Лягушка Интриганка (джен)

Музыка, исполнение, костюмы, декорации — всё в постановке было чудесно. Не нравился мне только сюжет. Какое-то странно-патологическое отношение к верности. Эту оперу я уже видела, и меня с самого первого раза возмущало то, что один мужик надумал себе какое-то обещание любви от девушки, а другой мужик, с которым она встретилась гораздо позже, надумал себе, что эта выдумка первого мужика свидетельство её неверности. Впрочем, моё восприятие было следствием того времени, в котором я получила воспитание, так что мне стоило сделать скидку на совершенно другие нравы. В понимании Габриэль всё было в полном порядке, но для меня это казалось до некоторой степени идиотизмом.

Ровно перед тем, как в зрительном зале зажёгся свет, я снова опустила вуаль. И я была рада, что дядя решил не портить мне оперу смешными историями, а позволил наслаждаться ей. Когда аплодисменты утихли, граф и маркиз поднялись, чтобы выйти в коридор, но не торопились сделать это.

— Я, пожалуй, останусь здесь, — заметила я. — С учётом слухов, думаю, так будет лучше.

— Разве баронесса Блейкли не хотела увидеться с вами во время антракта? — склонила голову набок Офелия.

— Может, и хотела, вот только мне этого совсем не хочется, — отозвалась я. — Я в том положении, что могу позволить себе не делать того, чего хотят от меня другие.

— Разумеется, миледи, — улыбнулась она. Похоже, баронесса ей тоже не понравилась.

— Мы тоже останемся, — улыбнулась леди Фрэнсис мужу.

Маркиз кивнул ей, и они вместе с графом и дядей вышли из ложи.

— Я должен остаться с вами? — уточнил Уильям.

— Нет, лучше пройдись, — я мотнула головой. — Выпейте шерри с дядюшкой. И так ты сможешь проследить, чтобы он не сболтнул лишнего.

— Мистер Джемстоун что-то знает? — озадаченно спросил секретарь.

— Практически ничего, а потому и может выдать что-то, чего не стоит говорить, — вздохнула я.

Уильям кивнул и быстро покинул нас. Леди Фрэнсис жестом показала заглянувшему стюарду, что нам ничего не нужно, и он остался снаружи. Мы с Офелией пересели поближе к леди Рейчел и леди Фрэнсис, чтобы удобнее было разговаривать. В принципе, здесь мы могли беседовать совершенно свободно: закрытая дверь и тяжёлая портьера не пропускали звуков ни внутрь, ни наружу, а соседние ложи пустовали — это были ложи Мидлфордов и Фантомхайвов.

— Вы опять взяли симпатичного слугу, — заметила леди Фрэнсис.

— Вы думаете? — я склонила голову набок. — Я как-то не обратила на это внимания. Тем более, как оказалось, сэр Винсент хотел нанять его секретарём ещё полгода назад.

— Так этот молодой человек знает, — печально изрекла леди Рейчел.

— Винсенту тоже не помешал бы секретарь, — нахмурилась леди Фрэнсис. — Особенно, если он затеял устраивать своё дело.

— Но найти его будет непросто, — вздохнула я. — Сэру Алексису с этим проще, ведь к нему приставлен одобренный всеми кругами денщик.

— Да, конечно, — кивнула леди Фрэнсис. — Лейтенант Метикулус пользуется большим доверием мужа и секретариата.

— Ох, точно, — вспомнила я. — Леди Рейчел, вы с сэром Винсентом не будете против заехать ко мне после оперы? Мне нужно, чтобы он подписал кое-что.

— Конечно, — она улыбнулась. — Почему бы нам всем не поехать к вам, раз так?

— В самом деле, — посмотрела на меня леди Фрэнсис. — Мы могли бы приятно провести остаток вечера.

— И правда, — кивнула Офелия.

— Я буду рада принять гостей, — улыбнулась я.

А надо признать, что в данном случае столпотворение у меня дома выглядело более логичным, чем приглашение одного только графа на пару минут поставить подпись. Логичнее, конечно, выглядело бы, если бы мы поехали к графу, всё же он у нас за опекуна, однако раз мы сидели в моей ложе, то и так было вполне уместно. Гадкая ситуация, когда постоянно надо думать, «что люди-то скажут». А всё потому, что этим самым людям заняться больше нечем, кроме как других обсуждать. Все беды от излишков свободного времени. Хотя я и сама следила за слухами и сплетнями, но скорее вынужденно, чем по собственному желанию. Если бы не необходимость быть в курсе всего, что происходило в обществе, я бы даже газет не читала.

Мужчины вернулись за пару минут до начала второго акта, и мы снова расселись по своим местам. Дядя первым делом сообщил, что меня искала баронесса Блейкли, но он сказал ей, что я получала ценные наставления маркизы Мидлфорд в связи с происшествием на чаепитии, и она не рискнула вмешиваться. Леди Фрэнсис вообще имела репутацию дамы очень строгой и не дающей никому никакого спуска. Так что себе дороже было вмешиваться в её воспитательные процессы. А мне что-то подсказывало, что с деяниями баронессы я ещё столкнусь, если она, конечно, не попытается каким-то образом пролезть без масла в мою жизнь. Тут я даже порадовалась, что мой статус был выше, чем у неё, что давало мне право не принимать её по своему усмотрению. А по моему усмотрению у меня не было причин встречаться с ней. Хотя леди Кэрол — совсем другое дело. Если уж по совету Офелии мне нужно было завести хоть какую-то подругу, то я бы предпочла кого-то вроде мисс Блейкли.

Опера закончилась ожидаемым счастливым концом, в котором влюблённые радостно ушли в закат, держась за руки. И если закрыть глаза на сюжет, всё остальное было великолепно, так что аплодировала я вполне искренне. И мне хотелось сбежать поскорее, чтобы никто не смог перехватить меня на выходе, но это не особо-то представлялось возможным. Так что мы всей кучей проторчали в ложе до последнего выхода труппы на бис и только после этого поднялись со своих мест и неспешно выплыли в коридор. Стюард уже ждал нас с накидками в руках, готовый помочь надеть их или передать в соответствующие руки.

Уже почти у лестницы мы столкнулись с полковником Волтерсом и его невестой в сопровождении компаньонки. Мисс Торнхилл до странного широко улыбнулась мне, а потом, пока полковник обменивался рукопожатиями с мужчинами и приветствовал маркиза, приблизилась и тихо поблагодарила, пояснив, что её мать после разговора с вернувшейся с моего чаепития сестрой тут же написала герцогине письмо с подобающими извинениями. И полковник это оценил. Я только улыбнулась. Мне, честно говоря, было немного странно, что взрослого человека надо было подталкивать к понимаю подобных вопросов. Но всё же хорошо, что это дело покамест было разрешено, а мне оставалось только надеяться, что не придётся вмешиваться снова.

Беспрепятственно миновать холл первого этажа нам не удалось. Но хотя бы виной тому на этот раз была не моя персона: к графу подошёл какой-то человек, говоривший с заметным немецким акцентом. Сэр Винсент сказал ему, что сейчас неподходящее время для дел, а потом уточнил у меня, не буду ли я против, если герр Дитрих поедет с нами, и я согласилась. Прежде я этого человека не видела, но слышала о нём — он был как бы сателлитом графа со времён учебы в колледже, чем сэр Винсент порой беззастенчиво пользовался. Сэр Винсент вообще беззастенчиво пользовался людьми, некоторые из которых отлично это понимали, но ничего не могли с этим поделать, а иные плясали под его дудку, не подозревая об этом. Впрочем, кто из псарни поступал иначе?

По пути к выходу произошло ещё несколько обменов комплиментами с разными встречными людьми, и спустя примерно полчаса после окончания постановки мы наконец смогли покинуть театр. Уже у выхода стюард помог нам надеть накидки и получил свои чаевые, после чего швейцар услужливо открыл дверь. Наши экипажи уже ожидали близ крыльца, и вереница карет поехала к моему особняку. С нами не было только Бальтазара, который помчался вперёд, чтобы дать Лоренцо немного времени приготовить чай и какие-никакие закуски.

Стоило мне войти домой, как первое, что мне захотелось сделать — выбраться из наряда пироженки, но это было бы нечестно по отношению к остальным дамам, не имевшим такой возможности. Так что я смогла избавиться только от шляпки. Ну, хоть обзор больше ничего не закрывало.

— Леди Рейчел, вы не будете против, если я заберу сэра Винсента буквально на несколько минут? — спросила я, пока мы все ещё были в холле. — Дело короткое, и я хочу закончить с ним побыстрее.

— Конечно, — улыбнулась она.

— Боюсь, что буду отсутствовать немного дольше леди Габриэль, — признался граф. — Мне нужно переговорить с Дитрихом. Мы сможем воспользоваться вашим кабинетом для беседы?

— Моим? — переспросила я. — Ни в коем случае. Вы знаете правила. Бальтазар, проводи герра Дитриха в красный кабинет и позаботься, чтобы ему было комфортно.

Дворецкий кивнул и повёл гостя графа на второй этаж. Красным кабинетом звалась такая крошечная по меркам остального гостиная, где велись деликатные беседы. Её интерьер изобиловал тяжёлыми тканями, глотавшими звуки, а единственное, пусть и большое, окно выходило в сад и практически никогда не открывалось. И я посчитала, что для рабочего разговора графа этот кабинет подойдёт лучше всего. И уж конечно я не собиралась оставлять кого-то в моём кабинете без присмотра. Его от чужого присутствия я оберегала куда более ревностно, чем даже собственную спальню.

В кабинет вместе со мной и графом отправился Уильям, чтобы засвидетельствовать полную законность подписания завещания. Сэр Винсент быстро прочёл новую версию и поставил под документом свою изящную подпись, а потом снова обратил внимание на текст, слегка нахмурившись.

— Что-то не так? — уточнила я.

— У меня нет вопросов относительно содержания, ведь это ваше имущество и только вам решать, как делить его между наследниками и кого ими назначать, — отозвался он. — Однако я не слышал, чтобы вы нанимали машинистку.

Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу… Блин…

— Я решил попробовать использовать машинопись, и это оказалось не так сложно, — не моргнув глазом, солгал Уильям. — Если бы не это, я переписывал бы от руки. Ведь не мог же я доверить тайну собственности её сиятельства ещё кому-то.

— Не так уж сложно? — усомнился сэр Винсент. — Что же, мне остаётся только сожалеть, что вы мне не подходите как секретарь. Умение печатать на машинке делает вас ещё более ценным человеком.

— Зато мне невероятно повезло, — улыбнулась я. — С этим мы покончили и теперь можем вернуться к гостям.

— Мы с Дитрихом скоро присоединимся к вам, — кивнул граф.

Когда мы с Уильямом пришли в гостиную, Уилл и Элис уже подавали гостям вино, чай и лёгкие закуски, сотворённые Лоренцо на скорую руку. Мне иногда казалось, что у моего шефа имелись какие-то замороженные полуфабрикаты, которые он быстро разогревал, потому что иначе объяснить то, как ему удавалось сообразить что-то при внезапном появлении гостей, я никак не могла. Предполагалось, что остаток вечера будет свободным от всякого рода дел, однако члены псарни решили не откладывать в долгий ящик прочтение переведённых писем, так что этот план с треском провалился. Дамы, за исключением меня, решили развлечь себя вышивкой и обсуждали постановку, которую мы имели удовольствие смотреть, и дядя и герр Дитрих были изгнаны к ним. Разве что брать в руки рукоделие их никто не заставлял. Хотя где-то в глубине души я полагала, что Франкенштейн и это умеет. А псарня и прибившийся к нам Уильям отошли в противоположный конец гостиной, чтобы обговорить содержимое писем.

— Хотя письма довольно подробные, мне кажется, в них не хватает какого-то неизвестного нам контекста, — заметил сэр Рональд.

— Из-за этого я не смогла понять, о чём говорится в амбарной книге, — кивнула я. — Как будто шифр скрыл ещё один шифр.

— Однако я получил хороший пласт сведений, — слегка улыбнулся сэр Алексис. — Это здорово продвинет моё расследование.

— Только не форсируйте его слишком сильно, — я нахмурилась. — Я понимаю, что это такое дело, которое хотелось бы разрешить по возможности побыстрее, однако если вы поторопитесь, автор шифра может догадаться, что мы получили его письма. А нам было бы выгоднее, если бы этого не произошло.

— Да, пожалуй, — согласился он. — Но я думаю, будет вполне возможно найти ниточку, чтобы вытянуть весь колтун, таким образом, что это не вызовет подозрений.

— Учитывая занятость графа, я думаю взять письма о Девоншире и картинах на себя, — медленно произнесла я. — Первое касается света, а это моя область, а второе искусства, что тоже в сфере моих интересов.

— Держите нас в курсе, — кивнул сэр Винсент. — Вы можете рассчитывать на наше содействие.

— И разумеется, если это будет возможно, мы все сможем нагреть руки, — улыбнулась я.

Почему-то я была уверена, что дело с землевладельцем в Девоншире имело по большей части частный характер, и там мало что можно было выиграть людям со стороны. Но когда дело доходило до предметов искусства, это всегда входило в список интересов большого числа людей. Надо было только разобраться, что там к чему, а письмо давало маловато информации для строгих выводов — только для нагромождения предположений, от которых вряд ли стоило отталкиваться. Но я надеялась, что спустя какое-то время получу какие-нибудь сведения от мисс Бутчер, что должно будет встроиться в уже имеющиеся крохи.

— Амбарную книгу я внимательно изучу, — задумчиво произнёс сэр Рональд. — Конечно, это только предположение, но в таком формате обычно составляют бухгалтерские книги. Попробую посмотреть на неё под этим углом. Возможно, удастся что-то выяснить.

— Что-то вы в любом случае выясните, — я склонила голову набок. — Либо разберётесь с её содержимым, либо определите, что это вовсе не бухгалтерская книга.

— К слову об этом, — сощурился граф. — До меня дошли слухи, что вы собираетесь ехать в Бат, леди Габриэль. А насколько я помню, не так давно вы говорили о поездке в Брайтон.

— Я в Брайтон и поеду, — созналась я. — Но вы же понимаете, что я так просто не могу уехать куда-то таким образом, чтобы никто не прознал куда, вот я и велела Элис болтать, будто еду в Бат. Мне совсем не хочется, чтобы вокруг меня в мой день рождения вился кто-то вроде баронессы Блейкли.

— А когда всё выяснится? — нахмурился маркиз.

— У Элис слава добродушной, исполнительной, но глуповатой горничной, так что всегда можно сослаться на то, что она просто что-то перепутала один разок, а уж другие подхватили и раздули, — я пожала плечами.

— Она действительно глуповата? — не поверил Уильям.

— Она имеет такую славу, — повторила я. — Видишь ли, женщинам часто выгодно прикидываться дурочками, чтобы достичь определённого успеха. Глупенькую девушку никто не воспринимает всерьёз. Никто не подумает, что настольной книгой такой особы может быть «Искусство войны», например, или «Исследование о природе и причинах богатства народов» — нет, на её прикроватной тумбочке должна лежать «Гордость и предубеждение» или максимум «Три мушкетёра». Элис достаточно умна, чтобы более чем успешно это скрывать от посторонних.

Граф и маркиз после этого как-то странно посмотрели на своих жён в другом конце гостиной. Ну, леди Рейчел дурой никогда не прикидывалась — она была очень доброй и в меру умной женщиной, образование которой выпестовало её как прекрасную жену, хозяйку дома и мать. А леди Фрэнсис и вовсе откровенно демонстрировала не только свой острый ум, но и иные превосходящие навыки. Пожалуй, она была одним из очень немногих людей, кому я доверила бы свою жизнь без оговорок.

Вообще говоря, у нас не было повода для полноценного собрания, и мы просто ещё немного поговорили о содержании писем. Иногда такие разговоры помогали лучше проникнуть в суть написанного, но в этот раз я бы не сказала, что мы совершили какой-то прорыв. К полуночи было решено расходиться, тем более, что возможности проспать до полудня ни у кого из нас не было.

Наутро оказалось, что из брайтонского отеля прошлым вечером пришла ответная телеграмма, где значились все запрошенные данные. Исходя из них можно было ожидать трёх вполне успешных концертов. Давать меньше не имело смысла, потому что желательно было охватить как можно большую аудиторию, давать больше не стоило из-за снижения интереса. Из-за того, что уже на завтра мы планировали отъезд, в доме царила суета, умело направляемая Бальтазаром, и поскольку вся прислуга, не считая Лоренцо, была занята сборами, когда прибыл мсье Робер, открыл ему и проводил в кабинет Уильям. Этот визит не относился к собачьим делам, так что при разговоре присутствовали и секретарь, и Офелия.

— Как прошло ваше выступление в салоне, мсье Робер? — поинтересовалась я, когда мы закончили все положенные приветствия. — Кажется, из-за шума вокруг моего чаепития оно осталось без внимания.

— Не сказать чтобы совсем, — он улыбнулся. — Ведь я тоже был на вашем чаепитии. Так что меня тоже немного зацепило.

— Итак, давайте поговорим о предложенных мной концертах, — я подалась вперёд и оперлась локтями на стол. — Три концерта в «Роял Пэлэс» в Брайтоне. Проживание там же, за ваш счёт только выпивка и развлечения, если вам взбредёт. Гонорар — половина выручки.

— Всей выручки? — сощурился музыкант.

— Мы будем называть выручкой ту сумму, которая останется от кассового сбора после вычета выплат работникам сцены, уборщикам и небольших затрат по использованию помещения, — я склонила голову набок. — Если зал будет полностью выкуплен, получится примерно двадцать пять фунтов за выступление. Хотя такая загрузка довольно сомнительна. Я бы предположила заполненность на три четверти или четыре пятых.

— Вы понимаете, что за три дня выходит внушительная сумма? — озадаченно сёл брови мсье Робер.

— Три дня? — я недоумённо вскинула брови. — Вы собираетесь на концертах читать с листа? Три выступления — это далеко не три дня работы, и вы должны это понимать. Концерты пройдут пятого, седьмого и десятого августа, и они должны быть разными по составу произведений и настроению. Тем более, что седьмого мой день рождения, и я намерена приурочить концерт к этому дню. Возможно, в этот день я сыграю что-то вместе с вами или спою.

— Вот как… — протянул он. — Тогда мне нужно как можно быстрее составить программу и начать репетиции, ведь времени довольно мало.

— Вы можете обговорить состав произведений с Бальтазаром — он знает, что мне нравится, — кивнула я. — Это касается только концерта седьмого, разумеется. Вы сможете поехать в Брайтон числа второго, чтобы провести генеральные репетиции на том инструменте?

— Да, конечно, — кивнул мсье Робер.

— Если это возможно — а это действительно важно — определиться с программами я прошу вас уже сегодня, чтобы мы могли успеть подготовить афиши, — продолжила я. — Если мы никому не скажем, что будет концерт, на него никто и не придёт.

— Разумеется, ваше сиятельство, — снова кивнул он.

— Уильям, найди Бальтазара и скажи, что он мне срочно нужен, — велела я секретарю, и он, кивнув, быстро покинул кабинет.

— Простите меня, но я никак не могу отделаться от ощущения, что предложение слишком хорошо, чтобы быть правдой, — вздохнул мсье Робер.

— Вы думаете, что я жду от вас чего-то ещё помимо игры на фортепиано? — я склонила голову набок, и он кивнул. — Ни в коем случае, — я покачала головой. — Я рассматриваю это как пробный шар и инвестицию в будущее. Моя семья уже не одно поколение поддерживает деятелей искусства и науки, и я не собираюсь отходить от традиций. Конечно, я жду, что в дальнейшем вы так же отзовётесь на мое приглашение, если я захочу устроить ещё ваши концерты, но на этом всё.

— Я ваш, — он улыбнулся и опустил голову.

— Вы хотели меня видеть, миледи? — вместе с Уильямом пришёл Бальтазар.

— Да, — я кивнула. — Мне нужно, чтобы ты сейчас помог мсье Роберу составить три программы концертов, один из которых будет в честь моего дня рождения. Свои текущие дела передай пока Офелии. Когда закончите, зайди снова.

— Да, миледи, — дворецкий отвесил небольшой поклон. — Прошу, мсье. Вы не против побеседовать в комнате с фортепиано?

— Конечно, — мсье Робер улыбнулся, и они вышли. А следом за ними ушла и Офелия, которой нужно было подхватить управление сборами.

— Уильям, нужно отправить телеграмму в брайтонский отель, — я глубоко вздохнула. — Напиши, что у них будут проводиться концерты в те даты, что я назвала, и пусть ждут мсье Робера. И добавь, что я тоже приеду с тремя сопровождающими, не считая прислуги. Они знают, что делать.

— А афиши? — он нахмурился.

— Афиша… — протянула я. — Напиши, что я пришлю. Слишком мало времени, чтобы они сами искали художника.

— У вас есть свой? — Уильям склонил голову набок.

— Ты, конечно, посвящён во многие мои дела, но кое-что я не доверю даже тебе, — отозвалась я.

— Как вам будет угодно, — он чуть сощурился, но переспрашивать не стал.

— Всё, ступай, — я махнула рукой. — Выезжать уже завтра, а у нас ещё здесь не все дела доделаны.

Уильям поклонился и торопливым шагом покинул кабинет. А я подумала, что мне действительно нужен художник. Не такой, который имеет достаточный талант, чтобы писать великие — или хотя в высокой степени художественные — полотна, а ремесленник. Тот, кто сможет рисовать разного рода афиши, плакаты и тому подобное. Если в дальнейшем мы будем проводить много концертов в всех филиалах «Роял Пэлэс», кто-то должен готовить для них рекламу, программки и прочее всякое. М-да… И художник по костюмам тоже нужен был. Пока я планировала проводить только музыкальные концерты, исполнителей нужно было эффектно одевать, но дело ограничивалось вечерними платьями. Но если мне бы пришло в голову приглашать театральные труппы для постановок, это могло сильно осложнить дело. Хотя бы взять то, что во всём Лондоне только в двух театрах разрешено давать постановки с диалогами, остальные могут показывать только что-то вроде немого кино. И мне надо было либо обходиться только тем, что разрешал закон, либо каким-то образом получать разрешение для своих залов. А идея поначалу казалось такой притягательной…

Бальтазар вернулся минут за сорок до обеда. Мои представления о времени были лишь примерными, и я уже очень ждала, когда же будут готовы заказанные часы. Когда же настанет то благословенное время, когда всё, что нужно, можно пойти и купить вот прямо сразу? Или вообще заказать, чтобы к порогу привезли… Дворецкий положил передо мной исписанный лист бумаги, на котором убористым почерком были записаны три программы. Я пробежалась взглядом по произведениям, поняла, что Бальтазар решил использовать не только мой музыкальный талант, но и дядин, глубоко вздохнула и подняла на него глаза.

— Нам придётся воспользоваться твоими выходящими за рамки человеческих возможностями, — мрачно констатировала я. — Нужно нарисовать афишу. И сделать это нужно очень быстро.

— Одну афишу? — уточнил он.

— Да, — я кивнула. — Что-то вроде рояля с летающими вокруг лентами нотного стана в одном углу, даты концертов с названиями программ и кратким описанием мелкими буквами в другом и красиво написанное имя исполнителя и название его инструмента внизу.

Бальтазар кивнул, взял у меня со стола лист бумаги и сделал быстрый набросок карандашом, который уже через пять минут протянул мне. И там всё было изображено именно так, как я представляла это у себя в голове. Как будто кое-кто читал мои мысли. Я пристально посмотрела на него, но ничего уточнять не стала — конечно, Бальтазар не солгал бы мне, но вряд ли сказал бы всё, как есть.

— Да, именно то, что я хотела, — кивнула я. — Только сделай рояль в цвете.

— Я подготовлю четыре копии и отправлю в Брайтон до отъезда, миледи, — жутковато улыбнулся он.

— Что бы я без тебя делала, — ответила ему улыбкой я.

Бальтазар исхитрился самодовольно поклониться и вышел. И я понятия не имела, где он собирался художничать. Что, возможно, было даже к лучшему.