Ложь за ложь (гет)

Акума появляется во время сольной фотосессии Адриана. Один из стилистов попал Клоду под горячую руку и теперь зовёт себя Законодателем Моды, расхаживая в радикально розовом костюме с огромными наплечниками и меняя внешний облик людей под стать модным веяниям разных лет. (Клоду, что весьма позабавило Маринетт, достался глэм-рок восьмидесятых). Вдобавок ко всему, стоит только попасть под огонь Законодателя Моды, как жертва перестаёт быть способна делать что угодно, кроме как позировать.

Маринетт не может допустить, чтобы в неё попали. Она также не может задержаться, чтобы помочь Адриану спастись. Поэтому она ускользает при первой же возможности, чтобы вернуться за серёжками. (Её заставили снять их на время съёмок). Это ужасная, невыносимая головная боль. Всё гораздо проще, когда талисман уже на ней.

— Вот видишь, — говорит Тикки, когда Маринетт наконец надевает серёжки. — Я же говорила, что не стоило снимать…

— Сейчас не до этого, Тикки! Трансформируй меня!

Магия окутывает её, заменяя вдохновлённое бабочками платье на красно-чёрный костюм в стиле божьей коровки. Маринетт устремляется в центр студии. Там уже полно людей, позирующих в чудных нарядах. Клод с химической завивкой на волосах, подстриженных маллетом, в расклешённом глэм-рокерском комбинезоне. Ещё кто-то (может быть, одна из помощниц?) одета как представительница флэпперов из двадцатых. Огромный, похожий на гориллу телохранитель наряжен в платье придворной дамы восемнадцатого века — с каркасной юбкой, мушкой, париком и белилами. Затем она замечает Законодателя Моды в его нелепом розовом костюме с высоким синим начёсом, метящего в убегающего Адриана.

— Адриан!

Она обвивает йо-йо вокруг него, притягивая его прямо к себе. Его глаза округляются, а на щеках выступает лёгкий румянец.

— Ледибаг! — восклицает Законодатель Моды. — Как мило с твоей стороны…

Но Маринетт не задерживается, чтобы дослушать его речь до конца. Она подхватывает Адриана на руки, словно невесту, и убегает.

* * *

— Эм, Ледибаг, — начинает Адриан, когда она несёт его по коридору. — Тебе правда не стоит беспокоиться обо мне. Просто оставь меня здесь, со мной всё будет в порядке.

— Здесь не могу. Законодатель Моды всё ещё на хвосте.

— Но мне надо…

Она смотрит ему в глаза, вопросительно поднимая брови, уловив тревожную настойчивость, неожиданно появившуюся в его голосе. Бесконечное множество эмоций мелькает на его лице — слишком быстро, чтобы разобрать, — прежде чем остановиться на нервной, вымученной улыбке.

— …переодеться.

Она не может сдержать смех.

— Прости, Адриан. Не думаю, что сейчас лучшее время переживать о своём наряде.

— Знаю, знаю. — Он кусает губу. — Просто, эм, немного стыдно быть одетым так, когда ты не на съёмках, понимаешь?

Она окидывает взглядом белые брюки и пиджак. Пиджак не застёгнут, так что ей прекрасно видны его грудь и накачанный живот, и на нём до сих пор венок и макияж. Она вспыхивает. Хорошо, что она только что провела долгое время в непосредственной близости к этому несправедливо красивому мальчишке, иначе прямо сейчас, скорее всего, превратилась бы в болтающую ерунду жижу.

— По-моему, ты выглядишь отлично, — умудряется произнести она, лишь едва заметно спотыкаясь.

Его щеки вновь розовеют.

— Правда?

— Да.

— О.

Наступает неловкий момент, когда они оба только и делают, что краснеют. Её сердце бешено трепещет, потому что он выглядит таким очаровательным в своём застенчивом, но приятном изумлении, но сейчас она — Ледибаг, а Ледибаг не имеет права отвлекаться. (Хотя ей и хочется похлопать себя по спине за то, что она не запуталась в словах. Это стоит считать успехом).

Она переключает всё внимание на дорогу.

— Итак, давай спрячем тебя где-нибудь, где Законодатель Моды тебя не найдёт.

Короткий вздох.

— Давай.

* * *

Маринетт осторожно опускает Адриана на крышу в нескольких кварталах от студии.

— Здесь ты будешь в безопасности.

Он издаёт неопределённый звук, более увлечённый оглядыванием крыши и потиранием безымянного пальца (около костяшки) большим. Его плечи напряжены, как тетива.

— Адриан?

Он тотчас же оборачивается к ней, вновь улыбаясь той самой вымученной, нервной улыбкой.

— Разумеется. Спасибо, Ледибаг. Уверен, что буду в полной, — его улыбка подёргивается ещё сильнее, и на этот раз к ней присоединяется его левый глаз, — безопасности.

Она испытывает укол беспокойства. Он кажется чрезвычайно взволнованным. (И это странно, учитывая, что она бесчисленное множество раз становилась свидетельницей тому, как он помогал ей с акумами, когда она была как Ледибаг, так и Маринетт).

Она кладёт руку ему на плечо.

— Не волнуйся. Скоро всё закончится. Просто не высовывайся.

Он продолжает потирать безымянный палец.

— Будет сделано.

* * *

— Где носит этого кошака? — вполголоса шипит она.

Она звонила Коту несколько раз, но он так до сих пор и не ответил. Дело плохо. Ей ещё никогда не приходилось ждать его так долго. (Ну, если не считать того случая, когда он потерял кольцо и вместо него появился Плагг). Законодатель Моды, конечно, не самый яростный противник, но она всё равно не торопится нападать на него в одиночку. Одно попадание его трансформирующего луча — и силы Ледибаг исчезнут. Даже если ей удастся сохранить серёжки и йо-йо, она так и будет позировать вместе с остальными жертвами.

С улицы до неё доносятся крики.

Уф, котяра! Уж и задаст она ему трёпку, как только увидит.

* * *

— Чудесная Ледибаг!

Магия возвращает всё на свои места, включая наряды жертв и их способность двигаться иначе, нежели изображая модельные позы. Кот протягивает ей кулак, но голова Маринетт забита иным.

— Э-эй, ты куда? — спрашивает Кот.

— За Адрианом Агрестом. Я оставила его на крыше.

— Погоди!

Она моргает.

— Просто… Я, эм, его видел. На улице. Так что он, ясное дело, больше не на крыше.

— О.

Что ж, бедняга Адриан, вероятно, совсем там засиделся. (И опоздавшего Кота благодарить тут совсем не за что). Она полагает, что не может винить его за то, что он решил спуститься самостоятельно.

— Но в любом случае, — начинает Кот, сверкая одной из своих белозубых улыбок, — раз уж мне, как это ни прискорбно, сегодня пришлось взвалить на тебя большую часть работы, почему бы тебе не позволить мне проводить нашего друга-стилиста? Тебе стоит передохнуть.

— Нет, всё нормально. Я сама справлюсь.

— Но я настаиваю. — Он проскальзывает мимо неё в направлении всё ещё сидящего на земле, растерянного стилиста (Джона? Нет, она уверена, что его зовут Вон). — Это меньшее, что я могу сделать.

— Кот, я справлюсь.

Они оба хватают Вона за руки.

Кот снова улыбается ей во все тридцать два.

— Позволь мне, Ледибаг. Я хочу искупить свою вину за то, что оставил тебя одну в переделке так надолго.

Она легонько тянет Вона за руку, столь же мило улыбаясь ему в ответ.

— А я говорю тебе, что всё и так нормально. Я могу отвести его обратно сама.

Происходит небольшая потасовка, в ходе которой они оба тянут Вона на себя — само собой, несильно. Они помнят о своих суперсилах. Но ни один не отпускает. Улыбка Маринетт становится более напряжённой. Уголки губ Кота начинают подёргиваться.

Вон прочищает горло.

— Эм, может кто-то из вас наконец отвести меня обратно? На кону моя работа.

Улыбка Кота становится шире.

— Разумеется. Я сделаю это, как только моя прелестная напарница тебя отпустит.

— Или его можешь отпустить ты, и я провожу его.

На этот раз он окидывает её удивлённым взглядом поверх головы Вона, словно не может понять, почему она так сильно упрямится. Она отвечает ему ровно тем же.

Её серёжки пищат.

— Ха! — вскрикивает Кот, буквально тыча в неё пальцем. — Похоже, твоё время истекло, мисс Упрямые Пятнышки.

— Упрямые Пятнышки? — повторяет она, морща нос. (Она, конечно, скучала по прозвищам, но почему он всегда выбирает такие нелепые?)

Улыбка Кота говорит, что он чересчур доволен собой.

— Нам обоим известно, что, раз твои серёжки уже пищат, отвести его в студию придётся мне.

Она поджимает губы.

— Серьёзно, — тяжело вздыхает Вон, — мне всё равно, кто из вас меня отведёт. Мне просто нужно вернуться обратно.

Чёрная маска скрывает большую часть верхней половины лица Кота, однако она всё равно догадывается, что он выгибает бровь. (Вне сомнений призывая её ему возразить).

— Ладно, — сквозь сжатые зубы произносит Маринетт, отпуская Вона.

Кот вновь одаривает её своей самодовольной улыбкой, а затем хватает Вона и уносится прочь. Маринетт выжидает так долго, насколько у неё хватает сил, прежде чем отправиться следом. (Не хватало ещё, чтобы он увидел, что она движется в том же направлении; именно поэтому она так настаивала на том, чтобы проводить Вона самой).

К счастью, она успевает добраться до студии как раз к тому моменту, как её трансформация спадает. К несчастью, Кот всё ещё там. (Она не может сказать, что так уж рада видеть его после того, как он дважды едва всё не испортил).

— Привет, принцесса, — говорит он, хватая один из её длинных, волочащихся рукавов. — Выглядишь премяуиленько сегодня.

Она вырывает рукав из его хватки, но быстро вспоминает, что они не одни и она не может позволить себе на него дуться. Вскоре на её губах сияет улыбка. Она поднимается на мысочки и кладёт руки ему на грудь, чтобы поддержать равновесие, коротко целуя его в щёку.

— Спасибо, медвежонок.

Он обнимает её за талию, не позволяя ей опуститься до высоты своего роста.

— Я не шучу, — шепчет он ей на ухо. — Ты выглядишь потрясающе.

Огненный румянец заливает её щёки. Адриан сделал ей точно такой же комплимент, однако её сердце колотится в разы быстрее от слов, произнесённых Котом Нуаром, когда его дыхание обжигает её кожу.

Он отпускает её, подмигивая, двумя пальцами отдаёт честь окружающим и ускользает под выразительный сигнал своего кольца.

Маринетт всё ещё никак не может побороть румянец, когда возвращается Адриан.