопливые шаги нескольких пар ног. Но на этот раз, очевидно, магия Пэнси выбрала другую стихию для своего воплощения. Урагана в локальных масштабах, насколько мог судить Северус, не наблюдалось, запаха дыма и гари не чувствовалось тоже, однако через тонкую щель под дверью потихоньку просачивалась вода, образуя огромную, занимавшую уже почти всю ширину коридора, лужу.

Велев любопытным мордашкам исчезнуть в их спальнях и устало выругавшись себе под нос, Северус кое-как, далеко не с первой попытки, смог уничтожить закрытую дверь, и поток холодной воды хлынул из комнаты прямо ему под ноги, намочив полы черной мантии и обувь. В комнате, как и ожидалось, царил форменный разгром. Из графинов, стоящих на прикроватных тумбочках, нескончаемым потоком лилась вода, которой в комнате было уже столько, что она, судя по всему, до того, как Северус вошел, успела подняться уже практически по колено растерянным и напуганным Дафне Гринграсс и Миллисенте Булстроуд, суетливо и беспорядочно перемещавшимся по комнате с палочками наизготовку в тщетных попытках остановить все прибывающую из графинов воду.

Скользнув взглядом по мигом застывшим и глядящим на него с надеждой и облегчением девочек, он отыскал глазами Пэнси. Она сидела на своей кровати, обхватив голову руками и раскачиваясь вперед-назад, а с мокрого от слез лица на ворот теплой голубой пижамы с маленькими и редкими белыми звездочками капали крупные соленые капли мучительной, нестерпимой боли. Зная наверняка, что противостоять силе Пэнси магически было невозможно, Северус спешно прикидывал варианты. Выходило так, что остановить все это безумие можно было лишь двумя способами: либо успокоить Пэнси, либо хотя бы просто вывести ее из этой комнаты, обезопасив ее соседок. Сходу предпочтя второй вариант первому, Снейп быстро схватил Пэнси за руку и силой выволок ее в коридор, попутно приказав девочкам привести помещение в порядок.

Увлекая девушку за руку по коридору, Северус направлялся в ближайшее от слизеринских комнат изолированное помещение: свои апартаменты. Стены коридора по пути их движения покрывались мелкими трещинами, факелы потухали, а вода, стекающая с их одежды, мгновенно превращалась в огромные лужи, подобные той, что он имел сомнительное удовольствие наблюдать менее пяти минут назад под дверью спальни девочек пятого курса. Бегом преодолев общую слизеринскую гостиную во избежание особенно разрушительных последствий, Снейп только в собственной спальне позволил себе остановиться и выпустить руку Пэнси. Палочкой пододвинув небольшой черный кожаный диванчик к камину, он резко толкнул на него девочку и присел перед ней на корточки.

— Мисс Паркинсон, вы меня слышите?

— Да,— сквозь сведенные судорогой боли зубы произнесла она, всеми силами пытаясь унять сильный озноб.

В черных глазах ее декана смешались тревога и сострадание. Внешний вид слизеринки явно оставлял желать лучшего: лицо принимало землистый оттенок, под глазами обозначились темные круги, а губы, кажется, все больше синели и все меньше подчинялись своей хозяйке. Да, редко же Северусу приходилось ощущать себя настолько не в своей тарелке. Ему казалось, что он на физическом уровне может ощущать ее боль. Как же ей помочь?

— Мисс Паркинсон, перестаньте думать, слышите? Перестаньте думать, вспоминать и представлять что-либо! Вы меня понимаете? Отключите сознание!

— Я не могу... Слишком больно,— все также сквозь сжатые челюсти, дрожа, словно в лихорадке, выдавила девочка.

— Вот тролль!— тряхнул волосами Северус.— Пэнси, ты не должна думать! Пойми, только так, по-другому пока не получится! Сосредоточься на моем голосе. Закрой глаза, Пэнси, и просто слушай звук моего голоса, не вдумываясь в смысл слов. Не думай, просто слушай. Верь мне! Верь также, как я верил тебе! Ничего нет, нет боли, страха и воспоминаний. Есть только мой голос...

И она подчинилась. Озноб исчез, дыхание немного выровнялось и цвет лица начал приобретать естественный оттенок, но тело все еще было сведено судорогой, такой сильной, что казалось, что девочка находилась под парализующим проклятием, ее спина была совершенно прямой и она не двигалась.

Снейп не помнил, что говорил ей все эти пятнадцать минут, в течение которых она боролась с болью, доверчиво ориентируясь на звуки его голоса, позволяя ему проходить сквозь нее, впитывая его в себя большими глотками, словно самое сильное обезболивающее зелье и цепляясь за него так, как будто от этого зависела ее жизнь, но в один момент ее вдруг просто отпустило. Пэнси как-то сразу обмякла и бессильно упала навзничь на диванные подушки— это сознание покинуло измученное непрерывной болью и борьбой тело.

Северус выдохнул и кинул быстрый взгляд на вновь посеревшую Метку. Он сел на диван рядом с Пэнси, и нахмурившись, задумчиво провел по губам указательным пальцем. Долго так продолжаться не может. Он должен явиться на зов Темного Лорда. Если этого не произойдет в ближайшее время, он просто сведет Пэнси с ума. Но перед тем, как откликаться на его зов, ему необходимо каким-то образом защитить ее и не дать Волдеморту и намека на привязку Метки к ее душе. Замкнутый круг какой-то... Как это скрыть? Как убедить Лорда, что Метка как и раньше привязана только к нему? Ответов на эти вопросы у него пока не было. Он не чувствует боли от вызова, и если Лорд это заметит плохо будет всем... И в первую очередь— этой девочке, что сейчас мерно дышала, откинувшись на подушки его дивана.

Щемящее теплое чувство в душе сменилось злостью. Да сколько ж можно?! Надо обязательно добраться до лаборатории и устранить дурацкие последствия этого идиотского ритуала. А то ведь так и с ума сойти недолго. Отведя взгляд от девочки и помотав для верности головой, словно отгоняя наваждение, Северус осторожно левитировал Пэнси на свою кровать и накрыл одеялом. Пусть спит. Ему пока все равно не до сна... Высушив наконец свою одежду, оглянувшись на Пэнси и сверившись на всякий случай еще раз со своей Меткой, профессор Снейп решительно вышел из комнаты.

Бессонница была для него не в новинку, и в такие моменты он предпочитал наворачивать круги по школе, выявляя нарушителей школьного устава и много, много думая. Благо, всегда находилось о чем. И приятно, и полезно. Но в данный момент думать совершенно не хотелось. Более того, активно напрашивающиеся на ум мысли он в панике старательно прятал за окклюментными щитами, ибо все они неизменно были о ней... О черноволосой девочке, дремлющей на его кровати.

Седой прядки в ее волосах уже не было. Молодец, старается не привлекать внимания. Два раза сегодня ему приходилось сдерживать порыв дотронуться до её волос и проверить то, что видели его глаза. Удостовериться, что седины больше нет, и хоть на миг представить, что все это ему просто приснилось. Тьфу, драккл! Да что же это такое? Не думать о ней, не вспоминать, не трогать! Так, где этот Поттер? Ну наверняка ведь не спит!

С этими мыслями профессор Снейп ускорил шаг и, едва догоняемый собственной развевающейся за спиной мантией, поднялся на восьмой этаж. Чутье не обмануло, и практически профессиональный легиллимент уловил присутствие в коридоре кого-то еще. Мастер зелий внутренне усмехнулся, но внешне никак себя не выдал и, сделав вид, что внезапно вспомнил о чем-то, развернулся в обратном направлении. Скрывшись за поворотом, профессор замер и прислушался. Еще минут десять в коридоре стояла тишина, а затем послышался звук тяжелой открывающейся двери. В этот момент Северус позволил себе слегка выглянуть из укрытия. Выручай-комната... Ну конечно. Что ж, подождем. Нам торопиться некуда... Кровать все равно сегодня занята. Так, прочь эти мысли, прочь!

Бесшумно подойдя к участку стены, где только что была дверь, Северус встал слева от него. Ждать пришлось долго, и через пару часов ожидания его благодушное настроение резво улетучилось, уступив место глухой ярости и раздражению. Они там что, ночевать решили? Но в момент, когда Северус уже готов был разнести эту стену к Мерлиновой бабушке, в ней снова проявилась дверь. Она открылась, послышались шаги, но выходящих видно не было. Когда по рассчетам Северуса они должны были переступать порог Выручай-комнаты, он быстро, пользуясь тем, что в тени стены его не видно, слегка выставил перед дверью ногу. На полу перед исчезнувшей дверью, пыхтя и ругаясь, обозначился клубок из трех тел.

— Поттер, Уизли, Грэйнджер, по десять баллов с каждого,— самодовольно усмехнулся профессор Снейп.

— Мы это...— замялся Поттер.

— Мы просто...— вторил ему Уизли.

И только Грэйнджер молча краснела, единственная из всех осознавая всю бесполезность любых оправданий. Подняв левую бровь, Северус насмешливо наблюдал за этими жалкими попытками красноречия.

Так и не дождавшись от смущенных гриффиндорцев ничего вразумительного, он наконец спокойно изрек:

— Уизли, Грэйнджер, немедленно в свои спальни. Позже я с вашим деканом решу вопрос о вашем наказании. И молите Мерлина, чтобы профессору МакГонагалл удалось убедить меня не ставить вопрос о лишении вас значков старост.

— Но это несправедливо!— возмущенно воскликнула Грэйнджер.— Наш проступок не настолько серьезен!

— Еще минус пять баллов с вашего факультета,— с удовольствием, словно смакуя каждое слово, произнес Снейп. Девочка замолчала, исподтишка пинаемая Уизли.

— По спальням, сейчас же!— снова приказал профессор.— А Поттер— за мной.

Мрачно переглянувшись, Грэйнджер и Уизли молча удалились, куда им было велено, а Поттер, на ходу запинаясь о перекинутую через сгиб локтя мантию-невидимку, понуро поплелся следом за Снейпом. Наконец достигнув собственного кабинета, Северус занял место за своим столом и кивком предложил Поттеру присесть напротив. Мальчик подчинился, несмело и выжидательно поглядывая на профессора зелий. Выждав еще минуты три и сполна насладившись произведенным эффектом, Снейп наконец сухо и ровно сообщил:

— Директор хочет, чтобы я занимался с вами окклюменцией, Поттер.

— Чем?— недоуменно переспросил мальчишка, явно что-то теребя в кармане.

— Окклюменцией, мистер Поттер, окклюменцией,— повторил Северус так, словно ему приходилось разговаривать с умственно отсталым.— Уверяю вас, это вполне приличное слово. Означает защиту своего сознания от проникновения извне.

— Но зачем?..— начал было мальчик, но тут же спохватился:— То есть, почему профессор Дамблдор считает, что мне необходимо этому учиться, сэр?

— Его беспокоят ваши сны,— скривился Северус.— Занятия начнем с вами завтра. В семь часов вечера я жду вас здесь же. А сейчас— отправляйтесь в гриффиндорские помещения, мистер Поттер. И постарайтесь нигде не заблудиться.

— Да, сэр,— сквозь зубы процедил он и направился к выходу из кабинета.

— Поттер!— окликнул его Снейп.

Мальчик обернулся.

— Выверните ваши карманы.

Помедлив, он с явной неохотой выложил на аккуратно прибранный стол несколько галеонов. Северус внимательно всмотрелся в монеты, понимая, что они явно фальшивы.

— Что это?— спросил он, пристально глядя на Поттера.

— Просто деньги,— ответил тот, не отводя честного-пречестного, до лживости, взгляда. Но в его глазах Северус уже видел все ответы. Протеевы чары... Грэйнджер, умница! Это может сработать... А раз так, то вы, Поттер, сегодня отделались легким испугом...

— Понятно,— вслух произнес он.— Свободны, Поттер.

Мальчишка быстро сгреб монеты обратно в карман и, словно не веря своему счастью, чуть ли не вприпрыжку выскочил за дверь. Северус довольно усмехнулся и направился в свои апартаменты. Это была весьма продуктивная ночь...

Red/Shadows

Пэнси еще спала в обнимку с подушкой, свернувшись клубочком и закутавшись в одеяло почти с головой, как в кокон, и Северус не решился ее будить. Вместо этого он тихо уселся в кресло, что стояло поближе к камину и подальше от кровати с тем, чтобы еще раз обдумать пришедшую в голову идею.

Он не может чувствовать боль от вызова, и Темный Лорд этого знать не должен. Что ж, значит, придется снова изворачиваться. Не впервой, конечно, но как же все это надоело... Хуже гноя бубонтюбера. И уже не единожды, когда становилось совсем невыносимо и казалось, что сил больше нет, возникало горячее желание бросить все, послав к синим пикси и Дамблдора, и Волдеморта, и всю эту школу в полном составе, но он не мог нарушить свое слово. Он обязан был шпионить, врать, выкручиваться и рисковать, потому что так обещал.

Обещал Дамблдору себя со всеми потрохами в обмен на жизнь и безопасность единственного человека, которым дорожил и которого сам же поставил под удар... С тех пор, как Дамблдор не сдержал обещания и Лили умерла, Северус больше никогда не ощущал себя живым. Несмотря на то, что он еще, к собственному большому сожалению, мог ходить, дышать, думать и существовать, каждый, кто хоть однажды имел несчастье общаться с ним, мог с уверенностью сказать, что он совершенно точно не жив. Слишком жесток, слишком расчетлив, слишком циничен и слишком холоден...

Слишком. Странное слово для смерти. Ведь после смерти ничего не бывает слишком. Слишком, чересчур, безмерно— это все слова жизни. Беззаботной, импульсивной, бьющей ключом и несущей своих счастливых обитателей шумным бурным потоком событий, чувств, желаний, эмоций и ощущений с огромной скоростью туда, где он, Северус, бывал лишь однажды и очень, очень давно. С ней. Рыжеволосая девочка с яркими зелеными глазами, в отличие от него, твердо стояла обеими ногами там, в многоцветном пространстве жизни, и ему всегда казалось, что она и есть сама Жизнь, та самая, что сверкая и смеясь зовет и манит, обещая тепло и счастье.

Но на его половине мироздания всегда, сколько он себя помнил, царили тьма и стужа. Смерть... Такой привычный с детства, родной и даже в чем-то уютный мир, переливающийся всеми оттенками черного. Здесь нет любви, ласки, добра или радости, здесь родители всегда заняты или раздражены, а дети совсем взрослые, самостоятельные, независимые и рано перестают плакать и жаловаться. У них нет друзей, да и потребности в дружбе нет тоже. Особенно заинтересованные в общении особи просто сбиваются в стаи по интересам и методично грызут тех самодостаточных, кому комфортно и в одиночестве. Он и сам рано научился огрызаться, защищая свое личное пространство, потому что это единственное личное, что у него было.

Всем без исключения, находящимся здесь, в Смерти, всегда хотелось хоть на пять минут очутиться по ту сторону этой вялотекущей речки мироздания, там, где было так тепло, светло, красиво и ярко, но переплыть речку было невозможно, а летать никто не умел. Но он знал, что точно когда-нибудь сможет взлететь и покинуть это место, ведь он волшебник. Тогда он еще не знал, как ошибается.

Лили тоже была волшебницей. Он понял это сразу. Обычная девочка не смогла бы так легко протянуть ему руку и забрать к себе, в Жизнь. И у него было счастье. Недолго, но было. И он был благодарен девочке с рыжими волосами за возможность подобное чувствовать. Чувствовать себя живым. Но Смерть неизбежно тянула обратно, соблазняя все новыми и новыми темными гранями. Одна ошибка, вторая, третья... И все. Он снова дома, привычно один, и пути обратно нет. Потому что больше нет той девочки, и некому больше подать руку. Но есть ее сын. С такими же зелеными глазами. Мальчишка, которого он поклялся защищать. Ради нее, не только из чувства долга и вины, которым успешно не дает увядать Директор, но и в благодарность за яркое, теплое, короткое счастье, за одну лишь тень которого можно было без сожаления отдать что угодно.

Сын Лили тоже живет там, на противоположном берегу мироздания, куда Северусу заказан путь, но он выполнит обещание и отсюда. Издалека это даже проще. Проще жить здесь, одному, не чувствовать, не привязываться, не дорожить, не любить... Потому что все это не может длиться вечно, а привычка рождается быстро. Он никогда не сможет забыть, как больно выворачивает наизнанку душу никому больше не нужное чувство, навсегда запомнит удушье от безразличия дорогого человека и ломку, которая ощущается на физическом уровне от понимания невозможности больше видеть ее, слышать, касаться... Пережить такое снова Северус не пожелал бы даже врагу... Хотя это смотря какому. Волдеморту— запросто. Раз так пять для пущего эффекта. Больше не выдержать даже такому чудовищу.

Существовать в мире, где нет тепла и привязанностей гораздо легче, потому что привычнее. Здесь намного проще было отгородиться от всего, что может быть однажды потеряно, спрятавшись за высоким забором злости, цинизма и презрения, для верности еще окружив душу толстым хитиновым панцирем и застегнувшись на все свои сто тысяч маленьких пуговиц. Во всех смыслах. И много, много долгих лет он жил в абсолютной уверенности в неуязвимости, прочности, недосягаемости собственной защиты, радуясь только одному: что никогда больше не сможет чувствовать совсем ничего. Особенно тепло.

Тепло— это жизнь, радость, свет... Наркотик, который только кажется, что убивает мгновенно, но на самом деле предпочитает переваривать жертву медленно, методично ковыряя душу чайной ложечкой. Нет, больше нельзя позволять никому делать с собой подобное. В разы предпочтительнее слепая ненависть окружающих. Он привык к ней с детства, она гуманнее этого лицемерного тепла, и точно, исчезнув, не причинит ему боли...

Поэтому когда его хитиновый панцирь вдруг начал давать трещину, Северус сильно запаниковал. Тепло... Снова? Лили больше нет. Его солнце погасло много лет назад, но даже при своей жизни оно не было настолько теплым. Оно было ярким и просто ослепляющим, сея свет и тепло повсюду и для всех, и Северусу доставалась умеренно равная с другими часть. Но доставалась ведь!

А это, новое тепло, такое уютное и мягкое, излучала другая звезда, которая,— он точно знал, хотя и не желал признавать ни в каком виде, свято веря в свою недостойность подобного,— дарила свет и тепло только ему.

Пэнси... Он помнил, как она переживала за него, как держала его за руку, беспокойно заглядывая в глаза и как плакала от его неосторожных слов, хотя и старалась этого не показывать, тогда, когда он был маленьким. Как давно это было... Хотя в действительности— совсем недавно. Теперь он понимал, что сорвался еще тогда. Ей удалось добиться доверия еще не такого сильного и осторожного ребенка. Именно тогда его защита дала трещину. Тогда, когда он был наиболее слаб и уязвим.

И в эту тонкую трещину засветило извне такое непрошеное, отвергаемое им тепло. Позволять ему согревать себя, проникая все глубже, и рушить создаваемую годами защиту было очень опасно и невероятно глупо, но сопротивляться он почему-то не мог. После тех лет, проведенных во тьме и стуже, греться в лучах света и тепла было приятно. Приятно ощущать себя нужным и ценным чисто по-человечески, без уловок и корысти, принимаемым таким, какой он есть без попыток изменить, перевоспитать, сломать... Приятно ощущать ее прикосновения и хочется также естественно и непринужденно прикасаться в ответ, просто чтобы почувствовать снова все теплое, светлое, живое и по-настоящему человеческое. И в такие моменты он старательно отгонял от себя перепуганную стаю мыслей-птиц, что встревоженно щебетали что-то о прошлом опыте, недолговечности и невозможности,.

Северус снова перевел взгляд на спящую девушку и настороженно покосился на Метку. Пока порядок. Пусть спит. Ей это нужно. А ему нужно срочно переключить внимание на более насущные проблемы, а не тратить время на противостояние соблазну снова подойти к ней, прикоснуться, согреться... Нет. Его место здесь, на своем собственном берегу мироздания. Тепло противоположной стороны, на которой жила Пэнси, сулило ему только боль от разочарования и новые потери. Но, судя по всему, пока он собирался с мыслями, Пэнси успела выспаться, и стянув одеяло с растрепанной головы, растерянно оглянулась, вероятно, вспоминая обстоятельства своего здесь нахождения. Внимательный взгляд бегло ощупал комнату и остановился на Снейпе. Девочка вздрогнула и сразу отвела глаза в сторону.

— Доброе утро, мисс Паркинсон,— прозвучал в тишине спокойный голос профессора Снейпа.— Как вы себя сегодня чувствуете?

— Спасибо, все нормально, сэр,— нерешительно подняла на него смущенный взгляд Пэнси.— Я заняла ваше место, простите...

— Ничего страшного, мисс Паркинсон,— прервал ее Северус.— Оно не было мне нужным сегодня. Мне необходимо было решить одну проблему, о которой мы с вами имели возможность говорить не далее, как вчера.

Пэнси молча наблюдала за ним, не решаясь перебивать и задавать вопросы, вероятно, справедливо предположив, что если профессор посчитает нужным, то расскажет все сам. Удовлетворенно кивнув и усмехнувшись одними уголками губ, Северус продолжил:

— Похоже, я нашел решение. Мисс Паркинсон, мне нужна какая-либо ваша личная вещь, желательно небольшого размера.

На секунду задумавшись, Пэнси сняла с шеи простой медный кулон на цепочке и протянула ему. Подойдя ближе и взяв вещицу в руки, Северус увидел, что она имела форму сердца. Самого настоящего человеческого сердца в миниатюре, на котором была выгравирована змейка, извивающаяся буквой S— символ факультета. Задумчиво кивнув, профессор зелий убрал кулон в карман и провел пальцем по губам. Семейная реликвия? Он помнил, что этот кулон подарил ей отец, когда Пэнси поступила на Слизерин. И понимал, что она чувствует, отдавая эту вещицу ему. Обида на отца, страх расставания с этой связью между поколениями и безграничное доверие своему учителю смешались в болотно-зеленых глазах девушки, которыми она старалась не встречать его взгляд.

— Благодарю вас,— произнес он, прикладывая Мерлин знает сколько усилий, чтобы говорить спокойно и сухо, ничем не выдавая непонятного волнения.— Завтрак начнется только через пару часов, поэтому вы еще успеете заглянуть в свою комнату, подготовить учебники и привести себя в порядок. После занятий я буду ждать вас у себя в лаборатории. Нам нужно закрепить навыки окклюменции, которые, к сожалению, мы вынуждены были начинать вырабатывать в несколько экстремальных условиях, и более детально обсудить способ сокрытия от Темного Лорда некоторых вещей, которые он знать не должен.

Пэнси кивнула, и ощущая себя довольно неловко от нахождения в покоях собственного преподавателя в одной пижаме, поспешным легким шагом вышла из комнаты. С некоторой долей сожаления взглянув на закрывшуюся за девушкой дверь, Северус быстро принял холодный душ, чтобы отогнать навязчиво прилипающий к тяжелым векам сон, применил бреющее заклинание, сменил свою обычную черную мантию на еще более черную, влил в себя чашку горячего чая с бергамотом и, по традиции проигнорировав тосты, бодрым шагом вышел в коридор. Рабочие будни начались...

И начались со сдвоенных зелий Слизерин-Гриффиндор, первые курсы. Несмотря на всю свою несуеверность, у профессора Снейпа все же была одна примета, которая срабатывала всегда: если день начинается с Гриффиндора, то ничего хорошего не жди. Хотя, может, все дело было в том, что в его жизни хорошее отсутствовало априори? Так или иначе, но первое же занятие закончилось взорванным котлом и многочисленными ожогами студентов обоих факультетов, спасибо этому гриффиндорскому растяпе Джуниору Смиту. Воистину, у Лонгботтома растет достойная смена...

К концу дня Мастер зелий уже влился в привычную колею и успевал ликвидировать угрожающие взорваться или убежать зелья до того, как им все же удавалось это сделать. Пребывая в крайне скверном расположении духа от очевидной деградации подрастающего поколения, нервничая из-за Метки и Пэнси и разбирая устроенный Спраут бардак в кабинете, профессор едва дождался времени, когда сможет, наконец, уделить время своей задумке. Расставив по местам последние пузырьки с настойками, он сунул руку в карман мантии и достал простой медный кулон Пэнси. Металл приятно холодил руку, и некоторое время Снейп просто изучал рельеф кулона, проводя пальцами по его плавным, мягким изгибам.

То, что он собирался сделать, тоже было из разряда темной магии, но сейчас он был уверен в том, что сможет ее контролировать. Оставалось только найти вещь, привязанную к нему самому. В глубине самого нижнего ящика стола он далеко не с первого раза все же нашарил то, что искал. Давно уже запылившийся, так и не использованный по назначению изящный, маленький, намертво закупоренный фиал из небьющегося стекла. "Феликс Фелицис". Да, это действительно было то личное, что привязано только к нему, и отдавать его Пэнси было страшно. Он не хотел, чтобы история повторилась. Это был его первый взлет— и его очередное падение. Мысли снова заняли воспоминания... На этот раз его собственные.

"— Превосходно, мистер Снейп,— важно похвалил профессор Слагхорн.— Клянусь Мерлином, ваш Напиток Живой Смерти безупречен! Что ж, сегодня жидкая удача по праву ваша.

По сути, этот бутылек был не нужен угрюмому, слишком серьезному и вдумчивому для своего возраста шестнадцатилетнему подростку, однако имел для него несколько другую ценность. Это было признание. Первое в его жизни признание его ума, таланта и способностей. Голос его декана был сухим и не соответствовал фальшиво-благосклонной натянутой улыбке своего хозяина, но это не было в тот момент важным. Да, Слагхорну явно было не по нутру отдавать победу ему, Северусу, но лидер в гонке за "Феликс" был слишком очевиден всем, и несмотря на личную неприязнь к неопрятному, необщительному мальчишке старик был вынужден это признать. Так было даже приятнее. То, что ему удалось добиться признания от откровенно недолюбливающего его, предвзятого преподавателя грело душу и делало эту первую в жизни победу еще более ценной."

"— Лили, постой!— рыжеволосая девушка словно не слышит.— Подожди, пожалуйста!

Резкий поворот, взмах огненных прядей и презрение в изумрудных глазах.

— Ты что-то хотел?— голос сух и холоден.

— Возьми это,— протягивает золотистый флакончик.— Мне не нужно, а ты найдешь ему применение.

Она медленно переводит взгляд с его лица на "Феликс".

— О Мерлин, какая мерзость...— на красивом личике застывает гримаска отвращения.— Такого я не ожидала даже от тебя. Пытаешься меня купить?

Презрительные интонации больно режут по сердцу, навсегда отрезая путь к ее свету, и язвительные слова срываются с его губ прежде, чем он успевает понять, что именно говорит:

— А можно?— в голосе несчастного мальчишки ясно сквозит боль, злость и уязвленность: она снова не поняла. Ничего необычного.

Боль в зеленом взгляде жжет душу кислотой спускающихся по ее щекам теплых капелек. Она отталкивает все еще протянутую руку с "Феликсом" и флакончик падает... Разбивается, как его уже и так неживое сердце.

Руку в карман школьной сумки, совсем маленький фиал из небьющегося стекла и взмах палочкой. Зелье с пола собрано почти полностью, на полу под ногами остались лишь мелкие осколки. Разумеется, он был способен сварить и другое, но свой первый триумф он не был готов оставить здесь, на грязном каменном полу этого коридора. Потом он накрепко закупорил зелье так, чтобы никогда больше его не открыть. Вот и все. И никуда оно больше не денется. Не выльется, не разобьется и не попадет не в те руки. Никогда."

Шорох открывшейся двери заставил Северуса вынырнуть из собственных воспоминаний.

— Профессор, вы просили меня зайти после занятий...— неуверенно произнесла невысокая черноволосая девушка.

— Да, проходите, Пэнси. Присаживайтесь,— Снейп кивнул на ближайший к своему столу стул. Он сам не знал, что побудило его, изменив своим принципам, назвать ее по имени. Вероятно, после погружения в себя, в холод и мрак тех далеких воспоминаний, ему просто хотелось согреться? Конечно, он помнит, что нельзя этого делать, и не станет больше идти на поводу у собственных прихотей впредь. Просто сейчас очень холодно, вот и все.

Девочка покорно села, куда велено.

— Вам придется немного подождать,— сказал профессор и положил на стол два очень важных для присутствующих здесь людей предмета.

Пэнси с неподдельным интересом наблюдала за совершаемыми им манипуляциями и взмахами волшебной палочкой. Но когда он острием ножа проткнул себе палец и взглядом предложил ей сделать то же самое, в ее глазах явно промелькнул испуг. Поколебавшись несколько секунд, девочка все же решилась. Но вместо того, чтобы взять протянутый нож, она просто подала Северусу свою руку.

— Можно вы сами, пожалуйста...

Снейп быстро справился с собственным замешательством и резким, точно рассчитанным движением проткнул ее палец острым концом лезвия. Соединив поврежденные пальцы и добившись смешения крови, он оставил капельку крови со своего пальца на кулоне в форме сердца и молча протянул Пэнси золотой фиал. Сердце ухнуло в живот и забыло стучать, а дыхание перехватило. Он не понимал, почему так боится ее реакции, но чувствовал, что если она сейчас засомневается и бросит всю затею, то фиал разобьется снова. А Пэнси только послушно молча взяла протянутый предмет, и слегка погладив пальцами, коснулась красной ранкой пыльного небьющегося стекла.

Ритуал был окончен.

Какая-то легкая, запредельная эйфория заполнила, казалось, все пространство заставленной колбами и котлами лаборатории. Профессор Снейп облегченно выдохнул.

— Обеззаразьте рану и залечите ее,— сказал он все еще внимательно разглядывающей фиал девушке.

— Да, сэр,— встрепенулась она, и метнулась к знакомому шкафу с настойками, замерла на полпути, но промолчала и продолжила путь.

Странно... Обычно в этой лаборатории девочка всегда ощущала себя в своей стихии и постоянно, насколько он помнил, сыпала вопросами. Однако в последнее время она часто молчала. Слишком часто молчала.

— Мисс Паркинсон, вы хотели что-то спросить?— уточнил он, чтобы проверить собственные догадки.

— Да, сэр,— неуверенно ответила она.

— Так почему же промолчали?

— Так безопаснее,— очень тихо ответила девочка.

Северуса словно гиппогриф сшиб, воздуха не хватило. Твари. Все. Кэрроу, Волдеморт, Дамблдор... Все! Ярость снова затрещала в воздухе, но пугать девочку еще больше он себе позволить не мог и усилием воли загнал гнев за прочные окклюментные щиты.

— Понятно,— спокойно ответил он. — Но смею вас уверить, мисс Паркинсон, что здесь вам ничто не угрожает, и вы можете как и прежде засыпать меня своими вопросами.

Девочка слабо улыбнулась, и сердце Северуса, выполнив особо сложное сальто, встало на место, с удовольствием подставляясь под едва ощутимые теплые лучики.

— Мне показалось, или это было нечто, похожее на Протеевы чары?— заинтересованно спросила она.

— Совершенно верно,— довольно кивнул Северус.— Основа ритуала— Протеевы чары. Однако я несколько усовершенствовал их. С помощью кулона и фиала мы будем иметь возможность незаметно связаться друг с другом на расстоянии. Когда вы почувствуете вызов Лорда, вы сожмете в руке флакончик с зельем настолько сильно, насколько сильна будет боль. Если я буду знать, когда именно он на вас воздействует, и с какой интенсивностью, я смогу его обмануть. Именно так действуют Протеевы чары. Но после обмена кровью мы также сможем чувствовать эмоциональное состояние и примерное местонахождение друг друга, что в свете последних событий и ваших проблем с магией явно не будет лишним. Хотя я очень надеюсь, что вы проявите заинтересованность в вашем обучении окклюменции и сможете контролировать свои эмоции, и, соответственно, магию, несколько лучше, чем никак.

Пэнси вспыхнула и сердито сверкнула на него глазами, но от возражений воздержалась. Северус весело усмехнулся и иронично приподнял левую бровь. Ох, какой взгляд! Он уже просто физически ощущал себя кучкой пепла... А воздух вокруг уже накаляется. Опасно. Но несмотря на это, Северус только слегка склонил голову набок, всего лишь с интересом наблюдая. Пэнси опомнилась и виновато опустила глаза в пол.

— Великолепно, мисс Паркинсон,— похвалил ее профессор.— С первым заданием по контролю эмоций вы справились. Продолжим занятие?

Muse/Follow me

Спустившись от Амбридж в общую гостиную Слизерина, Пэнси Драко там так и не обнаружил. Зато обнаружил весь остальной пятый курс в полном составе. Ребята явно что-то обсуждали, разделившись на компании в зависимости от пола. Причем девочки шептались с явно обеспокоенным видом, а мальчики— с откровенно испуганным. Гадая, что он мог пропустить, Драко решил сначала поинтересоваться у девочек, не видели ли они Пэнси.

— И ты туда же?— закатив глаза, произнесла Миллисента Булстроуд.

— Куда же?— недоуменно переспросил Драко.

— Тоже ее ищешь,— печально пояснила Дафна Гринграсс.

— А кто еще ее спрашивал?— поинтересовался Драко, уже на подсознательном уровне догадываясь, что услышит в ответ.

— Профессор Снейп,— безжалостно подтвердила его догадки Миллисента.— Только ему повезло меньше, он ее здесь не застал. А вообще-то мы думали, что вы вместе...

— Что вы виделись,— перебила ее Дафна.— Вас обоих в гостиной не было, и профессор искал вас обоих.

— Понятно,— раздраженно откликнулся мальчик.— Так вы мне скажете, где Пэнси, или нет?

— Она в спальне,— тихо ответила Дафна.— Пришла расстроенная и сразу легла спать. Похоже, она плакала...

— Мы вышли, чтобы ей не мешать,— добавила Миллисента.

Острый укол вины ощущался почти на физическом уровне, и Драко, сдержанно поблагодарив девочек, направился к компании парней. При приближении Драко мальчишки замолкли и уставились на него с ожиданием. Непринужденно втиснувшись на диван между Крэббом и Гойлом, Драко окинул однокурсников спокойным взглядом.

— О чем молчим?— спросил он насмешливо. Напряжение висело в воздухе и ощущалось каждой клеточкой его тела.

— Да так, обсуждали последние новости,— осторожно ответил Блейз.— Декан вернулся, ты в курсе?

— В курсе,— недовольно буркнул Драко.— И что? Вы Снейпа никогда не видели, что ли? Ну вернулся и вернулся.

— Мне кажется, или ты не обрадован его возвращению?— переглянувшись с Ноттом, уточнил Забини.

— Не обрадован,— с досадой признал Драко.— Лучше бы малявкой был. Смотрю, вы тоже не слишком радуетесь. Что случилось-то?

— Ты в нем ничего странного не заметил?— подавшись вперед, быстро зашептал Тед.— По-моему, он вернулся совсем неадекватным. Ну да, мы не слишком с ним ладили, пока он был маленьким, и он вправе нас наказать. Написать родителям, назначить отработки до конца года, исключить в конце концов... Но не убивать же!

— Что?!— также тихо переспросил Драко.— Что ты несешь, Нотт? Кого он убил?

— Пока никого,— хмуро ответил Забини.— Но все к этому идет. Представляешь, порезал нас каким-то гадским заклинанием, тут все в крови было! Еще минут пять— и нам бы хватило. Но он раны быстро залечил, и сказал, что если мы еще хоть раз рыпнемся, то он все это доведет до конца. Понимаешь? Он убьет нас!

— Он что, совсем с катушек слетел?— испуганно пролепетал Драко.— Я, конечно, предполагал, что Снейпа трогать опасно, но чтоб настолько... И что вы собираетесь делать?

— А что тут можно сделать?— развел руками Забини.— Сидеть тихо и не рыпаться. Против взрослого Декана у нас даже у пятерых силенок не хватит...

— Ну это мы еще посмотрим,— нахмурился Драко.— У нас в школе представитель Министерства Магии, вы не забыли? Можно рассказать ей, и он здесь и пары часов не продержится, отправится в Азкабан прямым рейсом.

— Не отправится,— буркнул Нотт.— Отмажется, скажет, что мы врем. Доказать-то невозможно.

— Почему невозможно?— озадачился Драко.— Можно же палочку его проверить.

— А мы тупые, по-твоему? Без тебя бы не догадались?— слегка повысил голос Блейз.— В том-то и дело, что палочку он использовал мою.

— Да даже если удастся его в чем-то уличить, нам это не поможет,— подал голос Крэбб.— Ему-то до Азкабана пару часов, а нам после его заклятья и пяти минут хватит.

— Предусмотрительный какой...— задумчиво потер лоб Драко.— Но сдаваться все равно нельзя. Надо что-то делать.

— Знаешь, Драко, ты, конечно, можешь делать что хочешь и как хочешь, но нас в это дело не впутывай, договорились?— предупредил Блейз. — Мы тебе не помощники и будем молчать. Нам еще пожить хочется.

— Значит, так?— нахмурился слизеринский староста.— Хорошо. Крэбб, Гойл, вы тоже на попятную, что ли?

Парни слева и справа от Драко обменялись задумчивыми взглядами.

— Мы с тобой, Драко,— сказал Гойл.

— Можешь на нас рассчитывать,— кивнул Крэбб.

Испытующе посмотрев на друзей, Драко удовлетворенно кивнул:

— Спасибо, парни. Я знал, что могу на вас положиться.

— Пэнси тоже вернулась,— задумчиво констатировал Блейз.

— Да, я знаю,— сказал Драко, и перевел на Забини предупреждающий взгляд.— Ее не трогать, понятно?

— Да понятно, понятно,— буркнул Блейз.— Тем более что вид у нее и так откровенно жалкий. Интересно, что ее родители там с ней делали? Девчонки говорили, что она даже поседела. Хотя, может и врут.

Драко нахмурился и прикрыл глаза рукой, в очередной раз проклиная себя за несдержанность. Сейчас просто в голове не укладывалось, как он мог поставить собственную ревность выше ее самочувствия. Что с ней произошло? Очевидно, что ничего хорошего, ведь там были смерти и ранение отца... Она это видела, и поэтому так подавлена? На ум не приходило больше ничего из того, что могло случиться дома и так повлиять на девочку. Надо выяснить, что же там, все-таки, произошло и помириться с ней. Обязательно. Он сможет ей помочь. Главное, чтобы Снейпа рядом не было. С этими мыслями Драко, попрощавшись, ушел в спальню и забылся беспокойным сном.

Следующее утро выдалось нервным. Все девочки их факультета что-то обеспокоенно обсуждали, и слух Драко улавливал какие-то совершенно странные и невероятные фразы: "настоящий потоп", "бесконтрольная магия", "даже Снейп не справился" и "куда она делась". Устав теряться в догадках, он снова подошел к Дафне и Миллисенте.

— Что произошло? И где опять Пэнси?— вмешался он в тихую беседу девочек.

— В комнате она, переодевается и собирается на занятия,— ответила Миллисента.— А что произошло... Даже не знаю, как объяснить.

— Странно все это...— заговорила Дафна.— Вчера поздно вечером, когда мы уже спали, у нее случилась истерика. Сидела на кровати, плакала, держалась за голову и раскачивалась из стороны в сторону, а вокруг творилось Мерлин знает, что. Вода из графинов вытекала на пол, ее становилось все больше, и как это остановить мы не знали, а Пэнси на нас почти не реагировала. Дверь открыть и позвать Декана не получалось тоже.

— Только он пришел сам,— подхватила Миллисента.— И мне показалось, что даже он растерялся. Дверь в щепки, Пэнси увел и вернулась она только утром. Где была всю ночь— не говорит. И вообще она с тех пор, как вернулась, странная какая-то...

Драко словно получил удар в живот. Не говорит, где была всю ночь? Ну это мы еще посмотрим... Пусть только попробует ему не сказать! Да, он ее обидел, но не чужие ведь они, все-таки... Так, все, надо успокоиться, иначе сделает только хуже... Дверь, ведущая к спальням девочек, открылась, и в гостиную вошла Пэнси. Мантия застегнута наглухо, рука в кармане, а в волосах больше нет седины. Напряженный взгляд окинул притихших студентов. Затем она слегка улыбнулась и, кивнув всем присутствующим в знак приветствия, начисто проигнорировав Драко, направилась к выходу из гостиной. Малфой метнулся следом.

— Пэнси, подожди!— вполголоса окликнул он.— Постой! Ты куда?

— На завтрак,— не оборачиваясь, неохотно ответила она.

— Да остановись же ты!— уже громче потребовал он, и схватив ее за запястье, развернул к себе.

Девушка смотрела испуганно, правая рука в кармане, очевидно, крепко сжимала палочку. Драко стало не по себе. Осторожно отпустив ее руку, от отошел на полшага.

— Что с тобой происходит, Пэнси?— обеспокоенно спросил он, заглядывая ей в глаза.

— Ну, например, в данный момент я опаздываю на завтрак,— холодно ответила слизеринка.— И занятия пропускать тоже не хотелось бы. И так три недели прогуляла.

С этими словами она развернулась и продолжила путь, ни разу на Драко не оглянувшись. Весь ее вид говорил о том, что девушка сильно напряжена, хотя и старается это скрыть. И все это из-за него. Это он виноват в том, что с ней сейчас происходит. Он и эта ее мнимая "любовь всей жизни". Ушла с ним, пришла утром. Ну и где ее всю ночь носило?

Аппетита не было, и Драко, чтобы как-то снять нервное напряжение, сильно ударил кулаком в стену. Вид выступивших на костяшках пальцев капелек крови слегка отрезвил перегруженный возбужденный мозг. Быстро залечив ссадины, Драко отправился сразу к теплицам. Травологию еще никто не отменял.

Занятия сменяли друг друга, но Драко, кажется, вовсе этого не замечал. Все его внимание было сосредоточено на Пэнси. Девочка была очень собрана и напряжена, почти не разговаривала, на вопросы отвечала по возможности односложно и все время смотрела на часы. Сразу после последнего на сегодня занятия, Трансфигурации, она быстро выбежала из класса прямиком к подземельям. Снова к нему? Да Мерлинову ж бабушку! Ей там что, джемом намазано?

На домашних заданиях сосредоточиться не получалось, и Драко все два часа, что Пэнси пропадала у Декана, просто молча пялился на девственно-чистый пергамент, не в силах связать и нескольких слов для эссе о вариантах произношения видоизменяющих заклинаний. Но когда она вернулась, легче ему тоже не стало, потому что девочка стремительным шагом сразу прошествовала прямо в спальню. Она что, издевается?! Смятый пергамент полетел на пол. Им точно необходимо поговорить, и чем быстрее, тем лучше.

Просьба к Дафне и Миллисенте позвать Пэнси успехом не увенчалась, девочки сказали, что Пэнси сейчас занята и выйдет несколько позже. Чем она там занята? Ну что ж, позже так позже, он подождет сколько потребуется. Еще два часа прошли для Драко в полном мучительном молчании с самим собой, и когда Пэнси все же вышла в гостиную, он даже не сразу поверил собственным глазам. Девочка, как обычно не обратив на него никакого внимания, снова направилась к выходу из гостиной. Но в этот раз ждать ее милости Драко больше не намерен. Выскочив следом, он, однако, догнал ее только в холле первого этажа.

— Поздно уже. Куда ты?— спросил он, пытаясь унять одышку и подходя ближе к наконец остановившейся слизеринке.

— А какая разница?— усталым голосом спросила она.

— Пэнси, ну прости меня!— в отчаянии Драко с трудом подбирал слова.— Прости, что обидел! Я просто действительно ничего не понимаю! С тобой явно что-то происходит, а ты молчишь. Ну скажи мне, в чем дело? Что там произошло, дома? Ты видела смерти и ранение отца? Скажи мне! Мы же друг другу не чужие...

— Разве?— перебила его девушка, пронзив насквозь колючим взглядом.— А кто я для тебя, Драко? Скажи мне, кем ты меня считаешь? Девушкой своей? Так ведь ты же не любишь меня даже.

— А что это тогда, по-твоему, если не любовь?— стараясь не смотреть ей в глаза, спросил он.— Если бы не любил, то не бесился бы так из-за этого Снейпа.

— Ревность не имеет ничего общего с любовью, Драко,— покачала головой Пэнси.— Ты ведешь себя как маленький избалованный мальчишка, у которого отобрали любимую игрушку. Ты пытаешься вернуть меня. Но зачем? Да просто из принципа. Потому что твое должно принадлежать тебе. Но я не игрушка, Драко. Понимаешь? Я живая! Почти...

Девушка мелко дрожала, обхватив себя руками, по ее щекам текли слезы.

— Уходи,— тихо произнесла она.— Уходи, слышишь? Я плохо умею контролировать свою магию.

— Я не уйду,— твердо сказал Драко и подошел ближе.— Скажи мне, что там произошло? И где ты была сегодня ночью?

— Нет.

Ее ответ он скорее прочитал по губам, чем услышал. Сердце сжалось и заплакало вместе с ней. Повинуясь внутреннему порыву, Драко быстро сократил расстояние между ними и привлек ее к себе в попытке осторожно поцеловать...

Все произошло слишком быстро. Разрушительная магическая мощь резко швырнула его об стену, Пэнси отскочила и замерла с палочкой в руке, глядя вокруг виновато, испуганно и растерянно. Факелы на стенах стремительно гасли, в холле первого этажа стало очень холодно и со всех сторон ощущалось движение потоков воздуха, которые перемещались мимо друг друга, пересекались, сталкивались и образовывали причудливые спирали, которые все больше набирали силу, угрожая не оставить от помещения камня на камне.

— Мисс Паркинсон, опустить палочку, немедленно!— раздался в шумном ураганном потоке властный голос.— Сейчас же успокойтесь и возьмите себя в руки! Слушайте мой голос!

Пэнси подчинилась и с видимым усилием смогла контролировать разбушевавшуюся стихию. Буря постепенно стихла и девочка, сильно дрожа, опустилась прямо на пол. По ее щекам текли крупные слезы и казалось, что она задыхается. Декан теперь стоял между ней и Драко, словно закрывая ее от него собой. Слегка повернув голову и не отводя взгляда от шокированного слизеринца, он изрек:

— Мисс Паркинсон, отправляйтесь к себе в комнату. Я вас позову позже. Мистер Малфой, за мной.

Сильно напуганный и недоумевающий слизеринец беспрекословно, будто автоматически переставляя ноги, передвигался за профессором Снейпом в его кабинет. Видимо, сочтя скорость их передвижения недостаточной, Снейп взял Драко за руку и потащил за собой быстрее. Весь его вид говорил о том, что он очень зол и раздражен. Едва войдя в кабинет, профессор сильно толкнул Драко на первый попавшийся стул. Не зная, чего ожидать, мальчик как-то сразу сник и сжался, но профессор лишь поставил на стол большую чашу, покрытую рунами. Омут памяти? Но зачем? Не говоря ни слова, Снейп опустил в чашу одно из своих воспоминаний, а затем— еще одно, а после, все также молча взяв слизеринца за руку, подвел к столу и они вместе опустились в подвал Малфой-мэнора.

Кэрроу? Ну да, он ведь должен был за ней присматривать... Звук закрывшейся решётки.

— Привет, детка. Не скучно? Могу скрасить одиночество.

— Нет, спасибо, все хорошо.

Скрип старой сеточной кровати. Что там творится? Подойти бы ближе... Драко шагнул вперед, но Снейп сильно сжал его плечо, удерживая на месте и не давая увидеть то, что творится там, за решеткой. Лицо Декана напряжено, глаза опасно сверкают.

— Поцелуй меня.

Шорохи. Какое-то движение. Рука Снейпа на плече Драко сжимается сильнее. У него точно останутся синяки.

— У меня есть парень,— голос Пэнси, напряженный, но уверенный.

Интересно, кого она имеет в виду? Драко все же надеялся, что его.

— Ну зачем он тебе, детка?— тихий смех.— Он сейчас далеко, а я рядом. Ну ты же взрослая девочка, и сама понимаешь, что любви не бывает слишком много...

Сердце бешено забилось. Только сейчас Драко начал понимать... Но нет, это же не может быть то, о чем он думает?

— У меня есть парень,— повторяет Пэнси.

К страху за девочку примешивается восхищение ее самоконтролем.

— Так мы ему не скажем ничего,— скрип, шорохи, гораздо громче, чем до этого, учащенное дыхание и полное молчание. Ни слова, ни вскрика. Драко сильно побледнел. Несколько шагов назад. Умоляющий взгляд на такого же бледного Снейпа.

— Хватит, пожалуйста!— воздуха не хватает, мальчик задыхается, голова кружится, сознание где-то на грани.— Не надо! Пойдемте отсюда!

— Нет,— в голосе Снейпа слышится сталь и едва сдерживаемая ярость. -Ты же хотел все узнать? Так вот, смотри дальше!

Картина сменилась. Теперь они были в лесу, на небольшой заснеженной поляне. Пэнси сидела в пропитанном кровью сугробе, теребя и обнимая мертвого домовика, и плакала громко, отчаянно, навзрыд, срываясь на вой и визг.

Драко больше не смог контролировать слезы. Лихорадочный озноб бил все его тело, а сердце разрывалось от боли за девочку, желания помочь, защитить и чувства жгучей, невыносимой вины. Это он во всем виноват. Это из-за него Пэнси теперь так раздавлена и на себя не похожа, и из-за него отец ранен. Все из-за него... Ревность. Вот почему Пэнси сегодня говорила об этом с такой болью. Какая же она все-таки сильная! И какой же он, все-таки, дурак...

"Давай, подставляйся вместо него под Аваду, обнимай его почаще, глядишь и добьешься своего— сделает тебя своей подстилкой! Ты же об этом мечтаешь?"— всплыла в памяти такая невозможно острая, жестокая и, как назло, точная реплика. Прямо в цель. По самому больному. Только теперь Драко понимал, что он натворил. Это он испортил всю жизнь самому близкому для себя человеку, и прошел для верности сверху грязными, тяжелыми ботинками. Чудовище. Ненависть к себе заполнила, кажется, все пространство кабинета Мастера зелий, в котором снова очутился Драко, хотя и не помнил, как именно и давно ли это произошло.

Тяжелое понимание давило на душу непомерным грузом. Да кто он такой, чтобы так подставлять родного человека и навсегда его калечить? С чего он вообще решил, что Пэнси принадлежит ему и никуда не денется?

"Я живая! Почти..."— отдавались в голове эхом отчаянные, пропитанные болью и горечью слова. Как он мог быть таким слепым, жестоким и эгоистичным?

Да, отец всегда говорил, что заботиться надо в первую очередь о себе, и что здоровый эгоизм— это качество, необходимое для выживания. Но когда эгоизм перестает быть здоровым? Возможно, когда от него страдают близкие люди и он становится препятствием на пути к их выживанию? В любом случае, заглянув внутрь себя, Драко понимал, что совсем не был готов к тому, чем в итоге его ревность обернется, и простить себя за, как ему казалось, собственную внутреннюю силу и целеустремленность в ущерб дорогому человеку не получалось. Когда он последний раз всерьез интересовался ее мыслями, чувствами, желаниями? Ответа не было. А ведь она дорога ему, очень. Ощущение потери и пустоты не покидало Драко ни на секунду. Его тошнило. Профессор Снейп стоял в двух шагах и разглядывал его с совершенно непроницаемым лицом. Только плотно сжатые губы выдавали его напряжение.

— Ну что ж, мистер Малфой, вы узнали все, что хотели? Легче стало?— спросил он с каким-то непередаваемым презрением в голосе.

Драко с минуту молчал, не в силах выдавить ни слова, и только после предложенного Снейпом умиротворяющего бальзама ему удалось слегка унять дрожь.

— Профессор...— неуверенно начал он.— Сэр, откуда вы все это знаете?

— Вас это не касается, мистер Малфой,— холодно осадил он мальчика.— Но могу вас заверить, что мисс Паркинсон мне об этом не рассказывала. Предваряя ваши последующие, несомненно, глупые и неуместные расспросы, скажу также, что она действительно провела прошлую ночь в моих апартаментах. Меня там не было, потому что я был занят делами вне своей комнаты, можете спросить у Поттера. Полагаю, это все, что вас интересует?

— Нет,— подавлено ответил Драко.— Профессор Снейп, чем все это закончилось? Ну, в Омуте памяти?

Некоторое время Снейп молчал, оценивающе глядя на Драко, и, вероятно, прикидывая в уме, следует ему отвечать или нет, а затем, тщательно подбирая слова, сквозь зубы выдавил:

— Физически она не слишком пострадала.

Всмотревшись в лицо своего декана, Драко понял и с облегчением кивнул.

— Спасибо, профессор,— тихо, через силу произнес мальчик, отведя взгляд в сторону.

— Я надеюсь, вы поняли, мистер Малфой, что вам следует лучше контролировать свою линию поведения с небезразличными вам людьми?— сказал Снейп с таким видом, словно только что проглотил стакан гноя бубонтюбера.— И что мисс Паркинсон не хотела бы, чтобы об этом факте ее биографии было кому-то известно? Даже вам. Я обещал об этом молчать, поэтому мне пришлось дать вам представление о произошедшем молча, по необходимости, потому что других вариантов скорректировать ваше поведение с человеком, получившим серьезную психологическую травму, я не видел.

— Да, сэр,— ответил Драко, с трудом поднимаясь со стула.

— Вот и прекрасно,— кивнул Снейп, хотя его выражение лица явно говорило о том, что ничего прекрасного он, на самом деле, во всем этом не видел.— Можете отправляться в свою спальню. Отбой уже был.

И тело Драко совершенно самостоятельно отправилось выполнять прямой приказ своего декана, хотя душа все еще была заперта вместе с Пэнси в подвале его собственного дома.

Evanescence/Forgive me

В этот раз Северусу потребовалось более пятнадцати минут, чтобы успокоиться и взять эмоции под контроль; злость, раздражение и неприятие никак не хотели отходить на второй план. Глупый, избалованный, самоуверенный мальчишка!

Да, Северус наблюдал весь разговор Малфоя-младшего и Пэнси от начала и до конца, не вмешиваясь до поры, до времени, пока магия Пэнси не начала выходить из-под контроля. И ведь было из-за чего! Вспоминая такой искренний и совершенно естественный порыв Драко, он откровенно бесился, отчаянно стараясь себя уговорить, что это всего лишь из опасения за психическое здоровье девочки; и когда Пэнси, пусть и ненамеренно, необдуманно, швырнула мальчишку о стену, профессор, вопреки серьезности ситуации и здравому смыслу, испытал мрачное удовлетворение.

Конечно, нарушать слово, данное Пэнси, очень не хотелось, но другого выхода Северус не видел. Надо было гарантированно добиться от Драко осторожности в обращении с девушкой и показать важность обдумывания собственных действий впредь, потому что тратить свое время еще и на слежку за очередным порывистым, импульсивным подростком он определенно не мог себе позволить, в этом плане ему с головой хватало и Поттера. Ну ладно, он сирота. А вот Люциус мог бы и лучше контролировать свое чадо. Решив, что при случае обязательно поговорит с Малфоем-старшим, профессор Снейп вернулся мыслями к Пэнси.

Глупо было надеяться на то, что сегодня Темный Лорд вдруг забудет попытаться установить с ним связь, а это значит, что девочка должна снова находиться под его контролем. Хм, может, она вообще переедет к нему на время? Губы профессора саркастически, невесело изогнулись. Еще не хватало. Он и так в ее присутствии не знает, куда себя девать, и с каждым разом ситуация только усугубляется.

Но заняться последствиями ритуала пока не представлялось возможным: первоочередного решения требовали более насущные проблемы. Например, окклюменция с Поттером. Бестолковый мальчишка отчаянно сопротивлялся любым попыткам Северуса впихнуть в него хоть толику полезной информации, воспринимая все его советы и действия в штыки, и профессор был уверен, что тренировать навыки самостоятельно Поттер точно не будет. У ершистого, колючего мальчишки не получалось ровным счетом ни-че-го, и это выводило Мастера зелий, который был от природы перфекционистом до мозга костей, из себя больше, чем предупреждение Директора об активности Амбридж.

Вот ведь жаба злопамятная! Спасибо Флитвику, что хоть документацию его приводил в порядок все то время, что он отсутствовал... Но слова Дамблдора все же следовало взять на вооружение и не дать этой дотошной, раздражающей заразе ни единого повода себя уволить, если он, конечно, не хочет оставить без присмотра Поттера и компанию, а также Волдеморта и своих змей. В особенности Драко. И Пэнси.

При мысли о ней в груди снова разлилось что-то теплое. Странно, но с некоторых пор она была единственной из всех студентов Хогвартса, не вызывающей у него раздражения. Напротив, он даже... уважал ее? Ну а что? Она действительно очень способная девочка. В конце первого же занятия ей все же удалось, хоть и с трудом, закрыть сознание от воздействия Метки, несмотря на то, что процесс был значительно усложнен невыносимой, жгучей болью. И она вполне неплохо себя контролирует.

В отличие от того же Поттера, который мог только ныть, как ему тяжело, не предпринимая никаких попыток для противостояния воздействию Северуса. И это без каких-либо внешних помех! Вот ведь бестолочь! Весь в отца! Профессору вдруг нестерпимо захотелось в отчаянии биться головой о стену. Устало вздохнув, Снейп заставил себя успокоиться и применить свою голову непосредственно по ее прямому и значительно более полезному назначению, а именно— решить, что ему делать дальше.

Во-первых, следовало позвать Пэнси и проверить, сможет ли она сегодня противостоять воздействию Метки без ориентировки на его голос. Ведь он не сможет быть рядом все время, отвлекая ее! Во-вторых, нужно было проверить их связь. Он должен чувствовать каждый нюанс ее боли, иначе встреча с Лордом изначально будет обречена на провал. И в-третьих, сам Лорд. Необходимо было придумать, как объяснить ему, почему Северус забрал девочку прямо из-под его отсутствующего носа и так долго не откликался на вызов, и при этом постараться вернуться с наименьшими потерями. Ну, или хотя бы просто— вернуться.

От мыслей его отвлек очень тихий, робкий стук в дверь. Взмах палочкой— за дверью никого. Странно. Северус определенно, хоть и очень неясно, ощущал чье-то живое присутствие... Очередное молниеносное движение волшебной палочки. Очень тихий, почти неразличимый звук, словно что-то маленькое и легкое упало на пол тускло освещенного коридора. До выхода несколько шагов, взгляд настороженный, губы плотно сжаты. Однако источник звука заставил профессора Снейпа, недоверчиво ухмыльнувшись, удивленно приподнять брови.

Подняв с пола парализованного воробья, Снейп быстро захлопнул дверь и положил свою находку на письменный стол, и только после этого отменил заклятье. Воробей тут же вскочил, и как когда-то давно, с возмущенным чириканьем вознесся на дверцу шкафа с ингредиентами. Северус едва сдержался, чтобы не расхохотаться. В душе воцарилось какое-то невнятное, необъяснимое чувство спокойствия и умиротворения, которое возникает, когда что-то важное, привычное, родное, но утерянное, вдруг возвращается так естественно и вместе с тем неожиданно, словно ставя на место последнюю, недостающую деталь сложного паззла. Достав из шкафа с ингредиентами небольшой пакетик с пшеном, Северус отсыпал немного на стол и отошел, испытующе наблюдая за недоверчиво склонившим головку птицем. Но спускаться воробей не спешил.

— Ешь, Джокер,— тихо произнес Снейп, отойдя еще дальше.— Хлеба пока нет.

Только тогда подозрительный пернатый комок наконец соизволил переместиться обратно на стол. Внимательно всмотревшись в небольшую горстку пшена, он кинул взгляд на Северуса и предостерегающе чирикнул.

— Не очень-то и хотелось,— одними уголками губ усмехнулся профессор, и все то время, пока птиц увлеченно ужинал, наблюдал издалека, молча и насмешливо.

— Ну и где тебя докси носили?— спросил Снейп, после окончания птичьей трапезы, понимая, что вряд ли услышит ответ. Однако воробей, похоже, готов был ответить, и стал настойчиво стучаться обратно в дверь. Северус немедленно его выпустил, приготовившись выйти следом, но птиц вернулся сразу, осторожно неся что-то тонкое в лапах и клюве. Принимая у него принесенные дары, Северус заметил, что клюв воробья, кажется, обожжен. Присмотревшись внимательнее к лежащим у себя на ладони волоскам, Мастер зелий задумчиво провел пальцем по губам.

— Понятно, что обжегся,— мрачно произнес он.— Кто ж волос фестрала с волосом единорога соединяет? Где ты это взял? И зачем? И что это значит?

Но воробей, конечно, молчал, явно предлагая профессору зелий поразмышлять об этом самому. Осторожно положив оба волоса в ящик стола, профессор взглянул на часы и быстро сверился с Меткой. Надо звать Пэнси. Время не ждет.

Бросив последний взгляд на вполне довольного собой воробья, с чувством собственного достоинства тщательно чистившего перья на его столе, Снейп вышел в коридор и, не дойдя до общей гостиной всего несколько метров, услышал знакомые голоса. Профессор резко остановился и затаился, так и не преодолев последний поворот.

— ...мистер Малфой. Мы же с вами договаривались,— сладенько пропел женский голос.

— Да, профессор Амбридж, я помню,— ответил Драко устало, с явным трудом заставляя себя концентрировать внимание непосредственно на теме разговора.— Но я еще не успел, с нашего последнего разговора прошло не так много времени...

— А что же тут успевать?— картинно удивилась она.— Ваша задача— просто докладывать мне обо всем, что вы видели или слышали касательно своего декана, не заботясь даже о доказательной базе. С этим я найду способ разобраться самой.

— Но я не слышал о нем ничего сомнительного или противозаконного,— уверенно соврал слизеринский староста.— Профессор Снейп очень осторожен.

— Странно,— тихонько засмеялась Амбридж.— Вы на своем факультете обладаете меньшей информацией, чем я. Я, к примеру, слышала краем уха, что ваш декан последнее время, с тех пор, как вернулся, уделяет много внимания одной из ваших одноклассниц. Это правда?

Северус замер и забыл дышать. Вот ведь жаба розовая! Слышала она краем уха... Слишком большой у нее край уха... Укоротить бы. Вместе с языком, который ей об этом растрепал. Еще не хватало, чтобы она Пэнси дергала!

— Если вы о Пэнси, то он всего лишь вернул ее в школу,— безразлично пожал плечами Малфой.— И я не заметил, чтобы он кому-то из своих подопечных уделял внимания больше, чем остальным...

— У меня складывается стойкое впечатление, мистер Малфой, что вы потеряли интерес к нашему сотрудничеству,— перебив его, слегка повысила голос все больше раздражающая Северуса дамочка.— Вам напомнить условия нашего договора и чем вам грозит его несоблюдение?

— Спасибо, я помню,— тихо ответил Драко.

— Тогда я жду от вас более активного участия в судьбе школы,— мило улыбнулась она.— А может, он вас запугал? Угрожал чем-то? Давайте пройдем в мой кабинет, мистер Малфой. Выпьем чаю, обсудим все в более спокойной обстановке?

Сердце Северуса упало в желудок. Не вздумай... Выкручивайся давай...

— Прошу прощения, профессор Амбридж, но я не могу ослушаться прямого приказа своего декана,— вежливо, спокойно и уверенно ответил слизеринский староста.— Я должен сейчас находиться в своей гостиной, если я не пройду его проверку, возникнет много вопросов, и наш с вами план окажется под угрозой, потому что, во-первых, пропадет его ко мне доверие, а во-вторых, заставит его быть более осторожным, и тогда наши шансы уличить его в чем-то уменьшаются практически до нуля. Нам ведь этого не нужно?

Вкрадчивый голос мальчика затих, последний раз гулко отразившись от серых каменных стен подземелья. Северус едва удержался от удовлетворенного хмыканья. Молодец, может же думать, когда хочет. Немного помолчав, Амбридж вынужденно с ним согласилась:

— Наверное, вы правы, мистер Малфой. Прошу вас, отправляйтесь в гостиную. Но помните, что я еще надеюсь на вашу внимательность и осмотрительность.

— Конечно, профессор Амбридж,— все также вкрадчиво ответил ей Драко.— Доброй ночи.

Затем Северус услышал, как открылась и почти сразу закрылась дверь общей слизеринской гостиной, а следом— шаги Амбридж, направлявшейся к выходу из подземелий. Пожалев об отсутствии у себя мантии-невидимки, Северус использовал простенькую дезиллюминацию и затаился в тени, пропуская мимо неприятную дамочку, которая, увлекшись собственными мыслями, даже не слишком смотрела по сторонам. Опасная зараза... Не приведи Мерлин, ей удастся заманить Драко в свой кабинет... А уж там она найдет способ вытащить из него все, что ей нужно.

Главное— защитить от ее нападок Пэнси. Значит, пусть по возможности проводит с Драко меньше времени. Так надежнее. Да и магию ее провоцировать не стоит. Кто ж знает, как она будет откликаться на недавний источник сильного стресса? И вообще...

Где-то на уровне подсознания Северус понимал, что как раз это самое "вообще" и является основной причиной его нежелания, чтобы Пэнси общалась с Драко, но такое объяснение он старательно отгонял на второй план, потому что оно было каким-то необъяснимо, непонятно-пугающим и вопиюще-неправильным.

Раздраженно тряхнув волосами, Северус слегка тронул кулон в форме сердца на своей шее. Буквально через три минуты дверь общей гостиной открылась и в коридоре очутилась Пэнси. Профессор удовлетворенно кивнул.

— Прошу за мной, мисс Паркинсон,— ровно изрек он, развернувшись в сторону своих апартаментов и не глядя на девочку.

Войдя в комнату, он кивнул на уже знакомый Пэнси диван, и она послушно опустилась, куда было велено.

— Что мы будем делать, профессор?— робко спросила девушка, не решаясь на него смотреть.

— Ждать,— спокойно ответил Снейп.— Зная Темного Лорда, смею предположить, что он скоро вновь попытается со мной связаться, и тогда вы должны быть готовы, мисс Паркинсон. Но в этот раз поддержки от меня не ждите. Я буду молчать.

Девочка подняла на него испуганный взгляд, но ничего не сказала.

— Учитесь справляться с этим самостоятельно, мисс Паркинсон,— как можно более мягко сказал Северус.— Я не смогу всегда быть рядом и отвлекать вас, и вы это понимаете. Если сегодня у вас все получится, и вы сможете одновременно закрывать сознание и общаться со мной через флакончик с зельем, то уже завтра я смогу отвлекать Темного Лорда на себя, и ваша боль будет проходить сразу, как только я буду к нему являться. Это понятно?

— Да, сэр,— ответила Пэнси через силу, словно выдавливая из себя каждое слово.

— Замечательно,— кивнул профессор. -Пока Лорд молчит, попытайтесь подумать о том, что именно сможет вас отвлекать и удерживать взамен моего голоса, на чем вы могли бы сконцентрироваться вместо него...

Но договорить он не успел. По личику девушки пробежала тень, а ее рука в кармане мантии судорожно дернулась. И в этот же миг Северус почувствовал, как кулон с буквой S ожег кожу на его груди, но сразу остыл. Потом все повторилось снова. А потом еще раз. С каждым новым разом боль становилась все сильнее и продолжительнее, пока в конце концов не полилась через медный кулон сплошным потоком, только усиливаясь и не прекращаясь ни на секунду. Все предметы в комнате сильно дрожали, но до поры, до времени оставались на своих местах, пока очередная особенно сильная впышка боли не сделала сопротивление девочки невозможным. Контролировать свою магию она больше не могла, но Северус не вмешивался, только наблюдая со стороны и молча кусая губы от боли и беспомощности, отрешенно думая о том, что ураган определенно предпочтительнее пожара или наводнения и что Пэнси, однако, потеряв контроль над магией, все же старается передавать ему все свои ощущения с максимально возможной точностью. Умница.

Боль прекратилась также резко, как и началась, и Пэнси сразу, как и в прошлый раз, без сил откинулась на подушки его черного кожаного дивана. Приводя в порядок комнату после локального урагана и слегка сожалея о невозможности восстановления некоторых особенно пострадавших книг, Северус думал о том, что экзамен девочка, все-таки, выдержала, но оставлять ее на время вызова Лорда в помещении довольно опасно. В идеале она в это время должна находиться на открытом пространстве и желательно под чьим-то присмотром...

А сейчас ее необходимо было разбудить и отправить в комнату, чтобы не радовать край уха розовой жабы новыми сплетнями. С этими мыслями Северус с сожалением привел в сознание так уютно улегшуюся на его диване девушку. Она вскочила резко, словно от удара.

— Профессор, что произошло? У меня все получилось?— спросила она, глядя на него тревожно и обеспокоенно.

— Я не могу сказать, что у вас получилось все, мисс Паркинсон, но определенных успехов вы все же добились, и это похвально,— честно ответил Северус.— Думаю, завтра я уже смогу вернуться к нему.

— Профессор, это обязательно?— обреченно опустив взгляд, горько спросила она.— Может, без этого можно обойтись? Я научусь терпеть боль, сэр, какую угодно и сколько угодно, только не ходите туда, пожалуйста! Это большой риск...

— Да неужели, мисс Паркинсон?— зло прошипел Снейп.— Что-то вас это не слишком заботило, когда вы, очертя голову, как какая-то гриффиндорка, бросились туда за мной! Остается только надеяться, что это вас хоть чему-то научило, и больше вы так поступать не будете.

Пэнси только молчала, опустив голову и завесив лицо черными, как у него, волосами. Северус прикрыл глаза рукой и уселся с ней рядом.

— Мисс Паркинсон, скажите честно, вы хоть немного жалеете о своем поступке?— устало, глухо прозвучал в тишине его голос.

Ответа девушки он не услышал, и лишь ощутил, как она сначала неопределенно пожала плечами, а потом уверенно помотала головой из стороны в сторону. Профессор только тяжело вздохнул и промолчал. Он просто не знал, что нужно делать и говорить в таких случаях, ведь никто еще, ни разу в жизни так за него не переживал и уж тем более не рисковал ради него всем возможным, ни капли при этом не сожалея. И осознавать, что теперь все изменилось, было невероятно сложно. И очень сложно сохранять спокойствие, когда внутри идет ожесточенная борьба между двумя совершенно противоположными чувствами одновременного принятия и отвержения происходящего. Он не достоин этого, не заслужил, все это неправда, неправильно, недолговечно, невозможно! Но... приятно. До боли, до дрожи, до сумасшествия приятно. Надо что-то с этим делать... А чтобы побыстрее заняться этим вопросом, им было необходимо решить для начала вопрос с Лордом.

— Ступайте к себе, мисс Паркинсон,— отстраненно-холодно произнес он. -Думаю, остаток ночи пройдет спокойно, хотя на всякий случай держите флакон при себе.

Молча кивнув, девушка быстро выбежала из комнаты.

Надо поспать... Завтра тяжелый день.

Профессор Снейп с трудом дождался окончания занятий. Особенно последнего: Гриффиндор-Слизерин, пятый курс. Ему впервые было настолько сложно сосредоточиться на зельях, все время чувствуя кожей теплый, почти обжигающий, но тревожный болотно-зеленый взгляд. Это сильно сбивало с толку, но делать девушке замечания и просить ее прекратить это уютное, жаркое мучение, как еще три месяца назад, он не решался, потому что знал и отлично помнил, насколько это больно, и совсем не хотел ее ранить... Проще было отсечь себе обе руки. К тому же он, к собственному ужасу, осознавал, что ему точно не хотелось бы, чтобы она прекратила. Поэтому когда последние студенты поспешно покинули мрачный, полутемный класс, Северус облегченно выдохнул. А вот теперь можно и к Дамблдору...

Мастер зелий даже не успел произнести пароль, как гаргулья отъехала в сторону, пропуская его к, по-видимому, с нетерпением ожидавшему Директору. Учитывая это обстоятельство, Северус решил не стучать и вошел сразу и без предупреждения.

— Здравствуй, Северус, мальчик мой,— лучезарно улыбнулся Директор.— Благодарю за то, что ты нашел время зайти. Чаю, долек?

— Вы прекрасно знаете, зачем я пришел, Дамблдор!— раздраженно перебил его Снейп.— Не прикидывайтесь, что не помните о моей необходимости появиться перед Темным Лордом, и чем быстрее, тем лучше.

— Я так понимаю, ты решил вернуться к нему сегодня?— серьезно спросил старый волшебник.

— Да,— сказал профессор зелий.— Больше тянуть смысла нет. Да и желания тоже.

— Понимаю,— склонил голову Дамблдор.— Но ты ведь не зря зашел ко мне? Тебе что-то нужно? Чем я могу помочь?

— Директор, вы издеваетесь?— Северус заметался по кабинету.— Если вам еще нужен шпион, вы как никто должны быть обеспокоены вопросом его выживания, разве нет? Я нарушил его планы и вытащил девочку прямо из его рук! Как думаете, он доволен?

— Успокойся, пожалуйста,— спокойно попросил Дамблдор. — И присядь.

Дождавшись, пока Северус выполнит просьбу, пожилой маг продолжил:

— Объясни ему, что, возвращая девочку в школу, ты выполнял мой приказ.

— О, за это не беспокойтесь!— саркастически усмехнулся профессор.— Это я скажу и так. Мне нужна информация, Директор. Что-то, что, с его точки зрения, может быть полезным и ценным, и позволит ему рассмотреть вопрос о моей ему нужности. Итак, профессор Дамблдор, что именно я могу ему рассказать?

После этих слов в кабинете воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь редким шелестом крыльев феникса. Дамблдор сидел молча, слегка склонив голову набок и что-то рисовал на клочке лежащего перед ним на столе пергамента. Затем, когда терпение Северуса уже в очередной раз угрожало безвозвратно улетучиться, волшебник все же ответил:

— Расскажи ему о снах Гарри, мальчик мой. И о том, что я просил тебя с ним заниматься.

— Что?!— недоверчиво переспросил Снейп.— Вы предлагаете мне подставить ребенка, которого я должен защищать?

— Пойми, Северус,— устало вздохнул Дамблдор,— Гарри придется с ним встретиться в любом случае. Хотя, пока мальчик находится в школе, он в безопасности. Ты сможешь контролировать эту ситуацию с обеих сторон, что, согласись, невероятно удобно. И эта информация совершенно точно заставит Волдеморта ценить тебя, потому что через тебя у него будет самый прямой выход на Гарри.

— Понятно,— угрюмо кивнул Северус.— То есть, теперь я должен контролировать ситуацию еще с двух сторон. В плюс к остальным пяти. Великолепно.

— Северус, мальчик мой...— сочувственно произнес Директор.— Ты же сам понимаешь необходимость приложить все усилия для победы. Ради всеобщего блага. Ради Лили.

— Ой, вот только не надо сейчас сюда еще и благо приплетать, Дамблдор!— раздраженно вскочив, махнул рукой Северус.— Мы оба знаем, что я плевать на него хотел, и всего лишь выполняю данное вам по глупости много лет назад обещание.

Лицо Директора оставалось серьезным, но глаза за стеклами очков-половинок лукаво блестели.

— И не только мне,— слегка улыбнулся он.

Губы Снейпа сжались в тонкую линию.

— Мне нужно идти,— выдавил он наконец.— Необходимо в деталях продумать все, что я должен говорить Темному Лорду.

— Удачи, мальчик мой...— обеспокоенно откликнулся Директор.— Мы будем тебя ждать.

— Да, и еще...— уже у самой двери обернулся Снейп.— Присматривайте за Пэнси Паркинсон, Дамблдор. Присматривайте, но не вмешивайтесь в ее действия и поступки.

И, не дожидаясь ответа, Северус покинул кабинет, взмахнув напоследок полами черной мантии летучемышиного покроя.

Вечер надвигался медленно, но неотвратимо, и Северус нервно мерил шагами свою комнату, в очередной раз прокручивая в голове все детали, фразы и варианты развития разговора с Темным Лордом. Главное— вернуться оттуда... Хотя и это не важно. Возвращаться все равно некуда. Да и не особо хочется. Он чувствовал, как тяжелая апатия снова наваливается сверху, давя непомерным весом сотни гиппогрифов. Воздух вокруг него, где бы он ни находился, всегда насквозь был пропитан фальшью. Он врал, ему врали, и правда в этой долбаной жизни была непозволительной роскошью. Вдох чего-то естественного и настоящего, возможно, мог бы дать ему шанс продержаться несколько дольше, но...

Робкий стук в дверь перебил вялое, апатичное течение его мыслей. Северус удивленно встрепенулся. Он никого не ждал и не звал. Он тихо подошел к двери и резко рванул ее на себя.

— Мисс Паркинсон?

— Да, профессор,— слабо улыбнулась девушка.— Можно?

До сих пор пребывая под воздействием эффекта неожиданности, Северус даже не сразу нашелся, что ответить, и девушка уверенно и даже несколько нагло проскользнула мимо него в комнату. Северус закрыл дверь и обернулся. Пэнси стояла у дивана, не решаясь проходить дальше или садиться, и смотрела на него так, как сегодня на занятии. О Мерлин, нет... Только не это.

— На самом деле хорошо, что вы пришли, мисс Паркинсон,— сказал он, через силу контролируя голос, чтобы он звучал обычно-ровно и ни в коем случае не выдал охватившего его волнения, граничившего со страхом, отзывавшимся мелкой дрожью по всему телу.

Окклюменция, Северус... Блокируй ее тепло. Ты же помнишь, что нельзя... С трудом, неохотно взяв себя в руки и припомнив, о чем он должен ей сказать, он продолжил, заставляя голос звучать как можно более ровно:

— Когда Темный Лорд позовет меня, мисс Паркинсон, вы не должны находиться в школе. Желательно, чтобы это была открытая местность, вроде опушки Запретного леса. Так вы обезопасите окружающих, если не сможете контролировать свою магию. Когда почувствуете мой сигнал, что все закончилось, вернетесь в школу. Вопросы есть?

— Есть,— тихо ответила Пэнси с какими-то напряженными, необъяснимыми интонациями в голосе.— Профессор Снейп... Вы же вернетесь, правда?

Северус внимательно всмотрелся в тревожное, обеспокоенное личико. Он не знал, что ей ответить и снова отвел взгляд.

— Вернитесь, пожалуйста!— быстро зашептала девочка.— Прошу вас, только вернитесь! Обещайте мне...

Она требует с него обещание? Какая дерзость! Он снова перевел удивленный взгляд на девочку, приготовившись произнести возмущенную отповедь, но осекся на первом же звуке. Ее глаза согревали, и лучились таким светом, что, казалось, если не отвести взгляд, то он рискует просто ослепнуть, и Северус поспешил это сделать. Впервые в жизни проиграв соревнование "в гляделки", он, однако, все равно не чувствовал себя в безопасности.

Теплую, светлую, уютную магию ее взгляда он ощущал до капли, каждой клеточкой своего тела. Она наполняла комнату до самого потолка, разливалась по венам и ощущалась в нем на физическом уровне, отзываясь легким приятным покалыванием на самых кончиках пальцев. Он тонул в ней, она растворяла все его мысли, чувства и даже тело, оставляя нетронутым только сильный, панический страх, бившийся частым гулким пульсом в набухшей синей жилке на его виске.

Лишь страх еще помогал единственной здравой мысли, сопротивляясь и упорствуя в своем желании жить, барахтаться где-то близко к поверхности сознания: НЕЛЬЗЯ. Ей совершенно точно нельзя так чувствовать, а ему совершенно точно нельзя это принимать. Впервые он настолько остро и ясно, настолько неотвратимо осознал, что девушка в него безнадежно влюблена. Как же жарко...

А она смотрела так умоляюще и так отчаянно, что Северусу казалось, что он готов в этот момент пообещать ей все, что угодно. Но так же нельзя! Нельзя позволять ей делать с собой подобное и нельзя позволять себе отзываться на это тепло... Но, к собственному ужасу, он понимал, что сопротивляться переполнявшим их обоих и всю эту комнату в придачу ощущениям, у него уже не было ни сил, ни желания... Наркотик вновь потек по венам, подчистую отрезая ему путь назад. Хотя может, это все просто ее магия, усиленная магической предметной связью между ними? Все равно. Жить, впервые за долгие годы, по-настоящему, по-человечески, было приятно, интересно и... страшно.

Страшно, что все это может снова исчезнуть и пропасть, оставив после себя только глубокую, бездонную черную дыру. Раздираемый изнутри на части, он все же понимал, что должен что-то ей ответить. И может из-за обилия мыслей, ощущений и невозможности сосредоточиться, а может просто поддавшись собственным желаниям и какому-то незнакомому, авантюрному интересу, он совершенно неожиданно даже для себя самого сказал:

— Обещаю.

И хотя в его тоне явственно звучали нотки сарказма, сейчас он был почти счастлив. Сегодня ему было, куда возвращаться, он обещал и должен обещание выполнить. Чего бы ему это ни стоило.

А Пэнси смотрела изумленно, словно не веря в то, что услышала все правильно и что ей это не снится. Теперь свет ее глаз не ослеплял. Он завораживал. Один шаг, второй, третий... Она совсем близко. Медленно, как во сне, протягивает ладошку и касается его щеки, так легко и непринужденно... И приятно. Северус застыл, не в силах заставить себя хоть как-то на это отреагировать, словно наблюдая со стороны такое очень откровенное и вместе с тем невинное прикосновение...

Она отдернула ладонь внезапно, словно обжегшись, и смущенно отвела взгляд. Постояла, опустив голову и обняв себя руками, а затем, миновав его, вернулась к двери.

— Мне можно идти к Запретному лесу, наверное?— произнесла она, как ни в чем не бывало.— Поздно уже...

— Да, мисс Паркинсон,— он с облегчением принял ее линию поведения и ответил ей слишком, до неестественности ровно. Отпускать ее не хотелось, и чтобы хоть как-то отсрочить неизбежное, он добавил:

— И постарайтесь проводить поменьше времени с мистером Малфоем. Ни к чему провоцировать ваши магические всплески.

Девушка кивнула, отчаянно пряча лукавую улыбку, и выскользнула за дверь. Без нее холодно... Выждав от силы минут десять, Северус вышел следом. Найти ее не составило труда, он знал запах ее магии, его словно тянуло за собой ее легкое, невесомое, такое яркое тепло. Луны не было, но ее силуэт он различал так четко, словно при свете дня. Девушка выбрала полянку по вкусу и уселась на большой округлый камень, предварительно палочкой очистив его от снега. Вспышка заклинания позволила разглядеть счастливую, нежную, мечтательную улыбку на слегка завешанном волосами личике. Странно, но конец января совершенно не ощущался на этой залитой волшебством заснеженной полянке. Нет, цветов на снегу больше не было, и снег нигде не таял, но здесь было также тепло, как полчаса назад в его апартаментах.

Внезапно позади девичьей фигурки темный, тяжелый снег вдруг заискрился, и от него отделилась светлая серебристая субстанция, которая увеличиваясь в размере приобретала совершенно определенную форму. Северус мог поклясться, что палочку Пэнси не доставала, но факт оставался фактом: на поляне за ее спиной стояла великолепная, серебристая волчица. Ее патронус. Девушка вздрогнула и обернулась на волшебную сущность своего защитника, а затем, явно не веря собственным глазам, подошла ближе и коснулась кончиками пальчиков полупрозрачной святящейся в темноте морды.

Завороженный взгляд Северуса скрыл взмах птичьих крыльев, и Джокер нагло уселся на его плечо. Сразу после этого серебристая волчица пропала, а грудь профессора снова обожгла боль, также, как вчера.

— Присмотри за ней,— попросил он маленькую серую птичку, и, завернувшись в мантию, плавно поплыл в нескольких сантиметрах от земли по направлению высоких чугунных ворот Хогвартса.

Bryan Adams/Everything I do

Драко сидел в библиотеке уже второй час абсолютно бесполезно, настойчиво отгоняя от себя любые мысли, не имеющие отношения к учебе, но последние два часа эта задача была практически невыполнима ввиду отсутствия отвлекающего фактора в виде домашних заданий, ожидающих немедленного выполнения. Да и не немедленного тоже. Вообще, за последние две недели по успеваемости и количеству выполненных им дополнительных заданий он уже практически вышел на один уровень с Гермионой Грэйнджер, известной гриффиндорской заучкой и всезнайкой, обеспечив своему факультету уверенный отрыв в состязании за Кубок школы и составив серьезную конкуренцию директорским любимчикам, однако его самого эти успехи ничуть не радовали и словно проходили мимо явно погруженного в себя, слишком серьезного и с некоторых пор замкнутого подростка.

Даже Крэбб, никогда не отличавшийся особой наблюдательностью, заметил, что Драко выглядит "как жертва дементора", предложив хотя бы на время "забить на учебу и передохнуть", на что слизеринский староста только скептически усмехнувшись, покачал головой. Он мог бы попытаться объяснить переживающему за него другу, что все это он делает для того, чтобы хоть как-то выжить, не загнувшись от непомерного груза, наверное, всех разновидностей возможных проблем и оттенков отрицательных эмоций, но только при условии собственной уверенности в том, что Винс поймет и не станет крутить пальцем у виска, но такой уверенности у Драко, к его большому сожалению, не было.

Единственным человеком, который точно мог бы его понять, и более того— поддержать, всегда была Пэнси. Она одна всегда оставалась рядом и в любой ситуации принимала его сторону, даже если он был откровенно не прав. И никогда ему за это не выговаривала, за что Драко был ей бесконечно благодарен. Но сейчас на поддержку девушки ему рассчитывать не приходилось: саму бы кто поддержал... К тому же, слизеринец совсем не был уверен, что ту ситуацию, в которой он оказался сейчас, она бы захотела понимать. Мало того, он откровенно боялся, что она об этом узнает... Ведь в таком случае ему уже никогда не видать ее благосклонности и прощения. Он бы такое не простил.

А девочка с каждым днем все больше походила на тень, словно ее душу с аппетитом пожирали те же дементоры, что и у него, и она почти всегда молчала, последнее время отказываясь даже отвечать на вопросы преподавателей, хотя занятия посещала исправно. Она больше не плакала, все время держала левую руку в кармане мантии и почти идеально контролировала свою магию, но каждый раз отлучалась куда-то на пару часов вечерами, в то время, пока он сам, как и теперь, контролировал занятия своих подопечных младшекурсников в библиотеке. Он бы предположил, что она, как и раньше, ходит к Снейпу, если бы не факт вот уже двухнедельного отсутствия зельевара в школе. Хотя после таких вот отлучек Пэнси выглядела как обычно, все же в ее облике что-то неуловимо менялось, преподнося Драко пищу для мыслей о том, что есть что-то, подпитывающее девушку надеждой или о том, что ей известно о ее ненаглядном зельеваре что-то, недоступное другим.

В одно из таких возвращений она даже удостоила его сочувственного взгляда и обеспокоенно заметила, что Драко выглядит совсем уставшим. Мальчику охотно в это верилось, когда он с горькой кривой усмешкой начинал безуспешно припоминать, когда он последний раз ел или спал...

Какой неспокойный год.

Противный внутренний голос, все чаще говорящий в нем писклявым тоном Долорес Амбридж, каждый раз язвительно напоминал, что год является неспокойным как раз благодаря его собственному непосредственному участию. Днем еще получалось от этого отмахиваться, зарывшись с головой в учебу и обязанности старосты, а ночью его методично душили собственные страхи и эмоции, подпитываясь из темноты и набирая силы, опутывая его сотнями липких, скользких щупалец вины и безысходности. Эти чувства разъедали его изнутри, их холодное, зловонное дыхание мальчик ощущал затылком, с нетерпением дожидаясь утра, когда спасительный луч равнодушного солнца наконец даст ему возможность худо-бедно переключиться.

И он переключался, с особым рвением выполняя свои обязанности старосты и буквально не давая прохода ни своим подопечным, ни представителям других факультетов, сыпя указаниями и язвительными замечаниями. Пэнси же совсем не проявляла к этому интереса, и Драко приходилось контролировать факультет за двоих, чему он был даже рад, с готовностью прикрывая девушку перед всеми начальственными инстанциями от Амбридж до Дамблдора и МакГонагалл.

Обстановка на факультете оставляла желать лучшего, Снейп пропал и все руководство снова легло на плечи Драко. Благодаря такому своевременному исчезновению Декана Амбридж перестала требовать у мальчика отчета ввиду отсутствия в зоне досягаемости объекта наблюдения. Какая ирония: Снейп способен защищать своих, даже находясь Мерлин знает где, а от него, Драко, один вред даже при условии его постоянного присутствия рядом с дорогими ему людьми.

Видимо, понимая это, Пэнси явно его избегала, куда-то уходя после занятий и возвращаясь до того, как Драко заканчивал контроль за младшими слизеринцами в библиотеке, а затем направлялась сразу в спальню. Так что он мог видеть ее лишь на занятиях и в Большом зале, куда она, кстати, тоже наведывалась все реже. Этого времени ему не хватало. И катастрофически не хватало ее, настоящей, живой, их легкого, непринужденного общения и постоянной, ощутимой на физическом уровне поддержки. К горлу подкатывала тошнота при мысли о том, что он сам себя всего этого лишил. Это он сделал ее такой. Только он.

Драко боялся подойти к ней, заговорить, чувствуя одновременно жгучий стыд и раскаяние за произошедшее, словно он сам был там, на месте этого Кэрроу. Отвращение к себе переливалось через край его души подобно какой-то грязной, липкой, вонючей жиже, и казалось, что отмыться уже не получится. И вместе с тем ему не хватало ее. Катастрофически, физически, отчаянно не хватало.

Вот и сейчас он безуспешно пытался сосредоточиться на том, как Адам Селвин под шумок переписывает у Селесты Берк домашнее задание по чарам, но непреодолимое желание то ли лезть на стену, то ли биться об нее головой затмевало любые другие стремления. Промучившись еще минут пятнадцать, Драко без предупреждения, напрочь игнорируя удивленные взгляды младшекурсников, покинул библиотеку, отправившись на поиски той, что все последнее время занимала его мысли и чувства.

Воспоминание о месте их последнего разговора заставляло Драко подозревать, что в школе ее нет, и он, не колеблясь, вышел на улицу. Холодный, порывистый февральский ветер рвал полы мантии так, что мальчик невольно задался вопросом, что Пэнси могла забыть в школьном дворе при такой погоде, однако по мере его движения в сторону Черного Озера ветер становился все менее ощутимым, а у Озера пропал совсем. Пэнси там не было, зато были Поттер и компания.

— И хорошо, что исчез,— сварливо вещал Поттер.— Мне от этих его занятий только хуже было.

— Ты хочешь сказать, что сейчас тебе перестали сниться эти сны?— дотошно допытывалась Грэйнджер.

— Почти,— уклончиво ответил растрепанный очкарик.

Врет, на автомате лениво подумал Драко.

— Пожалуйста, будь внимателен, Гарри!— лохматая гриффиндорка, похоже не заподозрила подвоха.— Если что, сразу иди к Дамблдору!

— И все равно я не понимаю, почему Дамблдор сам не может тебя учить?— почесал затылок высокий рыжий парень.

— Конечно, не понимаешь, Уизли,— мгновенно отреагировал Драко.— Для того, чтобы что-то понимать, надо, в первую очередь, иметь мозги. Возможно, вы будете огорчены, но открою вам один маленький секрет: судя по всему, не настолько исключительная Поттер личность, чтобы на него тратил время сам Директор.

— Возможно, ты будешь огорчен,— презрительно прищурилась Грэйнджер,— но с тобой мы не разговаривали.

— Иди, куда шел, Малфой!— посоветовал ему Поттер, удерживая за руку порывающегося достать палочку Уизли.

— Не очень-то и хотелось,— неприятно ухмыльнулся Драко.— Счастливо, Поттер! Спи сладко!

С этими словами слизеринец повернул в противоположную Озеру сторону, туда, где ветер, усиливаясь с каждым шагом, рвал с деревьев листья и раскачивал жалобно поскрипывающие макушки, временами заставляя их пригибаться к земле. Он теперь точно знал, где следует искать Пэнси. Сняв мантию, чтобы ветер не порвал ее в клочья, с усилием продираясь сквозь упругие, холодные воздушные потоки, Драко лениво думал о разговоре трех гриффиндорцев. Вырисовывалась очень интересная картина и довольно занятные выводы, и в другое время слизеринец бы этого просто так не оставил, но сейчас порывы сумасшедшего, неудержимого ветра направляли поток его сознания к самому эпицентру этого урагана, на опушке Запретного леса.

Кроме сильного ветра здесь еще лил дождь, растапливая снег везде, куда мог дотянуться и минуя только участок диаметром метра в два, в центре которого лежал большой округлый камень. На камне сидела Пэнси, а перед ней, с удовольствием подставляя морду для поглаживаний, сидела большая серебристая волчица. Это зрелище завораживало, и Драко не помнил, сколько простоял так, не позволяя себе шевелиться и даже дыша через раз, чтобы не спугнуть это видение... Но волчица внезапно навострила уши и, взглянув прямо на него, бесследно исчезла. В эту же секунду его заметила и Пэнси.

— Привет,— неловко начал Драко.— Замерзнешь же.

— Мне все равно,— равнодушно откликнулась девочка.

— Зато мне не все равно,— Драко подошел ближе и Пэнси взглянула на него со смесью испуга и осторожности.

— Только не трогай меня, хорошо?— попросила она очень тихо.

— Как скажешь,— пожал плечами сероглазый блондин и протянул ей свою мантию.— Вот, возьми. Пожалуйста.

Пэнси молча накинула его мантию себе на плечи.

— Ты всегда здесь бываешь?— спросил Драко, усевшись прямо перед ней на мокрую, холодную траву.

— Всегда,— ответила Пэнси.

— А зачем?— поинтересовался он с неподдельным участием.

— Мне надо выплеснуть стихийную магию в безопасном месте, чтобы потом снова нормально ее контролировать,— автоматически объяснила девушка.

— Понятно,— кивнул Драко.— А это... Это была волчица?

— Да,— Пэнси слабо, нежно улыбнулась.— А что?

— Ничего,— улыбнулся в ответ Драко, не замечая пронизывающего ветра. От ее улыбки сделалось гораздо теплее, чем он мог ожидать.— Просто красивая очень.

— Я знаю,— все также улыбаясь ответила девочка.

— Не знал, что ты умеешь вызывать Патронуса,— задумчиво произнес слизеринец.

— А я и не умею,— пожала плечами Пэнси.— Она как-то сама приходит.

— Это хорошо,— ответил Драко.— Значит, думаешь о чем-то хорошем.

— Это необходимо, чтобы успокоиться и контролировать магию,— объяснила Пэнси.— Я обещала себя контролировать.

— Кому обещала?— с интересом спросил он.

— Ему,— просто ответила она.

Дополнительных вопросов не потребовалось, Драко знал, о ком она говорит, и теперь только молча смотрел, как по разом изменившемуся личику слизеринки пробежала тень, и оно вмиг стало очень, мучительно серьезным. Минут десять прошли в полном молчании, Пэнси ничего не говорила, а Драко не решался спрашивать, очнувшись только тогда, когда из болотно-зеленых глаз по бледным щекам покатились быстрые дорожки крупных, неудержимых слез.

— Пэнси, что случилось?— обеспокоенно спросил он.— Я могу чем-то помочь?

— Не думаю,— сквозь слезы ответила она.

Фактически это был первый раз, когда Драко вживую видел ее слезы. Хотя нет, второй— если считать ту жуткую сцену в Омуте памяти. И он снова замолчал, терпеливо ожидая и не решаясь прикоснуться, чтобы не сделать хуже. И его терпение было вознаграждено: девушка заговорила. Сама, без вопросов, отчаянно и откровенно.

— Он же обещал, понимаешь? Обещал мне вернуться!

— Понимаю,— осторожно ответил он, с трудом преодолев ком в горле.— Если обещал, значит, вернется. Он же никогда не нарушал свое слово, помнишь?

Пэнси судорожно кивнула и беспокойно поерзала на камне, сильнее закутавшись в мантию, заправив волосы за ухо и прикусив губу. С удивлением Драко обнаружил, что чувство ревности уже не выступает в нем так явно, почти полностью заглушаемое состраданием, желанием хоть как-то ее защитить и хоть чем-то помочь. Только бы она не плакала... Обнять бы... Хотя нет, нельзя. Это только напугает ее, и теперь он понимал это с неотвратимой ясностью, что и неудивительно. Как он ненавидел это накрывающее с головой чувство собственной слабости и беспомощности!

— Где он, Драко?— спросила она, глядя на снег у себя под ногами.— Что с ним? Почему его нет? Почему его до сих пор нет?!

Ее голос к концу фразы сорвался на крик, ветер и дождь усилились, а слезы потекли по щекам еще быстрее. Не удержавшись, Драко протянул руку и осторожно сжал ее ладошку в своей. Пэнси отреагировала спокойно, и он выдохнул с облегчением.

— Он жив, слышишь? И он вернется,— уверенно заявил он, заглядывая ей в глаза.

— Тогда почему я его не чувствую, Драко?— жадно впиваясь в него взглядом, спросила она.

— Не чувствуешь?— нахмурившись, недоуменно переспросил он.

Девушка кивнула и показала ему совсем маленький фиал с золотистой жидкостью внутри.

— Это его вещь,— пояснила она. — А у него есть моя. Это необходимо для нашей связи. Он так решил, чтобы оградить меня от Темного Лорда, потому что в результате того самого ритуала Черная Метка теперь находится во мне, хоть и не видна. У него только картинка... И он обещал, что с помощью этих вещей мы сможем друг друга чувствовать. Но я его не чувствую, понимаешь, Драко? Не чувствую!

В голосе девушки ясно слышалось отчаяние.

— А может, он и не хочет, чтобы ты его чувствовала?— робко предположил он, и на недоуменный взгляд девушки поспешил добавить:

— Он же сильный маг, и наверняка может блокировать доступ к своим эмоциям.

— Возможно,— помолчав, задумчиво ответила Пэнси.— Но зачем?

— Наверное, есть причины,— пожал плечами Драко.— И еще... Пэнси, спасибо, что рассказала. Это странно, что ты доверяешь мне, независимо от того, что произошло.

— Дело не в доверии,— покачала она головой с горькой усмешкой сквозь слезы.— Мне просто надо было с кем-то поговорить, и тут выяснилось, что кроме тебя у меня больше никого и не осталось. Даже родителей. Ты мне нужен, Драко. Мне было плохо без тебя.

— И ты мне нужна,— ответил он совершенно серьезно.— Прости меня...

— Давно простила. Еще там,— ответила девушка.

— Нет, я о другом...— Драко встал и отпустил ее руку.— Амбридж копает под Декана, ты знаешь?

— Знаю,— кивнула Пэнси.— Она вызывала меня к себе и интересовалась моими с ним отношениями.

— И что ты сказала?— нахмурился слизеринец.

— Что мне очень лестны ее предположения, но подтвердить их я не могу при всем желании,— криво усмехнулась девушка.

Драко истерически расхохотался.

— Дерзко,— прокомментировал он, когда ему удалось унять смех.— А проблем потом не будет?

— Каких еще проблем?— недоуменно спросила Пэнси.— Мы с тобой и так по уши в помете соплохвостов, хуже уже быть не может. А теперь и Снейпа нет, и терять мне больше нечего... Совсем. Если только тебя, но ты ей вроде дорожку перебежать еще не успел.

— Вот именно: еще пока не перебегал...— отводя взгляд, тихо произнес Драко.— А очень даже наоборот...

— Что ты имеешь ввиду?— нахмурила лоб Пэнси.

— Прости меня,— быстро заговорил мальчишка, словно до безумия боясь передумать и замолчать.— Я знал, что Амбридж копает под Декана и предложил помогать ей. Проще говоря— стучать.

— Зачем?— спокойно, безэмоционально спросила девочка.

— Не знаю, как объяснить...— Драко с трудом подбирал слова.— Наверное видел в нем врага, препятствие, и пытался его устранить всеми доступными мне способами.

— Но он устранился сам...— кивнула она.— Ты рад?

— Нет,— совершенно искренне, уверенно ответил мальчик.

— Почему?

— Потому что тебе от этого плохо, Пэнси. А я этого не хочу,— просто объяснил он.— Я и так многого наворотил. Я виноват перед тобой и искалечил твою жизнь к драной мантикоре.

— Что ты имеешь ввиду?— снова спросила она, нахмурившись и прикусив губу.

— Эту Метку,— легко соврал Драко. Но этого оказалось достаточно и Пэнси понимающе кивнула.

— И что ты будешь делать, когда Декан вернется?— ровно, деланно-безразлично спросила она.— То же, что и собирался? Сотрудничать с Амбридж?

Драко только молча покачал головой.

— Значит, у тебя будут проблемы,— заключила девушка тоном, которым обычно говорят о чем-то очевидном, само собой разумеющимся.

— Какие еще проблемы?— саркастически ответил мальчик ее же словами.— Ты же помнишь, в чем мы находимся по самые уши?

Девушка слабо улыбнулась и подала ему руку. Драко помог ей встать и только сейчас заметил, что разбушевавшаяся стихия наконец угомонилась.

— Холодно, пойдем в замок,— устало предложила девушка.

Молча направляясь к Хогвартсу следом за Пэнси Драко впервые за все это время почувствовал вкус окружающего его зимнего воздуха. До календарной весны оставалось еще две недели, но в душе слизеринца уже сейчас оживала природа и пели птицы. И хотя чувство вины никуда не делась, но дышалось ему уже намного легче. Она рядом, снова, и простила его. За все. В который раз мальчик думал, что Пэнси намного лучше и сильнее его самого. Он бы не простил. Но они необходимы друг другу и вместе обязательно справятся... Надо только попробовать снова связаться с мамой и отцом и выяснить, где все-таки носит их Декана.

Muse/Aftermath

Очередная сова вернулась ни с чем. Драко Люциус Малфой заметно нервничал, но с Пэнси старался вести себя максимально спокойно: девочка и так все время чувствовала себя как на иголках и часто оглядывалась, все еще пытаясь найти глазами знакомую черную фигуру. Драко понимал, что это, скорее всего, уже бесполезно, ведь прошел целый месяц со дня исчезновения слизеринского декана, но, разумеется, попросить ее перестать ждать у него не хватало духу. И вместо этого он с завидными регулярностью и упорством отправлял в Малфой-мэнор сову за совой в тщетных попытках получить хоть какую-то информацию касательно домашней атмосферы, жизни и здоровья собственных родителей и судьбы слизеринского декана.

Кстати, что примечательно, руководство школы молчало, и даже Амбридж притихла, время от времени лишь конспектируя уроки оставшихся преподавателей и делясь со всеми желающими и особенно нежелающими своими ценными заметками по части педагогики и целевой направленности современного образовательного процесса. Преподаватели скрипели зубами, но терпели. Особенно тяжело приходилось профессору Спраут, снова вынужденной вести уроки слизеринского декана, и пару раз Драко слышал, как она уговаривает Дамблдора найти Снейпу другую замену, так как зельевара на горизонте как не было, так и не предвиделось.

С каждой пустой совой надежда Драко не таяла и ему казалось, что следующая сова обязательно принесет долгожданные новости. Безрезультативность не обескураживала, но в достаточной степени выбивала из колеи. Отец еще мог не ответить на его письма в воспитательных целях или ввиду собственной занятости. Но если не отвечала мама, это значило только одно: его связь с родителями была нежелательной для Темного Лорда, и о возможных причинах бесполезно было даже думать.

Пэнси все также уходила на опушку Запретного леса по вечерам, в то время как Драко, как и прежде, взваливал на себя все ее и свои обязанности по контролю за младшекурсниками, благо старшие уже были в полной мере самостоятельными и с ними проблем у слизеринского старосты не возникало. Пэнси не любила, чтобы Драко в такие моменты составлял ей компанию, но он все равно время от времени приходил на ту же поляну и наблюдал за ней издалека. Во-первых, это всегда было красиво, а во-вторых, это позволяло ему лучше понимать ее настроение и меньше переживать. О Снейпе они больше не говорили, но Драко и так чувствовал, что она каждую минуту думает о нем и ждет.

Хотя были люди, которых Пэнси совсем не ждала, а даже наоборот. Мистер Паркинсон четырежды посещал школу, чтобы повидать дочь, но каждый раз она наотрез отказывалась говорить с ним, а последние два раза и вовсе не вышла из комнаты, даже по зову директора, который с философским спокойствием объяснил ее отцу, что у девочки переходный возраст и ей нужно всего лишь привыкнуть к мысли о том, что скоро она перестанет быть единственным ребенком в семье. Для Драко это стало новостью, но обсуждать это с Пэнси он не стал, вместо этого только внимательнее за девочкой наблюдая.

Вот и сейчас высокий сероглазый блондин искоса наблюдал из-за куста, на который облокотился спиной, за той самой поляной с большим округлым камнем в центре и девушкой, сидящей на нем и задумчиво рассматривающей большую серебристую волчицу у своих ног. К слову, волчица уже не реагировала на него и не исчезала при его приближении, что существенно облегчало ему процесс наблюдения и позволяло и впредь оставаться незамеченным, да и магия Пэнси, круша и сжигая все, до чего могла дотянуться, узнавала его и обходила стороной. Ну, по крайней мере, ему так казалось. Да, Драко все еще был до нитки сырым, что ставило под сомнение его неуязвимость для магии Пэнси, однако он справедливо рассудил, что будь иначе, он бы уже захлебнулся. Внезапно девочка встала и повернулась прямо в его сторону.

— Иди сюда,— позвала она.— Все равно ведь не оставишь в покое.

Сомнений не было— Пэнси обращалась к нему и мальчик, слегка смутившись, подшел к подруге.

— Давно ты заметила?— стараясь не смотреть ей в глаза, спросил Драко.

— Ты про сегодня?— насмешливо поинтересовалась девушка.— Или вообще?

— Вообще.

— Ну, с неделю назад где-то,— пожала она плечами.— Просто ты сидишь всегда на одном и том же месте, и там трава всегда относительно сухая и не обожженная. Не такая, как везде.

— Понятно,— неловко буркнул Драко, проклиная свою недальновидность и внимательность Пэнси.

— Присаживайся,— девочка кивнула на камень, который только что занимала сама.

— Ну вот еще,— презрительно фыркнув, возмутился Драко.— Моя фамилия Малфой, а не Уизли. Сидеть в присутствии девушки, к тому же занимая единственное для этого место... Увольте.

С этими словами он бросил на мокрую траву свою мантию и гордо уселся сверху, подобно только что коронованному принцу. Пэнси смерила его серьезным любопытным взглядом и внезапно звонко, громко рассмеялась. Совсем как тогда, в первую их встречу, вспомнилось мальчику. С тех пор прошло уже несколько лет и он научился реагировать на невинные, беззлобные насмешки Пэнси спокойно. Вот и сейчас он лишь смущенно улыбнулся. А девушка уселась обратно на камень, напротив него. Волчица все это время старательно делала вид что спит, и не вела даже ухом.

— Какие новости... из дома?— слегка запнувшись, старательно выговаривая последнее слово, спросила девочка.

— Никаких,— удрученно покачал головой Драко. — Совсем как тогда.

— Я надеюсь, ты не собираешься наведываться туда, как в тот раз?— настороженно уточнила Пэнси, стараясь перекрыть голосом шум воды и ветра.

Драко только грустно покачал головой. Признаться, он вообще последнее время испытывал определенные трудности с принятием решений, опасаясь, что они снова могут кому-то навредить. Следующие десять минут прошли в молчании. Драко сосредоточенно разглядывал свои руки, а Пэнси, сняв изящные полуботиночки, слегка поглаживала ногами спину лежащего перед ней Патронуса. Затем, закутавшись поплотнее в свою мантию, словно вдруг очень замерзла, и обхватив себя руками, нахмурилась и прикусила губу.

— Джокер прилетал,— как бы между прочим обронила она.

— Джокер?— задумчиво переспросил Драко.

— Ну да, воробей его,— пояснила Пэнси.

— Хм...— нахмурился мальчик.— И что? Это такая редкость? Это что-то значит?

— Думаю, да,— серьезно ответила она, заправив волосы за ухо.— Особенно учитывая то, что все это время его не было. Это умная птица, и очень верная. Он бы не появился просто так. Хотя... Возможно, мне просто хочется в это верить. Ты же понимаешь. Ну, что он жив и пытается таким образом напомнить о себе, дать мне знать, что все в порядке...

— Понимаю,— кивнул Драко и осторожно взял ее за руку. Хотя на самом деле Драко совсем не понимал, с чего бы их декан стал докладывать что-либо касательно своей персоны одной из своих учениц, да еще и посредством какой-то невзрачной, нелепой пичуги. И тут его словно осенило.— Пэнси, где он сейчас?

— Кто?— непонимающе переспросила девочка, обескураженная столь внезапными переменами в облике слизеринского принца.

— Ну воробей этот, кто же еще?— Драко жадно пожирал слизеринку взглядом.

— Не знаю,— ответила она.— Еще недавно был здесь.

— Ты можешь его позвать?— настойчиво сжал ее руку мальчишка.— И попросить, чтобы он передал от меня весточку отцу или маме. Я помню, мы с Северусом... с ним, тогда, давно, передавали через него почту... Я просто боюсь, что на мой зов он не откликнется и не послушает меня...

Голос слизеринца с каждым словом звучал все тише и неувереннее, но Пэнси только провела указательным пальцем по губам и медленно кивнула.

— Джокер? Джокер, ты нам нужен!— позвала она громко и уверенно.

Из гущи леса на зов прилетел знакомый растрепанный птиц и, усевшись на траву неподалеку, выжидательно уставился на Пэнси, полностью игнорируя Драко.

— Отнеси, пожалуйста, весточку родителям Драко,— попросила девушка.

Джокер в ответ что-то прочирикал и сел на плечо Пэнси. Расценив это как знак согласия, ребята почти бегом отправились в школу, так как писать мокрыми перьями, по мокрому пергаменту на мокрой поверхности не представлялось возможным. И вот, у камина в слизеринской гостиной письмо, наконец, было написано, а птиц отпущен в ночь.

"Отец, мама... Пишу не первый раз, но от вас так и не удалось получить ни строчки. Совы, видно, слишком заметны, поэтому отправляю это письмо с воробьем. Прошу, черкните хоть пару слов и передайте обратно с этой же птицей как можно быстрее. Я в порядке, надеюсь, что у вас тоже все относительно хорошо. И еще... Ребята интересуются, где Декан и вернется ли он в школу. Вам что-нибудь известно? Жду ответа.

Ваш сын, Драко Люциус Малфой."

Неоднократно прокручивая такое путаное и сумбурное послание в голове по одному слову, Драко уснул. Его сон был странным, абсурдным и пугающим одновременно. В обступившем со всех сторон сумраке на высоком раскидистом дубе сидел облезлый лохматый волк, отчаянно скользя лапами по толстой ветке и всеми силами пытаясь удержаться. В его пасти был клочок красного флага, который он держал цепко, опасаясь уронить. Под дубом сидела стая красивых, мощных, откормленных кошек всех пород и мастей. Они жадно ловили каждое движение волка, явно ожидая, пока он оступится и упадет.

За всем этим нервно наблюдала волчица, чем-то похожая на Патронус Пэнси, не решаясь подойти и вмешаться. Одна из кошек, белая с крупными рыжими пятнами, осторожно полезла по стволу, пытаясь застать волка врасплох, и в момент, когда она уже, находясь в прыжке, едва не коснулась волчьего загривка, ее сбила серая молния ринувшейся наперерез волчицы. Кошка противно зашипела и испустила дух, а волчица только мелко дрожала, облизывая окровавленную пасть и гордо и уверенно глядя на вмиг обступивших ее кошек.

Волк на дереве дернулся и выпустил из пасти обрывок красного флага. Драко чувствовал, что флаг не должен коснуться земли, и уж во всяком случае, он не должен достаться кошкам... Мальчик, плохо отдавая себе отчет в том, что делает, схватил падающий обрывок красной материи прямо в воздухе и проснулся.

Дыхание было тяжелым, а в комнате казалось до невозможности душно. Накинув теплую мантию прямо поверх пижамы, Драко отправился в совятню, и едва войдя в помещение для птиц, был оглушен бойким, звонким и самодовольным чириканьем. В этот момент он, чистокровный маг в Мерлин знает каком поколении, наследник и единственный сын аристократа волшебной Британии, готов был лично расцеловать каждый сантиметр тщедушного тельца маленького воробышка. Похвалив себя за то, что не забыл взять с собой хлеба, он накормил воробья и жадно всмотрелся в прыгающий, что явно указывало на спешку, почерк своего отца.

"Здравствуй, Драко.

У нас с мамой все в порядке. Я уже хожу, но так повезло не всем. Полагаю, ты уже знаешь о смерти Алекто Кэрроу? Недавно ее брат тоже покинул этот мир. Подробности тебе знать ни к чему, просто имей ввиду, что в данный период времени появляться дома опасно. Надеюсь, тебе хватит ума больше не вмешиваться в события, не имеющие к тебе отношения. Что касается Декана, то передай "ребятам", что он жив и находится у себя дома в Коукворте, в Тупике Прядильщиков. И от меня лично предупреди их, что соваться им туда не следует, дабы не поставить под угрозу свою и его жизнь. Хотя куда уж больше... Мама просит тебя быть осторожнее и беречь Пэнси. Не спускай с нее глаз, это опасно. Мистер Паркинсон очень переживает. Больше писать не могу. Где ты взял эту нелепую птицу?

Твой отец, Люциус Абраксас Малфой."

Письмо оставило в душе Драко двойственное чувство. С одной стороны, он был рад получить весточку от отца, а с другой— ничего приятного и обнадеживающего отец не писал. Зато Драко теперь знал, что Декан, как обычно, упал на четыре лапы. Кто бы сомневался. Но Пэнси об этом знать не следует. Пусть она вздрагивает от каждого шороха и ждет свою ненаглядную летучую мышь больше, чем сам он ждал свою первую метлу, но в неведении ей оставаться безопаснее. Особенно о том, где именно он находится. С этими мыслями Драко уничтожил письмо и, перепрыгивая через две ступеньки, отправился приводить себя в порядок. До подъема оставалось не более трех часов.

Apocalyptica/Faraway

Резкий звук сильного удара о стену и переливчатый звон бьющегося стекла сменяется зловещим тихим шипением, напоминающим звук кислоты, вступающей в реакцию с твердым веществом. И действительно: на старых выцветших обоях в бледный мелкий цветочек расползается уродливое, рваное и пустое пятно. Очень худой изможденный мужчина с длинными черными волосами чуть ниже плеч, очень живыми, глубоко черными и цепкими глазами и черной же щетиной на лице, которой, по виду, было никак не менее трех дней, с размаху плюхнулся в кресло и закрыл лицо руками.

Он бился над этим зельем уже две недели с тех самых пор, как смог подниматься хоть ненадолго с кровати и худо-бедно соображать и передвигаться по дому. Кровопотеря была слишком большой, чтобы восстановиться вот так сразу, и сейчас Северус Снейп больше напоминал инфернала, чем человека. Сдохнуть хотелось сильнее, чем обычно, но декан змеиного факультета не мог себе этого позволить, проклиная данное по глупости, в который раз уже, обещание. Действительно, ему следовало прекратить давать обещания под действиями эмоций. Но сожаление об одном-единственном опрометчивом слове отступало перед воспоминанием об умоляющем болотно-зеленом взгляде черноволосой девочки.

Нельзя было о ней думать. Все последнее время от запрещенных снов о ней его спасало только сильное, собственноручно сваренное зелье. Он не понимал, что происходит, до тех пор, пока с неделю назад, едва почувствовав в себе достаточно сил для вызова Патронуса, не попытался отправить весточку о себе хотя бы Дамблдору. Но сначала был Темный Лорд, а еще раньше— Кэрроу, который также, как и Пэнси, с завидной регулярностью являлся теперь к нему во снах...

Месяц назад, пробираясь через лес по пути к Малфой-мэнору, Северус в очередной раз тщательно отодвигал назад, за окклюментные щиты, максимум воспоминаний о Пэнси, Дамблдоре и Поттере, рисуя сверху только лишь доказательства собственной верности Темному Лорду. Все чувства и ощущения, противоречащие этому, в том числе жгучую, бесконтрольную ненависть ко всему этому змеиному гнезду с Волдемортом во главе, необходимо было замаскировать и перенести на Дамблдора и Поттера. К Пэнси, Драко и Кэрроу— побольше безразличия...

До Малфой-мэнора оставалось еще около двух километров, которые проще было преодолеть влет, но Северус осторожничал, скрывая от широкого круга большую часть своих способностей в опасении, что его могут увидеть. И не зря. Между деревьями замаячила невысокая приземистая фигура.

— Северус? Какие люди!— добродушно воскликнул Амикус Кэрроу.— Пойдем провожу, Темный Лорд ждет тебя. Причем очень, очень давно.

— Благодарю, Амикус, я в курсе,— Северус многозначительно потер левое предплечье.— И, уверяю тебя, я вполне способен добраться сам. Дорогу помню.

— Нет, Северус,— твердо и серьезно возразил Пожиратель Смерти.— Ты слишком долго игнорировал его зов. Доверия к тебе больше нет, понимаешь...

— Понимаю,— покладисто кивнул профессор и насмешливо добавил:

— Что ж, давай сделаем вид, что ты контролируешь ситуацию. Я пойду первым, ты за мной.

Что-то недовольно буркнув, Амикус Кэрроу подчинился, но уже спустя метров триста пути пошел практически вровень с зельеваром, ни на секунду не замолкая. Северус слушал вполуха, изредка словно выныривая на поверхность океана презрения и ненависти, что он испытывал к этому человеку, и один Мерлин знает, чего ему стоило сохранять спокойствие. Ох, лучше бы он молчал!

— Знаешь, мы с сестрой всегда не очень хорошо ладили. Она была старше меня всего на пятнадцать минут, а вела себя так, словно разница между нами была не меньше пятнадцати лет. Все время учила меня, читала нотации... Хотя сама недалеко от меня ушла. Сорок лет, а замужем так и не была,— вещал Кэрроу.— Но сейчас не об этом. Никогда не думал, что мне будет так ее не хватать. Так ведь ни в чем не провинилась же! Подумаешь— за девчонкой недоглядела. Но Темный Лорд был очень зол... Она ведь в тот день дежурила, когда я отошел по Его зову. Не понимаю, зачем Ему понадобилось ее убивать, если Он сам все время твердит о том, что у нас мало людей?

— Ты сомневаешься в решениях Темного Лорда, Амикус?— вкрадчиво спросил Северус, растягивая слова.

— Нет, что ты? Конечно, нет,— с каким-то суеверным ужасом оглянулся вокруг невысокий Пожиратель.— Всего лишь мысли вслух.

— Я бы на твоем месте поостерегся так мыслить,— сухо одернул его Снейп.— А то недолго и вслед за сестрой отправиться.

Амикус едва слышно выругался.

— Все из-за девки этой. Из-за дочки Теренса. Вот сам не умеет с людьми общаться и дочку такую же дикую вырастил! Я к ней со всей душой, комплименты там, доверие, внимание... А она? Вот, полюбуйся! Шрамы до сих пор не сошли.

Кэрроу продемонстрировал Снейпу незажившие шрамы на руках от укусов и глубоких царапин. Это было последней каплей. Снейп резко остановился и задышал глубоко и ровно, как обычно в периоды бесконтрольного бешенства.

— Мало?— тихо, угрожающе-спокойно прошипел он пребывающему в крайней степени замешательства Кэрроу.— Добавить?

— Снейп, ты чего?— попятился Пожиратель. Его взгляд перебегал с с лица Северуса на зажатую в его правой руке палочку и обратно.

— Ничего,— пугающе-ровно ответил Северус.— Просто заменяю тебе сестру. Тебе не говорили, что несовершеннолетних девочек трогать нехорошо?

— Да ты чего, Сев? Твоя девка что ли? Хотя о чем это я... Она сама этого хотела!— испуганно тараторил Амикус, даже не пытаясь достать волшебную палочку.— Сразу видно, что мало общаешься с противоположным полом и не разбираешься в женской психологии. Поверь, такие, как она любят грубость и настойчивость, любят, чтобы их добивались!

Это было последней каплей. Амикус пискнул и судорожно дернулся, схватив в кармане палочку, но достать ее не успел. Один резкий взмах оружия Северуса— и из многочисленных глубоких порезов на теле Кэрроу полилась густая темная жидкость. Амикус только пораженно осматривал себя, словно не веря своим глазам, и беззвучно открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег.

Палочка в руке Северуса дрожала от смеси страха, острой ненависти и отвращения. Ему не хотелось больше видеть этого человека никогда. Прямо начиная с этой секунды. Плохо отдавая себе отчет в том, что делает, профессор зелий снова описал в воздухе замысловатое движение, управляемый одной лишь ненавистью с редкими вкраплениями отвращения. Из его палочки закрутился в спираль мощный поток жгучего пламени и мгновенно скрыл от него панический ужас, мелькнувший в глазах полумертвого Пожирателя. Северус еще услышал его резкий вскрик и на мгновение увидел его рефлекторный порыв отшатнуться, а затем Адское пламя поглотило его вместе с несколькими окрестными деревьями, выжигая все живое на своем пути и скрылось, подчиняясь воле дрожащего черноволосого мужчины.

Потом все было как во сне, и он помнил только урывки. Помнил, что его тошнило. Сильно. И долго. Помнил, как он шел дальше, почти не чувствуя практически раскалившийся добела кулон. Не помнил, как оказался перед Темным Лордом, но помнил весь разговор в подробностях.

— Северус,— хрипло протянул он, поглаживая волшебную палочку длинными белыми пальцами.— Ты один? Мне следует серьезно поговорить с Амикусом, дабы он не повторял впредь ошибок сестры.

— Амикуса больше нет, Повелитель,— тихо и уверенно отвечал мертвенно-бледный профессор.

— Вот как?— голос Волдеморта звучал спокойно и безразлично.— И почему же?

Вспоминать об этом было трудно, а говорить— не поворачивался язык, и зельевар только беспомощно молчал, старательно игнорируя новые рвотные позывы.

— Покажи мне!— голос Волдеморта звонко и властно просвистел у его уха, и Северус, подавив крик от бесцеремонного ментального вторжения, упал перед ним на колени, всеми силами стараясь мобилизовать свои окклюментные возможности. А потом его отпустило. Он лежал на полу, свернувшись в клубок и беспомощно хватал ртом воздух. Волдеморт молчал.

— Вот, значит, как,— задумчиво протянул он спустя минут десять.— Интересно. Только не совсем понятно. Чего ты так взъелся на него за эту девочку, Северус?

— Это влияет на ваше решение относительно меня, Повелитель?— вопрос был слишком, чересчур дерзким, но Волдеморт, казалось, вовсе не был оскорблен.

— Напрямую,— ровно произнес он, с интересом склонив голову набок. Но Северус молчал. Темный Лорд встал и подошел вплотную к поднявшемуся на колени профессору, для которого сверхзадачей теперь был даже простой поворот головы.

— Говорил же я тебе, Северус... Убивать— не твой конек,— наполнил кабинет первого этажа Малфой-мэнора холодный шелестящий голос.— Я знаю, как ты защищаешь своих учеников, и это хорошо... Но Амикус не сделал ничего из того, что угрожало бы ее жизни. Конечно, с чистокровными волшебницами нельзя действовать так, как действовал он, и ты вполне имел право его наказать. Но ты значительно превысил свои полномочия, Северус. И теперь ты сам заслуживаешь наказания. Но прежде я должен узнать у тебя, почему ты пошел против своих. Почему осмелился нарушить мои планы и забрать девчонку обратно...

— Это был приказ Дамблдора, Повелитель. Я не мог ослушаться и обмануть его доверие, иначе мы бы потеряли слишком многое. Он бы не понял отказа...— поспешно объяснял профессор.

— Интересно... И ты предположил, что я твои действия пойму? Пойму то, что ты нарушил мои планы своим вмешательством?— тихо рассмеялся Волдеморт.— Да ты оптимист, Северус.

— Конечно, вы поймете, Повелитель...— уверенно заявил он.— Вы же знаете наверняка, кому я служу и чьи планы боюсь нарушить больше всего. Но в этот момент я попал в ловушку и выбрался из нее так, как смог, пытаясь выбрать путь наименьшей потери. Прошу прощения, но я счел свою персону для вас полезнее персоны девчонки...

В кабинете воцарилась тишина. Волдеморт задумался и наконец ответил:

— Твои рассуждения логичны, Северус, и мне понятно твое желание сделать правильный выбор... Проблема лишь в том, что правильного выбора в твоей ситуации не существовало. За тобой много вины, и я действительно начинаю подозревать тебя в предательстве, находя логику в словах моей верной Беллатрикс. Ты рушишь мои планы, не являешься на вызов и практически не даешь никакой информации. И, более того, ты убиваешь моих людей, Северус. Конечно, нам придется сложно без зельевара твоего уровня, но мы всегда можем найти кого-либо равноценного. Или почти равноценного, благо Империус Люциуса действует в высшей степени прекрасно. А теперь, Северус, у тебя есть три минуты, чтобы убедить меня в том, что ты нам нужен, полезен и достоин жить.

Северус безразлично выдавал давно продуманную версию, думая о том, что нисколько не пожалеет, если убедить в чем-то Темного Лорда ему не удастся. Но мелькнувшие внезапно в воспоминаниях умоляющие болотно-зеленые глаза поменяли систему ценностей в секунду. Он должен выжить. Обязан. Он обещал. И он все с большим упорством и желанием говорил Темному Лорду о приказе Дамблдора, о недопустимости такого отношения к чистокровным магам, которое демонстрировал ныне покойный Кэрроу, с особенным мстительным удовлетворением говорил о том, что не являлся на вызов по причине серьезного ранения от преследовавших его Пожирателей во главе с Беллатрикс, и несколько раз сделал на этом акцент на ее имени, и в конце концов о снах Поттера и приказе Дамблдора именно ему, Северусу, с неблагодарным мальчишкой заниматься.

Волдеморт слушал с большим интересом, перемещаясь по комнате из стороны в сторону, не перебивая и изредка кивая в знак одобрения. Когда голос Северуса наконец стих где-то под высоким потолком комнаты, Темный Лорд, наконец, остановился и занял свое привычное место в кресле за столом. А затем, без предупреджения, была долгая, резкая боль и много крови. Потом провал в памяти и кратковременный выход из забытья, ровно для того, чтобы услышать звонкий холодный голос:

— Это последний раз, Северус. Постарайся больше не дать мне повода для сомнений.

После— снова провал, гораздо дольше предыдущего. Сейчас он понимал, что он просто метался в бреду и лихорадке, но в тот момент ощущение у него было такое, что он постоянно, все время находился в каком-то душном и тяжелом сне, из которого не мог выбраться, не мог проснуться. Иногда он чувствовал чьи-то прикосновения и слышал голоса, но не мог их узнать. Зато ему все время снилась она.

Вот она слабо улыбается и подходит ближе. "Вернитесь, пожалуйста!" Вот она касается его рукой... Мерлин, он бы все отдал, чтобы это не прекращалось! Но даже во сне понимал, что никогда не сможет преодолеть разделяющую их пропасть. Зато, отчетливо осознавая нереальность своих видений, он мог позволить себе в них гораздо больше. Он мог прикасаться в ответ, брать ее за руку, осторожно обнимать и даже целовать робко, несмело, в уголок губ. Во сне стирались границы возраста, происхождения, субординации и положения в обществе. Как он потом понял из рассказов Люциуса, именно в такие периоды они с Нарциссой никак не могли сбить его температуру, несмотря на литры вливаемых в него зелий.

Однако недели через две их старания увенчались успехом. Северус пришел в себя и даже начал пробовать самостоятельно передвигаться по тесной комнатушке одной из комнат своего давно полузаброшенного домика в Коукворте. Первой его осознанной мыслью было внутреннее утверждение, что так больше нельзя. Несколько дней он восстанавливал в памяти записи того самого ритуала по обмену душами, и по всему выходило, что привязки не должно было быть.

Тогда что с ним происходит? Откуда у него все эти мысли, непонятные эмоции, желания и фантазии? Должно быть, он сходит с ума. А может, это просто приворотное зелье? Смешно, но за все свои тридцать шесть лет он еще ни разу не пробовал приворотного зелья на вкус. Он прекрасно различал даже их самые тонкие и неуловимые запахи и испарения, и был уверен, что напоить его зельем без его ведома было невозможно. Раз пять за всю его карьеру в Хогвартсе ученицы пробовали это сделать, но он всегда с кривой усмешкой демонстративно брал другой бокал. Последний случай, кстати, был совсем недавно, в прошлом учебном году, но он никогда не интересовался личностью загадочных авантюристок.

Пэнси, конечно, девочка способная, но природная самоуверенность Северуса не позволяла допустить и мысль о том, что она могла его обойти. К тому же это не в ее характере. Слишком себя уважает, чтобы таким образом привлекать чье-то внимание. Да и зачем бы ей это было нужно? Нет, точно не зелье, решил Северус, но на всякий случай выпил сильнейшее отворотное. Бесполезно. Сны не прекратились, и каждую ночь он просыпался, проклиная свое подсознание за то, что оно вообще допускает такие мысли. Проводить какие-либо магические манипуляции он пока не мог, так как был еще очень слаб, хоть и яростно оспаривал это утверждение, если его высказывал Люциус.

Малфой-старший посещал его ежедневно, подолгу с ним беседуя и интересуясь его самочувствием. Кстати, он значительно успокоил Северуса, утверждая, что в бреду он называл только имя Кэрроу, что было не очень приятно, но предпочтительнее имени Пэнси. Хорошо, хоть Нарцисса перестала здесь ночевать, контролируя каждый его шаг, и теперь ограничивалась только передачей ему с эльфом завтрака, обеда и ужина.

А спустя три дня после того, как Снейп очнулся, его посетил сам Волдеморт. Его визит был недолгим, и весь смысл их беседы сводился лишь к тому, что Северусу необходимо было приготовить зелье, эффектом подобное тому ритуалу по обмену душами в сочетании с модифицированными ими зельем старения. Только оно должно было не менять, а отнимать. И не души, а отмеренные годы. Время, если угодно. Иными словами— жизнь. И Северус мог это сделать. Другой вопрос: стоило ли? Он теперь понимал смысл принесенных ему Джокером волосков единорога и фестрала. Это были основные необходимые ингредиенты. В замешательстве Северус всю неделю перебирал в памяти ингредиенты и записывал формулы, осознавая невозможность связаться с Директором. Теперь было ясно, чего хочет добиться Лорд и для чего ему дети. Ему нужны были по сути не они, а их время и жизни...

Джокер крутился рядом, но послать весточку с ним было невозможно— вдруг перехватят. Наиболее безопасным вариантом был Патронус, но на него у Северуса пока не хватало магических сил, и он очень нервничал, чувствуя себя беспомощным, словно котенок. Но вот— неделя подошла к концу и восстанавливающие зелья наконец возымели достаточный накопительный эффект.

Этот шанс нужно было использовать. Глубоко выдохнув, профессор взмахнул своей палочкой, призывая на помощь серебристую лань. Потом часто заморгал и недоверчиво огляделся. Затем— в панике отшатнулся. Серебряный волк, то ли утомившись ждать указаний, то ли обидевшись на такой, мягко говоря, прохладный прием, надменно развернулся и исчез, оставив словно молнией пораженного профессора наедине с повисшим в спертом воздухе маленькой комнатушки вопросом "что это было?"

Лани больше не было. Был волк. Парные патронусы... И он знал, чья пара ему явилась. Только сейчас он понял, что представлял в момент вызова. Ее прикосновение. И чего он ожидал? Следовало успокоиться и не паниковать раньше времени. Дня через три надо попробовать снова.

Но и через три дня ничего не изменилось. Он не мог больше вызывать Патронуса, думая о Лили. А при воспоминании о Пэнси приходил все тот же волк. И Северус проклинал свою осведомленность в магических явлениях, в очередной раз осознавая, что есть вещи, которые он не хотел бы знать. Никогда. По всему выходило, что он... влюблен? В своенравную пятнадцатилетнюю девчонку, которая по совместительству является его ученицей? Да ну, бред какой-то. К тому же, ей скоро будет шестнадцать. Он помнит записи в ее личном деле... Тьфу, Мерлин, о чем это он?! Что теперь делать-то? Это чувство вполне реально и имеет не магическую, а вполне естественную природу. Тролль бы ее, эту природу, побрал!

Он чувствовал, как она переживает. Но она должна перескучать. У нее это пройдет. А он... Ему не привыкать к невзаимности. Это не его счастье, а чужое он брать не привык. Драко ей подойдет идеально. По всем параметрам. Ему надо просто ей не отвечать, не давать себя чувствовать. Блокировать к себе доступ, и она обязательно забудет. И Северус настойчиво игнорировал стук упрямого сердца, которое кричало о том, что не желает, чтобы его забывали. И уж тем более не желает своими руками отдавать ее другому. Теперь он четко понимал, почему ревнует. До сжатых кулаков, до зубного скрежета ревнует, но не может ничего сделать. И не должен.

Пятнадцатое марта наступит без него. И Драко будет с ней. Обязательно будет. Ведь он любит ее и не посмеет обидеть. Он достаточно хорошо ее знает, и подарит ей то, чего она действительно хочет. И пусть. Главное— чтобы ей нравилось. А ревность перетерпится. Однако, чем быстрее приближался ее День рождения, тем хуже Снейп спал. Смесь любви и ревности порождала в его душе целый рой эмоций и мыслей: от благодарности этому дню за то, что она есть до нежелания быть когда-нибудь ею забытым.

И в ночь на пятнадцатое марта он после долгой борьбы с собой наконец сдался, втайне рссчитывая больше никогда не попадаться ей на глаза. Джокер улетел в Хогвартс, унося с собой маленькую легкую коробочку. Передать с ним еще и письмо Дамблдору Северус все же не решился.

Разумеется, он знал, как старик отреагирует на его сообщение. Прикажет приготовить контрзелье. Собственно, на протяжении всего этого времени Северус этим и занимался, впрочем, не слишком успешно. Зелье времени оказалось готовить проще, чем его противоядие. Ну да, ломать не строить... Гораздо проще отнять, чем подарить. Однако легче ему от этого не становилось, и он поливал последними словами свой интеллект и зельеварческие способности, сквозь пальцы глядя на расползающееся по стене пятно кислотно-опасного яда.

Сообщать о том, что он работает над противоядием, он остерегался даже Люциусу, не говоря уж о заглядывающей на огонек каждый день да через день Беллатрикс, что по поручению Лорда интересовалась процессом. Всем он сообщал одно и то же: зелье почти готово, но нужно провести эксперименты и устранить возможные последствия. Благо его знания помогали ему успешно дурить голову всем Пожирателям во главе с Лордом.

Услышав стук в дверь, Северус даже не удивился. Вполне ожидаемо, на пороге стояла Белла.

— Белла, ну в чем дело?— устало спросил он.— Я же тебе вчера уже все сказал. С тех пор ничего не изменилось. Я же обещал, что сообщу, если будут какие-то сдвиги.

Безумная Пожирательница со своими собственными, личными и гораздо более заметными сдвигами опасно-ласково улыбнулась и легко ткнула его в плечо наманикюренным пальчиком. Воздев глаза к потолку, Северус отошел и впустил ее внутрь. Оглядевшись и понимающе хмыкнув при виде кислотного пятна на стене, она без приглашения плюхнулась в полуразвалившееся старое кресло и закинула ногу на ногу. Северус выжидающе молчал, встав напротив и скрестив руки на груди. Одарив его еще одной сладенькой улыбочкой и вызвав у Снейпа невероятно удивившую его самого ассоциацию с Амбридж, она, наконец, заговорила:

— Долго работаешь, Северус, долго... Ну да ладно, это ваше с Лордом дело, я не вмешиваюсь. Мое дело только передать.

На этих словах Снейп недоверчиво хмыкнул и скривил губы в усмешке, но промолчал. А Беллатрикс продолжала, как ни в чем не бывало:

— Ты же знаешь, Северус, как Наш Лорд мне доверяет. И только через меня Он может передавать действительно важные послания.

— Да-да, — нетерпеливо отмахнулся Снейп.— Ближе к делу, Белла. Мне еще работать.

Надув губки, Беллатрикс немного помолчала, и сказала, проглотив обиду на неотесанного, ни капли не впечатленного ее особым положением профессора:

— В общем, советую тебе поторопиться, Сев. Лорд просит приготовить противоядие к тому, что ты сейчас создаешь. А ты еще даже,— тут она сдавленно хихикнула,— первую часть задания не выполнил.

— Это все? — слегка приподняв левую бровь, спросил Снейп.

— Ну, в порядке исключения ты мог бы проявить немного гостеприимства и пригласить девушку на чай,— улыбнулась Белла, соблазнительно облизав губки.

Северус еле спрятал улыбку.

-Как ты очень верно заметила, Белла, у меня горят сроки. Поэтому исключения я буду делать как-нибудь в другой раз.

С этими словами он встал боком к выходу, явно демонстрируя свою готовность проводить гостью. Тяжело вздохнув, Белла неспеша встала и мягкой, уверенной походкой продефилировала к выходу.

-Не скучай, Сев,— ласково промурлыкала она на прощание, легко проведя коготком по небритой щеке профессора зелий. Подавив раздражение, Снейп закрыл дверь и хрипло, истерически расхохотался.

Red/Falling Sky

Skillet/Comatose

Решимость Драко ничего не говорить Пэнси про письмо отца таяла изо дня в день. Девушка совсем перестала есть и, как он подозревал, ориентируясь на все более темные круги под ее глазами, спала она тоже по минимуму. Все это время он уговаривал себя молчать во избежание ее непредсказуемых выходок, однако, чем дальше, тем меньше он был уверен в правильности своих действий. Последнее время Пэнси даже занятия посещала выборочно, предпочитая проводить большую часть времени на том самом камне той самой поляны. Прекратились магические всплески, и мальчик стал бояться, что так она скоро совсем лишится магии. Несколько раз он даже уговаривал ее сходить к мадам Помфри, на что девушка неизменно отвечала категорическим и грубым отказом.

Конечно, в этом не было ничего необычного, и Пэнси никогда не отличалась терпением и сдержанностью, за исключением случаев, когда ей это было выгодно, и Драко пропустил бы ее выпады мимо ушей, если бы это касалось только его. Но Пэнси умудрилась поссориться даже с Дафной Гринграсс, что до сих пор никому не удавалось и казалось в высшей степени невозможным.

Дафна была очень спокойной и рассудительной девушкой среднего роста, с длинными, до середины спины, светлыми, почти как у Драко, волосами, и светло-зелеными глазами, и казалась полной противоположностью взрывной и темпераментной Пэнси. Она почти всегда молчала и старалась говорить только по делу. Одежда Дафны всегда отличалась "излишней аккуратностью", как любила говорить Пэнси, и волосы каждый раз бывали собраны в идеальную, без единого изъяна прическу. Такая педантичность всегда немного раздражала Пэнси, в то время как Драко думал о том, что Дафна наверняка понравилась бы его родителям.

Но пока родителям приходилось слышать только о Пэнси. Природная бьющая через край харизматичность этой девушки напрочь перебивала в глазах Драко нежную, неброскую красоту молчаливой Дафны, которую часто можно было встретить в компании Миллисенты. В великой дружбе этих девушек Драко сильно сомневался, подозревая, что Милли Дафна нужна по большей части в корыстных целях. Училась Дафна очень... ровно. В отличие от Пэнси, у которой в приоритете были заклинания и зелья, по скромной, сдержанной блондинке невозможно было определить, каким предметам она отдает предпочтение, однако ее успеваемость всегда, по всем предметам держалась на уровне "Выше ожидаемого". Ни больше, ни меньше. И то, что Милли стабильно, из года в год каким-то чудом переходила на следующий курс, Драко считал целиком и полностью заслугой Дафны.

Вообще-то он ее даже жалел в досаде на то, что она вынуждена общаться с кем придется вместо того, чтобы выбрать себе более достойного, искреннего и верного друга, ввиду отсутствия таковых на их курсе. Ну, кроме Пэнси, конечно. Но слизеринка с насмешливым и надменным болотно-зеленым взглядом о Дафне не хотела и слышать, находя ее скучной, невзрачной особой без собственного мнения. Драко с такой трактовкой личности девушки согласен не был, однако переубеждать Пэнси не спешил.

И вот совсем недавно, ночью, услышав из общей гостиной Слизерина умеренный, какой-то невнятный шум, он покинул спальню и стал свидетелем события века: Дафна ругалась. Впервые он слышал в ее голосе сталь.

— ...и если ты этого не хочешь— немедленно прекрати себя убивать,— звенел в ночной тишине слизеринской гостиной встревоженный голос зеленоглазой блондинки.

— Ты-то чего так разошлась, Гринграсс?— устало и насмешливо спросила ее Пэнси.— Признаться, я была о тебе лучшего мнения. Стучать на своих... Ай-яй-яй.

— Во-первых, сбавь тон,— холодно ответила Дафна.— А во-вторых, я не стучу, а делюсь опасениями с людьми, которым ты небезразлична.

— Это все понятно,— в голосе Пэнси все также звучала улыбка.— Стукачи всегда придумывают своей подлости красивые названия. Только тебя все это не касается, понятно?

Дафна промолчала, а Пэнси еще более уверенно продолжила:

— Я тебя вообще не понимаю, Гринграсс. Тебе же лучше, если я исчезну. Может, Драко наконец обратит на тебя внимание. Что ты смотришь так удивленно? Я же не слепая. Вижу, что он тебе нравится.

— А вот это уже не касается тебя!— напряженно произнесла Дафна, особенно выделив последнее слово.

— Ошибаешься, Гринграсс,— жестко отрезала Пэнси.— Очень даже касается. Он— мой друг, понятно? Поэтому все, что относится к этому человеку, меня касается. И только попробуй встать между нами. Отравлю к синим пикси, и никто ничего не докажет.

Снова тишина. Какой-то шорох.

— А если он об этом узнает?— наконец раздался в комнате искренний вопрос Дафны.— Что он скажет? Не боишься?

— Будет твое слово против моего,— парировала Пэнси.— И как думаешь, кому он больше поверит?

— Понятно,— спокойно отреагировала Дафна.— Значит, не боишься. А если узнает Декан? Да, именно. Я имею ввиду профессора Снейпа. Ему мне даже доказывать ничего не придется. Узнав о том, что на курсе снова произошло отравление, он мгновенно поймет, чьих это рук дело. Прецеденты были.

Теперь промолчала Пэнси.

— Что тебя так удивляет, Паркинсон?— спросила блондинка.— Да, не одна ты умеешь видеть и слышать. Я знаю, кто отравил наших ребят. А еще я знаю, что Декан такое самоуправство на факультете не поощряет. Как, думаешь, он отреагирует, когда узнает? Все еще не боишься? А, вот теперь вижу, что боишься. Да, мы не знаем, вернется ли он когда-нибудь. Но ты ведь в это веришь. Это я тоже вижу.

— Зачем тебе все это нужно?— бесцветным голосом спросила Пэнси.— Чего ты от меня хочешь?

— Я, кажется, уже сказала, — ответила Дафна.— Хочу, чтобы ты перестала себя убивать.

— Зачем?— настойчиво и пусто повторила Пэнси.

— Да жалею тебя просто. Что непонятного?— удивилась ее собеседница. Драко даже зажмурился, ожидая реакции подруги. Он хорошо себе представлял, чем чревато проявление жалости к ней. И действительно, после короткой паузы девушка словно взорвалась:

— Жалеешь меня, Гринграсс? Мне кажется, уместнее было бы наоборот. Это мне следует пожалеть тебя, Дафна! Мне! Сколько времени ты уже с ума по нему сходишь? Молча, тихо и в сторонке. А он со мной. Видишь? Со мной! И на тебя не смотрит. И не посмотрит никогда! Так что жалей лучше себя, понятно, кукла фарфоровая?

Минут пятнадцать в комнате было тихо, и сколько ни прислушивался, Драко не мог уловить ни звука. О том, чтобы выйти из укрытия или отправиться обратно в комнату не могло быть и речи: разговор девушек был слишком интересен, чтобы играть сейчас в благородство. Первой заговорила Дафна:

— Посмотри на себя, Пэнси. От тебя же скоро совсем ничего не останется. Стихийная магия перестала проявлять себя, и думаю, что это еще не предел. Ты же волшебница, Пэнси. Чистокровная волшебница. Но еще немного— и магию ты потеряешь совсем. Хорошо, если не жизнь.

— Не нужно играть со мной в дружбу, Дафна. Ты не хуже меня знаешь, что она возможна где угодно, только не в нашем серпентарии,— откликнулась Пэнси. В голосе ее ясно звучали слезы.

— А как же вы с Драко?— тихо спросила Дафна.

— А мы с ним пара,— дерзко прозвучал ответ ее собеседницы.

Снова тишина, а потом голос Дафны:

— Вы друзья, Пэнси. Не больше. И ты сегодня сама об этом сказала.

— Он меня любит,— упрямо и уверенно произнесла темноволосая слизеринка.

— А ты его?— мгновенно спросила блондинка с неподдельным интересом.— Хотя, конечно, это не мое дело. У нас ведь не принято лезть в душу. Просто хочу, чтобы ты знала: ты интересна мне, Пэнси. И то, что ты нравишься Драко, делает тебя еще интереснее для меня. Ему будет больно, если тебя не станет. Пожалуйста, больше так не делай. Ведь в следующий раз меня может не оказаться рядом. И никого другого тоже.

Снова тишина. Затем— шорохи, шаги и звук закрывшейся двери. Очевидно, девушки ушли в спальню. Пэнси, конечно, лучше не трогать, решил Драко, а вот на Дафну можно и надавить для получения интересующей его информации. Это совсем просто, учитывая ее к нему отношение. С этими мыслями Драко удалился в комнату и проворочался до утра, одолеваемый неудержимым любопытством пополам с тревогой.

Буквально дня через три Драко представилась возможность переговорить с Дафной. Это снова была ночь. Сон не шел. Сегодня Пэнси пропустила все занятия. Дафна объясняла всем интересующимся, что Пэнси слегка приболела, но обязательно после наверстает весь пропущенный материал. Никто, разумеется, не верил, но все кивали, понимающе и сочувствующе. После занятий Драко ждал ее в гостиной в надежде, что девушка все же покинет пределы комнаты, хотя бы для того, чтобы повидаться со своим ненаглядным камнем на опушке Запретного леса, но она так и не появилась. Драко не помнил, как задремал. Сон был нарушен тихими, осторожными шагами.

— Дафна?— окликнул девушку Драко.— Ты куда так поздно?

— Прости, Драко, я не могу сказать,— слизеринка старательно отводила глаза.— Но мне очень нужно, правда! Я постараюсь тихо, незаметно! Уверяю, баллы мы не потеряем...

Уверенной, несколько развязной походкой Драко приблизился к ней почти вплотную. Надменная снисходительная ухмылочка... Порядок. Девочка уже не знает, куда себя деть.

— Может, составить тебе компанию, чтобы наверняка?— голос звучит плавно и вкрадчиво. Отец бы гордился.

— Нет, спасибо. Я сама,— Дафна быстро взяла себя в руки. Молодец, конечно, но нам это пока не нужно...

— Хм... А это может подождать?— сменил тактику Драко, вмиг став встревоженным и потерянным. Давление на жалость сработало тоже.

— Что-то случилось?— мгновенно отреагировала Дафна, обеспокоенно вглядевшись в его лицо.

Драко лишь махнул рукой и спрятал лицо в ладонях, тяжело усевшись в ближайшее кресло. Мужчина сел в присутствии женщины... Она не Пэнси. Ее должно это насторожить. И действительно, несколько секунд попереминавшись с ноги на ногу, Дафна присела напротив. Молча, выжидая и сочувствуя. И Драко, словно нехотя, заговорил:

— С Пэнси что-то происходит. Она перестала есть, ее магия исчезает, а про занятия, которые она пропускает, я вообще молчу. И вот сегодня ты говоришь, что она приболела. Что с ней, Дафна? Ей стало хуже?

Умоляюще посмотрел прямо ей в глаза. И снова получилось: девушка замолчала и опустила взгляд. Да, ничего стоящего она не говорит... И вообще ничего не говорит, зато теперь Драко был уверен, что она не станет врать ему и изворачиваться. Что ж, добьем. Он резко подался вперед, снова приблизившись к ней вплотную и не отпуская ее взгляд. Голос снова тихий, завораживающий и вкрадчивый:

— Так куда ты собиралась, Дафна? И что с Пэнси? Все это связано, ведь так?

Она смотрит в его глаза, не в силах оторваться. На ум Драко пришла нелепая ассоциация с кроликом и удавом, которую он раздраженно прогнал прочь. Он порывисто взял ее руку. Теперь он снова умоляет.

— Скажи мне, Дафна. Прошу тебя,— голос парня дрожит.— Я не знаю, что мне делать. Ты же знаешь что-то... Я теряю контроль.

Взгляд в сторону и вниз. Ее ладонь легко сжимает его пальцы.

— Пойдем,— говорит она, решительно кивнув головой.

Душа ликует. Поведенческие техники снова сработали безотказно, спасибо отцу. Поспешно молча следуя за Дафной, Драко с удивлением понял, что они направляются не куда-нибудь, а к квиддичному полю. Там, в темном безлунном небе, затянутом серыми, словно нарисованными облаками, бешено мелькал маленький женский силуэт на потрепанной метле. Ее волосы развевались от резких движений летательного инструмента, что хаотично выписывал в пропитанном свежестью ночном воздухе совершенно немыслимые, опасные фигуры, хотя ее, казалось, это совсем не заботило. Дафна стояла рядом с Драко, испуганно вцепившись в его руку, в другой напряженно сжимая волшебную палочку, и он был уверен: если бы не необходимость не выпускать фигурку в небе из виду, она бы даже отвернулась или зажмурилась.

Только сейчас, с пятиминутным опозданием, к нему пришло узнавание. Это была Пэнси.

Вспоминая презрение девушки к квиддичу, полетам и всему, что с этим связано, Драко с трудом укладывал в голове это внезапное, словно вспышка осознание. Несмотря на то, что девушка тщательно скрывала истинные причины своей нелюбви к волшебному спорту, Драко знал, подсознательно чувствовал, что она боится. Боится высоты. "Рожденный ползать летать не должен,"— шутила она.

Зато теперь он узнавал, до последней капли узнавал ее привычку бросать себе вызов. Как она здесь оказалась? Как прошла мимо него? А он даже не услышал... Из-за двойственности возникших в груди чувств он даже не мог определиться, что ему сейчас следует сделать: не вмешиваться, позволяя девушке оживать душой, рискуя жизнью собственного тела, или, схватив метлу, стащить ее на землю за шиворот, хорошенько отругав за то, что так напугала... Ну кто ж так летает?! Нельзя! Жить надоело, что ли? Осознав то, что на последний вопрос получить ответ он не хочет, Драко все же остался стоять, где стоит, тоже вытащив волшебную палочку и напряженно глядя в небо.

Он не помнил, сколько времени они вот так стояли с Дафной, взявшись за руки и наблюдая за этими сумасшедшими сальто, пике и бочками, но как только Пэнси, заложив очередной крутой вираж, твердо встала ногами на землю, они отдернули руки, словно обжегшись о небольшой, но ощутимый электрический разряд. Не сговариваясь, они тихо, чтобы не попасться Пэнси на глаза, побежали в слизеринскую гостиную через спящий школьный двор.

Еще неделю, до самого дня рождения Пэнси, пятнадцатого марта, Драко обдумывал свой подарок, тщательно взвешивая все "за" и "против". Одна часть его души противилась этому, другая же твердила, что это ее день, и ее радость, которая должна быть, несмотря ни на что. А за ее радость Драко готов был отдать что угодно. И даже собственное спокойствие и сон.

Пятнадцатого марта было холодно. Пэнси вела себя также, как и в любой другой день, и ни одежда, ни косметика, ни настроение девушки ничем не выдавало ни единого намека на ощущение праздника. Драко знал, что она не любит этот день и каждый раз старался придумать для нее что-то особенное. Проблема была лишь в том, что он никогда не мог угадать ее желания. Однако сегодня он точно знал, что его подарок ей понравится. Чувствовал это.

То, что ей сегодня дарили однокурсники, завтра будет выброшено домовыми эльфами из мусорного ведра, и это тоже Драко знал. Цветы Пэнси не любила, к конфетам и игрушкам относилась пренебрежительно и формально-банальные статуэтки ангелочков, купидончиков и прочих херувимов не жаловала тем паче.

Сегодня Драко впервые задумался, насколько на самом деле всем все равно. Подарки преподносились без желания угодить, порадовать. Просто дань традициям и никому не нужной вежливости. Ни грамма тепла и искренности. И сегодня он впервые понял, почему девочка ненавидела этот праздник. Разогнав пораньше по спальням всех студентов младше четвертого курса, Драко наконец решился. Взяв в руки увесистый сверток, он отыскал глазами Пэнси. Она сидела на диванчике у камина рядом с Дафной и Миллисентой и что-то убирала в карман. Подарок Дафны? Драко почувствовал легкий укол зависти. У подарка Дафны явно было много шансов не оказаться наутро в мусорном ведре.

Завидев Драко, Дафна и Миллисента, переглянувшись и сказав на прощание пару слов Пэнси, удалились в свою комнату. Но Драко передумал садиться, ощущая необычное волнение и нервозность. Пэнси кивнула ему, приглашая сесть и слабо улыбнулась. В гостиной было тихо, народ почти разошелся по спальням. Не найдя слов, Драко просто протянул девушке сверток.

Она смерила его недоверчиво-удивленным взглядом и осторожно, с предвкушением развернула сверток так, словно его содержимое не было для нее очевидным и могло оказаться чем угодно другим. Гладко отполированное древко "Молнии" отразило гулко потрескивающий огонь камина. Пэнси подняла на друга сияющий взгляд, словно вопрошая, действительно ли она видит то, что видит, и взаправду ли это предназначается ей. Драко только кивнул с довольной ухмылочкой и, схватив ее за руку, почти бегом потащил за собой на улицу.

Слова были не нужны. Ее признательность он ощущал безо всяких там ненужных "благодарю " и "спасибо". Она читалась в ее сияющих от восторга глазах, развевающихся по ветру волосах и радостном, звонком, впервые за последние два месяца, смехе. Сегодня ночью на этом квиддичном поле они были вдвоем, и Драко подумал, что никогда больше не даст ей растворяться одной в этих упругих воздушных потоках одной, уносимой порывами безнадежности и обреченности. Он хотел быть рядом. Более того, он должен был.

Вернулись они далеко за полночь. Точнее, где-то под утро. Он уже забыл, когда последний раз видел Пэнси настолько живой. Ее щеки раскраснелись от ветра, она смеялась и что-то без умолку болтала. Драко слушал через слово, просто наслаждаясь этим редким, явно недолгим проблеском. Очень хотелось пить. Подойдя к одному из стоявших по периметру гостиной буфетов, Драко уже доставал бутылку тыквенного сока, когда голосок Пэнси вдруг оборвался. Резко обернувшись назад, он увидел, что девушка, словно замороженная, смотрит нечитаемым взглядом в маленькую, помещающуюся в ее ладошке коробочку. В несколько шагов он оказался рядом. Теперь его взгляд тоже был прикован к той коробочке.

Он не понимал, почему так дрожали ее руки. При всем желании не осознавал, откуда в ее глазах столько счастья. Не мог взять в толк, почему по ее щекам бегут крупные соленые дорожки слез. Ведь в простой картонной коробке был снег. Обычный снег, белый и холодный. И черный, полузавядший цветок.

В вечно прохладной общей гостиной Слизерина вдруг стало невероятно тепло. Цветок в коробке стремительно оживал под неуверенными, несмелыми прикосновениями пальчиков темноволосой девушки.

Внезапно Драко почувствовал себя очень... лишним? Ему не хотелось сейчас ей мешать. Более того, он четко чувствовал, что не имеет на это права. А Пэнси только подняла на него счастливый, но полный боли и слез взгляд, одними губами прошептав: "Он жив!" и быстро исчезла за тяжелыми дверями спален для девочек, бережно прижимая к груди странную, невнятную коробочку.

Evanescence/Whisper

Когда Драко Люциус Малфой проснулся, день уже клонился к вечеру. Он бы, возможно, поспал еще, если бы не доносившийся из общей гостиной раздражающий гул, раздававшийся в не выспавшемся мозгу гудящим пчелиным роем. Слизеринец тяжело сел на кровати и провел рукой по лицу, досадуя на то, что вчера снова так поздно лег.

Ну да, он в очередной раз пропустил занятия, хотя его это мало трогало. Тоска по родителям и беспокойство за Пэнси сделали свое дело, и мальчик сорвался. Быть сильным, тащить на себе весь факультет, не имея поддержки семьи и друзей, было сложно. И он сделал выбор, предпочтя бесконечной круговерти забот и обязанностей нахождение с единственным оставшимся у него дорогим человеком. Теперь Драко посещал лишь тренировки по квиддичу и те занятия, на которых успевал появиться после почти полноценного отдыха от беспокойной ночи.

Страх Пэнси перед полетами, кажется, пропал начисто. Девочка ощущала себя совершенно свободной, чувствовала, что теперь не одна, и контролировала свою метлу также старательно, как ее саму контролировал Драко. Эти ночи были по-настоящему счастливыми для обоих, ведь в такие моменты в прохладном мартовском воздухе стирались все границы, проблемы и обязанности, которые буквально душили несчастных друзей непомерным грузом ответственности и тревог. Здесь, на пустом квиддичном поле, они могли быть друг с другом, только вдвоем, понимая и поддерживая, не давая друг другу упасть... Во всех смыслах. И только здесь они по-настоящему могли дышать.

Почти постоянно во время бодрствования находясь в воздухе, Драко все лучше проявлял себя на тренировках и все хуже— в учебе. Собственно, в учебе он больше не проявлял себя никак, и даже не представлял, какие оправдания придумывают ему одноклассники, чтобы защитить от интереса, проявляемого к их с Пэнси персонам преподавателями. Долорес Амбридж даже вызывала их для беседы, однако ее приглашение они тоже успешно проигнорировали. Факультет начал стремительно терять баллы и за короткий промежуток времени оказался в самом хвосте турнирной таблицы, что не оказывало на слизеринских старост никакого воздействия. Просто потому, что потеряв так много, невозможно было воспринимать всерьез еще и потерю каких-то формально-бестолковых факультетских баллов.

Казалось, что для Драко и Пэнси больше не существовало окружающих, и только на тренировках по квиддичу Драко переключался, воспринимая своих старых друзей и новых загонщиков слизеринской команды по совместительству, Крэбба и Гойла, а также их капитана, Грэхема Монтегю, которому, к слову, позиция Драко внушала опасения ввиду возможности такой же внезапной потери им интереса не только к учебе и обязанностям старосты, но и к спорту. Драко уверял Грэхема, что такого в любом случае не произойдет, хотя на самом деле совсем не был в этом уверен. Он уже ни в чем не был уверен.

Да что там, тролль побери, происходит?! Раздраженно поднявшись с кровати, Драко отправился в душ и только затем, приведя себя в порядок, вышел наконец в уже изрядно притихшую общую гостиную. Складывалось впечатление, что в гостиной не было совсем никого— такая тишина там стояла, но по факту— все ученики их факультета находились здесь. Абсолютно все, от первого до последнего курса. Кроме Пэнси. Вероятно, тоже еще отсыпается. Винс и Грэг, завидев его, сразу поднялись со своих мест и бесцеремонно утащили Драко подальше от основного скопления народа, который, к слову, все время пялился на Драко так, словно на нем мухоморы росли.

— В чем дело?— без предисловий спросил друзей высокий сероглазый блондин.— Что здесь происходит?

— Спать надо меньше,— недовольно откликнулся Грэг.— У нас тут полный армагеддец.

— Ну говорите уже!— взорвался Драко.

— У нас теперь снова есть зельевар и Декан,— с какой-то странной усмешкой пояснил Винс.

— В смысле?— едва проснувшийся мозг Драко наотрез отказывался соображать.— Снейп вернулся, что ли?

Это предположение самому ему казалось нелепым, хотя он и понимал, что это более чем возможно. Ведь Снейп жив. Пэнси была в этом уверена.

— Да нет,— задумчиво, странно ухмыльнувшись, ответил Крэбб, переглянувшись с Гойлом.— Другой.

— Профессор Роули его зовут,— сказал наконец Гойл.— Торфинн Роули. Кстати, он был очень недоволен тем, что обоих старост его факультета тролль знает где докси носят. Сказал, чтобы вы оба немедленно пришли к нему в кабинет сразу, как только объявитесь.

— Роули?— голос Драко не выражал ни грамма удовлетворения полученной информацией.— Откуда он вообще взялся?

— Распоряжение Генерального Инспектора школы,— в тон ему ответил Грэг. — Снейпа ведь нет, и не предвидится. Вы с Пэнси совсем пропали, на факультете бардак...

— Понятно,— зло оборвал его Драко.— И что теперь? Кто он? Что из себя представляет?

— Пока непонятно, на самом деле,— ответил Крэбб.— Но мужик он мощный. Девочкам понравился...

— Кстати, насчет девочек: Пэнси где?— недовольно перебил друга слизеринский староста.

— А мы откуда знаем? Мы ее сегодня вообще еще не видели,— удивился Гойл.— У девчонок спроси.

Однако, оглядев общую гостиную Слизерина с явным намерением последовать совету, ни Дафны, ни Миллисенты Драко так и не обнаружил. Студенты разбились на небольшие группки до пяти человек и, судя по всему, оживленно обсуждали недавние новости. Несколько раз к Драко подходили студенты более младших курсов и интересовались, как им теперь действовать, на что Драко только отмахивался: ведь он еще сам этого Роули ни разу не видел.

Наконец дверь, ведущая в спальни девочек, отворилась и в гостиную вошли все трое слизеринских пятикурсниц. Переглянувшись с девочками, Пэнси сразу направилась к Драко.

— Ты уже знаешь?— спросил он.

— Знаю,— прозвучал ответ.

— И что?— поинтересовался слизеринец.— Что ты об этом думаешь? Что делать-то будем?

— А я откуда знаю?— вопросом на вопрос ответила девушка.— Я его еще не видела даже. Да и видеть не хочется, если честно. В любом случае, нужно пойти, познакомиться. Выяснить, что он из себя представляет и чего от него можно ожидать.

— Тогда пойдем к нему в кабинет,— пожал плечами Драко.— Кстати, а где у него кабинет?

— Он занял все помещения Декана, за исключением его личных апартаментов,— поморщилась Пэнси.— Наверное, в его комнату просто попасть не смог.

Последняя фраза была произнесена с удовлетворенной, несколько злорадной усмешкой уже за дверями гостиной. Подойдя к знакомой двери кабинета Декана, друзья замерли и переглянулись, а затем Драко уверенно постучал.

— Входите,— прозвучал спокойный мягкий голос.

Кабинет нисколько не изменился с того момента, как они были здесь последний раз. Казалось, что Снейп вышел всего минут пятнадцать назад и скоро вернется обратно. У его письменного стола стоял высокий и молодой голубоглазый блондин спортивного телосложения в дорогой, роскошной мантии темно-зеленого цвета. Он перебирал лежащие на столе перья и пергаментные свитки. Бегло оглядев вошедших, он удовлетворенно кивнул.

— Драко Малфой и Пэнси Паркинсон, если не ошибаюсь,— произнес он, отложив в сторону одно из любимых перьев Снейпа.— Прошу вас, присаживайтесь.

Но Пэнси осталась стоять с абсолютно спокойным, нечитаемым выражением лица, и воспитание не позволило Драко сесть в присутствии девушки.

— Ну что ж,— понимающе ухмыльнулся мужчина.— Можно и стоя, если вам так удобнее. Меня зовут Торфинн Роули, я ваш новый профессор зельеварения и декан вашего факультета. Приступая к своим обязанностям сегодня, я с удивлением обнаружил, что мой факультет практически полностью обезглавлен. Ни одного старосты нет на месте, они не выполняют своих обязанностей и никто не может назвать внятную причину такого бардака на факультете.

— Прошу прощения, господин декан,— ответил Драко со сдержанной ухмылочкой.— Мы слегка приболели. Вот так вот не вовремя совпало.

Роули недоверчиво улыбнулся и всем корпусом повернулся к собеседникам. С минуту он просто переводил взгляд с Драко на Пэнси и обратно, а затем голос его зазвучал твердо и уверенно, наполняя комнату чужими довольно высокими интонациями.

— Драко Малфой... Я собрал о тебе информацию. Знаешь, у тебя блестящая родословная, ты сильный лидер и очень ответственный человек, поэтому я делаю вывод, что для тебя такое поведение совершенно нетипично. Допускаю, что у тебя временные проблемы. Но ты отвечаешь за этот факультет. На тебе лежит слишком многое: учеба, ответственность перед семьей и за факультет, и твоя команда очень надеется на тебя в предстоящем квиддичном матче с Хаффлпаффом. Кстати, насколько я понял, это единственное, что тебя сейчас интересует. Поэтому у тебя два варианта: сложить свои полномочия, потеряв власть, влияние, позиции на факультете, гордость своей семьи и место в команде, либо выполнять свои обязанности в полной мере. Выбор только за тобой.

Потом взгляд новоиспеченного декана задержался на Пэнси.

— Пэнси Паркинсон. Твоя позиция меня, мягко говоря, удивляет. Такое ощущение, что тебя просто подменили за короткий промежуток времени. Успеваемость резко упала, интерес к семье, факультету и чему бы то ни было еще— тоже. Я не буду интересоваться у тебя, что произошло, но предоставляю тебе тот же выбор: отвечать за свой факультет, в частности передо мной, если уж ничье больше мнение тебя не интересует, или уступить позиции другой девочке. Подумай.

Однако Пэнси, не задумываясь, молча положила на письменный стол свой значок старосты и вышла за дверь. Драко растерялся. С одной стороны, ему хотелось немедленно последовать за ней, а с другой— декан его еще не отпускал. Роули, кстати, судя по всему, тоже был в замешательстве. Делая ставку на амбиции девушки, он явно просчитался и теперь, по видимому, поспешно продумывал свою дальнейшую тактику поведения. В конце концов он протянул Драко значок Пэнси.

— Вот. Верни это своей подруге и передай, что я еще не освобождал ее от обязанностей. Меняйте свое отношение к работе. На все про все даю вам три дня. Если ситуация не будет исправлена, я буду считать, что свой выбор вы сделали.

С этими словами он недвусмысленно указал Драко на дверь и вернулся к письменному столу Снейпа. Объяснять дважды мальчику не потребовалось, и он поспешно вышел в коридор. Пэнси он нашел в гостиной в компании Дафны и Миллисенты, которые при виде Драко тактично отошли в сторону. Присев рядом с ней на диван, он молча протянул ей значок старосты.

— Что это?— равнодушно спросила девочка.

— Значок твой, что же еще?— пожал плечами Драко.

— И зачем он мне нужен?— усмехнулась Пэнси.— Наш новый декан достаточно ясно обозначил свою позицию.

— А тебе не кажется, что он прав и нам с тобой уже нужно взять себя в руки?— вдруг спросил сероглазый слизеринец.— Нет, правда. Мы ключевые фигуры этого факультета, на нас все держится... Нам нельзя проявлять слабость.

— Значит, по-твоему, я слабая?— опасно прошипела Пэнси.— По-твоему, проявление силы— это только терпение и подчинение обстоятельствам? В таком случае, да— я слабая. Потому что я не собираюсь спокойно смотреть, как это недоразумение без зазрения совести занимает его место и роется в его вещах. Не собираюсь мириться с отсутствием нашего настоящего Декана. Отказываюсь верить, что он может не вернуться! Не могу, не хочу, ненавижу!

Вскочив, девочка убежала в комнату, оставив ошарашенного Драко одного. Он был уверен, что реакция Пэнси предвзята. Конечно, ей тяжело видеть на месте Снейпа другого человека. Но сейчас этот человек представляет Власть. Этот, а не Снейп. И этот человек может действительно ограничить или совсем отнять у них их собственную власть, силу и влияние. Их авторитет. Только сейчас Драко понял, что действительно этого боится. Роули— человек новый, и чего от него можно ждать неизвестно. Следует присмотреться к нему, прежде чем что-то предпринимать.

А в Пэнси сейчас говорят чувства. Это они мешают ей понять то, что только что понял он. Что им обоим не помешало бы взять себя в руки и делать то, что необходимо, не следуя на поводу собственной импульсивности и опрометчивости. Драко хорошо помнил, как губительны могут быть последствия. Что ж, сегодня ночью им точно не до полетов.

Шанс присмотреться к новому преподавателю представился следующим же утром. Сдвоенное с Гриффиндором зельеварение стояло по расписанию первым. Урок профессор Роули начал со знакомства с классом. Перекличка закончилась уходом факультета Гриффиндор в значительный минус по очкам ввиду разгоревшегося конфликта преподавателя с Золотым Трио, которое высказало недовольство тем, что в ходе знакомства с классом Роули называл только представителей чистокровных, известных фамилий, небрежно обронив, что остальных ему запоминать необязательно, так как совершенно ясно, что выдающихся результатов в магии они все равно продемонстрировать не в состоянии. Снятые баллы возымели эффект и гриффиндорцы молчали до конца занятия, только переглядываясь, возмущенно и обиженно.

Драко никогда не понимал, почему представителям красно-золотого факультета так сложно просто помолчать, оставив свое драгоценное мнение при себе. То ли дело слизеринцы. Их самоконтролю и дисциплине ради собственной выгоды и спокойствия мог бы позавидовать кто угодно... Кроме, разумеется, недалеких и вспыльчивых гриффиндорцев.

Работали студенты исключительно по учебнику. Роули неспеша перемещался по классу, изредка делая замечания и регулируя баланс факультетских баллов. Он прекрасно видел, когда Грэйнджер пыталась помочь Поттеру, Уизли или Лонгботтому, и полностью игнорировал почти открытое общение Дафны с Миллисентой и Драко с Крэббом и Гойлом. Иногда он подходил к ученикам, раздавая ценные советы и помешивая их зелья. Особенно он предпочитал девочек, очевидно, ощущая их к себе интерес. Миллисента, например, раза три позвала его сама, спрашивая о каких-то глупостях, совсем не относящихся к теме урока.

Драко старался держать при себе и раздражение на впечатлительность своих одноклассников, и некоторую гордость за Дафну, которая, кажется, единственная относилась к новому преподавателю абсолютно равнодушно, не скатываясь ни в интерес к нему, ни в откровенную ненависть.

За Пэнси он с каждой минутой переживал все больше. Девочка едва не скрипела зубами, и Драко казалось, что она еле сдерживает себя, чтобы не развернуться и не выбежать из класса как вчера, хлопнув дверью. Роули же, как назло, все больше интересовался именно их с Дафной парой, наворачивая вокруг них круги вместо того, чтобы внимательнее присматриваться к опасно рассеянному Лонгботтому. Дафна обращала на его ценные указания и помощь не больше внимания, чем на лежащую перед ней деревянную ложку, зато Пэнси чем дальше, тем больше закипала.

Драко чувствовал какое-то... раздражение, когда Роули показывал Дафне, как нужно правильно помешивать зелье, встав за ее спиной и взяв ее руку, и облегчение, что ему пока не приходит в голову проделать то же самое с Пэнси.

Однако выдохнул Драко рано. С интересом посмотрев на хмурую черноволосую слизеринку, Роули подошел к ней и что то тихо сказал, приблизившись к ее уху. Девочка отреагировала мгновенно. Сверкнув на него глазами, она быстро схватила сумку и вышла из класса. Роули странно усмехнулся и, потерев подбородок, продолжил урок так, словно ничего не произошло.

После этого начался ад. Пэнси, которая поначалу после долгих уговоров Драко согласилась терпеть присутствие Роули на месте Снейпа, теперь напрочь отказывалась посещать его занятия. С магией девушки начались перебои, она срабатывала либо слишком сильно, либо слишком слабо, и преподаватели, в конце концов, совсем перестали привлекать ее к демонстрации практических навыков. По прошествии трех дней, которые были даны Драко и Пэнси на раздумья, мальчик вынужден был идти к декану один, так как уговорить пойти с собой Пэнси не представлялось возможным. Увидев, что Пэнси не явилась на вызов, Роули, похоже, не слишком удивился.

— Что ж, Драко,— задумчиво протянул он.— Я вижу, что ты сделал свой выбор в пользу ответственности. Это похвально и очень по-мужски. Девочки — слабый пол, и им сложно переключиться вот так сразу, я это понимаю. Поэтому давить на Пэнси не буду. Пусть придет в себя. Но хотелось бы знать, почему она настолько непримиримо воспринимает помощь и заботу... Конечно, есть люди, которым сложно привыкать к переменам, и возможно ей просто нужно время. И я очень надеюсь, что ты ей поможешь понять, что без ее помощи тебе будет сложно управлять факультетом. А теперь можешь быть свободен.

Следуя из кабинета декана в общую слизеринскую гостиную, Драко начинал тихо ненавидеть Роули. Он прозрачно дал понять, что ждет восстановления Пэнси в рядах школьных старост, и что если Драко не сможет ее туда вернуть любым из способов, то покинет их сам. "Без ее помощи тебе будет сложно управлять факультетом"... Интересно, и как он должен это сделать? Как он сможет заставить Пэнси делать то, чего она не хочет? А она совершенно точно не хотела подчиняться этому человеку и выполнять его указания. Нужно попробовать, решил Драко.

Пэнси он нашел в библиотеке. Она что-то писала на пергаменте, прикрыв его рукой, но при приближении Драко убрала письменные принадлежности в сумку, уставившись прямо на него и всем своим видом выражая внимание. Драко решил, что с ней предпочтительнее говорить прямо. Она не Дафна, и все его поведенческие техники знает наизусть, нимало ими не впечатляясь.

— Я только что от... Роули,— сказал он, поостерегшись назвать его при ней деканом.

— И?— без интереса спросила Пэнси.

— В общем, тебе нужно забрать значок старосты, Пэнси,— Драко старался не смотреть ей в глаза.— Он дал понять, что либо мы работаем вдвоем, либо не работает ни один из нас. Мне это нужно, понимаешь? Нужно еще мое место в этой школе. Возвращайся.

Минуты три девушка молчала, а затем нахмурилась и горько произнесла, несколько раз задумчиво проведя по губам указательным пальцем:

— Интересно, почему я должна делать то, что нужно тебе? Или кому угодно другому, но только не мне самой? Хоть бы раз кто-нибудь подошел и спросил: Пэнси, а что нужно тебе?— она особенно выделила голосом последнее слово.

— И что это значит?— напряженно уточнил Драко.

— Это значит "нет",— спокойно ответила она.— Я не хочу этого делать.

— Ты это точно решила?— ровно спросил Драко, и после того, как Пэнси кивнула, словно взорвался:

— Знаешь, Пэнси, я думал, ты мой друг. А ты ведешь себя совершенно эгоистично! Ты прекрасно знаешь, что я потерял дом и почти потерял родителей, я сам и мое положение— это единственное, что у меня осталось! А ты хочешь лишить меня еще и этого?

— Я ничего тебя не лишаю!— Пэнси заняла оборонительную позицию.— Это не я угрожаю тебе потерей места и требую от тебя регулировки не зависящих от тебя вещей! Почему бы тебе не пойти и не высказать Роули все то же самое?

Книги попадали с полок и образовали в библиотеке непроходимый хаос. Теперь на них смотрели абсолютно все. Подоспевшая мадам Пинс запричитала, мягко отчитывая Пэнси, которая только плакала, молча закрыв лицо руками. Выскользнувшая откуда-то из-за ближайших к Драко полок Дафна легонько подтолкнула его к выходу.

— Оставь ее, Драко,— тихо попросила она уже в коридоре.— Ей тяжело. Правда тяжело.

— А мне легко, что ли?— вскинулся расстроенный слизеринец.

— Нет,— сразу ответила ему девочка.— Я слышала часть вашего разговора. На тебя тоже оказывается давление. Просто у вас сейчас разные приоритеты. Тобой руководит прагматизм, а ею— чувства.

— Что-то незаметно,— осторожно произнес Драко.— Если бы она что-то ко мне чувствовала, она не проявляла бы такое равнодушие к моей жизни.

— Ты прекрасно знаешь, что она любит тебя и считает единственным другом,— также осторожно ответила Дафна.

— А тебе-то откуда это знать?— прищурился мальчик.— Я пропустил момент, когда вы стали подругами?

— Чтобы видеть и слышать, не обязательно быть чьим-то другом,— грустно ответила зеленоглазая блондинка.— Не трогай ее, Драко. Мой бесплатный тебе совет.

С этими словами девочка слабо улыбнулась и направилась по коридору в сторону входа в подземелья.

— Дафна?— совершенно неожиданно для самого себя окликнул ее Драко. Она остановилась и медленно обернулась.— А ты бы смогла пренебречь ради меня своими интересами?

Взгляд девушки мгновенно метнулся с его лица в сторону и вниз. Она глубоко вдохнула и на выдохе, медленно и осторожно произнесла:

— Только этим и занимаюсь.

С этими словами Дафна резко развернулась и медленно пошла дальше, больше не оборачиваясь, оставив озадаченному парню пищу для самых разных размышлений.

Пасхальные каникулы прошли в упорных тренировках: Монтегю гонял команду по несколько часов в любую погоду, проиграть Хаффлпаффу было нельзя. Роули появлялся почти на каждой тренировке, раздавая игрокам и даже капитану команды свои ценные указания, и Грэхем отчаянно пытался не демонстрировать новоиспеченному декану, насколько его это раздражает. По мере приближения матча команда все больше нервничала, хотя повода для этого вроде и не было, так как уровень их подготовки впервые за долгое время действительно впечатлял.

А в начале апреля, за три дня до матча, появился и повод. Грэхем пропал. Поиски его в школе и окрестностях результата не дали, родители били тревогу, а команда по квиддичу осталась без охотника и без капитана. Срочно нужно было искать выход, и Драко с подачи нового декана взял руководство командой на себя. Таким образом проблема поиска замещающего игрока легла на его плечи. Решение пришло само, без раздумий. С Пэнси они до сих пор не разговаривали, хотя она и выполняла часть обязанностей старосты, скрипя от досады зубами, и это был шанс. Он знал, что она не откажет. Остановив ее возле класса Трансфигурации, Драко затараторил быстро, так, чтобы она не успела его остановить или перебить.

— Пэнси, постой! Грэхем пропал, ты же знаешь? Нам нужна замена. Я хотел бы попросить тебя один матч всего побыть охотником. Если, конечно, ты хочешь...

К концу фразы голос Драко совсем сорвался и затих. Пэнси слегка задумалась, а затем, развернувшись, побежала к спуску в подземелья.

— Ты куда?— окликнул ее озадаченный мальчишка.

— За метлой!— не оборачиваясь, ответила она.

На тренировку нового игрока у слизеринской команды оставалось еще три дня. Решение нового капитана оспаривалось всеми участниками. Парни были откровенно против брать в команду девушку. Испокон веков в слизеринской команде девушки не играли, это считалось дурным вкусом, так как квиддич— игра грубая и опасная, для женщин, как считалось, не предназначенная. Но Драко был непреклонен, и поддержка его решения Роули, наконец, заставила недовольных парней замолчать.

Однако это было не самое сложное. За день до матча Драко едва не передумал брать в игру Пэнси после разговора с Дафной. Девушка в мягких и простых выражениях высказала свои сомнения в целесообразности данного решения ввиду магической и психологической нестабильности Пэнси. Теперь Драко тоже опасался, что ошибся, не желая навредить. Однако что-то менять уже было поздно, и с утра, восьмого апреля, слизеринская команда вышла на поле новым, необычным составом.

Было прохладно и ветрено, но отсутствие солнца радовало: без его ослепляющего света играть было проще. С комментаторской трибуны на всю площадку раздавался голос неизменного Хогвартского комментатора, Ли Джордана, который выстреливал слова с сумасшедшей скоростью, расхваливая всех и вся, кроме слизеринской команды.

— На поле появляются представители зелено-серебристой команды!— раздавалось в прохладном апрельском воздухе.— И мы можем наблюдать ее самый впечатляющий за всю историю Хогвартса состав! В слизеринской команде сегодня играет девушка, если так можно выразиться...

— Джордан!— раздался предупреждающий окрик МакГонагалл.

— Прошу прощения, профессор МакГонагалл, больше не повторится,— поспешно извинился комментатор.— Итак, на замену ныне отсутствующему Грэхему Монтегю выходит студентка пятого курса Пэнси Паркинсон. По всему видно, что панибратство цветет в команде пышным цветом, появившись однажды в команде три года назад, к пятому курсу ее нынешний капитан Драко Малфой перетащил за собой всех своих прихвостней...

— Джордан!— раздался резкий окрик гриффиндорского Декана.

— Да-да, простите, профессор, я помню,— мгновенно поправился Ли.— Я хотел сказать, друзей, однокурсников... Целеустремленность мистера Малфоя действительно впечатляет, наводя на мысли о том, не он ли устранил предыдущего капитана. чтобы занять его место? А что, очень удобно...

— Джордан, это было последнее предупреждение! Комментируйте матч, иначе мне придется устранить вас с комментаторской вышки!— снова вмешалась декан Гриффиндора.

Но Драко пропускал всю эту грызню мимо ушей, внимательно наблюдая за реакцией Пэнси. Девочка, казалось, совсем не слышала, что о ней говорили, и только неприятно, нехотя ухмылялась. Кого-то ему это напоминало... Но вот— свисток. Команды в воздухе. Игра началась. Искать снитч самостоятельно Драко отказался сразу, вместо этого только присматриваясь к Хаффлпаффскому ловцу и делая ставку только на скорость собственной метлы.

Пэнси была полностью поглощена игрой, Крэбб с Гойлом летали за ней по просьбе Драко как приклеенные, и надо сказать, что это трио добилось впечатляющих результатов: по истечении получаса времени слизеринцы вели в счете сорок-ноль, причем два из четырех мячей забросила Пэнси. Джордан несколько угомонился и перестал попрекать слизеринку ее полом, учитывая то, что в сборной Хаффлпаффа вообще играли трое девчонок.

Ветер разбушевался окончательно, едва не сбрасывая с метел даже Крэбба с Гойлом, не говоря уж о Драко, и тем более о Пэнси. Снитча видно не было, или просто Саммерс его не замечал. Во всяком случае, Драко мог пока успокоиться, копируя манеру поведения хаффлпаффского ловца. Еще через полчаса Слизерин пропустил три мяча, но по-прежнему вел в счете, пятьдесят-тридцать. Драко начал замерзать, и все чаще с опаской поглядывал на Пэнси, переживая за здоровье девушки, и в который раз ругая себя за принятое так поспешно решение.

Хотя надо признать, что держалась слизеринка достойно, резво мелькая по полю то тут, то там, и создавая противнику серьезные помехи. Но в какой-то момент вновь бросив на нее взгляд, Драко оцепенел. Девочка замерла в воздухе и плавно соскользнула с метлы вниз. Рядом не было никого. Все звуки словно выключили и мир сузился до одной маленькой точки в хмуром весеннем небе. Сердце Драко сгорело, когда он понял, что не успеет...

Dido/Here with me

Apocalyptica/Coma

Северус тупо рассматривал причудливые узоры на высоких кованых воротах. Каждый из них был ему до последнего штриха знаком: все эти линии, спирали и острые углы он видел бессчетное количество раз, покидая Хогвартс и возвращаясь обратно, но за последние семнадцать лет он еще ни разу не отсутствовал в школе так долго. Полтора месяца, с одной стороны, пролетели быстро с точки зрения его чрезмерной, даже в сравнении с преподавательской деятельностью, занятости, но с позиции человеческой... Когда же он был здесь последний раз? Кажется, что несколько жизней назад, но последний свой день в Хогвартсе он помнил в мельчайших деталях.

Помнил легкое удивление от ее внезапного появления на пороге своей комнаты, благодаря Мерлина за то, что тогда еще не понимал своих чувств к ней. Как с трудом, через замешательство, подбирал слова, которые, казалось, совсем не имели для нее значения. Помнил тепло ее магии и жар от прикосновения. Четко помнил свое оцепенение и обреченную невозможность движения и сопротивления происходящему, и свое опрометчивое обещание.

Плотную, почти осязаемую темень и ее четкий, словно светящийся, силуэт помнил до последней капли, а потом— странно теплый, искрящийся снег и большую, великолепную волчицу. Ее взгляды, жесты, спадающие на лицо волосы не покидали его мысли ни наяву, ни даже во сне. И никогда не забудет, на что он из-за нее пошел.

Только сейчас он понимал, насколько раньше ошибался, считая себя чудовищем, достойным только боли и порицания. Он не был таким раньше. Он был таким сейчас. И Северус боялся и ненавидел себя за слабость, с каждым разом все лучше понимая и отпечатывая в сознании, что убил человека на поводу у собственных эмоций. И качество этого человека сейчас не имело значения. Наказание Волдеморта он вполне заслужил. Не за то, что убил, а за то, что не смог себя контролировать. Столько раз побеждая в ментальном поединке Темного Лорда, он проиграл довольно слабому магически, недалекому Пожирателю.

Так в чем же дело? Что такого сказал и сделал Амикус, чтобы он, Северус, настолько потерял контроль? А может, дело не в том, что он сказал, а в том, о ком именно? Он, к собственному ужасу, был уверен, что любит Пэнси. Об этом говорила сама Магия, которая, на памяти Северуса, не ошибалась еще ни разу. Тогда кем для него была Лили? Ответа на этот вопрос у него не было, но он точно помнил, что не испытывал к ней ничего похожего на чувства к собственной ученице. Он переживал за Лили, восхищался ею, его к ней тянуло... Было ли это любовью? Он не знал точно, хотя считал, что было.

С самого детства погруженный в книги, в знания и науку, ни в одних новых исследовательских работах, ни в одном старом, мудром фолианте он ни разу не нашел четкого ответа на вопрос, что же такое любовь. Даже жизнь и смерть были изучены лучше, чем пресловутая любовь. Выделяя ее характерные признаки, авторы научных трудов еще ни разу не сошлись во мнениях по этому вопросу. Именно этим, с точки зрения Северуса, объяснялось наличие такого многообразия любовных зелий и напитков.

Каждый из их авторов создавал именно свою версию любви, и, возможно, она сработала бы как надо, подарив выпившему это зелье настоящую, естественную и природную любовь, если бы состав напитка отражал именно понимание этого чувства человеком, употребившим зелье. Но у всех понимание любви было свое, и поэтому ни один человек еще не смог влюбиться по-настоящему через любые магические составы и формулы, ощущая, что угодно: нежность, трепет, страсть, одержимость... но только не любовь. Чувство не было естественным, оставляя в душе многочисленные вопросы с поправкой на ощущение нереальности происходящего.

Магически было возможно только определить любовь, и парные Патронусы были лишь одним из многих способов... Но не создать ее.

Нереальным казалось Северусу и чувство, возникшее в его душе к собственной студентке. Все попытки проанализировать его и выделить какие-то закономерности и взаимосвязь с чем-либо закончились неудачей, и в конце концов он оставил их. Мерлин, как же он соскучился... Интересно, а она скучала? Сильно ли изменилась за это время? Здорова ли? Что с ее магией? И самое страшное: как она отреагирует на его возвращение?

За Хогвартскими воротами было шумно. Квиддич, что ли? А почему так поздно? Апрель уже, как-никак. Опять что-то с Поттером и Гриффиндор опоздал сыграть с Хаффлпаффом? Северус усмехнулся. Это было более чем вероятно. Но, подходя к квиддичному полю ввиду понимания невозможности найти кого-либо в здании школы во время спортивного матча, он совсем не ожидал увидеть то, что увидел. Хаффлпафф играл сегодня не с Гриффиндором, а со Слизерином. Причем состав команды бросался в глаза сразу, да и имя единственной за всю ее историю девочки мелькало в речи гриффиндорского комментатора слишком часто, чтобы его можно было не заметить или ошибиться.

Наблюдать за Пэнси было тревожно. Он помнил, что девочка боится высоты. Так какого драккла она забыла на этом поле? Он чувствовал, подсознательно чувствовал, что ему нельзя показываться ей на глаза сейчас, поэтому к трибуне Директора он пробирался как можно более незаметно, стараясь по возможности не отрывать взгляда от маленькой хрупкой фигурки в небе. Директор заметил его сразу и что-то прошептал сидящему на соседнем с ним месте Флитвику, после чего низенький профессор пересел на другой ряд. Молча приблизившись к встревоженному пожилому волшебнику, Северус уверенно занял освободившееся место рядом с ним.

— Северус... Ты жив?— задал он Снейпу самый глупый из возможных вопросов.

— Как видите,— раздраженно ответил он.

— Что случилось?— одними губами поинтересовался Дамблдор.— Почему так долго?

— Разумеется, наш с вами разговор состоится, Директор,— сухо и сдержанно ответил Снейп, не сводя взгляда с Пэнси.— Но несколько позже. Моя команда играет, и я должен присутствовать на матче.

Смерив его обеспокоенным взглядом, от комментариев Директор воздержался, видно, понимая, что переубедить сейчас Северуса ему не под силу.

Внимательно наблюдая за игрой своей команды, Северус только сейчас заметил отсутствие капитана. Из комментариев Джордана становилось ясно, что обязанности капитана сейчас исполняет Драко Малфой, и Северуса это совсем не обрадовало. У мальчика и так нагрузки хватает, а тут еще это... И потом, куда делся Монтегю? Это было необходимо выяснить чем раньше, тем лучше, но отойти сейчас, покинув игру, он не мог.

Как же она красива и стремительна... А ее развевающиеся за спиной по ветру волосы были словно каким-то отдельным видом искусства. И зеленый ей идет. Почти под цвет глаз. Как же он соскучился по ее глазам... Увидеть бы хоть на секунду. Но она слишком далеко сейчас. Вдруг девочка, словно услышав его мысли, резко развернулась и замерла в воздухе, в течение каких-то пятнадцати секунд глядя прямо на него, а потом плавно соскользнула вниз.

Зрачки Северуса расширились. Он еще никогда и ничего так не боялся, как возможного соприкосновения с землей ее далекой, недостижимой для него в этот момент фигурки. Внезапно стало очень пусто и холодно, сердце словно упало вниз, за ней. Однако сковавшее тело оцепенение не смогло препятствовать в мгновение ока сработавшему инстинкту: вцепившись в нее взглядом, он быстро шептал слова заговора, смысла которых сейчас не понимал. Такое уже было однажды, больше пяти лет назад. Тогда ему удалось сдерживать падение Поттера необходимое количество времени. Но в тот раз ему значительно помогала метла, за которую цеплялся мальчишка, да и вес одиннадцатилетнего ребенка несколько отличается от веса шестнадцатилетнего подростка. Хотя особой тяжести Северус не чувствовал: девочка была очень легкой, гораздо легче, чем он помнил. Но его магические возможности не были безграничными, он мог только замедлить ее падение на время, но не препятствовать ему.

Первым потерю девочкой сознания заметил Драко Малфой. Замерев в воздухе на несколько секунд, но справившись с оцепенением, повинуясь инстинкту, он резко направил метлу в сторону Пэнси. Схватив девочку за одежду в пяти метрах от земли, он попытался перетащить ее на метлу, что на такой скорости вряд ли было возможным, и сам бы упал вместе с ней, если бы не возникший внезапно на поле высокий блондин в темно-зеленой мантии. Взмахнув палочкой, он остановил падение детей и как смог плавно опустил их на землю.

Северус порывисто вскочил с трибуны и внимательно всмотрелся в происходящее на поле. Драко, отделавшийся, похоже, лишь несколькими синяками и ссадинами, судорожно прижимал к себе по прежнему пребывающую в бессознательном состоянии девочку, на которой видимых повреждений не было. Светловолосый мужчина, вмиг ставший героем в глазах многочисленных болельщиц матча, медленно повернулся к трибуне Дамблдора и успокаивающе ему кивнул, давая понять, что с детьми все хорошо. Затем задержался взглядом на Северусе и быстрым шагом пошел к месту Генерального Инспектора Хогвартса, которая тоже наблюдала сегодня за матчем.

Только сейчас Северус узнал его. Торфинн Роули. Он учился вместе с ним в школе, тоже слизеринец, но на три курса младше. В прошлом занимал какой-то мелкий пост в Министерстве, а ныне, как и в прошлую магическую войну, Пожиратель Смерти и активный сторонник Волдеморта. Торфинн был достаточно умен, силен в боевой магии и опасен лично для Северуса, потому что знал о нем многое из того, что он сам предпочел бы забыть и никогда в жизни не вспоминать. Тем более в этой школе. И тем более в присутствии Пэнси. Интересно, что он здесь забыл? Необходимо было срочно переговорить с Дамблдором. Матч все равно сорван и, скорее всего, будет перенесен на более поздний срок, дети в порядке и уже перемещаются в больничное крыло... Значит, сейчас самое время.

Не сговариваясь, они с Дамблдором одновременно поднялись со своих мест и быстрым шагом направились в сторону школы. Кабинет директора поражал слух своей тишиной после гулкого и шумного квиддичного поля. Но это явно не было тем местом, где бы хотел сейчас оказаться Северус. Хотя, на самом деле, он и сам не знал, где бы хотел сейчас оказаться больше всего. С одной стороны, он очень хотел бы сейчас быть рядом с Пэнси, а с другой— очутиться в своей комнате... А еще лучше— в своей комнате рядом с Пэнси. Точно.

Но поспешно прогнав эти мысли, от которых ему захотелось немедленно себя пнуть, Северус перевел взгляд на сидящего перед ним Дамблдора. Волшебник молчал и серьезно смотрел на него синим взглядом над стеклами неизменных очков-половинок. Как-то так повелось, что только с Северусом Директор не разыгрывал спектакль одного актера, изображая чудаковатого, но очень доброго дедушку, предпочитая по большей части общаться с ним серьезно, уважительно и сдержанно, даже если сам профессор Снейп сдержанностью в отношении Дамблдора похвастаться отнюдь не мог.

Может, все дело было в раздражительности Северуса, отличающегося от остальных преподавателей некоторой вспыльчивостью, в пылу которой уважение к директору школы отходило на второй план, на любое проявление фальши, а может— в чувстве вины пожилого мага перед своим бывшим учеником и теперешней его старику необходимости... Северус не знал, да, если честно, и не хотел знать. Лично его такое положение вещей более чем устраивало.

— Темному Лорду нужно было от меня зелье времени,— без предисловий начал Снейп.— И противоядие к нему. Все это время я над этим работал. До тех пор, пока Он не был удовлетворен результатом.

— Зелье времени? Зачем?— спросил Дамблдор.— Каков его эффект?

— Зелье времени отнимает у человека в зависимости от дозировки часть его жизни или все его оставшееся жизненное время в пользу другого. И оно по-настоящему опасно, потому что становится понятным, что это и есть путь к бессмертию, который все это время Лорд искал. Вот для чего ему нужны дети. У детей самый большой жизненный остаток, и чем они младше, тем лучше. Он может таким образом перетянуть на себя жизни сотен детей и прожить все отведенное им время. Причем в случае смертельной опасности для него, например, возможного убийства, теряется только одна поглощенная им жизнь. Его придется убить бессчетное количество раз, Директор, прежде, чем он умрет окончательно, в зависимости от количества присутствующих в нем жизней! Понимаете? И после потери определенного количества жизней он всегда может поглотить еще.

Дамблдор словно был оглушен и некоторое время кусал губы, обдумывая только что полученную информацию. Северус впервые видел Директора настолько обеспокоенным. Затем, словно очнувшись, волшебник вновь перевел на своего шпиона осмысленный взгляд:

— Северус, ты ведь говорил еще и о противоядии к этому зелью... Как оно действует и зачем Волдеморту нужно?

— Знаете, профессор,— с мрачной усмешкой ответил Снейп.— было бы глупо со стороны любого, кто имеет дело со столь опасным и сильным препаратом, не озаботиться противоядием от него на случай, если что-то пойдет не так. Собственно говоря, противоядия в полном смысле этого слова у меня не получилось, и Темному Лорду пришлось довольствоваться тем, что есть. Это зелье не обладает свойствами противоядия как такового, то есть, оно не сможет полностью устранить последствия яда. Оно просто обладает противоположными свойствами, вот и все. То есть, перемещает время жизни в обратном порядке— от поглотившего жизнь к ее изначальному обладателю.

— Значит, шанс вернуть потраченные жизни есть?— озабоченно спросил Дамблдор.

— Есть,— подтвердил Северус.— Буквально несколько минут в том случае, если время было отнято полностью. Пока не наступила смерть жертвы от старости.

— Я так понимаю, что действовать он собирается в ночь с мая на июнь,— потер переносицу Директор.— Но что именно он собирается делать?

— Он забыл мне доложить,— нервно усмехнулся Снейп.— Хотя думаю, что однажды мне будет об этом известно. Вряд ли он справится без моей помощи.

— Хорошо, если так, мальчик мой,— обеспокоенно произнес седовласый волшебник.— Сейчас от тебя зависит очень многое.

— Вот уж действительно...— Северус задумчиво несколько раз провел по губам указательным пальцем.— Что тут делает Роули?

— Замещает тебя,— грустно улыбнулся профессор Дамблдор.— Но, предвидя твой вопрос, отвечу сразу— с твоим появлением ничего не изменится. Не думаю, что наш Генеральный Инспектор согласится отстранить из школы своего протеже.

— Так это Амбридж его сюда поставила?— глухо, задумчиво спросил Снейп.— Давно он здесь? А мне теперь что делать?

— Неделю. Я обсуждал с Долорес этот вопрос,— кивнул Директор, отправив в рот одну из лимонных долек в вазочке на столе.— В случае твоего возвращения он будет деканом, а ты— только преподавателем. И, прошу тебя, Северус... не вступай с ними в открытый конфликт. Ты знаешь, чем это чревато.

— Вот как?— ровно спросил профессор зельеварения, приподняв левую бровь.— И как успехи нового декана? Впечатляют?

— Ну, старост твоих он на место поставил,— весело усмехнулся Дамблдор.— На факультете порядок.

— Да неужели?— нехорошо прищурившись, прошипел Снейп.— Это мои дети, Дамблдор! Понятно? Мои! И никто не имеет права совать свой нос в дела моего факультета!

— Они— имеют, Северус!— слегка повысил голос Дамблдор.— И тебе придется с этим смириться, иначе из школы тебе придется уйти. Замена есть. И я ничего не смогу сделать, учитывая твои регулярные долгие отлучки весь учебный год.

— Что?!— вскочил Снейп.— Можно подумать, я по своей воле все это делаю! Все же по вашему приказу и ради вашего ненаглядного Поттера!

— Я знаю, мальчик мой,— успокаивающе произнес Директор.— И поверь, что очень это ценю. Но сейчас не время привлекать внимание, кому как не тебе это понимать? Ты сейчас слишком нужен в этой школе и на этой войне. Без тебя шансов на победу у нас не будет. Прошу тебя, не разрушай сейчас того, что строилось нами годами.

Прекратив метаться по кабинету, Северус уселся обратно и потер лоб, завесив лицо волосами. С удовлетворением отметив, что профессор зельеварения, наконец, взял эмоции под контроль, Дамблдор продолжил уже более будничным тоном:

— Из помещений у тебя теперь есть только твой собственный класс и твои апартаменты. Общаться с факультетом старайся поменьше и только по необходимости, чтобы это не было расценено как вмешательство в работу нового декана.

— Понятно,— глухо, как-то обреченно откликнулся Снейп, не поднимая головы.— Я могу идти?

Дождавшись утвердительного кивка, зельевар уверенно направился к выходу из кабинета. Ему хотелось сейчас оказаться как можно дальше от этого до тошноты спокойного, уверенного в себе (и в нем) старика, который в его отсутствие даже с детьми справиться не мог, проконтролировать порядок на факультете был не в состоянии... Предатели. Везде. Хотя... "Кто бы говорил",— безрадостно усмехнулся он. Он же сам по сути своей является предателем, с какой стороны ни посмотри.

— Северус,— нарушил ход его мыслей усталый, тихий голос Директора.

Снейп молча повернулся и выжидательно уставился на какого-то словно вмиг поменявшегося мага.

— Хорошо, что вернулся,— наконец серьезно произнес Дамблдор.

Несколько секунд Снейп всматривался в его лицо, а потом решительно кивнул и вышел за дверь.

Новый декан, значит? Ну-ну. Решив наведаться к нему немедленно, через десять минут Северус уже стоял у своего бывшего кабинета. Стучаться он посчитал лишним, и вошел просто так, даже не удостоив Роули своим приветствием. Абсолютно молча, словно в кабинете, кроме него никого больше не было, Снейп собирал свои принадлежности, которых было, к слову, более чем достаточно, заставляя их парить в воздухе за своей спиной.

Роули наблюдал за всем этим с каким-то философским спокойствием, сидя за столом и подперев подбородок рукой с таким видом, с каким сам Северус обычно рассматривал особенно интересное поведение смешиваемых им реагентов. Едва подавив порыв запустить в Роули чем-нибудь особенно мерзопакостным, Снейп также молча повернулся к дверям, когда новый декан Слизерина наконец подал голос.

— Злишься, Северус?— спросил он с плохо скрываемой усмешкой.— Только вот я не пойму, на что именно. Ты где-то гулял полтора месяца, без предупреждения, и ни слуху, ни духу. Я великодушно согласился выполнять твои обязанности, буквально в самое пекло с головой, усмирил твоих старост, установил порядок на факультете, все качественно и в кратчайшие сроки... И ты даже, заметь, остался при своей должности, хотя я мог бы воспротивиться этому, и имел бы на это полное право. Хотя я понимаю тебя. Ревнуешь просто, что твои змеи теперь подчиняются мне.

— Правда, что ли?— опасно-ровно прошипел Северус.— А сколько ты здесь находишься, Роули? Без году неделю? Разумеется, это довольно внушительный срок.

Но казалось, что издевательски-язвительные интонации нового декана нисколько не тронули. Он улыбнулся вполне искренне и доброжелательно.

— Конечно, я не так давно занимаю твое место,— согласился он.— Но уже добился некоторых результатов. Студентам я нравлюсь. Как ты помнишь еще по временам нашей с тобой учебы в Хогвартсе, я всегда умел располагать к себе людей. Особенно девушек. Чего, как я помню, нельзя сказать о тебе. Поэтому на твоем месте я бы не стал пытаться подрывать мой авторитет. Иначе я могу ничего не оставить от твоего собственного.

Но через пару секунд от мягко-угрожающих интонаций Роули не осталось и следа и он снова ободряюще-дружелюбно улыбнулся.

— Надеюсь, мы сработаемся,— протянул он Снейпу руку.

— Нисколько в этом не сомневаюсь,— спокойно ответил Северус, проигнорировав руку Роули. -Береги себя, не перетруждайся сильно. А то мне придется снова взять на себя обязанности декана ввиду внезапной нетрудоспособности такого чуткого и умелого руководителя, как ты, Торфинн. Люди последнее время часто выходят из строя совершенно внезапно. Ты же слышал про бедного Кэрроу?

С этими словами он самодовольно, нехорошо усмехнулся и вышел за дверь, сопровождаемый целым роем своих вещей. Внутри все кипело, Северусу требовалось немедленно успокоиться. В конце концов, во всем есть свои плюсы. У него будет больше свободного времени, а следовательно— хоть какой-то отдых. Вспоминая время, проведенное в Коукворте, он все лучше понимал, что заслужил хоть немного покоя.

Однако, подойдя к двери своей лаборатории, Северус понял, насколько это состояние для него недостижимо. То, что с ним сейчас происходило, совершенно определенно нельзя было назвать покоем. Задержка дыхания, дрожь в руках, покалывание по спине и сумасшедший стук сердца точно не имели ничего общего с этим понятием. Каким-то чудом удержав в воздухе свои вещи, Северус заставил себя подойти к сидевшей возле двери кабинета зельеварения черноволосой девочке, которая, впрочем, сразу резко вскочила, услышав его шаги.

Она почти не изменилась. Тот же сумасшедше-теплый, почти обжигающий восхищенный взгляд, распущенные черные, спадающие на лицо волосы и застегнутая наглухо мантия, которая, впрочем, держалась на ней более свободно, чем раньше. Взгляд девушки жадно впитывал в себя каждую его черту без остатка, цепко перемещаясь по всему телу, чаще задерживаясь на глазах и губах. Северус остановился, не в силах ни пошевелиться, ни что-либо ей сказать. Вещи он не удержал, и они с грохотом упали на пол за его спиной. Этот звук словно окончательно выбил девочку из колеи, она тяжело опустилась обратно на пол и шумно, взахлеб расплакалась, обхватив руками колени, опустив на них голову, слегка раскачиваясь и дрожа всем телом.

В коридоре потухли факелы. Поднявшийся теплый ветер создавал рябь на покрывших холодный каменный пол, стремительно увеличивающихся, лужах. Так и не сумев усмирить рвущееся из груди сердце, Северус глубоко вдохнул, взмахом палочки не глядя собрал с пола вещи и, открыв дверь в кабинет, быстро сгрузил их там в одну большую, бесформенную кучу. Затем молча взял Пэнси за руку и быстрым шагом направился в свою комнату.

Да, Северус... Бойтесь своих желаний, они иногда имеют свойство исполняться. Хотел с ней в свою комнату— получи и распишись. Только вот что теперь делать с абсолютно покорной любым его манипуляциям девушкой?

Прочно запечатав дверь, он с трудом подавил порыв обнять ее. Он, конечно, сошёл с ума, но не до такой же степени! Он мужчина, и должен себя контролировать.

— Мисс Паркинсон, немедленно успокойтесь,— велел он холодно, уверенно и властно.— Вам хватило одного месяца, чтобы растерять все навыки самоконтроля?

— Полтора месяца,— тихо, сквозь слезы уточнила девушка.— Вас не было полтора месяца. Вы обещали мне, что вернетесь.

— И, как видите, обещание я сдержал,— сухо, со слабой усмешкой ответил он.— Вас это огорчает?

— Нет, что вы,— Пэнси поспешно вытирала слезы.— Конечно, нет.

— Тогда немедленно прекратите истерику,— удовлетворенно кивнул он и кивком указал ей на диван.— У меня к вам несколько вопросов.

Девочка послушно села, куда было велено, и молча, заинтересованно уставилась на Северуса. Он занервничал. Под таким откровенно нежным, ослепляюще-ярким взглядом очень сложно было сосредоточиться и вспомнить, что же он, собственно, хотел. Сейчас на поверхности его сознания было только одно желание: обнять ее и согреть, чтобы больше не дрожала так, но позволить себе подобное было равносильно самоубийству. Слишком они разные, и он не имел права калечить ей жизнь своими нелепыми, возникшими так некстати, чувствами, и уж тем более ему не хотелось травмировать девушку еще больше. Прикасаться к ней было нельзя, он хорошо помнил ее реакцию на прикосновения Драко, и не хотел быть также впечатанным в стену.

Категорически запретив себе о подобном даже думать, Снейпу наконец удалось взять себя в руки.

— Насколько вы успели заметить, мисс Паркинсон, я вернулся,— произнес он с обычной долей язвительности в голосе.— А это значит, что в любой момент меня могут позвать обратно. Ваша боль возобновится, и я должен о ней знать, чтобы иметь возможность вовремя появляться перед Темным Лордом. Надеюсь, что у вас хватило сообразительности не потерять данную вам мной вещь для нашей связи.

Гневно сверкнув на него глазами, Пэнси продемонстрировала Снейпу бутылек с зельем.

— Я впечатлён,— насмешливо кивнул он.— Таким образом, к вашему сведению я бы хотел донести также информацию о том, что наши с вами занятия окклюменцией возобновляются в прежнем тайном режиме. И об этом все также никто не должен знать. Особенно ваш новый декан.

— Так он остается?— не выдержав, перебила его девочка.— А как же вы?

Пропустив мимо ушей такую дерзость, Северус все же переступил через себя и, поджав губы, снизошел до ответа.

— Я буду, как и раньше, преподавать у вас зелья. Только и всего.

Удостоверившись, что Пэнси, смутившись, больше не намерена его перебивать, он наконец задал последний из самых безобидных интересующих его на данный момент вопросов:

— А теперь объясните мне, мисс Паркинсон, каким ветром вас занесло в слизеринскую команду по квиддичу, при условии, что вы так и не удосужились научиться летать или хотя бы держаться во время своего нахождения в воздухе за метлу.

Это было последней каплей. Стремясь ничем не выдать свою к Пэнси симпатию, Северус явно не рассчитал силу своего сарказма с поправкой на эмоции измученной долгим ожиданием девушки. Сейчас ее взгляд не согревал и даже не обжигал. Он испепелял так, что профессор даже отшатнулся. И совсем не сочетался с ее тоном голоса.

— Не раньше, чем вы ответите мне, где вы были все это время,— холодно произнесла она.— Почему вы ни разу даже не намекнули на то, что живы?

Северус опешил и только молча всматривался в сверкающие, завораживающие болотно-зеленые глаза.

— Знаете, я уже пять лет нахожусь в замке, полном призраков, и думала, что не боюсь их до тех пор, пока не увидела на этом матче вас,— тем временем продолжала Пэнси.— Выяснилось, что я все-таки боюсь. Очень боюсь живых призраков. Особенно того, что они могут быть нереальными и снова, почти без предупреждения, надолго исчезнуть.

Голос девушки внезапно сорвался и по ее щекам снова покатились неконтролируемые крупные капли. Позволив себе слишком многое, теперь она старательно отводила взгляд. Словно находясь под какой-то особенно сильной разновидностью Империуса, Снейп протянул руку и осторожно, как во сне, коснулся одной из этих теплых, прозрачных капелек. Это явно было ошибкой. Пэнси вздрогнула и повернулась к нему, порывисто и крепко обняв ошарашенного профессора за шею и спрятав на его плече мокрое, заплаканное личико.

Red/Love will leave a Mark

Dion & Povarotti/I hate you then I love you

— Мисс Паркинсон, не будете ли вы так любезны наконец озаботиться вопросами субординации?— спокойный бархатистый голос звучал очень ровно. Даже слишком. И только один Северус знал, чего ему это стоило.

Невероятно сложно было сохранять невозмутимость, когда мозг просто взрывался сотнями, тысячами, миллионами оглушающих фейерверков. Ни время, ни расстояние так и не смогли приглушить по-прежнему острые вспышки реакций его собственного тела на ее прикосновения. Напротив, ему казалось, что еще никогда он не чувствовал так ярко. Он твердо и уверенно взял девушку за плечи и отстранил ее в опасении, что она услышит, почувствует бешеный стук его сердца и разом сбившееся дыхание.

На лице Пэнси отразилось выражение озадаченности. В цепком мокром темно-зеленом взгляде читался немой вопрос, ответ на который она явно искала в его темных непроницаемых глазах, но так и не найдя его, смущенно отодвинулась и отвернулась, с явным трудом загоняя в рамки чувства и пряча эмоции. Однако искорки боли от равнодушия, сверкнувшие в глазах девочки всего за мгновение до того, как она сумела усилием воли загнать их за окклюментые щиты, словно резанули по сердцу Снейпа тупым ржавым лезвием. Он не хотел причинять ей боль и теперь ненавидел себя за это, но не отвечать же ему, в самом деле, на ее объятия взаимностью?!

Одна мысль об этом вызывала в нем неудержимое желание и сразу следом— панический, бесконтрольный ужас, который можно было сравнить разве только с его же собственными эмоциями, родившимися в мечущейся, словно в бреду, душе, не далее как пару часов назад, когда он, отчаянно надеясь на чудо и до конца не веря в происходящее, всеми силами пытался удержать Пэнси в воздухе как можно дольше... Мерлин, да сколько же можно пугать его?!

Он сейчас впервые с мысленной горькой усмешкой осознал, что боится Пэнси. Боится ее искренности, смелости, целеустремленности... Ее непредсказуемости. Всего того, чего ему самому так не хватало. А у нее оно было. Наверное, даже в избытке, иначе чем еще объяснить ее странное, нездоровое увлечение? Северус был уверен, что не является тем, кого она достойна. Особенно теперь. Яркое красно-рыжее зарево воспоминания снова мелькнуло в его мозгу кровавой вспышкой. Нет, она точно заслужила гораздо большего, чем быть безнадежно влюбленной в... убийцу. И это если не брать во внимание все остальное скопище их несовместимостей: от социального статуса до возраста.

Так было нельзя. Более того— невозможно. И от осознания этой невозможности становилось еще страшнее. Его пугала невероятная, похожая на бескрайнюю, бездонную пропасть, разница, контраст того, чего он достоин и того, что она готова ему предложить, и реакция его собственного тела на ее прикосновения пугала до дрожи... Учащенное сердцебиение и сбившееся дыхание казались мелочью в сравнении с мгновенным арктическим холодом в конечностях и острыми частыми покалываниями вдоль по позвоночнику. А еще— в такие моменты его тянуло, неудержимо тянуло к ней непреодолимое желание быть еще ближе, насколько только это возможно и невозможно, а мозг напрочь отказывался думать, безропотно подчиняясь предпочтениям этого сумасшедшего тела.

Представляя, чем могло бы закончиться такое перераспределение обязанностей в его организме, Северус разве только не грыз зубами свою прикроватную тумбочку, настойчиво напоминая себе, что Пэнси еще ребенок, а он ее учитель, хотя сердце от подобных менторских умозаключений только отмахивалось, наивно и презрительно.

Вот и сейчас, одержав очередную сомнительную победу над собственным телом, Северус упрямо гнал от себя чувство вины за это. Пэнси совершенно точно было больно, и он чувствовал это через гладкий, прохладный кулон, старательно следя за тем, чтобы ей не удалось прочувствовать ни грамма его собственных эмоций. Она все также не смотрела на него, но прощения за свое поведение не просила и уходить не спешила, вероятно, ожидая, пока он ее отпустит. А Снейп отчаянно пытался справиться со звериной злостью на себя самого, проклиная себя за то, что вынужден прятать эмоции за сарказмом.

— Знаете, мисс Паркинсон, у меня сложилось впечатление вашей убежденности в том, что я вам чем-то обязан,— он скривил губы в подобии усмешки.— Вероятно, я должен прояснить ситуацию. Это не так. Я вам ничем не обязан по той простой причине, что являюсь вашим учителем. И по этой же причине я могу требовать от вас объяснений, а вы от меня— нет. Это понятно?

Фигурка Пэнси застыла на несколько секунд. Затем девочка неестественно выпрямилась и, стиснув зубы, медленно кивнула, почти со скрипом, как механическая кукла. Однако такой ответ поощрять было нельзя.

— Я не слышу вашего ответа, мисс Паркинсон,— холодно, с нажимом произнес Мастер зелий, на полтона повысив голос.

— Да, профессор Снейп,— ровно, безэмоционально ответила девушка и медленно поднялась с дивана.— Мне все понятно. Я могу идти?

— Разумеется,— удовлетворенно кивнул Северус, осторожно всматриваясь в ее лицо, которое казалось абсолютно непроницаемым.

Пэнси прошла к двери спокойно и уверенно, и вышла в коридор, так ни разу и не обернувшись. Едва за девушкой закрылась дверь, как Северус с силой ударил кулаком в холодную каменную стену у самого камина, с каким-то мстительным удовольствием впитывая каждую крупицу вспыхнувшей боли и вручную удаляя со стены кровь.

Залечивать рану не хотелось, но следующее утро, слишком быстро приблизив занятие третьекурсников Рейвенкло-Хаффлпафф, неумолимо внесло в желания профессора Снейпа свои коррективы: работать с поврежденной рукой было опасно. Недовольно смазав руку заживляющим бальзамом и залечив взмахом палочки, Северус отправился сразу в класс, начисто проигнорировав завтрак. Встречаться с Амбридж и Роули не хотелось. Умудрившись до вечера так и не столкнуться ни с одним из них, он расценил это как хороший знак, и даже занятие окклюменцией с Поттером прошло не так отвратительно, как обычно...

А может, ему просто так показалось. Ну и что, что никакого прогресса мальчишка так и не добился. Можно подумать, кого-то это действительно волнует. Да Дамблдору даже плевать, что они их детсадовское подпольное движение его именем назвали. "Отряд Дамблдора". Надо же такое придумать... А вот Темному Лорду об этом пока лучше не знать. Зато мальчишка почти не хамил и не задавал глупых вопросов. Уже неплохо. Наверное, между ними просто установилась негласная договоренность: Северус его не спрашивает об этом "Отряде", а Поттер по возможности не сильно вспыхивает.

Занятия с Пэнси сегодня запланировано не было, зато он аккуратно выяснил обстоятельства пропажи Грэхема Монтегю. Оказывается, семикурсник бесследно исчез около недели назад, третьего апреля. Роули пытался его найти, два раза в Хогвартс приезжали его родители, но результатов поиски не дали. Кстати, о родителях... Покидая свой кабинет после занятия окклюменцией Северус едва не столкнулся с Теренсом Паркинсоном. Глаза мужчины беспокойно бегали, а весь его вид выражал крайнюю степень озабоченности и нетерпения.

— Северус, что с Пэнси?— без предисловий начал он.— Она не отвечает на письма и напрочь отказывается со мной встречаться, даже по просьбе директора школы. Я не хочу терять дочь. Помоги мне.

Но ответить Снейп не успел. Уверенный и мягкий голос донесся из-за его спины, освобождая зельевара от необходимости разбираться в семейных проблемах Пэнси.

— Мистер Паркинсон, если не ошибаюсь?— широко улыбнулся Роули, стремительно приблизившись к двери класса зелий и протягивая Теренсу руку.— Я Торфинн Роули, новый декан Слизерина, поэтому вы спокойно можете обсудить все интересующие вас вопросы со мной.

— А Северус?— озадаченно спросил мистер Паркинсон.

— А профессор Снейп все также занимает пост школьного преподавателя зельеварения,— со снисходительной ухмылочкой пояснил Роули.-Так что бы вы хотели уточнить?

— Я ничего не хотел бы уточнять,— раздраженно откликнулся Теренс, часто поглядывая в сторону едва не скрипящего от злости зубами Снейпа, который из последних сил старался прикидываться мебелью.— Я просто хотел бы увидеть свою дочь.

— Понятно,— доброжелательно улыбнулся Торфинн.— Вероятно, она сейчас в общей гостиной. Но, если хотите, я могу ей сообщить, что вы пришли.

— Нет, этого я не хочу,— отмахнулся Теренс.— Она не согласится выйти, если узнает, что я жду ее. Не могли бы вы просто позвать ее к себе?

На лице Роули была написана нерешительность. Казалось, что в его голове с сумасшедшей скоростью проносятся самые разные мысли, просчитывая варианты дальнейшего развития событий. Наконец он, приклеив к губам самую уверенную из своих улыбочек, утвердительно кивнул и спокойно произнес:

— Разумеется. Прошу вас подождать нас в моем кабинете.

С этими словами Роули повернулся и исчез в направлении к общей гостиной Слизерина.

— А где у него кабинет?— задумчиво спросил Теренс.

— Там же, где находился мой в мою бытность деканом,— сдержанно ответил Северус, и развернувшись, отчаянно скрывая раздражение, быстрым шагом отправился к себе, надеясь с досады отоспаться на пару дней вперед.

Однако сон не шел, и тысячи разных мыслей разрывали мозг на мелкие черные лоскуты. Северусу не нравилось, что его отстранили от факультета, что ему так легко нашли замену, и что Роули справляется с его змеями ему не нравилось от слова совсем. А еще больше ему не нравилось, что этот белый самовлюбленный индюк сейчас общается с его Пэнси. Поэтому, услышав из коридора какой-то смутный, невнятный шум, Северус не смог преодолеть порыв выйти за дверь и узнать, что там происходит.

У двери кабинета слизеринского декана разыгрывалась интересная сцена: Пэнси еле сдерживала рвущуюся на волю стихийную магию, что-то гневно выговаривая Роули, а тот стоял с комически ошарашенным видом, только беззвучно открывая и закрывая рот и растерянно хлопая глазами.

— ... и вы не имеете права диктовать мне, как я должна общаться со своей семьей, а как не должна! Семьи у меня больше нет, но вас это не касается! Не лезьте не в свое дело!

Разумеется, Северус понимал возмущение девочки и ее нежелание общаться с отцом. Наверное, он сам повел бы себя на ее месте также. Но, вспоминая нервный и растерянный вид Теренса, он не мог ему не сочувствовать. Странно, но ему не было все равно. Почему? Может быть, потому, что он чувствовал, что Пэнси любит свою семью? Что ей больно и она очень скучает? Как бы то ни было, но Снейп вмешался.

— Прошу прощения, мисс Паркинсон, что я лезу не в свое дело,— медленно, растягивая слова и делая особенный акцент на сказанную только что ей же самой фразу, произнес он.— Но смею предположить, что пять минут общения с родственниками не нанесут серьезного ущерба вашей нервной системе. Впрочем, если такое случится, то однообразный многочасовой труд вполне способен решить эту проблему. Флоббер-черви— ресурс слишком восполняемый, чтобы пойти на убыль.

На минуту в подземельях воцарилась оглушающая тишина. Затем Пэнси, поджав губы и сверкнув на Снейпа довольно сердитым и укоризненным взглядом, медленно развернулась по направлению к двери деканского кабинета и нехотя, словно подталкиваемая в спину, скрылась за ней.

Роули даже присвистнул.

— Интересно,— склонил он голову, с восхищенной улыбкой разглядывая дверь.— То есть, мне надо было всего лишь пригрозить ей отработками?

— Тебе надо было всего лишь родиться мной, Роули,— самодовольно усмехнулся Северус.— Очевидно, твое взаимопонимание с моим факультетом не столь превосходно, как ты стремишься показать. Даже с девочками.

— Ну, это мы еще посмотрим,— задумчиво потер подбородок Торфинн.— Ты же не против моего присутствия завтра на вашем с ними занятии? Приду, поучусь у профессионала, что ли... Но девчонка, конечно, просто ураган...

С этими словами Торфинн тоже скрылся за дверью. Еще с минуту посверлив злополучную дверь взглядом, Северус заставил себя вернуться в комнату и выпить лошадиную дозу зелья сна без сновидений. Нужно было быть готовым: пятый курс Гриффиндор-Слизерин завтра последние...

Первая половина дня десятого апреля прошла в раздумьях: интересно, Роули действительно собрался прийти на его урок? В принципе, как декан он имел на это право. И как протеже Амбридж тоже. Кстати, Северус бы не удивился, если бы они пришли вдвоем, хотя лично он предпочел бы хоть каждый день видеть на своих занятиях Амбридж, чем один раз— Роули.

Первыми, как обычно, вошли Поттер и компания под уверенным буксиром Грэйнджер. Благополучно их проигнорировав, Северус задержался взглядом только на Пэнси, которая вошла в класс в сопровождении Драко и заняла свое место, почти не глядя на него, и едва удостоив его тихим приветствием. Последним, буквально за две минуты до начала занятия, вошел Роули. Явился все-таки? Ну-ну. Весь урок переводя взгляды с Лонгботтома на Поттера, а потом на Пэнси, Северус заметил, что Роули с интересом следит взглядом за ним самим, одобрительно улыбаясь на его насмешки и сарказм в отношении гриффиндорцев и задумчиво впитывая все его взгляды и жесты в отношении слизеринцев так, что Северус уже действительно начинал допускать мысль о том, что Роули хочет чему-то у него научиться.

Поттер, надо признать, с подсказками Грэйнджер, справлялся неплохо, а вот Лонгботтом уже несколько раз едва не угробил пару-тройку одноклассников, за что Гриффиндор, к их вящему возмущению и громкому скрипу зубами, лишился энного количества баллов. Но Северуса это волновало мало. Гораздо больше его озаботил тот факт, что Пэнси словно подчистую растеряла все свои навыки, ошибаясь в, казалось бы, самых простых действиях, чего раньше с ней никогда не происходило. Раза три ему тихо приходилось подходить и направлять ее действия, стараясь ничем не выказывать, как на него влияет близость этой девочки, хотя, вроде бы, получалось у него неважно. Иначе как объяснить странный взгляд Роули на него в такие моменты?

Поэтому, в очередной раз обходя класс, Северус подошел к Драко и тихо попросил его самого присмотреть за девушкой, чем избавил себя от необходимости подходить к ней снова до самого конца занятия. После урока, когда Лонгботтом, последний из всех студентов, справившись, наконец, со своей сумкой, покинул класс, Роули поднялся с места и приблизился к учительскому столу. Снейп поднялся и выжидающе-насмешливо приподняв бровь скрестил руки на груди.

— Научился, Роули?— язвительно протянул он, так и не дождавшись реплики нового слизеринского декана.— И как выводы? Убедился в собственной несостоятельности?

— Выводы?— эхом повторил Роули.— Да, выводы довольно занимательны. Хотя манера преподавания у нас с тобой одна, за исключением того, что я уделяю время всему классу, а не так, как ты— только нескольким интересующим тебя студентам...

— Разумеется, Роули,— сухо оборвал его Снейп.— Если я рассчитываю сохранить в целости обстановку класса и большинство студентов, я вынужден достаточно много времени уделять Лонгботтому.

— Спасибо,— ослепительно улыбнулся Торфинн. — Я буду иметь это ввиду на случай, если ты опять куда-нибудь пропадешь на неопределенное количество времени. С Лонгботтомом мне все понятно. Осталась всего пара вопросов.

— Каких же?— снисходительно поднял левую бровь Северус.

— Дафна Гринграсс и Пэнси Паркинсон,— пояснил Роули так, словно речь шла о чем-то, само собой разумеющемся.

Северус молчал в ожидании пояснений и Торфинн продолжил:

— И если с Дафной мне все более или менее ясно, то с Пэнси все не так однозначно. Дафна проявляет себя абсолютно одинаково и на моих, и на твоих занятиях. А вот Пэнси— девочка интересная. Знаешь, ее сегодня словно подменили.

— И в чем же это выражается?— не выдержав, с интересом спросил Снейп.

— В ее поведении,— тут же отозвался новый декан.— Во-первых, насколько я успел заметить, она умна, и такие глупые ошибки, как сегодня, ранее не допускала. Во-вторых, она не приемлет помощь. Ни в каком виде. Хотя, конечно, ей это и не нужно было на моих занятиях, но как преподаватель я обязан был, в отличие от тебя, уделять время и ей тоже. Так при первой же моей попытке оказать ей помощь она просто вышла из класса, причем у меня сложилось впечатление, что она в принципе против того, чтобы к ней прикасались без разрешения, и до сегодняшнего дня я был в этом убежден. Однако тебе подобное сегодня прощалось трижды. Трижды, Северус!

Роули многозначительно взглянул на Снейпа, который с трудом прятал самодовольную ухмылку.

— Не пытайся повторить, Торфинн,— его бархатный голос сочился сарказмом.— Я же говорил, что тебе нужно было просто родиться мной.

— Тобой?— со снисходительной улыбкой спросил Роули.— Нет уж, спасибо. Быть бедным, замкнутым и угрюмым полукровкой не самой презентабельной внешности— это не мое. Ты вызываешь сочувствие, Северус. По крайней мере, у меня. Но не у нее. Ты ей нравишься, и для меня это очевидно, хотя ты сам и слеп на такие вещи. Она уважает тебя, это я заметил еще вчера. Интересно, а что стало бы с ее уважением к тебе, если бы она узнала, какой ты, на самом деле, слабак? Ты же еще помнишь Мародеров? Я даже искренне жалею иногда, что старины Поттера больше нет. Ты начал забывать свое место.

Мертвенно побледнев, Северус судорожно сжал в руках палочку, но тут же отпустил. Вместо этого он только быстро приблизился к вмиг растерявшемуся мужчине и, угрожающе прищурившись, глядя ему прямо в глаза, зло и угрожающе прошипел:

— Хорошая память, Роули? Тогда ты должен также хорошо помнить, что уже тогда, в школе, я выдерживал оппозицию четверых. И представляешь, что я могу сделать с тобой, если ты решишь нанести ущерб моей репутации и мне больше нечего будет терять?

Несколько секунд в классе висела плотная, густая тишина, а затем ее нарушил безэмоциональный, словно искусственный, смех. Северус озадаченно и напряженно наблюдал за странной реакцией Роули, от переизбытка эмоций даже не пытаясь ничего понять.

— Все нормально, Северус, успокойся,— голос Торфинна из вкрадчивого стал вновь доброжелательным.— Я не собираюсь как-то тебе вредить, просто проверял твою реакцию.

— И как?— почти одними губами, все больше бледнея, спросил Снейп.

— Продуктивно,— кивнул Торфинн, весело сверкая на него глазами.— Только мне интересно, что именно тебя так напугало: реакция на эту информацию окружающих или только ее?

— Проверять не советую,— процедил Северус.— Такие эксперименты могут однажды плохо для тебя кончиться, Роули.

— Не сомневаюсь,— поднял руки Торфинн в примирительном жесте.— А интересная барышня, оказывается, эта Пэнси... И вполне симпатичная. Не той аристократической красотой Дафны, а своей собственной, природной. И характер— не дай Мерлин каждому... Думаю, с ней будет интересно.

Но Северус уже почти не слышал его слов, словно оглушенный внезапным пониманием: если Роули и не заметил его особого к Пэнси отношения во время урока, то наверняка заметил его сейчас. Он ведь все понял, и нарочно сейчас его дразнит, пытаясь подтвердить свои догадки! И теперь он обязан был всеми силами спрятать злость и раздражение за прочные окклюментные щиты, дабы не дать Торфинну этого сделать.

"С ней будет интересно"? Что он имеет ввиду? Очевидно, только то, что его вовсе не останавливают ни возраст, ни вопросы субординации, и что девушка ему нравится. Неприятное, словно скрежет чего-то осторого по стеклу, чувство заставило Северуса медленно сжать в кармане волшебную палочку. К реальности его вернул только громкий и уверенный стук в дверь, а сразу после— ее характерный тихий скрип.

— Профессор Снейп, прошу прощения,— смущенно и серьезно произнесла Пэнси.— Но у меня еще остались вопросы касательно сегодняшнего занятия.

Red/Breathe into me

Seal/Kiss from a rose

С сожалением отпустив волшебную палочку, профессор Снейп обернулся. В дверном проеме стояла Пэнси, и ее цепкий взгляд настороженно перебегал с Северуса на Роули и обратно, хотя выражение лица девушки оставалось абсолютно непроницаемым.

— Что ж, профессор Роули,— наконец выдавил Северус сквозь зубы.— По-видимому, нашу с вами, несомненно, увлекательную беседу придется отложить на другой день. А сейчас я вынужден уделить время своим студентам.

— Моим студентам, вы хотели сказать,— язвительно уточнил Роули.— Что ж, не смею вам мешать. Я надеюсь, Пэнси в скором времени найдет возможность посетить и мой кабинет. Беспокойство о собственной успеваемости, конечно, похвально, но и обязанности старосты еще никто не отменял.

С этими словами Роули, неприятно улыбнувшись, протиснулся в дверной проем в непосредственной близости от не успевшей отойти в сторону Пэнси. Рука Северуса снова нащупала в кармане волшебную палочку, но резкая обжигающая вспышка боли в области груди, в том месте, где ее касался медный кулон, мгновенно отрезвила его, и он лишь опасно сощурился, наблюдая за захлопнувшейся дверью, а затем перевел взгляд на девочку. Она выглядела теперь гораздо более спокойной и только мягко покусывала губы, пряча улыбку, а в темно-зеленом болоте ее взгляда плясали чертики. Злясь на самого себя, что забыл заблокировать кулон, и гадая, успела ли она что-то понять, и если да, то что именно, Северус скрестил руки на груди и кивком указал ей на ее обычное место за третьей партой.

— Мисс Паркинсон, позвольте поинтересоваться, зачем вы это сделали?— раздраженно произнес он, когда девушка, наконец, заняла отведенное ей место.

— Я случайно, профессор,— неестественно серьезным тоном ответила девушка.— Я совсем не хотела причинять вам боль.

А вот последняя фраза прозвучала искреннее, чем первая. Северус был уверен, что она обожгла его намеренно, и даже знал, почему. Чувствовала, что он закипает, и остановила его, как смогла. Интересно, за кого она испугалась больше? За него или за этого самовлюбленного индюка?

— Постарайтесь впредь избегать подобных случайностей, мисс Паркинсон,— холодно произнес Северус.— Мы оба знаем, какими губительными могут быть последствия любых проявлений легкомыслия. Так какие вопросы касательно сегодняшнего занятия у вас возникли?

— Это не совсем вопросы по занятию,— сбивчиво начала Пэнси.— То есть, по занятию, но не по зельеварению... Я хотела спросить, приходить ли мне сегодня на занятие окклюменцией, и если да, то когда именно?

— Мисс Паркинсон,— прищурившись, вкрадчивым бархатным голосом произнес профессор Снейп.— Позвольте поинтересоваться, чем вам не подходит наш старый способ связи? Насколько я имел возможность убедиться только что, он работает великолепно.

— Видите ли, Грэхема так и не нашли, и я заменяю его в нашей команде по квиддичу,— смущенно пояснила Пэнси.— Сегодня тренировка, и боль от зелья может мне помешать... Может, возможно сегодня просто договориться о времени заранее?

Именно в этот момент Северус пожалел, что Роули уже ушел, и теперь не на ком было срывать злость. Квиддич?! Снова этот долбаный квиддич? Ну, Роули, декан чертов... Снейп был уверен, что после последнего происшествия на поле Пэнси больше не пустят играть. Но ее мало того, что не отстранили, так еще и допускают до тренировки через два дня после падения с метлы? Массивная, скользкая льдина бессильной злости стремительно разрасталась в его груди, перекрывая дыхание.

— Мисс Паркинсон, вы еще не пришли в себя после падения?— голос зельевара просто сочился ядом.— Вам напомнить, на каком факультете вы учитесь? Хотя порой мне всерьез кажется, что вам было бы комфортнее на Гриффиндоре. Безрассудность в чести именно у них.

С минуту девочка молча смотрела в его глаза, бледная и растерянная, а затем медленно поднялась из-за парты.

— Но позвольте вам напомнить, профессор Снейп, что я все-таки учусь на Слизерине,— дерзко прошипела она, чеканя каждое слово.— И наш декан считает целесообразным мое присутствие в Слизеринской команде по квиддичу.

— Вот как?— профессор изогнул левую бровь, а в голосе затаилась угроза.— Замечательно. Только имейте ввиду, мисс Паркинсон, что я не всегда смогу находиться рядом и замедлять ваше падение до тех пор, пока ваш непревзойденный декан наконец соизволит что-то предпринять. Или пока мистер Малфой не сообразит перехватить вас. Кстати, чей именно вклад в ваше спасение вы цените больше?

— Кстати, а кто такие Мародеры?— внезапно язвительно в тон ему поинтересовалась Пэнси.

Северус резко побледнел и замер. А Пэнси, горько усмехнувшись, развернулась к выходу. И уже у самых дверей девочку настиг его звенящий от злости голос:

— Сегодня после отбоя, мисс Паркинсон.

Последующие два часа Северус провел за проверкой домашних заданий, и с каким-то злорадным, мстительным удовольствием выставляя кому-то очередной "тролль", тщетно пытался успокоиться. Вот ведь змея, а не девчонка! Причем самая настоящая, редкой ядовитости гадюка. Интуитивно чувствует, куда жалить. Только вот откуда она знает про Мародеров? Это было возможно, только если она слышала их с Роули разговор. Интересно, что еще она могла слышать? Северус чувствовал острую необходимость узнать это, и решил для себя, что сегодня вечером на окклюменции не даст ей ни единого шанса сопротивляться. В конце концов, и ей полезно, и сама виновата. Мысли о тренировке по квиддичу отступили на второй план, и это было к лучшему, потому что, итак находясь на пределе чувств, профессор всерьез опасался просто взорваться.

Размышления прервало появление посреди класса зельеварения большого, сияющего серебристым светом феникса.

— Нам пора, Северус. Жду тебя у ворот,— произнес он голосом Дамблдора и исчез.

Раздраженно сплюнув на пол, Снейп резко поднялся и вышел из слизеринских подземелий.

Дом на площади Гриммо встретил вновь прибывших с обычным равнодушным недружелюбием, на что Северус только криво усмехнулся. Можно подумать, он сам был рад здесь находиться. Члены Ордена Феникса расселись за столом в единственном более или менее обжитом благодаря стараниям Молли Уизли помещении: кухне.

— Профессор Дамблдор, профессор Снейп,— устало и серьезно кивнула им доброжелательная, несколько осунувшаяся рыжеволосая волшебница.— Ужин?

— Нет, Молли, благодарю,— вежливо отказался Дамблдор.— Думаю, сначала мы должны обсудить последние новости, а затем можно подумать и об ужине.

— Обсудить... при нем?!— вскинулся некогда красивый молодой мужчина с вьющимися, длинными черными волосами и яркими, живыми синими глазами, указывая на Снейпа.— Он не появлялся тролль знает сколько времени, а теперь вот так запросто приходит в этот дом и принимает участие в обсуждениях? И его слова будут иметь вес наравне со всеми?

— Успокойся, Блэк,— надменно усмехнулся профессор, взгляд которого источал крайнюю степень презрения, неведомую даже Роули.— Мне отнюдь не доставляет особого удовольствия находиться в твоем... с позволения сказать, доме. Но наше руководство считает, что в моем присутствии здесь есть смысл. Видишь ли, так получилось, что именно я имею доступ к важным, и пока единственным сведениям о планах Темного Лорда, и тем самым приношу хоть какую-то пользу этой организации. В отличие от некоторых породистых полинявших аристократов.

— Закрой рот, Нюниус!— вскочил Блэк, хватаясь за палочку, но тут же был остановлен сидящим рядом невозмутимым мужчиной, чье лицо было покрыто множеством шрамов, а часть носа отсутствовала наряду с одним глазом, замененным бешено вращающимся пронзительно-голубым протезом.

— Сядь, Бродяга!— хрипло оборвал он Сириуса, сильно дернув обратно на стул.— Приказы начальства не обсуждаются!

— Я и не обсуждаю!— не унимался Блэк. -Я просто интересуюсь, почему мы по-прежнему должны ему верить? Кто знает, где он был и какие козни успел нам подстроить?

— Потому что я ему верю,— твердо сказал Дамблдор с самым безмятежным видом. Обиженно засопев, Блэк наконец уселся на свое место, демонстративно скрестив руки на груди и медленно раскачиваясь на стуле.

Сидевший справа от него мужчина в потертом костюме и с парой длинных шрамов на лице виновато улыбнулся, и поприветствовав Северуса кивком головы, успокаивающе положил руку на плечо своего неугомонного товарища.

— Итак,— начал Дамблдор, — как мы все можем видеть, Северус вернулся и у него есть для нас новости. Ранее он уже докладывал, что Волдеморту нужны дети, но цель этого так и не была нам ясна. А сегодня Северус готов поведать нам подробности. Северус, прошу тебя.

Не утруждая себя даже тем, чтобы встать с места или хотя бы поднять взгляд на своих потенциальных слушателей, Снейп очень кратко и монотонно высказал уже известную ему информацию.

— Темный Лорд собирается использовать не детей, а отведенное им жизненное время. Другими словами, он сможет забрать у любого из людей его оставшиеся годы жизни и прожить их вместо этого человека. У детей самый большой временной остаток, поэтому они для Темного Лорда полезнее,— произнес он на одном дыхании, ровно и безэмоционально.

После этих слов в кухне дома на площади Гриммо повисла оглушающая тишина.

— Но ведь это сделает его бессмертным!— первым опомнился Сириус.

— Совершенно верно, Блэк,— криво усмехнулся Северус. — Я рад, что изъясняюсь достаточно доступно даже для тебя.

— Заткнись, Снейп!— начал было Сириус, но тут же его перебил обеспокоенный голос молодой миловидной волшебницы с ядовито-розовыми волосами:

— И как он сможет этого добиться?

— С помощью зелья времени,— с готовностью откликнулся Снейп.— Именно оно позволяет отнимать жизненное время одного человека в пользу другого.

— Какое еще зелье времени?— нахмурился высокий темнокожий волшебник.— Что-то не припомню такого.

— Разумеется,— самодовольно кивнул Снейп.— Потому что это моя новая разработка.

— Твоя?— взвизгнув, вскочил Блэк, перевернув стул и выхватывая палочку.— Я же говорил, что от этого предателя можно ожидать чего угодно! Дамблдор, вы понимаете, что он фактически дал в руки Волдеморту зелье бессмертия? Он предал нас!

Северус сжал палочку в кармане мантии, но его поза не изменилась. Он все также расслабленно сидел на стуле по правую руку от Дамблдора, слегка прищурившись и склонив голову набок, и только его взгляд настороженно перебегал с лица Блэка на его палочку.

— Если бы тебе внезапно удалось мобилизовать все скудные остатки своих не слишком внушительных умственных способностей, Блэк, — лениво ответил он.— То ты бы понял, что будучи предателем, я вообще не явился бы обратно и уж тем более не стал бы делиться с вами такой информацией. Но поскольку надеяться на это бессмысленно...

— Может, хватит?— рявкнул волшебник с обезображенным шрамами лицом.— Значит, у нас две новости: плохая и хорошая. Плохая: Волдеморт на пути к бессмертию и у него есть для этого безотказно работающее зелье. Оно ведь работает?

— Безусловно,— невозмутимо кивнул Снейп под прожигающим взглядом голубого глазного протеза.

— И хорошая,— продолжил Аластор Моуди, переведя взгляд на Сириуса.— Мы теперь об этом знаем.

— Да, и возникает резонный вопрос: как нам нарушить его планы?— задумчиво и нервно потирая лоб произнес высокий молодой волшебник с длинными, собранными в хвост рыжими волосами.

— Именно этот вопрос мы и должны сегодня обсудить, Билл,— одобрительно кивнул ему Дамблдор.

— И еще,— подала голос молчавшая до сих пор миссис Уизли.— Нам нужно предпринять хоть что-то, чтобы защитить наших детей.

— Это само собой,— задумчиво кивнул волшебник в потертой одежде и продолжил спокойно и рассудительно:

— Давайте разбираться. Что мы можем сделать, чтобы не дать Сами-Знаете-Кому достигнуть бессмертия?

— Да убить этого Нюниуса к драной мантикоре и дело с концом!— взорвался Сириус Блэк.— А что? Это его творение, вот пусть и отвечает. Наверняка этот безносый потребует у него это зелье готовить. А нет исполнителя— нет зелья, а значит, нет проблемы.

— Не неси ерунду, Бродяга!— одернул его Моуди.— Снейп нам нужен, у нас нет резона его убивать, а людей и так мало! Кто-нибудь может высказаться по существу?

— Я могу,— подняла руку Молли Уизли.— Нужно срочно рассказать об опасности всем, кто захочет нас слушать, в школе на всякий случай ввести комендантский час и запретить походы в Хогсмид...

Но Северус уже не слушал. Сейчас его мысли гораздо больше занимало предстоящее занятие с Пэнси. Он все еще злился, хотя и понимал, что, скорее всего, она и сама не осознает, насколько точно нанесла удар. Она всего лишь задала ему вопрос, с ее точки зрения схожий с его вопросом по степени неуместности, чтобы подчеркнуть, что он зашел слишком далеко и не имеет права требовать от нее информации о ее к чему-то отношении также, как она не имеет права спрашивать его о чем бы то ни было вообще. В голове Северуса прозвучали эхом его же собственные слова: "Я вам ничем не обязан по той простой причине, что являюсь вашим учителем. И по этой же причине я могу требовать от вас объяснений, а вы от меня— нет." Только теперь он понимал, насколько ее задели эти слова. Она позволила ему это почувствовать. И ему это не нравилось.

Он не хотел оставаться в неведении о любой из сторон ее жизни, но понимал, что есть вещи, о которых даже как учитель он не имеет права ее спрашивать. Во-первых, потому что осознавал бесполезность этого, ведь упрямая своенравная девочка ревниво, чисто по-слизерински, оберегала свое личное пространство. А во-вторых, проводя параллель с собой, он не мог не признать ее правоту. Ведь и у него самого были вещи, которые он не хотел бы обсуждать ни с кем и никогда. Даже с ней. Особенно с ней. Он приходил в ужас от мысли о том, что ей когда-нибудь все же станет известно о Мародерах и обо всем, что с ними связано, хотя и сам не мог внятно себе объяснить, чего именно он боится и почему ему вообще есть до этого дело, ведь она ему по сути никто. Просто довольно способная студентка, и они никогда не станут ближе. Просто потому, что так нельзя. Невозможно. Недопустимо. А где-то глубоко внутри ему хотелось выть на луну от этого осознания. И еще ему хотелось хорошенько кого-то проклясть...

Северус часто заморгал. Откуда эта ревность, злость, раздражение? Чувства ему явно не принадлежали. Кулон? Ну конечно... Интересно, что с ней происходит? Почему она так нервничает и злится? Северус отчаянно надеялся, что ему удастся это выяснить и тоскливо поглядывал на часы, ожидая окончания совещания. И при первой же возможности, не особенно вслушиваясь в перечень принятых решений, покинул холодный, недружелюбный дом, к явному удовольствию этого блохастого неуравновешенного недоразумения.

До отбоя оставался еще час, и Северусу стоило больших усилий выждать это время и не позвать Пэнси на занятие сейчас же. Судя по импульсам кулона, она была уже относительно спокойна, чего нельзя было сказать о Снейпе. Измеряя шагами собственную комнату, он усердно пытался взять эмоции под контроль, проклиная себя, Роули, Блэка и чересчур меткие вопросы Пэнси, и к тому времени как она, предварительно постучавшись, вошла в дверь, он уже вполне был способен вновь демонстрировать свою неизменную холодность и отстраненность.

Она прошла в комнату и заняла свое обычное место на диване у камина. Северус атаковал без предупреждения. Безжалостно раздирая на части и переворачивая вверх дном все ее сознание, мысли, чувства и воспоминания, он жадно впитывал все, что видел, слышал и ощущал, запоминая каждую деталь, и лишь с досадой отмахиваясь от ее слабых попыток сопротивления...

Он захлебывался в ревущем потоке удушающей боли, тоски и беспокойства Пэнси за его жизнь, в то время, как сама она сгорала заживо, потеряв здоровье, магию и смысл своего существования. А ее счастье и любовь ослепляли его в воспоминании о том самом пятнадцатом числе холодного марта, когда она не спала всю ночь, впитывая в себя запах безграничной, пьянящей, безрассудной свободы, а потом провела несколько часов, оставшихся до утра, молча, осторожно поглаживая дрожащими пальчиками один-единственный маленький черный цветочек, сходя с ума от нежности. О Мерлин, Северус и не знал, что человек может так любить! И совсем не по себе становилось, когда где-то на задворках его сознания вспыхивало понимание, что он сам был причиной того, что могло эту девушку и убить, и спасти.

Ему стало по-настоящему жутко. Он не заслуживает этого, не вынесет такой ответственности и он непременно должен это прекратить. И то, что сейчас он так грубо себя с ней повел, должно было этому только поспособствовать. А еще у нее есть Драко, есть Роули... Они вполне могут ее отвлечь. Хотя к Драко она и близко не испытывала того, что чувствовала к нему самому.

В ее памяти вспыхнула сцена из недавнего прошлого. Похоже, это было сегодня: полупустая, холодная слизеринская гостиная и спящая на диванчике у камина Дафна Гринграсс. Драко заботливо укрывает ее пледом, а затем воспоминание обрывается, оставляя на поверхности только чувства. Девушка явно находилась в ступоре, словно ее облили холодной, нет, просто ледяной водой, а потом он узнал те самые эмоции, что чувствовал на собрании Ордена Феникса через кулон: безотчетную ревность вперемешку с обидой и злостью. Это ранило Снейпа и обнадеживало одновременно: сейчас она на Драко злится и ревнует его, поэтому навряд ли примет его внимание, если этот паразит малолетний вдруг надумает его проявить. Но есть ведь еще Роули.

Кстати, насчет Роули. Добравшись до связанных с ним воспоминаний девушки, Северус почувствовал только тяжелое, тоскливое раздражение с небольшими вкраплениями злости. Заставив себя отогнать подальше вспыхнувшее в связи с этим какое-то неправильное, непозволительное злорадное удовлетворение, он рассматривал все связанные с Торфинном воспоминания, надеясь, что он не успел еще причинить ей вреда.

Вот первая беседа с новым деканом. Пэнси сразу проявляет характер, без колебаний положив перед ним свой значок старосты и удалившись из кабинета. Первый его урок зельеварения. Пэнси решительно выходит из класса, едва только он ее касается, попутно злобно сверкнув на ухмыляющегося Роули глазами. И хотя пока все было в рамках, на душе Северуса скребли мантикоры, оставляя длинные, болезненные царапины раздражения, злости и ревности. От этого надо избавляться. Иначе он не сможет ее отпустить...

Интересно, что она слышала из их разговора? Без труда нащупав нужное воспоминание, Северус едва не застонал. После окончания урока Пэнси вышла из класса, но не пройдя и десяти шагов по направлению гостиной, сказала Драко, что забыла перо, попросив его идти без нее и заверив, что догонит. Девушка подошла к двери кабинета зельеварения. Она медлила. Проводя пальцами по простой железной ручке двери, Пэнси внимательно слушала. Разговор Снейпа и Роули явно ее заинтересовал, и входить сейчас ей совершенно не хотелось. Сердце слизеринки с силой ударялось о грудную клетку, она просто физически ощущала недопустимость своего вторжения в полутемную классную комнату, в которой висело острое и тяжелое, как меч Гриффиндора, напряжение.

Она совершенно не чувствовала никаких угрызений совести за то, что подслушивала, ведь в конце концов, они говорили о ней, и она имела право знать, что именно. Да, Роули был прав. Она специально провоцировала Северуса подходить к ней на уроке, чтобы подтвердить свои догадки.

После того, как он в их первую после его возвращения встречу так холодно ее оттолкнул, Пэнси так и не смогла уснуть до самого утра. Слез не было. Была только жадная, колючая, ледяная боль, безжалостно сжимавшая ее сердце костлявыми тонкими пальцами, и острое, сдавливающее виски непонимание. Неужели он не видит, что она любит его? Неужели не чувствует никакой связи с ней? Неужели он совсем по ней не скучал? Значит, его особое к ней отношение она всего лишь придумала себе сама, выдавая желаемое за действительное?

Она в подробностях вспоминала выражение его глаз, когда увидела его впервые после долгого перерыва. Его взгляд действительно был абсолютно непроницаемым и безразличным, не выражая ничего: ни радости от встречи с ней, ни огорчения, ни раздражения, ни тем более тепла. Только вот... Он был очень внимательным, цепким и невероятно долгим. А потом она сорвалась, потому что звук упавшей на пол за его спиной кучи вещей словно отпустил внутри нее какую-то до упора сжатую пружину, и уже ничего не видела. Стоп. Упавшие вещи. Он что, просто не удержал их? Взрослый, сильный и уверенный в себе маг не удержал в воздухе какую-то жалкую кучку вещей?

Подозрение и надежда, тонкая, словно высохшая желтая соломинка, мгновенно вытащили нервно кусающую губы девушку из топкого болота отвратительно вязкого эмоционального упадка. Она должна еще раз проверить его реакцию. Увидеть ее, а еще лучше— почувствовать.

И в тот момент, когда гладкий стеклянный флакончик в ее руке на мгновение пропустил через себя импульсы страха, ненависти и... ревности, она просто не поверила своему счастью. Он ее ревнует. Точно ревнует ее к этому Роули. И если сейчас же она не вмешается, то для Роули это закончится плохо. Учитывая то, что уже в школе Снейп, по его словам, "выдерживал оппозицию четверых". Интересно, а кто такие Мародеры? И причем тут Поттер? Но размышлять об этом не было времени и Пэнси вошла, приковав к себе внимание обоих мужчин от греха подальше.

Пропустив Роули мимо себя, девочка с трудом подавила порыв его пнуть. "С ней будет интересно"... Да пошел он! Еще больше, чем непосредственная близость Роули, ей не нравилось то, что повел он себя так на глазах у Северуса. Вот и оглядывайся теперь, как бы эти двое друг друга не отравили...

Поток чужого сознания оборвался внезапно и решительно, так что Северус даже не сразу вспомнил, где находится. А вспомнив, ужаснулся. Вокруг царил настоящий хаос, предметы летали по комнате, образуя причудливые вихри, завитки и спирали, однако, аккуратно минуя самого Северуса. Теперь он мог ощущать эмоции девочки только через кулон. И ей было больно. Очень, невероятно, невыносимо больно. Она дрожала, стоя у стены справа от камина, по лицу ее катились слезы, а зажатая в правой руке палочка была теперь опущена. Поднявшись с пола и немедленно взяв себя в руки, Северус вновь поспешно скрыл истинные эмоции под маской надменности, равнодушия и цинизма.

Он не имел права позволить разъедающей изнутри вине, жалости и ненависти к себе заставить его отступить и поставить под удар счастливое будущее этой девочки... Будущее, в котором для него не было места. Не должно было быть. И именно поэтому он должен был отыграть свою роль злобного и безразличного подонка до конца, но девочка его опередила:

— Зачем?— сказала она пропитанным жгучими солеными слезами голосом.— За что?

Последний вопрос едва-едва, бесшумно коснулся ее губ, так и не осмелившись с них сорваться.

— Разрушаем иллюзии,— холодно сказал профессор.— Ваше радужное мнение обо мне мешает вам трезво оценивать действительность, мисс Паркинсон. Я не тот, кем вам кажусь. Я именно тот, кем вы увидели меня сейчас. Поэтому снимите очки Поттера и больше никогда так не ошибайтесь. Это может вам дорого стоить.

— Какого именно Поттера?— прожигая его ненавидящим взглядом, не прекращая дрожать, дерзко сквозь слезы поинтересовалась Пэнси.— Нашей школьной звезды или его отца, Джеймса? И какое он имеет отношение к Мародерам? Вы же боялись, что я об этом узнаю. Вы же не такой, каким хотите показаться, я чувствую! Знаю, что что-то значу для вас. Хоть немного, хоть самую малость, но значу! Почему вы ведете себя так... по-мародерски? Слово-то какое точное...

Каждая фраза слизеринки била прямо в цель, впиваясь острыми раскаленными ножами в сердце стремительно бледнеющего, мгновенно задохнувшегося профессора. Щиты слетели под напором накопившегося за день напряжения и контроль был утерян.

Буквально в три шага он оказался рядом с напуганной, вжавшейся в холодный камень девушкой, упершись руками в стену по обе стороны от нее и почти не чувствуя ее дыхания. Боковым зрением он успел заметить резко рухнувший на пол круговорот вещей. Она теперь молчала, ее мокрые ресницы слегка подрагивали, хотя в остальном она была абсолютно, неестественно неподвижной. Зрачки девушки расширились от страха, впиваясь в яростно сверкавшие глаза Снейпа застывшим взглядом. Но даже сейчас, когда в ее глазах плескался безотчетный ужас, он необъяснимым образом видел в них все то же безграничное доверие. Даже сейчас она не хотела уйти.

Внезапно осознав, насколько близко он к ней находится, почти физически чувствуя крупную дрожь ее тела, он, как оглушенный, завороженно скользнул взглядом по ее мокрому, заплаканному личику, запоминая каждый его сантиметр: от широко распахнутых болотно-зеленых глаз, обрамленных густыми мокрыми ресницами, до припухших и покрасневших, слегка приоткрытых губ. Не выдержав, он осторожно двумя пальцами приподнял ее подбородок и, едва ли понимая, что делает, провел по почти нетронутым дыханием губам большим пальцем сверху вниз.

Понимание пришло в последний момент. Безнадежно. Он снова проиграл. Склонив голову так, что лицо окончательно скрылось за прямыми и длинными черными волосами, он опустил обе руки вниз.

— Уходи,— тяжело выдохнул Северус.

Повторять дважды Пэнси не потребовалось, и она бесшумно, стараясь его не задеть, боком проскользнула к выходу. Презирая себя за слабость и ненавидя за то, что причинил ей боль, Снейп прямо в одежде обреченно встал под холодный душ, от всей души, больше всего на свете желая утопиться.

Marilyn Manson/Sweet Dreams

Pain/Shut your mouth

Apocalyptica/Bittersweet

Seline Dion/Seduces me

Возвращение Северуса Снейпа вызвало огромное количество толков и пересудов, особенно после того, как стало известно, что с поста декана Слизерина его сняли, хотя его это, кажется, совсем не волновало. А вот Драко даже и не знал, как к этому относиться. С одной стороны, присутствие Снейпа по привычке раздражало, особенно когда он видел, какими глазами смотрит на него Пэнси, и Драко до сих пор не отпускал холодный, липкий ужас при воспоминании о том, что из-за него она едва не погибла. Угораздило же его заявиться прямо на матч! Два месяца трепал девчонке нервы, ни намеком не давая о себе знать, будучи прекрасно осведомленным о ее к нему отношении, а потом является как ни в чем не бывало, как снег на голову.

Интересно, он хотя бы догадывается, насколько грязно с ней поступил? А она тоже хороша. Неужели не видит, что он не любит ее? Что ему плевать абсолютно на всех, кроме самого себя? Но Пэнси продолжала упорно в этом сомневаться, возомнив, что он дал ей какое-то обещание и поэтому их теперь что-то связывает. Как же сильно ее изменила эта влюбленность... Раньше подобная наивность была ей также чужда, как интеллект для тролля, а сейчас она свято верила в то, что знает и понимает этого человека лучше, чем, кажется, он сам себя.

Попытки переубедить ее Драко давно бросил с учетом того, что сам себя презирал и ненавидел, считая самым большим на свете эгоистом. После Снейпа, разумеется. Ведь это он сам настоял на ее участии в том злополучном матче, и только каким-то чудом ему удалось успеть подхватить ее уже у самой земли, предотвратив любые травмы девочки и отделавшись только несколькими синяками и ссадинами на своем собственном теле. И все из-за этого Снейпа. Вот кто его просил появляться на этом поле? Подождать не мог?

Хотя с другой стороны, Снейп был гораздо предпочтительнее Роули. Несмотря даже на то, что именно Роули спас Драко и Пэнси от более серьезных повреждений, Снейп был... роднее. Привычнее, что ли. Да, его боялись. Но по крайней мере, его знали. А Роули... Новенький. Слизеринцы (и не только) присматривались к нему, подсознательно чувствуя опасность, почти как от Снейпа, но объяснить, почему его стоит бояться, пока не могли. Многие придерживались мнения, что полынь костероста не слаще, и за соревнованием этих двух рептилий теперь наблюдала вся школа. Слизерин— с молчаливой недоверчивостью, разрываясь между привычкой и интересом к новенькому, а Хаффлпафф и Рейвенкло— с философским спокойствием, понимая, что чем бы это противостояние не окончилось, на них это никак не отразится. Но труднее всего приходилось гриффиндорцам: учитывая крайнюю степень неприязни обитателей этого факультета к Снейпу и Роули одновременно и каждому из них в отдельности, львам было очень сложно решить, кого же из этих двоих они ненавидят больше.

Хотя Драко заметил, что даже на их факультете симпатии учеников к новому декану и зельевару распределялись в большинстве своем в зависимости от пола. Мальчики предпочитали стабильность и уверенность в лице Снейпа, а девочки— красоту и обаяние улыбчивого и общительного Роули, который, казалось, играет с огнем, нарочно провоцируя Снейпа. Каждому было ясно, что Снейп не отличается терпением и не привык уступать свои позиции, а значит, рано или поздно во что-то это выльется. Пока же это противостояние только отражалось на образовательном процессе, что, учитывая специфику предмета Снейпа, уже было немало.

Когда Роули явился на их урок зельеварения, несчастных случаев удалось избежать только благодаря какому-то чуду в сочетании с профессионализмом Снейпа, потому что даже Грэйнджер больше была занята наблюдением за Снейпом и Роули, чем своим зельем. Кстати, как показалось Драко, Роули тоже внимательно наблюдал за Снейпом, время от времени переводя какой-то оценивающий взгляд на Пэнси или Дафну, и слизеринец даже затруднялся определиться, что из всего этого ему не нравилось больше.

Его восхищала Дафна, которая, казалось, единственная из всех была занята зельем, ведя себя также, как на любом другом уроке с любым другим преподавателем, начисто игнорируя творящийся вокруг эмоциональный хаос, который Снейпу, впрочем, без особого труда удавалось сдерживать. А вот поведение Пэнси только заставляло Драко все больше переживать. Он был уверен, что она нарочно допускает ошибки, то помешивая не в ту сторону, то "забывая" регулировать огонь под котлом, а то и даже путая ингредиенты! Каждый раз, когда это происходило, Снейп, по своему обыкновению, не делая своим замечаний вслух, сразу оказывался рядом, словно только и ждал ее ошибки, и мягко направлял действия почти замирающей в его присутствии слизеринки в нужное русло.

Роули в таких случаях только мягко и безмятежно улыбался, задумчиво потирая подбородок. Вероятно, заметив это, в очередной раз как бы между прочим пройдя мимо Драко, Снейп тихо велел ему присматривать за Пэнси, после чего ошибки девушки мгновенно прекратились. Поэтому когда урок закончился, мистер Малфой выдохнул с явным облегчением, и чуть ли не силой вытащил Пэнси из класса, за руку увлекая ее в гостиную. Однако не пройдя и десяти шагов, девочка заявила, что забыла какое-то перо и ей необходимо вернуться, на что Драко едва не застонал. Отпустив Пэнси и догнав Крэбба и Гойла с тем, чтобы переписать домашнее задание, которое он, второпях, пропустил мимо ушей, Драко выяснил, что парни тоже ничего не записали. Отчитав друзей за невнимательность и посетовав, что снова вынужден сам за всем следить, Малфой вошел в общую гостиную, едва не столкнувшись в дверях с Дафной и Асторией Гринграсс.

— Дафна, ты сильно торопишься?— с ходу остановил ее слизеринец.

— Не слишком,— смущенно улыбнулась девушка, переглянувшись с младшей сестрой.

— Мы с Дафной отправляемся в Хогсмид,— охотно пояснила Астория.— Профессор Роули разрешил нам сходить сейчас, не дожидаясь выходных, потому что на выходных мы должны быть дома, чтобы успеть на День Рождения папы.

— Понятно...— разочарованно протянул Драко.— А я хотел попросить Дафну немного задержаться. Я не успел записать домашнее задание по зельям...

— Конечно, Драко,— с готовностью кивнула Дафна.— Астория уже была в Хогсмиде раньше, и, думаю, ничего страшного не произойдет, если я присоединюсь к ней позже.

— Конечно,— лукаво кивнула ей третьекурсница.— Не переживай, я не скажу родителям.

И с этими словами девочка с достоинством удалилась прочь из гостиной, а Дафна, попросив Драко немного подождать, через пять минут вернулась из своих комнат с нужными мальчику свитками пергамента.

— О чем она не скажет родителям?— хитро улыбаясь, поинтересовался слизеринец, наклонившись над кофейным столиком и торопливо переписывая на свой пергамент домашнее задание.

— О том, что я отпустила ее одну,— нервно кусая губы, ответила девушка.— Мама и папа очень за нее волнуются, и разрешение в Хогсмид подписали только при условии, что я буду ее сопровождать. Если ты помнишь, то наши родители даже мне не сразу дали разрешение. Только с четвертого курса.

— Строгие у вас родители,— Драко передал Дафне ее пергамент.

— Да нет,— пожала плечами девушка, пряча его в сумку.— Просто волнуются за нас.

— Понятно,— произнес мальчик, забирая у Дафны сумку и провожая ее до двери в спальни девочек.— Спасибо, Дафна. Догоняй Асторию. Думаю, она не успела еще далеко уйти.

— Сомневаюсь,— с мягкой улыбкой покачала девушка головой, исчезая за дверями в слизеринские спальни девочек.— Пожалуйста, Драко.

Быстро спрятав улыбку, Драко всучил пергамент с заданием Крэббу и Гойлу. Где же Пэнси? За это время можно было уже все перья в кабинете Снейпа собрать. С твердым намерением выяснить, где ее докси носят, Драко направился в сторону класса зельеварения. Едва подойдя к закрытой двери мрачного, как и его хозяин, помещения, мальчик с трудом успел отскочить, чтобы избежать удара от ее внезапного открытия. Роули прошел мимо, занятый своими мыслями и ухмыляясь самодовольно и неприятно. Дождавшись, пока шаги нового декана затихнут в отдалении, Драко прильнул к двери. Ему давно было интересно, о чем эти двое могут разговаривать и на чем основывается уверенность Пэнси в особенном к ней отношении Снейпа, однако первая же фраза заставила весь скепсис мальчика уйти на задний план. Окклюменция? Так вот для чего она так часто пропадала у зельевара вечерами... Это уже становится интереснее. И успокаивает.

Разговор этих двоих с каждой минутой становился все интереснее. Драко полностью разделял негодование Снейпа по поводу квиддича, и испытывал тяжелое чувство вины и стыда, словно лично в этот момент стоял перед возмущенно отчитывающим Пэнси Снейпом. Но сейчас он уже ничего не мог сделать: девушка неудержимо рвалась в небо, а Роули только потакал ее глупым капризам.

Кстати, выяснилось, что Драко успел спасти девушку только благодаря Снейпу... Но как? Профессор явно не успел бы достать палочку. Решив подумать об этом позже, Драко не переставал удивляться. Пэнси вела себя с зельеваром практически на равных, отвечая ему в тон, дерзко и уверенно. И до сих пор была жива! Кажется, теперь он начал понимать, что у нее были все основания считать, что Снейп относится к ней по особому. Любой другой на ее месте уже бы не стоял. Восхищение смешалось со страхом в душе слизеринца, и после длительной паузы и приказа Снейпа явиться к нему после отбоя, Пэнси вышла наконец из класса.

Подобно Роули, в упор мальчика не заметив, а может, не желая замечать, Пэнси быстрым шагом отправилась в свою комнату.

— Пэнси, подожди!— окликнул ее Драко.— Что случилось?

— Ничего,— неохотно буркнула девочка.— Оставь меня в покое, Драко.

Да что с ней, тролль побери, происходит?! Еще не хватало, чтобы Пэнси опять начала запираться в комнате от всего мира. Вот сейчас, еще немного— и она скроется за дверями, куда Драко уже не попасть...

— Между прочим, я что-то слышал о Мародерах,— совершенно неожиданно для себя самого, лишь бы остановить расстроенную девочку, сказал Драко.

Пэнси резко остановилась и медленно обернулась.

— Что ты сказал?— в ее взгляде сквозила откровенная заинтересованность.

— То и сказал,— спокойно подтвердил Драко, взглядом указывая Пэнси на один из диванчиков общей слизеринской гостиной и усаживаясь напротив.— Слышал я уже это слово.

— Когда? Где?— пытливо спросила девочка.

— На третьем курсе, кажется,— нахмурился Драко.— Поттер тогда пробирался в Хогсмид незаконно, в обход всех правил и постов преподавателей.

— А какое отношение Поттер имеет к этим Мародерам?— недоуменно переспросила Пэнси.

— Самое прямое,— губы Драко изогнулись в иронической усмешке.— Практически в самом конце третьего курса я случайно услышал, как он разговаривал с этим оборотнем. Так вот. Они говорили о какой-то карте. Карте Мародеров. Насколько я понял, эта Карта принадлежит Поттеру, и, скорее всего, по сей день у него находится.

— Интересненько,— задумчиво протянула Пэнси, проводя пальцем по губам.— Кстати, да... Он ведь говорил что-то о Поттере. Отец, что ли?

— Кто говорил?— напряженно спросил Драко.— Чей отец?

— Да неважно,— девушка словно только что очнулась.— Ничей. Так что, сегодня моя очередь в библиотеку с мелкотой?

Драко в задумчивом оцепенении кивнул и, проводив разом изменившуюся в лице подругу непонимающим взглядом, со вздохом принялся за эссе по заклинаниям. Он осилил лишь половину положенного объема, когда в полупустой гостиной вдруг появилась Дафна. Одна.

— Уже вернулась?— Драко поднялся с места.— А где Астория?

Только сейчас он заметил, что вид у обычно спокойной и собранной Дафны был невероятно испуганный и растерянный. Девушка зябко ежилась, теребя складки своей мантии и, похоже, не находя слов. Подойдя к ней, Драко осторожно усадил ее на диван и легко встряхнул за плечи.

— Что случилось?— в его голосе звучало напряжение.— Почему ты одна?

— Астория пропала,— на выдохе произнесла Дафна абсолютно спокойным, бесцветным голосом.

— Как пропала? Где ты видела ее последний раз?

— Здесь и видела,— ответила Дафна. Самообладание покинуло ее, и теперь она тихо плакала.— Когда отпустила ее в Хогсмид одну.

— Где искала?— озабоченно спросил сероглазый слизеринец.

— Да вроде везде. Всю деревушку обошла. И в "Трех Метлах" была, и в "Зонко", и в "Сладком Королевстве"...

— Понятно,— кивнул Драко.— А родителям не сообщала еще?

— Нет,— взгляд девушки выражал такой ужас, что Драко сразу мысленно сделал себе выговор за неосторожный вопрос.

— И правильно,— поспешил он успокоить ее.— Найдем сами. Нечего их раньше времени волновать. Посиди здесь, я сейчас.

С этими словами Малфой быстро исчез за дверями в спальни мальчиков. После многочисленных истерик Пэнси он уже интуитивно чувствовал ту самую тонкую, почти неуловимую грань, когда обычный девчачий испуг превращается в нервный срыв, и сейчас был как раз тот самый момент. Быстро найдя в своем сундуке умиротворяющий бальзам и зелье сна без сновидений, Драко смешал их с водой и через пять минут уже протягивал стакан перепуганной и обеспокоенной девчонке. Дафна даже не спросила, что находится в стакане, и лишь молча и доверчиво глядя на серьезного донельзя Драко, выпила предложенное.

— Все будет хорошо, Дафна,— ровно и уверенно говорил ей мальчик.— Отдохни, ты уже сделала все, что могла. Теперь наша очередь.

Девушка уснула быстро, и Драко парой резких и четких указаний разогнал по спальням вернувшуюся в это же время из библиотеки малышню, думая о том, что нужно непременно дождаться Пэнси, объяснить ей ситуацию и попросить ее помощи. Вместе у них будет явно больше шансов найти Асторию.

У самого Драко никогда не было ни братьев, ни сестер, да и вообще, весь его маленький мирок ограничивался только родителями. И Пэнси, у которой тоже скоро должен был появиться маленький братик. Интересно, как она к этому относится? Поговорить об этом они так и не успели... Да, если честно, Драко и боялся говорить с ней на тему семьи, помня, с каким упорством девочка избегала встреч с собственным отцом. И ему казалось, что ни он сам, ни Пэнси при всем желании не смогут понять, что творится в душе потерявшей сестру Дафны, потому что просто никогда не были в такой ситуации. Однако вспоминая, что сам не всегда имел возможность связаться с родителями, Драко начинал думать, что такие переживания ему не так уж и чужды. Он знал и примерно представлял, как это страшно.

Дафна тихо спала, ее ресницы слегка подрагивали, оставляя на щеках длинные темные тени от света каминного пламени. Драко только сейчас заметил, какая она красивая. Казалось, что ночью, когда она спала, ее красота становилась ярче, а днем терялась в тени ее собственной скромности и молчаливости. Может, поэтому он раньше и не придавал этому значения?

Внезапно пришло понимание, как мало он о ней знает. Да на самом деле, проучившись с Дафной пять лет бок о бок, он не знал о ней практически ничего. Пэнси любила пирог с клубникой и экстремальные выходки, и это знал не только Драко. С таким темпераментом даже внешность Пэнси казалась ярче, она бросалась в глаза и запоминалась сразу, как и ее вкусы, привычки и предпочтения. Чего нельзя было сказать о Дафне. Интересно, а что она любит? И наоборот, чего не любит? Девушка поежилась во сне, и Драко словно спохватился. Наколдовав из воздуха теплый плед, он принялся заботливо укрывать им девушку, когда в проход общей гостиной Слизерина со стороны коридора ворвалась взбудораженная донельзя Пэнси.

— Там правда был Поттер! И их было четверо!— громко и торжествующе объявила она, но тут же осеклась. Затем девочка оценила обстановку, и одарив Драко презрительной усмешкой, выбежала обратно, сверкнув напоследок в сторону Дафны колючим взглядом.

Тихо помянув Мерлина, Моргану и всю их родню до седьмого колена и в разных позах, Драко выбежал следом, однако сколько не искал, Пэнси так и не нашел. Ладно, с ней он поговорит потом. А сейчас нужно было немедленно найти Асторию. Сообщить декану? Именно. Зря, что ли, Роули место просиживает? Монтегю, кстати, тоже так и не нашли. Но Роули на месте не было. Тьфу, пародия на декана! Найти Снейпа? Этот вариант решения проблемы был более вероятен, но Снейп отсутствовал тоже. Не было даже директора. Не школа, а тролль знает, что!

Понадеявшись на то, что Пэнси все же присмотрит за факультетом, Драко нашел Крэбба и Гойла и отправился в Хогсмид. Однако по несколько раз обойдя деревушку вдоль и поперек, парни поняли, что Астории там не было. Маленькую темноволосую тринадцатилетнюю девочку с голубыми глазами здесь сегодня не видели вообще. Бесполезно прошатавшись по Хогсмиду и окрестностям еще пару часов, уставшие и встревоженные мальчишки вернулись в школу. В Хогвартсе Драко отправил друзей в гостиную, а сам еще раз постучал в дверь кабинета слизеринского декана.

Роули был на месте. Казалось, он только что вошел в кабинет, но нисколько не удивился визиту своего старосты.

— Драко? Проходи. Что-то случилось?— поинтересовался он.

— Да, профессор Роули,— без предисловий начал Драко.— Сегодня днем пропала студентка третьего курса. Я не нашел вас раньше, но мы сами обошли Хогсмид и окрестности, даже в районе Визжащей Хижины, но так ее и не обнаружили. Думаю, вы сами сообщите ее родителям и руководству школы, и займетесь поисками.

— Да, мистер Малфой,— Роули нервно потер подбородок, но голос его был спокоен, словно новость совсем его не удивила.— Спасибо за информацию, можете быть свободны.

Ошарашенный такой реакцией декана, Драко пошел по направлению к двери, когда его нагнал вопрос Роули:

— Мистер Малфой, как зовут пропавшую девочку?

— Астория Гринграсс,— ответил Драко и вышел в коридор.

Проходя по направлению гостиной мимо кабинета зельеварения, Драко от усталости и нервного напряжения даже не сразу заметил сидящую прямо на полу возле дверей класса Пэнси. Прижавшись спиной к серой каменной стене и обхватив колени руками, она изучала трещинки на потолке коридора застывшим взглядом. Драко просто физически ощущал ее страх. Подойдя ближе, он даже смог рассмотреть на ее лице высохшие, слегка смазанные дорожки слез. Окклюменция... Ну конечно. Как он мог забыть. Это все Снейп! Злость и горечь от собственного бессилия больно сжимали сердце. Он не представлял, как ей помочь. И не потому, что Снейп был заведомо старше, сильнее и влиятельнее его, хотя и поэтому тоже. А потому, что Пэнси не примет никакую помощь, особенно теперь, когда она злится на него за Дафну.

Но она ведь ничего не знает! Хотя, конечно, зная вспыльчивый нрав темпераментной девчонки, Драко был уверен, что его оправдания она слушать не станет. По крайней мере, не сегодня. И действительно, едва завидев его, девочка поднялась с пола и молча убежала прочь, пряча за черными волосами испуганный заплаканный взгляд.

Следующее после бессонной ночи утро ознаменовалось безрадостным объявлением декана: посещения Хогсмида отменяются на неопределенный период. Дафна всего за одну ночь стала похожа на тень, однако на предложение родителей забрать ее домой ответила категорическим отказом. В обед школу посетил мистер Паркинсон, но с дочерью встретиться больше не пытался, предпочтя вместо этого пообщаться со Снейпом, и удалился примерно через полчаса в несколько приподнятом настроении, очевидно, до чего-то с зельеваром договорившись.

Весь день школа гудела, как растревоженный улей: пропажа второго ученика за месяц уже походила на какую-то жуткую, стройную систему. В школе был объявлен комендантский час, а это означало, что Драко и Пэнси снова не придется спать более четырех часов в сутки, хотя Драко это волновало мало: он чувствовал необъяснимую потребность сделать все возможное, чтобы хоть как-то помочь убитой горем Дафне, которая за весь день так и не проронила ни слова, а вечером, под настойчивым буксиром Миллисенты, была переправлена в комнату девочек, чтобы хоть немного поспать.

Пэнси с Драко по-прежнему не разговаривала, лишь издали задумчиво поглядывая на него и Дафну, и только вечером, во время обхода, поневоле сменила гнев на милость, вынужденная патрулировать коридоры с ним в паре, потому что перемещаться по одиночке ученикам было строго запрещено. В любом случае, Драко был рад тому, что девушка, наконец, все поняла и оттаяла.

— Почему ты мне не сказал вчера ничего?— спросила она по пути со второго этажа на первый.

— А ты разве стала бы слушать?— криво усмехнулся Драко.— Если бы я не знал тебя, Пэнси, то подумал бы, что ты ревнуешь.

— А может и ревную,— в тон ему ответила девушка.— А если серьезно, то у меня есть дела поважнее. Сам знаешь.

— Какие?— деланно удивился Драко.— И откуда я знаю?

— Вот только не надо ломать комедию,— поморщившись, отмахнулась Пэнси. -Знаешь ты все прекрасно про окклюменцию. Подслушивал же.

— Я не нарочно,— спокойно ухмыльнулся Драко и замер, схватив Пэнси за руку.

— Что?— непонимающе спросила она.

— Ничего,— после паузы, внимательно вглядываясь в темноту за ее спиной, ответил мальчик.— Показалось.

— Что показалось?

— Ничего. Просто тень так падает,— успокаивающе произнес слизеринец. Не говорить же ей, в самом деле, о том, что видел темный силуэт за закрывшейся за ними входной дверью замка! Особенно если он даже не был в этом уверен.

— Понятно,— недоверчиво протянула Пэнси, повернувшись к нему лицом.— Ну что, круг по периметру и обратно?

— Да, наверное,— успел сказать Драко за секунду до того, как уже знакомый ему неясный темный силуэт возник за ее спиной.

Его зрачки расширились, когда неизвестный прицелился волшебной палочкой в спину Пэнси. Мальчик за руку резко притянул Пэнси к себе и, развернувшись вместе с ней так, чтобы прикрыть девочку собой, осел на землю от настигнувшего его парализующего проклятия. С трудом скосив глаза, он заметил, как Пэнси резко выхватила палочку, но, словно оцепенев, наблюдала за незнакомцем, не предпринимая никаких действий. На лице ее был написан шок, а затем она, не говоря ни слова, медленно опустила палочку вниз.

Apocalyptica/Nothing Matters

Linkin Park/My December

Не замечая рухнувшего, как подкошенного, на землю Драко, Северус смотрел прямо в ее глаза. В них светилось недоверие и недоумение, и он поймал себя на мысли, что не может предсказать, как она поступит дальше. Ее палочка была направлена прямо на него, но выражение лица оставалось абсолютно непроницаемым, и только ее взгляд выдавал, как она, на самом деле, растерянна. Казалось, она напряженно о чем-то размышляет, готовая в любой момент броситься на свою защиту, и Северус впервые почувствовал исходящую от этой девочки тёмную, мощную энергию опасности, которую не чувствовал даже в моменты стихийных выбросов ее магии...

Но в ту секунду, когда профессор уже уверился в ее готовности ему противостоять, Пэнси вдруг молча, медленно, все также глядя ему в глаза, опустила палочку.

Снейп едва сдержался, чтобы не плюнуть с досады на землю. Она не собирается сопротивляться ему! Даже не думает защищаться! О Мерлин, ну что за девчонка?! Разве можно так просто сдаваться при прямой угрозе собственной жизни? Конечно, Северус не собирался убивать никого из них, но ей-то откуда это знать? Хотя, вспоминая их последнюю встречу и пробивавшееся сквозь пелену страха безотчетное, такое по-детски наивное доверие в темно-зеленом мокром взгляде, он начинал понимать: она чувствует, знает наверняка, что он не может причинить ей вреда.

В душе царапнуло непрошеное сомнение. Отгоняя от себя ощущение, что сейчас предает кого-то очень близкого, Снейп на миг задумался, правильно ли он поступает. И в мыслях тут же ясно всплыл прямой и четкий ответ: да, правильно. В холодном черном взгляде мелькнула уверенность, и яркая светлая вспышка мгновенно опрокинула Пэнси на землю рядом с Драко. Северус мог поклясться, что видел в глазах девчонки насмешку. Зараза. С ее самоуверенностью надо что-то делать... Но то будет позже. А сейчас ему необходимо очень быстро выполнить все, что он уже успел наобещать...

Вот так всегда: сначала обещает, потом думает. Всю жизнь на одни и те же дьявольские силки. Такое, конечно, случалось с ним и ранее, но два обещания за одни сутки— это уж слишком... И с этим тоже надо что-то делать.

Нашли фею-крестную, тролль бы их побрал... У него что, на лбу написано горячее желание защищать всех детей в округе? Можно подумать, ему Поттера мало было! Но сейчас возмущаться было поздно. Теперь ему следовало кроме Поттера защищать еще двоих детей и одновременно продолжать изворачиваться на собраниях Темного Лорда, намного превосходя в этом Роули, при мысли о котором зубы Северуса сами собой начинали издавать уверенный, мелодичный скрежет.

Последний визит к Лорду прошлой ночью, через пару часов после той самой окклюменции с Пэнси, дался профессору Снейпу особенно тяжело по причине физической невозможности собрать воедино все мысли и установить хоть немного приемлемый щит. Понимая, чем могло бы закончиться их занятие, если бы он не смог вернуть над растревоженными, растрепавшимися, как Джокер, эмоциями, контроль, Северус испытывал не поддающийся описанию первобытный ужас, определенно даже больший, чем он видел на том злополучном занятии в глазах Пэнси. Он сильно ее напугал, но сам испугался куда сильнее...

Да, ему удалось тогда довольно быстро взять себя в руки, но, очевидно, недостаточно быстро. То прикосновение к ней слишком много значило. Невероятно много. И даже если раньше ему удавалось скрывать от нее свои истинные эмоции под маской холодности и сарказма, то после того вечера у Пэнси наверняка больше не осталось вопросов. Зато у него, напротив, от вопросов голова шла кругом. Как она относится к взаимности своих чувств? Как будет себя с ним вести? И как ему вести себя с ней? А может, ей память стереть? "Да, конечно,— ехидно произнес в голове розовый внутренний голос.— И себе заодно." Нет, нельзя. Неправильно. Как-то подло и... трусливо. Но очень хочется.

В тот вечер глубоко погруженный в свои мечущиеся в смятении эмоции профессор даже не сразу отреагировал на обжигающий грудную клетку холодный металл. Мысленно наградив себя всеми возможными нелестными эпитетами за невнимательность и вынужденность девочки терпеть боль лишние несколько минут, Северус выбежал за школьные ворота и нетерпеливо оглянулся. Джокер мгновенно слетел к нему на плечо.

Профессор Снейп не имел ни малейшего понятия, каким образом этот птиц чувствовал свою ему нужность, однако, стоило зельевару лишь оглянуться вокруг в поисках Джокера взглядом, даже не особенно надеясь на успех, как тот тут же возникал рядом, откуда ни возьмись. Наказав воробью снова присматривать за Пэнси, с негромким хлопком Северус аппарировал в Малфой-мэнор, точнее, в его окрестности, и через двадцать минут уже входил в просторный, изысканно обставленный вестибюль особняка.

Здесь в черных балахонах и серебристых масках полукругом стояли Пожиратели Смерти, которые и после появления Северуса продолжали прибывать. Под одеждой и масками стоящих в помещении людей можно было различить лишь по росту, но Северус помнил, кто и где должен был находиться. Слева во втором ряду пустовали два места. Там должны были стоять ныне покойные брат и сестра Кэрроу, но сейчас при мысли об этом Снейп больше не испытывал ничего, кроме тоскливого, раздражительного равнодушия... Защитная реакция? Возможно.

По центру, через несколько пустых мест от себя он увидел фигуру Люциуса, который изредка молча на него оглядывался, не решаясь заговорить с ним в данный момент. Справа... Яксли, Долохов, Макнейр, Мальсибер и Роули. Уже на месте, сволочь. Когда только успел? Потом Крэбб и Гойл. Бэлла... Бэлла по центру, слева от Люциуса. Нарциссы нет рядом. Очевидно, собрание закрытое. Вроде все. Пора начинать.

И действительно, за спинами собравшихся послышалось тихое шуршание и шипение, расслышать которое, впрочем, притихшим Пожирателям не составило труда. Медленно, легко и уверенно двигаясь вслед за огромной коричневой змеей, Лорд Волдеморт остановился напротив Люциуса, Беллы и Северуса, окинув склонивших в знак приветствия головы Пожирателей холодным красным взглядом горящих на неестественно бледном лице нечеловеческих глаз.

— Приветствую,— его равнодушный голос Северус с трудом отличил от шипения Нагайны, и на всякий случай отвел взгляд.— Сегодня я собрал вас всех без исключения. Пора проверить, на что готовы мои верные соратники ради своего Повелителя...

Заметив, как окружающие его фигуры в черных балахонах замерли в напряжении, Волдеморт тонко, вполне дружелюбно улыбнулся, чем лишь еще сильнее напугал всех присутствующих.

— Не стоит так переживать,— насмешливо произнес Темный Лорд, длинными, тонкими пальцами небрежно поглаживая волшебную палочку.— Ничего сверхъестественного от вас не требуется. Дело в том, что в ближайшее время здесь, в Малфой-мэноре, с любезного разрешения его безраздельного хозяина, будут пребывать мои... гости. Но обо всем по порядку.

Несколько секунд Лорд молчал, не говоря ни слова, долго глядя на Роули, а затем, словно нехотя переведя взгляд на Северуса, продолжил:

— Ночь с мая на июнь является сильным магическим символом... Это время зарождения жизни. Весь год мы с моим верным Ближним кругом разрабатывали особый ритуал, который не существовал в истории ранее. Он поможет нам, чистокровным волшебникам, жить вечно за счет поглощения жизней... менее достойных, а порой и совсем не достойных форм существования.

По рядам Пожирателей прошелестело заинтересованное возбуждение, и сразу стихло. Очевидно, мало кому верилось в возможность того, о чем говорил Повелитель, но открыто высказать сомнение никто не решался.

— Разумеется, сначала мы должны проверить правильность наших расчетов,— наполнял комнату спокойный змиеиный голос.— И я первым пройду через этот ритуал. Затем, если доработок не потребуется, действительно достойные, чистокровные семьи получат к нему доступ, и секрет вечной жизни будет передаваться в них из поколения в поколение...

— Конечно, Повелитель!— восторженный голос Беллатрикс, казалось, совсем не поколебал спокойствия Волдеморта, даже невзирая на то, что она, по сути, его перебила.— Но позвольте нам хоть чем-то вам помочь! Мы готовы, мой Лорд, и не подведем вас!

— Конечно, Белла,— благосклонно кивнул он.— У вас еще будет такая возможность. Переходим к делу. Для ритуала мне нужны будут восемь детей.

— Я готова привести их вам, Повелитель!— не унималась Белла.— Живых или мертвых...

Под ледяным, пронзающим насквозь взглядом темноволосая волшебница смолкла и опустила голову.

— Мне нужны только живые,— продолжил Волдеморт, все также глядя на застывшую неподвижно Беллатрикс.— Живые и максимально здоровые. Но сейчас мы не должны привлекать внимание, друзья мои... Еще не время. Поэтому собирать материал нам придется тихо. Среди нас есть люди, которые, как мне казалось, способны это сделать, так как все время находятся в школе, среди детей. Торфинн!

— Да, Повелитель!— Роули сделал шаг вперед и склонил голову.

— Расскажи нам всем, как продвигается сбор материала для ритуала?— голос Лорда звучал угрожающе-отстраненно, и Торфинн это чувствовал.

— Не далее как сегодня я обеспечил прибытие сюда первого ребенка,— ответил он с плохо скрываемой напряженностью в голосе.

— Замечательно,— ласково прошипел человек-змея.— Скажи нам, Торфинн, как зовут этого ребенка?

— Астория Гринграсс,— голос Роули стал на тон ниже. Вероятно, он почувствовал повисшую в воздухе беду, но пока не мог определить ее причину. По рядам Пожирателей Смерти прошелестел возмущенный ропот.

— Она же из наших!— не выдержав, воскликнула Белла.— Ребенок из чистокровной семьи...

— Верно, Белла,— прервал ее Волдеморт, плавно взмахнув рукой.— Но, признаться, я рассчитывал, что Торфинн поймет свою ошибку сам. Но дело не только в этом, друзья мои... Дело в том, что из Хогвартса пропало двое студентов. А к нам доставлен только один из них. Где Грэхем Монтегю, Торфинн? Исчезновение двоих студентов подряд, с одного и того же факультета привлекает очень много внимания. А как я уже говорил, нам это было совершенно не нужно. На тебя возлагались большие надежды, Торфинн, Люциус договорился с представителем Министерства в школе, предоставив тебе удобное место для выполнения задания на блюдечке... Но ты не справился. Ты подвел нас всех, Торфинн... Круцио!

Голос Темного Лорда стремительно вознесся под высокий сводчатый потолок вестибюля и растворился в его стенах, уступив место резкому, пронзительному крику Роули. По спине Снейпа пробежал холодок и он болезненно поморщился, пользуясь тем, что под маской не видно лица. Никакой жалости к корчившемуся на полу Роули он не испытывал, но и об удовольствии от такого зрелища речи тоже не шло. Через несколько секунд Роули удалось прикусить губу и замолчать. Стало легче. А через минуту Волдеморт сменил заклинание на Секо.

— Мы не трогаем своих, Торфинн,— объяснял он истекающему кровью Пожирателю так, словно он мог его в этот момент понимать.— Разумеется, есть некоторые исключения, но о них следует предварительно спрашивать у меня. Авис!

Из палочки Повелителя вылетела стая грифов, набросившись на несчастного, уже совсем безучастного к происходящему блондина в луже собственной крови.

— Мы можем взять дочку Теренса Паркинсона, потому что во-первых, он упорно отказывается с нами сотрудничать, а во-вторых, она у них не единственная, скоро будет еще ребенок, а значит, чистокровный род не прервется. Или сына Люциуса, Драко. Ну, это на крайний случай, если мы не успеем собрать материал.

Люциус издал какой-то неопределенный, сдавленный звук, который можно было расценить и как кашель, и как смех.

— Разумеется, я шучу,— добродушно кивнул ему Волдеморт, не отрывая безразличного ледяного взгляда от рвущих на части тело Роули грифов.— Хотя ты и должен воспринимать это как великую честь, Люциус...

В мозгу Снейпа лихорадочно сновали тысячи мыслей. Роули необходимо было выручать. Нет, дело тут совсем не в жалости или сострадании... Но за Роули было очень удобно прятаться ему, Северусу. И потом, если Волдеморт его сейчас убьет, то обязанности Роули перейдут по наследству кому? Правильно, профессору Снейпу. Как единственному, имеющему доступ к детям в этой школе. Нет уж, пусть Роули справляется сам. А он, Северус, сделает все, чтобы он не справился.

— Возможно, я смогу быть вам полезен, мой Лорд?— голос Снейпа звучал ровно и вкрадчиво.— Если мне вернут мой пост декана факультета, то у меня быдет больше возможностей...

— Мне понятно твое желание быть полезным, Северус,— взмахом руки остановил его Волдеморт.— И ты еще ни разу меня не подводил... Но мы не можем рисковать своим лучшим зельеваром и ставить тебя под удар. А вот Торфинну нужно учиться отвечать за свои ошибки и исправлять их.

С этими словами Волдеморт взмахом палочки растворил в воздухе остервенелых голодных птиц. Обеспокоенно присмотревшись к мокрой темной фигуре на полу, Снейп с облегчением осознал, что Роули еще дышит.

— Торфинна спасло то, что у Гринграссов тоже двое детей,— заключил Темный Лорд.— И значит, что одного из них мы можем оставить... Но больше— никаких чистокровных. Белла, займись вопросом охраны девочки, только не так, как с Пэнси Паркинсон. Все свободны.

Но Пожиратели позволили себе зашевелиться только тогда, когда высокая, тонкая бледная фигура удалилась прочь из вестибюля, сопровождаемая большой коричневой змеей. Люциус выбежал из помещения первым, рванув на второй этаж, а буквально минут через пять вниз спустилась Нарцисса с семенящей за ней по пятам домовой эльфийкой с полными руками самых различных зелий и мазей. Эльфийка метнулась к распростертому на полу полуживому Роули, а Нарцисса первым делом направилась прямиком к Снейпу.

— Северус, здравствуй,— голос ее звучал напряженно и обеспокоенно.— Задержись, пожалуйста. Люциус очень ждет тебя в своем кабинете на втором этаже.

Молча кивнув и не задавая вопросов, Снейп поднялся наверх по винтовой лестнице с массивными резными перилами. Дверь кабинета на втором этаже была ожидаемо открытой, но стоило Северусу войти внутрь небольшого, но со вкусом обставленного помещения, как дверь за ним резко закрылась по взмаху палочки длинноволосого блондина.

— Присаживайся, Сев,— Люциус явно нервничал.— Медовуху будешь?

— Огневиски,— хмуро ответил профессор, присаживаясь в одно из мягких, темно-зеленых кресел.

Молча кивнув, Люциус протянул ему свой бокал, параллельно отхлебнув прямо из открытой бутылки. Посмотрел в упор, помолчал, отвернулся, снова помолчал, повернулся обратно. Снейп наблюдал, не пытаясь ни о чем спрашивать, рассматривая стоявшую у черного письменного стола трость с набалдашником в виде змеиной головы.

— Как Драко?— справившись, наконец, с собой, произнес мистер Малфой.

— Нормально,— скривив губы в подобии усмешки, ответил Северус.— Учится, как примерный староста беспрекословно выполняет задания своего декана... Но ты ведь не об этом хотел поговорить?

— Как ни странно, именно об этом,— после паузы, еще раз нервно отхлебнув из бутылки, ответил Люциус.— Роули сейчас вернется в школу. И намек Лорда о Драко слышали мы все. Понимаешь?

— Нет,— лицо Снейпа было совсем непроницаемым.

— Ну разумеется, нет,— кивнул Люциус с кривой, слабой усмешкой. Приблизившись к Северусу почти вплотную, он вдруг быстро зашептал:

— Мне не нравятся такие шутки Лорда о моей семье, Северус, слышишь? Не нравятся! Помоги нам! Защити Драко! Спрячь его! Куда хочешь, как хочешь, только чтобы Роули до него не добрался, или чтобы он сам не натворил чего-нибудь... У Темного Лорда виды на его подружку, дочку Теренса. Если девчонка попадется, то Драко в стороне не останется, слишком привязан. Северус, хоть Империусом его держи в школе, только не давай ему оказаться дома...

— Ты понимаешь, что ты несешь?— также тихо, в тон ему зло прошипел Снейп, поднимаясь с кресла и ставя на стол недопитый огневиски.— И где ты подобное обсуждаешь? И что будет, если об этом станет кому-то известно? Тогда не жить ни тебе, ни мне, и плевать будет Лорду с Астрономической башни на то, насколько ты чистокровен и сколько у тебя денег! Это предательство!

— Приходится выбирать, кого предавать, Северус!— свистящим шепотом перебил его Люциус.— Я никогда не смогу предать свою семью. Никогда! Ты представляешь, что будет с Нарциссой, если с Драко что-то случится? Ты же помнишь, сколько нам пришлось пройти, чтобы он родился? Ты же сам лично варил для нас все эти зелья!

Но Северус уже не слушал. Он уже понимал, что не сможет отказать Люциусу в его просьбе. В конце концов, он и его семья всегда были рядом, спасали его, прикрывали перед Лордом и лечили, но даже если бы этого не было, он бы не смог оставить Драко, которого знал с самого рождения, в расход Волдеморту. Хорошо, он защитит Драко, и даже знает, как это сделать. Но если младший Малфой пропадет, то подозрения лягут, в первую очередь, на его отца. Волдеморт расколет Люциуса в два счета, найдет воспоминания об этом разговоре, и дальше... Дальше Северусу совсем не хотелось думать. Надо было сделать так, чтобы Волдеморт не смог ничего найти. И он уже знал, как это сделать.

— Обливиэйт!— и Люциус замолк на полуслове. В серых глазах мелькнуло недоумение.

— Благодарю за приглашение на бокал огневиски, Люциус,— ровно произнес Снейп, но мне уже пора. Надеюсь, вы до утра приведете в порядок нашего декана?

С этими словами он кивнул окончательно растерявшемуся Люциусу в знак прощания и быстрым шагом покинул Малфой-мэнор, уверенный в силе наложенного им заклинания. Теперь Волдеморт ничего не найдет. А сам Северус никогда ему этого не покажет. И как вернуть Асторию, он еще подумает.

Профессор Снейп давно привык спать по три-четыре часа в сутки, хоть пробуждение ему и не всегда легко давалось, но сегодня заставить себя выйти из апартаментов было особенно сложно. Увидеть Пэнси очень... хотелось? Не хотелось? Он так и не смог определиться, и обреченно вышел в коридор, направившись сразу в свой кабинет и радуясь, что сегодня у него нет в расписании пятикурсников.

После вторых и третьих курсов Хаффлпафф-Рейвенкло школа отправилась на обед, который Северус тоже благополучно проигнорировал. Все последние новости он уже успел услышать от студентов на своих занятиях. Сосредоточиться на зельях не могли не только ученики, но и их преподаватель. И если студенты, практически не скрываясь, прямо на занятии обсуждали пропажу Астории и уже известный Северусу комендантский час, то у самого Снейпа поводов для размышлений было гораздо больше.

Комендантский час, безусловно, радовал. Спрятать Драко так будет гораздо проще, нужно только устранить Пэнси... Она девочка внимательная, и может вполне заметить то, что ей замечать не следует. Они будут патрулировать коридоры в паре, потому что по одному ходить запрещено, и как отвлечь одну старосту, чтобы стало возможным бесшумно забрать другого, он пока совершенно не представлял.

В дверь постучали, и в кабинет без приглашения вошел Теренс Паркинсон.

— Мистер Паркинсон?— удивленно приподнял левую бровь профессор Снейп.— Если вы хотите что-то узнать о дочери или встретиться с ней, то вынужден вам напомнить, что до сих пор не являюсь ее деканом, и вам лучше найти профессора Роули.

— Нет-нет,— мистер Паркинсон энергично помотал головой.— Роули мне не нужен. Я не доверяю ему так, как тебе, Северус.

— И чего вы от меня хотите?— раздраженно поинтересовался Снейп. — Позвать Пэнси? Это не входит в мою компетенцию.

— Не нужно,— печально ответил Теренс.— Я слышал о пропаже Монтегю и Гринграсс. Очевидно, что под ударом чистокровные. Я боюсь за Пэнси, она уже была в ситуации, которой не пожелаешь и врагу, и я понимаю, что виноват перед ней. И сейчас мне бы больше всего на свете хотелось забрать ее домой, но ты же ее знаешь... Она не пойдет. Я потерял контроль над своей дочерью. А тебя она слушается... Помоги мне ее уберечь!

Северус еле сдержал рвущийся из груди истерический смех. Ощущение дежавю становилось ярче с каждым словом мистера Паркинсона. Он вообще в курсе, кому так доверяет дочь?! Хотя... А что? Так будет даже проще. Неужели он не справится с двумя подростками?

Попросив мистера Паркинсона доверять ему и ничему не удивляться, Северус быстро выставил его вон. События развивались быстро, и почву для планируемых манипуляций следовало подготавливать немедленно.

Профессору Снейпу повезло: Дамблдор уже был на месте и разговор с ним получился весьма содержательным и лаконичным.

— Приветствую, Директор,— небрежно бросил Северус, усевшись напротив.

— Здравствуй, мальчик мой,— лучезарная улыбка.— Что-то случилось? Может, чаю?

— Нет, благодарю,— раздраженно отмахнулся Снейп.— Мне нужно спрятать двоих студентов моего факультета. И не надо мне напоминать, что у них сейчас другой декан. Это мой факультет, понятно? Мой. Был, есть и будет.

— Хорошо,— серьезно кивнул Дамблдор.— Кого именно необходимо спрятать, куда и по какой причине?

— Драко Малфоя и Пэнси Паркинсон. Судя по собранию сегодня ночью, эти двое находятся под угрозой похищения Темным Лордом, он произносил их имена. Астория Гринграсс в порядке, и будет жить и здравствовать до той самой ночи. Я пока не придумал, как ее вернуть, но опередить Лорда в похищении слизеринских старост я вполне способен.

— Интересно,— задумчиво произнес пожилой волшебник. — И куда ты собираешься их деть? Уж не к себе ли домой?

— В штаб Ордена Феникса,— спокойно и абсолютно серьезно ответил Снейп.

— Прости, Северус, куда?— переспросил Директор с таким видом, словно зельевар только что предложил ему переоборудовать его кабинет под стриптиз-клуб.

— Куда слышали,— кивнул Снейп.— Это наиболее безопасное место, там их не найдут. Даже я не смогу выдать Лорду Тайну, потому что ее Хранителем являетесь вы.

— Нет, Северус,— покачал головой Директор. -Мы не можем тащить туда всех подряд. Вспомни фамилии этих детей. И кто их родители.

— Это просто дети, Дамблдор!— взорвался Северус, резко в змеином броске облокотившись на директорский стол.— Я уже пять лет трясусь над этим вашим Поттером, потому что должен! Дайте мне хоть раз в жизни защитить кого-то, потому что я этого хочу! Да, это мой факультет! Мои дети! Они там все с такими фамилиями и с такими родителями! Но я прошу вас спрятать только этих двоих, потому что они в первую очередь попадают под удар. Вы не способны защитить моих детей сами, как я уже успел убедиться этой зимой, и не даете этого сделать мне! И если сейчас вы снова поставите своего распрекрасного Поттера с его прихвостнями выше моих подопечных, утверждая, что этой троице можно находиться в Штабе, а им нет, то берегите своего Поттера сами. Да, я обещал Лили, но всему же есть предел! Нельзя ставить одну человеческую жизнь выше другой! По крайней мере, не в моем присутствии, потому что я это проходил лично.

К концу этой возмущенной тирады Дамблдор уже начал улыбаться, слегка склонив голову набок, а когда Северус замолчал, чтобы перевести дух, вполне спокойно сказал:

— Ладно, Северус, будь по-твоему. Но с Сириусом договаривайся сам. Все-таки, это его дом.

Теряясь в догадках, что заставило Директора передумать, Северус сверкнул на него сердитым взглядом затравленного пятнадцатилетнего мальчишки и вышел в коридор, хлопнув дверью. Сегодня занятий больше не было, и он спустился в свои апартаменты. Необходимо было успокоиться и подумать, как можно заставить Блэка принять домой собственного племянника...

И сейчас, стоя у дома двенадцать на площади Гриммо, обновив на неподвижных детях чары дезилюмминации и левитации, Северус до сих пор не знал, как это сделать. Ладно, зайдет внутрь, а вытолкать их потом пусть этот пес блохастый попробует.

В неуютной прихожей царил полумрак, Сириуса нигде видно не было. Его сумасшедшая мамаша на портрете открыла было рот, чтобы, по своему обыкновению, разразиться гневной тирадой, но увидев Драко и Пэнси, передумала. Похоже, наблюдать в своем доме представителей чистокровных семей она была совсем не против. Внезапно Северуса осенило, и будучи уверенным, что дети прекрасно его слышат, тихо прошипел:

— Оставайтесь здесь, уходить даже не пытайтесь, и ни с кем связаться тоже. Блэк, конечно, будет орать, внимания не обращайте, но и на глаза старайтесь часто не показываться. Лорд будет вас искать.

Из глубины коридора послышались торопливые шаги, и Северус, резко развернувшись и взмахнув полами мантии, вышел за дверь неуютного дома под крики и отборную ругань его хозяина. Оказавшись на свежем воздухе, он злорадно усмехнулся и, глубоко вдохнув, оправился отсыпаться в Хогвартс.

Пропажа обоих слизеринских старост поставила на уши весь замок, Роули не сместили, но давили на него со всех сторон и все желающие, начиная Дамблдором и заканчивая Волдемортом, после встречи с которым Роули пришлось проваляться в больничном крыле более недели. Однако, надо отдать ему должное, факультет он держал крепко и сразу подобрал двух новых старост, именно тех, на кого и рассчитывал Северус: Блейза Забини и Дафну Гринграсс. Дафна была очень подавлена, и Северус надеялся, что обязанности старосты помогут ей хоть немного отвлечься и прийти в себя, тем более, что ей после похищения сестры уже явно ничего не угрожало. А Забини... Его было не жаль. На уровне подсознания Снейп понимал, что Блейз— всего лишь ребенок, которому он, к тому же, уже отомстил, но природные мстительность и злопамятность не позволяли отодвинуть на второй план личное отношение к этому человеку. Иногда Северусу казалось, что даже Роули ему жаль больше.

И это было неудивительно: Торфинн похудел, осунулся и практически совсем больше не улыбался, что для него было также нетипично, как музыкальный слух для мандрагоры. На факультете его был невероятный порядок ввиду особой свирепости декана, который, вопреки устоявшейся традиции, снимал баллы даже со своих за малейшие провинности. Это, конечно, поубавило количество его поклонников, но значительно повысило дисциплину. На Снейпа он смотрел с нескрываемой злостью, но молчал, хотя Северус и сам прекрасно понимал, почему он бесится: и знает, куда делись Драко и Пэнси, и кто к этому причастен, но доказать ничего не может.

Зато сам профессор Снейп, наконец, смог вздохнуть свободно, ввиду сравнительно небольшой личной ответственности и отсутствия необходимости видеться с Пэнси. Так было легче. Легче не видеть ее, зная при этом, что она в безопасности. А Блэку пришлось смириться с присутствием в своем доме племянника и его подруги, потому что при попытке пожаловаться Дамблдору, Северус ловко вывернулся: раз Сириус не запретил ему привести в дом детей (а когда бы он успел запретить?), значит, разрешил.

После возвращения Роули из больничного крыла прошло уже три дня, и Северус ждал, что Торфинн попытается выяснить отношения, но тот лишь молча проходил мимо, изредка бросая на него раздраженный и свирепый взгляд, хотя для самого зельевара это было как умиротворяющий бальзам: видеть постоянно его самоуверенную, самодовольную физиономию он уже не мог. Сегодня Северус снова проигнорировал обед, оставшись в своем кабинете проверять контрольные работы на уровень ЖАБА. Есть совсем не хотелось, поэтому на столе перед ним стоял лишь принесенный эльфами чай с бергамотом.

Дождавшись, пока он слегка остынет, Северус сделал первый глоток и уже готовился сделать второй, когда в класс вошел Роули.

— Понравился чай, Снейп?— спросил он с глумливой улыбкой.— Ну что, поговорим начистоту?

Северус не мог сопротивляться, не мог уйти или напасть на ухмыляющегося слизеринского декана, и только в потрясенном донельзя мозгу сквозь пелену ясности, спокойствия и покорности мелькнула яркая, словно сверкнувший на солнце снитч, догадка: "Веритасерум!"

Gregorian/Ave Satani

— Нюниус! Ты, сволочь! А ну вернись! Что это за помет гарпий? Забери немедленно!— разорялся красивый высокий мужчина с черными, длинными, как у Снейпа, волосами и синими глазами.

— О Мерлин! Глаза б мои не видели этот позор! Так-то ты разговариваешь с равными себе по происхождению?! Где твои манеры? Как жаль, что нельзя умереть дважды!— вторил ему высокий визгливый голос полусумасшедшей, заламывающей руки женщины на портрете.

— Заткнись!— рявкнул мужчина, с досадой завесив портрет портьерами и, видимо, сообразив наконец, что возвращения Снейпа ждать бессмысленно.— Твою-то мамашу, Нюниус, мантикора тебя раздери! Ну, попадись ты мне! Фините Инкантатем!

Драко с облегчением почувствовал, как сковывающие все его тело чары теряют силу, и немедленно вскочил на ноги, тут же подав руку Пэнси. Делать этого не хотелось, но воспитание не позволяло поступить иначе, даже невзирая на то, что он был сильно на нее обижен. Она даже не стала с этим Снейпом сражаться и спокойно встала под его заклинание, как будто так и надо! Спасибо, хоть не помогла ему. Хотя... Может, и помогла бы, если бы знала, чем. Очевидно, нападение было неожиданным и для нее самой, и в какой-то момент Драко показалось, что она готова защищаться, но она не стала этого делать. Тролль бы побрал эту ее дурацкую любовь!

Ну и где они сейчас находятся? Не иначе как в Мунго, в отделении для душевнобольных. Вокруг одни буйно помешанные. Даже на портретах. И, очевидно, Драко определенно находился по адресу. Иначе как еще объяснить, что он видел перед собой Сириуса Блэка? Нет, такого не может быть, и он точно сошел с ума. О своем двоюродном дядюшке он знал ранее только из криминальных хроник "Ежедневного Пророка", и никогда даже предположить не мог, что познакомится с ним лично. Но, судя по ошарашенному личику Пэнси, она тоже видела этого психа. Пока Драко искал в кармане волшебную палочку, она уже успела достать свою и направить ее прямо в грудь стоявшего напротив в той же позе Блэка, и Драко искренне надеялся, что она не решит сдаться и ему тоже.

— Вы кто такие? И что здесь делаете?— напряженно спросил Блэк. Под направленной на него волшебной палочкой и горящим взглядом Пэнси он явно чувствовал себя слегка неуверенно.

— Я Малфой. Драко Малфой,— с чувством собственного достоинства, высоко подняв подбородок, представился Драко.— И тоже очень хотел бы знать, что я здесь делаю, дядя.

Последнее слово упало с его языка на пол капелькой смертельного яда. На лице Сириуса отразилась озадаченность. Палочку он опустил.

— Зачем Снейп вас сюда привел?— спросил он без особой радости, но уже гораздо более заинтересованно.

— Привычка все спрашивать по два раза была приобретена вами в Азкабане или до вас и раньше также сложно доходило?— скривив губы в нервной, насмешливой полуулыбке, поинтересовался Драко.— Я же сказал, что не знаю.

Нащупав в кармане волшебную палочку и зная, что за спиной стоит уверенно готовая к сражению Пэнси, и что против опустившего оружие Блэка они в большинстве, Драко значительно осмелел, хотя руки из карманов предпочитал не доставать, чтобы не демонстрировать противнику дрожь своих пальцев.

— Подумай, с кем ты разговариваешь, щенок!— угрожающе, резко вскинулся Блэк.— И где ты находишься.

— Экспеллиармус!— воскликнула молчавшая до сих пор Пэнси.

Палочка Блэка мгновенно оказалась в ее руке. И в тот же миг с ног ее сшиб огромный, черный пес, по пути отшвырнув Драко. Вцепившись в левую руку девочки, пес заставил ее разжать пальцы и отпустить палочку. Все произошло настолько быстро, что когда Драко приподнялся на локтях, сверху на опрокинутой на пол Пэнси уже лежал Сириус с приставленной к ее горлу волшебной палочкой.

— Петрификус Тоталус!— заклинание Драко поразило Сириуса точно в спину.

С трудом столкнув с себя неподвижного мужчину, Пэнси поднялась с пола и болезненно поморщилась, потирая левую руку.

— Спасибо,— тихо поблагодарила она.— Расколдуй ему голову.

— Финита,— нехотя пробурчал Драко.

— Совсем уже, что ли?— тут же возмущенно разоралась голова Сириуса Блэка.— Какого драккла вы делаете? Расколдуйте и верните мне палочку, иначе когда я до вас доберусь, не жить ни вам, ни этому Нюниусу, который вас сюда привел! Напомню ему, с кем он связался!

— Силенцио,— лениво произнесла Пэнси, и голова Сириуса Блэка мигом перестала ругаться, бесшумно открывая и закрывая рот и корча яростные рожи.

— Если мы тебя расколдуем, где гарантия, что ты нас не тронешь?— вкрадчиво спросил Драко, безуспешно пряча страх. У Пэнси это получалось гораздо лучше. Вероятно, сказывались ее занятия окклюменцией со Снейпом.

— А где гарантия, что вы меня не тронете?— вопросом на вопрос ответил Сириус, которому Пэнси временно вернула голос.

— Очень мило,— иронически резюмировал Драко.— Беглый уголовник, осужденный за убийства, опасается двоих подростков.

— Очень наглых и непонятно зачем очутившихся в моем доме подростков!— возмущенно уточнил лежащий на полу мужчина.

— В твоем доме?— недоуменно переспросил Драко.

— Да, представь себе!— повысил голос Сириус.— А теперь отвечайте, какого тролля вы здесь делаете?

— Что за шум?— раздался за их спинами спокойный, мягкий голос.— Драко? Пэнси?

— Вы?!— хором выдохнули подростки.

Рядом с волшебной палочкой в руке стоял бывший преподаватель ЗоТИ Римус Люпин. Ребята попятились к выходу. Компания убийцы и оборотня не вселяла спокойствия.

— Да, это я,— грустно улыбнулся Люпин.— Фините Инкантатем!

Сириус мгновенно вскочил на ноги и схватился за палочку, но Люпин жестом остановил его:

— Не надо, Сириус, ребята просто напуганы,— успокаивающе произнес он.— Но это совершенно напрасно. И ты совершенно напрасно их в чем-то подозреваешь. Дамблдор не открыл бы тайну никому из тех, кто здесь находиться не должен.

— Их привел Снейп!— перебил Римуса Блэк.

— Он тоже один из нас, нравится тебе это или нет,— назидательно ответил Люпин.

— Не нравится!— недовольно буркнул Сириус, но от дальнейших комментариев воздержался.

— Значит, у Северуса были причины привести этих детей сюда,— рассудительно продолжил оборотень.— И нам придется их здесь оставить, пока мы все не уточним у Дамблдора.

— Профессор Снейп сказал, что Темный Лорд будет нас искать,— осторожно произнесла Пэнси.

— Что ж, тогда все ясно,— мягко улыбнулся Люпин.— Сириус, детям нужно убежище.

— Нет, Дамблдор точно не в своем уме!— развел руками Блэк.— Почему мы должны прятать детей Пожирателей Смерти?

— Ну беглых уголовников и оборотней же Дамблдор зачем-то прячет!— нагло заявил Драко.— Почему бы не спрятать и нас?

— Действительно,— рассмеялся Люпин.— Сириус, выдели, пожалуйста, детям комнату, а я вынужден уйти. Когда вернусь, свяжемся с Дамблдором или с Северусом.

— Ух, я бы с этим Нюниусом связался, попадись он мне...— с досадой пробурчал Сириус Блэк.— Счастливо, Лунатик. Осторожнее там.

Едва за Люпином закрылась дверь, как он повернулся к притихшим подросткам.

— В общем так, племянничек,— твердо сказал он, глядя прямо Драко в глаза.— Ничего я вам выделять не собираюсь. Я вас сюда не приводил и разрешение на то, чтобы вы находились в моем доме, не давал. Короче, делайте что хотите, но на глаза мне старайтесь не попадаться. Ясно?

— Предельно,— обменявшись взглядом с Пэнси, ответил Драко с хитрой улыбкой, и, взяв Пэнси за руку, потащил за собой дальше по коридору, мимо Блэка.

— Эй, а тебя-то как зовут, детка?— с обаятельной улыбкой поинтересовался Сириус, остановив Пэнси.

Девушку передернуло от отвращения.

— Зови меня "моя госпожа",— презрительно бросила она.— Не ошибешься.

— Совсем обнаглели,— покачав головой с веселой усмешкой и откинув назад волосы, сказал Блэк со смесью возмущения и восхищения.— Интересно, с Нюниусом она также разговаривает?

Но Драко и Пэнси его уже не слушали, следуя дальше по длинному и мрачному коридору с отстающими от стен обоями и вытертым ковром на полу и морщась от отвращения. В тусклом свете затянутой паутиной люстры с трудом можно было разглядеть расположенные по стенам вкривь и вкось портреты. А поднимаясь на второй этаж по темной лестнице с расположенными над ней на декоративных пластинах отрубленными головами домовых эльфов, Драко чуть не стошнило, а у Пэнси случилась истерика, закончившаяся обрушением этих голов на пол. Блэка такое обстоятельство, вопреки ожиданиям, изрядно повеселило, так как сам он, по его утверждению, снять их так и не смог, а затем, посоветовав детям идти сразу на третий этаж, Блэк отправился убирать отвалившиеся головы.

Открыв на третьем этаже первую попавшуюся дверь, Драко с облегчением опознал спальню и втолкнул туда Пэнси. Это была мрачная сырая комната с высоким потолком, камином и двумя кроватями. Здесь также, как и, похоже, по всему дому, обои почти не держались на стенах, а на единственном портрете, украшавшем голые стены комнаты, был изображен какой-то старик, показавшийся Драко знакомым, но при появлении в комнате людей он сразу куда-то исчез.

— Патрулирование замка прошло успешно,— с несколько ошалелым видом оглядываясь по сторонам и потирая лоб, прокомментировал Драко.— Ты как? В порядке?

— Да,— дрожа, ответила ему Пэнси, хотя по ее виду без труда можно было определить, что она врет. Лицо ее было бледным, а взгляд— растерянным.

— А теперь объясни мне, пожалуйста, почему ты это допустила,— потребовал сероглазый блондин.— Почему не стала сопротивляться и даже ничего не выяснила, перед тем, как сдаться?

— Потому что он знает, что делает,— спокойно, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся, произнесла девочка.— Он бы не причинил нам вреда.

— Откуда ты знаешь?— раздраженно спросил Драко.— Он на нас напал!

— Оттуда, что если бы он хотел что-то с нами сделать, убить или похитить, сдать куда-нибудь, то сделал бы это уже давно. Возможностей для этого у него было много.

— Ну да, и одной из них он совсем недавно воспользовался!— мальчик метался по комнате, словно загнанный в угол зверь.— Может, ты еще не заметила, но нас похитили! Мы находимся тролль знает где, тролль знает с кем и тролль знает, когда отсюда выберемся, и выберемся ли вообще! И похитил нас твой ненаглядный Снейп!

— Лучше он, чем Темный Лорд!— девочка, до этого смирно сидевшая на одной из кроватей, резко вскочила на ноги.— Ты слышал, что он сказал? Темный Лорд будет нас искать. Он спрятал нас. Я ему верю.

— О да, конечно!— перебил ее Драко.— Я даже теряюсь, что лучше: находиться у Темного Лорда или быть похищенным Пожирателем Смерти и переправленным в логово беглого убийцы и оборотня!

— Молчал бы о Пожирателях Смерти! Твой отец тоже не невинный ягненок! А беглый убийца— вообще твой двоюродный дядя!

Голос Пэнси сорвался, она обессиленно рухнула обратно на кровать и заплакала, закрыв лицо руками. Драко стало не по себе. Осторожно присев рядом с ней, он обнял ее за плечи, тихонько поглаживая по спине.

— Прости меня, мы все просто перенервничали,— успокаивающе шептал он, моля Мерлина, чтобы у нее снова не начались стихийные магические выбросы.

Пэнси отняла руки от лица и доверчиво прижалась к нему. Странно. Он уже и забыл, каково это— ощущать ее так близко. Впервые за долгое время она так ему доверяла. Почти как этому Снейпу, который, по сути, ее предал. А что, если... А может, она поняла? Может, ей стоит помочь все это переосмыслить, и она вернется?

Повинуясь какому-то необъяснимому импульсу, Драко осторожно приподнял за подбородок ее заплаканное личико и посмотрел в глаза, светящиеся напряжением и немым вопросом. Как же много она в последнее время плачет... И все из-за Снейпа! А этому уроду просто наплевать. Драко подвинулся ближе. Теперь он мог даже ощущать ее дыхание. Вопросительный взгляд в глаза, потом на губы и обратно. Но во взгляде Пэнси вдруг промелькнул яркий испуг внезапного понимания. Девочка не отодвинулась, но очень медленно, едва заметно, помотала головой из стороны в сторону.

Обреченно отвернувшись от нее, Драко только покачал головой. Какая же она упрямая... Будет верить этой сальноволосой летучей мыши, пока он не убьет ее в один прекрасный день! Лишь ей одной известно, что она в нем нашла такого, что согласна плевать на свою собственную гордость без малейшей надежды на взаимность. Хотя он, определенно, позволяет ей больше, чем кому бы то ни было... Интересно, почему.

Дверь в комнату открылась без стука, и в проеме оказалось глумливо ухмыляющееся лицо Блэка.

— А не рано ли вам, детки, по спальням запираться?— иронически поинтересовался он.— А что за слезы? Племянник, неужели все так плохо?

— А тебя стучаться не учили, дядя?— мгновенно отреагировал Драко.— Та леди на портрете в коридоре— это ведь твоя мать и моя бабушка? Неужели с твоими мозгами все так плохо, что она, продолжая учить тебя манерам даже после своей смерти, так и не достигла в этом успехов?

— Я в своем доме буду заходить куда хочу и когда хочу, понятно?— рассердился Блэк. Улыбка стерлась с его лица в мгновение ока.— А ты учись выбирать выражения в зависимости от того, с кем разговариваешь!

— А он и выбирает,— абсолютно спокойно сказала Пэнси.— Он видит перед собой нервного хама и уголовника, и разговаривает соответственно. Но я буду вам очень признательна, если вы немедленно покинете это помещение.

— А если я не покину?— насмешливо приподнял брови Сириус.

— Тогда не буду признательна,— криво усмехнулась девочка.— Но отменять свои планы из-за такой мелкой, хотя и досадной помехи, не считаю целесообразным. После бессонной ночи мои планы направлены исключительно на отдых.

И с этими словами Пэнси быстро расстегнула мантию и решительно потянула наверх через голову тонкий вязаный свитер под обалдевшими взглядами обоих находившихся в комнате представителей мужского пола. Сириус и Драко, переглянувшись, в едином порыве выскользнули за дверь.

— Офигеть!— причитал Сириус, спускаясь вниз по лестнице.— Чума, а не девчонка. Чокнутая!

А Драко, прислонившись спиной к стене рядом с закрытой дверью, еле сдерживал смех. Ловко, конечно, но нельзя же так без предупреждения! К тому же после того, что было за несколько секунд до появления на пороге комнаты Блэка. Безусловно то, что она ему так доверяет, подкупает, но то, что она, видя в нем лучшего друга, не видит парня, как-то даже обижает...

Голос Сириуса стих вдали, и дверь комнаты приоткрылась. Пэнси бесцеремонно втащила Драко внутрь. Абсолютно одетая, только без мантии.

— Ушел?— ядовито спросила она.

— Ушел,— криво ухмыльнувшись, подтвердил Драко.— Ты думай в следующий раз, что творишь! Я вообще-то тоже человек мужского пола.

— Извини,— раздраженно отмахнулась девушка.— Но это был самый быстрый способ объяснить идиоту, что ему тут не место. Твой способ с вербальными объяснениями не сработал.

— А если бы он не вышел?— заинтересованно спросил Драко.

— Была бы я постарше, конечно, не вышел бы,— ухмыльнулась зеленоглазая брюнетка.— А так— не может он на меня смотреть, даже если захочется. Маленькая я еще.

— Женская расчетливость, — склонив голову набок, восхитился мальчик. — Ну, вышвырнули мы его, и что дальше?

— Не знаю, как ты, а я спать,— устало ответила Пэнси.— Ночь сегодня была— не дай Мерлин каждому...

— Значит, давай спать,— вздохнул Драко, укладываясь на вторую кровать комнаты и запирая дверь заклинанием.

Да, на то, чтобы привыкнуть к кишащему докси и пауками помещению, подросткам потребовалось время, однако Драко, к собственному удивлению, не мог не признать, что здесь было довольно весело. Вероятно, сказывалось влияние Пэнси. После стольких лет общения с девочкой, отличающейся своей безусловной любовью к экстремальным выходкам, Драко тоже начинал находить в этом определенное очарование. Миссис Блэк на портрете в коридоре первого этажа оказалась довольно милой женщиной, к сожалению, безуспешно пытавшейся передать хоть часть понятия о манерах своему непутевому сыну, который норовил постоянно ее закрывать портьерами, дабы иметь возможность и дальше уворачиваться от полезной для него информации.

А еще здесь был великолепный, очень исполнительный домовой эльф, Кричер, стараниями которого комната, где обитали Драко и Пэнси, преобразилась до неузнаваемости и была, наверное, единственной в доме, отличавшейся почти стерильной чистотой. Однако эльф чтил только свою покойную хозяйку и ни в кнат не ставил единственного живого хозяина дома, за что Драко, впрочем, учитывая дикий нрав вышеуказанного хозяина, его не винил. Кричер слушался Драко, как человека, по-родственному связанного с хозяйкой дома, и уважал Пэнси за то, что она назло Сириусу периодически открывала портьеры на портрете миссис Блэк, советуя ему "прислушиваться к тому, что умные люди говорят".

Насколько Драко с Пэнси успели понять, дом Блэка использовался Дамблдором как штаб организации, противостоящей Волдеморту. Они видели здесь Люпина, Моуди, почти всех Уизли, самого Дамблдора, но надолго здесь не задерживался никто. За те почти две недели, что они находились в этом доме, Снейпа они, однако, не видели ни разу. И Драко много об этом думал. По всему выходило, что Снейп... предатель? Это было странно и страшно. Драко знал, что отец доверяет Снейпу, и был искренне уверен в их дружбе, но объяснить себе, почему зельевар вхож в обе организации и в обеих пользуется доверием, он не мог.

Это знание заставляло озадаченного подростка не спать ночами, понимая, что Снейп намного опаснее, чем он считал. Нет опаснее человека, который легко, словно по широкому мощеному бульвару ходит по самому лезвию, без особого труда оставаясь в тени, и даже самому Мерлину не известно, чего от него можно ожидать и на чьей он, на самом деле, стороне. Хотя, на чьей бы он стороне ни был, очевидно, для него война не сможет закончиться ничем хорошим. Интересно, как он в это влип? И зачем? Умный ведь, невероятно расчетливый человек, способный составить конкуренцию по вышеуказанным признакам даже Люциусу...

Очень хотелось спросить у Пэнси, что она обо всем этом думает, и в один из вечеров, сидя с ней в гостиной за партией в волшебные шахматы, принесенные откуда-то Кричером, Драко, наконец, решился.

— Как там Снейп? Ничего от него не слышно?— прямо спросил он.

— Нет,— отвлекшись от партии, ответила ему Пэнси.— Тишина. А почему ты спрашиваешь?

— Тебе не кажется странным, что человек со знаком Темного Лорда на руке вхож в штаб организации, которая против него сражается?— спросил Драко.— Ты сама-то в курсе, на чьей он на самом деле стороне?

— Не знаю,— задумчиво провела пальцем по губам девушка.— Если ты думаешь, что я никогда об этом не размышляла, то ты ошибаешься. Я тоже уже всю голову себе сломала. Думается, что он человек Дамблдора, но ошибиться очень легко. Его поведение абсолютно непредсказуемо. Вот Блэк на него рычит. Не доверяет. Кстати, похоже, они давно знакомы. Возраст-то один. Учились вместе, что ли? В таком случае, их вражда понятна: Блэк отъявленный грифф, и дальше своего носа не видит.

— А если Блэк прав, и Снейп— человек Темного Лорда?— спросил мальчишка.

— Что ты от меня хочешь, Драко?— ответила вопросом на вопрос Пэнси.

— Хочу узнать, что бы ты сама предпочла,— пояснил ей сероглазый блондин.— Он же... небезразличен тебе. Твое отношение к нему как-то зависит от того, на чьей он, на самом деле, стороне?

— Я не знаю, Драко,— после длительной паузы, ответила она.— И больше об этом не спрашивай. Я не хочу, чтобы этот вездесущий Блэк, соответственно своему уровню интеллекта, начал петь "тили-тили-тесто", едва его завидит. Пусть лучше думает, что я с тобой и не обременена тяжелым поведением.

Драко невесело хмыкнул.

— А как твои родители?— задал он давно волнующий его вопрос.— Ты совсем по ним не скучаешь?

— По маме скучаю,— сразу откликнулась Пэнси.— А отца... Не хочу видеть. Он выбрал моего неродившегося брата.

— Но согласись, в такой ситуации сложно выбирать!— возразил Малфой.— Поставь себя на его место. Что бы ты выбрала?

— А почему я должна себя ставить еще на чье-то место?— зло прошипела Пэнси.— Мне, знаешь, и своего места с головой хватило. Почему бы вам всем самим на мое место не встать?

— Прости,— опустив взгляд, пробормотал Драко.— Я совсем не это хотел сказать...

Но Пэнси молчала. Подняв на девочку почти прозрачные глаза-льдинки, Драко с удивлением обнаружил, что она замерла, сильно побледнев и нервно сжимая тот самый бутылек с зельем, который Снейп однажды ей дал. Казалось, что еще немного, и она потеряет сознание как тогда, на матче. Драко вскочил с дивана, не зная толком, что собирается делать, и что было бы предпочтительнее. Но Пэнси все объяснила сама, говоря очень быстро и практически не делая пауз:

— Драко, меня никому не трогать, что бы ни происходило, Блэка не подпускай тоже, любыми способами, как можно скорее, свяжитесь с Дамблдором, наверняка у Блэка есть какой-то способ. Скажите, чтобы он срочно нашел Снейпа. Немедленно! Я не уверена, что продержусь долго.

Едва договорив, мертвенно-бледная девочка соскользнула с края проеденного молью кресла на пол. Глаза ее были закрыты, а черные волосы с плохо прокрашенной седой прядкой разметались по пыльному полу. Она почти не дышала.

A Life Divided/The Lost

Сопротивляться действию сыворотки правды было невозможно, Снейп знал это еще с третьего курса, когда они с Мальсибером и Эйвери ставили эксперименты на себе. Северус тогда единственный из троих смог ясно осознавать происходящее, в то время как Эйвери и Мальсибер отвечали на задаваемые вопросы, словно находясь в состоянии какой-то ослепляющей, воздушной эйфории, спеша поделиться всем, что им было известно. Благо, перед этим мальчишки договорились не спрашивать ничего слишком личного или компрометирующего, и строго придерживались этого правила, понимая, чем его нарушение чревато. Он понимал, что они делают, и усилием воли даже умудрялся не хотеть ничего рассказывать, но это было максимумом его возможностей: заставить себя молчать или врать он не мог.

И сейчас Северус с ужасом осознавал, что история повторяется, только вместо вполне корректно настроенных Мальсибера и Эйвери рядом стоял торжествующе ухмыляющийся Торфинн Роули, на лице которого было ясно написано понимание того, что его противник в ловушке с плотно захлопнутой дверцей.

А Северус четко осознавал, что не должен ничего говорить, ведь информация, ему известная, опасна для жизни. Даже для нескольких: его собственной, Поттера, Пэнси, Драко, Люциуса... И не только. Если Роули, а за ним, конечно, и Волдеморт, получит доступ к его мыслям, исход войны будет предопределен. У Дамблдора с его Орденом Феникса не будет ни единого шанса. Все то, за что Северус боролся всю свою сознательную жизнь, отчаянно стремясь загладить вину перед почти призрачной в воспоминаниях, но все еще невероятно крепко держащей его в реальном мире рыжеволосой волшебницей, окажется под угрозой.

Мысли хаотично пронеслись в разгоряченном мозгу с быстротой сотен пикси, и воздух вокруг мгновенно наполнился обреченностью: конец. Он не может сопротивляться...

Стоп. Зато он может понимать. И думать. Как скрыть истину от сыворотки правды? А никак. Веритасерум полностью подчиняет сознание жертвы, устанавливая прямой канал между мыслями и речью.

А что, если закрыть зелью доступ к своим мыслям, подсунув вместо них мысли другого человека? В успехе такой обманки Снейп сильно сомневался, но попробовать стоило. Другого выхода все равно не было, и лучше было умереть, зная, что сделал все возможное, чем даже не пытаться защититься.

Связь через предметы должна облегчить Пэнси доступ к его сознанию. Главное, чтобы у девочки хватило сил закрыть его мысли и удержать их за стеной своих собственных. Тогда, конечно, ей придется отвечать на вопросы Роули самой, открывая ему свою правду. Но ее мысли хотя бы не несут в себе смертельной опасности, потому что на большинство интересующих Роули вопросов она ответов попросту знать не может...

— Ну что, поговорим начистоту? — голос Роули был тихим и почти дружелюбным.

— Нет,— ответил Северус. Логичнее, конечно же, было промолчать, просто игнорируя очевидный риторический вопрос, но Веритасерум не различал полутонов, требуя правдивого ответа в любом, даже самом нелепом случае.

— Посмотрим,— грустно усмехнувшись, явно медля, кивнул Торфинн, присев рядом. Очевидно, он был уверен, что имеет в запасе достаточно много времени.

Снейпу же было на руку любое его промедление, и вместо того, чтобы, подобно Роули, так бездарно тратить время, он мгновенно снял блок на кулоне Пэнси. Интересно. Она явно злилась. Хотя учитывая, в чьем обществе она вынуждена находиться, такое состояние девочки могло считаться вполне нормальным. Поэтому Снейп, благополучно проигнорировав ее эмоциональный настрой, бесцеремонно послал ей мощный мысленный импульс: "Перекройте мое сознание!"

Девочка отреагировала мгновенно. Он не различал отдельных слов ее мысли, но понимал общее значение ее ответного импульса: "Как?" В ответ Пэнси получила лишь его раздражение: "Как хотите, но быстро!"

— Где сейчас находятся Драко Малфой, Грэхем Монтегю и Пэнси Паркинсон?— тем временем поинтересовался Роули.

— Где Монтегю— понятия не имею,— со злорадно-снисходительной ухмылочкой ответил Северус.— Если ты помнишь, то меня даже в школе не было, когда он пропал. Где Малфой и Пэнси— не могу сказать. Я не являюсь Хранителем Тайны.

— Какой Тайны?— голос Роули звучал крайне озадаченно.— И кто является ее Хранителем?

— Место под Фиделиусом,— скривился Снейп, словно у него разом заболели все зубы.— Хранитель Тайны— Дамблдор. Хочешь, можешь спросить адрес у него.

Пэнси медлила. Где она? Какого драккла она так долго? Злость и страх сковывали разум, мешая осознавать действительность, бороться с эмоциями получалось с переменным успехом. Признавать собственную слабость Снейп упорно не желал, одновременно с этим понимая, что будет, если Пэнси сейчас не поймет и не справится...

— Понятно,— Торфинн задумчиво потер подбородок.— Это ты доставил к Дамблдору Малфоя и Паркинсон?

— Нет,— мгновенно прозвучало в прозрачной тишине пустого класса.

Она справилась! И сейчас реальность Северуса была абсолютно другой. Он мог слышать отголоски враждебной, угрожающей действительности словно издалека, но то, что сейчас происходило с ним самим и вокруг него, в его сознании, совершенно точно не имело ничего общего с окружающим миром. Мир вокруг него сейчас был абсолютно статичным, и здесь было грязно и пыльно. Паутина висела прямо в воздухе, и Снейп не мог понять, на чем она держится. Не иначе как мрак вокруг был настолько густым и плотным, что мог удержать ее сам по себе, без особого труда. Сам же Северус словно сжался до размеров дремоносного боба и забился в самую глубину этой непроглядной тьмы, к которой на достаточно большом расстоянии безуспешно подступало что-то яркое и светлое, напоминающее то ли жидкость, то ли стелющийся по самому низу газ.

Субстанция принимала причудливые формы, завораживающие-прекрасные и восхитительные в своем совершенстве, и к ней очень хотелось прикоснуться, но Северус знал откуда-то, что этого делать нельзя. А на пути этого вещества твердо и уверенно стояла большая лохматая волчица, угрожающе скаля зубы всякий раз, как оно подступало ближе к Северусу. Он боялся ее, но чувствовал, что должен ей доверять. Странная смесь страха и защищенности мешала определить роль волчицы в этой схватке, хотя было очевидно, что в этом неподвижном, статично-ледяном мире она является единственным живым существом. Почему-то определить как живого себя самого у Снейпа не получалось.

— Странно,— издалека раздался смутно-знакомый, раздражающий голос.— Ты что-нибудь знал о планируемом похищении детей или их побеге?

Светящаяся субстанция поползла ближе. Волчица решительно оскалилась, нетерпеливо переступив с лапы на лапу.

— Нет,— на лице зельевара застыла надменная, торжествующая усмешка. Он не видел этого, но откуда-то знал.— Ничего.

Вообще все, что он сейчас видел— это четкий, яркий образ волчицы, которая ни на секунду не сводила глаз с серебристого, опасно-непредсказуемого вещества.

— Не может быть,— эхом раздалось вокруг.— Хорошо. Кто похитил детей? Каким образом они очутились у Дамблдора?

Светящаяся субстанция поднялась, подобно цунами. Волчица не устояла, обессиленно легла на землю и тихо заскулила, положив голову на лапы и прижав уши, а вокруг гулко раздался его же собственный голос:

— Профессор Снейп. Он оглушил нас и доставил в Штаб Дамблдора.

В обоих мирах повисла оглушающая тишина. Волчица судорожно облизывала лапы, на которых особенно ярко в этой неподвижной черно-белой действительности выделялись крупные алые пятна.

— Как тебя зовут?— спросил дрожащий, ошарашенный голос.

— Пэнси Паркинсон,— незамедлительно ответило тело Снейпа.

— Как это возможно?— казалось, Роули с трудом контролирует эмоции.— Когда вы успели поменяться телами и зачем?

— Это просто окклюментное замещение чужого разума своим,— голос Снейпа звучал отстранено и безразлично. Волчица почти не дышала, но светящаяся белая субстанция все равно опасалась приближаться.— У нас есть связь через особые предметы, которая облегчает нам доступ к сознаниям друг друга. Он попросил меня закрыть его мысли, и я закрыла.

Роули замолчал, а затем в пустом пространстве снова раздался его голос. Он прозвучал очень тихо и обреченно:

— Зачем?

— Не знаю,— ответила Пэнси.— Значит, ему это было нужно.

— А тебе?— Роули говорил все также тихо и неуверенно. Снейп никогда ранее не слышал у него таких интонаций. Волчица закрыла глаза и больше не двигалась. Северус чувствовал необъяснимую необходимость подойти к ней и помочь, но покидать такую уютную, безопасную тьму было невероятно страшно.

— А мне нужно только, чтобы у него все было хорошо.

— Почему?— разговор совсем перестал походить на допрос.

— Потому что девочка мною увлечена,— кажется, даже сам тембр голоса Снейпа изменился, и Роули тоже это заметил.

Теперь два мира, живой и мертвенно-статичный, поменялись местами, и Северус вновь оказался в обычной, реальной действительности, хотя где-то там, позади, на самых задворках сознания, чувствовал еще полумертвую серую волчицу. Невероятным усилием собственной воли поборов свой страх, Снейп все же смог заставить себя прикоснуться к ней, закрыв ее от прекрасных в своем совершенстве, изменчивых серебристых фигур также, как еще совсем недавно это делала она.

— Это ты, Снейп?— напряженно, сквозь зубы выдавил Роули.

— Да,— сверкая на него черными глазами в бессильной злобе, выплюнул зельевар.

— Я смотрю, прятаться за девушек у тебя вошло в привычку?— голос Роули звенел от ярости. Он вскочил со стула и выхватил волшебную палочку, которая, впрочем, дрожала в его руках, словно тщетно пытаясь вырваться.— Увлечена тобой, говоришь? А она в курсе, с кем имеет дело? Ладно, ты грязно сыграл против меня, подставив перед Темным Лордом со всех сторон. Хорошо, ты явно ведешь двойную игру. Но ты трус, Снейп. Трус, слабак и предатель! Связь у вас, значит? Отлично. Тогда знакомься, Пэнси, с кем в действительности имеешь дело! Легиллименс!

Яркие картинки мгновенно сменяли одна другую. Снейп, Поттер, Блэк и Петтигрю. Всем лет по пятнадцать-шестнадцать. Зеленая, залитая теплыми желтыми лучами поляна. Обезоруживающее заклинание, обездвиживающее, чистящее... Смех десятков людей вокруг. Невыносимое унижение и бессильная, мощная ярость. Лили... Обида, стыд и злость. Кровавый порез и снова перевернутая вселенная.

"Грязнокровка!"— эхом звучит в разгоряченном мозгу. Удаляющаяся рыжеволосая фигурка, обреченность и полное безразличие к происходящему сменяется осознанием начала его персонального апокалипсиса. Вина. Непрощение. Ощущение физической боли в груди. Разочарование. В себе, в ней, в мире...

Смена картинки. Почти также больно. Испуганная черноволосая девчонка и плотоядно ухмыляющийся Кэрроу. Агрессивная, хищная жадность. Он не имеет права к ней прикасаться!

Картинка вновь меняется. Жар и холод. Физическая дрожь, как в бреду. Ощущение ее близости и запаха. Какая-то цветочно-цитрусовая смесь. Мягкость губ. Снова ярость, но уже на самого себя: он снова слаб, и не может себя контролировать... Да и не хочет. Это ведь просто сон. Хочется то ли панически быстро проснуться, то ли не просыпаться вовсе.

Самоуничижительная злость превращается в негодование от ее дерзкой, самоуверенной наглости, и как на качелях, не успев осознать происходящее, он снова несется в шумный, непокорный поток так пугающей его страсти... Тролль бы побрал ее губы...

Поток до тошноты быстро сменяющих друг друга картинок прекратился также внезапно, как и возник.

— Профессор Роули?— он почти не узнает голос. Только спустя несколько секунд, а быть может, несколько часов, приходит осознание. Дамблдор.— Могу я прервать вашу беседу с Северусом и пригласить вас к себе в кабинет?

Роули что-то ответил и шаги двух пар ног вскоре стихли вдали, но осознания того, что опасность миновала, не было.

Однако физически стало легче. Намного. Но не надолго. Волчица в его сознании приняла облик черноволосой зеленоглазой девчонки. Она теперь стояла, хотя у Северуса было твердое ощущение, что ноги ее почти не держат. Она смотрела прямо на него, безрезультатно стараясь побороть крупный, сотрясающий все ее тело озноб. Яркое белое вещество рядом тактично отступило.

К собственному неописуемому ужасу он вдруг все понял. То, чего он так боялся, свершилось. Теперь она знала все, что он так тщательно пытался от нее скрыть. Ужас потек по спине холодными струями вместе с вмиг отхлынувшей от его лица кровью.

Он холодно, вызывающе ухмыльнулся. "Что ж, давай, беги от меня..."— больно пронеслось в пустом, затянутом пеленой горечи, мозгу. Девчонка смотрела на него так, словно увидела впервые, а затем резко развернулась и убежала прочь, за границу обманчиво-надежного статичного мрака, взмахнув черными, с единственной седой прядкой, волосами.

Очень странно было осознавать конец, так ни разу и не пройдя этап начала. Странно и невыносимо больно. Теперь перспектива умереть от рук Темного Лорда уже не казалась ему настолько ужасающей, маня и соблазняя сверкающими острыми гранями. Но он ведь знал, что так будет, верно?

Apocalyptica/Requiem for a Dream

Вокруг было тихо. Даже Блэк, с завидным упорством ломившийся в комнату еще пару часов назад, сейчас, похоже, сдался. Драко машинально обновил на двери запирающие чары и вновь перевел взгляд на то ли спящую, то ли находящуюся без сознания девушку. Ее глаза были закрыты, но по лицу то и дело пробегали тени каких-то эмоций, черные волосы с единственной седой прядкой разметались по подушке как немой укор его импульсивности. А ведь он уже привык к этому и с трудом вспоминал, что было время, когда серебра в ее волосах еще не было...

Она никогда не обвиняла и не упрекала его в этом, и даже не вспоминала в разговорах о произошедшем с ней этой зимой у него дома, но наблюдая за ней со стороны, мальчик не мог не останавливать свой взгляд на той самой, жутковато-белой прядке. Даже когда Пэнси старательно ее закрашивала, Драко не мог о ней забыть и не принимать во внимание. Простить себе того, что его импульсивный, эгоистичный и необдуманный поступок навсегда отразился на жизни и здоровье близкого человека он так и не смог.

И сейчас Драко осторожно перебирал пальцами кончики волос беспокойно спящей девушки, отчаянно надеясь, что хоть в этот раз он все делает правильно. Конечно, его очень беспокоило то, что Пэнси не приходит в себя вот уже несколько часов, и он даже находил разумными доводы Блэка, который утверждал, что ей, вероятно, нужна помощь, а бездействие может оказаться пагубным для ее жизни и здоровья, но вопреки здравому смыслу Драко продолжал выполнять ее требования. Слишком ясно в его памяти звучали ее слова: "Меня никому не трогать, что бы ни происходило!" И он тщетно пытался усмирить свой страх и умерить беспокойство, вот уже в который раз усилием воли подавляя в себе острое желание впустить, наконец, в комнату этого проклятого Блэка, если уж он так жаждет взять на себя ответственность за проживающую с недавних пор в его доме против воли хозяина непокорную, острую на язык девчонку.

Ну давай же, просыпайся! От безысходности хотелось выть на бледную, лениво проявляющуюся на небосклоне луну подобно Люпину... Внезапно Драко вздрогнул от неожиданности: Пэнси резко села на кровати, словно очнувшись от тяжелого, удушливого кошмара. Ее тело бил озноб, по бледному лицу катились крупные капли пота и она безуспешно пыталась контролировать шумное, прерывистое дыхание, затравленно оглядываясь вокруг в попытке определить место своего нахождения.

— Что с тобой?— вскочил Драко.— Тебе что-нибудь нужно? Я боялся тебя будить, и Блэка не подпускал, как ты и просила...

— Спасибо, Драко,— голос ее был слаб и она с явным трудом подбирала слова.— Ничего не нужно, ты все правильно сделал. А теперь, пожалуйста, оставь меня в покое.

— То есть, вот так вот?— высоко подняв подбородок и недоуменно вскинув брови, переспросил мальчишка, внимательно вглядываясь в ее лицо.— Даже не расскажешь, что это было? Ради чего я послал Блэка и чуть не схватил инфаркт? Что там со Снейпом?

— Все нормально, Драко,— Пэнси, казалось, прикладывала максимум усилий, чтобы говорить спокойно.— Я все тебе скажу, но не сейчас. А пока, пожалуйста, просто оставь меня в покое!

С этими словами девочка встала и бесцеремонно вытолкала возмущенно-озадаченного Драко за дверь.

В доме обычно было тихо, только иногда, когда кто-то приходил, можно было услышать оживленную перебранку Сириуса с портретом его матери, да Кричер время от времени шуршал по углам, перепрятывая вещи миссис Блэк, и объясняя всем интересующимся свои действия неизменной абстрактной фразой: "Кричер чистит." Но сейчас в кухне было несколько шумно. Драко, кроме голоса Сириуса, с удивлением узнал голос Снейпа. Одним серьезным, умоляющим взглядом попросив миссис Блэк его не выдавать, Драко встал за дверью и прислушался к разгорающемуся в кухне спору.

— Просто скажи мне, где она, и все, Блэк!— крайнюю степень раздражения зельевара Драко чувствовал затылком.

— Повторяю еще раз, Нюниус, специально для тебя: твой чокнутый студент не дает к ней подходить даже мне,— упрямо отвечал Снейпу Сириус.— И, знаешь ли, я предпочитаю, чтобы ты не появлялся в моем доме без особой надобности.

— Я бы и не появлялся,— прошипел Снейп с таким презрением, что Драко поежился.— Но как раз именно сейчас наступил момент той самой, особой надобности! Просто сходи и узнай, как она!

— Что-то тебя не сильно беспокоила судьба детей, когда ты оставлял их здесь две недели назад,— насмешливо хмыкнул Сириус.— Что, сам уже не справляешься? Заслал к нам в Штаб еще парочку шпионов для Волдеморта?

— Не смей произносить его имя!— вскинулся Снейп.— Очевидно, помимо души, дементоры не брезгуют и мозгами. Выпили у тебя последние...

— Заткнись, Нюниус!— что-то тяжелое упало на пол, и Драко решил вмешаться.

— Профессор Снейп,— кивнул мальчик, быстрым взглядом оценивая обстановку. Мужчины стояли друг напротив друга с волшебными палочками в руках. За спиной Сириуса лежал перевернутый стул. Снейп быстро обернулся.

— Мистер Малфой,— быстро совладав с собой, сухо кивнул он.— Где мисс Паркинсон?

— Она в своей комнате, сэр,— спокойно ответил Драко, к вящему неудовольствию Сириуса, вид у которого был такой, словно он выпил литр костероста.— Вас проводить?

— Нет, мистер Малфой, благодарю,— Снейп поспешно отвел взгляд.— Как она себя чувствует?

— Уже очнулась и выгнала меня за дверь,— сероглазый блондин криво ухмыльнулся.

Снейп на секунду задумался и, удовлетворенно кивнув, вышел из кухни, не сказав более ни слова.

— Эй, Снейп, ты куда?— возмущенно окликнул его Блэк.— Ты вообще собираешься забирать своих паразитов обратно? Вообще-то я не давал своего согласия на их проживание в моем доме!

— Но ты и не запрещал,— насмешливо раздалось в коридоре, и входная дверь тихо захлопнулась.

— Сволочь,— с ленивым раздражением произнес Сириус и повернулся к Драко.— А если ты или твоя сумасшедшая подружка еще раз возьмете мое сливочное пиво, пеняйте на себя.

— Так ты же сам сказал, чтобы мы делали что хотим, только не попадались тебе на глаза,— нагло усмехнулся Драко и вышел в коридор.

— Чтобы я больше такого не видел!— донеслось ему вслед.

— Не беспокойся, не увидишь,— машинально прокомментировал мальчик и быстрым шагом поднялся на третий этаж.

Но Пэнси не впустила его в комнату ни сейчас, ни в течение еще двух последующих дней. Она не выходила наружу и отказывалась есть, утверждая, что все в порядке и прося просто дать ей время. А через два дня она вышла на завтрак сама, как ни в чем не бывало. Девушка была абсолютно спокойной и умиротворенной, но отчего-то упорно избегала Блэка, которого, казалось, ее поведение только забавляло.

Наконец-то, к безмерной радости Драко, он смог вернуться в их с Пэнси комнату. Двое суток ему приходилось обитать в более или менее обжитой гостиной, на проеденном молью диванчике, но никаких претензий к Пэнси у него не было. Просто хотелось понять. И дней через пять после визита Снейпа в дом Блэка, Пэнси, наконец, снизошла до объяснений.

— Спасибо, что послушал меня тогда и не стал своевольничать,— смущенно улыбнулась она, глядя как Драко отпивает глоток из бокала со сливочным пивом.

— И это все?— Драко скептически приподнял брови.— А объяснить ты мне ничего не хочешь?

— А что ты хочешь знать?— вопросом на вопрос ответила Пэнси.

— Хотя бы что это было и почему, даже придя в сознание, ты два дня из комнаты носа не показывала,— пояснил мальчик.

— Ну, это было окклюментное замещение чужого разума своим,-ответила она так, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.— Просто тренировка, и все. Тяжелая штука, мне нужно было время, чтобы прийти в себя.

— Даже так,— за холодным, убийственно-спокойным голосом Драко скрывалась волна негодования. Он встал, и резким движением всучив Пэнси недопитый бокал, подошел к запертой двери с твердым намерением выйти.

— Ты куда?— голос девочки вмиг ослаб, а взгляд стал таким умоляющим, что Драко не нашел в себе силы уйти.

— Никуда особенно,— безразлично пожал он плечами.— Просто не хочется вынуждать тебя врать.

— Врать?— эхом повторила Пэнси.

— Я не слепой, Пэнси, и не глухой,— яростно зашептал Драко.— И уж во всяком случае, в Мунго не наблюдаюсь. Я хорошо помню, как уговаривал Блэка связаться с Дамблдором и найти Снейпа, по твоей просьбе! И помню, как Декан приходил сюда, когда ты очнулась, и активно интересовался, как ты себя чувствуешь!

Бокал с пивом выпал из рук Пэнси, и пиво разлилось по кровати, на которой она сидела.

— Он приходил сюда?— очень тихо спросила она.

— Да,— неохотно ответил Драко.— Я пытался ему предложить проводить его к тебе, но он отказался.

— Понятно,— после паузы задумчиво кивнула Пэнси, проведя по губам указательным пальцем.

— Тебе понятно?— умилился Драко.— Замечательно! Интересно, станет ли когда-нибудь мне самому все понятно...

— Прости, Драко,— Пэнси смотрела виновато и испуганно.— Но есть вещи, которые я не могу тебе рассказать. То, что я видела в его сознании... Это только его, понимаешь?

— Понимаю,— мальчик не смог скрыть раздражение.— Только не мешало бы еще понять, какого драккла ты в его сознании делала и как он тебя туда пустил.

— Ему нужна была моя помощь,— опустив взгляд, ответила Пэнси.— Я сама ничего не поняла, но он просил закрыть его разум, и я закрыла. Знаю только, что он находился в серьезной опасности, ведь иначе он никогда не стал бы ни о чем просить...

— Само собой,— Драко вернулся и присел напротив.— Скажи, ты теперь знаешь, на чьей он, на самом деле, стороне?

— Я не успела ничего уловить,— голос Пэнси звенел от огорчения.— Только хуже стало, я окончательно запуталась.

Девочка в отчаянии закрыла лицо ладонями. Драко протянул руку, но так и не решился ее коснуться. Вместо этого он просто поднял с мокрой кровати пустой бокал.

— Не думай пока об этом,— успокаивающе произнес он.— Зато я у тебя как на ладони. Пойду, наверное, стащу у Блэка еще пива. Орать он, конечно, будет...

Но договорить Драко не успел. Пэнси вскочила, преобразившись до неузнаваемости. В глазах девушки сверкали искорки сотен авад, и мальчишка видел, с каким трудом она сдерживает рвущуюся на волю магию.

— Пожалуйста, Драко,— ледяная сталь в ее голосе пробирала до костей.— Постарайся больше при мне не упоминать этого человека.

— Почему?— спросил он на свой страх и риск.— Это как-то связано с тем, что ты его избегаешь?

— Напрямую,— отрезала девочка.— Если я не буду его избегать, то я его просто придушу.

— За что?— недоуменно переспросил Драко.

— Есть за что,— глядя куда-то сквозь него, ответила Пэнси.

После того разговора Драко сам старался свести к минимуму встречи Пэнси и Сириуса, и больше не заговаривал с ней о том, что она видела во время того самого "окклюментного замещения". Благо Блэк и сам был несколько занят: собрания в этой штаб-квартире значительно участились. Драко и Пэнси пытались подслушивать, впрочем, безуспешно, и даже пару раз видели Снейпа, но он обычно уходил одним из первых, поспешно, даже не оглянувшись. Пэнси после этого наверняка долго переживала, хотя виду не показывала, только молчала больше обычного. Вот что Снейп за человек такой! Сложно, что ли, просто подойти и поздороваться с девчонкой?

А потом Пэнси сама перестала выходить из комнаты во время этих собраний. Драко было безумно интересно, как на это отреагирует Снейп, но он, похоже, факт отсутствия рядом с Драко Пэнси не заметил вовсе. Он был обычно угрюм и мрачен, и все также уходил раньше остальных собравшихся.

Лишь однажды, недели через две после того памятного разговора Драко с Пэнси о Блэке и Снейпе, Декан, вопреки обыкновению, задержался в Штабе, снова оставшись наедине с Сириусом в той злополучной кухне. Драко, как и раньше, не стал упускать такой шанс.

— Почему я должен этим заниматься?— Сириус не скрывал негодования.

— Ну, Блэк,— в голосе Снейпа звучала насмешка.— Должен же ты хоть чем-нибудь здесь заниматься. Не ты ли около трех недель назад вещал что-то о паразитах? У тебя появился шанс эволюционировать.

— Заткнись, Нюниус!— рявкнул Блэк.— Я вполне способен справиться с более серьезным заданием для Ордена, нежели готовить твоих змей к сдаче СОВ.

— Я бы, на твоем месте, для начала научился справляться со змеями,— самодовольно заметил Снейп.— А то надоело слушать, как ты бесконечно ноешь о пропавшем пиве.

— Справляться со своими юными Пожирателями Смерти должен ты, потому что ни на что больше не годишься,— буркнул Сириус.

Драко поморщился и сразу улыбнулся. Как дети, честное слово. Но наблюдать за их перепалкой все равно было довольно интересно. Почувствовав за своим плечом легкое дыхание, Драко вздрогнул и обернулся. Пэнси приложила палец к губам и прислушалась.

— В общем, надеюсь, что индивидуальную программу подготовки ты все же способен прочесть сам,— тем временем говорил Снейп.— Паркинсон много пропустила, поэтому ей удели особое внимание. Хотя Малфой достаточно умен, чтобы помочь ей тоже.

— Вот пусть твой Малфой сам с этой сумасшедшей и занимается,— фыркнул Блэк.— От нее с ее идиотскими выходками я вообще предпочел бы держаться подальше.

На этих словах Сириуса Пэнси опасно-холодно улыбнулась, и решительно распахнув дверь в кухню, прошла к чайнику. На секунду в кухне воцарилась тишина, а затем Снейп снова заговорил.

— С каких это пор ты боишься девушек, Блэк?— язвительно прошипел он.— Мне казалось, что общение с ними— это единственное, что входит в спектр твоих умений.

— Я боюсь?— возмутился его собеседник.— Молчал бы, Нюниус, о взаимоотношениях с девушками! Тебя вообще сроду не возбуждало ничего, кроме котлов и пробирок.

Драко зажмурился, предполагая реакцию Снейпа, но Декан отреагировать так и не успел.

— А тебя разве когда-то девушки возбуждали, блохастый извращенец?— со злой насмешкой, громко и четко поинтересовалась вдруг Пэнси.— У тебя же фетиш на раздетых мужиков, забыл, что ли?

На секунду Драко показалось, что он оглох— настолько тихо сделалось вокруг.

— Нюниус, я смотрю, у тебя от своих секретов вообще нет?— еле сдерживая ярость, сжимая кулаки, поинтересовался Сириус.

Мертвенно-бледный Снейп быстро переводил взгляд с Блэка на Пэнси и обратно, судорожно сжав в кармане волшебную палочку.

— Да ты не переживай, Блэк,— презрительно, с напускным добродушием успокоила его Пэнси.— Веди себя хорошо, и я никому не скажу о твоих сексуальных предпочтениях.

С этими словами она спокойным, уверенным шагом вышла прочь из кухни под обалдевшими взглядами Драко и Снейпа и невероятно гневным взглядом Сириуса.

Red/The Ever

— Эй ты, хамло малолетнее, а ну-ка стой!— Сириус бросился за Пэнси спустя несколько секунд после того, как девочка спокойно удалилась из помещения, гордо подняв голову, но Драко отреагировал мгновенно: схватив волшебную палочку, он решительно с гаденькой ухмылочкой загородил собой выход из кухни.

— С дороги!— прорычал Блэк сквозь зубы, тоже выхватывая палочку с самыми прозрачными намерениями.

— Убери палочку, Блэк!— голос Снейпа прозвучал тихо и угрожающе-уверенно.— И упаси тебя Мерлин тронуть кого-то из моих студентов.

— Сначала научи своих змей разговаривать со старшими, Нюниус!— Сириус резко развернулся к Снейпу и теперь яростно прожигал его синими глазами.

— А что не так, Блэк?— язвительно уточнил Северус.— Правда глаза режет? Все же помнят, как ты за Поттером таскался. И на его месте, я бы поостерегся выбирать своему сыну такого крестного. Мало ли что...

Издав какой-то тихий, звериный рык, Блэк отбросил палочку и кинулся на Снейпа с явным намерением его придушить, но заклинание Драко настигло его раньше.

— Благодарю, мистер Малфой,— с холодным раздражением произнес профессор Снейп.— Но впредь запомните, что, во-первых, я вполне способен постоять за себя, а во-вторых, нападение со спины— это подлость. Однако смотря с кем и в какой обстановке. Понятно?

Драко слабо улыбнулся и кивнул:

— Да, сэр. Предельно.

— Великолепно,— сейчас Северус прикладывал просто титанические усилия, чтобы держать себя в руках.— А теперь мне нужно поговорить с мисс Паркинсон. Присмотрите за Блэком, пока я не вернусь.

Припечатав напоследок пристальным холодным взглядом растерянного мальчишку, Снейп вышел из кухни. Ну и где она? Хотя это, на самом деле, хорошо, что он не может ее найти сразу. Что она творит? Неужели не понимает, что Блэк ее за такое просто загрызет, если он, Северус, сам не убьет ее раньше?

С тех пор, как Пэнси узнала то, чего не должна была знать никогда, ни за что и ни при каких обстоятельствах, Северус не пытался больше слушать ее через кулон. А зачем? Он итак знал, что услышит. Он уже проходил это ранее, и повторять историю, переживая заново насмешку, презрение и отвращение к себе человека, который так или иначе был ему дорог, ему совсем не хотелось. Он не понимал, почему это так его ранит. Ведь он изначально знал, что с Пэнси шансов на счастливое будущее у него всегда было еще меньше, чем с Лили, и, разумеется, никакой, даже самой мизерной надежды на это у него не было. Или все же была? Наверное... Потому что как иначе объяснить эту нелепую боль, горечь и разочарование?

Он ненавидел ее сейчас. За ее недоступность, за свою к ней привязанность, и за то, что невозможное стало еще невозможнее. Но еще сильнее он ненавидел Роули. Даже больше Волдеморта и Дамблдора вместе взятых.

После исчезновения четверых слизеринцев полторы недели в школе стояло полное затишье: все дети были на месте, пропажи прекратились, но ни сами ученики, ни даже их преподаватели так и не связали это с пребыванием в больничном крыле нового слизеринского декана. Все было очевидно только Дамблдору и самому Северусу, но ни один, ни другой не обладали достаточными полномочиями для смещения Роули с должности.

Во время того допроса с использованием Веритасерума Роули так и не смог узнать ничего по-настоящему важного, но и того, что он узнал, было бы более, чем достаточно Волдеморту для того, чтобы убить своего лучшего зельевара без раздумий и сожалений. Что, в свою очередь, несомненно, было бы, со стороны Торфинна, лучшей местью из возможных за то, что Снейп так круто подставил его перед Темным Лордом, и ввиду упомянутых обстоятельств Северус не понимал, почему Роули так ничего Волдеморту и не рассказал. До поры— до времени.

Но через три дня после того злополучного допроса ситуация, наконец, прояснилась. Похоже, Роули наскучило ежедневно многообещающе прожигать Северуса угрожающим взглядом, и после отбоя он вдруг соизволил почтить своим присутствием его лабораторию.

— Привет, Сев, как дела?— развязной походкой приблизившись к столу, за которым Снейп сидел, с глумливой ухмылкой поинтересовался Торфин.

Окинув Роули злобным холодным взглядом, Снейп молча уставился обратно в лежащий перед ним пергамент. Торфинн насмешливо хмыкнул и присел напротив.

— Ну, так у нас никакого разговора не получится,— протянул он деланно разочарованно, подперев руками подбородок.— Тебя не удивляет то, что ты еще жив?

— Меня удивляет, что ты еще жив,— едва не скрипя зубами, буркнул Северус, не поднимая взгляда.

— О, есть контакт!— обрадовался Роули.— А то я уж опасался, что сова не долетела. А с чего бы мне быть мертвым, Северус? Я служу своим верой и правдой. В отличие от тебя. Хотя, думается, ты тоже стараешься служить верой и правдой, только пока не определился, кому именно, верно?

Перо в руке Снейпа сломалось, но лицо оставалось абсолютно непроницаемым. Он поднял обжигающий взгляд от пергамента и посмотрел прямо Роули в глаза. Никогда еще он не чувствовал себя настолько... использованным. Словно его прилюдно оплевали, а потом еще вытерли ноги.

— Чего тебе надо, Торфинн?— почти миролюбиво поинтересовался Снейп.— Если ты во мне сомневаешься, то пойди и сообщи Темному Лорду все, что узнал. Так, как и полагается тому, кто служит верой и правдой своему Господину.

— Сначала я так и хотел сделать,— вполне серьезно кивнул Роули.— Но потом подумал, и решил, что твоя смерть принесет мне лишь короткое моральное удовлетворение, но от нее не будет никакой пользы. Ни мне, ни Темному Лорду. Ты же его лучший зельевар. К чему его расстраивать?

Риторический вопрос повис в воздухе. Северус молча слушал, и лицо его не выражало ни намека на заинтересованность. Поэтому Роули слегка разочарованно продолжил:

— В общем, Северус, я решил, что живой ты можешь принести гораздо больше пользы. И тебе хорошо, и девчонке твоей, и Темного Лорда не расстроим... Я уж молчу о пользе твоей жизни для себя лично.

Роули помолчал, испытующе глядя на Северуса, но никакой ответной реакции так и не дождался.

— Видишь ли, Снейп, так получилось, что защищая своих старост, ты жестко подставил меня,— обиженно продолжил он.— Я утратил расположение Темного Лорда, его доверие, свое здоровье и заслуженное место в кругу его верных сторонников. Достаточно, не правда ли? Так вот, Северус, договариваемся следующим образом: ты помогаешь мне, а я помогаю тебе.

— Какой же помощи ты от меня ждешь, Роули?— вкрадчиво поинтересовался, наконец, Северус, к нескрываемому удовлетворению Торфинна.— И почему решил, что мне нужна твоя помощь?

— Я думал, это очевидно,— удивился высокий голубоглазый блондин.— Но спишем эти вопросы на твою подавленность после произошедшего. Ты должен помочь мне восстановить свои позиции в рядах Пожирателей Смерти. А в обмен на это я ничего не скажу Темному Лорду о твоей... хм... личной, я уверен, временной, неопределенности.

— А что еще я тебе должен?— прошипел Северус, глядя на Роули взглядом, от которого первокурсники обычно падали в обморок.— Ты говори, не стесняйся.

— Хм. Могу и поподробнее,— пожав плечами и, как ни в чем не бывало потерев рукой подбородок, с готовностью ответил Торфинн.— Ты знаешь о задании, которое я получил от Темного Лорда. Астория Гринграсс уже на месте, но Повелителю нужны еще семеро детей, и желательно не слизеринцы, и помладше. Раз уж у тебя так великолепно получается похищать из школы по два весьма неслабых подростков сразу, думаю, тебе не составит большого труда выполнить за меня задание Лорда. Окажи мне эту небольшую услугу, Северус, и останешься жив. Ты же хочешь этого?

— Не уверен,— с деланной задумчивостью ответил Снейп. В его взгляде промелькнула насмешка.— Может, мне лучше понести заслуженное наказание, Роули? Кстати, ты не задумывался о том, с кем ты сейчас разговариваешь и о чем? Что может помешать мне просто убить тебя, прямо сейчас? Нет шантажиста— нет шантажа. Что скажешь?

— Скажу, что это было бы весьма неразумно с твоей стороны, Северус,— укоризненно покачал головой Торфинн.— Я передал Беллатрикс Лестрейндж полномочия по владению моим сейфом в Гринготтсе в случае моей смерти или недееспособности. А теперь угадай, куда я дел флакон с такими безумно интересными воспоминаниями трехдневной давности? Вижу, ты угадал. А теперь подумай, что произойдет с тобой, если они попадут в руки Белле? Снова угадал. Но, похоже, совсем не боишься. Надеешься, что это минует Пэнси? Нет, не минует. А, вот теперь вижу, что боишься. Странно, конечно, что ты так переживаешь за своих детишек, но лично мне это очень полезно. Ну так что, ты согласен? По рукам?

По глазам Снейпа можно было с легкостью прочесть, что он предпочел бы врезать Роули не только по рукам, но и по ногам, и по зубам, и по печени, но он только медленно, механически кивнул.

— Вот и славненько,— мерзко ухмыльнулся Торфинн и поднялся со стула.— Приятно иметь дело с понимающими людьми. В общем, семь детишек, Северус. Я пересчитаю.

Красивый высокий мужчина повернулся было, направившись к дверям, когда Северус внезапно подскочил к нему и вцепился ему в волосы, вырвав с корнем небольшой клочок. Роули испуганно развернулся обратно, потирая затылок.

— Для Оборотного зелья,— с довольной ухмылкой пояснил Северус.— Ты же сказал, что предпочитаешь, чтобы все лавры достались тебе, не так ли?

Не ответив и смерив Снейпа испуганно-недоверчивым взглядом, Роули поспешно покинул лабораторию, оставив профессора зельеварения стоять посреди помещения, крепко сжимая в руке клочок светлых волос и глядя на захлопнувшуюся дверь с сожалением, что не в силах снять с только что вышедшего в нее блондина скальп целиком и полностью...

А потом время слилось в один адовый, нескончаемый поток: собрания Пожирателей Смерти и Ордена Феникса, приказы Дамблдора, Волдеморта и Роули и первое настоящее похищение ребенка, которое Снейп пережил едва ли не хуже, чем первое убийство. Деннис Криви, Гриффиндор. Северус был под оборотным зельем, и ребенок даже не успел его увидеть, но легче от этого не становилось. Роули лично доставил ребенка Темному Лорду, в то время как Северус тщетно пытался справиться с все больше поглощавшим его отвращением к самому себе.

Его разрывало от необходимости постоянно врать, изворачиваться и подчиняться, и после того, как выросло количество желающих ему приказывать, стало еще хуже. Он ненавидел себя за слабость, за неспособность и невозможность сопротивляться и чувствовал себя скованным сотней Петрификусов. От тотального контроля хотелось просто исчезнуть, разлетевшись на тысячи кусочков, разделив таким образом боль и тяжесть, чтобы она не душила, не царапала и не выворачивала наизнанку так сильно, словно он снова умирал, как тогда, в далеком детстве, когда они поменялись душами с Пэнси...

Он старался ее избегать, не встречаясь даже взглядом, хотя она, похоже, напротив, искала встречи. Зачем? Он не знал. Однако после нескольких безрезультатных попыток она и сама перестала идти на контакт.

Так было легче. Он не хотел ее видеть, потому что знал: она не простит ему той слабости, которую ей невольно довелось наблюдать в его воспоминаниях с подачи Роули. Лили не простила. И он стыдился ее. Стыдился смотреть ей в глаза, разговаривать с ней... любить ее. Та ситуация все расставила по своим местам. Поттер и компания навсегда указали Северусу его место, и он сам виноват, что забыл его и хоть на миг решил, что может быть интересен как человек. Слабаки не могут быть интересными. Особенно таким, как Пэнси. Она сильная девочка, и никогда не позволяла обращаться с собой подобным образом. Никому. Он был уверен, что она его презирает и боялся случайно поймать в ее глазах эту эмоцию. Боялся увидеть в них отвращение...

И, конечно, то, чего он так боялся, произошло. Во взгляде Пэнси светилась такое презрение, какого ему еще не доводилось видеть ранее. И все было бы довольно ожидаемо, если бы ее полный отвращения взгляд не был направлен на... Блэка.

От сорвавшихся в следующий момент с ее губ слов Северус едва не пошатнулся, и судя по всему, Сириус тоже был под впечатлением. Они оба, двое взрослых мужчин, и представить себе не могли, что та знакомая обоим до боли ситуация может выглядеть... вот так. Слова Пэнси методично срывались на пол капельками холодного, смертельного яда, переворачивая представления Снейпа и Блэка, их мировоззрение и внутренние установки с ног на голову. Никогда раньше, не единожды проживая в памяти этот момент, Северус и подумать не мог, что та ситуация для Мародеров могла выглядеть не менее, а то и более оскорбительной, чем для него самого. Вон как Блэк покраснел. Того и гляди лопнет от злости. Хотя профессор зельеварения отдавал себе отчет в том, что и сам выглядит не лучше.

Северус не верил в дружбу с первого взгляда, ведь даже к Лили он долго присматривался, прежде чем подойти. Зато он верил в ненависть с первого взгляда. Едва встретив эту мерзкую компанию, позже обозвавшую себя Мародерами, в Хогвартс-Экспрессе, он понял, что это навсегда. Как говорится, пока смерть не разлучит... С одним уже, слава Мерлину, разлучила, но вот трое других маячили у него перед глазами с завидной регулярностью весь последний год, почти как в школе. И если Люпина и Петтигрю, скрипя зубами, еще можно было терпеть, так как они явно не стремились к открытому конфликту, то Блэку, как обычно, было скучно.

С самого первого курса Снейп с Мародерами дружили не на жизнь, а насмерть, и гриффиндорцы явно ощущали свою безраздельную правоту, единственным весомым, с их точки зрения, аргументом которой было их численное преимущество. А у Северуса были только его ум и хитрость. И Люциус Малфой. На первом курсе.

С чего бы взрослому, чистокровному лорду покровительствовать бедному невзрачному полукровке? Северус не знал. Но помнил, что Люциус защищал его всегда, пока был старостой, утверждая, что Слизерин— одна большая семья. А семью надо защищать любой ценой. И Северус старался ответить тем же. Быстро заработав себе на курсе репутацию мастера зельеварения, он периодически выполнял даже домашние задания старшекурсников. Понятное дело, что не все было ему по силам, но стремясь не отставать от своих могущественных покровителей, он поспешно заполнял пробелы в своих знаниях.

Со взрослыми было гораздо интереснее. В их арсенале были заклинания, недоступные первокурсникам, и он учился у них, ведь только так у него был шанс выжить против стаи гриффиндорских шавок. Люциус еще шутил, что лучше всего на свете Северус умеет наживать врагов.

Но так прошел лишь год. Потом взрослые друзья Северуса начали выпускаться, и с каждым годом их становилось все меньше, до тех пор, пока не выпустились все. Северуса совсем не волновало, что он не имел друзей, близких себе по возрасту— с ними ему было неинтересно, как с маггловской детворой в свое время, несмотря даже на то, что теперь его окружали дети волшебников. Он уже был старше, выше их по развитию, и тянулся только к Лили, которая, в свою очередь, все больше придерживалась исключительно гриффиндорских взглядов. Его это всегда невероятно раздражало, даже злило. Как можно ненавидеть то, о чем не имеешь понятия? Кто сказал, что темная магия опасна? Только потому, что она мало изучена? Но чтобы не потерять девочку, которая была настроена с каждым разом все более категорично, он научился сглаживать острые углы, просто игнорируя ее беспочвенные возмущения.

Лили вообще с детства привыкла сама определять, что ее касается, а что нет. Именно из-за этого и произошла та самая, роковая ссора. Он объяснил ей еще до первого курса, во время той самой стычки в Хогвартс-Экспрессе, что девочке не стоит влезать в разборки мальчишек, но... Лили так не привыкла. Он помнил то слово, вылетевшее у него со злости, в состоянии аффекта, очень смутно. Конечно, он был виноват, что не смог себя контролировать, но зачем она снова полезла туда, куда ее не просили? Но Лили никогда не была виноватой, и он всегда мирился первой. А она всегда прощала... Всегда. Но не в тот раз.

Он помнил лишь жгучую, съедающую заживо, бесконтрольную ярость и глумливо ухмыляющиеся лица Поттера и Блэка...

Вот и сейчас он испытывал эмоции, схожие с теми самыми, двадцатилетней давности... И именно поэтому Пэнси (да и ему самому) невероятно повезло, что он не смог найти ее сразу. Как она смела?! Кто ей дал право вообще упоминать то, что она видела? Даже намеком! Злость затмила рассудок, мешая пока понять отношение девочки к той ситуации и к нему самому после осознания ею увиденного. Только сейчас, выйдя из кухни в поисках этой девчонки с явно атрофированным инстинктом самосохранения, до Северуса, наконец, дошло, что она его, вопреки ожиданиям, не презирает и не осуждает. И это было странно.

Ее миропонимание определенно не отличалось стандартностью, и сердце Снейпа бешено стучало о грудную клетку, ломая ребра. Он чувствовал острую необходимость понять то, что происходит в ее голове, душе, и, самое главное,— в сердце. Он снова судорожно цеплялся за призрачную, едва замаячившую вновь на горизонте наивную надежду. Он знал, что их слишком многое разделяет, но терять ее расположение ему не хотелось от слова совсем, даже вопреки собственному здравому смыслу.

Поднявшись на второй этаж, он увидел ее у входа в гостиную. Пристально посмотрев на него, девочка скрылась в комнате. Когда он вошел следом, она стояла у проеденного молью кресла и явно нервничала.

— Профессор Снейп,— смущенно кивнула она.— Я уж думала, что вы так и не придете.

— Непростительно оптимистично с вашей стороны было надеяться на подобное после того, что вы только что устроили, мисс Паркинсон,— голос Снейпа был холоден и механически спокоен.— Не соблаговолите ли объясниться?

— А вы?— переспросила Пэнси к вящему удивлению Снейпа. Ему даже на мгновение показалось, что он ослышался. Она требует объяснений? У него?

— Вам не кажется, что мы с вами уже обсуждали подобное?— в несколько шагов он оказался совсем близко.— Полагаю, приложив минимум усилий вы все же способны вспомнить, что я вам тогда ответил.

— Я помню,— голос Пэнси сорвался, но она не отошла.— Вы сказали, что можете требовать от меня объяснений, а я от вас— нет, потому что вы— мой учитель. Но это было до того, как вы попросили моей помощи и до того, как по необъяснимой причине начали меня избегать.

— И с тех пор ничего не изменилось,— холодно резюмировал Снейп.— Я все также остаюсь вашим учителем со всеми вытекающими.

— Так вы не отрицаете, что избегаете меня,— грустно усмехнулась Пэнси.— Только не понимаю, почему.

Взгляд Пэнси цепко удерживал его собственный. Внутри больно резануло, словно Сектумсемпрой. Он снова причинял ей боль. Но сдавать позиции было нельзя. Он слишком хорошо помнил, чем это едва не закончилось в прошлый раз.

— Вам и не нужно это понимать, мисс Паркинсон,— прищурившись, почти шепотом произнес Северус.— Вам нужно понять, что вы допустили грубую ошибку, позволив себе упомянуть то, что увидели случайно в моих воспоминаниях. Грубую, нелепую, непростительную ошибку. Хотелось бы напомнить вам о существовании в человеческом организме такого жизненно важного и несомненно полезного органа, как мозг, и посоветовать почаще им пользоваться в целях сохранения вашей жизни и здоровья.

Он нарочно нагрубил ей в надежде, что она прекратит вызывать его на откровенность. Ни к чему было демонстрировать ей свои истинные эмоции. Но Пэнси вдруг, вопреки ожиданиям, улыбнулась.

— Спасибо, профессор,— сказала она тихо, и взгляд ее светился также, как в ту ночь, когда он впервые увидел ее Патронуса.— Я поняла. Буду осторожнее. Обещаю.

Северус опешил. Научилась читать между строк? Ну-ну. Угадала его беспокойство. Но уточнить всё равно не помешает.

— Я уже молчу о том, что ваш поступок является крайней степенью вмешательства в чужое личное пространство,— он взглянул на нее строго и как можно более холодно.— Но вы оскорбили человека, с которым делите убежище, и я не назвал бы это проявлением рассудительности и благоразумия.

— Простите, профессор,— прошептала она.— Вы правы, мне следует быть более сдержанной. А Блэк... Не переживайте, пожалуйста. Ничего я ему не сделаю.

Пэнси опустила голову, завесив лицо волосами. Только сейчас он заметил эту проклятую седую прядь, которую у нее не было возможности теперь закрашивать. Подавив острое желание к ней прикоснуться, Северус подумал о том, что девочка действительно научилась читать между строк, четко выделяя в потоке его грубости, язвительности и сарказма главное. Он едва не усмехнулся, представив, как их диалог выглядит со стороны: вопросы явно не совпадали с ответами ни по сути, ни по стилю, но собеседники, однако, понимали друг друга абсолютно верно. Но у него осталось еще пара вопросов, на которые он хотел бы получить ответы, но не мог. Она действительно относится к нему все также? И все также его уважает даже после всего, что видела?

— Ничего не сделаете?— насмешливо приподняв брови, переспросил он.

— Ничего,— эхом откликнулась Пэнси.— Хотя стоило бы.

Последняя фраза прозвучала тихо, мрачно и угрожающе, и Снейп вспомнил ту ночь, когда он похитил их с Драко из школы, и то самое ощущение опасности, которое он чувствовал на физическом уровне. Он по себе знал, сколько усилий ей приходится сейчас прикладывать, чтобы сдерживать себя.

— Что ж, пойду скажу Блэку, что он может расслабиться,— сообщил Северус в пустоту все также насмешливо, почти весело.— Судя по всему, мне удалось предотвратить грядущее несчастье.

Но отойти ему не удалось. Пэнси крепко удержала его за рукав мантии. Смерив девочку недоверчиво-вопросительным взглядом, Снейп выжидающе склонил голову набок.

— Вы сейчас уйдете?— спросила она, изучая его лицо цепким, пронзительным взглядом, в котором сквозила какая-то иррациональная боль вперемешку с мучением.

— Мне казалось, вы усвоили, мисс Паркинсон, что я не обязан перед вами отчитываться.

Северус сердился. Неужели все по новой?! Что ей, в конце концов, от него нужно? Почему она его удерживает? Терпеть ее невыносимую, такую недостижимо-мучительную близость лишние секунды ему не хотелось. Сознание заволокла паническая злость. Выхватив волшебную палочку, он толкнул ее в кресло и прицелился прямо ей в грудь.

— Никогда. Больше. Не позволяйте. Себе. Меня. Хватать, мисс Паркинсон,— тихо, угрожающе сквозь зубы прошипел он, облокотившись на подлокотники кресла и вперившись в ее глаза пронзительным, обжигающе-холодным взглядом.

Пэнси выглядела испуганной, но, судя по всему, не столько его поведением, сколько своим собственным. Она молча изучала его лицо, которое находилось сейчас так близко, что она чувствовала его дыхание. Болотный взгляд перебегал с его глаз на губы. Снова. Как тогда...

Северус отскочил так поспешно, словно обжегся Адским пламенем. Какое точное сравнение. Адское пламя. Символ его испорченной, звериной сущности. Символ того самого убийства. И последующие его поступки не делали его лучше, только укрепляя его уверенность в том, что ему точно нечего делать рядом с этой девочкой. Она не заслужила такого, как он. И он не заслужил такой, как она. Она напугана своим поведением, не подозревая, чего должна бояться на самом деле. Она знает о нем так много и вместе с тем так мало. Она не знает, что говорит с убийцей. Она не знает, что он похитил уже четверых детей, и осталось всего двое. Она не знает, кто является автором смертельно опасного для этих детей зелья. И он надеялся, что никогда не узнает. Пусть рядом она не будет, но ненависти и презрения от этой девушки ему не вынести... Лучше пусть Роули еще раз повторит свою адскую процедуру.

— Ну что, Нюниус, договорился со своей коброй, чтобы вела себя соответственно?— раздался сзади голос Сириуса.

Снейп резко обернулся, загородив Пэнси и направив волшебную палочку на Блэка.

— Где Малфой?— напряженно спросил зельевар.

— Да нормально все с твоим Малфоем,— отмахнулся Сириус.— Отпустил меня за бутылку сливочного пива. Так и знал, что все слизеринцы продажные. Так ты договорился с этой гадюкой?

— Договорился, договорился,— кивнула Пэнси.— Можешь не переживать, я без команды не кусаюсь. В отличие от дворовых, невоспитанных шавок.

— Мисс Паркинсон!— предупреждающе окликнул ее Северус, хотя мысленно поставил ей твердую "П" по сарказму.

— Прошу прощения, профессор Снейп,— неприятно усмехнулась она и выскользнула прочь из комнаты.

— Не могу гарантировать, что я сам ее не трону,— мстительно скрипя зубами, произнес Сириус.— Какой декан, такие и ученики.

— Я бы на твоем месте имел ввиду, что у кобры "П" по ядам,— усмехнувшись, как бы между прочим упомянул Северус, и выскользнул из гостиной вслед за Пэнси.

Пора было возвращаться в Хогвартс. Дети сами себя не похитят. До ритуала оставалось только две с половиной недели.

Red/Gone

Evanescence/Give unto me

Пэнси вернулась в кухню в весьма приподнятом настроении, что невероятно озадачило Драко. Снейп ей там что, анекдоты рассказывал?

— Рано отпустил. Надо было еще поторговаться,— весело заявила она с каждой минутой все больше приходящему в бешенство другу.

— Что?— тупо переспросил Драко.

— Бутылка пива,— пояснила девушка, забирая у него упомянутый предмет и отпивая глоток.— Мало.

— Тебе пива мало или я просто отпустил его рано?— зло уточнил Драко, внимательно наблюдая за ней серыми глазами-льдинками.— Не успели пообщаться?

— Так, Драко,— нахмурилась Пэнси.— Я что-то не пойму твоих претензий. Что не так?

Смерив подругу пристальным взглядом, Драко резко поднялся, схватил Пэнси за руку и полностью игнорируя ее сопротивление потащил на второй этаж. Втолкнув ее в их общую спальню, он плотно запечатал дверь.

— Совсем уже, что ли?— обернувшись и сверкнув на Драко гневным взглядом, прошипела Пэнси.— Ты что творишь?

— А что я творю?— удивился Драко.— Я всего лишь пытаюсь напомнить тебе о своем существовании.

— По-твоему, я о нем забыла?— напряженно поинтересовалась девушка.

— Именно так,— кивнул Драко.— Так вот, хотелось бы напомнить тебе, Пэнси, что я тоже человек и когда-то даже считался твоим другом...

— Ты и сейчас им считаешься!— язвительно перебила его зеленоглазая брюнетка.

— До тех пор, пока на горизонте не появляется твой ненаглядный Снейп!— в свою очередь перебил ее Драко, гневно повысив голос.— Я не понимаю, что происходит. Такое ощущение, что все вокруг знают что-то, о чем я, такой несравненный недоумок, даже не догадываюсь!

— И чего ты от меня хочешь?— вкрадчиво-спокойно спросила Пэнси.

— Чтобы ты, по старой дружбе, рассказала мне, что вокруг происходит!— яростно выдохнул Драко.— О каких предпочтениях Блэка шла речь, кем были эти раздетые мужики и причем тут Поттер?

— Поттер?— удивленно переспросила Пэнси, еле сдерживая смех.

— Именно,— в голосе Драко сквозило раздражение. — Только не говори, что не знаешь, о чем я. Когда ты вышла, Снейп с Блэком орали что-то о том, что Блэк всюду таскался за Поттером и он, то есть Снейп, поостерегся бы на месте Поттера выбирать своему сыну такого крестного...

Продолжать Драко больше не смог, так как Пэнси вдруг обессиленно рухнула на кровать и громко, истерически расхохоталась. В ступоре Драко наблюдал, как девушка, обняв подушку,вытирала выступившие на глазах слезы и изредка отпускала несвязные восхищенные реплики относительно Снейпа, Блэка и Поттера. Последнее терпение мальчика лопнуло и он быстро вышел в коридор, громко хлопнув дверью. Вернувшись в кухню, он взял на столе недопитое пиво и по инерции сделал несколько больших глотков подряд.

На душе скребли мантикоры. Никогда он еще не чувствовал себя настолько глупым, подавленным и бесполезным. А ей весело. Ну конечно. Она же как всегда в центре событий. Хотя внутренний голос тут же возразил, что ему самому следует быть благодарным судьбе за то, что ему удалось миновать этот самый адский "центр". К ярости примешалось восхищение ее силой. После всего, с ней произошедшего, она еще находила поводы для смеха. От осознания этого злость в его душе пропала, сменившись тихим облегчением. Ну и пусть он не понимает причин ее веселья. Пусть даже ощущает себя от этого ужасно глупо, но ей нужно, жизненно необходимо ощущение радости. Хоть изредка. И ему совершенно ни к чему омрачать ей эти и без того редкие минуты своим раздражением, занудством и эгоизмом.

На пороге кухни снова появилась Пэнси. На этот раз абсолютно серьезная. От вида складочки между ее напряженно сведенных бровей неприятно резануло по сердцу: все-таки испортил девчонке настроение...

— Успокоился?— безмятежно поинтересовалась она, испытующе глядя на Драко.

— А ты?— вопросом на вопрос ответил он. В его голосе звучала грусть, и Пэнси это заметила.

— Да,— просто ответила она, приблизившись и присев рядом.— Вот, пришла тебя успокоить и все объяснить. Но, полагаю, ты итак уже все понял.

— Что именно понял?— переспросил он.— То, что Блэк всюду таскался за Поттером, потому что он нетрадиционной ориентации и то, что Снейп почему-то из-за этого переживает?

— Именно так,— весело кивнула Пэнси.— А ты бы как себя повел на месте Снейпа, если бы твои ученики позволяли себе оскорблять взрослых в твоем присутствии?

— Понятно,— тонко улыбнулся Драко.— "Детям оскорблять взрослых нельзя, особенно если они у этого взрослого живут, а мне можно."

— Правильно,— кивнула Пэнси.— Но на твоем месте я бы этого блохастого извращенца сторонилась.

Драко так и не смог понять, шутит она или говорит серьезно, и на всякий случай только сдержанно ухмыльнулся.

— Ревновать будешь?— прищурился он.

— Очень-очень,— наклонившись к нему и осторожно чмокнув Драко в нос, промурлыкала Пэнси.

— Ты, кстати, считаешь, что это правда?— хитро прищурившись,спросил у нее сероглазый блондин.

— Ты это к чему?— в глазах Пэнси заплясали чертики.

— Давай проверим?— как бы между прочим предложил он.

— Как?— прикусив губу, с интересом спросила она.

— Он же свою комнату обычно не запирает?— предположил Драко.— Иди, отвлекай.

— Ок,— Пэнси легко вскочила.— Эй, Блэк, скажи, а правда ты в Гарри Поттере видишь его отца? Со всеми вытекающими?

Ее звонкий голосок громко взлетел под потолок кухни, девочка весело подмигнула Драко и выскользнула из помещения под отдаленную отборную ругань и угрозы хозяина дома.

Восхищенно покачав головой, Драко вышел прочь из кухни вслед за Пэнси, которая уже куда-то пропала, и поднялся в комнату Сириуса. Как он и ожидал, дверь была заперта лишь на несколько простеньких заклинаний, которые хозяин дома накладывал, скорее, автоматически, чем реально подразумевая определенную защиту своих покоев. Драко вошел и огляделся.

Комната выглядела заброшенной, и лишь не застеленная кровать в ее центре выдавала наличие у нее хозяина, который периодически здесь обитает. Она была оформлена в красно-золотых тонах, в противовес всей остальной обстановке дома. Единственное узкое окно было занавешено плотными шторами, а все стены были обклеены маггловскими плакатами с изображением мотоциклов и девушек в купальниках, на что Драко только задумчиво хмыкнул.

Еще толком не зная, что именно он ищет, мальчик подошел к старому, пыльному письменному столу, которым, судя по нестабильности пыльного покрытия, все же иногда пользовались. Это интересно. Что Блэк мог тут писать? В столе было три ящика, и он выдвинул первый. Там импровизированной неряшливой стопкой лежали письма... Гарри Поттеру? Ну разумеется. У этих двух кретинов явно много общего, грех не попереписываться. А вообще, конечно, это глобальное свинство, что Драко и Пэнси никакой связи с внешним миром не имеют, а этому уголовнику все разрешено, хотя он как бы тоже скрывается. А Драко может тоже хотелось бы написать кому-то... Отцу, маме... Дафне, например. Хотя, может, там что-то важное? Ведь Поттер постоянно оказывается в центре любых мировых катаклизмов... Что ж, надо проверить... С этой мыслью Драко взял три верхних письма, решив начать с более раннего, датированного двадцатым апреля.

"Дорогой Бродяга!

В школе пропадают ученики, исчезло уже четверо, и все из Слизерина. Гермиона говорит, что это довольно странно, потому что, учитывая специфику этого факультета, большинство учащихся там из чистокровных, а значит, наиболее защищенных социальных слоев населения. И еще более странно, что фамилии пропавших— чистокровнее некуда: исчезли Грэхем Монтегю, бывший капитан слизеринской команды по квиддичу, Астория Гринграсс и оба слизеринских старосты, Малфой и Паркинсон. Даже Малфой, представляешь? Правда, им быстро нашли замену, Блейз Забини и Дафна Гринграсс, сестра той пропавшей девчонки. Кстати, сразу после этого в больничное крыло слег новый слизеринский Декан, неизвестно, надолго ли...

Говорят, что Снейп его отравил из-за того, что тот занял его место. Расскажи нам, если ты что-то об этом знаешь. Мы не понимаем, что происходит. Рон тоже спрашивал у родителей, но они сказали, чтобы мы вели себя смирно и никуда не совались, хотя его так и тянет выйти после комендантского часа и проверить, куда деваются ученики, на собственной шкуре.

С надеждой на хоть какие-нибудь новости, Гарри Поттер".

Прочитав письмо, Драко закатил глаза. Вот до всего этому Поттеру есть дело. Какая трагедия: они не понимают, что происходит! Этот эгоцентричный очкарик еще не знает, что такое непонимание... А вот про Дафну мог бы написать и побольше. Интересно же, как она там. А Роули тоже додумался: поставить старостой девочку, только что пережившую потерю сестры. Хотя, конечно, не Милли же ему было ставить... Но в любом случае, путевку в больничное крыло Роули получил заслуженно, и совсем неважно, кто его туда отправил. У Поттера, конечно, всегда и во всем виноват Снейп, но Драко полагал, что у Декана есть дела и поважнее, и бесполезно тратить время еще и на Роули он бы не стал. В любом случае, нужно читать дальше. Следующее письмо было уже за тридцатое апреля.

"Дорогой Бродяга!

Спасибо за предыдущее письмо. Сочувствую тебе, потому что представляю себе, каково это— терпеть рядом подобных "родственников". Да еще и с их "друзьями". Зато мы, с одной стороны, спокойны, что на самом деле исчезло меньше народу, чем все полагают, а с другой— переживаем, что благодаря этим товарищам в Ордене может начаться утечка информации.

А в школе снова начались пропажи. На этот раз не на Слизерине, и даже не чистокровные. Деннис Криви с нашего факультета, младший брат Колина Криви, однокурсника Джинни. Колин очень подавлен, а похитителя, похоже, интересуют все ученики, независимо от пола, возраста и происхождения. Гермиона думает, что это какой-то план Волдеморта, но тогда неясно, почему под удар попадают даже чистокровные, кто похищает детей и зачем они Волдеморту нужны? Не ест же он их, в самом деле? Хотя Рон говорит, что возможно все. Кстати, Роули, наконец, вернулся к своим обязанностям. Почему, кстати? Потому что Гермиона подозревает в похищениях его, ведь пока он находился в больничном крыле, все было спокойно...

А еще— мне снова снится этот лес, и Снейп очень интересуется, откуда в моих снах этот образ, но пока мне удается врать, что я видел это в кино.

С любовью, Гарри.

PS: Береги сливочное пиво."

Тьфу! Нажаловался уже. Обижают тут бедного песика. А не совал бы свой нос не в свой вопрос— и они бы с Пэнси не кусались. Но нет же! Нам же скучно! А когда Драко и Пэнси делают ему весело, он обижается. Вот прямо не угодишь этой аристократической породе! "С любовью, Гарри". Пэнси со Снейпом были правы? У них там уже "любовь"? Драко недобро усмехнулся. Надо будет напомнить Поттеру при случае. Конечно, не мешало бы поговорить со Снейпом и намекнуть ему, что Поттер врет о своих снах, но у Драко было стойкое ощущение, что Снейп это и без него знает.

Хм. Утечка информации... Да благодаря этому блохастому недоразумению информация утекает быстрее, чем вода в фонтане Министерства Магии! А вот Грэйнджер права. Роули точно виноват в похищениях. В такие совпадения Драко не верил. А то, что Уизли придурок, он итак знал.

С негромким хлопком рядом появился Кричер.

— Мастер Драко Малфой, сэр!— он почтительно склонил голову и прижал ушки.— Мисс Пэнси Паркинсон просила вас поторопиться и передать вам, что она будет вас ждать в комнате!

— Вот тролль!— выругался Драко, и бросив обратно в стол два прочитанных им письма, он спрятал в карман мантии последнее, датированное вчерашним днем, тринадцатым мая.

Он едва успел задвинуть ящик стола и выскочить за дверь, наспех запечатав ее так, как было, когда в коридор вошел Сириус Блэк.

— Где эта твоя подружка обнаглевшая с комплексом самоубийцы?— сходу спросил он у Драко.— А ты что тут делаешь?

— Слишком много вопросов, сложно отвечать,— нагло отозвался Драко, миновав растрепанного и явно злого хозяина дома.

— Эй, ну-ка стой!— яростно окрикнул его Сириус.— Я задал тебе вопрос!

— Сложно!— лениво протянул Драко, не оборачиваясь, и вернулся на такой уже почти родной третий этаж, туда, где его ждала Пэнси, под доносившуюся ему вслед ругань Блэка с Кричером:

— Так, а тебе что надо в моей комнате?

— Кричер чистит,— уклончиво ответил домовик.

— Я тебе разрешал здесь появляться? Иди к драной мантикоре отсюда! Чистит он...

— Слушаюсь, хозяин,— покорно отозвался Кричер.— Кричер живет, чтобы служить...

— Да-да, знаю! Пошел вон!

Покачав головой в досаде на то, что Сириус даже не умеет ценить такого хорошего и покладистого домовика, Драко толкнул дверь, но она не поддалась.

— Пэнси!— шепнул он. — Открывай!

— Какая форма у моего Патронуса?— тихо раздалось из-за двери.

— Пэнси, не дури!— раздраженно отреагировал Драко.

— Какая форма?— настойчиво повторила девочка.

— Да мерлинову ж бабушку!— выругался он.— Волчица.

— Проходи,— удовлетворенно разрешила она.

Пэнси лежала на своей кровати, закинув ногу на ногу, но увидев друга села.

— Что за шифровки?— недовольно спросил мальчик.

— Да так,— прищурилась Пэнси.— Мы же играли в детективов. Ну как, нашел что-нибудь интересное? А то я уже устала от него бегать, и запас оскорблений пополнить нужно.

— Нашел,— серьезно кивнул Драко.— И даже больше, чем искал.

— Правда?— Пэнси склонила голову набок.— Что же именно?

— Письма,— просто ответил Драко. — Читаем последнее. Вчерашнее.

"Дорогой Бродяга!

Школу того и гляди закроют. За последние две недели пропали еще четверо. Представляешь? Четверо! Патрик Раймонд, наш первокурсник, Джулия Тернер и Саманта Миллер с Хаффлпаффа, и Ричард Бейлисс с Рейвенкло. Причем эти похищения с каждым разом выглядят все более профессиональными и вызывают все больше вопросов. У Роули алиби, потому что в двух случаях из четырех он находился сначала у Амбридж, а потом вместе с ней же инспектировал урок Астрономии. Я же говорил, что это Снейп! Его вообще видно редко, он всегда предпочитает отсиживаться в своих подземельях. А может, и не отсиживается...

Ты все больше спрашиваешь меня о моих снах... Как же вы в этом похожи со Снейпом! Я продолжаю врать ему о том, что видел этот лес в одном фильме, но он не верит. Он знает, что я вру. И знает, что я знаю, что он знает.

В прошлом письме ты просил меня описать подробно мой сон и место, которое я вижу. Так вот, это темная, большая поляна, имеющая форму почти идеального круга. Я не знаю, что это за лес и никогда не видел этого места раньше, но деревья там стоят стеной, он очень густой и там очень темно. Но тихо. Деревья совершенно разные, но я запомнил один огромный, раскидистый дуб, словно он рос здесь с самого начала, а лес образовался вокруг него позже. Там никого нет, но каждый раз у меня ощущение, что я там не один, и я всегда просыпаюсь раньше, чем успеваю почувствовать и увидеть хоть что-то еще или более подробно запомнить место. И только вчера я увидел напротив себя какую-то фигуру в черном балахоне, я его не узнал, но шрам наутро очень болел. Гермиона пытается искать это место по картам, но пока безуспешно. Кстати, может ты когда-то бывал там?

С нетерпением жду ответа, Гарри."

— Много же мы пропустили,— присвистнула Пэнси.— Четыре человека пропали? Как я понимаю, от первого до третьего курса.

— Пять,— хмуро поправил Драко.— Еще раньше пропал Деннис Криви с Гриффиндора.

— Офигеть,— задумалась Пэнси.— А про Криви ты откуда знаешь?

— Было в предыдущем письме.

— А что там еще было?— спросила Пэнси, испытующе глядя на Драко.

— Да так,— отмахнулся он.— Вместо нас теперь старосты Блейз и Дафна, Роули успел поваляться в больничке, кстати, сразу после нашего с тобой исчезновения, а Поттер и компания винят во всем то Снейпа, то Роули, и видимо не могут определиться, кого из этих двоих они ненавидят больше. Ну, и Поттеру опять снятся эти мрачные картинки. Бедный мальчик...

— Кстати, насчет картинок,— нахмурилась Пэнси.— Дай-ка сюда письмо.

Недоумевая, Драко передал ей пергамент. Пэнси пробежала его глазами еще раз и сильно побледнела.

— На, читай описание места еще раз,— приказала она.

Драко послушно прочитал еще раз и поднял на девушку взгляд.

— Ну?— напряженно спросила она. -Не узнаешь?

В очередной раз опустив взгляд в пергамент, Драко внезапно все понял и вздрогнул.

— Это описание поляны в лесу неподалеку от моего дома,— ошарашенно глядя на девочку, произнес он.— И дуб этот, и размеры поляны...

— Именно,— прошептала Пэнси. — Что-то там будет...

— Почему обязательно будет?— спросил Драко.— Мало ли, что Поттеру снится.

— Поттер там, скорее всего, никогда не был,— возразила Пэнси.— С чего бы ему просто так снилось именно это место? К тому же, Драко, прости, но я по себе знаю, что в вашем лесу возможно все.

— Прости,— тихо произнес мальчик, виновато опустив взгляд.

— Ты здесь ни при чем,— отмахнулась девочка.— Только вот что это значит?

— Вероятно, только то, что Темный Лорд скоро будет готов воплотить в жизнь свои планы...

— Вечная жизнь,— кивнула Пэнси.-Что будем делать?

— Сидеть здесь и ждать,— пожал плечами Драко.— Как обычно, когда мы с тобой ждали окончания их собрания.

— Просто ждать?— недоверчиво спросила девочка.

— Конечно,— подтвердил Драко.— Можно подумать, нас туда кто-то пустит.

— Не пустит,— задумчиво согласилась зеленоглазая брюнетка.— Но в любом случае, мы должны быть в курсе. Позови Кричера. Письмо надо вернуть на место, и прочитать следующее, когда оно будет.

Но ни через неделю, ни через две писем больше не было. Собрания в Штабе участились, здесь с каждым разом было все больше и больше народу, хотя подслушать детям все равно ничего не удавалось.

Однако Драко и Пэнси не скучали: Сириус Блэк с кислой миной и не особенно старательно готовил их к грядущим СОВ, и примерно раз в три дня Снейп проверял качество их подготовки лично, причем одновременно, а не по очереди, вероятно, чтобы снова не оставаться с Пэнси наедине.

На самом деле Драко восхищался этой девушкой: только она могла заставить Блэка себя бояться, а Снейпа— избегать. При общем недостатке острых ощущений, которые в Хогвартсе обеспечивались регулярными стычками с Поттером, Уизли и Грэйнджер вперемешку с обязанностями старост, общение со Снейпом каждый раз сильно бодрило, особенно учитывая то, что кроме них двоих спрашивать ему было некого, и Драко с Пэнси даже внесли в свое обучение соревновательные краски, незаметно показывая друг другу язык всякий раз, когда один из них знал ответ на вопрос Снейпа, а другой— нет. Чаще, конечно выигрывала Пэнси, потому что у нее был дополнительный стимул привлекать к себе внимание зельевара, пусть даже путем демонстрации собственной подготовленности. Хотя большую часть времени они вынуждены были развлекать себя только перепалками с Сириусом, в которых Пэнси, как успел заметить Драко, изрядно осторожничала и тщательно регулировала остроту конфликта, однако, не давая Блэку расслабляться.

Спрашивать о происходящем у Снейпа они пытались лишь пару раз, но оба раза наткнувшись на его такой говорящий уничтожающий взгляд и напоровшись на резкие просьбы сидеть на месте и не совать свой нос не в свои дела, прекратили попытки.

Но после очередного собрания Ордена двадцать восьмого мая Драко наконец повезло подслушать обрывок разговора за открывшейся дверью кухни, когда Тонкс жаловалась Моуди на усталость от бесконечных дежурств, а мамаша Уизли ее успокаивала: "Еще немного, деточка. Всего три дня осталось."

Что они имели в виду? Судя по всему, самый конец месяца. По крайней мере, Драко и Пэнси не приходило на ум никакого другого объяснения, и все оставшиеся дни дети сидели как на иголках, надеясь, что в это время все закончится и для них тоже. Кстати, собраний больше не было, и Сириус выглядел притихшим, хотя Пэнси и Драко тоже сидели тише воды, позабыв о стычках, насмешках и придирках.

Тридцать первое мая. Драко и Пэнси играли в шахматы весь день, не вникая в процесс и почти не переговариваясь, и лишь изредка гробовую тишину дома на площади Гриммо нарушали шаги Сириуса или Кричера да тихий стук фигур по шахматной доске. Внезапно в окно тихо постучали, и дети нервно вскочили. Было уже девять вечера, но в Штабе до сих пор не было никого, и никаких новостей они не получали. Пэнси быстро открыла форточку. Воробей?

Джокер мгновенно опустился девочке на плечо и выпустил из лап сильно потрепанный, когда-то мокрый пергамент. На листе с расплывшимися синими чернилами почти неразличимых уже букв четко выделялись зеленые заглавные первые буквы предложений: "НЕ ПОКИДАЙ ШКОЛУ". Это было то самое письмо отца Драко, в котором он предупреждал сына и Снейпа не появляться дома, когда Северус был еще маленьким. Дети шокированно переглянулись. Воробья больше никто не замечал. Минуты две они стояли в ступоре, а затем Пэнси быстро рванула вниз, на первый этаж.

— Ты куда?— Драко еле за ней успевал.

— Мне надо быть там,— путано ответила девочка.

— Где там?— взволнованно переспросил Драко.— Воробей же предупредил не уходить отсюда!

— Я не буду слушать какую-то невразумительную курицу, ясно?— яростно ответила Пэнси, на секунду развернувшись и пристально посмотрев в лицо друга.— Мне надо к нему, я знаю! А тебя никто не просит отсюда уходить. Сидите с Блэком и играйте в шахматы!

— Остановись!— в голосе Драко зазвучала сталь.— Успокойся, я сказал!

Пэнси взглянула на него испытующе-удивленно, а затем серьезно произнесла:

— Я пойду туда в любом случае. Отговорить не пытайся. Попробуешь меня остановить— получишь сглаз. Понятно?

— Понятно, понятно,— отмахнулся Драко.— Я просто пытаюсь тебе напомнить, что нужно взять все необходимое сразу, потому что возможности вернуться у нас уже не будет!

— У нас?— переспросила Пэнси.

— Да,— кивнул Драко.— Подожди, я поднимусь за палочкой.

— А я за флаконом с зельем,— согласилась Пэнси.

— Встречаемся здесь же,— подхватил мальчишка.

Однако через три минуты на этом же месте их ждал сюрприз.

— Куда собрались?— осведомился Сириус, легко поигрывая палочкой.

— Уйди, Блэк, нам некогда с тобой спорить,— устало попросила Пэнси.

— Зато у меня есть куча времени,— радостно объявил Сириус и убрал спадающие на лицо длинные волосы. Только сейчас Драко заметил, что на его плече сидит Джокер. Маленький предатель!

— Уходи, Блэк!— сердито повторил Драко.— Последнее предупреждение...

Но договорить он не успел. Сириус резко вскинул палочку, а в следующую секунду луч его заклинания разбился о щит Пэнси. Как и в прошлый раз в стычке с Поттером она его спасла. Вот ведь реакция! Пока Драко восхищался подругой, та уже подходила к старому шкафу с метлами. Вокруг нее бешено кружил Джокер, беспокойно чирикая и яростно щипая ее клювом и когтями, но девочка только отмахивалась, подавая Драко одну из добытых метел через лежащего на полу, злобно вращавшего глазами Блэка. В тот момент, когда Драко принял метлу из рук Пэнси, ему тоже досталось от сумасшедшего, вконец обезумевшего птица, и мальчик попытался отогнать его метлой...

— Совсем ошалел?— вскинулась на него Пэнси, присев и присмотревшись поближе к лежащему на полу, но еще дышащему воробью.— Вроде жив... Снейп тебя прибьет!

— Пошли давай, пока эти двое не очнулись!— и Драко за руку вытащил Пэнси на улицу.

Расстояние до леса они преодолели примерно за час совершенно незаметно, благодаря дезиллюминации Пэнси. И когда только она так научилась? Но возле самого леса им пришлось оставить метлы и до той поляны идти пешком. Было темно, но Драко и Пэнси были уверены, что не ошибутся и не заплутают. Слишком знакомым для обоих было то место... А в сумерках уже можно было обходиться без чар, чтобы не рисковать потерять друг друга. Впереди в плотной стене зловещих и корявых деревьев замаячил просвет, в который уже можно было рассмотреть ту самую поляну, что снилась Поттеру.

Поляна не была пустой. В самом ее центре была камнями тщательно выложена огромная семиконечная звезда, в центре которой был также выложен большой круг, а на самых концах лучей звезды семь кругов поменьше... Под тем самым дубом у большого, литров на тридцать, котла, стоял Снейп. Лицо его напоминало восковую маску, и он время от времени напряженно всматривался в прибывающих со стороны дуба Пожирателей Смерти, которые становились полукругом по периметру поляны справа от дуба, лицом к полной, мертвенно-бледной луне, источавшей тусклый, безжизненный свет. Волдеморт появился внезапно и неотвратимо. Он шел медленно и уверенно, и волны его темной, разрушительной силы физически ощущали все присутствующие, смотрящие на него со страхом и почтением. Рядом, как равная, ползла его змея, а следом семенила Беллатрикс Лестрейндж, осторожно заклинанием левитируя набор каких-то небольших, странных вещей.

Драко тщетно пытался узнать среди прибывших Пожирателей Смерти отца, когда Пэнси ощутимо толкнула его в бок и потянув в сторону, заставила присесть рядом с собой за каким-то раскидистым колючим кустом. Прямо мимо них, совершенно их не видя, к поляне шли до жути правильным, неестественным строем восемь пропавших Хогвартских младшекурсников, занимая места в каждом маленьком круге каждого луча семиконечной звезды, и лишь Астория бесстрашно встала рядом с самим Волдемортом. Взгляд ее был пустым и неподвижным, а лицо— абсолютно безмятежным и ужасающе-спокойным. Самым последним в этом строю, сразу за детьми, на поляне появился Люциус.

— Все готово, Повелитель,— он почтительно склонил голову.

OST Зеркала/Титры

Драко не мог двигаться, все его тело сковало, словно во сне. Даже дышать получалось через раз. Невозможно было поверить, что все это происходит на самом деле, и ему казалось, что во всем этом фарсе особенно нелепо смотрится его отец. Человек, воспитывающий его с детства, являющийся для него авторитетом всю сознательную жизнь, сейчас словно потерял маску.

Сейчас он не был его отцом. Он был Пожирателем Смерти, не занимавшим никакого особенного места в свите Волдеморта. Одним из. Драко видел во всех этих людях в черных балахонах иллюзию. Иллюзию власти, иллюзию свободы выбора, иллюзию собственной исключительности... И они верили в эти иллюзии. Все! Даже отец. И только Драко, наблюдая со стороны, мог видеть сквозь эту пыльную, рваную вуаль: Волдеморт не выделял ни-ко-го. У него не было соратников, не было друзей или советников... У него были только слуги, и отец совершенно верно это подметил, назвав при обращении Лорда Повелителем.

По спине Драко пробежал холодок и они с Пэнси замерли в ожидании, во все глаза наблюдая за происходящим на этой злополучной поляне. От уверенности, которая волнами исходила от змиеподобной человеческой фигуры, на голове шевелились волосы. Волдеморт точно знал, что он делает и чего хочет.

— Полагаю, у тебя тоже все готово, Северус?— голос его был тихим, но необъяснимым образом достигал самых отдаленных уголков поляны.

— Да, Мой Лорд,— слегка кивнул Снейп.— Оба зелья готовы.

— Что ж, замечательно,— удовлетворенное шипение пробрало до костей, и Драко не понимал, как отцу и Снейпу удается сохранять относительную холодную невозмутимость.— Мы вполне укладываемся в сроки... А пока мне нужно выполнить свою часть подготовки.

И с этими словами Волдеморт, отослав Беллатрикс взмахом руки в общий строй, разложил доставленные ею предметы по периметру круга, выложенного в самом центре семиконечной звезды таким образом, чтобы каждый из них оказался точно напротив стоящих в вершинах лучей звезды детей: на одного ребенка по одному предмету. Признаться, это несколько озадачило Драко, ведь предметов было пять, а детей семь, и до сих пор не была ясна роль Астории. Она спокойно стояла в стороне так, словно была запасной и про нее просто забыли, и мальчик от души надеялся, что так оно и есть, однако ответы на свои незаданные вопросы он получил немедленно.

Волдеморт взмахом палочки переместил к одному из двух незанятых еще мест свою змею, а сам встал напротив последнего ребенка, Саманты Миллер, словно примеряясь и оценивая, и затем отошел в сторону с весьма удовлетворенным видом.

— Один из важных для меня предметов был однажды поврежден,— задумчиво произнес он, ни к кому особенно не обращаясь, и поднял с травы небольшую черную книжицу с дырой посередине.— Думаю, перед таким важным ритуалом надо его восстановить и вернуть все, как было, верно, Люциус?

Люциус Малфой позади Темного Лорда заметно напрягся, но промолчал, а Волдеморт продолжил:

— Для этого нужна жертва. Думаю, Астория Гринграсс, учитывая ее происхождение, будет для этого достойной кандидатурой. Люциус, тебе выпала возможность исправить свою ошибку, которую ты имел неосторожность допустить несколько лет назад. Убей!

Приказ Волдеморта прозвучал коротко, неотвратимо ясно и настолько просто, что Драко даже не сразу осознал смысл сказанного им слова. А потом пришел ужас. Неужели отец действительно способен сделать это? Убить ребенка? Люциус выглядел испуганным, но не шелохнулся. Когда он заговорил, голос его дрожал:

— Прошу прощения, Мой Лорд, объектов слишком много, я не уверен, что смогу удержать контроль, если мне придется отвлечься...

Голос Люциуса оборвался, и Волдеморт наконец посмотрел прямо на него, так, словно только что заметил.

— Думаю, ты прав,— помолчав, резюмировал он.— Мы не можем так рисковать. Занимайся своими прямыми обязанностями, Люциус. Белла заменит тебя.

Из ровного строя Пожирателей Смерти с готовностью выступила Беллатрикс Лестрейндж. Быстрым шагом она прошла ближе к жуткому рисунку камнями на траве и встала прямо напротив Астории. Поманив чарами злополучную черную книжицу, она опустила ее рядом с все также неподвижно стоящей на своем месте девочкой. С большим опозданием до скованного ужасом мозга Драко вдруг дошло, что сейчас должно произойти, и перед глазами мелькнула Дафна. Он помнил ее слезы. Все до одной. И на секунду ему показалось, что это она сейчас находится там, под прицелом палочки Беллатрикс... Не задумываясь о том, что делает, Драко рванулся было наперерез заклинанию, но Пэнси больно его ущипнула и крепко удержала за руку. Он не успел.

— Авада Кедавра!

Зеленая вспышка света и глухой стук рухнувшего на траву тела. И все? Вот так просто? Произошедшее не укладывалось в голове и Драко очень хотелось проснуться. Проблема была лишь в том, что он не спал. Это происходило по-настоящему, и подтверждением этому был лиловый синяк на его левой руке, пульсирующий тупой, слабой от эмоциональной перегруженности болью. Пэнси продолжала крепко сжимать его руку и он чувствовал, как она дрожала. Только сейчас он заметил, что дыра на дурацкой книжке заросла. Беллатрикс аккуратно ее подняла и поместила обратно в круг, отлевитировав тело Астории на край поляны, совсем близко от Драко и Пэнси, как расходный материал. Пэнси тихо плакала и кусала в кровь губы, а у Драко не было даже слез. Он только в ужасе пялился на мертвую девочку прямо перед собой, казавшуюся ему сейчас ненастоящей.

Сделав несколько пассов палочкой над собой и этой книжкой, Волдеморт на миг словно задохнулся, согнувшись пополам, а затем встал прямо, и холодно, вымученно улыбнулся.

— Замечательно,— в его голосе звучало небывалое довольство.— У нас даже есть время в запасе до полуночи...

— И мы постараемся, чтобы тебе его не хватило!— вспышка заклинания Поттера была остановлена мгновенным взмахом палочки Волдеморта.

Со стороны поляны, противоположной стороне Драко и Пэнси, как докси из комода выскочили Гарри Поттер, Рон Уизли, Гермиона Грэйнджер, Невилл Лонгботтом, Джинни Уизли и Луна Лавгуд.

— Не убивать,— прозвучал по поляне спокойный и уверенный приказ, и после нескольких минут вспышек, криков и гневных реплик со стороны вновь прибывших Поттер и компания уже трепыхались в руках более сильных и опытных противников.

Драко даже не был этому удивлен: ни тому, что Поттер снова каким-то чудесным образом вляпался в самую гущу событий, ни тому, что потерпел поражение. А на что они рассчитывали, нападая на значительно превосходящую их численно и магически группу людей? Хотя с каждой минутой Драко все больше убеждался, что людьми этих товарищей все же можно назвать лишь с большой натяжкой.

— Сегодня у нас праздник, Гарри Поттер... Время зарождения жизни. Сегодня ни одна жизнь не должна пропасть зря,— объяснил Волдеморт.— Весь год мы с моими верными соратниками готовились к важному, сложнейшему ритуалу и с большим трудом и риском добыли для него самый минимум: восемь детей. Поэтому позволь поблагодарить тебя, Гарри, что ты увеличил это количество на... шесть. Рады приветствовать вас на празднике жизни Пожирателей Смерти, Гарри Поттер и его друзья. Вы как раз вовремя!

По рядам Пожирателей Смерти прошел легкий смех. Поттер трепыхался в руках Роули, прожигая Волдеморта яростным взглядом, но молчал.

— А теперь, друзья мои, не будете ли вы так любезны поставить вновь прибывших на положенные им места?— вежливо попросил Волдеморт.

Люциус взмахнул палочкой:

— Империо!

Поттер, Рон и Джинни Уизли, Грэйнджер, Лонгботтом и Лавгуд мгновенно успокоились и с самыми безмятежными и умиротворенными лицами встали по одному рядом с каждым из уже помещенных в рисунок камнями на траве детей, но Волдеморт внезапно вскинул вверх тонкую руку с длинными костлявыми пальцами. На поляне воцарилась оглушающая тишина, лишь змея Нагайна напротив Поттера что-то шипела. Так прошло минут пять, и никому и в голову не приходило пошевелиться или слишком шумно вдохнуть. Драко казалось, что что-то определенно пошло не так, но он не понимал, что именно. Волдеморт выглядел весьма озадаченным.

— Нагайна говорит, что однажды я, против своей воли, оставил Гарри Поттеру часть своей души,— сказал он задумчиво.— Я не могу так рисковать. До ритуала остается совсем мало времени, но я должен успеть вернуть себе свою душу. Я знаю, Северус, ты можешь это сделать. Ваш эксперимент с мисс Паркинсон в свое время прошел весьма успешно.

— Но мне нужно успеть изобразить пентакли, Мой Лорд. А еще нужны свечи и...— попытался было сопротивляться Снейп, но Лорд Волдеморт его перебил.

— Если ты опасаешься, что нам может не хватить времени, то поторопись, а не трать его на сомнения!— повысил он голос.— Займись пентаклями. Люциус, прикажи своему домовику принести все, что надо для ритуала!

Снейп замолчал и быстрым шагом отошел от котла, шепнул Люциусу, что ему следует обеспечить и принялся выкладывать камнями на траве еще два рисунка рядом с тем, огромным основным. Рядом суетились Пожиратели Смерти во главе с Беллой, и вскоре Снейп лишь руководил, показывая, как и что им следует выкладывать. Люциус что-то сказал появившейся на поляне Черри, она исчезла и через пять минут вернулась с полными ручками свечей и каких-то флакончиков.

— Все готово, Мой Лорд,— нервничая сказал Снейп, закончив последние приготовления.— Мы можем начинать.

Волдеморт встал в один из пентаклей и кивнул Люциусу. В ту же минуту Поттер встал в другой, прямо напротив Лорда.

— Освободите его от Империуса,— потребовал Снейп.— Он должен осознавать происходящее.

— Белла, подержи мальчишку,— распорядился Лорд.

Красивая черноволосая волшебница с готовностью приняла приказ к исполнению. Поттер бешено заозирался в пентакле, не в силах пошевелиться.

— Постарайся сейчас сохранить все, что принадлежит тебе, Поттер,— с насмешливой ухмылкой посоветовал ему Снейп.— Делай то, что у тебя получается лучше всего: сопротивляйся!

И с губ Декана начали срываться сложные звуки на непонятном Драко языке, они разносились по поляне, поднимались к самому небу и шевелили верхушки деревьев, то нашептывая, то крича, то завывая, так что было непонятно, где заканчивается одно слово и начинается другое, казалось, что в речи Снейпа совсем не звучало никаких ударений и акцентов, звуки слились в единый непрерывный поток и вскоре мальчик вообще перестал узнавать такой знакомый голос своего учителя: это был какой-то совершенно чужой тон и крайне непривычный тембр неведомого, жуткого потустороннего существа, и словно в подтверждение этого глаза Снейпа загорелись красным. Драко обнял Пэнси, испуганно наблюдающую за происходящим, и четко чувствовал, как бешено колотилось ее сердце.

Лишь Волдеморт в своем пентакле был абсолютно спокоен. Поттера же штормило, ломало и выгибало, он упал на колени и громко кричал, хватаясь то за грудь, то за голову, но его крика не было слышно: все заглушал голос жуткого потустороннего существа, вырывавшийся из груди Северуса Снейпа... И в какой-то момент все прекратилось.

Поттер обессиленно стоял на коленях, опустив голову вниз, и кажется, мало что соображал, ужасные завывания смолкли и Волдеморт вышел из своего пентакля. Похоже, он тоже явно ощущал себя не в своей тарелке, а Снейпа заметно трясло. Он переводил обеспокоенный и взволнованный взгляд с Волдеморта на Поттера, крепко сжимая в кармане палочку. Драко даже на миг подумал, что Снейп за кого-то из них чисто по-человечески переживает, и это было настолько необычно, что он тут же прогнал эти мысли прочь. Пэнси дрожать перестала и даже высвободилась из объятий Драко. Должно быть, смогла взять себя в руки, и это немного успокаивало.

— Вот и все, Гарри Поттер,— прошелестел голос Волдеморта.— Нас больше ничего не связывает. Все встало на свои места, и теперь ты больше не сможешь мне помешать. Перестраховка никогда не бывает лишней... Прощай. Авада Кедавра!

Смертельная вспышка полыхнула зеленым и потухла, не достав стоящего на коленях, так и не поднявшего голову мальчишку. Никто не успел понять, как Сириус Блэк оказался на этой поляне и на метле в последний момент бросился наперерез Аваде Лорда, зато мертвое тело прямо перед Поттером видели все. Волдеморт разглядывал свою палочку так, словно видел впервые.

— Интересно,— выдал он наконец в мертвой тишине старого леса.— Все равно не убивается... Что ж, так тому и быть. Поживет до ритуала. Энервейт!

Гарри Поттер словно очнулся. Вздрогнув, он несколько секунд тупо пялился на распростертого перед ним Блэка, а затем громко, пронзительно закричал.

— Нет! Сириус!— его голос прошел сквозь поры в мозг и кости так, что Драко стало физически больно.

Он никогда еще не испытывал подобного шока и ужаса, удивляясь, как еще не сошел с ума. Сколько же еще смертей им сегодня придется увидеть? "Неважно",— цинично заметил его внутренний голос.— "Главное, чтобы никого из наших". А Пэнси была абсолютно, невероятно, неестественно спокойной, и в какой-то момент Драко подумал, что она либо намного, намного сильнее его самого, либо... такая же, как они все. Вспоминая, что она сделала однажды со своими одноклассниками, Драко вполне допускал такое объяснение, но все равно за нее боялся.

— Не переживай, Гарри Поттер,— равнодушно прошипел Волдеморт.— Вы скоро увидитесь.

— Ты,— мокрые зеленые глаза ненавидяще прожигали Темного Лорда.— Я убью тебя!

— С такими амбициями тебе было бы неплохо на нашем факультете,— миролюбиво заметил Волдеморт.— И я бы с большим удовольствием с тобой на эту тему подискутировал, но у нас слишком мало времени. Нужно начинать ритуал. Люциус, друг мой, поставь, пожалуйста, нашего гостя на место.

И в следующий миг Поттер уже с остекленевшими глазами и вполне умиротворенным лицом снова занял место напротив Нагайны, рядом с Деннисом Криви. Убрав труп двоюродного брата туда же, где лежала Астория и дождавшись одобрительного кивка хозяина, Беллатрикс снова заняла место в общем строю.

— Северус, прошу тебя,— произнес Волдеморт.— Ты знаешь, что делать.

С абсолютно непроницаемым лицом и почти такими же стеклянными, как у Поттера, глазами, Снейп кивнул и направился к котлу. Пэнси резко потянула Драко за собой и они бегом тихо обогнули поляну, оказавшись за спиной Снейпа, у самого дуба. Только отсюда Драко заметил, что на самом деле котлов было два, просто один из них не просматривался с той позиции, с которой они наблюдали раньше. Пока Волдеморт проверял правильность подготовленности ритуала, Снейп не сводил с него глаз, и все также, глядя на него в упор мертвенно-бледный профессор взмахнул палочкой и начал медленно менять котлы местами, совершенно не замечая наблюдающего за ним также пристально, как он сам наблюдал за Волдемортом, маленького потрепанного человечка с острым носиком и водянистыми глазками, выросшего словно из ниоткуда за кустом слева от него.

— Повелитель!— внезапно заголосил человечек.— Повелитель! Осторожнее, он...

— Авада Кедавра!— звонко раздалось справа от Драко. Зеленую вспышку, мгновенно поглотившую Хвоста, он едва успел заметить боковым зрением, и даже не сразу понял, что произошло.

Нет, он точно сошел с ума и у него начались галлюцинации. Потому что... Ну не могла она так сделать! Не могла! Бред какой-то. Разве может шестнадцатилетняя девчонка просто так взять и, не задумываясь, убить человека одним из трех запрещенных заклинаний? Что она сделала? Зачем? Время словно остановилось, а потом потекло медленно и лениво, словно густой, тягучий кисель бордового цвета. Он очень медленно, словно с большим опозданием видел повернувшихся к ним всех разом Пожирателей Смерти вместе с отцом и Волдемортом, их донельзя испуганные и шокированные лица, а сразу затем вскинутые палочки.

Смесь разноцветных лучей, преимущественно красных и зеленых, окружила спокойно стоявшую по правую руку от Снейпа девочку и ее тело словно засветилось изнутри этой безумной цветовой гаммой, а затем мягко упало и несколько раз перекатилось, подкидываемое попадающими в него вновь и вновь лучами проклятий, и в конце концов затихло на невысокой, примятой траве.

Заклинание отца настигло Драко в тот же миг, и за секунду до того, как темнота и тишина поглотили его, он успел заметить обессиленно рухнувшего на колени, рядом с мертвым телом темноволосой девчонки, Снейпа.

Сarl Orff/Carmina Burana O Fortuna

Звуки словно отключили в тот момент, когда тело Пэнси затихло в траве, и в то же мгновение ему просто стало на все наплевать. Он не замечал ни сверкавших вокруг вспышек заклинаний, напрочь упустив момент, когда на поляне появился Орден Феникса в почти полном составе, ни метавшегося рядом Джокера, отчаянно пытавшегося прогнать его с опасного места... Он просто был рядом с ней.

Она лежала ничком на темно-зеленой, как ее глаза, траве и не двигалась. Северус осторожно перевернул ее на спину и убрал с лица девушки растрепанные волосы с той самой седой прядкой. Глаза ее были закрыты, а лицо— потусторонне спокойно. Мертвая. Какое бессмысленное, оглушающее и далекое от понимания слово. Он боялся ее касаться. Боялся так, как при жизни. Их общей жизни.

Умирать очень просто и совсем не больно. Он сам умер уже второй раз. Просто останавливается время, и это спасает. Она никуда не денется. Теперь он может быть с ней всегда, ведь мертвые бессмертны. Они вечны.

Так спокойно... Только вот сердце рвется в клочья, словно ему не хватает чего-то очень важного, жизненно необходимого, словно их единство с Пэнси сейчас ненастоящее, нереально хрупкое, иллюзорное...

Все также стоя на коленях перед безмятежно спящей девушкой, Северус удивленно поднял глаза к небу. Странно. Дождя нет. Тогда откуда на щеках эти капли? Он недоверчиво провел рукой по мокрому лицу. А когда-то она делала примерно также... Хм. Пэнси мертва, а его память жива настолько, что ощущается физически. Он словно снова чувствовал, как ее ладошка касается его щеки. У нее теплые руки. Он же помнит.

Только сейчас он смог себя пересилить и прикоснуться к ней, погладив пальцами тыльную сторону ее ладони. Она была холодной. Странно. Она должна быть теплой. Он не мог ошибиться! Недоверчиво перевернув ее руку, Северус разжал ледяные пальчики и изумленно уставился на зажатый в руке девочки флакончик с Феликсом, к которому был приклеен небольшой, совсем высохший черный цветочек.

Она... Он нежно провел пальцами по мертвым, высохшим лепесткам и не верил своим ощущениям. Они ощущались живыми! На глазах шокированного профессора растение уверенно набирало цвет и оживало. Он взял золотистый флакончик в руки и вздрогнул: стекло треснуло. Намертво запечатанный флакончик из небьющегося стекла высшей пробы просто треснул пополам, распавшись осколками на траву. Зелье закапало из рук, и Северус, словно по наитию, выпил оставшееся прямо из ладоней.

Он знал, что нужно делать. Кинувшись к котлам, он, к собственному изумлению, увидел, что они-таки поменялись местами, и это было очевидно только ему и только по запаху... Ну, и тому, кто таким чудесным образом их поменял. Поняв, что Драко, ранее мирно отдыхавшего возле самых котлов, уже нет, Северус удовлетворенно кивнул и огляделся.

Вокруг той самой звезды был воздвигнут прочный, прозрачный магический купол, поддерживаемый изнутри Пожирателями Смерти и не позволявший членам Ордена Феникса проникнуть внутрь и помешать ритуалу, который, похоже, был уже в самом разгаре. Волдеморт неподвижно стоял в круге, наравне с остальными крестражами, и словно не замечал происходящего вокруг, а дети быстро, до жути неестественно... просто старились. Время перетекало из них в Волдеморта и крестражи, проводимое разлитыми по камням в нужном порядке зельями. Где же Драко?

Оглянувшись на Пэнси, привыкший всегда видеть их вместе, Северус не ошибся. Драко стоял рядом с девушкой на коленях, как незадолго до этого он сам, мелко дрожа, а по лицу его текли большие соленые капли. Северус быстро рванул к мальчику.

— Мистер Малфой, вы поменяли котлы местами?— спросил он, не особо заботясь о морали и этике.

— Что?— тупо переспросил Драко. Он явно не понимал, почему жизнь продолжается, зачем его о чем-то спрашивают и что такое котлы.

— Котлы, мистер Малфой!— зло и нетерпеливо повторил Северус.— Вы их поменяли?

— Да,— безжизненно уронил он с таким видом, будто ничего более нелепого ранее ему слышать не доводилось.

— Когда вы это сделали?— продолжал допытываться Снейп.— До начала ритуала или после?

— Кажется, до,— неуверенно ответил Драко, с досадой резкими движениями вытирая слезы.— Почти сразу, как она...

Он не смог сказать "умерла", и Северус его за это не винил.

— Как вам удалось встать после заклинания?— недоуменно спросил Снейп.

— Ваш воробей,— пояснил Драко.— Он вложил мне в руку палочку, и я смог себя невербально освободить. Впервые в жизни! Спасибо Блэку. Никогда не думал, что это скажу, но он неплохой учитель. А вам как удалось выжить?

— Что?— не понял Снейп.

— Ну, когда я освободился, до того как поменять местами котлы, я видел, как вы сидели рядом с Пэнси,— голос Драко сорвался.— И в вас летели заклинания, но вокруг вас словно был какой-то щит, и все лучи отскакивали... Собственно, благодаря этому Лорду и пришло в голову отгородить щитом место ритуала. Как вы это делали?

— Я ничего не делал,— Снейп не смог скрыть удивление.— Но сейчас не до этого. Где Джокер?

— Мертв...— тихо обронил Драко.— Попал под заклинание, похоже, хотел закрыть вас собой.

— Понятно,— Снейп судорожно вздохнул.— А где Люциус?

— Там, внутри,— напомнил Драко.— Помогает Лорду держать под контролем детей.

— Мистер Малфой, если вы уже закончили поливать слезами свою подружку, то возможно, вы сможете быть мне полезны,— цинично заявил Северус злобно сжигавшему его взглядом заживо Малфою.— Мне нужно, чтобы вы принесли мне из дома змеиные слезы и сердолик. И чем быстрее, тем лучше...

— Она умерла!— перебил его Драко.— Умерла из-за вас! А вы просто циничная, бездушная сволочь, которой на всех, кроме себя просто плевать!

Снейп выслушал эту довольно смелую тираду совершенно спокойно, не выражая никаких эмоций, а затем резко встряхнул Драко за плечи.

— Вам повторить, мистер Малфой?— злобно прошипел он прямо ему в лицо.— Я сказал, сердолик и слезы. Живо!

Не решившись больше спорить, глядя на Декана испуганно и вместе с тем доверчиво, Драко метнулся к дому, когда на поляне появился Дамблдор, аппарировав туда, где, по уверению Люциуса, аппарировать было невозможно. Окружавший звезду щит распался мгновенно, и схватка Ордена с Пожирателями возобновилась с новой силой. Часть свиты Лорда, такие как Белла, Долохов, Эйвери и еще человек десять, остались на местах, защищая Повелителя, а часть, такие как Роули, Эйвери и Мальсибер, бочком отошли в сторону, не веря в свою победу.

Почувствовав необъяснимую потребность пообщаться с Роули прямо сейчас, Снейп сшиб его с ног заклинанием и подошел ближе.

— Ты?— ухмыльнулся лежащий в траве Торфинн.— Ну как, попрощался с подружкой?

— Вполне,— спокойно отреагировал Снейп.— Жить хочешь?

— А Дамблдор и так меня не убьет,— безразлично ответил блондин.— Я не сделал ничего, чтобы были основания приговорить меня к поцелую дементоров...

— А на свободе?— перебил его Снейп.

Роули явно заинтересовался.

— Что надо делать?— спросил он.

— Найди Теренса Паркинсона и сообщи ему о смерти дочери, только и всего,— легко ответил Северус.

— Отпускай,— кивнул ему Роули.

— И не забудь вернуться, Торфинн,— хмуро предупредил его Снейп.— Знаешь же политику Министерства: если сбежал, значит, виновен.

Ничего на это не ответив, Роули кинулся к метле Блэка, а Снейп— к телу Пэнси.

Он помнил, где пролился Феликс, и вырвал пару пучков травы, на которую попали его капли. Сердолик должен был блокировать действие на зелье этой травы, а змеиные слезы оградят от изменений структуру Жидкой удачи. И Малфой вовремя. Забрав у мало что понимающего Драко принесенные им необходимые ингредиенты, Снейп бросил в котел с зельем-противоядием сначала сердолик, а затем, вылив на траву несколько капель змеиных слез, опустил в зелье и ее тоже. Казалось, что ничего не поменялось... Но другого выхода не было все равно. Ведром зачерпнув из котла получившуюся субстанцию, Северус пролил ее на камни, из которых состояла та самая злополучная семиконечная звезда. На все.

Люциус увлеченно сражался с Люпином, когда Северус с мстительным удовлетворением оглушил оборотня.

— Северус?— удивленно, непонимающе Малфой-старший наблюдал за другом.

— Нам не победить, Люциус,— настороженно глядя на палочку в его руке, сказал Снейп.— Уходи.

— Где Драко?— спросил он.

— У котлов. С ним все в порядке,— ответил Северус.— А ты— уходи.

— Ритуал уже почти закончен,— как будто между прочим заметил Люциус, указывая на совсем уже дряхлых стариков внутри кругов на концах звезды.

— Не держи их,— попросил Снейп.— Отпусти.

— Тогда мне надо снять с них Империус,— задумчиво произнес Малфой.

— Нет,— возразил Снейп.— Только с Поттера.

— Он давно уже мне не подчиняется,— хмыкнул Люциус.— Мальчишка умеет сопротивляться Империусу. Видишь, Белле приходится его держать, чтобы он стоял на месте?

И Северус в одном из кругов в скрюченном, подергивающемся дедушке внезапно узнал Гарри Поттера. Исключительно по очкам.

— Ступефай!— воскликнул Люциус, и Беллатрикс упала, сраженная проклятием.

— Нарушьте круг, Поттер!— крикнул Снейп.— Измените порядок!

И Гарри мгновенно со скоростью, на которую только был сейчас способен, поменялся местами с какой-то бабушкой, перетащив ее в свой круг, а сам встав туда, где ранее была она.

Энергия, проводимая зельем, тут же потекла в обратном направлении, обращая процесс и возвращая детям их время. На поляне появился Роули и... Теренс Паркинсон.

— Где она?— лицо Теренса было абсолютно серым.

— Там, где ей и положено быть,— сухо ответил Северус, поворачиваясь в сторону, где лежало ее тело.

Мистер Паркинсон судорожно вздохнул, не решаясь подойти, по его лицу быстро покатились слезы.

— Знаешь, а ведь у нее сегодня родился брат,— сказал он, задыхаясь.— Но она о нем так и не узнает... Намного раньше положенного срока, и он еще очень слаб, и Присцилла тоже, но они справятся. Это не нужно больше...

Он показал Снейпу тот самый окаменелый эликсир жизни, за которым так охотился Волдеморт. Снейпа словно тряхнуло изнутри, и он вырвал камень из рук мистера Паркинсона. Повинуясь необъяснимому, но весьма мощному импульсу, Северус бросил камень в котел с противоядием, и зелье мгновенно стало прозрачным. Подняв котел заклинанием, он с размаху опрокинул его на место ритуала, откуда дети, вернувшиеся в свой привычный возраст, уже успели уйти, а вот Волдеморт, словно оглушенный, стоявший на коленях, еще нет. Пока не стало слишком поздно, Северус осторожно отлевитировал тело Пэнси в один из кругов, и по камням звезды снова потекла энергия.

Поттер, внезапно словно тоже что-то поняв, уже тащил к одному из кругов Сириуса, а Люциус— Асторию, предварительно отогнав от нее сына. Волдеморт уменьшался на глазах, возвращая мертвым отнятые жизни... Но облегчение, разлившееся вдруг по венам, теплое, нежное, успокаивающее, все равно не было полным. Джокер! переместив воробья заклинанием к Пэнси, Северус наконец смог успокоиться. Теперь все было правильно...

Такого яркого солнца его подземелья давно уже не помнили, но Снейпу не было до этого дела. Все равно это больше не его подземелья. Вот пускай Роули этому солнцу и радуется.

Обмен состоялся честно: его помощь — на свободу, и теперь Северус вполне заслуженно мог уйти из опостылевшего замка, оставив Слизерин и зельеварение на протеже Амбридж. А ему здесь больше делать было нечего. Тем более что Дамблдор разрешил пятилетнему Тому Риддлу тут обитать.

"А куда его девать?"— разводя руками, вопрошал он. У Северуса были на этот счет свои соображения, которыми он охотно начал было делиться с Директором, но тот сказал, что в таких местах пятилетнему ребенку делать нечего. Пусть даже у ребенка глаза имеют необычный кроваво-красный цвет.

И Люциуса Азкабан так и не дождался. Отвертелся, как, впрочем, и всегда. Кто Беллу сразил? Правильно, великий герой под прикрытием Люциус Малфой. Руки у дементоров коротки забрать к себе представителей этого семейства...

Хотя нет. Белла вот в Азкабане. Как и штук двадцать других. Но Снейпа сейчас это мало волновало. У пятого курса шли СОВы... Предлагали же этим энтузиастам отлежаться после веселенькой ночи, так нет, они, видите ли, по замку соскучились.

А вот Северус так и не понимал, по чему тут можно скучать. Лично его здесь совершенно точно ничего больше не держит. Вот только дождется окончания экзамена... Она ведь придет? Должна прийти.

И, словно в ответ на его мысли, в комнате раздался стук. Он не ответил, но она все равно вошла.

— Куда-то собрались, профессор?— спросила она обеспокоенно.— Надеюсь, в отпуск на каникулы?

— Надейтесь, мисс Паркинсон,— разрешил Снейп.— Даже если это совершенно напрасно.

— Так куда вы?— нахмурилась девушка.— Может, ответите?

— А вы не хотите мне ответить, мисс Паркинсон, откуда у вас такое стремление к суициду?— Северусу не удалось скрыть раздражение.— Лично я собираюсь от вас подальше, чтобы больше подобного не видеть.

— Понятно,— Пэнси опустила голову.— Увольняетесь, значит?

— Совершенно верно,— ответил Снейп.

Пэнси прошла в комнату и уселась на такой знакомый диван, заправив за ухо седую прядку.

— Мы еще увидимся?— спросила она, помолчав.

— В следующей жизни,— усмехнулся он.

— Так она уже наступила,— лукаво улыбнулась девочка.— Я ведь уже умирала.

— Не совсем,— сердито возразил Северус.— Мы, змеи, вечны и бессмертны, мисс Паркинсон. Сколько ни самоубивайтесь. И разбить флакон с Феликсом далеко не всегда будет вам удаваться.

С минуту они молча смотрели друг другу в глаза, а затем Пэнси подошла к нему вплотную.

— Понятно,— сказала она, хитро глядя в его глаза снизу вверх.— Только имей ввиду, мой бессмертный, что я найду тебя в любой жизни, и если надо, то не только жалкий флакон, а весь мир на части разобью. Вот так-то.

С этими словами она осторожно поцеловала ошарашенного профессора в щеку и лёгким, стремительным шагом вышла прочь.

Северус долго смотрел на закрывшуюся дверь, а затем несмело, довольно улыбнулся:

— И я тебя найду,— уверенно прозвучал в тишине его голос.

Evanescence/Even in the Death

Конец 1 части