Из огня да в полымя (джен)

Крик пустынной птицы жалобно разнёсся по округе, ослабляя путы сна четырёх Алхимиков. Солнечные лучи постепенно «поднимались» вверх по скале и скоро должны были достигнуть ночного пристанища подростков, к большому неудовольствию последних. Усталость ещё ломила тело, наливала свинцом веки, и просыпаться не было ни малейшего желания. Хоть привычка и взяла своё, заставив «продрать» глаза спустя шесть часов после наступления сна, тело слушать мозг в этот раз явно не желало.

Жутко хотелось спать.

Эдвард и Альфонс Элрики, совершенно наплевав на возможный их розыск местными органами, старательно изображали ничем не потревоженных живых статуй, поплотнее обхватив руками тело, не желая расставаться с ускользающим теплом. Трингаммы разделяли их решение. Если полиция каким-то образом и вычислила их местоположение, найти пещеру было не так просто, как могло показаться на первый взгляд: туман сутками устилал скалу плотным белым ковром, а река за столько лет проточила не одну пещеру, пригодную для временного пристанища. Даже с маячком не было возможности отыскать их сразу. Пару часов форы они явно имели, и грех было этим не воспользоваться.

Писк сокола, последующий за ним крик ужаса его добычи — судя по всему, зайца — звуки не самые ласкающие слух, особенно когда пытаешься выпасть из реальности и погрузиться в мир Морфея. Но выбирать не приходилось, да и оно было всяко лучше воя полицейских сирен, топота и криков в стиле «Стоять, полиция!». Слегка приоткрыв веки, убедившись, что всё в порядке, Алхимики вновь провалились в дремоту. На периферии сознания у Эда мелькнула мысль о необходимости поставить часового, но была быстро отогнана: нужды не было. Напавший на них гомункул мёртв (во всяком случае, хотелось в это верить), легавые без сопровождающих Алхимиков сюда точно не сунутся, а уж последних сразу почувствует Флетчер. Успокоив себя, Стальной перевернулся на другой бок, положив правую руку под голову.

Нужно было максимально пополнить запасы энергии.

* * *

Изучение отчета Следящего Алхимика заняло чуть больше времени, чем того хотелось, но последующее за оным осознание небольшого расстояния, разделяющего их с несовершеннолетними идиотами — около двадцати километров — придало сил и уверенности.

Рой скрутил карту трубкой, отдал на хранение подчинённой и, отказавшись от навязчиво предлагаемого завтрака (он успел перекусить в поезде), ринулся по следам Элриков. Предварительно оставив небольшую сумку с вещами в отеле, где остановились мальчишки, мужчина успел побеседовать с персоналом о поведении младшего из своих подчинённых и из сбивчивой речи Ирмы Вэлс — администратора гостиницы — понял лишь, что первой ночью пацану приснился кошмар: вряд ли бы он стал орать по другой причине. В остальном же Стальной вёл себя достаточно хорошо и даже никому не нагрубил. Прогресс! Хотя Мустанг подозревал, что примерное поведение подчинённого обусловлено нежеланием привлекать к себе и брату лишнее внимание, а вовсе не тем, что его (Роя) и Альфонса нравоучения таки достигли юного Алхимика.

«Хотя бы и так» — Рой потёр переносицу, подняв глаза на вспорхнувшую в метрах пяти от него стаю голубей. Перья, в основном сизые и чёрные, покачавшись на воздушных волнах, плавно опустились наземь, и мужчина не без удовольствия заметил среди них единственное полностью белое. Он сам придумал себе эту примету: белое пёрышко — к удаче и добру. И самое интересное, что оно работало; может, из-за его веры, может — просто совпадения, но факт оставался фактом. Всегда. Это придало уверенности, и полковник, оглянувшись на Ризу и махнув ей садиться на пассажирское сидение — в кои-то веки ему захотелось повести самому, — открыл дверь предоставленного им автомобиля.

Если Следящий Алхимик ничего не напутал, путь должен был занять около двадцати минут езды.

Поездка в Ксенотайм не была запланирована. В Централе остались кипы непрочитанных и неподписанных рапортов и отчётов и прочей документации и следовало разобраться с Эдом и Алом как можно скорее — ради самого себя, Хоукай, у которой и так работы выше крыши, а тут ещё и внеплановая командировка и ради самих Элриков. И Рой был невероятно счастлив, что звание Гленна Кейдо было ниже его собственного: подполковник до последнего момента не оставлял попыток навязать своего оперативника ему в сопровождающие и успокоился только после грозно брошенного «это приказ, а не просьба». Мустанг не отрицал, что, вероятно, в итоге согласился бы с доводами местного офицера полиции, — всё же они были весьма разумными — но неосторожно брошенная фраза: «Вам ведь четырёх «Проклятых» арестовать надо!» свела на нет все потуги Кейдо. Никто и ни при каких обстоятельствах не смел безосновательно обвинять его подчинённых в акте совершения преступления. Особенно самого младшего из них, особенно Стального Алхимика. Всё же Эдвард, хоть и выделывался и уже успел сравнять с землёй второе (!) здание за каких-то две с половиной недели, в отличие от своих напыщенных речей на деле боялся иметь проблемы с начальством. И речь тут уже совсем не об Огненном Алхимике, который, вероятней всего, и на что-то более серьезное нашел бы силы посмотреть сквозь пальцы, а о генералах и, может быть, даже самом фюрере, которые терпением полковника не отличались и вполне могли сделать жизнь юного майора невыносимой. Это было хорошо видно во время мелких инцидентов, и особенно по возвращении из Лиора. Эта тщательно скрываемая гамма эмоций на лице и сжатые в напряжении кулачки; с какой опаской он наблюдал за зашедшим к полковнику генерал-лейтенантом Ве́бером… Рой улыбнулся воспоминаниям, ещё раз находя себе подтверждение, что из вольностей Стальной Алхимик позволял себе лишь то, за что потом мог огрести исключительно от прямого начальника. Пусть в отношениях с которым он и вёл себя как избалованный ребёнок! Ну, или как вошедший в стадию «я сам всё знаю» подросток.

«Учитывая, что ему скоро пятнадцать, скорее всего второе». — Рой помассировал виски, про себя обещая надрать пацану уши за учинённый бедлам, и в который раз сбавил шаг, позволяя старшему лейтенанту Хоукай нагнать его. Машину пришлось оставить сразу, как проехали небольшой пролесок, ибо дальнейшая езда грозила проколотыми колёсами и лишней нервотрёпкой, чего никому не хотелось. Двигались они рывками: то набирали ход, то вновь замедлялись, но сильное желание поскорее добраться до мальчишек побуждало Роя шагать вперёд изо всех сил вопреки усталости и солнцу. Риза, хоть и привыкла к ненормальной скорости начальника за столько лет совместной службы, всё равно периодически отставала. Способствовала этому ещё и каменистая дорога, грозившая то столкнуть офицеров в ближайший овраг, то проткнуть подошву сапог каким-нибудь мелким, но очень острым камушком.

Приходилось внимательно смотреть под ноги.

Рой перепрыгнул неглубокую канавку, изящно развернулся на одной ноге и протянул руку Ризе, которая в кои-то веки не проигнорировала жест. Переведя девушку на другую сторону, полковник развернул трепещущую на ветру карту, желая убедиться, что идут они правильно.

* * *

Флетчер перевернулся на спину, устало открыл глаза и пожмурился, ощутив ломоту во всём теле. Заснуть на каменистом полу пещеры с самого начала было дурной идеей. Но выбора на тот момент особого не было, а потому жаловаться не приходилось. Трудно было сказать, сколько времени прошло с их первого пробуждения, но судя по положению выглядывающего из-за края пещеры солнца и исчезнувшей зябкости — было около полудня, точно не позже.

Мальчик сел на колени, вытянул над головой руки, потягиваясь, и подавил очередной зевок. Организм практически восстановился, да и время уже не раннее, а значит, нужно было будить остальных и выдвигаться.

Но сначала стоило проверить окрестности на наличие неприятелей.

Легкое покалывание в ладонях, что всегда возникало, когда он «сканировал» местность, переросло в беспокойство, стоило обнаружить совсем рядом с входом источник алхимических волн. И довольно мощных. Сонливость как рукой сняло, и мальчишка бросился к ещё ничего не подозревающим собратьям.

— Ребята, ребята! — Флетчер спешно растолкал спящих Алхимиков, прикладывая указательный палец к губам в просьбе не шуметь. — Нас обнаружили. Через минуту, максимум — две, будет здесь! Он сильный!

— Надо уходить. — Быстро вернувший себе ясность ума Рассел поправил чёлку и вскочил на ноги, но Эдвард с Альфонсом вставать не спешили. Братья ещё не отошли от беспокойного сна и никак не могли поверить, что полиция сумела распутать их уловки столь скоро.

— А, может, встретим его как надо? Если он один, у нас численное преимущество. — Стальной Алхимик проигнорировал нервное «совсем дурак?» от старшего самозванца, устало подполз к выходу из пещеры, осторожно высунул голову в надежде обнаружить того, кто осмелился заявиться к ним ни свет ни заря, и почувствовал, как сон отпустил его, стоило различить человека, осторожно карабкающегося вверх по выступу. Подросток выдохнул, облизнул вмиг пересохшие губы и принял вид довольно нервный. Ситуация была хреновая.

— Ну, кто там, брат?

— Валим отсюда. — Эдвард неуклюже перекатился к товарищам, поспешно хлопнул в ладони и создал весьма хилую конструкцию, назвать заслоном которую можно было с большой натяжкой. Младший брат поспешно поднялся, встревоженный реакцией старшего. Напряглись и остальные.

— Ты же только что предлагал дать ему бой. — Рассел скривился в ехидной усмешке, но больше никак не провоцировал Элрика. Он и сам нервничал. — Снова «Огнемёт»?

— Невозможно, он ведь… — Попытался вставить слово Флетчер, но был нещадно перебит Стальным Алхимиком.

— Угу, — Эдвард невесело усмехнулся, застёгивая пуговицы плаща — было довольно прохладно — и накидывая на голову капюшон в целях только ему понятной конспирации. Как заметила однажды Риза Хоукай, ярко-красный цвет являлся замечательной мишенью и ориентиром. Лучше был только белый, — «Огнемёт», да не тот. Это мой начальник, полковник Мустанг, что б его.

Если Стальной Алхимик явно не был счастлив столь нежданному визиту своего куратора, то Трингаммы на слова собрата не без интереса переглянулись: упускать такой шанс переговорить с Огненным Алхимиком было никак нельзя. Вряд ли он однажды решит снова лично навестить их. Но чтобы нормально поговорить, нужно было показать, что драться с ним они не намерены, что не предоставляют угрозы ни жителям Ксенотайма, ни подчинённым полковника, ни, тем более, самому полковнику. Флетчер закрыл глаза, вновь прислушиваясь к своим ощущениям, в то время как Рассел решительно принялся рисовать круг для деактивации созданного Эдвардом щита, к явному неудовольствию Элрика-старшего. Стальной Алхимик возмущённо открывал и закрывал рот в немых ругательствах, не уверенный, как себя вести. Вероятность, что стычка с куратором завершится тихо-мирно, стремилась к бесконечности со знаком минус, а полошить себе и без того растрёпанные нервы желания не было.

Барьер был успешно убран, и не успел Рассел морально подготовиться, как оказался нос к носу с государственным Алхимиком. Рой согнул правую руку в локте, сложив пальцы для щелчка — он явно собирался снести преграду самостоятельно, когда братья Трингамм опередили его. На каких-то пятнадцать секунд.

На лицах обоих Алхимиков читалось удивление, и никто не решался шевельнуться. Эдвард, будучи скрытым от глаз начальства другими, первым вернул себе способность двигаться и осторожно, не желая выдать себя, попятился к стене: пещера немного расширялась и имела крохотный второй выход, ведущий в неизведанные дали. Не то чтобы Эд мог пролезть в него, но попасть под раздачу от Мустанга было его последним желанием.

Но так он только привлёк к себе внимание.

— Стальной, а ну стоять. — Элрик непроизвольно съёжился и застыл в нерешительности: поворачиваться не хотелось, но и стоять к полковнику спиной было бы верхом неуважения, а это не сулило ничего хорошего, учитывая, что он уже успел натворить. Мысленно поборовшись с самим собой, Эдвард проклял острое зрение мужчины и обернулся. На лицо он натянул самую невинную из своих улыбок.

Увы, это не сработало.

— Объяснись. — Короткий приказ был брошен чуть ли не сквозь зубы.

Рой Мустанг выглядел… опасным. Идеально выглаженная форма местами помялась и измазалась грязью, на щеках виднелись царапины — следы от прохождения по местным зарослям, — руки в перчатках с алхимическим кругом на тыльной стороне сжались в кулаки, а тёмные глаза горели таким вопиющим возмущением и гневом, что Стальной Алхимик понял, что в этот раз лучше не перечить.

Вот только при всём желании выполнить приказ он был не в состоянии.

Подросток беспомощно открывал и закрывал рот, не уверенный, что и как ему нужно объяснить. В принципе, понять запросы начальства было не сложно, сложность заключалась как раз таки в ненормальности всего приключившегося. Мустанг относился к тому типу личности, который предпочитал иметь на руках доказательства того или иного имевшего место быть события, и именно этих доказательств у Элриков не было. А без них рассказ Стального больше походил бы на фантастику.

— Даже не знаю, как быть. Я не могу подобрать правильных слов… — Объяснение было так себе, о чём ещё больше потемневший в лице полковник и поспешил сообщить.

— Это я не могу подобрать слов для передачи всей дурости ситуации! Если не хочешь лишиться часов, немедленно рассказывай, какого хрена ты устроил в городе!

Элрик некрасиво сморщился, провёл кулаком по щеке и губам и уставился куда-то за спину начальника. Ему не хотелось вспоминать те события…

Рассел не соврал, сказав о наличии в библиотеке редких алхимических сочинений. Некоторые из них были написаны более ста лет назад и вопрос, почему они хранятся не в Центральной библиотеке Аместриса, какое-то время действительно тревожил душу Элрика. Ровно до тех пор, пока он не вспомнил коллекцию полковника. У Мустанга были и более редкие экземпляры, и никто ничего ему до сих пор не предъявил. Наверное, благодаря деньгам и связям с нужными людьми и правда можно проворачивать различного рода аферы и владеть тем, чем по правилам не может владеть обычный гражданин — Эдвард сморщил лоб, до сих пор не желая принимать истину, но и не в силах её отрицать. В конечном итоге вниманием мальчишки завладел потрепанный томик со зловещей обложкой и все мысли относительно чужих частных библиотек отошли на второй план.

— У художника явно были проблемы с восприятием мира. — Стальной Алхимик с содроганием осмотрел нечто состоящее из различных частей человеческого тела, выползающее из котла с зелёным варевом. — Кто вообще заинтересуется книгой с такой обложкой?

— Ну, ты, например. — Рассел даже не попытался скрыть ухмылку и, прежде чем Элрик начал возмущаться, продолжил: — А ещё Магвар, раз уж он приобрёл такое, и многие другие. Насколько могу судить по потрёпанности страниц, книга сменила не одного хозяина.

На справедливое замечание Эдвард лишь скрипнул зубами, понимая, что противопоставить ему нечего. Трингамм оказался наблюдательнее, что не могло не задеть самолюбие подростка. Ещё раз пробежавшись по пугающей обложке, Алхимик раскрыл книгу ровно посередине и попытался вникнуть в смысл коряво написанных строк, пусть и вырванных глазом из контекста. Фраза про бессмертие и способность к регенерации вынудила перелистать несколько страниц назад, и Стальной Алхимик едва не выронил книгу, увидев тщательно прорисованный круг трансмутации. Эти формулы были знакомы; они приходили в бесконечных ночных кошмарах и заставляли просыпаться в слезах не только его, но и Ала вот уже пять лет.

«Преобразование человека! — Руки задрожали, всё внутри будто бы заледенело, а по позвоночнику побежали мурашки, вызывая волну страха. — Откуда, почему?..»

— Что там такое? — Рассел каким-то образом вдруг оказался рядом и заглянул в текст через плечо, но у Эдварда не нашлось сил даже удивиться: сознание было заперто в ловушке собственных воспоминаний и эмоций. — Тридцать пять литров воды, двадцать килограмм углерода, четыре литра аммиака… Это… Очень похоже на состав элементов человеческого…

— Человеческого тела!

Стальной перебил Трингамма и в ужасе затрясся. Формула несколько отличалась от разработанной им с Алом, но суть преобразования от этого не менялась. Формула человеческой трансмутации — самое страшное и самое главное табу любого Алхимика — была совершенно спокойно прорисована в какой-то книжке! То есть, кто угодно мог это прочесть!

— Он не говорил нам, что интересовался подобным, но мне стоило догадаться, что этого человека ничто не остановит, ещё тогда. — Рассел прикусил большой палец, вспоминая давний разговор с владельцем здания. Тогда мужчина подробно объяснял, чего именно желал получить от исследований красной воды и предложенная (где-то выведанная) им вторая фаза для завершения идеального философского камня повергла в шок старшего «Элрика». Дать выпить красную воду только забеременевшей женщине, чтобы её ребёнок и плацента по мере срока превратились в философский камень. Это было чудовищно, запретно и совсем неприемлемо, но тогда Рассел вынужден был удерживать на лице маску безразличия и сделать вид, что согласен. Ему нужно было закончить исследования отца и поскорее вернуться в свой родной город. Он не собирался воплощать безумную идею олигарха в реальность, но позволить тому догадаться об этом тоже не мог. Им нужно было укрытие. Поэтому они с братом всеми силами тянули время, показывая Магвару плоды исследований и заверяя, что результат ещё недостаточный, чтобы даже думать о втором этапе. На их счастье, Магвар им верил.

— Что ты знаешь? — Эдвард развернулся, схватив товарища за грудки рубашки. — Зачем ему это?! Что он собрался делать или — если точнее — что вы собрались делать, раз уж он не Алхимик?

— Не смей обвинять меня в чём-то подобном! Я не идиот и никогда не совершу это преобразование! — Рассел отцепил от себя пальцы Эдварда, одарил его хмурым взглядом. — Для идеального камня требуется какая-нибудь жертва, во всяком случае, к такому выводу пришёл Магвар, и, видимо, заподозрил, что мы не станем воплощать вторую фазу в реальность и решил подстраховаться. И, боюсь, лабораторными крысами должны были стать мы с Флетчером: Магвар забрал у нас несколько образцов камней, а они позволяют творить алхимию даже тем, кто лишён этой способности. А как я уже говорил раньше, я подслушал его разговор и понял, что через тридцать шесть часов нам с братом каюк! Так что не смей обвинять нас!

Тут уже Рассел принялся трясти Элрика. В глазах самозванца Стальной Алхимик увидел страх и отчаяние и это как-то сразу притупило всё его возмущение. Трингаммы были простыми пешками в игре того человека…

С этого момента речь Эдварда стала сумбурной. Подросток то запинался, думая, что да как сказать, то вдруг начинал тараторить, боясь потерять мысль. К тому же начали периодически встревать остальные, стараясь подправить, дополнить и наиболее красочно расписать, что да как происходило за те несколько часов дурдома. Рассказ получался урывками, некоторые логические дыры заполнялись по ходу, некоторые — спустя два-три сюжетных поворота. Было видно, что мальчишки очень старались всё вспомнить, ведь от этого зависело их будущее. Но так они делали только хуже: из-за непоследовательности истории создавалось впечатление, что всё придумывалось на ходу, опираясь на высказанные ранее фантазии товарищей по несчастью.

В какой-то момент Рой устал слушать бесконечные перебивания и вскрики и взял инициативу на себя.

— Так, ладно, я всё обобщу, а вы, если где ошибусь, поправите, хорошо?

Рой потёр виски и устало посмотрел на четверых подростков, которые разом закивали.

— Первое: Магвар — владелец разрушенного замка и главный злодей этого города, решивший с помощью красной воды и созданного из неё красного камня поправить свои коммерческие дела по продаже фармацевтики. Он монополист в этой области в Ксенотайме, а значит, жители полностью зависят от его желаний и были бы вынуждены платить большие деньги за не вылечивающие, а только маскирующие симптомы препараты.

Второе: если верить подполковнику Кейдо, Магвар был в сговоре с какой-то женщиной и толстяком, которые, судя по всему, давали ему указания, но узнать, кто эти двое, мы не можем по причине его гибели.

Третье: он нанял братьев Трингаммов — сыновей Нэша Трингамма — чтобы те «продолжили дело отца», но на самом деле пытался с их помощью воплотить свои планы. Братья это поняли и решили тянуть время в своих целях, а Магвар, поняв, что его хотят провести, забрал готовые, но неудачные образцы и решил пустить Трингаммов в расходный материал, сделав «жертвой» для завершения камня.

Четвёртое: в Ксенотайм прибыли Стальной и его брат, узнали про самозванцев и, пользуясь миссией из УВД как прикрытием, пробрались в замок чтобы расквитаться с мошенниками. Неудачно подрались и скрылись, но после решили вернуться дабы разобраться со всем и вся. Но вот незадача: лже-Элрики показали им философский камень и у Стального полностью слетел предохранитель. Он заключил глупую сделку со старшим Трингаммом и перед воплощением своего плана… Не смотри на меня так, я знаю, что ты в первые же минуты начал над ним работать. — Мустанг неодобрительно сверкнул глазами в сторону открывшего было рот подчинённого, после чего продолжил: — Перед воплощением своего плана решил прогуляться до библиотеки преступника, но вместе с Расселом наткнулся на владельца замка, болтающего что-то про алхимию, созданную алхимией с каким-то левым типом. Тот заметил подслушивающих и напал, а горе-шпионы бросились наутёк.

Пятое: Левый тип оказался не так прост и… Скопировал мою алхимию? — В голосе Мустанга сквозило недоверие, но не верить четверым свидетелем он не мог. Хотя всё это казалось фантастикой. — Ладно, дальше. Помимо огненных способностей он ещё и шибко живучим оказался, к тому же, назвал себя гомункулом. Но этого просто не существует в природе! — Полковник сложил руки на груди, гневно выдохнул и впился в понурившихся мальчишек.

— Но мы не врём, именно так он и сказал! Извини уж, что не ношу в карманах диктофон! — Стальной в отчаянии поднял глаза на всё ещё скептично настроенного начальника, процент недоверия в глазах которого всё же снизился с последней эдовой фразой. — И он действительно отрастил себе руку, которую оторвало. Но больше такой фокус провернуть не смог, и я искренне надеюсь, что больше мы о нём никогда не услышим.

— Возможно, это была какая-нибудь иллюзия, а вы решили, что это правда. Но ладно, оставим это на время. — Мустанг прикрыл веки, надеясь, что охватившая голову мигрень скоро пройдёт.

Такими темпами младший подчинённый его доведёт и сведёт на больничную койку: сколько нервов зря погибло из-за его выкрутасов! Но кричать уже смысла не было, да и сам Рой очень хотел разложить информацию по полочкам и позволить мозгу спокойно её переварить, а не тратить силы на не приносящие плоды нравоучения. Этого мальчишку и тюрьма не исправит.

— Шестое: вы вчетвером вступили в бой с этим гомункулом, а также Магваром, который решил присоединиться к побоищу, используя образцы камня. Но так уж сложились звёзды, что конструкция замка не выдержала таких алхимических боёв (всё же, она была довольно старая) и… обрушилась. По удивительным стечениям обстоятельств, бо́льшая часть крыши и тяжёлых колон упала на ту часть особняка, где находились ваши противники, похоронив их под собой. А, ещё вследствие разрушения источник красной воды стал вытекать наружу и вы не придумали ничего лучше, чем создать огромный ров с соснами, чтобы не позволить воде накрыть город. Кстати, за это хвалю.

Седьмое: вы сбежали в горы, боясь, что местное ОВД не станет вас слушать и арестует по обвинению в двойном убийстве, ведь на Магвара конкретно полиция ничего не имела и вроде как ни в чем не подозревала.

Конец истории.

Всё верно сказал?

— Ну, почти… Крыша и правда обрушилась на них, но это мы её направили в ту сторону. Простите. — Альфонс сцепил пальцы в замок и вжал голову в плечи, выглядя при этом откровенно несчастным. Остальные подростки последовали его примеру, предварительно сверкнув глазами.

В последнем сознаваться никто не хотел.

Полковник испустил длинный тяжелый вздох и растянулся на грязной земле пещеры, уже совершенно игнорируя, какой цвет приобретёт форма. Всё равно по возвращении придётся заказывать новую — ходить с зашитыми рукавами и заплатками на груди он не собирался. Это сколько же денег уйдёт… А всё потому, что группа мальчишек боялась наказания.

В принципе, мужчина понимал их чувства и не был уверен, что не поступил бы также, окажись в аналогичной ситуации, но задачу это никак не облегчало. Тем не менее, если кто сейчас и мог их «отмазать» от ответственности, так это он, полковник-Алхимик вооружённых сил Аместриса Рой Мустанг. Фюрер был о нём хорошего мнения и всегда доверял его суждениям, особенно если речь заходила об Алхимии. Этим можно было воспользоваться.

— Садись, — Рой выудил из-за пазухи несколько сложенных листов бумаги и ручку и не переставая хмуриться вручил Стальному, — в правом верхнем углу пиши: «Главнокомандующему вооруженных сил Аместриса, фюреру Кингу Бредли», дальше на другой строчке: «От майора Эдварда Элрика», в скобках «Стального Алхимика».

Мустанг внимательно проследил за старательно выводящим буквы подчинённым. Если бы не причина, по которой мальчишке пришлось это делать, Рой бы умилился его усердию, но так как стараниями Стального был сравнен с землёй частный особняк и изменена внушительная часть местного ландшафта, — а это уже принадлежит государству — писанина малолетнего майора должна была выглядеть самым лучшим и самым читаемым образом. Ибо если Главе государства придётся расшифровывать Эдовы закорючки, это отрицательно скажется на репутации прежде всего его курирующего офицера, а этого Мустанг допустить не мог. Если будет нужно, заставит пацана переписывать снова и снова, и, кажется, Элрик тоже понял это, так как действительно старался.

— На три пальца ниже, посередине — «Объяснительная».

Стальной сморщился как если бы его заставили проглотить разом целый лимон, но послушно вывел нужную комбинацию букв и горестно глянул на начальство, ожидая дальнейших указаний.

— Теперь давай это мне. Сначала набросаешь всё на черновик — я проверю, кое-что подправлю — и только потом перепишешь сюда, понял?

Эдвард и хотел бы возмутиться, но и интонация, и взгляд полковника говорили, что ничего хорошего из этого не выйдет. Поэтому мальчишке оставалось лишь молча кивать да в мыслях втаптывать Огненного Алхимика в грязь. Радовало одно: на данный момент с писательством было покончено.

— Я придумаю что-нибудь правдоподобное для объяснения инцидента, но мне придётся предоставить образцы воды и камней в качестве доказательств. И они должны работать — иначе причислить Магвара к Алхимикам (что сразу решит проблему с его смертью) не получится. Сделаете? — теперь офицер обратился к Трингаммам. Те спешно закивали. — Тогда отлично. Вставайте. Моя сопровождающая, старший лейтенант, ждёт внизу; мы пройдём немного, а там она довезёт нас до города, где всем вам придётся объясниться с полицией. Ну так, для галочки на самом деле. Но это между нами.

* * *

Выжидающая физиономия подполковника не вызвала у Эдварда ничего кроме раздражения, и мальчишка не смог упустить возможность в последний раз нагадить этому надменному офицеру.

— Не могу сказать, что чувствую себя виноватым…

Было приятно наблюдать как напряглись скулы подполковника и как раскраснелось от злости его лицо, но чудные мгновения мести были вмиг уничтожены раздавшимся над ухом грозным: «Стальной!». Голос Мустанга прогремел как гром среди ясного неба, едва ли не заставляя съёжиться. Старший Элрик исподлобья взглянул на мужчину и ещё больше надулся. Ну почему он должен извиняться перед этим напыщенным индюком, который ничего кроме проблем в его жизнь не принёс? Но полковник ещё по пути в город предельно ясно дал понять, что склонить голову перед Кейдо придётся. И это жутко злило.

— Ладно! — Мальчишка неосознанно поднял голос.

Ему не нравился наказ начальника, но в данном случае не подчиниться было чревато: Мустанг и так был злой как свора бродячих собак, и Эдвард боялся получить очередной подзатыльник на публике.

— Простите за доставленные неудобства. Мы с Алом что могли исправили, остальное доделают Рассел с Флетчером.

Это казалось справедливым, ведь разгромили тот злополучный холм и прилегающую к нему территорию они не без помощи Трингаммов. И Эд был очень рад, что ни один из собратьев не выразил протеста. Впрочем, было вполне вероятно, что причина их согласия крылась отнюдь не в солидарности Алхимиков, а в Рое Мустанге. Для Эдварда осталось загадкой то, о чём говорили эти трое, когда остались наедине, но по окончании дискуссии каждый выглядел довольным. И осознание оного несколько укололо мальчишку: любой его разговор с Огненным Алхимиком обязательно заканчивался криками — либо его, либо Роя, либо обоих сразу. Никак не получалось прийти к компромиссу. Эдвард подавил вздох, удручённо глядя на подножные камни, прежде чем понял, что согнулся в полупоклоне.

Когда он?..

С рычанием дикого кота старший Элрик мотнул головой, сбрасывая тяжёлую руку командира, удостаивая его яростным взглядом. Мустанг раздражающе ухмыльнулся, впрочем, почти сразу вернув себе суровую маску. Ладно, он говорил, что Эду придётся поклониться, но Алхимик не ожидал, что всерьёз.

Великодушное: «Надеюсь на это» вывело Стального из своих мыслей, вызвав очередную порцию раздражения. Парень ничего не мог с собой поделать — снисходительная улыбка старших и этот их вечно всё знающий вид заставлял кровь кипеть. Очень хотелось съязвить, но теперь это выглядело бы просто глупо. Словно он маленький мальчик, пытающийся на людях противиться воле родителей и оттого ещё больше падающий в глазах окружающих. Подросток поморщился и недовольно тряхнул чёлкой, прогоняя дурацкое сравнение. Со смертью мамы у него не осталось родителей — блудного папашу за такового он решительно не признавал, а вечно действующий на нервы начальник был просто… Ну, начальником? Ещё спасителем, да. Но никак не кем-то бо́льшим.

Рой переглянулся с лейтенантом Хоукай, вопросительно искривив бровь, и та практически сразу кивнула, отвечая на невысказанный вопрос.

Понимать друг друга без слов они научились ещё в детстве, когда одиннадцатилетний Рой Мустанг вдруг стал учеником Бертольда Хоукай, отца Ризы.

Забавно теперь было это вспоминать, но первые две недели они вообще не ладили, метали друг в друга суровые, надменные взгляды или всячески игнорировали присутствие друг друга. В защиту Роя можно сказать, что эту холодную войну начал не он — после потери матери юная Хоукай стала слишком дорожить отцом и жутко ревновала к появившемуся из ниоткуда мальчишке, с которым папа вдруг стал проводить куда больше времени, чем с ней.

И эта ревность мешала объективно смотреть на вещи.

К тому же, не последнюю роль играл возраст Мустанга — мальчишка был старше Ризы на четыре года и вместо того, чтобы посещать школу (как это приходилось делать девочке) проводил сутки в кабинете старшего Алхимика, совсем не оставляя тому времени на дочь. И у семилетней Ризы это вызывало вполне объяснимую обиду.

А потом Рой вдруг изъявил желание встретить её с занятий и случайно застал момент, когда двое заливающихся пятиклассников бросали друг другу Ризин портфель, несколько ручек и карандашей из которого уже разлетелось по двору. Сама девочка безуспешно пыталась отстоять своё имущество, прыгая от одного хулигана к другому как собачонка.

«Эй, отстаньте от неё!» — Риза хорошо помнила своё удивление, когда обернувшись на знакомый голос узнала в своём защитнике так нелюбимого ею Роя Мустанга. Словесная перебранка быстро переросла в драку — самую настоящую, с кулаками и гневными выкриками, а потом Рой решил закрепить свою громогласную победу алхимическим преобразованием почвы, «приковав» ноги и руки хулиганов к земле.

Домой они вернулись ещё не друзьями, но хорошими приятелями точно, а уже в действительно дружеские их отношения переросли после того как обо всём узнал Бертольд Хоукай и почему-то вместо похвалы побил своего ученика. Не за саму драку. За использование алхимии на людях. Вот тогда Риза всерьёз разозлилась на отца и даже объявила ему бойкот на несколько часов. Потому что, ну как так-то? Рой Мустанг защитил её от мальчишек и после его алхимии к ней точно навсегда перестанут цепляться — папа должен был радоваться, что у него такой хороший ученик, а не набрасываться на него с ремнём, крича какую-то малопонятную ерунду о чужом мнении. Сколько Риза себя помнила, её отец никогда не беспокоился об этом самом чужом мнении, так почему же в этот раз его это мнение вдруг так забеспокоило?! Остаток дня в доме Хоукай тогда прошёл тихо, и Риза по-настоящему гордилась собой: несправедливый папа не заметил, как она скормила Рою недельный запас мармелада (дорогое тогда удовольствия!) и каждый час бегала из его комнаты до ванны и обратно, смачивая в прохладной воде сложенную вдвое марлю.

— Раз во всем разобрались, стоит вернуться в гостиницу за вещами. Поезд отходит через два часа, и вы едете с нами. Билеты уже куплены. — Полковник легко хлопнул по плечу задумавшегося Элрика-старшего, одновременно махнув Альфонсу.

— Хорошо, спасибо. — Ал быстро кивнул и приблизился к разразившемуся ворчанием брату, пытаясь понять очередную причину его недовольства. В этот раз никто вроде не называл его маленьким, а значит, обиделся Эд на что-то другое. Скорее всего, у него были мысли о своём. Младший Элрик про себя вздохнул, а вслух попытался прозвучать максимально оптимистично: — Идём, Эд, мы почти не распаковывали чемодан, а значит управимся быстро и даже время отдохнуть до выхода останется.

— Ага… — Стальной по-прежнему был надутый, но недовольная мина потихоньку исчезала, сменяясь более жизнерадостным выражением лица. Впрочем, длилось улучшение настроения недолго, и на Эдварда вновь напала депрессия, стоило вспомнить обещание полковника заставить его написать двадцатистраничный отчёт с объяснительной. Красивым почерком и без ошибок.

Из уст подростка вырвалось тихое хныканье.

Он ненавидел писа́ть!

* * *

Несмотря на то, что всё в итоге разрешилось и разрешилось довольно хорошо, в воздухе словно витал дух недосказанности. На душе было… странно? Вроде как-то тревожно, грустно, но в то же время удивительно спокойно. Ещё раз перепроверив номер, убедившись, что ничего не забыли, подросток переглянулся с братом, кивнув тому надевать олимпийку — погода час назад испортилась и изматывала холодным порывистым ветром.

В дверь легко постучали и, не дожидаясь ответа, вошли.

— Ну что, готовы? — Рой выглядел откровенно недовольным и каким-то усталым. И если относительно плохого настроения командира у Эдварда были догадки — небо заволокло, а на дождь Мустанг всегда реагировал отрицательно, то что могло его так вымотать мальчишка не имел понятия. Точно не розыск бедового подчинённого, ведь совсем недавно полковник был бодрячком и даже подтрунивал над ним.

Ограничившись простым кивком и в подтверждение приподняв чемодан, Стальной Алхимик выжидающе посмотрел в глаза куратору, который, в свою очередь, ответил ему долгим, несколько оценивающим взглядом и дал-таки команду выдвигаться. К чему была заминка мальчишка не понял, но про себя решил держать ухо востро́. На всякий случай. Ирма Вэлс по-доброму улыбнулась выселяющимся постояльцам, приняла из рук Мустанга ключи от номера Элриков и, попросив полковника подписать какие-то бумаги, пожелала им всем счастливого пути домой.

«Оно было бы счастливым, если б мы случайно не уничтожили камень и если б полковник не сопровождал нас». — Эд свёл брови к переносице, не удосужившись хотя бы кивнуть девушке, оставив все вежливые дела на брата. Вместе с недовольством от неудачной поездки и злостью на появление начальника маячило понимание, что без помощи этого самого начальника всё могло кончиться куда хуже. Это давило, это раздражало, но не могло затмить того малюсенького чувства благодарности, что всё же зародилось глубоко в сердце. И Эдвард злился на себя за это. Стальной не был идиотом и прекрасно понимал, что для начальника он вряд ли больше простой ступеньки к более высокому званию (ну, может, всё-таки немного больше, чуть-чуть), и его (Эда) привычка быстро привязываться к любому, кто так или иначе помог ему, однажды может выйти боком. Поэтому не уставал напоминать себе, что армия для него — дело временное и нежеланное, но, увы, жизненно необходимое.

Пока.

Как только вопрос с исправлением ошибок прошлого будет успешно решён, на стол Мустанга сразу ляжет письмо об отставке Стального Алхимика.

Именно таким был план.

До станции они дошли без приключений, и ждать поезда пришлось недолго. Громкоговорители ожили ровно в указанные на табло минуты, предупреждая о приближении состава, и мальчишки непроизвольно подумали, что вновь вернутся в Централ с пустыми руками. Это была только вторая настоящая поездка, но ощущение пустоты внутри было таким, словно неудачи постигали их раз тридцать, не меньше.

Проводница изучала билеты ровно девять секунд, просто подсчитав количество. Военная форма, погоны и просто самоуверенный вид Мустанга — всё это не давало ей усомниться в подлинности билетов и диктовало скорее пропустить армейских внутрь вагона да обеспечить постельным. Проблем с вооруженными силами не хотелось никому, и старший Элрик не смог не подумать, как бы сложилась его поездка в Лиор, надень он стандартную форму. Разумеется, тогдашняя проводница поняла о его армейской принадлежности по серебряным часам гос. Алхимика, но, возможно, будь на нём униформа, не стала бы создавать бурю в стакане и позволила бы проехать без инцидентов. Или нет? Эдвард яростно потёр лоб, заработав слегка удивлённый взгляд брата, шумно выдохнул и, отмахнувшись от протянутой руки полковника, влез в вагон. Альфонс и старший лейтенант зашли следом, и Рой Мустанг уверенно распахнул двери в четвёртое купе, в коем им предстояло ехать. Полковник недолюбливал плацкартные места и, раз уж мог себе позволить путешествовать в «человеческих» условиях, — как он сам выражался — никогда не упускал этот шанс.

Двери закрылись с лёгким щелчком, отрезая офицеров от постороннего шума.

Пока старший лейтенант выкладывала на столик пакет с бутербродами, хлеб и явно домашние котлеты, полковник опустил верхние полки и спрятал багаж в нижние. Эдвард и Альфонс неловко стояли рядом, не уверенные, чем могут помочь и будет ли их предложение о помощи вообще уместно: ничего трудного или занимающего много времени взрослые не делали.

— Ребята, вы ведь ничего не ели с самого утра, садитесь. — Риза повернулась к юным Алхимикам, указывая на пищу, что достала ранее. Интуиция её не подвела, и взятые с собой продукты очень пригодились. Братья заинтересованно подняли головы и, не дожидаясь повторного предложения, потянулись к еде. Эдвард, не мешкая, схватился за котлету и кусок хлеба, в то время как Альфонс ограничился бутербродом с тунцом.

— Ничего подобного, я угостил их булочками со сгущёнкой при встрече, а вот кто и правда ничего не ел, так это Вы, мисс Хоукай. — Рой тоже прихватил бутерброд, одновременно вытаскивая из нижнего шкафчика четыре пластиковых стакана и чайные пакетики. — Пойду, попрошу кипятка. А Вы не оставляйте им всё и тоже ешьте, не хватало, чтобы мой адъютант свалилась в голодный обморок.

Полковник не оставил подчинённой шанса сказать что-либо в свою защиту, быстро ретировавшись из купе в поисках проводницы. Остальные пассажиры недавно завершили посадку, и поезд начал набирать скорость, оповещая о своём отбытии короткими, но громкими гудками. Риза устало закатила глаза, но не стала сдерживать лёгкую улыбку: полковник Мустанг оставался верен себе. Девушка села на свою полку, взяла одну из оставшихся двух котлет и принялась исполнять приказ начальства, а именно наполнять организм питательными веществами. В тишине они просидели около минуты, и Риза уже начала задаваться вопросом, куда исчез Рой, когда её мысли прервало недовольное бормотание Стального Алхимика.

— Между прочим, эти его булочки нам пришлось делить с Трингаммами, так что особо мы и не поели.

Эдвард и сам не знал, с чего вдруг начал жаловаться, но просто сидеть в тишине вдруг стало некомфортно. Ал поднял взгляд на брата, мимолётно подумал, что словами Эд пытается оправдать уже пятый бутерброд и третью котлету, и меланхолично продолжил жевать остатки своей порции. Начинать новую мальчик не собирался: он всегда ел медленно (в отличие от брата), поэтому чувство насыщения приходило к нему быстрее и потом не нужно было страдать от несварения. С Эдом же всё было с точностью наоборот. Лейтенант Хоукай на возмущённый вид младшего сослуживца по-доброму улыбнулась и пододвинула тарелку к нему ближе, призывая не стесняться и есть столько, сколько он захочет.

Стальной посмотрел на неё благодарным взглядом и прибрал к себе очередной бутерброд, что-то нечленораздельно пробормотав про питьё. В горле пересохло от «сухомятки», а ушедший за спасительной влагой полковник никак не возвращался. Эдвард назвал бы это безалаберностью и безответственностью, но именно в тот момент дверь в купе плавно отъехала в сторону.

— Надеюсь, мне хоть что-то оставили?

Рой осторожно вошёл внутрь, держа на подносе полный кипятка графин и рассыпанную вокруг горсть печенья. Одинокая котлета и последний бутерброд лежали на своих тарелочках и словно просили его спасти от мелкого пожирателя с бездонной ямой вместо желудка. Мужчина улыбнулся своим мыслям.

— Девочки угостили, когда упомянул, что еду с двумя детьми. — Мустанг поставил гостинцы на столик, привычно игнорируя вспышки Эда по поводу любых слов, так или иначе являющихся синонимами к столь нелюбимому мальчишкой слову «маленький». Хотя возраст Стального позволял называть его ребёнком и никакого подтекста в этом полковник не видел. А вот Элрик — да. Впрочем, этот пацан видел намёки даже там, где их не было изначально, поэтому Рой прекратил оправдываться уже после первых вспышек гнева, как только понял эту истину.

Печенье, как он и предсказывал, исчезло с подноса в первые же минуты, но — надо отдать мальчишкам должное — про своих сопровождающих Элрики не забыли (в самый последний момент) и великодушно оставили по одной штучке каждому. Рой в ответ сделал жест доброй воли и уступил свою порцию старшему лейтенанту, на что девушка хитро улыбнулась и не стала отказываться. Не то чтобы Рой остался этим не очень доволен… Он не мог не отдать сладость Хоукай, как девушке, но он действительно хотел хотя бы попробовать её.

К сожалению, мелкие сорванцы не оставили ему шанса.

Вздохнув про себя, полковник собрал использованную посуду и пакеты воедино, помял и, сложив в один большой пакет, торжественно вручил младшему подчинённому. «Кто больше всех слопал — тому и мусор выносить!» — Стальной сначала побуравил его недовольным взглядом, но, видимо, слишком наелся и устал чтобы спорить, а потому послушно вылез из-за столика и скрылся в темноте вагоне в поисках туалета.

На улицу незаметно опустилась ночь, и стрелки карманных часов показывали двадцать минут двенадцатого, что вызвало у мальчишки справедливое недоумение: неужели они так долго ужинали и почему, если так, его организм не особо рвался на боковую? Впрочем, на поезд они сели, когда на дворе было около девяти, а учитывая, что после съеденных бутербродов, котлет и печенья еще довольно долго распивали чай и болтали о всякой ерунде, такое вполне могло быть.

Быстро дойдя до конца вагона, кое-как открыв дверь в соседний и уже там отыскав уборную, Стальной швырнул пакет в ведро, сполоснул руки и лицо и с чувством выполненного долга отправился обратно. Теперь, когда его не держали никакие глупые поручения, организм вспомнил, что он ещё не взрослый и что пора бы наконец отдохнуть, и на Элрика тяжким грузом навалилась усталость.

Подросток заковылял к своему вагону и, когда до заветной ручки оставалось совсем немного, слух уловил приглушённый разговор кого-то с плацкартных мест. Эд немного повернул голову, склонился на колено, активно делая вид, что у него совсем некстати развязался шнурок и что с узлами у него проблемы, благополучно дослушал — благо, говорящий уже завершал историю — и с возросшим внутри волнением заполз в свой вагон. К купе он еле дошёл: голова разрывалась от переизбытка информации вку́пе с усталостью. Полковник с лейтенантом и его братом уже расстелили постельное и последние уже заняли соответствующие полки, в то время как мужчина складывал вчетверо небольшое полотенце, видимо, игравшее роль ширмы, — раз уж все они оказались в ночных нарядах, включая Хоукай — и только готовился взобраться наверх.

— Полковник? — Эд неуверенно потянул низ майки, внезапно чувствуя себя не в своей тарелке. Не было и шанса, что мужчина согласится удовлетворить его просьбу, но и отступить, не попробовав, Стальной не мог. Офицер, уловив непривычную интонацию подчинённого, бросил полотенце на столик и сделал шаг вперёд, кивком призывая продолжать. Элрик помялся ещё немного, чуток пожевал губу и, не в силах больше таить вопрос, опустил голову, предварительно сложив руку в умоляющем жесте: — Разрешите нам с Алом пересесть на поезд, идущий до Акро́и. Пожалуйста!

— С чего бы?

«Ну вот, так и знал». — Эдвард готов был рвать на себе волосы, сетуя на несправедливость жизни и, наверное, сделал бы это, если бы внезапно не понял, что вопрос начальника не содержал в себе язвительных ноток.

Похоже, Рой просто интересовался причиной такой просьбы.

— Видите ли, тут такое дело… Я возвращался сюда, когда случайно подслушал чей-то диалог…

Стальному не пришлось вдаваться в скучные подробности благодаря способности Мустанга читать между строк, и слова «алое свечение» да «красный камень» стали тем самым ключевым звеном, после которых мужчина тяжело вздохнул, выставив вперёд руку. Он ничего толком не сказал, лишь покачал головой, цокнул языком и бросил раздражающее «посмотрим на твоё поведение», но по понимающему, доброму взгляду Эд понял, что его прошение удовлетворено.

Радостно кивнув, обычно проигнорировав слова куратора по поводу того, что тот ещё вообще-то ни на что не давал согласия, мальчишка снял ботинки, стянул плащ и брюки, кинул их куда-то на пол, оставаясь в трусах да майке, и уже хотел завалиться на первую подвернувшуюся полку, когда понял, что… они обе заняты. На нижних ярусах разместились и усердно делали вид что спали (или реально спали) Риза Хоукай и его младший брат, а оставшиеся пустыми были только верхние полки.

Вернее, лишь одна из них, вторая, без сомнений, уже была занята Мустангом.

И у Стального не было сомнений, кого следовало винить в таком раскладе.

Впрочем, полковник отпираться не стал и лишь снисходительно улыбнулся, аргументировав простым: «За тобой глаз да глаз нужен». Подросток хотел оскалиться, пообещать ему страшную смерть и ночных кошмаров, но, вспомнив, что перед пересадкой на другой поезд ему ещё нужно будет получить официальное разрешение от своего куратора, принял нелёгкое решение смолчать. Тоскливо глянув на посапывающего внизу Ала, мальчишка осторожно взобрался по ступенькам и по нос завернулся в одеяло.

Спать хотелось неимоверно.