Я помню море (джен)

У меня в руках была ракушка. Если приложить её к уху — в ней шумит море.

Я решила вернуть её домой.

Мокрая галька и песок под ногами. Волны прибывают одна за другой. Запах, который вдыхаешь полной грудью, и от которого хочется взлететь. Я зашла по пояс, держа ракушку в руках, нырнула и положила её на дно. Вдруг началось землетрясение. Всё вокруг дрожало.

Просыпаться в теле, которое не слушается, — пытка.

Но сейчас пытка была ещё хуже. Мне снилось море, а Сэм пытался меня разбудить.

Я долго не хотела просыпаться, а он тряс меня, звал, хлопал по щекам, и в его голосе слышалась настоящая паника

А я... я была там, откуда мне не хотелось возвращаться.

— Мне снилось море, — прошептала я хриплым, незнакомым самой себе голосом.

Он вдруг будто перестал дышать. Его руки задрожали. Он поднял меня, крепко прижал к себе, поцеловал в висок и резко выдохнул.

— Ты здесь, — сказал он. И всё.

Я была ещё слишком слаба, чтобы понять, что именно я чувствую. Но его голос был моим якорем. Морё, голос, объятие — и я снова была тут. Может, это было не так уж и плохо — вернуться, когда внезапно ты кому-то так нужна.

В этот день он вызвал других офицеров.

— Заберите остальных на учёбу. Я нужен здесь.

Говорить всё ещё было очень трудно. Через час я попыталась встать, но ноги меня не удержали. Я растянулась на полу. Разозлилась. Заплакала.

Сэм меня не успокаивал и не кинулся поднимать. Только сказал:

— Ты снова злишься. Это хорошо. Значит, ты возвращаешься.

Это почему-то помогло. Потом он всё-таки поднял меня с пола и усадил на кровать.

— Позже попробуем снова.

Вечером пришла Бэкки с подносом для анализа крови и инъекциями витаминов. За ней неожиданно зашла Джулия.

— Я не боюсь ни болезней, ни крови, сестра Ребекка, — сказала она — я могу помочь.

И она помогала. Мыла мои волосы и расчесывала. У неё оказались очень уверенные и ласковые руки.

Я ненавидела слабость и то, что за мной ухаживали как за младенцем, но Джулию мне не хотелось отталкивать. Она заплела мне косу и украсила цветком одуванчика. Не знаю почему.

Внутри меня возрождался огонь. Хаос.

Я хотела вернуться.

Я хотела драться с новой силой.

Чтобы никто — и я сама — не сомневался. У меня всё ещё есть я.

Я не нашла другое имя. Они считали, что "Мэри" это удобное и послушное имя?

Я докажу, что это Мэри — это буря, шторм, цунами и погибель.

Сэм конечно же ждал, что я снова захочу проверять границы.

Я слишком долго была безвольной куклой.

А теперь мне хотелось бунта. Мне хотелось шторма.

Вечером пришло время уколов. Я смотрела на шприц как на врага и чувствовала, как накатывает бешенство.

— Не хочу, — заявляю я Сэму и дёргаю плечом. Наконец-то могу.

— Надо.

— Не буду.

— Нет выбора.

— Есть!!!!!!

Я не знаю, как мне это удалось, но шприц летит в стену. Висит секунда молчания.

Я молча праздную победу.

Сэм не меняется в лице. Спокойствие, твёрдое, как гранит. Он меня бесит этим ещё больше.

Он готовит новую инъекцию и больше не говорит ни слова, а просто переворачивает меня, словно я ничего не вешу, задирает ночную рубашку и делает укол.

Я рыдаю. Не от боли.

От унижения, злости, бессилия.

—НЕ! ХОЧУ!! БОЛЬШЕ! ДУРАЦКИЕ ЛЕКАРСТВА!!!

Он спокойно укрывает меня одеялом.

— Ты можешь злиться, можешь быть слабой. Можешь кричать и ругаться. Но вредить себе — нет. Я позволю многое, но не это.

Он не кричал, но я поняла: шутки кончились. Вот только бунт во мне продолжал зреть. И мы оба это знали.

Я укрылась одеялом с головой, отвернулась к стене и не разговаривала с ним до тех пор как он вернулся из общей спальни поздно вечером.

— Твои соратники наконец-то уснули. И тебе пора. А мне — больше всех. Завтра ты завтракаешь более плотно, а через два дня снова проверим анализы.

Он привычно устраивается в кресле. Зевает. А мне вдруг хочется поговорить.

— Больно уж ты суров, командир. Тиран.

Он смотрит на меня, и улыбается. Чуть-чуть:

— Если будешь мешать своему лечению — познакомишься с настоящим тираном.

И я смеюсь. Потому что это правда. Потому что я всё-таки живая.

Потому что он рядом.

Потому что я не забыла море.

Он заснул. А я не могла.

Уже полночь. Тишина. Все спят. Я слышу ровное дыхание Сэма в кресле у кровати.

Шорох босых ног по полу.

Дженифер. Она не умеет ходить тихо.

— Я расскажу, что ты пропустила.

И мы начинаем шептаться.

Командир Роберт учит их единоборствам. Дженнифер побеждает всех мальчишек из другого отряда.

Джулия налегает на биологию и уже говорила, что хочет стать медсестрой, как Сестра Ребэкка.

Эллиот такой же наглый.

Это Марк придумал окатить Сэма водой и сейчас работает над новой проказой. Будет смешно.

Братья и Сёстры так боятся дизентерии, что шарахаются от нашего коттеджа.

Мы договариваемся шёпотом наловить ужей и когда мне можно будет выходить, подбросить их Сестрам Виктории и Пруденс вместо мышей.

Дженнифер делает паузу.

— И... У меня кровь. Уже несколько месяцев. Я никому не говорила. И не собираюсь.

Я хочу сказать: "Ты не одна", но просто сжимаю её руку.

Мы всё-таки будем Сэма.

— Дженифер. Обратно. Сейчас же.

— Командир, ещё пять минут. Пожалуйста!

Спустя пять минут:

— Дженнифер...

— Уже ухожу...

— Бегом! И тихо. Пока я не решил устроить тебе побудку в пять. Мэри, спать. Немедленно.

Дженнифер шлёпает обратно в спальню.

— Сэм...

— Ммм?

— А море существует? Правда, до сих пор существует? Там... За туманом.

Он вздыхает.

— Да, малыш. И мы когда-нибудь мы туда вернёмся. Обещаю.

Он отрубается почти мгновенно.

Я улыбаюсь в темноте.

Я думаю об ужах и представляю как будет визжать Сестра Виктория.

Море — существует. И я — Мэри — его помню.