Гарри Поттер и Таинственное наследие (джен)

— Как ты?

Гарри тихо присел на краешке кровати.

— Хорошо, — сипло ответил Терри. — Только слабость, но целители говорят, что через два-три дня все восстановится. И они отпустят меня домой.

— Отлично, — улыбнулся Гарри. — Я очень рад.

— Да, — откликнулся больной. — Думаю, через неделю вернусь на работу. Ты не представляешь, как мне надоело лежать здесь, в четырех стенах.

Гарри рассмеялся.

— Уж я-то точно знаю, уверяю тебя!

— А, ну да, — тоже улыбнулся Терри. — И правда…

Он взволнованно повертел головой, глубоко вздохнул и проговорил еле слышно:

— Гарри, я… Не знаю, как сказать… То, что произошло со мной. То, что ты сделал…

— Не говори ничего, дружище, — тихо ответил Гарри. — Я же обещал тебе, что ты не будешь один. И сделал все, что мог. У меня получилось… И знаешь, я давно не был так счастлив.

— Спасибо, — прошептал Терри, сжав его ладонь. — Какое-то глупое, дежурное слово, но… Спасибо, Гарри. Нет, не перебивай, пожалуйста. Если бы ты не поддерживал, не подбадривал каждый день, я бы не выбрался. Не знаю, как ты это сделал… Но теперь я обязан тебе жизнью.

Гарри ответил на его рукопожатие и улыбнулся.

— Терри. Повторю лишь то, что уже говорил тебе раньше: если тебе нужна будет помощь, поддержка или просто захочешь выговориться, ты знаешь, где меня найти. Я тоже тебе очень благодарен. За твое доверие. За дружбу. И надеюсь, что все это не закончится только потому, что ты выздоровел!

— О, нет! — рассмеялся Терри. — Даже не надейся! Слушай, Гарри, у меня к тебе есть одна просьба… Сью загорелась идеей, как только узнала, что ждет ребенка. Но со всем этим кошмаром мы так и не спросили… В общем, мы с ней уже выбрали имя. И мы очень просим тебя стать крестным отцом нашей дочки.

Гарри издал возглас удивления.

— Но… Не знаю…

— Умоляю, не отказывай нам! — воскликнул Бут. — И я, и Сью будем считать это огромной честью и радостью.

— Ох, Терри, — Гарри вздохнул и ехидно усмехнулся, — Хитрец! Выбрал для разговора такой момент, когда я просто не могу тебе отказать. Хорошо, если вы так хотите. У меня уже есть крестный сын Тедди, теперь будет еще и дочь…

— Амелия Гарриет Бут, — гордо закончил Бут, сияя. — И учти: мы пока не решили, какое имя будет первым, а какое вторым.

— Вот, значит, как, — рассмеялся Гарри. — Ну, для меня она, видимо, будет Амелией. Что ж, скоро уже познакомимся.

— Расскажу Сью, она будет прыгать от радости, — улыбнулся Терри. — Спасибо! Мы теперь будем вроде как родственники, да?

— Ей пока не стоит прыгать, — улыбнулся Гарри. — И мы уже давным-давно как родственники. Сью мне словно сестра. Ты же знаешь. И ты тоже…

Он помолчал, перевел дух и произнес шепотом:

— Знаешь, Терри, очень важно, чтобы ты понял… Сейчас. Ты ничем мне не обязан. Я ужасно не люблю, когда кто-то начинает смотреть на меня снизу вверх. Я лишь делаю то, что могу. И кроме того, ты ведь тоже мне очень помог. Я многое понял, пока мы общались каждый вечер… Знаешь, будто пелена с глаз упала. Вы ведь давным-давно стали для меня семьей. И Сью, и ты, и Симус, и остальные… Я не понимал. То, как вы всегда заботились обо мне. Как защищали… Я не умел это ценить. Вечно отмахивался… Но я исправлюсь. Теперь все будет иначе, обещаю.

Терри помолчал немного, потом снова вздохнул и улыбнулся:

— Просто будь самим собой. Нам этого достаточно, Гарри.

В этот момент в комнату вошла Сьюзен. Увидев Гарри, она только сдавленно всхлипнула, Гарри поднялся к ней навстречу и обнял.

— Ух, какая ты все-таки большая, — с улыбкой проговорил он. — Не знаю, как обхватить… Ну, ладно тебе, Сью. Чего ты. Все же хорошо!

Она снова всхлипнула, послушно вытерла лицо, стараясь взять себя в руки, потом мягко опустилась рядом с мужем и взяла его за руку.

— Он согласен, милая, — проговорил Терри, нежно погладив ее ладонь. — Мы с Гарри все уже обсудили.

Сьюзен просияла.

— Ура! Спасибо, Гарри! Слушай, я знаю, что ты будешь сердиться, но все-таки…

Он сел на пол рядом с ней и, мягко прервав, произнес:

— Пожалуйста, не продолжай. Не надо. Я догадывался, что смогу. Поэтому попробовал. Я очень рад, что у меня получилось. Ты сделала бы для меня то же самое, так ведь? Поэтому не будем об этом, ладно.

— Иногда ты бываешь совершенно невыносим, Поттер, — проворчала она и усмехнулась. — Меня просто распирает! От радости, от благодарности, а ты запрещаешь даже слово сказать!

Гарри рассмеялся и поднялся на ноги.

— Сказать по правде, меня самого распирает, — сказал он с улыбкой. — Как же я рад видеть вас вместе, если бы вы только знали… Что ж, мне пора. Джинни меня ждет. Поправляйся, Терри. Сью, береги себя. И держи в курсе, как и что, хорошо?

Он с чувством пожал руку Терри, улыбнулся Сью и вышел.

Через несколько минут он уже нежно обнимал жену, поймал и расцеловал непоседу сына, который старательно изображал из себя паровоз, поэтому носился по дому с угрожающими криками и фырканьем. Гарри сказал правду: сердце было переполнено и требовало выхода. Трудное дело было позади. Больные выздоравливали, двух человек уже отпустили домой, мистер Свифт, очнувшись, обнаружил рядом со своей постелью Флоренс, рыдающую от радости и раскаянья. А чуть позже сам утешал плачущего Робби, который изливал отцу всю тревогу и тоску, скопившиеся в детской душе за два ужасных месяца, и никак не мог успокоиться…

Все было позади. Гарри впервые почувствовал себя частью какого-то огромного целого. Впервые так ощутима была важность каждого сделанного шага, каждого сказанного слова, каждой минуты, потраченной на поиск разгадки. Он обнимал Джинни и, тихонько целуя ее золотые волосы, гладя по голове, вспомнил, как однажды играл с Роном в волшебные шахматы. Давным-давно, еще в Хогвартсе. Он тогда отвлекся на что-то, и Рон через два хода влепил ему шах и мат. А потом объяснил, какой ход нужно было сделать Гарри, чтобы избежать поражения… Что ж, в этой партии он был очень внимателен. Шел вперед, прислушиваясь к каждому шороху, стараясь не пропустить ни одной мелочи. И у них получилось…

— Джинни, — позвал он тихо. — Ты же не сердишься на меня, правда?

— За что? — удивилась она.

— Я столько времени пропадал на работе, — ответил он. — Но понимаешь, так было нужно. Чтобы успеть…

— Конечно. Я знаю, милый. И вижу, как тяжело тебе это далось. На твоем лице… Да еще Шумов.

— Ох, не напоминай, — вздохнул Гарри. — Это какой-то страшный сон.

— Знаешь, я все-таки немного сержусь на тебя, — вдруг бросила Джинни. — Что ты не пришел ко мне. Рону пришлось разыскивать тебя… Гарри, у тебя есть дом! Тебе не надо от меня прятаться!

Гарри усмехнулся, поцеловал ее ладонь.

— Знаю. Все по очереди отчитывают меня за это… Мне нужно было справиться с этим одному. Нельзя нести такое домой, когда твоя жена на сносях. Нельзя, чтобы Джейми видел меня таким. Это неправильно.

— Ох, уж эти мужчины, — сердито бросила Джинни. — То, что я беременна, не делает меня слабой, Гарри! Наоборот, это придает сил. Я уже устала объяснять.

— Прости, ладно? — Гарри посмотрел поверх очков-половинок изумрудными глазами, излучающими тепло и виноватую печаль. Джинни чмокнула его в щечку и усмехнулась.

— Чародей. Знаешь, как растопить мое сердце… Но вообще я хотела кое-что…

— Что угодно! — с романтической горячностью откликнулся муж.

Она погладила его по голове и проговорила:

— Пообещай, что когда маленький Альбус появится на свет, ты возьмешь меня на прогулку.

— Согласен! Куда пойдем?

Джинни улыбнулась:

— Не пойдем, а полетим. Знаешь, я до смерти хочу сесть на метлу… Мне даже снится, как я играю в квиддич.

— Ох, понимаю, милая. Что ж, договорились! Только чур осторожно, без высшего пилотажа! Я покажу тебе пару новых классных местечек, которые я нашел… А еще сходим на какой-нибудь матч. Что там твои «Гарпии»?

— В этом сезоне два проигрыша и выигрыш. Следующая игра решающая. Но Сильвия говорит, что шансы есть… Это будет где-то в конце августа, так что на него мы как раз успеваем.

— Прекрасно! Сто лет не выбирался на игру! — радостно воскликнул Гарри. — Я не очень смыслю в этом, но надеюсь, пригласить жену на матч — это немножко романтично.

Джинни, рассмеявшись, просто с чувством поцеловала его.

Вечером Гарри тихонько выскользнул из люка на крыше и, набросив на себя дезиллюминационные чары, взмыл в бархатную синеву летнего неба. Он долго мчался вперед, огибая многоэтажки, поднимаясь вверх, крутясь, поворачивая, замирая на месте и снова набирая бешеную скорость. Сегодня полет был похож на песню благодарности и радости, которая гремела и рвалась у него изнутри. Наконец, он опустился на любимую крышу небоскреба. Перевел дух, глядя на великолепный вечерний пейзаж, слушая гудение и суету мегаполиса. И потом, подняв глаза в небо, где уже виднелись первые звезды, произнес только одно слово.

— Спасибо...