Побратим (гет)

Примечания:

Прошу прощения за долгое отсутствие проды.

Январь прошел совершенно спокойно. Погода немного наладилась и все ученики со второго по седьмой курс — возобновили тренировки по квиддичу.

Старшие ребята уже начали готовиться к летним экзаменам, а остальные не упускали возможности слинять в Хогсмид на выходных.

Первую порцию зелья Том получил уже через неделю после встречи с Диппетом.

И, надо заметить, что эффект был виден каждому, кто мало-мальски был знаком с Реддлом: Он стал спокойнее, общительнее, да и успехи в учебе теперь не требовали от него таких усилий, как прежде.

Это, конечно же, вызывало вопросы, но помня жесткий нрав и острый язык Тома прежнего, — никто так и не осмелился задавать их ему напрямую. А вот ко мне с этим подходили и не раз. Но что я могла ответить?

Многие, не услыхав ничего вразумительного, — строили собственные гипотезы. Гипотезы становились теориями, а теории обрастали домыслами и сплетнями. К концу января половина Слизерина была уверена, что Реддл внезапно постиг дзен по той простой причине, что от него наконец-то отстала Блэк.

Другая половина была уверена в противоположном, а именно: что Вальпурга добилась от Реддла взаимности и нашла способ ото всех это скрыть.

В одном мнения были солидарны — к метаморфозам Реддла так или иначе причастна Вальпурга. Разумеется, — это было не так, но кому и как ты это докажешь?

Сам же Том умело наводил тень на плетень, попеременно подогревая то одну теорию, то другую.

Вальпурга Блэк усиленно делала вид, что она "в танке" и конкретно ее все это вообще не касается. Братца моего она больше не преследовала, и не стремилась с ним заговорить, но иногда, когда она думала, что ее никто не видит, мисс Блэк кидала на Реддла такие взгляды, что меня оторопь брала.

В ее взгляде читалась одновременно дикая жажда обладания (до подлинной страсти она еще не доросла) и не менее дикая ярость от невозможности получить желаемое. Грубо говоря, смотрела она на него как голодающий на котлету. Когда я намекнула об этом своем наблюдении Тому — тот лишь отмахнулся, не видя в этом проблемы.

Реддл с головой углубился в учебу, и даже начал немного опережать программу. Я за ним угнаться не могла, да и не особо стремилась. Единственный предмет в котором он немного отставал и даже изредка позволял ему помогать — были зелья.

Узнав о происхождении Тома — профессор Слизнорт начал относиться к нему более благосклонно, и даже позволил пользоваться одним из лабораторных столов в классе, во внеурочное время. При условии соблюдения чистоты, порядка и техники безопасности, естественно.

То, что Реддл будто бы сам собой оказался в клубе Слизней, учитывая его успехи в учебе, — никого не удивило. Как не удивило и то, что я там НЕ оказалась. Потому как у меня с успехами было не густо.

И не то чтобы магия моя была какой-то слабой, нет! Да и глупой я никогда не была. Но в своей прежней жизни, похоже, привыкла больше полагаться на логику и хоть какую-то систематизацию знаний, чего в магических дисциплинах явно недоставало.

Все мои попытки выявить хоть какую-то закономерность в изучаемом материале — неизменно кончались полнейшим провалом. Во всем этом многообразии будто бы не хватало основы — тех фундаментальных принципов, которые интуитивно понятны. И в основу из которых, как в канву, вплеталось бы все остальное.

Отчаявшись разобраться с этим самостоятельно, я решила наудачу спросить об этом Малфоя, наткнувшись на него, как-то вечером, в Аквариуме.

Тот лишь загадочно подмигнул и сказав: "Скоро вы все узнаете" — молниеносно смылся.

Это было обидно, но что с них взять с этих мажоров?

Однако, в конце января, когда я и думать уже забыла о Малфое и его странной фразе, — он выловил нас с Реддлом в библиотеке уже почти перед отбоем:

— Думаю, что настало время делиться знаниями, — сказал он и кивком поманил нас за собой, на выход.

Никакого подвоха от старосты Слизерина мы конечно же не ожидали, хотя Том был несколько озадачен и заинтригован поведением блондина.

Мы шли в полном молчании, поднимаясь все выше и выше. Пока все известные нам до этого учебные помещения не остались далеко позади. Поворот за поворотом, коридор за коридором. Казалось, что этот лабиринт бесконечен, и я в душе ужаснулась перспективе — добираться назад в одиночку. И тут Абраксас остановился напротив какой-то картины.

Странный сюжет полотна компенсировался его гигантскими размерами. Полотно изображавшее троллей в балетных пачках, казалось, занимало собой всю стену от пола до потолка. К тому же, в этом коридоре оно было единственным элементом декора.

— Решил провести нам внеочередную экскурсию? — не удержался Том, оценив сие творение и решив, что это какая-то не самая удачная шутка. Малфой молчал.

В моей же голове крутилась какая-то мысль, связанная именно с этим сюжетом и этим полотном, но ухватить ее я так и не смогла, а может просто не успела.

Малфой резко развернулся и направился к противоположной стене, где теперь, появилась массивная резная дверь, которой определенно минуту назад здесь не было.

Мы, неуверенно последовали вслед за ним.

Дверь распахнулась перед аристократом совершенно бесшумно будто бы была лишена всякой материальности.

За дверью простиралось помещение едва ли меньше Большого зала. Свет факелов, закрепленных вдоль стен не мог разогнать темноту его высоких сводов. Узкие маленькие окошки, похожие на бойницы, — не были ничем прикрыты от внешнего мира, поэтому порывы ветра, иногда проникавшего внутрь, — заставляли трепетать пламя, отбрасывавшее на пол зловещие тени.

Весь центр зала занимал длинный, грубой работы деревянный стол, за которым сидели люди. Узнать их было совершенно невозможно: их лица были скрыты серебряными масками, а тела укрыты старомодными черными плащами, с капюшоном.

Единственное, что можно было сказать с уверенностью, что большинство присутствующих здесь — были намного старше нас с Томом, и даже старше Малфоя. Всего за столом было, пожалуй, не меньше сотни человек.

Фигура во главе стола поднялась. Малфой поклонился ей.

На лице возглавлявшей застолье дамы (почему-то я была уверена, что это женщина) была золотая маска, а ее плащ был кипенно-белым.

— Добро пожаловать! — торжественно произнесла она, и я с трепетом поняла, что за маской скрывалась никто иная, как Галатея Вилкост — наша преподавательница защиты от темных искусств. Том, кажется тоже это понял и немного расслабился.

— Лорд Малфой, — представьте мне новичков, — проговорила мадам Вилкост, и Малфой, взяв нас за руки, — повел нас через весь зал во главу стола. Весь путь мы проделали в полной тишине, отчего наши шаги гулко разносились по залу, а мне стало немного жутко.

Когда мы подошли достаточно близко, — я заметила, что за спиной мадам помещение отнюдь не заканчивалось. Там, в полумраке возвышались статуи четырех человек, а в центре, между ними была еще одна дверь, похожая на ту, через которую мы зашли.

Тем временем Малфой снова склонился в поклоне и к великому нашему удивлению — поцеловал руку пожилой волшебницы. На ее указательном пальце я заметила крупный перстень с черным камнем. На камне была инкрустация в форме многолучевой звезды. Такой же символ украшал лобную часть маски мадам Вилкост.

— Сии возлюбленные чада Матери нашей Геи — начал Абраксас с волнением, — чистокровная ведьма Мортисия Фрамп и побратим ее — чистокровный маг — Томас Реддл. Прилежные ученики и достойные наследники предков своих, — закончив произносить ритуальные слова, Малфой отступил и встал за нашими спинами, что совсем не добавляло лично мне спокойствия.

Дальше снова заговорила мадам Вилкост и голос ее внезапно обрел неимоверную мощь, будто бы принадлежал вовсе не ей:

— Готовы ли вы, чада мои, познать истинную суть Магии, блюсти обычаи, традиции и законы ее, как завещано нам предками, прилагать все усилия для сохранения их. И передать их, без всякого искажения, следующим после вас, достойным этого Знания?

— Готовы, — в один голос ответили мы с Томом, хотя и не очень понимали суть происходящего.

— Преклоните колени, отроки! — громко провозгласила мадам Вилкост и наши ноги подогнулись сами собой, а смотреть куда-то кроме как на собственные колени, — стало физически невозможно.

Что-то невероятно тяжелое и холодное коснулось моей головы и дрожь прошла по всему моему телу. Странное чувство тяжести мира на моих плечах — исчезло так же внезапно, как и появилось. Вслед за этим пришла легкость и эйфория.

— Поднимитесь и присоединяйтесь к братьям и сестрам вашим. Будьте равными среди равных, — проговорила госпожа и мы с Томом поднялись. По залу пронесся гул аплодисментов, который вскоре смолк.

— Магия признала вас достойными, чада мои, — радостно сообщила нам мадам Вилкост, — Отныне вы именуетесь Рыцарями Ордена Вальпургии!

Когда мы встали, я наконец смогла поднять глаза, и взгляд мой остановился на мече в руках госпожи. Это был тяжелый средневековый двуручный меч, гарда и навершие которого были украшены рубинами, а сам клинок был покрыт причудливой гравировкой, в узорах которой можно было различить рунные цепочки.

Почему-то я не сомневалась, что вижу легендарный меч Годрика Гриффиндора.

Закончив ритуал посвящения, пожилая волшебница, с неожиданной для ее возраста легкостью, взяла меч и, подойдя к статуе средневекового рыцаря с суровым лицом — вложила меч в его сложенные руки, так, чтобы острие меча упиралось в постамент статуи, а обе руки рыцаря покоились на навершии меча. Вероятно он и прежде находился там, — подумалось мне. Теперь мне стало понятно, что четыре каменные статуи, стоявшие вдоль дальней стены, — были, скорее всего, фигурами Основателей Хогвартса.

Едва мы отошли от первого шока — нам вручили стандартное облачение: плащи и маски. Места за столом для нас также уже были подготовлены заранее.

Надев маску, я обнаружила, что теперь отчетливо вижу лица всех присутствующих за столом волшебников. Некоторые были мне знакомы, другие — нет. Плащи также были с секретом, как позже пояснил нам Малфой, — они полностью маскировали силуэт, походку и рост своего обладателя для не посвященных. Для чего была нужна такая маскировка мы узнали существенно позже.

Отныне и до конца года — Абраксас Малфой числился нашим куратором. Именно он был обязан следить за нашей подготовкой ко всем обрядам, объяснять нам нюансы тех или иных ритуалов и их назначение, своевременно приводить нас в этот зал или в иное другое место, где нам следовало присутствовать.

Как пояснил нам куратор, — первоначально Орден занимался тем, что передавал от старших к младшим тайные знания и обряды кельтских друидов, записывать которые в виде книг строго воспрещалось. Позднее к этим знаниям добавились и другие, важные, но запрещенные или забытые ритуалы и обычаи. В общем те самые основы без которых само понимание магии не представлялось возможным.

Первым ритуалом, в котором нам предстояло участвовать, — было подношение даров в день празднования Имболка, в ночь с 1 на 2 февраля. Нам еще предстояло собственными руками изготовить эти самые дары, и делать это нужно было правильно.

Имболк был частью кельтского Годового Колеса, символом Колеса и была восьмиконечная звезда. Восемь праздников — восемь лучей.

Но помимо Колеса года были и другие традиции о которых нам предстояло узнать. Например, само слово "магия" — происходило от ритуального обращения к Земле: Мать наша — Гея... И, ожидаемо, ни в одной из книг мы бы этого никогда не нашли.

Все эти обряды были столь древними и архаичными, что практически ни один из них не требовал использования волшебной палочки или даже заклинаний, потому что традиции эти восходили к тем далеким временам, когда ни палочек, ни заклинаний в современном их понимании — еще не существовало. Именно эту магию многие авторы называли природной, или изначальной.

Уже поздно вечером, после торжественного пира в честь Посвящения, мы с Реддлом опытным путем выяснили, что дверь, находившаяся на противоположной входу стене, ни много ни мало, — вела в любую желаемую точку замка, его окрестностей и даже Хогсмида. А само помещение было легендарной Комнатой-по-требованию. Следовательно попасть именно в этот зал мог лишь тот, кто хоть раз в нем уже был, то есть только посвященные.

Примечания:

Буду рада вашим отзывам.