Приказа верить в чудеса не поступало (гет)

Отпор оказался неожиданно жестким. Сначала весь на нервяке позвонил Димка, рассказал, что девица, которая его оговорила, снова подала заявление, да еще ее семья наняла какого-то маститого адвоката, готового представлять их интересы в суде. Фирму Щеглова начали всерьез трясти налоговики, а остальные бизнесмены, которых Глухарев с огромным трудом уговорил пойти против Зиминой, вдруг отступили и отказались от своих слов в УСБ. Дело против «крестной мамы» Пятницкого разваливалось на глазах, и как помочь другу, Сергей уже и не представлял. По-человечески просить Зимину отказаться от своей затеи было бесполезно, это Глухарев уже понял, но и оставлять друга в беде не хотелось тоже.

— Сделаем так, — решил наконец Глухарев, раздраженно закуривая. — Вот не хотел я до этого доводить, но раз уж другого выхода нет… Придется тебе ей уступить. Дать взятку.

— С ума сошел? — взвился Щеглов. — Да не собираюсь я с этой сукой договариваться! Сначала денег дать, потом что, бизнес ей подарить?

— Да не кипятись ты, — вздохнул Сергей. — Никто не собирается идти у нее на поводу. Сделаем так…

* * *

Когда Щеглова увели, Ира достала сигареты и жадно затянулась, не обращая внимания на висевшую прямо перед глазами табличку «Курить запрещено». Глухарев-Глухарев, что же тебе все неймется? Неужели думал, что она такая дура и поведется на уговоры Щеглова решить дело мирно? Ей ничего не стоило просчитать следующий ход и отразить удар: вызвать на встречу в кафе спецов, которые возьмут глухаревского приятеля тепленьким прямо во время передачи взятки. В общем, дело решилось неожиданно легко, а вот кто поработал с девочкой, которая ни в какую не хотела снова связываться со Щегловым, и кто надавил на коммерсов, убедив их не воевать с начальником отдела, для нее было до конца неясно. Вернее, имелся один вариант, но Ира не особо верила в правильность своей догадки: уж в чем, в чем, а в благородстве и бескорыстии Зотова можно было заподозрить меньше всего… Интересно, что попросит за свою услугу товарищ майор?

* * *

— Что, сделаете все, что я попрошу?

Зотов, замерев у двери кабинета, усмехался привычно холодно-хищно, но вот взгляд, какой-то очень усталый, будто погасший, не отражал привычного нагловатого самодовольства — и это казалось странным.

— В пределах разумного, — холодно осадила Ирина. — Не люблю оставаться в долгу.

Зотов бесшумно захлопнул дверь и замер у нее за спиной. Ира чувствовала затылком его неотрывно-горячий взгляд — и от этого стало до ужаса неуютно.

— Надеюсь, это в пределах разумного?

Она не должна была! Она не должна была так на него реагировать! Но когда прохладные руки настойчиво притянули за талию, тут же скользнув чуть ниже, а кожу обожгло сбившимся жарким дыханием, Ире показалось, что сквозь нее пропустили ток, — прошибло так, что на несколько бесконечных секунд накрыло нестерпимым жаром и горячечно-сладостной темнотой.

— Руки убрал!

Голос предательски дрогнул — наверное, что-то выдало в ее тоне, потому что Зотов не сразу разомкнул руки — и только когда она гневно рванулась, медленно отступил.

И снова. Снова что-то мелькнуло в его глазах — глухая волчья безысходность, больная тяжелая горечь. Никогда она не видела у него подобного взгляда. Никогда она не думала, что он может чувствовать что-то подобное.

А тебе разве не наплевать?

Ира резко выпрямилась, стряхивая с себя оцепенение и дурман. Да, ей плевать. Она никому и никогда не позволит больше ее предать. И ни за что не позволит себе кому-то поверить.

Даже если иногда очень хочется.

* * *

Глухарев вывалился из бара, с трудом держась на ногах. В голове гудело от выпитого алкоголя, а еще от тупой едкой злости.

Зимина, сука! Обхитрила, подставила, ушла из капкана! Рыжая лиса… стерва… дрянь… Дрянь, которую невозможно забыть и нельзя победить… Но он попробует. Он обязательно попробует сделать так, чтобы она ответила за все, что сотворила.

Это была его последняя внятная мысль — а потом боль в голове взорвалась металлическим звоном, перед глазами вспыхнула темнота и сознание выключили.